Совсем особое дело – сны, которые снятся маленьким детям. Мария Семеновна Федоровская говорила мне, что ребенку до года снится вся его жизнь, а если ребенок смеется во сне, то это значит, что его забавляют ангелы. Более того, ребенок до семи лет – безгрешен, он и сам подобен ангелу. Поэтому и символы в детских снах имеют совсем иное значение, нежели в снах взрослых людей. Ребенок не подвержен дьявольским искушениям, его сны зачастую сбываются не символически, а напрямую, или символы обозначают лишь то, что душа спящего ребенка находится в потустороннем мире.

Сны подростков также, как правило, не поддаются обычному толкованию. Они чаще всего просто означают инициацию, переход от детства к юности, посвящение, приобщение к памяти рода, семьи.

Вообще сны, означающие инициацию, снятся людям перед изменением их статуса: женщине – перед родами, юноше – перед армией, перед поступлением в институт, при приобщении к тайным знаниям и т. п. Символы в этих снах обозначают именно инициацию, и ничто другое. Однако бывает непросто отличить такой инициационный сон от вещего сна с традиционной символикой.

Для того чтобы научиться понимать детские сны, разберем пример.

Я вижу, как я играю на лугу, где много цветов, над ними бесшумно порхают бабочки, похожие на крылатые цветы необычайной окраски. Ярко светит солнце. Рядом со мной моя мама. По небу плывут белые облака, как будто корабли, подняв паруса. Я выбираю самые красивые цветы, срываю их и приношу маме, а она складывает их в букет. Вдруг в небе появляется темная грозовая туча. Она растет на глазах и становится похожей на черное тело дракона. Она покрыла солнце, как будто проглотила его своей пастью.

Раздаются раскаты грома. Я играю на краю глубокой ямы, похожей на колодец, и вдруг проваливаюсь в нее. Мне не за что ухватиться руками, не на что опереться ногой. Вокруг никого нет. Я вижу, как подо мной во мраке блестит вода.

Если бы этот сон приснился взрослому человеку, то он однозначно стал бы для сновидца предвестием самого дурного: цветы снятся к слезам, могут даже к смерти; солнце, скрывающееся за тучей, предвещает смерть, падение в яму, тем более – в колодец – тоже знак смерти.

Однако перед нами детский сон, а ребенку во сне смерть никогда не предсказывается (вовсе не потому, что детям умирать рано – на все воля Божья, а потому, что маленький ребенок в принципе еще не совсем принадлежит к миру живых, он как бы находится в маргинальном положении, между миром живых и миром мертвых, то есть «умирать» он может как в этом мире, так и в том).

Итак, цветы и солнечная поляна здесь означают лишь то, что душа спящего ребенка пребывает в потустороннем мире. Туча, закрывающая солнце, указывает на то, что душа сновидца отдаляется от счастливого божественного мира, а падение в колодец – смерть, но только смерть ТАМ, а здесь – скорее уж рождение, так сказать, окончательный переход в этот мир.[53]

Рассмотрим еще один детский сон.

Я в больнице. Прошел тихий час, наступило время посещений. Ко всем приходят родители (я знаю это, но не вижу никого вокруг, кажется, что я совсем одна, одна в отделении, а может во всем здании). Ая сижу в полутемном коридоре (окна далеко, искусственное освещение не включено) и жду свою маму. Пристально смотрю на край шкафа, за которым дверь в отделение (самой двери не видно, а передвинуть стул, чтобы было видно, почему-то нельзя). Я жду. Жду напряженно и «пристально». Жду. Наконец вижу, что из-за шкафа наконец-то показывается моя мама. Чувствую буйную, острую радость. Дальше есть два варианта.

1. Она выходит и идет ко мне. А я почему-то не могу оторвать взгляда от шкафа. И радость почти мгновенно сменяется отчаянием. Опустошающим отчаянием от того, что я вижу, что оттуда выходит еще одна мама. Точно такая же, в той же одежде, с тем же добрым, родным выражением лица. И я понимаю, что не могу отличить, которая из них моя настоящая МАМА. А коридор почему-то становится шире и длиннее, они идут ко мне, но не приближаются. А из-за шкафа появляется еще одна, и еще. Тут (примерно) мне становится безумно страшно. Я ору и просыпаюсь.

