К кубинской революции у советских людей было особое отношение. Ведь она произошла не так, как в странах Восточной Европы и Азии, куда социализм был принесён либо на штыках советских солдат, либо местными коммунистами с помощью оружия, которое СССР им передал. О том, что революция может начаться и победить на Кубе, расположенной рядом с США, в стране, где влияние СССР было минимальным, у нас, кажется, никто и не думал. И вдруг — такая радость! И тем более гадко становится на душе, когда вспоминаешь, с какой ненавистью обрушились на Кубу развалившие СССР и пришедшие к власти в России перерожденцы-коммунисты и либеральные демократы.

Вот что писал на этот счёт профессор С.Г.Кара-Мурза, который бывал на острове Свободы много раз, преподавал там и проводил научные исследования, добровольно участвовал вместе с кубинцами в работе по уборке урожая сахарного тростника и вообще старался вникать во все стороны жизни так полюбившегося ему разносторонне одарённого, гордого и весёлого народа. (я использовал его заметки о Кубе в его двухтомнике «Советская цивилизация», М., 2002):

«1 января 1959 года на Кубе победила революция. Батиста, самый кровавый «сукин сын» США, сбежал, прихватив казну. Эта революция — удивительное и таящее в себе множество уроков явление второй половины века. Совершённая вопреки теориям и расчётам, она вызвала безудержный восторг евтушенок всего мира, а сейчас, по взмаху дирижёрской палочки хозяина, — стала объектом их самой патологической злобы и клеветы…

Злоба к Кубе имеет одну причину — она бросила вызов США, Хозяину! И не сдаётся. А наши интеллигенты-демократы, когда обижают Хозяина, очень страдают…

То предательство, которое совершила мировая культурная элита в конце 80-х годов в отношении Кубы, — веха общей смуты… За последние десять лет телевидение Москвы не сказало о Кубе ни одного тёплого слова — лишь злорадство и ненависть… Это — ненависть к народу, который сохраняет достоинство и держится в условиях, когда это кажется абсолютно невозможным. Ненависть к народу, который, находясь на грани самого настоящего голода, сохраняет младенческую смертность на уровне 7 на тысячу — когда в богатейшей демократической Бразилии она составляет 37 на тысячу (в РФ — 17)».

«чем была Куба для СССР сорок лет назад. Она была для нас драгоценным подарком судьбы… Ведь мы получили дружественную страну в западном полушарии, и дружба эта не требовала охраны советским штыком, как в Венгрии или Польше… Ни один авторитетный военный из патриотов не сказал вслух, что значило для нашей страны в 1960 году вырваться из кольца военных баз США и получить «непотопляемый авианосец» в 90 милях от Майами…

Куба была для нас окном в Запад. Ведь часть Кубы была по своему уровню частью США, причём не просто США, а частью, устроенной для американской элиты…

Поддержав Кубу в самый трудный момент, мы позволили их революции не ожесточиться — и это там прекрасно понимали. Мы в 30-е годы такой руки помощи не имели, и радостно было видеть, как прекрасна суть революции нашего типа, если людям не приходится озлобляться».

О дореволюционной Кубе у нас писали много. Вот как характеризует её экономику А.Б.Никаноров (его исследование было помещено в Интернете):

Остров Куба был открыт Х. Колумбом в 1492 году. Куба с её плодородными почвами — это «большая теплица», где произрастают сахарный тростник, рис, кукуруза, фруктовые деревья, овощи, табак, кофе, какао и бананы. Её недра богаты полезными ископаемыми. Среди них — никель (37 % его мировых запасов), а также кобальт, железо, хром, медь, вольфрам, золото, серебро. В последнее время (1990–2000 г.) открыты довольно значительные месторождения нефти.

Казалось бы, при таком обилии даров природы народу Кубы оставалось только благоденствовать. Но испанцы завоевали остров и, покорив аборигенов-индейцев, устроили на острове перевалочную базу для своего флота. Затем они завезли негритянских рабов из Африки для работы на плантациях. В 1898 году в результате народного восстания страна получила независимость. Но в том же году США развязали войну против Испании и оккупировали Кубу, сделав её своей полуколонией. С 1934 и до конца 1958 года на Кубе существовала диктатура Ф. Батисты.

Экономическое положение страны и жизнь её трудового народа накануне революции были крайне тяжёлыми. Об этом свидетельствовали и В. Маяковский, посетивший Кубу в 1925 году, и будущий чилийский диктатор А. Пиночет, который побывал на острове в 50-е годы. Даже президент США Джон Ф. Кеннеди считает что «не было в мире страны, где бы нищета, экономическая колонизация, эксплуатация и унижение были бы худшими, чем те, которые испытывала Куба, вследствие политики моей страны во времена режима Батисты».

Занимая первое место в мире по производству и вывозу (не переработанного) сахара, Куба оставалась страной с аграрной, монокультурной (сахарный тростник), ориентированной на экспорт экономикой, подчинённой иностранному капиталу, прежде всего американскому. Американскому капиталу принадлежала львиная доля сахарной промышленности, животноводческих хозяйств, шахт и рудников, акций железных дорог, электрических и телефонных компаний, предприятий в сфере обслуживания, все нефтеперерабатывающие заводы, не менее четверти всей обрабатываемой земли.

Имея прекрасные условия для развития сельского хозяйства, Куба импортировала (в основном из США) примерно треть продуктов питания (зерно, фруктовые и рыбные консервы, сладости и шоколад). Нехватка собственного продовольствия объясняется всепоглощающей специализацией на сахарном тростнике. При этом значительная часть земли не использовалась из-за отсутствия рынков сбыта, и это при наличии 500 тысяч безработных.

Как и в других странах Латинской Америки, на Кубе существовала латифундарная система землевладения. На долю 1,5 процентов крупных хозяйств, принадлежавших в основном иностранцам, приходилась почти половина земельных владений. Орошаемые земли составляли только три процента обрабатываемой площади, уровень механизации был низкий, в немногих хозяйствах были косилки, сеялки, молотилки и тем более тракторы, мало вносилось искусственных удобрений.

В промышленном отношении Куба оставалась сырьевым придатком Запада. Продукция горнодобывающей промышленности экспортировалась почти целиком, из-за отсутствия топливных ресурсов, необходимых для выплавки из руды металла. Добыча нефти составляла всего 70 тыс. т — 1 процент от потребления нефти. Недостающие нефть (для нефтеперерабатывающих заводов) и нефтепродукты импортировались.

Экспортируя собственное непереработанное сырьё, обрабатывающая промышленность Кубы работала на привозном. Её продукция, производившаяся на мелких и средних предприятиях, из-за низкой конкурентоспособности была ориентирована на внутренний рынок. Машиностроение было представлено в основном ремонтными мастерскими, большинство запасных частей импортировали.

Внутренний транспорт был развит слабо. К трети хозяйств можно было добраться только на мулах и лошадях, к другой трети — автотранспортом, но лишь в сухой период. Протяжённость шоссейных дорог составляла 4 тысячи километров, количество автомобилей — 52 тысячи. Только треть железнодорожной сети, насчитывавшей 6 тысяч километров, приходилась на дороги общего пользования, остальные — это узкоколейные дороги сахарных компаний для транспортировки сахарного тростника от плантаций к портам. Два международных аэропорта и аэродромы внутренних авиалиний, как и парк самолётов, а также почти весь морской флот и порты принадлежали американским компаниям.

После экспорта табака и сахара туризм являлся третьим по значению источником внешних доходов. В год Кубу посещало свыше 200 тысяч туристов.

Внешняя торговля Кубы характеризовалась полной зависимостью от мирового рынка, в основном от американского. Куба продавала США 80 процентов своего экспорта и приобретала у них 70 процентов импорта. Существовали торговые отношения и с СССР — в 1958 г. ему было продано 200 тыс. т сахара (2,8 процента экспорта). Торговый баланс Кубы был активен — экспорт превышал импорт, но доходы уходили иностранным владельцам капитала.

Экономика Кубы была рыночной с почти полным отсутствием государственного сектора.

Жизненный уровень народа оставался низким. Уровень безработицы был чрезвычайно высоким (в «мертвый сезон» число безработных иногда доходило до 700 тысяч, т. е. до 1/3 официально числящейся рабочей силы). Образование было слабо развито: почти 40 процентов населения оставалось неграмотным, 70 процентов детей школьного возраста в сельской местности не посещали школу. Большинству населения было недоступно и здравоохранение.

«Надо знать, из чего вырвалась Куба. — Это было патологическое общество. Красавица Гавана и Варадеро. Виллы на лучшем в мире пляже — роскошное место отдыха и разврата миллионеров и гангстеров с Севера… и море трущоб с отверженными… И всё это — разные миры, враждебные друг другу…

На рубке тростника сезонникам платили за дневную норму батоном хлеба и разрешением есть тростник. А когда завозили более покладистых и выносливых негров с Гаити, то и этой работы не было. И над всем этим — коррупция и доходящий до абсурда террор».

Неизвестно, сколько лет ещё продолжалась бы такая жизнь на Кубе, если бы не объявились несгибаемые борцы за народное счастье, которых возглавил Фидель Кастро.

Вождь кубинской революции Фидель Кастро Рус (по испанскому обычаю дети получают двойную фамилию — по отцу и по матери), — безусловно, одна из самых замечательных личностей XX века. Наиболее полную его биографию изложил генерал КГБ Николай Леонов в своей книге «Фидель Кастро».

По происхождению Кастро — чистый испанец. Его отец был испанский крестьянин, побывавший на Кубе во время прохождения им солдатской службы. Вернувшись на родину, он женился на крестьянке, но, не видя перспектив для своего небогатого хозяйства, решил уехать на Кубу. На новом месте он, много работая и экономя на всём, со временем стал довольно крупным землевладельцем. Там у него родились дети, в том числе три сына, два из которых сыграли впоследствии ключевую роль в кубинской революции: в 1926 году — Фидель, а в 1931 — Рауль.

Раннее детство братьев прошло на ферме отца, где они играли вместе с детьми его арендаторов и наёмных работников, так что о жизни народа знали не понаслышке. Фидель сначала учился в местной школе, затем в католических колледжах. Наставник-иезуит отмечал в нём целеустремлённость и тщеславие. Фидель проявил волю к победе — и в мальчишеских драках, и в спорте. Затем он поступил в Гаванский университет на факультет права. Отец хотел видеть сына адвокатом и передать ему управление имением, но Фидель приобщился к политике, много читал — Хосе Марти, Муссолини, Ленина, Сталина, Троцкого, Гитлера, Примо де Ривера и др., возможно, даже участвовал в политических разборках.

После переворота Батисты в 1952 году Фидель ушёл в подполье. Сформировав движение, насчитывавшее около двух тысяч человек, он в 1953 году попытался захватить казармы в Сантьяго-де-Куба, но потерпел неудачу. Вскоре он был арестован и приговорён к 15 годам тюрьмы, но через два года амнистирован. Эмигрировав в Мексику, Фидель сформировал революционный отряд для продолжения борьбы против диктатуры. В 1956 году он с несколькими соратниками высадился на Кубе с яхты «Гранма» и возглавил партизанскую борьбу, приведшую в 1959 году к победе Кубинской революции.

2 января 1959 года Батиста бежал из страны. Кастро вместе с сыном Фиделито на танке въехал в Гавану, жители которой восторженно его приветствовали. Фидель по праву стал премьер-министром Революционного правительства Кубы, затем — председателем Государственного совета и Совета Министров. Легендарный кубинский революционер Эрнесто Че Гевара сказал тогда: «Он обладает качествами великого вождя, которые в сочетании с его отвагой, с его энергией и с его редкой всякий раз вновь и вновь распознавать волю народа подняли его на то почетное место, которое он ныне занимает».

