ЧЕТВЕРТЫЙ СТАЛИНСКИЙ УДАР

«…был нанесен войсками Карельского и Ленинградского фронтов в июне в районе Карелии. Этим ударом началась победоносная летняя кампания 1944 года. Советские войска после тщательной подготовки, действуя в сложных природных условиях, 10 июня начали штурм вражеских укрепленных рубежей и за 11 дней полностью преодолели долговременную оборону, созданную противником на Карельском перешейке, на реке Свирь и на междуозеряом участке, севернее Петрозаводска».

На протяжении почти двух десятилетий отношения между СССР и Финляндией развивались сложно и противоречиво.

После Октябрьского переворота 1917 года на карте Российской империи одно за другим стали появляться самостоятельные государства: Бухарский эмират, Войсковое правительство Украинского казачества, Украинская Центральная Рада, Кокандская автономия, Молдовская Народная Республика, Западноукраинская народная республика, Правительство Алан-орды в Казахстане, Сибирское независимое государство и прочие.

Одним из первых 13 ноября 1917 года объявил о независимости сейм Финляндии. Совет народных комиссаров постановлением от 18 ноября признал свершившийся факт; для Ленина эта была всего лишь бумажка. В это время финансируемая на немецкие деньги и получавшая оружие от русских гарнизонов финская Красная Гвардия разоружала отряды шюцкора, занимала административные здания, вокзалы, телефонные и телеграфные станции.

Германские власти, крайне заинтересованные в выходе России из войны, делали все возможное, чтобы ускорить процесс «триумфального движения советской власти» на всей территории бывшей империи. Они поставляли большевикам материальную помощь, военных специалистов и огромные деньги, которые приходилось отрабатывать. Об этом свидетельствует, к примеру, секретное письмо-распоряжение представителя Германского Имперского Банка фон Шанца наркому иностранных дел Чичерину от 8 января 1918 года:

«Сегодня мною получено сообщение, что в распоряжение наших агентов переведено 50 миллионов рублей золотом для вручения их представителям Народных Комиссаров. Кредит этот предоставлен Правительству России на уплату содержания Красной Гвардии и агитаторам в стране. Имперское Правительство считает своевременным напомнить Совету Народных Комиссаров необходимость усиления пропаганды в России, так как враждебное к существующей в России Власти отношение Юга России и Сибири очень озабочивает Германское Правительство. Необходимо послать повсюду опытных людей для установления однообразной Власти».

К этому времени Ленин и компания отчетливо видели, что большая часть населения враждебна большевикам: чего только стоили декреты о печати, о создании карательно-террористической организации под названием ВЧК и о национализации банков. В результате последней лихой бандитской акции у вкладчиков были экспроприированы все деньги подчистую. 5 января 1918 года «борцы за дело пролетариата» расстреляли мирную манифестацию рабочих на улицах Петрограда, а на следующее утро анархиствующая матросня во главе с А.Г. Железняковым разогнала Учредительное собрание, которое должно было избрать законное правительство демократической России.

Для «установления единообразной Власти» левые радикалы сознательно взяли курс на гражданскую войну. Владимир Ильич сформулировал и основные слагаемые успеха в борьбе с собственным народом — массовый террор и хлебная пайка. На прошедшем 10–18 января III Всероссийском съезде Советов все тот же «матрос Железняк» заявил, что «большевики готовы расстрелять не только 10 000, но и миллион народа, чтобы сокрушить всякую оппозицию». Выпотрошив «массам» карманы, взялись отнимать последнее. Окончательным шагом, раздувшим пожар братоубийства в России, стал принятый 9 мая 1918 года декрет о продразверстке, в котором народному комиссару продовольствия предоставлялось право «применять вооруженную силу в случае оказания противодействия отбиранию хлеба или иных продовольственных продуктов».

Такое совпадение: одновременно с январскими событиями в Петрограде началась гражданская война в Финляндии. 27 января Рабочий исполнительный комитет — высший орган власти «красных финнов» — обратился с «Революционным воззванием к финскому народу». Красная Гвардия начала захват административных учреждений и стратегических пунктов в стране. На следующий день социал-демократы сформировали революционное правительство — Совет народных уполномоченных, который упразднил сейм, сенат и прочие старорежимные учреждения. Зато очень быстро учредил революционный суд. Все было проделано по правилам марксистско-ленинской науки. Уже 1 марта Ленин и вице-премьер СНУ Эдвард Гюллинг подписали в Смольном «Договор об укреплении дружбы и братства между РСФСР и Финляндской Социалистической рабочей республикой». Сталин, лучший ленинский ученик, проделает подобный фокус еще не один раз. 7 марта на VII чрезвычайном съезде РКП (б) советский вождь объявил, что «наша революция… перекинулась в Финляндию».

Но большинство финнов, как и русских, оказались нормальными людьми, то есть «белыми». Они не желали ждать, когда товарищи «куусинены» и «сиролы» отберут у них все имущество и начнут отстреливать по классовому признаку. Пример России, где раскручивался маховик массовых убийств, метастазами расползались концентрационные лагеря и одновременно обсуждались проекты установки памятников таким «великим революционерам», как Сатана, Каин и Иуда, был перед глазами. И сенат не пожелал упраздняться, а наделил чрезвычайными полномочиями бывшего генерала царской армии Карла Маннергейма, назначив его командовать верными правительству войсками.

К счастью для Финляндии, Германия не была заинтересована в победе «красных финнов», а Советская Россия не имела возможности оказать им «братскую помощь» извне. Согласно условиям Брестского мирного договора, подписанного 3 марта 1918 года, Россия обязалась признать Финляндию самостоятельным государством, вывести оттуда свои войска и прекратить всякую агитацию против правительства суверенной Финляндии. Кого немцы признавали законным правительством, стало ясно, когда 7 марта Германия подписала договор с «белофиннами». Поэтому здоровые силы в стране победили довольно быстро. К началу мая, несмотря на то что через товарища Эйно Рахья большевики на нужды финской революции отвешивали бриллианты и другие драгоценности килограммами, вся территория бывшего Великого княжества Финляндского была очищена от Красной Гвардии, а «видные деятели коммунистического движения» влились в ряды московской коминтерновской номенклатуры.

В период иностранной интервенции против Советской России финны не удержались от искушения и попытались в рамках концепции создания «Великой Суоми» отхватить от бывшей империи Восточную Карелию (с формальной точки зрения она не являлась в то время территорией РСФСР, на этой территории было провозглашено одно из буферных государств, возглавляемое «красными финнами», — Карельская трудовая коммуна), но эта затея провалилась. 14 октября 1920 года был подписан Тартуский мирный договор, согласно которому Финляндии отходили Печенгская область и западная часть полуострова Рыбачий. В остальном сохранялась линия старой административной русско-финляндской границы.

В 20–30-е годы отношения двух стран продолжали оставаться напряженными. Несмотря на подписание в 1932 году пакта о ненападении, который два года спустя был продлен на 10 лет, правительство Финляндии с подозрением относилось к любой внешнеполитической инициативе советского руководства. Финны, наблюдая за активной подрывной и террористической деятельностью ВЧК-ОГПУ в соседних странах, не без основания полагали, что конечной целью коммунистов-интернационалистов является возвращение бывших «колоний» и установление в них «пролетарской диктатуры». Советские люди, бесновавшиеся в пароксизмах преданности делу Ленина—Сталина на митингах по поводу разоблачения очередной «антипартийной группы», были «чужой расой, у которой иное мировоззрение и иные нравственные ценности». Поэтому в течение 15 лет финское правительство выделяло миллионы марок на строительство укреплений на своих границах.

Московские товарищи, подталкиваемые военными, еще с середины 30-х годов вынашивали планы присоединения части территории на Карельском перешейке и полуострове Ханко, намереваясь построить там оборонительные рубежи и военно-морскую базу.

Наконец, с августа 1939 года, договорившись с Гитлером о разделе Европы, Сталин смог приступить к «территориально-политическому переустройству» оговоренной сферы интересов СССР. Сначала было покончено с Польшей. Затем в сентябре-октябре были навязаны договоры о «взаимопомощи» Эстонии, Латвии и Литве. На основании их советские «друзья» ввели в эти страны войска и разместили в Прибалтике военные базы. После этого Кремль начал шантажировать финское правительство. На переговорах в Москве Сталин предложил финнам подписать такой же договор и пойти на территориальные уступки на Карельском перешейке. Подчеркнув желание советской стороны, заключавшееся в том, «чтобы расстояние от Ленинграда до границы было 70 км», вождь блеснул остроумием: «Ленинград мы отодвинуть не можем, а поэтому должна отодвинуться граница». Кроме того, на полуострове Ханко предлагалось разместить советскую военную базу. Финская делегация категорически отвергла советские предложения, перемежавшиеся с неприкрытыми угрозами, и 13 ноября, прервав переговоры, покинула Москву. «Сегодня получают слово солдаты», — напутствовал ее Молотов. Затем последовала провокация в Майниле.

30 ноября в 8 часов утра войска Ленинградского фронта получили приказ без объявления войны «перейти границу и разгромить финские войска». Из текста приказа следует, что забота советского правительства о безопасности Ленинграда была фикцией. На самом деле «мы идем в Финляндию не как завоеватели, а как друзья и освободители финского народа от гнета помещиков и капиталистов». В тот же день президент заявил, что «Финляндия и СССР отныне находятся в состоянии войны».

На следующий день после начала боевых действий Москва заявила, что Советскому правительству путем «радиоперехвата стало известно», что в только что освобожденном финском городе Териоки «левыми силами» Финляндии было сформировано «правительство Демократической Финляндской Республики» во главе с видным деятелем коммунистического движения О. Куусиненом. Этим же «радио» удалось «перехватить» «Обращение ЦК Компартии Финляндии к трудовому народу». Это сделать было несложно, поскольку все «видные деятели» сидели на кремлевских харчах с 1919 года, а министерские портфели делили на квартире Отто Куусинена на Кировском проспекте. 3 декабря весь мир узнал о том, что «правительство ДФР» объявило о заключении «Договора о взаимной помощи и дружбе» с СССР и провозгласило недействительным правительство Финляндской Республики в Хельсинки.

4 декабря хельсинкское правительство попыталось урегулировать конфликт через шведского посланника Винтера. Однако Молотов ему объяснил, что СССР войны с Финляндией не ведет и не признает «так называемого «финляндского правительства», уже покинувшего Хельсинки и направившегося в неизвестном направлении…». 5 декабря Молотов заявил о том, что Красная Армия лишь оказывает помощь Вооруженным Силам ДФР, и подтвердил факт мира с Финляндией. Однако и на этот раз «фокус не удался». Сталинский трюк с созданием марионеточного правительства, призывавшего иностранное государство к оккупации собственной страны, привел к совершенно обратным результатам. Он консолидировал все силы в Финляндии на борьбу «против большевистского фашизма», хотя ранее многие политики, в том числе маршал Маннергейм, выступали в пользу далеко идущих уступок. Теперь даже бывшие бойцы Красной Гвардии записывались в добровольцы.

