ПЕРЕХОД ПРОГНОЗА В ДИАГНОЗ

- Борис, многие ваши прогнозы, точнее расчеты, с треском провалились. Скажите, вы сознательно вводили в заблуждение наших граждан?

Этот вопрос мы задали Кагарлицкому, обнаружив вопиющие «ошибки» в его статьях. Обстоятельства складывались иначе, чем он предполагал, события разворачивались гораздо хаотичнее, прочность цен на нефть вылилась в торжество сырья над разумом.

Так родился план работы над «ошибками». Ниже предлагаем объяснительную записку автора

Корректировка прогноза

«Делать прогнозы сложно, - говорил Нильс Бор. - Особенно когда дело касается будущего». В течение прошедшего года на страницах «Новой газеты» я сделал целый ряд прогнозов. Одни из них оправдались, другие - нет. Разумеется, можно утешать себя тем, что стопроцентное попадание вообще невозможно, - это было бы либо чудом, либо результатом сговора.

И все же, прежде чем делать новые прогнозы, нужно разобраться в том, насколько верными были прежние. А если они оказались неверны, то почему.

Итак, что подтвердилось, а что нет? В целом можно считать подтвердившимся прогноз об эволюции путинского режима, сочетающего авторитарные методы в политической сфере с неолиберальной экономической стратегией.

К сожалению, подтвердился и прогноз о начале периода технологических катастроф.

Прогноз о развитии событий в Чечне подтвердился только частично - военные неудачи имели место, но широкомасштабного контрнаступления боевиков не было.

Наконец, не оправдалось предсказание о том, что мировые цены на нефть к лету опустятся.

И соответственно кремлевский режим хотя и столкнулся к концу лета с определенным кризисом, но совершенно не в тех масштабах и формах, которые ожидались.

Итак, давайте рассмотрим каждый из прогнозов в отдельности и попытаемся понять, почему он оправдался или нет.

Авторитаризм

Можно сказать, что при взгляде на Путина у думской оппозиции начинает двоиться в глазах. Зюганов и его соратники восторгаются присутствием в окружении президента функционеров бывшего советского КГБ, но не могут понять, почему эти деятели проводят курс, сформулированный либеральными экономистами. И наоборот, либеральная оппозиция умиляется экономической политике правительства, но никак не может понять, почему для проведения этой политики приходится зажимать прессу, громить независимое телевидение (тем более что большая часть этой прессы, не говоря о телевидении, верой и правдой служила именно защите либеральных ценностей).

И все растерянно говорят о том, что курс еще не определился… Хотя определеннее просто не бывает.

Либеральная идеология внушала нам, что любое проявление государственного вмешательства в экономику неминуемо ведет к авторитаризму, а любое ограничение свободы рынка автоматически означает посягательство на гражданские свободы. Эта теория оказалась очень эффективна, особенно в качестве орудия идеологической борьбы против любых форм социалистической или левоцентристской политики. Надо сказать, что и политики от официальной коммунистической партии с этим тезисом не особенно спорили - он устраивал их так же, как и либералов (хотите социальной защиты - полюбите и парткомы заодно с органами госбезопасности). Беда лишь в том, что сама по себе эта теория неверна, точнее, противоречит историческим фактам.

Авторитаризм возникает на самой разной экономической почве. Власть становится авторитарной тогда, когда ей приходится проводить меры, противоречащие интересам или ожиданиям большинства населения. Если массы ждут от государства социальной защиты, а получают свободный рынок, то никаким другим способом, кроме насильственного, навязать этот рынок не удастся. Вопрос здесь не в том, кто «прав» - элиты или массы, а в том, что мы имеем дело с конфликтом, который несовместим с демократией.

Беда многих либеральных идеологов в том, что они, как это часто случается с людьми, сами поверили в собственную пропаганду. Интеллигенция ожидала, что либо Путин, следуя своим полицейским инстинктам, станет вторым Лукашенко, либо, наоборот, поддавшись благим внушениям либеральных советников, сам сделается демократом. На самом деле ни того, ни другого не произошло и не могло произойти. Не только Путин не становится «русским Лукашенко», но, наоборот, под влиянием большого российского брата белорусский режим начинает эволюционировать, и Лукашенко понемногу начинает превращаться в белорусского Путина. Отчасти показателем этого стало и появление новой оппозиции в самой Белоруссии - если раньше критика «Батьки» шла исключительно справа, то сейчас все более заметна становится и критика слева.

Прогноз относительно курса Путина подтверждается. Никакого пересмотра итогов приватизации не будет. Неолиберальные меры будут не только продолжены, но и подняты на качественно новый уровень с принятием нового налогового и трудового кодексов. Чубайс с полного одобрения Кремля продолжит разгром единой энергосистемы. И именно поэтому нужна будет жесткая авторитарная власть, которая не позволит несознательным гражданам спекулировать на «отдельных недостатках».

Другое дело, что прогноз относительно власти приходится дополнить и неутешительным прогнозом относительно перспектив «реально существующей оппозиции». Похоже, вместе с Ельциным должны уйти в политическое прошлое и его привычные оппоненты. Не только Зюганову, но и Явлинскому нечего предложить в качестве альтернативы. Первый никак не может считаться борцом за демократию, а второй не может одновременно осуждать авторитаризм и восторгаться экономическим курсом, который делает авторитарные меры абсолютно неизбежными.

