ПЕРВЫЙ СТАЛИНСКИЙ УДАР

«…нанесли войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов при поддержке артиллерии кораблей Балтийского флота и артиллерии Кронштадта под Ленинградом и Новгородом»

Цель операции, согласно всем источникам, состояла в том, «чтобы разгромить немецко-фашистскую группу армий «Север», полностью снять блокаду и очистить Ленинградскую область от немецко-фашистских захватчиков», а также создать благоприятные условия для «освобождения Советской Прибалтики».

Это не совсем так.

Наша военно-историческая наука при описании наступательных операций Красной Армии всегда выдавала достигнутое за желаемое. К примеру, если войска двух фронтов в течение месяца штурмовали деревню Гадюкино, то можно быть уверенным, что в анналах записано, будто целью операции являлось именно овладение важным стратегическим пунктом Гадюкино и освобождение от захватчиков территории колхоза «Заветы Ильича». Если же Гадюкино освободить так и не удалось, значит, целью было «сковать силы противника» и не дать ему перебросить резервы на другие направления. И действительно, противник резервы не перебрасывал, как правило — и не собирался. Значит, цель операции достигнута, а Гадюкино нас и вовсе не интересовало.

Подготовка к первому удару началась в сентябре 1943 года. А 20 октября Калининский фронт был переименован в 1-й Прибалтийский; на базе полевого управления Брянского фронта был сформирован 2-й Прибалтийский. Что бы это значило? Генерал Г.Г. Семенов по этому поводу вспоминает:

«Переименование фронтов имело большое моральное и политическое значение. Мы теперь смотрели вперед, туда, где лежало Балтийское море, и мысленно прикидывали предстоявший путь».

Именно это и являлось конечной целью планируемой стратегической операции не трех, а четырех фронтов (Сталин тоже «мысленно прикидывал»), а снятие блокады — важным, но лишь первым ее этапом.

Блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года, когда немцы прорвались через станцию Мга, овладели Шлиссельбургом и вышли на берег Ладожского озера, отрезав город с суши.

В течение почти полутора лет Ленинград от остальной страны отделял коридор шириной всего 15 км, в военных сводках получивший название шлиссельбургско-синявинский выступ. Попытки прорвать блокаду начали предприниматься почти сразу. Но и два наступления через Синявино, и более амбициозная Любанская операция, затеянная с целью разгромить всю группу армий «Север», провалились в основном из-за бездарности генералитета, необученности войск и преступно-халатной организации.

Главная роль во всех попытках оказать действенную помощь Ленинграду играла 2-я ударная армия. По определению, ударная — армия, предназначавшаяся для разгрома группировок противника на важнейших направлениях. И первым ее командиром стал «большой полководец», заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант ГГ. Соколов, возомнивший себя Александром Суворовым новейшего времени. Он сразу деятельно занялся подготовкой войск, издавая репринтные приказы из «Науки побеждать:

«1. Хождение, как ползанье мух осенью, отменяю и приказываю впредь в армии ходить так: военный шаг — аршин, им и ходить. Ускоренный — полтора, так и нажимать.

2. С едой не ладен порядок. Среди боя обедают и марш прерывают на завтрак. На войне порядок такой: завтрак — затемно, перед рассветом, а обед — затемно, вечером. Днем удастся хлеба поесть или сухарь с чаем пожевать — хорошо, а нет — и на том спасибо, благо день не особенно длинен.

3. Запомнить всем — и начальникам, и рядовым, и старым, и молодым, что днем больше роты колоннами ходить нельзя, а вообще на войне для похода — ночь, вот тогда и маршируй.

4. Холода не бояться, бабами рязанскими не обряжаться, быть молодцом и морозу не поддаваться. Уши и руки растирай снегом!…»

Правда, через месяц, перед Любанской операцией, кретина с должности сняли. Армию возглавил генерал Н.К. Клыков. И завел ее в Мясной Бор. Затем, сказавшись больным, улетел поправлять здоровье. Николай Коняев в своей книге приводит воспоминания лейтенанта И. Никонова об этих боях:

«За дни наступления пищи никакой не получали. Кухня не подходила за километры… Патронов давали по одной-две обоймы, приходилось брать у раненых и погибших… Особенно запомнились три молодежных батальона, среднего возраста лет двадцати в белых халатах. Как пришли, сразу пошли в наступление, и через полтора часа из них почти никого не осталось. Пополнения приходили, и мы все вели наступление, а немец нас как траву косил. Перед позициями немцев все было избито снарядами, устлано трупами и даже кучи трупов были, так как раненые тянулись, наваливались на трупы и тоже умирали или замерзали. У нас ячеек или траншей никаких не было. Ложились в воронки и за трупы, они служили защитой от противника… Трупы с переднего края никто не убирал и не рассматривал, кто здесь убит, так как если этим заниматься перед взором противника, то еще очень много потеряешь людей, поэтому они здесь истлевали без вести пропавшие…

Немец занимал укрепленную позицию по насыпи железной дороги. Он имел все виды оружия, и боеприпасов было у него достаточно. А мы утром пошли в наступление с неполным составом полка, с пулевым оружием и недостатком боеприпасов. Поэтому успеха не добились и понесли большие потери. Командование отошло назад от переднего края обороны и организовало там командный пункт. Нас оставили на переднем крае, как пехоту…»

О боевых буднях отцов-командиров в это же время докладывал начальник Особого отдела Волховского фронта майор Мельников:

«…5 февраля во время наступления дивизии на командный пункт выехал начальник штаба и комиссар дивизии. Дорофеев же (командир 378-й стрелковой дивизии. — В.Б.) вызвал к себе в блиндаж девушку военфельдшера и пропьянствовал с ней четверо суток. Свой невыезд на командный пункт мотивировал болезнью.

Комначсостав в беседах между собой говорит: «…Ну, как там наше пьяное начальство, что решило?…» В момент выполнения боевой задачи частями дивизии по овладению д. Остров Дорофеев, Корнышев и начальник штаба Аксельрод на протяжении трех суток пьянствовали, не выходя из блиндажей…

…Командование 59-й армии, зная о том, что 377, 372, 374 и 378-я стрелковые дивизии активных действий не ведут и фактически занимают оборону, в оперативных сводках штаба действия этих дивизий отмечаются «активным сковыванием противника» и «ведением боевой разведки». Бездеятельность этих дивизий в оперсводках также называется «отражением контратак противника», не стыдясь сообщать, что дивизии отбивают контратаку одного взвода противника…»

В результате руководивший операцией на расстоянии сотни километров из Малой Вишеры в окружении жены, сына и пристроенных родственников командующий Волховским фронтом генерал Мерецков загнал 2-ю ударную армию в немецкий мешок. Советские потери в Любанской операции составили по неполному счету 308 367 человек убитыми, пленными и ранеными — 95% введенных в сражение войск. Еще 95 000 было потеряно при попытках вызволить погибающую армию.

Маршал Мерецков считает, что это нормально и даже укоряет себя за то, что из душевной тонкости уложил недостаточно своих солдат: «Для спасения миллионов бросаем в бой десятки тысяч людей, зная при этом, что многие тысячи погибнут. Такова военная логика. Я всегда сильно переживал любые потери. Вынужден сказать об этом, даже если кто-либо и расценит это как присущую мне слабость».

Потери только при проведении трех операций по деблокаде Ленинграда под руководством Жукова, Хозина, Говорова, Ворошилова и комплексующего Мерецкова составили около 600 000 бойцов и командиров, более трети из них были убиты, «истлели без вести пропавшие» или оказались в плену — все из-за присущей нашим полководцам слабости «переживать любые потери». При нулевом военном результате.

Все это время в Ленинграде погибало от голода и обстрелов 3000–4000 человек ежедневно.

В ноябре 1942 года началась разработка третьей Синявинской операции. Замысел ее был прост, как апельсин: встречными ударами Ленинградского и Волховского фронтов по кратчайшему пути ликвидировать ладожский плацдарм противника и «обеспечить коммуникации Ленинградского фронта».

Для участия в операции были выделены три армии Волховского и Ленинградского фронтов. В их состав входили 21 стрелковая дивизия, 14 стрелковых и 7 танковых бригад — 302 800 человек. Главные удары наносили 67-я и 2-я ударная армии при поддержке 4000 орудий и минометов, 520 танков и 900 самолетов 13-й и 14-й воздушных армий и Балтийского флота. Привлекались также авиация дальнего действия, береговая и корабельная артиллерия.

Координацию действий двух армий, получивших кодовое название операция «Искра», осуществляли представители Ставки маршал К.Е. Ворошилов и генерал армии Г.К. Жуков.

Этим силам противостояли 4 пехотные дивизии 26-го армейского корпуса 18-й армии генерала Линдемана, около 700 орудий и минометов, до 500 штурмовых орудий. До четырех дивизий командование армии могло перебросить из оперативного резерва. За прошедшее время противник времени даром не терял и превратил выступ в мощный полевой укрепленный район с разветвленной системой инженерных сооружений.

Утром 12 января 1943 года ударные группировки фронтов перешли в наступление и, преодолев за шесть суток непрерывных боев по 6–8 км, соединились в районе Поселка № 5. Затем еще почти две недели советские войска пытались безуспешно продвинуться на юг, в сторону Мги, но, потеряв около 120 000 человек убитыми и ранеными — почти половину первоначального состава, — перешли к обороне на подступах к Синявинским высотам.

В итоге между Волховским и Ленинградским фронтом по берегу Ладожского озера был пробит сухопутный коридор шириной от 8 до 11 км. Очистить от противника Кировскую магистраль не удалось.

Основные причины невыполнения поставленной задачи оставались все те же: «Командиры частей и соединений не заботились о том, чтобы до начала наступления были полностью вскрыты характер обороны противника, ее сильные и. слабые места, выявлены группировки, боевой состав и боеспособность противника (шестнадцати месяцев не хватило, чтобы разведать пятачок 13 на 15 км!)… В результате командиры подразделений и частей лишали себя возможности принять соответствующее обстановке решение. Недостатки в ведении разведки приводили к тому, что войска постоянно наталкивались на всякого рода неожиданности… вывод войск в район исходного положения совершался неорганизованно, нарушалась маскировка. Эти недостатки приводили к тому, что войска еще на исходном положении несли значительные потери и теряли необходимую силу удара до начала атаки… Некоторые командиры в начале боя выпускали из своих рук управление боем, переставали следить за обстановкой и ее изменениями и не отдавали войскам никаких распоряжений (как, например, болеющий в постели с военфельдшером комдив Дорофеев)… Это приводило к тому, что войска действовали самостоятельно, управление боем нарушалось, что, естественно, кроме потерь и неудач, ничего существенного дать не могло. Вопросы взаимодействия отрабатывались лишь на начальный период боя, при этом наспех, поверхностно. В результате в ходе боя часто взаимодействие между родами войск нарушалось… Командиры и штабы не имели хороших навыков управления войсками в наступлении и организации наступательного боя».

По приказу ГКО за 18 дней через торфяные болота была построена временная 35-километровая железнодорожная линия от Полян к Шлиссельбургу, названная Дорогой Победы, и низководный мост через Неву. Уже 8 февраля на Финляндском вокзале ленинградцы встречали первый поезд с продовольствием с Большой земли. Однако узкий коридор насквозь простреливался немецкой артиллерией и не обеспечивал регулярного снабжения города-крепости: «Составы приходилось водить под бомбежкой и артогнем. Осколки настигали и машинистов, и кочегаров, и кондукторов. Ремонт путей зачастую делался подручными средствами на живую нитку… С наступлением лета составы, вопреки всем существующим правилам и представлениям, двигались по ступицу в воде. И все-таки дорога работала…» Основные грузопотоки по-прежнему шли по Дороге жизни через Ладожское озеро. К тому же существовала угроза, что немцы сумеют восстановить положение.

Но символическое значение прорыв ленинградской блокады имел большое. Битва за Поселок № 5 попала в разряд стратегических операций Красной Армии. Странно, но и командовавший Волховским фронтом Мерецков, и его заместитель Федюнинский, и начальник инженерной службы Хренов, и другие мемуаристы, описывая подготовку и ход операции, вспомнили о встречах и консультациях с Говоровым и Ворошиловым, но ни слова не сказали о координировавшем их действия Жукове. Да и сам Жуков ничего по этому поводу не вспомнил, хотя именно за операцию «Искра» 18 января удостоился звания Маршала Советского Союза.

Летом 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов пытались расширить коридор, нанеся два сильных удара по сходящимся направлениям на Мгу, но не продвинулись ни на шаг. Поскольку станцию взять не удалось, было заявлено, что к этому и не стремились. Дойдя до полного маразма, коллектив авторов под редакцией маршала Н.В. Огаркова утверждает, что «главным считался не захват территории, а нанесение противнику максимальных потерь (!)». Только советская военная наука может додуматься, что в течение месяца нужно бросать пехоту на глубоко-эшелонированную, грамотно организованную, насыщенную огневыми точками оборону ради того, чтобы убить несколько сот немцев. Войска двух советских армий с 22 июля по 22 августа, не захватив «территорий», потеряли 80 тысяч человек убитыми и ранеными. Зато «главная цель операции была достигнута (!)… противник понес тяжелые потери в живой силе и технике, особенно от огня артиллерии и ударов авиации (?)». Зачем же пехоту было гробить в массированных, сводящих с ума немецких пулеметчиков атаках?

Но впечатление на противника действительно произвели неизгладимое: «Дважды предпринятая атака будет повторена в третий и четвертый раз, невзирая на понесенные потери, причем и третья и четвертая атаки будут проведены с прежним упрямством и хладнокровием… Местность перед фронтом обороняющихся в мгновение ока вдруг заполнялась русскими. Они появлялись словно из-под земли, и, казалось, невозможно сдержать надвигающуюся лавину. Огромные бреши от нашего огня немедленно заполнялись; одна за другой катились волны пехоты, и лишь когда людские резервы иссякали, они могли откатиться назад… Отражение такого рода атаки зависит не столько от наличия техники, сколько от того, выдержат ли нервы. Лишь закаленные в боях солдаты были в состоянии преодолеть страх, который охватывал каждого».

В начале 1944 года Ленинградский фронт в составе 23-й, 2-й ударной, 42-й, 67-й общевойсковых и 13-й воздушной армий, под командованием генерала армии Л.А. Говорова, занимал оборону протяженностью 256 км. 23-я армия генерал-лейтенанта А.И. Черепанова находилась на Карельском перешейке. 2-я ударная занимала позиции в районе Ораниенбаума на плацдарме протяженностью до 50 км по фронту и 25 км в глубину. 42-я и 67-я армии — в полосе севернее Урицка, Гонтовой Липки, защищая южные и юго-восточные подступы к Ленинграду. В оперативном подчинении фронта находились Балтийский флот и Ленинградская армия ПВО.

