В июле 1919 года Генри Форд, выступая в суде против «Чикаго Трибюн» по обвинению в клевете, заявил: «История — это вздор». Кто–то однажды сказал: «Самым точным определением значения истории является узор следов, сделанный вымоченными в чернилах лапками пьяной мухи, которая бродила, спотыкаясь, по белому листу бумаги. Эти следы ведут в никуда и не имеют никакого значения». Подобным же образом Рудольф Бультман писал: «Вопрос значения истории уже не так важен»[135].

Христиане, для которых Писание является авторитетом, не могут согласиться с этими мрачными утверждениями. Ибо Бог Библии — также и Бог истории. Он Сам назвал Себя «Богом Авраама, Богом Исаака и Богом Иакова» (напр., Исх. 3:6). Бог выбрал Израиль из всех народов, чтобы он стал Его избранным народом. Вот уже почти две тысячи лет Бог готовит их к исполнению Своего обещания, данного Аврааму, о пришествии Мессии. Несмотря ни на что, Он пришел к нам в образе Иисуса Христа, когда Август был императором Рима, и «страдал под Понтием Пилатом, был распят, умер и был погребен». Затем на третий день Он воскрес и, послав Своего Духа, в течение последующих двух тысячелетий призывает Свою церковь нести в мир Благую весть до края земли. В один день (известный только Отцу) «Евангелие Царствия будет проповедано по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец» (Мф. 24:14). Ибо Христос возвратится во славе, завершив исторический процесс Своим правлением.

Таким образом, христианское видение истории, является линейным, а не круговым или цикличным. Мы верим, что история придет к запланированному завершению, к грандиозному финалу, состоящему из parousia, Воскресения, Суда и Царствия. То, что эти события являются исторической целью, ясно из обоих Посланий Павла фессалоникийцам. В них содержатся четыре самых важных в Новом Завете отрывка об эсхатологии, которая и есть кульминация всего. В частности, красочное описание пришествия Христа во Втором послании (2 Фес. 1) и предварительное появление антихриста (2 Фес. 2) оправдывают подзаголовок этого исследования: Христианское видение истории.

Конечно же, мы не утверждаем, что Апостол сел с явным намерением написать эссе по «Христианству и истории». Нет. 2 Послание к Фессалоникийцам, как и все другие Послания Павла, является документом ad hoc (для данного, конкретного случая), который был реакцией на особые обстоятельства. Павел упоминает о трех группах людей, нарушающих покой фессалоникской церкви. Затем он обращается к проблемам, которые они создали.

Прежде всего, там были гонители. Уже в Первом послании Павел три раза ссылается на оппозицию, из–за которой фессалоникийцам приходилось страдать (1 Фес. 1:6; 2:14; 3:3). Только спустя несколько недель или месяцев, до Павла в Коринф дошли вести о том, что дела обстоят еще хуже. И тогда в главе 1 мы читаем об их «гонениях и скорбях» (2 Фес. 1:4). Возможно, они и далее спрашивали его о причине их несчастий. Почему они должны так много страдать? В своем ответе Павел более чем утешает их. Он предлагает им (theodicy) теодицею[136], доказательство справедливости Божьей. Фактически, акцент в первой главе делается на «праведности суда Божьего» (1:5, ПНВ).

Во–вторых, там имелись лжеучителя, которые, по всей видимости, были ответственны за возникновение и распространение поддельного документа («духа, слова или послания, как бы нами посланного», 2:2), говорившего о том, что «день Господень уже настал». Павел пошел в атаку на это серьезное заблуждение: «Да не обольстит вас никто никак», — пишет он (2:3). Затем он продолжает объяснять, что parousia не может наступить, «доколе не придет прежде отступление», а отступление не будет, пока не отойдет то, что его удерживает. А пока фессалоникийцы должны твердо стоять в учении, которое они прежде получили от Апостола. На этом Павел и сосредоточил свое внимание во второй главе.

В–третьих, там были и праздные, ataktoi, которых мы уже встречали на страницах Первого послания. Некоторые комментаторы называют их «лодырями». В главе 3 их характер становится яснее. Эти безответственные и «суетливые» люди игнорировали учение, проповеданное Павлом. Теперь он объясняет, как использовать жесткие, авторитарные методы, граничившие с отлучением.

Однако ошибочно мнение, будто второе послание Павла фессалоникийцам было написано лишь с целью противостоять гонителям (глава 1), оказать сопротивление лжеучителям (глава 2) и укорить праздных (глава 3). Ибо он обращает эти негативные ситуации в положительные. В центре внимания — parousia, где неправда будет исправлена, а Суд Христа и Спасение исполнятся; антихрист, который здесь назван «человеком греха» (2:3) и чье появление сопровождается «тайной беззакония уже в действии» (2:7), будет решительно низвержен Иисусом Христом. А пока, прежде чем совершатся оба «пришествия», или «явления», нашей христианской обязанностью является жизнь в соответствии с учением Апостолов Христа. Это также касается и ответственности обеспечивать себя своим трудом. Таков краткий анализ второго послания Павла, его «христианского видения истории»:

1. Откровение Христа (2 Фес. 1)

2. Отступление антихриста (2 Фес. 2)

3. Ответственность христиан (2 Фес. 3)

Мы не станем отвлекаться на эпистолярное приветствие Павла, поскольку оно идентично начальным словам его Первого послания.

Павел и Силуан и Тимофей — Фессалоникской церкви в Боге Отце нашем и Господе Иисусе Христе:

2 Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа,

Павел упоминает все тех же миссионеров, ибо они хорошо известны в Фессалонике, поскольку они вместе с ним благовествовали в городе: Павел и Силуан и Тимофей. Он описывает церковь, как и прежде, указывая на то, что она обязана своим существованием и черпает жизненные силы в Боге Отце и Сыне. Это Фессалоникская церковь в Боге–Отце нашем и Господе Иисусе Христе. Тремя стихами ниже он изменяет порядок и пишет о «церквах Божиих» (4, ПНВ) в различных местах. Павел посылает им те же приветствия, Желая им величайшие из всех даров, благодать вам и мир, хотя на этот раз указывает на один источник этих Двух благословений, повторяя, таким образом, слова от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа.

НМВ верно делит остальную часть первой главы 2 Послания к Фессалоникийцам на три отрывка, которые я назвал (1) благодарение за Божью благодать (1:3—4), (2) защита справедливости Божьей (1:5—10) и (3) молитва о Божьей силе (1:11—12).

Всегда по справедливости мы должны благодарить Бога за вас, братия, потому что возрастает вера ваша, и умножается любовь каждого друг ко другу между всеми вами, 4 Так что мы сами хвалимся вами в церквах Божиих, терпением вашим и верою во всех гонениях и скорбях, переносимых вами.

Оба Послания начинаются с выражения сердечной благодарности Богу за Его благословения фессалоникской церкви, а потому требуют сравнения. В обоих случаях благодарность Богу выражается за ту же триаду благодати, и в обоих эти качества рассматриваются как доказательство действия Бога в церкви и в людях. Однако существуют три, хотя и незначительных, различия.

В 1 Послании к Фессалоникийцам в главе 1 Павел просто написал: «Всегда благодарим Бога за всех вас». Здесь же он выражает чувство признательности и уверенность в правильности своих поступков: Всегда по справедливости мы должны благодарить Бога за вас, братия (За), или потому что «так следует» (ПНВ). Может быть, Павел красноречиво выражает здесь признание духовного роста фессалоникской церкви и из чувства благодарности приписывает этот рост Божьей благодати.

Во–вторых, в 1 Послании к Фессалоникийцам Павел с благодарностью вспоминает, что их вера, любовь и надежда приносили плоды («дело веры», «труд любви», «терпение упования», 1:3); а теперь он признает, что эти качества прогрессируют: возрастает вера ваша, расцветает, как тропическое растение, и умножается любовь каждого друг ко другу (НАБ, «каждого ко всем и всех к каждому») (36). Очевидно, что его предыдущая молитва о том, чтобы они «исполнились и преисполнились» любовью (1 Фес. 3:12), чтобы они «более преуспевали» в любви друг к другу (1 Фес. 4:10) была услышана. В стихе 3 имеется два эмфатических[137] глагола. «Слова hyperaxanei и pleonazei здесь тщательно подобраны, — писал епископ Лайтфут, — первое предполагает внутренний, органический рост, как у дерева; другое же — нечто распространяющееся или же расширяющееся, подобно водному потоку, орошающему почву»[138]. Далее Павел уже не говорит о «надежде», но все же ссылается на терпение (hypomone), которое характеризуется им в 1 Фес. 1:3 как «терпение упования». Он не говорит, что терпение их растет, подобно вере и любви, но, похоже, подразумевает это, потому что может хвалиться ими в церквах Божиих, а это было жизнеутверждающим во всех гонениях и скорбях, переносимых ими (4).

Понятие духовного роста, особенно что касается веры и любви, незнакомо многим людям. Мы склонны говорить о вере в статических терминах, как о том, что мы либо имеем, либо не имеем. «Мне бы хотелось иметь твою веру», — говорим мы, подобно как: «Мне бы хотелось иметь твои черты лица», как будто вера может передаваться по наследству. Или же мы жалуемся: «Я потерял свою веру», а звучит как: «Я потерял свои очки», словно вера — это какая–нибудь вещь. Вера — это доверие Богу, и, как все отношения, она является живым, динамическим и развивающимся процессом. Существуют определенные степени веры. Именно это Иисус и имел в виду, когда говорил:

«Вы… маловерные» и «И в Израиле не нашел Я такой веры» (Мф. 8:26, 10). То же самое происходит и с любовью. Мы довольно беспомощно констатируем, что любим или не любим кого–то и что поделать с этим ничего нельзя. Но любовь, как и вера, — это живые взаимоотношения, ее рост мы можем стимулировать.

В третьих, в 1 Послании к Фессалоникийцам Павел рассматривал их веру, любовь и надежду как свидетельство Божьей любви и избрания («Зная избрание ваше, возлюбленные Богом братия», 1:4); здесь он подразумевает, что их рост происходит благодаря благодати Божьей, действующей в них (ср. 2 Кор. 8:1). Правда, он не употребляет слово «благодать». Все же Павел приписывает духовное здоровье фессалоникийцев Богу. Вместо того чтобы похвалить их за веру, любовь и терпение, Павел благодарит за все это Бога и даже признает тот факт, что, по справедливости, ему всегда следует это делать. Он откровенно признается, что хвалится ими, и это, на первый взгляд, производит неприятное впечатление. Ибо слова «благодарить» и «хвалиться» кажутся несовместимыми, поскольку благодарение все заслуги приписывает Богу, а восхваление адресуется человеку. И только в одном случае, эти слова могут быть синонимами: «хваление Господом» (напр. 1 Кор. 1:31). В этом смысле благодарение и хваление являются двумя сторонами одной и той же медали. Обращаясь к Богу, мы благодарим Его за благодать; обращаясь к людям, мы хвалимся Его благодатью (ср. 1 Фес. 2:19).

Здесь мы можем получить важный практический урок. Каким должно быть наше отношение к тем христианам, которые преуспевают в каких–то аспектах своего ученичества? Некоторые начинают поздравлять их, говоря: «Молодец! Ты просто великолепен. Мы гордимся тобой». Других смущает такая откровенная похвала, и они видят ее недопустимость. Такая похвала граничит с лестью, подпитывает гордыню и лишает Бога Его славы. И хотя они могут молча благодарить

Бога в своих молитвах, они ничего не скажут об этом вслух. Они заменяют лесть молчанием, и эхо обескураживает. Есть ли третий путь, где бы людям оказали поддержку и не испортили бы их? Да, есть. Павел приводит здесь такой пример. Он не только благодарит Бога за фессалоникийцев, но он также сообщает им о своей благодарности: «Всегда по справедливости мы должны благодарить Бога за вас… мы сами хвалимся вами». Если мы последуем его примеру, мы сможем избежать поздравлений (что развращает) и молчания (что приводит в уныние). Вместо этого мы можем утвердить и воодушевить людей самым христианским способом: «Я благодарю Бога за вас, братья и сестры. Я благодарю Его за те дары, которыми Он наградил вас, за Его благодать, действующую в вашей жизни, ибо в вас живут любовь и кротость Христа». Таким образом можно утвердить человека без лести и вдохновить его без излишней похвалы.

В доказательство того, что будет праведный суд Божий, чтобы вам удостоиться Царствия Божия, для которого и страдаете. 6 Ибо праведно пред Богом — оскорбляющим вас воздать скорбью, 7 А вам, оскорбляемым, отрадою вместе с нами, в явление Господа Иисуса с неба, с Ангелами силы Его, 8 В пламенеющем огне совершающего отмщение не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа, 9 Которые подвергнутся наказанию, вечной погибели, от лица Господа и от славы могущества Его, 10 Когда Он приидет прославиться во святых Своих и явиться дивным в день оный во всех веровавших, так как вы поверили нашему свидетельству.

Павел видел в фессалоникийцах, как сказал он, не только свидетельство Божьей благодати, действующей ^в их жизни, но также и «доказательство праведного суда Божия» (5, ПНВ). Что в ситуации с фессалоникийцами Павел воспринимает как endeigma — «залог свидетельства» (АВ), «явное указание» (ГТ) на то, что будет праведный, или «справедливый», суд Божий? Может быть, тот факт, что фессалоникийцы страдают ради Христа? Или это вера, любовь и терпение, которые они демонстрируют во всех своих скорбях? Думаю, и то, и другое.

С одной стороны, Иисус учил, что страдание — это единственный путь к славе, как для Него Самого, так и для Его последователей (напр., Мк. 8:31 и дал.; Лк. 24:26; Ин. 12:24 и дал.). Павел также настаивал на том, что только многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14:22) и что, только страдая со Христом, мы сможем с Ним и прославиться (Рим. 8:17). Итак, страдания и слава, скорби и Царство безраздельно принадлежат друг другу. Поэтому если Бог допускает фессалоникийцам страдания, они могут быть уверены, что Он готовит их для славы. Это уравнение состоит из двух частей, первая из которых гарантирует, что вторая часть (слава) непременно последует за ней.

С другой стороны, допуская некоторую свободу действий для гонителей, Бог, совершенно очевидно, действует в интересах фессалоникийцев. Он поддерживает и освящает их (ср. Флп. 1:28). Он использует гонителей как средство, при помощи которого развивается их вера, любовь и терпение, в противопоставление суевериям, гневу и обидам их преследователей. Таким образом Он готовит их к Своему вечному Царству. Этими качествами они не «заслужили» (ПНВ) Царства, но могли удостоиться Царствия Божия, для которого они и страдали (5). Как писал епископ Лайт–фут, глагол axioo «никогда не обозначал «быть достойным», но всегда значил «считаться достойным»[139]. Таким же образом, согласно Леону Моррису, «значение это декларативно»; их «считали» или, может быть, «показали» достойными[140]. Божья преобразующая сила делала их совершенными для принятия их небесного наследства.

Действительно, поскольку Бог праведен, Он однажды отмстит гонителям у всех на глазах. Когда придет Христос, Он поменяет местами гонителей и гонимых. Оскорбляющим Он воздаст скорбью (6), а отрадою он воздаст тем, кто был оскорбляем, включая Апостолов (7а). Конечно, необходимо глубокое духовное видение, чтобы распознать в несправедливой ситуации (как, например, преследование невинных) свидетельство справедливого суда Божьего. Мы привыкли видеть только то, что на поверхности. Мы видим злобу, жестокость, силу и самонадеянность неправедных людей, которые преследуют нас. Мы также видим страдания Божьих детей, которых гонят, над которыми насмехаются, сажают в тюрьмы, мучают и убивают. Другими словами, мы видим несправедливость — процветание неправедных и страдания праведных. Все кажется перевернутым с ног на голову. Нам хочется возроптать против Бога и против такой справедливости. «Почему Бог допускает это?» — негодующе жалуемся мы. Но ответ заключается лишь в том, что Он делает необходимое и будет продолжать делать это. Бог позволяет Своим детям страдать для того, чтобы сделать их достойными Своего Царства Небесного. Он допускает временное торжество неправедных, но в конце Его праведный суд падет на них. Так Павел видит будущий праведный суд Божий в той самой ситуации, где мы не видим ничего, кроме несправедливости.

