Глава VIII

Перевоплощение (Продолжение)

Восходящие ступени сознания, по которым подвигается Мыслитель, последовательно перевоплощаясь ― в течение долгого жизненного цикла ― в трех низших мирах, ясно обозначены; если бы не было многочисленных существований, невозможно было бы последовательное прохождение всех этих ступеней, и в этом ― для вдумчивого ума ― заключается наиболее убедительное доказательство перевоплощения.

Первая ступень ― та, на которой все опыты исключительно чувственного порядка, и здесь единственное содействие со стороны ума состоит в сознании, что соприкосновения с одними объектами сопровождаются чувством удовольствия, тогда как соприкосновения с другими ― ощущением боли.

Эти объекты вызывают мысле-образы, и последние начинают действовать как стимулы к отысканию объектов, способных вызывать приятные ощущения, когда объекты эти отсутствуют; таким образом возникают зачатки памяти и умственной инициативы. Это первое общее разделение внешнего мира на объекты приятные и неприятные сопровождается более сложной идеей о связи «количества» приятных и неприятных ощущений с физическим самочувствием, о чем уже была речь в прошлой главе.

На этой ступени эволюции память чрезвычайно недолговечна, умственные образы быстро изглаживаются.

Возможность предвидеть будущее на основании прошедшего в самом даже зачаточном виде еще не возникла в сознании младенческого Мыслителя, и все действия его вызываются или достигающими до него из внешнего мира влияниями, или же голосом его собственных аппетитов и страстей, жаждущих удовлетворения. Он отбросит все ради их немедленного удовлетворения, как бы отброшенная вещь ни была необходима для него же в будущем. Непосредственное ощущение пересиливает на этой ступени все остальные соображения; многочисленные тому примеры приводятся в отчетах многих путешественников, и для всех, кто изучал стоящих на низкой ступени дикарей и сравнивал их умственный уровень с сознанием среднего культурного человека, должна быть чрезвычайно убедительна мысль о необходимости многочисленных существований.

Нечего и творить, что на этой ступени нравственные качества не превышают умственных понятий; различие между добром и злом еще не возникает в сознании. И внушить такому младенческому уму представление о добре и зле совершенно невозможно. Да, хорошее и приятное для него ― неразличимые термины, как это ярко сказалось в известном случае с австралийским дикарем, приводимом

Ч. Дарвином. Подгоняемый голодом, дикарь пронзил копьем первое живое существо, подвернувшееся ему, и это оказалась его собственная жена. Европеец начал увещевать его относительно греховности его поступка, но не произвел на него никаком впечатления; мало того, из всех наставлений, что есть свою жену дурно, он вывел только одно заключение, что европеец говорит о дурном вкусе или о несваримости ее мяса; желая успокоить его, дикарь начал улыбаться и похлопывать себя по животу с самым удовлетворенным видом, говоря: «Нет, она очень вкусная».

Измеряя мысленно необъятное нравственное расстояние, разделяющее этого дикаря и св. Франциска Ассизского, неминуемо приходишь к заключению, что или должна быть такая же эволюция души, как и эволюция тел, или что в царстве душ совершаются постоянные, непостижимые чудеса.

Существует два пути, идя по которым человек может постепенно выйти из этого зачаточного состояния: он может быть руководим людьми гораздо более развитыми, чем он сам, или же быть предоставлен себе самому, медленно расти без посторонней помощи. В последнем случае развитие его длилось бы бесчисленные века, ибо без высшего примера и без дисциплины, предоставленные воздействиям внешней среды и трению с людьми, не более развитыми, чем он сам, духовные силы дикаря просыпались бы с необычайной медленностью. В действительности огромное большинство людей развивалось под влиянием непосредственном поучения, примера и вынужденной дисциплины. Мы уже видели, что когда большая часть человечества восприняла искру, вызвавшую к жизни Мыслителя, тогда Высшие Существа, Которые в оккультных учениях носят название «Сынов Разума», воплотились и стали Учителями юного человечества; а вместе с тем, менее высокие «Сыны Разума» воплощались на различных ступенях эволюции, появляясь на самом гребне передовой волны подвигающегося вперед человечества. Они управляли людьми под благодетельным влиянием великих Учителей, и вынужденное послушание элементарным правилам правильной жизни чрезвычайно ускоряло развитие умственных и нравственных качеств в младенческих душах. Кроме всех других указаний, гигантские остатки давно исчезнувших цивилизаций, доказывающих высокое инженерное искусство и высоту умственного развития, далеко превышающего ступень, на которой тогда стояло младенческое человечество, ― достаточно ясно свидетельствуют о существовании в те первобытные времена людей с высоким развитием, способных на великие замыслы и могучие выполнения.

Будем продолжать наши исследования первой ступени эволюции сознания. Ощущения господствовали всецело над умом, и первые усилия мысли вызывались желанием, что медленно вело человека к предвидению. Он научился распознавать определенную связь между известными мысле-образами, и когда один из них появлялся, начинал ожидать появления и другого, неизменно следовавшего за ним в его бодрствующем сознании. Он начинал делать выводы и даже совершать поступки на основании этих выводов, что было уже большим шагом вперед, и рядом с этим в нем возникали от времени до времени колебания, следовать ли ему страстным призывам желания, так как в его памяти их удовлетворение соединялось много раз с последующими тяжелыми ощущениями.

Это влияние было сильно ускорено давлением на него ясно выраженных законов. Ему запрещались известного рода удовлетворения и его предупреждали, что вслед за ослушанием последуют страдания. Когда он хватался за доставляющий наслаждение предмет и убеждался, что страдание действительно следует за удовлетворением, исполнившееся предупреждение оставляло в его сознании гораздо более сильный след, чем те же совпадения, казавшиеся ему случайными, когда они являлись неожиданно для него.

Таким образом постоянно возникали конфликты между памятью и желанием, и эти конфликты возбуждали мысль к более активной деятельности. Явление это вызвало необходимость перехода сознания на вторую ступень.

На этой ступени начинает появляться зародыш воли. Желание и воля руководят поступками человека; иногда волю определяют как желание, являющееся победителем в столкновении желаний. Но это слишком общее и поверхностное определение, не объясняющее ничего.

Желание есть исходящая из Мыслителя энергия, направление которой определяется привлекательностью внешних предметов.

Воля же есть исходящая из Мыслителя энергия, направляемая умозаключениями, выведенными разумом из прежних опытов или же непосредственной интуицией, идущей от самого Мыслителя, иначе говоря: желание руководимо извне, воля же ― изнутри.

