Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем,

Так их много под охраной гранита,

Но знай, внимающий этим камням,

Никто не забыт и ничто не забыто.

(О.Ф. Бергольц)

Французский философ, математик, физик и физиолог Рене Декарт (1596–1650), используя лишь здравый смысл, знания по механике, математике и анатомии создал в XVII веке концепцию (всю прелесть которой мы можем оценить только в XXI веке — благодаря развитию генетики, электроники и робототехники).

Если отбросить все излишнее балабольство, коего в трудах Рене было предостаточно, то эту концепцию можно определить достаточно просто: человек, дескать, это совокупность механизмов, отличающаяся от карусели умением мыслить.

Позже (XVIII век) Жульен Ламетри сформулировал эту идею в лозунге: "Человек — это машина!"

Идеи старины Декарта насчет машинного устройства биосистем любого формата, несмотря на все потуги убогих мистиков и диалектических материалистов, увы-увы, до сих пор: с одной стороны — не опровергнуты, а с другой стороны — не поняты и не использованы.

По этому поводу я думаю, друзья мои, что появление каждого гения на Земле некая тайная организация специально уравновешивает производством миллиона придурков.

Вот достойное для гиганта мысли и духа поле битвы — один против миллионов. Всегда. С колыбели. И до смертного одра. Без шансов объединиться с себе подобными. Один. А придурков — миллион. Хитрых, упертых, беспощадных зомбиков, ходячих мертвецов, так и норовящих впиться в твое тело своими зубами…

Причем — в среде ученых та же пропорция. Принадлежность к интеллигенции не избавляет зомбика от злополучной кармы — быть живым трупешником.

Поэтому наука пока так мало интересуется настоящим знанием о человеке как механизме с программным управлением. Ведь тогда придется честно признаться в существовании на Земле миллиардов жмуриков, которые ходят по пивным, голосуют на выборах и даже становятся президентами и духовными лидерами.

А жаль, что наука так поступает. Зная, как работает человек-машина, можно легко научиться им управлять без зуботычин, орденов и толстых пачек с ассигнациями, без эмбарго и ночных авианалетов с напалмом и бомбежками жилых кварталов…

В этой книге моего учебника речь пойдет об одном (самом-самом древнем) из базовых способов программирования поведения. О гипнозе.

Рассмотрим его с точки зрения программирования.

Я уверен, что те программы, которые создают из ничего вселенные, двигают в них галактики, взрывают сверхновые звезды, образуют черные дыры и служат первопричиной остальных материальных и виртуальных процессов Мироздания, в основе своей содержат простые команды, образующиеся из двух элементарных кодовых составляющих: «0» и "1".

Доказывать ничего не стану, ибо чтобы "счесть число Зверя" достаточно знаний по арифметике даже на уровне детского сада.

Уверен я также и в том, что такая же бинарная фигня происходит и в психопрограммировании.

Его фундамент — двоичные коды.

Они, правда, состоят не из «0» и «1», а из звуков речи, которые подтекстуально (на этом уровне программирования — кодировании — смысл текста абсолютно не важен) подают подсознанию сигналы одобрения и порицания: «да» или «нет».

Это еще не четко выраженные команды (типа: "Фу-у!", "Ату его! Кусай гада!", "Апорт!").

Но это уже модерация (отмечу, справедливости ради, что, кроме модераторов, простым психокодированием пользуются все, кому не лень, им даже алкоголиков лечат). Точнее — ее самое примитивное звено.

Имя ему — Гипноз.

Его главный инструмент (если отбросить второстепенный антураж вроде музыки или марихуаны) — интонация.

Еще раз повторяю — на этом уровне программирования (употребляю тут этот термин в качестве синонима G-модерации с большой натяжкой, поскольку понятие «модерация» намного шире, чем "программирование") смысл слов не важен.

Более того, один и тот же звук, произнесенный в иной тональности и в сочетании с иными звуками (соседями по словоформе), приводит к совершенно разным результатам.

Цель всех этих интонационных манипуляций — не заложить команду в подсознание пипла (постгипнотическое действие заложенных под гипнозом команд эффективно лишь в том случае, если объект воздействия находится под тотальным контролем гипнотизера и под постоянным освежением команд в подсознании гипнотическими сеансами), а ввести его в транс.

Итак, мы ввели пипла в транс. И наш герой, словно собака на голос хозяина, теперь больше ориентируется на одобрение ("да") и на порицание ("нет") в интонации гипнотизера, чем на смысл его фраз.

Значит, пришла пора вводить команды. Учтите, они будут действовать только во время транса (если, конечно, психика гипнотика не настолько расшатана, что его можно грузить постгипнотическими программами).

Если же команду надо вбить в пипла, не находящегося в трансе, то следует переходить к внушению (о нем во Второй Священной Книге).

Отвлечемся на время от кристально чистого гипноза и бросим взгляд на пирамиду методов манипуляции сознанием и подсознанием.

В общем виде она выглядит так (мой акцент — на живую публичную речь; про мертвую речь и так изо дня в день гундосят и похабно изгаляются учителя словесности, филологи и прочие лингвисты):

1. Самый низший уровень — уровень кодов.

Это гипноз.

2. Коды, собираясь в словоформы, образуют команды ("Встань!", "Ляг!", "Катись отседова, падла!).

Это уже не гипноз, а внушение (работает — если отбросить потуги изобразительного искусства, мимику и жесты — путем усиления голосового давления в определенный частотах и высотах звуковых волн, извлекаемых голосовым аппаратом внушателя).

Команда рассчитана на разовое действие пипла в нужном нам направлении.

3. Из команд лепятся программы.

Это убеждение. То есть — индукция, дедукция, юмор, враки и прочая манипуляция информацией.

Программы бывают маленькие ("Проснись, плесень! Оденься! Сунь в карман паспорт и мотай на избирательный пункт! Возьми там бюллетень! Поставь в нем галочку за Партию Страшного брата! Сунь бюллетень в урну! Вали оттуда! Вернись домой! Выпей литр водки! Забудь о том, что делал в ближайшие 2 часа, гнида поганая!), а бывают и такие, которые зомбируют пиплов на годы и десятилетия.

4. Программы образуют метапрограммы.

Это уже позиционирование. То есть — закабаление человеческой воли путем эксплуатации социально-биологических стереотипов (половых, профессиональных, этнических, ролевых (локальных), конфессиональных и прочих статусов).

Чем оно хорошо? Оно хорошо тем, что в нем есть антивирусные программы, защищающие сознание зомбика от перепрограммирования нашими врагами.

В свою очередь, с помощью позиционирования можно в 5 минут взломать и перепрограммировать зомбированного на уровне гипноза, внушения и убеждения сапиенса.

И не только сапиенса.

Искусство дрессировки говорит, что все методы охмурения человеков действуют и на зверюшек, заставляя тех действовать вопреки своим естественным инстинктам.

Конечно, сейчас вдумчивый читатель, с минуту поразмыслив, спросит: "А за каким хреном использовать такую ветхозаветную дубину, как, например, гипноз, в век компьютеров и полетов на Марс? Коли с помощью гипноза довольно затруднительно управлять поведением пипла в долгосрочной, так сказать, перспективе, то зачем его тогда вообще вводить в транс?"

А дело тут в том, что, каким бы коротким ни был транс, а за то время, когда человек в нем находится, его можно заставить сделать все, что угодно. Например — рассказать о секретных счетах в швейцарских банках или выдать настоящую фамилию штандартенфюрера фон Штирлица.

Все гипнологи мира (замшелые доктринеры и мистики) в один голос утверждают разную чепуху.

Они говорят, что не все сапиенсы будто бы подвержены гипнозу.

Чушь. Любого на десятом сеансе можно ввести в дрему, на сотом — у него уже возникает каталептоидное состояние, на тысячном — сомнамбулическая фаза.

А во-вторых, говорят, будто человека нельзя под гипнозом заставить сделать то, чего он не хочет делать.

Можно!

Человека под гипнозом можно заставить сделать все, чего позволяет его анатомия и физиология. Правда, команды должны быть простейшими и рассчитанными на мгновенное выполнение.

Роль устного слова в развитии нашей цивилизации есть ее главная загадка — загадка становления и развития разумного сообщества потомков приматов, носящих гордое имя Homo sapiens.

Каким образом слово оказывает такое могучее влияние на людей, что ему не могут противостоять ни мечи, ни пушечные ядра, ни мешки со златом и самоцветами?

Чтобы найти ответ на этот вопрос, необходимо исследовать исторические корни командной речи.

Кстати, о речи. Насчет нее за последнюю пару тысячелетий многотомные горы всякой глупости нагородили.

А все очень просто. Речь — это способ воздействия одних сапиенсов на других сапиенсов с помощью издаваемых ими акустических сигналов, оптимально приспособленных для распространения информации в воздушной среде на близких расстояниях.

