Глава VI. Комета по имени Петржела

Была у провала 2002 года еще одна причина, о которой на тот момент не было известно почти никому.

Орлов:

— К тому моменту, как владельцем «Зенита» стал «Промстройбанк», денег у клуба не было вообще. По сути, он умирал. Средств, которые выделял «Газпром» как акционер, уж не хватало — в чемпионате России началась гонка бюджетов. К тому же в «Газпроме» тогда произошла смена власти, и новые люди денег сначала не давали. Город не помогал — всем известны были отношения Мутко и Яковлева, а ко всему прочему Виталий Леонтьевич в 2000 году возглавлял предвыборный штаб Валентины Матвиенко, которая те выборы Яковлеву проиграла.

И в 2002 году Мутко сам говорил: «Надо под кого-то "ложиться"». Под бандитов он категорически не хотел, это была его принципиальная позиция. А легальных денег в тех объемах, которые были необходимы для полноценного существования «Зенита», долго найти не могли. Поэтому с полным основанием можно утверждать, что «ПСБ» в лице его руководителей Владимира Когана и Давида Трактовенко спас «Зенит». Причем, как я слышал от близких к ним людей, инициатива принадлежала… отцу Когана, старому болельщику «Зенита». Он якобы и убедил сына взять на себя содержание команды.

Версия гендиректора «Зенита» середины 2000-х Ильи Черкасова в главном совпадает с тем, что рассказал Орлов.

— К 2002 году обладатель Кубка России-99 и бронзовый призер чемпионата-2001 «Зенит» фактически стал банкротом, — говорит Черкасов. — Честь и хвала Мутко: в 90-е годы он подобрал, по сути, никому не нужную команду, с бременем долгов. И вытащил ее наверх. После чего произошел качественный скачок чемпионата России — а значит, резко возросли расходы на содержание его успешных клубов.

Условно говоря, в 2000 году Мутко тратил 10 долларов, с в 2002-м должен был потратить 50. ЦСКА, «Локомотив» «Спартак» начали гонку бюджетов, которую клуб с такими же амбициями игнорировать не мог. Но таких денег у него объективно не было. Отсюда — десятое место. Но роль середняка Виталия Леонтьевича не устраивала, и он начал поиск энтузиастов, способных спасти «Зенит» от банкротства.

У Мутко был божий дар — находить спонсоров. Даже «Газпром» не был готов вкладывать те деньги, которые давал все эти годы как акционер. Переговоры всегда шли долго и мучительно. Но Мутко уверенно говорил: «Ребята, извините, у вас такая-то доля в бюджете, и вы за нее отвечаете!» И так, напором, брал свое. Молодец! Но в 2002 году ситуация стала тяжелейшей.

Банкирский дом «Санкт-Петербург», в состав которого входил «Промстройбанк», был в Питере весьма заметной структурой. Мутко искал партнеров достаточно лихорадочно, перебирал всех, у кого есть деньги. В Петербурге, в отличие от Москвы, выбор не столь велик — грубо говоря, все выросли на одном пятачке. Поэтому не пересечься в какой-то момент они не могли. Тем более что, по-моему, «ПСБ» был обслуживающим банком мэрии города времен Собчака. А значит, и Мутко. С кем-то из руководителей банка у президента «Зенита» еще с тех пор были хорошие отношения.

Меня к этому процессу привлекли еще на том этапе, когда «ПСБ» изучал возможность приобретения клуба. Мы с Коганом учились в одном классе, вместе ходили в походы. Он мне доверял и привлек к работе в «Зените» (до того Черкасов бы администратором Мариинского театра, и появление человек из мира искусства вызвало у многих в футбольных кругах раздражение. — Прим. И. Р.). В сентябре 2002 года я целый месяц просидел в офисе Мутко, пытаясь понять истинную финансовую ситуацию «Зенита». Летом, когда разговор на эту тему зашел в первый раз, речь шла о возможных вложениях порядка 5 миллионов долларов. Для банка это была не слишком существенная сумма. Тем более — на «Зенит», который в Питере знают все!

Но когда я начал разбираться, что к чему, выяснилось: все гораздо серьезнее, и траты предстоят совсем другие. Одно дело — закрыть какие-то примитивненькие долги за 2002 год, и совсем другое — вложиться по полной программе в бюджет 2003-го, размер которого уже тогда вырисовывался ближе к 20 миллионам. Так в конце концов и вышло: если не ошибаюсь, в 2003-м бюджет составил 20, в 2004-м — 25, в 2005-м — 45 миллионов.

Но в конце концов Банкирский дом пошел на это. Думаю, основную роль в этом решении сыграли чувства Трактовенко как настоящего зенитовского фаната. При этом, изучив принципы существования западного футбола, мы сформировали концепцию бизнес-проекта — за это дурацкое, на взгляд многих, буквосочетание меня тогда долбали на каждом углу. Как это: любимый всем городом «Зенит» — и бизнес-проект? Я к этим истерикам относился спокойно — наоборот, поддерживал ложную легенду, что футбол мне всегда был безразличен, и я ничего в нем не понимаю. Такая позиция «чайника» была для меня удобной ширмой, позволявшей по-менеджерски правильно выстраивать отношения с футбольными профессионалами.

Именно благодаря той программе действий по созданию бренда мы одели весь Питер в сине-бело-голубые шапочки, шарфы и майки, причем не только в дни матчей. При больших расходах нашей целью было максимально увеличить доходную часть, чтобы минимизировать потери, — и тем, что мы сделали, считаю, можно гордиться.

Что же касается версии про роль отца Когана в покупке «Зенита», то она мне больше представляется байкой. Вполне возможно, что он действительно что-то сказал Володе. Но решающей мне все же представляется роль Давида. Хоть он был и младшим партнером Когана в банке, но достаточно близким — и по статусу, и по дружеским отношениям. Для Трактовенко «Зенит» был страстью, для Когана — скорее политической «фишкой», и тут их вектора совпали.

Что же касается Мутко, то мы повели себя по отношению к нему абсолютно порядочно. Весь год он оставался президентом «Зенита» — и был таковым при получении серебрных медалей за сезон-2003. Все это соответствовало нашим договоренностям. При этом весь тот год Виталий Леонтьевич отсутствовал в офисе клуба как класс. Ни малейшего фактического отношения к «Зениту»-2003 он не имел. Команда заняла десятое место при Рапопорте, затем Мутко с подачи Сарсания привел Петржелу, купил Радимова — и все. На этом его миссия закончилась. В том году он занимался новой избирательной кампанией Матвиенко. Никаких рычагов управления «Зенитом» — права финансовой подписи, печати и т. д. у него не было. Собственно, одной из моих первых задач было максимально быстро и при этом корректно все эти инструменты управления клубом у него отобрать. Чего в первый момент Виталий Леонтьевич, думаю, не понял.

Но в глазах всей страны Мутко оставался одним из творцов нового взлета «Зенита», и с учетом его прежнего вклада в успехи клуба это было справедливо. В нашей стране такое лояльное отношение акционеров не слишком принято. Но мы договорились и выполнили свои обязательства. И только после вручения серебряных медалей Виталий Леонтьевич, назначенный в Совет Федерации, официально простился с клубом.

До прощания с президентом «Зенит» пережил один из самых бурных сезонов в своей истории. Во время которого команду бросало по волнам успехов и неудач с бешеной амплитудой. И в итоге впервые в российской истории выбросило на второе место.

Без влияния Мутко 2003 год мог бы все же сложиться для «Зенита» по-другому. Хотя бы потому, что у главного тренер не исключено, было бы привычное русское имя.

Приглашение иностранца стало прорывом. Нынче и сборную России возглавляет голландец Хиддинк, и тот же «Зенит» — голландец Адвокат, и ЦСКА — бразилец Зико. Но шесть лет назад даже малоизвестного чеха у руля «Зенита» представить было невозможно. И именно его успех открыл дорогу в Россию зарубежным тренерам.

Это был рискованный шаг, который, однако, себя оправдал. И Мутко как его инициатору за это нельзя не отдать должное — как бы дальше ни сложились отношения между ним чехом.

Правда, сперва рассматривалась другая кандидатура. В 2005-м Мутко рассказал мне:

— Перед сезоном 2003 года я приглашал на должность главного тренера «Зенита» Александра Старкова, который возглавлял сборную Латвии. У нас уже была назначена дата решающего разговора — а накануне Старкова пригласила президент Латвии. Сказала ему: мы, мол, идем первыми в отборочной группе, имеем уникальный шанс попасть на чемпионат Европы. А что получится, если вы сейчас уйдете? И он остался. А на совмещение не мог пойти уже я — особенно держа в памяти историю с Бышовцем. Когда человек концентрируется на одном деле, это приносит гораздо больше пользы.

Последняя фраза в контексте нынешнего совмещения самим Мутко постов президента РФС и министра спорта звучит особенно пикантно.

На первых порах появление Петржелы вызвало в городе настороженность. Михаил Боярский в 2003-м говорил мне:

— Изначально я надеялся, что придет Бышовец. Чешский тренер был для меня котом в мешке, но с каждым публичным выступлением вызывал все большее любопытство, уважение и приязнь.

О том, как Петржела оказался в «Зените», мне подробно рассказал человек, ближе которого к той истории не было никого. В ту пору — влиятельный футбольный агент, а впоследствии — спортивный директор «Зенита» Константин Сарсания.

— С Мутко меня познакомил Бышовец, когда принял «Зенит». Представил как человека, с помощью которого клуб может укрепиться. С Анатолием Федоровичем мы знакомы с очень давних времен — по юношеской сборной СССР, в которую он меня, юного игрока, вызывал. Когда я уже стал агентом, мы с Бышовцем столкнулись в Бельгии, куда он привозил сборную Кореи. Контакт возобновился и привел к знакомству с Мутко.

Правда, потом мы с Виталием Леонтьевичем год не общались. Подозреваю, что в какой-то момент Бышовец, человек специфический, мне сказал одно, а президенту — другое. Но в конце концов выяснили с Мутко отношения и начали работать. Я нашел для «Зенита» Спивака и многих других.

В конце 2002-го Мутко обратился ко мне с просьбой. После отказа Старкова он решил, что клубу нужен зарубежный тренер.

Мы пришли к выводу, что «Зениту» подойдет человек с близким к нашему менталитетом, который сможет говорить по-русски. Мутко хотел с ним общаться лично, поэтому и выдвинул такое условие. Посылали запросы и на румын, и на поляков — но акцент решили сделать на чехах. Их сборная успешно выступала на больших турнирах, ведущие игроки были на заметных ролях в сильнейших чемпионатах. От того, чтобы привезти человека из Западной Европы, отказались сразу — слишком далеки мы тогда были от них.

В пражской «Спарте» тренером по физподготовке работал россиянин Владимир Поторочин. Я позвонил ему, попросил подготовить досье на тренеров из Чехии, которые могли бы возглавить «Зенит». Дал почитать его Мутко. Но для себя отметил две реальные кандидатуры — во-первых, Петржела, во-вторых, Йозеф Хованец, бывший главный тренер сборной Чехии. Акционеры сделали выбор в пользу Петржелы.

Помню вопрос Трактовенко: «Чего нам ждать от Петржелы?» Я ответил, что, во-первых, команда будет играть агрессивно, организованно и с полной самоотдачей. А также — что в период его работы в чешских клубах каждый год в основном составе появлялось по два-три молодых футболиста. «Это нас устраивает», — сказал Трактовенко. И жизнь показала, что характеристики были верными.

Помню первый приезд Петржелы. Простой такой мужичок из глубинки, в костюмчике из галантереи, в ботиночках, каких давно уже никто не носит. Взгляд зашуганный, Москвы после своего Либереца как огня боялся. Он прибыл со своим агентом Виктором Коларжем и готов был согласиться почти на любые условия. И, по-моему, на 300 тысяч долларов в год пошел не торгуясь: лишь бы только быстрее контракт подписать. В Чехии у него такого не было бы никогда! Да и в России на тот момент это был пятый-шестой показатель среди тренеров.

В Питере тогда все говорили, что гонорар Петржелы вдвое меньше, чем был в «Зените» у Бышовца. Если так, то понятно, почему был возмущен Мутко, когда Анатолий Федорович захотел совмещать посты…

Вспоминая яркого, эксцентричного, обожавшего находиться в центре внимания Петржелу времен «Зенита», в рассказ Сарсания поверить трудно. Но Черкасов слова агента подтверждает:

— Петржела, конечно, не Гарвард закончил. Но Банкирскому дому в рамках уже упомянутого бизнес-проекта была важна красивая «упаковка» команды. Один из ее элементов — главный тренер должен быть публичным человеком, достойно и уверенно держаться при общении с людьми любого уровня.

При Мутко концепция была другой. Виталий Леонтьевич очень сильно тянул одеяло на себя. Он сам по себе — красавец, персонаж для обложки. Остальные должны были оставаться на втором плане. Мы избрали другую стратегию развития бренда — через футболистов, тренеров. Сначала — пинками, палками, за руку. А потом им понравилось, в том числе и Властимилу. Была театральная премия «Золотой софит», на которой Петржела с Валентиной Матвиенко разговаривал — так я его до этого неделю «реанимировал», чтобы он туда пришел. Власта умел быть мил, обаятелен, импозантен. И это работало.

Все это было уже потом. Сначала Петржеле предстояло поставить себя в самом «Зените».

Пересказывать, как это происходило, не вижу смысла: книг чеха «Однажды в России» повествует об этом более чем подробно. Отмечу лишь то, что кнут, необходимый разболтанной на тот момент команде, Петржела удачно сочетал с пряником. Футболисты были поражены, когда уезжавших с первого сбора из-за травм Радимова и Катульского тренер погладил по голове и изрек: «Мне будет вас не хватать». К такому обращению они не привыкли.

В то же время Петржела запросто мог сказать в интервью Кержакове: «Сколько времени он играет в "Зените"? Два сезона? И уже думает, что он большая звезда!» Мог публично обвинить его и Аршавина в том, что они играют на себя и друг на друга — но не на команду. Вряд ли хоть один российский тренер — даже из числа самых жестких — пошел бы на заведомое обострение отношений с молодыми лидерами команды. Петржеле же надо было призвать их к общей дисциплине, он подчеркнуто играл на том, что приехал из другой страны и ни о каких Кержакове и Аршавине слыхом не слыхивал.

Чтобы методы хитреца-тренера стали для вас нагляднее, приведу рассказ соавтора Петржелы по книге Ивана Жидкова о первой встрече чеха с Кержаковым:

«Я сидел и ждал появления Кержакова, предвкушая столкновение характеров. Наконец, раздался один небрежный дежурный удар в дверь, который почему-то получился очень уж громким. Я сразу понял, кто сейчас войдет. И действительно: в кабинет нарочито небрежно ввалился Керж, коротко кивнул и сел напротив тренера. Петржела деланно вытаращил глаза и бросил в сторону по-чешски:

— Кто это, как баран?!

И потом, после паузы, громко добавил:

— А-а, я знаю! Ты — Аршавин!

На сто процентов уверен, что Петржела ошибся нарочно — мол, спутал я вас, ребята. Это для Петербурга вы "звезды", а для меня, человека из Европы, где о "Зените" не особенно слышно, между вами нет никакой разницы. Поэтому надо унять спесь, слушаться меня и работать. Этот психологический этюд подействовал безотказно. Кержаков стал тише воды, внимательно слушал и подробно отвечал».

Сам Кержаков, правда, эту историю опровергает:

— Да не называл Петржела меня Аршавиным! Точно такого не было! Там еще написано, что, зайдя к нему, я чуть ли не ногой дверь открыл (тут уже сам форвард, как видим, преувеличил — речь шла только о громком ударе. — Прим. И. Р.). Не было и этого. Я адекватный человек и понимаю, что, если приходит новый тренер, так себя вести нельзя. Может, мы стояли с ребятами за дверью и шутили — но за порогом кабинета сразу становились серьезными. А развязное поведение, когда ты знакомишься с человеком, вообще неприемлемо.