В начале человеческой эволюции желание является полным властелином и толкает человека то туда, то сюда; в середине его эволюции желание и воля находятся в постоянном конфликте, и победа оказывается то на стороне желания, то на стороне воли; в конце его эволюции желание умирает и воля господствует беспрепятственно и безусловно. Пока Мыслитель еще недостаточно развит, чтобы видеть непосредственно, воля руководит им посредством разума, а так как разум в состоянии выводить свои заключения из наличности мысле-образов, иными словами ― из пережитого опыта, запас же этот вначале ограничен, поэтому и воля приводит человека беспрестанно к ошибочным действиям. Страдания, истекающие от этих ошибок, увеличивают запас мысле-образов и таким путем доставляют разуму все увеличивающееся поле опыта, откуда он и черпает свои заключения. Таким образом возникает прогресс и зарождается мудрость. Желание смешивается часто с волей, и то, что кажется нам решенным внутри, в действительности бывает вызвано жаждой низшей природы того, что обещает ей удовлетворение. И вместо открытой борьбы между обеими силами низшая незаметно входит в поток высшей силы и поворачивает ее направление в сторону. Побежденные в открытом поле личные желания вступают таким образом в заговор против своего победителя и часто выигрывают хитростью то, что им не удалось взять силой.

На протяжении всей второй ступени, когда способности низшего разума находятся в разгаре своей эволюции, борьба является нормальным состоянием, борьба между повелениями чувств и повелениями разума.

Задача, которую предстоит разрешить человечеству, состоит в приведении этой борьбы к концу при полном сохранении свободы воли; в склонении воли к наилучшим решениям, но так, чтобы выбор этих решений оставался свободным и добровольным. Лучшее должно быть избираемо, но по свободному почину воли, которая должна проявляться с неуклонностью предопределенной необходимости.

Постоянство принудительного закона должно получиться из бесчисленных воль, каждая из которых должна свободно определять свое собственное направление. Решение этой проблемы кажется простым, когда знаешь его, хотя с первого взгляда заключенное в ней противоречие и кажется непримиримым.

Представим себе человека, вполне свободного в выборе своих поступков, но чтобы при этом каждый его поступок приносил за собой и неизбежный результат; и пусть человек тот, ничем не стесняемый, хватает один за другим предметы своих многочисленных желаний, но только с тем, чтобы ему же и доставались все последствия его выбора, каковы бы они ни были. Очевидно, что он добровольно откажется от тех предметов, обладание которыми причиняет в конце концов страдание. Он более не будет желать их, когда испытает приносимую ими боль. И как бы он ни стремился удержать наслаждение и избегнуть страдания, он будет сдавлен между жерновами неумолимого закона, и урок будет повторяться столько раз, сколько окажется нужным: перевоплощение предоставит столько жизней, сколько потребуется даже для самого ленивого и тупого из учеников.

Медленно, но неизбежно желание предмета, который приносит за собой страдание, начнет умирать, и если подобный предмет и предстанет перед человеком во всем своем привлекательном очаровании, он будет тем не менее отвергнут, и не по принуждению, а по свободному выбору. Он более не вызовет желания, он потерял свою силу. То же самое происходит последовательно и со всеми предметами; выбор начинает все чаще и чаще совпадать с законом.

«Многие пути ведут к заблуждению; к истине ведет только один путь». Когда все пути к заблуждению пройдены, когда человек убедился, что все они кончаются страданием, выбор истинного пути становится непоколебим, ибо он основан на знании.

Низшие царства природы работают в полной гармонии, понуждаемые законом; человеческое царство представляет хаос сталкивающихся хотений, борющихся с законом и бунтующих против него. В настоящее время из этого хаоса уже начинает обозначаться более благородное единство и наклонность к добровольному подчинению; такое подчинение, будучи добровольно и основано на знании и на воспоминании о последствиях неповиновения, устойчиво и не может быть поколеблено никаким соблазном.

Пока человек не приобрел знания и опыта, перед ним всегда стоит опасность падения. Когда же он станет богоподобным, познавшим добро и зло до конца, в его предпочтении добра не может быть перемены. В области нравственной воля называется обыкновенно совестью, и в этой области она сталкивается с такими же затруднениями, как и в остальных своих деятельностях. Пока дело идет о поступках, повторявшихся много и много раз, последствия которых уже выяснились или для разума, или для самого Мыслителя, ― совесть говорит быстро и твердо. Но если возникают новые проблемы, относительно которых опыта еще нет, голос совести становится неопределенным. От разума совесть получает нерешительный ответ, который легко может повести к неверному выводу; сам же Мыслитель молчит, если в его опыте еще не было того обстоятельства, которое возникло впервые. Вот почему совесть нередко приходит к неправильным решениям; это происходит от того, что воля, не получая ясного указания ни от разума, ни от интуиции, дает своей деятельности неверное направление.

Не следует также оставлять без внимания те влияния, которые действуют на ум в виде чужих мысле-образов, принадлежащих друзьям, семье, обществу, целой нации[75]. Все они проникают в сознание, искажая видимость всех вещей и нарушая их истинные пропорции. Подчиняясь их влиянию, разум перестает спокойно делать выводы даже из собственном опыта и приходит вследствие этого к неверным заключениям.

В эволюции нравственных качеств играют большую роль привязанности, чувства расположения, которые все носят характер животный или эгоистический в младенческий период Мыслителя. Законы нравственности устанавливаются просвещенным разумом, который умеет различать законы, двигающие природой, и приводить человеческое поведение в созвучие с Божественной Волей.

Но импульс к выполнению этих законов, если к такому выполнению не побуждает внешняя сила, имеет свои корни в Любви, в этом скрытом божественном начале человеческого существа, которое ищет проявить себя, отдать себя другим. Нравственность возникает в младенческом Мыслителе, когда он впервые движим любовью к жене, к своим детям, к другу, и эта любовь заставляет его поступать в пользу любимых без всякой мысли о личной пользе. В этом первая победа над низшей природой, полное подчинение которой является венцом нравственного совершенства. Отсюда необходимость питать и поддерживать привязанности и любовь, и не убивать их, как это рекомендуется низшим видом оккультизма. Как бы нечисты и грубы ни были привязанности, они все же представляют шансы для нравственной эволюции, от которой холодный и добровольно уединившийся человек замыкает себя навсегда. Легче очищать любовь, чем создавать ее, и вот почему «грешники», по словам Великого Учителя, ближе к царствию небесному, чем книжники и фарисеи.

На третьей ступени сознания происходит развитие высших интеллектуальных сил; ум начинает останавливаться не только на образах, вызываемых извне ощущениями, рассуждает не только о чисто конкретных вещах или об их свойствах, которые отличают одну вещь от другой. Мыслитель, научившись ясно различать предметы по их характерным различиям, начинает теперь группировать их вместе по какому-либо признаку, который принадлежит многим предметам, в других отношениях не сходным, и таким образом он создает между ними внутреннюю связь. Он извлекает этот общий признак и ставит все предметы, обладающие им, отдельно от тех, которые этим признаком не обладают, и этим путем он развивает способность различать единство среди разнообразия ― первый шаг к позднейшему распознаванию единого начала, лежащего в основе всего. Таким образом он распределяет по категориям все окружающее его, развивая способность к синтезу и научаясь обобщать так же, как и анализировать. Затем он делает еще один шаг вперед и создает из общего свойства идею, отдельную от всех объектов, в которых свойство это проявляется, и таким образом, строит высший тип мысле-образов ― образ идеи, не имеющей проявленного существования в мире форм, которая существует лишь на высших ступенях ментальной сферы и представляет тот материал, над которым Мыслитель сам может производить работу.

Низший разум достигает абстрактной идеи путем рассуждения; при этом происходит его наивысший полет, когда он поднимается до порога мира «без форм» и смутно видит потустороннее бытие. Мыслитель видит эти идеи, среди них он и пребывает всегда; когда же его способность абстрактного мышления разовьется вполне, Мыслитель становится деятельным в своем собственном мире.[76]

Люди, достигшие этой ступени, мало заботятся о жизни эмоций и чувствований, они мало интересуются внешними наблюдениями; их силы сосредоточены внутри и более не устремляются наружу в поисках удовлетворения. Они спокойно остаются внутри себя, занятые широкими мировыми задачами и глубокими сторонами жизни и мысли; они более заняты проникновением в причины, чем наблюдением над их выраженными последствиями, они все более и более приближаются к ясному сознанию, что Единое лежит в основе всего разнообразия внешней природы.

На четвертой ступени сознания это Единое уже видимо, и когда перейдена граница малого разума или интеллекта, сознание раздвигается и объемлет весь мир, оно видит все сущее в себе как части себя, оно сознает себя лучом Логоса и, следовательно, единым с Ним. Где же в таком случае Мыслитель? Он стал Сознанием, и тогда как одухотворившаяся душа может ― по своей воле ― проявляться через любой из низших проводников, он более не ограничен ими и не нуждается в них. И тогда настанет конец стихийному перевоплощению. Человек победил смерть; он воистину достиг бессмертия. И тогда он станет «столпом в храме Бога моего, и он уже не выйдет вон».[77]

Чтобы закончить эту часть нашего исследования, мы должны понять последовательное пробуждение проводников сознания и приведение их одного за другим в состояние деятельное, чтобы они могли служить приведенными в созвучие инструментами человеческой души. Мы видели, что с самого начала своей отдельной жизни Мыслитель обладал оболочками из ментальной, астральной и плотной физической материи. Все они составляют передаточную среду, через которую его жизнь устремляется наружу, как бы «мост» для человеческого сознания, по которому все внушения Мыслителя могут достигать плотного физическом тела и, с другой стороны, все импульсы от внешнего мира могут достигать Мыслителя.

Но эта обычная работа различных оболочек как частей совокупного целого совершенно иное дело, чем пробуждение проводников, когда для каждого из них наступает очередь служить самостоятельным проводником для сознания, в полной независимости от остальных низших проводников, и вот это-то пробуждение проводников сознания мы и начнем теперь рассматривать.

Самый низший из проводников, плотное физическое тело должно быть первым приведено в гармонический порядок; для этого мозг и нервная система должны быть выработаны настолько, чтобы легко и быстро отзываться на тончайшие колебания в пределах полной гаммы доступных им вибраций.

На самых первых ступенях развития, когда физическое тело состояло из более грубых материалов, эта гамма была чрезвычайно ограничена, и физический орган мысли был в состоянии отвечать лишь на самые низкие вибрации, посылаемые Мыслителем. Физическое тело способно отвечать несравненно легче, что и вполне естественно, на прикосновения внешнем мира, идущие от объектов, сходных с ним по материалу. Его пробуждение как проводника сознания, состоит в усилении его отзывчивости на вибрации, возникающие внутри; быстрота этом пробуждения зависит от согласного сотрудничества низшей природы с высшей, от ее полного и добровольного подчинения своему внутреннему повелителю.

Когда, после многих и многих жизненных циклов, над низшей природой человека занимается заря сознания, тогда ему становится ясно, что она существует только ради его бессмертной души, что вся ее ценность в зависимости от помощи, которую она может принести его душе, и что бессмертия она может достигнуть лишь при условии ее слияния с душою: тогда ее эволюция начнет подвигаться гигантскими шагами.

До этой ступени физическая эволюция была бессознательна; прежде всего, удовлетворение низшей природы было целью жизни, и пока это было необходимо для того, чтобы вызвать к жизни силы Мыслителя, этот период чисто внешней деятельности не содействовал непосредственно тому, чтобы превратить физическое тело в проводник сознания. Непосредственное воздействие на физический мозг начинается лишь тогда, когда центром человеческой деятельности становится ментальное тело и когда мысль начинает господствовать над ощущениями. Упражнение умственных сил влияет на мозг и на нервную систему, и наиболее грубые материалы извлекаются постепенно для того, чтобы дать место более тонким, которые были бы в состоянии вибрировать в созвучии с вибрациями мысли, достигающими до них. Мозг становится все утонченнее в своем строении и все более увеличивается благодаря заворачиваниям, все более сложным, своей поверхности, образующей покров нервной материи, приспособленной для ответа на вибрации мысли.

Нервная система становится более уравновешенной, более чувствительной, живее отвечающей на каждое дрожание ментальных сил. А когда приходит сознание, что ее назначение быть орудием души, о чем сказано выше, тогда наступает активное содействие со стороны самой личности: она начинает сознательно дисциплинировать себя и ставить вечные интересы бессмертной индивидуальности выше своих собственных временных удовлетворений. Она посвящает время, которое могло бы быть употреблено на преследование низших наслаждений, для развития духовных сил; вырастает привычка к серьезной мысли, мозг начинает воспринимать воздействия изнутри охотнее, нежели извне, он приучается отвечать на последовательное мышление и сдерживать возникновение разрозненных образов, созданных впечатлениями прошлого. Он приучается оставаться в покое, когда работа его не нужна хозяину, когда от него требуется отвечать, а не создавать новые вибрации[78]. Далее начнет появляться известная степень разборчивости и осмотрительности относительно пищевых материалов, из которых строится мозг. Употребление грубой пищи, каковы мясо и кровь животных, и алкоголь, должно быть оставлено, чтобы чистая пища могла строить чистое тело.

