БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ

Если называть вещи своими именами, политики договорились, что не будут бороться с кризисом. Они будут лишь тратить казенные деньги на ликвидацию его последствий, отказываясь предпринимать что-либо для устранения его причин.

Встреча «группы двадцати», провал которой пресса единодушно предрекала заранее, завершилась неожиданным успехом. Участники дружно объявили о том, что удовлетворены её результатами. Цена акций на всех основных биржевых площадках мира резко рванула вверх. Вслед за ней поднялась и цена на нефть. Правительственные чиновники, которым оптимистами быть положено по должности, получили наконец какую-то объективную основу для своих бодрых заявлений.

Почитайте деловую прессу, и вы обнаружите удивительные вещи. Цены на топливо пошли вверх, поскольку имели место «хорошие новости», «позитивные ожидания», «рост доверия». И дальше в том же духе. Сколько лет либеральные профессоры твердили нам, что рынок - это единственная система, дающая «объективную оценку» ситуации, что колебания цен построены на соотношении спроса и предложения. А вот, пожалуйста! Спрос падает, производство сокращается, но у трейдеров возникли почему-то «позитивные ожидания», и цена нефти идет вверх, усугубляя крушение обрабатывающей промышленности. Стоило 20 государственным деятелям договориться между собой, как оптимизм политиков передался рынку.

Остался нерешенным только один вопрос. Каково объективное содержание этих договоренностей? И соответственно, чем подобный успех отличается от провала?

Если называть вещи своими именами, политики договорились, что не будут бороться с кризисом. Они будут лишь тратить казенные деньги на ликвидацию его последствий, отказываясь предпринимать что-либо для устранения его причин. Что, впрочем, понятно. Ведь одной из ключевых причин являются они сами, вернее, проводимый ими курс и защищаемые ими частные интересы.

Итак, о чем договорились?

Во-первых, потратят общими усилиями более 1 триллиона долларов в ближайшее время. А за несколько лет аж целых 5 триллионов. Сумма немалая, но сейчас уже никого ей не удивишь. Для сравнения можно сказать, что с прошлой осени по нынешнюю весну члены «большой двадцатки» суммарно выделили на борьбу с кризисом уже более 2 триллионов. Иными словами, они просто будут продолжать делать то, что делали раньше.

Большая часть этих денег достается корпоративным «верхам» современной экономики - средства идут компаниям, которые тратят деньги на погашение долгов друг перед другом, на выплату премий топ-менеджерам или просто воруют их. Опять же будут сделаны крупные вливания в Международный валютный фонд и другие международные финансовые институты. В качестве большого достижения объявляется то, что теперь в руководстве МВФ и прочих подобных организаций уже не будут однозначно доминировать США и Западная Европа. Однако как повлияет это на проводимую ими политику? Судя по решениям «большой двадцатки», никак. Экономическая идеология и стратегия, предлагаемая сегодня руководством Китая, Бразилии или России, сегодня ровно такая же, как и американская. Возможно, даже ещё более консервативная. Именно поэтому, к изумлению многих, делегация США пошла в данных вопросах на уступки без особого сопротивления. От перемены мест слагаемых сумма не меняется.

По оценкам экспертов, общая стоимость «проблемных активов», которые надлежит списать в ближайшее время, в мировом масштабе существенно превышает тот самый заветный триллион. Иными словами, все деньги, выделяемые правительствами, пойдут не на подъем производства и стимулирование потребления, а на покрытие просроченных долгов, невыполнимых обязательств и обесценившихся залогов. Некоторое позитивное воздействие на хозяйственную жизнь это, конечно, окажет, предотвратив или, по крайней мере, смягчив глобальный кризис неплатежей и следующую за ним волну банкротств, но спад производства не прекратится. Глубинные причины депрессии не будут не только устранены, но даже затронуты. Хуже того, закачивая деньги в корпорации, которые показали свою неэффективность, поддерживая и воспроизводя структуры, непосредственно виновные в развитии кризиса, правительства всего мира рискуют даже ухудшить положение. Если человеку, который бездарно потратил миллион, вместо наказания дать премию в 10 миллионов, нет причин надеяться, что этими деньгами он распорядится лучше. Скорее, наоборот.

Оттого что компании получили деньги, безработные должники не станут более способными заплатить по просроченным кредитам, а сами банковские служащие не смогут дать больше займов населению и мелкому бизнесу, платежеспособность которых отнюдь не гарантирована. С каждым разом на лечение симптомов кризиса денег придется тратить всё больше, ибо болезнь всё равно развивается. Так что выделяемые астрономические суммы могут оказаться, в конечном счете, не столь уж значительными - бочка-то бездонная.

