Теперь мы в состоянии перевести танцующих медуз на язык той деятельности мозга, которая дает начало восприятию.

В верхней части рис. 15 показана медуза, вонзившая свое острие в тело другой медузы. На данном этапе мы оставляем медуз и переводим щупальце с острием в простую стрелку, которая указывает направление потока. Теперь у нас есть две окружности и стрелка между ними, указывающая направление. Каждая окружность представляет собой «состояние» или некое условие. В случае мозга речь будет идти о состоянии нервной активности. Все, что можно сфотографировать в любой момент времени, будет «состоянием». Кто-нибудь может переходить из состояния гнева в состояние толкания другого человека в грудь. За этим может последовать другое состояние, в котором жертва производит ответный толчок.

Таким образом, в нижней части рис. 15 показано, как состояние А приводит к состоянию В. Мы вернулись к водной логике, «потоку», «ведет к» и «куда». За состоянием А следует состояние В.

Что при этом происходит в мозге? На рис. 16 показано нечто напоминающее высокий холм возле цепи более низких холмов.

Высокий холм представляет собой область пиковой нервной активности в мозге. Это не какая-то физическая область, а скорее группа нервов, связанных между собой. Холмы пониже обозначают области, где нервная активность невысока — в связи с имеющейся пиковой активностью в другом месте в тот же момент времени, которая как бы подавляет первую.

Мы подошли к понятию «фактор усталости». Тяжелоатлет не смог бы продолжать держать большой вес больше, чем несколько минут подряд. Он в конце концов устал бы и опустил вес. После отдыха он сможет вновь поднять вес. Нервы тоже устают. Они исчерпывают свою энергию, энзимы теряют активность и т. д. Фактор усталости является важной частью деятельности мозга. Он настолько важен, что, по моему мнению, различная скорость утомления, возможно, имеет значение для интеллекта и связана с возникновением некоторых душевных заболеваний.

По мере угасания под влиянием фактора усталости пиковой активности А потенциальная пиковая активность В, которая ранее была подавлена, теперь становится новым пиком и, в свою очередь, подавляет А. Данный переход показан на рис. 17. Теперь мы можем видеть, что состояние А сменилось состоянием В. Иными словами, состояние А перетекло в состояние В. Теперь состояния А больше нет — есть состояние В. Графически это можно отобразить простой формулой, показанной на рис. 18, которую мы уже рассматривали ранее.

В этом месте я столкнулся с дилеммой. Некоторые читатели могут задать вопросы вроде: что вы имеете в виду под нервной деятельностью? Почему имеет место только одно состояние активности? Почему другие состояния оказались подавленными? И так далее. Это все совершенно законные вопросы. Я дал на них подробные ответы в моей книге «Механизм разума» («Mechanism of Mind»), а также позднее — в книге «Я прав — ты нет» («I am Right — You are Wrong»). Я не хотел бы повторяться и отвлекать вас от основной темы, которой посвящена эта книга. Те, кого интересуют означенные детали, могут прочесть одну из упомянутых книг, лучше ту, которая была написана позднее.

Главная идея состоит в том, что нервные структуры в мозге образуют систему, в которой одно состояние активности (определяемое как связанная группа активизированных единиц) сменяется другим и т. д.

На рис. 19 показан «поток» сначала от А к В, потом к С, а затем опять к А. Отобразить эту ситуацию можно с помощью стандартных обозначений, как на рис. 18, и здесь мы имеем дело с такой же повторяющейся петлей, которую наблюдали, когда изучали поведение медуз.

С этого момента мы можем продолжать использовать упрощенное обозначение перехода от одних состояний к другим. Так же как медуза может вонзать свое острие в тело только одной медузы, любое состояние всегда осуществит переход только к единственному другому состоянию.

Итак, рассмотрим простую воронкообразную формацию, представленную на рис. 20. Состояния А, В, С, Е, F являются нестабильными и дренируют в стабильную повторяющуюся петлю D-G-H.

Теперь мы можем заново просмотреть все формации с медузами и, используя уже упрощенные обозначения, понимать их как возможные формы деятельности мозга в генерации и обработке восприятий.

Это как раз то, что мы получили бы в случае с воронкой, как на рис. 21, где все стекает к ее середине.

