XXIV.

Подведем итоги философскому трактату Вл. Ильина.

Мы видели в нем массу противоречий; но «диалектические» ли они?

Внешний вид глубочайшей учености – и не менее глубокое невежество на самом деле.

Постоянные обвинения противников в «неприличии», в «литературном наездничестве», – и необычный даже для наших отечественных нравов лексикон ругательных слов [20].

Обозначение всех оппонентов как «философских реакционеров», и самая застойная тенденция, самая злая ненависть ко всяким без различия «новшествам».

Резкий, анти-религиозный тон, приписыванье враждебной стороне стремлений к «поповщине», – и глубоко религиозное мышление, с культом «абсолютного».

Это последнее противоречие, конечно, основа всех остальных.

Представьте себе человека, который, мысля религиозно, формально принял учение, глубоко враждебное всякому «фидеизму».

Тогда он во-первых, создает культ из своей анти-религиозности, что само по себе еще не было бы так плохо; но при этом он, – во-вторых, – всякие взгляды, с которыми не согласен, или которых не понимает, будет рассматривать, как идеи враждебной секты, как враждебную религию.

Так его собственная религиозность для него субъективно проецируется на его противников.

Может быть, Вы слышали, читатель, историю про одного алкоголика, который, в ответ на грустные упреки друзей, – «что, брат, допился-таки до чертиков?» – гордо отвечал:

«Нет, я то еще не допился, а вот он (больной указал на фельдшера), он действительно допился: так по нем и прыгают, так и прыгают: я сам видел».

Вл. Ильин тоже отнюдь не находится в религиозном опьянении от своей «абсолютной истины». Нет, но он сам видел, как прыгают клерикальные чертики по разным «махистам».

Примечания:

1 Эмпириомонизм, ч. III, предисловие.

20 Я могу цитировать только несоизмеримо малую их долю. Читатель может обучиться сам… По такому поводу, как критика теории Канта, Вл. Ильин ухитряется обозвать своих противников «Пуришкевичами» (стр. 231).