НАДЕЖДЫ, ВСЕГДА НАДЕЖДЫ…

Мельбурн – крупный город Австралии.

Мельбурн – важный морской порт. Это еще из школьной географии осталось.

Но тогда я, естественно, не предполагал, что доведется побывать в столь далеком городе, что с ним будет связано одно из самых интересных событий моей жизни, один из самых важных фактов моей футбольной биографии: я участвовал в Олимпиаде, единственный раз.

Когда в ноябре 1956 года мы после долгого перелета приземлились на незнакомой австралийской земле, никак не могли понять, куда мы попали – в лето или зиму. То дождь со снегом, то нестерпимое пекло – за один день мог проявиться норов всех времен года.

Торжественное открытие Олимпийских игр происходило в такую сильную жару, что некоторым и спортивная стойкость не помогла – хватил солнечный удар.

Шестнадцатые игры. Счет Олимпиад давно перевалил за двадцать, и Мельбурн теперь далек не только по расстоянию. Но будто вчера, после финального свистка, настрадавшись на трибуне – самое тяжкое быть зрителем, когда играет твоя команда, – я мчался на поле, к ребятам, которые сделали невозможное. Победив сильнейшего соперника, наша сборная вышла в финал!..

С удовольствием вспоминаю дружелюбную обстановку олимпийской деревни. К нашей делегации все – и спортсмены из разных стран, и журналисты – проявляли очень большой интерес. У нас без конца брали интервью, а многие заглядывали просто так – в гости.

Часто бывали спортсмены из США. Особенно подружились тяжелоатлеты – на лужайку к нашему домику приходили Томи Коно, Чарлз Винчи, Пауль Андерсен. Под общие шутки начинались импровизированные соревнования – кто сколько поднимет. Единственный, кто не участвовал в них, – Андерсен. Толстяк, спокойно перешагнувший в поднятии тяжестей пятисоткилограммовый рубеж, лежал на траве и с добродушной улыбкой наблюдал за стараниями штангистов. Был уверен, что все равно всех победит и увезет с Олимпиады золото.

Победители рядом, но имена их пока неизвестны. Завтра героем дня станет Владимир Куц, а послезавтра его имя уже не будет сходить с уст. «Куц! Куц!» – повсюду произносилось с восхищением.

А накануне произошел с ним казус. Приехал к нам австралийский журналист, и Володя попросил разрешения прокатиться на его машине. Тот любезно разрешил. Куц сел за руль, но как только отъехал, открылась дверца. Наклонился, чтобы захлопнуть, потерял контроль над управлением, а когда вскинул голову, было уже поздно – летел прямо на столб. Машина изрядно помялась, Куц выскочил, бросил ее в сердцах и убежал. Многие кинулись за ним – это все происходило на наших глазах: «Володя! Володя!», – но какое там, Володя умчался, расстроившись. А догнать – кто ж его догонит?

Руководство нашей делегации компенсировало хозяину машины ущерб. Но олимпийские события развивались, и, когда Владимир Куц выиграл дистанцию 5 000 метров, а потом и 10 000, пострадавший представитель прессы заявил, что теперь ремонтировать автомобиль не будет. Поставит перед домом, сделает ограду, напишет на дощечке: «Эту машину разбил олимпийский чемпион Владимир Куц», – и будет собирать мзду со всех, кто захочет взглянуть на столь ценную реликвию. Таким легендарным человеком сразу стал наш Куц…

Наступил день первой футбольной баталии. Нам выпало играть с командой ФРГ. Я не участвовал в этом матче, как и в трех последующих. Центральным нападающим был Эдик Стрельцов. Ему только-только исполнилось девятнадцать, а мне уже было тридцать. Футболист он, бесспорно, очень талантливый и занял в сборной мое место. Все закономерно и справедливо – никаких обид, такова жизнь.

С первых же минут инициатива была на нашей стороне. Мы атаковали, но оборона западногерманских футболистов оказалась так крепка, защитники играли так точно и цепко, что победа с минимальным счетом 2:1 – досталась нам непросто.

Да и были ли легкие игры на Олимпиаде?

Перед матчем с Индонезией мы не волновались. Команду знали: она приезжала в Советский Союз, провела несколько товарищеских встреч с разными клубами и не одержала ни одной победы. Но сюрприз всегда сюрприз. Кто бы мог ожидать от индонезийцев каверзы?!

Этот матч вызвал такое удивление специалистов и болельщиков, что до сих пор его вспоминают как редкое в футболе событие. Не рассчитывая на победу, индонезийцы сделали ставку на игру от обороны – десять человек в защите, все полевые игроки! Однажды, разговаривая с Деттмаром Крамером, известным западногерманским тренером, который тоже был в Мельбурне, коснулись индонезийского варианта. «Не забуду, как юркие, маленькие ребята индонезийцы по трое-четверо бросались к каждому вашему нападающему», – смеялся Крамер.

Да, соперники, устроив кучу малу в своей штрафной площадке, не играли сами и не давали играть нашей команде. Но в общем-то их не в чем обвинить – хитрая неожиданная тактика спасла команду от разгрома, позволила добиться ничьей.

А наши игроки подошли к делу несколько расслабленно, загодя уверовали в победу. Не забив гол на пятой, десятой минуте, надеялись забить на пятнадцатой или двадцатой… Время бежало, а на табло оставались нули.

Возникали, правда, моменты, когда нам просто-напросто не везло. С пяти метров Эдик Стрельцов пробил по воротам таким пушечным ударом, что вратарь даже руки не успел вскинуть. Но… мяч попал ему в лоб и отскочил в поле.

Нам, сидящим на трибуне запасным игрокам, казалось, что прокручивается один и тот же кусок кинопленки – ролик: события на поле не развиваются, а повторяются. Когда к концу матча пришел с других соревнований председатель Спорткомитета Николай Николаевич Романов, то, взглянув на табло, впал в шок: 0:0! Не может быть!