Война приняла затяжной и кровопролитный характер. Она показала потрясающе высокую боевую подготовку и стойкость финской армии и продемонстрировала всему миру невероятно низкую боеспособность и необученность советских воинов-освободителей. Последнее обстоятельство стало одним из аргументов, убедивших Гитлера подписать план «Барбаросса». Позорная агрессия привела к внешнеполитической изоляции Советского Союза, западные страны занимали все более враждебную позицию, прямо называя СССР союзником Гитлера. Внутри страны нарастали экономические трудности. Поэтому, свершив «дело чести» — прорвав «линию Маннергейма», советское руководство стало искать пути к заключению мира в этой необъявленной войне.

С маленькой Финляндией воевал уже не ЛенВО, а почти половина всей РККА. Финская армия держалась на пределе сил, положение на фронте было критическим, все резервы иссякли. Под давлением военных сейм согласился на переговоры.

12 марта 1940 года Москва подписала мирный договор с «презренным белофинским правительством помещиков и капиталистов». Никого не представлявшее «правительство» Куусинена отправилось на свалку истории. Спорные вопросы, естественно, были урегулированы в пользу победителей. В состав СССР вошли весь Карельский перешеек, включая город Выборг, Выборгский залив с островами, западное и северное побережье Ладожского озера, финская часть полуостровов Рыбачьего и Среднего. Финляндия сдала Советскому Союзу в аренду сроком на 30 лет полуостров Ханко, а СССР снял свое предложение о заключении пакта о взаимопомощи и обязался вывести свои войска из области Петсамо. Таким образом, Сталин формально получил даже больше, чем требовал до начала войны. Однако финны отстояли свою независимость и сохранили вооруженные силы. А Советский Союз вместо нейтрального государства получил на своей границе убежденного врага, жаждущего реванша.

Горький опыт Зимней войны усилил убежденность финского правительства во враждебности СССР. Финны стали искать политическую поддержку везде, где ее можно было найти. В конечном счете, именно советская агрессия и стремление «получить компенсацию» толкнули Финляндию на военный союз с Германией. Большое впечатление произвела оккупация и присоединение «к счастливой семье советских народов» независимых прибалтийских республик, осуществленная летом 1940 года. Финское правительство воочию увидело уготованное будущее. К тому же до финнов дошли слухи о требованиях относительно Финляндии, предъявленных Молотовым во время ноябрьского визита в Берлин. Финны опасались, что безусловный нейтралитет, которого они придерживались ранее, приведет лишь к войне одновременно против Германии и СССР. Предпочтительнее было вовремя выбрать одну из сторон. Перспективы дружбы со Сталиным вырисовывались достаточно ясно. Западные державы помочь ничем не могли. С августа 1940 года был взят курс на сближение и военное сотрудничество с Германией.

В конце мая 1941 года в Зальцбурге состоялись финляндско-германские переговоры. Как указывает генерал Дитмар: «Решающей предпосылкой для ведения операций против Ленинграда с севера, а также операции по захвату Мурманской железной дороги было вступление Финляндии в войну на стороне Германии. Советский Союз сам способствовал этому. Затеянная под пустячным предлогом зимой 1939/40 года война, суровые условия Московского мира, которым она закончилась, и почти открытые угрозы самому существованию Финляндии со стороны Советского Союза явились причиной возникновения в финском народе чувства такого отчаяния и тревоги, что присоединение к сильной, стоявшей тогда в зените своего могущества Германии казалось для финнов единственным выходом из создавшегося положения». Впрочем, немцы на финнов не давили, да и Финляндия не спешила с заверениями в союзнической верности. Была достигнута договоренность о перемещении германских войск из Норвегии в финское Заполярье, а также о совместном ведении боевых действий в случае нападения Советского Союза на Финляндию.

Главной целью финнов было возвращение утраченных территорий, далее все зависело от хода войны и желания немцев делиться приобретенным с «братьями по оружию».

Несмотря на военные приготовления Финляндии, поставленной в известность о плане «Барбаросса», поводом к началу войны стали советские бомбардировки финских городов и аэродромов, начавшиеся 25 июня 1941 года. Конечно, без объявления войны. Это правительства помещиков и капиталистов были обязаны придерживаться норм международного права, а первая в мире «республика трудящихся» ни с кем не воевала, а лишь оказывала помощь «угнетенным классам».

История Ленинградского военного округа с гордостью сообщает: «24 июня Ставка Главного Главнокомандования Вооруженных Сил СССР информировала Военные советы Северного фронта, Северного и Балтийского флотов, что на территории Финляндии сосредоточиваются немецкие войска и авиация для нанесения ударов по Ленинграду и захвата Мурманска и Кандалакши. Чтобы предупредить (???) их нападение, советская авиация по указанию Ставки на рассвете 25 июня нанесла удары по 18 аэродромам противника, совершив 487 самолето-вылетов. Было уничтожено 30 вражеских самолетов на земле и 14 сбито в воздушных боях. Удары по вражеским аэродромам продолжались и в последующие дни».

Примечательно, что буквально за три дня до этого Сталин, нежный и пушистый, ужасно боится всяческих провокаций. А вот теперь бомбит соседа без всяких комплексов, ничего на самом деле не зная о планах «захвата Мурманска и Кандалакши». Он еще верит, что Красная Армия могучим ударом перенесет боевые действия на чужую территорию.

В тот же вечер на заседании парламента было заявлено, что война начинается с того же, с чего Зимняя война — с нападения СССР.

26 июня президент Рюти объявил войну Советскому Союзу. Перейдя в наступление 3 июля, финская армия в течение трех месяцев отвоевала все принадлежавшие Финляндии ранее территории. В конце сентября она вышла к Свири, форсировала ее, захватила плацдарм восточнее Лодейного Поля, овладела Петрозаводском. Севернее Онежского озера 5 декабря, после упорных боев, был взят Медвежьегорск. В результате были перерезаны все северные сухопутные коммуникации Ленинграда. Принимать участие в наступлении на «колыбель русской революции», штурмуя укрепления 22-го укрепленного района под огнем кронштадтских фортов, Маннергейм отказался.

6 декабря 1941 года Финляндии объявила войну Великобритания. Через четыре дня на стороне антигитлеровской коалиции выступили Соединенные Штаты Америки. Поражение немцев под Сталинградом поколебало веру финнов в победу германского оружия. «Финское правительство, потерявшее уверенность в успехе, — пишет Дитмар, — и поэтому озабоченное судьбой своей страны, отказывалось от любых действий, которые могли еще больше обострить отношения Финляндии с США. Дело в том, что последние порвали дипломатические отношения с Финляндией не полностью, и финны видели в этом единственный путь к спасению, если в ходе войны положение Германии не улучшится. При подобных обстоятельствах новое немецко-финское наступление было связано для финнов с очень большим политическим риском».

Начиная с 1943 года правительство Финляндии предпринимало попытки установить мирные контакты с Великобританией и США, но неудачно. В парламенте все настойчивее звучали требования о разрыве союза с Германией и выходе из войны. В ноябре 1943 года руководство социал-демократической партии выступило с заявлением, в котором подчеркивало не только право Финляндии на выход из войны в момент, когда она сочтет это удобным, но и отметило, что этот шаг следует предпринять без задержки. Тогда же финское правительство при шведском посредничестве провело зондаж позиции Москвы по вопросу заключения мира. Основным препятствием сразу же стало желание финнов удержать занятые в ходе «войны продолжения» собственные территории, то есть признание границы 1939 года. Однако Сталин твердо стоял на позиции признания приобретений Советского Союза, осуществленных в результате сговора с Гитлером в 1939–1940 годах.

В середине января 1944 года советские войска взломали оборону немцев под Ленинградом и Новгородом и отбросили их в Прибалтику. В течение месяца Красная Армия продвинулась на 150–250 км, очистила от противника побережье Финского залива до устья реки Нарва и всю территорию восточнее Нарвы и Чудского озера. Сложившаяся обстановка вынудила правительство Финляндии в конце января вновь обратиться к правительству СССР, чтобы выяснить условия, на которых Финляндия могла бы прекратить военные действия и выйти из войны. В Стокгольме была организована встреча советского посла A.M. Коллонтай с прибывшим представителем Финляндии государственным советником Ю. Паасикиви, в ходе которой Коллонтай первым делом указала, что отправной точкой для заключения перемирия может быть только граница 1940 года.

Для большей «убедительности» весь февраль, пока шли неофициальные переговоры, советская авиация дальнего действия бомбила объекты на территории Финляндии. 11 и 23 февраля были нанесены массированные удары по портам Котка и Турку. За две ночи 358 самолетов сбросили 402 тонны бомб на портовые сооружения и суда. В ночь на 7, 17 и 27 февраля АДД совершила три налета на Хельсинки. 1980 самолетов обрушили на город 2386 тонн бомб, в том числе сверхтяжелые авиационные фугасы ФАБ-2000 и ФАБ-5000. Особенно мощным был третий налет, в котором принимали участие 850 самолетов. Он продолжался 12 часов; удары наносились с различных направлений и эшелонировались по времени и высоте.

В конце марта состоялись переговоры в Москве, где финской делегации были переданы советские предложения мира с Финляндией, основное содержание которых сводилось к следующему. Разрыв отношений с Германией и интернирование или изгнание немецких войск в течение начинающегося апреля; восстановление Московского договора 1940 года; немедленное возвращение советских и союзных пленных; демобилизация половины финской армии и перевод ее на мирное положение; возмещение убытков Советскому Союзу в размере 600 миллионов долларов, выплачиваемых в течение пяти лет товарными поставками; возвращение СССР Петсамо и Петсамской области. Советское правительство, в свою очередь, отказывалось от права на аренду полуострова Ханко без какой-либо компенсации.

18 апреля на советские условия был официально дан отрицательный ответ. Финское руководство все еще надеялось, что Германия в критический момент окажет Финляндии необходимую военную и экономическую поддержку. Оно рассчитывало также на политическую помощь правительства США, которое имело с ним дипломатические отношения. Определенное влияние оказывало и прямое давление Берлина, считавшего, что заключение сепаратного мира явится актом «абсолютного предательства», и делавшего все, чтобы не допустить выхода Финляндии из войны. По мнению финских историков, даже блокаду Ленинграда Гитлер продолжал до последнего для того, чтобы вынудить финские войска не прекращать боевые действия с Красной Армией. Германский посланник в Хельсинки прямо говорил о возможности оккупации ставшей ненадежной Финляндии немецкими войсками. Однако после катастрофических поражений в зимне-весенней кампании, особенно на южном крыле Восточного фронта, угрозы фюрера уже не могли быть обеспечены реальной силой.

К середине 1944 года Финляндия находилась в состоянии глубокого кризиса.

Финское командование ставило перед своей армией задачу во что бы то ни стало удерживать занимаемые позиции. Используя многочисленные озера, реки, болота, лесные массивы, гранитные скалы и возвышенности, финны создали прочную, хорошо оборудованную в инженерном отношении оборону. Ее глубина на Карельском перешейке достигала 120 км, а в Южной Карелии — до 180 км. Особое внимание уделялось строительству долговременных укреплений на Карельском перешейке.