Мы нуждаемся в том же духовном даре распознавания Божьих перспектив, каким обладал Павел. Он не льстит фессалоникийцам, когда к ним приходит Успех, а благодарит Бога за свидетельство Его благодати. Он не жалуется, когда их постигают страдания, но благодарит Бога за доказательство Его справедливости.

Уверенность Павла в праведности будущего Божьего суда естественно приводит к трем вопросам: (1) Когда это произойдет? (2) Кто будет наказан? (3) Какими будут наказания?

Первый вопрос: когда Бог проявит Свою справедливость и устранит существующее неравенство среди людей? Ответ: это произойдет в явление Господа Иисуса с неба, с Ангелами силы Его (76). Parousia (официальный визит) теперь стало apokalypsis (откровением) Иисуса Христа. Основное подтверждение Его явления почти идентично в обоих Посланиях:

1 Фес. 4:16: «Сам Господь сойдет с неба».

2 Фес. 1:7: «в явление Господа Иисуса с неба».

Согласно этим заявлениям, пришествие Господа будет личным (Тот Самый Господь Иисус, Он Сам и никто другой, Который жил, умер, воскрес и восшел и придет опять), видимым (исчезнув из видимости при вознесении, он вновь появится) и славным (Его первое пришествие было в слабости и неизвестности, Его Второе пришествие будет в силе и могуществе). Здесь появились определенные подробности Его появления. Вместо громкого возвещения, гласа Архангела и трубы Божьей, мы теперь читаем о пламенеющем огне, обычном библейском символе святой и уничтожающей природы Божьего присутствия (напр. Исх. 3:2; 13:22; 19:18). Свита, которая будет сопровождать нисходящего Господа (в 1 Послании к Фессалоникийцам она состояла из умерших христиан 4:14), состоит из Ангелов силы Его; в выражение «со всеми святыми Его» могут быть включены и святые, и ангелы (1 Фес. 3:13).

Второй вопрос относится к тому, кто будет наказан, когда наш Господь придет как Судья. Павел пишет: Он совершит отмщение не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа (8). Поскольку в Первом послании язычники были названы людьми, «не знающими Бога» (4:5), а иудеи обвинялись в том, что изгоняли евангелистов и мешали распространению Евангелия (2:15—16), некоторые комментаторы пришли к заключению, что две категории людей, упомянутых в стихе 8, были соответственно язычниками и иудеями. Однако в то время не предполагалось, что читатели смогут понять эту тонкость. Скорее всего, оба выражения описывают всех неверующих, их осознанное желание отвергать познание Бога (ср. Рим. 1:28) и Евангелие Христа. ПАБ отмечает осознанность их решений, называя этих людей «теми, кто отказывается признавать Бога и не повинуется благовестию…»

Третий вопрос: каким будет наказание? Они подвергнутся наказанию, вечной погибели, от лица Господа и от славы могущества Его (9). Греческое предложение читается, как «вечное разрушение вдали от [аро] присутствия Господа». Но многие переводчики, признавая, что Павел делает упор не столько на уничтожение неправедных, сколько на отделение их от Господа, что явится следствием их разрушения, чувствуют потребность уточнить предлог аро, «вдали от». Например, наказанием будет «вечное разрушение и отлучение от присутствия Господа» (ПНВ); они будут отделены (НМВ) или «отрезаны» (ПАБ) от Него. Проливают ли эти слова свет на те споры, которые ведутся между библейскими христианами о том, что представляет собой ад? Не возникает сомнения, что в конечном итоге положение тех, кто отвергает Бога и Христа, будет Ужасным и вечным. Будут ли это сознательные мучения или полное уничтожение не может быть доказано этим стихом, поскольку здесь Апостол об этом ничего конкретно не говорит.

В противоположность ужасающей природе ада Па–вел рисует славу рая. Ибо когда Христос придет, Он будет не только судить тех, кто отверг благовестие Христа, но и прославится во святых Своих и явится дивным в день оный во всех веровавших. Ими будут также и фессалоникийцы, потому что они, услышав свидетельство (Евангелие) Апостола, поверили ему (10). То есть, Господь Иисус не только объективно «явится» в собственном великолепии (7), но и Его слава откроется в нас, Его искупленных детях, так что мы будем преобразованы Его славой и станем тем средством, через которое Его слава будет проявлена. Точное значение здесь зависит от того, как мы понимаем повторяющийся предлог еп, который НМВ переводит сначала во святых Своих, а потом — во всех веровавших. Еп можно также перевести, как «через, посредством». Итак, как пришествие Господа Иисуса прославится в Его детях? Не «среди» них, как если бы они были зрителями в театре или на стадионе, на котором Он появится; не «ими», как будто они поклоняются Ему; не «через», и не «при помощи» их, словно они зеркала, которые отразят Его образ и славу; но скорее «в» них, как в волоске накала, который сам сияет светом и жаром, когда по нему проходит электрический ток.

Различие между этими примерами очень важно. Театр не изменяется в зависимости от пьесы, которую в нем представляют. Зрители не обязательно будут тронуты той драмой, которая перед ними разыгрывается. Зеркало определенно не реагирует на те образы, которые оно отражает. Но волосок в лампе меняется; когда электричество включено, он становится ослепительно ярким. Поэтому когда Иисус откроется во всей Своей славе, Он прославится и в людях. Мы не только увидим, но и разделим Его славу. Мы станем больше, чем волосок, который светится временно, а затем гаснет и остывает, когда свет выключают. Мы изменимся основательно и навечно, преобразившись в Его подобие. В нас будет видна Его слава, ибо мы будем вечно сиять славой Христа, так же, как Его Отец прославился в Нем (напр., Ин. 14:13).

Вспомним, например, Преображение. Тогда Иисус прославился в Своем физическом воплощении. Его лицо сияло, как солнце, а кожа и одежда воссияли и стали белыми, как свет. Другими словами, Его тело было средством проявления Его славы. То же произойдет и с Его духовным телом, церковью. Церковь будет преображена славой Христа, и не на время, а навечно.

Для сего и молимся всегда за вас, чтобы Бог наш со–делал вас достойными звания и совершил всякое благоволение благости и дело веры в силе, 12 Да прославится имя Господа нашего Иисуса Христа в вас, и вы в Нем, по благодати Бога нашего и Господа Иисуса Христа,

Павел не полагается лишь на то, что будущее детей Божьих обеспечено. Напротив, перспектива нашего окончательного преображения теперь является стимулом к достижению святости. Так эсхатологическое видение Павла приводит его к искренней молитве.

Для сего, пишет он, имея в виду будущее прославление детей Божьих во Христе, и молимся всегда за вас. Эта молитва связывает будущее с настоящим, видение того, что грядет, с реальностью сегодняшнего дня. Молитва Павла состоит из двух параллельных просьб. Первая состоит в том, чтобы Бог наш соделал вас достойными звания (11а). Мы уже отмечали, говоря о стихе 5, что axioo не значит «делать достойным» (в отличие от ПНВ). Мы не можем заслужить благоволение Божье. Когда Бог призвал нас к Себе через Христа, Он сделал это по Своей благой воле, даруя спасение тем, кто не заслужил его и не был достоин. С тех пор Он призывает нас «поступать достойно звания, в которое вы призваны» (Еф. 4:1). Бог постоянно работает в нас, чтобы сократить пропасть между нашим прошлым (когда Он призвал нас) и будущим. Только так мы сможем «удостоиться» Его призвания и Его Царства (5).

Вторая просьба Павла такова: чтобы Бог совершил всякое благоволение благости и дело веры в силе (116). В греческом тексте сказано буквально о «каждой добродетельной цели и каждом акте веры», без уточнения, чья цель и чья деятельность имеются в виду. Поскольку eudokia («цель») в Новом Завете почти всегда соотносится с Богом, в то время как «вера» должна быть у нас, а не у Него, некоторые комментаторы придают этому сочетанию такое значение: «все, что Его праведность желает делать, и все, что ваша вера делает возможным» (ДБФ). Другие же несколько иначе истолковывают обе фразы применительно к фессалоникийцам, к их «радости в праведности», с одной стороны[141], и к их деятельности, подсказанной верой, с другой. Павел же считает, что «цель» и «вера» являются отношением ума и сердца; поэтому он молится, чтобы Бог совершил их в силе, чтобы они проявились в добрых делах.

Даже переход от мысли к делу не является главной целью молитвы Павла. Его побудительный мотив намного выше и благороднее — слава Иисуса Христа. Да прославится имя Господа нашего в вас, и вы в Нем, по благодати Бога нашего и Господа Иисуса Христа (12). То есть, когда по Божьей силе люди живут достойно Его призвания и когда их решимость проявляется в добродетели, а вера в добрых плодах, тогда Сам Иисус прославляется в них, а они через союз со Христом предстают в своем истинном человеколюбии как образ Божий. Дух захватывает от одной мысли, что даже сейчас, когда еще не наступил конец, может существовать такое прославление, — хотя бы только по благодати Божьей. Как всегда благодать и слава идут рука об руку. Слава является результатом, а благодать — средством к нему. Не может быть славы без благодати.

Самой замечательной характеристикой этой главы является постоянное упоминание и возвращение к теме славы Христа. Павел раскрывает эту тему в четыре этапа, и все они прямо или косвенно касаются parousia.

Действительно, слова «слава» нет в этом стихе. Тем не менее совершенно очевидно, что Его пришествие будет во славе. Ибо когда завеса, скрывающая Его от нашего взора, будет снята, нам будет явлена Его слава. Он придет «с неба» (по Божественной, а не человеческой воле), «в пламенеющем огне» (поядающем огне Его суда) и «с Ангелами силы Его» (в качестве свиты). Это традиционные апокалиптические символы, но реальность превысит границы воображаемого. Parousia не будет обычным малозначительным зрелищем («вот, здесь Христос, или: вот, там»); это будет событие, вызывающее благоговение, космическое великолепие (как молния, сверкнувшая от одного края неба, блистает до другого края неба, как сказал Иисус). И тогда, наконец, полностью исполнится пророчество Исайи: «И явится слава Господня, и узрит всякая плоть» (Ис. 40:5).

ПНВ употребляет фразу во святых Своих, имея, конечно же, в виду не малое количество особо праведных христиан. Скорее всего, здесь речь идет обо всех без исключения искупленных Им людях, которые прибегнули к Его защите.

Как мы видели в пояснении к стиху 10, явление славы Иисуса Христа будет не только объективным (так, что мы увидим ее), но и проявится во святых

Его (так, что мы разделим ее). Мы сами прославимся. Это повлечет за собой полное преображение в образ Христа. Наши тела при Воскресении станут «сообразны славному телу Его» (Флп. 3:21). Наш характер станет похож на характер Христа. «Но еще не открылось, что [мы] будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему» (1 Ин. 3:2). Окончательно освободившись от всякого греха и эгоизма, мы будем преисполнены любовью к Богу и к другим людям. Следовательно, мы сможем раскрыть нашу истинную человеческую личность. Мы, которые всю жизнь были Зсалким подобием человеческих существ, наконец–то станем по–настоящему человеческими и полностью свободными созданиями, подобными Христу.

Преображая нас в Собственный образ, Христос Сам станет видим, восхищаем и обожаем в нас. Более того, два прославления — Его и наше — проявятся одновременно (ср. Рим. 8:17). Он прославится в нас, а мы в Нем. Как сказал Г. К. Беркувер: «Слава Божья не исключает, но включает в себя славу человека. Человеческая слава, такая выдающаяся на страницах Писания, не конкурирует с Божьей славой… Скорее, слава Божья открывается в славе человека, в «славе, которая откроется в нас» (Рим. 8:18)». Конечно же, это не означает, что наше человеческое естество будет навсегда отменено. Однако конечная, эсхатологическая слава человеческих существ будет более чем восстановление: она выйдет за пределы изначально созданного состояния[142].

Обратите, однако, внимание на то, что Апостол делает ударение не столько на прославление спасенных, сколько на прославление Спасителя в спасенных. Ибо именно Он будет прославлен во святых Своих и явится дивным во всех веровавших (10). Это явление славы (славы Христа, явленной нам и в нас) весьма отличается от очень многих популярных представлений о небесах. Некоторые из них чрезвычайно эгоистичны и материалистичны. Например, Сидни Смит, англиканский острослов и Божий человек, каноник собора Святого Павла, однажды сказал (несомненно, с иронией), что представляет небеса как место, где можно «съесть печеночный паштет под звуки трубы»[143]. Или другой, более серьезный пример, — знаменитый гимн Муди и Сэнки «О, это будет моя слава». Формально слова правильные, но производят неверное впечатление, потому что слава, которую они обещают, звучит чрезвычайно эгоистично. Словно мы будем благодарить только за то добро, которое получим, и только пока мы будем наслаждаться им, в то время как самая суть небес — это полное избавление от нашей эгоистичности, наше преображение в образ Христа и наша отреченность во имя Его славы.

Как бы мне хотелось закончить на прославлении Иисуса Христа в Его детях. Однако с большой неохотой придется вернуться к стихам 8 и 9.

«Отмщение» в стихе 8 является неудачным переводом, будь то «отмстить» (АВ), или «явить возмездие» (ПНВ). Ибо слово «месть» звучит грубо и карательно, в то время как оригинальное греческое слово ekdikesis не имеет подобных оттенков. Оно говорит только о справедливости и о справедливом наказании.

Какой же тогда будет судьба тех, кто отверг Христа? Не следует ее воспринимать как «вечную погибель и лишение» (ПНВ), но как разрушение через лишение и отлучение от «присутствия Господа и славы могущества Его» (ПНВ). Ибо весь ужас конца состоит не столько в боли, которая будет сопровождать его, сколько в трагедии, заложенной в нем. Ведь человеческие существа созданы по подобию Божьему, а им придется проводить вечность без Бога, поскольку они безвозвратно отлучены от Него. Сам Иисус говорил об этом ужасном изгнании и о «плаче и скрежете зубов» (напр., Мф. 7:23; 8:12; 22:13; 25:30, 41, 46). Более того, лишенные славы Божьей неверующие будут также лишены настоящего человеческого существования. Вместо того чтобы «прославиться», их человеческое подобие сойдет на нет и исчезнет полностью. Вместо того чтобы сиять славой Христа, их свет померкнет во внешней тьме.

Итак, вот та торжественная альтернатива, которую Павел однажды предложил фессалоникийцам, а теперь предлагает нам. Небеса означают пребывание с Господом навечно (1 Фес. 4:17); ад означает удаление от Него навсегда (9). Небеса — это участие в славе Христа, Он прославляется в нас; ад — это полное отстранение от Его преобразующей славы. Те, в ком Христос прославлен, находят себя и полноту своего человеческого естества; лишенные же славы Христа, полностью теряют себя в тотальном, безвозвратном разрушении.

Мы видели, как Павел сразу после констатации непреклонной альтернативы между участием и неучастием в славе Христа перешел к молитве о том, чтобы через Божье всемогущественное действие в фессалоникийцах «прославилось имя Господа нашего Иисуса Христа в» них и они — в Нем (12). Одно и то же слово «прославиться» использовано как в стихе 12, так и в стихе 10. Ибо прославление Иисуса в Его детях и их личное прославление не являются преображением, которое приберегается лишь на последний день. Этот процесс начинается уже сейчас. В действительности же, он должен начаться сейчас, если мы желаем довести его до логического завершения ко времени пришествия Христа. Тот день не поменяет внезапно и полностью процессы, протекающие сегодня; он, скорее, подтвердит и завершит их.

Иисус, похоже, говорил именно об этом. Он молился о том, чтобы прославиться через Свою смерть и Воскресение и чтобы люди увидели Его славу на небесах (Ин. 17:5, 24). Но между тем Он мог сделать удивительное заявление: «И Я прославился в них» (Ин. 17:10, ПНВ; ср. 17:22).