И последнее в этой главе. О заблуждении.

Я хочу, чтобы те, кто действительно захотел стать G-модератором, не заблуждались насчет будущей работы.

Она нелегка, поскольку вам, друзья мои, придется перепрограммировать зомбиков, а не программировать их. Даже сознание младенца — это уже не совсем чистый лист бумаги, на котором каждый может писать все, что вздумается.

А уж у взрослого пипла в мозгах столько разных программ (по-черному конфликтующих друг с другом), что непонятно, как он не сходит с ума.

Запомните — вам придется иметь дело не с программированием, а с перепрограммированием разумных систем (индивидуумов и коллективов, а кому повезет — целых наций и конфессий).

А это, друзья мои, совсем не хухры-мухры. Это, даже страшно подумать, что такое.

Я лично совсем про это не думаю. Просто пишу, фиксируя идеи моего больного воображением и воспаленного интеллектом разума.

Зато спокойно сплю. Пара-тройка рядовых кошмаров за ночь — не в счет.

Наверняка все пошло аж с самого палеолита (2 000 000 тяжких и голодных лет до разбитного неолита с извозчиками, шампанским и цыганскими хорами).

Уверен, еще первобытные люди каменного века могли заметить в своих завшивленных пещерах и шалашах, что два специфических вида бормотания (либо заунывная и замедленная тягомотина, либо быстрая и непонятная тарабарщина) могут ввести целое племя в состояние полной прострации…

Нет, палеолит — это лишнее.

Начну главу по-другому. Красивше. И ближе к телу.

Начинаю…

С Востока приходит день.

С Востока приходит ночь.

С Востока появляются сказочки разные, легенды всякие и прочие религии.

И беспощадные эпидемии тоже оттуда наступают.

И толпы бесноватых фанатиков на своих хромых ишаках также тянуться к городам разжиревших европейских обывателей с Востока.

И покрытые таинственным мраком древности тайны, разгадка которых скрыта в глухих подземельях тысячелетий, ползут, принюхиваясь к запаху наших европоидных интеллектуальных экскрементов к нам с Востока…

Поговорим же, друзья мои, о Востоке. А точнее — о Древнем Востоке.

Современная цивилизационная мутотень теряет свое начало в VIII тысячелетии до нашей с вами, братцы, эры.

В те стремные и невежественные времена земледельцы ближневосточных предгорий стали осваивать равнины и заселять плодородные долины рек Тигра и Евфрата (Междуречье).

Междуречье населяли люди, живущие крупными семьями, объединенными в иерархические сообщества.

О том, что представляли из себя эти первые островки цивилизации, легко понять на примере общин культуры Убайд (конец V тысячелетия до н. э.).

Жили эти общины в окруженных стенами из необожженной глины поселках, в центре которых размещались храмовые комплексы на высоких земляных платформах.

Мастера, работавшие под прикрытием этих стен, владели гончарным кругом, металлургией, ткачеством и навыками строительства.

Но основным занятием жителей общин (даже тех, которые образовывали города) было сельское хозяйство. И главным предметом тревог и забот общинников являлась погода.

Град или сильные затяжные дожди могли уложить на полях злаки. Зной и засуха грозили овощам. Фруктовые культуры страдали от неожиданных похолоданий.

Не понимая истинных причин того или иного климатического явления, наши предки искали способы повлиять на погоду посредством магических контактов с силами природы. Путем молений, заклинаний и принесения жертв.

У пиплов в те далекие времена преобладающими эмоциональными состояниями были настороженность, тревога и страх.

Такое хроническое невротическое состояние накладывало на характер этих людей соответствующий отпечаток. А именно — легкий переход от стабильного психического состояния к трансу, во время которого едет крыша критического сознания и можно по полной грузить доверчивое подсознание.

Понятие «транс» не имеет четкой формулировки.

В это понятие входят: боевой и религиозный экстазы, опьянение, временная парализация мышц, сумеречное помрачение сознания, состояние предельной отрешенности и пр.

И стабильных образцов поведения в трансе нет.

Человек может, дымя опиумной сигаркой, часами всматриваться в блеск речных волн. А может, обезумев от ярости (и крича: "Я вам, гады, покажу, где Кузькина мать зимует!"), рубить в капусту вражеских воинов, невзирая на раны и усталость.

На религиозных обрядах у людей в состоянии транса отмечаются примеры эмоциональных взрывных реакций.

Случается, что участники культовой церемонии бьются в конвульсии, трясясь и дергаясь, а иногда начинают бредить, вопя никому не понятные слова и давая возможность убедиться в своей одержимости духами всем окружающим.

Эти «одержимые» могут демонстрировать способность к сохранению в течение невероятно длительного времени всевозможных положений тела. Не воспринимать боль. И в широчайшем диапазоне чувств испытывать галлюцинации.

Магические ритуалы с каждым новым тысячелетием усложнялись.

Публика становилась все более привередливой. Она все уже не так легко впадала в транс и теперь жаждала, чтобы процесс отправления культа шел по незыблемым, освященным традицией правилам.

А для их точного соблюдения (в случае ошибки ведь можно было запросто "разгневать духов") общинам стали требоваться профессионалы.

И по закону "спрос рождает предложение" в этих общинах появились знающие все тонкости культа (например, процедуры вызывания дождя или увеличения плодородности почвы) прорицатели, шаманы и колдуны, попутно ставшие первыми врачами и психотерапевтами.

Если вожди и старейшины отвечали за успех конкретных мероприятий (война, полевые работы, судебные разбирательства, строительство и пр.), то сферу обязанностей служителей культа определить было нелегко.

Поэтому они постоянно вторгались в компетенцию вождей и старейшин, вели среди быдла совершенно тухлые базары, плодя всяческие заморочки, расшатывая интригами жесткую общинную иерархию.

Племенная верхушка не всегда могла расправиться с зарвавшимся волхвом, прорицателем или магом.

Ведь тот располагал целым арсеналом средств психического воздействия на суеверную толпу. Этот гнилой клоун мог якобы "насылать проклятие" не только на своего обидчика, но и на его род или даже на всю общину. А мог «сотворять» неурожай или лютые болезни. Либо потребовать принесения в жертву духам дочери или сына своего врага.

В итоге, между избранниками духов и обладателями реальной власти в племени был достигнут взаимовыгодный компромисс.

Каста воинов под руководством вождя осуществляла охранные и завоевательные мероприятия.

Старейшины и их аппарат осуществляли бюрократические функции.

А все шаманы, колдуны, вещуны и прочие романтики трансцендентальной белиберды образовали сословие жрецов. Оно получило монополию на сферу сверхъестественного. И плюс к этому — часть власти над лопоухими пиплами, которая официально требовалась для осуществления их паранормальной деятельности.

Конечно, конфликты между этими тремя ветвями власти — военной, чиновничьей и религиозной — не прекратились и до наших дней.

Однако раздел между ними сфер влияния был прогрессивным шагом, особенно после того, как жрецы приняли на себя обязанности развивать гуманитарные науки, заниматься воспитанием и образованием подрастающего поколения, хранить знания (в том числе и чисто технические), формировать культуру речи, развивать письменность и миротворствовать в разборках между общинами.

А разборок этих было немерено, поскольку все эти общины не имели единого централизованного управления (а значит — и узаконенных властями границ). Кроме того, зачастую жители стоящих рядом поселений говорили на разных языках, что отнюдь не способствовало дружеским отношениям.

И даже торговля не всегда могла связать обитателей древних городищ, поскольку в них в большинстве случаев (до возникновения крепкой ремесленной прослойки) выращивались и изготавливались одни и те же продукты.

Это тормозило товарообмен между поселениями и делало производителей данных продуктов конкурентами.

И только общие суеверия да связанные с ними культы объединяли людей, создавая предпосылки для образования будущих государств и наций.

Середина IV тысячелетия до нашей с вами, пацаны, эры стала для Междуречья временем появления первых городов-государств. Таких, например, как Урук.

Характерной особенностью этого города было совмещение в руках жрецов экономической и религиозной власти.

Образцом такого совмещения служит храм бога неба Ана, который был общественным и хозяйственным центром Урука, а жрецы храма исполняли функции управителей во главе с верховным жрецом.

Это были уже не завывающие в трансе шаманы или скачущие в магическом танце племенные колдуны. Жрецы стали наиболее образованным и интеллектуально зрелым сословием Урука и ему подобных городов.

В отличие от нынешних религиозных мракобесов Востока, Запада и непонятно куда относящейся Латинской Америки, натравливающих своих прихожан на иноверцев и пытающихся остановить интеллектуальный прогресс, духовное сословие на заре земной цивилизации способствовало ее развитию.

Главное — оно изобрело и всемерно использовало письменность.

К тому же, многие поколения священнослужителей аккумулировали знания в области архитектуры, геометрии, математики, культивации почвы, мелиорации и пр.

В результате этого многовекового труда были накоплены знания, использованные при возведении городов, расчетов календарных циклов посевов и сборов урожая.

Первые город быстро росли. Их окрестности покрылись сетью ирригационных каналов, образовавших систему стабильного орошения земледельческих участков.

Работа все чаще требовала от шумерских пролетариев совместных усилий. Их оторванность от своих родственников и подчинение иным нормам и традициям во время этих работ все больше разрушали родоплеменную общность и местные культы-карлики.

А жрецы, управляющие наряду со знатью, всеми этими делами, все больше приобретали вкус к административной деятельности, к подчинению воли масс уже вне рамок обрядов и культовых отношений.

Все эти процессы характеризуется, наряду с прочими, двумя незамеченными до сих пор историками фактами.

Первый.

Население Междуречья, все больше и больше сталкиваясь с результатами своего воздействия на природу, модернизируя орудия труда и трансформируя вещество, постепенно научились планировать работу, анализировать эффективность того или иного варианта действия, проводили смелые эксперименты в металлургии, строительстве и сельском хозяйстве.

Эти операции требовали абстрагирования от конкретной ситуации и переводили мышление населения на путь рационализма и логики.

Соответственно, и от жрецов поумневшие сапиенсы стали требовать не примитивных сказок о злых и добрых духах, а четкой системы легенд и мифов, последовательно и непротиворечиво объясняющих создание мира, появление людей, смену времен года, природные аномалии и т. д.

Были предъявлены требования и к внешней стороне магических обрядов.

Кроме музыкального сопровождения ритуалов и особых нарядов участников религиозных церемоний, а также богатого убранства храмов, теперь паства требовала от жрецов еще и виртуозного владения техникой ввода публики в транс, в частности — и за счет голосовых сигналов.

Второй факт.

Сами жрецы также претерпели изменения.

Появилась такая стадия ученичества, как послушничество.

Послушники годами овладевали изощренными системами эзотерических знаний и правил поведения.

Стремясь усилить свое воздействие на паству, жрецы овладевают навыками гипноза.

(О том, что он из себя конкретно представляет, в следующих главах.)

Вот так, друзья мои, из суммы разношерстных суеверий и обрядов возникли религии. В них суеверия уже были канонизированы, а обряды — систематизированы.

Забавно, из стремления многомиллиардных масс быдла враз получить систему знаний, объясняющую все и дающую власть над силами Природы, возник многомиллионный аппарат профессиональных дурителей и врунов — церковь.

И появился парадокс, существующий и до наших дней. А именно: чем больше логики и материализма в реальной жизни, тем большей изощренности в содержательной и помпезности в ритуальной сторонах религии требует обыватель от попов — потомков колдунов и шаманов.

Период истории шумеров до объединения их в одну страну был эпохой ожесточенной вооруженной борьбы за первенство между государствами.

Целью этих мочиловок почти всегда являлось стремление местных властителей расширить территорию своих владений за счет противника или просто — ограбить более зажиточных соседей.

В армейском обозе ехали (презрительно поглядывая на шагающих рядом тупоголовых солдафонов) жрецы. Они тоже были своего рода оружием. Вернее, оружием была вера в их сверхъестественные способности, которой были наполнены сердца идущих в армейских колоннах солдат.

Жрецы обладали достаточно действенными методами оказания помощи сражающемуся войску. Священнослужители воодушевляли солдат, обещая им поддержку богов и победу, а в случае смерти — отличную жизнь в потустороннем мире

Главным инструментом жрецов в этих походах было уже внушение.

Именно им исцелялись язвы воинов, останавливалось кровотечение, излечивалась простуда, восстанавливались силы во время длительных переходов.

Дело в том, что моральную и медицинскую (жрецы тогда работали бок о бок с лекарями) помощь на поле боя жрецы оказывали в обстоятельствах, исключавших применение гипноза.

Ввести раненного пипла, корчащегося от боли и воющего от страха перед надвигающейся смертью, в дремотное состояние без наркоты было невозможно, а дремотный транс — главный инструмент в стандартном наборе действий по гипнотической обработке.

В таких случаях деятели культа как раз и применяли внушение.

И исполосованный вражескими тесаками человек, хоть и не терял неприятных тактильных ощущений, уже не боялся боли, спокойненько ее терпел, хохоча над рассказываемыми священниками скабрезными анекдотами.

Но чтобы показать отличие гипноза от внушения, необходимо уяснить себе, что же на самом деле, паацаны, представляет из себя гипноз?

Сам термин «гипноз», пацаны, в переводе с древнегреческого означает «сон».

Можно специальными приемами ввести человека в дремотное состояние и даже усыпить.

Этот искусственно вызванный полусон (а полу — черт знает что такое) и есть гипноз.

В нем человек не осознает ни того, что с ним происходит, ни того, что творится вокруг него.

Характерным признаком гипноза является раппорт.

Это весьма интересное состояние, при котором человек, впавший в гипнотический транс, прекрасно слышит голос гипнотизера (в нашем случае — жреца), выполняет его команды и даже отвечает на его вопросы.

Человек не может соотнести того, что ему говорит гипнотизер, ни с окружающей обстановкой, ни со своими реальными чувствами и потребностями.

Загипнотизированному говорят: "Чува-а-а-ак! Ты-ы окру-ужен злы-ыми зуба-а-асты-ыми покемо-о-она-ами!" И он тут же начинает лупить больничной шваброй по спинам ни в чем не повинных санитаров.

Находящегося в гипнозе человека можно заставить поверить в очень многое, погрузив его сознание во власть вкусовых, температурных и обонятельных, осязательных, зрительных и слуховых иллюзий.

Каким же образом вызывается гипнотический сон? Последовательным сосредоточением внимания на тех или иных процессах. Например, на звуках барабанов или бубнов, производящий монотонные, ритмичные постукивания.

Такой же эффект получается, если долго вслушиваться в повторяющуюся мелодию или вглядываться в какую-либо точку на поверхности блестящего предмета.

Одновременно с подобными действиями самого гипнотизируемого жрецы совершали собственные движения, в основном — пассы, медленно взмахивая руками и столь же медленно их опуская.

Вся эта забавная клоунада вовсе не смешила древних пиплов, а вызывала у них утомление зрительных и слуховых анализаторов и тем самым ускоряла наступление дремы (без которой классического гипноза у нас никак не получится).

И вот — дыхание у гипнотизируемого человека становится все ровнее и ровнее.

В ногах появляется тяжесть.

По телу распространяется слабость и приятная теплота. Веки тяжелеют.

Звуки барабанов перестают быть слышными.

Блестящий предмет, на котором фиксировался взгляд, постепенно утрачивает отчетливые очертания расплывается в глазах.

Нарастает ощущение тяжести во всех частях тела.

Из темных углов храма выглядывают мохнатые зелененькие чертики и корчат смешные рожицы.

Наконец, загипнотизированный пипл дремлет, почти что спит. Но это вовсе не значит, что он улегся на полу храма и нагло похрапывает во сне, нарываясь на получение втыка от оскорбленных служителей культа.

Гипнотический сон отличается от обычного.

И если бы нам удалось лицезреть загипнотизированную жрецами толпу, то мы бы увидели, что люди стоят, как ни в чем, ни бывало, их глаза открыты, а мышцы действуют…

Все дело в том, что гипноз бывает разной глубины. Существуют три его стадии.

Первая стадия гипноза — это дремотное состояние, о котором уже говорилось.

Человек, типа, засыпает, засыпает, засыпает, засыпает, но никак окончательно в сон не валится. Глаза гипнотика слипаются. Голова клонится вниз. Но он более или менее смутно осознает и себя, и то, что происходит вокруг него, словно после поллитровки натощак, вовремя не отполированной пивком.

Если нашему бедолаге-гипнотику надавать пинков и оплеух, он это ощутит и чудовищно обидится (однако сопротивляться будет не в силах, только сможет выдавить плачущим голоском: "За что-о-о?!! "). Если взять его за руку и, подняв ее, резко отпустить, она упадет, как плеть.

Глаза человека в дремотном состоянии чаще всего открыты. Податливость человека в этой стадии гипноза уже сильно повышена. Но воля парализована еще не целиком.

Вторая фаза — каталептоидная (гипотаксия). Один из характерных ее признаков — восковидная гибкость суставов мышц.

Мы поднимаем руку человека, находящегося в этой фазе гипноза, и рука как бы застывает. Можно придать ей любое положение. Можно поднять ногу человека. Так он и будет спать — с вычурно изогнутой рукой или с поднятой ногой. И долгое время сможет находиться в этой позе.

В бодрствующем состоянии на кору головного мозга действует множество раздражителей. И мы осознаем все то, что с нами происходит. Именно в силу того, что во время гипнотического внушения исключается какое-либо конкурирующее воздействие других наличных раздражении и старых их следов, сила слова во время гипноза и даже после него (постгипнотическая программа) является почти неодолимой.

Третья, особо интересная, стадия гипноза — сомнамбулическая.

У гипнотика открыты глаза. Он отвечает на заданные вопросы, может обозвать гипнотизера лысым придурком, а также вполне способен петь, танцевать и даже участвовать в заседаниях Кабинета министров. Он ведет себя, как бодрствующий человек, и может выполнять любую низко квалифицированную работу. Несколько заторможена лишь его речь.

В сомнамбулической фазе гипноза человека можно заставить перевоплотиться в другую личность или представить себя в другом возрасте.

В общем, если вы когда-нибудь недельку-другую были в глухом загуле, то без труда можете себе представить состояние гипнотика-сомнамбулиста.

В Древнем мире люди очень легко входили в эту фазу.

В наше время в Европе человеческие массы редко доводятся до такого развеселого состояния. Сказывается европейский здравый смысл.

А вот в архирелигиозных государствах и странах Африки под воздействием проповедников или племенных колдунов участники культовых ритуалов до сих пор очень легко впадают в сомнамбулическое состояние.

Тот же самый эффект используется и при мобилизации электоральных масс.

Когда избиратели сидят, расслабившись, у экрана телевизора и добровольно отдают свой разум воздействию составителей телепередач (в том числе и предвыборных роликов), налицо первая стадия гипноза — погружение в дремотное состояние.

В этом состоянии избирателя еще не кодируют на определенные действия. Здесь для телегипнотезеров главное — с помощью чисто развлекательных программ ввести зрителя в каталептоидное состояние, при котором он, невзирая на неудобную позу или порывы холодного ветра из распахнувшегося окна, будет неподвижно созерцать телеэкран, совершенно не понимая, что происходит. Тут как раз избирателю пиарщиками и дается установка на действие.

И неважно, сколько времени проведет гипнотик в данном состоянии и насколько четко отпечатается установка в его мозгу, целью для авторов телевоздействия является перевод зрителя на уровень сомнамбулизма.

Лет 10 назад в Москве было в моде эриксонианство (для простого народа — НЛП, то бишь — "нейро-лингвистическое программирование").

Слава Богу, теперь мода на это ушла из Первопрестольной в глухую российскую провинцию, на Украину и в Прибалтику.

Особо следует отметить роль в образовании сей техники М.Г. Эриксона (1901–1980) — американского гипнотизера.

Покойный старина Милтон в последние годы своей жизни стал своего рода живым богом энэлпишников.

Немного истории.

В городе Санта Крузе в начале 1970-х годов Джон Гриндер (ассистент профессора лингвистики Калифорнийского университета) и Ричард Бэндлер (студент на курсе психологии той же которы) решили воспользоваться клокотавшей тогда в штатовцах жажде экзотики (страна с ума сходила от восточной философии и всяких новоявленных гуру — секты росли и плодились, словно мухоморы под радиоактивным дождиком).

И вот наши герои берут кое-что у трех авторов.

1. У Фрица Перлза (психопатолога, пытающегося лечить людей с помощью принципов, вычитанных им в немецких трактатах по гештальт-психологии).

2. У Вирджинии Сатир ("семейного терапевта", занимающейся работой с несчастными в браке супругами).

3. И Милтона Эриксона самого толкового из всей этой компании специалиста, сыскавшего славу удачливого гипнотерапевта.

Надо сказать, что Бэндлер и Гриндер замесили свою ботву довольно-таки талантливо.

В первоисточниках — полная пурга.

А у них — логичная система. Она была опубликована в книгах, вышедших в 1975-77 годах ("Структура магии" и "Паттерны").

Наша сладкая парочка провела немало лихих семинаров по тематике этих опусов.

Пиплы выкладывали за семинары бабки, но в очередях на эти шоу не давились.

Тогда наши герои решили взбодрить пиплов дополнительной терминологической дозой. И весной 1976 года двинули свое учение под лейблом "нейролингвистическое программирование" на завоевание туго набитых обывательских лопатников.

Лейбл был придуман с умом.

Обычный штатовский пекарь или даже аптекарь — существо невежественное, но претендующее на абсолютное знание.

"Нейро" давало таким существам идею о том, что теперь мозги можно вправлять чисто по-ученому — в пять минут — легко и просто.

"Лингвистическая" часть указывала на солидную научную платформу учения.

"Программирование" было данью моде и, к тому же, давало пиплу надежду получить в руки за пару штук баксов орудие управления собственной тещей и зловрединой-боссом.

После этого — пошла писать губерния. Тысячи «специалистов» ринулись разрабатывать золотую жилу НЛП, которое превратилось в очередную религию.

К сожалению, во всей этой ботве была одна правильная идея.

Именно на нее купились многие неглупые люди.

Я таковых встречал немало. Они приходили на мои занятия с высоко задранными носами.

Я ставил этих задавак в спарринги со студентами самых низших уровней модерации (облегченный гипноз, суггестия без ментальной пробивки и убеждение без полемических приемов).

Через 5–6 раундов, опущенные моими новичками ниже плинтуса, эти покалеченные НЛП пиплы прозревали. И брались за ум.

Правда, не все. Некоторые, даже сильно получив в лоб, упорно держались за свое. И, утирая сопли, твердили, что, дескать, теоретически НЛП великолепно, но практически воздействует лишь на интеллигентных людей, а не на тех хамов, которых я, мол, специально подсунул на спарринге.

Итак, что же путевого есть в НЛП?

Если отмести в сторону все пустопорожние рассуждений про "уважение к модели мира другого человека", про "позитивные намерения и инструмент продвижения к согласию", про "рефрейминг и сущностную трансформацию", то в сухом остатке мы получим идею старины Милтона Эриксона про подстройку.

Подстройка (она же — «зеркалка», «отзеркаливание», «вживание», «вхождение», "обезьянья тропа", "влезание в горло", "перманентный ментал", «влипание» и пр.), по Эриксону, есть неявное управление человеком во время беседы.

Подстройку энэлпишники часто называют "эриксоновский гипноз".

Они считают, если повторять движения, ритм речи и дыхания контрагента, то тем самым рано или поздно погрузишь его в гипнотический транс.

Во время такого транса беседа превращается в раппорт. То есть — клиент стал гипнотиком, беспрекословно выполняющем команды с голоса гипнотизера.

А вот чтобы тебя самого не отраппортовали по полной программе, нужна отстройка — сознательное избегания подражание себе (рваным ритмом движений и дыхания, словесными фишками и поведенческими приколами).

Чтобы использовать своего раба по полной программе, надо от сеансов-подстроек переходить к присоединению и ведению — созданию для гипнотика своего рода психического ошейника и интеллектуального поводка.

Присоединение — это уже постоянное воздействие на активизированный ранее очаг подчинения в мозгу у клиента (беседы наедине разбавляются телефонными контрольными звонками с целью закрепить полученные гипнотиком установки; главное — постоянно трогать подопечного за зомби-зону).

Здесь гипнотизер уже не просто копирует поведение своего раба, но и сливается с ним психически, эмоционально.

Ведение — формирование у раба новой личности и новых стереотипов поведения (тут уже раба можно использовать для вербовки новых клиентов и даже чуток научить его отзеркаливать, а контроль осуществлять с помощью интернетовского мыла и порнушных валентинок).

Хозяин раба входит в него уже на интеллектуальном уровне, объединяя свои идеи и планы с мыслями подопечного гипнотика, делая из него запрограммированную на определенный образ мышления (и, естественно, действий тоже) машину.

Как видите, друзья мои, если что и есть полезного в эриксонианстве, то давно уже известно модераторам и даосам. Не ломайся, как сосна, а гнись как ива. Бей врага его же дубиной. И пр.

И не парьтесь, братцы и сестрицы, больше со всякими там «паттернами» и "НЛП-магией".

Вернемся к нашей развеселой и немилосердно поучительной исторической экскурсии по Древнему Востоку.

Раннее египетское царство (VI тыщ лет до сегодняшней среды) является самым первым государством в Африке. А довольно солидная часть историков вообще считает его первым на планете.

Особенность Египта состояла в том, что здесь в силу природных условий даже при чудовищно примитивном уровне развития техники оказался возможным огромный рост производительности земледелия.

Стремительно увеличивалось население этой страны. Климатические условия (нильские вода и ил, плюс — жара) и усовершенствование орудий труда благоприятствовали ведению сельского хозяйства.

Все это привело к тому, что часть материальных средств и физических сил людей эта цивилизация смогла тратить на то, что не так необходимо, как, например, крепостные стены или оросительные каналы.

