Глава 6. Первые британские мореходные броненосцы

После падения в марте 1858 г. Пальмерстона, на короткий период правительство консерваторов возглавил лорд Дерби, а первым лордом стал Джон Паккингтон. Разногласия между недавними союзниками усилились из-за организованного в Англии Орсини заговором убийства Наполеона 111. Вторжение в Британию стало главной темой бульварных разговоров, французские морские офицеры самоуверенно и нетерпеливо рвались в бой (хотя в предыдущие годы они страшились морской войны с Англией), а маршал Франции, имея в пять раз большую армию, нежели английская, взирал на Британию с презрением. Французские полки просили своего императора оказать им честь первыми двинуться на Лондон, а "Монитьёр" пошла даже на опубликование имен и адресов полковников, "которые требовали направить их в Лондон охотиться за убийцами в их собственной берлоге".

Чтобы попытаться улучшить отношения между странами, королева Виктория и ее муж, принц-консорт, нанесли в августе визит в Шербур, однако увидели там рейд в окружении новых фортов и береговых укреплений, а па самом рейде – большой флот вторжения из новых кораблей, так что все подозрения вспыхнули с повой силой. "Военные приготовления во Франции огромны, – писал принц, – а наши презренны. Наши министры говорят пышные фразы, но ничего не делают. Моя кровь кипит!"

После окончания Крымской войны началось, мало-помалу, возобновление дружеских взаимоотношений Франции с Россией, что породило слухи об их возможном союзе – это в действительности и произошло через 34 года. Уже тогда возможность подобной комбинации очень серьёзно рассматривалась в Уайтхолле, и один из первых специальных протоколов нового Совета Адмиралтейства гласил:

«При определении числа кораблей и вообще морских сил, которые должна иметь Англия, следует иметь в виду, что с очень большой вероятностью флоты Франции и России могут объединиться против нее». Главный строитель флота также обращал внимание первого лорда на настоятельную необходимость в увеличении флота и заявлял:

«Хотя всего несколько лет назад мы далеко обогнали французов в отношении числа винтовых линейных кораблей, сейчас они впервые за всю историю сравнялись с нами, и если немедленно не будут приняты экстренные меры по расширению строительства винтовых линейных кораблей, в ближайшие годы Франция реально сможет обогнать нас по числу самых мощных боевых судов». Совет вполне осознавал всю серьезность положения и нажимал на правительство, чтобы начать постройку необходимых кораблей, чтобы увеличить к середине лета 1859 г. число двух- и трехдечных линейных кораблей до 40 против 29, имеющихся в наличии к весне 1858 г. В это же время возникла проблема е французскими броненосцами, которая приобрела серьезные размеры, как только ясно поняли значение этих кораблей.

28 июня 1858 г, главный строитель подал рапорт о том, что постройка мореходных броненосцев является наиболее важным делом для гарантии сохранения превосходства британского флота и безопасности страны. Вот отрывок из его послания, вновь провозглашающего основную политику Адмиралтейства:

«Хотя я часто заявлял, что не в интересах Британии, обладающей большим флотом, принимать какие-либо важные нововведения в постройке боевых кораблей, которые могут привести к необходимости появления нового типа очень дорогостоящих судов, пока этот курс не будет ей навязан другими морскими державами, принявшими на вооружение грозные корабли с новыми характеристиками, которые требуют для противостояния им подобных кораблей, – однако сейчас это стало не только целесообразным, но и необходимым… Это время пришло. Франция начала сейчас строить фрегаты с большой скоростью и бронированием бортов толстыми металлическими плитами, и это с крайней необходимостью заставляет нашу страну делать то же самое и без малейшей задержки». Он убеждал в необходимости построить два броненосца с деревянными корпусами в Чатеме и Пембруке, и заказать еще четыре с железным корпусом частным фирмам, отказавшись от всяких возражений по поводу их обрастания, поскольку эти корабли требовались для службы в водах метрополии. Согласно подготовленному им проекту это были 6096-тонные корабли с 26 пушками, бронированные с бортов 102мм плитами, простиравшимися от уровня верхней палубы до отметки 1,8 м ниже ватерлинии. Скорость должна была составлять 12,75 уз при мощности машины 1000 л.с. Стоимость деревянных кораблей по этому проекту оценивалась в 197560 ф.ст., а железных в 193340 ф.ст.

Однако первый лорд, хотя и был «крайне озабочен, подавлен и огорчен» прогрессом французских броненосцев, отложил всякое строительство на следующий год, когда было решено «покрыть железом по крайней мере два деревянных фрегата».