А у прессы в борьбе за свою свободу нет никаких союзников, кроме большинства населения, которому эта свобода жизненно необходима для защиты своих социальных прав. Если, конечно, мы сами под свободой печати понимаем нечто большее, чем просто свободу для олигархов использовать прессу в качестве инструмента своих интриг.

Износ

В то время как официальные лица рассказывали нам про невероятные экономические успехи, на страницах «Новой газеты» была опубликована моя статья «Износ», где предсказывалось приближение времени технологических катастроф. Этот прогноз, к сожалению, тоже подтвердился. Другое дело, что сделанные выводы далеко не всегда верны.

Сегодня официальный прогноз выглядит шизофреническим. С одной стороны, нам продолжают расписывать радужные перспективы экономического роста, а с другой - предлагают апокалиптические ожидания 2003 года, когда все рухнет, развалится и остановится.

Во-первых, почему 2003-й? Все начнет разваливаться гораздо раньше. Уже разваливается. Похоже, наши верхи настолько привыкли мыслить финансовыми категориями, что даже апокалипсис хотят приурочить к дате максимальных выплат по внешнему долгу!

На самом деле «апокалипсис 2003 года» не состоится просто потому, что еще до намеченной даты технологический развал приведет к угасанию экономического роста. Иными словами, хозяйственный кризис позволит предотвратить технологический апокалипсис. Это можно было бы считать основанием для оптимизма, если бы общая ситуация не была катастрофической в любом случае.

Парадокс в том, что теоретически сейчас Россия находится в благоприятной ситуации, чтобы если не решить проблему, то хотя бы смягчить ее остроту. Нефтяные сверхприбыли можно пустить на обновление технологических систем в стране. Но этого не произойдет. Дело в том, что перераспределение нефтяных прибылей в технологическое реструктурирование экономики не может быть автоматически обеспечено рыночным механизмом. Рост прибылей и приток денег ведут к увеличению инвестиций, но совершенно не обязательно там и тогда, где это необходимо для решения проблемы модернизации. Более того, нынешние инвестиции могут даже усугубить проблему.

Дело в том, что логика технологических процессов не совпадает с рыночно-экономической логикой. «Рыночные» деньги перетекают именно в те отрасли, где обеспечена наиболее быстрая отдача вложенного капитала. Для широкомасштабной технологической модернизации необходимо как раз «выравнивание», когда рост в наиболее динамичных отраслях приходится притормаживать, одновременно за счет этого «подтягивая» те структуры и отрасли, у которых денег на инвестиции нет. В противном случае разрыв между «вырвавшимися вперед» и остальной экономикой будет непрерывно увеличиваться, и это само по себе приведет к новому кризису.

В России «эффект Останкинской башни» не понят. Дело не только в изношенном оборудовании, но и в том, что частичная модернизация может лишь усугубить проблему. Авария произошла не в самом отсталом секторе экономики, а как раз там, где под влиянием рыночных факторов наблюдалось бурное техническое развитие. Башня не потому сгорела, что оборудование устарело, а потому, что на ее устаревшую основу навесили массу новейшей техники.

Итак, нужно изъять средства там, где есть сверхприбыли, и бросить их не в самые динамичные отрасли, а как раз в отстающие (но необходимые для выживания экономики и страны). Господствующие групповые интересы, точно так же, как и принятая всеми хозяйствующими субъектами логика максимизации прибыли, не допустят такого перераспределения. Но даже если бы можно было себе представить, что олигархи добровольно отказались от части своих средств в пользу государства, ничего путного бы все равно не вышло, ибо нынешняя российская бюрократия не в состоянии будет эффективно эти средства освоить.

Проблема вовсе не в том, что бюрократия «в принципе» неэффективна. И дело даже не в коррупции. Азия дает нам немало примеров насквозь коррумпированной власти, которая была в состоянии обеспечивать успешное экономическое развитие. Проблема в том, что современный российский аппарат насквозь пронизан групповыми интересами, развращен лоббированием и неспособен внутри себя к корпоративной солидарности. Соответственно отстаивать даже ограниченно понимаемые общенациональные или «государственные» интересы он неспособен в принципе.

Чечня

Здесь прогноз можно считать оправдавшимся только отчасти. С одной стороны, подтвердилось предсказание о том, что армия не сможет одержать победу в осенне-зимней кампании 1999 года, война затянется и чеченцы перейдут к успешным партизанским действиям. С другой стороны, не подтвердилось предположение о том, что еще до конца летнего сезона 2000 года чеченцы перейдут в широкомасштабное контрнаступление.

Откуда взялась ошибка в прогнозе - понятно. Как и большинство предсказаний будущего, он основывался на опыте прошлого. Поскольку армия в эту войну не предприняла ничего качественно нового, я предполагал, что чеченская сторона также будет повторять привычный сценарий. Это оказалось не так.