Излишки рабочей силы пошли на возведение религиозных храмов, гробниц, дворцов фараонов и их приближенных. И никто не смел вякнуть против такого расточительного расходования человеческих и материальных ресурсов.

А почему?

А потому что Древний Египет был рабовладельческой империей. И коли ты раб, то должен был пахать на хозяина, не имея права обозвать его дураком, самовлюбленным павлином и суеверным невеждой.

Что интересно, данная недемократическая и явно не политкорректная империя без всякого сомнения является рекордсменом по продолжительности существования.

Нет, не было и вряд ли когда-либо в истории Земли будет существовать государство с тысячелетним неизменным политическим режимом. Хотя… Гм-гм… Москва — Третий Рим и все такое… Не знаю. Не знаю. Поживет тысчонку-другую лет. Там и посмотрим, что будет с Матушкой Русью.

Как древним правителям египтян удалось сделать таким сверхстабильным (несмотря на нашествие всяких там гиксосов) режим, столь не рационально использующий ресурсы страны?

Путем погружения сотен тысяч египтян на целые века в состояние, похожее на сомнамбулическое!

Сами понимаете, что тут не обошлось служителей культа. Только они владели искусством зомбирования (под «зомбированием» я подразумеваю вовсе не африканские заморочки с наркотой, а закабаление воли и разума людей, превращаемых в стадо баранов).

Какой же техникой влияния на массы обладали оборотистые египетские жрецы? Как им удавалось вызывать священный трепет у простолюдинов?

Деталей практикуемой египетскими попами зомбификации населения в папирусах нет. Есть косвенные доказательства. А еще — куча легенд о «волшебных» способностях этих продувных бестий, жрецов, дошедшие до наших дней.

Между прочим, прямые наследники египетской цивилизации — мудрецы античной эпохи (древние греки и римляне) — с уважением и мистическим страхом отзывались в своих трактатах о таинственном могуществе жреческого сословия Древнего Египта.

Да и для самих древних до ужаса египтян действия служителей культа были делом необычайным, очень загадочным и страшным до усрачки.

Жрецы, по мнению их паствы, с помощью таинственных заклинаний могли обеспечить хорошую жизнь на Том Свете каждому порядочному перцу. И даже — его котярам. А кроме того — обезопасить душу во время пути на Тот Свет от нападения паскудных демонов, которые так и норовят стырить чужую душу, чуть зазеваешься — и пиши пропало в великой Книге Мертвых.

Сейчас нам, рациональным европейцам (даже нам, русским, приблудным северным азиатам-романтикам в дружной европейской семье меркантильных прагматиков), кажется, что верить во всю эту чушь и соизмерять с ней все свои мысли и поступки могли лишь душевнобольные люди.

Но было ли их состояние болезнью? И так ли уж далек опухший от телека наш современный зомбик-обыватель от чокнутых египтян?

Во влиянии слова на человека под гипнозом нет ничего патологического. И само гипнотическое состояние — нормальное здоровое явление человеческой психики.

Поэтому смешны все нынешние сказки о некоем таинственном "психотронном оружии", якобы подчиняющем себе индивидуумов.

Ключи к сознанию и подсознанию человека давно уже подобраны!

Еще с детства человек на рефлекторном уровне привыкает воспринимать слово в качестве побудителя к действию.

И существует масса методик, в том числе и пришедшие к нам с Древнего Востока, в которых раскрываются приемы управления людьми. Просто словом. Без всякой электроники, психотроники и прочей хренотроники.

Например, на прошедших в прошлом году выборах в столичное закс, зомбики-москвичи были оболванены на втором уровне программирования, то есть пробиты до мозжечка внушением.

Такие штучки легко просечь.

Если, например, зомбик растерянно мнется и удивленно пожимает плечами на вопрос, почему голосовал за ту или иную партию, значит — тут внушение. А если гордо отвечает, что голосовал за воров и дебилов, потому что сам такой, то тут — четвертый уровень (позиционирование). Если же уверенно говорит о мифической партийной идеологии, значит — зомбирование прошло на третьем уровне (убеждение).

Египетские жрецы реже, чем их коллеги из Междуречья занимались врачеванием на поле брани. И вообще редко использовали внушение. Их главным занятием было постоянное поддержание у населения состояния гипнотического транса.

Для этого создавалась целая система, главным элементом которой было слово. В устах жрецов оно творило чудеса.

Если бы мы с вами, братцы и сестрицы, могли бы увидеть посвященную (в зависимости от сезона, эпидемиологической обстановки, урожая, погоды, состояния здоровья фараона и т. д.) тому или иному богу культовую церемонию, то не поверили бы своим глазам.

Дело в том, что поведение толпы во время ритуала офигительно отличалось от тех действий, которые производят в наши дни верующие в церквях.

Вместо сонного бормотания молитв и разудалых песнопений — истошные крики…

Хаотичные телодвижения и подергивания…

Застывшие в нелепых позах тела, мозг которых охвачен фантастическими видениями…

В наше время такие реакции у европейцев чрезвычайно редки. Они встречаются, как правило, у индивидов, отличающихся исключительной способностью погружаться в состояние гипнотического транса — истериков-сектантов, наркушников со стажем, психов с органическим поражением мозга и матерых алкашей.

Что же поспособствовало тысячелетней консервации подобного маловменяемого образа жизни у древних египтян?

Этому поспособствовала одна из особенностей природных условий Египта. Она состояла в том, что почти все сырье, необходимое для производства, можно было найти или в самой стране, или в близлежащей пустыне.

И этот изоляционизм привел египтян к тому, что уже никакое влияние извне не могло поколебать их веру в реальность потустороннего мира и могущество жрецов.

Единственное, что могло бы разрушить религиозные оковы — экономический кризис, повлекший бы за собой разочарование в старых суевериях.

Однако Древний Египет развивался быстро и энергично.

Росло производство.

Развивалась культура труда.

Увеличивалось количество обеспеченных ирригационными устройствами полей.

Возрастали урожаи зерна. А его избыток все чаще использовался в товарообмене в качестве меновой единицы, создавая своего рода финансовый рынок.

Однако подлинно интеллектуального прогресса у египтян не было (базой технического прогресса является наука, а не религиозные бредни). В течение тысяч лет они оставались тупыми исполнителями постгипнотических программ.

Что такое постгипнотическое воздействие?

Это программа действий, заложенная под гипнозом в сознание человека.

У современного человека постгипнотизм — явление редкое.

И уж в любом случае, чтобы заставить нынешнего сапиенса выполнять заложенную под гипнозом программу, гипнотика придется ввести хотя бы в дремотное состояние. Почему? Потому что эта программа реализуется в большинстве случаев у человека лишь тогда, когда он введен в состояние, близкое к тому, в котором была заложена в подсознание.

А вот у древних египтян постгипнотическая шняга легко и непринужденно реализовывалась в действиях в нормальном состоянии, если, конечно, можно назвать «нормальным» сомнамбулизм и доминирование у египтян правополушарного мышления.

Заложенная через мистические картины религиозных проповедей программа кастового подчинения приводила к тому, что при осуществлении воли вышестоящего чиновника простолюдин испытывал кайф, подсознательно готовясь получить награду после смерти от всемогущих богов (вот ведь дурачок-то!).

Вера в существование у человека телесной души-двойника полностью владела всеми помыслами египтян. Параноидальная забота о снабжении умершего достойной могилой или гробницей, едой и утварью для загробного существования также была следствием постгипнотизма.

Первый фараон Египта именуется на своих памятниках Гором-Бойцом.

В период 2-ой династии Раннего царства появляется новый правитель Египта, объявивший себя уже не Гором, а его противником — богом Сетом.

Вслед за этим другой фараон, под самый конец династии, провозгласил себя одновременно Гором и Сетом.

Казалось бы, такое надругательство над религиозной традицией должно было непременно привести к бунту против вождей, предавших отеческих богов и порушивших заведенные предками понятия.

Однако, как оказалось, египтяне отнюдь не были самостоятельно думающими фанатиками (даже на супереретика Эхнатона не удалось натравить пиплов жреческой братве, а ведь фараон-монотеист отменил своим революционным декретом культы сотен местных богов и богинь). И (после одобрения священнослужителями данных перемен) вели они себя в этой ситуации достаточно индифферентно — без кипиша и мордобоя.

В чем же дело? А дело заключается в том, что сама логика событий не принималась египтянами в расчет.

Их интересовала словесная интерпретация этих событий.

Слово в те времена значило для людей гораздо больше, чем содержание реальных событий.

Более того, такой слабый сигнал, как слово, воздействовал на психику во много раз сильнее, чем, например, ураган, землетрясение или гром с молнией.

Современная наука не без труда, но отвечает на вопрос: почему происходят подобные вещи. Наиболее популярна теория "парадоксальной фазы".

