Ранние попытки рационализации

Споявлением Аристотеля (384-322 гг. до н. э.) настало время для законного забвения всех природных потрясений, происходивших в историческом прошлом: отрицание таких событий стало нормой не только для философии, но и для религии и естествознания» а для политических учений – своего рода догмой. Но даже до создания такого кодекса наблюдалась более ранняя тенденция последовательного вытеснения. Одним из его механизмов является то, что мы называем рационализацией, или заменой необычного менее необычным. За сто лет до того, как Аристотель создал свой свод законов (который никогда или почти никогда не оспаривался наукой), Геродот посетил Египет и записал то, что услышал от египетских жрецов и от гидов, обслуживающих гостей из чужеземных стран.

Насколько мне удалось выяснить из бесчисленных источников, рассеянных в разных частях света, последняя крупная катастрофа произошла 23 марта 687 года до н. э, по юлианскому календарю¹. Это была ночь уничтожения армии Сеннахерима «ударом», согласно Библии и древне~_ му Мидрашиму. Но Геродот услышал от египетских жрецов, что когда их царь Сетос отправился со слабомощной армией в Палестину, чтобы сразиться с ассирийцами и их царем Сеннахеримом, множество полевых мышей набросилось на лагерь ассирийцев ночью и перегрызло крепления их луков, так что армия, фактически обезоруженная, бежала. При этом Геродот добавил: «И доныне в храме Гефеста стоит каменная статуя царя (Сетоса) с мышью в руках, и по этому случаю имеется надпись: «Взгляни на меня и страшись богов».

В действительности это событие было вызвано приближением планеты Марс, смещенной со своей прежней орбиты Венерой во время последней встречи планетарного семейства. Если китайские записи по поводу ночи 23 марта 687 г. до н. э. говорят о звезде, упавшей с дождем сверкающих звезд², то Библия и более детализированные тексты Мидраша говорят о сокрушительном ударе, от которого остановилось дыхание воинов, хотя одежда на них осталась неповрежденной³. Само это событие сопровождалось оглушительным грохотом. В книге «Столкновения миров» я высказал предположение, что «если по каким-то причинам заряд ионосферы электрически заряженного верхнего слоя атмосферы до определенной степени возрастет, разряд возникнет между верхней атмосферой и землей, и громовой удар раздастся с безоблачного неба»¹.

Подобное событие не совсем «законно» с точки зрения аристотелевской, или метафизической, системы мышления, следовательно, оно не только не могло произойти, но о нем не стоило бы и упоминать. Однако, его замена, или рационализация, историей о нашествии полчищ полевых мышей, которые за одну ночь перегрызли тетиву у всех луков и обрекли ассирийскую армию на поражение, представляет собой всего лишь издержки воображения.

Очевидная нерациональность подобной рационализации заставила хроникеров искать более приемлемого объяснения. Поскольку было известно, что бубонная чума переносится крысами, мышей заменили крысами, и армия Сеннахерима, как объяснялось и в исторических и в теологических сочинениях, погибла от бубонной чумы. В поддержку такой точки зрения отмечалось, что Аполлон 5тт-/Аеы$ (Аполлон Мыши) насылает и насаждает чуму в «Илиаде». «Это рассказанная Геродотом версия еврейской истории о чуме, которая уничтожила ассирийскую армию перед Иерусалимом», – писал один из переводчиков Геродота². Но ни один из древних еврейских источников (Библия и Мидрашим) не содержал подобных утверждений, даже если чума свирепствовала и связывалась именно с этими природными катастрофами. В библейских текстах это событие скорее представлено как внезапное³. Однако для бубонной, как и для любой другой чумы, потребовалось бы более одной ночи, чтобы умертвить армию в 185 000 человек (такая цифра дается в Библии). Междисциплинарный синтез, т. е. подход к проблеме с позиций разных наук, поможет понять, каким образом явление, непосредственно связанное с планетарной катастрофой, могло быть скорее представлено как чудо, чем просто проявление нарушения в незыблемом порядке солнечной системы.

Так, в «Столкновениях миров», в одной из глав, я поведал историю, рассказанную индейцами меномин алгонкинского племени: «Маленький мальчик сделал лассо и протянул его через дорогу. Когда Солнце подошло к этому месту, лассо обхватило его за шею и затягивалось, пока Солнце почти не лишилось дыхания. Потемнело». Солнце взмолилось о помощи. Но ни один из пытавшихся не смог помочь – «шнур так врезался в плоть шеи Солнца, что они не могли перерезать его». Солнце попросило Мышь попробовать перегрызть веревку. Мышь подошла и вгрызлась б веревку, но это была тяжелая работа, потому что веревка была горячей и глубоко врезалась в шею Солнца. Однако после долгих усилий Мыши удалось ее перегрызть, и тогда Солнце снова задышало и рассеялась тьма. Если бы Мыши не удалось это сделать, Солнце бы погибло»¹. Теперь перед нами две истории, в каждой из которых спаситель – это мышь, перегрызающая веревку. Но в индейской легенде веревка препятствовала движению Солнца. Не имеют ли эти две истории какого-то отношения друг к другу?

Знаменитая фраза Геродота, сообщающая о великой тайне, услышанной им от египетских жрецов, согласно которой до того, как Египет стал царством, Солнце несколько раз меняло назначенный ему путь, расположена в его «Истории» буквально следом за событием разгрома армии Сеннахерима. Та же самая последовательность наблюдается в 4-й Книге Царств: за историей Сеннахерима в главе

19 идет рассказ о нарушении движения Солнца в главе

20 – по солнечным часам Солнце задержалось на 10°.

Из этих трех вариантов – рассказа Геродота от имени египетских жрецов и легенды индейцев из алгонкинского племени, сопоставленных с третьим, сохраненным в библейском повествовании (Книга Исайи 36-38, 4-я Книга Царств 18-20 и 2-я Книга Паралнпоменон 32) мы можем узнать, как человек искажает прошлое, чтобы очистить его от всего, что нарушает потребность человека в гармонии и стабильности, чтобы «…и сами небеса, и планеты, и этот центр соблюдали порядок, старшинство и свое место»,

Геродот, посетив Египет примерно в 450 году до н. э., менее чем 250 лет спустя после события, происшедшего 23 марта 687 г. до н. э., не знал о летописях своей собственной страны, где сообщалось бы о нарушении движения Солнца, либо отбрасывал их как выдумки, недостойные включения в его историческое исследование.

Египетские жрецы, зная о постоянных сбоях солнечного движения, изобрели, однако, историю о полевых мышах, которые перегрызли тетиву луков, разрушив тем самым связь разгрома Сеннахерима с каким-либо нарушением движения Солнца.

Амерш amp;нские индейцы сохранили воспоминание о том, что происходило, когда разреженная атмосфера какого-то небесного тела приняла форму четвероногого, освобождая Солнце, которое выглядело так, словно оно попалось в ловушку на длинной^ веревке, но они сделали поймавшего маленьким мальчиком, лишив таким образом эту историю ее истинных драматических деталей.

Другие племена, в особенности на юге и севере Тихого океана, приписывали «захват» Солнца некоему полубожеству. Все эти сведения представлены в книге «Столкновения миров».

Сопоставляя эти источники, мы сможем также понять, почему Аполлон у греков имел эпитет 5тт(Неи$, т. е. «связанный с мышью», и приблизиться к пониманию самого Аполлона.

Но главное, что мы можем выяснить, это то, что процесс рационализации устанавливается только поколение спустя после событий, которые потрясли то, что никогда не должно было потрясаться.