Мир в фессалоникской церкви нарушали не только гонители, там были также и лжеучителя. Собственно говоря, интеллектуальные нападки на христианство часто намного яростнее, чем физические. Конечно же, это может оказывать благотворное влияние, таким же образом, как очищение драгоценных металлов в огне. Но все же они причиняют боль и вносят беспорядок. Поэтому Павел вначале определил характер заблуждений (2:1–3), затем выступил с полным объяснением истины (2:4–12), а в заключение выразил свою уверенность в твердости фессалоникийцев (13–17).

Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, 2 Не спешите колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. 3 Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели.

Одно из ложных учений, распространившихся в Фессалонике, относилось к пришествию [parousia] Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему (нашем episynagoge к Нему, родственное слово, описывающее, как ангелы «соберут» детей Божьих в последний день — Мк. 13:27). Обе темы: пришествие Христа к нам и наше восшествие к Нему, единение неба и земли, описаны в Первом послании Павла (1 Фес. 4:13 — 5:11). В то время фессалоникийцы были обеспокоены тем, что parousia не наступила так быстро, как они ожидали. Некоторые из их близких умерли, а Второго пришествия все еще не было. Теперь же возникла другая проблема: пришествие наступило слишком рано, потому что некоторые учителя говорили, будто уже наступает день Христов (2), или уже наступил (ПАБ). Возможно, они ухватились за выражение Павла, говорившего о христианах как о «сынах дня» (1 Фес. 5:5, АВ), и решили поэтому, что день уже наступил. Иначе как мы можем быть сынами дня?

Современную версию подобного лжеучения можно найти у Свидетелей Иеговы. Их основатель, пастор Чарлз Т. Рассел, сначала учил, что конец света наступит в 1874 году, а затем изменил свои расчеты и получил 1914 год. Но когда прошел и этот год, его последователь, судья Дж. Ф. Рудефорд утверждал, что Христос действительно приходил 1 октября 1914 года, но невидимым образом. В тот день Он поменял Свое обычное место по правую руку от Отца на трон Собственного Царства. Поэтому нечего ждать parousia Христа; оно уже было[144].

В ответ на подобное эксцентричное заявление Павел и написал этот отрывок. Он умоляет фессалоникийцев, как своих братьев, не спешить колебаться умом и смущаться (1с—2а). Само слово колебаться переводится как «не иметь твердости в разумении», то есть не иметь твердости в убеждении или самообладании. Глагол (saleuthenai) стоит в неопределенной форме прошедшего времени — аорист[145] и означает их первоначальное смущение; оно использовалось в отношении «судов, сорванных с якорей силой шторма»[146]. Второй глагол (throeisthai) стоит в форме настоящего времени и в повелительном наклонении и поэтому описывает их продолжительное беспокойство. Они находились в состоянии «постоянного нервного возбуждения»[147] или, как мы могли бы сказать, «во взвинченном состоянии». Источником их смущения было какое–то пророчество (дословно «дух»), слово (вербальное сообщение или заявление) или послание, как бы нами (посланное) (26). Последние слова, указывающие, что лжеучителя претендовали на авторитет Павла в подтверждение своих взглядов, относились, возможно, ко всем трем перечисленным способам передачи информации. Упоминание о послании подразумевает какое–то подложное письмо и объясняет тот факт, что Павел отныне решил подписывать лично свои Послания (напр., 2 Фес. 3:17). Это может равным образом относиться к его Первому посланию к Фессалоникийцам и к утверждению еретиков о правильной интерпретации его, сделанной ими.

В любом случае, Павел отрицает, что их учение получило одобрение с его стороны. Фактически, он восстает против этого учения. «Да не обольстит вас никто никак (За)», — пишет он. Плохо, если они будут колебаться и смущаться; еще хуже, если их обольстят. Далее он решает уточнить порядок будущих событий. День Христов (26) еще не может наступить, говорит он, ибо день тот не придет, доколе не произойдет двух вещей. Должно произойти определенное событие, во время которого появится определенное лицо. Событие это он называет отступлением (apostasia, «Великий Бунт» ИБ; «последнее восстание против Бога» ПАБ), а лицо — человеком греха, бунтовщиком. Павел не называет его «антихристом», но совершенно очевидно, кто он. Иоанн пишет о том, что ожидается его пришествие (1 Ин. 2:18). Он уже будет в мире, прежде чем появится на всеобщее обозрение. Но только когда бунтовщик откроется (36), начнется отступление. Павел рассказывал им это, когда был с ними, и, более того, говорил о человеке греха. Он корит их за забывчивость. Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это? (5). Гарантией против обольщения и средством против лжеучения является приверженность изначальному учению Апостола. Фессалоникийцы не должны были думать, будто он изменил свое мнение, и принимать идеи, которые были несовместимы с его учением, даже если их убеждали, что эти идеи исходят от него. Верность апостольскому учению, теперь навсегда сохранившемуся в Новом Завете, до сих пор является испытанием на истинность и защитой против заблуждений. В борьбе против ложного учения о том, что день Господень уже наступил, основным аргументом Павла было утверждение, что перед parousia произойдет отступление. Он не отрицает того, что parousia будет по–прежнему внезапным событием, а для тех, кто не готов к нему, — неожиданным. Но, как он уже говорил в Первом послании, оно не застигнет верующих врасплох. Во–первых, потому что они являются сынами дня; во–вторых, они знают, что отступление провозгласит наступление пришествия.

Противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так–что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога.

5 Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это? 6 И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. 7 Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь, — 8 И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего, 9 Того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, 10 И со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. 11 И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так–что они будут верить лжи, 12 Да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду.

В этом отрывке Апостол уточняет некоторые подробности отступления — в частности, речь идет о его лидере (3б—5), о начале (6—8а) и о динамике его проявления (8б—12).

В стихах 36 и 4 Апостол говорит о главном бунтовщике, лидере отступления, называя его четырьмя именами, или титулами. Можно перевести эти имена как «антиномий» (человек беззакония, бескомпромиссно враждебный закону); «обреченный» {человек, обреченный на погибель, дословно «сын погибели», древнееврейский оборот, означающий, что его участь состоит в разрушении); «враг» {противящийся… всему, называемому Богом или святыней.., предавший себя безбожию) и «честолюбец» {превозносящийся выше… Бога, в своем слепом самовозвеличивании). Похоже, что Павел подчеркивает первое и два последних. Они характеризуют антихриста по отношению к Богу и закону и объявляют его непримиримо противостоящим обоим.

Во–первых, отметим его противостояние закону. Павел называет его и «человеком греха» (3), и «беззаконником» (8). Предположительно это означает, что он открыто бросает вызов всем законам, как нравственным (утверждая, что не существует таких понятий, как моральные абсолюты), так и гражданским (провозглашая анархию во имя свободы). Антихрист будет преисполнен антиномией. Иисус Сам предсказал это в будущем «И по причине умножения беззакония [anomia], во многих охладеет любовь» (Мф. 24:12).

Во–вторых, его противление Богу. Стих 4: Противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так–что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Все комментаторы пришли в недоумение по поводу упоминания храма Божьего. Является ли это ссылкой на храм в Иерусалиме или на церковь, или нет? Хотя до разрушения в 70 году н. э. и было несколько осквернений Иерусалимского храма, все же было бы величайшим анахронизмом делать Иерусалим (даже если бы там был храм) центром глобального движения антихриста. Возможно, Павел имел в виду церковь, ибо он несколько раз описывал ее как церковь, в которой обитает Бог (напр., Еф. 2:21), показывая тем самым, что антихрист проникнет и пленит христианство. Однако вызывает сомнение, что фессалоникийцы могли уловить этот намек. Я думаю, И. X. Маршалл прав: «Никакой конкретный храм не имеется в виду, но мотив воцарения в храме и объявления себя Богом используется для того, чтобы выразить противостояние зла Богу»[148]. Кроме того, слово сядет означает «займет свое место» (ПНВ) или «воцарится на троне» (ПАБ). В этом слове есть скрытые намеки на дерзкое бесстыдство. «Сидеть, — пишет Эрнст Бест, — … значит проявить минимум уважения и претендовать на божественность, ибо Бог сидит. Это значит не просто сесть в один ряд с другими богами в пантеоне, но занять единственное место»[149]. Антихрист, таким образом, лишит Бога трона, чтобы самому воцариться на нем. Он даже станет богохульствовать, выдавая себя за Бога; глагол apodeiknymi часто использовался, чтобы обозначить «провозглашение монарха при его восхождении на трон»[150]. Восстав против какого бы то ни было объекта поклонения, он будет требовать для себя того же поклонения, которое он запретил.

Таким образом, мы здесь имеем два главных объекта злобы антихриста. Кроме Бога и закона, религии и этики, существует два значительных компонента культуры, которые действуют как связующие звенья в жизни общины и представляют собой два авторитета, которые мир обычно признает. Восстать против них — значит подорвать основы общества. Более того, безбожие и беззаконие антихриста пойдут дальше отрицания этих основных авторитетов до требования поклоняться и повиноваться только ему одному. Не анархия, а тоталитаризм является его целью.

Но кто он? Кем он будет? Сможем ли мы, девятнадцать с половиной столетий спустя, идентифицировать человека, которого Павел имел в виду?[151] Будет правомерно, по крайней мере по двум причинам, попытаться интерпретировать. Первая причина заключатется в том, что, как указано в тексте, Павел учил фессалоникийцев о человеке греха словом уст своих. Как следствие, он начинает говорить о нем без пояснений и не видит никакой необходимости повторять то, что он уже говорил: «Не помните ли… говорил вам это», — пишет он (ст. 5–6). Итак, в прошлом было нечто такое, что было известно и Павлу, и фессалоникийцам, но сокрыто от нас. В результате, как пишет доктор Леон Моррис, «этот отрывок является, возможно, самым неясным и сложным во всех трудах Павла; многие пробелы в наших знаниях привели к возникновению сумасбродных рассуждений» [152].

Это приводит нас ко второй причине. История церкви засорена неосторожными, самоуверенными и ошибочными попытками найти в текстах Павла указание на какого–нибудь современного человека или событие. Пусть это будет для нас предупреждением, чтобы мы могли быть более осторожными и осмотрительными. В то же самое время мы не имеем права отвергать эти попытки как безнадежные, поскольку 2 Фес. 2 является важной частью Писания, которая была написана и сохранена для назидания церкви.

Основная тема противления Богу имеет богатую историю, а новозаветные ссылки на антихриста берут свое начало еще в Ветхом Завете. Хотя Ветхий Завет содержит некоторые неточные намеки на миф о Вавилонском творении, в котором богиня–монстр первозданной стихии–хаоса Тиамат борется с богом Мардуком[153], именно в Эдемском саду мы впервые осознаем, что дьявол соблазнил человеческое существо, подтолкнув его к открытому неповиновению Богу. Пророки обнаруживали этот высокомерный дух в окружении языческих императоров, так что в двух отрывках их амбициозное желание соперничать или замещать Бога намеренно изложено в стиле, напоминающем стиль 3 главы книги Бытие. Вавилонский царь пал, потому что сказал в сердце своем «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой… буду подобен Всевышнему» (Ис. 14:13–14), тогда как правитель Тира[154] осмелился сказать: «Я бог [или Бог], восседаю на седалище божием [или Божием]…» (Иез. 28:2).

Во втором столетии до н. э. произошло наиболее знаменательное событие, иллюстрирующее отступление от Бога Его детей. Сирийский царь Антиох IV, известный как Епифан, был повинен в ужасающем осквернении храма в Иерусалиме. В 169 году до н. э. он посмел войти в святая святых, а на следующий год воздвиг алтарь Зевсу на алтаре всесожжении, установил статую Зевса и принес в жертву свинью. Это была та самая «мерзость запустения» (Мф. 24:15; Мк. 13:14), или «опустошительное нечестие» (ПНВ), или «Кошмарный Ужас» (ББВ), упоминающийся исторически в Первой книге Маккавеев (1 Мак. 1:54 и дал.) и пророчески в книге Пророка Даниила (Дан. 8:13; 9:27; 11:31; 12:11). Антиох Епифан легко узнаваем у Даниила как царь, представленный «небольшим рогом». Он имел «уста, говорящие высокомерно». В интерпретации сна Даниила, которая дается дальше, о нем говорится, что он «против Всевышнего будет произносить слова и угнетать святых Всевышнего» (Дан. 7:8, 25). В более позднем видении Антиох назван «царем северным», который овладеет югом, осквернит святилище могущества, прекратит ежедневные жертвоприношения и оставит мерзость запустения (Дан. 11:28–31). И действительно, «будет поступать царь тот по своему произволу, и вознесется и возвеличится выше всякого божества, и о Боге богов станет говорить хульное» (Дан. 11:36). Поскольку фразеология из этих пророчеств была использована как Иисусом (в Его проповеди на Елеонской горе), так и Павлом (во 2 Фес. 2), Антиох Епифан стал прототипом антихриста.

Иудеи видели и другой пример «мерзости запустения» в римском генерале Помпее, который в 63 годУ до н. э. покорил их народ, захватил Иерусалим и осквернил храм, ворвавшись в святая святых. В так называемых Псалмах Соломона, которые были написаны вскоре после этого, есть ссылка на него, как на «грешника» и «беззаконника»[155].

Иисус Сам ясно дал понять, что пророчество Даниила полностью не исполнилось ни в Антиохе Епифане, ни в Помпее, но должно было исполниться впоследствии. Ибо Он повторяет и подтверждает это пророчество: «Когда же увидите мерзость запустения, реченную пророком Даниилом, стоящую, где не должно, — читающий да разумеет, — тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы» (Мк. 13:14; ср. Мф. 24:15—16). Здесь важны некоторые подробности.

1. Матфей в тексте Евангелия добавляет пояснительную фразу «реченную через пророка Даниила»; это заставляет нас перечитать и попытаться заново оценить пророчество Даниила.

2. Матфей ссылается на мерзость, как на существительное среднего рода[156] (что грамматически верно), а у Марка причастие «стоящий» — мужского рода, это указывает на его предположение о том, что нечестие было допущено человеком.

3. Матфей заменяет фразу Марка «стоящую, где не должно» на «стоящую на святом месте», имея в виду храм.

Какую «мерзость» имел в виду Иисус? Некоторые комментаторы думают, что, возможно, он подразумевал сумасшедшего императора Гаия (Калигулу). Лишь десять лет спустя (в 40 году н. э.), требуя поклонения от всех своих подданных и разгневанный неверностью иудеев, он приказал водрузить в храме большую статую в свою честь. Однако его приказ так и не был выполнен. Ибо когда огромные толпы охваченных ужасом иудеев выражали свой протест, дипломатическое вмешательство Петрония, правителя Сирии, и царя Ирода Агриппы I предотвратили исполнение этого Приказа. Сам император был казнен в 41 году н. э.[157]

Скорее всего, Иисус имел в виду Иудейскую войну 66—70 гг. н. э. Он много раз предсказывал надвигающийся Божий суд над иудейским народом и ясно предупреждал их о разрушении храма (напр., Мф. 24:1—2; Мк. 13:1–2; Лк. 19:41 и дал.; 21:5–6). Лука определенно понял, что мерзость запустения относилась к римской осаде Иерусалима (Лк. 21:20–24). Что касается храма, то сначала он был осквернен иудейскими ревнителями во время войны, а затем римской армией в 70 году н. э., которая внесла во дворы храма свои знамена с изображением императора и стала приносить ему жертвы[158].

Но вернемся опять к Павлу. Возможно, он и имел в виду дикие планы Калигулы, поскольку прошло всего лишь десять лет со дня его смерти и память об этом еще была свежа. Но план императора не исполнился. Поэтому Павел знал, что пророчества Даниила исполнились лишь отчасти. Как следствие, он повторяет их, используя фразеологию Даниила, делая, таким образом, пророчество универсально применимым. Если мы правы в том, что воцарение в храме Божьем (2:4) есть символ открытого неповиновения и даже богохульства, тогда остальная картина, которую рисует Павел, представляет собой картину отступления, являющуюся скорее глобальной, чем локальной, а антихрист — скорее эсхатологической, чем современной фигурой.