Можно, конечно, поверить Кержакову, а не Жидкову. Но, по словам Сарсания, «прессинг» его тогдашнему клиенту новый тренер действительно устроил жесткий:

— Керж — парень самолюбивый. В связи с этим на первых порах после приезда Петржелы между ними случались инциденты. Власта мог наорать на Сашку при всех. Кержаков звонил мне из Турции и жаловался, что тренер ему «пихает», и все это слышат. Я Власте сказал: «Он очень переживает, что ты это при всех делаешь. Если чем-то недоволен — вызови его отдельно и скажи все то же самое». Проблема была снята, и Керж начал прибавлять. У них с Петржелой был такой союз, когда без каких-то особых симпатий и минимуме индивидуального общения оба были довольны работой друг с другом.

Кержаков:

— У нас с Петржелой отношения строились так, что и на предматчевых установках, и на послематчевых разборах он уделял мне мало внимания. За время нашей работы он понял, что для меня лучше, если обо мне ничего не говорят — ни хорошо, ни плохо. Ставят в состав — и все. Тогда я ни о чем не переживаю и играю в свою силу. Нам с Петржелой удалось подобрать идеальный для меня и моей игры вариант общения.

Непросто пришлось и Аршавину. Не раз и не два ему приходилось выходить на замену или вовсе оставаться на скамейке запасных. Петржела видел его на правом фланге полузащиты, тогда как своенравный игрок настаивал, что должен выступать в центре, «под нападающими». Итоговый выбор буде сделан в пользу… третьего варианта. Аршавин станет блистать на позиции второго форварда, действующего чуть позади Кержакова. Так в спорах рождается истина.

Петржела в конце 2005 года рассказал мне:

— Когда я пришел, мне все говорили: в центре полузащиты Аршавин — супер. А я увидел, что для этой позиции в моей схеме он был физически не готов. Начал ставить его направо, но там он играть не хотел. В нападении хорошо действовали Кержаков и Гартиг. Андрей сел на скамейку. А потом я вернул его в состав и поставил в нападение (вместо чеха Гартига. — Прим. И. Р.). И команда, и Аршавин стали играть все лучше. Как-то говорю ему: «С такой игрой скоро сможешь вернуться на твою любимую позицию. Думаю, ты готов». Он отвечает: «Нет, лучше играть в нападении». Так и остался!

Аршавин:

— Петржела принес большую пользу команде. Во-первых: перестроил ее игру, мы стали действовать, как было принято в Европе: четыре защитника в линию, схема 4-4-2. Мне на него не стоит жаловаться еще и потому, что он дал мне на поле много свободы. Сначала, правда, ему «впарили», что я правый полузащитник. Но потом он понял, что я тоже немножко понимаю в футболе. Никогда не боялся сказать ему то, что думаю — как, впрочем, и всем тренерам. Когда ты в порядке, когда забиваешь и отдаешь голевые передачи, можешь говорить все, что угодно…

Но даже в не лучшие для себя дни Аршавин высказывал тренеру то, что считал нужным — и Петржела относился к этому с пониманием. Потому что видел: игрок не отделяет себя от команды, переживает за нее. В майском матче с «Торпедо» именно он еще до игры придумал в случае победы отметить ее… коллективными отжиманиями. Места в стартовом составе Петржела ему тогда не доверил, выпустив на замену лишь на 90-й минуте. Но после финального свистка Аршавин метнулся к партнерам, чтобы напомнить о договоренности. После чего весь «Зенит» на потеху «Петровского» превратился в группу школьников на уроке физкультуры.

А ведь победный гол в том матче забил прямой конкурент Андрея за место в атаке — Гартиг. И слухи о возможном переходе якобы разочарованного своим положением в «Зените» Аршавина в «Спартак» достигли апогея.

Атмосферу в команде можно понять, взглянув на то, как на голы и победы реагирует скамейка запасных. Петржеле удалось добиться того, чтобы в «Зените» все были заодно. Чтобы команда состояла не только из тех одиннадцати, кто находится на поле, а из всех, кто в ней числится.

И в книге, и в интервью Петржела рассказывал, что для ознакомления с командой Мутко предоставил ему видеокассеты с матчами — вот только не 2002-го, а… бронзового 2001 года. Увидев «Зенит» вживую, чех наивно спрашивал президента: а где номера 8, 10, 33? То есть — Горшков, Кобелев и Деменко, которых не было уже больше года. Но пути назад не было: таких денег, как в Петербурге, Петржеле все равно бы никто не заплатил. Пришлось работать с теми, кто есть. И чех рьяно взялся за дело, попросив руководство клуба даже усложнить ему задачу на сезон — сменить пятое место на третье.

Руководство этого делать не стало. А Петржела занял второе…

Радимов:

— Считаю его очень хорошим тренером. Если бы Петржела работал так же, как в своем первом сезоне, он мог бы возглавлять «Зенит» до сих пор.

Во втором туре «Зенит» в Москве обыграл действующего чемпиона — «Локомотив». При этом чех на установке воскликнул: «Я хочу выиграть!» Для команды, которая предыдущий год закончила на 10-м месте, такой максимализм звучал непривычно. Но победа была одержана.

Зато 10 мая в той же Москве Петржелу ждал кошмар 1:7 от «Динамо». Всплыла мрачная статистика: с 1997 года все команды в России, проигрывавшие с разрывом в шесть мячей либо пропускавшие семь голов, вылетали в первый дивизион.

Я поехал в Санкт-Петербург на следующий домашний матч против «Торпедо». А накануне поговорил по телефону с Михаилом Боярским. Актер, певец, чья знаменитая шляпа давно уже стала частью антуража «Петровского», был пылок, как и полагается Д'Артаньяну.

«На матч с "Торпедо" не пойду», — отрезал он. И разразился гневным монологом о том, что не выносит, когда сдаются без боя. Что когда несколько дней спустя он оказался в Москве, то в разговорах с людьми от стыда не мог поднять глаз, внутренне сжимался в предчувствии насмешки.

Спустя полгода Радимов расскажет мне: «Высказывания Боярского сильно задели ребят». Злость — порой весьма: эффективное чувство.

После окончания сезона Боярский вспоминал:

— После треклятых 1:7 я испытывал ощущение, что меня сильно и незаслуженно оскорбили. Казалось бы, какое отношение имею к футболу? Сидел бы дома, читал книги о Станиславском, занимался своей работой. Но ничего не мог поделать со своим состоянием. Не представляю себе чтобы я забыл ВЕСЬ текст на сцене. Ну одно предложение, два, но не всю же роль целиком! Это все равно что, играя на семиструнной гитаре, не попасть ни по одной струне.

Если бы я так сыграл, первым порывом было бы больше никогда не брать гитару в руки. Член правительства после такого должен был бы оставить свой пост. Генералу полагалось бы пустить себе пулю в лоб. Таковы законы чести, и ими я в тот момент руководствовался.

Острую реакцию команды на его слова народный артист России в декабре 2003-го прокомментировал так:

— Если они так болезненно подобные вещи переживают, значит, им не все равно. И играют они, получается, не только для себя, но и для меня, болельщика. И оттого я буду еще больше за них болеть.

— Сейчас готовы принести игрокам «Зенита» свои извинения? — спросил его я.

— Да, и делаю это с удовольствием. Более того, готов всегда извиняться — только бы они выигрывали. И делали это так красиво, как в этом году.

Верно говорят: главное — не сама неудача, а то, как команда на нее реагирует.

Боярский признавался:

— Думал, что сразу после матча с «Динамо» Петржела подаст в отставку.

Ничего подобного.

— Что Петржела сказал вам в Петровском парке? — спрошу я после окончания сезона-2003 Радимова.

— За него все сказало то, что он пошел на пресс-конференцию и телепередачу. Уникальный для России поступок! А разбирать игру запретил Мутко. Зашел в раздевалку, подозвал оператора и попросил сжечь кассету с записью.

Произошел ли акт сожжения, неизвестно, но то, что футболисты ее ни разу не просматривали, — точно. В критический момент президент «Зенита» повел себя достойно, не став искать крайних.

Достойно воспринял ту мини-катастрофу и Петржела. На мой вопрос, сомневался ли он, стоит идти на послематчевую пресс-конференцию или нет, тренер ответил незатерто и искренне: «Не прийти туда было бы нечестно».

За это его и полюбили игроки и болельщики.

В боксе есть термин — «стеклянная челюсть», означающий неспособность держать удар. У чеха на тот момент челюсть оказалась каменной. В чем я убедился лично, накануне матча с «Торпедо» побеседовав с Петржелой. Мало кто в такой cитуации был бы столь открыт, улыбчив и излучал такую yверенность в себе.

— Скажите честно: не боитесь следующего матча?

— Нет. Боюсь только смерти.

— Сейчас не жалеете, что согласились принять российский клуб? Ведь о многом вы даже не подозревали.

— Я уже люблю «Зенит» и хочу в нем работать. Я сказал, что сделаю хорошую команду, и по-прежнему уверен этом.

С каждым днем отношения Мутко и Петржелы, однако, становились все хуже. Можно представить, как президент мог отреагировать хотя бы на просьбу тренера — не заходить раздевалку ни до игры, ни в перерыве. Чех уже понял, что когда Виталия Леонтьевича «несет», остановить его невозможно. А команде перед игрой, когда нервы натянуты, как струна, нужно совсем иное…

И Мутко, и Петржела не привыкли уступать кому-то первые роли. До некоторой степени повторялась ситуация с Садыриным — вот только власти в руках президента «Зенита» теперь, при новых акционерах, было куда меньше.

А когда после ряда поражений чех решил выставить из «Зенита» нескольких любимцев президента во главе с капитаном команды Игониным (компанию ему составили Овсепян и Осипов), между Петржелой и Мутко началась открытая война.

Сарсания:

— Я тогда был агентом Кержакова, которого хотели купить несколько западных клубов. Но «Зенит» его не продавал. И однажды Пелта, спортивный директор пражской «Спарты», вдруг говорит: «Мы можем Кержакова в аренду взять». Отвечаю: «Вы что, сума сошли? Его даже в "Лион" не продали!» И вдруг слышу: «Да мне Петржела сказал: "Я все решаю, от Мутко ничего не зависит"». Тогда я позвонил Виталию Леонтьевичу: «Что у вас происходит?» Он поблагодарил меня за то, что я ему эту беседу пересказал.

Президенту не помогла и эта информация. Война завершилась победой Петржелы. Неслыханное дело — он обыграл Мутко в кабинетных сражениях! Впрочем, ничего удивительного: от Виталия Леонтьевича к тому моменту зависело куда меньше, чем раньше. Он был министром без портфеля, хотя никак не хотел с этим смириться. Все решал Трактовенко. А ему, человеку спокойному и терпеливому, хотелось довести эксперимент с Петржелой до конца.

Помните альтернативу: «Быть или казаться»? Так вот, Мутко, который никак не мог отвыкнуть от непосредственного и единоличного управления клубом, хотелось хотя бы казаться тем, кем он фактически уже не был. Петржела в этом, похоже, быстро разобрался. Его «деревенский» внешний вид на первой встрече был очень обманчив.

Оставалось встретиться с Трактовенко. Наверное, это было бы сделать сложнее, не совмещай Мутко посты президентов «Зенита» и премьер-лиги. В самый нужный момент Виталий Леонтьевич отбыл в Москву по делам РФПЛ, и теперь уже Петржеле не могло помешать ничто.

В конце 2003-го я спросил Радимова:

— Какую позицию вы заняли в летнем конфликте главного тренера и президента «Зенита» по поводу выставления на трансфер Игонина, Овсепяна и Осипова?

— Одинаково хорошо отношусь и к тренеру, и к бывшему президенту, а потому мне хотелось, чтобы примирение произошло как можно быстрее. Ситуация была ненормальной.

— От позиции опытных игроков — таких, как вы и Cпивак, — многое зависело?

— Мы разговаривали на эту тему со Спиваком и пришли такому выводу: да, ребята многое сделали для футбола, для «Зенита» и могли бы еще помочь клубу. Но если тренер так решил — ему виднее. За результат отвечает он. И если завтра Петржела так же поступит со мной, я признаю: он имеет на это право.

— Если бы вы пошли за Мутко, а не за Петржелой, мог произойти бунт игроков?

— Если бы мы со Спиваком участвовали в этой кампании — возможно. Но мы на это не пошли, несмотря на дружеские отношения с теми же Игониным или Осиновым.

— Они или Мутко вас о чем-то подобном не просили?

— Исключено: они все для этого слишком солидные люди.

Черкасов:

— Игонин был таким русским бультерьером, капитаном, лидером. Но в 2002 году получил тяжелейшую травму — вернувшись, инстинктивно уходил от борьбы. В том же 1:7 от «Динамо» у него после матча майка была сухая! Далек о того, чтобы Лешу в этом упрекать. При этом он был самым высокооплачиваемым игроком «Зенита».

И что же получалось? У нас был капитан, который получал больше всех, но из-за психологических проблем после травмы должен был сидеть на скамейке. Для команды такое было безумием. Снимаю перед Игониным шляпу, что через 4–5 лет он смог побороть в себе страх перед теми фантомными болями и стать лидером «Сатурна». Это маленький подвиг. Но мы не могли ждать пять лет. Тем более что в команде уже проявлялся новый лидер — Радимов.

У Рапопорта иное мнение: Игонину, по его словам, нужно было дать возможность полностью восстановиться, и не бросать его в пекло с начала сезона. «С Лешей поступили по-свински», — считает он.

Может, в этом тоже есть доля истины. Петербуржцами, преданными «Зениту» до кончиков ногтей, разбрасываться очень опасно. Допускаю, что Петржела сделал это не столько по игровым причинам, сколько потому, что подозревал в Игонине «ухо Мутко». Но раз клубу это решение вреда не нанесло, а в роли лидера смог сполна раскрыться Радимов, — значит, чеху в той ситуации не за что себя упрекнуть.

Власти у Власты становилось все больше и больше.

После обстоятельной беседы с Трактовенко и Коганом, накануне матча во Владикавказе, он заявил игрокам: «Мутко больше делами команды заниматься не будет».

Так и вышло. Вплоть до конца сезона Мутко впервые годы своего пребывания в клубе отошел на задний план, а 10 ноября сложил с себя полномочия, став членом Совета Федерации от правительства Санкт-Петербурга. Он ушел из футбола, чтобы спустя полтора года вернуться в него главой РФС.

Петржела пишет:

«На очередном заседании правления клуба Мутко без обиняков выдвинул предложение о моей отставке, которое принято не было. Я предвидел это. Потому что на встрече с Трактовенко и Коганом я получил свободу и власть — то, чем должен обладать каждый уважающий себя тренер. Потому прямо сказал игрокам во Владикавказе, чего я хочу.

Наш конфликт (с Мутко) был неизбежен. С уважением отношусь к Виталию, но футбол в его представлении уже не имел права на жизнь в "Зените". Тренер, за спиной которого футболисты ходят жаловаться к президенту, — ноль, он не имеет никакого веса ни в чьих глазах».

На следующий день Петржела совершил кадровую революцию в составе и по-морозовски (все в жизни повторяется!) выпустил во Владикавказе группу питерских мальчишек из дубля во главе с новым капитаном — опытным Радимовым. Вспомним эти фамилии: Денисов, Быстров, Николаев, Лобов, Макаров, Власов, Недорезов. В итоге на высоком уровне закрепятся только первые двое.

При этом с главным тренером дубля, Вячеславом Мельниковым, отношения у Петржелы не сложились — как и с очень многими специалистами в городе. Можно, конечно, трактовать это как неприязнь к чужаку. Но невоздержанный на язык чех обладал редким умением плодить врагов.

Мельников:

— Разногласия с Петржелой у нас начались сразу. Приезжает, к примеру, Денисов из молодежной сборной, приходит на тренировку и говорит, что простудился. Измеряем температуру — да, высокая. Не может быть и речи о том, чтобы он на следующий день сыграл за дубль. На матч приходит Петржела, и кто-то ему говорит: «Мельников вам специально Денисова не показывает». На следующий день Властимил звонит Мутко и кричит: «Что у вас за тренер дубля, который не показывает мне перспективных футболистов?»