Она гласит, что в коре больших полушарий мозга, ответственных за сознание, при преобладании в подавляющем большинстве нервных клеток процесса торможения (а именно такое состояние доминировало у населения Древнего Египта), раздражение локализуется в определенном районе.

Несмотря на малый объем этого района, его влияние на человеческое поведение, тем не менее, обладает огромной мощью.

Это исключает какое-либо конкурирующее воздействие всех других наличных и старых следов раздражения (они полностью подавлены на других участках волной торможения).

Исчезает понятие чести и человеческого достоинства, блокируется рациональное мышление и объективное восприятие реальности. И даже почтенный бюргер в таком состоянии способен вести себя, как полный отморозок.

Отсюда — неодолимая сила словесной команды, попавшей в не подвергшуюся торможению зону (и во время гипноза, и иногда после него) коры больших полушарий мозга.

У хронических же гипнотиков (как и у древних египтян) нахватанные подсознанием команды и потом, после сеанса гипноза, удерживают свое действие, оставаясь независимыми от других раздражителей и неприкосновенными для них, потому что в момент его первоначального приложения к коре, не были с ними в связи.

Это и есть "парадоксальная фаза", возникающая на тех или иных стадиях гипноза в коре больших полушарий головного мозга. Именно она и является физиологической основой столь странных, внешне похожих на патологию, реакций у пипла, находящегося в гипнотическом и постгипнотическом состоянии.

Старик Павлов (тот, который И.П., академик и живодер) писал об этом состоянии так: "Я думаю, что наша парадоксальная фаза есть действительный аналог особенно интересной фазы человеческой гипнотизации, фазы внушения, когда сильные раздражения реального мира уступают место слабым раздражениям, идущим от слов".

Старик считал внушение лишь самой тяжелой фазой в огромном спектре гипнотических приколов.

Считаю, что в этом он был неправ. Гипноз и внушение — разные по внутренней структуре и целям штучки. По внешней форме, правда, эти два метода, бывает, и походят друг на друга.

Это, видать, и запутало Павлова. К тому же, академик не знал тогда о программировании. Так что не будем к нему слишком строги…

Таким образом, древнеегипетская цивилизация не была обществом громких окриков и затрещин, как это было в средневековой Европе. Любой словесный приказ от лица вышестоящего начальства действовал на египтян сильнее хлыста и исполнялся беспрекословно.

Современному человеку, искушенному в различных изощренно-извращенных модификациях суеверий и чистой киношной фантастики, показались бы смешными магические штучки древних египтян.

Однако на них самих эта чертовщина действовала неотразимо, словно чистый спирт на язву желудка.

Этому способствовало два фактора.

Первый. Древние египтяне были народом невежественным и зашуганным. Когда во время религиозных служб они слышали жреческие заклинания, насыщенные разной мистической ахинеей, то воспринимали их не как аллегорические тексты, а в качестве конкретных описаний истинных событий. Египтяне, внимая словам жрецов, видели перед собой не сказку, а реальность — яркие картины происходящего: боги, демоны, чудовища, дикие звери… И реакция египтян была мгновенной — страх, ужас, паника, хронический запор и спонтанный понос…

Второй фактор. Заклинаниям сопутствовал соответствующий антураж: умело сделанная акустика храмов, сказочные росписи на их стенах, полумрак, дым от наркотикосодержащих трав, звуки барабанов и дудок. Кроме этого, сами тексты заклинаний распевались в определенном ритме, завораживая и гипнотизируя массы верующих.

Внушение и гипноз играли не только негативную роль в жизни египтян. Иногда это воздействие было весьма положительным. Например, в медицине.

До наших дней дошли источники, подтверждающие высокий уровень, достигнутый медициной того времени: лечебник женских болезней и справочник ветеринара с указаниями по практическому применению некоторых растительных и животных лекарственных средств.

Кроме этого, известно об успехах применяемого жрецами психического влияния.

Храмы были своего рода больницами, где прямым внушением жрецы исцеляли множество недугов.

В многочисленных письменных источниках древности жрецам приписывалась особая сила исцелений.

Так, например, популярнейший жрец Имхотеп (если не врут папирусы) одним только своим присутствием обеспечивал выздоровление любому.

В древнеегипетских источниках можно также найти упоминание о лечении высокой температуры, устранения воспалительных процессов, снятии боли и исцелении от физических и душевных расстройств простым наложением жрецами рук на головы хнычущих сопливцев.

Нынешний европеец еще не до конца задолбан политкорректностью и представляет собой довольно изворотливую и хитрую крысу.

Но на каждую поганую крысу найдется свой красавец-крысолов с волшебной дудочкой, "общественным мнением" и "общечеловеческими ценностями".

Если для воздействия на человеческую психику через зрение изображению требуется сложная палитра цвета и графики, то воздействие звуком гораздо проще.

И большую часть звуков, влияющих через слово на сознание пиплов вполне способен произвести человеческий голос. Он способен имитировать и звуки, вызывающие ужас, и звуки, несущие бодрость и покой.

В отличие от зрительных, слуховые анализаторы не всегда в состоянии дать объективную информацию мозгу. И поэтому они больше влияют на ассоциативные центры мозга, рождая в них образы, зачастую совершенно не адекватные действительности.

Из-за этой канители, например, мелодичный набор акустических сигналов, именуемый музыкой, оказывает такое сильное влияние на эмоции сапиенсов.

Обыватели почему-то считают, что управление человеческими эмоциями и сознанием с помощью голоса является чем-то безнравственным, чуть ли не преступным.

Я категорически против таких наездов на методы G-модерации.

Во-первых, вся история нашей цивилизации показывает, что именно речевое управление людьми друг другом (язык команд) создало современное общество.

Только подчинив себе волю и разум быдла, его можно заставить действовать в общественных интересах: оборонять отечество, строить плотины, возводить крепости и мосты и совершать сотни других поступков, не выгодных каждому в отдельности, но приносящих пользу всем вместе.

А во-вторых, у истории воздействия словом на психику пиплов, даже в жестком гипнотическом режиме, имеются и однозначно положительные факты. В основном медицинского характера.

Наиболее ярким примером лечебного воздействия слова является деятельность Джеймса Брэда. Он жил в девятнадцатом веке в Манчестере и занимался хирургией.

Обезболивающих лекарств в ту пору было немного. В основном — опиаты.

В результате — всякий добропорядочный страдалец рисковал превратиться из достопочтенного булочника или трактирщика в маньяка-наркушника.

А это, сами понимаете, не фонтан.

Брэд же, проводя у себя в клинике интенсивные эксперименты, создал систему акустического (за счет определенных звуков голоса) обезболивания. Путем погружения оперируемого пациента в транс.

Старина Брэд придумал и название такому методу погружения — «гипноз», отказавшись от традиционного, носящего чересчур расплывчатый и мистический оттенок «магнетизма». Этим термином Брэд обозначил состояние человека, не реагирующего на болезненные ощущения, блокированные определенным набором вибраций голоса врача.

В 1843 году Брэд опубликовал книгу «Нейрогипнология». В ней английский ученый высказал смелую гипотезу о том, что главным фактором успешного погружения пипла в транс, является не возбуждение, как считали раньше, а утомление нервной системы от периодически повторяющихся раздражителей.

Во второй своей книге "Магия, чернокнижие, животный магнетизм, гипнотизм и злектробиология", изданной в 1852 году, Брэд свел все случаи успешного воздействия на сапиенсов речи к одному знаменателю — влиянию на нервную систему (вплоть до полного ее отключения).

В опубликованной в 1855 году статье "Соображения о природе и лечении некоторых форм параличей" Брэд показал, как на практике используется метод акустического воздействия на психику и что попы в древности использовали для зомбирования паствы отнюдь не божественную благодать, а чисто конкретное оболванивание за счет гипноза и внушения.

Аналогичных успехов в обезболивании добился в этот же период времени работающий в Индии шведский хирург Джеймс Эсдейл. Он с большим успехом использовал голосовое обезболивание, проведя под гипнозом — более тысячи хирургических операций!

Но в 1848 году в операциях начал использоваться общий наркоз (хлороформ) и о погружении в транс забыли.

Блестящую догадку Брэда о возникновении транса из-за утомления нервной системы экспериментально подтвердил русский физиолог, уже упоминаемый мной выше академик-живодер Иван Петрович Павлов (1849–1936).

Мучая воющих от боли собачек, добренький дедушка Павлов установил, что фундамент психической деятельности составляют два нервных процесса — возбуждение и торможение в коре больших полушарий головного мозга.

Возбуждение — процесс трудно контролируемый. Для устранения сознательной части поведения и управления поведением пиплов через подсознание лучше всего подходит торможение. Набор реакций невелик и легко просчитывается.

Причем, процесс торможения вовсе не означает парализации всего организма. Он просто переходит на иной уровень.