Фидель и по характеру чистый испанец, в нём сочетаются страстность и трезвый ум. Кастро воспринимается как мессия революции, завораживающий миллионные толпы неистовый оратор. К тому же он обладает особой способностью привлекать к себе людей. К нему тянулись многие деятели культуры, в том числе Эрнест Хемингуэй, Габриэль Гарсиа Маркес, Грэм Грин… Победа революции вознесла его в зенит славы и поклонения, женщины трепетали при одном его виде, и не удивительно, что у него было несколько страстных романов.

Фидель всегда ощущал поддержку со стороны своего младшего брата. Ныне Рауль Кастро Рус — член Политбюро и второй секретарь ЦК, первый заместитель председателя Государственного совета и Совета Министров, генерал армии. Его именуют «наследником», хотя вряд ли он сумеет полноценно заменить своего старшего брата — подлинного вождя кубинской революции.

Стремясь улучшить положение народа, ликвидировать экономическую отсталость страны и зависимость от иностранного капитала, новая власть произвела кардинальные изменения в экономике.

Начала она с перераспределения доходов. Государство обязало собственников промышленных предприятий увеличить рабочим заработную плату, снизило платежи за коммунальные услуги и квартирную плату. Для улучшения жизни крестьян была проведена аграрная реформа. «Закон о праве крестьян на землю» провозглашал упразднение латифундий, запрещал издольщину, давал право приобретения земли только кубинским гражданам, устанавливал жизненный минимум участка плодородной земли для крестьянской семьи. На сахарных плантациях, где невыгодно дробление участков, были организованы кооперативы. В результате почти 100 тысяч прежде безземельных крестьян получили землю, около 40 процентов всех используемых земель стало государственной собственностью. Бывшим владельцам земли предусматривалась компенсация их имущества, производимая ценными бумагами — «бонами аграрной реформы», которые давали годовой доход, не выше 4,5 процентов, и подлежали выкупу государством в течение 20 лет.

Правительство США протестовало против аграрной реформы и прибегло к характерному для него в подобных ситуациях экономическому нажиму: сократило поставки нефти, необходимого промышленного оборудования и продовольствия. Американские монополии не подчинялись указаниям правительства и нарушали ранее принятые соглашения (нефтеперерабатывающие заводы, например, отказывались перерабатывать нефть, поступившую из СССР). В ответ на это собственность иностранных компаний была национализирована.

Кубинские промышленники, принуждённые повысить заработную плату рабочим, лишились прежних прибылей и саботировали производство. В 1960 году был принят закон о национализации всех крупных промышленных и торговых предприятий.

Государство взяло под контроль внешнюю торговлю и валютные операции, были национализированы кубинские и иностранные банки (за исключением «проявивших лояльность» канадских).

Результаты всех этих преобразований проявились немедленно: увеличились доходы и покупательная способность населения, следовательно, возрос спрос на промышленные товары — за год промышленное производство повысилось на 35 процентов, 200 тысяч безработных получили работу.

17 апреля 1961 года Ф. Кастро заявил, что кубинская революция носит социалистический характер. Революция заменила капиталистический строй социалистическим. Куба стала независимым государством.

В дальнейшем роль государства в экономике ещё более усилилась. В 1963 году была проведена вторая аграрная реформа, по которой экспроприировались частные землевладения, превышающие площадь в 67 га. В промышленности к 1968 году были национализированы все оставшиеся мелкие частные предприятия.

Главный дореволюционный торговый партнёр Кубы — США, в 1961 году разорвал с нею всякие отношения, не восстановленные и поныне. Куба включилась в социалистическую интеграцию. Советский Союз и другие социалистические страны оказывали существенную поддержку: строили на Кубе предприятия, готовили в своих учебных заведениях научные, инженерные и рабочие кадры и др. С 1972 года Куба стала полноправным членом СЭВ. Специализация Кубы в новых условиях, в общем, оставалась прежней: производство сахара, табака и тропических плодов, добыча и обогащение руд.

К концу 80-х годов экономическая ситуация в стране значительно улучшилась. Вырос валовой национальный продукт. Куба из отсталой, аграрной страны превратилась в развитую индустриально-аграрную. В ней сложилась максимально огосударствленная экономика с уравнительным распределением и административным регулированием, подключенная в неблагоприятной геополитической обстановке (а посему с большими издержками) к «социалистическому лагерю», возглавлявшемуся антиподом США; далее — социально нивелированное общество, первоначально консолидированное на основе национально-патриотических ценностей, а затем — в комбинации с ними — на базе коммунистической идеологии. Политический режим определялся сначала диктатурой революционного авангарда, а затем однопартийной структурой с жесткой управленческой вертикалью

При этом существовал долг Парижскому клубу — около 6 миллиардов долларов и СССР — порядка 25 миллиардов. В экономике экспортная ориентация сохранилась, но уменьшилась: экспортируется только около 20 процентов национального продукта.

В связи с нехваткой на Кубе топливных ресурсов, благоприятными природными условиями для занятия сельским хозяйством и некоторыми другими факторами, задача широкой индустриализации в стране не ставилась. Как до революции существовала зависимость от импорта промышленных изделий из США, так после неё, хотя уже и в меньшей степени, планировалось ввозить их из социалистических стран, активно войдя в систему международного социалистического разделения труда. Но всё-таки дореволюционное положение, когда импортировалось практически всё, необходимо было менять. В первую очередь, усилия прилагались для развития отраслей, обслуживающих сельское хозяйство, производящих экспортную продукцию и обеспечивающих самые необходимые местные потребности.

Возросла добыча полезных ископаемых, прежде всего никеля, идущего на экспорт. Развивались металлургия, металлообработка и машиностроение (в том числе электронное и электротехническое), до революции практически отсутствовавшие. Значительное развитие получили рыбная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная промышленность.

Единая энергосистема охватила всю территорию Кубы. Производство электроэнергии на душу населения увеличилось в 3,5 раза. Куба вошла в число латиноамериканских стран с наиболее высоким уровнем потребления электроэнергии. При помощи Советского Союза строилась АЭС в Харагуа.

Развитие других отраслей экономики (промышленности, транспорта) было нацелено на более полное обеспечение ими потребностей сельского хозяйства. В самом агропромышленном комплексе Кубы возросло значение промышленности.

Сельское хозяйство было единственной отраслью кубинской экономики, в которой к концу 80-х годов существовала частная собственность на средства производства. В 1986 году государственный сектор занимал 75 процентов сельскохозяйственных земель и производил 78 процентов продукции.

В государственном секторе имелось три вида хозяйств:

1) Народные имения — крупные, площадью 30–40 тысяч га и более, многоотраслевые хозяйства, занимающиеся в основном животноводством, но также возделыванием риса, овощей, фруктов и других культур при относительно небольшой доле сахарного тростника.

2) Кооперативы, специализирующие на сахарном тростнике.

3) Небольшие имения, организованные на базе небольших хозяйств, экспроприированных у сельской буржуазии. Они производят различные виды продовольствия.

Негосударственный сектор состоит из 1378 производственных кооперативов и 100 тысяч личных хозяйств, специализированных на культивировании табака, кофе, фруктов и овощей.

Сельское хозяйство стало более интенсивным. В три раза возросло количество вносимых удобрений на 1 га. Активно шла механизация. На Кубе, впервые в мире, создан тростниково-уборочный комбайн. В 1987 году на один трактор приходилось около в 32 раза меньше обрабатываемой земли, чем в 1948 году За счёт этого число занятых в сельском хозяйстве по сравнению с дореволюционным периодом уменьшилось (с 800 тыс. до 690 тыс.), а объём продукции увеличился.

Были построены 9 крупных заводов по переработке сахарного тростника и проведена реконструкция и модернизация старых заводов.

Производство сахара выросло с 5 до 8 млн. т. Увеличилась степень использования сахарного тростника. Теперь из отходов производства сахара получают пластмассы, фармацевтические препараты, прессованные плиты, кормовые и пищевые дрожжи, бумагу и др.

Увеличилось (в 2,5 раза) выращивание риса (это основная продовольственная культура на Кубе) и фруктов, особенно цитрусовых, которые стали немаловажным источником экспортных доходов. Развивалась консервная промышленность, фруктовые консервы также пошли на экспорт. Увеличилось также производство табака, овощей (особенно томатов) и какао. Сократилось производство кукурузы, её было выгоднее закупать в социалистических странах.

Заметно выросла продукция животноводства. Уменьшился импорт животноводческой продукции, а в рационе кубинцев увеличилось количество белковой пищи. До революции Кубе приходилось закупать рыбу и рыбные консервы, а в 1989 году Куба не только обеспечивала внутренние потребности, но и поставляла рыбу и морепродукты на экспорт.

Примерно в семь раз увеличилась длина автомобильных дорог, возросло число автомобилей. Длина железных дорог, напротив, сократилась.

Значительное развитие получил морской транспорт. Воздушный транспорт связал Кубу с основными странами мира.

В первые годы после революции поток туристов сокращался, но в 1988 году число посетивших страну туристов приблизилось к дореволюционному. Было создано первое совместное предприятие с участием иностранного капитала — сеть отелей совместно с испанцами.

Претерпел изменения характер внешней торговли. Основным торговым партнёром Кубы стал СССР. Его доля в товарообороте составляла около 70 процентов, как и у США до революции. В товарообороте СССР Куба занимала шестое место.

К 1989 году на все средства производства, кроме небольшого сектора в сельском хозяйстве, дававшего около 15 процентов сельскохозяйственной продукции, была установлена общественная собственность. С 1975 года экономика развивается по пятилетним планам. Во внешней торговле зависимость от рынка США сменилась зависимостью от плановых отношений с Советским Союзом. Имелся внешний долг, по размерам превосходящий стоимость годового ВВП, но почти весь он приходился на СССР, для которого Куба имела огромное геополитическое значение. Несколько уменьшилась сахарная специализация. Кроме Гаваны, появились и другие промышленные центры.

Самый важный критерий оценки развития экономики страны — это качество жизни её граждан. В 1989 году на Кубе существовала карточная система распределения наиболее необходимых товаров, но действовала она весьма успешно, — голодающих не было. Количество килокалорий, потребляемых человеком за сутки, было больше чем в Бразилии, Аргентине и Мексике. Много потребляется белковой пищи: на человека в год мяса — 41,4 кг, молока — 149 л, яиц — 229 штук.

Значительных высот достигли здравоохранение и образование. На Кубе самый низкий в Латинской Америке уровень детской смертности — 7 человек на тысячу родившихся (в Бразилии — 57). Продолжительность жизни — 75,2 года. Школу посещали 95 процентов детей в возрасте 6 -17 лет.

Преобразования, проводившиеся новой властью на Кубе, вызвали недовольство в США, которые попытались в 1961 году силами кубинских эмигрантов свергнуть правительство Кастро. Но десант эмигрантов в заливе Свиней был разгромлен, более двух тысяч его участников попали в плен. Режим Кастро, получивший полную поддержку в народе, укрепился.