В Южной Карелии и на Карельском перешейке финны имели 14 пехотных, 1 танковую дивизии, 8 пехотных и 1 кавалерийскую бригаду. В них насчитывалось 268 000 человек, 1930 орудий и минометов, 110 танков и штурмовых орудий и 248 самолетов. Эта группировка фактически представляла собой все силы финской армии, за исключением одной пехотной бригады, находившейся на севере. Основу бронетанкового парка составляли трофейные советские танки Т-34 и Т-26 и 75-мм штурмовые орудия StuG40 германского производства. Финские летчики-истребители летали на голландских «фоккерах», французских «моранах», германских «мессерах», американских «брюстерах», британских «харрикейнах», советских «чайках». В бомбардировочной авиации «служили» такие машины, как «Бленхейм» Mk I, Ju-88, Do-17, ДБ-3 и Пе-2.

Часть представителей военного руководства считала, что Вооруженные Силы СССР «не предпримут наступления против Финляндии», а сосредоточат все свои усилия на разгроме Германии.

Однако летнее наступление Красной Армии совершенно неожиданно для противника началось именно на Карельском перешейке и в Южной Карелии.

Для разгрома финской армии, восстановления государственной границы на данном участке фронта и вывода Финляндии из войны Ставка советского Верховного Главнокомандования решила провести крупную наступательную операцию. Войска Ленинградского и Карельского фронтов при содействии Балтийского флота, Ладожской и Онежской военных флотилий мощными ударами должны были разгромить противостоящего противника, овладеть Выборгом, Петрозаводском и выйти на рубеж Тикшеозеро—Сортавала, Котка. Операцию начинали войска Ленинградского фронта, затем в наступление переходил Карельский фронт. Выделенные для этого силы насчитывали 451 500 человек, около 10 000 орудий и минометов, свыше 800 танков и самоходноартиллерийских установок, более 2200 самолетов.

Выборгскую операцию на Карельском перешейке предстояло проводить войскам правого крыла Ленинградского фронта под командованием генерала армии Л.А. Говорова. К участию в ней привлекались соединения 23-й и 21-й армий — 15 стрелковых дивизий, 3 стрелковые, 2 отдельные танковые бригады, 2 укрепленных района. Всего в этих армиях насчитывалось около 189 000 человек, 5500 орудий и минометов, 881 реактивная установка, 628 танков и САУ. Приморские фланги обеспечивали: со стороны Финского залива — Балтийский флот, со стороны Ладожского озера — Ладожская военная флотилия.

На перешейке оборонялись 3-й и 4-й финские армейские корпуса, объединенные 15 июня в оперативную группу «Карельский перешеек». В группу входили пять пехотных (2, 3, 10, 15-я и 18-я), единственная танковая дивизия, одна пехотная и одна кавалерийская бригады. Всего у финнов было 100 000 человек, 960 орудий и минометов, 110 танков и самоходных установок, около 200 самолетов.

Первая полоса обороны общим протяжением около 80 км строилась финнами в условиях непосредственного соприкосновения с советскими войсками, была оборудована средствами полевой фортификации и строилась по принципу опорных узлов, прикрывавших все тактически важные направления. Этот рубеж защищали три пехотные дивизии и одна пехотная бригада. Вторая полоса протяжением 76 км располагалась в 15–25 км за первой и была построена на выгодном естественном рубеже. Эта полоса являлась основой всей обороны Карельского перешейка и была рассчитана на длительное сопротивление. Она имела большое количество мощных железобетонных сооружений, гранитных надолбов, убежищ. Средняя плотность железобетонных сооружений на 1 км фронта в узлах сопротивления составляла 12–14 дотов и 18–22 убежища. Третья полоса обороны протяжением около 120 км проходила по линии озер Вуоксинской водной системы, через Сумма на Мурила. Особенностью ее являлось то, что она состояла из укреплений «линии Маннергейма», которые частично были восстановлены и усилены развитой системой сооружений полевого типа. Помимо трех оборонительных полос, финны превратили в укрепленный район Выборг с прилегающей к нему территорией, создав вокруг него два обвода. Побережье Финского залива и Ладожского озера были укреплены на случай отражения десантов Красной Армии.

Так как труднопроходимая лесисто-болотистая местность на Карельском перешейке затрудняла широкое применение тяжелой боевой техники, Говоров решил нанести главный удар силами 21-й армии генерал-лейтенанта Д.Н. Гусева на приморском направлении — вдоль северовосточного побережья Финского залива. Это позволяло широко использовать морскую артиллерию для прорыва обороны противника и высаживать десанты с моря в помощь войскам, наступавшим на Выборг. 23-я армия генерал-лейтенанта А.И. Черепанова переходила в наступление после выхода войск генерала Гусева на рубеж реки Сестра. Овладеть Выборгом планировалось на 9–10-й день операции. Подавляющая часть сил фронта сосредоточивалась на участке прорыва протяженностью 12,5 км.

Три армии Ленинградского фронта, сосредоточенные на Нарвском участке, получили приказ активизировать свои действия и не допустить переброски немецких войск из Прибалтики на Карельский перешеек. В случае использования германским командованием части сил 20-й горной армии для помощи финнам предусматривался переход в наступление советских войск севернее Беломорска.

Балтийский флот до начала операции должен был скрытно перебросить из района Ораниенбаума на Карельский перешеек войска 21-й армии в составе пяти дивизий, а затем огнем морской артиллерии и авиацией содействовать им в развитии наступления, прикрывать приморский фланг, срывать подвоз подкреплений и снабжение финской армии, быть готовым к высадке тактических десантов. Ладожская военная флотилия под командованием контр-адмирала B.C. Черокова получила задачу огнем корабельной артиллерии и демонстрацией высадки десанта содействовать правому флангу 23-й армии.

Действия сухопутных частей поддерживали 13-я воздушная армия (966 самолетов), два гвардейских истребительных авиаполка ПВО и авиация КБФ (475 самолетов) и более 200 машин авиации дальнего действия. В результате сосредоточения сил и средств на правом крыле Ленинградского фронта советские войска превосходили противника по пехоте в 2 раза, по артиллерии и танкам в 6, по авиации в 8 раз. На направлении главного удара превосходство было абсолютным.

9 июня, за день до начала операции, артиллерия Ленинградского фронта совместно с береговой и корабельной артиллерией в течение 12 часов разрушала наиболее прочные оборонительные сооружения в первой полосе обороны противника. На 20-километровом участке фронта перед позициями 21-й армии плотность огня сухопутной артиллерий достигала 200–220 орудий и минометов. От флота сведенные в четыре артиллерийские группы огонь вели шесть батарей Кронштадта, тринадцать батарей железнодорожной артиллерии, два орудия Научно-испытательного морского артиллерийского полигона, орудия линкора «Октябрьская революция» и двух крейсеров. Всего — 174 орудия, в том числе 35 орудий калибра 203–406 мм. При этом, как отмечает генерал-майор С.Т. Шевченко, бывший работник штаба береговой обороны КБФ, группам артиллерии флота впервые за войну «были поставлены задачи в самом общем виде в отличие от прежних операций, когда планы огня разрабатывались до батарей включительно. Такое планирование стало возможным вследствие возросшей культуры в работе штабов, повышения мастерства офицеров-артиллеристов». Для этого понадобилось «всего» три года истребительной войны.

В это же время 720 самолетов 13-й воздушной армии генерала С.Д. Рыбальченко и авиации флота, которой командовал генерал М.И. Самохин, наносили сосредоточенные бомбовые удары и осуществляли корректировку артиллерийского огня.

Из 189 запланированных целей в полосе нанесения главного удара было полностью разрушено 176 оборонительных сооружений противника.

10 июня в 6 часов утра артиллерия и авиация приступили к подготовке наступления сухопутных войск. В ней участвовали 3 эсминца, 4 канонерские лодки, 21 артиллерийская батарея Кронштадтского района и батареи Ижорского сектора береговой обороны, 15 батарей 1-й гвардейской морской железнодорожной артиллерийской бригады. Массированные удары были нанесены по финским опорным пунктам в районе Старый Белоостров — озеро Светлое — станция Райяйоки, разрушив и повредив до 70% полевых оборонительных укреплений. Корабельная и береговая артиллерия наносили удары по району Райвола—Олила.

За 3 часа 15 минут было проведено шесть налетов по главной полосе обороны с чередованием методического огня. В результате только на небольшом участке в районе Белоострова были уничтожены 130 дотов, дзотов, бронированных колпаков и других сооружений. Почти все проволочные заграждения были снесены, противотанковые препятствия разрушены, минные поля уничтожены, траншеи вспаханы, причинен большой урон в живой силе. Советская авиация безраздельно господствовала в воздухе.

В результате финская оборона в первой полосе была дезорганизована, потери в некоторых частях достигли 70%. Поэтому, когда советская пехота и танки, следуя за огневым валом, двинулись в атаку, противник не смог сразу оказать организованного сопротивления. Войска генерала Гусева в первый же день прорвали первую полосу обороны, с ходу форсировали реку Сестра и продвинулись на 14 км вдоль Выборгского шоссе.

Говоров усилил 21-ю армию 108-м стрелковым корпусом из резерва фронта. 97-й стрелковый корпус из 21-й армии был передан в состав 23-й армии, войска которой перешли в наступление 11 июня. К исходу дня 97-й и 98-й стрелковые корпуса армии Черепанова вели бои на рубеже Терлолово—Хирели. 21-я армия силами 30-го гвардейского корпуса овладела Хирели, Матилла и вела бой за Икола. На левом фланге 109-й корпус занял Келломени, Райволу и Териоки. Первая полоса обороны была преодолена на 40-километровом фронте.

В этих боях полностью была разгромлена 10-я финская пехотная дивизия. Ее остатки отвели в тыл для пополнения и переформирования. Маннергейм приказал немедленно начать переброску на Карельский перешеек 4-й пехотной дивизии и 3-й пехотной бригады из Восточной Карелии. 12 июня он отправил на Карельский перешеек 17-ю дивизию и 20-ю бригаду.

К исходу дня 13 июня соединения 21-й армии вышли ко второй полосе обороны, но прорвать ее с ходу не смогли, так как противник успел занять ее оперативными резервами и частями, отошедшими с первой полосы обороны.

Учитывая, что главная группировка финских войск сосредоточилась в полосе Выборгского шоссе, Говоров решил перенести направление главного удара на левый фланг — вдоль Приморского шоссе. В состав 21-й армии был передан из резерва фронта 110-й стрелковый корпус и перегруппировано около 110 артиллерийских дивизионов.

На рассвете 14 июня, после мощной артиллерийской подготовки, советские войска начали штурм второй полосы обороны. Атаки на побережье Финского залива были отбиты. Бои носили исключительно ожесточенный характер. Но у деревни Куутерселькя 1-я гвардейская танковая бригада, совершив маневр в обход этого важного узла сопротивления, сумела прорвать фронт. Ночью финны ввели в бой танковую дивизию под командованием генерал-майора Лагуса. Однако к утру она была разбита и отброшена на 5 км к северу. Финны потеряли 25 машин Т-26. Этим было положено начало прорыву второй полосы.