Волховский фронт — 8-я, 54-я, 59-я общевойсковые, 14-я воздушная армии — под командованием генерала армии К.А. Мерецкова оборонял 232-километровую полосу от Гонтовой Липки до озера Ильмень, удерживая на западном берегу Волхова, в 30 км севернее Новгорода, плацдарм шириной 35 км и глубиной 10 км.

2-й Прибалтийский фронт генерала армии М.М. Попова — 1-я ударная, 22-я, 6-я гвардейская, 3-я ударная, 10-я гвардейская общевойсковые и 15-я воздушная армии — действовал в 320-километровой полосе между озерами Ильмень и Нещедро.

Войска трех фронтов, глубоко охватывая фланги группы армий «Север», занимали выгодное по отношению к противнику положение.

Еще осенью 1943 года на северо-западном направлении в результате увеличения численности и более согласованных действий истребительной авиации фронтов, Ленинградской армии ПВО и средств ПВО Балтийского флота улучшилась воздушная обстановка. Советская авиация завоевала господство в воздухе, что привело к резкому снижению интенсивности налетов противника на войска и непосредственно на Ленинград. В ночь на 17 октября на город упала последняя бомба.

Улучшилось положение осажденных. Прорыв блокады, прокладка по дну Ладожского озера топливного трубопровода и силового кабеля, восстановление сухопутной связи со страной благотворно сказались на жизни и боевой деятельности защитников. Рост поставок продовольствия и сокрашение численности населения до 800 000 человек позволили увеличить хлебную пайку до 400–600 грамм.

В городе возобновилось производство крупнокалиберной морской артиллерии. С третьего квартала начался массовый выпуск артиллерийских снарядов и мин для всех видов минометов. Развернулось строительство малых кораблей и катеров, в первую очередь крайне необходимых флоту тральщиков. Тем не менее Ленинград оставался прифронтовым городом.

Интересы обеспечения безопасности Ленинграда, а также политические и стратегические соображения, связанные с дальнейшим ведением войны, требовали полного снятия блокады и освобождения Ленинградской области. В этом и заключалась первоочередная задача войск северо-западного направления. Ее выполнение открывало путь в Прибалтику, облегчало освобождение Карелии, выход флота на просторы Балтики.

К тому времени положение группы армий «Север», войсками которой командовал генерал-фельдмаршал Георг фон Кюхлер, значительно ухудшилось. Германское командование не могло усилить ее ни за счет стратегических резервов, ни за счет переброски сил из других групп армий, так как они были скованы мощным наступлением советских войск на юго-западном и западном направлениях. На протяжении всего 1943 года для Гитлера группы армий «Север» словно не существовало. С июля 1943 по январь 1944 года Кюхлеру пришлось передать наиболее боеспособные моторизованную и две пехотные дивизии группе «Центр» и пять пехотных дивизий группе армий «Юг», из них две буквально за неделю до перехода советских войск в наступление под Ленинградом. Чтобы как-то компенсировать изъятие войск с северо-западного направления, туда были переброшены три пехотные дивизии, имевшие большой некомплект в личном составе и боевой технике из группы армий «Центр», моторизованная и пехотная дивизии, пехотная бригада войск СС из Германии, моторизованная бригада из Югославии.

Верховное командование поставило войскам группы «Север» задачу прочно оборонять занимаемые позиции, продолжать блокаду Ленинграда. Стабилизация данного участка Восточного фронта позволяла надежно прикрыть подступы к Прибалтике и ее военно-морским базам, сохранить свободу действий германского флота в Балтийском море и обеспечивать морские коммуникации со Швецией и Финляндией.

Более двух лет немцы возводили оборонительные сооружения под Ленинградом и Новгородом. К началу 1944 года по дуге, упиравшейся своими флангами в Финский залив и озеро Ильмень, была создана мощная, хорошо оборудованная в инженерном отношении оборона. Основу ее составляли сильные узлы сопротивления и опорные пункты, имевшие круговую оборону, насыщенные артиллерийскими и пулеметными железобетонными, броневыми и дерево-земляными огневыми точками. Они оборудовались во всех населенных пунктах, в важных узлах железных и шоссейных дорог, на господствующих высотах и имели развитую систему основных и отсечных позиций, прикрытых многослойным огнем. Широко применялись минно-взрывные и проволочные заграждения, противотанковые рвы, надолбы, эскарпы. На болотистых участках были устроены насыпные валы, а в лесах — завалы, минированные мощными фугасами.

Перед войсками Ленинградского и Волховского фронтов были подготовлены две оборонительные полосы в тактической зоне и ряд промежуточных рубежей в оперативной глубине. Начиная с осени 1943 года германские войска усиленно вели работы по подготовке к обороне рек Оредеж, Луга, Плюсса, Шелонь, Нарва и Великая. Крупные населенные пункты: Стрельна, Красное Село, Пушкин, Красногвардейск, Тосно, Любань, Чудово, Луга, Кингисепп и другие — также были подготовлены для ведения оборонительных боев. Лесисто-болотистая местность, всхолмленная на западе, облегчала организацию обороны, маскировку войск, скрытное их сосредоточение на угрожаемых участках. На большинстве участков перед Ленинградским фронтом передний край противника проходил по гребням высот, а перед центром и левым крылом Волховского фронта — по западному берегу Волхова и прикрывался справа озером Ильмень.

Развитая сеть железных дорог и шоссейных коммуникаций обеспечивала бесперебойное снабжение войск и быстрый маневр резервами как из глубины, так и по фронту.

Между Финским заливом и Чудским озером по реке Нарва, по западному берегу Чудского озера и далее на участке Псков, Остров, Идрица и южнее по реке Великая возводился тыловой оборонительный рубеж «Пантера». Общая глубина обороны достигала 230–260 км, но основные силы и средства располагались в тактической зоне. Наиболее мощные укрепления были созданы южнее Пулковских высот, перед 42-й армией Ленинградского фронта, и севернее Новгорода, перед 59-й армией Волховского фронта.

На южном фланге, в полосе 2-го Прибалтийского фронта, сплошного фронта не было. Леса и многочисленные болота давали возможность защищаться малыми силами. Поэтому немецкая оборона здесь состояла из отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления.

Соответственно и войска группы армий «Север» были распределены неравномерно.

18-я армия генерала Георга Линдемана, оборонявшаяся севернее озера Ильмень, имела в своем составе 19 дивизий и 3 бригады. Все соединения, за исключением одной пехотной дивизии. — резерва командующего армией, располагались в главной полосе обороны. На дивизию в среднем приходилось 20 км фронта. В составе армии имелись две артиллерийские группы специального назначения, которые систематически обстреливали Ленинград и Кронштадт.

Армии Линдемана противостояли шесть общевойсковых армий Ленинградского и Волховского фронтов — 52 стрелковые дивизии, 9 стрелковых, 8 танковых бригад, 5 укрепленных районов, части морской пехоты.

Действовавшая от озера Ильмень до Пскова перед войсками 2-го Прибалтийского фронта 16-я немецкая армия имела в своем составе 21 дивизию и 1 бригаду. В резерве командующего армией находилась одна дивизия. Оперативная плотность составляла 23 км на дивизию. У генерала Попова на этом же пространстве дислоцировались 41 дивизия и 9 бригад.

В резерве командующего группы армий «Север» находились три охранные и одна учебно-полевая дивизии, расположенные в Пскове, Острове, Выру и Тарту.

Учитывая благоприятно сложившуюся обстановку, Военный совет Ленинградского фронта 9 сентября 1943 года, сразу же после окончания Синявинской операции, направил в Ставку ВГК соображения о дальнейшем ведении боевых действий. В частности, намечалось разгромить 18-ю армию, как основу северного крыла Восточного фронта, и «не только окончательно освободить Ленинград, но и овладеть всем лужским плацдармом с выходом на рубеж р. Луга от устья до г. Луга, как предпосылки дальнейших действий на Прибалтику». В соображениях Военного совета Волховского фронта, представленных в Ставку 14 сентября, предусматривался удар из района севернее Новгорода в направлении города Луга с целью расколоть группу «Север» на стыке ее армий, не Допустить отхода главных сил 18-й армии на рубеж реки Луга и далее на линию Нарва, Порхов, а затем во взаимодействии с войсками Ленинградского и Северо-Западного фронтов окружить и уничтожить их.

Таким образом, в основе замысла лежала идея нанесения согласованных ударов с севера и юго-востока в общем направлении на Лугу с целью окружения и решительного разгрома армии 18-й германской армии.

Ставка ВГК утвердила с некоторыми изменениями оперативные планы фронтов, предупредив их командующих о возможном преднамеренном отходе врага из-под Ленинграда и необходимости в связи с этим готовиться не только к прорыву обороны, но и к преследованию противника.

Исходя из общего замысла зимне-весенней кампании, Ставка расширила задачи войск северо-западного направления и привлекла к наступлению не только Ленинградский и Волховский фронты, но и оба прибалтийских. Им предстояло разгромить всю группу армий «Север», полностью деблокировать Ленинград, очистить оккупированные районы Ленинградской и Калининской областей и создать необходимые условия для занятия Прибалтийских республик. Основные усилия сосредоточивались в полосах Ленинградского и Волховского фронтов, которые занимали охватывающее положение по отношению к группировке противника севернее реки Луга. Удары этих фронтов в сочетании с мощным наступлением на Правобережной Украине должны были сковать силы противника на всем фронте, ограничить его возможности в маневре и привести к наиболее эффективному результату.

В конце ноября 1943 года на совещании в Кремле с участием командующих фронтов северо-западного направления был окончательно выработан замысел операции. Войска получили конкретные боевые задачи и указания по ее планированию и подготовке. Предусматривалось согласованными одновременными ударами Ленинградского и Волховского фронтов вначале разгромить 18-ю армию, а активными действиями 2-го Прибалтийского сковать основные силы 16-й армии и оперативные резервы группы армий «Север». В лоследующем войска трех взаимодействующих фронтов должны были наступлением на нарвском, псковском и идрицком направлениях разгромить 16-ю армию. К операции привлекались Балтийский флот, авиация дальнего действия, Ленинградская армия ПВО и партизанские соединения.

Советские источники с подозрительным единодушием вдалбливают, что 2-му Прибалтийскому фронту ставились задачи исключительно отвлекающего и сковывающего характера. Но это как раз тот случай, когда достигнутые результаты выдаются за желаемые. Ведь неспроста в тылу 1-й ударной армии сосредоточивался 8-й эстонский стрелковый корпус, в «обозах» которого находились члены ЦК Коммунистической партии и правительства Эстонии. А в тылу 22-й армии при активном участии товарищей из ЦК Компартии Латвии разворачивалась в стрелковый корпус 43-я латышская дивизия.

Командование Ленинградского фронта планировало нанести два встречных удара на Ропшу: с ораниенбаумского плацдарма силами 2-й ударной армии и из района южнее Ленинграда — 42-й армии, окружая немецкую группировку, состоявшую из 3-го корпуса СС и 50-го армейского корпуса, в районе Красное Село, Ропша, Стрельна. Соединившись, они должны были развивать наступление в двух направлениях: Кингисепп, Нарва и Красноармейск, Луга. 67-я армия получила задачу активными действиями сковать силы врага на мгинском направлении и одновременно готовить удар на Мгу, Ульяновку, Красноармейск, чтобы во взаимодействии с 8-й армией Волховского фронта окружить и уничтожить действовавшие там войска противника. 13-я воздушная армия, часть сил ВВС флота, авиация ПВО и дальнего действия должны были прикрывать и поддерживать наступление 2-й ударной и 42-й армий.

Командование Волховского фронта решило силами 59-й армии нанести два удара по сходящимся направлениям в обход Новгорода: главный — из района юго-восточнее Новгорода с плацдарма на западном берегу Волхова, где его и ждали немцы, а вспомогательный силами двух стрелковых дивизий и одной бригады — через озеро Ильмень в общем направлении на Любовляны с целью окружить и уничтожить новгородскую группировку. В последующем этой армии предстояло развивать наступление в западном и юго-западном направлениях, перерезать пути отхода войск 18-й армии на юг и юго-запад и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта завершить разгром ее главных сил. 8-й и 54-й армиям надлежало активными действиями воспретить переброску сил противнику из-под Тосно, Любани, Чудово на ленинградское и новгородское направления, в дальнейшем освободить участок Октябрьской железной дороги Тосно — Чудово и наступать в направлении на Любань, Луга. 14-я воздушная армия должна была главными силами поддерживать 59-ю армию.

Балтийский флот должен был обеспечить сосредоточение войск 2-й ударной армии на ораниенбаумском плацдарме, корабельной и береговой артиллерией помочь Ленинградскому фронту взломать вражескую оборону и сопровождать его войска до пределов дальности своего огня, морской авиацией поддержать наступление войск с плацдарма.

Авиации фронтов и дальнего действия надлежало наносить удары по железнодорожным объектам и аэродромам противника, его штабам и резервам, укреплениям на тыловых и промежуточных рубежах обеспечить прорыв вражеской обороны и развитие наступления войск в оперативной глубине. АДД выделяла 8 авиационных корпусов и 1 авиационную дивизию для предварительной авиационной подготовки наступления в интересах Ленинградского фронта и 4 авиационных корпуса для поддержки войск фронтов в ходе всей операции.

Перед армией войск ПВО стояла задача прикрыть с воздуха Ленинград, а также ударные группировки, базы и коммуникации Ленинградского фронта, блокировать аэродромный узел противника в районе Красногвардейска.

Ленинградские партизаны — 13 бригад обшей численностью 35 тысяч человек — должны были вести разведку в интересах войск, содействовать захвату переправ, крупных населенных пунктов и железнодорожных узлов, усилить удары по коммуникациям противника, его штабам и узлам связи. Войскам Говорова и Мерецкова, долгое время находившимся в обороне, предстояло прорвать мощную, глубоко эшелонированную оборону и наступать на лесисто-болотистой местности, затруднявшей маневр войсками и массированное применение тяжелой техники. В этих условиях особое значение приобретала заблаговременная тщательная подготовка штабов и войск. За полтора-два месяца до наступления при штабах фронтов с руководящим составом объединений, соединений и частей проводились командно-штабные игры на темы, связанные с особенностями организации операции, боев и управления войсками в сложившейся обстановке.

В тыловых районах строились учебные городки, воспроизводившие оборону противника на участках будущих прорывов. Солдаты учились штурмовать долговременные огневые точки, преодолевать проволочные заграждения и минные поля. Командиры всех степеней отрабатывали на местности организацию взаимодействия между пехотой, танками и артиллерией. В авиационных объединениях отрабатывались вопросы взаимодействия между родами авиации, а также со стрелковыми и танковыми соединениями. «Самая передовая» советская военная наука вернулась к опыту Суворова времен штурма Измаила.

Стрелковые подразделения обучались атаковать непосредственно за разрывами снарядов своей артиллерии. Плотность ее на участках прорыва достигала во 2-й ударной армии — 123, в 42-й — 138, в 59-й — 106 стволов калибра 76 мм и выше на километр фронта. Чтобы надежно подавить и уничтожить огневые точки, на переднем крае в 42-й армии для стрельбы прямой наводкой выделялось 492 орудия, а в 59-й — 221. Во фронтах и армиях создавались мощные артиллерийские группы.

Происходило «осапёривание» войск: по несколько человек в каждом взводе обучались резать проволочные заграждения, находить и обезвреживать мины, разграждать дороги, прокладывать гати, вытаскивать застрявшую технику. Только на Ленинградском фронте подобную подготовку прошли более 30 000 бойцов.

Большинство танковых частей передавалось общевойсковым армиям, наносившим главный удар, для использования их в качестве непосредственной поддержки пехоты и в армейских подвижных группах. За танками закреплялись десантные группы автоматчиков.

Армии пополнялись личным составом, оружием и техникой.

Одновременно войска перегруппировывались для создания ударных группировок. 2-я ударная армия была скрытно на кораблях перевезена из Ленинграда в район Ораниенбаума. Приморский плацдарм должен был сыграть важную роль. Если южнее города, с пулковского направления, немцы ожидали советское наступление, то удар с ораниенбаумского плацдарма должен был стать сюрпризом. С ноября по январь балтийские моряки доставили сюда в тяжелых погодных условиях 53 000 человек, 658 орудий, много танков, автомашин, свыше 700 вагонов боеприпасов и других грузов. Через Финский залив на виду у противника на плацдарм удалось переправить 5 стрелковых дивизий, 13 артиллерийских частей и соединений, 2 танковых и 1 самоходно-артиллерийский полк, 1 танковую бригаду. При этом немцы были введены в заблуждение: до последнего момента они полагали, что советское командование перебрасывает войска с плацдарма в город.

В общем, на этот раз готовились тщательно и грамотно. Два с половиной года безуспешной долбежки головой о стену и кровопускания дали свои плоды. Советские генералы что-то усвоили. Хотя и обошлась битва за Ленинград в полтора миллиона убитых, раненых и плененных солдат.

Данные по потерям взяты из статистического исследования под редакцией генерала Г.Ф. Кривошеина. Значит — официальные данные российского Генштаба. Сборник составлен «в первую очередь на донесениях фронтов, армий и других действующих группировок войск». Однако сами авторы признают, что «донесения об утратах людей и боевой техники зачастую не доходили до вышестоящих командиров и штабов, а порой и некому было доносить… Иногда в число безвозвратных потерь приходилось включать весь списочный состав соединения или объединения…».

А как быть с теми, кто «в списках не значился»? В первые дни войны в приграничных округах под немецкой бомбежкой маршировали многочисленные колонны призывников. Кто-то убегал и оказывался уже в тылу противника, кто-то попадал непосредственно в воинские части и сразу бросался в бой. Кто их учитывал или хотя бы считал? Документы множества воинских частей и соединений погибли или были уничтожены в связи с угрозой захвата противником. В 1941 году Красная Армия потеряла разгромленными и уничтоженными 177 дивизий и 18 бригад.

Где и в каких листах учтены потери добровольческих дивизий 1941 года или истребительного батальона Сталинградского тракторного? Мобилизованных прямо на поле боя «призывников» Конева образца 1944 года?

Приказ НКО от 12 апреля 1942 года констатировал: «Учет личного состава, в особенности учет потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно… На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины. Все это говорит за то, что со стороны армий и фронтов не установлено должного контроля за учетом и представлением указанных сведений».

Главной причиной такого отношения было как раз то, что для наших полководцев это было не главное. Солдаты для них были не люди, а «живая сила», масса. Что ее считать? Да и некогда было генералам ерундой заниматься, они о спасении Родины день и ночь думали. К тому же неучтенные потери не портили «показатели».

Семьям пропавших без вести солдат десятилетиями рассказывали про «трудности». Сначала вести персональный учет потерь мешало «стремительное продвижение немецко-фашистских войск в глубь советской территории и окружение ими целого ряда наших оперативных объединений». Позже, «в условиях высоких темпов наступления наших войск, сопровождавшегося порой значительными потерями личного состава, организация учета и захоронения погибших крайне осложнялась». Одним словом, неважно, наступали мы стремительно или стремительно драпали: считать и хоронить павших все равно было некогда.

К примеру, в записке на имя начальника Генштаба от 24 июня 1942 года сообщалось:

«В подразделениях и частях 18-й отд. Стрелковой бригады 43-й армии книги установленной формы для учета личного состава отсутствуют. Учет личного состава в подразделениях и частях бригады не ведется.

В штабе 686-го артполка 415-й стрелковой дивизии списков личного состава по установленным формам не имеется. Прибывшее пополнение в списки не занесено. Большая часть красноармейского состава не имеет красноармейских книжек, а выданные на руки бойцам не учтены.

В воинских частях потери личного состава точно не установлены, а извещения семьям о погибших в боях не высылаются. Зачастую без всякой проверки некоторые бойцы зачисляются в списки дезертиров, убитых и пропавших без вести».

Армией командовал генерал К.Д. Голубев, страна должна знать своих «героев».

Лишь 4 февраля 1944 года было введено «Наставление по учету личного состава (в военное время)», которое, в частности, впервые в советской истории предписывало устанавливать на захоронениях военнослужащих памятники и даже «с указаниями воинских званий, фамилий, имен и отчеств погибших, а также даты их гибели». Однако и год спустя в приказе наркома обороны отмечалось, что «военные советы фронтов, армий и округов не уделяют должного внимания этому важному вопросу». Только в Белоруссии, где «братски» захоронено более миллиона солдат и офицеров, фамилии на памятнике удостоился один из пяти. За два первых послевоенных года Управление по учету потерь сержантского и рядового состава оформило около двух миллионов извещений о погибших и пропавших без вести солдатах и офицерах на основе переписки с родственниками, воинскими частями и госпиталями. Но ведь и сегодня, шестьдесят лет спустя, останки солдат той войны находят десятками и сотнями.

По этой причине большинство исследователей, не приписанных к официальным ведомствам, обоснованно считают, что приведенные цифры потерь нужно умножать на коэффициент 1,5–2.

Командование 2-го Прибалтийского фронта предусматривало вначале разгромить вражескую группировку севернее Невеля, а затем наступлением войск левого крыла на Идрицу и севернее Новосокольников перерезать рокадные дороги, ведущие из этих пунктов на север и юг, сковать главные силы 16-й армии и не допустить переброски ее соединений под Ленинград и Новгород. В последующем предполагалось развернуть наступление в направлениях Опочки и Себежа.

Однако здесь подготовка к наступлению проводилась поспешно и носила все признаки, по-сталински выражаясь, «огульного наступления». Немногочисленного врага предполагалось просто задавить количеством.

Буквально накануне, 8 января, закончилась фронтовая операция силами 3-й ударной и 6-й гвардейской армий по ликвидации «невельской бутылки» и преследованию противника на новосокольническом направлении. Войска понесли потери и крепко завязли в лесисто-болотистой и озерной местности на юго-востоке Псковской области. Тем не менее перед 3-й ударной была поставлена задача прорваться через Пустошку к Опочке; готовность к новому наступлению устанавливалась на 9 января. Левее выдвигалась переданная из состава Западного фронта 10-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта А.В. Сухомлина. Ей предстояло прорвать оборону противника в межозерном дефиле Неведро — Гусино, а затем наступать на Зилупе, обходя Идрицу с юга и юго-запада. Поскольку армия еще находилась на марше, ее предполагалось вводить в действие по частям, по мере подхода дивизий. Таким образом, войска генерала Сухомлина должны были наносить удар на незнакомой местности, без знания обстановки, системы обороны противника, не отработав систему взаимодействия стрелковых и артиллерийских частей — все в «лучших традициях» 1941–1942 годов. 22-я армия генерал-лейтенанта В.А Юшкевича по плану, обходя Новосокольники с севера, выходила к Насве, Мамаево. На правом крыле фронта предполагалось начать отвлекающие действия на сутки раньше главного удара.

Немецкая разведка четко отслеживала, а германское командование с достаточной степенью достоверности прогнозировало намерения противника. Оценивая положение в полосе группы армий «Север», в начале декабря 1943 года оно отмечало, что «давно обнаруженные приготовления к наступлению Волховского и Ленинградского фронтов, по-видимому, планомерно продолжаются… В качестве предполагаемых районов наступления в настоящее время наиболее ясно выделяются новгород-волховский плацдарм и районы южнее Ленинграда, Ораниенбаума». Предполагалось, что советские войска будут стремиться как можно раньше преградить 18-й армии путь отхода в прибалтийские районы, овладеть городами Луга, Псков, Красногвардейск (Гатчина), Нарва. Поэтому немцы уделяли особое внимание совершенствованию оборонительных рубежей именно на направлениях предполагаемых главных ударов советских войск.

В связи с этим несколько нелепо выглядит заявление маршала К.А. Мерецкова: «Теперь не враг, а мы диктовали свою волю: наступали там, где хотелось нам; точно определяли сроки и масштабы сражений». Сколько за войну определялось этих «сроков» и устанавливалось «масштабов»? А пока красноармейцам вновь, в который раз, предстояло прогрызать глубокоэшелонированную оборону, уповая на свое численное превосходство.

Войска трех фронтов, выделенные для проведения операции, насчитывали 1 252 000 человек, 20 183 орудия и миномета, 1580 танков и САУ, 1386 боевых самолетов.

Фельдмаршал Кюхлер мог им противопоставить 741 000 человек, 10 070 орудий и минометов, 385 танков и штурмовых орудий, 370 самолетов.

Против 18-й армии действовали 716 000 советских солдат и офицеров, 12 165 орудий и минометов (без учета зенитной и реактивной артиллерии), 1132 танка и самоходки. Генерал Линдеман имел до 4500 орудий и минометов, до 200 танков и штурмовых орудий, около 168 000 человек. Правоверный нацист, он явно недооценивал мощь предполагаемого советского наступления и переоценил способность своих дивизий, пять из которых были полевыми дивизиями Люфтваффе, малопригодными для боевых действий. Таким образом, войска Говорова и Мерецкова превосходили противника по численности личного состава и артиллерии втрое, а по танкам в шесть раз.

Достаточно четко представляя назревающую ситуацию, фон Кюхлер обратился к Гитлеру с просьбой разрешить снять блокаду Ленинграда и отступить на запад к линии «Пантера» до того, как советское командование предпримет против 18-й армии очередную массированную атаку. Такая передислокация могла бы сократить протяженность оборонительных рубежей на 200 км. Но, когда фюрер вызвал к себе Линдемана, последний уверенно заявил, что его армия в состоянии выдержать любой удар русских. Гитлер, услышавший именно то, что хотел, поверил генералу и отказался выполнить просьбу фельдмаршала. Его армиям оставалось только стоять насмерть и надеяться на прочность Северного вала.

Выдвижение советских войск в исходные районы для наступления осуществлялось в течение трех-четырех ночей до начала операции с соблюдением строгих мер маскировки.

Первыми выступили войска 2-го Прибалтийского фронта. 11 января начались частные наступательные операции его правого крыла. На другой день после тридцатиминутной артподготовки перешли в наступление армии левого крыла — главные силы фронта. 12 января соединения 3-й ударной армии генерал-полковника Н.Е. Чибисова и 10-й гвардейской атаковали противника юго-западнее Новосокольников, через двое суток армия генерала В.А. Юшкевича нанесла удар севернее города. В этот же день на правом фланге 1-я ударная армия начала наступление южнее Старой Руссы.

14 января в наступление перешли войска генерала Говорова — 30 стрелковых дивизий, 3 стрелковые и 4 танковые бригады, 3 укрепленных района, насчитывавших 417 000 человек. Со стороны противника перед Ленинградским фронтом действовали 8 пехотных, 2 авиаполевые, 1 моторизованная дивизия и 1 моторизованная бригада.

Несмотря на сложные метеорологические условия, в ночь перед наступлением в воздух поднялись бомбардировщики АДД. 109 самолетов нанесли бомбовый удар по вражеским войскам и дальнобойной артиллерии в районе поселка Беззаботный, к северу от Красного Села. Утром заговорила советская артиллерия.

Атака частей 2-й ударной армии генерала И.И. Федюнинского началась в 10.40 при поддержке морской авиации, огня кронштадтских фортов и кораблей флота. Главный удар в 10-километровой полосе под звуки духового оркестра наносили шесть стрелковых дивизий, усиленные танками сопровождения. Командование 3-го корпуса СС, оборонявшегося в полосе наступления армии, преодолев замешательство, сумело наладить управление войсками и организовать сопротивление. Корпусом в составе 11-й панцергренадерской дивизии «Нордланд», пехотной дивизии СС и почти бесполезных 9-й и 10-й авиаполевых дивизий командовал Феликс Штейнер. Из неподавленных огневых точек немцы обрушили на атакующих шквал огня, предприняли несколько контратак силами подошедших резервов. Завязались ожесточенные бои за каждый метр. За один день 15 января войска Федюнинского отразили до 30 контратак. Лишь на третьи сутки, введя в бой армейский танковый резерв и части второго эшелона, при поддержке авиации советским войскам удалось завершить прорыв главной полосы обороны и расширить его до 23 км по фронту. Овладев ключевыми узлами дорог в районе Гостиницы, Дятлицы, стрелковые соединения первого эшелона пробились на глубину 8–10 км и устремились к Ропше.

