Расширение модели мира

Мы уже говорили, что модель мира - это то, как человек видит мир, то, как его сознание этот мир отражает. У одних людей модель мира прямолинейна и примитивна, как каменный топор первобытного человека, у других она сложна и громоздка, у третьих легка и гармонична и т.д.

Каждая модель мира предназначена для выживания своего носителя и для его адаптации к внешнему миру. Каждая модель имеет свои сильные и слабые стороны. Люди, живущие в одном социуме, в сходных природных условиях имеют специфические черты, являющиеся общими для их моделей мира, но несвойственные людям, принадлежащем к другому социуму.

В рамках своей модели мира каждый уверен, что он прав, и субъективно это действительно так. Человек, не склонный к постоянному самосовершенствованию, не имеющий достаточно мудрости, чтобы время от времени выходить за узкие рамки своих привычных взглядов, понимая, что есть и другие, не менее адекватные взгляды на жизнь, обычно застревает на заложенной в него в детстве системе ценностей и в дальнейшем не подвергает ее пересмотру.

Различие мировосприятия между людьми запада и востока в частности заключается в разном понимании понятия "учиться". Для европейцев "учиться" означает накапливать знания, по большей части ненужные в реальной жизни. В восточном понимании это слово означает "постигать мир", что сильно отличается от накопления знаний.

Человек может прочитать тысячи книг и заполнить свой ум множеством сведений, но его модель мира останется такой же крошечной и жесткой, какой была в десяти-двадцатилетнем возрасте.

История Игоря - яркий пример европейского подхода к обучению. Обладая живым умом, любознательностью и прекрасной памятью, он приобрел множество знаний, в том числе и в области эзотерических учений и восточных психотехник. Если бы эти знания перешли в область "осознания", то есть стали частью модели мира Игоря, то трагедии бы не произошло. Но все психологические теории, восточная философия и даосские психотехники оказались для него лишь интеллектуальными схемами, которые он применял при работе с другими людьми, но так и не сумел использовать на благо себе.

Я уже упоминала о том, что новые программы вводятся в модель мира человека лишь на гребне эмоций, а интеллектуальный багаж почти не затрагивает модель мира, оставаясь лишь кладовой всевозможных сведений, которые часто даже не находят правильного применения.

Последователи Шоу-Дао в качестве тренировки по расширению своей модели мира намеренно выбирали людей с чуждыми их духу моделями и учились видеть мир их глазами. С одной стороны это упражнение повышало их способность к плодотворному межличностному общению, поскольку умение понять другого человека - ключ к сотрудничеству и взаимопониманию, а с другой стороны, анализируя чуждые им модели мира, воины жизни отыскивали в них новые полезные элементы, которых недоставало в их собственных программах, и расширяли свои модели мира, вводя в них эти новые элементы.

Расширять свою модель мира через общение с другими людьми гораздо легче, чем делать это только через медитации осознания или через психотехники, связанные с внедрением в модель мира новых программ.

Это связано с тем, что лишь за счет воображения и представления часто бывает трудно вызвать новые и непривычные для себя эмоции или чувства, на основе которых новые программы должны записываться в модель мира.

Разница между самостоятельными одиночными занятиями и эмоциональным общением с носителем модели мира, обладающей нужными программами примерно такая же, как различие между прочтением сценария интересной пьесы и просмотром той же пьесы в исполнении гениальных актеров. Талантливый актер не просто читает текст, он заряжает зрителей накалом своих страстей, буквально затопляет зал исходящими от него эмоциональными волнами, которые зрители воспринимают не ушами или умом, а буквально всем своим телом, впитывая их на уровне подсознания.

Эмоционально холодному человеку трудно представить себе, что такое истинная любовь, поскольку, не имея реального опыта любви, он лишь может создать на уровне интеллекта некое представление об этом чувстве, которое вряд ли поможет ему любить.

В то же время, пообщавшись довольно продолжительное время с человеком, щедро одаренным способностью любви к другим людям, семье, детям или животным, эмоционально холодный человек, если он не будет намеренно изолировать себя от непривычных и возможно даже абсурдных для себя чувств, постепенно настраиваясь на того, кто излучает любовь, "перехватывая" его эмоции, стараясь понимать его и сопереживать ему, со временем сможет ощутить любовь в своей душе и понять, насколько бедной была его жизнь без способности испытывать это чувство.

Часто случается так, что нашим моделям мира не хватает не только того, что обычно считается "положительными" чертами, но и черт, в понимании общественной морали "отрицательных".