К 16 июня советские войска расширили прорыв до 75 км и продвинулись более чем на 40 км, выйдя на приморском направлении к третьей полосе обороны. Маннергейм отдал приказ финским войскам отступить и занять линию Выборг—Купарсаари—Тайпале. В этот же день маршал принял тяжелое, но единственно правильное решение о сдаче практически без боя хорошо укрепленных карельских рубежей и сосредоточении основных сил на Карельском перешейке для прикрытия важнейших жизненных центров страны. Правый фланг 4-го армейского корпуса к этому времени был отброшен к водному рубежу Финский залив — озеро Куолемаярви — озеро Пэркярви, где 4-я дивизия генерал-майора Аути, прибывшая из Восточной Карелии, сдерживала советские войска на направлении главной железной дороги в ожидании того, как сложится обстановка на направлении Кивеннапа. Там, в 25 км к югу, на линии Ваммелсуу—Тайпале сражалась 3-я дивизия генерал-майора Паяри. Над ней нависла угроза окружения, и дивизию отвели на правый фланг.

К исходу 17 июня советские войска полностью прорвали вторую полосу обороны и приступили к преследованию. Подвижные отряды, состоявшие из автоматчиков, посаженных на танки, устремились вперед, обходя опорные пункты и узлы сопротивления.

18 июня на плечах отходившего противника на приморском направлении они ворвались в третью полосу обороны и, прорвав ее в районе населенного пункта Мурила, к вечеру овладели Койвисто. Успешно шло продвижение и в направлении Сумма—Выборг.

19 июня «линия Маннергейма» на участке более чем в 50 км была занята войсками Ленинградского фронта. За выдающиеся заслуги и умелое управление войсками генералу армии Говорову было присвоено звание Маршала Советского Союза.

Несмотря на критическое положение, финское командование все еще пыталось остановить советское наступление. Маршал Маннергейм обратился к войскам с призывом во что бы то ни стало удержать позиции. В связи с надвигающейся катастрофой правительство Финляндии в тот же день уполномочило начальника Генерального штаба Эрика Хейнрикса обратиться к германскому военному руководству с просьбой предоставить помощь войсками. Однако немецкое командование вместо запрошенных шести дивизий перебросило морем из Таллина лишь 122-ю пехотную дивизию и 303-ю бригаду штурмовых орудий, которые были двинуты на Карельский перешеек. Кроме того, в Финляндию прибыл 200-й германский полк, состоявший из эстонских добровольцев. В это же время с аэродромов Эстонии перелетели 20 пикирующих бомбардировщиков Ju-87 и 10 истребителей FW-190. Больше немцы дать не смогли. Напоследок удалось закупить у Германии 14 танков Pz Kpfw IV, три «тридцатьчетверки» и 29 штурмовых орудий.

В полосе Выборг—Вуокса шириной около 40 км оборону держали три финские пехотные дивизии и две бригады, а вдвое большую полосу Вуокса—Суванто—Тайпале обороняли две дивизии и одна бригада. Резервы — танковая бригада, а также отведенная на пополнение 10-я дивизия — находились западнее Выборга, где финны ожидали главный удар советских войск. Из Восточной Карелии ожидалось прибытие 17, 11 и 6-й дивизий.

На рассвете 19 июня 180-мм советские железнодорожные батареи открыли огонь по городу и железнодорожной станции Выборг. А на следующий день войска 21-й армии преодолели внешний и внутренний выборгские обводы и штурмом овладели Выборгом. Однако продвинуться севернее города советские войска не смогли из-за упорного сопротивления 10-й и 17-й финских дивизий, а также подошедших немецких частей.

Одновременно 23-я армия при содействии Ладожской военной флотилии на широком фронте вышла к оборонительному рубежу противника, проходившему вдоль Вуоксинской водной системы.

По достигнутому результату операция Ленинградского фронта получила название Выборгской. Советская и российская историография по сей день называет 20 июня датой ее окончания. Соответственно потери фронта оцениваются за 11 дней боев в 6000 убитыми и 24 000 ранеными. То, что еще 20 суток советские войска безуспешно атаковали финские позиции на Карельском перешейке, никакого названия не удостоилось, и салюты по этому поводу не гремели.

А между тем сразу после занятия Выборга Ставка уточнила задачи войскам Ленинградского фронта. В директиве от 21 июня указывалось, что фронт главными силами должен 26–28 июня овладеть рубежом Иматра—Лаппенранта— Виройоки, а частью сил наступать на Кексгольм, Элисенваара и очистить от противника Карельский перешеек северо-восточнее реки и озера Вуокса, создав предпосылки для перенесения боевых действий непосредственно на территорию Финляндии. «Выполняя эти указания, — повествует наша «История», — войска Говорова продолжали наступление. В жестоких схватках с врагом советские воины проявляли мастерство и массовый героизм». Однако сопротивление противника резко усилилось. На фронте появились 11-я и 6-я финские дивизии, а также 122-я немецкая.

22 июня в Хельсинки прибыл министр иностранных дел Германии Риббентроп. Он потребовал, чтобы финское правительство сделало публичное заявление о том, что Финляндия будет сражаться на стороне Германии до конца. Поскольку члены правительства в это время старались наладить мирные контакты с Москвой, то 26 июня президент Рюти подписал и публично озвучил декларацию, в которой давал личное обязательство не допустить подписания сепаратного мира с СССР без согласия с правительством «Германской империи».

В конце июня моряки Балтийского флота провели операцию по очистке от противника островов Бьёркского архипелага. Размещенные на них батареи, фактически оказавшиеся в тылу Ленинградского фронта, своим огнем препятствовали развертыванию боевых действий флота в Выборгском заливе по поддержке сухопутных войск. Кроме того, с островов противник систематически обстреливал шоссейные и железные дороги Карельского перешейка. Силы финского гарнизона, удерживавшего острова, оценивались примерно в 3000 человек. Основные укрепления находились на острове Бьёрке и состояли из трех десятков орудий, в том числе калибра 254 и 152 мм, большого количества дзотов, минных и проволочных заграждений. Правда, тяжелые финские батареи израсходовали много боезапаса и не могли его пополнить ввиду блокады островов.

В связи с этим командующему Балтийским флотом было приказано высадить на острова десант и захватить их. Командование всеми десантными силами возлагалось на вице-адмирала Ю.Ф. Ралля. Во время подготовки к операции тральщики проложили фарватер по малым глубинам вдоль материкового берега пролива Бьёркезунд. Впрочем, мин там не оказалось. Одновременно легкие силы флота начали прикрывать район предстоящих действий.

Для проведения операции выделялись два батальона 260-й морской стрелковой бригады генерал-майора Кузьмичева — около 1500 человек при 30 орудиях. В состав сил высадки вошли 4 канонерские лодки, 2 сторожевых корабля, 8 бронекатеров, 12 торпедныхи 16 сторожевых катеров, 28 тендеров, 24 катера-дымзавесчика и 28 катерных тральщиков. Артиллерийскую поддержку с берега должна была оказывать батарея 122-мм орудий, так как из-за повреждений железнодорожных путей использовать мощную железнодорожную артиллерию не представлялось возможным. Прикрытие с воздуха вменялось флотской авиации.

Адмирал Ралль пришел к выводу, что наиболее уязвимым местом архипелага является восточное и северное побережье острова Пийсаари. Поэтому он решил сначала высадить десант на этот остров. После захвата плацдарма основным силам десанта предстояло овладеть островом Пийсаари, а затем островами Бьёрке, Торсари с последующим захватом и очищением всего архипелага. Силы высадки сосредоточивались в районе Майсала на западной оконечности полуострова Койвисто.

В ночь с 20 на 21 июня было решено произвести силовую разведку на острове Пийсаари силами одной роты. Движение отряда, состоявшего из 3 тендеров в охранении 4 катеров «КМ» и одного бронекатера, маскировалось демонстративным выходом другой группы, якобы направлявшейся в Кронштадт, а затем было прикрыто дымовыми завесами. В 4.40 десант без потерь высадился на острове Пийсаари, захватил участок шириной 400 м и глубиной 300 м и перешел к круговой обороне. Противник меньше всего ожидал высадку в этом месте, так как подойти к восточному побережью острова можно было, только пройдя пролив Бьёркезунд, который на всем протяжении простреливался артиллерийским и минометным огнем, а в ряде мест и стрелковым оружием.

Подтянув силы, финны пытались сбросить роту в море. Успешный захват плацдарма резко менял обстановку. Силовая разведка переросла в десантную операцию. Необходимо было немедленно послать подкрепления. Части бригады морской пехоты еще находились в пути к местам сосредоточения. У места посадки в готовности была лишь одна рота с 45-мм противотанковой пушкой. В 10 часов эта рота под огнем противника была переброшена через пролив. Положение разведывательного отряда несколько улучшилось.

Вскоре с севера в пролив вошел отряд из шести кораблей противника. Он обстрелял район высадки десанта, но под воздействием советской авиации и артиллерии вынужден был поспешно отойти в шхеры. Перед заходом солнца финны перебросили на остров Пийсаари подкрепления с острова Бьёрке и предприняли ряд контратак. Десант продолжал упорно обороняться.

Утром 22 июня к месту высадки прорвались 2 бронекатера и 8 тендеров с катерами-дымзавесчиками, а вскоре подошли и остальные высадочные средства и силы поддержки. Они немедленно приступили к переброске подразделений морской стрелковой бригады с материка на остров Пийсаари. К 17 часам все выделенные части высадились на острове и при поддержке штурмовой авиации повели наступление в южном направлении; Финны оказали достойное сопротивление, неоднократно переходя в контратаки. Сильно пересеченная местность, обильно поросшая лесом, затрудняла использование артиллерии в боевых порядках морской пехоты. Единственная дорога, идущая вдоль восточного побережья острова, находилась под огнем 152-мм батареи с острова Торсари. Лишь к 2 часам ночи сопротивление противника стало ослабевать, его артиллеристы израсходовали весь боезапас. Оставив сильные заслоны, вооруженные автоматическим оружием финны оторвались от советских частей и беспрепятственно эвакуировались на шлюпках и катерах. Утром 23 июня остров Пийсаари был полностью очищен от противника.

Одновременно были оставлены гарнизонами острова Торсари и Бьёрке. 25 июня после короткой перестрелки с командой поста наблюдения десантники заняли остров Туппурунсари. В ночь на 27 июня была успешно проведена операция по захвату острова Руонти.

На суше дела шли гораздо хуже. Войскам Ленинградского фронта не только не удалось выйти на указанный в директиве Ставки рубеж, но и вообще продвинуться хотя бы на шаг. Тогда маршал Говоров, учитывая усиление вражеских сил западнее Выборга, решил нанести одновременный удар с фронта и со стороны моря. Для решения этой задачи выделялись переброшенные на Карельский перешеек в конце июня войска 59-й армии генерала И.Т. Коровникова, которые ранее занимали оборону по восточному берегу Чудского озера. Армия получила задачу во взаимодействии с силами флота овладеть островами Выборгского залива, высадиться на материк, нанести удар по приморскому флангу и тылу выборгской группировки противника и соединиться с войсками 21-й армии. Балтийский флот выделил бригаду шхерных кораблей, 64 катера и тендера и 1-ю бригаду железнодорожной артиллерии. Командование этими силами вновь возлагалось на адмирала Ралля, назначавшегося одновременно заместителем генерала Коровникова по морской части. Расценивая острова Тейкарсаари и Суонисаари как ключ островной позиции противника, командующий 59-й армией решил захватить их в первую очередь.

