УКРАИНА - НЕИЗВЕСТНАЯ СТРАНА

Драматические события последних полутора лет на Украине имели по крайней мере одно положительное последствие. Западноевропейский обыватель обнаружил существование этой страны.

Удивительным образом одно из крупнейших - по территории и населению - государств Европы совершенно не привлекало к себе внимания на Западе. Речь, разумеется, не идет о политиках, военных и прочих людях, которым помнить про существование Украины полагается по должности. Они прекрасно отдавали себе отчет в том, что такая страна есть, равно как и сознавали ее стратегическое значение. Другое дело - массовое сознание.

Все прекрасно знают, что в процессе распада Советского Союза возникло полтора десятка новых государств. Но заставьте среднего западного гражданина пересчитать их по памяти, и он непременно сломается, не дойдя до дюжины. Причем, к моему изумлению, когда я проводил подобные эксперименты, Украина почему-то чаще всего оказывалась где-то за пределами «оперативной памяти».

«А как же Украина?» - недоумевал я. «Ах да, ну конечно, Украина! Как я мог забыть!» - неизменно отвечал очередной собеседник, устыженный собственной рассеянностью. И тут же забывал снова.

Россию, ясное дело, забыть невозможно. И не потому только, что очень большая. С Россией связано для западного человека очень много в культуре и истории. Ее могут любить или бояться, могут считать загадочной, удивительной и манящей, но в массовом сознании она так или иначе присутствует.

Белоруссию вспоминают обязательно в связи с «диктатурой Лукашенко». Надо признать, минский «батька», как бы к нему ни относиться, свою маленькую республику прославил.

А вот Украина никак в западное массовое сознание не вписывается. Ее история связывается с Российской империей или с Советским Союзом, а потому механически приписывается нам, даже если место действия находилось где-то под Киевом или Полтавой. Как-то одна моя знакомая из Южной Африки, известный общественный деятель и экономист, поймав меня в кулуарах очередной конференции, начала рассказывать про то, как она мечтает посетить Россию - родину своих предков. Уточнив географические детали, я заметил, что родина ее предков находилась на Украине в еврейской «черте оседлости», так что теперь это уже не Россия, а совершенно другое государство. После чего она, к изумлению моему, повторила, что посетить хочет все-таки Россию. Бабушки и дедушки, сбежавшие от погромов, твердо ассоциировали свое прошлое с империей со столицами в Москве и Петербурге.

Даже присутствие в Западной Европе огромного числа украинских гастарбайтеров не меняет дела. Их упорно называют русскими. Говорят они между собой преимущественно по-русски, даже если приехали с Западной Украины, поскольку критической массы украиноговорящих людей в Европе все же нет. Для англичан, голландцев или немцев между ними, белорусами и русскими нет никакой разницы, да и сами гастарбайтеры к такой ситуации быстро привыкают.

Но в конце позапрошлого года Украину наконец заметили. Оранжевая революция оказалась событием слишком большого масштаба, чтобы не оставить никакого следа в массовом сознании. Закрепить успех призван был общеевропейский песенный конкурс в Киеве, к которому приурочили и решение о временном режиме безвизового въезда для граждан Евросоюза. Однако по-настоящему Украина вернулась на страницы западных газет только под конец уходящего года. Сперва все основные издания послали в Киев своих корреспондентов в связи с годовщиной оранжевой революции. Корреспонденты вернулись, единодушно написав статьи о всеобщем разочаровании, царящем в республике, - что, в общем, правильно. Затем случился газовый спор между Москвой и Киевом, и это уже действительно стало главной общеевропейской новостью.

Австрийские, немецкие и итальянские газеты публиковали сообщения о «газовой войне» на первых полосах, предыстория вопроса и прогнозы развития событий занимали значительную часть международных страниц. Однако интерес к происходящему был какой-то единообразно шкурный: приведет ли отключение Украины к перебоям в снабжении Запада?

Знакомый венский юрист, твердо поддержавший позицию Москвы, заявил, что продавец имеет законное право требовать за свой товар любую цену и отключать кого угодно. «А не жалко Украину? - спросил я. - Промышленность остановится, миллионы людей без работы окажутся». Мой собеседник изумился. «Ну и что? Почему я должен их жалеть? Какое мне вообще до них дело?» А вот когда снижается подача топлива в Австрию, это, конечно, нехорошо. «Мы же заплатили!»

В большинстве случаев, однако, комментаторы были настроены к Москве негативно. Во-первых, повторялось, что давление в трубопроводах падает не только из-за «несанкционированного отбора газа» украинцами. Большинство экспертов были твердо уверены, что невозможно понизить давление в одной части системы без последствий для другой ее части. Так что за недополученный газ ругали именно русских. Даже неизменно ратующая за рыночные цены Financial Times писала, что украинское дело нанесло «серьезный удар» по репутации Газпрома (serious blow to the company’s image. - FT Europe, Jan. 14/15 2006). Подозрения в адрес Москвы еще больше усилились, когда в середине января поставки газа в Западную Европу снова резко упали. На сей раз Украина уже точно была ни при чем: из-за морозов топлива не хватало нам самим.

Когда «газовая война» миновала, бюргеры вздохнули с облегчением и перевели взгляд в другую сторону - на сей раз всех волнует Иран и политика США на Ближнем Востоке. Надо сказать, что американские власти имеют в Европе репутацию еще худшую, чем российские. Если на русских смотрят с подозрением, то про администрацию Дж. Буша европейский обыватель твердо знает, что они безумные, crazy. И в частных разговорах это повторяют не только левые, но и вполне лояльные к западным ценностям бюргеры. Так что у России еще не самая худшая репутация.

Разница, однако, еще и в том, что Вашингтон, как бы плохо к нему ни относились, воспринимается как объективная сила, с которой нельзя не считаться. Иное дело мы. То, что в случае США оценивается как «агрессивная политика», в случае с русскими воспринимается как бытовое хамство.

Украинским чиновникам легче. Не то чтобы им прощали то, что не прощается россиянам. Просто их с Запада просто почти не видно! Захват маяка в Ялте европейская пресса не заметила. Слишком мелкое событие. Если наши газеты выдвинули крымскую «войну маяков» на основное место в международных разделах, воспринимая ее как продолжение «газовой войны», то западная пресса об этом почти не писала. Даже The Moscow Times уделила крымской склоке минимум внимания, отводя основное место событиям вокруг Ирана. И, в общем, правильно.

Другое дело, что мелкие склоки не раз оборачивались серьезными конфронтациями с тяжелыми международными последствиями - вспомним хотя бы Фолклендскую войну между Англией и Аргентиной. Склока между Россией и Украиной слишком многим в обеих странах выгодна, а потому будет продолжаться. И репутация Кремля в Европе от этого не выиграет.

Что думать про Украину, европейский обыватель толком не знает. А вот про Россию у него есть определенное мнение, и мнение это по большей части не слишком позитивное. Потому все, что происходит между Москвой и Киевом, рассматривается на уровне массового сознания не через призму отношений двух государств, а скорее как результат деятельности Кремля. Украина воспринимается скорее как некий пассивный объект, над которым московские чиновники совершают какие-то не всегда понятные и уж точно опасные действия. Что это за объект, никто толком сказать не может, но лица чиновников хорошо знакомы, а потому вся ответственность автоматически падает на них.