Постепенно грубые вибрации перестают находить материалы, способные отвечать на них, и физическое тело становится все более и более проводником сознания, тонкоотзывчивым на все вибрации мысли и остро чувствующим все идущее от Мыслителя.

Эфирный двойник в такой тесной связи с физическим телом, что излишне изучать отдельно способы его очищения и утончения. В нормальном состоянии эфирное тело не представляет из себя отдельного проводника сознания; оно работает одновременно со своим плотным двойником, а когда оно отделяется от последнего при смерти, оно отвечает весьма слабо на вибрации, возникающие внутри. И действительно, его деятельность состоит не в том, чтобы служить проводником умственного сознания, но проводником «праны», индивидуализованной жизне-силы, вследствие чего удаление его из плотных частей человеческого тела, которым оно доставляет жизненные токи, отзывается крайне вредно и может вызвать опасные последствия.

Астральное тело является вторым проводником сознания, которое необходимо пробудить и подвергнуть сознательному развитию, и мы уже видели те перемены, через которые оно проходит по мере того, как организуется для предстоящей ему деятельности[79]. Когда оно вполне организовано, сознание, заключенное в нем ― во время сна, когда астральное тело покидает физическое и носится в астральном мире, ― начинает не только получать через него впечатления об астральных объектах (что и составляет сознание спящего человека), но и познавать астральные объекты через посредство астральных чувств, т. е. соединять полученные впечатления с объектами, вызвавшими эти впечатления. Вначале эти впечатления смутны, совершенно так же, как первые впечатления, воспринятые новым физическим телом младенца: и в том, и в другом случае они должны пройти через продолжительный опыт, чтобы стать вполне ясными и правильными. Мыслитель должен постепенно открывать новые силы, которые этот более тонкий проводник предоставляет в его распоряжение и благодаря которым он может владеть астральными элементами и защищать себя от астральных опасностей. К тому же он не остается одиноким в этом новом мире: он получает указания ― пока он не в состоянии сам защитить себя ― и защиту от тех, которые более опытны в жизни астрального мира. Постепенно новый проводник сознания поступает вполне во власть Мыслителя, и тогда жизнь в астральной сфере является для него такой же естественной и знакомой, как и в физической среде.

Третий проводник сознания ― ментальное тело ― редко или скорей никогда не пробуждается для независимой деятельности без непосредственных указаний Учителя. Таким образом на настоящей ступени человеческой эволюции независимая деятельность ментального тела доступна только для ученика (чела).[80]

Как мы уже видели, тело это перестраивается для отдельной независимой деятельности[81] в ментальной сфере, и здесь опять необходимы опыт и подготовка прежде, чем оно в состоянии вполне подчиниться своему хозяину.

Особенность, общая для всех трех проводников сознания, но для двух тонких проводников менее очевидная, чем для плотного физического проводника, ― состоит в том, что все три подлежат эволюции и что по мере развития способность их отсылать вибрации и отвечать на них все увеличивается. Мы знаем, как много оттенков одного и того же цвета видимы воспитанному, подготовленному глазу в сравнении с глазом невоспитанным и как много обертонов слышит развитое ухо, тогда как для неразвитого раздается одна только основная нота. По мере того, как физические чувства все более обостряются, мир становится для нас все полнее и полнее, и там, где крестьянин сознает только свою борозду и свой плуг, высококультурный ум воспринимает и вьющийся по изгороди цветок, и трепетные осины, и льющуюся с небес мелодию жаворонка, и шорох птичьих крыльев в ближайшем лесу, и бегство испуганных кроликов под кудрявую листву папоротников, и игры белок в ветвях буковых деревьев, и все грациозные движения маленьких зверьков, все благоухающие запахи полей и лесов, все изменчивые освещения испещренного облаками неба, все передвигающиеся тени на холмах.

Оба ― и крестьянин и культурный человек, имеют глаза, оба имеют мозг, но какая разница в силе наблюдения, в способности воспринимать впечатления! То же самое относится и к потусторонним мирам. Когда астральное и ментальное тела только еще начинают действовать как отдельные проводники сознания, они не превышают способности восприятия крестьянина, и только отрывки из астрального и ментального миров с их бранными, призрачными явлениями достигают сознания человека; но дальнейшее развитие идет быстро, охватывается все большее количество явлений и передаются сознанию все более точные отражения окружающей среды. Здесь, как и везде, мы должны помнить, что наши знания не представляют собой истинной границы сил природы и что в потусторонних мирах мы бываем такими же младенцами, как и в физическом мире, ― младенцами, собирающими раковины, выброшенные приливом, тогда как сокровища, скрытые в недрах океана, остаются недоступными для нас.

Пробуждение «пребывающего тела» (corps causal) как проводника сознания следует в свое время за пробуждением ментального тела, и оно открывает перед человечеством еще более чудесное состояние сознания, раздвигая его взад, в безграничное прошлое, и вперед, в неизведаниые глубины будущего. И тогда Мыслитель не только овладевает воспоминанием прошлого, не только может следить за своим собственным развитием на протяжении всех своих жизней, воплощенных и развоплощенных; но он может также черпать по желанию из прошедшего нашей земли и приобретать могучие уроки мирового опыта, изучая скрытые законы двигающейся эволюции и глубокие тайны, скрытые в недрах природы. В этом высоком проводнике сознания он может достигнуть скрытой Изиды и, приподняв край ее покрывала, может уже зреть ее лицом к лицу, не подвергая себя опасности ослепнуть от ее сверкающего взора; в сиянии, исходящем из нее, он проникнет наконец в причины мировой скорби и увидит конец этой скорби, и сердце его, оставаясь полным сострадания и жалости, перестанет разрываться от бессильной боли. Сила, спокойствие и мудрость ― удел тех, которые владеют «пребывающим телом» как проводником сознания и созерцают открытым взором славу Добром Закона.

Когда же и духовное тело (буддхическое) становится способным проводить сознание, тогда человек вступает в блаженство нераздельности и сознает в полном и живом осуществлении свое единство со всем, что есть. Преобладающим элементом сознания «пребывающего тела» есть знание, а позднее и мудрость, тогда как преобладающим элементом сознания «духовного тела» есть блаженство и любовь. Невозмутимость мудрости характеризует первое, когда как нежнейшее сострадание изливается неистощимым потоком из второго; если к этому прибавить богоподобную и неизменную силу, которой отличается деятельность Атмы, тогда получится понятие о совершенстве, к которому идет человек. Богочеловек проявится в нем во всей полноте своем могущества, своей мудрости и своей любви.