Больше того, все могло закончиться для нас печально. Проскучавший всю игру Лев Яшин – мяч, по сути дела, и не попадал на нашу сторону – ушел за пределы штрафной площадки. И вдруг индонезийский нападающий, получив мяч на ход, помчался к нашим воротам. Яшин перехватил мяч, но поскольку был за пределами штрафной, не мог играть руками. Ему бы сразу отбить подальше – своим, а он почему-то – говорил потом, бес попутал – начал обводить индонезийца. Мы, запасные, замерли от ужаса, Гавриил Дмитриевич Качалин закрыл лицо руками… Хорошо, обошлось.

В дополнительное время счет не изменился, а на следующий день предстояла переигровка. Спокойно разобрали ошибки. Качалин умел это делать как никто. Без ненужных эмоций и стенаний вроде: «Что же вы! Не могли…» Предвидя, что соперник не захочет отказаться от оправдавшей себя тактики, выработали контрмеры – бить по воротам издали, не давая индонезийским защитникам возможности связывать наших нападающих по рукам и ногам, бить чаще, изматывая вратаря. Ребята отнеслись к игре серьезней и довольно быстро забили первый мяч. Дальше – проще. Выиграли 4:0, вышли в полуфинал.

Самым трудным оказался матч с болгарами. В их команде собрались великолепные игроки. Иван Колев, левый крайний нападающий. Блестящий центральный защитник Манол Манолов, против которого мне не раз приходилось играть, очень быстрый, цепкий футболист. Стефан Божков, полузащитник и капитан команды… Основу сборной составляли игроки ЦДНА, команды известной, сильной.

Вот уж где мяч не лез в ворота. Заканчивается основное время, счет 0:0, обе стороны вымотаны до предела. Валентин Иванов играет с травмой, и новое несчастье – падает Николай Тищенко. Падает неудачно, на плечо – перелом ключицы. Замены в то время олимпийскими правилами не разрешались, и Коля настоял: «Я выйду! Заморозьте, забинтуйте как следует, буду играть». Наш доктор Олег Маркович Белаковский сделал ему тугую повязку, и Тищенко вышел на поле. Но по сути наши ребята остались вдесятером.

В начале дополнительного времени Иван Колев забивает гол. Судьба матча висит на волоске. И вот тут-то Тищенко, на которого уже никто не обращал внимания – он стоял на левом фланге обороны, – получил мяч, отдал Татушину, тот сделал передачу Стрельцову. Мяч срезался, замысловатой дугой обошел центрального защитника Манола Манолова, великолепно игравшего против Стрельцова. Оба они рванулись влево, но Эдик, резко затормозив на вираже, сумел изменить направление и ускользнул с мячом от Манолова. Не доходя до штрафной площадки, замахнулся на сильнейший удар, и… зарылся носком бутсы в землю. Мяч закрутился и пошел вприпрыжку в ворота, вратарь Найденов распластался, но мяча не достал. А он медленно катится дальше, такое ощущение, что катится мимо ворот. Около боковой стойки, видимо, споткнулся о кочку и еле-еле вполз в ворота.

Новая комбинация тоже началась от Тищенко: передача в центр, оттуда – на правый фланг, далее Рыжкин проскочил и сделал передачу. Татушин на мгновение опередил вратаря Найденова, который, казалось, уже накрыл мяч 2:1. Победа.

Сколько же пережили за эти два часа мы, сидевшие на трибуне! Уверен, легче самому играть. В азарте игры разряжаешься, даешь выход эмоциям. Когда сосредоточен на действиях, не до переживаний. А тут ничего не можешь – только ждешь. Потом уже, став тренером, закалился. А тогда, после финального свистка, мы кинулись к ребятам на поле. Я не мог с собой справиться, бросился на грудь Эдика Стрельцова и разрыдался. «Да что ты, что ты…» – успокаивал он, мальчишка, тридцатилетнего мужчину. «Вы же не представляете, что вы сегодня сделали!» – твердил я, не в силах успокоиться.

А впереди предстоял финальный матч – с командой Югославии.

Мы думали, что его проведет тот же состав, который выступал в предыдущих играх. И вдруг неожиданно Гавриил Дмитриевич объявил, что выйдет спартаковская пятерка нападающих – Татушин, Исаев, Ильин, Сальников и я, в полузащите – Масленкин и Нетто, в защите – Огоньков, Башашкин, Кузнецов, в воротах – Яшин. В олимпийской сборной было десять человек из «Спартака», и восемь из них решено было выставить в финальном поединке. Трудно сказать, чем руководствовался тренерский совет. При обсуждении состава мы не присутствовали. Видимо, сочли, что Стрельцов и Иванов очень уж измотаны, нужны свежие силы.

Мы знали югославскую команду и представляли, что борьба нас ждет серьезная, соперник силен. В клубе олимпийской деревни со многими перезнакомились. Особенно выделялся Драгослав Шекуларац. Этот молоденький парень, преисполненный важности, заявлял:

– Сегодня в мире два лучших крайних правых – Стэнли Мэтьюз и я.

Нельзя было понять – шутит он или говорит серьезно. Мы посмеивались: «От скромности не умрет!» Но он действительно впоследствии стал видным футболистом, долгое время играл за национальную команду Югославии, выступал за клубы США, ФРГ.

Недавно, вспомнив этот эпизод, рассказал его югославским коллегам – был у них на семинаре по проблемам футбола. Милян Милянич, союзный капитан, засмеялся:

– Это же Шекуларац!

Техничного талантливого игрока нередко подводила самонадеянность, самоуверенность.

А на Олимпиаде он против нас сражался крепко, как и все его товарищи. И все-таки мы первые забили гол.

Мяч, который послал по дуге головой Исаев, казалось, опускался в ворота, а подоспевший Ильин добил его в сетку. Счет открыт. Югославы еще более рьяно, чем прежде, рвутся к нашим воротам. А мы стараемся гасить их натиск, подолгу держа мяч, передавая друг другу – вперед, назад, влево, вправо, тем самым дезорганизовывали, изматывали соперника, бегающего без мяча. Это спартаковцы хорошо умели. Счет так и не изменился до финального свистка. Единственный гол оказался золотым.

Сразу же после матча состоялось награждение. Но меня грызло ощущение какой-то несправедливости, хотя и произошла она не по моей вине. В то время Олимпийский комитет вручал золотые медали лишь тем игрокам, которые участвовали в финале. А ведь до этого самоотверженно «работали» на победу и Рыжкин, и Иванов, и Стрельцов, не раз вызывавший восторженный гул трибун. И они остались без наград. Я был уверен, что Эдик, сыгравший три игры, даже четыре, если считать повторный матч с индонезийцами, больше заслуживает золота, чем я, выступавший только в одном матче.

