4. Душевные силы

Итак, мы уже знаем, что уровень биосоциальных потребностей человека соответствует "нижнему этажу" сознания — желательно-чувственной периферии души, которая смиряется под давлением воли, под властью ума. И этим смирением достигается душевное равновесие.

Совесть укрепляет ум и усиливает волю. Под прессом здорового (цельного) сознания рассеянные кванты эмоциональной энергии группируются, уплотняются и, таким образом, преобразуются в устойчивые положительные чувства.

При осознании человеком его высшей цели и устремленности воли к достижению всеобщего блага, положительные чувства укрупняются и крепнут, поглощая остатки негативной эмоциональности.

К этим высшим (сугубо человеческим) чувствам относятся: милосердие и сострадание, щедрость и отвага, чувство долга и справедливость. Им сопутствуют терпение, смирение, прощение обид и прочие известные добродетели, которые, в свою очередь, интегрируясь, возводят душу человека к любви — вершине всех положительных эмоций и чувств.

Объединяя все доброе в человеке, любовь, как высшее состояние духа, являет собою великую надмирную силу, побеждающую смерть. И это не отвлеченная поэтическая метафора. Ибо Сам Творец жизни "Бог есть любовь" (1 Посл. Иоанна, гл. 4, ст. 8).

Неразлучная с верою и надеждой святая любовь (к Богу и ближнему) буквально творит чудеса: утоляет печали, исцеляет болезни, выводит души из пагубного мрака зломыслия.

Озаренная светом любви душа смиряется, очищаясь от скверны самости; освобождается от страха (гнева и уныния). Недовольство и ропот любовь обращает в радость и благодарение. А телесные недуги, если— не проходят совсем, то, во всяком случае, перестают тревожить и угнетать.

Не распыляясь по страстям, эмоциональные силы души накапливаются в положительных чувствах, а в любви наступает резонанс сил. Тогда все существо человека преображается. Душа озаряется Божественным светом и становится целомудренной — обретает мудрость целого. Любящая душа созидает, как подобает богоподобным существам, и уже не смеет разрушать, в том числе, предавать, злословить и т. д.

"Страх Божий — начало мудрости" (Псал. 110, ст. 10) не позволяет человеку обидеть любимого Отца Небесного, не только прямым злодейством (это страх разбойника), но именно сыновним непослушанием. Любовь — трепет Ангелов — не позволяет целомудренным душам самовольно вмешиваться в существо Божиих созданий, изменяя природу по прихоти несовершенных умов. Если бы люди всегда руководствовались этим чувством в своем творчестве (науке, искусстве, политике и т. д.), то нам не угрожали бы ни войны, ни экологические кризисы, ни вырождение потомства. И в стремлении ко всеобщему благу осуществлялся бы истинный смысл жизни — единение человека с Богом, что представляет собою высшую степень целомудрия (возвращение бессмертия).

Онтологическое понимание вечного (абсолютно неделимого и неизменного), то есть безначального и живого, вполне очевидно — "Бог есть любовь". Он же — совершенный Ум. Человек богоподобен в разумности и свободе. А любовь — это чувство, силовая опора сознания. Стало быть, если негативные эмоции надо сдерживать, чтобы не взорваться, не безумствовать, то любовь — наоборот, восходя до небес, покоряя волю и вознося ум к Божественному совершенству, сама становится разумной.

Целомудрие центрирует душу. Делает ее духовной, так как сознательное ядро души (бессмертный дух) всегда обращен к Богу. Если душа заблудилась в мирской суете, духовный голос совести напоминает ей об опасности и успокаивает ее по мере возрождения любви.

Упорство в заблуждениях, наоборот, развивает тревогу, иногда до невротических состояний. Попытки заглушить совесть развлечениями (особенно алкоголем и наркотиками) приводят к еще более плачевным результатам.

По определению Платона, "любовь — это жажда целостности и стремление к ней". Высшая цель личности — благо (соединение с Богом).

Добро, как созидательная деятельность, есть производная любви. Зло, наоборот, есть разделение целого на части (нарушение целомудрия). Все, что относится к разъединению — раздоры, споры, разрушения, растление душ, побои, убийства и т. п., представляет собой действия злых сил. Лукавые и злые слова (даже мысли) наносят вред не только окружающим, но в первую очередь угрожают тем, кто эти слова произносит. По последним данным науки, наши гены слышат наши мысли; воспринимают их и соответственно отражают в генетическом коде потомства.

Сквернословие, таким образом, является разновидностью самопроклятия. Так же и другие грехи.