На рис. 22 показана плоская, практически двухмерная воронка, помещенная в коробку, в крышке которой имеются отверстия, помеченные буквами S, Т, U, V, W и Х. Если уронить маленький стальной шарик в S, он покатится по стенке воронки и окажется в точке Z Если шарик упадет в отверстие X, он также окажется в Z. Очевидно, что куда бы ни упал шарик, результатом всегда будет точка Z

Если бы вы ничего не знали о воронке, то сочли бы такое положение вещей очень странным. Какими бы ни были исходные данные, результат всегда Z.

Это противоречит ожидаемому поведению — и нашему привычному пониманию информационных систем, — поскольку мы привыкли записывать в исходных данных в точности то, что поступает в систему. Это проиллюстрировано на рис. 23, где вместо воронки имеется поддон с песком. В такой системе исходное данное А записывается как А, данное F — как F, в точности как видеокамера записывает на пленку все, что находится перед объективом.

Таким образом, система-воронка манипулирует информацией. Такую систему следует назвать «активной» — в отличие от «пассивной», которая просто записывает то, что ей предлагают записать. Система-воронка нервной активности, повторно воспроизведенная на рис. 24, ведет себя в точности так же, как и механическая воронка. Любой входящий сигнал оказывается в стабильном состоянии D-G-H.

Нет никакой надобности в наклоне стенок воронки, поскольку о силе тяжести речь не идет. Я изобразил их такими, чтобы легче было представить себе эффект воронки. Все рассмотренные выше формации медуз, выполняющие «дренирующую» функцию («дерево», «река», «звезда» и т. п.), ведут себя аналогичным образом.

И таким образом формируются восприятия; именно поэтому восприятия настолько стабильны. Впечатление на входе может принимать многообразие форм, но рано или поздно оно успокоится и стабилизируется в какой-то одной форме. Это и есть восприятие, которое формирует и использует наш мозг. Все остальное — это нестабильные, промежуточные впечатления.

Так же как некоторое количество медуз, предоставленных самим себе, всегда образует некую формацию со стабильной повторяющейся петлей, ограниченное число нервных состояний рано или поздно образует стабильное состояние.

На рис. 25 я изобразил некоторое количество потенциальных состояний, каждое из которых представлено в виде простого кружка.

Теперь соединим кружки линиями, как показано на рис. 26. Не имеет никакого значения, как распо-лагаются эти линии, поскольку они представляют собой потенциальные переходы от одних состояний к другим. Скажем, можно было бы провести линию от каждого кружка к каждому другому кружку, но в результате получилось бы просто ненужное нагромождение линий.

Как я указывал ранее, в каждой конкретной совокупности обстоятельств состояние «ведет к» или «сменяется» другим состоянием в единственном числе. Поэтому пометим начало одного из потенциальных переходов двумя черточками, чтобы показать, что это предпочтительный переход. Второй выбор обозначим одной черточкой. Таким образом, на рис. 27 после состояния А с гораздо большей вероятностью наступит состояние В, чем С.

На рис. 28 к предыдущим состояниям были добавлены черточки — так мы отметили наши предпочтения. Предлагаю вам самим построить подобную диаграмму, придерживаясь такой схемы:

1. Разместите кружки на листе бумаги произвольным образом.

2. Соедините их между собой каким угодно способом (по крайней мере две линии на каждый кружок).

3. Для каждого кружка пометьте одну линию, отходящую от него, двумя черточками, а одной черточкой — любую другую линию, отходящую от этого кружка.

Я хочу подчеркнуть, что специально не придумывал расположение кружков и линий.

Теперь возьмите карандаш и, войдя в систему через какой-нибудь кружок, проследуйте одним из возможных путей. Вы всегда должны покидать кружок вдоль линии, помеченной двойным штрихом. Если вам случилось попасть в кружок вдоль двойной линии, вы обязаны покинуть его по линии, помеченной одиночным штрихом (это ваш второй выбор). Посмотрите, что у вас получилось.

На рис. 29 показан путь, который избрал я, и то, что из этого получилось. Совершенно очевидно, что имеется повторяющаяся петля и что все прочие состояния нестабильны и питают указанную петлю.

Итак, мы имеем самоорганизующуюся систему, которая объясняет загадку восприятия: как мозг формирует стабильные восприятия из хаоса окружающего мира? Организация работы мозга такова, что стабильные восприятия неизбежно формируются вне зависимости от входящей информации. Стоит потокам восприятия сформироваться, и мы будем всегда видеть мир определенным образом, точно так же как в рассмотренной выше системе с воронкой мы всегда получали один и тот же результат.