На корабле – мы уплывали сразу же, на следующее утро, – я не выдержал, подошел к Эдику и сказал, что думаю об этом, сказал: «Медаль твоя!» и попросил ее принять как память об Олимпиаде. Он ответил, что ни за что не возьмет. «Не говори ерунды, ты заслуживаешь ее не меньше меня. И я не хочу ни о чем слушать». Прошло два дня, и я снова подошел к Стрельцову с тем же – неловко мне было, и ничего не мог с собой поделать. Эдик рассердился: «Если ты еще раз подойдешь, я просто перестану с тобой разговаривать. Тебе тридцать, а мне девятнадцать, у меня еще будут впереди Олимпиады, мне еще играть и играть…»

Об этом случае уже не раз писали и последние слова почему-то приписывали мне. Я хочу уточнить: они принадлежали именно Эдуарду. Незначительная вроде бы поправка, можно даже счесть меня педантом, но, мне кажется, она важна – вернее отражает мою позицию: я не пытался смягчить несправедливость разницей в возрасте, рассуждением, у кого что впереди, просто считал, что у товарища больше прав на медаль. А благородство… Его, по-моему, проявил Стрельцов.

Из Мельбурна возвращались на теплоходе «Грузия». Светило солнце. У всех прекрасное настроение. Когда пересекали экватор, по традиции устроили праздник Нептуна – крещение. Всех бросали в бассейн. Нептун и его свита – тяжелоатлеты – подхватывали нас легко, как кукол, – и в воду. Подошли к Круминьшу, а он ростом – 2,18, начали уговаривать, сам, мол, нырни осторожненько. Он ни в какую: «Всех бросали и меня пусть бросят! Крестите, как положено!» Понадобилось шесть человек, чтобы приподнять его… Еле уместился он в «купели», вода чуть не вышла из «берегов».

Во Владивостоке нас ждала торжественная встреча. А потом толпы народа выходили к нашему поезду на каждой станции, гремели митинги… В Москве вся Комсомольская площадь была запружена встречающими. Нас подхватили, начали качать. Незабываемые минуты. Наверное, нет ничего приятней возвращения домой с победой.

Стоит ли говорить, с каким волнением мы ждали чемпионата мира по футболу 1958 года. Первый чемпионат, в котором должна была участвовать сборная Советского Союза.

Это соревнование не сравнимо с олимпийским турниром ни по силе, ни по составу участников, ни по напряжению. Это соревнование высшего ранга, высшего накала, соревнование номер один в футболе.

Мне уже было 32 года. Возраст для игрока, что и говорить, приличный. Нужно было выкладываться вовсю и доказывать свое право на участие в мировом чемпионате. Ведь к тому времени в сборной появились молодые талантливые ребята. Смена наступала, что называется, на пятки. Видел, понимал, что Эдуард Стрельцов, игрок незаурядный, самородок, сильнее меня. Тем не менее я не склонен был недооценивать и своих сил, знал, что буду полезен в основном составе, который должен отправиться на чемпионат в Швецию.

К тому времени у нас со Стрельцовым сложился неплохой тандем. Гавриил Дмитриевич Качалин отводил мне роль диспетчера. Я был оттянутым нападающим (сегодня, к примеру, в такой роли выступает Александр Заваров), а Стрельцова выдвинули на острие атаки. Уже в отборочном матче чемпионата против сборной Польши мы с Эдуардом играли в такой позиции. Он впереди, я несколько сзади. И надо сказать, сыграли удачно, несмотря на проливной дождь: 3:0. Один из мячей мне удалось забить метров с тридцати.

А вот в повторной игре с поляками в Хожуве потерпели поражение. Предстояла третья, решающая встреча. Ее назначили в Лейпциге. Мне, к сожалению, не пришлось поехать: накануне получил травму, и довольно серьезную. Наши вернулись с победой, завоевав право на участие в финале чемпионата.

Ожидание чемпионатов всегда полно прогнозов – их строят и специалисты и болельщики.

Но прогнозы в то время были подобны гаданию на кофейной гуще из-за плохого знания соперников. Это сейчас мы располагаем широкой и глубокой информацией. Ездим в разные страны смотреть матчи, снимаем их по взаимной договоренности на видеокассеты. На наши матчи тоже приезжают зарубежные специалисты. А тогда контакты только зарождались. За пять лет пребывания в сборной я сыграл лишь 23 матча с зарубежными командами.

Сегодня за тот же срок можно сыграть вдвое больше. Сборная каждый год проводит не менее двенадцати международных игр. Клубные команды участвуют в престижных европейских турнирах. Есть коммерческие выезды на всевозможные турниры – мы должны ведь зарабатывать и валюту для страны. Все это расширяет кругозор, повышает образованность тренеров, игроков, А тогда мы довольно туманно представляли себе состояние, уровень мирового футбола. И тем не менее установка давалась только одна: выиграть, во что бы то ни стало занять призовое место. А готовы ли мы к соревнованию высокого уровня, имеем ли шансы претендовать на победу – об этом не размышляли. Да, мы очень хотели выигрывать и только выигрывать. А вот каковы соперники? Какое соотношение сил в той или иной группе? Это тоже не мешало бы знать. Но увы…

Мы попали, пожалуй, в сильнейшую группу чемпионата – Австрия, Англия, Бразилия, СССР. И твердо знали одно: надо готовиться и готовиться.

Стоял промозглый февраль. Возникла проблема – где найти хорошие условия для подготовки. Нынешнего удобного сочинского стадиона в то время еще не было, аэродромчик, на котором тогда обычно тренировались, вдруг начали застраивать. Выручили китайские товарищи, пригласили к себе. Мы отправились в город Гуандун, где нам предоставили хорошую базу на острове с футбольными полями, домиками для жилья.

Тренировались усиленно. Месяца за полтора до чемпионата отправились на сбор в Тарасовку.