2. Я отвожу глаза и вижу, что чуть левее, вместо процедурного шкафчика и стола постовой медсестры стоит точно такой же шкаф, из-за которого тоже показалась моя мама, и еще левее, и еще. В перспективе в бесконечность уходит коридор, вдоль которого стоят одинаковые шкафы, из-за которых показываются и начинают выходить мои мамы. И я понимаю, что не могу отличить, которая из них моя настоящая МАМА. Все детское существо восстает и бунтует против этого. Так не бывает!!! Так не может быть!!! Но я это вижу! Мне становится безумно страшно. Я ору и просыпаюсь.

Взрослому двойничество снится обычно к плохому, предвещает серьезные неприятности для того, кто видится в двух лицах. Детский же сон касается ребенка-сновидца, а не кого-либо другого, в данном случае – не мамы девочки. Этот сон означает, что душа девочки находится между мирами, что она еще не укрепилась в мире живых. Поэтому и виденное, особенно во втором варианте, напоминает зеркальное отражение. Никакого дьявола здесь нет – ребенок не подвластен дьяволу (да и у мамы – доброе лицо, дьявол так не умеет). Просто мама здесь – помощник, проводник души сновидицы в мир живых, но девочке страшно окончательно расстаться с потусторонним миром.

И последний пример.

1) Лет в семь мне приснились похороны, при этом все черно-белое, хоронят племянницу моих родителей – Ирину (ребенок моего возраста), процессия проходит где-то километр, и вдруг с неба – луч, по нему спускается Бог, точнее Христос, Ирка как в сказке оживает, все вокруг цветное, толпа, которая пришла на похороны, смотрит вверх на Христа. Христос остановился и начал что то говорить, я видел его говорящие губы и что он мне что-то говорил, после этого я как будто телепатически понял, что от меня хочет Христос, я спускаюсь в подвал, в котором стены до ужаса набухли (кирпичные), я беру лом и ломаю стены; а из них вода – чистая-чистая, и я, стоя в этой воде босыми ногами, вижу каждую песчинку на земле и доволен тем, что я сделал (дал свободу воде).

2) Во втором сне мне приснился старец – мудрец, который мне показал светло-синий матовый камень и сказал, что он спасет меня от опасностей и что земля вообще в огромной опасности, но если у меня будет этот камень, то я спасусь (не смейтесь). Еще перед тем, как увидел старца, я видел большую гроздь винограда и девушка рядом со мной съела один плод.

3) Третий сон – комната без стен но с дверями, в эту дверь вошли две гадалки-цыганки. Как только они вошли, я сразу протянул им руку, чтобы они посмотрели судьбу (сам не знаю почему), они сказали, что все будет впереди хорошо. И еще спросили, почему я не использую свою силу, почему я ее сдерживаю, чему я сильно был удивлен.

4) И последний сон. Пошел я к бабке гадалке-колдунье. Когда я вошел в дом, без лишних разговоров она взяла мою левую руку и начала насквозь прошивать ее в районе большого пальца крестом; боли я не чувствовал и крови не видел, но видел, как иглы проходят сквозь руку. Нитки были нашиты крестом сперва цвета грязного белого, потом я протер эти нитки на руке и оказалось, что они красные; потом опять я вижу наложенные нитки и опять белые.

Взрослому бы похороны маленькой девочки приснились к ее, например, выздоровлению от болезни. Вода для взрослого означает беду, ломать стену – к покойнику, камень – неприятности, слезы, цыгане – обман, грязные нитки – болезнь. В общем, ничего хорошего взрослому сновидцу эти сны предвещать не могут, только маленькой Ирине первый сон сулит жизненные блага.

Совсем иное – ребенок. Похороны Ирины и ее воскрешение в присутствии Христа означают то, что и она, и мальчик-сновидец пока находятся в непосредственной близости от Божественного престола и напрямую общаются с Господом. Стена, которую по указанию Христа ломает мальчик, и освобожденная чистая вода говорят о том, что сновидцу пока рано окончательно оставлять Божественный мир. А вот камень в следующем сне уже означает переход в этот мир, закрепление в нем, как, собственно, и нитки.

Дети чаще, чем взрослые, видят во сне дарителей, проводников, колдунов, предсказателей и пр., потому что Господь поддерживает их на пути из потустороннего мира в этот. В снах мальчика это – и старец, и цыганки, и колдунья-гадалка. Но особенно часто проводники встречаются в снах-инициациях.