Поведение самоорганизующихся систем чрезвычайно просто, если мы трактуем их как самоорганизующиеся системы. Если мы не сделаем над собой такое усилие, а будем продолжать смотреть на них по старинке, в этом случае они будут казаться нам в высшей степени сложными. Мы всегда склонны были смотреть на работу мозга по старинке.

Два дополнительных примера самоорганизующихся систем представлены на рис. 30 и 31. Войдя в систему в любой точке и проследовав по предпочтительным путям, вы всегда окажетесь в стабильной повторяющейся петле.

На данном этапе можно сформулировать теорему де Боно — очень простую теорему:

ИЗ ЛЮБОЙ ТОЧКИ СИСТЕМА С ОГРАНИЧЕННЫМ ЧИСЛОМ СТАБИЛЬНЫХ СОСТОЯНИЙ И ФАКТОРОМ УСТАЛОСТИ ВСЕГДА ДОСТИГАЕТ СТАБИЛЬНОГО ПОВТОРЯЮЩЕГОСЯ ЦИКЛА.

Теорема кажется мне такой простой, что я подозреваю, она существует уже в какой-то другой форме, но если нет, тогда ее, безусловно, стоило бы здесь сформулировать. Тем не менее приложения того, что кажется очень простым, могут быть многообразными.

Взяв за основу предыдущие рассуждения, перейдем к осмыслению некоторых фундаментальных аспектов восприятия, таких как узнавание, центрирование и подготовленность.

Как только установилась стабильная схема (или шаблон) восприятия, любой входящий сигнал, хоть сколько-нибудь похожий на предыдущие, будет немедленно распознан. То, что подлежит распознаванию, необязательно должно быть таким же или занимать то же место, что и ранее. Входящий сигнал поступает в установившийся шаблон. Это делает биологическое распознавание гораздо более эффективным, чем традиционное или компьютерное распознавание (хотя положение теперь меняется по мере того, как появляются попытки создать компьютеры, работающие на основе биологических принципов).

Мы всегда в состоянии распознать «чистый», или «идеальный», образ, лежащий в основе любого конкретного объекта или ситуации. Например, можно смотреть на дачное или офисное кресло, кресло-качалку и т. п., но при этом мы всегда видим за всеми этими конкретными вещами главное — кресло. Центрирование также означает, что в абстрактных вопросах мы всегда приходим к примеру «чистого» мышления, или мышления «классиков». К чему можно прийти теперь, так это к «идеалам» Платона. Он утверждал, что такие идеалы должны существовать сами по себе, для того чтобы мы могли с их помощью узнавать конкретные объекты. Поведение самоорганизующейся системы объясняет, как такие идеалы формируются системой.

Наш разум в состоянии увидеть только то, что он готов увидеть. В наше время это мало кто оспаривает. По этой причине существует необходимость в таких вещах, как гипотезы, рассуждения и провокации. Без подобных новых «рамок» мы смогли бы смотреть на данные лишь так, как привыкли это делать.

Все эти вопросы, которых я коснулся здесь более чем поверхностно, подробно рассматриваются в книге «Я прав — ты нет» («I am Right — You are Wrong»).

На рис. 32 представлена еще одна самоорганизующаяся система. Но она отличается от других.

Разница состоит в том, что система переходит не в одну стабильную повторяющуюся петлю, а сразу в две: A-B-C-D-Е и W-X-Y-Z. Войдя в систему в одной точке, вы попадете в одну петлю, войдя же в другой, можете оказаться в другой. Если бы вошли в нескольких точках сразу, то оказались бы в нескольких петлях. Эта простая система способна «видеть мир» одним из двух способов. Это то же самое, что иметь дело с коробкой, у которой есть одновременно две воронки, — как показано на рис. 33. Эта коробка способна генерировать два восприятия одновременно.

Если одновременно имеют место два восприятия, тогда по целому ряду причин (отдаленное и недавнее прошлое, эмоции и т. д.) одно из них будет немного доминировать над другим, очевидным результатом чего станет «сдвиг внимания». Следует также ожидать вполне определенной связи между обоими.

Может показаться странным, что до сих пор я не часто использовал слово «смысл», хотя его следовало бы признать важнейшим понятием, когда речь идет о потоке, водной логике и восприятии. Причина заключается в том, что прежде я хотел заложить основу для введения понятия смысла, чтобы не пришлось использовать его как чисто описательный термин.

В формации типа «дерево», с которой мы столкнулись в самом начале, имея дело с медузами, каждый «листик» в конце концов питает ствол.

