Стройбатовское лето

1977

В семидесятых две трети Советской армии состояли из стройбатов. Большинство мужчин, рассказывающих, как они служили «десантниками-летчиками-моряками», тоже служили в стройбатах. Я служил в стройбате в 1977-79 гг. и этим горжусь. Ничего не разрушал, многому научился и два года строил.

В первое лето службы наш батальон занимался прокладкой кабельных линий вокруг крупного аэродрома. Экскаватором копать траншеи было невозможно, так как на участках проходило много газовых и водопроводных труб, телефонных и других кабелей. Существовала (и, по-моему, сейчас бытует) пословица: «два солдата из стройбата заменяют экскаватор». Тщательно, с оглядкой копать штыковой лопатой многометровые неглубокие трайшеи никто в роте не любил... кроме меня. Сослуживцы приходили в неистовство от однообразной тяжелой физической работы, пытались от нее увильнуть, удивлялись и благодарили, когда я предлагал им пойти за меня в наряд по роте, по кухне, в караул, а сам ехал за них копать.

Меня же привлекало именно длительное однообразие. На второй-третий день я сообразил, что можно много часов копать «лишь телом», а мыслями, душой «улететь» и от этой работы, и от сразу опостылевшей службы. Со стороны казалось, что солобон (Первые полгода в батальоне солдата называли солобоном, вторые полгода — молодым, третьи — черпаком, последние — дедом) добросовестно роет землю и полностью этим поглощен, а на самом деле я в воображении общался с родными и друзьями, мечтал, любил, строил планы, решал задачи, писал стихи и рассказы. «Возвращался» на свой участок лишь несколько раз в день, когда попадался особо «сложный» камень, особо «хитрое» сплетение проводов и труб и, когда привозили обед. Так проходил-пролетал очередной день службы из моих 747 (Из-за постоянных разногласий, споров и конфликтов с офицерами мне пришлось 17 дней «тянуть макаронку», то есть прослужить на 17 дней больше положенных двух лет. Обычный расчет офицеров на то, что оставшихся в роте одиночек-макаронщиков будут избивать солдаты из последующих призывов в моем случае не оправдался: я никогда не бил солобонов и молодых, наоборот, заступался за них), и перед сном я вычеркивал его в календарике.

Скоро офицеры, прапорщики и даже сержанты привыкли к моей «добросовестности», отправляли с суточным пайком (две булки хлеба и банка тушенки) на самые дальние участки, где меня никто не беспокоил. После первых конфликтов не беспокоили меня и старослужащие, которым казалось, что я работаю уникально тяжело и интенсивно. За час-полтора я тщательно размечал «шнуркой» (шпагатом) «траектории» траншей, и на участке оставалось лишь копающее тело. В перекурах, которые я устанавливал сам, варил молодую кукурузу с полей и немного «тряс» (Два-три яблока или груши за день и всегда из разных садов. Больше не нужно было, так как все и так «принадлежало мне» и ждало завтра) сады окрестных деревушек.

За лето поздоровел, успокоился после университетских приключений, приведших к отчислению, выстроил четкие планы на будущее, сочинил кучу уникальных писем знакомым женщинам и несколько среднекачественных стихов для советских журналов. В конце лета даже стал заучивать слова из англо-русского словаря и решать в уме задачи по аналитической геометрии. Когда в сентябре все траншеи были выкопаны, мне понадобилась неделя, чтобы психологически «вернуться» к суровой ротной действительности и как-то научиться нужной по работе на новом «объекте» специальности (кровельщик).

В феврале 2004, перечитывая записи разговоров с Шаманом, я долго размышлял, как это у него коптильня «сама строится моими действиями». Это помогло вспомнить, что и у меня летом 1977 траншеи «сами копались моими действиями». Возможно, что я тогда находился в состоянии, близком к состоянию Шамана во время строительства. Все же должен отметить и разницу:

1. Шаман вообще ни о чем не думает в этом состоянии, а я интенсивно мечтал.

2. Шаман живет так добровольно сутками и годами (сам определяет ситуацию), моя же ситуация была вынужденной (адаптивной) и временной (по несколько часов).

3. Шаман делает так для того, чтобы быть в «потоке мира», я делал это чтобы «отрешиться» от службы. При этом понимаю, что тоже иногда «попадал в поток мира».