В 4.50 1 июля советский десант, состоявший из одного батальона 185-го стрелкового полка и разведывательной роты 260-й морской бригады, преодолев сильное сопротивление противника, высадился на южную часть острова Тейкарсаари. Высадке предшествовала артиллерийская подготовка, действия десанта поддерживала штурмовая авиация, корабельная и береговая артиллерия.

Финское командование, понимая значение внешних островов Выборгского залива для устойчивости своего правого фланга, подготовило маневренные группы для усиления гарнизонов на этих островах и необходимые транспортные средства. Поэтому вскоре после высадки десанта на острове Тейкарсаари оно сумело быстро перебросить сюда подкрепления и контратаками вынудить советский десант «к обратной посадке».

Неудача не охладила пыла командующего 59-й армии. Генерал Коровников, подтвердив свое решение о захвате островов Тейкарсаари и Суонисаари, считал необходимым захватить одновременно с ними и остров Ревансаари. Он приказал подготовить более крупные десанты и высадить по одному полку на каждый из первых двух островов. Артиллерии и штурмовой авиации надлежало обеспечить развертывание сил, их высадку и продвижение. Для захвата острова Ревансаари выделялся еще один стрелковый полк, высадку которого должны были обеспечить инженерные части 59-й армии, так как мелководье исключало возможность использования здесь средств флота.

Для высадки десантов в бухтах южного побережья Выборгского залива к 3 июля были сосредоточены 108 тендеров, паромов, катеров и бронекатеров. Учитывая опыт предыдущего десанта, командир высадки имел резерв из штурмового батальона и 10 катеров. К этому времени 224-я стрелковая дивизия, воспользовавшись близостью некоторых островов к юго-восточному берегу залива, заняла их.

В 9 часов 4 июля силы высадки, выйдя на Транзундский рейд, начали развертывание. После артиллерийской и авиационной подготовки в 11 часов десант высадился на острова. К 16.50 Суонисаари и соседний с ним остров Эссисаари были полностью очищены от противника. Сложнее складывалась обстановка на острове Тейкарсаари, расположенном вблизи от юго-западного материкового берега залива, откуда противник смог быстро перебросить подкрепления. 160-й стрелковый полк, которому удалось вскоре после высадки выйти на противоположный берег острова, нес большие потери. Перейдя в наступление, финны выбили, сбросили полк в залив. От высадки резервного штурмового батальона командир сил высадки, оценив обстановку, отказался.

Утром следующего дня на остров Тейкарсаари было высажено пять батальонов 124-й стрелковой дивизии и четыре танка Т-26. Попытки финнов подбросить подкрепления на этот раз энергично пресекалась авиацией и бронекатерами.

К 6 июля все острова Выборгского залива были очищены от противника. Однако операция сильно затянулась и от высадки на материк пришлось отказаться. Тем более что эта акция явно не сулила успеха, а 21-я армия за первую декаду июля смогла продвинуться лишь на 10–12 км северо-западнее Выборга. 23-я армия к тому времени ликвидировала плацдарм на южном берегу реки Вуокса и захватила небольшой плацдарм на ее северном берегу.

Сопротивление противника на Карельском перешейке все более усиливалось. К середине июля здесь действовало до трех четвертей финской армии. Ее войска занимали рубеж, который на 90 процентов проходил по водным препятствиям, имевшим ширину от 300 м до 3 км. Это позволило финнам создать в узких дефиле прочную оборону и иметь сильные тактические и оперативные резервы.

«Дальнейшее наступление советских войск на Карельском перешейке в этих условиях могло привести к неоправданным потерям, — сообщает нам «История Второй мировой войны». — Поэтому Ставка приказала Ленинградскому фронту с 12 июля 1944 года перейти к обороне на достигнутом рубеже». Да когда это товарища Сталина пугали потери? Наступление попросту выдохлось.

Потери Ленинградского фронта составили около 86 000 человек убитыми и ранеными, то есть более половины первоначального состава.

К этому же периоду относится История «уничтожения» финского броненосца, типичная в сложившейся в Советской стране системе очковтирательства. В ходе десантной операции воздушная разведка доложила, что финны направили в Выборгский залив свой самый сильный корабль — броненосец береговой обороны «Вяйнемяйнен», безуспешная охота на который велась на протяжении двух войн. Советская сторона разыскивала корабль всеми возможными средствами, финская — столь же тщательно прятала его. Наконец, долгожданная цель была обнаружена стоящей в базе Котка. Сами летчики пытались убедить командование, что корабль на проявленных фотоснимках на броненосец вовсе не похож, но начальству очень хотелось, чтобы это был неуловимый «Вяйнемяйнен». На том и порешили.

12 июля 30 пикирующих бомбардировщиков Пе-2 под командованием Героя Советского Союза гвардии полковника В.И. Ракова, прикрываемые 24 истребителями Як-9, нанесли удар по кораблю. Было сброшено 70 бомб ФАБ-500 и ФАБ-100. Однако ни одна из них не попала в цель. Тогда было решено провести специальную операцию, в разработке которой принял участие сам командующий авиацией флота генерал-майор М.И. Самохин. На операцию выделили 132 самолета, сведенные в две ударные и четыре обеспечивающие группы. Командовать группами Самохин назначил либо командиров полков, либо их заместителей. В течение трех дней пилоты тренировались в прицельном бомбометании по точечной цели. Наконец, 16 июля атака была повторена по всем правилам «воздушного устава». Истребители обеспечивали чистое небо, штурмовики наносили удары по средствам противовоздушной обороны, демонстративная группа имитировала ложные атаки, пикирующие бомбардировщики сбросили на цель более 60 фугасных бомб весом от 100 до 250 км, под занавес две пары топмачтовиков с высоты 30 метров сбросили шесть 1000-кг бомб. Вражеский корабль, получив не менее четырех попаданий, сначала накренился, потом опрокинулся и затонул.

На радостях командующий флотом адмирал В.Ф. Трибун подписал шесть представлений на присвоение званий Героя Советского Союза. Гораздо позже выяснилось, что «героями» был уничтожен не финский броненосец «Вяйнемяйнен», а немецкий крейсер ПВО «Ниобе», представлявший собой тихоходную баржу постройки 1900 года с вооружением из восьми 105-мм зенитных орудий и двадцати пяти 40-мм автоматов. Советские источники сообщают об одном потерянном самолете, немцы утверждают, что за два налета они сбили около ста машин. Истина, как всегда, где-то посередине. Но налицо несоответствие затраченных материальных средств достигнутым результатам. Хотя, весьма вероятно, что ради Золотых звезд все и затевалось.

Таким образом, в результате Выборгской операции советские войска продвинулись на 110–130 км и вынудили противника перебросить значительные силы из Южной Карелии на Карельский перешеек. Это изменило соотношение сил в пользу левого крыла Карельского фронта и тем самым создало благоприятные предпосылки для успеха Свирско-Петрозаводской операции.

Карельский фронт, имевший в своем составе пять общевойсковых и одну воздушную армию, принадлежал к числу «долгожителей». Созданный в августе 1941 года, он существовал уже три года в отведенных ему территориальных пределах. С тех пор как финским войскам «за счет большого численного превосходства» удалось занять Южную Карелию, выйти на рубеж Свири и захватить Петрозаводск, перерезав движение по Кировской железной дороге и Беломоро-Балтийскому каналу, с декабря 1941 года здесь не происходило никаких изменений. Финны «большего достичь не сумели». Войска Карельского фронта соответственно «героически» удерживали оборону, но сами наступательной инициативы после неудачного опыта зимой 1941/42 года не проявляли, ограничиваясь заброской в тыл противника диверсионных групп и партизанских отрядов. Активные боевые действия велись лишь в Заполярье, где действовали германские войска.

Войска и командиры фронта, простояв длительное время в обороне, опыта организации и проведения крупных наступательных операций не имели. Поэтому, обратив свой взор на север, Сталин первым делом в феврале 1944 года сменил все командование Карельского фронта. Вместо генерал-полковника В.И. Фролова, отправленного на тыловую работу, прибыл генерал армии Мерецков. С собой он привез полевое управление ликвидированного Волховского фронта, офицеры которого заменили своих предшественников, за редким исключением, на всех постах. Перед новым командующим была поставлена конкретная задача: готовить войска к наступательным действиям и представить разработку по разгрому немецко-финских войск в Карелии и в районе Петсамо в ходе летне-осенней кампании.

В конце февраля Мерецков представил Ставке соображения относительно предстоящих действий. Основной удар предлагалось нанести на Кандалакшском участке фронта в сторону границы Финляндии и далее по ее территории к Ботническому заливу, отсекая большую часть немецких войск от финской армии. После выхода к заливу удар развивался на юг, против финнов. На мурманском направлении планировался вспомогательный удар.

Ставка в ответ приказала, не дожидаясь получения директив, начать подготовку к операции. Однако в мае планы изменились: Верховный принял решение одновременно с ударом на Карельском перешейке провести операцию в Южной Карелии. Генерал-полковник А.Ф. Хренов со слов Мерецкова описывает итоги совещания в Кремле: «Товарищ Сталин всех внимательно выслушал, потом положил руку на карту, прикрыл пальцем Лодейное Поле и сказал: «Наступать будем здесь. Как только наши войска выйдут к станции Лоймала, Финляндия выйдет из войны». На этом, как вы понимаете, спор был исчерпан».

Новый замысел состоял в том, чтобы ударами с двух направлений разгромить группировку финских войск между Онежским и Ладожским озерами. Главный удар наносила 7-я армия из района Лодейного Поля в общем направлении Олонец, Сортавала. Войска 32-й армии должны были наступать из района северо-восточнее Медвежьегорска в направлении Суоярви, а частью сил — на Петрозаводск. Остальные войска фронта — 14-я, 19-я и 26-я армии — находились в готовности к переходу в наступление в случае переброски немецких войск из Центральной в Южную Карелию. Ладожской и Онежской флотилиям предписывалось содействовать наступлению войск вдоль побережий и высадить десанты.

Начало операции наметили на 25 июня. Однако 9 июня, в связи с предстоящим наступлением Ленинградского фронта на Карельском перешейке, Сталин приказал Мерецкову быть готовым через десять дней.

Финны еще осенью 1941 года приступили к созданию в Южной Карелии мощной глубоко эшелонированной обороны, особенно между Онежским и Ладожским озерами. Ее совершенствование продолжалось непрерывно до лета 1944 года. Оборона имела шесть полос и ряд отсечных позиций.