Сны-инициации всегда снятся подросткам. Как правило, это бывают бои, драки, война, смерть. Такие сны вовсе не означают свадьбу и не сулят сердечного друга, просто душа подростка во сне, так сказать, с боем преодолевает препятствия, подвергается испытаниям, предшествующим перемене статуса и приобщению ребенка к роду.[54]

Вот пример типичной подростковой инициации.

Лет мне было где-то пятнадцать, когда приснился мне этот сон. В ту пору переломного возраста мне было свойственно удирать от проблем и прятаться от собственного подсознания и жутких монстров, обитавших там. Вот и в этом сне я было уже совсем намылилась, как обычно, сон свой прервать. Думаю, вон какая жуткая нечисть кружочком расположилась, зачем мне туда? Не, я лучше домой рвану. Ноя не учла одного-со мной был мой проводник, который в тот период меня «вел». В следующий момент произошло два события. Первое – мне в руку силком впихнули меч. Второе – я получила мощный толчок в спину. Причем толчок такой, чтоя вэтот «приветливый» кружочек монстриков аккурат и влетела с разбегу. Картина маслом... Круг жутких тварей. И посередке я – растрепанная, с мечом в одной руке и с разинутым ртом. Последний герой! Пришлось повернуться мордой к проблемам и драться. Смешно, да? Мне сейчас тоже смешно (а вот тогда было не смешно совсем! Хотя меч мне все-таки оставили). Уж больно нелепый у меня был вид.

В этом сне об инициации говорит меч, который вкладывает в руку девушки проводник. Меч здесь символизирует регалию, обозначающую новый этап в жизни сновидицы. Подобные регалии во сне человек получает только тогда, когда приходит его время, примерно как аттестат зрелости.

В снах-инициациях часто встречаются символы смерти и потустороннего мира, но говорят они лишь о перемене состояния и статуса сновидца. Девушке еще такие сны могут предвещать свадьбу, ведь и свадьба, и смерть – переход человека в иное качественное состояние.

Какая-то пещера. Два входа-выхода. Один ведет вверх, другой – вниз. Я смотрю вниз. Внизу протекает река. Началось наводнение. Вода поднимается все выше и выше, и я вижу, как она поднимается, бурлит. Я опускаю что-то вроде то ли штор, то ли жалюзи, полностью закрывая вход. Слышу, что вода уже поднялась выше дверей, жутковато как-то становится. Сижу я, значит, в этой пещере, в руках какие-то ключи, целая связка. Через некоторое время вода сошла (ну прямо как во всемирном потопе), я открыла дверь или что там было. Внизу течет река. Все размыто, грязь. Образовалось что-то вроде обрыва. Я попробовала было по нему спуститься, но вовремя вернулась назад. Еле влезла обратно, чуть не сорвалась. Пошла вверх, кдругому выходу. Вышла на холм, весь покрытый цветами. Просто невозможно описать, как там было прекрасно. Цветы всех цветов радуги, такие крупные, сочные, с капельками росы, и очень яркое солнце. По траве я спустилась к озеру с такой чистой и прозрачной водой, что дно видно. Мне захотелось искупаться. Я разделась полностью и пошла в воду. Обалденное чувство очищения, обновления. Когда я вышла, подошел какой-то человек. Я уже не помню, о чем мы говорили, но вода превратилась в кровь. Потом был какой-то дом и лягушки, или, скорее, жабы. В нем я кого-то искала... потом просто проснулась.

Разумеется, ни цветы, ни лягушки (жабы) в этом сне не обозначают того, что могли бы обозначать в сне взрослого человека (соответственно слезы и богатство). Да и пещера вовсе не символизирует могилу, как и вода – беду. Это сон-инициация, о чем свидетельствует наличие проводника, и – самое главное – то, что вода превращается в кровь. То есть девушка-сновидица оказывается приобщенной к своему роду, семье (напомню, что кровь во сне предвещает встречу с кровными родственниками, то есть символизирует родовую, семейную связь). Примечательно здесь и то, что сновидица пугается воды, старается защититься от нее, не хочет покидать пещеру – страх и внутреннее сопротивление, как правило, сопровождают посвящение в семью.