Со времени грехопадения первых людей вещественным выражением зла стала смерть — разделение души с телом и дальнейшее его разложение. Однако власть смерти и закон энтропии (второе начало термодинамики) не простираются далее границ материального мира (земли). И поскольку в этом мире все относительно и временно, то ни смерть, ни вообще зло не могут здесь торжествовать вечно.

Что же касается светлого духовного мира (неба), не тронутого тьмой зла, то там, как и прежде, все совершается по закону любви. До сведения людей этот закон доносит Благая Весть (Евангелие). Соглашаться с нею или нет — дело нашей совести. На то богоподобным тварям дана свобода воли и здравомыслие.

Бог не создавал зла. Оно образовалось стихийно, поэтому и называется злом отпадения. Это зло пришло в мир по самоволию падших ангелов, ставших духами преисподней (бесами), и затем поразило людей. По совершенству любви Творец не вмешивается в нашу свободу, а предоставляет каждому выбирать между светом и тьмой.

Не хочешь обретать мудрость целого, возвращаться в вечные райские обители? Дело твое. Врата ада распахнуты широко. Но если мысль о предназначении человека (наследника Царства Божия) начинает преобладать над сиюминутными выгодами, чаще всего сомнительными; если различение добра и зла становится объективным и онтологически углубленным — то это верный признак духовного возрождения.

В этом смысле очень показательно отношение большинства людей к Библейскому тексту (Второзаконие гл. 8 ст. 3), цитируемому Спасителем Иисусом Христом: "Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих" (Еванг. от Матфея, гл. 4, ст. 4).

Почти все знают, что живем мы "не хлебом единым". Но чем? На этот вопрос большинство, за исключением верующих, затрудняется с ответом. Что означает в полном смысле "питание словом", мы объясним (для незнающих) несколько позже. Но здесь обращает внимание на себя сам феномен восприятия текста. Ведь большинству из нас хорошо знакома первая строка. В то же время вторая, разъясняющая смысл первой, откладывается в памяти только у верующих (духовно ориентированных) читателей Евангелия. И это хороший тест на способность к различению добра и зла.

Первое без второго — ничто. Если "не хлебом", а, скажем, информацией, эмоциями, впечатлениями, то все равно жизнь не продлевается и тем более не восстанавливается в вечности. Кроме того, эти душевные факторы отнюдь не всегда действуют на нас животворно. Масса душевной (культурной) продукции носит откровенно демонический (разрушительный) характер. Каков культ, такова и культура. Ибо всякая культура, в том числе и сельскохозяйственная, развивается от корня.

Питание душевной продукцией (музыкой, литературой и т. д.), неверно выдаваемой иногда за "духовную" пищу, в основном развлекает ум, волю и чувства, ненамного изменяя личность к лучшему. Исключение составляют лишь высшие образцы искусства, включающие в себя духовную проповедь любви. Но даже они зачастую привносят в проповедуемые идеи личное несовершенство авторов (человек ведь не Бог).

Что уж говорить о современном художественном непотребстве и моральной беспринципности некоторых авторов и издателей. Тем более, что к бездуховности культуры сегодня повсеместно добавляется и антидуховность (сатанизм) в виде суеверий, сектантства, религиозного самозванства. И здесь неразличение добра и зла чревато для нас страшными последствиями. Ведь мы свободны в своем выборе.

В желании жить вечно человек выражает любовь к себе. Но тогда ему уже не обойтись без любви к своему Создателю, без надежды на Бога, обусловленной верой, и без любви к Его творению, прежде всего к человеку. Заповеди любви гласят: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим". И "возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Еванг. от Матфея, гл. 22, ст. 37. 39). А о том, как надо любить ближнего, в Священном Писании сказано: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Еванг. от Иоанна, гл.15, ст. 13).

Таково слово Божие в проповеди. Это предвкушение, но еще не насыщение Самим воплощенным Словом — Сыном Отца Небесного. Ибо вкусившие веру в Него, крестившись, становятся затем причастниками Святых Христовых Тайн, то есть непосредственно вкушают "Хлеб жизни вечной".

В подвиге любви мы получаем залог спасения. Но все ли к нему сознательно стремятся? Для многих теперь затруднительно даже простое снисхождение к слабости ближних, прощение мелких обид, бескорыстная взаимопомощь. Недостаток любви закономерно порождает безнадежность и страх. От страха приходят зависть и ревность, ненависть, памятозлобие, мечтательность, тщеславное желание быть первым, или хотя бы не отстать от всех. В случае успеха душа надмевается от гордости; при неудачах унывает, вплоть до отчаяния.

