Традиционные формы и космические циклы

Главы из книги. Перевод осуществлен по изданию: Guenon Rene. Formes traditionnelles et cycles cosmicues. - Paris, 1946.

Говоря только что о герметической традиции, мы сказали, что она соотносится со знанием не метафизическим, а только космологическим в двояком понимании - "макрокосмическом" и "микрокосмическом". Это утверждение, хотя оно и истинно, не нравится некоторым, которые, видя герметизм через призму своей собственной фантазии, хотели бы в него включить все без различия; они не знают, чем может быть чистая метафизика… Как бы там ни было, нужно четко понимать, что мы вовсе не хотели приуменьшить значение традиционных наук, относящихся к герметизму, так же как и к другим доктринальным формам Востока или Запада; но нужно уметь поставить все на свои места, и эти науки, как и все специализированные знания, являются все-таки лишь второстепенными и производными по отношению к главным, для которых они являются всего лишь аппликацией (применением) на низшем уровне действительности. На обратное могли претендовать лишь те, кто хотел бы придать "Королевскому искусству" превосходство над "Священным искусством"; и возможно, именно в этом состоит более или менее осознанный смысл тех протестов, на которые мы только что намекнули.

He заботясь о том, что каждый может думать или говорить, так как не в наших привычках давать себе отчет об этих частных мнениях, нам кажется небесполезным привести несколько новых уточнений, подтверждающих то, что мы уже сказали; при этом мы подойдем ближе к тому, что касается Гермеса, поскольку никто не может отрицать, что именно от него получил свое имя герметизм. Греческий Гермес имеет черты, точно соответствующие тому, о чем идет речь, и выраженные его главным атрибутом - кадуцеем (жезлом), символику которого мы изучим более тщательно при следующей возможности; сейчас же нам достаточно будет сказать, что этот символизм соотносится в основном и непосредственно с тем, что можно назвать "человеческой алхимией"[1] и что касается возможностей тонкого состояния, даже если они не должны браться как подготовительное средство для высшей реализации, каким являются в индусской традиции соответствующие практики, восходящие к хатха-йоге. Можно превратить это в космический порядок, поскольку все, что есть в человеке, имеет свое соответствие в мире, и наоборот; кроме того, по причине этого же соответствия, речь здесь идет именно о "промежуточном мире", в котором задействованы силы, чья двойственная природа выражена этими двумя змеями кадуцея. В связи с этим мы здесь напоминаем, что Гермес представлен как секретарь-посланец богов и как их интерпретатор (hermeneutes) - роль посредника между небесным и земным мирами; кроме того, ему принадлежит роль "проводника душ", который в низшем порядке явно имеет отношение к сфере тонких возможностей[2].

В отношении герметизма можно было бы возразить, что Гермес занимает здесь место египетского Тота, с которым его отождествляли, и что Тот представляет Мудрость, являясь хранителем и передатчиком традиции; это правда, но поскольку эта ассимиляция не могла быть совершена без причины, то нужно согласиться с тем, что здесь необходимо более внимательно рассмотреть определенный аспект Тота, соответствующий определенной части традиции, содержащей знания о "промежуточном мире"; действительно, все, что мы можем знать о древней египетской цивилизации по тому, что от нее осталось, четко показывает, что знания этого порядка были более развиты и имели здесь значение большее, чем где бы то ни было. В остальном существует другое подобие, мы могли бы даже сказать, другая равнозначность, ясно показывающая, что это возражение лишено почвы: в Индии планета Меркурий (или Гермес) называется Будха (Budha) - именем, происходящим от корня, который обозначает именно Мудрость; кроме того, достаточно определить порядок, в котором эта Мудрость, являющаяся по сути своей вдохновляющим принципом всякого знания, должна найти свое более частное применение, когда она выступает в этой специальной роли[3].

Что касается имени Будха, то любопытно будет заметить, что оно тождественно скандинавскому Одину, Водену или Вотану[4]; потому отнюдь не случайно римляне отождествляли его со своим Меркурием, а кроме того, среда, день Меркурия*, до сих пор в германских языках обозначается днем Одина. Что еще более показательно, так это то, что то же имя мы находим у Вотана (Votan) из древних традиций Центральной Америки, который, кроме того, имеет атрибуты Гермеса, поскольку он Кецалькоатль (Quetzalcohuatl), то есть "птица-змей", и союз этих двух символических животных (соответствующих двум стихиям - воздуху и огню) представлен также крыльями и змеями кадуцея[5]. Нужно было бы быть слепым, чтобы не видеть в явлениях этого рода признак изначального единства всех традиционных доктрин; к сожалению, эта слепота повсеместна в нашу эпоху, когда те, кто действительно умеет читать символы, являются лишь ничтожнейшим меньшинством, и когда, наоборот, встречается слишком много "профанов", причисляющих себя к интерпретаторам "священной науки", которую они приспосабливают к более или менее беспорядочной игре своего воображения.