То же происходит и со смыслом. Мы питаем центральную тему, или смысл, с периферических областей.

Ситуация, о которой идет речь, повторно приведена на рис. 34. Очевидно, что можно продолжать в том же духе бесконечно, добавляя к «дереву» листья, по мере того как новый опыт обогащает существующий смысл.

То, что я теперь собираюсь утверждать, является чистым теоретизированием или, если хотите, провокацией, хотя и непосредственно вытекает из тех рассуждений, которые приводились ранее. Многие говорят, что язык имеет большое значение для развития мышления. Я не считаю, что это, строго говоря, так, поскольку можно мыслить образами. Дети также часто мыслят далеко за пределами их словарного запаса.

Однако язык, может статься, помог развитию мышления несколько иным образом, а именно — в деле стабилизации петель восприятия. Мы могли бы ходить от неясных, путаных восприятий к жесткой логике языка и обратно в своего рода повторяющемся цикле, о котором рассказывалось ранее.

Иными словами, язык, возможно, оказал нам помощь в стабилизации восприятий, придав им определенную направленность. И в этом заключается чрезвычайно полезная функция языка. Рассматриваемый процесс проиллюстрирован на рис. 35.

Оборотная сторона, о которой я подробно рассказываю в другой своей книге, состоит в том, что язык, бесспорно, заставляет нас смотреть на мир традиционным образом.

Маленькие дети постоянно спрашивают: «Почему?» Они не ищут причинно-следственных объяснений в научно-познавательном смысле этого слова. Им нужны «связующие нити». Они ищут, чем бы заполнить пробелы в своих знаниях и опыте, чтобы получить более стабильное целое. Данный процесс схематично изображен на рис. 36.

Когда поблизости нет взрослых, которые могут предоставить им необходимые связующие нити, которых они требуют своим вопросом «почему?», дети вынуждены создавать собственные объяснения и мифы. Мифы, создаваемые взрослыми, когда им не у кого узнать правильный ответ, имеют в точности такую же природу. История науки полна мифов, заполняющих пробелы в знаниях: малярия — это вредный воздух с болота, который провоцирует такое заболевание, как малярия. Долгое время существовала теория флогистона, объясняющая природу горения. Мифы о ведьмах, призраках, драконах и прекрасных принцессах имеют под собой во многом похожую основу. Иные мифы несут другую смысловую нагрузку, являясь кристал-лизациями или метафорами, оберегающими определенные ценности или поведенческие идеалы.

Мифы, функция которых заключается в обеспечении связи там, где это нужно, приносят реальную пользу, даже если сами мифы на первый взгляд оказываются бессмыслицей. В области восприятий истина является всего лишь «кругообразностью», и отношение к внешнему миру не имеет значения в рассматриваемый момент времени. Назначение внешнего мира состоит в том, чтобы мифы совершенствовались.

Роль мифа в качестве связующего звена показана на рис. 37.

Когда-то давным-давно я высказывал мысль, что мы, быть может, нуждаемся в каком-нибудь выразительном слове в нашем лексиконе, которое действовало бы как своего рода мини-миф, выполняющий связующую роль. Мы, например, используем слово «нечто» («что-то» и т. п.) для этих целей, но для полноценной реализации рассматриваемой функции это слово все-таки явно недотягивает.

Слово «закрытие» заставляет вспомнить гештальт-психологов, которые, на мой взгляд, были на правильном пути, хотя и любили говорить о вещах туманным и описательным образом. У них были собственные мифы, посредством которых они находили объяснение тому, что было трудно понять.

Любая самоорганизующаяся система описываемого здесь типа всегда достигает повторяющейся стабильной петли. Это, вероятно, имеет место на ряде различных уровней, к рассмотрению которых я собираюсь приступить в скором времени.

Одна из самых сложных вещей в педагогике — да и во всякой попытке изменить восприятие других людей — состоит в увеличении петли. Если человек доволен стабильностью своей петли восприятия, как показано на рис. 38, ему будет психологически нелегко сменить ее на более обширную. И дело вовсе не в том, что более узкая петля полна мифов и предубеждений. Завершенность, или «закрытие», петли — вот что имеет значение. Опять повторюсь, что истина в терминах восприятия — это истина, присущая системе (стабильная кругообразность), а не истина, которую можно проверить измерениями.

Если петли так стабильны, как вообще происходит переход от одной петли к другой?

Когда имеют место биохимические изменения в мозге, тогда предпочтительный путь от А к В сменится на путь от А к С. Условия или контекст изменились. Вполне вероятно, эмоции могли произвести означенные изменения в биохимическом составе мозга. Процесс схематически отображен на рис. 39.

Для изменения обстоятельств, в рамках которых происходит восприятие, могут быть и другие причины. В ходе дальнейшего восприятия информации может произойти изменение в чувствительности отдельных групп нервов к стимулам, в результате чего количество потенциальных состояний изменяется и задействованными оказываются другие пути сообщения между ними. Едва ли стоит удивляться тому, что когда мы смотрим на другую картину, то видим уже что-то другое.

Возможно также, что фактор усталости имеет место для повторяющихся петель, как и для групп нервов. Это означало бы, что мы перемещались бы от одной петли к другой и каждое состояние представляло бы собой петлю. Такой фактор мог бы являться неким фактором «скуки». Я подозреваю, что скука — это не просто отсутствие стимулов, она играет ключевую роль в механике мозга и даже может иметь биохимический эквивалент.

Стоит нам взглянуть на то, как осуществляется переход от одних петель восприятия к другим, как функциональная разница между стабильностью паузы и стабильностью повторения практически исчезает, поскольку, если повторяющаяся петля длится лишь ограниченное время, тогда эффект тот же, что и от простой паузы.

Однако такой тип стабильности имеет свои принципиальные отличия.

Может быть задействовано несколько уровней организации. Во-первых, имеется уровень нервных структур, где связанные между собой нейроны (нервные клетки) способны стабилизироваться в виде групп. Некое число таких групп затем образуют стабильную повторяющуюся петлю, в результате чего мы имеем простое восприятие. Смену простых восприятий мы могли бы назвать потоком внимания, которое может быть обращено на нечто известное нам по опыту.

Результатом становится более сложное восприятие ситуации в целом. Определение границ каждого уровня являет собой в большей степени упражнение в описательной философии, чем в анализе функционирования систем.

Возможные уровни организации схематически представлены на рис. 40, но я не придавал бы этой структуре слишком большого значения на данном этапе.

Мы до сих пор не знаем всех тонкостей работы мозга. Но я уверен, что мы знаем достаточно об общих принципах поведения мозга. Это поведение самоорганизующейся информационной системы. Я считаю, что, основываясь на знании принципов поведения мозга, мы можем извлечь для себя много полезного, в том числе разрабатывать методы эффективного мышления (например, средства латерального мышления). Говорим ли мы на данном этапе о философии, экспериментальной психологии, математике или еще о чем-то?

Философия имеет свойство увлекаться описа-тельностью и анализом слов, которые мы используем для описания вещей и явлений. Экспериментальная психология способна измерить крошечную часть целого, но она действует в рамках концепции системной организации.

Поведение внутри определенной вселенной, по сути, является объектом изучения математики. Поэтому то, о чем я пишу в этой книге, есть своего рода математика: речь идет о поведении внутри систем с ограниченным количеством состояний и о переходах между этими состояниями. В физике мы довольствуемся разделением между концептуальными моделями теоретической физики и измерениями в экспериментальной физике. Возможно, нам требуется новое слово — «ментика», определяющее науку об информационных системах. В том, что я излагаю здесь, нет ничего загадочного. Это полностью отвечает самому элементарному поведению в системе нервных структур, известному нам. Что нам предстоит исследовать, так это эффективность простого поведения внутри определенных организаций, поскольку следует помнить, что простые системы могут быть очень эффективными. Именно такое исследование я провожу здесь и в других своих трудах.

Совершенно очевидно, что рассуждения, проведенные в данном разделе книги, непосредственно основаны на водной логике. Базисом системы является простой переход от состояния А к состоянию В. Оставшуюся часть книги я посвящаю практическому применению водной логики. Однако прежде необходимо было бы рассмотреть, почему водная логика является функциональной и организующей логикой в мире восприятий. Надеюсь, вы не столкнулись с особыми трудностями, уясняя для себя вещи, изложенные в разделе. Я пытался излагать все предельно ясно, несколько раз повторяя одно и то же. Все, по большому счету, очень просто, и сложности обычно возникают у тех, кто привык излишне все усложнять. Однако даже если вы не вполне уяснили для себя, о чем шла речь на предыдущих страницах, вы все равно можете перейти сразу к практическим аспектам водной логики и использовать излагаемые далее практические процессы, принимая их такими, какие они есть.