Таким образом, зло — альтернатива любви — овладевает человеком, затягивая его в психопатический круг эговлечений.

В Христианской традиции эговлечения именуются греховными страстями. Из всех прочих страстей святые отцы особо выделяют восемь главных. Первая из них гордость — влечение к самодостаточности. За нею следует тщеславие — влечение к положительному мнению окружающих. Затем идут чревоугодие — страсть к насыщению пищей и блуд — устремленность к разврату. Все они взаимосвязаны со сребролюбием — жаждой накопительства. При неудовлетворенности развиваются печаль — склонность к депрессиям; уныние — упадочное равнодушие и лень, и появляется гнев — отец всех видов раздражения: ненависти, зависти, ревности, мести и т. д.

Но и эти восемь главных страстей вращаются вокруг центральной триады наиглавнейших, так называемых "трех С": славолюбия, сластолюбия, сребролюбия. Они лежат в основе прочих эговлечений и служат источником всех душевных пороков.

Первое " С " (славолюбие) порождает душевные расстройства на почве самости. Гордому самомнению, тщеславию, самоутверждению любой ценой, самообольщению (душевной слепоте) неизменно сопутствуют зависть и ложь, ревность и гнев с его производными — злобой, ненавистью, местью и т. д. В акцентуированных и психопатических формах славолюбие выражается истероидным (демонстративным) поведением: неумеренным хвастовством и патологической лживостью.

Невротический страх "проиграть", потерять престиж, отстать от людей, вообще быть отвергнутым, при развитии страсти славолюбия достигает порою таких размеров, что человек совершает преступления, а в случаях неудач доходит до крайней степени отчаяния (самоубийства).

Особенно страдают славолюбием люди творческие. Достаточно вспомнить пушкинского Сальери, который, из зависти отравив Моцарта, ужасается затем от мысли, что "гений и злодейство несовместимы".

Второе " С " (сластолюбие) включает в себя все стремления к удовольствиям: к ласкам и ленивой неге; обжорству (чревобесию) и гурманству (гортанобесию); к ненасытимому удовлетворению половой потребности в законном супружестве и внебрачному разврату (блуду). Несдерживаемое сластолюбие приводит к аморальному поведению, начиная с пьянства и прелюбодеяний (измен супругам), и заканчивая мерзкими извращениями (содомский грех), которые в психиатрии диагностируются как душевные заболевания (переверзии), а в здоровом обществе относятся к действиям уголовно наказуемым.

Жажда удовольствий и острых ощущений приводит распущенных людей к частым конфликтам и преступлениям. На почве алкоголизма, наркомании и других хронических болезней, сопутствующих сластолюбию, бурно развиваются психотические синдромы (например, "белая горячка"). И уже не стоит повторять, что жизнь сластолюбцев не обходится без жадности, зависти и ревности, а, следовательно, без ненависти и мести. Налицо все те же производные страха и гнева, как в первом случае. И все те же печаль и уныние, доводящие порою до отчаяния.

Третье " С " (сребролюбие) начинается с элементарной жадности, а в развитых формах (в одержимости страстью) приобретает отвратительные карикатурные формы. Такие, например, как одержимость "скупого рыцаря" или старческое слабоумие помещика Плюшкина из гоголевских "Мертвых душ". Подавляющее большинство уголовных преступлений происходит на почве сребролюбия. И не всегда из одной корысти, ибо алчность, как и прочие страсти, неразлучна с завистью, ревностью, гневом, памятозлобием и т. д.

Неудачи или внезапные потери собственности приводят сребролюбцев к печали, унынию и отчаянию. А о том, что материальная озабоченность всегда связана с постоянной тревогой (страхом), всем хорошо известно.

Итак, общим для триады "ССС" является замыкание всех эговлечений на чувство страха с его крайностями (гневом, отчаянием и т. д.). Причем отчаяние, как особая разновидность страха — страх жизни, куда более опасно, чем животный страх физической смерти.

Полное искоренение наших страхов в этой жизни невозможно в силу нынешнего онтологического состояния человечества. Но страх Божий (начало мудрости), который в зачатке есть любовь к себе (желание жить вечно), а в пределе восходит к сыновнему чувству (любви к Богу) и ощущению братской любви в отношении ближнего, вытесняет все прочие страхи. И человек, обретающий эту мудрость, неизбежно становится великодушным, то есть обладающим достаточной силой духа для сдерживания "внутреннего зверя" негативных эговлечений. Тогда происходит закономерный подъем уровня личности, обеспечивающий надежность психического здоровья на многие годы и передачу благодатных генов своему потомству.