Первая полоса проходила по рубежу Ошта, Свирьстрой и далее по реке Свирь до Ладожского озера. Ее передний край был прикрыт противотанковыми препятствиями, многополосными проволочными заграждениями и минными полями. Основой полосы являлись опорные пункты на роту-батальон и узлы сопротивления на полк. Участки сплошных траншей из двух-трех линий были прочно одеты деревом, а в болотистых районах сооружены дерево-земляные укрепления в виде стен и заборов, достигавших высоты двух метров. У берега реки во многих местах были затоплены специальные рогатки, опутанные колючей проволокой. Участки, наиболее удобные для форсирования, густо минировались. Как на переднем крае, так и в глубине имелись дзоты и бронеколпаки с установленными в них пулеметами и орудиями. Оборонительная система включала ряд укрепленных районов, важнейшим из которых был Олонецкий, находившийся на правом фланге второй полосы.

Аналогично были оборудованы и остальные полосы между Онежским и Ладожским озером. В целом глубина обороны противника на этом направлении доходила до 200 км. Севернее Онежского озера финны оборудовали две полосы и ряд промежуточных рубежей в глубине. И здесь система обороны включала ряд укрепленных районов, наиболее мощным из которых был Медвежьегорский. Однако наличие большого количества труднопреодолимых естественных препятствий не позволило создать на этом участке сплошной фронт. Оборона строилась главным образом на прикрытии отдельных направлений.

К тому же сама местность Южной Карелии сильно затрудняла ведение наступательных действий: исключалось наступление крупными массами войск, нельзя было эффективно использовать тяжелую технику, затруднялся маневр, усложнялись разведка противника и управление войсками.

Все эти масштабные оборонительные мероприятия являются, конечно, еще одним ярким подтверждением «агрессивных устремлений финской военщины».

Укрепления на перешейке между Ладожским и Онежским озерами занимала «Олонецкая» оперативная группа в составе 5-го (11-я и 17-я пехотные дивизии, 20-я пехотная бригада) и 6-го (5-я и 8-я пехотные дивизии, 15-я пехотная бригада) армейских корпусов и Ладожской бригады береговой обороны — 76 000 солдат и 580 орудий.

Финнам здесь противостояла 7-я армия под командованием генерал-лейтенанта А.И. Крутикова, бывшего, по мнению Мерецкова, «до мозга костей военным человеком». В состав армии входили 6 стрелковых дивизий (21, 67, 114, 272, 314-я и 368-я), 3 бригады морской пехоты (3, 69-я и 70-я) и 2 укрепленных района. За июнь Ставка перебросила сюда 37-й гвардейский, сформированный из воздушно-десантных частей, 99-й и 94-й стрелковые корпуса, седьмую артиллерийскую дивизию прорыва, 7-ю гвардейскую и 29-ю танковые бригады, три отдельных танковых полка и три тяжелых самоходно-артиллерийских полка, отдельную роту бронемашин, гвардейскую бригаду реактивных минометов, 40-ю зенитно-артиллерийскую дивизию, саперные части. Из резервов фронта с кандалакшского направления на Свирь был направлен 127-й легкий стрелковый корпус. Два таких корпуса были сформированы на Карельском фронте из морских стрелковых, отдельных лыжных бригад и лыжных батальонов. Они предназначались для наступления на труднодоступной местности и, в отличие от обычных соединений, не имели никакого транспорта: вооружение, артиллерия, минометы, боеприпасы перевозились вьюками.

Главный удар армия Крутикова должна была наносить от Лодейного Поля вдоль берега Ладожского озера на Олонец, Питкяранту и Сортавалу. Это давало возможность взаимодействовать с Ладожской военной флотилией контрадмирала B.C. Черокова и использовать имевшиеся на этом направлении дороги, пригодные для движения тяжелой техники.

На участке западнее Беломорска до Онежского озера оборонялась «Масельская» оперативная группа в составе трех пехотных дивизий и одной пехотной бригады, входивших во 2-й армейский корпус, а также пехотная дивизия и отдельный пограничный батальон, подчиненные непосредственно Верховному командованию. На правом фланге финские позиции проходили по южному стоку Беломоро-Балтийского канала. Здесь стояли 1-я и 6-я пехотные дивизии, 21-я пехотная бригада.

С советской стороны им противостояла 32-я армия генерал-лейтенанта Ф.Д. Гореленко, которой предстояло силами трех стрелковых дивизий (289, 313-й и 176-й) и танкового полка нанести вспомогательный удар в сторону Медвежьегорска, Юстозера, Суоярви, навстречу 7-й армии.

Всего для участия в операции выделялось 16 стрелковых дивизий, два укрепленных района, три стрелковые и две отдельные танковые бригады — 202 000 солдат и офицеров, около 4000 орудий и минометов, более 300 танков и самоходных установок. Авиационная поддержка должна была осуществляться 588 самолетами 7-й воздушной армии и в первый день в ходе форсирования Свири частью сил 13-й воздушной армии.

При подготовке операции основные силы сосредоточивались в полосе 7-й армии: 70% стрелковых соединений, 83% артиллерии, 94% танков от общего количества войск, привлекавшихся к наступлению. Ширина Свири в этом месте достигала 300–400 м, глубина 5–7 м. В район Лодейного Поля прибыли 1-я и 20-я штурмовая инженерно-саперные бригады, два отдельных моторизованных понтонно-мостовых батальона, два армейских инженерно-саперных батальона, маскировочная и гидротехническая роты, отдельный парк инженерных машин и оперативная группа военно-геологического отряда. Кроме того, за два дня до начала операции должны были подойти 13-я инженерно-саперная бригада и 30-й моторизованный понтонно-мостовой батальон из резерва фронта, а также отдельная рота с шестью самоходными паромами грузоподъемностью по 16 тонн из резерва Ставки. Наконец, Ладожская военная флотилия выделяла пять тендеров и два буксира с 600-тонными баржами. Инженерные службы армии и фронта готовились к форсированию реки основательно и со вкусом.

Они же обратили внимание командования на расположенный выше места планируемой переправы мощный гидроузел Свирь-3, находившийся в руках противника. Плотина, создавая перепад уровня 18 метров, удерживала 125 миллионов кубометров воды. Расчеты показали, что в случае открытия затворов или внезапного взрыва плотины по реке прокатится четырехметровый вал воды, способный мощным гидравлическим ударом смыть любую переправу. Поэтому инженеры предложили разрушить плотину самим до начала операции. Правда, командование, по свидетельству начинжа фронта, «сомневалось в том, что противник решится на мгновенный взрыв плотины», но все же решило не пускать дело на самотек. Для утверждения плана уничтожения ценного народнохозяйственного объекта Мерецкову пришлось ехать в Москву доказывать военную необходимость подобной акции. В конце концов товарищ Сталин дал «добро».

Выполнение этой задачи было возложено на авиацию Балтийского флота. Для разрушения плотины были привлечены 55 бомбардировщиков. Их экипажи прошли подготовку на специально оборудованном полигоне, после чего самолеты сосредоточились в районе Новой Ладоги. С 18 июня начались прицельное бомбометание и стрельба тяжелой артиллерией по затворам плотины и шлюзовым створам. В верховьях спускали по реке плавающие мины. Лишь к вечеру 20-го числа нужный «эффект был достигнут»: плотина была повреждена в трех местах, уровень реки поднялся на два метра.

Увлеченное такими интересными делами на собственной «кухне», командование Карельского фронта не заметило, что противостоящие им силы противника уменьшились более чем вдвое. В соответствии с приказом Маннергейма войска грузились в поезда и убывали на Карельский перешеек, где решалась судьба Финляндии. Из состава «Масельской» группировки исчезли 4-я и 6-я пехотные дивизии. Под носом у генерала Крутикова тихо снялся с позиций 5-й армейский корпус. Рубеж на Свири остались защищать 5-я и 8-я пехотные дивизии и 15-я пехотная бригада. Лишь в ночь на 20 июня командарм-7 получил донесение, что противник в полосе от Онежского озера до Свирьстроя начинает свертывать плацдарм. Получив разрешение от командующего фронтом, Крутиков приказал соединениям, расположенным на правом фланге, начать преследование врага, форсировать на его плечах Свирь в районе Подпорожья и захватить вторую полосу неприятельской обороны на северном берегу. Преследование началось с утра 20 июня, но оказалось делом непростым. Финны оставили за собой многочисленные заграждения, их части прикрытия сопротивлялись с большим ожесточением.

А тем временем в полосе главного удара завершилась подготовка к форсированию.

Ровно в 8 часов утра 21 июня был произведен залп гвардейских минометов. В 8.05 над финскими позициями появились несколько сот бомбардировщиков и штурмовиков. В 8.40 открыли огонь 1595 орудий и минометов. В районе прорыва средняя плотность составляла 164 ствола на километр фронта. Артиллерийская подготовка длилась три с половиной часа. Прямой наводкой били в противоположный берег танки и самоходные установки.

Во время артподготовки в районе Лодейного Поля с целью доразведки целей проводилась демонстративная переправа войск через Свирь. Шестнадцать солдат-добровольцев из 300-го полка 99-й дивизии и 296-го полка 98-й дивизии бросились в воду и, толкая перед собой плотики и лодки с чучелами людей, начали медленно пересекать реку. Финны немедленно открыли огонь, что позволило выявить их уцелевшие огневые точки. Гвардейцы достигли противоположного берега и завязали там бой. Самое удивительное, что все они остались живы и месяц спустя были удостоены звания Героя Советского Союза.

Без четверти двенадцать 360 бомбардировщиков и штурмовиков 7-й и 13-й воздушных армий нанесли повторный удар по финским позициям. Затем 15-минутный огневой налет произвела артиллерия. Одновременно началось форсирование Свири.

Для решения этой задачи было сосредоточено значительное количество десантно-переправочных средств, на которых только одним рейсом могли переправиться до 20 стрелковых батальонов с вооружением.

Переправившись первым, эшелон разведки и обеспечения проделал проходы в заграждениях и захватил кромку противоположного берега. Вслед за ним в полосе шириной четыре километра на плавающих автомобилях, десантных лодках и тендерах реку форсировали части первых эшелонов стрелковых дивизий 37-го гвардейского корпуса. В течение двух часов десантные переправочные средства под беспорядочным ружейно-пулеметным и минометным огнем противника совершили по 4–6 рейсов. К 13 часам части инженерных войск навели через Свирь 11, а к исходу дня 20 паромных переправ. За пехотой началась переброска танков и САУ. Переправу поддерживал огнем поднявшийся вверх по реке отряд бронекатеров Ладожской флотилии.

Артиллерия и авиация до такой степени перепахали прибрежную полосу, что высадка войск была произведена почти беспрепятственно. «Нашему взору открылась потрясающая картина, — вспоминал бывший командир полка 100-й гвардейской дивизии генерал Х.Л. Харазия. — Все вокруг горит и дымится. Вражеская оборона от реки километров на пять в глубину изрыта бомбами и снарядами. Орудия и минометы, исковерканные и обгоревшие, валяются на своих огневых позициях. Траншеи и ходы сообщения разрушены. Немногие оставшиеся в живых солдаты и офицеры противника настолько потрясены, что лишились способности к какому бы то ни было сопротивлению. Стоят с поднятыми руками и трясутся. Траншеи буквально завалены телами вражеских солдат и офицеров. А в дотах, к нашему немалому удивлению, мы обнаружили трупы солдат противника, на которых не было никаких следов ранений. Но все — синие. Их поубивало взрывной волной от наших реактивных снарядов, которая проникала через амбразуры в доты».