Низшим проводникам сознания доступны лишь небольшие частицы высшего сознания, и передача сознания от высшего проводника к низшему не следует непосредственно после пробуждения проводников. В этом отношении один человек отличается значительно от другого, и различие это в полной зависимости от индивидуальных условий и от интенсивности работы. Ибо пробуждение высших проводников сознания происходит очень редко до вступления на «путь», когда «ученик» проходит через период испытаний", при этом задача человека меняется сообразно нуждам его эпохи. Ученик, и даже стремящийся к ученичеству, научается отдавать все свои силы на пользу мира; при этом участие низшего сознания в познании высшего определяется нуждами самой работы, какая выпала на долю ученика.[82]

Необходимо, чтобы ученик пользовался в полной мере проводниками своего сознания на высших планах бытия, так как большая часть его работы происходит именно там; будет ли при этом его физический мозг сознавать эту работу или не будет, это не важно и стоит в полной зависимости от того значения, которое это обстоятельство может иметь для успеха земной деятельности ученика.

Напряжение физического проводника, когда высшее сознание вынуждает его вибрировать ответным образом, на существующей ступени развития очень велико, и напряжение это ― за исключением особенно благоприятных условий ― способно вызвать нервное расстройство и чрезмерную чувствительность со всеми ее нежелательными последствиями. Вот отчего люди, обладающие пробужденными проводниками высшего сознания, наиболее важная деятельность которых происходит вне физической сферы, принуждены оставаться вдали от шумной городской жизни, если хотят провести через физическое сознание то ведение, которым они владеют на высших планах. Уединяясь от грубых обычаев и шума деловой жизни, они делают это для охранения своего физического проводника, ставшего чрезмерно чувствительным.

Главные подготовительные условия для воспринятия физическим проводником вибраций высшего сознания состоят в следующем: он должен быть очищен от грубых составных частей посредством чистой пищи и чистой жизни; все страсти должны быть побеждены, и человек должен выработать уравновешенный характер, способный противостоять жизненным невзгодам; у него должна появиться привычка к спокойному размышлению (медитащии) о возвышенных предметах, отвращающих ум от чувственных объектов и сосредоточивающих его на высшем. Следует бороться со всеми видами торопливости, в особенности с беспокойной, легко возбудимой, беспорядочной торопливостью мозга, которая заставляет его беспрерывно работать и переходить от предмета к предмету; необходимо развить истинную любовь к явлениям высшего порядка, любовь, которая бы делала их более привлекательными, чем явления порядка низшего, и настолько же желанными, как общение с любимым другом. В сущности, вся эта подготовительная работа сходна с той, которая необходима для сознательного отделения «души» от «тела», которую я в ином месте выразила так:

«Ученик должен начать с проявления чрезвычайной терпимости ко всему, вырабатывать в себе ровное и безмятежное состояние ума; его жизнь должна быть чиста, и мысли его ― целомудренны; тело его должно быть в полном подчинении у души, и мысль его должна иметь постоянное общение с благородными и высокими предметами. Он должен всегда оказывать сострадание, сочувствие и помощь другим, сохраняя равнодушие к невзгодам и радостям, касающимся его самого, и развивать в себе мужество, постоянство и преданность. Он должен вносить в жизнь религиозное и этическое начало, которое большинство людей исповедует только на словах. Научившись настойчивыми упражнениями контролировать свой ум настолько, чтобы он мог удерживаться в течение некотором времени на одной линии мысли, ученик должен перейти к более трудным упражнениям и сосредоточиваться ежедневно на каком-нибудь отвлеченном предмете или на объекте благоговейном почитания. Подобное сосредоточение означает твердое устремление ума на одну определенную точку, без уклонения в сторону и без рассеяний внешними предметами или движениями собственных чувств и собственного ума. Последний должен быть до тех пор укрепляем в непоколебимости и сосредоточении, пока не научится постепенно отвлекаться от внешнего мира и от своего тела настолько, чтобы чувства затихали вполне, тогда как ум продолжал бы работать с наибольшим напряжением, весь собранный внутрь и устремленный на наиболее высокие из доступных ему объектов. Когда цель эта достигнута и ум способен останавливаться на одной точке сравнительно легко, тогда он готов к следующему шагу: сильным, но спокойным усилием воли он должен переброситься выше самой высокой мысли, до которой он может подняться, продолжая при этом работать в физическом мозгу; посредством этом усилия он может подняться настолько, чтобы соединить себя с высшим сознанием, а результатом этого будет освобождение из физического тела. Когда это достигнуто, человек, оставаясь бодрствующим и не теряя сознания, оказывается вне своего тела так, как будто бы он выскользнул из-под тяжелого бремени, не потеряв при этом ни единой частицы самого себя. Он при этом не „развоплотился“, но действительно вышел из своего плотного тела в светлом „духовном теле“, которое послушно его малейшему желанию и служит совершенным и прекрасным орудием его воли. В этом теле он может свободно передвигаться в высших мирах; но требуется продолжительная и тщательная подготовка его высших способностей для того, чтобы в этих новых условиях наблюдения его отличались точностью и верностью».

«Освобождение из тела может быть достигнуто и другими путями: или восторженным переживаньем глубокой любви к божественному идеалу, или же особенными приемами, которые сообщаются Учителем своему ученику. Но каков бы ни был путь, результат один и тот же: освобождение души при полном сознании, с сохранением способности наблюдать в новой среде, далеко превышающей условия плотской жизни. По воле своей душа может возвращаться в тело и запечатлеть в физическом мозгу воспоминание обо всем пережитом».[83]

Кто схватил главные идеи, выраженные на предыдущих страницах, тот увидит, что эти идеи сами по себе являются лучшим доказательством того, что перевоплощение есть факт природы. Оно необходимо, чтобы осуществилось то огромное развитие, которое подразумевается под словами «эволюция души». Если оставить в стороне материалистическую гипотезу, по которой душа не что иное, как совокупность особого рода вибраций физической материи, ― остается другая гипотеза, по которой каждый раз, когда родится человек, создается новая душа и притом одаренная или добродетельными, или порочными наклонностями, или светлым разумом, или тупостью, сообразно произвольному капризу Создателя. Как выражаются магометане: «Судьба новорожденного висит на его шее», ибо судьба человека зависит вполне от его врожденных свойств и от окружающей его среды, и каждая вновь созданная душа, брошенная в мир, предопределяется или для счастья, или для страдания, сообразно окружающим условиям и вложенным в нее свойствам. Если отвергать перевоплощение, не остается ничего иного, как принять предопределение в самой его грубой форме.