В 2002 году в Москве была издана книга «Современная Куба: вопросы экономической адаптации и переориентация внешних связей», представляющая собой сборник материалов международного симпозиума, проведённого в Гранаде в 2000 г. при участии испанских, кубинских, российских и американских специалистов. В ней отмечается важная особенность Кубы по сравнению с другими социалистическими странами:

«Факты показывают, что в период вхождения в советский блок Куба никогда не была пассивным исполнителем «блоковой дисциплины». Напротив, руководство страны — при неординарном лидерстве Фиделя Кастро — неизменно проводило достаточно самостоятельную линию. У Кубы было свое поле внешнеполитической деятельности, свои функции, отчасти делегированные или санкционированные блоком и его лидером, отчасти принимаемые по собственной инициативе. Она проводила активную политику в движении неприсоединения и в объединениях развивающихся стран. И в этом смысле внешняя политика Кубы стояла на двух «китах». С одной стороны, она апеллировала к «социалистическому содружеству», с другой — к «солидарности третьего мира». Более того, история знает немало событий, когда в определенных ситуациях Куба становилась ведущей, а советское руководство ведомым. При этом она продолжала широко пользоваться ресурсом экономической поддержки и военно-политической протекции СССР.

В то же время подспудно, но в достаточно явном виде прослеживалась особая позиция Гаваны. Там считали, что Куба, наряду с СССР и в отличие от большинства государств его блока, куда социализм пришел вместе с советской армией на исходе второй мировой войны, является носителем и олицетворением подлинной народной революции, что здесь сложилось молодое и энергичное общество с нерастраченным революционным потенциалом, который оно способно воспроизводить на каждом новом витке развития, тогда как даже в СССР, считали в Гаване, такая способность терялась в силу бюрократизации и благодушного настроя на «мирное сосуществование с империализмом»».

И действительно, как писали на Западе, Кастро не ограничился защитой испытывающего бедствия острова, а начал подливать масло в огонь различных национально-освободительных движений, вычленяя средства из огромной советской помощи. Его армия одно время составляла 145 000 человек плюс резерв 110 000 человек и

около одного миллиона мужчин и женщин в милиции территориальных войск. Поэтому он отправлял отряды бойцов в Анголу, в Эфиопию, в Южный Йемен, Ливию, Никарагуа,

Гренаду, Сирию, Мозамбик, Гвинею, Танзанию, Северную Корею, Алжир, Уганду, Лаос, Афганистан, Сьерра-Леоне.

В октябре 1962 года разразился «карибский кризис», вызванный размещением на Кубе советских ракет. Конфронтация между США и СССР достигла апогея, и когда

Хрущев распорядился вывезти ракеты, он натолкнулся на резкую реакцию Кастро. Хрущев же в своих мемуарах отмечал, что Кастро рассчитывал на «превентивный» удар СССР по США. Но что мог сделать команданте, попавший в полную зависимость от СССР?

Как бы в утешение Кастро, в 1963 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Двумя годами раньше ему была присуждена Международная Ленинская премия.

Развитие кубинской революции требовало объединения всех сил, ставивших своей целью построение социализма.

Социалистическую революцию на Кубе совершили не коммунисты, хотя компартия там существовала, при Батисте в подполье, с 1961 года она действовала легально. Коммунисты и их руководитель Блас Рока руководствовались марксистским учением, догмам которого Кубинская революция явно не соответствовала, и они смотрели на действия Кастро и его соратников с изрядной дозой скептицизма.

Кастро сначала относился к коммунистам с недоверием. Но теперь союз с коммунистами стал необходимостью. С.Г.Кара-Мурза, будучи очевидцем тех событий, писал, как «на Кубе создавалась единая партия — по типу КПСС…».

Партии ещё не было (бывших подпольщиков-коммунистов было мало, и они не пользовались популярностью в народе), её нужно было создавать с нуля. «В партию принимали… на общих собраниях трудового коллектива». Роль трудовых коллективов тогда была очень высока, они, как и вооружённый народ, составляли основу корпоративного государства.

В 1965 году Кастро был избран Первым секретарём ЦК Компартии Кубы.

Но лишь в 1975 году состоялся I съезд объединённой Компартии Кубы (КПК), который одобрил проект новой Конституции (вступившей в силу в 1976 году), провозгласивший Кубу социалистическим государством с однопартийным режимом.

По словам С.Г.Кара-Мурзы, «революцию осуществило немногочисленное, выбитое Батистой, но светлое поколение. Они шли на безнадёжную борьбу и безропотно гибли, пока своей кровью не смыли мафию Батисты с Кубы. По душевному складу они сродни нашим народникам… Но любовь наших народников к человеку была слегка абстрактной, концептуальной. А на Кубе эти молодые революционеры были исполнены не просто живой, тёплой любви, но почти животной нежности к своему народу. Именно ко всем его частичкам — к ребёнку в трущобе, к старику в приюте, к девочке-проститутке, которую стали учить музыке… в тот момент соединение жертвенности с любовью просто создало новую Кубу — новое общество… Куба в 60-е годы просто дышала счастьем. Оно сияло на каждом шагу».

Результаты дел новой власти были наглядны:

В первые годы после революции на Кубе можно было встретить множество красивых юношей и девушек, но — с искривлёнными ногами вследствие недоедания, туберкулёза или рахита. Новая власть постановила доставлять за символическую плату по литру молока каждому ребёнку и старику. И вскоре «подросло поколение девочек, вскормленных уже после революции. Это было как чудо — у всех спортивные, гармоничные фигуры. Следы болезней начисто исчезли».

А ведь было очень непросто делать даже доброе дело. «Стали строить хорошие дома, с мебелью — и переселять туда из трущоб… Жильцы переломали всю мебель, разбили ванны и унитазы, сорвали двери — снова организовали трущобу, уже в многоэтажных зданиях. Такова была их культура. Им терпеливо ремонтировали квартиры, объясняли, показывали фильмы».

С.Г.Кара-Мурзу поражал размах культурной революции на Кубе, огромные усилия власти по развитию народного образования, в частности, «техникумы, устроенные в живописных местах, по 20 тысяч студентов».

Кубинцев отличает сочетание патриотического коллективизма и здорового индивидуализма:

«Мы больше действуем сообща, ватагой. А там много одиночек, которые берутся за невозможные дела… это распространённое в заметной части кубинцев ощущение огромных возможностей личности — важная черта их революции… Это были мастера, многие из которых обладали замечательной наблюдательностью и склонностью к обобщениям, самородки…. Ни у нас, ни на Западе этого типа как-то не видно».

Вот почему новой Кубе удалось на голом месте создать науку, добивающуюся выдающихся результатов, причём силами выходцев из простонародья:

«Дух научности… может сесть на кого захочет. Есть страны, которые вкладывают уйму денег — и ничего не получается. И люди есть, и институты, но духа нет, всё как-то вяло. В кубинцах такой дух был, и сейчас он силён… А главное, была цепкость. Как появляется толковый специалист, его прямо облепляют…

Дети интеллигентов, казалось бы, должны были стать главной силой. Но в них я замечал какой-то комплекс неполноценности, думаю, унаследованный от отцов. Они как-то не верили, что на Кубе может быть сильная наука, робели. Но зато ребята из трудовых семей, часто вечерники, стали просто чудесными кадрами. Их не волновал статус и престиж в глазах «мировой науки». Они видели проблему — и искали способ её решить. С теми средствами, какие есть. И проявляли замечательную изобретательность и способность к обучению… Они были способны на вдохновение, когда мысль работает в каком-то ином измерении, ты входишь в транс. В лаборатории это хорошо видно — но и на поле, и на празднике… У кубинцев была исследовательская и изобретательская жилка… И у них распространён тот стиль научного мышления, который я про себя называл «русским». Он, правда, и у западных учёных встречается, но как что-то редкое, особенное. А у русских часто, иначе бы ничего не вышло. Просто средств не хватило бы на тот объём работы, который русская (и особенно советская) наука сделала. Суть этого стиля я бы выразил так: склонность делать широкие обобщения при большой нехватке эмпирического материала… Вот на этом и поднялась кубинская наука, как только революция создала для этого социальные и экономические условия».

Возможно, именно потому, что у кубинцев индивидуализм проявлялся очень сильно, некоторые меры властей принимались специально для восстановления коллективистского начала:

«В 1966–1968 годах многие блага давались на Кубе бесплатно или очень дёшево. На массовом празднике вдруг бесплатно раздают по булке с куском ветчины». Несправедливо? Но в этом смысл, даже литургический. «Какое-то совместное причащение, как будто восстанавливалось утраченное братство людей».

И люди ценили проявление уважения, признание заслуг перед обществом выше денег. Вот старик, человек, который всю жизнь занимался тяжёлым трудом — рубил тростник, «был счастлив, что он встретился с лучшими работниками, что он тоже признан одним из лучших».

На Кубе действительно рождался новый человек:

«В университет испанского города Сарагосы приехал студенческий симфонический оркестр из университета Сантъяго-де-Куба. Испанцы сидели вольно, развалясь, лузгали семечки, хрустели чипсами. И выходят кубинцы — все худые, почти все негры. В белых рубашках. И осанка, и взгляд, и вообще манеры такие, будто на сцену вышло десятка два прирождённых аристократов, в нескольких поколениях. Испанцы притихли, они вдруг взглянули на себя со стороны, и их пробрало. Когда же и почему они так опустились, обрюзгли?.. Я уж не говорю, что университет Сарагосы и мечтать не может о собственном симфоническом оркестре — при том, что денег у него в сотни раз больше, чем у университета Сантъяго-де-Куба».

И особенно поражала любовь кубинцев к детям — не только к собственным: «Вообще отношения с детьми на Кубе были очень ласковыми, и дети росли незлобивыми». Это отмечают многие советские люди, побывавшие на Кубе, в том числе и Г.И.Воротников, который был там несколько лет советским послом.

До появления единой Коммунистической партии связующей структурой политической системы на Кубе были органы прямой демократии — «комитеты защиты революции» (КЗР). Но и впоследствии опыт прямой демократии уже нельзя было забыть: «КЗР были везде и объединяли самых разных людей, согласных лишь в одном — защитить страну, избежать гражданской войны и обеспечить действие простых принципов справедливости… Правда, для существования такой системы нужна большая терпимость в людях и способность к рассуждениям и диалогу. Кубинцы — прирождённые ораторы и любят выслушать мнение другого, если он его хорошо излагает. Мы же слишком устремлены к истине и ложные суждения слушать не хотим… Почти поголовное вовлечение граждан в милицию было там абсолютно необходимо — все стали стражами порядка».

Народная милиция сыграла очень важную роль в обеспечении общественного порядка в революционные годы:

«На подъёме революции, при всеобщем энтузиазме, хулиганство в принципе исчезло как социальное явление. Но в конце 70-х стало возрождаться — а тут как раз жёсткая кампания за права человека, и правительство вообще выпустило всех преступников из тюрем. Обстановка ухудшилась, а люди привыкли к полной безопасности». И милиционеры её обеспечили.

Первые годы после революции, естественно, приходилось прибегать к репрессиям против её явных врагов, вплоть до расстрелов. Но затем порядки смягчились: «Ведёшь себя в рамках уговоренного минимума лояльности — тебя не трогают. А болтать — болтали свободно… Социальная база режима была настолько прочной, что на болтовню можно было не обращать внимания». Семьи арестованных не только не ставили в невыносимое положение, например, вроде лишения продовольственных карточек, но даже, наоборот, предоставляли некоторые льготы «по случаю потери кормильца…

Работая на Кубе, я видел, что коммунистическая идеология в принципе вполне может быть значительно отделена от государства — если общество не было вынуждено пройти через страстное состояние мессианского тоталитаризма. На Кубе формировалась народная милиция — почти поголовное вооружение. Это был важный критерий отношения к идеологии. И вот довольно многие люди отказывались вступить. После этого они, конечно, не могли претендовать, например, на то, чтобы стать членом партии. Но во всех остальных отношениях их положение нисколько не менялось». А в СССР открытое выступление против какого-либо символа строя означало конец карьеры, если не что-либо худшее.