Китай готов пойти несколько дальше своих западных партнеров, направляя значительную часть средств на строительство дорог, мостов, создание инфраструктуры в отсталых районах страны. Однако этого совершенно недостаточно для преодоления спада даже в самой китайской экономике. Нужна комплексная стратегия развития, включающая не только создание новой инфраструктуры, но и инвестиции в промышленность, образование, социальную сферу и технологическое обновление. Попросту говоря, нужно планирование. Другой вопрос, что план должен вернуться в экономическую жизнь не в централизованно-бюрократической советской форме, а в виде гибкой системы согласования целей и задач на разных уровнях.

Решения «большой двадцатки», напротив, представляют попытку консервативной защиты свободного рынка с помощью массированного государственного вмешательства. Они блокируют рыночный механизм выбраковки неэффективных фирм (ибо выбраковываемые компании являются слишком большими и слишком «системными»), но одновременно исключают возможность планомерного и целенаправленного государственного вмешательства. Вместо того чтобы вырабатывать инвестиционные программы и хозяйственную стратегию, правительства просто тратят деньги, раздавая их своим друзьям из крупного бизнеса.

Разумеется, некоторое количество денег постепенно спустится вниз по корпоративной пирамиде, достигнув населения. Беда в том, что деньги, которые на первых порах будут прокручиваться в верхних этажах мировой экономики, начнут обесцениваться раньше, чем достигнут массового потребителя. Легко догадаться, что инфляция усилится, причем во всех ведущих странах одновременно. Не надо быть великим экономистом, чтобы предсказать, что случится, когда к уже потраченным государствами 2 триллионам долларов добавится ещё целых 5 триллионов. Конечно, не надо думать, будто все эти деньги будут просто напечатаны. Часть денег извлекается из резервов бюджетов и Центральных банков. Некоторое количество средств привлекается в виде кредитов на финансовых рынках, поступает от продажи государственных ценных бумаг. Но, во-первых, кредиты всё равно надо будет отдавать, а во-вторых, столь массовый вброс денег в экономику усиливает инфляционные тенденции даже в том случае, если новые бумажки не будут сразу напечатаны.

Хотя что-то подсказывает мне, что печатный станок всё-таки будет запущен. И довольно скоро. Что касается руководителя американской Федеральной резервной системы Бена Бернанке, то он уже признался. Да, печатаем, и больше обычного.

В подобной ситуации невозможно доверять деньгам и бесполезно искать единственную надежную валюту, вложившись в которую, можно будет гарантированно сохранить сбережения. Обесценивается не какая-то отдельная валюта, а деньги как таковые. И точно так же, как неизбежен в данных условиях кризис мировой валютной системы, так и бесполезны попытки её реформировать. Заменить доллар нечем просто потому, что все валюты мира будут испытывать ровно те же проблемы, что и денежная система Соединенных Штатов. А разговоры о новой мировой валюте представляют собой чистейшей воды маниловщину. Для введения евро потребовалось более десятилетия подготовки. Евро приобрело международное значение потому, что заместило ряд ведущих валют второго плана: немецкую марку, французский франк, голландский гульден. Международные деньги, не являющиеся одновременно внутренней национальной валютой одной или нескольких стран, окажутся всего лишь красивыми фантиками (точно так же, как и эсперанто не мог стать настоящим международным языком именно потому, что не является живым национальным языком).

Реальная реконструкция мировой валютно-финансовой системы будет происходить стихийно под давлением обстоятельств, отражая реальные сдвиги, происходящие в экономике на низовом уровне. Стремление политиков начать с мировой финансовой архитектуры (т. е. фактически начать реформу с конца) вполне понятно: государственные лидеры никаких перемен, по большому счету, и не хотят, их цель - обойтись косметическими изменениями, тактическими корректировками, чтобы, в конечном счете, всё осталось по старому.

Не получится.

Решения «большой двадцатки» свидетельствуют о глубоком консерватизме мировых элит, которые оказываются совершенно не готовы предложить хоть сколько-нибудь системные ответы на вызов кризиса. Причина проста: любые серьезные изменения должны будут затронуть интересы корпораций, играющих главенствующую роль в современной системе. Именно эти интересы отстаивают и защищают правительства большей части стран мира. На поддержку этих корпораций и направлены принимаемые решения. Но беда в том, что спасаемые элиты как раз и являются даже не виновниками, а причиной кризиса. Проблемы корпоративной элиты таким образом действительно решаются. Но не проблемы экономики, которые, наоборот, рискуют усугубиться.

Преодоление кризиса невозможно без мер, направленных на устранение его причин. А это означает, что экономическая власть корпоративной элиты должна быть устранена или, по крайней мере, решительно ослаблена. И это всё равно произойдет. Как бы мощно не выглядели сегодня эти структуры, они не смогут сопротивляться истории. Упорствуя в своем коллективном эгоизме, правящие классы отнюдь не гарантируют свою будущность.

А тем, кто надеется, будто мир сможет пережить кризис, оставшись неизменным, нелишне было бы вспомнить, что случилось 18 лет назад с Советским Союзом.