При таком заторможенном состоянии зомбик-гипнотик может до полного физического изнеможения маршировать, петь, кричать и даже выступить с сокрушительной речью против "затесавшихся в наши ряды троцкистов и вредителей". Но при этом переключиться на что-нибудь, требующее серьезного размышления или просто критического осмысления последствий своих поступков без команды извне не может. Ибо теперь ему приказы отдает не собственный мозг, а управляющий зомбиком гипнотизер (индуктор).

Более того, по мнению Павлова, торможение — процесс развивающийся.

При постоянном погружении в транс при звуках определенного голоса, мозг обрабатываемого им гипнотика становится все более и более восприимчив к поступающим извне командам.

Возникая в одном участке коры больших полушарий, торможение все быстрее и быстрее распространяется по всей их поверхности. И даже спускается на расположенные под ними отделы мозга.

При этом трансформируется весь прежний опыт подвергающегося такому давлению человека. Прежние мысли и чувства отходят на второй план. Даже сильные раздражители теперь не могут конкурировать с командой гипнотизера…

И дело тут даже не в том, что из зомбика акустически богатый голос упыря-индуктора делает послушное его воле существо.

Волевой человек мог бы легко разорвать эти рабские цепи и настучать в пятак любому кукловоду.

Все коварство заключается в неосязаемости подобного воздействия.

У большинства зомбиков, подвергшихся гипнозу, сохраняется абсолютная уверенность в том, что они сохраняют свободу воли и рассудок. Иначе бы люди, слыша чей-то вкрадчивый или, наоборот, мощный и сверхэнергичный голос, несущийся из динамиков радиоприемника или телевизора, тут же стреляли бы в них картечью, чтобы спасти свое сознание от вторжения извне.

Я прежде говорил, что современного европейца гипноз надолго не берет. Одна-две быстровыполнимые команды и все.

Но из всякого правила, товарищи троцкисты и не переловленные диверсанты, есть исключения.

История дает нам примеры того, как диктаторы использовали свой голос для того, чтобы ввергнуть миллионные массы гипнотиков в кровавые бойни мировых войн.

Правда, при этом нужны ежедневные многочасовые сеансы гипноза (хотя и в этом случае без внушения и некоторых элементов убеждения и позиционирования не обойтись).

Поэтому, когда кто-то говорит, что изучение великого искусства глобальной модерации ему никогда не понадобится, поскольку он не собирается использовать красноречие, я всегда отвечаю: изучайте это искусство хотя бы ради того, чтобы его никто не использовал против вас! Изучайте, хотя бы, в качестве средства самообороны!

Усекли?!

Свыше ста лет назад наш соотечественник Дмитрий Менделеев открыл периодическую таблицу элементов. Ученым казалось, что фигурировавшие в ней атомы — водорода, серы, свинца и пр. — неделимы, что это уже конечная, предсказанная еще Демокритом, ступень микромира.

А оказалось, что до окончательного понимания устройства Мироздания еще переть и переть на пузе по болотам. А таблица — это всего лишь первая ступень познания.

Наука, пацаны, быстро шла вперед.

И в двадцатом столетии выяснилось, что менделеевские элементы тоже можно раздербанить на кусочки: на протоны, нейтроны, электроны и прочие позитроны.

Часть этих кусков тоже имело сложное строение и делилось на еще более элементарные частицы, открытиям которых нет конца.

То же самое и в живой речи. Работа над поисками и использованием ее элементов еще только в зачаточном состоянии.

Хотя, казалось бы, что может быть проще такого объекта, как речь? Всегда под рукой. Изучай хоть 24 часа в сутки. И не надо тебе ни лабораторий, ни ускорителей, ни потных доцентов с носорожьими глазами.

Но серьезных исследований в этой области не проводилось. Потому что мало кто верил в важность такой работы. Всем казалось, что одни пиплы лучше умеют воздействовать на других чисто из-за природных данных, а вот другим, дескать, этого не дано, как не дано заговорить немому.

Тысячелетиями специалисты корпели над текстами, изучая их строение и содержание, подобно тому, как студенты-медики изучают гадостно пахнущие трупы в анатомичке. А вот живое слово никто тщательно не изучал.

Живое выступление состоит из фраз.

Иначе говоря, фраза — базовый элемент, из совокупности которых состоит живая речь.

Написанный же текст (мертвая речь) состоит из предложений, которые некоторые писаки рады растягивать на целые страницы.

Сама же фраза по объему может быть меньше предложения (особенно, если это касается сложносочиненного предложения), а может и включать в себя несколько коротких предложений ("Ах! Блин!! Е-мое!!!").

В отличие от предложения мертвой речи, состоящего из слов, фраза состоит из словоформ (они могут и совпадать со словами, могут состоять из их частей).

Дело в том, что некоторые пары или тройки слов, не несущих смысловой нагрузки в отдельности, можно не разделять и произносить слитно, как одно слово.

Пример словоформ: «кактак», «ктознает», «толькотак». Кроме того, длинное слово лучше разбивать на две словоформы ("дисква/ лификация"), а иногда стоит и объединять обломки таких слов с обломками других ("Беле/етпа/ рус//оди/нокий//втума/неморя//голу/бом").

Если мы представим себе фразу как интонационную лестницу, то словоформы будут ее ступенями.

Но словоформа — не просто нота, которую надо воспроизвести для исполнения мелодии. Словоформа — главный генератор энергии при выступлении.

И каждая словоформа при гипнозе, независимо от типа интонации, должна быть насыщена максимумом ораторской силы.

Подчеркиваю! В каждой словоформе, независимо от того, находится ли она на пике восходящей интонации или, наоборот, в самой низшей точке нисходящей, необходимо посылать слушателям энергетический заряд.

Сколько словоформ надо включать во фразу? Чем меньше, тем лучше.

Кстати, не обязательно четко формулировать свою мысль в длиннющей фразе. Лучше ее разбить на несколько коротких фраз, а их, в свою очередь, на словоформы. Например: "Како-о/гочерта-а!//Ябы-ы-ыл/вкома-а/нди-и/ровке-е!"

Без фиксирования фраз речь оратора превращается в бессмысленный словесный винегрет.

Это, типа, как обед: разделенные блюда вызывают аппетит, а сваленные в собачью миску щи, картофельное пюре, жаркое, сок и мороженое — тошноту.

И даже вечно голодный горластый соседский Тузик не рискнет все это жрать.

Поэтому фразы разделяются паузами.

При резком смысловом переходе, при подчеркивании важности предыдущей или последующей фразы, а также для придания ей большей эмоциональности применяется гросспауза — драматическое молчание от 5 до 10 секунд (например: "Что-о-о/с-с-су-у-у/киныдети-и-и?!//Не жда-а-а/ли-и-и-и-и!?").

Простые паузы между фразами называются минипаузами, более значительные — так и зовутся «паузы», а коротенькие мгновения молчания между слогами в слове называются микропаузами.

Микропаузы полезны при использовании кодирования.

Пауза — вещь в гипнозе необходимая. Она дает время для полноценного вдоха и для контроля за степенью зомбированности гипнотика. Предоставляет мозгу передышку и время для подготовки к произнесению следующего слова или фразы. Подчеркивает важность только что произнесенного для публики и дает ей время усвоить эту важность.

Но лишь та пауза полезна, которая делается оратором специально. Пауза при запинке лишь подчеркивает неуверенность выступающего.

Паузы создают ритм речи.

Укорачивание пауз ведет к ускорению проговаривания текста.

А их удлинение замедляет речь.

Неумение делать хорошие паузы между словами и словосочетаниями можно компенсировать растягиванием межфразовых интервалов.

Речь спокойная и уверенная не имеет ничего общего с вялым и неуверенным проговариванием текста, когда паузы делаются часто, но исключительно при запинках.

Наоборот, чем больше эффектных, специально спланированных пауз сделает выступающий, тем убедительней и серьезней будет внешний вид его выступления.

А слишком быстрая речь подчеркивает полное безразличие оратора к тому, как поймут и насколько зарядятся его энергией слушатели.

Ибо необходимо дать слушателю время влипнуть в транс. Необходимо завладеть вниманием аудитории. Необходимо, чтобы она затаила дыхание, сосредоточившись на гипнотизерской ботве.

Изреку, пацаны, могучий афоризм: для гипнотизера — болтать во время сеанса, словно базарная торговка, смерти подобно!

Неуверенная, вымученная речь характерна для ораторов, не имеющих четкого представления о том, что говорить дальше. От этого исцеляет тезисная форма (о ней расскажу в книженции про убеждение).

Итак, резюмируя, подводя итоги и ставя второй пузырь под стол, скажу: для поддержания трансового состояния слушателей на высоком уровне применяется периодическая смена тональности фраз, то бишь — применяется интонация.