Вот эпизод, прекрасно характеризующий тогдашние отношения власти и народа:

«стали требовать, чтобы Кастро и его соратники отошли от власти, передали её более молодым и образованным — очень, мол, много ошибок допускает правительство… Вдруг приезжает Фидель Кастро, без охраны, без оружия… прямо около входа в коридоре стали разговаривать… Но все признавали, что Кастро бесспорно одержал верх. Он поставил вопрос примерно так: вы утверждаете, что мы должны уступить власть вам или таким, как вы. В чём же, по большому счёту, источник вашего превосходства? И тут, как ни странно, стало видно, что иного, чем у Кастро, принципиального выбора эти ребята не предлагают, и в то же время они не имеют видимых преимуществ ни в работоспособности, ни в честности — потому что по этим критериям претензий к соратникам Кастро ни у кого не было. К тому же Фидель объяснил, что все их доводы по конкретным вопросам известны, их обсуждали; но по такой-то и такой-то причине пришлось поступить иначе. Стало видно, что конкретные решения вовсе не так просты и очевидны, как казалось ребятам…

На том собрании многие стали кричать, что надо бы всю группу из университета исключить… Кастро предложил: раз уж они так втянулись в проблемы хозяйства, давайте дадим им в управление хорошую государственную ферму… Пусть из своей среды выдвинут директора, а остальные составят правление… а через год, здесь же, в университете, расскажут о своём опыте. Так и сделали».

Но эти ребята скоро убедились, что самим решать проблемы — вовсе не то же, что давать советы или критиковать, и спор разрешился сам собой. Можно ли представить себе, что к рабочим Новочеркасска, вышедшим в 1962 году на улицы протестовать против повышения цен на мясо и молоко, вот так же запросто приехал Хрущёв? Ведь тогда ни местное руководство, ни посланные из Москвы члены Президиума ЦК КПСС с протестующими не общались, а предпочли расстрелять толпу из пулемётов.

Важно отметить, что такие наши соотечественники, как С.Г.Кара-Мурза, оставили после себя добрую память на Кубе:

«Советских специалистов любили и уважали — и за честную работу, и за нормальное сердечное отношение к людям. Этим наши сильно выделялись, даже среди «народных демократов»».

Но наши специалисты не останавливались и перед критикой некоторых действий кубинских властей:

«К началу 70-х годов экономическая политика на Кубе ещё не устоялась, иногда происходили непонятные шарахания из стороны в сторону… Ещё в 1968 году много было частных лавочек, где продавались овощи, фрукты, причём очень дёшево. А в 1970-м многое изменилось, и это были, говорят, самые тяжёлые годы (до краха СССР, разумеется). Не было ни зелени, ни овощей». Очевидно, это было проявление «забегания вперёд».

И всё же социалистический строй на Кубе был настолько прочен, настолько отвечал интересам большинства народа, что его ничто не могло бы поколебать, если не предательство со стороны руководства КПСС и СССР, прежде всего, самого Горбачёва.

Кастро с самого начала резко отрицательно отнёсся к горбачёвской «перестройке». Когда политика Горбачёва подвела СССР к грани развала и навесила на шею страны неизвестно откуда взявшийся громадный внешний долг, эти искусственно созданные экономические трудности послужили основанием для прекращения нашей помощи Кубе. Другие страны социалистического лагеря последовали примеру СССР, так как и сами во многом существовали за счёт его ресурсов. Затем СССР рухнул, в России и в восточноевропейских странах СЭВ пришли к власти буржуазные правительства. И «демократическая» власть РФ не только отказалась помогать Кубе (хотя там ещё оставалась наша военная база, точнее, станция слежения за происходящим в пространстве над США), но даже и не продавала ей нефть за твёрдую валюту.

Изменения в экономике Кубы после краха СССР и перспективы её развития далее излагаются по упомянутому выше исследованию А.Б.Никанорова (с некоторыми добавлениями из других, более поздних источников).

Разрыв связей с бывшими социалистическими странами, привёл экономику Кубы в состояние паралича. Страна лишилась не только идеологических и политических союзников, но и основных экономических партнеров. Объём товарооборота с бывшими членами СЭВ уменьшился семь раз, а между Кубой и СССР (затем Россией) — более чем в 10 раз. Куба потеряла свои традиционные рынки сбыта, практически все средне- и долгосрочные кредиты, а также основные источники технологического обеспечения. В результате в 1993 году её экспорт уменьшился на 67 процентов, импорт на 73 процента. Более подробные данные о разразившейся на Кубе экономической катастрофе приводятся в исследовании «Глобализация и социализм Третьего мира» (Globalization and Third World Socialism. Houndmills, Basingstoke, 2001).

Сложилась ситуация хуже, чем она была в 1961 году. Ф. Кастро определил её как двойную блокаду. Ведь к непрекращающейся экономической блокаде Кубы со стороны США добавился почти разрыв отношений с прежде социалистическими странами.

Хотя в 1989 году Куба уже меньше зависела от внешнего рынка, чем накануне революции, эта зависимость всё же была сильна. Импортные товары: топливо, машины, оборудование и узлы для их производства, удобрения были необходимы для народного хозяйства. Без них простаивали заводы. Венесуэла прекратила поставки энергоносителей, поскольку Куба стала не в состоянии их оплачивать.

Производство основных товаров (сахара, риса, продуктов нефтепереработки) стало даже меньше дореволюционного. Производство основной продовольственной культуры — риса уменьшилось в шесть с лишним раз, значительно сократилось молочное стадо. Страна оказалась на грани голода.

Государство приняло меры для обеспечения населения хотя бы минимумом продовольствия, необходимым для выживания. Скудный продовольственный паёк выдавался по карточкам и по стабильным ценам. Однако этой еды не хватало, и люди вынуждены были обращаться к услугам чёрного рынка, где цены на продукты резко возросли. Для малоимущих слоёв населения поиск пропитания часто превращался в основной вид занятий.

Официальный курс иностранной валюты (1 песо равен 1 доллару) остался лишь на бумаге. На чёрном рынке доллар снова стал главной валютой.

Усилилось бегство кубинцев из страны. А это — настоящая трагедия, если учитывать, что у кубинцев просто животная любовь к своему острову и своей культурной среде.

Нельзя забывать и о морально-политических издержках подобной ситуации, выражавшихся в потере перспективы развития (ранее казавшейся вполне ясной) и, в конечном счете, изменением в совершенно иную сторону общественного сознания.

Первую половину 90-х годов кубинское общество пребывало в состоянии, которое официально обозначалось как «особый период в мирное время». Потребление опустилось тогда до уровня биологического выживания, а экономика, по существу, приобрела мобилизационный характер. При всех условиях и даже при исключительных возможностях контроля внутренней ситуации «сверху» положение становилось нетерпимым. Адаптационные решения невозможно было откладывать.

Самый тяжёлый период кризиса наблюдался в 1992–1993 годах, когда валовой внутренний продукт сократился на треть по сравнению с 1989 годом.

Необходимо было переломить ситуацию. Прошедший в октябре 1991 году?\/ съезд Компартии Кубы наметил курс на либерализацию экономики, при сохранении главной роли за государством. На помощь социализму должна была прийти рыночная экономика. Но Куба решила не отдаваться на милость рынка, как это произошло в странах Восточной Европы и бывшего СССР, а направить его стихийную силу в нужную для государства сторону.

Понятно, почему кубинское руководство не последовало за выбором большинства восточноевропейских стран и постсоветских государств, предпринявших радикальные прорыночные преобразования. Не следовало даже и ожидать этого при тогдашней политической надстройке кубинского общества (ведь это было бы отрицанием самого себя!). Впрочем, сами результаты первого раунда прорыночных преобразований в восточноевропейских странах, сопровождавшегося большими социальными издержками и серьезными деформациями, не могли вызывать особого энтузиазма.

Логично было бы ожидать некую вариацию на тему «китайского» либо «вьетнамского» пути, т. е. последовательного продвижения по пути формирования рынка и предпринимательства при сохранении (с определенной модификацией) политической надстройки. Но это также не получилось, что, однако, не означало отсутствия всяких изменений.

В 1992 году в Конституцию Кубы внесены изменения, по которым расширялось право на частную собственность и разрешалось создание совместных (с иностранным капиталом) предприятий. Единый план социально-экономического развития заменён «планом, который гарантирует программируемое развитие страны». Была ликвидирована госмонополия на внешнюю торговлю, реформирована банковская система — разрешена деятельность иностранных банков. Для привлечения иностранных инвестиций принят закон о свободных экономических зонах и промышленных парках, разрешено создание предприятий со стопроцентным иностранным капиталом. Введена новая налоговая система.

Сократились государственные субсидии убыточным предприятиям и увеличились инвестиции в предприятия, приносящие валютные доходы. Была проведена аграрная реформа, в результате которой бо?льшая часть сельскохозяйственных земель, принадлежавших государству, перешла в бессрочное пользование непосредственно крестьянам, для организации ими производственных кооперативов. Такие кооперативы связаны с государством контрактом, но обладают большей самостоятельностью, чем госхозы. Была разрешена индивидуальная трудовая деятельность водителям такси, домовладельцам, работникам службы быта и др. — всего около 200 тысяч человек, или 5,5 процентов экономически активного населения. На специальных рынках была узаконена торговля продуктами питания и изделиями народных промыслов по ценам, определяемым спросом и предложением.

Для привлечения конвертируемой валюты, в стране было установлено её свободное обращение. Открылись валютные магазины, кубинцам предоставлено право получать валюту от родственников из-за рубежа (по оценке, ежегодный размер денежных переводов составляет около 500 миллионов долларов) и открывать валютные банковские счета без указания источника происхождения денег.

Значит, процесс реальных перемен все же пошел, хотя и замедленным темпом, в направлении формирования своего рода двухсекторной модели. Она характеризуется, с одной стороны, сохранением доминирующего государственного сектора, с другой — минимальным пространством для частной хозяйственной инициативы без права использования наемной рабочей силы, а также жестко регламентируемым допуском иностранного капитала в немногих отраслях кубинской экономики.

Процесс изменений и адаптации второй половины 90-х годов при всей своей ограниченности и осторожности дал определенные результаты, которые невозможно отрицать. Налицо симптомы некоторой нормализации хозяйственной жизни и обеспечения продовольствием и энергетическими ресурсами. Возобновился рост производства товаров и услуг. Обозначилась сфера товарно-денежных отношений (пусть даже за счет параллельной долларизации). Существенно диверсифицировалась географическая структура внешнеэкономических (да и внешнеполитических) связей. Произошло замещение доминирующих партнеров советской эпохи. Их место заняли в основном представители Евросоюза и Канады. В настоящее время можно констатировать, что Куба нашла частичное решение своих проблем теперь уже вполне самостоятельно, без содействия «большого донора».

В итоге в 1994 году был остановлен спад производства, стало увеличиваться поголовье скота и производство молока.

Произошедшие реформы не стали возвратом к прошлому. Экономика страны по-прежнему находится под контролем государства, не потеряны социальные завоевания.

Надежды тех, кто предрекал неминуемый крах кубинской экономике, в том случае если Куба не согласится на условия, предложенные США для отмены эмбарго (смена руководства и политического курса), не оправдались. С 1994 года ВВП Кубы постоянно увеличивается в среднем на 4,5 процента, т. е. больше чем в 1980–1985 годы (когда рост составлял 3,5 процента). Увеличение ВВП после кризиса во многом обусловлено увеличением доходов от туризма.

Но до настоящего времени экономика Кубы не достигла уровня 1989 года. Доля государственного сектора в экономике страны снизилась с 98 до 76 процентов. Во времена дружбы с СССР дефицит торгового баланса покрывался кредитами, теперь — доходами от туризма (порядка 1,5 миллиардов долларов в год).

В экономике Кубы 90-х годов стало ощутимым участие иностранного капитала. Он может быть задействован во всех отраслях, кроме сфер образования, здравоохранения и обороны. Проявляется его действие в виде совместных акционерных предприятий с кубинским капиталом. Для создания того или иного предприятия необходимо получить разрешение государственных органов. Предприятия с иностранным капиталом выплачивают 30-процентный налог в СКВ на прибыль и 25 процентов доходов в фонд заработной платы.

На Кубе создан один из самых благоприятных в Латинской Америке инвестиционных режимов. Иностранным инвесторам были предоставлены гарантии, что предприятия не будут экспроприированы (за исключением случаев, когда того потребуют высшие интересы общества, но тогда предусмотрена компенсация). Более 15 государств, в том числе и Россия, получили дополнительные гарантии защиты своих инвестиций. Вкладчики имеют право на продажу в любой момент своей доли акций и на свободный вывоз прибыли. Им разрешено вкладывать капитал в недвижимость.

На Кубе открылись пять свободных экономических зон с особым, льготным режимом деятельности (освобождение от таможенных пошлин, льготы в налогообложении и использовании рабочей силы). Особо поощряется создание предприятий в сфере промышленности и сельского хозяйства — им даётся полное освобождение от налогов в первые 12 лет деятельности, и на 50 процентов — в течение следующих пяти лет.

В результате на Кубе появилось свыше 350 совместных предприятий с инвесторами из 50 стран. (Большинство предприятий — с участием испанского капитала). А объём иностранных инвестиций в экономику Кубы превысил 2,5 миллиардов долларов. В 1997 году совместные предприятия осуществляли 14 процентов всего экспорта.

Иностранные инвестиции направлялись в индустрию туризма, в телекоммуникации, в никелевую, нефтяную, текстильную, фармацевтическую, пищевую и парфюмерную промышленность, строительство, электронику и производство цитрусовых.

Отраслью кубинской экономики приносящей наибольший доход стал туризм, отодвинув производства сахара на второе место.

На Кубе существует около двухсот гостиниц, пятая часть из них (38 процентов всех гостиничных номеров) — совместные предприятия с иностранным капиталом.

Сахарная специализация Кубы уменьшилась. Сахара-сырца сейчас производится меньше, чем в 80-е годы, и даже меньше, чем до революции.

Объём нефтепереработки также уменьшился в два раза. Вырос импорт нефтепродуктов. Зато налажена (с участием иностранных компаний) собственная добыча нефти (и попутного природного газа) на основе исследований советских специалистов.

Увеличилась добыча и обогащение никеля, рынок сбыта для него нашёлся в Канаде и Нидерландах.

На Кубе появилась своя современная фармацевтическая промышленность. Кубинским учёным известны уникальные способы получения интерферона, вакцин против менингита и гепатита, гамма-глобулина и других медикаментов. Низкая стоимость и высокое качество обеспечивают спрос кубинским лекарственным средствам на мировом рынке. В 90-х годах Куба стала крупнейшим поставщиком фармацевтической продукции, заняв в 1993 году первое место в мире по её экспорту (8 % мирового экспорта).

Увеличилось производство стали и экспортируемых морепродуктов. В других отраслях промышленности объёмы производства ниже, чем в 1989 году, производственные мощности простаивают. В сельском хозяйстве, ввиду нехватки удобрений, техники и топлива, объёмы производства также сократились.

Примечательно, что, несмотря на громадные экономические трудности, численность населения Кубы росла в период процветания и продолжала увеличиваться в годы кризиса. В 1959 году она равнялась 6, 7 миллионов человек, сейчас 12 миллионов.

Но дело не в самих изменениях показателей развития экономики, а в социальных последствиях кризиса, ответом на который стала «социалистическая трансформация» экономики. Да, Куба продолжает придерживаться социалистического пути развития, в отличие от других бывших социалистических стран. Но и Куба стала во многом другой страной.

Рынок есть рынок, там, где ему дана свобода, он раскалывает общество на богатых и бедных. Чёрный рынок — тем более. Развитие туризма, появление предприятий с иностранным капиталом, работники которых получают зарплату в иностранной валюте, порождают социальное неравенство: богатые туристы и кубинцы, зарабатывающие доллары, имеют больше возможностей, чем работающие на государственных предприятиях. Это создаёт условия для коррупции. Вся обстановка «рыночного социализма», напоминающая положение в России в период нэпа (1921–1929 годы) вызывает опасения насчёт перспектив социализма на Кубе.

Несмотря на переживаемые трудности, кубинский народ в массе своей всё ещё поддерживает социализм. Во время референдума в 2002 году за «неприкосновенность» социалистического строя высказались свыше 8 миллионов человек, то есть почти 99 процентов избирателей Кубы.

И западные наблюдатели вынуждены признать: несмотря на значительные трудности, большая часть населения поддерживает коммунистический режим. «Нельзя насильно заставить девять миллионов людей подписаться под документом, — сказал один из западных дипломатов. — И мы вынуждены с этим считаться».

Руководство Кубы заявляет, что в стране происходит процесс «социалистической трансформации», в отличие от «развивающегося капитализма» в бывших социалистических странах. В будущем, видимо, эта трансформация продолжится, но уже не в качественном, а в количественном отношении: в расширении сферы применения принятых ранее либеральных законов. Главная роль в экономике останется за государством, но доля государственного сектора уменьшится. Увеличит свое присутствие иностранный капитал.

В США несколько лет назад выполнено интересное исследование, итоги которого подведены в книге «Неоконченный бизнес. Америка и Куба после окончания холодной войны». («Unfinished Business. America and Cuba after the Cold War. 1989–2001». Cambridge, 2002.) Её авторы пришли к выводу, что Кубинская революция стала водоразделом в отношениях между США и странами Латинской Америки. Она представляет собой самый серьёзный вызов гегемонии США в Западном полушарии за последние 100 лет. Если прежде латиноамериканские страны беспрекословно подчинялись диктату США, то после того, как Куба показала пример самостоятельного решения своей собственной судьбы, американцам приходится умерять свои аппетиты в регионе. У Кубы уже появляются там последователи, и если антиамериканские движения в Никарагуа, Гренаде, Чили были подавлены, то недавно президент Венесуэлы Уго Чавес и президент Боливии Эво Моралес объявили о курсе на национализацию иностранных компаний и на развитие по пути социализма. Более того, они вместе с лидером Кубы Фиделем Кастро подписали (как говорят, не без поддержки Пекина) «Антиамериканский пакт». Куба бесплатно окажет Боливии помощь в построении системы здравоохранения, а Венесуэла поставит ей нефть. На Кубе ежегодно проводится международная конференция по проблемам глобализации и развития, которая превратилась в своеобразный «давосский» форум левого движения, где ведётся поиск путей выхода из тупиков неолиберальной модели и осмысление альтернативных возможностей развития на основе солидарного жизнеустройства. Не случайно США опасаются, как бы кубинская социально-экономическая модель не была воспринята в качестве образца другими странами Латинской Америки и вообще всеми странами Третьего мира.

Поэтому ожидать смягчения позиции США в отношении Кубы вряд ли стоит. Очевидно, что США преследует цель установления господства или, по крайней мере, контроля над важным для себя в стратегическом плане объектом. Но эта политика была безрезультатна в течение 40 лет и, скорее всего, останется такой же в будущем — успешно развиваются отношения Кубы с остальным миром, в котором теперь вместо противостояния социалистических и капиталистических стран, образовалось противостояние между США и прочими странами.

Если темпы роста ВВП не снизятся, его объём не позже 2008 года достигнет предкризисного уровня. Ещё большее значение в экономике будет иметь туризм. Прогнозируется, что в 2010 году Куба будет принимать 7 миллионолв туристов. Туризм будет приносить 20–30 процентов ВВП.

Решению топливной проблемы будет способствовать предполагающееся увеличение добычи нефти. Помимо новых разведанных месторождений на суше, совместно с бразильской компанией были обнаружены близко залегающие запасы нефти на северном шельфе Кубы, которых стране хватит на 10 лет.

До уровня 80-х годов планируется увеличить производство сахара. Будет увеличена степень использования сахарного тростника, есть мнение, что сахар сам скоро станет лишь побочным продуктом переработки тростника.

Запасы руды и инвестиции канадского и австралийского капитала позволят в ближайшем будущем увеличить производство никель-кобальтового концентрата.

Высокий образовательный уровень кубинцев по сравнению с жителями других латиноамериканских стран, квалифицированные кадры и имеющиеся наработки обещают развитие наукоёмких отраслей. Большие перспективы у Кубы в фармацевтике и оказании медицинских услуг, в развитии компьютерных технологий. Уже сейчас Куба экспортирует компьютерные программы в страны Латинской Америки. Куба рассчитывает стать информационным центром Карибского региона — в стране уже работают несколько государственных компаний-поставщиков услуг Интернета.

Большим подспорьем для Кубы в деле выхода из кризиса могло бы стать возобновление и расширение сотрудничества с Россией. В 2000 году объём товарооборота между Россией и Кубой составлял около 1 миллиарда долларов. Визит В.В. Путина на Кубу в конце 2000 года показал, что для укрепления связей между нашими странами есть все возможности.

Сегодня хочется сказать каждому кубинцу словами нашего знаменитого поэта: «Да не робей за отчизну любезную…». Не зря же другой наш, современный поэт писал: «Есть у революции начало, Нет у революции конца». Вот и С.Г.Кара-Мурза уверен в том, что «Куба выкарабкается, хотя ещё ждут её самые трудные времена — смена поколений». По его словам, «молодые её интеллигенты, у которых в детстве не было рахита и костного туберкулёза на почве голода, не верят, как и мы в 80-е годы, что голод существует. Во всяком случае, не верят, что он может ударить и по их лично детям. Но им уже нестерпимо скудное для всех существование. Они, уверенные, что желают улучшить любимую социалистическую систему, «не знают общества, в котором живут». И не зря говорит старый кубинец: «Пока старики у власти, мы живы. Придут молодые — и продадут нас, как Горбачёв продал вас»… Куба вырастила поколение юных аристократов — не на свою ли голову? Увидим, но иначе воспитывать детей никто не хотел. Сложное общество потому и хрупко».

Так это или не так, покажет будущее. Но в любом случае опыт кубинской революции имеет всемирно-историческое значение, и он будет вдохновлять народы, стонущие под игом глобального капитала, в их борьбе за освобождение от современного рабства у «цивилизованных» каннибалов. Но всё же стоит прибавить к сказанному ещё два фрагмента.

В газете «Крисчен сайенс монитор» за 24 июня 2002 года была напечатана статья американских исследователей Андерса Аслунда и Джона Хевко (оба они в 90-е годы консультировали многие посткоммунистические правительства) «Посткоммунистические уроки для Кубы».

Вот краткое изложение этой статьи.

Несмотря на то, что США ослабили своё эмбарго в отношении Кубы, дни коммунистической страны сочтены. Предвидя падение режима Кастро, орды иностранных инвесторов и кубинских эмигрантов готовы мчаться в Гавану. Но они должны были бы учесть опыт стран Центральной и Восточной Европы после коллапса коммунизма. Там конфликт между наивным идеализмом возвратившихся эмигрантов и суровой реальностью был мучительным.