В команде была хорошая обстановка. Иногда приходится наблюдать в сборной разные отдельные группки. Каждый клуб держится своей компании. У нас подобного не водилось. Динамовца Льва Яшина чаще всего видели вместе со спартаковцами Борисом Татушиным и Анатолием Исаевым. Я тянулся к Косте Крижевскому и Анатолию Башашкину. В матчах чемпионатов страны центральный защитник московского «Динамо» Крижевский играл против меня, и волей-неволей мы доставляли друг другу немало неприятностей, но это никак не влияло на наши дружеские отношения.

Незадолго до выезда в Швецию руководство команды решило отпустить ребят дня на два домой, чтобы потом, вновь собравшись, отправиться в путь.

Когда мы все вернулись в Тарасовку, пронесся тревожный слух – произошло ЧП. Какое ЧП, что случилось? Вдруг прибыла милиция. Общее оцепенение. В происшедшее никак не хотелось верить. Стрельцов, наш товарищ, которого все любили, обвинялся в уголовном преступлении, Татушин и Огоньков тоже каким-то образом были в нем замешаны. Началось с выпивки – загуляли, разгулялись… Все трое еще до суда были дисквалифицированы. Когда я увидел Огонькова и Татушина в Тарасовке – Стрельцова уже не отпустили, – не сдержался, по праву старшего высказал все, что думал об их поступке, о них. Да разве передашь сейчас ту нашу общую досаду, злость, обиду?!

Чувства чувствами, но это еще и удар по составу команды. Выбыли три сильных игрока. Кем заменить? Срочно пригласили Анатолия Порхунова и Александра Иванова из «Зенита». Было отчего опустить руки, но мы держались.

В Швецию прилетели задолго до начала чемпионата. Наша футбольная резиденция находилась в местечке Хиндос близ Гетеборга. Двухэтажный коттедж с сауной в сосновом лесу, рядом – озеро и, конечно, небольшой стадион с отличным полем для тренировок. Надо отдать должное хозяевам – условия для команды они создали прекрасные. Из Хиндоса нам предстояли выезды в Гетеборг и Бурос на матчи со сборными Англии, Австрии и Бразилии.

Накануне чемпионата провели несколько товарищеских игр в Москве. Сыграли со сборной Англии 1:1. Но нельзя сказать, что получили полное представление о возможностях соперника по группе: в товарищеских играх обычно не выкладываются. Правда, это правило не относилось к нам. Задача ставилась одна: выиграть. Хотя, возможно, не всегда стоило открывать все карты.

Перед матчем, помню, произошел малоприятный эпизод. Англичане остались очень недовольны полем в Лужниках и заявили: «Вы не уважаете нашу команду. Приглашать сборную Англии на это поле!» Игра, конечно, состоялась, но мы испытали такое чувство неловкости, будто сами выращивали газон. Понимали, соперник не капризничает: привык на родине к идеальным полям. Англия славится бархатом лужаек, газонов – вековые традиции. Во время ответной встречи на Уэмбли Борис Кузнецов вырвал бутсой клок дерна. И тут же, как только мяч переместился к воротам англичан, он вложил этот клок в образовавшуюся ямку и старательно примял рукой под одобрительные аплодисменты трибун. Спортсмену воздали должное за бережное отношение к чужому труду.

Кстати, поле в наших Лужниках, раз уж заговорили о нем, и по сей день не соответствует рангу Центрального стадиона. Мы часто слышим: ничего нельзя сделать – большая нагрузка. Но лужниковское поле с самого начала было не лучшим. Имелась возможность поправить газон, когда на стадионе проводилась подготовка к Олимпиаде-80. Реконструкция длилась два с половиной года, а дирекция ею не воспользовалась, не прислушалась к мнению Управления футбола, футболистов.

Однако я несколько отвлекся от событий памятного 1958 года.

Англичан мы считали главными соперниками в группе. Сборная Австрии? Сильная команда, но одолеть можно. Сборная Бразилии? О ней мы имели довольно смутное представление. Известно было, что бразильские игроки обладают высокой техникой, а вот физически вроде бы не очень готовы. Про них даже иронично говорили – жонглеры, мол, и только. К тому же мы были наслышаны о событиях на чемпионате мира 1954 года в Швейцарии – бразильцы проиграли венграм 4:2 и после матча под трибунами учинили драку. Поэтому считалось, что команда при всей виртуозности ее игроков, мастерстве недостаточно организованна, психологически неустойчива, может дать волю эмоциям, сорваться.

Правда, динамовцы, побывавшие в Бразилии в 1957 году, говорили, что матч с южноамериканцами будет наверняка трудным, придется попотеть.

Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Бразильцы жили недалеко от нас. По вечерам с их базы доносились ритмы самбо. Наши темпераментные соперники, похоже, не скучали.

Узнав, где они тренируются, на каком поле, отправились пешком в разведку. Посмотрели. На меня произвело впечатление, как Диди – тогда мы еще и не знали, что это Диди, – с центра шлепком стопы, внешней ее стороной, направил мяч на край поля, и крайний правый – это был Гарринча – сразу принял его на грудь. Таких приемов мы тогда не знали, думаю, и сейчас вряд ли кто это сможет выполнить. На тренировке они играли вполсилы. Не выкладывались. Стремления, как у нас, работать до седьмого пота не было. Шлифовали мастерство. Мы любовались мягкими пластичными движениями футболистов. И каждый, наверное, в уме прикидывал, как можно действовать против них на поле.

Новой тактической схемы мы тогда не разглядели и унесли ощущение, что соперник вроде бы и не страшен.

К тому же потом, перед самой игрой с бразильцами, Константин Бесков, наблюдавший их поединки с англичанами и австрийцами, скажет нам, что в сборной Бразилии все футболисты как на подбор, но играть с ними можно.

Каждый день приближал нас к началу чемпионата. Наверное, напряжение росло, хотя внешне все было спокойно. В свободное от тренировок время ребята ходили на рыбалку, катались на лодках (озеро-то рядом), играли в настольный теннис, шахматы, где всегда лидировал Игорь Нетто.