[* В романских языках: франц. mercredi, исп. miercolesw. т. д. - Прим. пер.]

Другим, не менее интересным аспектом является следующий: в исламской традиции Сейидна Идрис (Seyidna ldris) отождествляется одновременно с Гермесом и Енохом; эта двойная ассимиляция, похоже, указывает на непрерывность традиции, которая уходила бы в глубь веков, за египетское жречество, которое бы только собрало наследие, представленное Енохом, явно относящееся к более ранней эпохе[6]. В то же время науки, приписываемые Сейидне Идрису и помещенные под его особое покровительство, не являются чисто духовными науками, отнесенными к Сейидне Аиссе (Aissa), то есть к Христу. Это науки, которые можно квалифицировать как "промежуточные", среди которых в первом ряду фигурируют алхимия и астрология; именно это и есть те науки, которые можно назвать "герметическими". Но здесь существует другое замечание, которое могло бы, по крайней мере на первый взгляд, рассматриваться как довольно странное нарушение привычных соответствий: среди главных пророков есть один, который, как мы увидим в дальнейшем исследовании, правит каждым из семи планетарных небес, для которых он является "Полюсом" (El-Qutb); не Сейидна Идрис правит небом Меркурия - но Сейидна Аисс; а Сейидна Идрис правит небом Солнца; естественно, это влечет за собой те же положения и в астрологические соответствия относящихся к ним наук. Это поднимает сложный вопрос, который мы не рассчитываем полностью рассмотреть здесь; возможно, что мы будем иметь возможность вернуться к нему, но пока мы ограничимся лишь несколькими заметками, которые, возможно, позволят предопределить решение и которые, во всяком случае, покажут, что здесь нечто совсем иное, чем просто неточность, и что то, что может показаться таковой поверхностному и "внешнему" наблюдателю, в действительности имеет очень глубокие основания.

Прежде всего, речь вовсе не идет об отдельном изолированном случае в ансамбле традиционных доктрин, поскольку нечто очень похожее можно найти в еврейской ангелологии: в общем, Михаил является ангелом Солнца, а Рафаил - ангелом Меркурия, но иногда случается, что они меняются ролями. С другой стороны, если Михаил, как представитель солнечного метатрона, эзотерически ассимилирован к Христосу[7], Рафаил, согласно значению своего имени, является "божественным исцелителем", а Христос появляется также как "духовный исцелитель" и как "исправитель" (буквально "чинитель"); кроме того, можно найти и другие соответствия между Христосом и принципом, представляемом Меркурием среди планетных сфер. Это правда, что у греков патронаж над медициной был приписан Аполлону, то есть солнечному принципу, и его сыну Асклепию (из которого латиняне сделали Эскулапа); но в "герметических книгах" Асклепий становится сыном Гермеса, и нужно также заметить, что жезл, являющийся его атрибутом, имеет тесную символическую связь с кадуцеем[8]. Этот пример из медицины позволяет понять, как одна и та же наука может иметь аспекты, относящиеся к реалиям различного порядка, откуда также различные соответствия, даже если внешние эффекты этого кажутся похожими, так как есть медицина чисто духовная, или "теургическая", и есть также медицина герметическая, или "спагирическая"; все это имеет непосредственное отношение к рассматриваемому нами сейчас вопросу; и, возможно, мы когда-нибудь объясним, почему медицина с традиционной точки зрения рассматривалась по сути как жреческая наука.