Опыты с «Альфредом», 1858 г. Тем временем кэптен Р.С.Хьюлетт из артиллерийской школы «Экселлент», который не упустил удобного случая доказать необходимость строительства броненосцев, провёл в августе серию экспериментов по обстрелу железных плит, установленных на борту корабля «Альфред». Они показали превосходство мягкого железа над однородным металлом и сталью (тогдашнего производства), при этом использовались самые мощные орудия того времени – 68-фунтовые. В октябре был произведен первый обстрел 102-мм плит «Альфреда» из нарезных орудий. 68-фунтовая пушка Уитворта, стрелявшая литыми железными ядрами с дистанции 300-350 м, вызывала растрескивание плит, делая в них выбоины глубиной до 30 мм, но снаряды внутрь не проникали. Тем не менее, только один снаряд из мягкого железа, выпущенный из этой пушки, прежде чем она разорвалась, пробил и железную плиту, и деревянный дубовый борт толщиной 0,2 м за ней (следует отдать должное этой артиллерийской системе Уитворта, хотя орудие и вышло из строя). Это также показало, что один снаряд весом 68 фунтов [т.е. 30,8 кг. – Ред.] имеет большую разрушительную силу, чем пять 32-фунтовых, попавших близко друг от друга.

Опыты с «Эребусом» и «Метеором», 1858 i. В том же месяце, когда проводился обстрел «Альфреда», произвели обстрел батарей кораблей «Эребус» и «Метеор», который доказал важность толстой дубовой подкладки под броню, поскольку деревянный корпус «Метеора» показал гораздо лучшую сопротивляемость, чем железный корпус «Эребуса», на котором от сотрясения сдвигались шпангоуты.

Альтернативная подкладка из толстого слоя резины и прессованного хлопка оказалась совершенно бесполезной, хотя через несколько лет – во время гражданской войны в Америке – северяне снова пытались применить её на некоторых своих броненосцах.

То, что деревянные корабли ещё продолжали считаться составной частью флота, было видно из рапорта главного строителя от 27 июля 1858 г. по поводу силы французского линейного флота. Он доказывал, что, хотя броненосцы в большинстве основных классов кораблей будут наращивать своё превосходство, если не противопоставить им подобные боевые единицы, то «…они должны рассматриваться как добавление к нашим силам для уравновешения сил Франции, а не как предполагаемая замена всех существующих типов кораблей. В самом деле, ни один благоразумный человек не рискнет основывать морское превосходство Великобритании на этих кораблях с совершенно новыми характеристиками». Совет был склонен рассматривать проблему броненосца как проблему будущего, но секретарь Томас Лоури Корри возражал, что она требует немедленного решения. Он упорно отстаивал свою точку зрения, и в итоге 27 июля главному строителю было поручено разработать проект «деревянного парового боевого корабля, покрытого слоем кованого железа толщиной 4,5 дюйма [т.е. 114 мм. – Ред.]», а в проект бюджета на 1859 г. включили 252000 ф.ст. на постройку двух броненосных фрегатов. Занималась заря британского броненосного флота, хотя Говард Дуглас всё ещё оставался авторитетом!

Первый лорд, однако, больше понимал необходимость в значительных усилиях по этому вопросу, чем большинство его критиков в парламенте, и писал Дугласу о своих сомнениях по поводу преимущества дерева. Скотт-Рассел, стоящий во главе мнения экспертов (как офицеров флота, так и корабельных инженеров), отстаивал железную конструкцию для новых кораблей, и на фоне гигантских достижений в постройке железных коммерческих судов Адмиралтейство оказалось уже неспособно более лоббировать устаревшие технологии деревянного судостроения. В итоге старое предубеждение в пользу деревянных кораблей рухнуло -настало время железных кораблей. Говард Дуглас был вынужден признать свое поражение в многолетней борьбе с радикальными переменами в морском деле, когда Совет отдал предпочтение альтернативному предложению главного строителя – теперь уже кораблю с корпусом из железа. Старый генерал, отдавший столько сил укреплению флота XIX столетия, в 83 года проиграл свой последний раунд. Перед своей смертью в 1861 г. он произнес: «Всё что я говорил о броненосных кораблях – верно… Как мало до сих пор они имеют представления о скрытой мощи артиллерии!» Эти слова вспомнили через 20 лет, и многим они тогда показались пророчеством.

Уолкер предпочитал железный корабль, но при условии применения деревянной подкладки под броню такой же толщины как и борта деревянных кораблей, необходимость которой доказали обстрелы «Эребуса» и «Метеора». Он предлагал фрегат, на котором 102 мм железная защита проходила бы от уровня верхней палубы на 1,5 м ниже ватерлинии и простиралась на 70 м в средней части корпуса, ограничиваясь сплошными поперечными траверзами, в то время как носовая и кормовая оконечности оставались небронированными, но подразделенными на водонепроницаемые отсеки. На главной палубе корабля предполагалось иметь 34 орудия при высоте портов над водой не менее 2,7 и, а ещё два орудия поставить в оконечностях па верхней палубе в качестве погонного и ретирадного. Высокая скорость в 13,5 уз требовала мощности в 4000 л.е., плавных обводов корпуса и его протяженной длины. Предполагалось и парусная оснастка 80-пушечного корабля.

Чтобы включить проект главного конструктора Исаака Уоттса в возможно более широкий конкурс проектов, насколько возможно, главный строитель предложил как королевским (государственным) верфям, гак и частным судостроительным фирмам представить свои проекты, соответствующие требованиям Совета. В виде уступки мастерам-кораблестроителям верфей, которые еще не имели опыта постройки никаких кораблей, кроме деревянных, разрешалось представить проекты с деревянными корпусами, но при условии бронирования всего их борга – от штевня до штевня. Хотя все эти проекты уступали официальному, их основные характеристики заслуживают упоминания.

Проект (фирма)

Длина, м

Ширина, м

Водоизмещение, т

Скорость, уз

Относительный вес брони, т

Относительный вес корпуса, т

Мощность машин, л.с.

Лэрд

122

18,3

9779

13,5

11

51

3250

Тэмс К°

131

18,3

11180

10

58

4000

Дичборн энд Мэйр

116

17,4

7341

13

46

3000

Скотт-Рассел

117

17,7

7256

18

38

3000

Нэггар

111

16,8

8000

13,5

4120

Уэствуд энд Бейли

110

16,7

7600

13,5

16

36

4000

Самуда

116

16,7

8084

13,5

16

45

2500

Палмерс

104

17,7

7690

13,5

4500

Абертелл (Портсмут)

103

17,4

7668

2500

Хенвуд (Ширнесс)

114

15,9

6507

18

40

2500

Пик

109

16,8

7000

14

46

3000

Чэтфилд

105

18,2

7791

14

Лэнг (Чатем)

122

16,7

8511

15,0

14

53

2500

Креддок

110

17,5

7724

20

42

2500

Адмиралтейство

116

17,7

8625

14,0

18

52

5000

Были проведены торги на постройку, и фирма «Дитчберн энд Мэйр» из Блэкуолла (предшественница компании «Теймз Айрон Уоркс») оказалась победителем на условиях 31 фунт 10 шиллингов за тонну (без артиллерии и машины). Контракт подписали 11 мая 1859 г. Корабль должен был быть спущен через 11 месяцев после закладки и сдан на испытания еще через три месяца, т.е. к июлю 1860 г.

Первые казнозарядные орудия. Опыты с «Трасти»10 В январе 1859 г. были проведены эксперименты по обстрелу плавучей батареи «Трасти» (толщина бортовой брони 102 мм) из первого казнозарядного орудия Армстронга для проверки его бронепробивной силы, что имело далеко идущие последствия. От этого нового типа орудий ожидали многого, и кэптен Хьюлетт писал военному министру, что «мистер Армстронг желал бы понять, какой тип пустотелого снаряда следует избрать для пробития железных плит, поскольку в случае их пробития сплошным снарядом следующим важным шагом станет определение конструкции пустотелого снаряда». Ожидалось, что бронебойный снаряд пробьет плиту и потопит корабль-мишень, так что в готовности были всякие затычки и прочий инструментарий.

Результаты оказались, мягко говоря, разочаровывающими. Было выпущено 14 снарядов из мягкого (ковкого) железа, литого железа и стали при заряде 2,7 кг в диапазоне дистанций от 400 до 35 м, но ни один из них не пробил плит и не оказал сколько-нибудь серьезного на них воздействия. Однако Особый комитет по морской артиллерии не придал этому значения и решил увеличить вес снаряда до 18 кг, а вес заряда уменьшить до 2,3 кг, и это орудие было немедленно принято на вооружение и запущено в производство безо всяких дополнительных испытаний. В итоге 40-фуптовое орудие Армстронга стало ещё менее эффектным, чем прежде!