По мере развития культа, император приобретал все более четкие очертания антихриста. Христианам, например, приказали заменить слова основного христианского исповедания kyrios Jesus («Господь Иисус») на слова kyrios kaisar («Цезарь Господь»). Август стал первым императором, претендовавшим на божественность и домогавшимся поклонения. Позже сочетание личного тщеславия и враждебности к христианам сделали Нерона объектом еще большой неприязни и страха. Но именно Доминициан, ставший императором в 81 году н. э. потребовал поклонения Dominus et Deus (Доминициану как богу) и преследовал тех, кто отказывал ему в божественном благоговении. Почти наверняка именно во время его правления Иоанн был сослан на остров Патмос и написал там Откровение. Наиболее удовлетворительным объяснением двух «зверей», которые появляются в 13 главе книги Откровение в качестве союзников дракона (дьявола), является тот вариант, где они оба представляют собой Римскую империю находящуюся под властью Доминициана. Зверь, выходящий из моря, символизирует ее как гонителя и преследователя, а зверь, выходящий из земли (позже названный «лжепророком»), символизирует культ императора.

Прежде чем мы закончим эту тему, следует упомянуть еще об одном месте, где поднимается тема антихриста. Оно встречается в Посланиях Иоанна. Иоанн является единственным автором Нового Завета, который использует слово «антихрист». Он также полагает, что его читатели знают о предстоящем появлении антихриста: «Как вы слышали, что придет антихрист». Но затем он смело интерпретирует приход антихриста, говоря о современной активности лжеучителей: «И теперь появилось много антихристов» (1 Ин. 2:18). Намного облегчает их узнаваемость отрицание воплощения. Ибо «Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Это — антихрист» (1 Ин. 2:22). Еще два раза употребляет Иоанн это слово, настаивая на том, что «всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти не есть от Бога», но есть «обольститель и антихрист» (1 Ин. 4:3; 2 Ин. 7).

Такой процесс реинтерпретации и нового применения этих пророчеств внутри самого Писания: от Даниила через Иисуса к Павлу и Иоанну — намного Расширяет границы нашего понимания. Очень важно ясное и авторитетное заявление Иоанна о том, что ожидание появления единичного антихриста исполнилось (хотя бы частично) в многочисленных лжеучителях, которые в те дни отвергали воплощение. Это подготавливает нас к выводу о том, что библейское предсказание об антихристе может иметь в течение всей истории развития церкви (и все еще имеет) многочисленные варианты исполнения, и нам не следует ожидать только одного, чтобы объявить всех других ложными.

В постапостольские века христианская церковь проявила значительную изобретательность, пытаясь обнаружить среди своих современников человека греха. После кончины императоров–гонителей и обращения Константина, римский император перестал быть подходящей кандидатурой. Сначала лидеры вандалов, делавшие набеги на римские провинции и наконец захватившие Рим (в 455 году н. э.), выглядели достаточно похожими на антихриста. В средние века, особенно во времена крестоносцев, Западная церковь идентифицировала человека греха с Магометом, потому что он «украл» христианские святые места и привел многих восточных христиан к «вероотступничеству». К концу средних веков некоторые из францисканцев увидели в коррумпированных папах и их гордых претензиях того, кто захотел «превознестись выше всего» и «в храме Божием сесть». В начале тринадцатого века император Фридрих II и папа Григорий IX находили удовлетворение в том, что называли друг друга антихристами. Ранние реформаторы (Уиклиф в Англии, вальденсы в Италии и Ян Гус в Богемии) относили эти пророчества к папе, или, скорее всего, к конкретным папам из–за их коррумпированности. Реформаторы шестнадцатого века с большим экзегетическим видением, включая Лютера в Германии, Кальвина и Цвингли в Швейцарии, Нокса в Шотландии и Кранмера в Англии, верили в то, что само папство являлось антихристом. Тогда римско–католические лидеры контрреформации отплатили за комплимент, назвав Лютера «человеком греха». Идентификация папы с антихристом продолжалась по крайней мере до семнадцатого столетия. Вестминстерское исповедание (1646 год), например, подтверждает, что Господь Иисус Христос есть глава церкви, а не папа, который скорее «человек греха и сын погибели, превозносящий себя в Церкви превыше Христа и всего, называемого Богом»[159].

В течение двух последних веков в качестве возможных антихристов назывались скорее политические, нежели религиозные деятели. Этими кандидатами были: Наполеон Бонапарт (из–за своего высокомерного абсолютизма), Наполеон III, кайзер Вильгельм, Гитлер, Муссолини и Сталин. В этих людях, несомненно, наблюдались ярко выраженные признаки как безбожия, так и беззакония.

Как нам следует реагировать на то, что Ф. В. Фаррар называет «той бездной, которая разверзлась в результате взрыва экзегезы»?[160] Конечно же, не презрительным забвением пророчества об антихристе, которое, как он пишет, «теперь популярно только в низших классах христианского сообщества: сект, эксцентричных индивидуумов и фанатиков»[161]. Если бы так, я был бы счастлив относиться к эксцентрикам и фанатам из «низших классов»! Вместо этого, нам следует очень внимательно проследить за тем, как в самом Писании развивается учение об антихристе. Даниил ссылался на Антиоха Епифана; Иисус, Павел и Иоанн в Откровении вновь обращались к пророчеству Даниила, чтобы увидеть последовательное воплощение безбожия и беззакония. Так же, как Иисус говорил о «лжехристах» (Мф. 24:24), Иоанн в своих Посланиях рассматривал лжеучителей как «многих антихристов», Распространявших свою ересь повсюду. Хендриксен сказал: «История… повторяется. Скорее, пророчества обретают многоплановое исполнение»[162]. И все же все они, вместе с другими неправедными лидерами, являются предшественниками последнего «человека греха», эсхатологического и исторического персонажа, решительного проявления безбожия и беззакония, лидера глобального восстания, предвестника и признака parousia. Я согласен с Герхардом Восом, который пишет: «Мы считаем само собой разумеющимся… что антихрист будет человеком»[163]. Наша вера в пришествие антихриста зависит от того, верим ли мы до сих пор в пришествие Христа.

Павел не конкретизирует, в какой форме произойдет это отступление. Но он употребляет слово apostasia (3), означавшее в греческом языке либо военный мятеж, либо политическое отступничество, в то время как в LXX оно употреблено по отношению к религиозному отступничеству, а именно, к восстанию Израиля против Бога. Поэтому можно предположить, что бунт антихриста, направленный против Бога и Закона, проникнет и охватит даже номинальную церковь.

Однако не сейчас. Ибо отступление не произойдет до тех пор, пока не появится главный бунтовщик (3). «И, — добавляет Павел, — ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время» (6). Павел поясняет здесь время отступления. Он использует ряд указаний, чтобы фессалоникийцы смогли проследить за порядком событий: «Ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник» (6—8). Уже сейчас одновременно происходят два процесса. С одной стороны, — тайна беззакония… в действии, скрытым и губительным образом. С другой стороны, также в действии — сдерживающее влияние, не позволяющее тайному неповиновению вылиться в открытый мятеж. И только когда этот контроль будет прекращен, сначала наступит мятеж, а потом parousia.

Сущность слов: что не допускает открыться ему (6) и ниже (персонифицированное): в удерживающего теперь (7), стала проблемой для многих комментаторов. Еще раз мы убеждаемся в том, что фессалоникские читатели Павла знали об этой удерживающей силе (6), поскольку он постоянно учил их этому (5), тогда как у нас нет такого преимущества. Нет ничего удивительного в том, что даже великий Августин, говоря о бессмысленных догадках, заявил: «Честно признаюсь, я не знаю, что он имеет в виду»[164].

Прежде чем мы начнем рассматривать возможные интерпретации, может оказаться полезным свести воедино все четыре факта об «удерживающем», которые уточняются Павлом. Во–первых, он сейчас действует и эффективным образом сдерживает начало мятежа. Во–вторых, «удерживающего» можно рассматривать как представителя мужского и среднего рода (7). В–третьих, в определенное время это «нечто» или «некто» прекратит свое сдерживающее действие и это послужит сигналом к пришествию сначала антихриста, а затем и Христа. В–четвертых, должна существовать причина, по которой Павел пишет о том, что не позволяет открыться антихристу, и о том, что удерживающий будет взят таким загадочным образом. Итак, мы имеем четыре путеводные нити. «Удерживающий» должен быть социально эффективным, способным на личное проявление, готовым уступить свою позицию и достаточно деликатным, чтобы о нем говорилось шепотом и загадками. Ниже предложены три главных объяснения[165].

Первое, сдерживающая сила — это Святой Дух и Его действие в церкви. В этом случае «удерживающий» является Самим Духом, в то время как не позволяющим антихристу открыться, является церковь, в которой Он обитает. Конечно, Иисус хотел, чтобы Его дети, как соль в мясе, оказывали бы сдерживающее влияние в обществе. Но почему Павлу нужно писать о Духе и церкви такими загадочными словами? Концепция церкви, которая «будет взята» перед отступлением, означает, что она не примет участие во встрече Христа во время Его пришествия.

Второе предположение: в качестве удерживающего момента имеется в виду Павел и его проповедь Евангелия. Один или двое из ранних отцов церкви придерживались такого мнения, а Кальвин писал: «Павел заявил, что свет благовестия должен сначала распространиться по всему миру…». А также: «Я слышу, как Павел говорит о повсеместном призыве язычников»[166]. «Сдерживание» в этом случае — это необходимая «отсрочка» до тех пор, пока весь мир не услышит Благую Весть. Оскар Кульман подхватил и развил эту тему, подчеркивая уникальную роль Павла как Апостола язычников.

В этом случае мужской род отождествляется с самим Апостолом, а средний род — с его миссионерским благовестием[167]. Но если подразумевается сам Павел и его евангелизационная миссия, почему об этом говорится так загадочно? Кроме того, неужели Павел действительно видел себя в центре эсхатологической сцены настолько, что отступление задерживалось до тех пор, пока он не освободит ее? И как его уход (предположительно его смерть) может быть совместим с его явной надеждой дожить до parousia (1 Фес. 4:13 и дал.)?

Третье и наиболее распространенное мнение заключается в том, что сдерживающей силой являлся Рим и власть государства. Тертуллиан, возможно, был первым отцом церкви, который изложил эту теорию: «Какое мы имеем препятствие кроме римского государства..?»[168] Не обязательно эту ссылку относить только к Римской империи; любое государство, будучи гарантом закона и порядка, общественного мира и справедливости, равно удовлетворяет этот вариант. Да, действительно, в 13 главе Откровения государство изображено как сатанинское общество. Когда оно появляется в этом обличий, его вряд ли можно воспринять как фактор, сдерживающий антихриста. Именно это и подвигнуло Кульмана посчитать такую точку зрения «наименее возможной гипотезой»[169]. Тем не менее Павел рассматривал государство в качестве доверенного лица Бога для наказания за зло (Рим. 13:1 и дал.). И в самом деле, имеется четыре главных аргумента в пользу такой интерпретации:

1. Звучит разумно. Пламмер писал: «Естественно, закон удерживает от беззакония; в первом веке великим законотворцем и исполнителем закона являлась Римская империя»[170]. Он даже сказал, что это объяснение является настолько подходящим, что «искать другое будет пустой тратой времени»[171].

2. Эта точка зрения вполне соответствует известному мнению Павла о государстве. Он и Сила, будучи римскими гражданами, совсем недавно испытали на себе римскую справедливость как в Филиппах, так и в руках градоначальника в самой Фессалонике. Справедливое разрешение неприятной ситуации в Коринфе проконсулом Галлионом еще не могло быть забыто Павлом (Деян. 18:12—16). Несколько позже он начнет объяснять римлянам, что государство является слугой Божьим, призванным наказывать зло и провозглашать добро (Рим. 13:1–5).

3. Легко объясняется сочетание среднего и мужского рода. «Подумайте, — пишет Хендриксен, — об империи и императоре, справедливости и судье, о законе и о том, кто следит за его исполнением»[172].

4. Загадочные формулировки могут быть также объяснимы, поскольку существовали вполне обоснованные причины для того, чтобы в открытую и напрямую не предсказывать, что государство «будет взято», или «убрано со сцены» (ПАБ).

Тем временем, в период сдерживания, еще до того как откроется беззаконник, тайна беззакония уже в действии (7а). «Тайна» переводится словом mysterion. Но здесь оно не может иметь значения, обычного для Посланий Павла: «истина, бывшая в сокрытии, а теперь открывшаяся», поскольку тайна пока так и остается тайной и противопоставляется грядущему «открытию беззаконника». Однако, прежде чем он полностью откроется, беззаконие, чьим воплощением он является, втайне действует. В настоящее время его антиобщественное, антизаконное и безбожное проявление действует в основном подпольно. Сегодня мы ощущаем его подрывное воздействие повсюду: в атеистической обстановке секулярного гуманизма, в тоталитарных тенденциях крайне левых и крайне правых идеологий, в материализме потребительского общества, которые занимают место Бога так называемыми «теологиями», провозглашающими смерть Бога и конец моральным абсолютам, а также в социальной вседозволенности, где святости человеческой жизни, браку и семье, то есть всему тому, что создал или установил Бог, не придается никакого значения.

Если бы не оставшиеся сдерживающие факторы (которые сохраняют определенную меру справедливости, свободы, порядка и порядочности), то все эти признаки будущего отступления приняли бы более опасную форму. Однажды они проявят себя. Ибо когда сдерживание прекратится, тайная подрывная деятельность перейдет в явный мятеж под предводительством неразборчивого в средствах беззаконника, который откроется (8а). Тогда мы сможем ожидать того периода (по Божьему милосердию, короткого) политического, общественного и нравственного хаоса, в котором и Бог и Закон будут в дерзком пренебрежении, пока внезапно не придет Господь Иисус и не убьет духом уст Своих врага и не истребит явлением пришествия Своего (8). «Битва будет недолгой, — пишет Эрнст Бест, — победа наступит сразу»[173].

Согласно Павлу, отступление произойдет открыто и видимо на сцене истории. Оно проявится во всеобщем нарушении установленных правил и закона, в попирании принципов справедливости и истинной религиозной практики. Но Павел также говорит нам о невидимой динамике, о том, что будет происходить за кулисами. Он пишет о двух главных антагонистах: сатане (9) и Боге (11)— и использует слово energeia («работа», «действие») в отношении обоих. И сатана и Бог действуют в связи с приближением антихриста.

Павел начинает с Того, которого пришествие по действию [energeia] сатаны (9а). Мы преувеличим, если скажем, что антихрист станет воплощением сатаны, как Христос был воплощением Бога. Правильнее будет считать пришествие антихриста намеренной и дерзкой пародией на второе пришествие Христа. Павел доказывает это тем, что использует одни и те же слова в обоих случаях. «Систематическое и… расчетливое принятие антихристом всех атрибутов Христа является самым отвратительным моментом во всей презентации»[174]. Таким образом, в стихах 1 и 8 (как и в 1 Фес. 4:15) мы читаем о parousia, личном и официальном пришествии Иисуса Христа; в начале стиха 9 мы читаем о parourda человека греха, в прямом сопоставлении с parousia Христа в конце предыдущего стиха. Далее, в 1:7. Господь Иисус явится с неба, в то время как в главе 2 три стиха (3, 6 и 8) говорят о том, что беззаконник собирается «открыться» (не указано как). Христос явится в силе, славе (1:7)[175] и в великолепии (2:8)[176], в то время как пришествие беззаконника будет со всякою силою [en pase dynamei, «во всей силе»] и знамениями и чудесами ложными (9). Как служение Иисуса (Деян. 2:22) и служение Апостола Павла ознаменовались «силами и чудесами и знамениями» (Рим. 15:18—19; 2 Кор. 12:12), так и служение антихриста будет сопровождаться (хотя и неподлинными) чудесами. Ибо это будут ложные чудеса, возможно, не в смысле фальшивые, а обольщающие. Таким образом, оба пришествия — антихриста и Христа — будут личными (parousia), видимыми (apokalypsis, или откровение) и могущественными (с чудесами). Трагедия заключается в том, что пришествие антихриста будет такой умной пародией на пришествие Христа, что многие соблазнятся обманом сатаны. Причина их обольщения кроется в том, что они не приняли любви истины для своего спасения (10). Любовь к истине (это подразумевается) была им предложена, но они отвергли ее. Прежде великого обольщения было великое отвержение.