С другой стороны, почти всегда существует тесная связь, установленная между Енохом (Сейидной Идрис) и Ильей (Сейидной Дуль-Кифлем Dhul-Kifl) - оба вознеслись в небо, не проходя через физическую смерть, и исламская традиция помещает их обоих в солнечную сферу. Подобным образом, следуя розенкрейцеровской традиции, Илья Артист (Живописец? EliasArtista), ведающий герметическим "Великим произведением", пребывает в "Солнечной цитадели", являющейся собственно местопребыванием "бессмертных" (в смысле Chirajivis индусской традиции, то есть "наделенных долгой жизнью", или чья жизнь длится на протяжении всего цикла) и представляющей собою один из аспектов "Центра Мира". Над всем этим стоит поразмышлять, и если к этому добавить еще традиции, везде понемногу символически ассимилирующие само Солнце к плоду "Древа Жизни"[10], то, возможно, станет понятна особая связь, существующая между солнечным влиянием и герметизмом, поскольку последний, как "маленькие мистерии" древности, имел главной своей целью восстановление "первоначального состояния" человека: разве это не "Солнечная цитадель" розенкрейцеров, которая должна "спуститься с неба на землю" в конце цикла в форме "небесного Иерусалима", воплощающего "квадратуру круга" согласно совершеннейшей мере "золотого тростника"?

Многие легенды говорят, что та или иная книга или надпись (например, "Изумрудная скрижаль") была найдена на могиле Гермеса. - Прим. пер.

То, что мы сказали о некоторых "псевдоинициационных" мероприятиях, поможет легко понять причины, почему нас очень мало искушает исследование вопросов, более или менее непосредственно касающихся древней египетской традиции. В этой связи мы можем добавить еще следующее: достаточно самого факта, что современные египтяне совершенно не заботятся об исследованиях этой исчезнувшей цивилизации, чтобы показать, что с интересующей нас точки зрения здесь не может быть значительного успеха; если бы было иначе, то они наверно не предоставили бы в этом монополию иностранцам, которые, кстати, не достигли ничего большего, чем банальное расширение эрудиции. Это правда, что между Египтом древним и Египтом современным нет ничего общего, кроме географического совпадения без малейшего исторического продолжения; так же и традиция, о которой идет речь, является еще более чужой в стране, где она когда-то существовала, чем друидизм для народов, живущих сегодня в бывших кельтских странах; и факт, что о ней свидетельствуют многочисленные памятники, ничего не изменяет в этом положении вещей. Мы постараемся уточнить это раз и навсегда, чтобы избавиться от всех иллюзий на этот счет, в которые легко впадают те, кто никогда не имел возможности рассмотреть эти вещи с близкого расстояния; и в то же время это замечание еще в большей степени сведет на нет претензии "псевдопосвященных", которые, создавая себе имя с помощью древнего Египта, хотели бы дать понять, что они причастны к чему-то, что существовало в самом Египте; мы же знаем, что это не чистое воображение и что кое-кто, рассчитывая на общее невежество, которое, к сожалению, вовсе им не мешает, успешно выдвигают свои претензии.

Однако, несмотря на все это, бывает, что мы обязаны дать по мере возможности некоторые объяснения, которых от нас требуют со всех сторон в последнее время. Эта необходимость возникает по причине невероятного распространения фантастических историй, о которых мы должны коечто сказать, говоря о книгах, на которые мы только что намекали. Нужно сказать, что эти объяснения в действительности не будут относиться к самой египетской традиции, а только к тому, что имеет к ней отношение в арабской традиции; здесь действительно есть по крайней мере несколько довольно любопытных указаний, подозрительных несмотря ни на что в том, что касается освещения ими неясных вопросов, хотя мы никак не намерены преувеличивать важность выводов, которые из этого можно извлечь.

Мы заметили выше, что в действительности неизвестно, чему могла служить Великая пирамида, и то же самое мы могли бы сказать и о пирамидах вообще; это правда, что наиболее широко распространенное мнение желает видеть в них могилы, и эта гипотеза сама по себе не имеет ничего невозможного; но с другой стороны, мы знаем также, что современные археологи в свете некоторых преждевременных идей охотно стараются открыть могилы везде, даже там, где никогда не было ни малейшего их следа, и это вызывает у нас некоторое недоверие. Во всяком случае, до сих пор* в Великой пирамиде не найдено никакой могилы; но даже если бы она там была, загадка этим не была бы окончательно разгадана, так как, разумеется, это не исключало бы того, что Пирамида имела еще и иные применения, возможно, более важные, как их могли иметь и другие пирамиды, служащие гробницами; возможно также, что, как некоторые думают, применение их в погребальных целях было относительно поздним, но оно вовсе не было первоначальным их назначением. Если же возразить тому, что некоторые древние более или менее традиционные данные подтверждают, что речь шла о захоронениях, мы скажем здесь то, что на первый взгляд может показаться странным, но, однако, заставит согласиться со следующими рассуждениями: захоронения, о которых мы говорим, не должны ли пониматься в чисто символическом смысле?