В первый же день операции ударная группировка 7-й армии прорвала главную полосу обороны противника на 12-километровом фронте, продвинувшись на глубину до 6 км. Пройдя через боевые порядки дивизий первого эшелона, вперед рванулась подвижная группа с задачей выйти в глубокий тыл противника. Но этого ей не удалось. Танки засели в болоте, следовавшие за ними машины забили единственную дорогу. Стрелковым полкам пришлось тащиться к намеченному рубежу через болота и скалы, на себе вынося боевую технику и боеприпасы.

22 июня войска генерала Крутикова продолжали наступление. В полдень части 368-й стрелковой дивизии, преследовавшие противника на подпорожском направлении, прорвались к реке в районе Вознесенья и с ходу форсировали ее на подручных средствах. Пехоту поддерживали огнем корабли Онежской флотилии. 99-й стрелковый корпус овладел районным центром Подпорожье и тоже переправился через реку. К концу дня Свирь была форсирована на всем ее протяжении от Онежского и Ладожского озера. Главной группировке, несмотря на усилившееся сопротивление противника, удалось расширить плацдарм на реке Свирь до 60 км по фронту и до 12 км в глубину.

Финское командование начало отводить 8-ю и 5-ю дивизии и 15-ю бригаду на вторую линию обороны. Отход прикрывали сильные арьергарды.

Войска 32-й армии также начали активные действия на сутки раньше установленного срока. 20 июня генерал Гореленко приказал провести разведку боем на участке 313-й и 289-й дивизий, и в результате стало известно, что финские части — 1-я пехотная дивизия и 21-я бригада — перегруппировываются и готовятся к отходу. Советские войска получили приказ преследовать противника. В ночь на 21 июня передовые части 313-й стрелковой дивизии форсировали Беломоро-Балтийский канал и внезапным ударом выбили противника с первой линии обороны. Затем через канал переправились основные силы дивизии. Днем 21 июня советские войска освободили Повенец и лесными тропами устремились к Медвежьегорску. 176-я и 289-я стрелковые дивизии вклинились в оборону противника и с боями к вечеру вышли к озеру Вожема и станции Малыга. За первый день части 32-й армии преодолели 16 км, однако под Медвежьегорском застряли почти на двое суток. Лишь с подходом 289-й стрелковой дивизии город 23 июня был взят совместным ударом с севера и востока.

Отступая, финские войска минировали и разрушали дороги и лесные тропы, взрывали мосты, устраивали массовые завалы в лесах. Естественные и искусственные препятствия гибко сочетались с умелым маневрированием и упорным сопротивлением. В тылу советских войск оставлялись группы снайперов-наблюдателей с радиостанциями, отстреливавших в первую очередь офицеров и информировавших свое командование обо всех действиях противника. Наступление Карельского фронта резко замедлилось.

Ставка в директиве от 23 июня выразила неудовлетворение низкими темпами продвижения и потребовала более решительных действий. Еще бы, ведь шестнадцати дивизиям и трем бригадам Мерецкова, поддерживаемым тремя сотнями танков и самоходок, тяжелой артиллерией и всей мощью авиации, противостояли три финские пехотные дивизии и две бригады. Командующий фронтом получил приказ главными силами 7-й армии энергично развить наступление в направлении Олонец, Питкяранта и частью сил — в направлении Коткозеро, Пряжа, с тем чтобы не допустить отхода на северо-запад группировки противника, действовавшей перед правым флангом армии, и во взаимодействии с 32-й армией, которая должна была наступать главными силами на Сувилахти и частью сил на Кондопогу, освободить Петрозаводск.

Но с утра 23 июня 4-й и 37-й стрелковые корпуса 7-й армии по-прежнему вели упорные бои в полосе предполья второй линии финской обороны. Лишь правофланговый 99-й корпус, оставив за спиною Подпорожье, успешно продолжал наступление, не встречая организованного сопротивления. Походными колоннами войска двинулись по лесной дороге к Коткозеру и вышли на шоссе Петрозаводск— Олонец.

32-я армия совместным ударом трех дивизий 23 июня освободила Медвежьегорск и продолжала наступление на Петрозаводск.

В этот же день Ладожская флотилия при поддержке около 300 самолетов авиации флота высадила в междуречье Тулоксы и Видлицы, в тылу олонецкой группировки противника, десант с задачей перерезать важнейшие сухопутные коммуникации противника, лишив его тем самым возможности подвоза резервов на приозерный участок фронта. Кроме того, высадка десанта в этом районе должна была создать угрозу окружения олонецкой группы финнов и вынудить их бросить против высадившихся сил свои части с других участков. Для прикрытия его действий на берегу выделялась авиация фронта — 3 штурмовых и 2 бомбардировочных авиационных полка. Высадку двух эшелонов 70-й отдельной морской стрелковой бригады — 3667 человек — под командованием подполковника А.В. Блака обеспечивали 78 боевых и вспомогательных кораблей и судов.

В 5 часов утра канонерские лодки, бронекатера и авиация провели обработку места высадки. Нападение оказалось неожиданным для противника, и передовые отряды без особых трудностей закрепились на берегу. В 9.20 под прикрытием артиллерийского огня и дымовых завес закончил высадку первый эшелон десанта. К 14 часам, несмотря на возрастающее противодействие, подошли и начали высаживаться войска второго эшелона. Всего на берег десантировались 3159 человек. Морская бригада в первый же день захватила плацдарм 4,5 км по фронту и 2 км в глубину, оседлав железную и шоссейные дороги от Олонца на Питкяранту.

Финны срочно направили к месту высадки части 15-й пехотной бригады и отдельный егерский батальон. К исходу 23 июня при поддержке бронепоезда они сильными контратаками попытались сбросить десант в озеро. К полудню 24 июня стали поступать тревожные сведения о кризисной ситуации, подполковник Блак просил подкрепления людьми и боеприпасами. Как нарочно, резко ухудшилась погода, авиация не смогла подняться в воздух, и вся тяжесть поддержки десанта легла на бронекатера и канонерские лодки. По приказу командующего флотилией канонерские лодки передали на берег 60% своего боезапаса. Однако сил бригады по-прежнему было недостаточно, чтобы сдерживать натиск противника. Положение спасла осуществленная в срочном порядке доставка на плацдарм к 16 часам трех тысяч бойцов 3-й бригады морской пехоты. В результате все атаки противника были отбиты.

В это время генерал Крутиков произвел перегруппировку сил, подтянул артиллерию и приступил к прорыву второй полосы обороны.

Высадка крупного десанта в тылу финских войск и обход их войсками 99-го корпуса создали реальную угрозу окружения 5-й и 8-й пехотных дивизий. Поэтому командование противника было вынуждено в ночь на 24 июня начать отвод своих частей на западный берег Видлицы. Прикрывая отступление, финны в 18.00 провели массированный артиллерийский налет, продолжавшийся почти четыре часа, по изготовившимся к атаке и следовавшим в колоннах к рубежам развертывания стрелковым полкам. Советские части понесли значительные потери и вынуждены были перенести начало наступления наутро. Выяснилось, что неспроста на подходах к укрепленным рубежам вся территория была размечена специальными знаками, нанесенными на камнях и деревьях и обозначавшими заранее пристрелянные точки. Стоило советскому подразделению оказаться рядом с таким знаком, как финны, получив сообщение от наблюдателей, тут же открывали огонь на поражение. «Даже их автоматные очереди подчас имели скрытый смысл, — удивляется Харазия. — Их код «служил как докладами о нашем продвижении, так и наводкой на нас огня вражеских батарей». К тому же «кукушки» всех пород и мастей буквально озверели», в общем — «враг изощрялся в коварных приемах».

Сломив сопротивление арьергардов, подразделения 37-го гвардейского корпуса генерал-лейтенанта П.В. Миронова, с приданными им 29-й танковой бригадой и 372-м самоходно-артиллерийским полком 25 июня заняли Олонец. В полночь 27 июня передовые части 7-й армии, соединившись с десантом в районе Видлицы, начали преследование противника в направлении Питкяранта.

В этот же день они вошли в Нурмолицы, 28 и 29 июня вели бои с частями 8-й пехотной дивизии в районе Торосозеро, а 30 июня вышли к Видлице между Ивасельгой и Большими Горами. 99-й корпус к 30 июня вел бой в районе Ведлозера. 4-й корпус занял сильные узлы сопротивления Сармяги и Обжа и быстро продвигался по берегу Ладожского озера.

«Преодоление сравнительно небольшого пути от Лодейного Поля до Олонца потребовало огромного напряжения сил, — вспоминает генерал Хренов. — На один километр фронта здесь приходилось по двенадцать дотов и дзотов. А на долю саперов выпало обезвредить 40 тысяч мин. Трудным и долгим было это наступление…» Для борьбы с «озверевшими» финскими снайперами войска разворачивались в цепи и проводили сплошное прочесывание огнем верхушек деревьев. Почему-то считалось, что «кукушки» сидят именно там, хотя ни один опытный снайпер, если он не самоубийца, на дерево не полезет. В таком «бою» один только 301-й полк 100-й гвардейской дивизии за день израсходовал три боекомплекта патронов, а командир полка в свое оправдание доложил, что «за один только день мы сбили с деревьев более полусотни «кукушек»(!).

Части 15-й бригады и 5-й дивизии финнов отошли за Видлицу и заняли оборону на ее западном берегу.

28 июня правофланговые соединения 7-й армии и наступавшие с севера вдоль Онежского озера части 32-й армии приблизились к Петрозаводску. Одновременно Онежская военная флотилия высадила в 25 км южнее города батальон морской пехоты, который первым вошел в оставленный финнами Петрозаводск. Кировская железная дорога была очищена от противника на всем ее протяжении.

С выходом войск 7-й армии на реку Видлица 30 июня закончился первый этап наступления на свирско-олонецком направлении. На правом фланге армии советские войска после форсирования Свири преследовали отступающих финнов в направлении от Вознесенья на Шелтозеро и Петрозаводск. 94-й стрелковый корпус, так и не введенный в бой, Ставка вывела из состава Карельского фронта.

2 июля 37-й гвардейский корпус возобновил наступление на реке Видлица и успешно преодолел ее. Через два дня советские ударные подразделения подошли к реке Тулемайоки. Только через трое суток, сломив упорное сопротивление финнов, корпусу удалось форсировать реку и продвинуться еще на 15–20 км. Противодействие со стороны противника неуклонно возрастало.