Наступление 42-й армии генерала И.И. Масленникова началось 15 января. Но так как главная полоса обороны противника была насыщена множеством долговременных сооружений, для разрушения которых требовались большие усилия, тяжелая артиллерия открыла огонь по ним на сутки раньше. В день наступления с 9.20 до 11 часов была проведена артиллерийская подготовка. За это время по немецким позициям было выпущено более 220 тысяч снарядов и мин. Расчищая путь атакующим войскам, штурмовики 13-й воздушной армии генерала С.Д. Рыбальченко беспрерывно наносили удары по противнику в тактической зоне, бомбардировочная авиация — по войскам в глубине обороны. Истребители прикрывали их действия и наступление сухопутных войск.

Немцы, опираясь на мощный оборонительный рубеж, оказали яростное сопротивление. В первый день войска генерала Масленникова продвинулись на 1,5–4,5 км. Только к исходу 17 января после ввода в сражение подвижной группы в составе двух усиленных танковых бригад они прорвали главную полосу обороны 50-го армейского корпуса, продвинулись до 10 км и вклинились во вторую полосу. Появилась возможность развивать наступление в направлении Ропши.

В этот день немецкое командование, предвидя окружение своих войск, действовавших в районах Красного Села, Ропши и Урицка, начало их отвод в южном направлении. При отходе противник оказывал упорное сопротивление. Не считаясь с потерями, он с ходу бросал в бой резервы, массировал удары артиллерии и авиации на местах прорыва советских войск, стремился непременно задержать их наступление. Израсходовав за первые два дня боев не только тактические, но и свой оперативный резерв — 61-ю пехотную дивизию, Линдеман перебросил в полосу наступления 42-й армии из-под Мги, Чудова и других участков фронта три пехотные дивизии и строительные части.

Следовало как можно скорее сломить сопротивление противника и не дать ему возможности выскользнуть из уже наметившегося котла. С этой целью в сражение были введены вторые эшелоны и подвижная группа армии, включавшая две усиленные танковые бригады. Особо ожесточенные бои разгорелись на подступах к Красному Селу за сильный узел сопротивления Воронью гору.

Наконец, утром 19 января 42-я армия овладела Красным Селом, а 2-я ударная — Ропшей. Подвижные группы обеих армий устремились навстречу друг другу и к исходу дня соединились в районе Русско—Высокое, замкнув кольцо вокруг красносельско-ропшинской группировки. Однако плотного фронта окружения создать не удалось. Всю ночь 20 января немцы мелкими группами просачивались в южном направлении. Остатки группировки были уничтожены на следующий день:

В итоге войска 2-й ударной и 42-й армий продвинулись на глубину более 25 км и образовали общий фронт наступления. Это позволило улучшить управление войсками и их снабжение, расширились возможности маневра силами и средствами, создались условия для развития наступления на кингисеппском и лужском направлениях. 9-я и 10-я авиаполевые дивизии были полностью разгромлены, еще пять понесли тяжелые потери. Противник, по советским данным, потерял 21 тысячу человек убитыми и пленными. Среди трофеев оказались 85 тяжелых орудий (калибра от 150 до 400 мм), которые вели обстрел Ленинграда.

Не менее напряженно развивались события под Новгородом.

Здесь войскам Волховского фронта — 22 стрелковые дивизии, 6 стрелковых, 4 танковых бригады, 2 укрепрайона, всего 260 000 человек — противостояли 3 авиаполевые, 6 пехотных дивизий и 2 пехотные бригады из состава 18-й армии. 79 расчетных батальонов располагались за несколькими рубежами глубоко рассредоточенной обороны и опирались на ряд мощных узлов сопротивления, среди которых особенно выделялись Мга, Тосно, Любань, Чудово, Новгород. Наибольшая плотность обороны была на новгородском и чудовском направлениях. За передним краем главной оборонительной полосы, протянувшейся вдоль шоссе Новгород—Чудово, шла вторая полоса, по реке Кресть, а между ними разместились отсечные рубежи, запиравшие выходы из лесисто-болотистых дефиле. Непосредственные подходы к Новгороду с востока прикрывали три линии укреплений. Глубина главной оборонительной полосы составляла шесть километров. Внутренний пояс укреплений проходил по древнему городскому валу, причем использовались каменные здания, приспособленные к длительному сопротивлению.

Замысел предстоящей операции заключался в нанесении силами 59-й армии двух ударов: главного — с плацдарма на реке Волхов и вспомогательного силами двух стрелковых дивизий и одной бригады — из района юго-восточнее Новгорода через озеро Ильмень по сходящимся направлениям на Люболяды с целью окружить и уничтожить наиболее сильную новгородскую группировку противника и освободить Новгород. В последующем, развивая наступление в западном и юго-западном направлениях, 59-я армия должна была овладеть городом Луга, отрезать пути отхода немецким войскам в сторону Пскова и во взаимодействии с другими армиями Волховского и Ленинградского фронтов завершить разгром главных сил 18-й армии. Войска 8-й и 54-й армий должны были сковать противостоящие им силы противника и не допустить переброски их к Новгороду, а затем перейти в наступление в общем направлении на Лугу.

«Точно определяя сроки и масштабы», рассчитывали в первые шесть дней освободить Новгород и его окрестности, на десятые сутки — дойти до восточного изгиба реки Луга, еще через десять дней — развернуть главные силы на юго-запад и, преследуя противника в направлении Псков и Остров, на его плечах ворваться в Прибалтику. При этом одну армию собирались перебросить по Чудскому озеру для удара на Тарту.

Для нанесения мощного таранного удара Мерецков сосредоточил на левом фланге более половины сил Волховского фронта. В состав 59-й армии генерал-лейтенанта И.Т. Коровникова вошли 9 стрелковых дивизий, 1 стрелковая бригада, 150-й укрепленный район и средства усиления. Оперативная плотность достигала не более 4 км на дивизию, артиллерии имелось маловато, всего 100 стволов на километр фронта. Позади разместился резерв — 7-й стрелковый корпус и отдельная танковая бригада.

В результате в полосе 59-й армии было достигнуто превосходство над противником в пехоте — в 3,3, артиллерии — в 3,5 и танках — в 11 раз. Советская авиация господствовала в воздухе.

У немцев в обороне сидели части 38-го стрелкового корпуса, имевшие 18 орудий и минометов на километр. На западном берегу Ильменя позиции занимали отдельные подразделения «литовских и эстонских фашистов».

Наступление войск 59-й армии началось 14 января. Из-за плохой погоды авиация 14-й воздушной армии подняться в воздух не смогла. Снегопад и метель затрудняли прицельный огонь артиллерии, проводившей 110-минутную артподготовку. Большая часть опорных пунктов и артиллерийских батарей противника остались неподавленными. Танки застряли в болоте: внезапная оттепель, необычная для января, превратила поросшие кустами кочковатые ледяные поля в грязное месиво. Немцы оказали упорное сопротивление, атакующие части были встречены сильным огнем. Главные силы 59-й армии, наступавшие с плацдарма, в первый день вклинились в оборону немецких войск лишь на 600–1000 м.

Более успешно в этот день развивалось наступление на вспомогательном направлении южнее Новгорода, где части 58-й отдельной стрелковой бригады, усиленные двумя аэросанными батальонами, под командованием генерал-майора Т.А. Свиклина в ночь на 14 января переправились по неокрепшему льду через озеро Ильмень и внезапной ночной атакой овладели рядом опорных пунктов противника. К исходу дня они расширили захваченный плацдарм до 6 км по фронту и до 4 км в глубину.

15 января для развития успеха на вспомогательном направлении генерал Коровников ввел в сражение стрелковую дивизию и батальон бронеавтомобилей. За счет свежих соединений наращивалась сила удара и на главном направлении. Здесь в бой были брошены еще одна стрелковая дивизия, две танковые бригады и самоходно-артиллерийский полк. К исходу 16 января войска армии прорвали главную полосу вражеской обороны севернее Новгорода и перехватили дорогу Чудово—Новгород, а южнее города отрезали дорогу Новгород—Шимск. За три дня упорных боев на направлении главного удара прорыв был расширен до 20 км по фронту и до 8 км в глубину. Над новгородской группировкой германских войск нависла угроза окружения.

В этот день на любанском направлении перешли в наступление войска 54-й армии генерал-лейтенанта С.В. Рогинского, которые затруднили противнику начатую им переброску сил из районов Мги и Чудово к месту прорыва.

Маневрируя силами, фельдмаршал Кюхлер подтянул к месту прорыва соединения с других участков фронта. Севернее и южнее Новгорода появились части 24, 21, 290, 8-й пехотных дивизий, отдельные кавалерийские и строительные подразделения. Противник беспрерывно контратаковал, стремясь не допустить соединения северной и южной групп 59-й армии.

Наступление развивалось медленно и тяжело. Лесисто-болотистая местность, бездорожье, начавшаяся оттепель и возросшее сопротивление врага требовали предельного напряжения моральных и физических сил. Солдаты на себе тащили орудия, минометы, боеприпасы. Основная тяжесть боев легла на плечи пехотинцев. Артиллерия и танки часто отставали, авиации 14-й воздушной армии из-за плохой погоды пришлось ограничить боевую деятельность.

18 января в сражение был введен второй эшелон 59-й армии, имевший задачу наступать от Подберезья на запад и во взаимодействии с армией генерала Рогинского разгромить любанско-чудовскую группировку противника.

В тяжелых боях войска Коровникова сломили сопротивление врага, перерезали все шоссейные и железные дороги, идущие от Новгорода, и утром 20 января овладели городом. В это же время северная и южная группы войск соединились в районе Горынева, завершив окружение не успевших отойти разрозненных частей новгородской группировки противника и совместно с 7-м стрелковым корпусом, введенным в бой из фронтового резерва, уничтожили их. Немецкие войска оставили на поле боя до 15 тысяч убитыми, 3200 солдат и офицеров были взяты в плен.

19 января Москва салютовала войскам Ленинградского фронта, 20-го — Волховского.

Разгром фланговых группировок 18-й армии и явная угроза окружения ее соединений в центре оперативного построения вынудило Кюхлера отдать приказ об отходе армии из района Мга, Тосно. В ночь на 21 января, прикрываясь сильными арьергардами и инженерными заграждениями, немцы начали отступление. 67-я армия генерал-лейтенанта В.П. Свиридова и 8-я армия генерал-лейтенанта Ф.Н. Старикова, действовавшие на стыке фронтов, немедленно начали преследование.

На этом закончилась первая фаза операции.

Действия 2-го Прибалтийского фронта, несомненно, способствовали успешному выполнению ближайших задач войсками Ленинградского и Волховского фронтов, однако из собственных задач армии Попова не выполнили ни одной.

Так, 10-я гвардейская за шесть суток непрерывных боев продвинулась всего на 6–8 км. В состав армии входили 9 стрелковых дивизий, 27-я артиллерийская дивизия, 27-я гвардейская минометная бригада, три отдельных танковых и два артиллерийских полка. С немецкой стороны на участке прорыва оборонялся один полк 132-й пехотной дивизии и два отдельных штрафных батальона, поддерживаемых семью артиллерийскими батареями. Относительно небольшая плотность германский войск компенсировалась выгодными условиями обороны и бестолковостью организации у наступающей стороны (правда, историографы 10-й гвардейской жалуются также на недостаток артиллерии!). Генерал армии М.И. Казаков вспоминал:

«В полосе наступления у гитлеровцев не существовало сплошного фронта. Оборона состояла из отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления. Войска же прорывали ее как сплошной рубеж. Поэтому уже при артподготовке большое количество снарядов пришлось по пустому месту. Затем пехота атаковала никем не занятые промежутки и попадала под фланговый огонь вражеских опорных пунктов».

Армия вводилась в бой поэшелонно на незнакомой местности, причем второй эшелон — ночью, части и подразделения сбивались с заданных направлений, теряли связь со штабами и соседями. Взаимодействие с артиллерией отсутствовало, от танков в болотах проку было немного. К тому же начавшаяся оттепель окончательно испортила дороги, ослабила ледяной покров многочисленных болот и озер, еще более затруднив маневр. А пехота — в валенках. Стоило немцам 16 января дополнительно подтянуть к этому участку 263-ю пехотную дивизию, и наступление гвардейцев окончательно выдохлось.

Не лучше дела шли и в 3-й ударной — 5 стрелковых дивизий, 3 стрелковые, 1 танковая бригада, — продвигавшейся со скоростью 2–3 км в сутки.

Девять дней не стихали бои в районе Новосокольников. Две армии — 6-я гвардейская, 22-я общевойсковая — безуспешно бились о несокрушимую оборону 43-го армейского корпуса.

В итоге на южном фланге фронт Попова не достиг территориальных успехов. В центре удалось овладеть станцией Насва, перерезав рокадную дорогу Новосокольники—Дно. На северном крыле 1-я ударная армия не продвинулась ни на шаг. Тем не менее активность 2-го Прибалтийского фронта вынудила командование группы армий «Север» ввести в бой три дивизии из своего резерва, а также позволила сковать основные силы 16-й германской армии. Идрица и Новосокольники оставались неприступными.

20 января Сталин, выразив Попову свое недовольство действиями фронта, рекомендовал сместить генерала Сухомлина, разрешил прекратить зашедшее в тупик наступление на идрицком направлении и произвести перегруппировку сил. На этот раз командующий 2-м Прибалтийским фронтом решил сконцентрировать усилия 22-й и 10-й гвардейской армий в одном районе — Насва, Новосокольники. В связи с этим 10-й гвардейской предстояло переместиться на 50–70 км на север и занять позиции правее 6-й гвардейской армии. Для маскировки передвижения соединений с фланга к центру фронта дивизии первого эшелона армии оставили на месте и включили их в состав 3-й ударной. Вместо них в 10-ю гвардейскую передали гвардейские дивизии из других армий. Теперь силами трех армий планировалось разгромить новосокольническую группировку противника и, обойдя с севера Пустошку и Идрицу, развивать наступление на Опочку. Начать намечали 30 января.

22 января Ставка Верховного Главнокомандования утвердила соображения на дальнейшее ведение операции Военного совета Ленинградского фронта. Учитывая начавшийся отход войск противника с мгинского участка и переброску части их в район Красногвардейска и Волосова, командование фронта решило захватить в первую очередь Красногвардейск, освободить участок Октябрьской железной дороги до Тосно, отрезать пути отхода любанско-тосненской группировке противника и уничтожить ее во взаимодействии с войсками Волховского фронта; после этого главный удар развивать в юго-западном направлении на Кингисепп, Нарву, а вспомогательный — на Сиверский, охватывая левый фланг 18-й армии и лишая его выхода на нарвское направление.

Войска 2-й ударной армии, развивая наступление на кингисеппском направлении, 27 января ночным штурмом овладели станцией Волосово на железной дороге Кингисепп—Красногвардейск. Наиболее трудная задача стояла перед 42-й и 67-й армиями. На их пути находились такие мощные узлы сопротивления, как города Пушкин, Слуцк (Павловск), Красногвардейск, Мга и другие. Совершив глубокий обход Пушкина и Слуцка, соединения генерала Масленникова утром 24 января одновременной атакой с фронта и тыла освободили эти города.

Упорные бои разгорелись за Красногвардейск. В ночь на 26 января начался штурм города. Выбивая противника из подвалов и чердаков каменных домов, бойцы освобождали квартал за кварталом. К утру город был взят.

Главной целью для Волховского фронта становился город Луга — важный узел коммуникаций в тылу 18-й армии. Ставка требовала войсками левого крыла не позднее 29— 30 января освободить город, выйти на рубеж Луга — Сольцы и во взаимодействии с войсками Говорова окружить и уничтожить лужскую группировку противника. С целью улучшения управления войсками 25 февраля на лужское направление было переброшено полевое управление 8-й армии, которое возглавило два стрелковых корпуса, переданные из 59-й армии. Таким образом, 8-я армия в новом составе из крайне правой превратилась теперь в левофланговую и повела наступление на станцию Передольскую.

Бывшие соединения генерала Старикова были переподчинены 54-й армии, которой на правом крыле предстояло не позднее 23–24 января взять Любань и содействовать войскам Ленинградского фронта в овладении Тосно и выдвижении к Сиверскому. 26 января войска 54-й армии освободили Тосно, а затем Любань и Чудово. Октябрьская железная дорога была освобождена на всем ее протяжении. Главные силы генерала Рогинского также устремились к Луге.

В то же время 59-я армия, развернув наступление на Батецкий и Лугу, сломила сопротивление противника, пытавшегося удержать линию железной дороги Оредеж—Дно, по которой должна была отходить оказавшаяся под угрозой окружения любанско-чудовская группировка. К концу дня 26 января войска генерала Коровникова вышли к верховьям Луги, захватили плацдарм на ее западном берегу, на участке севернее станции Передольская перерезали железную дорогу Ленинград—Дно. 27 января 8-я армия вошла в освобожденную 5-й партизанской бригадой Передольскую.

С освобождением городов Пушкин, Красногвардейск, Любань, Чудово и Октябрьской железной дороги блокада Ленинграда была полностью ликвидирована. Закончилась беспримерная в истории эпопея защиты города, выдержавшего 900-дневную осаду.

К 30 января войска Говорова и Мерецкова взломали оборону 18-й армии на 300-километровом фронте, с боями продвинулись на 60–100 км, вышли к вражескому оборонительному рубежу по реке Луга и перерезали важнейшие коммуникации противника. Видя реальную угрозу окружения остатков 18-й армии, потери которой достигли 31 000 (в том числе 14 000 убитыми), командующий группой армий «Север» начал отвод их в западном и юго-западном направлениях.

Надежды на удержание Северного вала безвозвратно рухнули. Гитлер одобрил приказ Кюхлера от 30 января, но на следующий день вызвал фельдмаршала к себе в Ставку и отстранил его от командования без привлечения к дальнейшей работе. Новым командующим группой армий «Север» 31 января был назначен генерал Вальтер Модель — «пожарный» Гитлера. Перед войсками ставилась задача остановить наступление Ленинградского и Волховского фронтов на оборонительном рубеже по реке Луга, сохранить за собой железную и шоссейную дороги Луга—Псков, необходимые для отвода соединений 18-й армии на тыловой оборонительный рубеж «Пантера». На лужский рубеж перебрасывались моторизованная и 12-я танковая дивизии из группы армий «Центр», пехотная дивизия — из 16-й армии.

Немцы не дали себя окружить и сумели отвести за Лугу разбитые соединения 18-й армии. Создав сильную группировку, они оказывали упорное сопротивление советским войскам.

30 января на ряде участков 2-го Прибалтийского фронта была проведена разведка боем крупными силами. А на следующий день войска генерала Попова перешли в наступление в направлении Новосокольники — Опочка.

Вновь приходилось наступать в очень трудных условиях, по сильно пересеченной местности с толстым снежным покровом, изрезанной многочисленными балками, заполненными водой. Высоты и подступы к ним были покрыты лесом и кустарниками. Для танков такая местность была почти непроходимой, и вся тяжесть наступления вновь легла на плечи пехоты. И вновь надеялись задавить противника количеством.

Главный удар южнее шоссе Новосокольники—Маево наносила значительно усиленная 10-я гвардейская армия. В ее состав теперь входили 14 стрелковых дивизий, сведенных в пять корпусов, 29-я и 78-я танковые бригады, 5 отдельных танковых полков, 2-й артиллерийский корпус, 6-я гвардейская истребительно-противотанковая бригада, 21-я гвардейская минометная бригада М-30 и 4 отдельных полка реактивной артиллерии.

Участок предполагаемого прорыва занимал по фронту всего 7,5 км. В этих границах стрелковым дивизиям 15-го и 7-го гвардейских корпусов нарезались полосы шириной в 1200–1300 м. А 19-й гвардейский корпус, наступавший на левом фланге армии, получал на дивизию всего по 600–800 м. Первый эшелон усиливался за счет отдельных танковых полков. Позади 7-го корпуса располагался 100-й гвардейский, предназначавшийся для развития успеха. 96-й стрелковый корпус наносил вспомогательный удар на правом фланге.

В этой полосе с немецкой стороны оборону занимали части 83-й и 23-й пехотных дивизий, а также 14-й штрафной и сводный строительный батальоны. Глубина первой полосы равнялась 4–6 км. Вторая проходила севернее железной дороги Новосокольники—Маево. Оборона состояла из хорошо организованной системы узлов сопротивления, основой которых являлись населенные пункты и господствующие высоты. Насыщенность ее огневыми средствами не превышала, однако, 15–20 пулеметов и 12–15 орудий и минометов на километр фронта. Оперативных резервов противника в непосредственной близости советская разведка не обнаружила.

Впрочем, ввиду краткости отведенного на подготовку времени штаб армии располагал довольно скудными данными о противнике: были известны общее начертание переднего края, расположение небольшого количества пулеметных точек и некоторые районы расположения артиллерийских батарей. Поэтому лишь 30 процентов советской артиллерии выделялось для подавления конкретных огневых точек. Основная масса артиллерии должна была подавлять районы целей в период артподготовки и сопровождения атаки.

Таким образом, 10-я гвардейская армия, командование которой принял генерал-лейтенант М.И. Казаков, имела абсолютное превосходство над врагом как в огневых средствах, так и в ударной силе. Только в первом эшелоне армии действовало шесть дивизий, а плотность артиллерийской группировки достигала 180 стволов на километр фронта. Специально сформированная контрбатарейная группа насчитывала до 200 орудий калибра 122 и 152 мм.

Левее армия генерала Чистякова наносила удар на Маево.

Тем не менее наступление развивалось крайне медленно. Войска продвигались вперед по два, иногда по одному километру в день. Наибольших успехов добился 15-й гвардейский корпус генерала Н.Г. Хоруженко. В первые сутки он продвинулся на глубину 6 км, к исходу третьего дня операции достиг второй оборонительной полосы. Однако левофланговые 7-й и 19-й гвардейские корпуса сильно отставали, отчасти потому, что попытка соседей 6-й гвардейской армии прорвать оборону противника провалилась. Чтобы не попасть под фланговый удар, вместо наступления всеми силами строго на север генералу Казакову часть дивизий приходилось разворачивать фронтом на запад. Уже 1 февраля в бой пришлось бросить дивизии второго эшелона и танковые бригады, в ночь на 5 февраля в сражение был введен 100-й стрелковый корпус.

Наконец, 29-я гвардейская дивизия совершила рывок навстречу правому соседу и 7 февраля соединилась с передовыми частями 22-й армии в районе совхоза Минькино, после чего немцы поспешно очистили новосокольнический выступ. С 8 февраля войска 10-й гвардейской армии по указанию командующего фронтом начали перегруппировку к рубежу Шетьково, чтобы продолжить наступление в северо-западном направлении. Утром 11 февраля гвардейцы атаковали противника и овладели опорными пунктами первой линии. В последующие два дня были освобождены Струги, Вешня, Иваново. Дальнейшего развития наступление не имело.

Таким образом, продвинувшись на 15–20 км и освободив город Новосокольники, центр 2-го Прибалтийского фронта к середине февраля вышел на рубеж Насва—Маево. До Опочки оставалось еще 70 км. Немцы к этому времени перебросили в район прорыва дополнительно части 290-й и 205-й пехотных дивизий, отдельные пехотные и строительные батальоны и организованным огнем на заблаговременно подготовленных рубежах остановили продвижение советских войск.

В начале февраля южнее Старой Руссы вновь перешла в наступление 1-я ударная армия и вновь без особого успеха. 16-я германская армия прочно удерживала свои позиции.

Основные усилия войск Ленинградского и Волховского фронтов в начале февраля направлялись на преодоление лужского оборонительного рубежа.

Армии генерала Говорова развивали наступление на трех направлениях: 2-я ударная — на Кингисепп, Нарву, 42-я — на Гдов и Струги Красные, 67-я — на Лугу с севера. Действовать приходилось в тяжелых условиях бездорожья. Противник при отходе разрушал мосты, взрывал лед на реках и болотах, устраивал лесные завалы, минировал дороги, оставлял в населенных пунктах большое количество мин-ловушек. Тем не менее наступление советских войск развивалось успешно. Соединения 2-й ударной армии при поддержке авиации Балтийского флота форсировали Лугу южнее Кингисеппа и 1 февраля в результате умелого обходного маневра и ночного штурма овладели городом. Преследуя отходящего противника, они 3 февраля форсировали реку Нарва, захватили на ее левом берегу плацдармы и начали бои за их расширение. Советские войска вступили, таким образом, на территорию Эстонии.

42-я армия переправилась через Лугу, 4 февраля вступила в освобожденный партизанами Гдов, к середине месяца вышла к Чудскому озеру и к Стругам Красным. Соединения 67-й армии, развивая удар на город Луга, к исходу 8 февраля охватили лужскую группировку противника с запада и севера.

54-я армия Волховского фронта 8 февраля овладела Оредежем, на следующий день ее полевое управление было переброшено на левый фланг фронта.

59-я армия наступала на Лугу с востока, а 8-я армия обходила город с юго-востока, частью сил обеспечивая ударную группировку фронта со стороны Шимска.

Напряженные бои развернулись за коммуникации к югу и востоку от города Луга и за овладение этим важным узлом сопротивления. Противник всемерно усиливал это направление за счет резервов и войск, отходивших из-под Ленинграда. Наступать приходилось по лесам и топям, зачастую вне дорог. Войска оторвались от баз снабжения; остро ощущался недостаток боеприпасов, горючего и продовольствия, не хватало автотранспорта. Танковые и самоходно-артиллерийские части понесли значительные потери и не могли оказать существенной помощи стрелковым войскам. Все это отрицательно сказалось на темпах наступления. Лишь к исходу 12 февраля армия Коровникова вышла во всей полосе к реке Луга. Частью сил она продолжала продвигаться к городу Луга, а остальными начала наступление в южном направлении.

8-я армия наносила удар в направлении Уторгош — Струги Красные, отрезая пути отхода 18-й армии. Чтобы сохранить единственную коммуникацию для отвода лужской группировки, немцы создали на стыке своих 18-й и 16-й армий оперативную группу войск генерала Ганса Фриснера, подчинявшуюся непосредственно Моделю. Фриснер, воспользовавшись пассивностью правого крыла 2-го Прибалтийского фронта, получил из 16-й армии 121-ю пехотную дивизию и, бросив ей навстречу 12-ю танковую и 285-ю охранную дивизии, нанес по войскам Старикова контрудар по сходящимся направлениям от Луги на юго-восток и от Уторгоша на северо-запад. Этим маневром немцам удалось отрезать от главных сил передовые соединения 7-го стрелкового корпуса. В окружении оказались 256-я и отдельные подразделения 372-й стрелковой дивизий, а также полк партизанской бригады. Командир 256-й стрелковой дивизии А.Г. Козиев организовал круговую оборону и двенадцать часов удерживал занимаемый район, пока туда не прорвались части 8-й и 59-й армий.

Опираясь на заранее подготовленный оборонительный рубеж по реке Мшага, противник сумел еще некоторое время удерживать в своих руках шоссе Луга—Псков и вывести по нему значительную часть войск из-под Луги. Город был освобожден лишь 12 февраля 67-й армией Ленинградского фронта при содействии 59-й армии Волховского фронта. К середине февраля войска полностью преодолели оборонительный рубеж по реке Луга.

В итоге напряженных боев с 31 января по 15 февраля войска Ленинградского и Волховского фронтов продвинулись на различных направлениях на 50–120 км, вышли на рубеж реки Нарва, севернее озера Псковское, Середка, Плюсса, Шимск.

15 февраля в связи с тем, что ширина полосы наступления значительно сократилась, Волховский фронт был расформирован. Его управление выводилось в резерв Ставки, армии передавались Ленинградскому фронту. При этом последовательно осуществлялись вывод управлений 59-й и 8-й армий в резерв фронта и переброска их на нарвское направление.

Еще один штрих. По признанию Мерецкова, ему очень не хотелось сдавать командование в тот момент, когда главные трудности, казалось, были преодолены и впереди маячило победоносное наступление: «…я даже кое-что прикидывал заранее, планируя, как волховчане приступят к освобождению Эстонии и Латвии, а возможно, и Белоруссии». Правда, при этом маршал не вспоминает, что все «точно установленные сроки» уже вышли. Видимо, о лаврах победителя группы армий «Север» мечталось и Говорову, поскольку, как сообщает генерал армии Штеменко, именно Говоров предложил расформировать Волховский фронт: «Он считал, что в интересах единства управления войсками на псковском направлении вся полоса Волховского фронта должна быть передана ему. Ставка с этим согласилась. Но, как оказалось впоследствии, это было ошибкой».

Потери Волховского фронта в ходе операции составили 50 300 человек убитыми и ранеными.