[* Книга написана в 1946 году. - Прим. пер.]

Действительно, некоторые говорят, что Великая пирамида является могилой Сейидны Идриса, иначе говоря, пророка Еноха, тогда как вторая пирамида является гробницей другого персонажа, который был учителем Еноха - мы к нему еще вернемся; но представленная таким образом и взятая в буквальном смысле, эта идея совершенно абсурдна, поскольку Енох не умер, а живым вознесся в небо; как же тогда он может иметь могилу? Но не нужно спешить рассказывать здесь, на западный манер, "легенды", лишенные основания, как приведенное выше объяснение; это не тело Идриса погребено в Пирамиде, а его наука; и поэтому некоторые считают, что речь идет о книгах; но какова вероятность того, что книги были так просто зарыты, и какой это представляло бы интерес с той или иной точки зрения?" Более вероятно, что тексты этих книг были высечены иероглифами внутри памятника; но к несчастью для этой гипотезы, внутри Великой пирамиды не найдено никаких надписей или символических изображений. Таким образом, остается единственная приемлемая гипотеза: наука Идриса действительно сокрыта в пирамиде, но она заключена в самой ее структуре, в ее внешнем и внутреннем расположении и в ее пропорциях; и все, что может быть стоящим в "открытиях", которые наши современники сделали действительно или только внушили себе, представляет собой лишь мельчайшую крупицу этой древней традиционной науки.

Эта интерпретация прекрасно согласуется по своей сути с другой арабской версией происхождения пирамид, приписывающей их постройку допотопному царю Суриду: узнав во сне о неизбежности потопа, он построил их по планам мудрецов и приказал жрецам поместить в них тайны их наук, заповеди их мудрости. Ведь известно, что Енох, или Идрис, также допотопный, отождествляется с Гермесом, или Тотом, представляющим источник, из которого египетское жречество черпало свои знания, затем, в широком смысле, то же самое жречество как продолжатель той же функции традиционного обучения; это всегда та же священная наука, которая таким образом была помещена в пирамиды".

С другой стороны, этот памятник, предназначенный для обеспечения сохранности традиционных знаний перед лицом предвиденного катаклизма, напоминает другую довольно известную историю о двух колоннах, воздвигнутых по утверждению одних - Енохом, по утверждению других Сетом (Seth), на которых было написано самое главное из всех наук; упоминание о Сете и приводит нас к персонажу, чьей могилой названа другая пирамида. Ведь если он был учителем Сейидна Идриса, то он может быть только Сейидна Шитом (Shith), то есть Сетом, сыном Адама; это правда, что древние арабские авторы называют его именами, кажущимися чуждыми: Агатимун (Aghatirnun) и Адимун (Adhirnun); но в этих именах видится лишь искажение греческого Агатодемона, который в отношении к символизму змеи, рассмотренный со своей положительной стороны, прекрасно согласуется с Сетом, как мы уже объясняли в другом месте". Особая связь, установленная между Сетом и Енохом, еще более примечательна, особенно тем, что оба имеют отношение, с другой стороны, к определенным традициям, касающимся возвращения в земной рай, то есть к "исконному состоянию", и к "полярному" символизму, который не лишен связи с ориентацией пирамид; но это является еще и другим вопросом, и мы здесь только мельком заметим, что этот факт, ясно показывающий связь с "духовными центрами", в некоторой степени подтверждает гипотезу, делающую пирамиды местом посвящения, что, кстати, было бы всего лишь нормальным средством поддерживать "живыми" знания по крайней мере на протяжении того времени, пока существует это посвящение.