18 января 1859 г. кабинет министров согласился с «большим дополнением к эффективной силе флота», и Паккингтон провозгласил, что в этот бюджет будут включены суммы на реконструкцию флота. Это вызвало некоторую тревогу за рубежом и вселило надежды в сторонников партии «Большого Флота» в самой Британии. В своей речи 25 февраля 1859 г. по поводу бюджета на текущий год он заверил парламент, что прогресс новых французских кораблей и испытания брони, проведённые в Англии, убедили Адмиралтейство, что «нашей обязанностью является безотлагательное строительство по меньшей мере двух броненосцев, сколько бы они не стоили». После подобной фанфаронады увеличение доли средств, выделенных на флот, достигло всего 1 млн.ф.ст., из которых 252000 фунтов следовали на два броненосца, что вряд ли соответствовало поднявшимся большим ожиданиям. Но, приняв ассигнования на начало строительства двух фрегатов, Совет, как только 20 апреля была получена заявка на постройку первого из них, начал обсуждать правильность своего решения по поводу большой стоимости корабля. Так, даже рассматривалась возможность уменьшения толщины бронирования до 64 мм, но в итоге веские мнения инспектора и кэптена Хьюлстта решили вопрос в пользу более толстой брони и большего водоизмещения. Однако в июне 1859 г., перед размещением заказа на постройку второго корабля, произошла смена правительства, и вопрос о его постройке был отложен.

Возвращение правительства либералов в июне 1859 г. Когда Пальмерстон, ярый сторонник «Большого Флота», снова пришел к власти с герцогом Сомерсетом в качестве первого лорда, прошли месяцы, прежде чем новый Совет смог продвинуться вперёд в отношении строительства броненосцев. Премьер-министр был одним из последователей сэра Г.Дугласа, и вскоре работы по строительству деревянных линейных кораблей были ускорены, так что Британия снова вернула себе старое превосходство в этом классе, а к 1861 г. гарантировала выполнение принципа «двойного превосходства» (two power standart). И всё это делалось при полном ведении того факта, что Франция с 1855 г. не заложила ни одного деревянного линейного корабля.

Когда Паккингтон изучал прогресс дальнейших испытаний броневых плит, заказанных его Советом, а второй броненосец должен был вот-вот начаться строительством, новый секретарь Адмиралтейства контр-адмирал Кларенс Педжет доложил, что второй корабль нельзя продолжать строить «пока не будут сделаны выводы по результатам первой серии экспериментов», производство же плит для испытаний задерживалось. Затем, против своего желания, Педжет вынужден был предложить построить еще несколько деревянных линейных кораблей. (В августе он настаивал, чтобы вместо них построили три броненосца, а когда это предложение не было одобрено Советом, он подал в отставку, хотя затем Пальмерстон и уговорил его остаться). Гладстон положительно относился к броненосцам, по премьер-министр от чистого сердца поддерживал усилия Совета вернуть Британии превосходство в деревянных кораблях.

Итак, молот и пила продолжали звучать на верфях, а на стапелях росли бесполезные уже деревянные корпуса. Позднее Уильям Уайт писал в «Куортерли ревю» (январь 1873 г.), что:

«… ведение наших военно-морских дел в период 1858-1860 гг. было почти необъяснимо, а все Советы Адмиралтейства, занимающие Уайтхолл в этот период, не могут быть свободны от порицания за их грехи… Они просто поддались инерции… и вместо того, чтобы проводить инициативную политику, или довериться, как то сделала Франция, мастерству своих кораблестроителей, они ожидали нажима общественности, прежде чем отважиться па какие-либо большие перемены…»

В сентябре вопрос о втором броненосном фрегате был решен, и новый Совет – точно в соответствии с принципами вигов, и стремясь к более дешевому типу корабля – решил, что надо построить корабль меньших размеров. Поэтому главный строитель представил проект 5223-тонного фрегата, чей корпус и машины стоили на 52000 ф.ст. меньше, чем у уже заказанного корабля. При той же ширине, осадке и высоты батареи (которая состояла из 22 пушек вместо 36) над водой длина этого фрегата была всего 102,1 м, что уменьшало скорость до 12 уз. Этого, как подчеркнул главный строитель, может быть недостаточно, чтобы избежать боя с деревянным линейным кораблём, чей сосредоточенный бортовой залп могла сокрушить и броненосный фрегат. Помимо этого, требовалось обеспечить такой запас скорости, который потребуется для корабля с ожидаемым сроком службы более 10 лет, если нужно, чтобы он сохранил мало-мальски приличную скорость к концу службы и не очень сильно отставал в этом отношении от более новых кораблей.