Или мы должны признать закон медленного развития человека, по которому грубый дикарь в будущем может развить все благородные качества святого и героя, и тогда мир предстанет перед нами как система эволюции, мудро задуманная и мудро направленная; или же мы будем принуждены видеть в нем хаос, в котором чувствующие и думающие существа подвергаются всевозможным несправедливостям, получая в удел счастие или страдание, сознательность или неведение, хорошие качества или пороки, богатство или бедность, получая то или другое по чьей-то воле, не имеющей никакой внутренней связи с их сутью, не руководимой ни справедливостью, ни состраданием, ― «истинный пандемониум», лишенный разума и логики. И подумать, что такой хаос является высшим проявлением Космоса, в низших областях которого проявляются изумительно правильные деятельности, регулируемые законом, который неустанно преобразует первичные и простые формы в формы более совершенные и более сложные и который видимо направляет все к совершенству, гармонии и красоте.

Если же признать, что душа дикаря предназначена для дальнейшей жизни и развития, что она не приговорена навеки к состоянию настоящего своем детства, что развитие ее продлится после смерти в других мирах, в таком случае эволюция души окажется признанной в принципе и останется только разрешить вопрос о месте ее осуществления. Если бы все души на земле находились на одной и той же ступени развития, в таком случае можно было бы высказаться в пользу теории, по которой эволюция души, вышедшей из детского состояния, должна происходить в других мирах. Но мы имеем вокруг, одновременно с душами младенческими, души высокоразвитые, рожденные с благородными умственными и нравственными качествами. Продолжая то же рассуждение, мы должны предположить, что они достигли своего развития в других мирах, прежде чем родиться на земле. И тогда делается непонятным, почему на земле, представляющей такие разнообразные условия, годные и для юных, и для зрелых душ, появляются души всех степеней развития для одного мимолетного существования, чтобы затем весь остальной процесс эволюции продолжать в иных, сходных с нашим, мирах, представляющих так же, как и земля, все условия, необходимые для развития душ всех степеней. Правда, и Древняя Мудрость учит, что душа развивается в нескольких мирах[84], но она утверждает, что душа воплощается в каждом из этих миров снова и снова, пока не завершится вся эволюция, возможная в каждом из них. И самые миры, по учению Древней Мудрости, составляют эволюционную цепь, и каждый из них играет свою особую роль как после определенной ступени эволюции. Наш собственный физический мир представляет поле, подходящее для эволюции минерального, растительного, животного и человеческого царств, и в нем происходит коллективное или индивидуальное перевоплощение во всех названных царствах. Истинно, что дальнейшая эволюция, предстоящая нам, будет совершаться в других мирах; но по божественному порядку мироздания последние откроются для нас только тогда, когда мы овладеем всеми уроками, которые наш собственный мир может представить для нас.

Когда мы изучаем окружающее нас человечество, многое приводит нас к тому же разрешению многих загадок человеческой жизни, т. е. необходимости перевоплощения. Огромное различие, отделяющее одного человека от другого, заставляет, как уже было сказано, предполагать эволюционное прошлое позади каждой души; и внимание читателей было уже остановлено на этом неравенстве, отличающем индивидуальное перевоплощение человеческих существ, каждое из которых являет собою как бы особый вид.

Сравнительно ничтожное различие между физическими телами людей, которые все внешним образом представляют один и тот же человеческий тип, являет поразительный контраст с огромной разницей между умственными и нравственными качествами дикаря и наиболее развитого представителя современного культурного человечества. Тело дикаря обладает нередко превосходным физическим развитием, и даже череп его достаточно вместителен, и в то же время какое огромное различие между его свойствами и свойствами философа или святого!

Если смотреть на умственное и нравственное развитие как на результат подвинувшейся цивилизации, тогда непонятным становится тот факт, что наиболее способные люди нашего времени далеко отстали от умственных гигантов прошлого и что мы не встречаем в наши дни той нравственной красоты, какою отличались некоторые святые древности. Кроме того, не следует забывать, что гений не бывает преемственным, что он появляется совершенно внезапно вместо того, чтобы быть завершением постепенно усовершенствуемой семьи; что при этом он или совсем бесплоден, или если имеет потомство, то передает ему только свои телесные качества, а не душевные. Явлением, особенно ярко подтверждающим перевоплощение, является музыкальный гений: он рождается почти всегда в музыкальной семье, потому что этот вид гениальности нуждается для своего проявления в особого рода нервной организации, а нервная организация подлежит законам наследственности. И как часто подобная музыкальная семья, произведя гения и тем как бы выполнив свое назначение, угасает вслед затем и через несколько поколений сливается с самыми обыкновенными семьями. Куда девались потомки Баха, Бетховена, Моцарта, Мендельсона и что общего у них с их великими отцами? Да, гений не может передаваться от отца к сыну, подобно физическому семейному типу Стюартов или Бурбонов.

И если не признавать перевоплощения, каким разумным образом можно объяснить появление «чудо-ребенка»? Возьмем замечательного ребенка, который впоследствии сделался доктором Юнгом, открывшим волнообразную теорию света, человеком, все величие которого еще не достаточно признано современниками. Двухлетним ребенком он мог уже читать со значительной беглостью и до четырехлетнего возраста он два раза успел прочитать всю Библию. В семь лет он одолел весь учебник Уэлькингама «Tutor's Assistant», прежде чем дошел с учителем до его середины; а через несколько лет мы находим его овладевшим еще в школе латинским, греческим, еврейским, французским и итальянским языками, математикой и бухгалтерией; кроме того, он занимался токарным искусством и умел делать телескопы и рядом с этим с восторгом занимался восточной литературой. В четырнадцать лет к нему пригласили заниматься частного учителя, с которым он должен был учиться в обществе мальчика на год моложе его: когда однажды учитель не пришел, молодой Юнг сам стал учить товарища.[85]