Мы добавим еще одно замечание: сказано, что Идрис, или Енох, написал многочисленные вдохновенные книги, после того как Адам и Сет уже написали другие[14]; эти книги были прототипами священных книг египтян, и более поздние герметические книги в некотором смысле представляют только их "переадаптацию", так же, как книги Еноха, дошедшие до нас под этим названием. С другой стороны, книги Адама, Сета и Еноха естественно должны были выражать традиционное знание, устанавливая более специальные отношения с теми или иными священными науками, как всегда происходит с учениями, передаваемыми через книги пророков. В этих условиях может быть интересным вопрос, нет ли чего-либо, что бы каким-то образом соответствовало этим различиям, в том, что касается Еноха и Сета, в структуре двух пирамид, о которых мы говорили, а возможно даже спросить, не имела ли третья пирамида какого-либо отношения к Адаму, поскольку, хотя мы нигде и не встречали никакого ясного намека на это, было бы вполне логично предположить, что она должна была завершить триаду великих допотопных пророков. Разумеется, мы совсем не думаем, что эти вопросы разрешатся скоро; кроме того, все современные "искатели", так сказать, "загипнотизированы" исключительно Великой пирамидой, хотя она и не настолько больше двух других, чтобы разница была такой поразительной; и когда они утверждают, чтобы обосновать исключительную важность, которую они ей приписывают, что только она точно сориентирована, они, возможно, не подумали, что некоторые вариации в ориентации могли бы происходить не от неряшливости конструкторов, а точно отражать нечто, относящееся к различным традиционным "эпохам"; но как можно дойти до того, что современные западные ученые руководствуются в своих исследованиях недостаточно верными и точными суждениями о предметах этого рода?[15]

Другое наблюдение, также имеющее свое значение, это то, что имя Гермеса далеко не безызвестно в арабской традиции[16]; следует ли видеть только "совпадение" в подобии, которое оно представляет слову харам (во множественном числе ахрам), арабскому обозначению пирамиды, от которого оно отличается только присоединением последней буквы, не составляющей части его корня? Гермеса называют Эль-муталет бил-хикам, буквально "трижды мудрый", что равно греческому эпитету Трисмегистос, так как "величие", выраженное последним, по сути является следствием мудрости, являющейся собственным атрибутом Гермеса. Эта "тройственность" имеет еще и другое значение, поскольку иногда она развита одновременно в форме трех различных Гермесов: первый, называемый "Гермес Гермесов" (Хермес эль-нарамесах) и рассматриваемый как допотопный, является тем, который отождествляется с собственно Сейидной Идрисом; два других - послепотопные, это Гермес Вавилонянин (Эль-бабели) и Гермес Египтянин (Эль-мисри)*; похоже, что это указывает на то, что две традиции - халдейская и египетская - вышли из одного и того же основного источника, который, принимая во внимание признанный за ним допотопный характер, не может быть ничем, кроме атлантической традиции[17].

[* О различных Гермесах упоминают: сам Гермес о своем предке Гермесе ("Асклепий", § 37); Зелинский о Гермесе-предке и его внуке Гермесе Трисмегисте; Манефон о втором Гермесе (III, 40). Квиспель (Gilles Quispel,"Gnosis als weltreligion", Zurich, 1972) пишет: "Пуэх-(РиесЬ) недавно из довольно старых источников извлек неизвестный ранее герметический миф, похожий на точку зрения симонян. В нем речь идет о том, что Гермес трижды прибывал в Египет, где каждый раз вел жизнь философа. Во время своего третьего пребывания он достиг "воспоминания самого себя" и "познания самого себя". Потом он принял или снова получил свое подлинное имя. Речь здесь идет о трехкратном воплощении одного и того же лица. Заслуги более ранней земной жизни сделали возможным для него достижение в третьем существовании сознания своего Я благодаря амнезии собственного начала, которая сделала его способным в конце этого последнего воплощения к возвращению в высший мир, из которого он происходил. Короче говоря, "Гермес Тригенефлос (Trigenethlos)* был прототипом гностика. Эта наука засвидетельствована также в гностических писаниях. В "Произведении без названия" говорится о "Гермесе Тригенефлосе", живущем в сокрытом зоне Отца. Поскольку этот фрагмент очень важен для наших исследований, приведем его целиком: "Тогда обратилась (Мать) к бесконечной силе, которая есть в сокрытом зоне Отца, которая принадлежит к великим силам славы и которая среди царств славы звалась "трижды рожденная", то есть "один, который был рожден трижды", а далее также "Гермес"!" (BaynesC.A. A coptic gnostic treatise contained in the codex brucianus. - Cambridge, 1933. - С. 152). - Прим. пер.]

Что бы ни думать обо всех этих размышлениях, несомненно далеких от мнений как египтологов, так и современных исследователей "тайн пирамиды", можно сказать, что она поистине представляет собой "могилу Гермеса", поскольку тайны его мудрости и его науки были спрятаны здесь так, что безусловно трудно их открыть.