Мутко, естественно, обращается с тем же вопросом ко мне. Я просто поразился: что, извините, за идиотизм? Какой смысл мне не показывать игрока главному тренеру первой команды? Хотя бы по логике — ведь для тренера дубля престижно попадание его футболиста в «основу». Так вместо того, чтобы напрямую спросить меня, что случилось с Денисовым, он слушает каких-то шептунов и потом звонит Мутко. Как я после этого к нему буду относиться? Потом я подошел к Петржеле и спросил, зачем он это сделал. Он сослался на то, что по-русски плохо понимает, и произошло недоразумение. Но сколько их было, таких недоразумений!

Перед Владикавказом Петржела взял у меня шестерых игроков, и все они внесли вклад в завоевание серебряных медалей. Он удивлялся: «Вот понятливые футболисты пришли: я им два слова говорю — а они уже знают, что делать!» Но вы думаете, мне за это хоть спасибо сказали? Да меня даже на чествование не пригласили! Не то что на сцену — в зал! Потому что к тому времени все Властимилу в рот смотрели, и если он ко мне негативно относился, значит, и окружение — тоже. Было очень обидно.

Окончательно Петржела взбесился после того, как один журналист сказал ему: «За счет дубля выезжаем». После этого он пошел к Черкасову и настоял на том, чтобы меня убрали.

Это было позже. А пока, выпустив во Владикавказе группу дублеров, чешский тренер пошел, казалось бы, на огромный риск.

Петржела:

«Насколько я знаю, у Мутко могли бы найтись определенные рычаги, чтобы убрать меня, проиграй мы в первых после революции состава матчах. Но… люди, которым я не имел оснований не доверять, обещали мне полную моральную поддержку».

Последнее и было главным. Уверен: Петржела достаточно умный и хитрый человек, чтобы не бросаться грудью на амбразуру. «Определенные рычаги», которые он упомянул — скорее жеманство. На самом деле политический расчет тренера был верным. Оставалось только одно — доказать все на поле. Если бы «Зенит» начал проигрывать матч за матчем, у Трактовенко и Когана возник вопрос: а на того ли человека мы сделали ставку?

Во Владикавказе в запасе остался Кержаков — и это была еще одна сенсация. Правда, уже в первом тайме он вышел на замену — вместо травмированного Гартига. О том, как он отнесся к решению тренера оставить его на скамейке, Петржела пишет:

«Видели бы вы, как вылетел на поле Саша Кержаков, когда получил в середине первой половины травму Гартиг! Кержи провел свой лучший матч, носился как угорелый, отдавал передачи (боже, сколько раз его просили, чтобы он хоть немного делился мячами с партнерами), атаковал ворота сам. Мы выиграли 2:0 и испытали невероятный восторг».

Кержаков:

— Опять неправда! Какое там — «вылетел на поле»?! Я, наоборот, демонстративно еле-еле побежал. А до этого еще долго переодевался, медленно зашнуровывал бутсы. Потому что у меня есть самолюбие, и я не считал себя виновником ситуации, которая сложилась в «Зените». Ну а то, что игра удалась — так выходя на поле, обо всем забываешь.

Такая вот нестыковка. Лишний раз показывающая, насколько сложна жизнь, и как по-разному люди могут увидеть один и тот же эпизод.

С той победы — 2:0 — и начался новый, серебряный «Зенит».

Та команда летала как на крыльях. В клочья, к примеру, разорвала ЦСКА, будущего чемпиона, — 4:1. Возьми «Зенит» разгон чуть пораньше — не факт, что армейцы с их тяжеловесным в ту пору футболом выиграли бы первенство.

Кержаков:

— Когда «Зенит» взял серебро, ощущение было, как будто мы чемпионат выиграли. Играли бесшабашно, на эмоциях, все время атакуя. Иногда сами не понимали, как все так легко красиво получается! А со стороны Петржелы к нам было огромное, безграничное доверие. Все это и вылилось в результат.

Аршавин:

— Почему Петржела тогда стал так популярен, что даже Адвокат за ним долгое время не мог угнаться? Потому что в 2003 году мы играли в хороший футбол. Плюс в той команде было очень много питерцев.

Орлов:

— Петржела сделал «Зенит» лучше, чем он был. О чехе начали говорить, он стал популярным — и заслуженно. Команда играла с таким кайфом, упоением! Когда Кержаков уезжал «Севилью», и я говорил ему: «Зачем? Ты же в "Зените" на два миллиона больше заработаешь!», он отвечал: «Да какая pазница — три миллиона или четыре? Я в футбол играть хочу!» И я понимал, что этот его ответ — из времен раннего Петржелы, которые не может забыть ни один футболист.

Они летели в атаку, и трибуны «Петровского» сходили ума. Очаровательное время! А помните, как они безумно радовались всей командой, когда забивали голы? Я тогда уже говорил, что такого «Зенита» больше не будет. Он может стать сильнее, но это будет другая команда. Так и оказалось.

Радимов:

— Питер — сумасшедший город, в нем пять миллионов mpенеров. Но в тот момент не было ни одного, кто был бы недоволен игрой команды. И во многом это заслуга Петржелы который нас раскрепостил. Он чувствовал, когда дать на нагрузку, а когда расслабить, когда заставить быть серьезными, а когда вместе с нами посмеяться. Властимил дал игрокам свободу, и мы ею очень дорожили.

Приезжаем, допустим, в Москву играть со «Спартаком». Селимся в гостинице «Орленок», а там внизу казино. Вечером идем вместе с Петржелой, играем. Доходило даже до такого, что тренер ставит на красное, а Быстров бьет его по рукам со словами: «Да нет, будет черное!» В 11 вечера звонит Титов и говорит, что в «Спартаке» только что нашу тактику разбирали. Отвечаю: «А мы в казино играем». Егор не поверил, воспринял как шутку. А мы на следующий день вышли и обыграли «Спартак» — 3:0.

Аршавин:

— Ничего плохого в тех походах в казино не было. Да, мы сидели в «Орленке», а потом выходили и спокойно всех обыгрывали. Как-то целый год вообще не проиграли ни одного московского матча.

Пройдет время — и не команду, как это обычно бывает, самого Петржелу походы в казино накроют с головой. И для веселого «Зенита» это станет началом конца.

Но тогда, во второй половине 2003-го, обо всем этом никто не думал. Войны закончились, Мутко формально остался во главе клуба, но фактически от дел отошел, а Петржела и игроки поверили друг в друга.

— Самый смешной эпизод того сезона? — спрашивал я Радимова.

— Когда Боровичка (второй тренер. — Прим. И. Р.) в матче ЦСКА символически «чистил бутсы» Кержакову. Все «травили» Сашу — накануне Nike прислал ему какие-то серебристые бутсы, каких ни у кого в чемпионате не было. Подшучивали: мол, аккуратнее, поле влажное, не дай бог, испачкает. А тот в ответ спросил Боровичку: «Если забью — почистишь?» Чех согласился — и Кержаков, как по заказу, забил уже на десятой минуте!

Ни одна команда не способна преуспеть, если в ее рядах не найдется вожака. В «Зените» им стал Радимов. Удивительная судьба: до 27 лет ни разу не сыграть в родном городе и любимой команде детства, а потом за полгода стать кумире нервного и недоверчивого Петербурга.

Петржела писал в своей книге:

«Задатки лидера в Радимове сразу различить было сложно. Влад сам чувствовал, что не готов, как говорится, давить авторитетом, что он не в форме, еще не может выйти на поле и "всем показать". Поэтому он молчал и работал… Радимов — гениальная фигура, не стесняюсь об это заявить».

Когда поздней осенью 2003-го мы встретились с Влада на хоккейном матче питерского СКА, он вспоминал:

— Это сейчас кажется, что в «Зените» у меня все сложилось легко — а ведь была и травма мениска на первом же сборе, и скамейка запасных во многих матчах первого круга. И критиковали жестко. Говорили, например, что лучше бы за эти полтора миллиона пару хороших полей купили. Но я твердо решил: если не принимать обидные высказывания близко сердцу, а просто хорошо работать — со временем все наладится. Так и вышло.

Зная тонкую, ранимую душевную организацию Радимова представляю, насколько ему пришлось трудно. Но игра стоила свеч. В том же интервью он говорил мне:

— После того, как во время одного матча кто-то письменно посоветовал мне убираться восвояси, на следующую игру люди вывесили плакат: «Влад — наш капитан». Увидел — будто крылья выросли.

Аббревиатура ВНК — «Влад — наш капитан» — вскоре стала питерской классикой. Никому на форумах болельщиков «Зенита» в Интернете не требовалось объяснять, что означает это сочетание букв. Казалось бы, только что Мутко потребовалось два часа, чтобы «зомбировать» Радимова и убедить его перейти в «Зенит» — но вот уже без ВНК никто представить себе этот клуб не может, и все в нем вертится вокруг этого человека.

Для таких эмоциональных людей, как Радимов, очень многое решают человеческие отношения. И слова Петржелы на первом сборе, о которых я уже упоминал, сыграли в этом смысле важнейшую роль.

Радимов говорил:

— Такого со мной вообще никогда не было! Случалось, спрашивали после операции: «Как дела?» Но чтобы новый тренер, иностранец, да еще и на предсезонной подготовке сказал: «Мне будет вас не хватать…» Петржела с Боровичкой зашли к нам с Катульским, главный тренер обнял нас обоих и произнес эти слова. Конечно, это проняло — и вскоре я ответил ему тем же. Мог пропустить следующий сбор на Кипре, остаться для восстановления в Питере — но поехал с командой.

Все почему-то пророчили нам конфликты. Но для меня главное, чтобы тренер говорил все прямо и открыто. Петржела не стесняется признать свои ошибки и всегда говорит правду. Может, поэтому у нас и не было разногласий.

Еще играя в Испании, я понял, что никогда в жизни иностранный тренер не унизит достоинство игрока. В перерыве не будет говорить: «Вот вы зарабатываете огромные деньги, все для вас делают, а вы, такие-растакие, играть не хотите. Вместо этого он постарается перестроить игру, скажет, что надо изменить.

Еще деталь: Петржела не выключает музыку в автобусе, когда мы едем на игру. Наоборот, делает ее громче. Слушайте, мол, что хотите, только на поле будьте самими собой! Я никогда не понимал мрачной закрепощенности, которую так любили некоторые наши тренеры. И убежден, что классная атмосфера в «Зените» — в первую очередь заслуга Петржелы и Боровички.

Свобода, о которой говорит Радимов, поразила игроков еще в начале того сезона. После разгрома от «Динамо» — 1:7 — все ожидали драконовских мер по ужесточению дисциплины, но их не последовало. Когда я спросил Петржелу почему, он в своей фирменной манере ответил:

— Никакие разгромы не заставят меня обращаться с футболистами как с собаками, со скотом. В игроках надо воспитывать профессионализм. Крутыми мерами этого не сделаешь. Никогда не будет большой команды, если у игроков нет уверенности в тренере, а у тренера — в игроках.

Чех приучал футболистов к самодисциплине, к которой в России не привыкли. И это было большое дело. Другой разговор, что со временем сам Петржела перестал требовать от себя столько, сколько в 2003-м…

После окончания того сезона я беседовал с Боярским. И спросил:

— Как-то написали, что Боярский больше всего на свете любит футбол и женщин. Согласны?

— Я бы только поменял эти понятия местами. А так у них действительно много общего. Неожиданные восторги, обманутые надежды… И хожу я на стадион с таким же удовольствием, как в гости к любимым женщинам. Правда, в последнее время «Зенит» доставляет даже больше радости. Сезон был фантастический, и зимняя пауза без футбола кажется мне невыносимой.

Кстати, сразу же после окончания сезона мы с моим другом Сергеем Мигицко поздравили команду в гостинице «Астория», пели ей куплеты. Свалили всю «вину» на Петржелу — даже за то, что у футболистов жены беременные. Установили памятники Петржеле — и вместо Петра 1, и вместо Ленина…

Нигде и ни за что так не болеют, как в Петербурге за «Зенит». В день матча в городе даже будто климат меняется, и ты вдруг попадаешь в сине-бело-голубую сказочную страну. А сейчас и вовсе творится что-то особенное. Как я обрадовался этому серебру! Может, потому, что от шоу-бизнеса во как (провел рукой по горлу. — Прим. И. Р.) устал. А тут — живое. Не под фонограмму. Настоящее.

Одного боюсь. Не видел в жизни ни одного артиста, которого в таком возрасте так славили бы, как игроков «Зенита» в этом году. Вынесут ли они это, хватит ли и здравого смысла, и силы духа? Я ликую и поздравляю зенитовцев среди первых, но как медные трубы отражаются на спортсменах, мне неведомо. Смотрю на игру Быстрова, любуюсь ею, хочется воскликнуть: это же черт-те что, такого быть не может! Но потом осаживаю себя. В конце сезона в городе начался такой перебор, в частности, в его оценке, что я за парня просто боюсь.

С Быстровым артист попал в точку. «Зенит» же вплоть до осени 2004-го как-то даже не в традициях Питера будет планомерно развивать успех предыдущего года. Но…

Петржела мог стать в Питере даже не полубогом, а самым настоящим Всевышним. Если бы стал чемпионом России. В том, что в 2004 году этого не произошло, виноват не только сам чех, но и то, что происходило за кулисами стадионов.

Конечно, ему не стоило на пресс-конференции после ничьей с «Локомотивом» в первом круге чемпионата-2005 произносить знаменитую фразу: «"Зенит" никогда не будет чемпионом». Речь не о том, что ближайшее будущее ее опровергло — произошло-то это уже при другом руководстве клуба и тренере, то есть изменился контекст. А о том, что это был акт малодушия, которым Петржела снимал ответственность с себя, а игрокам давал возможность искать оправдания на стороне.

Победители так не говорят — даже на эмоциях. Ничто к уходит в пустоту, и позже чеху не раз припоминали нашумевшую фразу, причем в основном с сарказмом. Так, болельщики «Локо» перед ответным матчем того года в Черкизове вывесили плакат с этой цитатой над сектором… фанатов «Зенита».

В конце 2005-го мы разговаривали на эту тему с Радимовым и Аршавиным. И никто из них Петржелу — на тот момент еще возглавлявшего команду — не поддержал.

Радимов:

— По моему мнению, такие фразы нельзя произносить! Объявлять на всю страну о заговоре судей кажется мне не правильным.

Аршавин:

— Понимаю, что имел в виду Петржела. Московскому клубу чемпионом стать легче, чем «Зениту». Но фраза все равно обернулась против него.

Сам Петржела в нашем разговоре попробовал свое высказывание дезавуировать:

— Я сказал это сразу после матча. Была буря эмоций, с которыми я не смог совладать. Поэтому всегда был и буду против этих пресс-конференций. Там говоришь то, чего позже никогда не сказал бы.

— Так вы верите в то, что «Зенит» будет чемпионом?

— Если бы не верил, давно уехал бы домой. Для меня нет разницы между вторым местом и шестым. Интересно быть только чемпионом. И уверен, что мы этого добьемся.

Добьется этого «Зенит» уже с другим тренером. А традиционная тренерская ссылка на нежелательность пресс-конференций очень контрастирует с его же высказыванием 2003 года о походе на встречу с журналистами после 1:7 от «Динамо: «Не пойти туда было бы нечестно». Изменился ли за это время сам Петржела — или обстоятельства, при которых произносились две взаимоисключающие вещи?

И все же сказать, что, произнося свои знаменитые слова, Петржела был кругом не прав, нельзя. Однажды я спросил Боярского:

— Чего вы не смогли бы простить «Зениту»?

— Договорной игры. Если увижу фальшивый футбол, со стадиона действительно уйду.

«Зенит» времен Петржелы и Трактовенко, продолжая традиции Мутко, словно вывесил эти слова артиста при входе на базу. Грязными делишками команда не занималась принципиально — что во времена дикой гонки бюджетов было особенно ценно. Формула: «Цель оправдывает средства» для многих была аксиомой. Но не для председателя совета директоров «Зенита».

— Чего не хватило Трактовенко, чтобы стать главой клуба-чемпиона? — спросил я Аршавина в беседе для этой книги.

— Думаю, если бы он вложил чуть больше денег, мы бы выиграли тот чемпионат. Но у Давида Исааковича есть свои принципы, которые он нарушать не захотел.