И вот пришел день старта. 8 июня состоялось торжественное открытие чемпионата. Мы смотрели по телевизору передачу из Стокгольма. Увидели на экране шведского короля, который обратился с приветствием к участникам, матч Швеция – Мексика и гол Агне Симонссона. Дался он ему, как писали после корреспонденты, кровью. После сильной прострельной передачи мяч попал Симонссону в лицо и отскочил в ворота. Шутки шутками, а шведский нападающий вынужден был даже покинуть поле – так сильно кровь пошла из носа. Вскоре форвард, правда, вернулся, «кровавый» гол словно раззадорил шведов, и они победили 3:0.

В тот же день на стадионе «Нью-Уллеви» в Гетеборге наша сборная встречалась с командой Англии.

На установке Качалин сказал, что мы должны навязать англичанам скоростную маневренную игру с первых же минут и нагнетать, нагнетать темп, что в мастерстве мы им не уступаем, надо превзойти их в движении…

Хорошо понимали, от первого матча зависит очень и очень многое. Но ведь это понимали и англичане. Наша сборная выступала в таком составе: Яшин, Кесарев, Крижевский, Кузнецов, Войнов, Царев, А. Иванов, В. Иванов, Симонян, Сальников, Ильин. Игорь Нетто из-за травмы в матче не участвовал, и я вышел на поле с капитанской повязкой. Встретился взглядом с капитаном англичан Билли Райтом, кивком головы поздоровались. Наше знакомство состоялось еще во время товарищеских матчей «Спартака» в Англии. У меня осталось доброе впечатление о Райте как об отважном, честном и корректном футболисте. Не знаю, какого мнения он был обо мне, но поглядывал доброжелательно, хотя мы оба понимали, что вот-вот раздастся судейский свисток, и каждый из нас будет решать в спортивной борьбе свою задачу.

С первых минут началась жесткая, пожалуй, даже жестокая борьба со стороны обеих команд. Англичане приняли наш вызов – они оказались готовыми к нашим скоростным маневрам и, в свою очередь, предложили нам высокий темп игры.

За каждый мяч, на каждом участке поля шла бескомпромиссная борьба. Любая допущенная ошибка могла привести к беде. Каждая команда стремилась во что бы то ни стало первой забить гол.

Билли Райт, этот крепко сбитый атлет с прекрасной координацией движений (не зря его журналисты называли «Пружина»), так бдительно и ловко опекал меня, предугадывал все мои маневры, что иногда мне даже становилось не по себе. Но гол в первом тайме я все-таки забил. На какое-то мгновение опередил английских защитников, первым успел к мячу, отбитому вратарем Макдональдом, и «щечкой» направил его в сетку ворот.

– Ребята, нужен еще гол, – сказал в перерыве Игорь Нетто.

– Старайтесь не снижать темпа, – наставлял Гавриил Дмитриевич.

Наказы нашего капитана и тренера мы выполнили. Во втором тайме Александр Иванов из ленинградского «Зенита» забил второй гол в ворота англичан, завершив красивую комбинацию, начатую защитником Владимиром Кесаревым, который своевременно подключился к атаке и сделал точную передачу Иванову, игравшему на месте левого инсайда. Создался выгодный момент для удара, но Александр почему-то медлил. Казалось даже, слишком медлил. Макдональд, видно, решивший, что наш игрок пребывает в замешательстве, бросился ему в ноги, и тут-то Иванов едва заметным движением протолкнул мяч к лицевой линии и под острым углом направил его в ворота.

Можно было бы полагать, что победа уже в наших руках. Отыграть два мяча ох как непросто! Но мы не расслабились, понимая, что англичане сейчас приложат все силы, чтобы спасти игру. Терять им было нечего, их атакующий прорыв перерос в настоящий штурм.

Наши защитники под сильным натиском стали допускать ошибки. Одна из них привела к тому, что рослый нападающий Кеван, опередив рванувшегося к мячу Льва Яшина, забил гол.

После этого преимущество вновь перешло к нам. Англичане, похоже, смирились с поражением. Мы даже могли увеличить счет. Моменты были. И вдруг…

За несколько минут до финального свистка у нашей штрафной площадки столкнулись Константин Крижевский и английский нападающий Джон Хейнс. Обычное игровое нарушение. Но Хейнс, упав, умудрился вкатиться за линию штрафной, хотя столкновение произошло метра за полтора до нее. Венгерский судья Жолт находился в это время чуть ли не в центре поля и не мог видеть, где точно произошло нарушение, однако, подбежав к мячу, взял его в руки и направился к одиннадцатиметровой отметке. Напрасно Яшин, Крижевский и я пытались убедить арбитра, что нарушение произошло вне штрафной площадки. Судья и слушать нас не стал, указав на одиннадцатиметровую отметку. Матч закончился вничью – 2:2. Победа была упущена. Причем эта ничья, как потом выяснится, окажется для нас роковой.

В Хиндос возвращались вымотанные, грустные. Да, мы играли лучше, чем англичане, но что толку, если команда записала на свой счет только одно очко?

Следующий матч мы провели 11 июня со сборной Австрии в Буросе. Игра получилась менее содержательной, чем первая – сказалось нервное напряжение предыдущей встречи, – хотя мы и победили со счетом 2:0. Защитники уверенно сдержали атаки австрийцев, которые возглавлял 19-летний Буцек. Этот физически крепкий и агрессивный форвард доставил немало хлопот нашей обороне. Юного лидера активно поддерживали не уступавшие ему в мощи крайние нападающие Сенекевич и Хорак. «Прямо какая-то тройка Кеванов», – сказал после игры Валентин Иванов, сравнивая этих австрийских игроков с рослым – под два метра – центрофордом сборной Англии.

Блистал в этом матче наш Яшин. Его уверенная и красивая игра просто обескуражила соперников. Все их атаки разбивались о яшинскую стену. Окончательно развеял Лев надежды австрийцев забить мяч в наши ворота, когда парировал одиннадцатиметровый, пробитый Буцеком. По точности удар, может быть, не совсем удался, но по силе был просто пушечным. И тем не менее Яшин взял его намертво. Стадион взревел от восторга.