Военные объясняют отсутствие крупномасштабных наступательных действий боевиков тем, что основные силы повстанцев разгромлены и деморализованы. Но при этом сами же военные постоянно ожидали на протяжении всего августа и сентября большого чеченского наступления и к нему готовились (следовательно, для себя, не для пропаганды, оценивали ситуацию примерно так же, как и автор этих строк). Но наступления не последовало. Почему? Скорее всего, потому, что на данном этапе войны оно боевикам политически невыгодно.

К тезисам о правилах партизанской войны, публиковавшихся мною ранее в «Новой газете», наверное, надо было бы добавить еще один: партизаны наступают только один раз. Наступление имеет политический и психологический смысл именно тогда, когда ясно, что противная сторона уже не имеет моральных и политических ресурсов для продолжения войны. Тогда массовый выход повстанцев из подполья и превращение их в настоящую армию оказываются завершающим ударом, своего рода coup de grace, который завершает перелом и дает власти психологическую возможность подписать перемирие.

Такой момент в Чечне еще не наступил. Точнее, он еще не наступил в России. И не потому, что армия сражается лучше, чем ожидалось (она воюет не «лучше» или «хуже», а просто, как может). Стабильность ситуации в Чечне предопределяется относительной стабильностью в Москве.

А это, в свою очередь, обеспечивается высокими ценами на нефть.

Нефть

Здесь все сделанные мною ранее прогнозы полностью опрокинуты реальностью. Некоторым утешением служит то, что я ошибся не один, - практически для всех аналитиков, в том числе и западных, устойчивый рост цен на нефть стал неожиданностью. Но утешение слабое, ибо куда было бы приятнее оказаться правым в меньшинстве, нежели ошибиться вместе со всеми.

И все же почему все ошиблись? Потому, что практически все аналитики, включая автора этих строк, восприняли колебание нефтяных цен как чисто конъюнктурное.

Когда цена на нефть стала расти осенью прошлого года, казалось вполне естественным, что вслед за резким подорожанием последуют сокращение спроса и стабилизация рынка, после чего цены пойдут вниз. Весной-летом цены на топливо всегда падают, следовательно, так должно было произойти и в этот раз. К тому же производители нефти сами испугались слишком быстрого подорожания топлива и начали наращивать производство. Между тем рынок как будто взбесился. На рост предложения он реагировал еще большим ростом цен!

Самое неприятное для меня лично, что при всем своем скептицизме относительно «невидимой руки рынка» я упорно продолжал смотреть именно туда, куда она указывала, пока не сообразил, что ответ надо искать в совершенно ином месте.

Дело в том, что нефтяной рынок - только часть мировой экономики. На протяжении последних 15 лет огромные средства во всем мире были изъяты из «реальной экономики» и перекочевали в сферу финансовых спекуляций. Россия в данном случае не только не была исключением, но, напротив, находилась в первых рядах, двигаясь в ту же сторону, что и США. Монетаристские экономисты убедили мир, что единственными источниками инфляции являются государственные расходы и печатание бумажных денег. Между тем стремительный рост курсовой стоимости акций в Штатах при жесткой политике центральных банков привел к своеобразной форме инфляции, когда бумажные деньги не дешевели, но спекулятивный финансовый капитал возрастал совершенно непропорционально росту производства.

В экономике Запада возник своего рода «инфляционный навес», по-своему похожий на советскую «законсервированную инфляцию» (помните, когда у всех еще росли накопления на сберкнижках, а цены были стабильны). В советской экономике «лишние» деньги рано или поздно создали непреодолимую проблему «дефицита». На сей раз «лишние» деньги в конечном счете обрушились на нефтяной рынок.

Поскольку нефтяной навес рухнул, инфляция рано или поздно выйдет из-под контроля, и «лишние» деньги, вырвавшись на свободу, рано или поздно распространятся по всем секторам экономики. Вопрос в том, что дальше и чем это грозит России.

Ирония истории состоит в том, что первый нефтяной шок дезорганизовал систему государственного регулирования и подорвал господствовавший на Западе «социализм распределения». Напротив, второй нефтяной шок дезорганизует систему рыночно-корпоративного регулирования и наносит удар по неолиберальному капитализму.

Если ответом на нефтяной шок 1973 года был начавшийся, пусть и с некоторым отставанием, сдвиг мировой экономики «вправо», к либеральной модели, то на сей раз наиболее вероятным ответом будет (тоже после некоторой паузы) аналогичное движение «влево». Круг замкнулся.

Что это означает для нас? Сегодняшняя Россия демонстрирует, с одной стороны, невероятную открытость, вписанность в мировую экономику. А с другой стороны - все более очевидным станет именно несоответствие избранного Грефом, Путиным и Ко неолиберального подхода нарастающей новой глобальной динамике. Но это в долгосрочной перспективе.

В краткосрочной перспективе возможны два варианта:

либо цены на нефть все же упадут и похоронят под собой российский экономический рост;

либо они удержатся и тем самым приведут мир к глобальному экономическому кризису, который неизбежно обернется и глубочайшим российским кризисом.

Читатель сам может решить, какой из двух вариантов лучше. Впрочем, в любом случае здесь от нас ровным счетом ничего не зависит.