Воздействие коммунизма на менталитет народа было громадно. Десятилетия удушающего бюрократизма, непрекращающейся пропаганды и жизнь в патерналистском государстве разрушили волю народа к труду. Он ожидал, когда правительство разрешит все проблемы. В результате большинство людей старше 40 лет потеряно, и будут покинуты, чтобы юность могла ковать будущее.

Жизнь при коммунизме была проста. Все, кроме коммунистической элиты, были в равной степени бедны. Никто не заботился об инвестициях, о плате за обучение в колледже, об ипотеке. Для простого рабочего, крестьянина, служащего, не склонного заботиться или думать, система имела много привлекательного. Приход капитализма с его широтой выбора и рисками нарушит предсказуемость и вызовет возбуждение большинства рабочего класса и старшего поколения.

Коммунизм был системой открытой лжи. Коррупция, взяточничество и кумовство глубоко поразили систему. Большинству на Западе было трудно себе представить, какое большое значение имеют в бывших социалистических странах связи, высокопоставленные друзья и родственники. Когда исчез страх репрессий, эти силы развернулись с неконтролируемым размахом, так что свобода сначала лишь усилила коррупцию и криминал. Когда коммунистическая система впала в коллапс, олигархия прежнего коммунистического руководства преуспела в хаосе переходного периода, чтобы накопить огромные богатства. Самым лёгким способом была спекуляция на разнице между низкими ценами, контролируемыми государством, и высокими рыночными. Издержки легли на старшее поколение и пенсионеров, слишком старых, чтобы приспособиться к превратностям и кувырканиям рынка.

И всё же, даже когда коммунизм лежал в руинах, политики и народ оставались реалистами. А возвратившиеся эмигранты и иностранные советники, чванливые, уверенные, что они «всё это знают», часто не понимали, как это общество функционирует. При коммунистах люди забыли, как надо работать, и никогда не учились тому, как пользоваться кредитной карточкой, но они были весёлыми и гордыми. И у эмигрантов не было шансов занять видные позиции в правительстве. И они не достигли успеха.

Сознание этой проблемы помогает понять её. Кубинцы должны быть мобилизованы, им необходимо дать возможность. Но этого недостаточно, чтобы проповедовать принципы капитализма. Скорейшие демократические выборы в новый парламент по партийным спискам жизненно необходимы чтобы установить законодательную власть, которая сможет принять сотни законов, отвечающих требованиям рыночной экономики. Всенародно избранный президент не сможет это сделать, как показал опыт Ельцина в России. Экономической необходимостью является ранняя и полная приватизация, но это также хорошее средство дать каждому долю в новой рыночной экономике. Реституция хорошо работала в сфере жилья и семейных ферм, но она неприемлема в отношении крупных предприятий, даже в Восточной Германии.

На первом этапе экономических реформ главное — обеспечить максимум либерализации и финансовой стабилизации. Когда отменяется регулирование цен и рынков, инфляция быстро растёт, и требуется твёрдая фискальная и монетарная политика. Когда правители колеблются, социальные издержки перехода будут только расти. Или вы идёте по правильному пути, или нет. В середине перехода многие показатели статистики становятся бессмысленными, и их лучше игнорировать.

Конечно, США могут и должны помочь. Новые политики нуждаются в подходящих советниках. Необходимо обучить новый класс предпринимателей и служащих. Похоже, причиной коллапса Кубы стал её чрезмерный внешний долг, и США должны будут оказать посткоммунистическому правительству существенную финансовую поддержку, чтобы оно смогло обуздать инфляцию, обслуживало свой долг и располагало достаточными резервами. Но коммерческие капиталовложения лучше предоставлять частному сектору.

Много ошибок было сделано после падения Берлинской стены. Мы должны только надеяться, что они не повторятся, когда рухнет режим Кастро.

Итак, эти «консультанты посткоммунистических правительств», во-первых, уверены в скором крахе Кубы (хотя со времени их пророчества прошло уже больше четырёх лет), а во-вторых, убеждены, что капитализм — это единственно возможный и почти идеальный общественный строй, и всякие там социалистические эксперименты — это отклонение от нормы, социальная патология.

И как ответ ему звучит интервью (скорее, речь) Кастро, которое он дал видному экономисту, бывшему генеральному директору ЮНЕСКО Федерико Майору.

На вопрос Федерико, имеет ли смысл через десять лет после падения Берлинской стены слово «социализм», Фидель ответил:

«Сегодня я более чем когда-либо убежден, что оно имеет большой смысл… То, что произошло 10 лет назад, было наивным и несознательным разрушением великого социального и исторического процесса, который следовало совершенствовать, но отнюдь не разрушать. Этого не смогли добиться гитлеровские орды, даже путем уничтожения более двадцати миллионов советских людей и опустошением половины страны. Теперь в мире господствует единственная сверхдержава, которая в борьбе против фашизма не понесла и 5 процентов жертв, понесенных советскими людьми.

У нас на Кубе — сплоченная страна и Партия, которая руководит, но не выставляет своих кандидатов. Жители, собравшись на открытые ассамблеи, предлагают, выдвигают кандидатов в органы государственной власти на этих уровнях, — которые выбираются тайным голосованием более чем 50 процентами действительных бюллетеней в соответствующих округах

Голосовать никого не обязывают, но в выборах принимает участие более 95 процентов избирателей.

В Соединенных Штатах, где столько говорят о многопартийности, существуют две партии, настолько одинаковые по методам, задачам и намерениям, что на практике они создали самую совершенную в мире однопартийную систему. В этой «демократической стране» 50 процентов граждан не голосует, и там команда, собравшая больше средств, обычно побеждает голосами только 25 процентов избирателей. Вся политика сводится к препирательствам, борьбе тщеславий и личным или групповым амбициям в рамках установленной экономической и социальной системы. Для этой системы не существует никакой альтернативы. В малых англоязычных странах карибского региона, только что ставших независимыми, действует более эффективная парламентарная система, и пока правящая команда имеет консенсус, она сохраняет власть. Это намного стабильнее, чем президентский режим, навязанный остальной Латинской Америке в подражание модели Соединенных Штатов. Почти за два века ничего не изменилось.

При капитализме даже в самых промышленно развитых странах в действительности правят крупные национальные и транснациональные корпорации. Они решают вопросы инвестиций и развития. Они отвечают за материальное производство, за основные экономические услуги и большую часть социальных услуг. Государство просто взимает налоги, распределяет и расходует их. Во многих из этих стран правительство может целиком уйти на каникулы, и никто ничего не заметит.

Развитая капиталистическая система, позже превратившаяся в современный империализм, в конце концов навязала миру неолиберальный глобализированный порядок, являющийся совершенно невыносимым. Она породила мир спекуляций, создание фиктивных богатств и ценностей, не имеющих ничего общего с реальным производством, и сказочные личные состояния, некоторые из которых превосходят валовой внутренний продукт десятков бедных стран. Излишне добавлять к этому грабеж и растрату природных мировых ресурсов, а также жалкую жизнь миллиардов людей. Эта система ничего не обещает человечеству и не приведет ни к чему, кроме самоуничтожения, причем вместе с ней будут, возможно, уничтожены природные ресурсы, служащие опорой для жизни человека на планете.

Конец истории не наступил, как кое-кто решил в эйфории, теша себя иллюзиями. В действительности, она, быть может, начинается как раз сейчас.

Через сорок один год после Революции и несмотря на все трудности, с которым ему пришлось столкнуться, установленный нами режим выстоял. Это долголетие объясняется борьбой и неустанной работой вместе с народом и для народа. Держаться за убеждения; быть последовательным; верить в человека; служить стране, а не быть господами в ней; строить на твердом фундаменте; создавать, искать решения проблем даже в, казалось бы, невозможных и нереальных условиях; гарантировать абсолютную честность тех, кто занимает самые высокие политические и административные посты; превращать политику в священнодействие.

Все думали, что после краха социалистического лагеря и Советского Союза Куба не сможет выстоять без Международного валютного фонда, без Всемирного банка, без их кредитов. Однако мы сумели совершить подвиг.

Было время, когда мы плавали в море наличности; наша денежная единица была чрезвычайно девальвирована, бюджетный дефицит достиг 35 процентов валового внутреннего продукта. В 1994 году песо снизил свою стоимость до 150 за один доллар. Несмотря на это, мы не закрыли ни единого лечебного учреждения, ни единой школы или детского сада, ни единого университета, ни единого спортивного центра; никого не выгнали на улицу без работы и социального обеспечения, даже когда не хватало горючего и сырья; не было ни малейшего признака обычных ненавистных шоковых методов, столь рекомендуемых финансовыми учреждениями Запада.

Каждая из мер, принятых для того, чтобы противостоять страшному удару, обсуждалась не только Национальной ассамблеей, но также на сотнях тысяч ассамблей — на предприятиях и в общественных организациях. То немногое, что у нас было, распределялось с соблюдением максимального равенства. Мы победили пессимизм внутри страны и за ее пределами.

3а эти критические годы удвоилось число наших врачей, повысилось качество нашего образования, кубинский песо с 1994 по 1998 год был ревальвирован семь раз — со 150 за один доллар до 20 за доллар — и с тех пор его курс стабильно сохраняется на этом уровне. За рубеж не уплыл ни один доллар. Мы приобрели опыт и эффективно работаем, чтобы стать вровень со стоящими перед нами огромными задачами. Хотя мы еще не достигли уровней производства и потребления, на которых находились в момент, когда в Европе произошел крах социализма, мы уверенно и заметно восстанавливаемся; мы сохранили показатели образования, здравоохранения, социального обеспечения и многих других социальных аспектов, бывших гордостью нашей страны, а некоторые даже превзошли.

Великим героем, совершившим этот подвиг, был народ, который перенес большие лишения и проявил огромное доверие к нам. То было плодом справедливости и идей, посеянных за более чем 30 лет Революции. Это настоящее чудо было бы невозможно без единства и без социализма.

Принимая во внимание широкое движение глобализации, мы открыли экономику по мере возможности и необходимости. Мы не совершали безумств и безрассудств, отмечавшихся в других местах, где принимали, словно слова библейских пророков, советы европейских и американских экспертов. Нас не захлестнула безумная волна приватизации и тем более конфискации государственного имущества, проводимых для того, чтобы присвоить его себе или раздарить родственникам и друзьям. Это, как известно, произошло в бывших социалистических странах, как и в других, несоциалистических, под благосклонным, терпимым и пособническим прикрытием неолиберальной философии, превратившейся во всемирную пандемию. Западу это очень хорошо известно, он знает, где лежат деньги и какова судьба растраченных или украденных фондов, но об этом никто не сказал ни слова.

Мы не пытались совершить такую глупость — приспособить Кубу к нынешнему хаотическому миру и его философии; что мы сделали — так это приспособили его реалии к нашим, в то же время борясь вместе со многими другими странами так называемого Третьего мира за наше право на развитие и выживание. Быть может, мы, бывшие колонизированные народы, поможем тем самым спастись и меньшинству сверхбогатых стран, почти все из которых — бывшие метрополии.

Мы добились больших социальных успехов, которые трудно отрицать. У нас нет детей вне школ, нет неграмотных. Примечательны достижения наших университетов. У нас множество научно-исследовательских центров, проводящих очень качественную и важную работу. Каждый ребенок получает 13 прививок, причем почти все вакцины производятся в стране, так же как большая часть принимаемых нами лекарств. В то же время мы бесплатно посылаем тысячи врачей на работу в отдаленные и бедные районы Латинской Америки, Карибского региона и Африки, чтобы осуществлять комплексные программы здравоохранения. Это возможно, потому что мы обладаем большим человеческим капиталом. Мы пригласили самые развитые страны сотрудничать, посылая медикаменты. Мы также предоставляем тысячи стипендий молодым людям из стран Третьего мира для обучения медицине и другим профессиям. Во всех африканских странах, участвующих в комплексных программах здравоохранения, мы помогаем создавать факультеты, откуда когда-нибудь будут выходить сотни тысяч необходимых им врачей.