Серый лес, освещенный луной. Я убегаю вдоль деревьев по лесной, теряющейся тропинке от стаи волков, окруживших меня полумесяцем. Бежать невероятно трудно. Ноги мои, длинные, полусогнутые и покрытые густой шерстью, предательски заплетаются, доставляя мне жуткое неудобство (правда, и остальная часть тела тоже представляла собой довольно несуразную картину: полуволка-получеловека).

Волки не приближались ко мне, но и не давали свернуть, сопровождая любую мою попытку вильнуть в сторону рычанием. Так мы и бежали «весело» трусцой, пока я не оказалась в самой гуще леса перед огромным древним деревом, крона которого уходила куда-то высоко-высоко, и ветви его невероятной толщины были больше похожи на отдельные стволы. Я с прыткостью большого кузнечика, перепрыгивая с ветви на ветвь (вот где ноги пригодились!), удачно забралась к центру ствола. Волки тоже были не промах и, легко взлетев, расселись с невозмутимыми мордами на соседних деревьях, теперь уже образовав круг, словно в ожидании чего-то. Ствол дерева передо мной зашевелился и приобрел черты седого старца (полуволка-получеловека) – Дух Дерева, Хранитель Леса, Вожак волчьей стаи, тот, к которому они приходят за советом. Он сказал мне: «Твой выбор – верный выбор. Ты правильно сделала, что пришла».

Напомню, что волки снятся к свадьбе, особенно стая волков. А ведь свадьба – не что иное, как переход в другое состояние. Но этот сон – не к свадьбе, это сон-инициация, в котором волки выполняют функцию проводников. Волк – вообще существо, связанное с потусторонним миром, с миром предков, и то, что сновидица здесь – полуволк – получеловек, означает то, что она уже готова к посвящению, что инициация окончательно состоялась.

А теперь рассмотрим другой сон, в котором девушка избегает инициации.

Сон этот приснился мне давно. Я находилась в своей комнате и вдруг увидела светлое пятно на стене, в этотже миг перенеслась на какую-то поляну, открытую, солнечную, там было много цветов. Приэтом былотакоесветлоедоброечувство, а вернее описать словами, что я чувствовала на самом деле, не могу, это запредельно. Это было такое ощущение счастья, что потом я поняла, это невозможно испытать в реальной жизни. Итак, я сидела на этой поляне и вдруг поняла, что что-то должно произойти, кто-то приближался ко мне... Я испугалась и в тот же миг оказалась снова в своей комнате. Сразу же я очень пожалела, что ушла с этой поляны. И опять это же пятно, и снова я переношусь на эту же поляну. То же неземное ощущение счастья. И вновь я почувствовала приближение кого-то (как мне показалось, какого – то старца, но не уверена) и снова вернулась в свою комнату. И еще один момент. Я была тогда на экскурсии, в это время экскурсовод нам рассказывала о церкви Воздвижения (это напротив села Радонеж по Ярославке). Так вот, я отстала от группы (намеренно) и вошла внутрь этого храма, стояла под центром купола и в этот-то момент – яркая вспышка в памяти – и я вспомнила этот сон, который мне приснился накануне. Церковь тогда еще не была действующей, ее только-только начинали приводить в порядок.

Девушка бежит во сне от своего проводника, призванного приобщить ее к роду. Комната, где она скрывается от него (как и пещера в одном из предыдущих снов), – символы того, что ребенок еще прячется в своем детстве. Вспомните, что дом, комната во «взрослых» снах являются знаками смерти и потустороннего мира. Здесь – то же самое, ведь душа ребенка во многом принадлежит и к потустороннему миру, с которым боится и не желает расставаться. Значимо и то, что свой сон девушка вспомнила в церкви. В церкви она оказалась ближе к горнему миру, поэтому ей и стало ясно то, что для нее чрезвычайно важно.

Особое место в инициационных снах занимают солдатские сны. Там обычно господствуют маркеры смерти, но они не предвещают смерть. Дело в том, что солдат всегда одновременно принадлежит обоим мирам (поэтому проводы в армию так сильно напоминают поминки – проводы покойника), его путь во сне – путь между мирами.

Снится мне – еду я по дороге в Москву... Навстречу мне беженцы. Разношерстная компания. Ощущение, что все уже давно покинули район стихийного бедствия, а это так – всяко-разно. Местность, как в Средней Азии, – горы и пригорки. Понятия не имею, откуда у меня джип, военный и зеленый. Пятнистая зеленая одежда, в машине я и шофер. Молоденький парнишка с эмблемой толи НАТО, толи МЧС.