И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи (11). Здесь «ложь» -— это «отказ от основной истины, утверждающей, что Бог есть Бог»[177], вместе с вопиющим утверждением антихриста о том, что он является Богом. Бог «пошлет» им желаемую слепоту (Рим. 1:24–25). В результате, будут осуждены все не веровавшие истине, но возлюбившие неправду (12). Здесь очень важно отметить, что «веровавшим истине» противопоставляются «возлюбившие неправду». Это потому, что истина обладает нравственным значением и ставит моральные требования. Корень зла в самой неправде, а не в ошибке. Весь процесс трагично закономерен. Сначала они возлюбили неправду, или «намеренно избрали греховность» (НАБ). Затем они отказались верить и любить правду (потому что невозможно любить неправду и истину одновременно). В–третьих, подкрадывается сатана и обольщает их. В–четвертых, Сам Бог «посылает» им заблуждения, предавая их той лжи, которую они сами выбрали. И последнее, они осуждены на погибель. Это чрезвычайно важное учение. Оно говорит нам о том, что скользкая дорога вниз начинается с любви к неправде, которая последовательно ведет к отказу от истины, к обольщению сатаной, ожесточению по отношению к Богу и в итоге — к осуждению. Единственный способ получить защиту от обольщения — возлюбить добро и истину. Такова динамика (дьявольекая и божественная), которая будет лежать в основе последнего отступления.

Чтобы подытожить все сказанное, Павел разделил исторический процесс (настоящего и будущего) на три этапа. Сейчас мы живем во время сдерживания, когда тайная сила беззакония контролируется. Затем наступит время отступления, когда контроль закона будет снят, а беззаконник откроется. И наконец, придет время возмездия, когда Господь Иисус Христос победит и уничтожит антихриста, а поверившие в его ложь будут осуждены. Таков Божий план. История не является случайным нагромождением бессмысленных событий. Она последовательна в периодах и происшествиях, которые послушны воле суверенного правления Бога, Бога истории.

Прочность является качеством, к которому стремятся все в каждой сфере человеческой деятельности. Правительство говорит о стабилизации экономики. Строители стараются построить крепкие дома, а плотники — прочную мебель. У самолетов и кораблей есть «стабилизаторы», чтобы бороться с воздушными потоками и океанским течением. Мы восхищаемся людьми с твердым характером и убеждениями.

В Новом Завете много говорится о твердости духа христиан. В своем Первом послании к Фессалоникийцам Павел заявляет: «Ибо теперь мы живы, когда вы стоите в Господе» (3:8). Здесь, во Втором послании, умоляя их «не спешить колебаться» (2:2), он позже вдохновляет их словами: «Итак, братия, стойте и держите предания.,.». (15). По словам Иисуса, мы не должны быть «тростью, ветром колеблемой»[178], но, скорее, скалой недвижимой. Более того, Новый Завет говорит нам о тех ветрах, которые угрожают нашей стабильности и которым мы должны противостоять. Во–первых, это оппозиция или гонения (1 Фес. 1:4–6; 3:2–4), во–вторых, это ложное учение (напр. 2 Фес. 2:2–3)[179], и, в–третьих, — обольщение. Обольщения, словно сильные порывы ветра, грозят сломить нас. Вот почему Павел молится, чтобы Бог «утвердил» фессалоникийцев быть непорочными во святыне пред Богом (1 Фес. 3:13, ПНВ).

За этими ветрами притаился враг Бога и детей Божьих, дьявол, ответственный за организацию нападок со всех трех сторон: за физические нападки (гонения), интеллектуальные (ложные учения) и моральные (обольщение). Более того, эти нападки достигнут своего апогея, когда появится антихрист. Ибо он начнет эпоху невероятной анархии. На земле воцарится сущий ад. И многие будут сметены шквалом заблуждений и неправды. Таков подтекст к третьему отрывку 2 Послания к Фессалоникийцам (гл. 2). Он состоит из благодарения (13—14), призыва (15) и молитвы (16—17). Павел переходит от предупреждений о деятельности сатаны к благодарению Бога за Его действие, от истории и ее хаоса — к вечности и безопасности.

Мы же всегда должны благодарить Бога за вас, возлюбленные Господом братия, что Бог от начала, через освящение Духа и веру истине, избрал вас ко спасению,

14 К которому и призвал вас благовествованием нашим, для достижения славы Господа нашего Иисуса Христа.

15 Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим. 16 Сам же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш, возлюбивший нас и давший утешение вечное и надежду благую во благодати, 17 Да утешит ваши сердца и да утвердит вас во всяком слове и деле благом.

Апостол повторяет свои собственные слова, написанные в начале Послания: Мы всегда должны благодарить Бога за вас (1:3; 2:13). Он чувствует эту потребность, потому что Бог действует в их жизни, потому что их вера, любовь и надежда возрастают (1:3), потому что Бог избрал и призвал их и, без сомнения, в конце приведет их благополучно в вечный дом. То есть, несмотря на настоящие и будущие испытания и несчастья (жестокие, беззаконные и богохульные), Павел не испытывает паники и не принимает никаких поспешных решений. Напротив, благодаря Бога, он выражает свою уверенность. Его уверенность в твердости фессалоникийцев происходит исключительно из его уверенности в твердости Божьей. Мы можем быть твердыми только потому, что Бог тверд.

Здесь Павел дает исчерпывающую формулировку спасающей цели Бога. Как верно сказал об этом Денни, это «система богословия в миниатюре»[180]. В ней Апостол обращается к трем ипостасям Троицы, делая, в частности, два параллельных заявления. Основное утверждение заключается в следующем:

2:13 Бог от начала избрал вас ко спасению через освящение Духа.

2:14 Бог призвал вас через Евангелие, чтобы прославить вас во Христе.

Следует отметить, что, говоря и об избрании Богом и о Божьем призыве, Павел конкретизирует цель и средства достижения. Бог «через» (еп) освящение Духа избрал нас «ко» (eis) спасению, и Бог призвал нас «для» (eis — «в» или «к» достижению славы») достижения славы Господа нашего Иисуса Христа «через» (dia) благовествование наше[181]. Комментируя 1 Фес. 1:4, мы отмечали, что библейская доктрина о божественной избранности всегда озадачивала христиан. Несмотря на множество вопросов по этому поводу, она является большим утешением для наших сердец и совершенно совпадает с нашим опытом. Мы знаем истину слов Иисуса: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал» (Ин. 15:16). Ибо мы помним, какими мы были эгоистичными, своевольными и слабыми до того, как Бог привел нас к Себе. И поэтому у нас нет выбора. Начало нашего спасения прослеживается еще до нашего «решения», или «обязательства» (то есть, обращения), по милостивой инициативе Бога. Мы вправе сказать: «Бог избрал нас… Бог призвал нас…».

Первое, Бог от начала избрал нас. «От начала» переводится как ар arches, чему имеется множество подтверждений в древних текстах. Брюс Мецгер объясняет, что Издательский комитет Объединенных библейских обществ предпочитает альтернативное прочтение aparchen («как первые плоды») в основном потому, что Павел использует это слово в шести других случаях[182]. Но поскольку словосочетание «как первые плоды» по значению не подходит к этому контексту, то здесь, по всей видимости, лучше звучит перевод «от начала»[183]. Далее, Он избрал нас ко спасению (в противоположность «погибающим», ст. 10, которые «будут осуждены», ст. 12), и наше спасение охватит всю полноту Божьей цели, направленной на избавление нас от разрушений и последствий греха. И это закончится вечным небесным блаженством. Средство, с помощью которого Он исполнит это, будет освящение Духа (пребывающего в нас и преображающего нас) и вера в истину (13), ибо Он открыл наши глаза, чтобы мы уверовали в нее, в противоположность многим другим людям (10–12).

Второе, К которому призвал вас благовествованием нашим. Павел делает естественный переход от Божьего вечного призвания к Своему историческому призыву. К которому должно означать «ко спасению, только что упомянутому», а слова нашим благовествованием показывают, что благовествование является средством, при помощи которого Божий призыв доходит до нас, и мы отвечаем на него. Так становится очевидным, что доктрина о божественном избрании не только не подрывает благовестия, но наполняет его значением, поскольку именно через проповедь Евангелия Бог призывает нас к Себе. Целью же Его призыва является достижение славы Господа нашего Иисуса Христа (14), которая (как Павел объяснил в 1 главе) будет проявлена при parousia, когда верующие во Христа будут сами прославлены, а неверующие осуждены.

Теперь нам следует отступить, чтобы обозреть все великолепие этой благородной картины. «Бог от начала избрал вас ко спасению… Бог призвал вас благовествованием для достижения славы». Горизонты видения Апостола Павла не ограничены ничем, кроме вечности прошлого и будущего. В вечности прошлого Бог избрал нас ко спасению. Затем в свое время Он призвал нас, дав нам услышать благовествование и уверовать в истину. Он освятил нас Духом, чтобы мы могли достичь славы Христа в вечности будущего. Воображение Апостола охватывает все от «начала» до «славы». При такой степени убежденности нет места для страхов из–за христианской нестабильности. Пусть дьявол обрушивает самые страшные удары на самого слабого святого, пусть открывается антихрист и пусть начинается отступление. Нестабильности наших обстоятельств и наших характеров мы противопоставляем вечную стабильность замысла Божьего. Мы читаем 2 Фес. 3:3 и заявляем вместе с Павлом: «Верен Господь, который утвердит вас и сохранит от лукавого…».

Тем не менее уверенность Павла в стабильности Божьего замысла не помешала ему принять меры предосторожности. Бог избрал и призвал фессалоникийцев, Он же утвердит их и приведет к славе. Но это не позволяет Апостолу сделать вывод, что он вместе с фессалоникийцами теперь может сидеть сложа руки. Напротив, сначала он послал Тимофея, чтобы «утвердить» их (1 Фес. 3:2). Теперь он немедленно переходит от уверенной благодарности сначала к искреннему призыву к ним стоять твердо, а затем к искренней молитве, чтобы Бог утвердил их.

Итак, братия, стойте… Нам следует принять непоследовательность логики Апостола. Иначе мы можем ошибиться в своих выводах о том, что он написал в предыдущих стихах. Мы могли бы сказать: «Мы должны благодарить за вас… потому что Бог избрал вас… и Бог призвал вас к участию в вечной славе Христа. Поэтому, братия, не беспокойтесь!» Но Павел призывает к обратному. Фессалоникийцы должны, наоборот, напрячь все свои силы. Не отдыхать, а, напротив, встать и стоять твердо. То есть, уверенность Павла в Божьем замысле для Его детей является основанием не для безответственной лености души, но для уверенного призыва к ним быть самыми твердыми.

Апостол в своем призыве преследует две цели: «Стойте!» и «держите!» Он словно рисует картину яростного шторма, где ураган грозит сбить с ног и вырвать из рук опору. Он призывает их твердо стоять против ураганного ветра на terra firma[184], крепко ухватившись за что–нибудь надежное и твердое, во имя спасения жизни. Оба глагола имеют форму повелительного наклонения настоящего времени. Поскольку ураган может бушевать долго, они должны твердо стоять и крепко держаться.

Более того, конкретно говорится о том, чего они должны придерживаться: предания, учения (paradoseis, «традиции»). Paradosis означает истину, которую, получив, следует передать дальше. В данном случае, это учение самого Павла, которое он получил от Бога (ср. 1 Фес. 2:13) и которым впоследствии, как он пишет, вы научены или словом (его устные назидания, когда он находился вместе с ними), или посланием нашим (его письменные назидания, когда его не было рядом). Таким образом, эти paradoseis не являются более поздними традициями церкви, но изначальным учением, или традициями Апостолов. Очень важно различать эти два вида преданий. Апостольские предания являются основанием христианской веры и жизни[185], в то время как последующие церковные предания — всего лишь надстройка, которую церковь возвела на прежнем, твердом основании. Первые предания, которым мы должны следовать, получены Апостолами от Христа (либо исторического Христа, либо живого Духа Христа). Этим преданиям они научали раннюю церковь словом или посланием. Таким образом, они сохранились в Новом Завете. «Стоять и держать предания» означает в нашем случае быть библейскими или евангельскими христианами, бескомпромиссно верными учению Христа и Его Апостолов. Это и есть путь к духовной твердости. Сопротивляться ложному учению можно, лишь держась истинного учения.

Необходимо сделать еще одно замечание. Павел призывает фессалоникийцев быть твердыми, как братья (15). Это означает, что они должны стоять и держать предания в христианском братском общении, в семье Божьей. Другими словами, мы нужны друг другу. Церковь есть братство веры, общество освященного изучения, община толкования. Учим и наставляем мы на основе того же Писания. Конечно же, самостоятельное и личное изучение Библии необходимо; реформаторы подчеркивали «право личного мнения». Однако здесь кроются свои опасности. Предоставленные самим себе, мы рискуем неправильно понять Слово Божье, построить на его основании то, что не подразумевалось автором и даже манипулировать им для оправдания собственного суеверия. Поэтому нам необходим контроль христианской семьи, чтобы сдержать наш ярый индивидуализм и утвердиться в истине. Именно Библия может развить нашу христианскую твердость в церкви и помочь противостоять давлению гонений, ложных учений и обольщений.

Важно отметить, что, выразив свою благодарность Богу за избрание и призыв фессалоникских христиан, Павел не только просил их твердо стоять, но также молился, чтобы Бог утвердил их. Таким образом, мы видим, как христианское благодарение и христианская молитва неразрывно связаны между собой. Тот факт, что Бог обещает что–то сделать (за что мы воздаем Ему хвалу), не только не мешает молитве, но фактически вдохновляет ее, потому что Божьи обетования — это единственное основание нашей уверенности в том, что Бог ответит на наши молитвы. Молитва не является способом заставить Бога сделать то, что Он не считает нужным; молитва дает Богу возможность выполнить обещанное, а нам унаследовать это. Божьи обетования и наши молитвы нерасторжимы.

Павел начинает свою молитву такими словами: Сам же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш. Мы еще раз видим, как Павел объединяет Отца и Сына. Он делал это в 1 Послании к Фессалоникийцам 1:1 и 3:11, но на этот раз он поражает нас тем, что ставит Сына впереди Отца. Удивительно, что всего лишь спустя двадцать лет после Воскресения Павел ставит Иисуса Христа рядом с Богом. Еще больше Удивляет, что теперь он ставит Бога в один ряд с Иисусом Христом. Он идет дальше и, несмотря на множественность подлежащего (Отец и Сын), использует причастия и глаголы {возлюбивший, давший, утешит, утвердит) в единственном числе. Павел совершенно ясно дает понять равенство и единство Отца и Сына.

Далее Павел описывает Отца и Сына: возлюбивший нас и давший утешение вечное и надежду благую во благодати (16). Его любовь, Его дары и Его благодать сведены воедино. Его дары («утешение вечное» и «надежда благая») означают одно и то же, поскольку утешение (paraclesis) специально определено как «вечное», а наша христианская надежда с таким же нетерпением ожидает вечности. Две молитвы Апостола направлены на то, чтобы Бог утешил ваши сердца, изнутри утверждая их, и утвердил вас (sterizai–c. 180, «утвердить», как в 1 Фес. 3:13) во всяком слове и деле благом (17), что является внешним и наглядным свидетельством внутренней твердости. «Благая надежда должна действовать своим проявлением в благой жизни»[186].