Никто не представляет себе, сколько может сделать маленькая страна Третьего мира с очень малыми ресурсами, когда существует настоящий дух солидарности.

Исчезновение Советского Союза и распад европейского социалистического лагеря не застали нас врасплох. Мы даже предупредили наш народ о такой возможности. При глупых ошибках, которые там совершали, при их непрерывных постыдных уступках историческому противнику мы предвидели, что произойдет.

В экономической области ущерб для Кубы был ужасным. Ежедневное потребление калорий сократилось с 3 000 до 1 900, а белков — с 80 до 50 граммов. Некоторые дрогнули, но огромное большинство противостояло трудностям с невероятной отвагой, честью и решимостью.

Нам удалось сохранить важные показатели, а некоторые даже улучшились. Детская смертность сократилась за этот период на 40 процентов, и в дело обслуживания населения включилось 30 000 новых, прекрасно подготовленных врачей. Наши спортсмены продолжали занимать почетные места среди первых спортсменов мира и получать самый высокий показатель золотых медалей на делегацию на Олимпийских играх, несмотря на огромное давление со стороны Соединенных Штатов и других богатых стран, которые пытаются купить кубинских ученых, видных специалистов и спортсменов.

Нам нельзя ставить условия, касающиеся формы политической организации суверенной страны. Куба не торгуется и не продает свою Революцию, стоившую крови и жертв многих ее сынов.

Сколько так называемых «демократических» государств сидят по уши в долгах? Сколько из них допускают, чтобы вплоть до 30 процентов их населения жило в условиях крайней бедности? Почему со странами, где десятки тысяч детей живут на улице и имеется бессчетное число неграмотных, должны обращаться лучше, чем с нами?

Политическая концепция империализма, так же как экономический порядок и неолиберальная глобализация, навязанные миру, одиноки и беззащитны в сфере идей и этики. Именно в этой области будет происходить главная битва нашего времени. И конечный результат этого сражения, без всяких вариантов, будет на стороне правды и потому на стороне человечества.

На Кубе приватизацию следует проводить с большим здравым смыслом. Надо очень хорошо различать работу, по своей природе сугубо индивидуальную и часто ручную и кустарную, где массовое производство и технология не играют основной роли, и такую, где инвестиции требуют капитала, технологии и рынков, в этом случае может быть в высшей степени целесообразной ассоциация с иностранными предприятиями. Наша страна не может ни вести разведку, ни эксплуатировать возможные нефтяные месторождения на 110 тысячах квадратных километров, принадлежащих Кубе в Мексиканском заливе, без технологий и капиталов, поступающих из-за рубежа

С другой стороны, внутри страны, при получении самого высокого качества и урожайности таких культур, как специальные сорта табака (дело самоотверженных и почти фанатичных любителей разведения этой культуры, которое должно вестись ручным способом и на небольших участках), — нет таких машин и крупных предприятий, которые могли бы заменить труд отдельного человека. Тем, кто обладает такими чертами характера, бесплатно даются необходимые участки земли, чтобы они обрабатывали их своими силами. И, напротив, было бы абсурдно делать это с большими, высоко механизированными плантациями сахарного тростника. В кубинском сельском хозяйстве существуют самые различные формы собственности: индивидуальная, кооперативная разных типов, созданы механизмы кооперации, сбора и продажи продуктов, и есть даже специализированные государственные предприятия, которые мы с успехом создаем в нашей стране.

В самых разных отраслях экономики существуют производственные и торговые ассоциации с иностранными предприятиями, которые функционируют прекрасно.

Общий принцип таков: на Кубе ничего, что было бы целесообразно и возможно сохранить как собственность всего народа или коллектива трудящихся, не будет приватизировано.

Наша идеология и наши предпочтения — социалистические, ничего сходного с эгоизмом, привилегиями и неравенством капиталистического общества. На нашей Родине ничто не перейдет во власть высокого должностного лица, и ничто не будет подарено соучастникам и друзьям. Ничто, что можно эксплуатировать эффективно и с высокой отдачей на благо нашего общества, не перейдет в руки кубинцев-частников или иностранцев. И в то же время никакие инвестиции не пользуются в мире большими гарантиями, чем те, которые, защищаемые законами и честью страны, были разрешены на Кубе.

В настоящее время мировая экономика долларизирована. После Бреттон-Вудса Соединенные Штаты получили привилегию выпускать резервную валюту мировой экономики. А на Кубе существует национальная валюта, на которую никак не распространяется власть Международного валютного фонда. Она вела себя героически, будучи ревальвирована семь раз за рекордный срок. Здесь не существует утечки капиталов. Кроме того, возник конвертируемый песо, равный доллару, и его свободное хождение было просто неизбежной необходимостью, но отнюдь не плодом экономической концепции. Я думаю, что в будущем нам никогда не придется вновь запрещать владение долларами или другой иностранной валютой, но их свободное хождение в уплату за многие продукты и услуги будет длиться лишь столько, сколько это будет сочтено полезным в интересах Революции. Потому мы можем абсолютно не беспокоиться по поводу знаменитого выражения «долларизация экономики». Мы прекрасно знаем, что делаем.

Мы не можем продолжать идти путем, который с каждым днем все более отдаляет бедные страны от богатых и который порождает во всех них все более разительное социальное неравенство. В самое ближайшее время основное для Латинской Америки и карибских стран — это интеграция. Только объединившись, мы сможем добиться пересмотра нашей роли в этом полушарии. Я говорю то же самое о необходимости объединить усилия стран Третьего мира по отношению к могущественному и ненасытному клубу богачей. Я уже не раз указывал, что решение задачи интеграции и объединения усилий не может ждать, пока сначала произойдут глубокие социальные изменения или социальные революции в каждой из этих стран. Я также утверждал, что, будучи неустойчивым, нынешний мировой экономический порядок подвержен вполне реальному риску катастрофического обвала, который оставит далеко позади катастрофу и длительный кризис, начавшийся в 1929 году, когда лопнули американские биржи, поскольку стоимость их акций оказалась вздутой запредельно. Даже Гринспен, президент Федерального резерва Соединенных Штатов, — чьи бессонные глаза ни на минуту не отрываются от статистических данных, выдаваемых этой бесконтрольной и непредсказуемой рулеткой — спекулятивной системой, где делают ставки и куда вкладывают свои сбережения 50 процентов американских семей, — не осмелился бы утверждать, что подобного риска не существует. Способ избежать этого не был и не может быть изобретен в рамках такой системы. Я непрерывно говорю о необходимости открыть глаза на эту реальность. Может произойти обвал до того, как народы будут к нему подготовлены.

Изменения не родятся в чьих-либо головах, однако головы должны быть готовы к этим неизбежным изменениям. Эти пути станут главным образом результатом действий масс, которые никто не сможет сдержать.

Однако все это будет непросто. Слепота, легкомыслие и безответственность так называемого политического класса сделают этот путь труднее, но он не будет неодолим.

Часто вспоминают ужасы холокоста и акты геноцида, имевшие место на протяжении этого века, но, похоже, забывают, что каждый год по вине экономического порядка, о котором мы говорим, от голода и болезней, которые можно предупредить, умирают десятки миллионов человек. Можно потрясать положительной с виду статистикой роста, но, в конце концов, для стран Третьего мира все остается по-прежнему или становится еще хуже. Рост часто опирается на накопление потребительских товаров, которые никак не способствуют подлинному развитию и лучшему распределению богатств. Большая правда состоит в том, что после нескольких десятилетий неолиберализма богатые становятся все богаче, а бедные — все беднее и беднее.

Я выступал за аннулирование внешнего долга наименее развитых стран и за значительное облегчение долга многих других стран. Я также высказался за закрытие Международного валютного фонда. Странам Третьего мира пора уже выступить с требованием освободиться от механизма, который был неспособен обеспечить стабильность мировой экономики. В более общем смысле я осудил пагубные результаты этой лицемерной политики — неолиберализма — для всех слаборазвитых стран, и в особенности для стран Латинской Америки и Карибского бассейна. Я сказал, что нужен Нюрнберг, чтобы судить геноцид, каким является нынешний мировой экономический порядок.

Раньше говорили об апартеиде в Африке, сегодня мы можем говорить об апартеиде в мире, где более 4 миллиардов человек лишены самых элементарных человеческих прав: на жизнь, на здравоохранение, на образование, на питьевую воду, на питание, на жилье, на работу, на веру в будущее для себя и для своих детей. Судя по тому, как развиваются события, скоро для нас не останется даже воздуха, чтобы дышать, воздуха, который все больше отравляют расточительные потребительские общества, заражающие жизненно важные элементы и разрушающие среду обитания человека.

Богатый мир пытается забыть о том, что причинами отсталости и бедности были рабство, колонизация, жестокая эксплуатация и грабеж, которым в течение веков подвергались наши страны. На нас смотрят как на низшие народы. Связывают бедность, от которой мы страдаем, с мнимой неспособностью африканцев, азиатов, карибов и латиноамериканцов, то есть негров, индейцев, желтокожих и метисов, развиваться и даже управлять своими странами самостоятельно.

Я твердо убежден в том, что нынешний экономический порядок, навязанный богатыми странами, не только жесток, несправедлив, бесчеловечен, противоречит неизбежному курсу истории. Он также является воплощением расистского мировоззрения, которое в свое время вдохновило в Европе нацизм с его массовым истреблением людей и концентрационными лагерями. Сегодня в странах Третьего мира есть лагеря беженцев, где на самом деле сконцентрированы бедность, голод и насилие. Это воплощение тех же расистских концепций, которые в Африке инспирировали чудовищную систему апартеида.

Мы боремся за самые священные права бедных стран, но в то же время боремся и за спасение этого «Первого мира», неспособного обеспечить существование человеческого рода, управлять собой при своих противоречиях и эгоистичных интересах, а уж тем более править миром, руководство которым должно быть демократическим и совместным; мы боремся — это практически можно доказать с цифрами в руках — за сохранение жизни на нашей планете.

Необходимо срочно бороться за наше выживание, за выживание всех стран — бедных и богатых, потому что все мы плывем на одном корабле.

Необходимо создать заново Организацию Объединенных Наций. Она должна отвечать своему названию: нации должны быть действительно объединены во имя достижения по-настоящему гуманных и самых важных целей. Все страны, большие и малые, развитые и слаборазвитые, должны иметь реальную возможность быть услышанными. ООН должна бы превратиться в большое место для встреч, где можно будет высказать и обсудить все мнения и точки зрения. Ее функционирование должно быть по-настоящему демократичным. Важно, чтобы в органах Организации Объединенных Наций действовали такие группы, как Группа 77 и Движение неприсоединившихся стран. Структура Организации Объединенных Наций должна быть преобразована, чтобы организация играла ту важную роль, какая подобает ей в сегодняшнем мире. Например, социальное развитие является сегодня одной из самых драматичных потребностей стран Третьего мира, и задача Всемирного банка — не поставлять средства для разрешения финансовых кризисов: он был создан, чтобы способствовать социальному развитию, отставание в котором стало сегодня самым большим бедствием нашей эпохи.