— Принципы, связанные с недопустимостью закулисных дел?

— Да. Трактовенко — человек слова, и если он сказал, что будет так — значит, будет.

Рапопорт:

— Я работал спортивным директором и помню разговоры в клубе, что от некоторых команд в «Зенит» поступали предложения: мол, можем отдать игру. Но Трактовенко и Черкасов эти предложения отмели. Деньги, которые просили эти клубы, были не очень большими, но Давид не пошел на это.

Орлов:

— Трактовенко достоин самых лучших слов: симпатяга, интеллигент, замечательный человек. Они с Коганом очень порядочно вели себя по отношению к игрокам — скажем, если видели, что человек прогрессирует, поднимали ему в одностороннем порядке зарплату. И ни на какие закулисные сделки он не шел.

Кержаков:

— За годы игры в «Зените» я привык к принципиальной позиции Трактовенко — хорошего и адекватного человека. И поэтому, когда перешел в «Динамо», мне было приятно слышать что и в этом клубе существует такая же установка.

Черкасов:

— Не нужно упрощать. Трактовенко — успешный бизнесмен, выросший в 90-е годы. Поэтому не надо представлять Давида Исааковича размазней, бесхарактерным человеком. Вся доброта — до определенного предела. И когда предел наступал, он четко давал это понять. Другое дело, что он относился к футболистам как к детям. Властимил называл их «мальчишечками». Давид до такой пошлятины, конечно, в силу лучшего знания русского языка не опускался, но воспринимал их так же. Если у нас с ним и было распределение ролей — не хорошего и плохого «следователя», — то первая из этих ролей Давиду присуща органически.

Что же касается «экологической чистоты» — да, такая установка у нас была, и мы ей следовали. Правда, реальное предложение мы с Давидом получили только однажды. Это было перед домашним матчем с «Црвеной звездой» из Белграда. На нас вышли некие российские люди с сообщением, что сербы готовы принять такую-то сумму за поражение. При этом у меня нет уверенности, что инициатива действительно шла от клуба. Также четыре раза мы получали предложения простимулировать команды, игравшие с нашими конкурентами. Но ни того, ни другого мы ни разу не сделали.

Почему не простимулировали — что вроде бы не составляет криминала? Назову две причины. Во-первых, если бы мы понимали, что это — общепринятая система, то, возможно, и пошли бы на это, поскольку моральные издержки здесь невелики. Но поскольку за три года было всего четыре таких предложения — значит, это еще не система. То есть решающего результата все равно не даст. А во-вторых, если к концу турнира у аутсайдера возникает мощный материальньй стимул биться с лидером, то это резко повышает травмоопасностъ. А то, что вредит здоровью, по-моему, аморально. Это же, в конце концов, не война, а спорт!

Вот этого-то черкасовского тезиса иные соперники «Зенита» и не приемлют. В современном спорте, особенно отечественном, чаще побеждают те, для кого спорт — война.

Спрашиваю Радимова:

— Можно ли сказать, что Трактовенко оказался слишком порядочным руководителем клуба для того, чтобы «Зенит» выиграл чемпионат?

— Наверное, да. Мы с ним довольно часто общались на разные темы — и могу сказать, что это очень искренний и переживающий за свое дело человек. К игрокам Давид Исаакович относился так, что об этом можно было только мечтать. Каждый футболист, кого бы вы ни спросили, в восторге от него.

Он меня вызывал и говорил: «Ты играешь большую роль для команды, и мы решили поднять тебе сумму контракта». При том что я об этом не просил! И так — каждый год. Причем повышали весьма значительно. Да и в долг в случае необходимости у него можно было попросить — давал всегда.

Еще — сглаживал любые конфликтные ситуации. Однажды меня ночью забрали в милицию. Остановил гаишник, сказал, что я где-то неправильно повернул — словом, откровенно на взятку напрашивался. А я завелся, и в итоге меня отвезли в отделение и до утра посадили в «курятник». Пришел начальник отделения — выпустили. История стала известна в клубе. Приезжаю на тренировку, сидят Петржела и Трактовенко. Тренер кричит: будем отчислять! Трактовенко же сгладил ситуацию в два счета. А Денисов с его скандальным характером, который сто раз ругался с Петржелой, злился, хотел уходить — но Трактовенко с Черкасовым в миг удавалось все это погасить.

А шутки? Узнав Давида Исааковича получше, я как капитан просил его перед каждым матчем приходить в раздевалку — для ребят это было очень важно. И ему удавалось разрядить обстановку даже перед самыми важными матчами. Скажем, отдавал мне заклеенный конверт и говорил: «Я написал, за что сегодня вы получите дополнительные премиальные. Но откроешь только после игры».

Выиграли. После матча, как и условились, открываем. А там: выиграли с разностью в два мяча — двойные премии, сыграли «на ноль» — дополнительная премия вратарю (которая потом делилась на всех). Однажды даже была фраза: «Радимов ушел с поля без желтой карточки — премия всей команде». Все долго смеялись.

Разве что жесткости Трактовенко, пожалуй, не хватало. Слишком уж он был спокойным для руководителя клуба. Думаю, будь Давид Исаакович пожестче, до продажи Быстрова дело бы не дошло. Его же продали в «Спартак» не по игровым качествам, а из-за того, как он себя вел. В какой-то момент у Володи напрочь исчезло чувство меры при общении с тренерами, персоналом клуба и базы. Мутко, узнав об этом, подошел бы и сказал: «Мы очень тебя любим, но чтобы такая вещь произошла в первый и последний раз». Но Трактовенко — иной по характеру, чем Мутко.

И чем Фурсенко тоже. Сергей Александрович даже выглядел намного жестче, а когда нужно — злее. И даже многие судьи, глядя на него, начинали понимать, что с этой командой нельзя творить произвол. Не только потому что пришла такая крупная компания, как «Газпром», а потому что вот он, человек, который ее олицетворяет. С ним шутки плохи. С Трактовенко было проще. И команда, которая лидировала за несколько туров до конца, в итоговой таблице оказывалась даже за чертой призеров…

Эта-то незащищенность и породила фразу Петржелы: «"Зенит" никогда не будет чемпионом».

В сентябре 2004-го «Зенит» уверенно шел на первом месте. Тогда-то и произошел поворотный момент сезона — матч в Ярославле. О его подноготной мне рассказал человек, находившийся в эпицентре событий, который попросил не называть своего имени.

По его словам, «Шинник» вышел на «Зенит» с предложением: дескать, привезите нам 200 тысяч долларов — и игра ваша. Трактовенко не колебался ни секунды: «Нет, я этого делать не буду». Тогда ярославцев щедро простимулировали конкуренты «Зенита». А исход матча решили два неоднозначных решения судьи Михаила Веселовского.

Кержаков до сих пор горячится:

— В конце матча был явный фол на мне в штрафной «Шинника»! Но пенальти назначен не был. Этот судья впоследствии признался мне, что тогда ошибся. Но от этого было не легче, потому что очков было уже не вернуть. Ведь буквально в следующей атаке мы получили пенальти в свои ворота. И проиграли.

После окончания сезона мой уже упомянутый анонимный собеседник беседовал с Трактовенко. И говорил: «В Петербурге живут 5 миллионов человек, и они все равно бы никогда не узнали, что вы купили эту игру. Но при этом вы бы сделали людей счастливыми».

Но председатель совета директоров «Зенита» в своем отношении к околофутбольным махинациям остался непреклонен.

Черкасов:

— Историю про 200 тысяч от «Шинника» слышал от многих, но у меня никто эту сумму не просил. Если бы Трактовенко это со мной обсуждал — точно бы запомнил. Вообще, что касается договорных игр, то их влияние на российский футбол составляет, на мой взгляд, не 95 процентов, как считают некоторые, а наоборот — не более пяти.

Петербургские парламентарии, разгневанные происшедшим, написали обращение на имя тогдашнего премьер-министра России Михаила Фрадкова и президента РФС Вячеслава Колоскова. «Судейский беспредел, творящийся на матчах с участием "Зенита", позволяет говорить о неком тайном заговоре, направленном против того, чтобы чемпионом страны стал клуб из Санкт-Петербурга, — утверждалось в нем. — Коррупция и теневая политика глубоко поразили российский футбол, владельцами некоторых футбольных клубов являются олигархи, которые, не стесняясь, закладывают в клубные бюджеты статью "на работу судьями"».

Колосков назвал то заявление бредом, не заслуживающим комментариев. Хотя, если разобраться и «обнулить» свойственную некоторым петербуржцам паранойю в виде поиска заговора (интересно — ЦСКА с «Локомотивом», злейшие конкуренты, договаривались?), элементы правды в запальчивом заявлении были.

С неудачи против «Шинника» началось крушение питерской мечты. Перед важнейшим домашним матчем с ЦСКА начудил Петржела, сделавший в прессе эпатажное заявление: армейцы, дескать, играют в «конский» футбол. Имелось в виду — грубый, примитивный. Кстати, к тому моменту, в отличие от 2003-го, действительности это уже не соответствовало: стиль ЦСКА изменился в лучшую сторону.

В стане армейцев слова Петржелы вызвали ярость. Главный тренер Валерий Газзаев озвучил их футболистам, которым после этого дополнительного настроя уже не требовалось. «Зенит» был разорван — 0:3. И вновь не обошлось без грязны слухов — дескать, кое-кто из зенитовцев был соблазнен «золотым тельцом»…

— Не оштрафовали Петржелу за ту несвоевременную фразу? — спросил я Черкасова в 2005-м.

— Я бы не стал говорить о несвоевременности. Бестактность, выходящая за рамки не просто корпоративные, но человеческие, — во все времена бестактность. А штрафов не было. Поскольку не думаю, что это как-то отразилось на судьбе чемпионства.

У Рапопорта иное мнение:

— Еще как отразилось. У меня были нормальные отношения с Валерием Георгиевичем (Газзаевым. — Прим. И. Р.), и по каким-то делам подъезжал на тренировку армейцев за день до того матча. Они там все были взвинчены тем интервью Петржелы. Я, честно говоря, даже не был в курсе его высказываний — так мне быстро все объяснили. Тренер взял и на ровном месте настроил соперника против себя вдвое сильнее, чем это было до того.

После разгрома от ЦСКА шансы у питерцев на золото стали куда ниже, но безнадежными назвать их было еще нельзя. И тут последовал «контрольный выстрел».

Парой недель ранее в российском футболе произошел грандиозный скандал: поединок в Раменском между «Сатурном» и ЦСКА закончился дракой «стенка на стенку», за которую, согласно всем футбольным законам, едва ли не полным составам обеих команд грозили длительные дисквалификации. Но это бы означало исключение ЦСКА из гонки за титул. И КДК РФС, побоявшись взять на себя такую ответственность, отстранил от матчей всего по два футболиста из каждой команды, оставив подавляющее большинство безнаказанными. Конкуренты ЦСКА справедливо негодовали, обвинения в коррупции звучали одно за другим. Но ужесточения наказаний не последовало.

В итоге после разгрома от ЦСКА, давая интервью, вспыльчивый Радимов не сдержался и произнес фразу, тут же ставшую хитом: «КДК — дебилы». За что тут же и получил от этого самого КДК пятиматчевую дисквалификацию. Это и забило последний гвоздь в гроб «Зенита»-2004.

Радимов:

— До сих пор считаю, что если не по форме, то по сути был прав. Зато выражение вошло в историю, а болельщики «Зенита» мне даже игрушку с этой крылатой фразой подарили.

Мне ни за что не стыдно в своей карьере. Да, ругался с судьями, назвал КДК дебилами. Но все это было честно. Думаю, вся страна знает, что случай с матчем «Сатурн» — ЦСКА был настоящим произволом. Как такое может быть, чтобы дрались 22 человека, а дисквалифицировали четырех!

Радимова дисквалифицировали — и питерцы не просто выпали из гонки за чемпионство, но в последнем туре упустили даже третье место. Оно досталось «Крыльям Советов» из Самары.

И все же благодарные болельщики не забыли месяцев лидерства. И на последнем матче сезона — в Кубке УЕФА с «Севильей» — вывесили баннер: «Спасибо за красивый сезон».

За футбол, который показывала команда, болельщики готовы были простить ей все. Суть этого футбола Петржела в паре фраз сформулировал мне в конце 2005 года:

— На игру от обороны смотреть невозможно. Мой «Зенит» так играть не хочет. Я не хочу. Потому что футбол — игра для болельщиков, они платят за то, чтобы видеть красоту, а не строительство баррикад у своих ворот.

Беда в том, что словосочетание «мой "Зенит"» из уст Петржелы, начиная с 2004-го и особенно в 2005 году, все менее соответствовало действительности. Он выпустил ситуацию в команде из-под контроля, начал раздавать публичные пощечины игрокам в прессе. О румыне Кирицэ сказал, что в другой клуб его «может отдать бесплатно». Даже о Радимове после рядового инцидента на тренировке было сказано: «Такого рода болезни лечились всегда просто. Я таких игроков выгонял из команды. Может, он хотел показать, какой он великий?»

Радимов стерпел. Молодой и горячий Быстров — не стал. Скандал внутри «Зенита» его продажа летом 2005 года в «Спартак» за 4 миллиона евро вызвала необычайный. И показала, что счастливого и вдохновенного «Зенита» Петржелы больше нет.

Взрыв случился в матче с «Рубином», когда Быстрова выпустили на замену в концовке, и «Зенит» пропустил гол после углового от футболиста, за которого должен был отвечать именно он.

Петржела в печати заявил: «Быстров как футболист не будет прогрессировать». Игрок вспылил — и уже через пару дней за четыре миллиона долларов оказался в «Спартаке». Выстрелив в качестве «дембельского аккорда» жестким интервью в адрес Петржелы.

Аршавин, друг Быстрова, отреагировал на случившееся неожиданно. В следующем туре, забив три мяча в ворота «Амкара», Андрей не подумал радоваться хотя бы одному из них. Это был самый мрачный хет-трик в истории футбола, и демонстрация игрока посвящалась именно продаже Быстрова. Мало того, в те самые дни весь Питер стоял на ушах из-за слухов о возможной продаже «Спартаку» самого Аршавина…

Тут же Радимов в интервью для «СЭ» автору этой книги сделал шокирующее заявление, что после истории с Быстровым решил сложить с себя полномочия капитана «Зенита». Словом, город на Неве охватило, как поет культовый питерский музыкант Юрий Шевчук, «предчувствие гражданской войны».

— Кто, по-вашему, прав в конфликте игрока и тренера — Быстров или Петржела? — спросил я Радимова.

— Полагаю, вину они должны разделить. Фраза Петржелы в печати, что Быстров не будет прогрессировать, некорректна. С другой стороны, самому Быстрову, что бы там Петржела о нем ни сказал, надо было сначала позвонить тренеру и поговорить с ним, а потом уже принимать решения. Но он промолчал. Все-таки при этом тренере Володя дорос до игрока сборной России.

Виноват в случившемся и я, причем в немалой степени. Как капитан, мог действовать решительнее и оперативнее, чтобы погасить конфликт. Уход Быстрова подтолкнул меня к решению: сложить с себя полномочия капитана «Зенита». Чувствую, что команде сейчас нужна встряска — как в 2003 году, когда капитаном вместо Алексея Игонина сделали меня. Отдаю себе отчет, что теперь пришел мой черед. Устал. Не хочу больше заниматься примирениями в команде. Тем более что совершил большую ошибку, поскольку не смог примирить Володю и Петржелу. Раз так переживают и Быстров, и Аршавин, и Денисов, думаю, с моей стороны будет правильным ходом отказаться от повязки. Ребята мне доверяли, я не справился. Эпоха Радимова как капитана «Зенита» заканчивается.

— Ситуацию с уходом Быстрова вы «прозевали»?

— Видимо, сделал недостаточно. Когда пойти слухи об уходе Быстрова в «Спартак», разговаривал по телефону и с ним самим, и с Аршавиным. Говорил: «Не надо спешить с подписанием контракта — это можно сделать до 31 августа. Не важно, что клубы договорились, можно сказать" Я не хочу"». Так бы и произошло, если бы Володя действительно не хотел.

Тогда Быстров мне ответил: «Ничего не подписывал. И пока не собираюсь». Договорились встретиться и поговорить на базе. Разговор был, если не ошибаюсь, в четыре. В пять была тренировка — и тут Аршавин говорит, что в шесть Володя уже подписывает контракт со «Спартаком. Словом, не было времени поговорить с Петржелой и уладить ситуацию. Мое мнение: в дальнейшем все пожалеют, что Быстров ушел. «Зенит» тоже, хотя в меньшей степени, Володя в большей.

Тут Радимов попал в «десятку». Нет сомнений, что Быстров, который со «Спартаком» так пока и не выиграл ни одного титула, жалеет, что не остался в «Зените» со всеми его регалиями.

Радимов продолжал:

— Категорически не согласен с его решением дать резкое интервью в «СЭ» после ухода из «Зенита» и тем самым взорвать обстановку в команде. При этом уверен, что мы останемся друзьями. Что же касается финансовой точки зрения, то думаю, что клуб поступил правильно. Четыре миллиона евро за футболиста, который не факт, что заблистает новой команде, — очень хорошие деньги… Володя играл, по сути дела, крайнего нападающего — и при всем его таланте за два года с прострелов Быстрова «Зенит» забил всего один мяч. Что касается интересов клуба, то Быстров — все-таки не Аршавин и не Кержаков, определяющие игру команды. Поэтому с этой точки зрения продажа игрока за такую сумму оправдана.

— Аршавин в интервью резко отозвался о деятельности Черкасова, обвинил руководство «Зенита» в непрофессионализме.

— С Аршавиным мы нередко встречаемся и вне футбольного поля. Не раз ему говорил: бывают ситуации, когда стоит промолчать. Его слушают, он одаренный футболист и очень хороший человек. Но порой Андрей немного перебарщивает.

Но если взять с профессиональной точки зрения подход к делу в «Зените», то какие-то мелочи на нашу работу влияют. Допустим, читал, что в ЦСКА с командой ездит даже диетолог. А у нас… Как вы думаете, сапожник нужен футбольной команде? Если наше главное орудие труда — бутсы? Так вот, у нас такой должности нет. Это о чем-то говорит. О том, что Черкасову и Трактовенко тоже надо меняться. Не потому что они плохие — а потому что время такое. «Зенит» застопорился. И такие детали на это тоже влияют. Ни для кого не секрет, что тот же Черкасов прежде занимался билетами в Мариинском театре. За два-три года в футбольный бизнес войти непросто.

— После случившегося у «Зенита» есть шанс попасть в тройку?

— По потенциалу — есть. «Локомотив» и ЦСКА стоят особняком. Остальное зависит от того, как команда будет играть дальше.

— И от отношений в коллективе?

— Безусловно. Без этого невозможно ничего добиться. Вспоминаю 2003 год, когда в команде была полная идиллия. На каждую тренировку хотелось ехать, и чем больше тренироваться — тем лучше. Сейчас… То, что после крупной победы не возникает удовлетворения — нонсенс. Что-то должно измениться.

Из этого интервью ясно, насколько накаленной стала атмосфера в команде к лету 2005-го. Прелесть «Зенита» тех времен, кстати, заключалась и в том, что никто не боялся говорить все, что посчитает нужным. Питерский мятежный дух сказывался и здесь: люди открыто отстаивали свои взгляды на жизнь. Что сейчас случается крайне редко.

Черкасов в нашей беседе раскрыл деловую сторону продажи Быстрова:

— Перед вылетом команды в Казань в аэропорт приехал агент Аршавина, Быстрова и Денисова — Павел Андреев. Приехал специально на час раньше, чтобы меня поймать. И сказал, что «Спартак» дает за Аршавина восемь миллионов, за Быстрова — три. Про Аршавина я сразу ответил, что это нереально, а от Быстрова надо было избавляться, я бы сказал, из санитарно-гигиенических соображений. Вернее, от кого-то из двоих — Быстрова или Денисова. Но было понятно, что по потенциалу Денисов важнее для команды. Поэтому выбор пал на Быстрова. Добавили миллион и ударили по рукам.

Это ответ на вопрос — как продавали Быстрова. А почем его продали — гендиректор изящно сформулировал: «из санитарно-гигиенических соображений». Тремя годами ранее на мой вопрос, не жалеет ли он о продаже полузащитника (беседа проходила после неудачного окончания сезона-2005), Черкасов ответил:

— Нет. Особенно, извините за цинизм, после матча моледежной сборной в Дании. Володя продемонстрировал всем нашим болельщикам примерно 70 процентов того, что было истинной причиной его перехода в другой клуб.

В том скандальном матче сразу четыре наших футболиста, включая Быстрова, были удалены с поля. Экс-зенитовец — за толчок арбитра. После матча он дал интервью, в котором возмутился: куда, мол, смотрел РФС, позволяя УЕФА назначит на матч против Данни судью-скандинава? Рефери при этом) был… ирландцем. Видимо, в горячке Быстров перепутал Ирландию с Исландией.

Какой раздрай воцарился в «Зените», из всех приведенных цитат понять нетрудно. Демократия Петржелы превратилась в хаос. И в Питере, и по всей России команду с Невы за обилие склок и вынос грязного белья на публику стали называть «Голливудом».

Расставание с Быстровым, воспитанником «Смены», вызвало бурную реакцию в Петербурге — по большей части негативную. Даже едва ли не самый позитивный болельщик команды Сергей Мигицко, который всегда и во всем старается искать хорошее, поздней осенью 2005-го в разговоре со мной не скрывал горечи:

— Меня очень удручила эта история. Такие игроки, тем более питерские воспитанники, — на вес золота, ими не разбрасываются. Все мы сложные люди. Мне кажется, Петржеле стоило проявить мудрость и с ним объясниться. Именно такого быстрого хавбека нам не хватило, когда мы начали проигрывать. И вообще не хватило такой молодежи, какая влилась в состав в 2003-м.

Рапопорт переводит разговор в плоскость клубной политики:

— Когда Мутко пригласил меня на должность спортивного директора, он рассказал мне о приоритетах своей работы. Один из них — делать все, чтобы самые талантливые питерские футболисты играли в своем городе. И пока Виталий Леонтьевич был президентом «Зенита», ему удавалось удерживать всех своих без исключения! И даже приглашать еще — того же Радимова (Мутко звал Радимова в «Зенит» трижды, в частности, сразу после финала Кубка 1999 года, когда Владислав играл за «Динамо». — Прим. И. Р.).

После того, как Мутко ушел, эта идеология рухнула. А ведь за каждым питерским игроком, выступающим за «Зенит», стоит труд большой группы людей, которая с детского возраста делала его мастером. И чем легче человека куда-то продают, тем больнее всем этим людям и тем меньше стимул для них эффективно работать дальше.

Об этом не раз говорил и Аршавин, обвиняя Петржелу чуть ли не в «убийстве» молодых питерских талантов. Сам чех в нашей беседе в конце 2005-го так объяснил свою линию:

— У Аршавина такая функция в команде — за молодых заступаться. Для Андрюши это удобно. Для «Зенита» — нет. Пусть говорит что хочет, но если бы я сделал из дубля основной состав, мы бы вылетели из премьер-лиги.

…Вскоре после интервью Радимова конфликт в команде удалось притушить. По инициативе Трактовенко состоялась «встреча в верхах» в одном из питерских ресторанов — помимо председателя совета директоров, в ней приняли участи Петржела, Радимов и Аршавин. Трактовенко дал понять Радимову, что капитаном его выбирала команда, и уйти сам он не вправе. Еще полтора года капитанская повязка будет на его руке…

После ухода Быстрова «Зенит» не проигрывал в разных турнирах 19 матчей подряд. Самоочищение? Или затишье пере бурей? В шести осенних матчах чемпионата-2005 команда завоюет жалких три очка. И займет лишь шестое место.

Вина за то, что Трактовенко назовет «нонсенсом», а Аршавин — «крахом», во многом лежала на творце этой команды. Петржеле. Который после сезона-2005 все свои недоработки свел к банальному:

— Я недостаточно сильно давил на руководство, чтобы оно летом купило нужных нам игроков. В конце сезона у нас некому было играть.

Проблемы крылись гораздо глубже. И во многом заключались в самом тренере.

Сарсания:

— Петржела вывел «Зенит» на новый уровень. Но когда он пришел в команду, то был настроен на серьезную работу. А потом его сгубила светскость. Он подумал, что все идет хорошо, болельщики его любят и игроков можно уже не mренировать.

Когда я оказывался в Питере, Власта все время говорил: «Заезжай ко мне». — «У тебя же тренировка!» Он только рукой махал. И когда я приезжал, видел одну и ту же картину: Боровичка проводит тренировку, а Властимил сидит у себя кабинете, копается в Интернете. У него пропала мотивация, он посчитал, что и без тренировок сможет командой руководить. В результате ребята ему на день рождения телескоп подарили. В качестве намека.

Аршавин:

— На мой взгляд, Петржела — хороший тренер. Вообще, европейские тренеры — нормальные люди, они разделяют поле и жизнь. Чех относится к их числу. Адвокат более жесткий и требовательный, но Петржела 2003 года этими качествами тоже обладал. А потом по каким-то причинам стал идти на поводу у футболистов. К тому же состав у нас каждый год становился все слабее и слабее. Почему «Зенит» покупал плохих игроков, надо спрашивать самого Петржелу и Сарсания.

Рапопорт:

— У меня с Петржелой отношения не складывались потому, что я открыто заявлял: недопустимо, чтобы на одного-двух нормальных новичков приходилось по пять-шесть плохих. И дело тут даже не в стоимости. Ошибки в селекции возможны, но когда они принимали массовый характер, то получалось, что клуб методично затаптывал в травку своих, питерских футболистов. То есть два последующих года делал обратное тому, что произошло в 2003 году.

Зарвался он и как человек — взять хотя бы отношение к Боровичке. Как-то проиграли, сделав неудачные замены, и Петржела на пресс-конференции сказал: «Знаю, что если Боровичка что-то говорит, надо сделать наоборот. А сегодня послушал его — и видите, что получилось!» Я был возмущен, но Володя, труженик, хороший парень, только усмехнулся: «Да не обращай внимания, мы же все его знаем». Но после этого я не удивился, когда Петржелу уволили из «Зенита» — а Боровичка остался.

Кержаков:

— Петржела изменился, в частности, в отношении к тренировкам. В 2003 году он на всех присутствовал, а потом перестал. Что произошло? Мне кажется, он никогда не сталкивался с таким большим успехом. А тут вдруг — первый тренер-иностранец и сразу серебряные медали, чего от него в первый год никто и не ждал. Всенародная любовь в городе. Думаю, что Петржела просто со всем этим грузом не справился.

Розенбаум:

— Петржела, безусловно, поднял «Зенит» на новый уровень. Но по отношению к деньгам и славе он и Адвокат оказались совсем разными людьми. Во многом я это связываю с meм, что Петржела — из бывшей социалистической страны. Прожив много лет при социализме, он к большим деньгам оказался не готов.

Сам Петржела на вопросы, почему он перестал бывать на тренировках, утверждал: мол, сэр Алекс Фергюсон в «Манчестер Юнайтед» управляет командой так же, и это не мешает ему быть на своем посту больше 20 лет и почти каждый год добывать какой-нибудь титул. Чех забывал при этом об одной немаловажной детали, которую поведал мне недавно его и израильский коллега Авраам Грант, возглавлявший «Челси». Да, Фергюсон лично в упражнениях участия не принимает и со свистком по полю не бегает. Но на каждой тренировке он присутствует — и, наблюдая за ней со стороны, подмечает каждую деталь!

Чех же понял «метод Фергюсона» слишком буквально и перестал держать руку на пульсе. А в ответ разболталась команда: занятия, которые проводит главный тренер, и тренировки во главе с его помощником — это, как говорят в Одессе две большие разницы.

Был и еще один аспект: половина Питера, глядя на неубедительную селекцию (такие «бриллианты» от Петржелы, как чешский защитник Флахбарт и македонский нападающий Чадиковски, принесли «Зениту» только вред), была убеждена, что чешский тренер «отщипывает» от трансферов.

Черкасов в 2005-м в нашем разговоре сказал:

— Мне надоело слышать по всему Питеру, как «крысятничает» на приобретениях Петржела. Не вижу я этого. К тому же, хотите верьте, хотите нет, на определенном этапе переговорного процесса тренер от него отсекается. И потом некоторые вещи вызывают у него возражения.

— А вы на сто процентов уверены, что Петржела не «крысятничает»?

— Я же не имею права ответить «нет», правда? Поэтому признаем вопрос некорректным и отвечать на него не будем.

По-моему, образованный Черкасов, применив эзопов язык, дал более чем красноречивый ответ.

Тем не менее он по сей день убежден, что жестче вести себя с Петржелой руководству клуба не стоило.

— Вопрос — для чего? — рассуждает он. — Когда ты чего-то требуешь от наемного работника, то должен дать ему «станок». А если в соседнем цеху этот станок лучше, ты должен понимать, что от него нельзя требовать такой же выработки. Мы жили достаточно скудно и не могли дать Петржеле все, что он хотел бы. Так, к примеру, и не купили Колодина, о котором он мечтал. Считаю, что он и так прыгнул выше головы, имея тот набор игроков, который мы могли ему предоставить. О чем можно говорить, если самой дорогой покупкой был Хаген за полтора миллиона! О 20 миллионах долларов, как за Тимощука, или 30 миллионах евро, как за Данни, Петржела и мечтать не мог. К примеру, приобретение за очень небольшие деньги словака Шкртела было целиком его заслугой. Он поначалу представлял собой страшное зрелище, а Властимил сказал, что через пять лет Мартин будет самым дорогим защитником в Европе. Сегодня он играет в «Ливерпуле».

Не согласен и с тем, что мы его распустили. Наверное, нет ни одного тренера без «тараканов» в голове. Вообще, среди творческих людей абсолютно здоровые, без «тараканов» — редчайшие исключения. И к ним, представьте, некоторые даже относятся с раздражением! У меня есть знакомый меломан, который не любит пианиста Дениса Мацуева. За что, казалось бы, его не любить, если не считать того, что он — спартаковский фанат? Этот человек не переносит его за то, что он… слишком здоровый! Музыкант, по его представлению, должен быть с тонкими кистями, бледный, субтильный. А тут — высокий, модный, румяный, получающий явное удовольствие от жизни человек. Творцы, дескать, должны быть другими!

Где-то раз в неделю я не то чтобы доставал книжки по психоанализу и штудировал их — но проводил с Властимлом некие дилетантские курсы психотерапии. Выбирали местечко, чтобы пообедать, побеседовать о жизни, о футболе. Раз в две недели подключал к этому Давида. Шла постоянная работа по приведению Петржелы в норму с точки зрения его недостатков. А «прессовать» его было бессмысленно, потому что мы бы в этом случае Власту потеряли.

Впрочем, Петржелу теряли и так.

Тайное станет явным уже спустя несколько лет — осень 2008-го. Точнее, выяснятся истинные масштабы бедствия, которое происходило с Петржелой. О том, что он — завсегдатай казино, в Питере не говорил только ленивый. Но то, что игорные заведения разорят тренера и доведут его до лечения от игромании в психиатрической клинике в пражском районе Бохнице, в пору его работы в «Зените» все же не мог предположить никто.

Переводчик, друг и соавтор Петржелы по книге Иван Жидков писал в газете «Спорт день за днем»:

«О том, что Властимил ходит в казино, знали, наверно пол-Чехии и пол-России. Но насколько серьезно это влияет на его жизнь (не будем даже говорить о работе) — вряд ли кто-то мог догадаться. Кроме того, травмы, полученные во время игровой карьеры, и постоянные стрессы, связанные с более чем 20-летней карьерой тренерской, оказались причиной многих заболеваний, спасением от которых стали лекарства. Очень большое количество лекарств. Петржела до последнего пытался доказать самому себе, что ничего не происходит. В итоге он потерял интерес к семье, ему быстро надоедала работа, как это получилось в Оломоуце и Баку. Он ругался руководством, а история о разводе с женой Зузаной стремительно облетела все газеты.