С точки зрения Шоу-Дао, черты личности не разделялись на "хорошие" и "плохие". Все зависело не от названия каждой конкретной черты, а от того, каким образом она проявлялась, и каковы были последствия ее проявления как для самого обладателя этой черты, так и для окружающих. В примере, который я сейчас приведу, несовершенство модели мира заключалось в избытке "положительных" черт личности и явного недостатка некоторых "отрицательных" черт типа эгоизма и себялюбия.

Один мой знакомый испанец, Мигель, отличался удивительным набором положительных с точки зрения гуманистической морали, качеств. Он был удивительно добрым, щедрым, любящим и бескорыстным. Эти прекрасные душевные качества фактически изуродовали ему жизнь.

Люди беззастенчиво использовали его, не испытывая никакой благодарности. Он женился на женщине, беременной от другого мужчины и усыновил ребенка. Поскольку для его жены этот брак был лишь способом устроить свою жизнь, она непрестанными скандалами по поводу того, что Мигель мало зарабатывает, довела его до нервного истощения и в конце концов выставила из дома, отобрав все, что он заработал за долгие годы совместной жизни.

Дети встречаются с Мигелем только по одному поводу - требуя денег и, подобно матери, постоянно обвиняя его в том, что они имеют меньше вещей, чем дети знакомых и соседей. Мигель, считая, что так и должно быть, покорно отдает последнее, почти не имея денег, чтобы нормально питаться, не говоря уж о том, чтобы прилично одеваться, и постоянно терзается чувством вины оттого, что не способен дать им больше. У него развился сильный невроз, сопровождающийся ухудшением памяти и внимания, началась депрессия.

Я постаралась объяснить Мигелю, что любовь к детям - прекрасное качество, но излишнее потакание детским капризам лишь ведет к развитию в них бездушности и эгоизма, что в конечном счете не украсит их жизнь, и что можно хорошо относиться к людям, не позволяя им при этом беззастенчиво использовать себя, но это было бесполезно.

- Зато я попаду в рай, - заявил Мигель, что было несколько странно, учитывая, что он был убежденным атеистом и коммунистом.

В данном случае говоря о том, что он попадет в рай, Мигель имел в виду, что он не может идти против своей системы ценностей, согласно которой ко всем людям нужно было относиться с добром. Следуя своей модели мира, Мигель ожидал от других ответных добрых чувств, и, несмотря на то, что жизненный опыт в большинстве случаев учил его обратному, он оказался не в состоянии пересмотреть свою систему убеждений, и продолжал считать, что в его несчастьях виновато прогнившее капиталистическое общество, в котором он живет, поскольку в этом обществе деньги и вещи ценятся выше благородства, доброты и душевных качеств.

Мечтой Мигеля всегда было жить в Советском Союзе, поскольку он полагал, что наша великая держава - это сообщество высокообразованных и высокоморальных людей, равнодушных к деньгам и материальным благам.

К Мигелю я испытывала двойственное чувство. С одной стороны, меня раздражало, что в ситуациях, требующих обычной логики и здравого смысла, он вел себя часто более, чем абсурдно, в основном портя жизнь самому себе, а с другой стороны, меня поражало, как человек, на долю которого выпало такое количество страданий и разочарований, ухитрялся сохранить свежими и столь же яркими идеалы своей юности, любовь, доброту и терпимость по отношению к людям. Я поняла, с какого типажа Сервантес писал своего Дон Кихота.

Легче всего расширять свою модель мира, общаясь с людьми, у которых недостающие вам программы выражены в наиболее яркой, пусть даже и абсурдной форме. Я стала использовать свои встречи с Мигелем для того, чтобы изучать его модель мира и отыскивать в ней программы, которые были бы полезны мне самой. Сначала, пока я анализировала его модель лишь на интеллектуальном уровне, поведение и программы Мигеля казались мне нерациональными и абсурдными, но постепенно, настраиваясь на его эмоции, я заметила черты, в которых его модель мира имела преимущество над моей.

У меня была скорее натура бойца, а у Мигеля - пассивного созерцателя. Там, где я пыталась что-то изменить, он предпочитал приспосабливаться сам. В этом отношении мы находились на разных полюсах системы ценностей. Борьба с обстоятельствами и покорность обстоятельствам - две стороны медали, и тяготеть к одной из них - означает потерю гармонии.

Бывали ситуации, когда борьба с обстоятельствами была оптимальным решением, но я заметила, что даже в случаях, когда в этой борьбе не было смысла, когда нужно было просто смириться и приспособиться, мой организм автоматически настраивался на борьбу, и из-за выброса в кровь гормонов, я чувствовала возбуждение и раздражение.

Я раздражалась из-за столкновений с кошмарной испанской бюрократией, из-за того, что даже в Европе автобусы не ходили по расписанию и опаздывали на полчаса, Мигель же воспринимал подобные неприятности со стоическим, почти восточным спокойствием. Время, как и деньги, казалось, не имело для него никакого значения.