Я думал о мире, достойном человека, без сверхбогатых и расточительных стран, существующих наряду с бесчисленными странами, прозябающими в нищете. О мире, где сохранялась бы самобытность всех культур. О мире, где существует справедливость и солидарность. О мире без грабежа, угнетения и войн, где наука и техника стояли бы на службе человека. О мире, где природу бы охраняли и где многочисленный людской рой, каким мы являемся сегодня, смог бы выжить, расти и пользоваться духовными и материальными богатствами, созданными его разумом и усилиями.

Я мечтаю о мире, который невозможно никогда построить на основе капиталистической философии.

Латинская Америка потеряла почти 200 лет истории в своем социальном развитии и в своей политической интеграции. У некоторых латиноамериканских стран намного больше экономических ресурсов, чем у Кубы, уже более 40 лет живущей в условиях блокады. Но если хорошенько на них взглянуть, получается, что во многих из них третья часть населения не умеет читать и писать, что у миллионов латиноамериканцов нет даже крыши над головой, что страны погрязли в долгах до такой степени, что их развитие практически невозможно. Латиноамериканский долг настолько велик, что многие страны региона, каким бы ни был их валовой внутренний продукт, не могут гарантировать достойной жизни большинству своих граждан. Их экономики, которые, если судить по макроэкономическим цифрам, действуют хорошо, оказались в руках крупных финансовых и технологических держав. Из всех них утекают в богатые страны такие капиталы, размеры которых никто не может подсчитать. Их слабые валюты беззащитны перед натиском спекулянтов. Резервы валют, которыми их пытаются защитить высокой ценой инертных фондов, ничем не способствующих экономическому и социальному развитию, растворяются за несколько дней при любой угрозе девальвации. Доходы от приватизации, отчуждающей национальное достояние, исчезают, не принося никакой пользы. Под угрозой финансового кризиса или девальвации все капиталы становятся кочующими — как краткосрочные займы, так и капиталы граждан, опасающихся неизбежной убыли своих сбережений. Формулы безграничного повышения процентных ставок, к которым так часто прибегают, ввергают в хаос и усложняют всю экономическую жизнь страны. Латинская Америка, как и остальной Третий мир, является жертвой навязанного ей неустойчивого международного экономического порядка. Разделенные, «балканизированные», обольщенные обманчивыми иллюзиями прогресса и развития, которые порождены пением сирены — договора о свободной торговле стран полушария, — страны Латинской Америки рискуют окончательно потерять свою независимость и оказаться аннексированными Соединенными Штатами.

Кубинский режим регулярно подвергается нападкам за его репрессивную политику в плане свободы слова и мысли. А можно ли говорить о свободе слова и мысли в США — огромном регионе мира, где огромное количество граждан полностью или функционально неграмотны? Это может показаться жестокой насмешкой. Но есть кое-что и похуже. Многие люди в мире не только лишены свободы мысли: им сломали аппарат мышления. Миллиардам человеческих существ, включая значительную часть тех, кто живет в развитых обществах, говорят, какой прохладительный напиток надо пить, какую сигарету курить, какую одежду носить, какие туфли надевать, каким продуктом какой марки надо питаться. Их политические идеи поставляются им таким же способом. Ежегодно тратится на рекламу триллион долларов. Она сыплется дождем на беззащитные массы, которые полностью лишены элементов суждения и знаний, чтобы размышлять и соображать. Такого не было никогда ранее в истории человечества. У первобытного человека было больше свободы мысли. Хосе Марти сказал: «Быть культурными, чтобы быть свободными». Следовало бы добавить такой афоризм: свобода без культуры невозможна. Образование и культура — вот чего более всего дала Революция нашему народу, намного больше, чем получили народы большинства развитых стран, где жизнь в обществе потребления отнюдь не является залогом культурности. Иногда становится страшно от поверхностности и неопределенности их знаний. Куба подняла средний уровень знаний своего населения до 9 классов. Это всего лишь основа. Еще через десять лет культура кубинцев будет на уровне выпускника университета, и она будет комплексной. Для этого уже созданы все условия. Никто теперь не сможет помешать тому, что мы станем самым культурным народом Земли и, вдобавок к этому будем обладать глубокой политической культурой, не догматической и не сектантской — политической культурой, которой так не хватает многим из самых богатых стран мира. На службу столь великой цели мы поставим созданные человеком сказочные технологии без коммерческой рекламы. Лучше немного подождать, чтобы говорить о настоящей свободе слова и мысли, это нечто, что никогда не сможет сочетаться с жестокой экономической и социальной системой капитализма, которая является отрицанием культуры, солидарности и этики.

Ф. М.: «Уже несколько лет мы наблюдаем, как в стране зарождается эмбрион оппозиции: это группы диссидентов, которые начинают организовываться. В таких условиях не пора ли режиму открыться для политического плюрализма?»

Ф.К.: «Оппозиция на Кубе возникла, когда совершилась самая глубокая социальная Революция на этом континенте — в разгар холодной войны и в 90 морских милях от Соединенных Штатов, которые организовали и возглавляли оппозицию в течение более 40 лет.

Революция покончила со столетними привилегиями и затронула интересы самых богатых и влиятельных слоев кубинского общества; в то же время затронула интересы крупных сельскохозяйственных, горнодобывающих, промышленных, коммерческих и сервисных предприятий, созданных Соединенными Штатами на Кубе. Мы пережили грязные войны, вторжения наемников, угрозы прямых военных нападений и были на грани ядерной войны.

Руководителем этой колоссальной контрреволюционной деятельности и всего, что было потом — экономической, политической и идеологической войны, — было и остается до сегодняшнего дня правительство Соединенных Штатов. Остальное — чистая фикция, искусственно созданная и всегда хорошо финансируемая сверхдержавой, ее союзниками и лакеями, в обертке из лжи и клеветы, составляющей спинной хребет системы без идей и без этики, которая противостоит Революции, уже пережившей, выдержавшей и преодолевшей свои самые суровые испытания, и объединенному, боевому и политически более сильному народу.

Большинство наших министров еще не родилось, когда победила Революция. Это свидетельствует, что они молоды, и нашей Революции конца еще не видать…

Раньше каждый мечтал о счастье для себя, а сегодня все мечтают о счастье для всех».

Ф. М.: «Не хотели бы вы теснее привлечь население к принятию политических решений?»

Ф. К.: «Неужто вы думаете, что Куба и Революция могли бы существовать без максимального и тесного участия народа?

О тех, кто покинул страну. До Революции кубинцы получали незначительное число виз. После ее победы двери раскрылись настежь. Из 6 тысяч врачей уехала половина, то же произошло с университетскими преподавателями и учителями. Это было колоссальной потерей людских ресурсов. Но мы стойко перенесли этот удар. Никому не было запрещено эмигрировать. Не мы, а они не раз закрывали двери и устанавливали квоты на получение виз законным путем. Их худшим преступлением было поощрение к незаконному выезду посредством чудовищного и смертоносного закона, в силу которого любой человек, каким бы ни было его поведение в прошлом и настоящем, нелегально выехав с Кубы любым способом и достигнув территории Соединенных Штатов, получает — без единого исключения — право на проживание в этой стране. Таким образом они приняли многих преступников, хотя не только преступников, немало людей погибло. Если бы Мексике и остальным латиноамериканским и карибским странам на протяжении почти 35 лет предоставлялись такие привилегии, более половины населения Соединенных Штатов было бы латиноамериканским и карибским. Сегодня не стояла бы между Мексикой и Соединенными Штатами стена намного большая, чем Берлинская, где каждый год погибает больше эмигрантов, чем за все годы существования той стены. Предложите в Европе такие привилегии для жителей стран к северу и к югу от Сахары, и посмотрим, сколько их эмигрирует.

Мы никогда не запрещали эмигрировать с Кубы в Соединенные Штаты. 90 процентов уехавших сделали это по экономическим соображениям».

Ф. М.: «Как вы откликнулись на осуждение Кубы в Комиссии по правам человека ООН 18 апреля 2000 года в результате инициативы Чешской Республики и Польши? Кубу упрекают в жестоком подавлении деятельности политических диссидентов и религиозных групп…»

Ф.К.: «В январе 1998 года Гавану посетил Папа Иоанн Павел II. Мы приняли его со всем гостеприимством и уважением, какого заслуживает столь выдающаяся личность, обладающая особым талантом и яркой индивидуальностью. Мы оба говорили публично при его приезде и отъезде, и оба высказали с уважением и достоинством свои идеи. Мы показали ему страну; предоставили возможность выступить на главных исторических площадях, выбранных организаторами визита; наши телеканалы были отданы в его распоряжение, как и транспорт, о котором нас попросили для проведения массовых мероприятий, — весь, которым располагала наша живущая в условиях блокады страна; мы пригласили членов нашей Партии, Союза молодых коммунистов и массовых организаций присутствовать на мессах, дав строгие указания уважительно слушать все высказывания, без единого плаката, лозунга и революционных выкриков. Сто десять иностранных телеканалов и 5 тысяч журналистов получили разрешение транслировать это на весь мир. На улицах не было ни единого солдата, ни одного полицейского с оружием. Ни в одной стране не было чего-либо подобного.

В конце организаторы визита Папы заявили, что это был самый организованный визит из всех, им совершенных. Не было ни единого дорожно-транспортного происшествия. Я думаю, что он увез с собой теплые воспоминания о нашей стране; в свою очередь, он оставил теплые впечатления на Кубе. У меня была возможность восхищаться его работоспособностью и самоотверженностью, с какой он строго следовал трудной программе, подготовленной его сотрудниками. Кто потерпел полное фиаско, так это те, за рубежом, — а их было немало, — которые вообразили себе, будто Революция рухнет, как стены Иерихона, от простого присутствия Папы. Визит привел к тому, что как Революция, так и он убедились в собственных силах.

Нужно ли мне готовить себе преемника? Когда мятежный характер побудил меня заняться рискованным делом борца-революционера, к чему меня никто не принуждал, я знал: весьма маловероятно, чтобы я долго оставался в живых. Я был не главой государства, а совершенно обычным человеком. Я не унаследовал никакой должности, я не король, поэтому мне нет нужды готовить себе преемника, и во всяком случае, это не с целью избежать травм хаотического перехода. Не будет травм, и не будет необходим какой-либо «переход».

Переход от одной общественной системы к другой совершается уже более 40 лет. Речь идет не о замене одного человека другим.

Теперь, когда настоящая Революция укрепилась и посеянные идеи и сознательность начали давать плоды, ни один человек, каким бы важным ни был его личный вклад, не является незаменимым. На Кубе не существует культа личности. Нигде не увидишь официальных фотографий, нет улиц, скверов или школ, носящих имя живых руководителей. Обязанности в большой степени разделены, работа распределена между многими. Многочисленные молодые и уже опытные люди вместе с менее многочисленной группой революционеров-ветеранов, с которыми у них нет никаких разногласий, — вот те, кто приводит в действие страну. И не надо забывать: существует партия, пользующаяся большим престижем и моральным авторитетом. О чем же беспокоиться?

Смена не только подготовлена, но и работает уже довольно давно».

Один западный журналист напомнил: «когда-то, выступая перед судом режима Батисты после неудачного штурма военных казарм в городе Сантьяго, молодой адвокат Кастро сказал, что история его оправдает. Он имел в виду свои революционные идеалы. Эти идеалы давно испарились, остались лишь яхты, многочисленные резиденции, тысячная охрана и непрекращающиеся репризы престарелого команданте. Действительно ли история будет к нему милосердной?»

На Западе часто называют Кастро «Последним «динозавром» уходящей коммунистической эпохи».

А самые авторитетные знатоки Латинской Америки говорят: «Фидель и после своей смерти будет самым популярным лидером за всю историю Кубы».