Мы рассмотрели благодарение Павла (13—14), его призыв (15) и молитву (16—17). Во всех трех отрывках тема одна: христианская твердость. Павел благодарит Бога за то, что Он избрал и призвал фессалоникийцев ко спасению (самое твердое из всех состояний). Он призывает их твердо стоять и молится, чтобы Бог утвердил их. Его призыв к ним стоит между его молитвой и уверенностью в твердости фессалоникийцев. И все же чего–то недостает. Я намеренно не упоминал об этом в своем пояснении к тексту. Что же связывает вместе благодарение Павла, его призыв и молитву? В чем же заключается главная тайна христианской твердости? В любви Бога. Три раза Павел упоминает о ней во 2 Послании к Фессалоникийцам во 2 и 3 главе. Сначала он говорит о фессалоникийцах как о «возлюбленных Господом братиях» (2:13; ср. 1 Фес. 1:4). Затем об Отце и Сыне как о Боге, «возлюбившем нас» (2:16). А также он молится, чтобы Господь «управил сердца ваши в любовь Божию» (3:5). За Божьим избранием, призывом и дарами лежит Божья любовь. В основе не только всей реальности, но и в основе христианской уверенности и стабильности лежит мысль о том, что Бог есть любовь, Он возлюбил нас, Он по–прежнему любит нас и Его любовь никогда не пройдет. Наша твердость не только невозможна, но практически немыслима без верной любви Божьей.

Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его. (Пс. 135:1, ПНВ)

Павел заглянул в будущее. Он предсказал откровение Христа в последний день и восстание антихриста, которое предвосхитит и провозгласит пришествие Господа. Он также указал на то, что пока окончательный прорыв беззаконника еще сдерживается, но все же «тайна беззакония уже в действии» в мире (2 Фес. 2:7). В чем заключается ответственность христиан в этой двусмысленной ситуации, где зло одновременно и действует, и находится под контролем? Как нам нужно вести себя в это неспокойное время?

Ответ Апостола касается божественного откровения. В течение промежуточного периода между двумя пришествиями Христа, пока Его нет с нами в мире, Бог не оставил детей Своих без путеводного света или руководства. Напротив, Он дал и то и другое в Своем Писании. Уже во 2 главе Павел написал о важности веры в истину (2:1, 10—12) и о том, что нужно твердо держаться его учения (2:15). Теперь же, в главе 3, эта тема становится главной. Апостол использует два выражения (logos и paradosis, «слово» и «предание»), которые различны по смыслу, но в значительной степени накладываются друг на друга, поскольку оба обозначают открывшуюся истину.

Фраза слово Господне во 2 Фес. 3:1 уже встречалась нам в 1 Фес. 1:8. Там Павел говорит, что «оно пронеслось»; здесь он молится, чтобы оно «распространялось». В обоих случаях он имеет в виду Евангелие, определяя его как «слово Господне». Хотя Павлу вверили это благовестие (1 Фес. 2:4), оно исходило не от него, а от Бога. Он знал это. Знали и фессалоникийцы, ибо они приветствовали его «не как слово человеческое, но как слово Божие, — каково оно есть по истине». Это слово эффективно действовало в верующих (1 Фес. 2:13).

Другое слово, paradosis, Апостол использует в этой главе в значении «предание», «традиция». Это учение, которое было принято и передано другим (6, ср. 2:15). Теперь простого упоминания слова «предание» достаточно, чтобы немедленно вызвать настороженность среди протестантов, утверждающих превосходство Писания и решительно настроенных против подчинения преданиям. Разве не Сам Иисус отверг «предания старцев» с тем, чтобы «слово Божье» могло занять первое место? (Мк. 7:1—13). Как мог тогда Павел превозносить то, что низложил Иисус? Дело в том, что они имели в виду предания разного происхождения. Иудейские устные предания, которые отвергал Иисус, Он называл преданием «человеческим», в то время как предания, или учение, Апостолов имеют божественное происхождение. «Нет никакого противоречия в том, — писал Фридрих Бушель, — что Иисус отрицает предание, а Павел отстаивает его. Предания Павла согласовываются с отрицанием Иисуса, поскольку они оба отвергают заповеди человеческие»[187].

Однако остается другая проблема, в которой, на первый взгляд, кажется, что Павел сам себе противоречит. С одной стороны, он стойко придерживается божественного происхождения своего учения, настаивает на том, что получил его «не от человека, но чрез откровение Иисуса Христа» (Гал. 1:12). Он повторяет это в своем Первом послании к Коринфянам, утверждая, что «от Самого Господа принял то, что и вам передал» (1 Кор. 11:23). С другой стороны, одно конкретное предание, которое он получил и передал, относилось к установлению вечери Господней. Должны ли мы думать, что он получил эту информацию через прямое откровение? Разве не кажется более вероятным, что он получил это через людей? А если так, как он может утверждать, что получил ее от «Самого Господа»? Оскар Кульман обсуждает именно этот вопрос в своем эссе, озаглавленном Предание. Он выдвигает обоснованные аргументы и приходит к следующему выводу:

«Наименование kurios («Господь») может быть понято не только как обозначение исторического Иисуса (хронологическое начало и первое связующее в цепи преданий), но и как превознесенный Господь, как истинный Автор всего предания, развившегося внутри Апостольской Церкви»[188].

Действительно, самим Апостолам была дана уникальная привилегия принять учение от Иисуса Христа и передать его церкви:

«Их основная функция — быть носителями прямого откровения, в котором все они зависели друг от друга в том, что один Апостол привносил один факт, другой Апостол — другой факт и так далее. Но только лишь общее свидетельство всех Апостолов составляет христианское paradosis, в котором действует Сам Kurios (Господь)»[189].

Таким образом, Павел может сказать, что получил от Самого Господа предание, которое на самом деле получено через других Апостолов. «Люди не могут оказывать влияния на то, как передают предания Апостолы, но Сам Христос Господь, Который таким образом делится этим откровением»[190].

Таким образом, под словом paradosis Павел подразумевал не предания церкви, а учение Апостолов, а значит, Самого Господа Христа. Эта разница четко осознавалась ранней церковью. Как писал Кульман: «Церковь отличала Апостольское предание от церковного, четко подчиняя последнее первому; другими словами, сама подчинялась апостольской традиции»[191].

Таким образом, будь то слово (1 Фес. 1:6, ПНВ), а именно «слово Господне», или «предание» (2 Фес. 3:6, ПНВ), то есть, учение Апостолов, которое упоминает Павел, каждый раз он имеет в виду божественное откровение. Он рассматривает настоящий период времени перед parousia Христа как эру мира. Эта фраза имеет два значения. Первое, церковь должна распространять слово по всему миру. Второе, церковь сама должна быть послушна слову, сообразуя свою собственную жизнь с учением Апостолов. В этой главе Павел высказывает два своих устремления: чтобы слово Господне «прославлялось» как в мире (1), так и в церкви (4— 15). Оба являются аспектами «духовного роста церкви». Бог хочет, чтобы Его церковь росла экстенсивно (распространением благовестия) и интенсивно (своим собственным послушанием благовестию). Каждая составляющая является незавершенной и неуравновешенной без другой. Кроме того, обе также требуют времени — для евангелизации мира, с одной стороны, и формирования церкви, с другой.

Итак молитесь за нас, братия, чтобы слово Господне распространялось и прославлялось, как и у вас, 2 И чтобы нам избавиться от беспорядочных и лукавых людей; ибо не во всех вера. 3 Но верен Господь, Который утвердит вас и сохранит от лукавого.

Словами Итак, братия Павел показывает, что собирается приняться за последнюю тему и что «Послание приближается к концу»[192]. Но прежде чем начать эту последнюю тему, он усиленно призывает своих читателей молиться за него и его миссионерскую команду (фактически, «продолжать молиться», поскольку глагол, использованный здесь, стоит в настоящем времени и повелительном наклонении). То, что он в конце Первого послания (1 Фес. 5:25) просит их молиться, а теперь повторяет свою просьбу, свидетельствует о его смирении. То, что он говорит им о своей заступнической молитве (напр. 1 Фес. 1:2; 3:11–13; 5:23; 2 Фес. 1:11–12; 2:16–17; 3:5, 16), указывает на их отношения. Христианское общение выражается и углубляется нашими молитвами друг за друга.

О чем просит Павел молиться фессалоникийцев? Во–первых, чтобы слово Господне распространялось и прославлялось, или, дословно: «могло распространяться и быть прославлено». Апостол любил использовать яркие обороты речи. Если в Первом послании он уподобил провозглашение Евангелия звуку трубы или раскату грома, которые «пронеслись» от Фессалоники (1 Фес. 1:8), теперь он сравнивает слово с бегуном. Может быть, он думал о народных празднествах, которыми славился Коринф, в частности, об атлетах, несших олимпийский факел. Образность встречается и в Ветхом Завете: «быстро течет слово Его» (Пс. 146:15; ср. Пс. 18:4б–6, цит. в Рим. 10–18). Фессалоникийцев просят молиться, чтобы благовестие могло пронестись быстро и хорошо, чтобы, куда оно ни пришло, оно могло иметь «славный прием»[193]. Если Павел продолжает изображать слово как атлета, он может представить его «коронованным славой» у финишной ленты[194]. С другой стороны, Апостол, может быть, делает более общую ссылку к той «славе», которую слово достойно получить (как в книге Деяний 13:48). В этом случае молитва направлена на то, чтобы слово Господне могло «распространяться далее и торжествовать» (ПНВ) или же могло «иметь быстрый и славный успех» (ПАБ), как и у вас (добавляет Павел). Слово быстро пронеслось до Фессалоники и было прославлено тем приемом, который ему оказали (1 Фес. 1:6). Теперь Павел просит их молиться о том, чтобы оно могло нестись дальше и было принято и прославлено другими так же, как фессалоникийцами.

Без сомнения, Апостол имеет в виду евангелизацию Римской империи. Покинув Фессалонику, а затем Верию, он благовествовал в Афинах, интеллектуальной столице империи. Теперь он в Коринфе, ее коммерческой столице, и здесь он испытывает противление слову. Он уже начинает мечтать о том, чтобы ему благовествовать в Риме, административной столице империи, потому что Коринф лежал на северо–западе от Италии через Адриатическое море. Он призывает своих читателей молиться, чтобы Евангелие распространялось во всех направлениях и было принято.

Во–вторых, Павел просит молиться о том, чтобы ему и его братьям–миссионерам избавиться от беспорядочных и лукавых людей (2)[195]. Одно дело — для Евангелия приобрести друзей, которые с радостью примут Благую Весть; другое дело — иметь возможность евангелистам освободиться от своих врагов, которые противятся благовестию. Павел имеет в виду определенную группу людей, возможно, иудейскую оппозицию в Коринфе (Деян. 18:6 и дал.). Он описывает их не только лукавыми, но и atopoi, дословно: «никчемными», «неразумными» (АВ), «нездравомыслящими» (ПАБ), «непорядочными»[196], и даже «фанатиками» (ДБФ, ИБ). Причиной их отношения к Евангелию является тот факт, что не во всех вера. Но, тут же добавляет Павел, верен Господь (т. е. Иисус; За, ср. 1 Фес. 5:24). В греческом языке, как и в русском, можно наблюдать игру слов вера и верный. И действительно, этим контрастом Павел выражает свою убежденность в том, что верность человека не может быть превыше верности Божьей. Это было проявлено той верностью Своему народу и слову, которую Он явил заключением Завета.

Божья верность Своему слову является постоянной темой Ветхого Завета. О Самуиле, например, говорится: «И возрос Самуил, и Господь был с ним; и не осталось ни одного из слов Его неисполнившимся» (1 Цар. 3:19). И опять Бог говорит к Иеремии, когда призывает его: «Я бодрствую над словом Моим, чтобы оно скоро исполнилось» (Иер. 1:12). Подобное обетование Он дал Исайи: «Так и слово Мое… не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его» (Ис. 55:11). Павел разделяет эту уверенность. Да, действительно, «лукавые люди» противились слову (2), а за ними стоял «сам лукавый» (3). Все они были вовлечены в духовную войну, а значит, им нужно было духовное оружие — молитва. За их молитвами стоял Сам Господь, Который наблюдает за Своим словом, Который утверждает слово Духом Своим в сердцах слушающих его так, что оно действует в них (1 Фес. 1:5; 2:13)[197].

Более того, Тот Самый верный Бог верен Своим детям так же, как верен Своему слову. Ибо Он утвердит вас (sterizo, как в 1 Фес. 3:2, 13; 2 Фес. 2:17) и сохранит (и нас тоже, фактически, всех Своих детей) от лукавого. Как в молитве Господней («и избави нас от лукавого»), так и здесь определенно имеется в виду дьявол во плоти, а не «зло» вообще. Это ясно по контексту. Профессор Ф. Ф. Брюс говорит: «Лукавый» во плоти представляет собой более эффективную антитезу Kurios во плоти (то есть «Господу»)»[198]. Великое утверждение «верен Господь» покрывает распространение слова в прошлом и укрепление церкви в будущем. Бог не даст не исполниться Своим планам ни в отношении Своего слова, ни в отношении Своей церкви. Отсюда «уверенность Павла в Господе» и его чувство уместности молитвы.

Что говорят нам эти стихи о характере миссии? Действительно, в «Догматической конституции по божественному откровению» Второго ватиканского собора 2 Фес. 3:1 было прокомментировано как ссылка в Писании на церковь. Простые люди должны читать это, ученые должны объяснять, а священство проповедовать. «Таким образом, через чтение и изучение священных книг, пусть «слово Господне распространяется и прославляется» (2 Фес. 3:1)»[199]. И хотя в действительности «усилившееся преклонение перед словом Божьим» должно принести «новый подъем духовной жизни в церкви»[200], Павел видит в этих стихах не обновление церкви, а евангелизацию мира. И здесь четко подчеркнуты три аспекта мировой миссионерской деятельности.

Первое, миссия касается вести, которая должна распространяться, эта весть имеет данное и конкретное содержание. Может показаться удивительным, но Апостол под «словом Господним» подразумевал свое благовествование. «Молитесь за нас, — просит он, — чтобы слово Господне распространялось». Он считал себя носителем благовествования Божьего (1 Фес. 2:13). Его благовестие было Божьим благовестием (1 Фес. 1:5, 8; 2:2, 4, 9). Сегодня людей больше занимают культурные элементы в Благой Вести, которую мы проповедуем. И правильно. Мы должны облачить нашу проповедь в культурные одежды, в каких мы получили ее, а иногда даже в то культурное облачение, в котором она представлена в Писании. Мы также должны наполнить ее культурными терминами, понятными для тех людей, которым мы несем ее. «Благовестие» и «культура» — два разных понятия; их не следует путать, И все же под своим разнообразным культурным одеянием благовестие сохраняет тот свод истин, который был открыт нам Богом. Нельзя манипулировать им или извращать его. Оно продолжает быть транскультурной радостной новостью для всех. Это «слово Господне» должно распространяться по всему миру.

Второе, миссия касается провозглашения благовестия и принятия его. Вот почему люди, вовлеченные в распространение Евангелия по всему миру, молятся за то, чтобы оно прославлялось и чтобы евангелисты были избавлены от беспорядочных и лукавых людей. В миссии наблюдается взаимная игра этих четырех групп. Одни возносят свои ходатайские молитвы; другие, то есть миссионеры, проповедуют; третьи, слушая, прославляют слово своей верой в него. Четвертые отказываются от Благой Вести и восстают против тех, кто ее несет.

Третий аспект мировой миссионерской деятельности касается того, что Джон Мотт на Всемирной конференции миссионеров в Эдинбурге в 1910 году назвал «сверхчеловеческим фактором»[201]. Евангелизация — это не просто человеческая активность, происходящая за счет человеческой энергии и умений. Здесь задействованы также невидимые духовные силы. Отсюда призыв молиться. За лукавыми людьми, противящимися благовестию, стоит лукавый. За носителями слова Господня стоит верный Господь. Какое вдохновение могут черпать миссионеры своим утверждением, что верен Господь! Но если одним недостает веры, а другие либо не отвечают, либо активно сопротивляются, как мы можем надеяться на то, что слово Господне будет распространяться и прославляться? Мы можем быть в этом уверены, потому что за словом Господним стоит верность Господа. Именно Он говорил прежде и продолжает говорить сегодня, именно Он утверждает истину в сердцах людей, укрепляет ее корни и позволяет ей приносить плоды. Он также верно хранит Своих детей, с которыми Он заключил завет, обещая, что никогда не оставит и не покинет их.

Апостол переходит от необходимости распространения слова в мире к необходимости повиновения ему в церкви; он переходит от евангелизации к повиновению, от утверждения верности Господней Своему слову к утверждению Его авторитета в слове и через него. Есть что–то совершенно аномальное в тех христианах, которые делятся словом с другими, но нарушают его в собственной жизни.

Конкретная проблема, в связи с которой Павел требует послушания, касается ataktoi, праздных. Эти «бездельники»[202] составляли третью группу, которая беспокоила фессалоникскую церковь, подобно гонителям (2 Фес. 1) и лжеучителям (2 Фес. 2). Мы встречаем их и в Первом послании Павла (1 Фес. 5:14, где используется прилагательное ataktos). В этой главе он дважды употребляет наречие ataktos (стихи 6 и 11) и один раз глагол atakteo (7, «бесчинствовать»). Как мы видели раньше, они уклонялись от работы. Некоторые комментаторы считают, что эти люди были от природы ленивыми и жили за счет щедрых членов церкви. Другие считают, что они переняли презрение греков к физическому труду. Но все же большинство комментаторов придерживается мнения, что они верили в скорое приближение parousia, и это заставило их отказаться от работы. В своем Первом послании Павел велел им вернуться к работе, но, очевидно, его указание не было выполнено.

Удивительными являются не те указания, которые Павел дает им, а та властность, с которой он это делает. В этой главе нет ничего более впечатляющего, чем постоянно повторяющиеся глаголы: «завещавать», «повелевать» и «исполнять». Моррис писал: «В этих стихах есть военный ритм»[203]. Потому что слова parangello и parangelia обычно употреблялись «офицерами, которые отдавали приказы своим подчиненным»[204]. В пяти стихах Павел обращается к Фессалоникийцам в таком стиле: «Мы уверены о вас в Господе, что вы исполняете и будете исполнять то, что мы вам повелеваем» (4). «Завещаваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа…» (6). «Ибо, когда мы были у вас, то завещавали вам сие…» (10, ПНВ). «Таковых увещаваем и убеждаем Господом нашим Иисусом…» (12). «Если же кто не послушает слова нашего в сем послании, того имейте на замечании» (14).

Мы уверены о вас в Господе, что вы исполняете и будете исполнять то, что мы вам повелеваем. 5 Господь же да управит сердца ваши в любовь Божию и в терпение Христово.

6 Завещаваем оке вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас, 7 ибо вы сами знаете, как должны вы подражать нам; ибо мы не бесчинствовали у вас, 8 ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас, 9 не потому, чтобы мы не имели власти, но чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам, 10 Ибо когда мы были у вас, то завещевали вам сие: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь.

11 Но слышим, что некоторые у вас поступают бесчинно, ничего не делают, а суетятся. 12 Таковых уве–щаваем и убеждаем Господом нашим Иисусом Христом, чтобы они, работая в безмолвии, ели свой хлеб. 13 Вы же, братия, не унывайте, делая добро.

14 Если же кто не послушает слова нашего в сем послании, того имейте на замечании и не сообщайтесь с ним, 15 Но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата.

Следует отметить, что Павел разрешение проблемы, связанной с ataktoi, разделил на пять этапов. Он, полагаясь на верное большинство в самой церкви, уже не уделяет столько внимания отдельным личностям, которые (даже после его назиданий) настаивают на своем непослушании:

1. Он выражает свою уверенность в церкви вообще (4–5).

2. Он велит верному большинству удаляться от бездельников (6—9).

3. Он напоминает им о принципах, которые изложил во время своего посещения (10).

4. Он напрямую обращается к неверному меньшинству, к самим праздным (11–13).

5. Он дает указания относительно тех личностей, которые могут упрямо отвергать его учение (14–15).

На каждом этапе, к кому бы Павел ни обращался, он использует командно–приказной стиль.

Во–первых, Павел выражает свою уверенность в Господе о фессалоникийцах, в том, что они исполняют и будут исполнять то, что они им повелевают (4). Даже если Павел имеет в виду также Силу и Тимофея, «мы» наверняка является выражением властности и указывает на то, что церковь живет под авторитетом учения Апостолов. Уверенность Павла в Господе приводит его к молитве Тому же Господу Иисусу, чтобы Он управил сердца ваши в любовь Божию и в терпение Христово (5). Я думаю, что неправомерно интерпретировать родительный падеж, употребленный здесь дважды, ни как объект (наша любовь для Бога и «наше терпеливое ожидание Христа», АВ)[205], ни как субъект действия (Божья любовь к нам и Христово терпение к нам). Такие размышления привели Лайтфута к объединению этих фраз. «Сами Апостолы, — писал он, — воспользовались, сознательно или нет, неясностью или, скорее наоборот, вразумительностью языка, чтобы выразить великую духовную истину»[206], а именно, что Божья любовь к нам взращивает нашу любовь к Нему. Действительно, эти два значения настолько «связаны и переплетены между собой», что редко представляется возможным отделить их друг от друга[207]. Мне кажется, это качественные прилагательные. В таком случае, молитва Павла — это прошение о том, чтобы Господь помог фессалоникийцам обрести любовь, подобную Божьей любви, и терпение или постоянство, подобное терпению Христа. Таким образом, контекст предполагает, что они выразят свою любовь и терпение в послушании.

Во–вторых, Павел велит неверному меньшинству именем (то есть властью) Господа нашего Иисуса Христа удаляться («быть начеку», ПАБ) от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию (paradosis), которое приняли от нас (6). Это апостольское учение, которое Павел дал им во время своего посещения словом и своим личным примером. Поэтому они должны слушаться его повелений и подражать ему (7а). Что касается его поведения как примера для подражания, он упоминает здесь два момента. С одной стороны, он и его братья–миссионеры не бесчинствовали (76), с другой, они не ели хлеба даром (8а). Они платили за кров и пищу, когда жили у Иасона (Деян. 17:5—9). Чтобы платить «за стол и кров» (НАБ), они занимались трудом и работою день и ночь (Павел изготавливал палатки). Греческое созвучие kopos kai mochthos здесь, как и в 1 Фес. 2:9, переведено на английский также созвучием «toil and moil» («трудом и тяжкой работой», «трудом и потом» ИБ)[208].

У Павла и его соработников были две причины для того, чтобы сочетать тяжелый физический труд с миссионерской работой. Во–первых, они не хотели обременять никого из фессалоникских христиан (86) не потому, чтобы они не имели власти (9а). Павел не объясняет здесь оснований для такой власти, хотя и упоминает об этом в своем Первом послании (1 Фес. 2:66). Это прямо соответствует высказыванию Иисуса, что «трудящийся достоин награды за труды свои» (Мф. 10:10; ср. Лк. 10:7). Павел позже разъяснит свои права и вопрос о вознаграждении (1 Кор. 9:3— 14; ср. 1 Тим. 5:18). Второй причиной, по которой миссионеры зарабатывали себе на жизнь сами, было желание стать образцом для подражания в фессалоникс–кой церкви (96). Одним словом, они хотели не обременить, а быть примером.

В–третьих, Павел напоминает им об авторитетном учении, которое он дал им во время своего посещения: (ПНВ, «это приказание»; это опять глагол parangello): если кто не хочет [т. е. отказывается] трудиться, то и не ешь (10). Нет необходимости размышлять о том, что эта неизвестная эпиграмма могла принадлежать Иисусу, или искать ее предшественников в иудейской или греческой литературе. У всех народов есть подобные поговорки. Дейсман говорит об этом: «Святой Павел, возможно, позаимствовал добрую, старую мораль рабочих мастерских, сентенцию, сотни раз повторявшуюся трудолюбивыми рабочими, когда они запрещали ленивому ученику сесть за обеденный стол»[209]. Кто бы впервые ни употребил это выражение, Павел принял его и дал ему свое апостольское одобрение. Он явно повторял его несколько раз в Фессалонике (несовершенное время глагола «мы завещавали вам сие» дает нам право предположить это), а теперь он опять напоминает о нем.

В–четвертых, Павел напрямую обращается к неверному меньшинству, к праздным, которые (как он недавно слышал) отвергали его учение. Они ничего не делают, — пишет он, — они суетятся (11). Этот выразительный контраст точно отображает игру слов в греческом предложении, не ergazomenous, но periergazomenous. Поскольку у них нет работы, которой они могли бы заняться, они начинают мешать другим. Обращаясь к ним, Павел не старается быть мягким: Таковых увещаваем и убеждаем Господом нашим Иисусом Христом, чтобы они, работая в безмолвии (ПНВ, ср. 1 Фес. 4:11), ели свой хлеб (12). Затем он обращается к остальным братиям, которые не были заражены вирусом безделья, и ободряет их: не унывайте, делая добро (13). Некоторые понимают этот стих, как призыв быть терпеливыми к неработающим. Но скорее всего, это просьба к ним, чтобы они, в отличие от праздных, проявляли терпение в добрых делах[210].

В–пятых, Павел добавляет дальнейшее указание о том, как должна церковь относиться к тем личностям, которые упорствуют в непослушании: Если же кто не послушает (ПНВ, «откажется» слушать) слова нашего в сем послании, того имейте на замечании (14а). Может быть, здесь имеется в виду какой–нибудь зачинщик группы бунтарей. Не сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его (146). Но в то же время, не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата (15), или «наставляйте его, как члена семьи» (ПАБ).

В этом стихе частично содержится самая важная во всем Новом Завете информация о соблюдении дисциплины в церкви. Как поместная христианская община должна разрешить ситуацию, когда один или несколько ее членов виновны в серьезных нарушениях? Скорее всего, многие церкви сегодня не будут ничего делать. Контроль за соблюдением дисциплины перестал существовать, а идея о его оживлении воспринимается с неудовольствием. Однако наш Господь и Его Апостолы были на этот счет другого мнения. 2 Фес. 3:14 предлагает пять практических директив относительно того, когда, почему и как следует применять дисциплинарные наказания.

1. Необходимость дисциплинарного воздействия должна возникать не за мелкие нарушения, с которыми можно разобраться один на один, но вследствие открытого, намеренного и постоянного неповиновения простым апостольским правилам. В случае с ataktoi Павел неоднократно назидал в апостольском учении словом, личным примером и посланием. Христианские стандарты в этих случаях не вызывали никаких сомнений. Но виновные выказывали дух открытого неповиновения. К тем, кто упрямо отказывается повиноваться (14), как сказал Павел, должны применяться меры дисциплинарного воздействия.

2. Характер дисциплинарного воздействия, о котором говорил Павел, был мерой общественного бойкота. Бездельники уже получили общее назидание (1 Фес. 5:14). Но теперь, поскольку они не приняли это во внимание, верные члены церкви должны

были удаляться от них (6). И тогда, если кто–нибудь продолжал политику непослушания, они должны были «иметь его на замечании», что предполагает «какую–то форму общественного порицания»[211], и «не сообщаться с ним» (14). Это глагол synanameignymi, «вращаться в, общаться с» (ГТ). Позже Павел опять употребит это слово, когда велит коринфянам не иметь общения или даже не есть вместе с теми христианскими братьями, которые открыто повинны в таких нарушениях, как аморальность, нечестность, идолопоклонство и пьянство (1 Кор. 5:9, 11). Но этот глагол может предполагать различные степени остракизма[212], от полного отделения, связанного с отлучением от церкви (как в Коринфе) до более умеренного сокращения свободного и близкого общения с виновными (как в Фессалонике). «Пусть не будет с ними никакого тесного общения»[213], скорее всего, это имеет в виду Павел, а не более жесткое выражение ПНВ «не иметь ничего общего с ними». Ибо это указание Апостола далее подтверждается его повелением не считать виновного за врага, а обращаться с ним, как с братом–христианином (15).

3. Ответственность за применение дисциплинарного воздействия к виновному ложится на весь приход. Павел не обращает своих назиданий к старейшинам фессалоникской церкви, которые являются «предстоятелями их в Господе», хотя они имеют особое право назидать паству (1 Фес. 5:12). Лидеры могут взять инициативу в свои руки, но затем всей церковной общиной должно быть принято корпоративное решение и предприняты корпоративные действия. Без этого община может разделиться на враждебные группы.

4. Дух дисциплинарных наказаний должен быть братолюбивым, а не враждебным. Это следует делать «в духе кротости» (Гал. 6:1). «Не считайте его за врага» (15а), ибо такое отношение будет равнозначно отношению к «язычнику или сборщику налогов» (Мф. 18:17), то есть отлучению. Наоборот, «вразумляйте как брата» (156), продолжая назидать его по–братски (глагол noutheted, как в 1 Фес. 5:12 и 14).

5. Цель, достигаемая дисциплинарными мерами, является позитивной и конструктивной. Она направлена не на унижение правонарушителя, и тем более не на уничтожение его. Скорее, чтобы «устыдить его» (146), то есть, заставить совесть виновного привести его к покаянию за прошлое и к исправлению жизни в будущем. Намерение Павла заключается не в отлучении виновного от общины, а в восстановлении его в ней[214]. Иисус ясно сказал, что «если послушает тебя согрешивший, то приобрел ты брата твоего» (Мф. 18:15).

Павел проводит четкую границу между тремя способами воздействия, которые он использовал для назидания фессалоникийцев. Во–первых, он научил их апостольскому преданию (paradosis) устно, и они приняли его (6; ср. 10 и 2:15). Во–вторых, он явил им образец, которому они должны были подражать (7–9; ср. 1 Фес. 1:6)[215]. В–третьих, он изложил свое учение в посланиях (14; ср. 1 Фес. 4:16), которые лично подписал (17), чтобы подтвердить их подлинность (2:2). Таким образом, сочетанием устного учения, наглядного примера и письменных посланий он управлял делами фессалоникской церкви.

Мы уже отмечали, что Павел пять раз обращается к командному стилю. Более того, эти пять стихов могут быть подразделены на две категории, в зависимости от того, обращается ли он к послушному большинству («вы»), или к непослушному меньшинству («они»). Он начинает, говоря: «Мы уверены о вас в Господе, что вы исполняете…» (4, 6, 10), а затем добавляет: — «таковых [т. е. праздных] увещаваем… если кто не послушает слова нашего» (12, 14). Далее, в своих поучениях и назиданиях Павел осмеливается утверждать, что его авторитет в учении и заповедях есть авторитет Самого Господа Иисуса. Это ясно прослеживается в том, что он пишет к группам и большинства, и меньшинства. К большинству он обращается: «Завещаваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа» (6), а ко второй группе: «таковых увещаваем и убеждаем Господом нашим Иисусом Христом» (12). Это также становится понятно, когда Павел говорит о своей уверенности, выражая ее сочетанием существительного и местоимения: «Мы уверены о вас в Господе, что вы исполняете и будете исполнять то, что мы вам повелеваем» (4). Воистину удивительна его вера в то, что Господь Иисус сделает фессалоникийцев послушными ему. Этими «резкими приказами… он по всей видимости канонизирует собственную доктрину и послания»[216].

Это не дикие фантазии демагога. Это не раздраженная реакция мелкого лидера, чей авторитет подвергается сомнению. Павел не выказывает ни личных амбиций или гнева, ни мелкого высокомерия. Напротив, он совершенно хладнокровен, продолжая называть их «братиями» (6, 13, ср. 15), и не требует от них послушания в том, в чем не испытывал бы готовности продемонстрировать свое послушание (6—10). И все же он совершенно ясно говорит, что его повеления являются повелениями Господа, ибо он произносит их «в» и «во имя» Самого Господа Иисуса Христа, то есть, как Его личный представитель. Это еще один яркий пример его уверенности в собственном авторитете Апостола Христа. В предыдущем Послании к Галатам он хвалил их за то, что они «приняли Его, как Христа Иисуса» (Гал. 4:14), а в более позднем Послании он будет настаивать на том, что «Христос говорит» через него (2 Кор. 13:3).

Сегодня никто в церкви не обладает такой властью и не осмеливается говорить языком Павла. Правда, папа римский до сих пор претендует на статус непогрешимости. И все же вежливо, но твердо, нам придется отвергнуть эти притязания. На самом же деле, даже папа, хотя в своих речах он использует апостольское множественное «мы», никогда не употребляет командно–приказную лексику, какой пользовался Павел. С другой стороны теологического спектра находятся некоторые очень авторитетные лидеры харизматического движения и движения домашних церквей, которые считают себя «апостолами» и которые, осуществляя свое, так называемое «пасторское» служение, отодвигают в сторону закон и требуют повиновения. Но мы должны решительно отвергнуть и эти притязания. Нет в церкви никого, кто имел бы власть, отдаленно напоминающую власть Апостолов Христа; и никогда не было с тех пор, как умер последний Апостол.

Этот факт полностью признавался в ранней, постапостольской церкви. Церковные лидеры тех дней знали, что у Апостолов не было наследников и что они сами не имеют такой власти. Например, Игнатий. Он был епископом Антиохии Сирийской в начале второго столетия и был приговорен в Риме к смерти за свою христианскую веру. По пути к месту казни он написал семь посланий, в которых его высокое мнение о епископате выражено совершенно очевидно. И все же в своем послании к римлянам он писал: «Я не приказываю вам, как Петр и Павел. Они были Апостолами; а я узник»[217]. Он был епископом, но он не был Апостолом. Ему недоставало апостольского авторитета, чтобы командовать.

Как же нам сегодня восполнить апостольский авторитет? Только обращением к Новому Завету. Ибо авторитет Апостолов (который есть авторитет Христа) не стал меньше. Однако он не может быть осуществлен через их предполагаемых последователей (будь то католические епископы или харизматические лидеры), поскольку в своей уникальной исторической роли прямых очевидцев воскресшего Господа у них не было последователей. Только Новый Завет сохранил их учение, и через него Апостолы продолжают назидать церковь.

Конечно же, нужна большая и важная работа по интерпретации и применению апостольского учения в современных условиях и культурах. Тем не менее их основное учение сохраняет постоянную и универсальную действенность. Ибо если Христос говорил через них, а они говорили во имя Христа, то несогласие с их учением будет означать несогласие со Христом[218]. Благополучие церкви в двадцатом столетии, так же, как и в первом, зависит от нашего повиновения Иисусу Христу, когда Его слово приходит к нам через Его Апостолов в Новом Завете.

Сам же Господь мира да даст вам мир всегда во всем. Господь со всеми вами!

17 Приветствие моею рукою, Павловою, что служит знаком во всяком послании; пишу я так:

18 Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь.

Серьезные разногласия между работающими и бездельниками грозят расколоть фессалоникскую церковь. При определенных обстоятельствах возможно применение дисциплинарных мер. Павел отдал распоряжения, на случай, если меньшинство будет продолжать политику неповиновения. Он очень надеется, что виновные члены церкви раскаятся сами, без применения к ним жестких дисциплинарных мер. Итак, он произносит тройное благословение от Иисуса Христа для фессалоникской церкви, которое принимает форму частично молитвы, частично пожеланий.

Прежде всего, Сам же Господь мира да даст вам мир всегда во всем (16а). В своем Первом послании Павел писал о «Боге мира» (1 Фес. 5:23). Здесь «Господь мира» означает Иисуса Христа, ибо ветхозаветные пророки описывали Мессию как «Князя мира», который утвердит Свое мировое царство (Ис. 9:6—7). Так оно и случилось. «Ибо Он есть мир наш», Который посредством Своего Креста примирил иудеев и язычников друг с другом и обоих с Богом, таким образом «устрояя мир» (Еф. 2:14–15; ср. Кол. 1:20). Поскольку Иисус является «Господом мира», Он равным образом способен «дать мир», всепроникающий мир «во все времена и во всех путях», или (прочитывая topos вместо tropos, как предпочитает Лайтфут)[219] «во все времена и повсеместно». Только Его мир может положить конец фессалоникскому конфликту.

Господь со всеми вами! (16). Одно дело получить мир Христа как дар, а другое дело насладиться присутствием Самого Христа среди Его детей. «Со всеми, — подчеркивает Павел, — как с братьями–отступниками, так и с верными и послушными братьями»[220].

Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами (18). То же пожелание было в заключении Первого послания Павла фессалоникийцам (1 Фес. 5:28), только здесь он добавляет слово «всеми», как и в конце 16 стиха. Благодать и мир также объединены в последнем прощальном слове Первого послания (1 Фес. 5:23, 28) и в начале обоих Посланий (1 Фес. 1:1 и 2 Фес. 1:2). Они являются самыми превосходными дарами Христа Его церкви. Они взаимно дополняют друг друга, поскольку не может быть мира без благодати. «Благодать» есть неизмеримая милость Божья, которая обеспечивает и предоставляет спасение. Вот почему в этот момент, продиктовав всю предыдущую часть Послания[221], Павел берет ручку у своего писаря и пишет последнее пожелание благодати собственной рукой. Это служит знаком во всех его посланиях. Пишу я так (17). Павел хорошо осведомлен об активных происках лжеучителей (2:2), поэтому он добавляет к Посланию свой автограф, как «знак истинности» (ИБ). «Это доказывает мое авторство» (НАБ). Подписывать свои Послания входит у него в привычку[222]. Он, видимо, заканчивал каждое свое письмо собственной рукой, даже «не всегда подтверждая это словами»[223].

Невозможно читать последние три стиха этого Послания без искреннего пожелания современным церквам того же, что Павел пожелал фессалоникской церкви, а именно, мира, присутствия и благодати Господа. Возможно ли это? Да, только если, как я думаю, эти благословения прочитаны в контексте и если мы разделяем взгляды Павла на первооснову слова в жизни церкви. Действительно, один из вечных вопросов, стоявших перед церковью во все времена, касается ее отношений с Библией. Как дети Божьи и слово Божье соотносятся друг с другом? Создает ли слово церковь или церковь слово? Стоит ли церковь выше Библии, или Библия выше церкви? Римско–католическая, православная и протестантская церкви по–разному отвечают на эти вопросы. Разногласия по этим вопросам намного глубже и серьезнее, чем по другим.

3 глава 2 Послания к Фессалоникийцам ярко освещает эти противоречия. Павел явное превосходство отдает слову. Молитва в начале главы о том, «чтобы слово Господне распространялось и прославлялось» (ПНВ), заставляет нас устыдиться ограниченности интересов собственного прихода и вдохновляет на развитие глобального видения и отдачи себя делу благовествования. Павел неоднократно указывал на послушание, и это также служит обвинением тем церквам, где подходят к слову Божьему выборочно, с позиций субъективности. В таких церквах Писание просматривают, выбирая лишь некоторые стихи, как садовник, собирающий цветы с клумбы. У них нет концепции последовательного и тщательного изучения Библии, сознательного подчинения ее учению. Пусть такая церковь не надеется получить благословение Господа! Ибо презирать слово Господа означает презрение к Господу слова, недоверие Ему и неуважение к Его авторитету.

К какой церкви принадлежим мы? Глобально ли видение нашей церкви, или ее интересы ограничены только лишь своим приходом? Принципиально ли ее отношение к Писанию, послушна ли она слову? Сейчас, когда история приближается к своей развязке и мы ожидаем мятежа антихриста, который объявит о начале откровения Христа, можем ли мы сказать от чистого сердца: «Пусть слово Господне распространяется и прославляется во всем мире» и «Пусть слово Господа прославится и пусть Ему подчинятся в церкви»? Ибо тогда, полностью отдавшись Господу и Его слову, мы можем смиренно ожидать наслаждения Его миром, Его присутствием и Его благодатью.

Примечания:

1

Бенгель, с. 190.

2

Лайтфут, «Эссе», с. 254–255.

13

Кальвин, с. 335.

14

Бенгель, с. 45 (комментарий к Гал. 5:6).

15

Лозаннское соглашение, пар. 14.

16

Моррис, NICNT, с. 59.

17

Фрейм, с. 73, 85.

18

Златоуст, с. 327; ср. Исх. 19:16; Евр. 12:19; Отк. 1:10.

19

Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, 40:13; ср. 46:17

20

Цитата Лайтфута, «Заметки», с. 15.

21

Анимизм [лат. anima душа] — вера в существование духов, в одушевленность всех предметов, в наличие независимой души у людей, животных, растений; одна из примитивных форм религии — «Современный словарь иностранных слов», Москва, «Русский язык», 1993 г. — прим. ред.

22

Алан Р. Типпет, «Народные движения в Южной Полинезии», «исследования роста церкви» (Муди, 1971 г.), с. 16, 81—83, 91, 160— 164, 205—206. См. также его «Каноэ Глубокого моря», историю о миссионерах Третьего мира в южной части Тихого океана (Библиотека Уильяма Кэри, 1977 г.) Рассказ о примере Бонифация, епископа, пионера–миссионера 8 века в Германии, который намеренно спилил священный дуб Тора в Гессе, см. С. К. Нейл, «История христианских миссий» (Пингвин, 1964 г.), с. 74—75.

135

Цитируется из «Истории и эсхатологии» Бультмана в «Евангелии Царства» Джорджа Элдона Ладда (1959 г.; Ердманс, 1973 г.) с 131.

136

Теодицея (буквально — богооправдание) — религ. — филос. учение, цель которого доказать, что существование в мире зла не отменяет религиозных представление о Боге как абсолютном добре — прим. ред.

137

гр. emphatikos — произносимый в приподнятом тоне, отличающийся особой эмоциональной выразительностью — прим. ред. С. М. Локшина. Краткий словарь иностранных слов. М., «Русский язык» 1988.

138

Лайтфут, «Заметки», с. 98.

139

Лайтфут, «Заметки», с. 105.

140

Моррис, NICNT, с. 198–199.

141

Лайтфут, «Заметки», с. 106.

142

Берковер, с. 448.

143

Приписывается Сидни Смиту в первом издании «Оксфордской книги изречений», в более поздних изданиях эта острота приписывается Самьюэлу Роджерсу, по воспоминаниям Сидни Смита.

144

См. Хокема, «Свидетели Иеговы» (Патерностер, 1973 г.), особенно с. 90–91.

145

Форма глагола, обозначающая прошедшее действие, которое мыслилось как единичный, полностью законченный в прошлом акт, без повторения и перерывов, — прим. ред.

146

Пламмер, II, с. 40.

147

Фрейм, с. 245.

148

Маршалл, с. 192.

149

Бест. с. 286.

150

Лайтфут, «Заметки», с. 113.

151

Для полного и обстоятельного изучения этого вопроса во 2 Фес. 2:1—12, см. главу 5 «Человек греха» в подробном труде «Эсхатология Павла» Герхардуса Вoca (с. 94—135). Хороший исторический обзор попыток церкви идентифицировать антихриста можно найти У Ф. Ф. Брюса, с. 179—188 («Экскурс к антихристу»). См. также Джорджа Миллигана, с. 158—165 (Примечание I, «Библейская доктрина об антихристе») и с. 166–173 (Примечание I, «Об интерпретация 2 Фес. 2:1–12»).

152

Моррис, TNTC, с. 125.

153

В древневавилонской религии — бог весеннего солнца, почитавшийся как «создатель мира». Энциклопедический словарь под ред. Б. А. Введенского в 3–х тт., т. 2, М., 1954. — прим. ред.

154

Рабовладельческий город–государство в Финикии. // Там же, т. 3., — прим. ред.

155

См. «Псалмы Соломона», 2, 27 и 28.

156

в оригинале — прим. перев.

157

См. «Древности» Иосифа Флавия, xviii. 8.2—9.

158

Иосиф Флавий, «Войны», vi.6.1.

159

Вестминстерское исповедание веры, xxv.6.

160

Ф. В. Фаррар, «Жизнь и работа Святого Павла» (Касселл, популярное издание, 1891 г.), с. 350.

161

В. Буссет, статья «Антихрист», в Энциклопедии религии и этики, том 1, изд. Джеймса Хастингса (Т. & Т. Кларк, 1908 г.).

162

Хендриксен, с. 177. Берковер развивает концепцию «продолжающейся реинтерпретации, в которой эсхатологическое обещание не приносится в жертву», а сохраняется «продолжающаяся актуальность эсхатологического обещания» (с. 246—252).

163

Вос, с. 11З.

164

Августин, «О Граде Божьем», хх. 19.

165

Эрнст Бест следует за К. X. Гиблином в том, что использует традиционное понимание глагола katecho. Обычно он переводится как «сдерживать» или «препятствовать, удерживать», но может также означать «иметь влияние», или «править, руководить». Бест берет во внимание последнее значение, считая, что katechon является фигурой, скорее враждебной, чем дружелюбной по отношению к Богу. Он называет его «врагом, захватившим власть», имеющим большое влияние теперь, но вынужденным отступить в сторону, когда придет время для проявления большей силы (с. 290—302). Поскольку я не нахожу такую реконструкцию убедительной, я рассматривал в тексте только те интерпретации, где katecho означает «удерживать» или «сдерживать».

166

Кальвин, с. 403; ср. Мф. 24:14.

167

Оскар Кульман, «Христос и время» (1946; ЕТ 1951 г., переизд. SCM, 1962 г.), с. 164–166. Он связывает эту точку зрения со словами Иисуса о том, что конец не наступит до тех пор, пока весь мир не будет евангелизирован (Мф. 24:13 и дал.; Мк. 13:10 и дал.).

168

Тертуллиан, «О воскресении плоти», гл. xxiv.

169

Оскар Кульман, «Государство в Новом Завете» (SCM, 1957 г.), с 64.

170

Пламмер, II, с. 61.

171

Там же, с. 60.

172

Хендриксен, с. 182.

173

Бест, с. 304.

174

Финддей, Греческий, с. 181.

175

В рус. Библии: «отрадою в явление Господа Иисуса» — прим. перев.

176

Которым Господь истребит беззаконника — в английском варианте, а в русской Библии: «истребит явлением пришествия Своего» — прим. перев.

177

Брюс, с. 174.

178

Ср. Мф. 11:7, ПНВ.

179

Ср. Еф. 4:14.

180

Денни, с. 342.

181

В русском синодальном переводе: «благовествованием нашим» — прим. перев.

182

Мецгер, с. 636–637.

183

Ср. Еф. 1:4.

184

На твердой земле — прим. перев.

185

Ср. Еф. 2:20.

186

Бест, с. 322.

187

Бушель, TDNT, том II, с. 172.

188

Оскар Кульман, изд. Ф. Дж. Б. Хиггинсом, «Ранняя церковь» (SCM, 1956 г.), с. 62.

189

Там же, с. 68.

190

Там же, с. 73.

191

Там же, с. 87.

192

Бест, с. 323.

193

Пламмер, II, с. 86.

194

Фрейм, с. 289, 291.

195

Ср. Рим. 15:31.

196

Миллиган, с. 109–110; Бест, с. 326.

197

Ср. 1 Кор. 2:5.

198

Брюс, с. 200.

199

«Документы Ватикана II», главн. ред. Волтер М. Аббот (Джоффри Чапман, 1966 г.), с. 125–128.

200

Там же, с. 128.

201

Джон Р. Мотт, «Решительный час христианских миссий» (Общество методистских миссионеров, 1910 г.), с. 193.

202

Бест, с. 331–345.

203

Моррис, TNTC, с. 143.

204

Моррис, NICNT, с. 120, 248.

205

Ср. 1 Фес. 1:3, 10.

206

Лайтфут, «Заметки», с. 127.

207

Там же, с. 128.

208

Лайтфут, «Заметки», с. 26.

209

Дейсман, с. 314.

210

Ср. Гал. 6:9.

211

Бнкнелл, с. 94.

212

Изгнание, гонение. С. М. Локшина. Краткий словарь иностранных слов. М., «Русский язык», 1988. — прим. ред.

213

Фрейм, с. 298, 308.

214

Ср. Гал. 6:1.

215

Ср. также 1 Кор. 4:16; 11:1; Гал. 4:12; Флп. 3:17.

216

Маркус Барт, «Ефесянам 1 — 3» (Анкор Байбл; Даблдей, 1974 г.), с. 362.

217

Игнатий, «К Римлянам», глава 4, стих 3.

218

Ср. Мф. 10:40; Лк. 10:16.

219

Лайтфут, «Заметки», с. 135

220

Моррис, TNTC, с. 151.

221

Ср. Рим. 16:22.

222

Ср. 1 Кор. 16:21; Гал. 6:11; Кол. 4:18; Фил. 19.

223

Дейсманн, с. 172.