В Москве с ее стремительным ритмом жизни я не встречала таких людей. Хотя на интеллектуальном уровне я знала о необходимости подобного отношения к жизни, отраженного в прекрасной шоу-даосской пословице: "Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как мимо проплывет труп твоего врага", но у меня до сих пор не было времени и возможности внести подобное осознание в свою модель мира. Настраиваясь на эмоции Мигеля, отражая его терпеливое и доброжелательное спокойствие, я расширила свою модель мира новой программой, выражающей несвойственный мне ранее элемент системы ценностей.

От него же я научилась терпимее и доброжелательнее относиться к людям, с пониманием воспринимая их слабости и ошибки. Если раньше необходимость терпимости и доброжелательности опять-таки была известна мне лишь на интеллектуальном плане, то теперь, отражая эмоции Мигеля, я стала чувствовать их в своей душе.

В другом случае мне удалось использовать программу из крайне противоречивой и неустойчивой модели мира моего на сей раз русского знакомого. Володя, директор строительной фирмы, в течение нескольких месяцев был моим партнером по танцам. Подобно многим "новым русским", послужившим материалом для многочисленных анекдотов, Володя обладал истерическими чертами личности, выражавшимися в стремлении быть в центре всеобщего внимания и выделяться среди других людей.

Как у всех истериков, демонстративность сочеталась у него с театральностью, рассчитанной на благодарных зрителей. Во время нашей первой встречи Володя старался произвести впечатление своим обаянием, деловыми успехами и белым "Мерседесом". На следующем занятии танцами он скорбно поведал, что женщины его бросают и даже бьют. Эти печальные воспоминания погрузили его в тоску, и чуть ли не со слезами на глазах он драматически воскликнул:

- Если ты меня когда-нибудь ударишь, это будет наша последняя встреча!

Не отличаясь излишней агрессивностью, до сих пор я не имела обыкновения избивать партнеров по танцам, и то, что почти незнакомый мне человек предполагает, что я могу его ударить, меня изрядно позабавило, и я торжественно пообещала его не бить. Со временем я поняла женщин, прибегнувших к мордобою в качестве основного аргумента, но, выполняя свое обещание, я воздержалась от применения грубой физической силы.

Как сформировалась модель мира Володи, я поняла, когда он рассказал мне о взаимоотношениях своих родителей. Они поженились без любви, лишь из-за того, что мать Володи была беременна, и так без любви прожили всю жизнь. Отец Володи никогда не говорил своей жене комплиментов и никогда не хвалил ее, что бы она ни делала. Жена не оставалась в долгу и самозабвенно "пилила" мужа по всякому поводу, в итоге доведя его до инфаркта.

Володя в детстве тяжело болел, и мать самозабвенно любила и баловала его. С одной стороны, он был типичным "маменькиным сынком", ожидающим от женщин выполнения всех своих прихотей, а с другой стороны, он твердо усвоил убеждения отца о том, что настоящий мужчина из-за женщин никогда не "распускает сопли" и не "льет розовую водичку", то есть не говорит им ничего приятного.

Детскую привычку добиваться своего с помощью диких истерик Володя перенес и во взрослую жизнь. Он с гордостью рассказал мне, как управляется со своей фирмой, на которой появляется не слишком часто. Естественно, что в его рассказах работники фирмы были ленивыми и бестолковыми. Они вечно делали все не так, и когда Володя появлялся с очередной инспекционной проверкой, он устраивал такую истерику, демонстрируя близость к внезапной смерти от инсульта, что работники фирмы пугались до полусмерти и начинали хором его успокаивать, уверяя, что они в срочном порядке сделают все, как нужно.

С женщинами он действовал примерно так же. Когда он решил бросить свою очередную жену с новорожденным ребенком ради любовницы, он устроил дикую истерику, демонстрируя свои страдания и обвиняя жену в том, что она не смогла удержать его любовь. Перепуганная накалом страстей женщина изо всех сил утешала его, собирая свои вещи, чтобы с ребенком уйти из дома.

Желая непрестанно быть в центре внимания, Володя не выносил спокойных и уравновешенных людей, поскольку их было трудно "завести" в ту или иную сторону. Обычно он старался производить впечатление на женщин или на компании людей. В танцевальных группах он периодически приглашал народ в свою машину, чтобы подвезти всех до метро, а потом начинал говорить, что ему не нравится, что люди навязываются ему, пытаясь проехаться с ним, что он не извозчик и никому не позволит себя использовать.

