Назначение в Наркоминдел

В начале 1939 года меня пригласили в комиссию ЦК партии, подбиравшую из числа коммунистов новых работников, которые могли бы быть направлены на внешнеполитическую, дипломатическую работу. Эта комиссия заседала на Кузнецком мосту в здании Наркомата иностранных дел. Вместе со мной были вызваны в тот день и другие кандидаты. Все мы, явившись на Кузнецкий мост, ожидали, куда повернет нашу судьбу фортуна. Вызывали приглашенных поочередно.

Вошел и предстал перед членами комиссии. В ее составе сразу узнал В. М. Молотова и Г. М. Маленкова. Мне сказали:

— Речь идет о возможности вашего перевода на работу внешнеполитического характера, скорее всего дипломатическую.

Трудно сейчас точно определить, что заставило членов комиссии остановить свой выбор на мне. Думаю, немалую роль сыграло то, что с первых дней комсомольской, а затем партийной работы я активно участвовал в научно-пропагандистской деятельности: читал лекции, выступал с докладами, вел семинары, кружки в учреждениях и на промышленных предприятиях. Моими слушателями в кружках и на собраниях были преимущественно инженерно-технические работники.

Безусловно, значение имело еще и то, что я непрерывно выезжал в командировки по партийной линии, выполняя те же задания по пропаганде нашей внутренней и внешней политики.

Сыграло свою роль, очевидно, и то, что в аспирантуре я продвинулся вперед в овладении английским языком, хотя знания, конечно, были еще далеки от совершенства. Меня спросили:

— Что вы читали на английском языке?

Назвал некоторые книги, а потом добавил еще одну, которая меня заинтересовала по профилю научной работы:

— Труд американского экономиста Стюарта Чейза «Богатая земля, бедная земля».

Я почувствовал расположение комиссии, хотя решения мне не объявили.

На этом беседа закончилась.

Через несколько дней меня вызвали в Центральный Комитет партии. Мне просто объявили:

— Вы из Академии наук переводитесь на дипломатическую работу, если вы согласны.

Последовал короткий разговор. В конце его я дал согласие.

Так весной 1939 года меня назначили в Наркоминдел СССР на должность заведующего американским отделом. Не скрою, на новую работу шел с каким-то неопределенным чувством. Уж очень все было неожиданно.

Хотелось как можно скорее войти в курс дела, чтобы уверенно трудиться на доверенном мне участке.

Началась текущая дипломатическая работа. Состоялись первые встречи с сотрудниками американского посольства. Внимательно присматривался к дипломатам США.

Послом США в СССР в то время был Лоуренс Штейнгардт, деятельность которого заметной пользы развитию советско-американских отношений не принесла. Помню даже, что у меня позже не раз возникал вопрос: «Почему президент Рузвельт, при его широте взглядов, а также учитывая значение советско-американских отношений, остановил свой выбор именно на этом человеке?»

Сама жизнь скорректировала такое решение. Штейнгардт в Москве долго не задержался, и, судя по всему, к удовлетворению обеих сторон.

С момента установления дипломатических отношений между СССР и США в 1933 году и до Штейнгардта в Москве уже побывало два посла.

Первым — с 1933 по 1936 год — был Уильям Буллит.

Да, тот самый Буллит, который приезжал в нашу страну еще в 1919 году с ведома президента США В. Вильсона и премьер-министра Великобритании Д. Ллойд-Джорджа. Тогда, в разгар наступления Красной Армии, ему поручили договориться об условиях прекращения военных действий в России.

В. И. Ленин пошел на переговоры с Буллитом, но в ходе их опрокинул все предложения, которые нацеливались в общем-то на реставрацию в стране капиталистических порядков..

Согласованный в Москве проект западные державы так и не послали Советскому правительству, посчитав, что начавшееся наступление Колчака восстановит старую Россию военным путем.

Но просчитались и Антанта, и США. Красная Армия разбила полчища Колчака, а сам он был расстрелян. Белая гвардия была разгромлена по всей стране, а иностранные интервенты изгнаны за пределы территории нашего государства. Советская власть утвердилась в нашей стране повсеместно.