В пополненном составе войска Ленинградского фронта продолжали наступление на двух операционных направлениях — нарвском и псковском. Ставка 22 февраля поставила новые задачи. Армиям правого крыла предстояло освободить город Нарва и прорвать Нарвский укрепленный район. После этого одной из армий следовало наступать на Пярну, чтобы отрезать пути отхода таллинской группировки противника на юг, а двумя — в направлениях Вильянди, Валга и Тарту, Выру. Левое крыло фронта должно было продолжать безостановочное преследование противника на псковском и островском направлениях с целью не дать ему возможности отвести свои войска на тыловой оборонительный рубеж «Пантера» и организовать там жесткую оборону. Его главные усилия сосредоточивались на овладении районом Острова в обход Пскова и форсировании реки Великая, после чего предусматривалось развивать наступление в общем направлении на Ригу.

2-й Прибалтийский фронт еще 17 февраля получил задачу силами 3-й ударной и 10-й гвардейской армий прорвать немецкую оборону юго-восточнее Пустошки, захватить переправы через реку Великая севернее Идрицы, овладеть рубежом Опочка, Зилупе, а в дальнейшем ударом через Резекне и Карсаву во взаимодействии с войсками левого крыла Ленинградского фронта разгромить вражескую группировку в районе Острова. Таким образом, армия Казакова вновь переориентировалась на идрицкое направление. 1-й ударной и 22-й армиям предстояло в это время активными действиями сковать противостоящего противника.

Во второй половине февраля Ленинградский фронт силами 2-й ударной армии расширил плацдарм на западном берегу Нарвы до 35 км по фронту и до 15 км в глубину и создал благоприятные условия для развертывания наступления на территории Эстонии.

42-я и 67-я армии, преследуя противника, вышли к Пскову с севера и востока.

8-я и 54-я армии выбили врага с промежуточных позиций по рекам Мшага и Шелонь. После этого первая из них была выведена в резерв фронта и переброшена в район Нарвы, а вторая заняла Порхов и вышла на подступы к Острову. За 15 суток войска левого крыла фронта, преодолевая яростное сопротивление противника на заранее подготовленных оборонительных рубежах, продвинулись на 50–160 км и вышли к Псковско-Островскому укрепленному району. Однако с ходу прорвать его не смогли.

Успешное наступление Ленинградского фронта на псковско-островском направлении создало реальную угрозу выхода советских войск во фланг и тыл 16-й армии. Поэтому германское командование предприняло отступление на широком фронте.

Казалось, теперь наступили самые благоприятные условия для действий 2-го Прибалтийского фронта. Однако разведка фронта «проспала» отход противника. Соприкосновение с ним было утеряно. 18 февраля войска Попова заняли Старую Руссу, через три дня — Холм, 27 февраля — Пустошку. Запоздалое продвижение за уходящими немцами помешало организовать энергичное преследование: противник отошел планомерно, вывел свою технику, живую силу и закрепился на заранее подготовленном рубеже восточнее Остров — Пушкинские Горы — Идрица. В конце февраля войска фронта подошли к этому рубежу, но здесь, на подступах к границе Латвии, были остановлены организованным огнем из окопов полного профиля, минными полями и проволочными заграждениями.

Судя по воспоминаниям генерала армии Сандалова, советское командование до этого и не подозревало о существовании в тылу группы «Север» мощного тылового рубежа обороны и серьезного сопротивления уже не ожидало: «Немецкое командование, как установили позже, не имело намерения глубоко отводить свои войска. Армии Ленинградского фронта, наступавшие на псковском и островском направлениях, вынуждены были вскоре приостановить наступление. Остановились и армии нашего фронта. Оказалось, что противник оттянул свои войска на заранее подготовленный оборонительный рубеж под названием «Пантера». В другом месте Сандалов специально акцентирует внимание на том, что «последними операциями Ленинградского и 2-го Прибалтийского фронтов были установлены важные для Ставки данные о том, что фашистское командование не имеет намерения отводить свои войска на юго-запад и запад. Оно остановило свою группу армий «Север» на заранее подготовленном оборонительном рубеже «Пантера».

Несмотря на значительное продвижение, войскам Ленинградского и 2-го Прибалтийского фронтов не удалось полностью выполнить поставленные задачи по развитию наступления в направлениях Валга, Выру, Рига и Карсава. Для прорыва Нарвского и Псковско-Островского укрепленных районов, а также оборонительного рубежа противника по линии Новоржев — Пустошка, по мнению советских мемуаристов, оказалось недостаточно сил. Лишь генерал Федюнинский признал: «Главной причиной неудачи явилось не столько сопротивление врага, сколько серьезные недостатки в организации наступления и управлении войсками со стороны штабов, командиров всех степеней, и прежде всего командарма и командиров корпусов. Немалую роль сыграли также наше благодушие и обольщение успехами боев до выхода к реке Нарве».

В первых числах марта войска обоих фронтов закрепились на достигнутых рубежах и приступили к подготовке новых операций.

Таким образом наступательная операция Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов завершилась успехом, имевшим важное военно-политическое значение. В ходе ее войска, взломав оборону врага на фронте до 600 км, отбросили его на 220–280 км от Ленинграда, а южнее озера Ильмень продвинулись на запад до 180 км, освободив почти всю Ленинградскую и часть Калининской областей, вновь вступили на землю Эстонии.

Наступление советских войск на северо-западном направлении лишило немецкое командование возможности использовать силы группы армий «Север» для переброски на юг, где Красная Армия наносила главный удар зимней кампании.

Однако, хотя группа армий «Север» потерпела тяжелое поражение, разгромлена она не была.

«Результатом Первого сталинского удара было: полное освобождение Ленинградской области и важнейшей ж.-д. магистрали Ленинград—Москва; сокрушение всего северного стратегического фланга немецких армий. Советские войска разгромили главные силы немецкой группы армий «Север»; были созданы выгодные условия для последующего наступления в Прибалтике и Белоруссии».

Вышеописанные события в советской и российской военной истории получили ярлычок: «Ленинградско-Новгородская стратегическая наступательная операция». При внимательном рассмотрении возникают как минимум три вопроса.

Во-первых, потери.

Наиновейшее статистическое исследование, изданное под патронажем Российского Генерального штаба, сообщает, что советские потери за 48 суток операции — с 14 января по 1 марта 1944 года — составили 313 953 человека убитыми и ранеными, 462 танка, 1832 орудия и миномета, 260 боевых самолетов. Однако потери 2-го Прибалтийского фронта подсчитаны только за последние 19 дней операции, то есть начиная с 10 февраля (фактически за тот период, когда фронт потерял боевое соприкосновение с противником, осуществлявшим генеральное отступление). А ведь, если верить генералу армии Л.М. Сандалову (а почему бы не поверить бывшему начальнику штаба 2-го Прибалтийского фронта?), именно в первой половине января, к примеру, «особенно тяжело, со значительными потерями, наступали корпуса 10-й гвардейской армии». В середине февраля генерал М.М. Попов жаловался, что «во время только что проведенной операции мы израсходовали большую часть боеприпасов и горючего, численность личного состава в дивизиях уменьшилась до трех с половиной и даже до трех тысяч человек (то есть почти вдвое). Исправных танков и автомобилей осталось мало». Из наших же справочников следует: не было никакого наступления, не было и потерь.

В результате вырисовывается странная картина: Ленинградский фронт, успешно прорвав немецкую оборону и преследуя противника, потерял, по официальным данным, 227 440 человек. 2-й Прибалтийский в безрезультатных кровопролитных атаках — только 29 710 — почти в десять раз меньше.

Что-то мешает мне поверить в эту «латынь».

Во-вторых, не мелковаты ли масштабы для Первого сталинского удара?

Да, несомненно, Верховный хотел гораздо большего. Конечной целью наступления являлось полное «освобождение» Эстонии и большей части Латвии. В этом плане большое значение имели успешные действия двух Прибалтийских фронтов. Нанося удар смежными крыльями в стык групп армий «Центр» и «Север», они должны были изолировать и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта уничтожить группировку Кюхлера. Сознательно забыто, что при создании 1-го Прибалтийского фронта Ставка поставила его командованию однозначную задачу — развивать наступление в Прибалтику. Конечной целью этого наступления вдоль Западной Двины — через Витебск, Полоцк, Даугавпилс — должны были стать Рига и побережье Рижского залива. Однако сразу споткнулись уже на Витебске.

Операция фронта, которым командовал свежеиспеченный генерал армии И.Х. Баграмян, началась 13 декабря 1943 года. В ней приняли участие 4-я ударная, 11-я гвардейская, 43-я и 39-я общевойсковые армии, 1-й и 5-й танковые, 3-й кавалерийский корпуса. Им противостояли 9-й, 53-й, 6-й армейские корпуса 3-й танковой армии генерала Рейнгардта — 8 пехотных и авиаполевых дивизий.

Замысел заключался в том, чтобы встречными ударами в направлении станция Бычиха войск 4-й ударной и 11-й гвардейской армий прорвать оборону немцев на флангах городокского выступа, окружить и уничтожить их группировку, а затем развивать удар на юг, овладеть Городком и Витебском. Левофланговой 39-й армии генерала Н.Э. Берзарина предстояло нанести удар с юго-востока.

Основная роль отводилась гвардейцам 11-й армии под командованием генерала К.Н. Галицкого, имевшей в своем составе 10 стрелковых дивизий и усиленной 1-м танковым корпусом. Ей же была придана и мощнейшая артиллерийская группировка — 21-я и 15-я артиллерийские дивизии прорыва, 8-я пушечная дивизия и более десяти артполков РГК, гвардейская минометная бригада и два минометных полка. На каждый километр участка прорыва приходилось 180 орудий и минометов. Дополнительно из 2-й гвардейской минометной дивизии и четырех отдельных полков была сформирована армейская группа реактивной артиллерии.

За 6–7 суток предполагалось продвинуться на 100 км, преодолевая 13–15 км в сутки.

Огневая обработка переднего края, начавшаяся в 9 часов утра, длилась почти два часа, затем огонь был перенесен в глубину. Вслед за двойным огневым валом двинулись пехота и танки. Действия авиации 3-й воздушной армии из-за нелетной погоды были ограниченными. Относительно быстро удалось захватить первую полосу траншей, затем Баграмян убедился, что «реальный ход наступления, если сравнить его с тем, что запланировано, как правило, приносит много сюрпризов». Продвижение резко замедлилось, немецкую оборону пришлось прогрызать со средней скоростью 2–4 км в сутки. На второй день в дело были введены танковые корпуса. 16 декабря передовые части обеих армий встретились в селе Меховое. В последующие два дня советские войска расчленили и почти полностью уничтожили окруженную немецкую группировку в составе двух пехотных дивизий и трех артиллерийских полков.

Одновременно силами трех армий разворачивалось наступление в южном направлении — на Витебск.

Вплоть до 18 января 1944 года войска 4-й ударной, 11-й гвардейской, 43-й и 39-й армий вели тяжелые бои, стремясь обойти с северо-запада и юго-востока Витебск — важнейший узел обороны на северном фланге группы армий «Центр» — и овладеть им. В ходе кровопролитных боев войскам правого крыла фронта удалось лишь освободить Городок и перерезать железную дорогу на Полоцк. Частями армии Берзарина был занят Сураж.

Объясняя свой не совсем удачный дебют в роли командующего фронтом, маршал Баграмян приводит несколько, по его мнению, объективных причин, помешавших довести операцию до конца. Здесь и тяжелые погодные условия, и сильная оборона противника, и недостаток горючего и боеприпасов, и лукавое «мы не имели существенного превосходства над врагом…».

Тогда Ставка привлекла к осуществлению Витебской операции и Западный фронт, передав ему 39-ю армию из 1-го Прибалтийского. Ударной группировке 1-го Прибалтийского фронта, сосредоточенной на смежных флангах — 4-й ударной, 11-й гвардейской и 43-й общевойсковой армиям, — надлежало наступать в общем направлении на Витебск с северо-запада, а Западному фронту генерала армии В.Д. Соколовского силами 33-й и 39-й армий при поддержке 5-й армии — с юго-запада. Совместными усилиями войска фронтов, насчитывавшие 436 000 бойцов и командиров, при поддержке 3-й и 1-й воздушных армий должны были раздавить витебскую группировку и овладеть городом. Для выполнения этой задачи были сконцентрированы средства усиления, равные чуть ли не всей группе армий «Центр».

«Никогда еще наш фронт не имел такой многочисленной и мощной артиллерии, как в этой операции, — вспоминает генерал-полковник Н.М. Хлебников. — Кроме штатной войсковой артиллерии мы располагали двумя артиллерийскими дивизиями прорыва — по шесть бригад в каждой, пушечной дивизией, 28 артиллерийскими и минометными полками, дивизией гвардейских реактивных минометов и рядом гвардейских минометных полков. На фронте наступления 11-й гвардейской и 4-й ударной армий, на участках прорыва, мы смогли сосредоточить по 270 стволов на каждый километр. И каких стволов! Более половины орудий и минометов имели калибр свыше 120 мм».

Западный фронт выставил 16 стрелковых дивизий, танковый корпус, 15 артиллерийских бригад и 9 артполков РГК.

Пушек было так много, что возникли трудности с их размещением. На огневые позиции их устанавливали не побатарейно, а целыми дивизионами.

6-й немецкий воздушный флот имел 700 боевых самолетов, две советские воздушные армии — 1500. Штатная численность трех советских танковых корпусов, выделенных для участия в операции, — 778 танков и САУ, с учетом потерь и некомплекта эту цифру можно поделить пополам. Но кроме корпусов, были придаваемые армиям отдельные танковые бригады, танковые и самоходные полки.

Шести советским армиям противостояла все та же 3-я танковая в составе трех армейских корпусов. На всю группу армий «Центр» имелось 630 танков и самоходных установок; у генерала Рейнгардта в районе Витебска, по советским данным, было 5 пехотных дивизий, 140 танков и штурмовых орудий, до 9 артиллерийских полков.

3 февраля после мощнейшей артиллерийской подготовки фронт был прорван наступающими соединениями на всех направлениях. Пехота быстро продвинулась на 6–7 км, но дальше наступление застопорилось. Германское командование стягивало резервы к участкам прорыва. Оно перебросило сюда резервы корпусов, штурмовые орудия и пехоту с других участков фронтов, одну дивизию из резерва группы армий.

На реках Пестуница и Заронок, на витебском оборонительном обводе, завязались напряженные, изнурительные бои.

В результате длительного непрерывного наступления на одном месте численность советских стрелковых дивизий в течение месяца снизилась до 4–5 тысяч человек. В 4-й ударной и 11-й гвардейской армиях с приданными им двумя танковыми корпусами осталось всего 126 исправных танков, а в 39-й и 33-й с учетом танкового корпуса — только 125. Заканчивались без счета расходуемые боеприпасы.