На подъезде к городу разлом. Застывающая лава, парят гейзеры, течет река, а вокруг сугробы, вроде зима, но тепло...

Дорога кончилась обрывом. Здесь был когда-то бетонный мост. Остатки быков и арматуры, сохранилась часть асфальтового покрытия. Люди стали карабкаться вверх по горе, обходя этот опасный участок.

– Ну ты полезешь? – Спросил я у водителя.

– Не-е, боюсь, у меня рука болит...

Ну ладно, скинув лишнюю амуницию, приступил к восхождению.

Кто-то безразлично посмотрел на меня и уныло побрел дальше. Наверное, еду ищут, подумал я. Мост развалился кусками, остались металлические поручни, искореженные и висевшие над начинающей твердеть лавой.

Яркое солнце, сырое тепло снизу, ну если оторвется – хана!

Туман, очнулся в части города, с разрушенными домами старой постройки, небольшой островок в покрытой трещинами земле. Побрел по домам... Все пытаюсь вспомнить, что меня подвигло на эти подвиги???

Вдруг на пороге подъезда стоит ребенок, девочка, лет шести-семи, без одежды, улыбается, зовет рукой. Откуда она здесь? Тут давно никого нет! Она тянет меня в здание, на втором этаже помещения практически целые. Одна из квартир нараспашку, завалена матрасами и одеялами, а там: еще человек семь, все такие же, как первая, похожие, как рубли. Увидели, сгрудились и молча смотрят на меня такими глазами – как на чудо природы. Я остолбенел. Как они выжили, чем питались, да и странные они какие-то... И что мне делать? Я привык всегда что-либо делать. Как вытаскивать с острова... Нет, смотрю они не хотят никуда идти, понимаю, хотят, чтоб я здесь остался... Странные они... Брр... Проснулся.

Обилие маркеров смерти в этом сне (овраг, вода, остров, разрушенный мост, странные люди, которые хотят, чтобы сновидец остался с ними) могли бы предвещать юноше смерть, если бы он не был солдатом. В этом же случае они указывают лишь на его особое положение, положение человека, связанного с потусторонним миром.

Сны-инициации снятся людям и перед приобщением к тайным знаниям. Мария Семеновна Федоровская рассказала мне свой сон, который приснился ей перед тем, как она заняла место своей двоюродной бабушки и стала целительницей.

Марии снилась ночь. Ее длинные волосы были распущены. Она плыла в лодке с другом[55] по ночному озеру к тем, кого считала своими. Кругом была темная гладь озера. Она видела другиетакиеже лодки, но маленькие, похожие на фонарики на воде. Темное озеро и фонарики. И на каждой лодке были очень маленькие люди. Деревья сверху переплетали свои ветви. Все лодки плыли в какое-то одно место. Вот она почувствовала, что они уже на месте. Вокруг нее собрались маленькие лодки и начали кружиться. Существа в них взялись за руки. Лодка Марии тоже начала медленно кружиться по часовой стрелке. Вокруг ее лодки на поверхности воды кругом лежали красивые неизвестные соцветия. Она смотрела на убегающую воду и поняла, что сидит на коленях на поверхности теплой воды. Она закинула голову вверх, к звездному небу, слушая голоса лесных и водныххозяев. Они спрашивали ее: «Готова ли ты служить?» – «Да», – был ее ответ. Девушка смотрела в ночное небо и видела в нем лик Божьей Матери. В тот момент во всем мире не существовало больше ничего – только она и Божья Матерь. Затем сон Марии переменился, и она оказалась среди своих родственников и знакомых. За ней должна была прийти смерть, все это знали и боялись. Боялась этого и сама Мария. Раздался звонок в дверь, и она закричала, чтобы не открывали. «Это смерть пришла за моей дочкой!» – побледнела ее мать и прижала ее к себе. Девушка увидела, что за спиной ее матери стоит смерть с косой и улыбается ей. Мария поняла, что хоть это и сон, но вот сейчас она умрет в самом прямом смысле. Она проснулась от страха.

Лодка и река – знаки потустороннего мира, и если не инициация, то они предвещали бы смерть. Однако Марии Семеновне они указали на ее путь – для посвящения она обязательно должна была посетить потусторонний мир. Смерть во сне обозначает то, что она прежняя умерла, теперь наступило время другой жизни, собственно выполнение ее родового предназначения.