С женщинами он действовал примерно по той же схеме. В течение какого-то, обычно очень короткого срока, он старался быть обаятельным, пытаясь вызвать у очередной дамы чувства, близкие к тем, что в детстве на него изливала мать, и, едва ощутив, что очередная жертва испытывает к нему симпатию, он принимался устраивать истерики и оскорблять ее, утверждая, что она жаждет выйти за него замуж и устроить себе красивую жизнь за его счет, чего он, естественно, не допустит.

Если учесть, что подобные качества личности дополнялись редкостной самовлюбленностью, полным пренебрежением к остальным людям и склонностью к придумыванию историй, в которых многочисленные женщины поголовно сходили от него с ума, Володю трудно было бы назвать чрезмерно обаятельным человеком.

Общение с ним было для меня достаточно интересным, поскольку, помимо занятий танцами, я получила возможность изучить весьма яркий и любопытный тип личности, и я старалась использовать понимание структуры его модели мира для того, чтобы сделать наше общение относительно спокойным и ненапряженным, так, чтобы Володя, по крайней мере при мне, воздерживался от закатывания истерик.

Хотя подобная модель мира была мне достаточно чуждой и неприятной, я постаралась отыскать в ней программы, которые были бы полезны моей модели мира. Вскоре я поняла, что у Володи была доведена почти до совершенства забота о собственном здоровье и о собственном теле. Он почти каждый день ездил к массажисту, настойчиво и регулярно занимался физическими упражнениями, периодически проводил очищение организма и старался придерживаться правильного питания. В результате он был в прекрасной физической форме, чего мне явно не хватало.

В моей модели мира с детства было записано, что духовное развитие важнее физического, и что чрезмерная забота о своем теле - это признак духовной ограниченности. Этот момент я осознала, только сравнивая себя с Володей. Теперь пренебрежение своим телом и здоровьем сказалось на моих физических возможностях, и часто во время занятий танцами мне не хватало выносливости и силы. Но опять-таки, понять на интеллектуальном уровне необходимость заняться собой и получить устойчивую эмоциональную мотивацию, основанную на глубинном осознании необходимости заботы о своем теле - это совсем разные вещи, и, общаясь с Володей, я старалась уловить его трепетное отношение влюбленности в "себя, драгоценного", побуждающее его отдавать столько сил в борьбе за свое здоровье и физическое совершенство. В определенной степени мне это удалось, и это новое ощущение еще чуть-чуть расширило мою модель мира.

Одновременно поиск хороших и полезных программ в модели мира Володи в достаточной степени примирил меня с его недостатками. Фактически, он не был виноват в том, что его модель мира сформировалась таким образом. Встречаясь и танцуя с ним, я дополнительно вырабатывала у себя спокойствие и терпимость, что, с учетом Володиного характера, было непростым упражнением, и в конце концов наше общение оказалось полезным и приятным для обоих.

Изучение чуждых моделей мира через тесное общение с носителями этих моделей иногда требует значительной затраты усилий, поскольку резкая разница в мировоззрениях и стереотипах поведения на первых порах часто вызывает отрицательную эмоциональную реакцию, неадекватно усиленную миндалевидным телом лимбической системы и обусловленную несоответствием высказываний и поведения человека с чуждой моделью мира ожидаемым стереотипам.

Но вместе с тем подобный опыт дает великолепную возможность тренировки по отслеживанию и подавлению ненужных и вредных для организма эмоциональных реакций, по уровню интенсивности неадекватных раздражителю. Я уже упоминала о том, что снижение эмоциональных реакций является функцией еще одной части лимбической системы - перегородки. Упражнения по некритическому восприятию и пониманию чуждых моделей мира фактически приучают человека спокойно относиться к ломке привычных стереотипов, то есть лучше и быстрее адаптироваться к неординарным ситуациям, испытывая при этом стресс гораздо меньший, чем испытал бы в аналогичных обстоятельствах человек, не имеющий подобной подготовки.

Используя принцип стимула - "убегая от тигра", согласно которому человек намеренно ставит себя в ситуацию, в которой он вынужден будет сделать то, что не сделал бы при других обстоятельствах, последователи Шоу-Дао ставили себя в ситуацию, когда они были вынуждены наилучшим образом взаимодействовать с носителями совершенно чуждых им моделей мира. Для этого, они периодически меняли страну проживания, изучая новые языки, новые традиции и обычаи, и впитывая в себя все лучшее, что имела чужая культура, в то же время не теряя своей индивидуальности. Таким образом они дополнительно расширяли свою модель мира, вписывая в свое восприятие окружающей действительности свежую струю.

Способность к быстрой адаптации и заинтересованность в познании других культур и расширении своей модели мира позволяли Спокойным с легкостью вливаться в любое сообщество людей, не страдая от ностальгии, социальной и культурной изоляции.

А теперь подведем итоги: