Вероятно, кто-то возмутится: «А при чем тут я? Я абсолютно не похож на тех людей, о которых вы тут говорите. Они просто зависят от условностей нашего общества. А я уникален».

Люди отличаются друг от друга различными моделями поведения в зависимости от того, какой выбор они делают в двадцатилетнем возрасте. У нас только одна жизнь. Любой выбор означает для нас ограничение одной линии развития и более полное развитие другой. В зависимости от различных моделей поведения каждый из нас по-своему разыгрывает свою роль в жизни.

Эти различия заинтриговали и сначала даже озадачили меня. Хотя для прохождения каждого периода существует много моделей поведения, последовательность бывает только одна. Левинсон категорически утверждал, что любой период развития должен постепенно проходить путь от А до В. Человек не может совершить прыжок от А к С. Единственный путь к D лежит через решение проблем на этапе С. Альтернативы нет. Моя концепция периода осознания своих тридцати стала более стройной, когда я использовала для описания термины, которые Левинсон применяет для характеристики периодов развития человека.

"Верно, что человек должен входить в мир взрослых в возрасте двадцати двух — двадцати восьми лет до перехода к тридцатилетнему возрасту (двадцати восьми — тридцати двух), до готовности вступить в период обретения корней (тридцати двух — тридцати девяти лет). Но тогда что же остается женщине, которая отстала от остальных? Муж, которому вот-вот исполнится тридцать, поворачивается к жене и говорит: «Махнем в мир взрослых. Теперь я хочу, чтобы ты пустила корни».

Не сведет ли это их обоих с ума?"

Левинсон заключил, что, вероятно, женщина не может гармонично сочетать две линии карьеры (в семье и вне семьи) до тех пор, пока не достигнет тридцати — тридцати пяти лет. «Возможно, когда женщина начнет понимать необходимость объединения, окажется, что многое уже сделано на скорую руку: она уже развелась или семье был нанесен ущерб, который вряд ли можно как-нибудь исправить».

Я попросила Левинсона отойти от теории и связать его понимание брака с моей идеей о периоде осознания своих тридцати. Он рассказал, что, хотя они с женой избрали другую модель поведения, результат оказался таким же. Мария Левинсон вышла замуж, будучи студенткой университета, долгое время не имела детей и вместе с мужем работала над исследованием, которое переплело их жизни. «В тридцать лет у нее было сильное желание измениться и перейти от работы над своей карьерой к семье». За последующие шесть лет Мария стала более домашней. Когда он хотел привлечь ее к совместной работе над книгой, как это было раньше, она заинтересовалась, но ее мучили сомнения.

«Я думал, что она зациклилась на семье, — признался Левинсон. — Хотя в этом проявляется вся сложность развития женской натуры». Он прекратил попытки заинтересовать ее своей работой.

Куда приведет людей выбор, сделанный в двадцать лет? Какие модели поведения потребуют от них расширения своего "я", а какие — подавления? Одни, вероятно, будут эксплуатировать партнера, другие — страдать от своего зависимого положения. Следует, однако, помнить важную вещь: эти модели поведения не являются фиксированными нишами. Если вам не нравится ваша модель поведения, вы можете изменить ее. Обычно люди переходят из одной колеи в другую по мере накопления опыта и изучения себя. На самом деле, некоторые из приведенных примеров показывают, что люди не придерживались постоянно одной модели поведения.

Вовсе не обязательно, чтобы вы сочувствовали человеку, чья история жизни была приведена в книге, особенно если это очень похоже на вашу модель поведения. Однако поймите, не книга рассказала об этих моделях поведения людям, а люди сами принесли свои истории для этой книги. Моя же работа заключалась в описании, а не в поиске, и я не пыталась добиться популярности. Только собрав и сравнив все сто пятнадцать автобиографических историй, я разбила их по типам моделей поведения и получила какое-то представление об этом вопросе. Поэтому эти модели поведения являются описательными, но не предписывающими.

В двадцать лет человек пытается доказать свою уникальность. Равновесие, обретенное при достижении тридцатилетнего возраста, облегчает людям анализ своих истоков и постепенное принятие тех частей своего "я", которые были оставлены без внимания при выборе в двадцатилетнем возрасте.

Изучение этих не принятых ранее во внимание частей нашего "я" начинает занимать сейчас нашу внутреннюю жизнь.

Мужчин, которых я опросила, можно разделить на три основные группы в зависимости от модели поведения.

Неустойчивые. Не желают или не способны наметить твердые внутренние ориентиры в двадцатилетнем возрасте и продолжают эксперименты молодости.

Замкнутые. Намечают твердые ориентиры в двадцатилетнем возрасте, но происходит это мирно, без кризисов и самоанализа.

Вундеркинды. Подвергают себя риску и играют на выигрыш, часто веря, что, как только они достигнут вершины, их неуверенность в себе исчезнет.

Три других модели поведения являются дополнительными, так как встречаются достаточно редко.

Мужчины, которые никогда не женятся. Поскольку только пять процентов американских мужчин старше сорока лет не женаты, очень трудно сделать точное заключение по столь малочисленной группе.

Воспитатели. Видят смысл жизни в том, чтобы заботиться об общине (священники, врачи-миссионеры), или посвящают себя заботам о партнере, хотя обычно это делают жены.

Скрытые дети. Избегают процесса взросления и остаются привязанными к своим матерям, даже став взрослыми.

Заслуживает внимания еще одна модель поведения. Не многие выяснили, как ей следовать. Но если отказаться от стереотипов в отношении сексуальной роли полов, интуиция проявляется только после того, как приходит опыт по расширению мышления. Мужчины любого возраста думают о том, чтобы освободиться от смирительной рубашки. Они хотят быть связанными с жизнью на многих уровнях. Те же, кто сделает это моделью поведения, будут соответствовать женщине, которая пытается соединить в себе два образа: женщины-жены и женщины-матери. Я называю этих мужчин интеграторами.Они пытаются сбалансировать свои амбиции с искренними обязательствами по отношению к семьям, включая разделение обязанностей в заботе о детях и сознательную работу, направленную на сочетание материальной независимости с моралью и полезностью для общества.

Давайте, придерживаясь этой схемы, понаблюдаем наиболее часто встречающиеся модели поведения у мужчин.

Они стремятся к исследованию и экспериментированию, рассматривают любую структуру как пробную и поэтому легко изменяемую. Это люди, которые способны только на ограниченные эмоциональные переживания. Они хватаются то за одно, то за другое дело, ничего не доводя до конца. У них нет четкого представления о том, какая профессия их привлекает. Они не стремятся к постоянству — по крайней мере, в двадцатилетнем возрасте.

У некоторых людей, следующих такой модели поведения, продолжение экспериментов юности носит позитивный характер. Хотя каждый эксперимент является лишь попыткой, они погружаются в него с яростью и искренне. Молодой человек может провести год, занимаясь политической кампанией, затем стать водителем такси, одновременно пытаясь писать стихи, потом предпринять личную «одиссею» через иностранные государства и таинственные поездки с наркотиками, приобретая в этом значительный опыт (хотя и поверхностный, ломаный), он может попробовать себя в бизнесе, например, в качестве менеджера рок-группы. Исследования в рамках этой модели поведения позитивны, если помогают формировать основу для дальнейшего выбора.

Другие люди, принявшие такую модель поведения, плывут вниз по течению и разрушают себя. Они как бы путешествуют автостопом по дороге жизни, не разрешая себе узнать, что же они на самом деле чувствуют. Внутренний опыт этого периода развития хаотичен, а внешняя структура неустойчивости, вероятно, будет сохраняться на протяжении шести — семи лет.

Неустойчивые были суперзвездами контркультуры в шестидесятые годы. Но затем они разменяли четвертый десяток. Разве Рении Дэвис отошел от политической активности в поисках внутренней духовной правды как приверженец Махари-ши? Или все же он, продвигаясь от двадцатилетнего возраста к тридцатилетнему, находился в неустойчивой форме, в которой мы все порой пребываем?

Другим знаменитым примером неустойчивости в наше время был Джерри Рубин, в двадцать лет заявивший: «Американская молодежь ищет причину, чтобы умереть». В то время он был абсолютно незрелым молодым человеком.

Сотни тысяч детей, до умов которых дошли призывы Джерри Рубина, действительно духовно умерли. Но не сам Джерри Рубин. Достигнув тридцатилетнего возраста, он сказал: «Волею судьбы я увидел себя со стороны в роли мученика. Мученики умирают… А я хотел жить и любить. Делать то, чего не делал в шестидесятые годы, которые были пронизаны демонстрациями. Я хотел бы найти себя».

Сообщив, что он в настоящее время соприкоснулся с подавляемыми в себе женскими качествами, Джерри Рубин заключает: «В шестидесятые годы я потратил много времени, думая об этих вещах — эго, имидже… Люди не знали о том, что им необходимо развивать свою личность. В семидесятые годы мы начали изучать свои чувства и обнаружили, что являемся творцами нашего опыта».

Ему все еще легче объяснить самого себя как часть политического движения, нежели как результат суматошного процесса взросления.

Среди белых не так много примеров известных неустойчивых людей. Я имею в виду не только средних американцев, но и ирландцев, евреев, канадцев французского происхождения и других, кто прибыл из Европы за последние сто лет процесса иммиграции. Это количество может включать от сорока до семидесяти миллионов американцев.

В большинстве всех этнических семей и муж и жена работают, но их материальный уровень невысок, а средний доход колеблется в пределах от одиннадцати до двенадцати тысяч долларов в год. Они чувствуют себя отброшенными обществом и обойденными в материальном плане. Занятия мужчины неопределенны. В двадцатилетнем возрасте он, возможно, жил со своими родителями или родственниками. Если исключить «экспериментальные» поездки туда и обратно, помогающие молодежи из среднего класса совершить отрыв от родительских корней, он сохраняет зависимые связи со своей семьей. Обычно он не имеет представления о себе самом. Часто меняя работу, он мало думает о том, как организовать свою деятельность таким образом, чтобы двигаться вперед по служебной лестнице. Рядом с ним нет никого, кто посоветовал бы ему, как это сделать. Он не собирается искать себе наставника на сборочной линии или на остановке грузовика. Если он рано женится, то это, скорее, уступка традиции, чем его собственный выбор.

При поверхностном взгляде на его жизнь кажется, что человек наметил для себя взрослые ориентиры, но, вероятно, в этом процессе задействовано очень мало его внутреннего "я". Несчастный случай на производстве, смерть одного из родителей, столкновение с законом могут выбить его из седла. Очевидно, у него нет последовательной модели построения карьеры. В этот период времени он может зарабатывать себе на жизнь, не имея постоянной работы, и искать удовлетворение в других сферах — охоте, рыбалке, постройке собственного дома, тотализаторе, бесконечных разговорах с собутыльниками в таверне.

Как долго может этот человек отодвигать взрослые ориентиры, потерпев, в конце концов, неудачу? По утверждениям Джорджа Бернарда Шоу, можно быть неприветливым странником, внутренне мучимым трусостью и личными недостатками, по крайней мере, до тридцатилетнего возраста. Шоу допускал возможность избежать длительного моратория только в том случае, если вас увлек успех. «Я добился успеха, не обращая внимания на себя, и с ужасом обнаружил, что бизнес вместо того, чтобы выкинуть меня как ненужного мошенника, каким я был, схватил меня и вовсе не намеревался отпускать». Для того, чтобы избежать занятия, которое он ненавидел, Бернард в свои двадцать лет сбежал из родной страны. Он увлекся идеями социалистического движения и, вероятно, сделал акцент на свои замечательные способности, изучая и описывая все, что его интересовало. В двадцатилетнем возрасте он написал пять новелл в манере послушного школьника. И хотя они не публиковались на протяжении полувека, эта попытка дала ему возможность научиться писать. И что более важно, продолжительный период свободных исследований дал возможность бурно развиваться его личности, которая затем прорвалась наверх и заняла свое место среди великих аристократов духа, имеющих свой отличительный стиль.

Популярная мудрость гласит сегодня, что путь с ограниченными обязательствами лучше пройти в двадцатилетнем возрасте. Многие молодые мужчины ощутили, какую цену заплатили их отцы, тратившие свою молодость на послушное времяпрепровождение в конторе. «Это не то место, где вы должны находиться в ваши двадцать лет и удивляться, задавая себе вопрос: „Кто я?“, — говорит известный политический комментатор, всю жизнь пытавшийся создать независимый имидж, которого он лишился после того, как стал работать на крупную телекомпанию. — Ответ: вы червь».

С другой стороны, люди, которые не выкладываются полностью при выборе в двадцать лет, наверное, не достигнут результата, который свидетельствовал бы об их взрослении или изменении. В экстремальных случаях нежелание наметить свои внутренние ориентиры наносит вред объединяющему "я". Если не будет учебы, организации или любви, то дорога приведет к изоляции. Человек, следующий неустойчивой модели поведения, постоянно восстающий против чего-то, может оказаться за закрытой дверью.

В общем— то, люди, которые начинают с неустойчивой модели поведения, где-то в возрасте тридцати лет ощущают сильное желание установить личные цели и привязанности (хотя вовсе не обязательно женятся). Некоторые мужчины к середине жизни остаются в периоде моратория, все еще нащупывая пути отождествления своей личности и ощущая внутреннюю неясную потребность определиться в своих целях.

Подруга Тони снова провела с ним ночь и оставила свою косметичку на раковине. Ее волосы на его расческе. Ее джинсы и трусики валяются на полу. Он входит в душевую кабину и наполняет комнату паром, желая как можно скорее избавиться от запаха ее духов и ее присутствия в комнате. Дело зашло слишком далеко, решает он. Пора положить конец этой связи.

В офисе его стол завален нераспечатанной корреспонденцией. Этот стол кроме него использует еще кто-то. Тони не работает по найму, он приходит в офис очень редко. Последнее его задание — редактирование специальной статьи о супружеских парах. Это было довольно странно, так как, уйдя от родителей, он не больше трех ночей проводил с одной девушкой, а потом менял ее. Единственной его целью в двадцать лет было иметь три разных работы и никакой жены.

«Я не хотел стать президентом, — говорит Тони. — Половина моих коллег первые несколько лет после окончания колледжа отказалась от этой идеи, и жизнь перестала им казаться гонкой с препятствиями. Наркотики сделали их менее агрессивными. Но когда действие наркотиков заканчивалось, они опять надевали новые костюмы и начинали с того места, где остановились».

Не таким был Тони. Его основная идея состояла в том, чтобы не стать частью какой-либо структуры. Он говорит, что чувствует себя ребенком шестидесятых. Но если последовательно рассмотреть его историю, то окажется, что все у него связано больше с отцом, чем с поколением.

«Великолепный мужчина — это тот мужчина, который делает максимум денег за кратчайший промежуток времени, не связываясь с криминалом» — такова была философия его отца. Он боготворил деньги, но они давались ему нелегко. Он был телемехаником со средним образованием и выжимал максимум из своих возможностей. Это было настоящее. В глазах сына он был красивым, как кинозвезда, и мускулистым, как головорез, — грубый, но достаточно приятный жулик. Он хотел, чтобы Тони вырос и стал фигурой в мафии.

Гены сыграли с Тони шутку, у него были короткие и толстые ноги, а кожа вполне годилась для того, чтобы иллюстрировать последствия болезненного влияния прыщей. Он не мог сравниться с отцом по своим физическим качествам, но, тем не менее, был миловиден.

Очень рано Тони начал превращать свой талант в основную линию обороны. Он отличался от отца тем, что был интеллектуалом. В средней школе он показал себя как мастер дискуссий. Понемногу он научился достигать превосходства за счет своего мощного ума. Однако сам Тони не был уверен в силе своего интеллекта и в глубине души чувствовал себя интеллектуальным приспешником. Отец укреплял в нем это сомнение, говоря: «Ты не относишься к этим яйцеголовым». Грубый материализм отца уравновешивала мать. Она говорила Тони: «Будь хорошим мальчиком. Стань священником». Он год проучился в духовной семинарии и полностью разочаровался в католической вере. Но только после того, как он еще один год провел дома. Тони начал осуществлять свою радикальную программу.

Его отец видел, что мальчик превратился в акулу с обаятельной улыбкой. Тони совершил «государственный переворот» и начал отрыв от родительских корней, поступив в элитный колледж.

Однако, несмотря на то, что он ушел от родителей, Тони не чувствовал себя сформировавшейся личностью, пока не закончился первый год обучения в колледже. Он должен был получить сертификат и попасть в университет. Теперь, когда мир взрослых оценил его мощный интеллект, он поверил в то, что действительно обладал таковым.

Это стало его двигателем. Ум сможет доставить его куда угодно, он ошеломит своих клеветников. Теперь Тони был уверен в том, что станет великим ядерным физиком.

Тони должен был потратить несколько лет на работу над диссертацией (это противоречило доктрине его отца). Став частью системы (что и требовалось, если он хотел сделать карьеру в области ядерной физики), он написал книгу о гонке ядерных вооружений. Однако она была написана не с точки зрения обычного человека. Смерть в книге Тони была абстрактной. В двадцать пять лет его не интересовала жизнь человека. «Хотя я, конечно, размышлял о ядерной катастрофе. В это время я сделал много сумасшедших вещей».

О женщинах он тоже думал абстрактно. «Если моей последней девушкой была Барбарелла, и с другой я буду обходиться так же, как с Барбареллой». Взаимопонимание, по мнению Тони, это вид коммуникации, который возникает обычно в конце каждой любовной связи.

Все это, конечно, звучит весьма современно и согласуется с идеями дегуманизации. Тони, наверное, продолжал верить в себя. Однако он не ожидал, что получит «чаевые» от молодой богатой наследницы.

Однажды вечером она пригласила его на обед. Такие поступки были ему по душе. Любая девушка, которая уверенно приглашала его к себе, вероятно, не была гордой. С другой стороны, он избегал тех девушек, которые напоминали ему мать. Этим он как бы предостерегал себя от неприятностей. «Я знаю, что мне как половинке пары будет плохо, — объяснял он. — Я думаю, что верю в продолжение юности».

Как только обед закончился, обеспеченная молодая красотка без всякого эмоционального вступления сделала Тони чисто деловое предложение. Она хотела завести ребенка, а он был самый приятный мужчина из тех, кого она знала. Как он посмотрит на то, чтобы заложить гены ее отпрыска? Разумеется, она гарантировала, что после зачатия возьмет решение всех проблем на себя.

Конечно, он был польщен тем, что его умственные способности могут компенсировать его физические недостатки. Но затем внутри все похолодело.

«Боже, подумал я, как я могу быть уверен, что ребенок не разбудит во мне отцовские чувства и меня не будет тянуть к нему? Это может разрушить мой имидж холодного и беспристрастного человека. Нет, я не смогу это сделать».

В двадцать восемь лет Тони придерживался неустойчивой модели поведения. Он отказывался от всего, что могло бы нарушить эту модель. Он не хотел стать отцом, так как это могло породить обязательства с его стороны. Хуже того, его собственный отец вполне мог бы применить физическую силу и грубость, узнав об этом. Девушка, которая напоминала ему мать, могла вызвать в нем пробуждение той части "я", которое все еще просило ласки. Пока Тони не осознает влияние на него родителей, он не обретет достаточно человеческой теплоты.

Да, он был уникален. Но заплатил за это очень дорого, затормозив свое развитие. В какой-то момент ему нужно было признать влияние своих родителей. Он же собирался противопоставить свою собственную позицию взглядам отца на бизнес и прочным католическим ценностям матери. Он перешел на другой этап развития, осталось определить — на какой. Тони приобрел некоторую уверенность в себе и, наверное, был удивлен, обнаружив ту часть своего внутреннего "я", которая требовала человеческой близости.

Я встретилась с Тони до того, как ему исполнилось тридцать лет. У него есть свои апартаменты и договор об аренде. Он живет с женщиной, к которой испытывает привязанность. Несколько лет назад она вызывала у него чувство раздражения, когда оставляла свою косметику в ванной комнате. За столом Тони говорил о том, какую радость в этом году ему принес благотворительный обед «со всеми блюдами, что сделала мать». Мы поговорили также и о новой книге Тони. На сей раз это книга о людях — о людях в «белых воротничках». Неудивительно, что Тони теперь близки рассуждения отца о том, что «блестящим мужчиной является такой мужчина, который делает большие деньги в кратчайший срок». Заработок Тони подтверждает это.

Люди, которые придерживаются такой модели поведения, надежны, но легко подавляемы. Это наиболее распространенная категория. В двадцать лет замкнутые намечают высокие вттренние ориентиры, но это происходит без самоанализа и без кризисов. Цель должна быть поставлена. В поисках ранней стабильности они часто не подвергают серьезной оценке систему ценностей, которая находится в основе их целей. В тридцать лет они могут начать сожалеть о том, что не использовали свои ранние годы для исследований.

Те же, кто имеет смелые взгляды, может использовать переход к тридцатилетнему возрасту для разрушения шаблонного «чувства долга», если карьера, которой они добивались, их уже не устраивает. Такой ранний и драматический пересмотр карьеры можно приветствовать, ибо он позволяет создавать различные модели и свести к минимуму предполагаемый риск при их изменении в дальнейшем.

Конечно, такие изменения происходят мучительно. Это кризис. Однако в этом возрасте он переживается легче, чем в сорок лет. Тот факт, что человек замкнулся, только усиливает кризис. Писатель Барбара Фрид так определяет сорокалетний возраст: «Это время, когда все прежние достижения теряют смысл: все становится серым, высыхает или успокаивается».

Мужчина, следующий по стопам отца, оказывается чаще всего замкнутым на продолжительный срок. Однако к этой модели ведут и иные пути. Все мужчины, замыкающиеся в работе на государственной службе из-за недостатка ресурсов, которые позволили бы им подыскать другое место, прежде чем они это осознают, оказываются в офисах, пополняя ряды чиновников нижнего яруса. В эту же группу могут быть отнесены сыновья представителей высшего класса, высшего среднего класса, среднего-среднего класса. В основном, это мужчины, которые продолжают делать то, что от них ожидают. Они неохотно идут на риск, однако их обуревает желание проскользнуть в трубопровод, ведущий к высоким должностям и академическим степеням. Да, высокие должности и академические степени — это притягивает.

Особенности этой группы были отражены в большом исследовании развития взрослых людей. Двести шестьдесят восемь выпускников Гарвардского университета 1942-1944 годов были отобраны с учетом психического здоровья и высокого уровня независимости.

Практически, все они участвовали во Второй мировой войне. Их привлекала карьера в области права, медицины, бизнеса и преподавания в колледже (именно в такой последовательности).

После изучения этой группы, начиная с первого курса университета и вплоть до сорокавосьмилетнего возраста, были сделаны два поразительных вывода.

Во— первых, со временем психическое здоровье человека становится непредсказуемым.

Во— вторых, даже мужчины, имеющие относительное благосостояние, и в сорок лет все еще мыслят, как отойти от родителей. Это крупное исследование анализировалось психиатром Джорджем Вейлантом из Гарвардской медицинской школы. Вот что он пишет.

«С двадцати пяти до тридцати пяти лет эти мужчины много работали над своей карьерой и были привязаны к родителям. Они напоминали „скрытных детей“, которые хорошо выполняли поставленные перед ними задачи, тщательно соблюдали правила, беспокоились о продвижении по карьерной лестнице, принимали многие аспекты существующей системы. В тридцатилетнем возрасте их потенциал был растрачен из-за конформизма. Они, в своих серых фланелевых костюмах, стали уже тормозом».

Стремясь сохранить иллюзии о том, что брачный союз и выбор карьеры их устраивали, многие из этих мужчин стали мастерами самообмана. Они брали на себя часть домашней работы и избегали смотреть на жен, которые вместе с ними оказались в хорошо построенной тюрьме. Практически всю свою энергию они растратили, карабкаясь вверх по карьерной лестнице. Начало тридцатилетнего возраста было для них поверхностным этапом. Они не испытали расширения личности при предыдущем переходе, или это расширение только слегка коснулось их.

В сорок лет их внешнее спокойствие было взорвано. Многие из этих мужчин оказались закрученными в вихре проблем, которые по своей остроте значительно превосходили проблемы юности. Период от сорока до пятидесяти лет сопровождался бесконечными конфликтами во всех сферах жизни. Однако измученные депрессией и сомнениями мужчины, столкнувшись с агонизирующим механизмом самооценки в период перехода к середине жизни, вышли из этой борьбы обновленными и оце^-шпи период от тридцати пяти до сорока девяти лет как самый счастливый в своей жизни. Печальный результат ожидал тех из них, кто итерировал переход к сорокалетнему возрасту. Многие из этих мужчин были адвокатами. Самые предприимчивые в двадцатилетнем возрасте, в середине жизни они стали сопротивляться развитию, выступая в роли хранителей истеблишмента и защитников своих крупных доходов.

Лучших результатов, как пишет Вейлант, добились мужчины, которые в середине жизни столкнулись с вопросом о жизни^ смерти. Их занятия в пятидесятилетнем возрасте претерпели изменения. Акцент переместился с проблемы заработка денег и получения гонораров на проблему заботы о других людях, в том числе о детях. Часто эти мужчины становились наставниками для молодых людей. Это точно соответствует представлениям Эриксона об основном кризисе в среднем возрасте: борьба с застоем с помощью производительности (тема подробно обсуждается в главе 20).

Однако несколько смущает объяснение доктора Вейланта. как мужчины, получившие наибольшее количество баллов при исследовании интеллекта, совершенствовали взаимопонимание в двадцатилетнем возрасте.

«Из наиболее приспособленных мужчин, — пишет он, — девяносто три процента достигли стабильного брачного союза до того, как им исполнилось тридцать лет, и оставались женатыми до пятидесяти лет». Создается такое ощущение, что этот аналитик определяет взаимопонимание как нахождение в брачном союзе. Можно только удивляться, как много жен достигают в браке полной зрелости.

Это обширное исследование началось в Гарварде в 1938 году. До этого исследование зрелости и развития взрослых проводилось в Беркли в 1929 году. Его целью было сравнение развития личности мужчин и женщин. Эти два исследования, показывающие перспективы развития взрослых людей, являются самыми продолжительными. Оба исследования отметили, что мужчины быстро преодолевают декаду от двадцати пяти до тридцати лет, приобретая уверенность в своих силах, сконцентрировавшись на карьере, однако утрачивают при этом свои чувства и часто занимаются самообманом. Вместо расширения своих профессиональных ориентиров многие мужчины, вероятно, игнорировали переход к тридцатилетнему возрасту и ограничили себя шаблонами типа «я должен», которые были пригодны только для двадцатилетнего возраста и уж точно никуда не годились после тридцати пяти лет. Неудивительно поэтому, что в настоящее время так велик интерес к кризису среднего возраста у мужчин. Замкнутые в шаблоны мужчины и сегодня страдают от него.

Дуайт является представителем другого типа, он уже выпускник пятидесятых годов. Это была эра, когда молодых людей беспощадно превращали в «скрытных детей». Отец его не имел своего стиля, зато дед, которого Дуайт обожал, был директором железной дороги, а путь его начинался с должности курьера на Уолл-Стрит. Посмотрев на Дуайта, можно было сразу сказать, что он был рожден, так сказать, с великолепной поддержкой как наследник.

Однако за этой внешней маской Дуайта скрывалось одиночество. Он был единственным ребенком в семье. Отец ушел на войну, и они жили с матерью. Однажды, придя с прогулки домой, мальчик был озадачен большим количеством машин, которые заполнили всю дорогу. Мать умерла. Официальной причиной смерти объявили пневмонию, после похорон эту тему больше никогда не обсуждали. Мальчика забрали с собой дедушка с бабушкой. Несколько лет спустя, когда ему понадобился листок бумаги и он полез в ящик письменного стола деда, Дуайт наткнулся на заметку из газеты «Нью-Йорк Тайме». Так он узнал, что настоящей причиной смерти матери было самоубийство. Вернувшись домой, отец женился вторично. Когда мальчик пошел в подготовительную школу, он едва мог подняться на подножку поезда. В школе ему нравилось, там у него была компания. Он никому не доставлял хлопот, никогда ни от кого не отворачивался.

Когда Дуайт окончил колледж, дед, видевший в нем своего наследника, выделил ему изрядную сумму денег, чтобы он купил все, что пожелает. Счастливый выпускник мог бы вложить эти деньги в раскопки на острове Крит, или в развитие сети публичных домов по всему континенту, или в какое-нибудь другое рискованное предприятие. «Я думаю, во мне взыграло старое чувство протестантизма и сказало: „Вложи их!“». Он вложил эти деньги в акции. Дверь закрылась.

Уходя в армию, Дуайт женился. Ее звали Ванессой. Они познакомились на борту яхты, во время романтической морской прогулки. Девушка была великолепна, и Дуайт убедил себя, что любит ее. Он должен был идти в армию, чувствовал себя одиноким и боялся упустить момент. Очередная дверь закрылась.

Отслужив в армии, Дуайт вернулся домой. Все пошло своим чередом. Родились дети, однако Ванесса успевала следить за собой, как это и следовало делать женам. Все товарищи Дуайта по колледжу попали на Уолл-Стрит. Дуайт знал, чего он не хотел делать. Никаких особых планов у него не было. Ванесса также ни о чем не думала. Командир Дуайта по службе предложил ему стать преподавателем в школе, и, вероятно потому, что школа долгое время заменяла ему дом, Дуайт решил попробовать это. Он получил работу в подготовительной школе для мальчиков в Калифорнии.

«Ванесса не участвовала в принятии решения. Когда я начал преподавать в школе, я уже об этом не думал. Я вкладывал много энергии в свою работу. Мне нравилось быть школьным учителем». Практически без всяких экспериментов Дуайт нашел свой верный курс в жизни. Очередная дверь закрылась.

Брак стал давать трещину, когда супруги подошли к тридцатилетнему возрасту. В поисках новых впечатлений Дуайт уехал в Вашингтон и стал административным помощником конгрессмена. Ему понравилось заводить знакомства со знаменитостями. Ванесса начала выражать недовольство, однако он уже не мог сдержать себя. «Я не чувствовал поддержки. Правда, и враждебности с ее стороны не было».

Только через пятнадцать лет Дуайт может предположить, что было неправильно в их жизни с Ванессой. Но и сегодня кое-что его бесит. «Я думаю, одной из проблем было то, что она не чувствовала удовлетворения от своего времяпрепровождения, ей не хватало смысла. Она была хорошей матерью. Она и сейчас великолепная мать. Однако до сих пор ищет себя».

В тридцать лет карьера Дуайта стала складываться очень удачно. Из Вашингтона его пригласили в Новую Англию в его альма-матер на должность помощника президента колледжа. Мечта жизни: руководящая должность! Дуайт уже видел себя в роли декана, затем президента, это давало влияние и обладание властью. Как у деда!

Когда Дуайт начал действовать. Ванесса испугалась. Она напомнила Дуайту о его былых обязательствах по преподаванию в школе. Что же случилось с его возвышенными мыслями о том, чтобы быть школьным учителем, который получит гранты и будет заниматься полевыми исследованиями и писать книги, которые заслужат одобрение научных обществ?

Ванесса, черт бы ее побрал, открыла перед ним вещи, о которых он не решался подумать. Неужели он променял свой талант на безопасность? Оставить заработок в школе из-за желания президентской власти? Вместо того чтобы бороться с демонами в себе, он сделал демоном Ванессу. «Она меня подавляла», — говорил он.

«Когда ты, взяв несколько уроков рисования, пишешь свои картины, я же не говорю о качестве. Сегодня ты увлечена одним, завтра другим. Ты за все берешься, но ничего не заканчиваешь. Что с тобой случилось? Ты ни в чем не достигла мастерства. Почему бы тебе не вернуться немного назад и не закончить колледж?»

Позднее Дуайт заявил: «Я вдохновил ее, и она закончила колледж. Но в это время наш брачный союз уже стал разваливаться. Думаю, жена несколько завидовала мне, потому что я прекрасно представлял, кем хочу стать. Она прекратила поддерживать меня. Да, она все еще принимала во мне участие, но без того энтузиазма и ответственности, которые я вправе был ожидать. У нее все еще не было своего занятия. Она чувствовала, что прозябает». Замок закрылся!

В течение года супруги разводились. Ванесса, забрав детей, уехала в город, Дуайт остался в колледже. Там он скоро увлекся молодой секретаршей декана.

Дуайт отрекся практически от всего, что создал: от брачного союза, дома, административной карьеры. Он совершил прыжок и не жалел ни о чем, кроме расставания с детьми.

«Девушка, с которой у меня был роман, стала поддержкой в моих начинаниях. В этот момент моей жизни я сделал ход конем. Мне не хватало преподавания, а я хотел быть профессором колледжа. Единственное, что нужно было сделать для этого, — оставить теплое место помощника президента колледжа, вернуться в Нью-Йорк, поступить в университет и защитить докторскую диссертацию. Она верила в меня, и мы объединили наши усилия. Мы вернулись в этот обезличенный город. Я был очень близок с ней и готов был начать новую жизнь».

Вы не слышите протестующие голоса?

Когда— то жена говорила ему: «Будь предан своим собственным ценностям. Твоя стипендия представляет большую ценность, нежели власть. Ты должен стать профессором, а не администратором». Однако в двадцатилетнем возрасте Дуайт не захотел этого услышать и воспринял слова Ванессы как критику: «Она меня подавляла».

При переходе к тридцатилетнему возрасту внутренний голос Дуайта говорил: «Получение ученой степени ценнее, чем власть. Я должен быть профессором, а не администратором». Все то же самое. Однако сейчас это стало его собственным убеждением, к тому же сейчас он наполнен новой духовной энергией.

«Благодарная женщина», появившаяся в жизни Дуайта, не многим отличалась от его бывшей жены. Но она появилась в нужный момент. Когда Дуайт еще не был готов отказаться от надежной административной работы, женщина, которая терпеливо уговаривала его вернуться к забытой мечте, была для него клеветником. Когда же он внутренне созрел для этого, женщина, которая вдохновила его на изменение, оказалась его поддержкой. Новая женщина рассматривала его как мужчину, готового добровольно вернуться назад и рискнуть надежной работой ради того, чтобы стать аспирантом. Она не была свидетелем его непостоянства и самообмана. Там, где Ванесса видела труса, «благодарная женщина» видела мужчину, борющегося за свое становление. И, наверное, самое главное в том, что он хотел получить от нее помощь.

Дуайт же, в свою очередь, рассматривал этих двух женщин по-разному. Обе хотели, чтобы он занимался академической работой до тех пор, пока они не вышли замуж и не переключили свое внимание на заботу о детях и муже. Обе стали скучными и разочарованными, когда приблизились к тридцатилетнему возрасту.

Своей жене Дуайт говорил: «Наслаждайся обязанностями жены администратора. Будь хозяйкой. Поддерживай меня в моей карьере. Конечно, будь хорошей матерью. — И, как бы случайно: — Почему бы тебе не закончить колледж? Ты станешь более уверенной, научишься выражать свои мысли. Это понравилось бы гостям».

«Благодарной женщине» он говорил: «Давай вернемся в студенческую жизнь. Мы возродим мечты нашей молодости, будем верить друг другу и вместе строить нашу жизнь, распрощавшись с нашими старыми сексуальными привязанностями». Одним словом, он предлагал ей своего рода волшебный ковер-самолет (который в свое время мог бы спасти его первую жену).

И они действительно полетели. Спустя три года Дуайт потерпел катастрофу. «Благодарная женщина» без предупреждения оттолкнула его высоко в воздухе ради другого мужчины. «Это было неожиданно и жестоко с ее стороны. Я не испытывал сожаления, расставаясь с женой, сейчас же был просто обескуражен. Не знаю, может быть, я воспринимал ее как подарок».

Все это показывает, что человек не может избежать периода осознания своих тридцати. В тридцать пять лет Дуайт понял, что сменой партнерш ничего не решишь. Изменение должно произойти в нем самом. Это изменение начало по-настоящему проявляться лишь тогда, когда он перестал рассматривать свою партнершу как поддержку (то есть эксплуатировать ее, как он это делал со своей женой, или опираться на нее, как было в случае с «благодарной женщиной»). После того как он стал опираться на себя, сознание Дуайта расширилось. Он провел несколько лет, работая над независимым исследовательским проектом и встречаясь с различными женщинами. Он стал более разговорчивым, отпустил усы. Затем женился во второй раз. Она была кинопродюсером. На пороге сорока лет, став более жизнерадостным и бесстрашньм человеком, Дуайт вместе со своей второй женой махнул на Запад, где природа еще сохранила черты первозданной дикости. Там они вместе сняли документальный фильм, посвященный проблемам, которыми он занимался.

«Я всегда играл на победу, а не для того, чтобы проиграть, — объяснял сын ирландского ученого, говоря о восхождении на пост президента крупного концерна. — Смысл этих слов различен».

Так и есть. Вот здесь мы и видим отличие замкнутой модели поведения от модели поведения вундеркинда.

Мужчины, придерживающиеся обеих моделей поведения, возможно, мечтали о высоких достижениях. Разница между ними — в степени риска, на который они могут пойти. Мужчина, который начинает добиваться в жизни своей цели (например, стать президентом) или играет на выигрыш, использует для этого любую возможность, постепенно овладевает основами своего дела, берет кредиты и на пути наверх обычно проявляет верность команде и принципам до тех пор, пока они являются для него выигрышными. Он не только идет на риск, но и сам создает рискованные ситуации. На его воодушевление может повлиять только неуверенность в конечном результате. Практически постоянно у него оказывается наставник, который воспитывает его с ранних лет. Иногда, если он хочет достичь больших высот, у него может быть несколько наставников. Но первую полученную возможность он стремится воплотить с крупной и сильной командой.

Вундеркинд обычно рано добивается успеха. Примечательна его реакция на все другие представления о развитии взрослого человека. Он поверит в них только в том случае, если они позволят ему пройти наверх. «Может быть, вы и правы насчет этого этапа развития, но я прошел его на пять лет раньше». Он действительно раньше, чем его сверстники, преодолевает тяжелые профессиональные испытания, хотя не всегда достигает вершины или остается на вершине, достигнув ее. Он думает только о деле, и у него очень рано стирается граница между работой и личной жизнью. Он работает на приемах, в ванной, даже во время игры в гольф. Выходные нужны ему для того, чтобы подзарядить свои батареи для дальнейшей работы. Игра в гольф помогает устанавливать деловые контакты. Однако основной целью игры по-прежнему остается выигрыш, победа в чемпионате.

Мир спорта переполнен юными дарованиями. Наверное, спортсменам-чемпионам больше, чем какой-либо другой профессиональной группе, нужен полный жизненный цикл. Многие из них взлетают на вершину в молодые годы, когда обладают большой подвижностью, а затем погружаются в мучительные сомнения, прежде чем смогут сделать вторую карьеру. Это означает для них очень многое. Эти великолепные спортсмены пытаются распространить статус знаменитости на родственную область, становясь впоследствии работниками средств массовой информации, комментаторами.

И каждый раз вундеркинд, который начинал как спортсмен-чемпион, продолжает использовать свою волю к победе на службе человечества.

Эйнштейн создал теорию относительности в двадцать пять лет. Наполеон и Александр Македонский завоевывали империи, до того как им исполнилось тридцать. Блестящие проявления такого раннего развития вместе с единственной религией Америки, которая выдержала испытание временем, — производительностью, — помогают увековечить соблазнительную позицию вундеркинда. Конечно, возможны и неприятные последствия.

Часто кажется, что вундеркинд обладает безграничными возможностями и может избежать неудач в карьере. Потери в бизнесе, борьба за власть, проигрыш на выборах, даже криминальные разборки рассматриваются как временные неудачи. Они только усиливают решение вундеркинда выйти из всего этого победителем. Однако при рассмотрении биографий мужчин-вундеркиндов приходишь к выводу, что в личной жизни они отстают от своих сверстников. Они не способны к взаимности, а иногда и вообще к сочувствию. Можно сказать, что у них чересчур развита ищущая сторона "я" и абсолютно не развита сторона объединяющая.

По классической схеме вундеркинд заключает утилитарный брачный союз и, не уходя от жены, заводит любовниц среди своих сотрудниц, которые редко устают, ожидая его. Неудивительно, что многие мужчины-вундеркинды женятся на заботливых женщинах, особенно если они имеют родословную, трастовый фонд или влиятельных отцов. Жажда престижа объясняет также тягу вундеркиндов к фотомоделям и актрисам. Трудно оценить то значение, которое такие мужчины уделяют сохранению традиционного брачного союза. В одном из исследований указывается: «Жены создают им убежище, которое психологически освобождает мужчин для работы. Но хотя существование семьи является решающим фактором, жены и дети могут быть взаимозаменяемы»,

«Офисная жена» — это другое дело. Она знает, где все находится: его документы, его каламбуры, его «грязное профессиональное белье». Их отношения могут переходить, а могут и не переходить в сексуальную сферу, но у них развивается чувство взаимной цели. Такую жену не так-то просто заменить. Вундеркинд редко занимается самоанализом. Он стремится к такой женщине, которая будет понимать его, но не будет с ним соперничать. Если это не женщина, которая работает вместе с ним, то это будет обожаемая подруга, студентка или протеже. Вырвавшись с романтической вечеринки, он может прийти домой к своей всезнающей и понимающей леди и признаться: «Я чувствую себя проституткой». Однако он редко делится с женой мыслями, опасениями и надеждами, которые связаны с его работой. Даже если мужчина-вундеркинд захотел бы поделиться с женой своими мыслями, опасениями и надеждами, связанными с его работой, он все равно не смог бы преобразовать профессиональный язык и объяснить чуждую ей систему ценностей, принятую в коридорах власти.

Мои подопечные открыли мне глубокую причину такого поведения. Они боялись признаться себе, что не все знают. Они боялись подпускать кого-нибудь слишком близко к себе. Боялись остановиться и потратить время на борьбу с внешними трудностями, которые кажутся им непреодолимыми. Они боялись, что кто-нибудь может посмеяться над ними, повлиять на них, использовать их слабости и ограничить их до беспомощности маленького ребенка. На самом деле они боялись своего «внутреннего сторожа», который остается в качестве фантома родителей и других людей из детства.

Каждый мужчина-вундеркинд, которого я изучала, в своих воспоминаниях о юношестве находил человека, который заставлял его чувствовать себя беспомощным и неуверенным в себе. Этим человеком могли быть невыносимая мать, деспотичный отец или отец-алкоголик. В некоторых случаях сильное влияние оказывало отсутствие отца, постоянная бедность или предубеждения. Вот талантливый еврей, один из руководителей крупнейшей финансовой компании. Когда-то в Германии фашисты лишили его яичка. Но это, конечно, экстремальный случай. «Внутренний сторож» напоминал таким людям слова родителей: «Воспользуйся возможностью стать врачом, которой у меня никогда не было», или: «Ты должен прославить нашу фамилию и баллотироваться в высшие органы власти». Но наиболее значимым результатом такого диктата является последняя и подразумеваемая часть: «…или ты будешь никем».

Деньги часто не являются основным мотивом в бурной жизни мужчины-вундеркинда. Для него важнее другое: войти в круг избранных. Он добивается этого, подчиняя все стремлению стать номером первым. После этого, как он считает, его неуверенность исчезнет, его будут любить и им будут восхищаться, и никто не сможет его унизить, оскорбить или снова сделать зависимым.

Вундеркинды могут разными путям идти к середине жизни. Это ступень развития, которую они воспринимают с неприязнью. Эти мужчины переживают кризис сразу после достижения успеха. Они подсознательно уверены в том, что, как только достигнут вершины, «внутренний сторож» — этот мрачный диктатор или сдерживатель — утратит свою силу раз и навсегда.

Некоторые из тех людей, которые разделяют эти представления, заканчивают обычно в тюрьме, другие получают посты в руководстве крупных национальных корпораций. Они могут стать представителями элиты, но их влияние усиливается за счет сотен тысяч людей, которых они увлекают за собой. Поэтому мы должны с ними считаться.

В таком обществе, как наше, превозносящем киллеров, людей вне закона и проституток, вундеркинд побуждается к достижению черт знает каких целей. Его практичное и циничное манипулирование другими людьми не замечается до тех пор, пока он побеждает. Он разрекламирован американским кино как герой, его имидж притягивает женщин. Вспомним Гейбла из фильма «Унесенные ветром». Вундеркинд является выражением фантазий миллионов слабых мужчин, бегущих к Билли Киду, Джеймсу Бонду, Майклу Корлеоне. Они же идеализировали и мужество Джона Кеннеди в период Карибского кризиса, пока по телевизору не были ретроспективно показаны документальные кадры, сухо истолкованные комментаторами следующим образом: Кеннеди поставил на карту жизнь человечества с целью доказать, что он выше Хрущева. Все были увлечены Ричардом Никсоном до тех пор, пока он не попался.

Шейна Александер, занимающаяся вопросами развития общества, указала, что случай с Никсоном очень важен. Прототип американской мечты, бедный мальчик, который добился успеха, Никсон оставался верен своим убеждениям в победе ради самой победы. «Убеждения… оставляют вас в душевном разброде, когда игра закончена и вы проиграли».

Среди людей-вундеркиндов встречается много параноиков и социопатов. Психиатр Упллард Гейлин из Колумбийского университета говорит о таких чертах характера вундеркинда, которые наиболее опасны в людях, обладающих властью, и в то же время прекрасно подходят для достижения власти в нашем обществе. Эти люди, вероятно, способны добиться успеха как корпоративные руководители, и мы можем выбрать их в лидеры.

Сначала разберемся с социопатами. Они не являются душевнобольными людьми, они просто не обращают внимания на нужды других и не обременены чувством вины. «Способность быть безжалостным, сильным и безнравственным в сочетании с интеллектом и воображением может стать выигрышной комбинацией как для политика, так и для бизнесмена», — пишет Гейлин.

В вундеркинде легко распознать признаки паранойи. Гейлин объясняет это следующим образом.

«Параноидальная личность с ее скрытыми мыслями, тенденцией к персонализации любую критику воспринимает как личные нападки, уделяет особое внимание гордости и унижению, постоянно создает борьбу за власть там, где она не нужна. Такие люди стремятся постоянно подтверждать собственную смелость, в которой никто не сомневается, и мужское начало, которому ничто не угрожает. У них развиваются преувеличенное чувство унижения и страх разоблачения, связанные, вероятно, с глубоко запрятанным страхом импотенции. Естественно, что неадекватность их поведения является угрозой для общества, если такие люди обладают властью».

Однако есть и другие вундеркинды, которые, добившись суперуспехов, преодолевают связанные с ними чувства и переживают обновление, поставив свой талант на пользу общества или руководя следующим поколением.

Как показало исследование, проводившееся в Мичиганском университете, каждый из двадцати вундеркиндов, попавших в поле зрения исследователей, радикально изменил свою карьеру и стал в середине жизни общественным активистом. Один врач-терапевт, имевший вполне состоятельную клиентуру, оставил врачебную практику и создал клинику для бедных. Уважаемый академик работал над изменением национальной социальной политики. Мужчины-вундеркинды, подвергшиеся детальному опросу профессора психологии Джудит Бардвик, проживали в Бостоне, Нью-Йорке и в Энн-Арборе (штат Мичиган). Хотя это исследование и было выборочным, оно открывает нам важные взаимосвязи в жизни таких людей.

Характерно, что все эти энергичные двадцать человек настаивали на том, что никогда не испытывали кризис, связанный со средним возрастом, не ожидают его и не чувствуют, что идут к своей смерти. Они не занимались самоанализом. За некоторым исключением (врач, академик) работа, которой занимались эти люди, не была социально полезной, но они вознаграждали сами себя, воспринимая свое дело как большую самоценность. Тем не менее этические вопросы мало беспокоили их до тех пор, пока они не достигали вершин.

Поскольку их жены практически не работают, а если и работают, то неполный рабочий день, мужчины из исследования Бардвик с возрастом начинают опасаться за своих детей. Скоро их жены уже не будут влиять на детей, и отцы знают это. Ясно видны противоречия между их первоначальными заявлениями о том, что жены являются прекрасными женщинами (читай: прекрасными женами и матерями), и их суждениями в конце, когда дети становятся взрослыми. Три четверти мужчин этой группы не уважают свою жену как человека.

До тех пор, пока их отпрыски не раскрыли своих планов, поведение этих людей оставалось необузданным и эгоцентричным. Неудачи в карьере только подхлестывали их на еще более интенсивные действия, но они не были готовы к кризису в брачном союзе. Мужчинам, которые с ним столкнулись, наверное, просто повезло. Только они смогут перейти к зрелому возрасту и произвести честную самооценку.

Все вундеркинды, которых я изучала, пережили кризис при переходе к середине жизни.

Вовсе не обязательно, чтобы они испытали кризис в карьере, необходимо, чтобы они почувствовали внутренний удар, который заставил бы их подвести итоги. Ощутив одиночество, когда их жены вышли из игры или стали алкоголичками, некоторые вундеркинды пытались написать о своих эмоциональных потерях: «Но она была великолепной матерью», или: «Она была базовым компонентом моего успеха». Иногда, со слезами на глазах, эти люди признавались: «Я был преступно бесчувствен по отношению к ней».

Типичным вундеркиндом является Барри Бернстайн.

Он просиживал в кинотеатре Квикуэй на третьем ряду, просматривая все фильмы, и мечтал, что когда-нибудь его назовут Мистер Кино. После этого он оставил бы послание для Джона Уэйна [16] и начал вести переговоры о правах на суперсценарий. Родители с трудом вытаскивали ребенка из кинотеатра, чтобы он поел.

В семнадцать лет он нашел работу в отделе почтовой корреспонденции на крупной киностудии. После перерыва, вызванного войной в Корее, он постепенно пробился в крупное агентство по подбору талантов. В тридцать лет он уже имел кругленький счет в банке и много других прихотей и причуд холостяцкой жизни. Никаких привязанностей. Никаких отвлечений. Он жил в полулюксе пятизвездного отеля «Манхэттен». У него была служанка, которая подбирала за ним носки, а также бесчисленное количество «взаимозаменяемых моделей» для встреч, когда он хотел устроить вечеринку (хотя это бывало нечасто). Эти модели не возражали против того, что работу Барри любил больше, чем их, так как он называл их фамилии директорам картин, которые подбирали состав актеров.

Его родители ничего не знали об этом. Они получали небольшое жалование и все время пытались как-то улучшить свою участь. Они и не подозревали об успехах сына.

В отсутствие наставника опорой для Барри была отдаленная модель. Его идолом был Джон Кеннеди. Барри участвовал в кампании, поддерживающей Кеннеди в борьбе за пост президента. Причина, по которой он был страстным поклонником Кеннеди, заключалась в следующем: «Он доказал, что молодой человек может быстро продвигаться и выполнять работу так же хорошо, как это делает старший по возрасту мужчина». Вера в это давала Барри жизненную силу.

Единственным свидетельством изменений, произошедших в нем при переходе от двадцатилетнего к тридцатилетнему возрасту, было неясно выраженное чувство неудовлетворенности собой. Как объяснил сам Барри, ему все еще не хватало возможности проявить свою индивидуальность в кинобизнесе. Он был спицей колеса. А колеса были в Лос-Анджелесе. Но пока, в тридцать два года. он не собирался менять условия своей жизни. Пустота, которую он ощущал, легко компенсировалась его достаточно высокими доходами и тем видом, который открывался из его окоп на реку Ист-Ривер.

Однажды служанка разбудила Барри, когда он отлеживался дома в кровати после перенесенной двусторонней пневмонии.

«Плохие новости, сэр. Они застрелили президента».

Барри, еще не отошедший ото сна, смотрел на нее, ничего не понимая. Вскоре подошла девица, с которой он встречался, и стала его успокаивать. Три дня он бессмысленно смотрел телевизор.

«Этот случай заставил меня посмотреть на жизнь под другим углом зрения, — вспоминает Бернстайн. — Я вдруг понял, что все мои старания, сомнения и материальные приобретения ничего не значат. Это был период эмоционального потрясения. Казалось, что в жизни не осталось ничего важного. Рядом была милая девушка, внимание которой было сосредоточено только на мне. Все, что ей было нужно, — это заботиться обо мне. Мое отношение к ней изменилось. Мы стали ходить вместе, как дети. Сразу после покушения на президента я предложил ей выйти за меня замуж. Это было очень просто. Я сказал, что она может прекратить работу, как только забеременеет, так и произошло. Я никогда не заставлял ее снова идти работать. Мы были прекрасной супружеской парой. Я хочу сказать, что каждый считал наш брачный союз прекрасным».

В тридцать семь лет Барри Бернстайн стал руководителем производства одной из крупных голливудских кинокомпаний. Он исступленно занимался своей работой.

«Внезапно я подумал: „Боже мой, я занимаю высокий пост. Любой может прийти ко мне, любой, но не моя жена. Она в это время обо мне уже не заботилась“».

Первые два года брака были счастливыми. Она заботилась о нем, а он — о том, чтобы она забеременела. Иногда (обычно в тот день, когда киноакадемия присуждала награды), чтобы продемонстрировать свое счастье другим, они устраивали маленькие домашние вечеринки. Гости с благоговением гладили живот Лорны. Она была очень молода и гордилась своей сексуальностью, которая поможет ей нарожать детей. Барри был ее Вселенной, ее защитой.

На одной из таких вечеринок у Лорны начался болевой приступ. Это была внематочная беременность. После операции в ней что-то надломилось, в нее и Барри вселился страх. Страхи Лорны сопровождались вспышками гнева. Иллюзорные представления о том, что ее организм работает превосходно и что муж обеспечивает ей безопасность, были развеяны. Она не была готова принять темную сторону жизни и отождествить ее с собой. Лорна обвинила в этом мужа. Как он, муж, защитник, мог позволить дьяволу вселиться в ее организм? Он должен был освободить ее от этого кошмара. В последующие годы она все больше и больше разрушала свою личность, надеясь, что муж спасет ее и освободит от страхов.

Бернстайн решил избавиться от своих страхов, вскочив в экспресс, называемый Успехом. За год до этого события два новых театральных агента предложили ему войти в их команду. Их деятельность окружала тайна. О них говорили, что они очень жестоки. Барри, посоветовавшись с Лорной — это было еще до ее внематочной беременности, — решил не связываться с этими пройдохами и не уходить из уважаемой кинокомпании, в которой работал. А сейчас он уже не мог чего-то ждать. Вера в свою смертность уже вошла в него.

Лорна была на седьмом месяце беременности, когда новые партнеры Барри сказали ему, что пришло время переехать в Лос-Анджелес.

«Как я могу уехать от моего гинеколога? От моей семьи, друзей?» — умоляюще спрашивала она его.

«У тебя есть я. В Калифорнии тоже можно найти хорошего врача. Я уже подготовился к переезду, у нас будет прекрасный дом с мебелью, вот увидишь».

"Я увяз в бизнесе. Я работал семь дней в неделю как сумасшедший, — вспоминает Барри. — Я мало занимался семьей или вообще не занимался. Каждый говорил мне: «Если хочешь, чтобы жена была довольна, купи ей дом, дай ей что-то, за что она будет держаться». Я купил ей дом. Но она не участвовала в моих делах. Лорна ненавидела приемы и кинопросмотры, поэтому я ходил на них один. Я не знаю, чем она занималась, да меня это и не интересовало. Мы по-прежнему спали в одной постели, но сексуального влечения к ней у меня уже не возникало… Я все еще заботился о ней, но сексом мы не занимались.

Чтобы забыться, я еще больше нагружал себя работой. Я строил свои взаимоотношения с компанией. Я начал чувствовать свою власть. Лос-Анджелес — небольшой город. Если у вас власть, вас все любят, все угождают".

Бернстайн переживал головокружение от успехов.

При первых признаках депрессии он заставлял людей угождать ему сильнее. Он наслаждался от их «да, сэр». Он мог созвать своих вассалов в воскресенье после обеда и выплеснуть на них раздражение. Они же с сознанием долга заверят его:

«Вы хороши, вы хороши», — и депрессия пройдет. Чем напряженнее он работал и чем больше люди угождали ему, тем выше он возносился. Разве обычный человек может испытать неудержимый соблазн возвыситься над всеми и заставить взрослых людей прыгать перед собой?

Барри Бернстайн сейчас занимал высокий пост и действительно стал волшебником, Мистером Кино, как мечтал об этом в детстве. Его внутренние чувства были полностью заморожены. Он жил с иллюзией, которая многих вундеркиндов приводит к смертельному концу: я должен спешить и осуществить свою мечту, а успех даст мне окончательную власть — над моей собственной жизнью, над другими людьми, над временем, над смертью. В действительности же успех символизировал собой как раз обратное. Бернстайн регрессировал до нарциссизма очень маленького мальчика, который воображает себя властелином горы. В его мире остался только один человек, который ожидал от Барри человеческих взаимоотношений, — его жена. Он игнорировал ее.

В 1970 году, в одну из суббот раздался телефонный звонок. Киноиндустрию поразил жестокий кризис, затронувший и компанию Бернстайна. Барри имел все основания считать, что его сделают президентом. Настоящий глава компании, как его убеждали, считал Бернстайна своим протеже. Этот же звонок смешал все карты. Руководство решило освободиться от Мистера Кино. Звонивший сказал, что ему выплатят его долю. Компания закрывалась в течение недели.

«Я помню его указание: компания закрывается, Бернстайн уходит. Это походило на некролог».

Для человека, который считал себя неотделимым от кинобизнеса, это означало конец Бернстайна. Если компания умерла, то умер и Мистер Кино. Чего же больше? Было даже трудно доказать, что Бернстайн вообще существовал. Президент компании, к которому, как считал Бернстайн, он так близок, не отвечал на его звонки. Успехи в кинобизнесе закончились, ушли и неудачи.

Он вышел из игры. Его друг, который на некоторое время уезжал из дома рисовать картины, предоставил Бернстайну домработницу для его дома в Беверли Хиллз. Первые несколько недель он вставал, одевался, ездил по городу кинозвезд и пытался звонить людям. Затем его охватила паника. Он перестал одеваться. Он перестал открывать занавески, оставался в темноте. Недели проходили за неделями, незамеченными один за другим уходили месяцы.

«В моем положении вы не можете пойти и искать работу. То есть я хочу сказать, что у меня было достойное положение в обществе. Положение, при котором вас приглашают или нет. Я дошел до того, что даже перестал выходить в бассейн. Я стал обманывать себя. Я превратился в затворника».

Прибегнув к старому способу борьбы с демонами в своей душе, Бернстайн нашел молодую девушку, которая его обожала. Барри надеялся, что она избавит его от тревожных темных мыслей. «Все время я проводил с.ней. Она заботилась обо мне». Вскоре Бернстайн начал замечать то, о чем давно судачили соседи: Лорна спивалась. Она, казалось, сигналила ему: «Спаси меня!» Однако он не отвечал на этот страстный призыв. Лорна тяжело заболела, и хирургу пришлось несколько изуродовать ее тело. удаляя опухоль. Барри предложил ей сделать пластическую операцию, и она согласилась. Операция не удалась, и гнев жены удвоился: он снова предал ее. Бернстайн подал на развод.

Однажды утром ему позвонили соседи. Лорна приняла избыточную дозу снотворного, дети выбежали в пижамах на улицу и позвали на помощь. Приехав в свой старый дом, Бернстайн увидел обрюзгшую синюшную женщину. Она валялась на постели, расползшаяся, похожая на воздушный шарик, разделенный на сегменты, который продается в цирке. Когда она пришла в себя, он отправил ее в психиатрическую клинику.

Бернстайну сейчас сорок три года. У него замечательная работа. Некоторые из людей, на которых он работает, прежде были его вассалами и угождали ему. Все люди, которые о нем заботились: его подруга, жена. мать, отец, — отказались его поддерживать, отошли от него или умерли. Ему пришлось принять эти потери. Теперь Барри научился видеть себя таким, каков он есть на самом деле.

«Знаете, что самое важное в этом? Я знаю, что смогу выжить и уже не испытываю паники. На этом этапе жизни вы начинаете видеть различие между проблемами, которые сами себе навязываете, и внешними событиями, на которые невозможно повлиять. Я никогда не собираюсь стать президентом компании, сейчас меня больше занимают мои дети. Я чувствую себя так, словно мне двадцать два года, но моя борода поседела, а на лице видны морщины. Жизнь возьмет свое, от нее не скроешься. Теперь я меньше наслаждаюсь материальными благами, а больше забочусь о своем внутреннем удовлетворении. У меня было детское, поистине невротическое отношение к жизни. Для меня мужчина был жеребцом, главное для которого — фантастически удовлетворить женщину в постели или выйти и дать кому-то по зубам. Сейчас я научился тому, что же такое мужчина. Я понял, что значит быть человеческим существом. Не хочу сказать, что я доволен собою. Видит Бог, я не закрываю глаза на свои недостатки. Но зато я знаю, кто я есть».

Успех не продвинул Бернстайна по пути развития личности — это сделали неудачи и анализ собственной человечности.

Статистические данные и результаты исследований показывают, что мужчинам брачный союз нужен больше, чем женщинам. Только пять процентов американских мужчин старше сорока лет не женаты. Разведенные или овдовевшие мужчины вступают в повторный брак быстрее, чем разведенные или овдовевшие женщины.

Мужчинам в возрасте трудно обрести новые цели в жизни после того, как внешний мир обесценил их. Или, как поразительно точно отмечает Маргарет Мид: «Мужчины, вероятно, чаще умирают, отойдя от дел, в то время как женщины, дожив до пенсионного возраста, просто продолжают заниматься домашними делами».

Мысль о том, что мужчины ищут поддержку в браке, нашла свое отражение в Гарвардском исследовании. (Помните, когда Вейлант оценивал своих подопечных с точки зрения приспособленности к жизни. Девяносто три процента из этих «лучших» мужчин вступали в стабильный брачный союз до тридцати и сохранили его до пятидесяти лет.)

Предположение о том, что брачный союз имеет одинаковые функции поддержки как для мужчин, так и для женщин, было развеяно при сравнении жен и мужей. Каждый знает, что женщины до шестидесяти пяти лет имеют такое же физическое здоровье, как и мужчины. После шестидесяти пяти лет их физическое здоровье оценивается уже как лучшее. Но не все знают, что замужние женщины больше страдают от сомнений в своем психическом здоровье, чем женатые мужчины. Социолог Джесси Бернард пришла к поразительному заключению по этому вопросу. Замужние женщины чаще, чем женатые мужчины, ощущают себя на грани нервного срыва, они испытывают больший психологический и физический дискомфорт, больше страдают от комплекса неполноценности в браке и обвиняют себя в недостаточной приспособляемости. Многие жены испытывают различные фобии, депрессию, пассивность и ухудшение психического здоровья. Это нельзя объяснить просто различием полов, так как исследования показали, что психическое здоровье замужних женщин хуже, чем психическое здоровье женщин одиноких.

Психологи Гурин, Верофф и Фельд утверждают, что одинокие женщины в нашем государстве испытывают меньший дискомфорт, более счастливы, во многих отношениях сильнее и решают жизненные проблемы лучше, чем одинокие мужчины. Неженатые мужчины больше страдают от невротических и антиобщественных тенденций и чаще ощущают подавленность и пассивность. Возраст только углубляет эти различия.

В возрасте от двадцати пяти до тридцати четырех лет различие в образовании, работе или доходе между одинокими мужчинами и женщинами относительно мало. Но как только они достигают среднего возраста — от сорока шести до пятидесяти четырех лет, — различия становятся заметнее. Одинокие женщины более образованы, имеют сравнительно больший доход и занимают более престижные посты. От психологического дисбаланса в этот момент страдает больше закоренелый холостяк, нежели старая дева.

Иногда общество получает пользу от экстраординарных талантов неженатых мужчин, которые вкладывают весь свой талант и энергию в работу, чтобы доказать свою ценность. Здесь в качестве примера можно назвать Артура Митчелла (г-н Митчелл дал разрешение использовать свою настоящую фамилию). Его единственной целью было привлечь негритянских детей к классическому балету.

На пике своей карьеры Митчелл ушел из городского балета Нью-Йорка и основал в Гарлеме балетную школу для черных. Это была первая школа такого рода в стране. «Шесть лет назад я был просто танцором. Сейчас я стал администратором, посредником, учителем, директором, бизнесменом и — самое главное — более уверенным человеком. Я убедился, что чем больше ты отдаешь, тем больше получаешь. Большинство людей просто существуют, они не живут».

Его с натяжкой можно отнести к категории мужчин, которые никогда не женятся, ему еще только сорок два года. «Я уже трижды собирался жениться, но постоянно что-то не получалось. Когда люди женятся, то очень многие вещи изменяются. Люди становятся собственниками. Все три женщины были танцовщицами. Нечестно жениться, если вы занимаетесь своей карьерой и находитесь в поиске, так как тогда вы не сможете уделять достаточно времени дому. Я очень занят работой в театре танца и являюсь практически отцом детям, которые у меня занимаются. Сейчас у меня просто нет времени, чтобы жениться. Наверное, я женюсь. Да, мне хотелось бы иметь собственных детей. Но если бы я был женат, то не сумел бы закончить то, что сейчас начал делать. Мне приходится работать все двадцать четыре часа в сутки».

Такие мужчины-воспитатели, как священники и врачи-миссионеры, выбирающие заботу о семьях других людей, сталкиваются в середине жизни с совершенно иными проблемами. Как и многие женщины, они рано растратили свою энергию, добиваясь от других реакции на них. А сейчас им нужно время, чтобы разобраться с самими собой и отдохнуть.

Человек, который посвящает себя воспитанию и помощи, то есть делает то, что обычно жены делают для своих мужей, явление довольно редкое. Но все равно такие люди встречаются. Муж Эдны Сант-Винсент Миллэй посвятил свое время заботе о своей эмоционально неуравновешенной жене, поэтому она смогла реализовать свои таланты. У Жанетт Трэвелл, терапевта Джона Кеннеди, муж был брокером на бирже. Он вышел на пенсию в пятьдесят лет и остаток своей жизни посвятил жене, сопровождая ее в продолжительных служебных поездках и читая ей вечерами, когда она отдыхала после тяжелой работы.

Наиболее убога, по наблюдениям Вейланта, была жизнь мужчин, которые избежали кризиса поиска своей индивидуальности. Их юность была безмятежной, и они не пережили периода «бури и натиска». Цикл всегда один и тот же. Они проживали эту жизнь как скрытые дети, оставаясь привязанными к своим матерям, не совершенствуя карьеры и живя в иллюзорном мире.

Если его жена мучается из-за случайной беременности, он не лишает ее поддержки в стремлении использовать любую возможность для карьеры в отдалении от нее. Он учитывает человеческие издержки. Если его жену выбирают мэром городка, то он берет на себя часть домашней работы и заботы о детях. Если для его карьеры необходимо пойти на сокрытие небольшого преступления босса, то он не идет на это. Он уходит. Интегратор — это такой человек, который пытается уравновесить свои амбиции с обязательствами по отношению к семье и который сознательно работает на сочетание материального комфорта с пользой для общества и соблюдает правила поведения, принятые в этом обществе.

Очевидно, что это нелегкая модель поведения в стране, где непрерывно стимулируются опасные тенденции, все вознаграждения приходят с внешней стороны и обезличены. Обычно человеку нужно прожить некоторое время, чтобы понять, что правила поведения в воскресенье не приносят прибыли с понедельника по пятницу. Ни одна бюрократическая структура не даст вам возможность проявить себя так, как успех, достигнутый в работе при наличии жесткого профессионализма и конкуренции.

Вспомним Джеба Картера из главы 9. В двадцать пять лет у него были надежды интегратора: «С одной стороны, я хотел бы стать новым Эдвардом Бепнетом Вильямсом. С другой стороны, я не мог целиком погрузиться в работу, так как больше всего меня беспокоили отношения с Сереной, которая была мне очень дорога. В то же время я не хотел быть плохим адвокатом». Но его выбор, естественно, условен. Детей у этой пары нет. Посмотрим, какую модель поведения выберет Джеб.

Двадцатидевятилетний адвокат-профессионал признался: «Я все еще борюсь с тем, что подталкивает меня к успеху в обществе благодаря личной карьере. Внутри я ощущаю напряженность и неудовлетворение, — объяснил он. — Я беспокоюсь, так как, достигая успеха, теряю свои сокровенные чувства. И ценой этих достижений будет задержка моего внутреннего развития».

Подобная внутренняя борьба естественна для людей, находящихся в переходе к тридцатилетнему возрасту. Наверное, нужно сказать честно, что нельзя достичь интеграции в жизни до тридцати пяти лет. Такую модель поведения можно выбрать только в том случае, если сильно этого желаешь.

Будущий интегратор часто не в силах совладать с противоположно направленными силами. В тот момент, когда обычный мужчина начинает искать новые возможности расширения своего внутреннего мира, интегратору необходимо еще освобождаться от старого багажа. С раннего детства он привык решать задачи на основе математической модели. Он экипирован для жизни в этом государстве, где чувствам предпочитают факты, а компетентность ценится выше человеческих взаимоотношений. В нашем обществе следует выполнять правила, подчиняться системе и твердо стоять на ногах. Нужно быть безразличным и рационалистичным.

Не только рынок выступает против кинетической интеграции всех способностей человека. Исследователи указывают на драматическое различие функций двух полушарий головного мозга.

Левое полушарие работает как компьютер. При связывании линейных сигналов в логическую мыслительную цепочку и отфильтровке чувствительных сигналов, которые непосредственно не применяются для решения проблем на месте, оно действует как абстрактный дедуктивный центр.

Правое полушарие головного мозга действует на основе интуиции. Это позволяет человеку связать внешние и внутренние свойства предмета таким образом, чтобы внутреннее "я" смогло соотнести этот предмет с ею природой, с другими предметами, с логикой существования. Это полушарие обеспечивает способность к фантазии, что позволяет человеку представлять и изобретать.

Все наши обычные методы обучения задействуют левое полушарие. Современные способы менеджмента и системный анализ основываются на этом. Именно эта политика дала нам залив Свиней (провал попытки свергнуть режим Кастро на Кубе) и порочную стратегию Вьетнамской войны.

Правое полушарие позволяет ребенку ощутить, как поведет себя мяч, если ударить по нему битой. Эта основа интуиции позволяет людям выжить в определенной экологической среде. Правое полушарие быстро действует при использовании визуального изображения и подключает мышление для открытия нам аспектов нашего окружения, в то время как наше линейное мышление это выборочно игнорирует. И, возможно, именно правое полушарие позволяет художнику передать чувство Вселенной, которое невозможно описать сухими математическими формулами.

Предположим, что человек увлекся мистическими учениями восточной философии. Тогда у него возникают сильные предубеждения против использования рационалистичного левого полушария. К функциям правого полушария относится и прельщение, которое высмеивается нашим обществом. Педагог и исследователь Роберт Э. Сэмплс указывает на то, что в современном обществе значение интуиции недооценивается.

«Мы обнаружили, что очень часто, когда группы людей не срабатываются, причина этого заключается в том, что индивидуумы в рамках групп не чувствуют, что им разрешается передавать идеи, которые интуитивно имеют для них значение, — пишет Сэмплс. — Неважно, имеем ли мы дело с вице-президентом корпорации и менеджментом, преподавателями и студентами, мужьями и женами или родителями и детьми. Интуиция оценивается меньше логики… Когда делается упор на рациональное и логическое начало, неудивительно, что уровень неврозов остается таким высоким».

После десяти лет работы с детьми, естественное и метафоричное мышление которых не было вытравлено, Сэмплс делает заключение, которое очень близко к тому, что сказал Абрахам Маслоу незадолго до своей смерти: «Человеческие существа достигают наивысшего выражения своего существования в том случае, когда вся их сущность сливается с синергическим включением всех способностей сразу».

Все течет, все изменяется. Каждый день появляются люди, которые пытаются стряхнуть с себя привычку к соревнованию при попытке попасть наверх через решетку технократии. Они предпринимают действия, которые позволяют им установить связи в жизни на многих других уровнях. Молодые люди выбирают себе партнеров из совершенно другого круга женщин. Эти новые супружеские пары пытаются сделать все возможное, чтобы каждый мог жить своей, независимой даже друг от друга жизнью. Вы можете встретить такие пары, где муж и жена живут в разных квартирах и даже в разных городах. Они исходят из того, что одно и то же место не может быть подходящим для обоих в одно и то же время. Однако старое поколение все еще удивляется этому образу жизни.

«Жизнь какой из женщин нашего века вы выбрали бы в качестве модели?»

Такой вопрос был задан группе женщин, собравшихся в Эссаленском психологическом центре для обмена информацией о том, где они были в середине жизни. Это было за несколько недель до того, как я закончила свою книгу. Я перебирала в памяти имена блестящих, замечательных, красивых женщин…

Одна женщина произнесла: «Маргарет Мид».

«О, нет!» — вырвалось у обычно спокойной жены священника. Возник спор относительно того, что было хорошего и плохого в жизни Маргарет Мид [17] и что от нее осталось,

«Кто еще?»

Но больше предложений не последовало.

В моем сознании промелькнули фамилии женщин, которые нашли достойную оценку в моей книге: Элеонора Рузвельт, Кэтрин Хепберн, Коретта Кинг, Рэйчел Карсон, Дорис Лес-синг, Анна Морроу Линдберг, Джорджия 0'Кифи… Я все еще ждала ответа. Может быть, я знала слишком много. Ни одна из этих женщин не осуществила свои мечты или не удовлетворила желания своего сердца, не отказавшись от чего-то или не оторвав от себя что-то дорогое.

Никто не может сказать женщине, как ей сделать лучший выбор. Нет одного правильного выбора, и только сама женщина может принять верное (или неверное) решение.

Великая Депрессия, страшная экономическая катастрофа, которая вынудила многих молодых людей войти в замкнутый круг, для других сыграла роль великого американского алиби: «Если бы я не начал работать в Великую Депрессию, я не застрял бы там, где я сейчас». Разрушение патриархального образа жизни, которое способствовало превращению многих женщин в горожанок среднего класса, обеспечило и отговорки такого типа: «Муж не отпускает меня», «Мое место дома», «Они не предложили мне никакой работы, даже когда я пыталась что-то найти» и наконец просто: «Я же женщина» (сегодня, к сожалению, многие женщины чувствуют себя обязанными объяснить или защитить свое решение быть «просто домохозяйкой»).

Стремление женщин к равенству с мужчинами пронизывает все классы, расовые и возрастные группы и стимулирует изменения старых моделей поведения. Стал формироваться новый тип женщин, стремящихся к автономии. Их основное правило: ни на кого не опираться, не дать себе попасть в зависимость от кого-нибудь.

Но женщинам, которые пришли к этой мысли, не нужно было освобождаться от старого багажа представлений, которые имели место в эру, когда они не были свободны. Этим женщинам сейчас — двадцать. Мы пока не знаем, какие новые модели поведения могут выработаться на основе этих представлений. Я не удивлюсь, например, если современные молодые женщины заявят: «Никогда никаких детей». Однако, достигнув тридцатилетнего возраста, они все же родят детей и произойдет небольшой бум деторождения.

Три из пяти женщин до тридцати лет, которые состояли в женской организации в Вирджинии в 1971 году, говорили о приоритете сложных брачных союзов, детях и необходимости карьеры. Нестабильному брачному союзу они предпочитали развод. Большинство из них было против алиментов, если у женщины есть достойный доход. И только одна из пяти женщин заявила о том, что право на опеку автоматически должно передаваться матери.

Таковы отношения в среднем классе. А как же рабочий класс? Как показало недавнее исследование жен «синих воротничков», молодая женщина мечтает о возвращении на работу, когда ее двое (и только двое) детей пойдут в школу. Между тем. она хочет сделать карьеру, способствующую развитию ее личности более, чем обычная работа, которой она занима-тась до вступления в брачный союз. «Краеугольным камнем жизни» она считает совместный с мужем и детьми уход за домом, семейные путешествия в разные страны и занятия любимыми интересными делами и хобби.

«Это одно из наиболее значительных изменений в отношениях, которое мы зафиксировали более чем за четверть века, — подчеркнула Барлетт Б. Гарднер, которая занималась социологическими исследованиями с сороковых годов этого века. — Женщина из рабочей среды никогда не отступится».

Успокаивает мысль о том, что всегда можно изменить свои решение и модель поведения. В длинной жизни женщины сезоны сменяются один за другим.

Описывая модели поведения женщин и выбор, сделанный ими в прошлом, я попытаюсь представить эти модели поведения в хронологической последовательности, начав с наиболее традиционных.

Заботливые. Выходят замуж в двадцатилетнем возрасте или даже еще раньше и в это время не собираются выходить за пределы роли домохозяйки.

Или— или. В двадцатилетнем возрасте чувствуют необходимость сделать выбор между любовью и детьми или работой и образованием.

Различают два типа таких женщин:

1. Откладывающие мысли о карьере на более поздний срок. Отказавшись от профессионального роста и выйдя замуж, они, в отличие от «заботливых женщин», намереваются все же сделать карьеру через какое-то время.

2. Стремящиеся сначала закончить свое профессиональное образование и откладывающие на более поздний срок создание семьи. Отодвинув материнство, а часто и брачный союз на более поздний период, они сначала заканчивают свою профессиональную подготовку.

Интеграторы. Пытаются в двадцатилетнем возрасте все скомбинировать — сочетать карьеру с брачным союзом и материнством.

Женщины, которые никогда не выходят замуж. Включая жен-воспитателей и «офисных жен».

Неустойчивые. В двадцатилетнем возрасте выбирают непостоянство и путешествуют по жизни, меняя местонахождение, свои занятия и сексуальных партнеров.

Я снова повторяю, что лишь описываю модели поведения, по не предписываю их вам. И опять мы с вами рассмотрим людей в динамическом развитии в зависимости от приоритетов, которые они выбрали в молодом возрасте, и включения других жизненно важных аспектов в разные периоды их жизни [18].

Из всех моделей поведения, которые можно было выбрать в двадцатилетнем возрасте, большинство выбрало модель поведения заботливой женщины. Этой модели поведения присущи проявление заботы, способность оказать помощь в тяжелую минуту, умение выслушивать других людей и вера в них. Женщины, выбравшие эту модель, живут для человеческих взаимоотношений и удовлетворяют свои личные амбиции через других людей.

Вместо того чтобы заниматься воплощением своей мечты, заботливая женщина оказывает многообещающему мужу поддержку в воплощении его мечты. Женщину, которая придерживается этой модели поведения, можно было бы обвинить в том, что она всегда и во всем уступает мужу. Тысячи таких женщин работают только для того, чтобы помочь мужу сделать карьеру или заработать достаточно денег на модернизацию кухни. Однако это не имеет ничего общего с «воплощением своего полного потенциала в работе».

Заботливая женщина совершенно не готова к ударам судьбы. Какое-нибудь неожиданное событие или несчастный случай могут выбить ее из колеи и заставят барахтаться в жизни. Мужчины же после всего этого вступают в борьбу, теряют работу, заводят любовниц, получают инфаркты и — оставляют своих «заботящихся» жен в середине жизни. Дети вырастают, накапливаются нерешенные проблемы. Если такая женщина не переживет мужа, для нее рано или поздно наступят трудные времена. Это редко учитывается заботливыми женщинами, когда они еще полны иллюзий молодости. Когда кто-то говорит: «Если вы действительно принимаете на себя такую ношу, то уже сегодня вам нужна будет поддержка», — они этого не слышат.

Поскольку заботливая женщина живет своими прнвязан-ностями. она зависит от них.

У многих из нас матери были заботливыми женщинами. Одни из них вели насыщенную жизнь, которая их вполне удовлетворяла, а в пятьдесят лет оказались отчаянными леди, обладающими недвижимостью. Другие неподготовленными сталкивались с изменениями, которые были вызваны движением женщин за свои права, отступали на укрепленные позиции и возводили защиту неравноправия женщин в добродетель. Большинство же из них не делали ничего — просто продолжали жить, как жили раньше, убирая за нами.

По всей вероятности, появление Мирабель Морган в это время было неизбежно. Бывшая королева красоты, тридцатишестилетняя мать и домохозяйка из Майами Мирабель Морган написала книгу «Совершенная женщина», которая стала бестселлером. Не замеченная критиками и неизвестная большинству городских женщин, эта книга пробилась к людям Средней Америки через киоски, продающие религиозную литературу, и вошла в их сердца и умы. В своей книге Мирабель описала старую проблему. Выйдя замуж за Чарли, она почувствовала себя беспомощной, когда начались изменения в супружеской жизни.

Мирабель изучала Библию, работы Энн Лендерс, доктора Дэвида Рейбена и сформулировала ряд принципов, которые «с поразительными результатами» применила в своем брачном союзе. Вот некоторые выдержки из ее книги.

"Женщина становится действительно красивой для мужа только в том случае, если она окружает его заботой, уважает и восторгается им и готова его обслужить.

Бог предписал мужчине быть главой семьи, ее президентом, а жене — исполнительным вице-президентом. Каждая организация имеет лидера, и семейная ячейка не исключение. Вряд ли здесь можно что-то изменить.

Скажи ему, что любишь его тело… Говори ему приятные вещи и смотри, как он расцветает у тебя на глазах.

Адаптируйся к его способу жизни, прими его друзей, вкусы и стиль жизни как свои собственные.

Вызови в нем возбуждение, появившись перед дверью спальни в своем наряде (первым и «наиболее консервативным» нарядом миссис Морган была розовая детская короткая пижама и белые ботиночки. — Прим. авт.).

Ужинай при свечах, и ты зажжешь его свечу!

Будь готова психологически и физически к интимным отношениям каждую ночь на этой неделе… Будь больше соблазнительницей, нежели соблазняемой.

Каждый день читай детям Библию".

Следование этим принципам привело к революционным результатам. Мирабель пишет: «Чарли начал делать мне по вечерам подарки… Все закончилось покупкой нового холодильника… Теперь он без придирок и возражений дает мне то, что я заслужила».

Число последовательниц Мирабель Морган растет, и сотни ее учениц пропагандируют ее взгляды.

Мне хотелось бы тоже высказаться по этому поводу. Думаю, полностью придерживаться этих принципов нечестно. Женщине нельзя предписывать, что сделать, что сказать, что чувствовать или во что верить. Кроме того, стиль поведения, описанный в книге М. Морган, оскорбляет интеллект мужчины. Она учит женщину оставаться ребенком, который манипулирует взрослым мужчиной. Это может сработать лишь в первую половину жизни.

Конечно, есть заботливые женщины, которые придерживаются этой модели поведения, но им удается развивать свою индивидуальность. Кто-то может подумать, что лучшие шансы имеют образованные женщины. Изучая статистические данные, я была поражена тем, что даже женщины, окончившие в 1954 году один из самых престижных колледжей страны, выбрали модель поведения заботливой женщины [19].

Сейчас им сорок один год. Многие из этих заботливых женщин великолепно начинали свою карьеру: чемпионка мира в фигурном катании, концертная пианистка, помощник руководителя внешнеполитического ведомства. Но все это были достижения юности, того периода, который носит условное название «прежде чем я вышла замуж за твоего отца» и который продолжался до двадцати пяти лет. Замужество заставило многих великолепно начинающих женщины отказаться от своих мечтаний или попытаться реализовать и пережить их через потомство.

Чемпионка в фигурном катании рассказывает о спортивных победах и неудачах своих детей в гольфе, хотя до недавнего времени она была преподавателем фигурного катания.

Концертная пианистка вышла замуж за виолончелиста и занималась детьми, в то время как он добивался успехов. «С двумя детьми на руках и ограниченным выбором я не должна была останавливаться и думать о том, что к чему. Я отказалась от студентов, с которыми занималась в частном порядке, положила рядом с фортепиано ручку и начала работать над концертной сонатой Кирхнера». В сорок один год она снова составила график своих концертных выступлений.

Помощник руководителя внешнеполитического ведомства отказалась от своих планов, выйдя замуж за дипломата. За шестнадцать лет жизни с мужем она объездила весь Средний Восток и теперь пишет: «Если бы можно было начать жизнь сначала, я предпочла бы Дальний Восток или Юго-Восточную Азию, но это означало бы, что нужно найти другого мужа».

Большинство заботливых женщин пришли к выводу, что, хотя их брачные союзы были хорошими, им все равно чего-то не хватало. Около двух третей из них вернулись обратно в школу или заняты поиском работы (из этих двух третей семь женщин предприняли это в тридцать лет, четырнадцать женщин — в тридцать пять лет, а тридцать пять женщин — в возрасте сорока лет). Сферы их занятий: преподавание, библиотечное дело, социальная работа. Несколько заботливых женщин создали свой собственный бизнес (открыли художественную галерею, архитектурную студию), но таких немного. Преобладающее большинство почувствовали необходимость продолжить обучение в таких областях, в которых они могли бы расширить свои способности заботливых женщин и в которых конкуренция усиливается постепенно, в то время как рынок труда сужается. Некоторые данные о возможности сделать карьеру для женщин, которые решили вернуться к работе, приведены в главе 19.

Перейдем к той трети заботливых женщин, которые остались домохозяйками до сегодняшнего времени. Вот что они говорят.

«Я никогда не жалела, что не вошла в историю, да и специальной подготовки для работы у меня нет. Если бы, конечно, я смогла превратить… Может ли сорокалетняя женщина с образованием и без рекомендаций найти какую-то серьезную работу в маленьком городке Среднего Запада?»

«Мне повезло. У меня хороший муж, двое здоровых детей. Благодаря тому, что Боб работает, я побывала на Гавайях и на Дальнем Востоке. Прошлым летом мы навестили моих родственников в Испании. В следующем году я начну изучать испанский язык, так как родственники могут снова пригласить нас туда».

«Теперь я хочу вложить всю энергию в развитие своей карьеры. В сорок лет я обнаружила, что у меня хорошо натренированное мышление, много опыта в общественной работе и никаких коммерческих навыков…»

«В прошлом году именно об этом я говорила себе и пыталась понять, какие же у меня интересы».

«Лучшее, что со мной случилось, — это встреча с Джоном на танцах в Радклиффе… Когда я вырасту, я хочу реализовать себя».

Больше всего впечатляет готовность этих женщин обнаружить в себе тенденцию к изменениям. Мужчины — выпускники Гарварда такого же класса, — которым было предложено ответить на подобную анкету, писали в основном о том, как у них росла кривая заработной платы.

Вероятно, самая большая опасность для заботливой женщины заключается в признании того, что она ни на что не годится. Существует также опасность прозябания. Часто конфликт между безопасностью и автономией не возникает до середины жизни. Затем следует определиться: не препятствует ли партнер росту ее развития, действительно ли он хороший партнер для нее, — а это сделать очень трудно. А если так, то что лучше для женщины в сорокалетнем возрасте: жить с психологически несовместимым, нечувствительным или волочащимся за чужими юбками мужем или все-таки попробовать жить одной?

Одна из женщин в Радклиффе, которая столкнулась с этими вопросами, рассказала мне свою биографию. Пройдем вместе с ней через все этапы ее развития.

В детстве Кэт мечтала найти кого-нибудь, с кем можно было бы поболтать по вечерам. Ее родители, люди пожилые, любили тишину и покой. Они возвращались домой после работы. обедали вместе с дочерью и рано ложились спать. Кэт молилась и просила Господа, чтобы опять наступило лето, она поехала бы в лагерь и по вечерам, уютно устроившись под одеялом, шепталась со своими сверстницами.

В четырнадцать лет она стала переговариваться знаками через окно с соседским парнем, которого представляла себе в роли старшего брата. Так они могли говорить часами. Для Кэт он был окном в мир: от него она узнала о троцкистах, Толстом, театре на Бродвее, о местечке, которое называется Рад-клифф. Вскоре он уехал поступать в Гарвард. Когда летом ее друг приехал из Гарварда, они с Кэт уселись на веранде, обнялись и стали говорить. Мать Кэт позвала ее в дом. «Ты не можешь с ним встречаться, — сказала она. — Он для тебя слишком взрослый. Это смотрится нехорошо». Кэт вскрикнула: «Ты не можешь мне это запретить. Он мой лучший друг и абсолютно ни в чем не виноват». Но мать была непреклонна: «Ты должна сделать, что я прошу, потому что я больна».

И это было действительно так — с матерью что-то происходило. Кэт не с кем было об этом переговорить. До болезни матери они все делали вместе. Вместе посещали любительский театр и занятия по искусству, любили вещи, которые не нравились отцу. Он был закоренелым холостяком, когда женился на матери Кэт. Мать родила Кэт в тридцать восемь лет и сама воспитывала девочку. Но сейчас, когда мать прикасалась к ней, Кэт чувствовала, что руки ее стали тонкими, сухими и бескровными.

Сидя в одиночестве на веранде, она переживала, что плохо относится к своей матери. Сейчас как никогда Кэт хотела, чтобы у нее были молодые красивые родители, а отец играл в бейсбол на улице. Она так сильно этого желала, что от осознания своей вины ее чуть не вырвало.

В день смерти матери Кэт настояла на том, что поступит в подготовительную школу. Девушка не показывала своего горя. Она хорошо училась и хотела, чтобы ее результатам порадовался друг из Гарварда. После нескольких тоскливых лет учебы она, наконец, получила отличные оценки: пять А и одну В. Кэт принесла карточку с отличными оценками домой, чтобы показать ее отцу. Старый адвокат всегда скрывал свои чувства и не баловал дочь похвалами. И на этот раз он только спросил: «А почему ты получила В?»

Пытаясь заполнить любовью одиночество, вызванное потерей матери, Кэт подпитывала себя перепиской с юношей из Гарварда, к которому так привязалась и которого представляла себе надежным человеком. В это время она уже ждала известий о приеме в колледж. Однажды, вернувшись из школы, Кэт обнаружила два письма. Первое, из Радклиффа, сообщало, что она принята в колледж. Вне себя от радости девушка хотела сесть на велосипед и отправиться к преподавательнице английского языка, чтобы рассказать о своем успехе. Она задержалась, чтобы прочитать письмо от своего парня. Оказывается, он встретил другую девушку, которая нравится ему больше. Она помчалась в школу к преподавательнице английского языка и разрыдалась у нее на плече. Преподавательница ласково успокаивала девушку, думая, что пришел отказ из Радклиффа. В ответ Кэт протянула ей письма.

Спустя десять лет она снова увидела своего парня. В мыслях он представлялся ей большим мужчиной, а оказался маленьким и скучным.

Смерть матери не сблизила Кэт и ее отца. Он женился через год после того, как овдовел, и мачеха Кэт не понравилась. Они переехали в Южный Портленд, где у Кэт не было вообще никаких знакомых. С этого времени Кэт считала, что у нее нет дома. Она лихорадочно искала замену семье.

Летом она бывала в загородном доме, где ставились драматические пьесы. Она подружилась с хозяевами — супружеской парой актеров. Они были молоды, красивы, им было где-то около тридцати двух лет. Детей у них не было. Все члены труппы относились к ним с уважением. Для Кэт самым замечательным было то, как они великолепно дополняли друг друга. Женщина была сильной и говорила Кэт: «Ты должна научиться справляться со своими чувствами и защищаться». Мужчина приветствовал сердечные беседы. В Кэт стала развиваться надежда, что и ее брачный союз будет походить на этот. Плюс двадцать четыре ребенка.

Кэт мечтала найти своего суженого, человека, который дополнил бы ее. Она хотела, чтобы ее дом был полон детей, чтобы рядом всегда был кто-то, с кем можно было бы поговорить по вечерам. Таким образом, в двадцать лет она сделала выбор в пользу заботливой женщины.

На последнем курсе колледжа Кэт безрассудно влюбилась. Шеферд Уэллс Соусби (назовем его так) был на два года старше ее. Он пришел из Гарварда и присоединился к их актерской труппе. Даже Шекспир не мог бы вообразить более подходящего лица для роли Гамлета. Шеферд пригласил ее домой и познакомил со своей семьей, которая представляла собой великолепную актерскую династию.

«Вот что мне нужно сделать, — думала она, — выйти замуж за Шеферда, войти в эту чудесную семью и осесть здесь». Однако нельзя сказать, что этот мужчина дополнял ее (как хотелось бы Кэт). Он критиковал ее произношение слов. Он читал ей о Беовульфе и о Чехове на русском языке. Кэт оставила актерскую работу. Она хотела хорошо относиться к своему мужу, помогать ему, а он видел свою судьбу только на классической сцене. После спектакля в Радклиффе Кэт сказала ему, что он был великолепен. Однако она солгала: его игра была ужасной. Только много лет спустя она призналась в этом.

Прошел год, Шеферд был призван в армию и проходил службу в Европе. Кэт работала в телевизионном шоу Гэрри Мура. Она много времени проводила в Нью-Йорке, у нее были две соседки по комнате и несколько подруг. Целый год она провела без мужчины, зато у нее было свободное время, и Кэт проводила его так, как ей хотелось.

Когда Шеферд приехал домой, ей пришлось от всего этого отказаться. Она вдруг подумала: «Этот год, когда я была одна, оказался самым счастливым в моей жизни». Но Кэт верила в шаблоны. Она должна быть такой, какой ее хотел видеть муж. Они вместе вернулись в Европу, и Кэт стала женой военнослужащего, у которой всегда должен быть приготовлен поднос с коктейлем.

По возвращении в Штаты первые, кого навестила Кэт, была актерская супружеская пара, заменившая ей семью. Она нашла женщину в депрессии и в расстроенных чувствах. «Не говори мне о тех годах, когда ты нас знала», — сказала она Кэт. Оказалось, что ее муж часто крутил романы со своими воспитанницами. Он обрюхатил скучную и глупую сверстницу Кэт, оставил жену, женился на этой девице и переехал жить в Скар-сдейл. А ведь когда-то первая жена напрасно умоляла его завести детей. Но в этот период своей жизни он считал, что актеры должны быть свободны. Дети связали бы их по рукам и ногам.

Кэт была потрясена. Она переживала эту историю сильнее, чем смерть матери. Она сохранила дружеские отношения с актрисой, которая по-прежнему остается для нее сильной и внушающей страх моделью. Кэт думает, что даже если к ногам этой женщины, пережившей потерю мужа, свалится принц, она его не заметит. Кажется, ей не нужен мужчина. Этого Кэт не понимает.

Ей было только двадцать три года, когда она узнала о страшном событии в жизни своих друзей. Она вдруг начала думать о том, что люди могут меняться ни с того ни с сего. Так в ее душу вторглось смятение.

Женитьба на неправильной во всех отношениях Кэт была для Шеферда восстанием против семейных устоев. Поэтому, прежде чем переехать вместе с Кэт в Нью-Йорк, он начал работать над ее развитием. Она должна была носить шляпки и дамские сумочки, которые подходили бы к туфлям. Он купил ей крошечное жемчужное ожерелье, хотя у нее была широкая кость, как у матери. Однако он так и не смог заставить Кэт спрятать ее деревенскую улыбку, которая открывала крупные широкие зубы. «Ты должна стать членом клуба нашего городка и заниматься благотворительностью», — говорил он. Шеферд использовал любую возможность привить миссис Соусби модель поведения представителя определенного класса. Кэт унижало, что ее репутация зависит от соответствия стандарту. К сожалению, раньше она ничего не слышала об этих условностях.

Между тем Шеферд каждый день ходил на занятия в академию драматического искусства, где они на полу изображали львов. Позднее он присоединился к труппе безработных актеров, которая ставила Шекспира в пустых домах.

Через некоторое время у них уже было двое детей. Кэт обожала малышей и хотела сама о них заботиться, но муж настоял на том, чтобы у них были няни в форменной одежде. Семейный обед начинался ровно в семь часов вечера. За обедом должен был следовать десерт. Это была традиция семьи Соусби. Но все Соусби были сухощавы, в то время как Кэт приходилось сбрасывать вес после рождения каждого ребенка. Однако она с чувством долга делала десерт. Все было так, как должно было быть. Но все это было только поверхностным. О своих же чувствах Кэт молчала.

"Мне казалось, что я медленно скатываюсь куда-то. Мое внутреннее "я" спряталось где-то внизу, у меня уже не было такой уверенности в своих силах, как в то время, когда я училась в колледже. Я глубоко завязла в жизненной модели мужа, но его вины в этом не было. Затем пришло прозрение. Мне было двадцать девять лет, и я почувствовала, что мне чего-то не хватает. Я стала беспокойной. Когда я пришла в грамматическую школу голосовать (все вокруг было приятно и знакомо), меня охватило чудесное чувство. Я подумала: «Вот чем надо заниматься. Я не могу ждать. Завтра же я поеду в Колумбийский университет и запишусь на педагогический факультет»".

Вот чем Кэт Соусби отличается от классической модели заботливой женщины периода осознания своих тридцати. Почувствовав призыв расширить свою индивидуальность, она не отступила на раннюю стадию и не попыталась зацепить мужа. Вместо этого она начала действовать. (Важно не спутать модель поведения Кэт, отличную от классической, с моделью поведения женщины, которая собирается после замужества заняться карьерой.) Проучившись три года и завершив переход к тридцатилетнему возрасту, Кэт родила еще двоих детей и была очень счастлива.

«Я чувствовала себя так, словно выбралась на свет из темного угла. Когда я начала преподавать студентам, мне даже стало нравиться, как я выгляжу. Впервые за долгие годы я почувствовала себя привлекательной. У меня был муж моей мечты и четверо здоровых умных детей, мы только что купили отличный дом. У меня была великолепная новая работа, которая мне нравилась, и студенты, которые обожали меня. Я думала о том, что добилась всего этого сама».

Сразу же после того, как Кэт получила новую работу преподавателя в классном учебном заведении, к ним в гости приехала двоюродная сестра Шеферда. Шеферд целый день был дома, работая над пьесой в стихах. По окончании обеда он спросил: «А где десерт?»

«У меня не было времени его приготовить», — ответила Кэт.

Муж вскочил из-за стола и пронесся через кухню, открывая и с треском захлопывая двери в комнаты. «Так. Теперь ты преподаешь и перестала заботиться обо мне и моей семье! Нет ни масла, ни десерта!»

Его сестра оставалась за столом. Она произнесла: «Смотри, я никогда не ем десерт. Я хочу похудеть. Никто ведь не хочет десерта».

Шеферд с шумом удалился в спальню.

Гостья, которая как раз разводилась с мужем, сказала: «Знаешь, Кэт, он собирается тебя оставить. Тебе, наверное, следует отказаться от преподавания». Кэт подумала, что она сошла с ума.

Прошло еще несколько лет. Кэт пробовала закрепить тот мостик, который еще связывал их отношения, с помощью десертов и других значимых для мужа мелочей. В тридцать пять лет Кэт начали мучить страшные предчувствия. Когда Шеферд летел самолетом, ей казалось, что самолет разобьется. Когда она слышала сирену скорой помощи, то думала, что под машину попал кто-то из ее детей. Она начала винить себя за то, что пошла работать. Хотя Шеферд никогда ничего не зарабатывал, он имел приличные доходы с акций, и необходимости в ее заработке не было.

Но ей нравилось дело, которым она занималась. Во время массовой забастовки в учебных заведениях Нью-Йорка Кэт продолжала занятия, не получая заработной платы. Порой Кэт решалась на эксперименты. Когда выяснилось, что многие черные старшекурсники не понимают Шекспира, она перевела им на язык улицы «Макбет».

Когда она рассказала об этом Шеферду, он накинулся на нее:

«Тебе нельзя быть учителем». Он прочитал ей нотацию и ушел из дома ставить классику с группой из церкви. Муж и раньше не приветствовал ее увлечение преподавательской работой, но теперь его неприятие перешло во враждебность. Скоро между ними выросла каменная стена. Шеферду перевалило за сорок.

Внезапно муж совершенно изменился. Он отрастил хвост на голове и стал носить индийские куртас. Шеферд перевернулся на 180 градусов: с классики он переключился на открытый театр и разъезжал с труппой из радикальной группы Со-Хо, дома он сидел в позе лотоса и медитировал. Он сказал, что Кэт может заново родиться, если будет делать то же. Она сидела с ним и смотрела на пламя.

Даже теперь она пыталась заставить себя стать такой, какой хотел ее видеть муж. Однако надежда на то, что она усилием воли может изменить себя, не оправдалась. Кэт вынуждена была сказать мужу: «Мне жаль, но я не могу ничего сделать». Шеферд начал проводить ночи с женщиной, которая была его партнером по спиритическим сеансам. Эта женщина сказала ему, что он Гилгуд, Бартон и Брандо [20] в одном лице. Его отлучки становились все чаще и продолжительнее.

Шеферд окончательно ушел из семьи сразу после того, как Кэт снова забеременела. Она сделала аборт и была в полном отчаянии.

От этого потрясения Кэт оправилась только через два года. "Мне было плохо, но никто этого не знал. Я пыталась сказать людям, что мне плохо, но они не верили мне, так как внешне я совсем не изменилась. Я чувствовала себя так, будто мне ампутировали руки и нога. Я смотрела на калек, которых катили по Мэдисон-авеню в креслах-каталках, и думала: «Вот, они ведь живут, хотя их руки и ноги никогда не отрастут. И мои тоже. Я навсегда останусь калекой».

Она взяла жильца, спокойного неамбициозного мужчину, который любил семейное окружение. Вскоре они сошлись и прожили вместе два года так, словно были женаты вечность. Однажды в гости на обед заглянул старый друг Кэт, который занимался издательской деятельностью. «Я рад, что ты счастлива», — сказал он. Внутри у нее все взбунтовалось: «Разве он не видит, что я в тюрьме, что это не я?» Следующая мысль была еще страшнее: если она кажется счастливой и умиротворенной, не значит ли это, что она стремится сама себя обмануть?

Но эти два года не прошли бесследно, в душе Кэт шла большая внутренняя работа. Однажды вечером Кэт (ей было уже сорок) решила отказаться от преподавания. Она сказала своему сожителю: «Я хочу заниматься издательским делом. Однако чтобы стать издателем, мне понадобится пять лет». Он испугался — Кэт знала, что их пути разойдутся, но это ее мало беспокоило. Она четко знала, чего хочет, и была уверена в себе.

Вернуться на работу в сорок лет — довольно жестокое испытание для женщины (она не считала работой преподавательскую деятельность, так как это было расширение ее материнской роли). Кэт ничего не знала об издательском деле и стала помощником в отделе по заключению контрактов. Она работала как заведенная и даже брала рукописи домой. Она научилась прочитывать трехсотстраничную рукопись за ночь. Научилась оценивать рукопись и писать сжатое заключение. Через год Кэт стала редактором.

Интенсивная концентрация на освоении новой профессии, которой она собиралась заниматься постоянно, наконец-то прошла. Сейчас Кэт — компетентная симпатичная и не возомнившая о себе взрослая женщина, хотя она все еще в это не верит. Она пока не может отказаться от представления, что женщине необходимы привязанности.

"Я уже не могу использовать детей как отговорку. Неважно, приду я на обед или нет. Они прекрасно могут позаботиться о себе сами. Им сейчас семнадцать, пятнадцать, одиннадцать и девять. Они приходят и уходят. Им уже не очень нужна мать, и меня это немного задевает.

Сейчас меня страшит мысль о том, что я отвыкну от общения с мужчиной. Теперь я уже не реву, уткнувшись в подушку, как это было два-три года назад. Я не испытываю отчаяния. Мне нравится возвращаться вечером домой, к детям. Вечер пролетает быстро. Иногда заходят друзья. Я играю на фортепиано, готовлю обед, говорю с детьми, читаю рукописи, иду спать. И я могу делать это в течение многих лет".

Порой Кэт возвращалась мыслями к мужу. Можно ли было сохранить их отношения? Вряд ли. Что бы она ни сделала, это не могло уберечь Шеферда от кризиса при переходе к середине жизни. Он искал себя до сорока лет и потерпел фиаско в жизни. Если бы она тогда отказалась от преподавательской работы, то была бы свидетелем его фиаско. А если бы она в тридцать лет не подчинилась своему внутреннему импульсу, то, вероятно, была бы выброшена за ненужностью и оказалась бы неспособной заниматься чем-либо, кроме домашней работы.

В какой— то момент каждая заботливая женщина должна научиться заботиться немного о себе.

В процессе исследований в эту группу попадает половина респондентов. Такой модели поведения придерживаются женщины, которые думают, что в данное время могут выполнить только один аспект своих внутренних ориентиров. Или я отложу попытки сделать карьеру и выйду замуж, поставив себя в зависимость от мужа. Или я безотлагательно займусь карьерой и отложу замужество и материнство на более поздний срок, — тогда сейчас мне придется добиваться признания. В какой-то момент большинство женщин чувствуют, что они должны сделать выбор между семьей и карьерой. Если бы мужчина стоял перед таким выбором, состоялся бы из него муж?

Модель поведения женщины,

которая выбирает замужество и материнство,

а карьеру переносит на более поздний срок

Ее способ решения дилеммы заключается в переносе или подавлении той части себя, которая жаждет получить профессиональное признание в мире, то есть сделать карьеру. Преимуществом в этом случае может оказаться то, что женщина получает возможность проделать большую внутреннюю работу, которая поможет ей в дальнейшем точно определить свои внешние цели. В момент этой подготовительной работы женщина ощущает какую-то неясность и тревожные предчувствия.

Рассмотрим эту модель поведения на примере Бетти Фри-дан. Она получила великолепное образование в одном из самых престижных учебных заведений, затем вышла замуж и переехала в пригород, где у нее родились дети. Несмотря на любовь к детям, она обнаружила, что часть ее "я" как бы заморожена, однако до тридцати пяти лет не понимала, как снова заставить эту часть себя действовать.

Если кто— то сомневается в том, что возвращение подавленного аспекта внутреннего "я" является трудным делом, прислушайтесь к поразительному признанию Бетти Фридан: «Мне легче было заниматься становлением движения женщин за свои права, чем изменить свою личную жизнь».

Медвежья услуга была оказана женщинам, которым пообещали «журавля в небе» в том случае, если сейчас (то есть в течение ближайших пятнадцати-двадцати лет) они будут хорошо выполнять свою маленькую роль. Такие обещания давались в большинстве статей в журналах для домохозяек. В них женщинам, которые избрали замужество и материнство и отодвинули на более поздний срок карьеру, внушалось, что они всегда могут вернуться к учебе или карьере. Однако все эти статьи написали женщины, которые не сделали карьеру, а так и остались домохозяйками. Нетрудно понять, почему интеллектуальные девушки сороковых годов превратились позднее в злых женщин среднего возраста.

Шарлотта была именно такой женщиной. Она наметила себе ряд внутренних ориентиров: закончить колледж, выйти замуж, но отложить пока вопрос о детях, так как сначала нужно закончить университет. До конца двадцатилетнего возраста (двадцать — двадцать восемь лет) она начнет производить на свет детей. Вызванная этим передышка должна занять у нее десять лет. Где-то к сорока годам она готова будет снова вернуться к работе.

Однако к тому времени, когда она обрела внутреннюю готовность вернуться, достижения в ее области продвигались вперед. Теории и методы в любой академической дисциплине за десять лет изменяются так сильно, что наверстать упущенные знания довольно трудно. Оказалось, что в области своих профессиональных интересов Шарлотта может претендовать только на должность помощника преподавателя с учебной нагрузкой семь часов в день. Было уже слишком поздно начинать серьезный исследовательский проект, на основе которого она могла бы построить академическую карьеру. Мало того, что она мучительно переживала потерю собственного "я", так еще и зарабатывала не больше своей экономки.

Если бы она была просто женой!

А как насчет общественной работы? Не привлекает? Бежать домой и растить чудных детей? А кто оценит ее вклад? Женщина не может получить страховку по безработице, если потеряет работу жены (правда, за ней сохраняется право на алименты). Если она не работает, то после смерти мужа ей придется платить самые высокие налоги на том основании, что она не внесла вклада в недвижимость мужа. Быть ласковой женой и матерью не считается социальным вкладом. Но разве это справедливо? Если бы ее двадцать пять лет домашней работы сравнили с подобной работой в системе сервиса (с оплатой 793 доллара в неделю), то ее вклад составил бы 1 124 500 долларов.

Имеет ли домашняя работа оплаченную психологическую стоимость? Нервозность, бессонница, учащенное сердцебиение, головные боли, головокружение, обмороки, ночные кошмары, дрожание и потливость рук и, кроме всего прочего, инертность. По данным Департамента здравоохранения, образования и социального обеспечения, жены, сидящие дома и занимающиеся домашней работой, больше страдают от этих симптомов психологического стресса, чем работающие женщины. Некоторые исследователи считают, что работающие женщины чаще, чем те, кто занимается домашним хозяйством, страдают от нервных срывов. Но большинство домохозяек также испытывали нервные срывы.

Несправедливость по отношению к женщинам, занимающимся домом, сейчас исправляется благодаря развитию образовательных программ, которые отдают предпочтение людям, имеющим жизненный опыт; проведению реформ в пенсионном законодательстве. И это как раз вовремя. Теперь требуют насыщенной жизни не только женщины — представители среднего класса, но и жены «синих воротничков», и матери, находящиеся на социальном обеспечении.

Анализ статистических данных жизненного цикла семьи показывает, что материнство является фазой. Современная мать может предполагать, что последнего ребенка она родит к тридцати годам, до того как станет совершенно взрослой женщиной. Она думает, что увидит, как ее младший ребенок садится в школьный автобус, когда ей исполнится тридцать пять.

Мелисса перестала работать через пятнадцать месяцев после свадьбы. Она хотела оставить работу на время, остаться дома и завести ребенка. Ей казалось, что так она предотвратит появление многих проблем. Однако именно с этой поры в жизни Мелиссы появились признаки надвигающихся проблем.

Семья Мелиссы (был еще и брат, но он ушел из дома) жила на побережье Тихого океана. В маленьком фруктовом саду девочка выращивала апельсины, персики, мимозы и различные ягоды. Всей семьей они путешествовали и устраивали вечеринки. Мать говорила, что Мелисса была великолепным ребенком. Внезапно девушка предприняла решительный шаг и улетела через всю страну в Новую Англию, где поступила в колледж. «Он был маленьким, тихим и красивым. Я обожала сам колледж. Но я была развалиной. Я все время плакала. Через полтора года я уже не могла там больше оставаться и вернулась домой». Она поступила в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и могла снова жить дома в уюте и комфорте. У нее уже больше не было желания выступать. Однако ее фантазии взяли свое, и в двадцать два года она решила «поиграть в дом».

Родители слишком хорошо к ней относились, чтобы не одобрить мужа, которого выбрала Мелисса для воплощения своих фантазий. Он был актером, который делал деньги, снимаясь в эпизодических ролях в телесериалах. Все остальное время он проводил дома и пил. Первый их ребенок стал для них объектом конкуренции друг с другом. Вооружившись новейшими книгами, каждый из них стремился доказать, что он — лучший родитель.

После пяти лет совместной жизни слово «развод» больше не употреблялось в их разговорах.

«Давай и дальше пытаться жить вместе», — говорила она теперь. Он соглашался, признаваясь, что тоже «боится развода».

Она пыталась заставить себя полюбить мужа. У них появился второй ребенок. Это событие лишь усилило «невозможность» их развода. Была ли очевидной уловка? Да, конечно.

Даже мать Мелиссы говорила ей: «Многие женщины с детьми выходят замуж повторно. Настоящий мужчина не будет возражать».

Через семь лет ситуация накалилась. Однако супруги никогда не обсуждали это открыто.

С удаленных холмов они переехали в маленький арендованный домик, который находился поблизости от дома матери Мелиссы. Дети сразу нашли здесь друзей. У Мелиссы тоже появились подруги, в основном одинокие. Когда Мелисса почувствовала, что муж собрался уйти из семьи, она сказала ему:

«Все закончилось. До свидания».

Лишь потом Мелисса осознала, что целый год подсознательно готовилась к этому. Ей было двадцать девять лет, она подошла к переходу к тридцатилетнему возрасту.

«После его ухода я ощутила, что с меня сбросили гири. В моей жизни произошло крупное изменение. Я накупила книг, записалась на курсы в Калифорнийский университет, подстриглась, впервые закурила; Я начала как бешеная назначать свидания. Мать всегда помогала мне, перекладывая мясо из своего холодильника в мой. Она не хотела, чтобы я тратила свои сбережения. Это был самый счастливый период в моей жизни. Я почувствовала себя заново рожденной».

А через полгода она вторично вышла замуж.

Если вы хотите увидеть Джейка, то нужно научиться ждать. Он очень занятый мужчина, киноагент. Он зажал в пальцах сигару и говорит отрывистыми фразами: «Я переслал сценарий. О, это ужасно. Они хотят для этого Пола? Кто говорит, с кем? Дерьмо. Я говорил об этом с Антониони. Какой процент успеха? Пятьдесят к десяти. Послушай, я тоже собираюсь поехать в Канны. Могу я позвонить Полу?»

Джейк объясняет, что он похож на врача. Его услуги нужны людям двадцать четыре часа в сутки. «Кое-кто хочет больше времени. Мои клиенты, моя жена, мои дети. Я много думал, как это все можно уравновесить». Он обеспокоен положением своей жены: «Она проводит мною времени с детьми и не работает. Думаю, это ее угнетает».

«После нашей третьей встречи я поняла, что мы полюбили друг друга. Я перестала звонить своим старым подругам и вошла в жизнь Джейка, приняв его друзей и его окружение. Я пережила полное изменение личности. Я становилась все больше похожей на него. Он придал мне силы. Я была слабой и испуганной. Я хотела научиться быть миссис Джейк Померой».

Как только муж начинал говорить о гражданской войне, она тотчас же бросалась в библиотеку. Если он начинал говорить о сделке, она тотчас же начинала читать контракт. Если он начинал говорить о кино, она хваталась за сценарий. «Какой он меня хотел видеть, такой я и собиралась стать».

Так ей было легче. На пять лет она забыла свои представления о независимой жизни.

Подход Мелиссы к жизни был последователен. Каждый раз, выбираясь из домашней спячки, она чувствовала в себе приток свежих сил. Это случилось, когда она уехала в колледж. Как только она почувствовала в себе независимость, ее сразу же непреодолимо потянуло домой. Еще через семь лет бездействия она взяла отпуск от брачного союза, который стеснял ее. Мелисса оживилась, но через какое-то время ощутила беспокойство и снова забралась в безопасную зону. На этот раз она полностью погрузилась в жизнь мужа, чтобы не решать проблемы, связанные с развитием своей личности.

Сейчас ей тридцать четыре года. Она опять чувствует толчок и приближение большого кризиса. «Я чувствую, что сыта по горло всем: детьми, экономками, мужьями, подругами, телефонами, телевизорами. Я отдала бы все на свете, чтобы вернуть себе прошлую жизнь. Я хочу быть одна. После развода я ощущала себя счастливейшей из смертных».

Это, однако, не означает, что Мелисса хотела бы отказаться от нынешнего брачного союза. Она стремится обрести смелость разорвать путы безопасности, которые привязывают ее к мужу и детям.

«Я могу начать работать сейчас, — говорит она с сомнением. — Да, критический момент в моей жизни приближается. Летом дети уедут на месяц вместе с отцом. Для меня это большое испытание. Что я буду делать дома: просто сидеть дома и рыдать или я начну думать, в каком направлении мне следовать, когда я вернусь к работе. Если я переживу этот месяц, то буду полностью счастлива».

Раздается гудок автомобиля. Отец здесь, дети уезжают с ним в воскресенье после обеда. Мелисса вздыхает: «До свидания, мои ангелочки». Дети выходят из дома и бредут к машине. Она осталась одна с чемоданами и телефонами. Чемоданы напоминают ей о предстоящей поездке с мужем в Канны. Это будет их первая совместная поездка. Джейк еле уговорил ее. "Умом я понимаю, что должна быть с мужем. Дети когда-нибудь уйдут от нас, и мы останемся вдвоем, — говорит она. — Но эмоционально мне трудно обойтись без детей. Я думаю:

«Что будет, если они не захотят вернуться ко мне?»".

Телефоны вызывают другую реакцию — разочарование в жизни. Они расставлены по всему дому, его телефоны. Они стоят в его рабочем кабинете, в спальных комнатах, кухне. Эти телефоны отвлекают Джейка, когда он приходит домой, звонки из-за океана вырывают его из сна в три часа утра, беспокоят его в выходные, когда клиенты просят о помощи. А клиенты для него всегда — важные люди. Иногда она думает, что, если бы была телефонисткой, то общалась бы с мужем чаще.

Сейчас Мелиссе тридцать пять лет. «Как женщина может проявить свою индивидуальность вне брачного союза, не подвергая опасности себя и своих детей? Я не знаю такой женщины моего возраста, которая не сталкивалась бы с этой проблемой». Это центральный вопрос для всех женщин, которые сначала выбрали замужество и материнство, а карьеру отложили на более поздний срок. В каждом переходе вопрос возникает снова и снова, если он не был решен ранее.

Мелисса абсолютно не знает, с чего начать. «Вот в этом году я начну работать над собой. Я хочу снова вернуться на работу. Я собираюсь пойти к психотерапевту».

Однако через некоторое время она говорит: «Нет, я займусь этим в следующем году».

Одно из ярких свойств взрослеющего человека заключается в том, что он, очевидно, заново переживает свой опыт, накопленный с детства. Неудовлетворенные желания, неразделенная любовь, страхи, разочарования, которые человек познал еще в детстве, взрослый человек переживает снова через своего ребенка. Психологам хорошо известно это явление. Но пока многие супружеские пары не знают этого, они могут слепо сражаться друг с другом, что на самом деле оказывается борьбой с родительскими фантомами. В то же время процесс переживания опыта, накопленного в детстве, через своего ребенка, дает родителям возможность работать, несмотря на старые обиды и раны, то есть «делать это лучше».

Найдя такой удобный и комфортный выход, многие матери неохотно оставляют своих детей. Их объяснение звучит по-матерински жертвенно: «Я собиралась вернуться на работу в этом году, но теперь вижу, что дети не готовы пока от меня отказаться».

Одна сорокалетняя женщина говорила это на протяжении нескольких лет. Она была довольна своим выбором. Ее детство было пронизано кошмарами — она ждала, когда мать-алкоголичка умрет и освободит ее. Эти мысли вызывали у нее отвращение. Кажется, что детские переживания, угрожавшие ее безопасности, играли для нее большую роль, поэтому она продолжительное время оставалась дома. Мать находит комфорт в переживании опыта детских лет через своих детей.

Мелисса тоже говорит, сама не веря себе: «Я действительно хочу начать работать в этом году, я так решила. — Затем внезапно меняет решение: — Нет, я сделаю это в следующем году». Здесь прослеживается ее желание продлить детство. Родители Мелиссы создали для нее такое безопасное убежище, что ей не хотелось покидать его даже после того, как она стала независимой. Как только она уходила от родителей, мать тотчас же начинала набивать продуктами ее холодильник и пополнять ее банковский счет. Модель поведения Мелиссы была сформирована под воздействием родительского внимания. Вспомните, она всегда испытывала желание вернуться к ним, наслаждаться покоем, оставаться в этом состоянии и никогда не быть плохим ребенком.

Цикл может повториться. Мелисса была избалована вниманием со стороны родителей. Она росла и создавала убежище, сама становясь матерью, которая не могла оставить своих детей. Однако своим поведением она могла передать детям ту же самую зависимость.

Когда повторно вышедшая замуж Мелисса представляет, как она устроила бы свою жизнь, имея возможность начать все сначала, она испытывает зависть к тем женщинам, которые сделали противоположный выбор. «Счастливы те женщины, которые сначала сделали карьеру, затем вышли замуж и завели детей. Вот как мне нужно было поступить. Сначала сделать карьеру, а потом, лет в двадцать восемь, выйти замуж».

Мелисса думает, что в таком случае ей удалось бы ухватить судьбу за хвост.

Модель поведения женщины,

которая сначала выбирает карьеру,

откладывая замужество и материнство на более поздний срок

Среди полутора тысяч таких американских женщин, отобранных различными изданиями «Кто есть кто», чуть больше половины были замужем. Каждая после получения степени бакалавра семь лет своей жизни посвятила достижению карьеры.

Что можно предложить женшинам, которые стремятся к своему завершению? По всей вероятности, очень мало. Биографы всегда охотно копаются в жизни королев и звезд экрана, а также в жизни женщин, которые добились успехов в науках и искусстве, затем, чтобы потом сообщить нам, что в их жизни имеют место отклонения от правильного пути. Однако женщины, которые выбирают карьеру, откладывая замужество и материнство на более поздний срок, не были включены в исследования по вопросам развития взрослого человека. Поэтому сейчас известны лишь несколько типов подобного поведения.

Женщин, занимающих должности администраторов, менеджеров, найти так же трудно, как и мужчин, которые сидят дома, когда у детей ветрянка. Из 27,8 миллиона американцев, которые в 1971 году зарабатывали 10 000 долларов в год и больше, только десять процентов составляли женщины.

В 1972 году консалтинговая фирма сообщила о результатах национального исследования деятельности женщин, которые имели двухгодичный опыт работы в должности менеджера и зарабатывали минимум двадцать тысяч долларов в год. На две тысячи промышленных концернов таких женщин оказалось только сорок.

Насколько я знаю, исследование женщин, добившихся успехов в мире коммерции, проводил профессор, тема докторской диссертации которого была посвящена менеджменту в бизнесе. В 1970 году в Гарвардском университете Маргарет Хенниг проанализировала издания «Кто есть кто в Америке», «Кто есть кто среди американских женщин», а также ежегодные отчеты пятисот крупных компаний и выявила сто женщин, которые занимали посты президентов или вице-президентов в крупных коммерческих и финансовых корпорациях. Она проследила жизни двадцати пяти женщин из этого списка и получила поразительные результаты.

Все эти женщины считали, что должны были выбирать между замужеством и карьерой. Они решили достичь большего, чем предполагала традиционная роль женщины, и выбрали карьеру. Для этого им в двадцатилетнем возрасте пришлось отказаться от своих романтических привязанностей. Хенниг поставила себе задачу выяснить, зависел ли этот выбор от твердости характера, от мужеподобное™ женщины или от уровня развития личности.

Оказалась, что такие женщины являются первенцами в семье. Они никогда не жалели о своей принадлежности к женскому полу. Они не понимали людей, которые говорили, что есть определенные вещи не для девушек. Тем более что их отцы придерживались совсем иного мнения. Этот ясный и четкий конфликт между установками общества и свободой, поощряемой дома, как заметила Хенниг, сложился позднее в формулу, которая привела этих женщин к успеху.

В ранней юности они сопротивлялись эдипову комплексу, который отбрасывал их назад к отождествлению с матерями. Они завидовали более активному и притягательному образу жизни мужчин. Хенниг замечает, что феномен зависти здесь не был навеян опасениями Фрейда. Это было целенаправленное желание человеческих существ, которым с детства нравилось ощущать себя свободными, сохранить эту свободу и в дальнейшей жизни.

Матери не имели на них влияния. Они были классическими носительницами общепринятых социальных установок, которым пытались научить своих дочерей. Когда их дочери подходили к критическому периоду одиннадцати — четырнадцати лет, они противились попыткам превратить их в «молодых леди», отворачивались от своих матерей и находили понимание и поддержку у отцов. Однако нет подтверждения того, что отцы обращались со своими маленькими дочерями, как с сыновьями. Вместо этого в динамических отношениях дочь-отец всеми респондентами была отмечена одна особенность: в их взаимоотношениях стирались границы полов.

Отцы ни в коем случае не отрицали женского начала в своих дочерях. Но они больше делали упор на навыках и способностях, чем на сексуальной роли пола. Обычно можно было наблюдать, как они проводят время вместе: играют в теннис, ходят на яхте под парусом, говорят о бизнесе отца. Некоторые могут подумать, что эти мужчины искали в дочерях чувство товарищества, которое не могли найти во взаимоотношениях со своими более ограниченными женами. Вспомним исследование мужчин, которые добились успеха, проведенное Бард-вик (см. главу 15). Хотя и предполагалось, что жены не соперничают с ними и не достигают ничего в жизни, однако мужчины гордились, что дочери соперничают с ними и добиваются успеха. Такая дочь, безусловно, является фавориткой, потому что она выражает надежды отца, не создавая ему конкуренции, как это мог бы сделать сын. Когда мужчины подбадривали своих дочерей, они знали, что ни в коем случае не отказываются от услуг жен.

Когда Хенниг расспрашивала своих респондентов об отношениях в семье, их поразило ее предположение о том, что, возможно, они соперничали с матерями, стремясь привлечь большее внимание со стороны отцов. Однако матери не воспринимались ими как угроза.

Взаимоотношения между отцом и дочерью оставались постоянными, несмотря на метания юности. Отцы подтверждали самооценку своих дочерей и становились их главным источником поощрений.

Все респонденты Хенниг закончили колледж, а затем выбрали учебу в университете, предпочитая быть образованными в профессионально ориентированной среде мужчин. Половина из них добились успехов в бизнесе или экономике, по всей вероятности, под влиянием своих отцов. Только некоторые из этих женщин выбрали свободное искусство. Они прекрасно учились. После окончания университета они в течение трех лет были секретарями или административными помощниками на производстве, в банковском деле, в розничной торговле или в системе сервиса. Все эти должности они занимали в угоду отцам.

В отличие от мужчин-вундеркиндов, эти женщины не искали максимальных возможностей. Они прекрасно осознавали, что женщина может добиться успеха лишь в том случае, если докажет, что обладает большими навыками и умениями, чем мужчина. И если ей понадобилось много сил и энергии для создания нормальных рабочих взаимоотношений в какой-то одной компании, то переход в другую компанию потребует новых затрат. Поэтому женщины проявляли лояльность по отношению к одной фирме. На протяжении следующих тридцати лет каждая такая женщина оставалась в одной и той же фирме до тех пор, пока ей не предлагали должность в высшем руководстве.

Молодым женщинам никогда не приходила мысль навсегда отказаться от замужества и материнства. Однако к двадцати пяти годам, как отмечает Хенниг, каждая из них решила отложить замужество и материнство на будущее. Регулярно встречаясь с мужчинами, они старались ограничивать себя общением с женатыми и недостижимыми для них мужчинами и не позволяли себе проявлять свои сексуальные желания. В двадцатилетнем возрасте у такой женщины формировалась привязанность к боссу, который подхватил ее тогда, когда отступил отец. Защищенная добрым отношением к себе наставника, все остальное она подчиняла привязанности к нему. Повторение ею опыта, полученного в детстве, было не ярко выражено. Наставник был человеком, которому она поверяла все стороны своей жизни, а он, в свою очередь, поддерживал ее и поощрял. Если его награждали, он добивался, чтобы наградили и ее.

Все эти женщины зависели от своих наставников до тех пор, пока не достигали среднего уровня менеджмента и тридцатипятилетнего возраста.

Тридцать пять лет! Им казалось, что они догнали время. Они понимали, что у них в жизни нет ничего, кроме карьеры. Продвижение по служебной лестнице уже не доставляло такого удовлетворения. В то же время они чувствовали себя более защищенными, так как были профессионалами в своем деле. Раньше они о такой защищенности могли только мечтать. Однако в них пробуждались те стороны их существа, которые подтверждали их женское начало и которые до сих пор подавлялись. Связанные с этим вопросы не могли больше оставаться без ответа.

Эти женщины всегда связывали кризис со своим биологическим возрастом: «Внезапно я осознала, что у меня осталось не так уж много времени, чтобы родить ребенка». В действительности вопрос должен был звучать так: «Что же случилось с тем, что я подавляла в себе, решив вернуться к этому вопросу лет через пять-семь? Ведь прошло уже пятнадцать лет».

Последовательность, с которой такие женщины решали вопросы, связанные с серединой жизни, поистине примечательна. Все двадцать пять женщин, выбранные для исследования, взяли мораторий на один — два года, чтобы все хорошенько обдумать. Они продолжали работать, но менее целеустремленно. С равнодушным видом они закупали новую модную одежду и меняли прическу. Они снова начинали развлекаться и освобождали себе время для любовных утех.

Почти половина этих женщин вышли замуж за мужчин-профессионалов, с которыми они встречались. Таким образом, внутренние потребности женщины в семье проявились и здесь. Все женщины, вышедшие замуж, взяли приемных детей. Своих они не заводили.

Другая половина женщин-респондентов, очевидно, не нашла подходящих кандидатов для создания семьи. Такой поворот их ошеломил: у них в буквальном смысле не было личной жизни. Однако в дальнейшем оказалось, что замужество не играло практически никакой роли. Одинокие женщины поняли, что не смогут дальше спокойно жить, если не перестроятся и не наметят новые приоритеты. Они стали более отзывчивыми к людям и (часто впервые) сами захотели стать наставниками.

По истечении двух лет, когда мораторий закончился, все женщины-респонденты подтвердили себе цель: добиться поста в высшем руководстве. Однако их поведение и самосознание претерпело глубокие изменения. Их разговоры с людьми стали более честными и спонтанными. Они начали чувствовать понимание там, где раньше чувствовали разделение. Раньше, описывая свою жизнь, они употребляли такие прилагательные, как «довольная» или «удовлетворенная», теперь добавляли: «к счастью». "Их жизнь всегда протекала непросто, она изобиловала конфликтами, — заключает Хенниг. — Однако наибольшую проблему для них представляла двойственность их "я". Ясно, что процесс развития протекал у них достаточно сложно в связи с тем, что общество относилось к ним как к женщинам, которые пытаются сделать карьеру. Поэтому им было проще избежать внешних конфликтов, нежели преодолеть внутренние проблемы".

Но не такой счастливый конец ожидал группу женщин, которые застряли в среднем звене менеджмента. Сравнивая их с женщинами основной группы, доктор Хенниг обнаружила, что отношения с родителями у них были другими. Отцы обращались с ними не как с дочерьми, а как с сыновьями. Их женское начало отрицалось, некоторых даже называли мальчишескими именами. По мере профессионального роста эти женщины устанавливали на работе только приятельские взаимоотношения. И что самое главное: они никогда не переживали кризис даже при переходе к середине жизни. Сколько бы дверей за ними не закрывалось, они не делали попытки их открыть, а оставались взаперти. Они никогда не выходили замуж. Женщины этой группы продолжали оставаться зависимыми от наставников до тех пор, пока наставники не бросали их. Им не удалось сделать великолепную карьеру и достичь вершины. В пятьдесят они чувствовали себя одинокими как женщины и были посредственными менеджерами и администраторами. Они с горечью чувствовали, что их обманули. Только деловые женщины, у которых в середине жизни проявились эмоциональность, сексуальность и склонность к воспитанию, легко и быстро перерастали своих наставников и из среднего уровня руководства постепенно переходили в высший, занимая посты вице-президентов и президентов компаний, празднуя свою личную завершенность.

Более эффективный вариант этой модели поведения принимают современные молодые женщины, которые выбирают карьеру, откладывая на более поздний срок замужество и материнство. Среди них дочь Маргарет Мид. Такие женщины сначала стремятся использовать любую возможность для приобретения профессиональной компетентности, хотя они не ориентированы только на карьеру. Затем они вступают в брачный союз с его взлетами и падениями. Далее они узнают, как сбалансировать взаимность с индивидуальностью. Только после этого, обычно к тридцати годам, они заводят ребенка. Эти молодые женщины неплохо знают жизнь.

Очевидно, что современные молодые женщины, придерживающиеся такой модели поведения, научились реагировать на внешние и внутренние препятствия, в отличие от женщин, которые пытались продлить работу над своей карьерой на десять — пятнадцать лет и в результате не выходили замуж. Стесненные моделями поведения мужчин и наставниками-мужчинами, они утрачивали свежее вдохновение от своего женского начала, которое могло пойти на пользу бизнесу и политике.

Только равенство женщин может принести пользу цивилизации. «И мы добьемся равных прав женщин с мужчинами», — говорит президент ассоциации женщин-ученых Эстелла Рамей.

Но что произойдет, если женщина, выбравшая сначала карьеру, а потом замужество и материнство, даст проявиться подавляемому чувству?

Публицист, которая в двадцатилетнем возрасте ездила по стране, набираясь опыта и навыков (я говорила о ней раньше), в двадцать девять лет вышла замуж за мужчину старше себя. «За последние десять лет я родила шестерых детей, включая близнецов, — говорит она, широко улыбаясь. — Однако это не похоронило мою личность, а просто сбалансировало ее. Теперь у меня появляется мысль о работе, и я наседаю на мужа с идеями о своей карьере. Честно говоря, я не представляю, как может выстоять брачный союз, где жена не работает». Примечательна неспешная самооценка этой женщины, когда она говорит, что собирается делать в следующий период жизни (работать неполный день до тех пор, пока младший ребенок не пойдет в школу, а затем работать в фирме мужа с клиентами). Никто не сомневается, что у нее это получится.

Другая женщина такого типа, очень долго откладывавшая рождение ребенка, говорит: «Это великолепно — родить в тридцать пять лет. Я никогда не скажу своему ребенку: „Если бы не ты…“».

Таким образом, в рамках этой модели поведения мы можем выделить группу женщин, сделавших блестящую карьеру и поздно родивших ребенка.

Многие женщины, добившиеся успехов в карьере, оставались бездетными до тридцати пяти и более лет. Среди них Маргарет Мид, Барбара Уолтере, Шейна Александер и Софи Лорен. Некоторые отложили свое замужество. У других были проблемы физического или физиологического плана. В любом случае это создает им определенное положение в цепи поколений. Женщина, менопауза которой совпадает с половой зрелостью дочери, чувствует, что ее гнездо пустеет.

Наиболее ярким примером женщины, сделавшей поразительную карьеру, для меня (как и для многих американцев) является Маргарет Мид.

В двадцать лет она искала приключений в Самоа, в тридцатилетнем возрасте перенесла малярию и познала неудачи, обнаружила интереснейшую культуру на реке Сепик, в сорок пять лет создала семью. Она пятьдесят лет занималась изучением примитивных культур и написала девятнадцать книг, обучила две с половиной тысячи студентов и провела сотни конференций, на которых проявила свою мудрость и энциклопедические знания. У нее было три мужа, есть ребенок, внук.

В пять утра она уже барабанит на своей переносной машинке, стоящей на столе в гостиной. В период интенсивной работы она мало спит.

Семидесятичетырехлетняя Мид — генерал среди солдат современного феминизма. Пятьдесят лет назад она поняла, что не вписывается в рамки традиционной культуры.

В автобиографии Маргарет Мид пишет, что была первым и желанным ребенком в семье и что именно отец определил ее место в мире. Человек консервативных взглядов, он был профессором в Пенсильванском университете и считал, что для человечества наиболее важно познание. Еще будучи девушкой, Мид на примере своей матери (социолога по профессии) поняла, как ограничивает карьеру женщины наличие детей. Современное положение женщины вызывало у нее страстное негодование.

Дня формирования женщины, которая может сделать великолепную карьеру, была созданы классические условия. Мид обладала великолепной способностью оценивать уровень культуры страны, и это привело ее к завоеванию новых позиций для женщин. «Было абсолютно ясно, что умные девушки могли добиться больших успехов, чем умные парни, однако потом они и страдали из-за этого». Она решила не соперничать с мужчинами и попытаться проявить себя в тех областях, где женщины могли выполнить исследовательские проекты лучше мужчин. В одной области она добилась успехов, дважды выйдя замуж за специалистов по антропологии: они работали как пара, состоящая из мужчины и женщины; Маргарет изучала женщин и детей. Другой областью была работа с обоими полами, когда она, уже пожилая женщина, добилась успеха, «используя свой высокий статус женщины после менопаузы». Тем самым Мид создала жизнь, которая сделала женщину независимой от ее пола или возраста.

Я спросила, как ей удалось прожить так много жизней. «Наверное, в жизни вам пришлось приносить что-то в жертву и идти на компромиссы», — предположила я.

«Да, — ответила она. — Чтобы вырастить хотя бы одного ребенка и сделать карьеру, нужно очень много сил и энергии. Или много денег, или много счастья. Но у меня достаточно энергии, чтобы делать две работы».

Она продолжала говорить о самом дешевом труде в мире — работе жены, а я припомнила, как во время одной лекции доктор Мид сказала: «Американские женщины являются хорошими матерями, но они плохие жены». Позднее я спросила, почему.

«Американцы невнимательны к другим людям, — начала говорить она. — Американские женщины очень сильны, честны, смягчают грубость. Но быть хорошей женой — это значит полностью воспринимать потребности другого человека, быть готовой заботиться о нем, когда он придет домой. Любой мужчина, занятый важным делом, будь он преподавателем или политиком, постоянно нуждается в жене».

Как такие взгляды могут уживаться с ее опытом жизни?

«Мы должны воспитывать людей, которые, посвящая свою жизнь другим людям — мужу или детям, — действительно будут наслаждаться этим».

Несомненно то, что Маргарет Мид прекрасно относится к детям. Ее лекции проникнуты беспокойством о детях, которых покидают мать или отец, сбежавшие из семьи. Мид говорит, что ответственность за детей в этом случае переходит к обществу, но общество не принимает эту ответственность.

Я знаю доктора Мид вот уже семь лет. С юмором она повествует о нашей любви, жизни, работе, рождении детей, о фатальных различиях между поколениями. Ее ум собирает легионы людей и группирует их в более здоровую конфигурацию: в общины, состоящие из нескольких поколений, где пожилые и бездетные люди могут обшаться с детьми. И люди идут за ней.

Мид не очень любит тех, кто зациклился на решении своих личных проблем. Она победила себя, игнорируя их. Почему баловни судьбы не могут выбраться из своих ужасных пригородов, собрать своих невротичных детей, признать, что ядро семьи находится в опасности, и продолжать правильно выполнять свою работу? Что их останавливает? Это тайна даже для Маргарет Мид. Инцидент, произошедший со мной несколько лет назад, ясно показывает дистанцию между генералом и подчиненными.

Однажды вечером мы встретились у женщины — преподавателя по профессии, — которая, казалось, была недовольна своей участью. Она рассказала мне историю своего брачного союза с эксцентричным мужчиной, которого я знала как творческого, обаятельного и вместе с тем инфантильного человека. Моя собеседница двадцать лет, как она считает, была «бесплатным приложением» к своему мужу. Он оставил ее на пороге среднего возраста. Она долго не могла поверить, что это навсегда, а затем, предприняв некоторые усилия, занялась преподавательской работой и получила важную должность в университете.

Однако я чувствовала, что эта женщина была не так уж свободна в своей карьере. Доктор Мид много лет знала эту супружескую пару, и ее видение ситуации в корне отличалось от моего.

По дороге домой с Маргарет Мид я заметила: «Печально, но я думаю, что без мужчины она чувствует себя неполноценной женщиной».

«А зачем ей мужчина? — спросила Маргарет, повернувшись ко мне. — Она работает с мужчинами, которые уважают ее. Она создала свой собственный отдел в университете и все время занята. Кроме того, не забывайте — она ведь еще и мать».

Я спросила, как она полагает: догадывалась ли женщина о любовнице своего мужа.

Мид отвергла такую мысль, хотя все окружающие знали о его любовнице.

«Может быть, она все еще ждет, что муж вернется?»

«Ни в коем случае», — это не вызывало у генерала никаких сомнений.

Поздно вечером я позвонила женщине, о которой мы говорили. «О, нет. Я никогда не думала, что Дэн живет с другой женщиной. Это обман — жить вместе и иметь еще кого-то. Я знаю о его любовнице со слов Маргарет. Я убеждена, что буду заботиться о Дэне, если у него возникнет такая необходимость. В этом я вижу свои обязательства. Маргарет не может этого понять, потому что у нее совсем другая жизнь».

Мид смотрит на мир с отдаленной вершины и видит вещи в перспективе — это и делает ее генералом. В то время как ее подруга, один из многочисленных солдат, стоящих у подножия, пытается увернуться от пули.

Отец однажды сказал Маргарет: «Жалко, что ты не мальчик. Ты далеко пошла бы». Она прошла буквально до конца мира.

Маргарет подавила волю родителей, когда решила поступить в колледж и до его окончания выйти замуж за студента-священника. Денег было мало. Шел 1919 год. Отец считал, что замужней женщине не нужно заканчивать колледж. Маргарет заявила, что его собственная жена все еще работала над своей докторской диссертацией, когда у них родилась дочь. Отец отпустил ее в колледж.

В двадцать лет она была красивой девушкой с пухлыми губами и терновыми глазами. Все в нее влюблялись. Пять лет, которые она провела со студентом-священником Лютером

Крессманом, освободили ее от поисков партнера. Однако в маленьком городке, где находился университет штата Индиана, она чувствовала себя в изгнании. Интеллектуальная жизнь кипела в Нью-Йорке, да и Лютер был там. Поэтому она убедила отца перевести ее в Бернард-колледж. Здесь Маргарет примкнула к авангардной группе студентов, которая изучала психологию Фрейда, поэзию и занималась исследовательскими науками. Девушка была уверена, что изменит мир.

Чтобы помешать свадьбе, отец предложил ей поездку вокруг света. Маргарет отказалась, а через два года настояла на поездке на своих условиях. Между тем она вышла замуж за нетребовательного семинариста и верила, что получила то, что хотела: брачный союз без всяких препятствий для себя.

Интересна фигура ее наставника, профессора-антрополога Франца Боа. В 1924 году на курсе антропологии в Колумбийском университете у него было только четыре студента. «Он вел себя, словно генерал, имевший в своем распоряжении только горсточку солдат, которые должны были спасти всю страну», — вспоминает Мид. Значимым был каждый этап работы. Боа руководил ее исследованиями американских индейцев. Молодая Маргарет хотела изучать полинезийцев.

«Таким образом, я делала то, чему меня научил отец, когда я работала с ним», — откровенно вспоминает Маргарет Мид, хотя позднее она отрекалась от этого. Интуиция подсказала ей, что скоро наставник начнет подавлять ее. Маргарет умело сыграла на чувстве мужского соперничества, дав отцу понять, что Боа пытается управлять его дочерью. Это сделало свое дело. Наставник уступил, отец обеспечил ее деньгами на кругосветное путешествие, муж остался заканчивать свое обучение, и Маргарет отправилась в Самоа, надеясь только на свои силы и сохранив свою девичью фамилию.

На борту судна она выдержала нападки влюбленного в нее антрополога из Новой Зеландии Рео Фортуне, приятного, погруженного в себя аскета, который по своим профессиональным навыкам значительно превосходил Мид. Она не могла сравнить его и с отцом. Маргарет вернулась к своему супругу, чтобы заполнить свою жизнь детьми.

Когда врач-гинеколог сказал, что у нее не может быть детей, двадцатипятилетняя Маргарет полностью перестроила свое будущее. Она решила, что, если у нее не будет детей, то «профессиональное партнерство с Рео более целесообразно, чем работа вместе с Лютером в его карьере по обучению социологии», и вышла замуж за Рео.

Следующий и наиболее экзотичный период ее жизни прошел в Новой Гвинее. Мид исполнилось тридцать лет, и она только что освободилась от переживаний кошмарных месяцев во враждебной стране Мундугумор, где нежеланных детей обычно топили в воде. Они с Рео задыхались от недостатка интеллектуального общения. Между ними сейчас уже наблюдалось опасное соперничество. В милой деревушке Иатмул разразился конфликт, в который вынужден был вмешаться британский антрополог Грегори Бэйтсон, который путешествовал с ними за компанию. Он был совершенно не похож на них. Его Кембриджское образование давало ему уверенность в себе. Миролюбие этого высокого невозмутимого человека резко контрастировало с темной ревностью Рео и утомительным соперничеством. Рео хотел писать книги, не деля свой труд с Маргарет.

Чувства Грегори и Маргарет сформировались в совместных исследованиях. Они полюбили друг друга. Потенциальный любовный треугольник просиживал ночи напролет в маленькой, защищенной от москитов комнате, дискутируя о взаимоотношениях между полами и темпераментами. Это стало предметом следующей книги Маргарет.

Одну из ночей троица провела на полу гостиницы в поселке, ожидая нападения недружелюбных соседей. Грегори пытался успокоить недовольных жителей на их родном наречии, Рео держал наготове револьвер. Нападения не произошло. Однако назревал кризис между этими людьми. Когда Рео просыпался, то слышал, как Маргарет и Грегори мило ворковали друг с другом.

Через три года Маргарет Мид вышла замуж за Грегори. Первые годы этого брака были самыми замечательными в ее жизни. Они были прекрасными партнерами по уму и темпераменту. В Бали они достигли больших успехов в своих исследованиях и работали ночи напролет, проявляя пленки. Запланировав сделать две тысячи снимков, они привезли домой двадцать пять тысяч фотографий.

Воспоминания об их совместных исследованиях одновременно и волнующи и пронизаны тоской. «Я думаю, хорошо иметь такую модель, даже если она включает интенсивную работу, в которую сконденсировались эти несколько лет, что пролетели так быстро». Больше ей никогда не удавалось повторить подобный эксперимент.

Даже ее опыт матери был исключителен. Когда наконец родился ребенок, в хорошо налаженной жизни Маргарет Мид произошли некоторые изменения. Генерал уже была в возрасте — ей было тридцать восемь лет… И она не знала, как это событие отразится на ее карьере. Сам Бенджамин Спок присутствовал при рождении ее дочери. Она привезла ребенка домой к отцу в Филадельфию и вручила его молодой няне и экономке. Как-то у девочки заболел живот. «Мы отпустили няню и провели субботу и воскресенье, ухаживая за ребенком», — пишет Мид.

Грамматика американской няни была недостаточно хороша, как считал британский отец. Тогда супружеская пара сняла апартаменты в Манхэттене и пригласила настоящую няню из одного великолепного дома в Англии. Мид начала работать неполный рабочий день в Музее естественной истории, кормила ребенка грудью и в перерывах преподавала. Она обожала Кэтрин. Поздний ребенок, которого приносили родителям после купания утром и на несколько часов вечером, когда они возвращались с работы, был настоящей игрушкой. Вы скажете, обычный опыт американской семьи? Едва ли.

Скоро Мид обнаружила более приятный и эффективный способ выполнения работы. Она присоединилась к кооперативному хозяйству. И снова решение было исключительным. Оно зависело от тесного сотрудничества Мид с социологом Лэрри Фрэнком и от экстраординарных услуг его третьей жены, которая была традиционной заботливой женщиной. Мэри Фрэнк вышла замуж за вдовца с пятью детьми. Она была молода и красива, и ей выпало играть роль матери и экономки.

Проведя два лета за исследованиями, семьи решили объединить усилия. Дом супругов Фрэнк в поселке Гринвич стал их пристанищем в годы войны. Мид была немедленно освобождена от домашних забот и проводила много времени в Вашингтоне вместе с Лэрри Фрэнком, который посвятил ее в проблемы взаимосвязей между науками. Они возвращались домой в конце недели. Мэри Фрэнк занялась воспитанием дочери Мид. Бэйтсон находился в армии за океаном.

Мне была любопытна личность Мэри Фрэнк, вокруг которой вращались три крупных ученых-социолога. Была ли она довольна своей ролью матери?

«Да, — отвечала Маргарет Мид. — Не всем нужно работать». Мид торопливо добавила, что она оплачивала половину расходов на повара и на уборщицу, освобождая таким образом Мэри для занятий с детьми.

А зависти не появилось?

«Ну, я думаю, у Мэри не было и мысли, что я знаю, как сварить яйцо, — объясняла Мид с улыбкой, сквозь которую просвечивала гордость за стратегию прошлого. — Я действовала, как муж, вернее, как дополнительный мужчина в доме. Я просто думала, что легче уступить ей руководство в этих вопросах. Я была ужасно занята».

Я завела разговор о таком элементе брачного союза, как верность.

«Представьте себе группу людей, в которой действует запрет кровосмешения ее членов. Когда жизнь каждого из этой группы зависит от другого, никто не захочет раскачивать лодку. Брачный союз достаточно трудное дело, даже если это чистая моногамия. Полигамия, требующая большей обоснованности, еще сложнее. А групповой брачный союз — это для любого слишком трудное дело. До сих пор это нигде не практиковалось. Это просто фантазии».

Вот такими продуктивными были результаты двухгодичного профессионального сотрудничества с Бэйтсоном. Однако прошла еще четверть века, прежде чем их работа повлияла на антропологические исследования. Что же касается их чувств, то они постепенно остыли.

В книге Маргарет Мид можно найти такие строки:

«Атомная бомба разорвалась над Хиросимой летом 1945 года. В этот момент я разорвала все страницы своей только что законченной книги. Ни одно предложение не отвечало современному положению вещей. Мы вошли в новую эру. Годы, когда я была женой, сотрудничавшей с мужем, и пыталась соединить интенсивную исследовательскую работу с активной личной жизнью, также закончились».

Позднее я спросила Маргарет, почему взрыв бомбы ознаменовал окончание определенного этапа ее жизни как жены, сотрудничающей с мужем, и как ученого.

«Потому что я развелась», — ответила она. При переходе к среднему возрасту Мид разорвала всю структуру своей личной жизни и жизни ученого-профессионала, которая поддерживала ее раньше, и начала строить новую систему поддержки. Ее интеллектуальная жизнь пошла в новом направлении, она стала заниматься деятельностью, связанной с психическим здоровьем человека. Она научилась работать одна или в сотрудничестве с женщинами-антропологами. Она научилась жить одна или разделять апартаменты с коллегой-женщиной. Она все еще оставалась учителем-наставником, опекала студентов, ворчала на них и рекомендовала на гранты.

Вторая половина жизни принесла Мид вознаграждение за временную отставку, которая многих обрекает на преждевременное старение.

И завтра эта женщина со спутанными кудрями и безбрежными глазами опять встанет в пять часов утра, как поднимался император Август для смотра легионов, чтобы вести верные войска на борьбу за свои интересы.

Солдаты, не отставайте!

В двадцатилетнем возрасте мы включаем мощные гоночные двигатели и хотим сделать все и сразу. Учиться, любить, исследовать. Выделиться. Сбежать из пригорода или маленького городка, где недооценивают права женщин. Добиваться, Найти партнера. Завести ребенка.

В конце пятидесятых и начале шестидесятых годов такая программа все еще считалась мятежной. Я и подобные мне женщины были мутантами среди представительниц своего поколения. Нашу работу по укреплению карьеры не остановили ни брачный союз, ни рождение ребенка. В середине двадцатилетнего возраста мы бились над вопросом, как соединить процесс воспитания ребенка со своей личной жизнью, чтобы не быть отрезанными от мира. Иногда мы приводили наших детей, которые только начинали ходить, в офис или школьную библиотеку и давали им в руки карандаши, пытаясь занять их. Все чаще мы просиживали призрачные часы с полуночи до рассвета за работой и бежали, бежали куда-то, бежали однообразно, механически, насколько у нас хватало сил.

Большинство интеграторов отметали брачный союз, или отказывались от карьеры, или посылали детей к черту.

Некоторые интеграторы, пытавшие сочетать различные стороны жизни, были подавлены задачами и поняли, что не смогут решить ни одну из них. У них опустились руки.

Один мой знакомый сказал своей двадцатипятилетней жене, которая пыталась сочетать все: «Оптимальным для жены является отказ от карьеры после рождения первого ребенка».

Вряд ли женщина сможет соединить брачный союз, карьеру и материнство в двадцатилетнем возрасте. Обычно это становится возможным лишь к тридцати пяти годам. Но до этого личная интеграция не имела возможности развиться. Того же мнения придерживаются Маргарет Мид и Дэниел Левинсон. Левинсон придерживается следующего:

«Когда задачи, связанные с этим периодом, остаются в основном нерешенными, они могут усложнить или наслоиться на задачи следующего периода. В экстремальных случаях развитие может задержаться до такой степени, что человек не в состоянии окажется войти в новый период: чувствуя, что его задавили новые задачи, в то время как он безнадежно борется со старыми, он может искать смерти, стать психом или потерять свою дорогу в жизни; либо он может найти определенную защищенную нишу, где, временно освободившись от пресса внешних требований, он сможет провести внутреннюю подготовительную работу на новый период».

Однажды интервьюер спросил Глорию Штейнем, может ли она, имея ребенка, оставаться привлекательной активной журналисткой. Глория была уверена в этом — она писала статьи, когда малыш засыпал.

Однако дети засыпают только на полчаса, а затем просыпаются и лезут в шкатулку для швейных принадлежностей и начинают наматывать нитки на вашу пишущую машинку.

Тридцатитрехлетняя Консуэло Саер Бар так пишет о своем маленьком сыне: «После ужина мой ребенок готовится спать и уже в пижаме осторожно подходит ко мне пожелать спокойной ночи… „Чего бы тебе хотелось, мой дорогой?“…Он отвечает, что хотел бы побыть со мной еще тридцать минут и чтобы я не говорила ему: „Ну, хорошо. Играй сам до тех пор, пока мама не закончит работу“. Мы с ним прекрасно знаем, что мама никогда не собирается заканчивать работу».

Время от времени в газетах появляются статьи об интеграторах, которые решили отмести карьеру. К тридцати годам эти женщины хорошо образованы, вышли замуж за деловых мужчин или профессионалов в своей области, стали матерями первых учеников, они отработали пять — десять лет, а сейчас могут позволить себе не работать. Они говорят о том, что им не хватает сил со всем справляться. Что же они ищут в переходе к тридцатилетнему возрасту? Наверное, ослабление жестких рамок, накопление времени, наслаждение от прогулок с детьми и посещения музеев, небрежное рассматривание товаров на витрине, возможно, занятие общественной работой. Но проходит какое-то время, и эти женщины начинают ощущать дискомфорт и желание вернуться к работе.

Тридцатилетний возраст для интегратора — это время дополнений. У них есть достаточный опыт, уверенность в своих силах и готовность к соперничеству.

Новая структура жизни, которая сформировалась за последние годы в ответ на эту проблему, — одинокая мать и воскресный отец. Сегодня это обычный способ улаживания предсказуемого кризиса супружеской пары.

Разведенным родителям предлагается испытание: относиться друг к другу с терпением, вежливостью и учитывать финансовое положение обоих, так как теперь все должно делаться ради ребенка. Мужчина, который выполняет свой отцовский долг по воскресным дням и в каникулы, позволяет женщине сочетать материнство с серьезной карьерой и к тому же оставить время для того, чтобы оставаться любящей сексуальной женщиной. Если бы подобные отношения соблюдались в брачном союзе, то женщине удалось бы соединить все стороны ее существа.

Отцы способны нести полную родительскую нагрузку и сочетать ее с карьерой, нанимая высококлассного помощника и энергично работая по ночам и по выходным. Некоторые из них требуют от своих работодателей гибкого графика работы. То же делают молодые вдовцы. Посмотрев некоторые из наиболее популярных телесериалов — «Бонанца», «Ухаживания отца Эдди», «Трое моих сыновей», «Отец-холостяк», — можно подумать, что мужчина, один воспитывающий детей, должен иметь семь пядей во лбу. Весьма возможно, что сегодня, если учесть все детали, это так и есть.

Но почему нужно ждать смерти или развода, чтобы использовать такие изобретательные варианты решения?

Существуют данные, доказывающие, что на каждом возрастном уровне средняя одинокая женщина превосходит (в образовании, в профессии, в доходе) среднего одинокого мужчину. Приблизительно десять процентов женщин никогда не выходят замуж. По мере прохождения каждого возрастного уровня незамужняя женщина проявляет более сильные психологические резервы при решении поставленных задач, чем мужчина-холостяк.

В мире искусства незамужние женщины представляются свободными. Часто способствует этому благожелательная спокойная атмосфера родительского дома. Джейн Остин [21] читала свои главы вслух в своей милой семье и наслаждалась теплым приемом. Луиза Мей Олкотт, воспитанная в интеллектуальном круге отца, который включал таких людей как Торо и Эмерсон [22], начала писать в тридцать лет и обеспечивала финансовую поддержку своим родителям.

Бесчисленное количество женщин-поэтов, труд которых был замечен лишь после смерти, не желали тратить энергию на устройство домашних дел. Их биографы (мужчины) предположили, что отступление от брачного союза с мужчиной было отступлением от мира, и обозначали это таким термином, как «отход». Обнаружив, что это присуще таким женщинам, Луиза Берникофф, воссоздав жизни женщин-поэтов четырех столетий, писала это во вступлении к своей антологии:

«Женщины, которые не любят мужчин, и женщины, которые не имеют интимных отношений с мужчинами, в глазах мужчин лишают себя любви и секса… Правда в том, что большинство женщин-поэтов любили — других женщин, находя в них чувство товарищества, воодушевления и понимания, которого не нашли в мужчинах».

Сегодня многие женщины придерживаются новых форм отношений. Некоторые женщины этой группы гетеросексуаль-ны, другие являются лесбиянками, а третьи представляют золотую середину.

Некоторые незамужние женщины становятся общественными работниками, нянями-гувернантками, воспитателями для сирот и детей с замедленным развитием, они направляют свои созидательные способности на заботу о детях всего мира.

Однако есть и такие женщины, которые становятся «офисными женами». Такие города, как Вашингтон, притягивают женщин, которые желают посвятить свою жизнь политикам и конгрессменам и готовы исключить любые другие личные привязанности.

К этой модели поведения относятся женщины, которые в двадцатилетнем возрасте оставляют все возможности для себя открытыми. Однако при выборе непостоянства, они (как и неустойчивые мужчины, о которых говорилось в предыдущей главе) следуют определенной модели поведения — модели продолжительного шествия по жизни без всяких обязательств.

Молодые, одинокие, здоровые женщины могут приобрести богатый опыт, продлевая эксперимент поиска. Отказавшись от самоопределения при выборе безопасности брачного союза, они получают больше свободы. Они могут завязывать сексуальные взаимоотношения. Они могут примериваться к тому или иному образу жизни. Поскольку у них нет рыночных навыков и опыта работы, они должны выживать за счет своего ума и способностей. Многие поддерживают себя, занимаясь плетением, консервированием, производством украшений и другим надомным трудом. Одни путешествуют с родео, другие работают на предприятиях, третьи пытаются перехитрить систему, изобретая уловки под видом благотворительности, или просто умеряют свои желания.

Однако роль перекати-поля трудна для обоих полов. Мужчины такого типа часто не могут найти работу. И частью выгодной сделки для них является отказ от семейных обязательств. Даже в наиболее радикальных слоях нашего общества воспитание все еще считается делом женщины.

Женщины же не могут отказаться от определенных обязательств. В 1969 году я встретила и описала молодых женщин, которые приняли решение игнорировать традиционные соглашения и воспитывать ребенка вне рамок брачного союза. Тогда они в первый раз заявили о себе.

Я хорошо помню Лорну. Она была представителем первого поколения хиппи. Она говорила: «Я росла, и мне трудно было сделать выбор и решиться на что-то: так много было возможностей». Девушка выбрала бродяжничество, которое было знамением времени. Это привело ее от классических занятий по наклонной дорожке в Ист-Вилледж, а затем и в коммуну Хайт.

Несмотря на разговоры о любви к каждому, никчемная жизнь в коммуне не предлагала моногамной любовной связи. Лорна прекратила принимать противозачаточные пилюли.

«Обстоятельства не подходили для этого, но мне исполнилось двадцать четыре года. Пришло время рожать ребенка».

Когда у нее только появилось такое желание, Лорна продолжала мотаться на микроавтобусе между Калифорнией и Нью-Йорком. На третьем месяце беременности она ощутила в себе внутренние изменения, а увидев свой силуэт в витринах магазинов, была просто поражена. У нее появилась осознанная потребность в любви. Она все явственнее чувствовала, что ей чего-то не хватает.

Даже после рождения дочери Лорна продолжала вести прежний образ жизни, оставшись в коммуне. Однако ее дни стали иметь начало, середину и конец. Лежа с девочкой на матрасе в маленьком пространстве между двумя занавесками, счастливая Лорна думала: «Я должна спланировать свою жизнь».

Через несколько месяцев Лорна окончательно разочаровалась в коммунах. Вероятно, она начала употреблять наркотики. Однако ребенок понуждал ее к принятию решения. Лорна арендовала крошечный домик и обнаружила, что хочет жить одна.

Многие одинокие матери проходят через всевозможные препятствия и становятся настоящими взрослыми людьми. Время идет, ребенок подрастает. Жизнь принимает ясные очертания и становится упорядоченной, женщина обретает цель.

Новости о Лорне приходили ко мне от ее матери. Лорна перестала быть неустойчивой женщиной. Она создала свою ферму, ее жизнь насыщена работой. Она живет с дочерью и мужчиной, за которого вышла замуж. Он художник и зарабатывает на жизнь столярными работами. Сейчас Лорна путешествует только тогда, когда отвозит на рынок свои керамические изделия. А затем стремится домой. Дом стал неотъемлемой частью ее жизни.

Она прекратила бродяжничать в тридцать лет.

Я собираюсь предоставить последнее слово Маргарет Мид. Выслушав мои рассуждения насчет моделей поведения, она сказала, что единственный путь к соединенной (интегрированной) жизни — это отказ от игры по ролям.

«Некоторые мужчины больше заинтересованы в человеческих отношениях, чем в общественных достижениях. Они хотят сначала построить дом, завести семью, детей, нежели ходить в офис каждый день. В то же время есть женщины, которые просто не подходят для дома и воспитания детей. Нам нужно иметь представления о различных вариантах: мужчина старше, женщина старше, мужчина уходит на работу, женщина уходит на работу, оба уходят на работу на неполный рабочий день, один из них работает один год, в следующем году работает другой — тогда ни одна из моделей поведения не будет выглядеть странной. Тогда все различия сведутся к тому, что „эти люди ездят в Европу каждый год“, а „те люди никогда не выезжают в деревню летом“. Это просто будут интересные различия, не более того».

Примечания:

Примечания

[1] UCLA — University of California Los Angeles — Калифорнийский университет, Лос-Анджелес. (Прим. ред.)

[2] В этой книге я старалась не использовать трудные и перегруженные понятия ид, эго, суперэго. Я выбрала другую формулировку (ищущее "я" и объединяющее "я") для описания двух сил, которые действуют внутри нас и противоречат друг другу, решая вопросы: как долго и как часто мы должны расти. Они ни в коем случае не заменяют фрейдистские понятия.

[3] Если обратиться к терминологии психоаналитиков, то сейчас мы говорим об эго и объекте. Эти понятия были введены Фрейдом и на первый взгляд представляются абстрактными. Однако за ними кроется глубина, позволяющая теоретически обосновать биографию человека и увидеть основу его развития с некоторыми индивидуальными источниками препятствий и узлов. Я попыталась изложить теоретические понятия при описании ступеней жизни взрослого человека в менее абстрактных терминах, заменив «объект» «внутренним сторожем», и более глубоко рассмотреть трудности, с которыми мы сталкиваемся в каждом переходе.

[4] Почему я решила рассказать вам именно о Деннисе? Одна из причин этого в том, что он поверял мне свои мысли и чувства с семнадцати до двадцати двух лет, и я собиралась написать о нем статью. Исследование перешло в дружбу. Когда меня не было поблизости, он записывал свои чувства на магнитофон. Было время, когда я могла ему помочь и когда он помогал мне в нелепых попытках разрешить мои противоречия. Для него это было время «отрыва от семьи», а я была одной из «этих» взрослых.

[5] Тимоти Лири (1921-1996) — писатель, один из идеологов американской контркультуры. (Прим. ред.)

[6] Существует различие между страхом перед реальной и зримой опасностью (например, разве безопасно ехать на автомобиле, когда на улице гололед?) и внутренней застенчивостью. Это понятие я использовала для обозначения субъективного восприятия ситуации и ее оценки.

[7] 45,4 кг (Прим. ред.).

[8] Средний брачный возраст вырос до двадцати одного года для женщин и до двадцати трех лет — для мужчин. Но независимо от этих статистических данных очевидно, что большинство хорошо образованных молодых людей ждут еще несколько лет для того, чтобы закончить обучение или начать карьеру, прежде чем сдержат слово, данное при обручении.

[9] 1,47 м. (Прим. ред.)

[10] Марго Фонтейн — знаменитая английская танцовщица, с 1954 г. президент Королевской академии танца. (Прим. ред.)

[11] 90% женщин в возрасте от тридцати до сорока четырех лет в 1972 году не закончили колледж (Департамент США по вопросам коммерции, 1972 г.).

[12] Бертран Рассел (1872-1970) — английский философ, логик, математик. Автор (совместно с А. Уайтхедом) основополагающего труда по математической логике «Основания математики». Нобелевский лауреат в области литературы. (Прим. ред.)

[13] Альфред Норт Уайтхед (1861-1947) — англо-американский математик, логик и философ. (Прим. ред.)

[14] Из соображений симметричного расположения материалов я выбрала из всех биографических описаний только три пары, в которых супругов связывает одна и та же профессия, и они образуют так называемую «профессиональную семью». Последовательно описывая профессию, можно более четко увидеть внутреннюю линию развития. Мужчины — все адвокаты: один — студент в период исканий в двадцать лет, другой — младший партнер в период перехода к тридцатилетнему возрасту, а третий при переходе к середине жизни оставляет частную практику для того. чтобы возглавить рекламное агентство.

[15] Это наглядно показывает, как мы загоняем друг друга в проблемы развития и затем все это проявляется в диалогах, которые мы ведем друг с другом. Поэтому я привела весь диалог между Риком и Джинни. Как и многие люди, они помнят все выборочно и слышат то, что хотят услышать.

[16] Джон Уэйн — знаменитый киноактер (Прим. ред.).

[17] Маргарет Мид (190I-1978) — американский социолог и этнограф. Изучала роль соотношения естественных и социокультурных факторов в формировании определенных типов личности, разрабатывала проблему национального характера (в частности, русского) и другие вопросы этнопсихологии. (Прим. ред.)

[18] Читатели отметят, что эта глава несколько длиннее предыдущей. Мои опыт согласуется с исследованием Ирвина Дейчера из Сиракуз о послеродительской жизни: «Интервью с мужьями отличались недостатком эмоциональности или экспрессивности. Они не так коммуникабельны, как их жены. Это, однако, не означает, что их тенденция к нейтральным ответам была артефактом методологии. Скорее впечатление автора (и интервьюера) может быть артефактом общества».

[19] Из ста двадцати семи женщин-респондентов, которые подробно описали себя, семьдесят процентов выбрали модель поведения заботливой женщины, десять процентов следовали модели, в которой женщина выбирает замужество и материнство, а мысль о карьере откладывается на более поздний срок, а восемь процентов выбрали модель поведения, в которой женщина сначала заканчивает свою профессиональную подготовку и только затем начинает думать о замужестве и материнстве. Только шесть процентов пытались стать интеграторами в двадцатилетнем возрасте, а остальные шесть процентов никогда не выходили замуж.

[20] Джон Артур Гилгуд — английский актер и режиссер. Ричард Бартон — английский киноактер. Марлон Брандо — американский киноактер. (Прим. ред.)

[21] Джейн Остин (1775-1817) — английская писательница, автор романов «Разум и чувствительность». «Гордость и предубеждение». (Прим. ред.)

[22] Генри Дейвид Торо (1817-1862) — американский писатель и философ. Ралф Уолдо Эмерсон (1803-1882) — американский эссеист, философ-трансценденталист, поэт. (Прим. ред.)

[23] Стадс Теркел (р. 1912) — американский публицист, автор книг-репортажей, образующих документальный эпос современной Америки. (Прим. ред.)

[24] Джон Китc (1795-1821) — английский поэт.

[25] Фрэнсис Скотт Фицджеральд (1896-1940) — американский писатель, киносценарист. Его автобиографическая книга «Крах», фрагменты которой публиковались в 1935 г., была полностью издана в 1946 г.

[26] Среди других исследователей, которые отмечали это явление, была и Бернис Л. Нойгартен, писавшая: «Важные изменения происходят в мужчинах и женщинах в этом возрасте. Мужчины становятся более восприимчивыми, мягкими и заботливыми, а женщины — более отзывчивыми и перестают чувствовать себя виноватыми в агрессивных и эгоцентристских побуждениях» (Bernice L. Neugarten. Middle Age and Aging, 1968).