Она, правда, остается единственным человеком в Чехии, помогающим Властимилу и сейчас. К примеру, навещает его в больнице строгого режима, где он проходит множество процедур по очищению организма, соблюдает строжайший режим и имеет право лишь раз в неделю взять в руки мобильный телефон».

Сам Петржела признался Жидкову:

«В какой-то момент стало страшно. Я потерял семью, деньги, возникли проблемы с работой. Можно было либо застрелиться, либо что-то кардинально изменить. Когда шел на лечение, твердо знал, что я прав. И сейчас верю, что вернусь и найду в себе силы продолжить жить, причем совсем по-другому».

Дай Бог ему силы и воли, чтобы выкарабкаться. Ведь разговор тут уже не об игре, а о настоящей трагедии личности. Трагедии, случившейся с хорошим, хотя и далеко не простым человеком. Ему, иностранцу, удалось влюбить в себя весь Петербург, который всегда и во всем предпочитал своих. И Питер, обожавший его в минуты славы, не имеет права остаться равнодушным, когда он оказался в беде. Нет ничего хуже, чем относиться к людям, тем более принесшим столько радости, как к отработанному материалу.

Бывшая жена Петржелы Зузана рассказывала в интервью «Известиям» и «Советскому спорту»:

«Власта всегда был азартным, поигрывал на рулетке и раньше. А зарплата, которую ему выписали в Петербурге, окончательно лишила его тормозов. Эх, если бы ему платили не так много… Свою роль сыграли и антидепрессанты, которые он начал принимать по ходу работы в "Зените". Он просто не осознавал, сколько денег проигрывал. Это увлечение превратилось для него в наркотик.

Виновата не зарплата, а человек, который не научился себя сдерживать. Он в Питере получал очень хорошие деньги. Мужу хотелось показать, что он самый хороший. Властимил всегда был щедрым, но, живя в России, он просто заваливал меня и дочь подарками. У меня было все, иногда я чувствовала себя звездой! А Властимил, вероятно, представлял себя богом…

Уже после того, как мы уехали из Санкт-Петербурга, муж продолжал проигрывать деньги, работая в "Сигме" а затем в "Нефтчи". Стало ясно, что болезнь прогрессирует. Я сказала Власте, что ему необходимо лечиться. Он не слушал. К счастью, спустя некоторое время муж сам понял, что нужно обратиться к врачам. В больнице они максимально ограничили круг его общения. Например, ему нельзя было говорить по телефону, запрещалось слушать музыку…»

Еженедельнику «МК в Питере» Зузана сказала: «Власта проиграл все, что заработал в жизни. Но он мне чужой человек. И потом, я знаю совсем другого Властимила — умного, интересного, талантливого тренера. Когда он пришел и сказал, чтобы я помогла ему устроиться в клинику, то была удивлена. Мне казалось, что он никогда на это решится. Но решился — потому что устал жить в постоянной зависимости от лекарств и рулетки… Если он станет снова играть в казино, то больше его видеть и слышать буду. Я ему так и сказала.

Он понимает, что выбирать из предложений не придется. Но не боится никакой работы. Так и сказал мне: "Я думаю здесь о футболе больше, чем когда-либо в жизни". А ведь он и так сумасшедший фанат футбола. Почти все, кому он помогал, в том числе и деньгами, от него отвернулись, когда Власта попал в беду. Некоторые в какой-то момент стали воспринимать его как банк, куда можно всегда обратиться деньгами и не отдать долг. А он и не спрашивал, когда ему вернут».

Перед выпиской из клиники Петржела с Зузаной дали пресс-конференцию, на которой тренер даже озвучил сумму проигранную им в казино: «Сумасшедшие деньги. Если все вместе, то получится полмиллиарда крон (около 19 миллионов евро). В последнее время у меня на уме была только рулетка. Я все потратил в казино».

Видели ли в «Зените», что игромания влияла на Петржелу?

Радимов:

— Перед московскими матчами в гостинице «Орленок» играла вся команда, но в 11 уходила спать, а Властимил оставался. Один раз мы со Спиваком долго не могли уснуть, и вдруг в половине второго звонит в номер Петржела. И на своем ломаном русском говорит: «Влад, займи мне денег, я тебе Петербурге отдам!»

Сарсания:

— Власта мог прийти к Трактовенко и сказать, что у его жены проблемы в Чехии — деньги срочно нужны, а отправить нечего. Тот давал ему сумму — потом, мол, разберемся. И тот, счастливый, шел в казино. Если бы не Давид, ему было бы сложно.

Не выдержал он всех этих денег и популярности. Однажды его агент Виктор Коларж сказал мне: «Последи за Властой, потому что ему из Чехии возят сильные антидепрессанты, граничащие с наркотиками». И действительно было видно, что иногда он не в себе.

Фурсенко:

— Знал ли я об игромании Петржелы, когда возглавил клуб? Конечно. А кто о ней не знал? И когда у нас состоялся первый серьезный разговор в Праге, одним из условий, которые я поставил, было то, чтобы он перестал играть. Он был ошарашен всем жестким тоном того разговора и в основном молчал. Поэтому четкого ответа по этому поводу не последовало.

Теперь, из признаний самого тренера и его бывшей жены мы знаем ответ: остановиться в своей пагубной страсти он не смог. И падение кометы по имени Петржела в Санкт-Петербурге стало неизбежным.

А тем временем 1 декабря 2005 года в «Зените» произошли кардинальные изменения. Банкирский дом «Санкт-Петербург» продал контрольный пакет акций клуба ОАО «Газпром».

Как принимаются исторические решения? Что для этого должно произойти?

Ответ на эти вопросы дал рассказ одного из участников событий — Сергея Фурсенко:

— «Газпром» тогда был миноритарным акционером «Зенита», и я, возглавив в 2003 году «Лентрансгаз», входил в совет директоров клуба. А значит, отвечал за «Зенит» перед высшим руководством компании. И вот после окончания сезона-2005 сидим мы с товарищем в японском ресторане «Киото» в Питере, и раздается звонок от раздраженного Миллера. Он восклицает: «Шестое место — это уже слишком!». А Алексей Борисович — давнишний болельщик «Зенита» и очень хорошо разбирается в футболе, помнит все матчи едва ли не с детства.

Я тогда ответил ему так: «Не умею управлять машиной, не находясь за рулем автомобиля». Видимо, в этот момент и было принято предварительное решение — приобрести контрольный пакет акций клуба.

На что-то сильно разозлиться и чего-то сильно захотеть, — таков рецепт поворота истории. По крайней мере, футбольной.

Чувства председателя правления ОАО «Газпром» к «Зениту» подтвердил мне и вице-премьер Сергей Иванов:

— Миллер — ярый фанат «Зенита». Это, что называется, медицинский факт, который хорошо известен всем, кто с ним знаком. А я своего земляка знаю достаточно хорошо. Причем так относиться к команде он стал очень давно. «Зениту» повезло, что его старый болельщик дорос до такого поста и приложил руку к тому, чтобы «Зенит» в финансовом смысле чувствовал себя устойчиво.

И вновь вспоминается цитата Гете, которую привел мне Владимир Федотов: «Ничто не может быть великим без страсти». Владелец «Спартака», вице-президент «ЛУКОЙЛа» Леонид Федун болел в детстве за киевское «Динамо» и купил клуб не по велению души — и результаты красно-белых это отражают. Миллера же сподвигла на приобретение «Зенита» давняя страсть.

Но, надо полагать, не только она. Как босс крупнейшей компании, Миллер не мог не просчитывать последствий такого шага. В том числе для бизнеса. Поэтому соглашусь с Дмитрием Баранником, который сказал:

— Каким бы ни был великим «Газпром», «Зенит» и его успехи помогли ему выйти на мировую арену и обрести там все общую известность гораздо быстрее, чем было до того.

В отличие от частных «Спартака» и ЦСКА, контрольным пакетом акций «Газпрома» владеет государство. Можно ли и этого сделать вывод, что Миллер тратит на «Зенит» не свои деньги, а средства налогоплательщиков?

Сергей Иванов с этим не согласен. А его мнение — как одного из руководителей правительства — звучит весомо:

— Хоть 51 процент акций «Газпрома» принадлежит государству, компания является хозяйствующим субъектом. Поэтому говорить, что «Зенит» — государственная структура не верно. Тем более что акции клуба, насколько знаю, не собственно у «Газпрома», а у «Газпромбанка». А это несколько другая структура, прямой зависимости от «Газпрома» у нее нет. Все в рамках закона, в отличие от большинства команд, которые «висят» на субъектах федерации. Рано или поздно этот пузырь либо лопнет сам по себе, либо придет прокуратура и скажет: «На каком основании вы тратите на бизнес деньги налогоплательщиков?»

При этом считаю, что один акционер, каким бы состоятельным он ни был, — это всегда опасно. Западные модели свидетельствуют о том, что великие клубы всегда стоят на нескольких финансовых «ногах». Какой бы мощной ни была, компания, если она «проседает», то, естественно, начинает сокращать расходы.

Схожую точку зрения высказал в нашей беседе для «СЭ» 2007 году тогдашний руководитель экспертного управления при администрации президента России, а ныне — помощник президента Аркадий Дворкович. Я спросил его:

— В январе 2007-го Егор Титов, комментируя приобретение «Зенита» «Газпромом», сказал: «Государственные деньги тратить легко и приятно. Считаю, госкомпании вообще нельзя допускать в футбол». Насколько правильно утверждать, что Тимощук куплен за деньги налогоплательщиков?

— Неправильно. Деньги налогоплательщиков — это те, которые «Газпром» заплатил в виде налогов в бюджет. Из бюджета же «Зенит» не поддерживается. «Газпром» — публичная компания, которая отчитывается перед всеми акционерами — как государством, так и частными, которых почти 50 процентов. Никто, кроме собрания акционеров вмешиваться в эту ситуацию права не имеет, а они не возражали.

Группа миноритарных акционеров «Газпрома» недавно публично выразила резкое несогласие с большими тратам компании на «Зенит», как и на другие побочные от основной деятельности проекты, — что уже говорит об отсутствии единства по этому вопросу. Впрочем, на то они и миноритарные чтобы не иметь возможности управлять процессом.

Председатель Счетной палаты Сергей Степашин, который посетил редакцию «СЭ» в конце 2006-го, также не увидел действиях «Газпрома» криминала, но высказался о них даже угрожающей ноткой:

— В следующем году мы будем проверять «Газпром», и если «Зенит» не займет первого места, я точно напишу Миллеру что это неэффективное использование бюджетных средств.

Повода писать Миллеру у Степашина, как мы знаем, не возникло. Да, думаю, и не могло. Я склонен считать высказывание главного счетовода страны этаким образчиком государственного юмора.

Вот и настало время вернуться к Миллеру, занявшему пост главы «Газпрома» 30 мая 2001 года. Степень влиятельности и уровень связей этого человека можно понять по фрагменту из книги Валерия Панюшкина и Михаила Зыгаря «Газпром: новое русское оружие»:

«Во главе крупнейшей компании страны оказался человек абсолютно лояльный Путину лично… (В 1991 году Миллер попал в комитет по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга, который возглавлял тогда будущий президент Путин».)

Журналист Андрей Ванденко в конце 2008 года брал у Миллера интервью для журнала «Итоги» и спросил:

— С кем из двух президентов, выходцев из Питера, познакомились первым?

— С Владимиром Путиным. Я работал под его началом мэрии.

— Кроме музыки, вас с Дмитрием Медведевым (до избрания на пост президента Дмитрий Анатольевич являлся председателем совета директоров «Газпрома». — Прим. И. Р.) объединяет любовь к футболу вообще и к «Зениту» в частности. Смотрю на вашем столе диск лежит с характерным названием: «Даже Миллер говорит: я болею за "Зенит"».

— Группа «Отпетые мошенники» вставила эту строчку одну из песен. Вот мне и сделали подарок.

— И галстук носите клубной расцветки?

— Это он и есть. Самый настоящий. Кстати, коллеги и «Нефтегаза Украины» на днях презентовали футболку с автографом Тимощука, но не привычную сине-бело-голубую, а команды «Волынь», где когда-то начинал карьеру наш нынешний капитан. Подарок оказался с намеком: в Луцке не против чтобы «Газпром» стал спонсором и их клуба…

— Задавая вопрос о сбывшихся мечтах, думал, скажет о Кубке УЕФА, завоеванном «Зенитом».

— Это даже не мечта, а нечто большее, намоленное!

— В каком смысле?

— В прямом. В гимне клуба («Город над вольной Невой». — Прим. И. Р.) есть такие строчки: «Кубок УЕФА наш "Зенит возьмет и победную песню споет». Гимну, наверное, лет тридцать, и перед каждым домашним матчем болельщики исполняют его хором. Представляете, сколько раз за эти годы прозвучала адресованная небесам мольба фанатов? Ее не могли не услышать.

— А вы давно этот гимн знаете?

— С момента его написания. В 7 лет впервые посмотрел игру «Зенита» на стадионе. Это была встреча с «Кайратом» из Алма-Аты, завершившаяся вничью. Собирал футбольные справочники и хорошо знал, кто и где играл, кому и сколько забил. Мои родители — страстные болельщики, папы уже нет а мама по-прежнему переживает за «Зенит», не пропускает ни одной его игры по телевизору.

— Кубок УЕФА-то вы в руках держали?

— И даже шампанское отпил. После Погребняка.

— В очереди стояли?

— Все-таки трофей команда завоевала… Но, к слову, впервые я прикоснулся к Кубку УЕФА еще в 2005 году в Лиссабоне после победы ЦСКА. Помню, загадал тогда: «Вот бы и нам так». Сбылось!

— А Кубок чемпионов потрогали перед московским финалом между «Челси» и «Манчестером»?

— Да, и к нему тоже примериваемся…

Верный признак переживания за команду — память о том какой ее матч в детстве стал для тебя первым. Да и весь текст интервью не оставляет сомнений, что любовь к «Зениту» для Миллера — не напускная.

В середине 2005 года газета «Коммерсант» написала: «Не у всех акционеров одинаковые взгляды на пути развития "Зенита". В частности, как стало известно нашей газете, Алексей Миллер, председатель правления ОАО "Газпром", которому принадлежит 25 процентов акций ФК "Зенит", был буквально вне себя от гнева, узнав о продаже Владимира Быстрова».

«Коммерсант» — слишком серьезное издание, чтобы публиковать о столь влиятельных людях непроверенные слухи. Не в тот ли момент Миллер впервые сказал себе: надо брал штурвал в свои руки?..

Вряд ли Миллер мог принять такое решение единолично, Потому что участие «Газпрома» в каком-либо проекте подразумевает государственный масштаб задач, которые перед ним ставятся.

В послесловии к книге «Газпром: новое русское оружие» ее авторы пишут:

«Все топ-менеджеры "Газпрома", с которыми мы разговаривали, твердили примерно одно и то же: «…"Газпромом" управляет лично Владимир Путин».

— Вы не понимаете, что идет война? Третья мировая, — отвечал нам топ-менеджер "Газпрома", руководитель принадлежащей друзьям президента Путина медиа-империи.

— Энергетическая? — спрашивали мы.

— Идеологическая, — отвечал он.

И нам становилось ясно, что по трубам распространяется не только газ, но и идеология».

Все говорит о том, что частью этой национальной идеологии стал «Зенит». И его победы в чемпионате России, Кубке УЕФА и Суперкубке Европы. Недаром осенью 2008 года уже не президент, а премьер-министр Путин в день рождения Дика Адвоката пригласит голландца в свою загородную резиденцию…

Разумеется, все эти успехи невозможно было гарантировать — на то он и футбол, что в нем может произойти всякое. Но уровень, на котором были поставлены задачи, сделал их осуществление несравнимо более реальным.

Сменилась у «Зенита» и управленческая стилистика. На смену либералу Трактовенко пришел Фурсенко, человек жесткий и властный. И в высшей степени целеустремленный. Максималист, который не хотел знать ни о каких «объективных трудностях».

