ИСТОРИЯ ОБ "АНГЕЛЕ"

Ещё один случай вмешательства на физическом плане, произошедший недавно, составляет небольшую, но красивую историю, хотя на этот раз спасена была только одна жизнь. Однако она требует некоторых предварительных разъяснений. В команде наших помощников в Европе есть два человека, бывшие когда-то братьями в древнем Египте и теперь ещё связанные тесными узами. В настоящем воплощении между ними существует значительная разница лет. Один из них уже зрелого возраста; другой же, хотя телом почти ребёнок, является уже весьма продвинувшейся индивидуальностью. Естественно, что на долю старшего выпала обязанность тренировать младшего и направлять его в оккультной работе, которой они преданы всем сердцем; и так как оба они вполне сознательны и деятельны на астральном плане, они употребляют почти все часы, когда их физические тела засыпают, совместной работе под руководством общего их Учителя, чтобы помогать — насколько хватает их сил — живым и умершим.

Я беру изложение случая, который собираюсь рассказать, из письма, написанного непосредственно после случившегося старшим из помощников; поскольку это описание более живое и образное, чем может быть отчёт какого-либо третьего лица.

"Мы собирались заняться совсем другими делами, когда Сирил внезапно закричал: "Что это?" И мы услыхали страшный крик — крик страдания или ужаса. Минуту спустя мы были на месте и обнаружили мальчика лет одиннадцати или двенадцати, который упал со скалы на камни и серьёзно поранился. Бедный мальчик сломал руку и ногу; но что было ещё хуже — он сильно поранил бедро, и из открытой раны ручьем текла кровь. Сирил закричал: "Поможем ему скорее, или он умрет!"

В подобных случаях надо быстро соображать. Было ясно, что надо сразу сделать два дела: остановить кровь и добыть физическую помощь. Я должен был или материализовать Сирила, или самого себя, так как нам сейчас же нужны были физические руки, чтобы сделать перевязку, и кроме того, для бедного, страдающего мальчика было бы хорошо увидать кого-нибудь около себя. Я чувствовал, что ему несомненно будет лучше с Сирилом, чем со мной, а я буду более пригоден для отыскания помощи; так что разделение труда было очевидно.

Задуманное удалось как нельзя лучше. Я немедленно материализовал Сирила (он ещё не умеет делать это сам), сказал ему взять галстук ребёнка, обернуть им бедро и стянуть его при помощи вращающейся палки. "Не причинит ли это ему ужасную боль?! — сказал Сирил, но всё же он сделал это, и кровь перестала течь. Раненый мальчик казался в полуобморочном состоянии и еле мог говорить, но он открыл глаза и, подняв их на маленький сиявший образ, который заботливо наклонился над ним, спросил: "Вы — ангел, господин?" Сирил мило улыбнулся и ответил: "Нет, я просто мальчик и пришел, чтобы тебе помочь". Тогда, оставив Сирила утешать страдальца, я поспешил к его матери, которая жила приблизительно в миле от того места.

Вы не можете себе представить, как мне трудно было вселить в голову матери убеждение, что что-то случилось и ей надо пойти посмотреть, в чем дело. Наконец она бросила кастрюлю, которую чистила, и сказала вслух: "Я не понимаю, что со мной делается, но я должна пойти и найти моего мальчика". Когда она решилась идти, я уже без труда мог её направлять, не переставая в то же время поддерживать силой воли материализацию Сирила, чтобы бедный мальчик не испугался внезапному исчезновению "ангела".

Надо вам сказать, что материализуя тело, субстанцию заставляют переходить из её обычного вида в другой, как бы временно противодействуя космической воле. Достаточно отвлечься на полсекунды, чтобы материя с быстротою молнии вернулась в свое прежнее состояние. Поэтому я мог уделять этой женщине только часть своего внимания, но всё же мне удалось привести её, и в тот момент, когда она обогнула угол скалы, я позволил Сирилу исчезнуть. Однако она успела увидеть его, и теперь её деревня располагает одной из первоклассных историй об ангельском вмешательстве!

Этот случай произошёл рано утром, а вечером я отправился (в астральном теле) навестить семью, чтобы посмотреть, что там делается. Рука и нога бедного мальчика были вправлены, а рана перевязана. Он лежал в своей постели очень бледный и слабый, но видимо, дело шло на выздоровление. Около матери стояли две соседки, а она им рассказывала историю, которая выглядела любопытно для тех, кто знал суть дела.