Войска Баграмяна и Соколовского еще глубже охватили с северо-запада и юго-востока Витебск, южнее города перерезали шоссе, идущее к Орше, и находились в 4–6 км от железной дороги Витебск—Орша. Но добиться сколько-нибудь значительного успеха не смогли.

13 марта, ввиду потери всех танков и 30 процентов личного состава наступление пришлось прекратить, не достигнув основной цели операции: Витебск оставался в руках противника.

Главная причина провала заключалась в том, что, как встарь, решили, не мудрствуя лукаво, действовать напролом и задавить противника массой людей и техники. Снова, как и в прошлом, весь этот громоздкий механизм начал рассыпаться, едва придя в движение. По мнению генерала Н.М. Хлебникова: «…слабое взаимодействие между пехотой, с одной стороны, танками и артиллерией — с другой, слабое управление войсками в динамике боя — все это предопределило неудачу хорошо задуманной операции…» Ах, как все хорошо было задумано!

Потери двух фронтов с 3 февраля по 13 марта — даты «официального» окончания Витебской наступательной операции — составили 135 012 человек убитыми и ранеными. Но директива Ставки о переходе к обороне была отдана лишь в начале мая.

Именно так, другие масштабы — другие и сроки.

На самом деле наступательные действия фронтов северо-западного направления вовсе не закончились 1 марта. Наоборот, с этого момента начинался четвертый, «освободительный» этап грандиозной операции. Главный удар Ленинградского фронта планировался на Нарвском перешейке в направлении Пярну в обход Тарту с севера. Вспомогательный, но тоже достаточно сильный удар наносился на Псков, откуда предполагалось развить успех в низовье Западной Двины. Часть сил должна была наступать в обход Чудского озера с юга.

Командование 2-го Прибалтийского фронта получило приказание готовить армии левого крыла к новому наступлению на Идрицу, Резекне. Вспомогательные удары надлежало готовить на Остров и Опочку. На себежском направлении, примыкающем с юга к идрицкому, планировалось наступление двух армий правого крыла 1-го Прибалтийского фронта.

Другое дело, что эта затея полностью провалилась.

Для координации операции на фронт отправились представитель Ставки маршал С.К. Тимошенко и назначенный к нему в качестве начальника штаба начальник Оперативного управления генерал-полковник С.М. Штеменко. Тимошенко, как большинство малограмотных начальников, «сильно умных» генштабистов не жаловал, о чем не замедлил поставить в известность Штеменко:

«Зачем тебя послали со мной? — сразу же спросил маршал и, не дожидаясь моего ответа, продолжил: — Учить нас, стариков, хотите, доглядывать за нами? Напрасное дело!… Вы еще под стол пешком ходили, а мы уже дивизии водили в бой, завоевывали для вас Советскую власть. Академии пооканчивали и думаете, что бога за бороду держите… Сколько тебе было лет, когда началась революция?

Я ответил, что к тому времени мне исполнилось лишь 10 лет и, конечно, никакого вклада в революцию мною не сделано.

— То-то! — многозначительно заключил маршал.

Этот разговор привел меня в недоумение».

Рано утром 1 марта Тимошенко, Штеменко и командование Прибалтийских фронтов находились на фронтовых наблюдательных пунктах.

Из-за тумана и плохой видимости начало наступления задержалось. Около полудня после артиллерийской подготовки советские войска атаковали противника. Ожидаемого успеха это не принесло. Немцы знали о предстоящем наступлении и готовились к нему. Артиллерийский и пулеметный огонь с немецкой стороны был настолько плотным, что все попытки атаковать оказывались безуспешными.

День ото дня все больше давала себя знать наступившая весенняя распутица. Почва раскисла, особенно на равнинах. Вода затопила низины и овраги. Атакующие пехотинцы едва двигались по сплошной грязи. Колеса пушек и машин крепко засасывало в разбитых колеях дорог. Даже танки застревали в канавах и речках, останавливаясь иногда перед самыми вражескими позициями. Автомашины, да и конные обозы могли передвигаться только по ночам, когда подмерзала почва, а днем беспомощно увязали в грязи.

С разрешения Ставки Тимошенко дал указание о переносе наступления на 6 марта.

Главный удар силами четырех стрелковых корпусов в направлении на Опочку должна была наносить 10-я гвардейская армия, для чего она вновь перебрасывалась на левый фланг. Передав свой боевой участок на фронте Пустошка — Миронове 3-й ударной, войска генерала Казакова к исходу 3 марта сосредоточились в районе озер Лосно и Березно.

Утром 6 марта 7-й и 19-й гвардейские стрелковые корпуса атаковали противника, но так как его огневые средства, скрытые в складках сильно пересеченной местности, в период артиллерийской подготовки уцелели, то в течение дня' удалось овладеть лишь отдельными опорными пунктами на переднем крае обороны. В последующие двое суток части 19-го стрелкового корпуса продвинулись на 1,5–2 км.

12 марта командарм ввел в бой 15-й гвардейский стрелковый корпус, но противник, стягивая к участку прорыва резервы (в частности 12-ю танковую дивизию), ожесточенно сопротивлялся.

8 результате семидневных боев соединения армии продвинулись в северо-западном направлении всего на 4–5 км. 17 марта командующий фронтом отдал приказ о переходе 10-й гвардейской армии к обороне.

На нарвском направлении войскам Ленинградского фронта не удалось продвинуться ни на шаг.

9 марта генерал Говоров, сосредоточив усилия на своем левом крыле, начал наступление силами 42-й, 54-й и 67-й армий — 173 120 офицеров и солдат — с целью овладеть Псковом. В первый же день здесь развернулись тяжелейшие бои, не прекращавшиеся до середины апреля. Советские войска прорвали сильно укрепленную оборону южнее города, продвинулись до 13 км, перерезали шоссейную и железную дороги, идущие от Пскова к Острову. Большего сделать не удалось, потери фронта составили свыше 42 000 убитыми и ранеными.

В это время на северной стороне опочецкого выступа войска 1-й ударной армии 2-го Прибалтийского фронта внезапно форсировали по льду реку Великая в 12 км северо-западнее Пушкинских Гор и овладели плацдармом на другом берегу, имевшим около 12 км по фронту и до 7 км в глубину. Развить успех не получилось. Немцы силами 13-й авиаполевой и 30-й пехотной дивизий удержали рубеж господствующих высот, преграждавших выход с плацдарма в юго-западном направлении.

Новую операцию штаб фронта начал планировать, отталкиваясь от этого «пятачка».

10-я гвардейская армия получила приказ сдать свой боевой участок войскам 3-й ударной и совершить марш-маневр к плацдарму на реке Великая. Вместе с ней из состава 3-й ударной армии перебрасывался стрелковый корпус генерал-лейтенанта Н.Д. Захватаева для усиления 1-й ударной армии, а заодно и сам генерал Н.Е. Чибисов — с той же целью. 140-километровый маршрут проходил вдоль линии фронта, приближаясь к нему в иных местах на 3–5 км. Войска армии двигались в ночное время, но, несмотря на принятые меры маскировки, скрыть перемещение армии вместе с соединениями и частями фронтового подчинения, происходящее почти на глазах у противника, было невозможно.

Выступив из лесов северо-восточнее озера Лосно в ночь на 28 марта, армия к рассвету 3 апреля сосредоточилась в районе станция Русаки — село Крюково. Из-за продолжавшегося потепления дороги пришли в такое состояние, что доставлять снаряды на огневые позиции можно было только на руках. Лед на реке Великая порыхлел, переправа на плацдарм осуществлялась лишь по двум спешно наведенным мостам, то и дело разрушавшимся артиллерийским огнем противника. Близился паводок. До распутицы оставалось недели полторы. Эту пору и было приказано использовать для наступления.

Неприятельская позиция, замыкавшая плацдарм с юго-запада, состояла из ряда опорных пунктов, оборудованных на высотах. Господствующие высоты в районе Пушкинских Гор позволяли немецким наблюдателям видеть каждую точку местности на плацдарме, просматривать не только боевые порядки передовых советских частей, но и вторые эшелоны и даже тылы местами на 20–30 км. «Пятачок» простреливался с трех сторон огнем 32 артиллерийских батарей противника. В районе Пушкинских Гор немцы располагали крупной артиллерийской группировкой. В общем, исходный рубеж у Казакова и Чибисова энтузиазма не вызвал, но генерал Попов решительно отмел все возражения.

Оперативное построение 10-й гвардейской армии состояло из двух эшелонов: в первом — 7-й и 15-й гвардейские корпуса, во втором — 19-й гвардейский стрелковый корпус. Боевые порядки корпусов также строились в два эшелона. Непосредственно на плацдарме развернулись четыре стрелковые дивизии. Сосед справа — 1-я ударная армия — на том же плацдарме имел в первом эшелоне две дивизии. Все дивизии первого эшелона также построили глубокие боевые порядки. Например, 7-я гвардейская, занимавшая по фронту всего 1200 м, имела, по существу, три эшелона. В 30-й гвардейской при такой же ширине полосы в первом эшелоне находилось только два батальона, а в затылок им

«дышали» еще четыре. На каждую дивизию первого эшелона выделялось по 10–15 танков для сопровождения пехоты. Из артиллерийских средств на плацдарме удалось разместить только орудия прямой наводки и минометные батареи. Основная артиллерийская группировка оставалась на северо-восточном берегу Великой.

В ходе подготовки операции немцы вели себя довольно пассивно. Без особого противодействия с их стороны советские войска вышли на плацдарм и заняли исходное положение для атаки. Однако с утра 7 апреля, едва началась артиллерийская подготовка, противник открыл уничтожающий огонь по набитому войсками «пятачку». Дивизии первого эшелона сразу понесли настолько ощутимые потери, что некоторые подразделения пришлось заменить еще на исходном рубеже. Тем не менее две армии при поддержке армейской артиллерии и авиации 15-й воздушной армии перешли в наступление на юг с ближайшей задачей ударом в направлении села Жданы перерезать шоссе Остров—Опочка.

Однако артиллерийский огонь не смог надежно подавить ни системы пехотного огня противника, ни его артиллерийских и минометных батарей. Несмотря на поддержку атаки полком штурмовиков, стрелковые соединения захватили лишь отдельные участки первой линии. И только полки 30-й гвардейской дивизии к концу дня продвинулись на 4 км и овладели деревней Калинкино. Правда, этот «успех» стоил дивизии таких потерь, что ночью ее пришлось вывести в резерв.

В ходе боя выяснилось, что противник в период совершения 10-й гвардейской армией марша сумел по более короткому рокадному пути — шоссе Пустошка—Остров — подтянуть к плацдарму части 23, 69, 83-й пехотных и 12-й танковой дивизий, то есть те самые войска, которые противостояли армии при ее наступлении севернее Пустошки.

8 апреля советские артиллеристы с большим трудом накапливали боеприпасы на огневых позициях батарей. В последующие дни с 9 по 16 апреля стрелковые дивизии неоднократно атаковали врага, но безуспешно. Скопившиеся на плацдарме войска подвергались частым ударам авиации и почти непрерывным артиллерийским налетам противника. Попытки развить успех продолжались еще неделю, но существенных результатов не дали.

А весна тем временем набирала силу, дороги пришли в непроезжее состояние, со дня на день должно было начаться весеннее половодье. Теперь даже успешный прорыв, если бы он и состоялся, не смог бы получить дальнейшего развития.

20 апреля последовал приказ о прекращении наступательных действий и о выводе 10-й гвардейской армии в резерв фронта.

Таким образом, еще в течение двух весенних месяцев советские войска безуспешно пытались прорвать линию «Пантера». Эти кровопролитные бои, которые на широком пространстве вели 12 советских армий, не удостоились даже звания самостоятельных фронтовых операций. У генерала армии М.И. Казакова об этом периоде остались самые грустные воспоминания: «Не знаю, как другие, а я очень досадовал тогда на то, что операции следовали одна за другой, готовились торопливо и походили больше на отдельные рывки, а не на строго продуманные, связанные одно с другим оперативные мероприятия. В результате вместо выхода на коммуникации врага войска фронта делали только неглубокие вмятины в его обороне».

Основным итогом четвертого этапа Первого сталинского удара стало то, что Ставка ВГК на практике окончательно убедилась, «что фашистское командование не имеет намерения отводить свои войска» и что «противник, занимавший мощную систему оборонительных сооружений, сопротивлялся искусно и с большим упорством».

Конечно, Сталин ожидал большего.

Поэтому имели место не только победные салюты, но и «разбор полетов». Верховный сместил с занимаемых должностей большинство высших командиров наиболее «провинившихся» — Прибалтийских фронтов.

Еще 21 января генерал М.И. Казаков заменил А.В. Сухомлина на посту командующего 10-й гвардейской. Александра Васильевича назначили заместителем начальника Военной академии имени Фрунзе. Его карьера на этом закончилась, до самой пенсии он так и проходил в генерал-лейтенантах.

Генерала Г.Н. Короткова с поста командующего 1-й ударной армией рокировали на должность командарма-22.

Генерал-полковника Н.Е. Чибисова в апреле перебросили с 3-й ударной армии командовать 1-й ударной, но там продержали всего один месяц. В июне 1944 года Никандр Евлампиевич оказался в кресле начальника все той же академии имени Фрунзе. До конца войны его военные знания и опыт остались не востребованы. Да и, правду сказать, не «жуковской закваски» был генерал. По воспоминаниям сослуживцев, бывший штабс-капитан царской армии Чибисов обладал редкими у «краскомов» качествами: «Спокойный и уравновешенный, обладавший большим опытом практической работы в войсках, он в разговоре с подчиненными никогда не повышал голоса… Помню, как хладнокровно выслушивал он по телефону даже самые неприятные доклады командиров дивизий, давал короткие дельные указания. Он никогда и никому не грозил снятием с должности».

Зато сменивший Чибисова на посту командующего 3-й ударной генерал В.А. Юшкевич, которому Сталин дал шанс исправиться, «отличался… благородной внешностью и подчеркнутой строгостью. Я бы даже сказал — резкостью в обращении с людьми. В штабе его боялись… мне пришлось выслушать несколько замечаний по работе отдела. Пустяковые по существу, они излагались в грубой форме».

В резерв Ставки были отправлены командующий 4-й ударной генерал В.И. Швецов и командарм-43 генерал К.Д. Голубев.

Маркиан Михайлович Попов в апреле был понижен в должности и больше фронтами не командовал.