По уровню контактов Фурсенко вряд ли уступает Миллеру. Свидетельством тому еще одна цитата из книги «Газпром: новое русское оружие». Посвящена она решению «Газпрома» стать титульным спонсором немецкого футбольного клуба «Шальке-04»:

«Штайнигер (директор отдела маркетинга «Шальке». — Прим. И. Р.) признает, что первым русским, который проявил интерес к "Шальке-04", был глава "Лентрансгаза" Сергей Фурсенко. В Германии о нем знают еще то, что он президент футбольного клуба "Зенит", ставшего в 2007 году чемпионом России, а в России — что он брат министра образования и науки России Андрея Фурсенко и давний друг президента Путина. Фурсенко якобы обратил внимание на то, что у "Шальке-04"и "Зенита" одинаковые цвета.

Было это еще в начале 2006 года, в тот момент, когда имидж" Газпрома" в Европе стремительно ухудшался… Возникла идея улучшить свои позиции за счет футбола. Топ-менеджеры" Газпрома" вспомнили Романа Абрамовича, который благодаря статусу владельца "Челси" стал британской знаменитостью, и захотели сделать "Газпром" коллективным Абрамовичем. Однако купить футбольный клуб по правилам УЕФА" Газпром" не мог, поскольку у него и так уже есть "Зенит". Одному владельцу по правилам не могут принадлежать две команды, имеющие возможность встретиться в одном турнире. Это значит, единственным выходом было взять клуб под свою спонсорскую опеку.

Доподлинно известно (по крайней мере, так уверяют в Гельзенкирхене), что решение "Газпрома" взять из всего множества европейских клубов под опеку именно "Шальке-04 было принято после телефонного разговора Фурсенко и Герхарда Шредера».

Осенью 2006 года на пресс-конференции, посвященной подписанию соглашения между «Газпромом» и «Шальке», с российской стороны присутствовали Путин, Миллер и Фурсенко.

Чтобы добиться своих целей, Сергей Александрович не боялся даже показаться смешным. Не прошло и трех месяцев после прихода Фурсенко в «Зенит», как он дал интервью корпоративному журналу «Газпрома», в котором объявил: «Цель "Зенита" — завоевать три Кубка УЕФА за 10 лет». Смеялась тогда над ним вся футбольная Россия. Но, как известно, хорошо смеется тот, кто смеется последним…

Радимов:

— В команде не просто смеялись — глумились над этим заявлением. Какие три кубка?! Все думали, что человек сошел с ума. А после того, как в Монако взяли Суперкубок, я увидел Фурсенко и сказал ему: «Сергей Александрович, а остался-то всего один трофей за девять лет. Не так много!»

Фурсенко — человек, который предельно сконцентрирован на том, чтобы добиться результата. Представляю, каких трудов ему стоило выбить из «Газпрома» деньги на того же Тимощука. После первой встречи с ним я сказал Тане (Булановой. — Прим. И. Р.): по-моему, этот человек не понял, куда попал. Но он быстро вошел в курс дела, и его заслуга в достижениях «Зенита» огромна.

Сергей Иванов:

— Если не ставить никаких задач, то не будет и достижений. И теперь уже вряд ли кто-то относится скептически к прогнозу Сергея Фурсенко. Но когда Кубок УЕФА уже выигран, можно поставить вопрос и по-другому — а почему на нем-то опять зациклились? Если ставить настоящие цели, надо говорить о Лиге чемпионов.

Будем откровенны: в сильных европейских чемпионатах к Кубку УЕФА относятся без особого рвения. Как и к Суперкубку. Для той же «Астон Виллы» важнее занять четвертое место в чемпионате Англии и попасть в Лигу чемпионов, чем выйти в 1/8 финала «какого-то» Кубка УЕФА. Не надо об этом забывать. Это не бравада или позерство, а правда.

Розенбаум:

— Когда я впервые встретился с Сережей, и он сказал, что «Зенит» будет чемпионом России и выиграет еврокубки, я смотрел на него как на кремлевского мечтателя. Мы с ним дружим, и он это помнит. Но Фурсенко свято верил в то, что сделает это. Абсолютная убежденность в успехе, заряженность на дело и правильное управленческое понимание процессов позволили ему добиться того, о чем он мечтал.

Сарсания развил тему, начатую Радимовым:

— Надо признать, что поначалу Сергей Александрович не был большим специалистом в футболе, у которого — своя специфика. И Петржеле, и мне не раз приходилось ему говорить: так нельзя. Скажем, Фурсенко рассказывал мне: «Спрашиваю Петржелу: "Почему Денисова не ставишь?" — "Он все время с позиции убегает". — "Убегает?! Попробовал бы у меня в" Лентрансгазе" кто-то не выполнить, что я сказал, — завтра же выгнал бы!"» Я разъяснял: «Это футбол, тут так нельзя. Он убегает не потому, что не хочет выиграть, наоборот — потому что слишком рвется это сделать, но тратит энергию нерационально». Это заставило Фурсенко задуматься. Одним из главных его качеств оказалась очень быстрая обучаемость. Очень умный и тактичный человек, он быстро «въехал» в тему.

Как ему это далось? Слово — Фурсенко, подробная бесед с которым для этой книги стала первым его масштабным интервью со времени ухода из «Зенита»:

— Футбольная и газовая отрасли — совсем разные вещи, но при правильном подходе можно освоить любую специальность. Есть несколько принципов, которыми я всегда руководствуюсь. Первый — никогда не бывает мелочей. В деле, которое тебе вверено, надо понимать абсолютно все до деталей — включая, допустим, то, как сушатся бутсы. Иначе не сможешь быть частью этой команды.

Естественно, в первую очередь это касалось самого футбола. В детстве я гонял мяч с утра до вечера, ходил на cmадион имени Кирова, кричал вместе со всеми: «Лева, давай!» когда мяч подхватывал Бурчалкин. Но для работы во главе клуба этого было явно недостаточно, нужно было познавать футбол изнутри. И я активно общался с игроками — Аршавиным, Кержаковым, Радимовым. Они мне очень помогли. Тот же Аршавин — человек, иногда очень резкий своих высказываниях, но интеллектуальный и умеющий в нескольких словах разъяснить суть. Многие тонкости разъяснил мне Сарсания — в том числе во взаимоотношениях с агентами и других внутренних хитросплетений. Поэтому у нас, пожалуй, не было ошибки ни с одним приобретением.

Если вы хотите изменить жизнь — не только свою, но и окружающих, — то надо заниматься вопросом очень серьезно. Поскольку, чем меньше ты им занимаешься, тем больше шансов упустить детали, которые могут оказаться решающими. В «Зените» у меня была возможность вникать в каждую мелочь, поскольку в «Лентрансгазе» все было неплохо налажено, и я мог в текущих делах положиться на своих заместителей. Время было еще некризисное, что облегчало задачу.

Второй принцип — надо подходить к вопросу системно и понимать механизмы на порядок, а лучше — на два выше того, чем ты занимаешься. Если работаешь в «Лентрансгазе», то должен понимать, как работает весь «Газпром» и какова политика государства в газовой отрасли. Тогда тебе легче управлять своим предприятием — будет ясно, чего и почему от тебя хотят. Так и здесь: ты должен понимать, что происходит не только в «Зените», но и в РФПЛ, РФС, а также в европейском и мировом футболе. Поэтому одной из первых вещей, которую я сделал на посту президента «Зенита», была поездка в «Челси», где мы встретились со всеми руководителями клуба и ознакомились с его работой со всех сторон. К примеру, в юношеских командах каждого возраста тренер после каждой тренировки и игры заполняет персональную карточку на юного футболиста. Представляете, какая картотека на каждого собрана в клубе, насколько легче при ее наличии отследить динамику развития игрока?!

Третий принцип — обещать только то, что можешь сделать. Если ты никогда не врешь, то никогда и не попадешься. Поэтому все, что я обещал кому бы то ни было в команде «Зенит», выполнено на сто процентов (единственный, кто не согласен с этим тезисом — Кержаков. — Прим. И. Р.).

А главное, надо четко понимать — что, зачем и как ты собираешься делать. В свое время я придумал для себя достаточно простую модель: Питер — самый европейский город России («окно в Европу» — так сложилось исторически), и, значит, «Зенит» должен стать самым европейским клубом России. А для того, чтобы это произошло, нужно изменит стандарты. Это — самое важное и сложное.

Одним из шагов к этому и было интервью газпромовскому журналу. Вы что, думаете, это была чистая импровизация, пришло в голову — и ляпнул? Ничего подобного. Это была заданная планка, над которой сначала, может, и смеялись, но теперь уже никто не смеется. Прошло время — и менталитет игроков стал меняться, они начали задумываться. Невозможно просчитать все варианты на десять лет вперед, но возможно поставить цель и к ней стремиться. И мы все уже почти ее реализовали — ведь под кубками УЕФА я подразумевал все трофеи под эгидой Европейской футбольной ассоциации. В том числе и Суперкубок. То есть остался один приз за семь лет.

Помню, когда-то Гарик Денисов бросил фразу: «Неужели мы будем играть с "Барселоной"?» Прошло время — и он же забил победный мяч в Кубке УЕФА, а потом попал в сборную России. Люди, привыкнув к этой мысли, перестали кого-либо бояться! Отсюда и разгром «Баварии», и победа над «Манчестером».

И, наконец, главное еще и в том, чтобы у тебя к своем делу лежала душа. Порой бывает, что люди работают вроде бы одинаково, а результаты — совершенно разные. Все потому, что кто-то делает это из-под палки, потому что поручили, а кто-то — потому что получает от этого удовольствие.

Мог ли «Зенит» добиться того же при предшественниках «Газпрома»? Все, с кем мне довелось пообщаться, уверены: нет. То, что смена владельцев клуба назрела, признает и прежнее его руководство.

Черкасов:

— Два частных лица, Трактовенко и Коган, уже не были способны удержать клуб даже на тех высотах, до которых мы к тому моменту доползли. Это становилось все более очевидно. Даже держаться на том же уровне стоило дороже и дороже. Конкурировать с «Сибнефтью», «ЛУКОЙЛом», РЖД было нереально. И здорово, что мы реализовали клич: «Отдадим щенка в хорошие руки». При этом «Зенит» представлял собой уже готовый, упакованный продукт, которому просто требовался новый уровень вложений. И «Газпром» его предоставил.

При этом все было по-взрослому: прежде чем выкупить контрольный пакет, «Газпром» выдержал пусть недолгую, но достаточно серьезную конкуренцию со стороны ВТБ. А то, что Фурсенко уже несколько лет входил в совет директоров, позволило ему с самого начала не быть дилетантом. А в силу его связей он был более существенной фигурой для лоббирования интересов «Зенита» на уровне руководства «Газпрома», чем его предшественник по «Лентрансгазу» Сергей Сердюков. Или Петр Родионов — газовый генерал, который давал деньги для «Зенита» во времена Мутко.

— Вам известно, сколько «Газпром» заплатил за акции?

— Точно не знаю. Но, по моим представлениям, из примерно 90 миллионов долларов, которые Банкирский дом за три года вложил в «Зенит», половину Коган и Трактовенко достали из своего кармана. Эти-то деньги «Газпром» им и вернул.

За несколько недель до продажи «Зенита» Коган и Трактовенко продали свой «Промстройбанк» ВТБ. Коган принял решение уйти на госслужбу — в Госстрой. Сейчас он курирует возведение дамбы под Санкт-Петербургом.

Тем не менее в случае с «Зенитом» предпочтение было отдано «Газпрому». Переговоры облегчили хорошие взаимоотношения Трактовенко и Фурсенко.

Фурсенко:

— За три года, которые я был членом совета директоров «Зенита», у меня сложились очень хорошие отношения с Трактовенко. Он вообще милый и, я бы сказал, редкий человек. Очень порядочный, интеллигентный и в то же время деловой. Получал и получаю удовольствие от общения с ним.

— Правда ли, что был вариант, при котором Трактовенко мог остаться наемным президентом клуба?

— Думаю, это не более чем слухи. Было совершенно очевидно, что, когда контроль над клубом берет такая компания как «Газпром», его руководителем будет назначен человек из «Газпрома».

— Распространена точка зрения, что если бы Трактовенко, Черкасов и Петржела не подняли «Зенит» до достаточно высокого уровня, «Газпром» его приобретением мог и не заинтересоваться.

— Абсолютно верно. Очень многое для развития «Зенита было сделано и Банкирским домом, и Петржелой — европейским тренером, который привил игрокам определенные навыки и подходы. Он сыграл позитивную роль в развитии команды. Но, став ее владельцем, «Газпром» поставил перед «Зенитом» другие задачи. А для соответствия новым стандартам нужны были новые люди.

Вот мы и подошли к весьма неоднозначному моменту в новейшей истории «Зенита», вокруг которого весной 2006 года был сломано немало копий, — скандальной отставке Петржелы.

Хотел ли Фурсенко убрать Петржелу с самого начала, или сам чех спровоцировал нового президента клуба серией скандальных интервью? На этот вопрос, который в Питере долгое время считался ключевым, мне довелось услышать разные ответы.

Сарсания:

— Петржела в своей книге утверждал, будто Фурсенко изначально хотел его убрать. Но я, зная ситуацию изнутри, утверждаю, что таких намерений у Сергея Александровича не было.

С Фурсенко меня познакомил Трактовенко, и на первой же встрече новый президент рассказал, что съездил в Чехию, пообщался с Петржелой. Никакого негатива со стороны Сергея Александровича к тренеру не было — наоборот, он сказал: будем работать с Петржелой. Правда, оговорился: надо присмотреться, насколько Властимил готов соответствовать нашей новой концепции, поскольку «Газпром» пришел, чтобы ставить самые серьезные задачи. На этот вопрос во время первой встречи у Фурсенко четкого ответа не было.

Потом Петржела представил нам список игроков, которых он хочет видеть в «Зените». Несмотря на возможности «Газпрома», купить их было нереально. В этом списке, к примеру, были Гиггз и ван Нистелрой. Мы сделали все, что могли — я, к примеру, разговаривал с агентом Гиггза, у которого в тот момент закончился очередной контракт с «МЮ». Ответ был отрицательным.

В итоге купили одного корейца Хен Ен Мина. Мы с Александром Бокием (бывшим спортивным директором «Зенита». — Прим. И. Р.) ездили его просматривать и привезли диски с фрагментами его игры Петржеле. Тот одобрил. Сам Власта купил чеха Несвадбу — никто не мог понять зачем. Игроков посильнее «Газпром» в тот момент ему действительно не покупал. Думаю, руководство решило выдержать паузу, посмотреть, что к чему.

Петржелу это возмутило, и он, извините, попер на Фурсенко — также, как в свое время на Мутко. Начал раздавать истеричные интервью. Причем вел себя абсолютно непредсказуемо. Однажды звонит мне и, зная, что у меня сложились хорошие отношения с Фурсенко, говорит: «Поговори с Сергеем. Меня хотят снять». — «С чего ты взял?» — «Мне сказали». Я обещал поговорить в ближайшие дни.

А прямо на следующий день после этого выходит первое скандальное интервью Петржелы в «Советском спорте». Я ему звоню и прямо говорю: «Ты что, идиот? Что ты делаешь? Никто тебя не собирается снимать!» Он, как всегда, включил свою привычную пластинку: мол, он сказал не так, и журналисты его неправильно поняли.

Видно, он сам хотел снять Сергея Александровича, но не учел, что Фурсенко — не наемный президент, каким был Мутко, а представитель собственника клуба. Или подумал, что ему, любимцу публики, все можно. Дескать, в Питере не так легко завоевать популярность, но ему это удалось (что было истинной правдой). И эта популярность поможет ему убрать, кого угодно. Тем более — какого-то нового человека, которого никто еще не знает. Я-то понимал, что ничего у него не получится. Но он уперся и ничего понимать не хотел.

Черкасов:

— Когда у клуба менялся собственник, Петржела понял ситуацию просто: сейчас придет «Газпром», принесет «бабла», и у него будет команда-мечта. Но «Газпром» ему никого не купил. Петржела начал выступать. И если мы могли некоторые его высказывания терпеть, то Сергей Александрович — не из таких. Он — натура импульсивная, чуть-чуть большевистская, мыслящая лозунгами. И если изначально в повестке дня избавление от Петржелы у него не стояло (помню, когда я сдавал дела, мы все вместе спокойно сидели телевизора и просматривали игроков), то зимой начались конфликты. Фурсенко не будет терпеть, когда кто-то да да еще и через прессу, будет обзывать его нехорошими словами.