Наверно, не случайно после установления дипломатических отношений с Советским Союзом Рузвельт направил первым послом США в нашу страну Буллита. Этот дипломат, по мнению американской администрации того времени, уже имел опыт общения и контактов с Советским правительством.

Будучи послом в Москве, Буллит проводил в отношении СССР, конечно, недружественную линию. Он всячески пытался создать в Вашингтоне впечатление слабости Советского Союза. В годы своей работы стремился изображать все, что видел и слышал в Москве, тенденциозно. Свои настроения Буллит сохранил и после того, как его перевели из Москвы послом в Париж, а также в дальнейшей деятельности. В частности, в годы второй мировой войны Буллит вступил во французскую армию. Одновременно он являлся официальным корреспондентом американского журнала «Лайф», известного своими антисоветскими настроениями. В этом же ключе писал свои статьи и новоявленный журналист Уильям Буллит. В 1944 году, когда во времена Рузвельта на американской почве начал всходить посев добрых отношений к советскому союзнику, Буллит опубликовал в журнале «Лайф» враждебную статью «Мир, каким он кажется из Рима». Она вызвала возмущение в рядах прогрессивных сил США. На этих же антисоветских позициях Буллит остался и впоследствии.

Его преемник — Джозеф Дэвис оказался иным человеком. Он внушал администрации Рузвельта, что необходимо развивать отношения с СССР, в частности в области торговли. Он работал в Советском Союзе с января 1937 года по июнь 1938 года и являлся фигурой колоритной и положительной. Известностью пользовалась и его жена — Марджери Пост. Президент Рузвельт, конечно, не зря остановился на кандидатуре Дэвиса, который был видным и пользующимся уважением деятелем демократической партии и, следовательно, мог сыграть определенную роль в развитии советско-американских отношений.

Относительно прибытия Дэвиса в советскую столицу в Вашингтоне ходили добродушные анекдоты. Надо иметь в виду, что и в то время в США велась недружественная Советскому Союзу пропаганда. Буржуазная пресса, политические деятели не только поносили советский строй, образ жизни, но и распространяли множество небылиц, в том числе о том, будто советский народ голодает, будто живет он в условиях разрухи. Во всем обвиняли революцию, Советскую власть.

Вот и решил новый посол на всякий случай обзавестись своим хозяйством. Погреба и кладовые американской резиденции в Спасо-Песковском переулке не пустовали. В Москву доставили немало всяких продуктов: раз говорят, что мало сахара, так лучше привезти с собой полтонны сахара, мало крупы и масла — так лучше привезти и их в солидном количестве. Пусть знают большевики, что и чай американский посол пьет с американским сахаром, и кашу ест, приготовленную из американской крупы и сдобренную американским маслом.

Слухи, возможно, отчасти были преувеличены, но стали довольно широко известны в столицах обоих государств.

Замечу, что Дэвис был человеком порядочным, да к тому же посланцем Рузвельта, ставшего на путь развития отношений с СССР, что полностью подтвердилось и в последующем.

Дэвис неизменно проявлял дружественный подход к нашей стране. Его отношение к Советскому Союзу и руководству государства, где он аккредитовался, резко отличалось от настроений его предшественника Буллита. Дэвис был убежден, что правительства Англии и Франции совершают ошибку, «умиротворяя» Гитлера и пытаясь изолировать Советский Союз. Нечасто такие голоса раздавались тогда в политических кругах США.

Как-то сразу у Дэвиса установился нормальный деловой контакт со Сталиным, о котором он и впоследствии в беседах с советскими представителями, в том числе со мной, отзывался неизменно уважительно и даже тепло. Дэвис излагал в общем правильную точку зрения:

— Надо исходить из того, что идеологические расхождения и различия в общественном строе обоих наших государств должны быть оставлены в стороне при рассмотрении практических вопросов развития отношений между ними.

Такое мнение импонировало и Рузвельту. Все большая агрессивность германского фашизма укрепляла у влиятельных кругов США именно такой подход к отношениям с Советским Союзом.

Полезная деятельность Дэвиса в интересах развития отношений между США и СССР имела свое активное продолжение, особенно в годы второй мировой войны. Мне хотелось бы плотнее коснуться этой темы.