После двух довольно удачных для нас игр шведская печать стала уделять нашей команде много внимания. Снимки игроков сборной СССР появлялись в местных газетах целыми сериями. Особый интерес проявляли к Льву Яшину и Игорю Нетто. Многие журналисты, говоря о Яшине как о герое матча с австрийцами, уже тогда называли его одним из лучших вратарей чемпионата. Ну а Игорь стал не чем иным, как «тайным оружием русских». Из-за травмы он не участвовал в двух первых играх, и газетчики, постоянно ищущие сенсаций, с уверенностью утверждали, что русские берегут своего знаменитого капитана для решающих встреч. Если бы так! Ведь нам очень и очень не хватало Нетто на поле. Но он не был еще готов играть в полную силу и пока довольствовался ролью запасного.

И вот снова Гетеборг, стадион «Нью-Уллеви». Сборная СССР – сборная Бразилии. Выходя на поле, помнили о напутствии Гавриила Дмитриевича: «В технике бразильцы нас превосходят. Наш главный козырь – маневренность, скорость, воля».

В этом матче в составе южноамериканцев впервые появились Пеле и Гарринча. Когда Борис Кузнецов узнал, что ему придется играть против Гарринчи, он даже в лице изменился. Дело в том, что во время турне московских динамовцев по Бразилии в 1957 году Борис видел Гарринчу, и на него ошеломляющее впечатление произвели финты бразильца.

Рассказывали, что Гарринча перед игрой предъявил своему тренеру Феоле ультиматум: «Если сегодня не поставите меня в основной состав, уезжаю домой или подписываю контракт с итальянским клубом».

Феола сдался. И, наверное, не пожалел об этом.

Уже на первой минуте Гарринча, получив пас, бросился в атаку. Перед ним Борис Кузнецов, бразилец мчится на него, причем на мяч не смотрит, Кузнецов пятится назад, не рискуя вступить в борьбу. Так они движутся до линии штрафной, и здесь Гарринча, ловким финтом обманув нашего защитника, нанес мощнейший удар. Мяч угодил в левую стойку ворот и отлетел почти к центру поля. Снова атака, снова мяч у Гарринчи. Передача. Теперь Пеле с ходу наносит удар. На этот раз мяч попадает в правую штангу. Потом кто-то из бразильцев бьет выше ворот. А следующая атака заканчивается голом. Точный пас Диди принял Вава и направил мяч в сетку ворот. Шла всего лишь четвертая минута игры…

Я уже говорил, что бразильцы в Швеции продемонстрировали тактическую новинку. Долгие годы в футболе господствовала система «дубль-ве» (три защитника, два полузащитника, пять нападающих). Ее придумали англичане, законодатели футбольных мод. Все всегда смотрели, что нового выдаст туманный Альбион, а тут новинка явилась из Южной Америки. Невиданная доселе расстановка игроков – четыре защитника, два полузащитника, четыре нападающих (двое из них центральных). Атакующая мощь команды не ослабла, наоборот, в атаке стало больше пространства для действий игроков, и при своей виртуозной технике бразильцы это умело использовали. Центральная зона обороны укрепилась еще одним игроком.

Ясно, что и нам против южноамериканских футболистов нельзя уже было действовать по-старому. Пытались перестроиться на ходу, но сразу этого не сделаешь, поэтому совершали ошибки. Сдвоенный центр нападения – Валентин Иванов и я – оказался на голодном пайке. Соперник безраздельно хозяйничал в середине поля, а его массированные атаки так измотали наших защитников, что они думали лишь об одном: как бы отбить мяч подальше от ворот.

Помню, подбежал к Борису Кузнецову: «Боря, успокойся, возьми себя в руки. Мы открываемся, ждем от тебя паса, а ты посылаешь мяч через наши головы…» Но взгляд у него отсутствующий, мои слова не слышит. «Подожди! Не видишь, что творится? Дайте передохнуть!», – и в очередной раз сильным ударом отправляет мяч черт-те куда. А бразильцы, перехватив его, снова начинают атаку…

И все-таки не могу упрекнуть наших ребят в отсутствии стойкости, воли. Просто бразильцы оказались сильнее. Сильнее всех на том чемпионате.

В роли диспетчера выступал у них Диди. Его пасы были выверены до сантиметра, будто посылались руками. Мяч приходил к партнеру в заданную точку удобным для приема. И всегда это оказывалось неожиданным для нас.

Использовал Диди один оригинальный пас. Помню, он сделал передачу в адрес Загало, на левый фланг, ударив сильно, как мы говорим, «под мяч». Из ворот наперехват вышел Яшин. Мы были уверены, что вратарь спокойно овладеет мячом, но тот, коснувшись земли, как бы на мгновение замер и вдруг… покатился в обратную от Яшина сторону – к Загало. Это был пас с заданным обратным вращением.

Диди будто поставил цель потрясать нас и потрясал.

Константин Иванович Бесков еще раньше говорил нам, что он блестяще выполняет штрафные удары, но ничего подобного мы не ожидали. Выстроилась стенка метрах в двадцати от наших ворот, и вдруг Диди мягко швырнул мяч через стенку внутренней стороной стопы, придав ему вращательное движение. Мяч уходил от Яшина, и он достал его только кончиками пальцев. А второй удар бразилец выполнил внешней стороной стопы, и мяч, огибая стенку, пошел в угол ворот. Вот так выглядел знаменитый «сухой лист», который, как и новая тактическая схема, пошел со шведского чемпионата. Наши футболисты тоже овладели впоследствии этим ударом. Он получался и у Сергея Сальникова и особенно хорошо у игрока киевского «Динамо» Виктора Серебряникова.

В матче с бразильцами впервые вышел на поле Нетто. Ему-то и пришлось играть против Диди. Игорь до конца не выздоровел, и справиться с Диди ему было трудно. Интересно, как бы выглядела их борьба, будь наш капитан в хорошей форме?

…Второй гол в наши ворота снова забил Вава. Бразильцы от радости кричали, обнимались, устроили кучу малу. Может быть, именно тогда и родилась традиция – отмечать таким образом удачу.

Это было наше первое поражение на чемпионате…

После матча мы пришли в раздевалку, сели, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Смех сквозь слезы? Возможно. Бывает, проигрываешь из-за нелепейших случайностей, и тогда никак не заглушить досады, никак не освободиться от нее. А тут все закономерно: бразильцы сильнее нас, они и должны были победить, а мы должны теперь извлекать уроки из поражения. Но даже и на подобную ситуацию полезно взглянуть с юмором – лучше оценишь случившееся. Мы подтрунивали над собой: хороши, нечего сказать! Еще вчера были уверены в себе, несмотря на то, что лишились перед отъездом в Швецию трех сильнейших игроков, еще вчера пресса отводила нам в своих прогнозах одно из призовых мест, и вдруг с нами расправились, как с детьми.