У нас ведь и у самих к концу 2005 года, перед продажей клуба, была кандидатура на смену Петржеле. Это Душан Галис, тогдашний главный тренер сборной Словакии, опередившей в отборочной группе ЧМ-2006 Россию. Это обеспечило бы преемственность и быструю адаптацию — по-русски Галис говорит. С одной стороны, мы хотели свежую кровь, а другой — человека более системного и лояльного, чем Петржела. Потом мы эту идею «сдали» в «Газпром», но им нужен был пафос. Галис — это не пафос, зато Адвокат — самый что ни на есть.

Рапопорт:

— Уже зимой 2006-го Петржела рвался выйти на высшее руководство «Газпрома» — чтобы проделать с Фурсенко то же самое, что ему в 2003 году удалось с Мутко. Но связаться с Миллером ему не удалось. Он не понял, что если Трактовенко к нему хорошо относился и прощал ему все выходки (в том числе и деньги давал безвозмездно), то новые люди ни на что закрывать глаза не намерены. В том числе и на интервью, в которых он поливал того же Фурсенко грязью. Раньше он тоже всякое говорил, и это ему сходило с рук. Давая эти интервью, Петржела уволил сам себя.

Орлов:

— Началось с того, что Фурсенко поехал к Петржеле в Прагу. Зачем — точно не знаю, но, как я понимаю, он ему там сообщил, что ни на какие деньги в долг на казино Властимил может больше не рассчитывать. «Белая» зарплата — и точка. Петржеле это явно не понравилось, но такие деньги, как в «Зените», ему все равно бы платить никто не стал. Поэтому он и остался.

Важную роль в отставке сыграла покупка Несвадбы, если не ошибаюсь, за 500 тысяч долларов. Петржела настаивал на ней, и Фурсенко вынужден был согласиться. А потом этот человек ни минуты не сыграл за основной состав. И не мог сыграть, потому что таких футболистов — сотни. Тем самым он подписал себе приговор. А интервью все только ускорили.

А теперь — слово главным героям. Петржела в своей книге писал:

«Он (Фурсенко) сказал, что специально прилетит в Прагу, чтобы поговорить со мной о будущем сотрудничестве.

— Я представляю "Газпром", который только что купил "Зенит", — с незатейливой простотой сказал мне Сергей. От этих слов я ощутил легкое головокружение, потом тошноту. Нет, в том, что "Зенит" приобрел богатого спонсора, ничего плохого не было. Но это означало смену руководства, чего я больше всего не хотел. Только что я получил третьего президента за три года. По-моему, это чересчур.

Разговор мне не понравился. Тем более что сначала Фурсенко раскритиковал меня за то, что я сказал какую-то ерунду в газетах. Ну сказал и сказал. Что тут такого? Я же в конце концов не на интимное свидание с ним собирался…

Дальше — больше. Хозяйским тоном Сергей заявил, что теперь "трансферами будем заниматься мы". Кто "мы", впрочем, не уточнил. И когда потом, в течение всего межсезонья, нам не везли на просмотр ни одного игрока, я не знал, с кого должен за это спросить.

Второй странный момент в подходе "Газпрома" был в том, что питерским клубом фактически руководили из московского офиса компании. Все судьбоносные решения принимались именно там… Такая ситуация означала одно: у меня нет прямого выхода на руководство, а значит, нет и полного понимания той роли, которую играет тренер в этой команде. Да, Фурсенко президент, но президент-марионетка, который в свою очередь должен беспрекословно слушаться кукловодов наверху, которые не имеют о футболе ни малейшего представления и ориентируются в нем по газетам и телевидению. А и тем и другим, понятное дело, можно легко управлять…

Кроме всего прочего, до меня регулярно доходили новости, что новое руководство активно контактирует с президентом РФС Виталием Мутко. Это, как вы понимаете, вряд ли сулило мне что-то хорошее. Мало того что Виталий оказался мстительным человеком, так он еще имел какие-то обязательства перед голландцем Адвокатом. Вроде бы за то, что сборную России возглавил вопреки его, Адвоката, ожиданиям, не он, а Гус Хиддинк. В результате в пропасть толкали меня, а я какое-то время по инерции еще шел к ней добровольно…

…Фурсенко влезал в чужую кухню все дальше, и однажды настал момент, когда мне пришлось проявить характер. Перед матчем в Севилье он напористо спросил: "А почему ты Хена не ставишь? Он ведь самый быстрый игрок". Тут я пришел в ярость. Такого себе не позволял даже Мутко. Советовать мне, тренеру, каким должен быть состав?! Моя жене Зузана, которая прилетела тогда в Испанию, даже сказало (она умеет говорить правду в лицо): "Сережа, пожалуйста, занимайтесь, в первую очередь, своими делами"».

Еще один диалог между Петржелой и Фурсенко вспомнил соавтор чеха по книге Иван Жидков:

«Ты думаешь, я дурак? — спросил Фурсенко.

— Думаю, что да, — последовал ответ. — Так ты — нормальный человек. А в футболе не смыслишь ни черта!»

На что рассчитывал Петржела при такой манере ведения разговора — непонятно. По всей видимости, нервы к тому времени у него по разным причинам были расшатаны окончательно. Либо он до последнего момента лелеял надежду пообщаться с Миллером…

Все точки над i на тему взаимоотношений с чехом в нашей беседе расставил Фурсенко:

— Едва став президентом клуба, я приехал в Прагу. Там с Петржелой состоялся серьезный разговор, потому что ряд вещей, которые он делал, с нашей точки зрения, были совершенно неприемлем. Вдаваться в подробности не хочу, все о них и так знают. Беседа была жесткая. Думаю, я сильно его озадачил, и после нее он уже был готов к любому исходу. Но у меня позиция такая, что человеку всегда надо дать шанс. И мы ему этот шанс дали. Но потом с его стороны началась газетная возня, и на этом все закончилось.

Почему не купили новичков? Я пытался купить всех, кого можно было купить. В том числе провел переговоры с Томашем Росицким и его агентом. Он поблагодарил за предложение и сказал, что подумает. Учитывая, что в итоге он оказался в «Арсенале», можете представить себе уровень вариантов, которые у него были. Что касается Гиггза, то этот вариант был еще до меня. Трактовенко с ним беседовал, но жена валлийца отказалась ехать в Россию.

Главная проблема заключалась в том, что под Петржелу никто из серьезных людей не ехал, поскольку его в Европе не знали, а при Адвокате была уже совсем другая картина. С одной стороны, работать с Диком интересно многим, с другой, это прекрасная подготовка к европейским клубам, если кто-то со временем захочет отсюда уехать.

В частности, когда ушел Петржела, Виктор Коларж, агент Шкртела, постоянно меня «долбал», чтобы я продал Мартина в Англию. Но у нас с игроком состоялся разговор, в котором я разъяснил: приезжает европейский тренер, с которым он сможет и язык подучить, и требования топ-уровня усвоить. В конце разговора пообещал, что потом мы его отпустим. В итоге через полтора года, когда мы стали чемпионами, обещание было выполнено, и сейчас Шкртел — основной защитник «Ливерпуля». А все потому, что изменились те самые стандарты — очевидно ведь, что квалификация Адвоката несравнимо выше, чем Петржелы. Такую же паузу я советовал выдержать и Саше Кержакову, но он, к сожалению, не прислушался.

Не в обиду Петржеле будет сказано, но в последнее время Властимил купался в славе, популярности, а все остальное отошло для него на второй план. Хотя заверяю вас, что, несмотря на все газетные публикации, каждая из которых была для меня как ножом по сердцу, у нас с Петржелой не было никаких скандалов, жестких «разборок». Даже разошлись мы достаточно интеллигентно, без криков и вообще повышения голоса. А расходиться надо было, потому что после интервью Властимила ситуация вышла из-под контроля, в команде был жуткий климат, никто не понимал, что происходит. И, чтобы окончательно не «похоронить» сезон, надо было со всем этим заканчивать очень быстро. Хотя вплоть до поражения от «Севильи» мы не трогали его, поскольку верили, что он добьется каких-то результатов.

Многие ситуации Петржела «препарировал» достаточно неадекватно. Скажем, перед матчем в Севилье я спросил его, не собирается ли он заявлять на матч Хен Ен Мина. Oн ответил: «Нет». Я сказал: «Смотри, дело твое». А потом прочитал, что, оказывается, вмешивался в формирование состава.

Властимила я бы назвал хорошим пиар-менеджером. Симпатичный дядька, близко общался с болельщиками, в шарфе зенитовском ходил — словом, создавал очень благоприятный внешний эффект. Хотя приехал из Чехии такой скромный, в одном пиджачке и пальтишке. А потом резко изменился. Медными трубами проверяются очень многие, и далеко не все эту проверку выдерживают. К сожалению, Петржела стал одним из самых характерных примеров тому. При этом у меня к нему по сей день очень позитивное отношение. Другое дело, что под ту задачу, которая ставилась «Зениту», он просто не подходил.

Весной 2006-го Петржеле удалось громко хлопнуть дверью не только в пиаровском, но и в спортивном смысле. Первый в истории клуба выход в четвертьфинал Кубка УЕФА, побежденные в феврале и марте «Русенборг» и «Марсель», — это сейчас, на фоне прошлогодней победы в Кубке УЕФА и Суперкубке, кажется обыденностью, а тогда Питер буквально стоял на ушах. И не было предела людскому гневу и разочарованию, когда в Севилье люксембургский арбитр Хамер цинично «убил» безвестный на тот момент в Европе российский клуб. Два удаления (в том числе Аршавина) и пенальти привели к разгрому — 4:1.

Радимов:

— Тот матчу нас, знаю, не показывали. Но поверьте: нас в Севилье уничтожили так, что подобного не может быть даже в России.

Первый серьезный поход за еврокубком закончился, а вскоре подошло к концу и пребывание в клубе Петржелы.

Очередным ударом стало домашнее поражение от «Спартака» — 1:4. А ведь как питерские болельщики ждали того матча! Я шел на «Петровский» и слышал такой монолог фана, обращенный к его друзьям: «Представляете, звонит мне вчера в 11 вечера приятель, пьяный вусмерть, и спрашивает: "Ты на "Зенит" — "Спартак" идешь?". "Иду", — отвечаю. — "Тогда я сейчас за тобой заеду!"»

Точно как у Сергея Довлатова в романе «Зона»: «Жизнь опережает мечту». Мечта обернулась для этих людей невыносимым коллективным забегом игроков «Спартака» к сектору со своими фанатами и швырянием им футболок.

Исполняющим обязанности главного тренера у красно-белых в той игре впервые после отставки Александра Старкова был Владимир Федотов, и игроки бились за этого замечательного человека. В «Зените» же на фоне очередных публичных откровений Петржелы царил форменный хаос. Тренер «Зенита» сжигал мосты. В том числе и с игроками: так, в адрес Аршавина после разгрома от «Спартака» прозвучало высказывание, не подразумевавшее двойного толкования: «Андрюшка не боролся».

После того матча я писал в «СЭ»:

«Это была удивительная, пугающая своим масштабом картина. Молчаливое сине-бело-голубое море из тысяч людей опустив головы и не роняя ни слова, в едином медленном-медленном ритме брело прочь от "Петровского".

Так идут на похоронах.

Наверное, это и были похороны — того" Зенита" Петржелы, который мог провалиться в самый нужный момент сезона и устроить в прессе публичное выяснение отношений, но у которого было свое лицо. Озорное, бесстрашное, чуточку даже скандально голливудское — зато свое».

И вправду, отставки Петржелы долго ждать не пришлось.

На майский полуфинал Кубка России в Москве против ЦСКА тренер не выставил группу ведущих игроков — в частности, Аршавина и Радимова. Это была агония. В книге чех писал: «Андрюша, кажется, одним из первых потерял веру в команду и мое будущее. Так какой смысл?..»

Аршавин говорил мне:

— Больше всего меня обидело его обвинение в прессе, что я сдавал игру «Спартаку». И еще упрек, что назначаю футболистам разные премиальные. Это неправда.

Радимова же Петржела оттолкнул от себя еще предыдущей осенью. В декабре 2005-го капитан рассказывал:

— Я прочитал интервью, где главный тренер заявил: в команде наверняка останутся четверо — Малафеев, Чонтофальски, Аршавин и Кержаков. Он сказал это в тот момент, когда пошла череда поражений. А как же остальные? Читать такое было больно и неприятно. У меня не было агента, и после того интервью Петржелы я позвонил Сарсания с просьбой о сотрудничестве. А что мне было делать после таких слов?

Радимов:

— Мне кажется, Петржела понимал, что работать ему осталось недолго, и решил форсировать события. Показать, что уволили его не из-за работы, а из-за интервью. На команде это в положительную сторону сказаться не могло. Авторитет Петржелы среди игроков был потерян, мы стали проигрывать матч за матчем. После открытого конфликта с «Газпромом» воспринимать его как главного тренера стало сложно.

Петржела во многом сам рвал ту нить человеческих отношений, с помощью которой была создана великолепная команда 2003 года. Так меняются люди. Так меняется жизнь.

Спустя полтора часа после матча ЦСКА — «Зенит», уверенно выигранного армейцами, в московском отеле «Гранд-Марриотт» Фурсенко объявил Петржеле об отставке.

Властимила «сдал» даже его помощник Боровичка, принявший предложение Фурсенко остаться в «Зените». Согласно неписаному моральному кодексу, ассистенты главного тренера должны уходить из клуба вместе с уволенным боссом. Но Боровичка делать этого не стал, сказав:

— Властимил уволен, а потому получит компенсацию за время, которое недоработал до конца контракта. Мне же предложили остаться, и если бы я ответил «спасибо, не хочу» — уволил бы себя сам. И, полетев с Петржелой одним самолетом в Прагу, остался бы в отличие от него без денег. Это не главная причина, но одна из них — тут я честен перед вами. Мы работали вместе десять лет, но тут я решил, что должен поступить по-своему.

Если вспомнить возмущение Рапопорта словами Петржелы: «Послушай Боровичку и сделай наоборот» — можно, думаю, найти еще одну причину…

Недолго проработав исполняющим обязанности главного тренера, Боровичка при Адвокате стал «разведчиком»: ездит на предыдущие матчи команд-соперниц «Зенита» и излагает свои профессиональные наблюдения нынешнему тренерскому штабу.

Когда Боровичка, узнав о том, что Петржела оказался на лечении в больнице, позвонил ему, для бывшего главного тренера «Зенита» это стало огромным сюрпризом. Одним из немногих положительных впечатлений в его новой грустной реальности…

Сложная штука — жизнь. Мало что в ней поддается простым объяснениям.

…Из Удельной Властимил не взял ничего. Свойственным ему широким жестом выставил вешалку с десятками первоклассных костюмов в коридоре базы: разбирайте, кто хочет. Даже домашний кинотеатр подарил водителю Володе.

В аэропорт Петржелу приехали провожать тысячи влюбленных в него болельщиков «Зенита». И еще очень нескоро на «Петровском» перестанет раздаваться оглушительный свист при упоминании Фурсенко, и пройдет больше года, прежде чем трибуны наконец-то примут Дика Адвоката.

Такую любовь одним пиаром снискать невозможно. Талантливая и вдохновенная работа — вот что заставило Питер пасть ниц перед чешским тренером. Жаль, что у него не хватило твердости характера остаться таким же, каким он был в счастливом, романтическом 2003-м.

…История «Зенита», который никогда не купался в деньгах, вышла на принципиально новый виток. А кто-то скажет что повернулась вспять.

Потому что это был уже совсем другой «Зенит». Чьи амбиции и философия в корне отличались от прежнего.

Кто-то тоскует по старому «Зениту», считая именно его на стоящим. Кто-то восхищается блеском нового. Но очевидно одно: парадно-царственного «Зенита» конца первого десятилетия XXI века не было бы без того — шебутного и бунтующего, веселого и рефлексирующего. Чуть-чуть безумного, а главное — очень живого.

Собственно, поэтому новому, холеному «Зениту» посвящена лишь четверть этой книги.