Сэр Уильям Роуан Гамильтон выказал еще более ранние способности. Он начал учиться еврейскому языку, едва достигнув трех лет, и в возрасте семи лет он ― по заявлению одного из ученых Дублинского колледжа ― выказал большее знание еврейского языка, чем многие из соискателей ученой степени. В тринадцать лет он обладал уже значительным знанием по крайней мере тринадцати языков, между которыми, кроме классических и современных европейских наречий, были и персидский, арабский, санскритский, индостанский и даже малайский… Четырнадцати лет он написал письмо к персидскому посланнику, который посетил Дублин, и последний выразил удивление, что «в Великобритании нашелся человек, который мог написать подобный документ на персидском языке». Один из его родственников говорит: «Я помню его шестилетним мальчуганом, когда он, ответив на трудный математический вопрос, весело убегал со своей маленькой тележкой. В двенадцать лет он конкурировал с Кольбурном, знаменитым американским „считающим мальчиком“, которого тогда показывали как чудо в Дублине, и нередко с большим успехом». Когда ему минуло восемнадцать лет, доктор Бринклей, ирландский королевский астроном, сказал о нем в 1823 году: «Этот молодой человек не будет, а уже есть первый математик своего века». В университете его успехи были беспримерны; по всем без исключения предметам и на всех экзаменах он был первым.[86]

Пусть же вдумчивый читатель сравнит этих мальчиков с тупыми или даже с обыкновенными мальчиками, и ему станет ясно, что, начиная свою земную жизнь с подобными преимуществами, они должны становиться во главе умственного движения своего века; а затем пусть он решит вопрос: «Могли ли подобные души не иметь позади себя прошлого?».[87]

Семейные сходства объясняются обыкновенно законом наследственности, но резкие различия в умственных и нравственных задатках, которые постоянно встречаются внутри семьи, остаются при этом необъясненными. Учение о перевоплощении объясняет сходство тем, что воплощающаяся душа направляется в такую семью, которая доставляет ей путем физической наследственности подходящее для выражения ее особенностей тело; несходства же оно объясняет тем, что умственные и нравственные качества принадлежат самой индивидуальности, и появляется она именно в этой семье благодаря связям, завязавшимся у нее в прошлом с кем-либо из членов семьи[88]. Относительно близнецов достойным внимания является то обстоятельство, что во время младенчества они бывают почти неразличимы даже для зоркого глаза матери и кормилицы. Тогда как в позднейшей жизни, когда душа уже поработала над своей физической оболочкой, она настолько изменяет ее, что физическое сходство уменьшается все больше и разница в характере близнецов отпечатлевается на внешних чертах. В физическом сходстве и в умственном и нравственном несходстве встречаются, по-видимому, две различные линии причинности.

Поразительное различие, с которым люди почти одинаковых интеллектуальных сил воспринимают ту или другую отрасль знания, есть другой указатель на перевоплощение. Одним человеком та или другая истина схватывается сразу, тогда как другому она не дается даже после долгом изучения. Но возможен совершенно обратный результат, если обоим будет предъявлен другой предмет, который легко усвоится вторым и не будет понят первым.

Возьмем для примера двух человек, привлеченных Теософией: они начинают изучать ее, в конце года один из них вполне освоится с ее главными положениями и может уже применять их, тогда как другой все еще чувствует себя, как в лабиринте. Для одного каждое положение кажется словно знакомым, для другого же ― непонятным и странным. Допускающий перевоплощение поймет из этого, что для одного ― все учение было уже знакомо, иногда как другому оно встречается в первый раз; один понимает быстро потому, что он вспоминает и лишь восстанавливает прежние знания; другой воспринимает медленно потому, что в круг его опыта не входили эти истины и он приобретает их с трудом в первый раз. Точно также обыкновенная интуиция есть лишь «воспоминание факта, который был известен человеку в прежнем существовании, хотя и появляется в первый раз в настоящей жизни»; зло ― другой признак того пути, по которому личность проходила в прошлом существовании.

Самым большим затруднением для принятия учения о перевоплощении является для большинства отсутствие воспоминания о прошлых жизнях. А между тем, те же люди ежедневно сталкиваются с тем фактом, что они весьма многое забыли даже из своей текущей жизни, что первые годы их детства теряются в тумане, а воспоминания младенчества утеряны ими вполне. Известно также и то, что события прошлого, которые совершенно исчезли из их нормального сознания, продолжают сохраняться в темных изгибах памяти и могут воскреснуть вновь во всей своей живости во время некоторых болезней или под влиянием магнетизма.

Так, умирающий человек ― как утверждают точные наблюдения ― может заговорить языком, который он слышал только в раннем детстве и совершенно не помнил в течение остальной жизни; точно также в бреду давно забытое событие является с необыкновенной живостью перед сознанием. Таким образом, ничто вполне не забывается, но многое ускользает из поля нашего бодрствующего сознания, наиболее ограниченного из всех наших сознаний, несмотря на то, что оно признается огромным большинством за единственное.

Совершенно так же, как некоторые воспоминания из настоящей жизни исчезают из круга бодрствующего сознания и появляются вновь, когда мозг бывает чрезвычайно чувствителен и способен отвечать на вибрации, в обыкновенное время не воспринимаемые им, ― точно так же и память о прошлых жизнях сохраняется вне области, доступной для физического сознания. Она вся сохраняется Мыслителем, который один продолжает существовать из жизни в жизнь; ему одному доступен весь свиток воспоминаний, потому что он и есть то единое «Я», которое прошло через все опыты, записанные на этом свитке. Мало того, он может передать свои воспоминания и физическому своему проводнику, как только последний достаточно очистится, чтобы отвечать на быстрые и тонкие вибрации Мыслителя. И тогда человек во плоти может познать свои прошлые жизни. Вся трудность воспоминания коренится не в забывчивости, ибо низший проводник жизни, физическое тело, никогда и не разделяло прежних жизней своего хозяина; трудность заключается в том, что настоящий проводник поглощен всецело окружающей его средой, вследствие чего и неспособен отвечать на тонкие вибрации, посредством которых проявляется его высшая природа. Кто хочет вспомнить свое прошлое, тот не должен сосредоточивать весь интерес на настоящих переживаниях, он должен утончать и очищать свою физическую природу, пока она не сделается способной воспринимать впечатления из иной более тонкой среды.

И все же воспоминанием о прежних жизнях обладает достаточное количество людей, уже успевших приобрести необходимую для того чувствительность физической организации; для этих людей перевоплощение перестало быть теорией и сделалось предметом личного знания. Они убедились, насколько богаче становится жизнь, когда память прошлого вливается в нее, когда друзья быстротечной земной жизни оказываются друзьями далекого прошлого, и воспоминания, идущие из глубины веков, помогают укреплять привязанности настоящего.