Сергей Сальников, который не участвовал в матче (сидел на трибуне), говорил нам: «Обидно, конечно, старики, что проиграли, но бразильцы – мастера. Вот они-то – настоящие мастера! Я и сам кое-что умею в футболе, но о таком могу лишь мечтать. Их игрой наслаждаешься. Это был потрясающий спектакль!..»

Потом в разные годы я не раз видел игру сборной Бразилии. Но команды, равной по составу и мастерству той, что участвовала в шведском чемпионате мира, больше не встречал. Неповторимая команда. Именно после уроков Швеции футбольный мир начал перестраиваться.

Казалось, наша песенка в чемпионате спета. Выиграй англичане у австрийцев, и они выходят в четвертьфинал. Но сборная Австрии, не одержавшая на чемпионате ни одной победы, дала англичанам настоящий бой. Да еще какой! Ничья – 2:2! А это значит, что у нашей сборной и сборной Англии по три очка.

По правилам тех лет при равенстве очков нужно было играть повторный матч, решающий. И снова пришлось нам скрестить шпаги с англичанами. И снова игра была очень тяжелой. Чувствовалось, что обе команды устали, израсходовав накануне немало сил. Хотя и у них и у нас были введены новые игроки, это не повлияло существенно на общее состояние команд. Про такие игры обычно говорят: кто забьет, тот и победит. Забить удалось нам. Автором единственного гола стал Анатолий Ильин. Забил он красиво, хлестким ударом в нижний угол.

Англичане, будто встрепенувшись, обрушили шквал атак на наши ворота. В чем-то нам повезло – мяч дважды попадал в штангу. Туго пришлось обороне. В центре ее был Костя Крижевский, и сражался он, что называется, насмерть. Навесные передачи шли справа и слева. Англичане сильны в воздухе, в игре головой – это всем известно. В один из моментов Костя, прыгнув, столкнулся с нападающим головой, упал. Его долго приводили в чувство.

Замен не полагалось, и он доиграл матч до конца. Идти с поля уже не мог – качало, и ребята его буквально внесли в раздевалку. А когда он сел, открылась страшная рвота – симптом сильного сотрясения мозга.

Надо сказать, англичане тоже выложились в этом матче. Мы сумели погасить их пыл, измотать. Помню, как одного полузащитника мы втроем взяли в оборот. Передавали друг другу мяч, не продвигаясь вперед. Англичанин метался между нами, наконец остановился, махнул рукой и пошел прочь.

Предстояла игра в Стокгольме со сборной Швеции. Из Гетеборга мы летели самолетом, хотя, наверное, быстрее можно было бы добраться автобусом. Рейс задержался. Причину задержки мы не смогли выяснить, но потом все больше убеждались, что она не была случайной, как и отель, в котором разместили нашу команду в столице. Добрались мы до него глубокой ночью. Только легли, как нас разбудили звуки врубовых машин, отбойных молотков – под окнами гостиницы шли ремонтные работы. Создавалось впечатление, что и без того измученную команду решили взять измором. Спать мы, естественно, уже не могли, а днем, в три часа, предстояла игра.

Перед тренерами встал вопрос: кого ставить на эту встречу? Может быть, резерв? Свежих, хотя и не очень опытных футболистов? Когда Гавриил Дмитриевич Качалин сказал нашим молодым, что им придется играть со сборной Швеции, некоторые побледнели, дрогнули: страшен груз ответственности. Собрали ветеранов команды – Яшина, Нетто, меня – на тренерский совет. Качалин спросил: «Как состояние? Устали? Понятно. Но мы все-таки остановились на вас…»

Мы всегда внимали словам Качалина. Сборная наша выступала за честь страны, защищала ее престиж. Но не только. Мы сражались еще и за своего тренера, ради тренера. Для него стремились выигрывать, биться до последнего. Уверен, это не только мои чувства. Гавриил Дмитриевич из тех людей, которых уважаешь безмерно, и мука мученическая его огорчить. Неудачи он переживал больше нас всех вместе взятых. И тем не менее никогда не срывался, не вымещал на ком-то своего настроения.

Каждый футболист для Качалина прежде всего человек и уж потом – спортсмен. Гавриил Дмитриевич способен был без жалости расстаться с хорошим игроком, если он не устраивал его по нравственным соображениям. И никогда не унижал человека за то, что тот «не тянул». Ухитрялся не задеть ничьего достоинства процедурой расставания.

Не терпел в людях грубости, хамства, зазнайства, высокомерия. Ценил обязательность, прилежное отношение к делу, товарищество. И дух товарищества был духом сборной, которой он руководил.

Потом я не раз думал, в чем его педагогические секреты? Ничего особенного Качалин, пожалуй, не изобрел. Все шло от личности, все было органично.

В свободные часы он любил взять в руки гитару или мандолину, любил, чтоб мы расселись вокруг и вместе что-нибудь спели. Но это было отнюдь не запланированное мероприятие. Знал жен футболистов, умел подойти к ним, расположить к откровенности, поэтому всегда понимал, что кого волнует, что кого тревожит, и влияние на нас имел огромное.

Для меня Гавриил Дмитриевич – образец скромности.

На его семидесятипятилетие собралась старая гвардия – Андрей Петрович Старостин, Яшин, Нетто, Парамонов, Царев, Полунин и я. Скромная квартирка – а мог бы ведь устроиться пороскошней. Но у Качалиных и так хорошо. Теплый дом, в котором уютно себя чувствуешь. Приветливая, заботливая Антонина Петровна, супруга, обращавшаяся к мужу неизменно ласково – «Гавусик». Никто из нас не искал, что бы такое сказать, соответствующее случаю, говорили что думали.

Взял слово и Гавриил Дмитриевич:

– Мне повезло, что я работал с такими игроками, и счастлив, что в команде, которая выиграла Олимпиаду и впервые выступила на чемпионате мира, были отличные футболисты и настоящие люди.