Вдоль побережья Ладожского озера наступал 4-й стрелковый корпус, который 3 июля также вышел к Тулемайоки, но форсировать ее не смог. Удалось только захватить поселок и крупную железнодорожную станцию Салми. Чтобы ускорить продвижение, генерал Крутиков 6 июля на стыке между 4-м и 37-м корпусами ввел в бой 127-й легкий стрелковый корпус. Ему была придана 7-я гвардейская танковая бригада. Перед корпусом стояла задача разгромить противника западнее поселка Уома и вместе с 4-м корпусом уничтожить финские войска в районе Питкяранта. И снова доты, надолбы, заграждения и мины, мины, мины. Мерецков в мемуарах обмолвился: «Саперные подразделения гибли одно за другим, а дело требовало продвижения». Поэтому применялись самые оригинальные способы. К примеру, если минное поле считалось противопехотным, по нему пускали самоходные установки, а за ними по гусеничным колеям следовали бойцы. Есть еще проверенный жуковский способ: наступать прямо по минам, стараясь перебегать по местам разрывов.

Наконец, 10 июля город Питкяранта был взят. Дальнейшее наступление приостановилось — прорвать узел обороны в районе Кителя не удалось, как не удалось ни окружить, ни уничтожить ни одной части противника. По мере приближения советских войск к границе все более упорным становилось сопротивление. Линия фронта остановилась на рубеже Питкяранта—Лоймола, то есть почти на том же рубеже, где закончилась Зимняя война. Финны восстановили и усилили здесь старые оборонительные сооружения, использовав особенности рельефа местности. Об этот рубеж армия Крутикова безуспешно билась еще почти месяц, но не продвинулась больше ни на шаг. До финляндской границы оставалось около 80 км.

32-я армия решала сложную задачу по овладению Поросозерским узлом обороны. Несмотря на сильно пересеченную местность, армии, используя специальные отряды на автомашинах высокой проходимости, удалось совершить обходной маневр, что решило исход дела. В 5 часов утра 21 июля части 176-й стрелковой дивизии овладели Ленгонвара и вышли к государственной границе СССР образца 1940 года, о чем Мерецков немедленно отрапортовал Сталину.

В конце июля войска генерала Гореленко, продолжая преследовать отступающего противника, вышли на линию Лоймола—Ленгонвара и даже попытались перенести боевые действия на территорию Финляндии. 25 июля 289-я стрелковая дивизия перешла границу и продвинулась на 12 км в направлении Викиниеми.

Финское командование перебросило подкрепления из глубины страны и с северного участка фронта и 31 июля нанесло контрудар по флангам. Советские части потерпели поражение, были отброшены от государственной границы и оставили город Ленгонвара, о чем, конечно, тоже было доложено товарищу Сталину.

После тяжелых боев к 9 августа фронт стабилизировался по рубежу Кудамгуба, Куолисма, восточнее Лоймола, Питкяранта. Войска Карельского фронта перешли к обороне. Потери за полтора месяца боев составили 63 603 человека убитыми и ранеными.

В результате операции советские войска нанесли поражение противнику и продвинулись на 110–250 км. Была освобождена большая часть Карело-Финской ССР с ее столицей Петрозаводском, очищены Кировская железная дорога и Беломоро-Балтийский канал. Выход к границе Финляндии создал предпосылки для ускорения ее вывода из войны.

Однако фактически войска Говорова и Мерецкова не достигли государственной границы СССР ни на одном участке. Финнам ценой больших усилий удалось остановить советское наступление на всех направлениях. Боевые действия на финском фронте приобрели позиционный характер. Ставка начала снимать отсюда войска и перебрасывать их на запад, где в результате разгрома группы армий «Центр» открылись новые перспективы на берлинском и прибалтийском направлениях. Общие потери двух советских фронтов и Балтийского флота за два месяца составили 294 танка и САУ, 489 орудий и минометов, 311 самолетов, более 150 000 человек убитыми и ранеными. Потери финской армии также были велики: около 12 000 погибших, свыше 50 000 раненых и пропавших без вести. Кстати, финны в боях потеряли 41 танк и штурмовое орудие, но при этом умудрились пополнить свой бронетанковый парк дюжиной советских «трофеев».

Именно бои лета 1944 года привели к тому, что в последующих переговорах с Советским Союзом правительству Финляндии удалось избежать требований о безоговорочной капитуляции. Сталин еще раз убедился, что финны готовы защищать свою землю, а новое вторжение в Суоми будет стоить и крови, и международных осложнений. Своя позиция в отношении Финляндии имелась у западных союзников, помогавших ей в период Зимней войны. Кроме того, за развитием событий внимательно следили другие Скандинавские страны для определения дальнейшей внешнеполитической линии в отношениях с СССР.

Тем не менее дальнейшие перспективы Финляндии в войне были безнадежны. 1 августа президент Рюти, самый последовательный сторонник германо-финского сотрудничества, ушел в отставку. Три дня спустя сейм единогласно утвердил президентом республики маршала Маннергейма. Трезво оценивая обстановку, последний заявил: «Финляндия не должна во всем следовать за Германией, она должна отделить свою судьбу от судьбы гитлеровского рейха».

25 августа правительство Финляндии через своего посланника в Стокгольме передало Коллонтай письменную просьбу возобновить переговоры о заключении перемирия с Советским Союзом. В этот же день посол Финляндии в Берлине получил указание заявить германскому правительству, что отныне Финляндия не считает себя связанной принятыми ею ранее обязательствами. 29 августа советское правительство сообщило о согласии вступить в переговоры, если Финляндия порвет отношения с Германией и обеспечит вывод немецких войск со своей территории в течение двух недель.

3 сентября премьер-министр Финляндии Атти Хакцелль выступил по радио с обращением к народу, сообщив решение правительства начать переговоры о выходе Финляндии из войны. В ночь на 4 сентября правительство Финляндии сделало заявление по радио, что принимает советские предварительные условия, разрывает отношения с Германией, и соглашается на вывод немецких войск к 15 сентября. Одновременно Главное командование финской армии объявило, что прекращает военные действия по всему фронту с 8 часов утра 4 сентября 1944 года. В свою очередь, с 8.00 5 сентября Ленинградский и Карельский фронты по распоряжению Ставки закончили военные действия против финских войск. 8 сентября в Москву прибыла финская делегация.

В период с 14 по 19 сентября проходили переговоры, которые вели представители СССР и Англии, действовавшие от имени всех Объединенных Наций, с одной стороны, и финская правительственная делегация — с другой. Советские требования остались теми же, что и те, которые были выдвинуты в марте, только сумма репараций была уменьшена вдвое. Переговоры завершились 19 сентября подписанием Соглашения о перемирии.

В итоге решительным образом изменилась вся стратегическая обстановка на северном крыле советско-германского фронта. Были созданы благоприятные условия для освобождения советского Заполярья и северных районов Норвегии. В результате изгнания врага с побережья Финского залива от Ленинграда до Выборга улучшились условия базирования Балтийского флота. Он получил возможность для ведения активных действий в Финском заливе и безопасный выход в Балтийское море для содействия операциям в Прибалтике. Значительная часть сил советских войск, действовавших на карельском участке фронта, могла теперь быть задействована на других направлениях.

Прекращение военных действий Финляндией поставило группировку германских войск на Крайнем Севере в положение полной изолированности от остальных сил вермахта. Германия не просто лишилась одного из самых стойких своих союзников, но и оказалась в состоянии войны с ним.

Согласно советским условиям, немецкие войска должны были покинуть территорию Финляндии до 15 сентября, в противном случае они должны были быть интернированы. Однако, с одной стороны, малореально было уложиться в указанный срок, тем более что основная масса войск 20-й горной армии занимала позиции не на финской, а на советской территории, с другой — трудно себе представить, чтобы 200-тысячная группировка немцев в Лапландии дала себя разоружить. Кроме того, Гитлер вовсе не собирался оставлять своих позиций в Заполярье, особенно богатый никелем район Петсамо. К 14 сентября Германия эвакуировала менее половины своих войск, в основном из южных районов страны, а 36-й и 18-й корпуса едва начали отход на Кандалакшском и кестеньгском направлениях. Советский Союз предложил свою помощь в разоружении, однако финны категорически отказались, зная, что выпроводить Красную Армию обратно им точно не удастся. Впрочем, и Мерецкову товарищ Сталин дал указание, сильно удивившее командующего Карельским фронтом, не информированного о тонкостях «большой политики»: отступлению 20-й горной армии не препятствовать, решительных действий по отношению к ней не предпринимать, «не ввязываться в тяжелые бои с отходящими частями противника и не изнурять наши войска». Сталин все прекрасно понимал, он сам занимался «разоружением» немецких горных егерей уже три года и пока без особого успеха. Но тут можно было помотать нервы финскому правительству, обвиняя его в невыполнении соглашений и толкая его на решительный конфликт с Германией. Ведь в это время еще полным ходом шли переговоры в Москве, а Вождь умел находить рычаги для политического давления.

Немцы сами дали повод для развертывания боевых действий. Несмотря на заверения Маннергейма о глубоком сожалении по поводу конца «германо-финского братства по оружию», германские представители в Финляндии получили указание из Берлина прекратить всякие контакты с финнами, которые рассматривались теперь как предатели. Соответственно и вести себя немцы стали, как на вражеской территории.

Так, в ночь на 15 сентября они попытались овладеть островом Готланд, расположенном в Финском заливе. С помощью советской авиации гарнизон отразил десант. Еще больше возмутили финнов известия о многочисленных разрушениях, совершаемых отступавшими на север немецкими войсками. Финской армии пришлось применить силу, чтобы поторопить «гостей».

30 сентября 3-й пехотный корпус атаковал с юга позиции 18-го горноегерского корпуса в районе Торнио. Одновременно финны высадили морской десант на открытом фланге немецких войск. Разгорелись тяжелые бои, которые обеими сторонами велись с исключительным упорством. Они закончились тем, что егеря прорвались на север и, ведя непрерывные арьергардные бои, отступили через Мунио в Норвегию. 8 октября финны овладели городом Кеми, а к концу месяца заняли Мунио. «Это была последняя и самая мрачная глава в истории немецко-финской дружбы», — писал генерал Дитмар.

В самом северном уголке Финляндии, на стыке трех границ, немцы удерживали небольшой участок территории до 25 апреля 1945 года.

Финнам удалось избежать уготованной им Сталиным советизации, ни один советский солдат не вступил на территорию Суоми. А что такие планы у Москвы были не только в 1939-м, но и в 1944 году, подтверждает бывший член ЦК Компартии Югославии Милован Джилас, описавший ужин на сталинской даче через три года после окончания войны:

«Слева от меня сидел молчаливый Молотов, а справа многословный Жданов. Последний рассказывал о своих контактах с финнами и с уважением говорил об их аккуратности при поставке репараций.

— Все точно вовремя, в прекрасной упаковке и отличного качества.

Он закончил:

— Мы сделали ошибку, что их не оккупировали, — теперь бы все было уже кончено, если бы это сделали.

Сталин:

— Да, это была ошибка — мы слишком оглядывались на американцев, а они и пальцем бы не пошевелили.

Молотов:

— Ах, Финляндия — это орешек!»

«Таким образом, уже в результате первых четырех сталинских ударов были разгромлены сильные стратегические фланговые группировки противника и получена возможность нанесения сокрушительных ударов по его центральной группировке, прикрывавшей кратчайший путь в глубь Германии. В этой обстановке советское Верховное Главнокомандование начало осуществление пятого сталинского удара в Белоруссии».