Жизнь приобретает надежность и достоинство, когда позади нее начинаешь видеть длинную перспективу и когда привязанности прошедших жизней вновь появляются в любимых друзьях настоящего. Значение смерти бледнеет, и самая смерть становится на свое настоящее место, как простой эпизод в вечном существовании, как перемена одной сцены жизни на другую, подобно путешествию, которое разлучает нас физически, но не может разъединить нас духовно. Связи настоящего являются для сознания частью длинной цепи, которая тянется в даль прошедшего, а будущее приобретает характер радостной уверенности, что эти связи сохранятся и в следующих существованиях, образуя звенья той же непрерывной цепи.

От времени до времени встречаются дети, которые приносят с собой воспоминания своего прошлого, и это бывает почти всегда в том случае, когда предыдущая смерть произошла в детстве, после чего быстро последовало новое воплощение. На Западе такие случаи бывают гораздо реже, чем на Востоке, потому что там первое же заявление такого ребенка встречается с недоверием, вследствие чего он быстро теряет веру в свои собственные воспоминания. На Востоке, где в перевоплощение верят почти все, к таким заявлениям ребенка прислушиваются внимательно, и где это оказывается возможным, их проверяют.

Другое соображение, относящееся к памяти, заслуживает нашего внимания. Воспоминания о прежних переживаниях сохраняются, как мы видели, самим Мыслителем и только им одним. Но результаты этих переживаний, перешедшие в способности, составляют принадлежность преходящей человеческой личности. Если бы вся совокупность прошедших переживаний переносилась в физический мозг со всем огромным количеством опыта, несгруппированного и не приведенного в порядок, ― человек не мог бы с пользой для себя руководствоваться выводами из прошлого. Ему, принужденному выбирать между двумя линиями поведения, пришлось бы отыскивать во множестве разбросанных фактов своего прошлого все события, подходящие к данному случаю, проследить все их последствия и после трудных усилий придти наконец к заключению, которое все же могло бы оказаться неверным, благодаря какой-нибудь пропущенной подробности, при наличии которой изменился бы и самый вывод. Все подробности, мелкие и незначительные, многих жизней составили бы беспорядочную массу сведений, совершенно бесполезных во всех случаях, когда требуется быстрое решение.

Несравненно более разумный план, осуществляемый природой, состоит в том, что Мыслитель сохраняет всю память прошлого, и его ментальный проводник пользуется продолжительным существованием вне физической плоти, во время которого все пережитое сравнивается и все результаты приводятся в порядок; затем результаты эти воплощаются в способности, которые и передаются новому ментальному телу Мыслителя. Таким образом расширившиеся и усовершенствованные способности могут немедленно получить применение, и так как они заключают в себе все результаты прошлого, то и решения человека согласуются с этими результатами и возникают легко и без замедления. Быстрое понимание и ясное суждение ― не что иное, как результаты прошлого опыта, переработанные в наиболее приемлемую для жизни форму; и только благодаря такому внутреннему порядку пережитой опыт становится могучим орудием для развития человека.

Как бы то ни было, следуя по всем линиям приведенных рассуждений, наша мысль должна неизменно возвращаться к необходимости перевоплощения, если мы хотим, чтобы смысл жизни стал для нас понятен и чтобы она не казалась нам жестокой и несправедливой.

При свете учения о перевоплощении человек является достойным существом, развивающимся ради божественно великой цели; без этого света он является соломинкой в бурном потоке, бросаемом по прихоти обстоятельств, не отвечающей за свой характер, за свои поступки и свою судьбу. Освещаемый этим светом, он может смотреть вперед без страха, на какой бы низкой ступени эволюции он ни стоял сегодня, ибо он все же поднимается к божественности, и достижение высшей ступени есть лишь вопрос времени.

Если отбросить перевоплощение, не останется разумной причины верить в прогресс будущего, не останется вообще никакой разумной причины верить в какое-либо будущее, ибо какое основание для будущего у существа, не имеющего прошлого? Это не более как пузырь, появляющийся на поверхности океана времени, брошенный в мир из небытия с готовыми качествами, хорошими или дурными, принадлежащими ему без всякой причины и без всякой с его стороны заслуги; с какой стати будет он стремиться усовершенствовать их? И не будет ли его будущее ― если ему предстоит вообще какое-либо будущее ― таким же оторванным, беспричинным и безрезультатным, как и его настоящее? Исключив перевоплощение из своих верований, современный мир лишил Бога Его справедливости, а человека ― его упований; последний может испытывать «удачу» или «неудачу», но сила и достоинство, являющиеся вследствие уверенности в неизменном законе, вырваны у него, и он оставлен беспомощным на поверхности безграничного океана жизни.

Примечания:

7

Профессор Chandra Bose в Калькутте, в ряде интересных опытов, доказал, что так называемая неорганическая материя способна отвечать на раздражения извне так же, как растительные и животные ткани. Он устроил аппарат с вращающимся цилиндром, на котором оставляют следы (в кривых линиях) ответные движения веществ, подвергаемых раздражению. Оказалось, что ответные движения олова и мускульной ткани одинаковы. Мало того: металлы проявили такие же признаки утомляемости, как и органические вещества, и такую же чувствительность к убивающему действию ядов; но что особенно поразительно, они оказались способными оживать под влиянием противоядия (Theos.Review, October 1902, 128, р. 115—118). ― Прим.перев.

8

Присвоенная отдельным существам для себя частица общей Жизни (Jiva) получает название Праны, и она становится жизнедыханием каждого существа. Следовательно, этим именем общемировая Жизнь называется тогда, когда она заключена в воплощенном существе и поддерживает его отдельное бытие

75

См. гл. II «Астральная сфера»

76

ментальном

77

Откровение Св. Иоанна, гл. III, 12

78

Один из признаков, что эта цель достигнута, состоит в прекращении беспорядочного смешения разрозненных образов, которые во время сна вызываются бесконтрольной работой физического мозга. Когда мозг вполне подчинен контролю, этот род сновидений бывает очень редко

79

См. гл. II, «Астральная сфера»

80

См. гл. XI, «Восхождение человека»

81

См. гл. IV, «Ментальная сфера»

82

См. гл. XI, «Восхождение человека»

83

«Conditions of Life after Death», «Nineteenth Century», November, 1896

84

Но не на иных планетах, принадлежащих другим солнечным системам, а в мирах (астральном и ментальном), которые служат переходными ступенями между смертью и новым рождением человека. ― Прим. перев.

85

Life of Dr. Thomas Young, by G. Peacock. D.D.

86

North British Review, September, 1866

87

См. гл. IX «Карма»

88

См. гл. IX «Карма»