Некоторые гипнотизеры отказываются от классической неторопливой манеры и произносят свою байду (обычно — ее заключительную часть) в восходящей и ускоряющейся интонации. Это эффектно, но требует от оратора колоссальной отдачи нервной энергии и физических сил.

Чтобы потом комбинировать типами интонаций, сначала следует запомнить и отработать на практике их базовые типы (необходимые для гипноза на русском языке), коих всего 4 штуки: восходящая, нисходящая, ускоряющаяся и замедляющаяся.

Их чередование и делает речь изящной и обаятельной.

1. Восходящая интонация основывается на растягивании гласных в последних словоформах фразы, но — с одновременном усилением под конец ее громкости. Данная интонация придает выступлению энергию и силу.

2. Нисходящая интонация строится противоположно восходящей: гласные растягиваются в начале фразы и укорачиваются в конце, а громкость звука падает. Придает речи серьезность и доверительный, проникновенный характер.

3. Ускоряющаяся интонация получается при растягивании пауз между слогами и словоформами в начале фразы и сокращении их в конце. Применяется для эмоционального подогрева публики, когда ей уже не важно содержание речи и требуется лишь эмоциональный катализатор, ускоряющий переход от экзальтации к истерии.

4. Замедляющаяся интонация образуется путем удлинения пауз к концу фразы. Ближе к гипнозу, чем все остальные типы. И поэтому чаще их используется для погружения аудитории в транс.

А теперь о составе словоформ. Они, в свою очередь, также делятся на элементы — слоги.

Надо отметить, что термин «слог» условен, поскольку пляшет от словоформы и может не всегда совпадать с грамматически правильным делением слова на слоги, более того, могут появляться лишние буквы (реально — звуки). Например: "Поэ-тому-у-у//надо-о/э-э-то-о/с-де-ла-а-ать!" (Видите, сколько прибавилось гласных.)

Именно по слогам, пацаны, следует разучивать речь (естественно, не делая между ними огромных пауз).

Именно от глубины воздействия содержащихся в слогах сигналов на психику слушателей зависит то, сколь долго будет удерживаться в их сознании полученная от оратора информация.

Слоги — это своего рода гвозди, с помощью которых, икая и чертыхаясь, гипнотезер прибивает к памяти очумевших гипнотиков высказываемые им команды. Поэтому слоги необходимо проговаривать четко, не зажевывая их концы даже при максимальном темпе.

Высшее достижение в публичном выступлении (в результате которого оно и становится настоящим сеансом гипноза) — сделать каждый слог своего выступления кодовым сигналом.

Кодовый сигнал. Этот элемент речи находится в довольно мало исследованной зоне современных научных разработок.

Кодовый сигнал отличается от кодовой фразы тем, что сам по себе лишен абсолютно какого-либо рационального содержания.

Его функция заключается в том, чтобы ввести гипнотиков в кратковременный транс (его называют то "мгновенный гипноз", то (еще хлеще) — "молниеносный полусон" (каково выраженьеце, а?!); мне такие дурацкие термины не нравятся, но других пока нет), который не сохраняется даже до окончания сеанса.

Кодовым сигналом можно сделать любой звук в слоге и сам слог.

Главное, чтобы этот сигнал был не один, а в обрамлении обычных слов (проговариваемых в одинаковом (часто — в ускоренном) темпе).

А, например, итальянские «специалисты» вообще выносит кодовый сигнал за пределы словоформ.

Вот как это выглядит у жуликов Неаполя (со слов моего знакомого, подвергшегося их обаянию во время туристической поездки): "Сеньор! А-а-а? Какие цветы! А-а! Купите. А? А-а-а! Упал ваш бумажник, сеньор! А-а! А-а! Не упал? А! А! А-а-а-а? А деньги в нем сохранились? А? А-а! А?.." Эта психическая атака проводилась тремя шустрыми "продавцами цветов" и шла минут десять.

Еще десять минут понадобилось моему знакомому (а был он, как стеклышко, трезв и довольно плохо понимал по-итальянски; то есть — развели его на чисто трансовом уровне), чтобы прийти в себя и обнаружить, что бумажник-то остался при нем, да вот деньги из него испарились.

Мнимые "продавцы цветов" испарились тоже.

Наш русский герой решил было пройтись по злачным местам города в надежде отыскать там кутящую компашку мерзавцев-гопников и начистить им их наглые рыла, но с изумлением, вдруг, понял, что совершенно не помнит, как эти засранцы выглядели.

Кодовый сигнал может заключаться в необычном сочетании и произношении гласных или согласных звуков. Иногда вводится совершенно посторонний акустический сигнал — цоканье языком, причмокивание, покашливание и пр.

Сам я четверть века назад наблюдал интереснейший вид кодового сигнала в Амурской области.

На моих глазах одна цыганка во время непринужденной беседы то вводила в транс, то выводила из него здорового двадцатилетнего парня, заставляя его непроизвольно делать различные смешные вещи (плясать, есть сигареты и пр.) и при этом сохранять уверенность в том, что ничего необычного не происходит.

Эта женщина использовала в качестве кодовых сигналов очень сложное (но весьма эффективное) сочетание — ритмичное изменение длины, тональности и тембра фраз.

Слава Богу, та цыганка не имела понятия о том, что можно из кодов составить не только команду, но и нечто более крутое и дольше действующее…

Чаще же всего кодовый сигнал вставляется в базовый глагол кодовой фразы (о нем — во Второй Священной Книге).

Есть еще некоторые сведения о пятом (подкодовом) элементе речи, заключающимся в использовании ультра- и инфразвуковых колебаний.

Но ничего конкретного про это пока в открытых научных источниках нет.

Впрочем, я не исключаю наличия каких-либо сверхсекретных разработок в этой области. Также я не исключаю, что все слухи на этот счет — полная туфта.

А вообще изучение влияния звука на пиплов еще только начинается. И я думаю, главные открытия в этой сфере будут сделаны где-то лет через 25, когда будут созданы приборы, имитирующие и анализирующие человеческое восприятие. Тогда…

Тогда мы, может быть, и поймем, почему на нас производит такое сильное впечатление музыка, шум ветра или птичьи трели…

Практикум:

1. Приготовьте текст на русском языке (для начала — 2 500 знаков). Разбейте его для удобства на абзацы. Теперь, почесав репу и крепко задумавшись, отметьте, друзья мои, границы фраз (оптимальный их состав — 2–3 слова, пока работайте по словам, не парясь со словоформами). Например: "Это торжественный/, славный час//. Как я хотел бы/, чтобы Рузвельт/ дожил до этого дня//. Эйзенхауэр/ сообщил мне о том//, что войска Германии/ капитулировали/ перед объединенными нациями///. Знамена свободы/ реют над всей Европой///. За эту победу/ мы совместно/ благодарим Провидение//, которое руководило нами/ и поддерживало нас/ в тяжелые дни бедствий///. Наша радость/ омрачается и ослабляется/ высшим сознанием/ той ужасной цены//, которую мы заплатили//, чтобы освободить мир/ от Гитлера/ и его злодейской банды///. Не забудем же/, мои друзья американцы//, той печали/ и сердечной боли//, которая/ в настоящее время/ царит в домах/ столь многочисленных наших соседей// — соседей/, чьи бесценные богатства/ были отданы в жертву/, чтобы восстановить/ нашу свободу///". Я думаю, вы, друзья мои, уже поняли, что знак "/" обозначает минипаузу, знак "//" — паузу, а знак "///" — гросспаузу.

2. Разметили текст? Таперича, господа и джентльмены, отработаем на нем все четыре типа интонаций. Главное, чтобы вы сами научились распознавать на слух кодирующую интонацию, а уж сможете ли ею овладеть — дело десятое. Поехали: берите листок с текстом в трясущиеся от предвкушения позорного провала руки и читайте текст по 10 раз в каждом интонационном варианте.

3. А сейчас поработаем над отдельными словами текста. Попытайтесь интонировать ими так же, как до этого фразами. Прочешите таким образом пословно текст по 10 раз в разных стилях.

4. А теперь, пацаны, те же самые 10-кратные прочтения, только послоговые.

5. Составьте недельный план, в котором отведите время на кабинетные тренировки, спарринги с друзьями (гипноз против гипноза) и публичные выступления. Выступайте везде, где можно, и, конечно же, там, где нельзя.

(Вообще же, при регулярной 2–3 часовой ежедневной тренировке навыки гипноза прививаются быстро — всего лишь за пару месяцев. Ну и еще пару надо потратить на отработку практики реального воздействия на пиплов.)

6. Через неделю внимательно проанализируйте свои проколы и недочеты. И составьте еще один недельный план. Реализуйте его.

7. Проверьтесь у отоларинголога, онколога, окулиста, проктолога, гинеколога, ветеринара и психиатра, а затем переходите к изучению Второй Священной Книги и пришпандоренному к ней практикуму.