КАК ПОМОЧЬ ЭСТОНИИ

В последнее время среди российских политиков и публицистов стало модно ругать Эстонию и Латвию, призывать к санкциям и обрушивать на головы наших северо-западных соседей всевозможные проклятия.

Однако если задуматься хорошенько, заслуживают они не злобы, а жалости.

В самом деле, если через 16 лет после обретения независимости, в Эстонии 18% жителей не имеет гражданства, разве не говорит это о глубочайшей внутренней неустроенности? Этим странным людям, которые, как назло, составляют большинство в восточных районах республики, местные чиновники выдали документы, по-английски обозначенные как alien’s passport. Буквально - паспорт инопланетянина. Видимо в тайной надежде, что рано или поздно они улетят куда-то на другую планету. Или, на худой конец, уберутся «к себе назад» в Россию.

Странным образом, среди националистически настроенных российских публицистов примерно такие же настроения. Пусть, мол, все наши «соотечественники за рубежом» возвращаются на «историческую родину». Такой вот сионизм по-русски.

Если бы этим планам дано было осуществиться, то русские и эстонские националисты сработали бы друг на друга и совместными усилиями провели бы этническую чистку Прибалтики. То, что они параллельно осыпают друг друга проклятиями, значения не имеет: так даже веселее.

Однако не получилось и уже не получится. Русские в Прибалтике были и останутся. И ничто, кроме разве что прямого насилия, не заставит их оттуда уехать. Да и в случае применения насилия еще не известно, чем кончится. Им незачем и некуда уезжать, поскольку Эстония и Латвия - это их земля в такой же степени, как и земля эстонцев или латышей. Они здесь родились, здесь выросли, своим трудом создавали и продолжают поддерживать экономику этих стран, формируют их культуру и общество.

В Латвии ситуация еще драматичнее, здесь «негражданами» является около трети населения, а на улицах Риги слышна преимущественно русская речь. За прошедшие годы балтийские русские не только привыкли жить в новых независимых государствах, но и почувствовали себя гражданами Европейского союза, с которым они на первых порах связывали надежды на осуществление своих законных прав. Однако не тут-то было. Чиновники в Брюсселе обманули своих русскоязычных подданных так же, как они ежедневно обманывают французов, немцев или голландцев.

Ещё тогда, когда вопрос о вступлении трех балтийских республик в Европейский союз только решался, различные комиссии и проверки дружно указали на то, что установления и законы Латвии и Эстонии вопиюще противоречат нормам объединенной Европы, что с гражданскими правами куча проблем, демократические нормы по отношению к русскоязычному населению не соблюдаются. Однако в Брюсселе поддержали вступление этих двух республик в состав Союза, удовлетворившись общими обещаниями Таллина и Риги улучшить положение дел и осуществить интеграцию.

С тех пор не только ничего положительного достигнуто не было, но, напротив, ситуация стала намного хуже. Началось наступление на русские школы, что находится опять же в прямом противоречии с нормами и правилами Европейского союза, защищающими права национальных меньшинств, в том числе и право на образование.

Можно, конечно, сетовать на то, что хитрые господа из Риги и Таллина обманули простодушных европейских бюрократов. Хотя, честно говоря, мне трудно заподозрить эстонского чиновника в какой-то хитрости. Скорее, можно говорить о том, что бюрократы из Брюсселя, Таллина и Риги общими усилиями морочат голову западноевропейскому обывателю, который даже теперь не слишком понимает, что такое Эстония и где она находится.

За несколько месяцев до вступления Прибалтики в Европейский союз в Париже я показывал знакомым фотографии, снятые на отдыхе в эстонском Пярну. «Очень красиво, - соглашались мои собеседники. - А Эстония - это где-то рядом с Польшей?» Я объяснил, что скорее рядом с Петербургом. «А на каком языке там говорят?» - спрашивали собеседники, у которых проявлялся всё более живой интерес к теме. «На эстонском». - «Это что, диалект русского? Ещё один славянский язык?» - «Нет совсем другой язык, угро-финской группы». Это повергло всю французскую компанию в недоумение. «Угро-финнский… Так вы его не понимаете? Так его же никто не понимает… Это же вообще невозможно понять…» Интерес к маленькой и гордой республике тут же пропал, и она мгновенно переместилась в сознании моих собеседников в разряд северной экзотики вместе с Лапландией, Санта-Клаусом и белыми медведями.

Разумеется, всё это происходило еще до исторического события, когда в рамках расширенного Европейского союза мои французские знакомые и экзотические эстонцы сделались согражданами. За прошедшие годы экзотизма у Прибалтики в глазах западных европейцев поубавилось. Зато возникли другие, не самые приятные образы: это какие-то страны на краю цивилизованного европейского мира, откуда приезжают молчаливые белокурые рабочие, готовые трудиться за гроши и подрывающие рынок труда в соседних странах.

Как они могут жить на эти деньги, для рядового европейца остается такой же загадкой, как и то, почему до сих пор не умирают с голоду киргизы, подметающие московские улицы. Но европейский (как и московский) обыватель, даже задав себе подобный вопрос, редко удосуживается поисками ответа. Странные, безмолвные люди с окраины Евросоюза остаются такой же неразгаданной и неинтересной загадкой, как для москвичей безъязыкие азиаты с окраины СНГ.

Массовое перемещение рабочих на Запад свидетельствует о неблагополучии экономического развития балтийских стран не меньше, чем присутствие таджиков или киргизов на наших стройках и улицах - о материальном состоянии Средней Азии. Другое дело, что точки отсчета разные. Эстонский кризис можно было бы считать таджикским раем.

Однако, так или иначе, каждая страна живет в своей системе координат. А потому положение дел в Эстонии и Латвии сравнивать приходится всё же не с Таджикистаном и с родиной Туркменбаши, а с ситуацией в Финляндии, Швеции или Германии, которые исторически были не только соседями Прибалтики, но формировали культурные нормы, характерные для прибалтийских народов. Между тем сегодня вопиющий контраст бросается в глаза не только в материальной, но и в гражданской сфере.

То, что проблема русскоязычного населения в Латвии и Эстонии не только не решена, но в последнее время даже обостряется, надо объяснять не только национализмом, отсталостью, обидами и предрассудками. Всё это можно было бы преодолеть, если бы предрассудки и национализм не опирались на материальный и политический интерес.

До тех пор, пока общество разделено на враждующие национальные группы, пока вопрос о русских школах (с одной стороны) и «защите национальной культуры» (с другой стороны) заменяет честное обсуждение экономических, социальных и политических проблем, никем не решаемых и даже честно не формулируемых, местные элиты могут чувствовать себя спокойно, независимо от того, насколько плачевными оказываются результаты их деятельности.

Последовательная и полноценная интеграция русскоязычного населения в общественную жизнь Эстонии и Латвии приведет к тому, что политическая ситуация сразу и резко изменится. И не только в том смысле, что русские получат возможность укрепить собственные политические позиции, увеличить представительство в органах власти или в парламентах.

Изменится и соотношение сил внутри эстонской и латышской общины. Политики, которые доминируют сегодня, превратятся в злобных маргиналов, уступив место другим деятелям и другим партиям - тем, кто сможет опереться на более широкие социальные интересы и более современные идеологии. Короче говоря, племенная политика уступит место политике государственной.

Собственно говоря, это и есть важнейшее условие превращения Эстонии и Латвии в полноценное независимое государство, без чего не могут быть созданы действительно эффективные институты власти, не может быть найдено свое место в Европейском сообществе (не только в нынешнем, переживающем кризис Европейском союзе, но и в любом другом образовании, которое может прийти ему на смену).

Однако именно поэтому нынешние элиты Эстонии и Латвии боятся интеграции, делают всё возможное, чтобы сорвать ее, затруднить или хотя бы отсрочить. Именно поэтому делается всё возможное, чтобы разобщить русскоязычное и «коренное» население, чтобы даже те русские, что имеют права гражданства, не чувствовали себя полноценными гражданами и занимались бы защитой собственных «специфических» интересов вместо того, чтобы участвовать в решении общих вопросов, стоящих перед страной.

В общем, пора понять, что если мы в России поддерживаем интеграцию и равноправие балтийских русских, то не потому, что мы плохо относимся к латышам и эстонцам, а как раз потому, что мы желаем им всяческого добра. Разделенная нация - неполноценная нация. А мы вовсе не хотим, чтобы наши соседи страдали комплексом неполноценности.

Другой вопрос, что может быть сделано в России и из России для решения проблемы. Антиэстонская и антилатвийская в Москве пропаганда не только не идет на пользу русскоязычному населению Прибалтики, но, напротив, наносит ему прямой ущерб, играя на руку националистам в Риге и Таллине. Точно так же не помогут и санкции, которые ударят прежде всего по русскоязычным рабочим и бизнесменам, обслуживающим экономические отношения с восточным соседом.

Единственное, что может реально помочь делу, - это систематическая разъяснительная работа в странах Европейского союза, чтобы давление на Ригу и Таллин шло не из Москвы, а оттуда. Получая очередной упрек из Москвы, эстонский бюрократ тут же бежит ябедничать в Брюссель, рассказывая, как его, маленького и несчастного, обижают великорусские империалисты. Брюссельский бюрократ непременно поддержит прибалтийского коллегу. Если только сам не будет испытывать давления со стороны гражданского общества.

Наша единственная задача состоит в том, чтобы рядовые жители Парижа, Лондона или Берлина были информированы о происходящем в Прибалтике хотя бы на том же уровне, что и жители Москвы, Минска и Киева. Если Прибалтика станет темой для обсуждения в Европе, если гражданами (а не чиновниками) будет осознан весь масштаб царящей там несправедливости, у русскоязычного населения Риги, Нарвы и Таллина найдутся миллионы новых союзников.