Она многословно объяснила, что "вдруг она почувствовала, что что-то в ней говорит, что с её мальчиком случилось несчастье, и надо было идти его разыскивать". Вначале она думала, что это ерунда и старалась отделаться от этого ощущения, "но это ни к чему не привело, всё же надо было идти". Она рассказала, как, не зная почему, пошла именно по этой дороге, а не по другой, — просто так случилось, — и как, завернув за угол скалы и вдруг увидала своего мальчика полулежавшего на скале, а около него — "самое прекрасное дитя, какое она когда либо видела, в белых одеждах и сияющее, с такими розовыми щечками и прелестными карими глазами". Оно ей улыбнулось небесной улыбкой и вдруг исчезло и так внезапно, что она уж и не знала сначала, что и думать. Но потом она вдруг поняла, хлопнулась на колени и принялась благодарить Бога, что он прислал своего ангела на помощь к её бедному мальчику.

Поднимая ребёнка, чтобы нести его домой, — рассказывала она далее — она хотела снять платок, крепко затянутый вокруг бедра, но мальчик воспротивился и стал уверять, что ангел сам сделал узел и не велел его трогать; а когда она впоследствии рассказала об этом доктору, он сказал, что мальчик наверняка бы умер, если бы она тогда развязала повязку.

Затем она повторила рассказ мальчика. Тотчас же после его падения прекрасный маленький ангел подошел к нему. Он знал что это был ангел, потому что перед падением он стоял на высокой скале, и на расстоянии мили вокруг никого не было видно; только он не понимал, почему у ангела не было крыльев, и почему он называл себя "простым мальчиком". Ангел прислонил его к скале и завязал ему ногу, потом заговорил с ним и уговаривал его не бояться, потому что пошли за его матерью, и она должна скоро прийти. Ангел его поцеловал и делал всё, чтобы ему было хорошо, он держал мальчика за руку своей маленькой, нежной рукой и рассказывал ему прекрасные истории, которые он теперь не вполне помнит, но которые были удивительно хороши, потому что он почти забыл про свои раны до тех пор, пока не пришла мать. Тогда ангел сказал ему, что он скоро поправится и, пожав ему руку, исчез.

С тех пор в деревне началось настоящее религиозное возрождение. Священник стал убеждать народ, что такое замечательное посредничество божественного провидения было знамением, ниспосланным для того, чтобы замолчали все неверующие и чтобы явилось новое доказательство истины священного Писания и христианства; при этом, похоже, никто не замечал огромного самомнения, заключённого в таком утверждении.

Но воздействие на ребёнка оказалось бесспорно хорошим, как в нравственном, так и в физическом отношении. Все соглашались, что раньше он был отчаянным и хулиганистым мальчишкой, но теперь, чувствуя, что в любое время его "ангел" может быть возле него, он боится предстать перед ним в дурном виде и поэтому старается не делать и не говорить чего-либо резкого, грубого и сердитого. Его единственное сильное желание — когда-нибудь увидать снова своего ангела, и он знает, что в час смерти его прекрасное лицо будет первым, что он увидит по ту сторону."

Прекрасная и трогательная история вне всякого сомнения.

Вывод, сделанный из этого случая священником и деревенскими жителями может быть и нелогичен, но во всяком случае свидетельство существования хотя бы чего-либо вне материального плана непременно принесёт людям больше пользы, чем вреда. А заключение матери из всего, что она видела, в конечном счёте, было вполне верно, хотя если бы она располагала более точными знаниями, то и выразилась бы она несколько иначе.

Интересный факт, после исследований открывшийся автору этого письма, бросает любопытный свет на скрытые причины подобных происшествий. Обнаружилось, что оба ребёнка уже встречались в прежних жизнях, и что несколько тысяч лет назад мальчик, упавший с утёса, был рабом другого мальчика, и однажды, рискуя собственной жизнью, спас своего господина. После этого он получил свободу. И вот — спустя большой промежуток времени — господин не только возвращает свой долг своему бывшему рабу, но и ставит перед ним высокий идеал и внушает ему побуждение к нравственной жизни, которое вероятно изменит весь ход его будущей эволюции.

Из этого мы можем увидеть, каким образом, несмотря на кажущуюся медленность своего осуществления, карма никогда не оставляет доброго поступка без благого последствия. Как выразился Лонгфелло, божественная мельница мелет медленно, но мелко, и в конце концов перемелет всё.