ГОД В ИСТОРИИ

«Знаете, господа, как узнать, что время идет историческое? - спрашивает герой романа Анджея Сапковского «Narrenturm». - Просто всего происходит очень много и быстро».

В этом плане время сейчас действительно историческое.

Меньше двух недель осталось до конца 2008 года. Журналисты и аналитики дружно составляют итоговые обзоры, суммирующие главные события прошедших двенадцати месяцев и давая им оценку. В нынешнем году это не составляет большого труда: главным событием, вернее, главным содержанием и общим знаменателем всех событий является экономический кризис. А ведь в декабре 2007-го, несмотря на вполне ясные симптомы, несмотря даже на неприятности, происходившие с недвижимостью в США, и массу иных сведений, не предвещающих ничего хорошего, отечественные аналитики были полны оптимизма.

На фоне всеобщего восторга (который, как только речь заходила о мировой экономике, объединял представителей власти со сторонниками либеральной оппозиции) абсолютным диссонансом выглядели пресс-релизы, рассылавшиеся Институтом глобализации и социальных движений. В то время как пресса дружно обещала нам продолжение промышленного роста, повышение цен на нефть до заоблачных 200 долларов за баррель и великолепные успехи отечественного бизнеса, за которыми последуют не менее впечатляющие политические достижения, наши релизы предсказывали снижение спроса, падение цен на нефть, застой на рынке недвижимости и безработицу. Эти пророчества, первоначально оценивавшиеся официальным экспертным сообществом как «непрофессиональные», а то и просто как «левацкий бред», постепенно начали прокладывать себе дорогу в прессу, а к концу года их начали цитировать и повторять, часто не ссылаясь на источник, как нечто вполне очевидное. Вчерашний «левацкий бред» стал сегодняшним общим местом бизнес-аналитики.

Дело, однако, не в том, кто был прав, а кто ошибался - сейчас это уже слишком очевидно, чтобы тратить слова и время на эту тему. Важно другое. 2008 год показал, что ни бизнес-сообщество, ни чиновники, ни их идеологическая обслуга толком не отдавали себе отчета даже в ближайших последствиях собственной политики, не имели не только планов действия на случай кризиса, но и мало-мальски добросовестного прогноза ситуации. Перед нами типичный случай «самоотравления пропагандой», болезни, которой, согласно либеральной доктрине, хронически страдают тоталитарные режимы, но которая, как выяснилось, ничуть не в меньшей степени поражает и либеральные элиты. И если бы речь шла только о России, можно было бы ссылаться на «советские традиции», «русский авторитаризм», на цензуру или на засилье «питерского клана». Но ни Западная Европа, ни Америка не продемонстрировали большей готовности к кризису или большего уровня честности элит - по отношению к обществу или хотя бы к самим себе!

Год 2008 войдет в историю как год очевидного банкротства неолиберализма и - шире - либеральной идеологии во всех ее проявлениях. Это банкротство оказалось настолько тотальным, что оно не является больше секретом даже для самих либералов. И главная причина краха не в том, что подобные идеи перестали вызывать доверие или симпатию масс. Самая ужасная новость для либералов в том, что они утратили доверие и поддержку элит. Господствующие теории сыграли с правящими классами злую шутку: они подтолкнули их к нынешнему кризису, помешали им трезво оценить предстоящие трудности, ослепили и, в конечном итоге, деморализовали, оставив без каких либо практических идей и наработок в тот самый момент, когда срочно потребовалось выдвинуть хоть какие-то проекты спасения. Разочарование элит в неолиберализме - смертный приговор для идеологов, вся суть деятельности которых состоит в бескомпромиссном и беззастенчивом отстаивании интересов этих самых элит.

Увы, крах неолиберализма отнюдь не означает наступившего торжества каких-либо иных идей, тем более левых. Разрушение старой идеологической системы оставляет скорее вакуум, сумятицу и «разруху в головах», справиться с последствиями которой, как всегда, бывает куда труднее, чем преодолеть те или иные материальные трудности. Год 2008 и в идейном, как и в экономическом смысле оказывается годом разрушения, а не созидания. Это разрушение было закономерно и необходимо, оно может оказаться полезно для дальнейшего прогресса, но последнее отнюдь не гарантировано.

Наступает время поисков новой позитивной идеологии. Для сторонников левых взглядов это не только повод в очередной раз напомнить, что мы были правы, но и момент величайшей ответственности. Мы можем завоевать доверие, но можем и упустить открывающиеся возможности. А главное, завоевывая доверие людей, мы рискуем его обмануть, если не осознаем, что время игр закончилось. Отныне всякое наше действие, всякое слово и решение приобретают совершенно иной смысл, чем прежде.

В 2008 году левые не были участниками серьезных политических событий, оставаясь лишь узким интеллектуальным течением. Не только в России. Даже в странах Западной Европы, где левые партии, как в Швеции, Германии или даже Норвегии могли без труда собирать 10-12 % голосов, они находились вне «большой политики»: все основные решения принимались без них или помимо них. Они могли корректировать политические процессы, блокировать наиболее одиозные проявления неолиберального курса, но не определять направление развития. В 2009-2010 годах ситуация может измениться. Борьба идет именно за направление развития, за то, куда двинется общество, выходящее из кризиса.

К такой ответственности и к участию в событиях такого масштаба мы катастрофически не готовы. Однако кризис еще только начинается. И прежде чем появится возможность его преодоления, кризис еще пройдет целый ряд фаз, достигнув критической глубины, о которой сегодня многие предпочитают просто не думать.

Общество эволюционирует, меняет свою идеологию и поведение в ходе кризиса. Оно само не меньше, чем политики и интеллектуалы, несет ответственность за собственное будущее. И если эта коллективная ответственность не будет осознана самими массами, шансы левых, увы, невелики. Никакая группа, организация или партия не сделает работу за целый класс или за все общество. И в этом смысле, парадоксальным образом, именно глубина и продолжительность нынешнего кризиса дают надежду: социальные движения и новые идеологические тенденции должны созреть. Время и возможности для этого есть. Нет только гарантий.

Экономические и социальные последствия 2008 года будут сказываться еще очень долго. Они будут нарастать, потрясая воображение и меняя наше сознание. Политический и идеологический урожай этого года будет собран гораздо позже. Но в любом случае он будет настолько значительным, что этот год, вне всякого сомнения, войдет в историю.