Мы рдели от тренерской похвалы, словно вернулись в молодость. Знали, от души сказано.

Однако при всей мягкости Гавриил Дмитриевич «железно» осуществлял свою программу: высокая скорость, высокая физическая подготовка, личная инициатива игроков на поле… Специалисты в то время говорили о нашей сборной как о самой динамичной команде. Мы способны были проводить матчи от начала до конца в предельном темпе.

Костяк сборной в то время составляли спартаковцы, и Гавриил Дмитриевич ездил со «Спартаком» на зарубежные матчи. Вспоминается встреча с «Фиорентиной» во Флоренции. Игра у нас получилась. Мы вели 4:1 и старались сбавить темп: стояла нестерпимая жара – около 40 градусов. Через два-три дня предстояла встреча с «Миланом», так почему бы не поберечь силы? Старались подольше подержать мяч, передавая его друг другу. И вдруг слышим с тренерской скамейки голос Качалина:

– Обостряйте игру! Обостряйте!

После финального свистка подошли к нему:

– Гавриил Дмитриевич, игру-то мы уже выиграли, хотели сэкономить силы, а вы нам – «обостряйте»! Зачем?

– Ах вы, негодяи! – рассмеялся Качалин. – Да ведь мне стало жаль итальянцев. Они и так крупно проигрывают, а вы вздумали над ними поиздеваться, оставили без мяча.

Учил уважать и соперников.

Сегодня Качалин – президент клуба «Кожаный мяч». Президент всех футбольных мальчишек. И лучшего наставника, думаю, не сыщешь.

Он всегда ставил реальные задачи. Не требовал невозможного, как некоторые тренеры, полагающие, что завышенная цель перед игрой взбодрит команду. Тренер доверял нашему чувству ответственности и не любил, если на установке появлялись начальственные лица и пытались по-своему разговаривать с игроками.

И на чемпионате в Швеции нам помогала ровность, трезвость его характера.

– Знаю, что вы устали, но очень надо добиться победы, хотя бы с минимальным счетом, – сказал Качалин перед игрой со шведской сборной.

Тут вмешался один из руководителей делегации, горячий по натуре человек.

– О каком минимальном счете речь? Мы, помнится, громили шведов под Полтавой. Обязаны разгромить их и сегодня! Вы устали, но постарайтесь. За эту игру мы вас премируем.

Слова резанули, и Лева Яшин не выдержал:

– Мы приехали играть не за деньги, не за премиальные. Приехали защищать спортивную честь страны и сами понимаем, что должны сделать.

Мы приложили все возможные усилия, но ватные ноги не слушались. Опытные соперники были в лучшей форме.

Все складывалось не в нашу пользу. Ответный гол, который забил Ильин, отменили, отменили неверно, несправедливо. Мы пытались повернуть судьбу матча – не удалось. Хозяева поля забили еще мяч и победили: 2:0.

Сейчас, по прошествии многих лет, думаю: может быть, и следовало все же сменить нас, опытных игроков, на молодых, задорных? Пять игр за одиннадцать дней, если еще учесть, что тогда не разрешались замены, – это очень много.

После поражения нас отправили домой. Воспитательная мера? Наказание? К переживаниям из-за неудачи прибавилось чувство обиды и, я бы сказал, унижения. Уверен, негоже так поступать – проиграли, и нечего вам делать на чемпионате. А тогда тем более, ведь телевидение в те времена еще не достигло таких высот, как сегодня. Мы не увидели ни полуфинальных, ни финальных матчей. Они стали бы огромной школой, и пребывание на чемпионате в качестве наблюдателей окупилось бы с лихвой. Но… Мы быстро собрали вещи и отправились в аэропорт.

Самолет приземлился в Великих Луках. Долго ждали погоды. На душе тяжко. Валентин Бубукин все пытался нас встряхнуть. Самому невесело, а так шутил и балагурил, что и мы не могли не улыбаться.

Учитывая ту ситуацию, в которой оказалась наша сборная перед выездом в Швецию, можно с уверенностью сказать: не потеряй мы трех ведущих игроков, на равных могли бы сразиться со всеми соперниками, кроме бразильской сборной. Она действительно была на несколько голов выше – блистала звездами, современной тактикой, ставшей для всех откровением.

И тем не менее мы попали в восьмерку сильнейших команд мира. Получили высокую оценку специалистов прессы. В газетах писали, что русские могут гордиться своей командой, она достойно представила на мировом параде футбол своей страны. Может, не так уж и плохо для дебюта?

Но наше спортивное начальство не склонно было трезво и спокойно разбираться в случившемся. Всегда легче принимать волевые решения, выносить выговоры, рубить головы. Так уже было после Олимпиады в Хельсинки, когда разжаловали в «рядовые» выдающегося тренера Бориса Андреевича Аркадьева. Короче, на нас рассердились. Хоть времена переменились и страна преодолевала тяжелые последствия культа личности во всех сферах жизни, стиль управления спортом оставался прежним. Дров из-за него ломалось немало, и успехам он явно не способствовал.

А ведь дебют советской сборной на чемпионате мира был очень важен для развития всего нашего футбола. Ни одно состязание – ни Олимпиада, ни чемпионат Европы, ни ответственные клубные встречи – не идет в сравнение с чемпионатом мира. В нем принимают участие действительно лучшие команды планеты. Накопленное за четыре года мастерство, тактический багаж – все выставляется на всемирное обозрение. Но борьба за достойное место на таком вернисаже требует освоения достижений мировой футбольной науки, мастерства, высочайшего напряжения, концентрации сил, всей воли.

Семь чемпионатов отшумело с той поры, и советская сборная еще пять раз участвовала в финалах мировых первенств. Не раз она повторяла результат 1958 года – попадала в восьмерку сильнейших, поднималась и ступенькой выше – в 1966 году, в Англии, оказалась в числе четырех ведущих сборных команд; и если бы не явное невезение… Что ж, на ответственном испытании все может случиться. Иногда не хватало мастерства для достижения желанной цели, иногда уводили от нее досадные оплошности и ошибки. И всегда оставалось одно – работа. Работа и надежда. Футбольные часы быстро отсчитают очередные четыре года – что ждет впереди?