Октябрь 1859 г.: выдача заказа на «Блэк Принс» Перед лицом подобных аргументов было решено, что и второй корабль будет построен по первоначальному проекту, уже переданному на верфь, и в октябре контракт на его постройку заключили с фирмой «Нэпир» из Глазго. Корабль должен был быть готов через 12 месяцев, и стоить 37 фунтов 5 шиллингов за тонну. 5 октября 1859 г. первый фрегат назвали «Уорриор», а второй сначала «Инвинсибл», и позднее переименовали в «Блэк Принс».

Опыты с «Андонтед», 1859 г. В августе в Портсмуте начались испытания различных типов броневых плит, установленных на корабле «Андонтед». Прокатные железные плиты оказались намного лучше стальных, которые установили потом. Выяснилось, что толщина плит должна быть не менее 100 мм, и что слоистая броня хуже сплошной.

В последнюю неделю сентября были проведены долгожданные испытания казнозарядного орудия Армстронга второго типа – «специального орудия большого калибра», созданного именно как бронепробивающее оружие – по железному борту «Трасти». На этот раз все ожидали победы орудия над броней -настолько, что даже изменили порядок, и дистанция была увеличена с 350 до 900 м! При весе около 3 тонн новое орудие имело калибр 6" и стреляло 5,5-кг зарядом пороха. Всего было выпущено 22 сплошных бронебойных снаряда из литого железа и стали, которые имели вес от 35 до 45 кг и специально для экспериментов имели конические или плоские головные части. Однако при увеличении дистанции свыше 350 м попадания не давали эффективных результатов. Дистанцию уменьшили сначала до 200, затем вообще до 50 м – но орудие оставалось беспомощным против брони! В итоге запасённые пустотелые снаряды с разрывным зарядом вовсе не понадобились.

110-фунтовая пушка

Казнозарядные орудия принимаются на вооружение

Хотя испытания и разочаровали Комитет морской артиллерии, они окончательно подтвердили ценность брони, выбранной для новых броненосцев. Через 16 дней Военное министерство заказало 7" пушку в 3,7 т, стреляющую 50-кг ядром при заряде пороха 6 кг, и сохранялась надежда, что она будет хорошо пробивать броню. Довольно странно, но в июле 1864 г. помощник военного министра, ответственный за выпуск 110-фунтового орудия, сказал: «Парламент должен помнить, что это орудие заказывалось не для использования против броневых плит», что заранее оправдывало бессилие орудия, уже однажды громко разрекламированного, и означало, что флот был намеренно снабжен негодным оружием.

На вооружение были приняты следующие казнозарядные орудия системы Армстронга: 110-фунтовое (калибр 7", вес 4 тонны, длина ствола 3 м), 40-фунтовое (вес 1,5 тонны, длина ствола 3 м), 20-фунтовое (вес 0,5 тонны, длина ствола 1,67 м), а также 12-фунтовое и 6-фунтовое. На их производство в 1858-1862 гг. было израсходовано около 2,5 млн.ф.ст. За две недели до спуска «Уорриора» прокатившаяся волна недоверия силе и возможностям двух новых кораблей окончательно обескуражила Совет. «Иллюстрейтед Лондон Ньюс» 8 декабря 1860 г. писала:

«После того, как на этот корабль потратили 2500 ф.ст. лорды Адмиралтейства обнаружили, что он не является тем кораблем, в котором будут сочетаться остойчивость и неуязвимость. Работы на «Уоррире» приостановили на два дня, пока в Уайтхолле шло обсуждение, где в итоге пришли к заключению, что «это не тот корабль, который мы хотели, но после вложения в него стольких денег лучше его достроить». Таким образом, пока мы изнуряем наших инженеров сомнительными экспериментами, император Франции испытал свой «Глуар», о качествах которого сообщают, что они более чем хороши».

Десять месяцев спустя «Уорриор» доказал, что эти страхи неосновательны, а когда к нему в 1862 г. в эскадру Канала присоединился «Блэк Принс», эти две «черные змеи среди кроликов» оказали отрезвляющее влияние на многих по ту сторону Ла-Манша.

Император Франции – несмотря на многие провалы в его скачкообразной политической деятельности – на этот раз «понял то, чего не могли понять многие его генералы – а вместе с ними и целый ряд британских политических деятелей, что теперь морская составляющая операции по высадке в Англии блокирована совершенно. Он ясно видел, что при таком препятствии, как «Уорриор» и «Блэк Принс», перспектива его полкам с музыкой пройти по старой Кентской дороге далека от выполнения и не может оправдать разрыв правильных отношений с Великобританией, которые он постарался сохранить до конца своего правления несмотря на все давление изнутри страны». "

«Уорриор» – «черная змея Канала», как называли его и его собрата «Блэк Принс» в Королевском флоте, вскоре после вступления в строй