В итоге мы опять возвращаемся к первому вопросу: каковы истинные размеры наших потерь? Известно лишь, что за полтора месяца штурма Пскова войска трех армий Ленинградского фронта потеряли свыше 42 000 человек. В Витебской операции 1-го Прибалтийского — более 135 000. Причем официальным днем окончания Витебской операции называется 13 марта, однако согласно директиве Ставки 1-й Прибалтийский фронт перешел к обороне лишь в начале мая.

А сколько полегло при первом штурме Витебска, который из стратегического удара превратили в Городокскую операцию? При прорыве на Новосокольники? На линии «Пантера»? При атаках на Идрицу? Да, оказывается, не было никаких атак! Например, летопись боевого пути 3-й ударной армии утверждает, что в период 1 марта — 9 июля ее войска занимались «ведением обороны на рубеже Балабнино, Симонове, Пустошка, Денисово». Удар на Витебск всеми армиями своего фронта в изложении Баграмяна уместился в двух предложениях: «В течение всей зимы 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта непрерывно наносили удары по врагу. В конце концов их наступательные возможности иссякли».

Выдавая достигнутое за желаемое, маршал с гордостью утверждает: «Цель операции была в основном достигнута, городокский выступ ликвидирован». В общем, добились чего хотели. А деревня Гадюкино или город Витебск нам и вовсе были не нужны.

Самая большая гроза разразилась над головами командования Западного фронта. Оно фактически провалило то, что по логике вещей должно было стать Вторым сталинским ударом.

Перед генералом В.Д. Соколовским и его пятью армиями в конце сентября 1943 года была поставлена задача разгромить группу армий «Центр» на смоленско-минском направлении, освободить Оршу, Могилев, Вильнюс. Наступавший южнее Белорусский фронт генерала армии К. К. Рокоссовского должен был овладеть Минском.

Войска у двух генералов были примерно одинакового качества, соотношение сил с противником, условия местности — одинаковые. Вот только результаты разные. Рокоссовский с ноября 1943-го по март 1944 года провел три фронтовые операции, продвинулся до 200 км, освободил города Гомель, Речица, Мозырь, Калинковичи, Рогачев, потеряв около 200 000 бойцов.

Войска Западного фронта к 1 апреля 1944 года провели 11 операций на трех направлениях и преодолели от 10 до 20 км. Потери Западного фронта убитыми и ранеными составили 530 537 человек. После первых неудачных попыток Ставка 18 января потребовала от Соколовского взять хотя бы Витебск и Оршу, но и это для него оказалось непосильной задачей. Жуков таскал Соколовского за собой всю войну, и командование Западным фронтом — единственный случай, когда Василия Даниловича, чистокровного канцелярского работника, отпустили на самостоятельные хлеба. Однако карьеру полководца сделать не получилось: мало что сам Соколовский в военном искусстве был бездарь с амбициями, он и вокруг себя собрал таких же кадров, недостаток ума заменявших высокой требовательностью.

Вместо согласованных ударов для достижения определенной цели фронт проводил изолированные друг от друга армейские операции. Причем планировали их армейские штабы, а штаб фронта этих планов в глаза не видел, командующий утверждал их по телефону. Мало кто видел и самого командующего. В течение четырех месяцев Соколовский проживал вдвоем со своим «адъютантом» в полковничьих чинах в 100 километрах от собственного штаба. За это время с начальником штаба фронта он виделся не более 3–4 раз, командующие родами войск записывались к нему на прием за несколько дней.

Фактически Соколовский и его штаб войсками не руководили, а занимались только тем, что передавали московские директивы нижестоящим инстанциям. Затем надо было только регулярно стучать кулаком по столу, грозить подчиненным расстрелом и требовать выполнения поставленной задачи любой ценой.

Рыба гниет с головы: подчиненные относились к своим обязанностям соответственно. На правильную организацию боя, на жизни солдат им было наплевать. Разведка противника не велась. Огромная масса артиллерии лупила по своим, случалось даже прямой наводкой (!), в лучшем же случае — по пустому месту. Куда стреляют пушки, начальство не интересовалось, лишь бы открыли огонь по графику. Пехота шла в атаку на неподавленные огневые точки, несла колоссальные потери и не двигалась вперед. При этом снарядов было израсходовано почти вдвое больше, чем на сражающемся за Киев 1-м Украинском фронте. В массированных и необеспеченных атаках был полностью уничтожен 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус: в нем осталось 2 (два!!!) танка.

Лучшим своим командармом Соколовский считал генерала В.Н. Гордова, командовавшего 33-й армией. На эту должность Василия Николаевича понизили с должности командующего Сталинградским фронтом, что было ему очень обидно. Генерал был человеком совершенно жуковского склада, то есть хам, мордобойщик, расстрельщик и вообще «горячий человек». Но зачем Сталину два Жукова? Тогда вообще никаких войск не напасешься. Как и под Сталинградом, основным методом управления боем у Гордова были ругань, оскорбления и угроза расстрела. Потери 33-й армии за пять месяцев составили свыше 50 процентов потерь всего Западного фронта; Гордов уничтожил свою армию как минимум дважды, и нечего на немцев валить: прибывающие пополнения с ходу бросались в бой, командиры подразделений не знали своих солдат, а солдаты своих командиров. Он гнал под пулеметы разведчиков, химиков, саперов, ставил в цепь офицерский состав дивизий и корпусов. Из приказов командарма:

«Весь офицерский состав поставить в боевые порядки и цепью пройти лес, назначив небольшие отряды для выкуривания автоматчиков из их гнезд…

Немедленно все управление корпуса отправить в цепь. Оставить в штабе только начальника оперативного отдела…

Лучше нам быть сегодня убитыми, чем не выполнить задачу…»

Под командованием Гордова в армии было убито и ранено 4 командира дивизии, 8 заместителей командиров дивизий и их начальников штабов, 38 командиров полков и их заместителей и 174 командира батальона. Не считая офицеров, расстрелянных без суда и следствия.

В принципе в Красной Армии все это были нормальные явления. Недаром солдатская поговорка утверждает: «На войне, как в колхозе, — все несправедливо». Если бы Соколовский и Гордов взяли хотя бы Оршу, то получили бы ордена и новые пополнения. Но тут уж больно случай был клинический: полмиллиона потерь и никакого результата. Поэтому для выяснения причин неудач Ставка в апреле 1944 года направила на Западный фронт специальную комиссию в составе члена ГКО Г.М. Маленкова, генерал-полковников А.С. Щербакова и С.М. Штеменко, генерал-лейтенантов Ф.Ф. Кузнецова и А.И. Шимонаева с несколькими группами проверяющих по всем родам войск и службам, которая пришла к выводу, что главной причиной отсутствия успеха в операциях Западного фронта является «неудовлетворительное руководство войсками со стороны командования».

Доклад комиссии товарищу Сталину от 11 апреля 1944 года вскрывает поразительную картину разложения «верхов» и безжалостного изничтожения «низов»:

«Ни в одной из перечисленных операций не была прорвана оборона противника, хотя бы на ее тактическую глубину, операция заканчивалась в лучшем случае незначительным вклинением в оборону противника при больших потерях наших войск…: Западный фронт при проведении всех операций всегда имел значительное превосходство в силах и средствах перед противником, позволяющее безусловно рассчитывать на успех…

В 33, 31 и 5-й армиях были неоднократные случаи, когда артиллерия вела огонь по районам (квадратам), данным штабами артиллерии армии, а на самом деле в этих квадратах целей не было и артиллерия вела огонь по пустому месту, а нашу пехоту расстреливали огневые точки противника из других районов… на наблюдательных пунктах некоторых артполков были не офицеры, а рядовые бойцы…

Артиллеристы своих ошибок и недостатков не вскрывают, не изучают, а пытаются замазать их. Артподготовка проводится по шаблону. Начало артподготовки обозначалось залпом PC, затем проводился период разрушения и в конце — налет артиллерии по переднему краю. Противник привык к этому шаблону и, зная порядок огня, умело сохранял свою живую силу в укрытиях… Чрезмерная централизация артиллерии при продвижении пехоты вперед в руках командиров дивизий и выше лишает командира батальона средств подавления и возможности реагировать на обстановку. Особенно плохо воспитаны минометчики, в ряде случаев они просто уклоняются от связи с пехотой, задерживаются в тылу, вследствие чего минометы бьют куда попало… Орудия прямой наводки, несмотря на обилие их в боевых порядках пехоты, используются плохо и неумело. Подчиненность этих орудий не определена, конкретных целей они зачастую не имеют… Самоходные орудия используются неумело и должного эффекта не дают… Огонь контрбатарейных групп вследствие плохого знания целей и отсутствия корректировки малоэффективен. Артиллерия дальнего действия привыкла стрелять по площадям, по знакам разрыва стреляет плохо, не умеет быстро и точно переносить огонь. Контрминометные группы подавлять минометные группы противника не умеют, стреляют плохо и неметко. Контроль за выполнением огневых задач почти не осуществляется… Такое положение порождает безответственность у офицерского состава артиллерии».

Таким макаром фронт выбросил в воздух 17 661 вагон боеприпасов.

«Перегруппировка войск и подготовка к операциям проводилась без должной скрытности и дезинформации противника, в результате чего почти во всех операциях внезапность была потеряна и операции протекали в условиях готовности противника к встрече нашего наступления, хотя формально фронтом и не издавалось и все хранилось якобы в строжайшей тайне…

Войсковая разведка не организована, ведется беспланово. Разведывательные операции подготавливаются и проводятся плохо… в декабре месяце в 192 сд проведено 23 разведоперации с целью захвата «языка». Ни одного пленного в этих операциях не захвачено, а потери наших разведгрупп составили 26 человек убитыми и ранеными. В 192, 247 и 174 сд с 1 января по 15 февраля проведены сотни поисковых разведоперации и не захвачено ни одного пленного. В 331 и 251 сд разведчики неоднократно подрывались на своих минных полях, так как им не было указано их расположение… В 33-й армии все разведывательные подразделения соединений и частей участвовали в наступлении как линейные подразделения и почти полностью были уничтожены… Экипировка агентов, отправляемых в тыл противника, нередко являлась стандартной и позволявшей легко раскрыть нашего агента. На территорию, оккупированную немцами в 1941 г., посылались агенты в одежде с пометкой о производстве ее Москвошвеем в 1942 и 1943 гг… Многие агенты перестали посылать донесения исключительно потому, что нет питания для радиостанций…

Вместо тщательной подготовки операции и организации боя, вместо правильного использования артиллерии Гордое стремился пробить оборону противника живой силой. Об этом свидетельствуют потери, понесенные армией… 6 марта по приказу Гордова без суда и следствия был расстрелян майор Трофимов, якобы за уклонение от боя. На самом деле, как установлено следствием, майор Трофимов не был виноват… По заявлению ряда командиров, работавших с Гордовым, нечеловеческое отношение к людям, сплошная истерика так издергала их, что были случаи, когда командиры не могли командовать своими соединениями и частями. Командование фронта проходило мимо этих безобразий и продолжало считать его лучшим командующим армией…

Командование Западного фронта вместо изучения недостатков и их устранения проявляло самодовольство, зазнайство, не вскрывало недостатков, не учитывало ошибок, не учило людей… Командование фронта критики не терпит, попытки критиковать недостатки встречает в штыки… Командующий фронтом т. Соколовский оторван от своих ближайших помощников — командующих родами войск и начальников служб, по многу дней не принимает их и не решает вопросов. Некоторые заместители командующего не знали о задачах своих родов войск в связи с проводившимися операциями, не говоря уже о том, что они не привлекались к разработке операций…

С октября 1943 г. по апрель 1944 г. Западный фронт, несмотря на превосходство в силах над противником и большой расход боеприпасов, продвижения вперед не имел. Все проведенные за эти полгода операции по вине командования фронта провалились. Западный фронт не выполнил задач, поставленных перед ним Ставкой Верховного Главнокомандования, и ослаблен в результате тяжелых потерь в людях и технике, явившихся следствием неумелого руководства командования фронта».

Кстати, Западный фронт находился ближе всего к Москве, но, к счастью, у Гитлера были другие заботы. Приказом Ставки, как не справившиеся со своими обязанностями были сняты с должностей командующий фронтом генерал Соколовский, начальник артиллерии фронта генерал Камера, начальник разведотдела полковник Ильницкий. Член Военного совета Булганин получил выговор за «недонесение» о безобразиях. Совершенно ясно, что наказали генералов не за бездарное руководство, не за бессмысленные потери и десятки тысяч похоронок, не за бессудные расстрелы, а за невыполнение приказа товарища Сталина. Наивно было бы полагать, что их отдали под суд, хотя тюрьма по ним плакала. Ведь они старались, особенно «лучший командарм» Гордов. Бил подчиненных? — проявлял высокую требовательность. Расстреливал? — осуществлял «твердое руководство». (А семья невинно убиенного майора Трофимова горбатилась в тылу: все для фронта, все для Победы. И если б не высокая комиссия, были бы они «членами семьи изменника Родины».)

Поэтому Гордова очень строго предупредили и дали ему под начало другую армию — 3-ю ударную! Сомнительно, что воевать он стал лучше, разве что еще больше «старался». Уже после войны, будучи командующим округом, генерал Гордов совершил гораздо более страшное преступление: он затаил обиду на товарища Сталина, чего не скрывал в беседах с боевыми товарищами. И был страшно наказан: осенью 1946 года 50-летнего номенклатурщика сделали простым советским пенсионером. Помотавшись по собесам, постояв в очередях, лишившийся адъютантов и услуг спецраспределителей, отставной генерал-полковник затосковал, озаботился судьбой народной и принялся критиковать существующие порядки. Но главное, что его терзало и не давало спать по ночам, зафиксировали чуткие микрофоны МГБ: «Знаешь, что меня переворачивает? То, что я перестал быть владыкой…» В 1947-м его арестовали и три года спустя приговорили к расстрелу.

Генерала Соколовского по просьбе Жукова, не бросившего в беде старого друга, назначили начальником штаба 1-го Украинского фронта. В дальнейшем Василий Данилович так и провоевал под крылом Георгия Константиновича до самого Берлина и даже удостоился звезды Героя «за умелое руководство боевыми действиями войск в Берлинской операции, личное мужество и отвагу».

24 апреля приказом Ставки на месте Западного фронта были созданы 2-й и 3-й Белорусский.

Таким образом, первые удары в Белоруссии провалились. Естественно, они не могли быть ни сталинскими, ни сокрушительными.