После второй мировой войны несколько стран показали примеры быстрого экономического роста, и получили широкое распространение выражения «германское чудо», «японское чудо», «южнокорейское чудо», а сейчас вся планета говорит о «китайском чуде». Но, оказывается, есть и «такое в свете чудо», «чудо из чудес», перед которым все эти «чудеса» просто меркнут.

Если спросить любого здравомыслящего человека, может ли маленькая страна, нищая и убогая, только что обретшая независимость после столетий колониального рабства, за 20–30 лет не только стать разносторонне развитой державой, но и перегнать мирового лидера — США не в чём-нибудь второстепенном, а в разработках ряда новейших информационных технологий, то ответ будет очевиден: такое невозможно. Особенно если учесть, что такой результат предполагается получить не только без помощи извне, но и при противодействии ведущих структур мирового финансового капитала. А также без гражданской войны, «раскулачиваний», массовых репрессий и пр.

Но здравомыслящие люди ошибаются. И, как сказал поэт, «невозможное — возможно». Страна, совершившая такое «чудо из чудес», реально существует. Называется она — Малайзия.

В самом деле, чем была Малайзия каких-нибудь 25–30 лет назад? Страной непроходимых джунглей и болот, где местное население было занято изнурительным трудом на оловянных рудниках и плантациях гевеи и масличной пальмы. А теперь это один из ведущих мировых центров производства радиоэлектроники, компонентов компьютеров и разработки новейших технологий.

Как символ новой Малайзии в центре её столицы Куала-Лумпура возвышаются две 88-этажные башни — до недавнего времени самые высокие в мире офисные здания, на первых этажах которых открыт великолепный концертный зал. (Теперь их перегнало по высоте здание на Тайване, но только благодаря шпилю.) И прямо от этих башен начинается первый и единственный в мире «Мультимедийный суперкоридор» протяжённостью 50 и шириной 15 километров, — цепочка городов, фабрик и лабораторий по производству киберпродукции, пронизанная плотной сетью высокоскоростной оптоволоконной связи. Коридор предназначен для размещения технопарков и институтов новейших информационных технологий. К проекту проявили большой интерес крупнейшие международные корпорации «Майкрософт», «Сан майкросистем», «Эппл компьютер», «Хьюлетт Паккард», «Моторолла» и др. Малайзия будет обеспечивать ежегодно включение в этот проект 700 выпускников своего университета. И там же завершается строительство новой административной столицы страны — воплощение идеала «безбумажного правительства», когда весь процесс управления переведен на компьютерную основу. Вызывают изумление и суперсовременный мультимедийный университет, и телевизионная башня — четвёртая по высоте в мире, зато первая по высоте своей смотровой площадки. Есть тут и самый большой в мире магазин, самая длинная в мире автомобильная дорога над руслом реки, и даже самый высокий в мире флагшток. И дело тут не только в соображениях престижа — сооружения воздвигаются «на вырост», в расчёте на непрерывное развитие экономики. Впечатляет новый офис премьер-министра, похожий то ли на египетский храм, то ли на Тадж-Махал без минаретов.

Разве всё это не чудо? И автором «чуда из чудес» был тогдашний премьер-министр этой страны Махатхир бин Мохамад, занимавший этот пост более двадцати лет.

В принципе для характеристики режима, установившегося в Малайзии, и деятельности её премьера было бы достаточно воспроизвести основные положения книги «Доктор Махатхир Мохамад. Политик и личность» (составитель сборника В.С.Сычёв. М., 2001), из которой я заимствовал большие фрагменты, даже, можно сказать, положил в основу этой главы реферат по материалам книги. Но особенно хотелось бы отметить статьи российского журналиста Д.Косырева, буквально влюблённого в Малайзию и много сделавшего для ознакомления наших читателей с этим удивительным явлением — «малайзийским чудом». Так же влюблён в Малайзию и другой российский публицист и учёный Юрий Крупнов, хотя он, к сожалению, пишет об этой стране довольно редко.

Вот и в названном сборнике Косырев размышляет о парадоксе эпохи глобализации — измельчании национальных лидеров. Он объясняет это явление тем, что перед странами Запада уже давно не стоит задача обеспечить выживание своей нации — они лишь поддерживают в порядке существующую систему, играя роль обслуживающих её техников. А в прежде отсталых странах Востока потребность в лидерах огромная, но именно там Запад и не даёт таким лидерам появиться. И потому столь необычна фигура малайзийского премьера.

«Сколько глав существующих сейчас в мире примерно 200 государств может сказать о себе: я принял отсталую, бедную, полную проблем страну и превратил её в экономическое чудо, сделал богатыми и счастливыми миллионы своих соотечественников?»

Во всяком случае, правители России не могут сказать о себе такое, ибо как раз десятки миллионов наших соотечественников из людей среднего достатка превратились в «новых бедных». Может быть, потому опыт Малайзии в нашей стране и не освещается в СМИ, что он может служить живым укором российским властям?

Что же это за страна такая — Малайзия, и откуда в ней появился такой выдающийся государственный деятель, обретший признание во всём мире?

Удивительно удобно расположенная на международных торговых путях, Малайзия уже со времён Средневековья была важной перевалочной базой, где оседали выходцы из разных стран и народов. Территория и природные богатства Малайзии издавна привлекали к себе европейских и азиатских колонизаторов. Первыми из них на полуострове Малакка в 1511 году утвердились португальцы, подчинившие себе Малаккский султанат.

С конца XVIII и по начало XX веков последовательно, регион за регионом, захватывали Малайзию англичане. Они переориентировали экономику Малайзии на производство двух остро необходимых Европе, США и Японии продуктов — олова и натурального каучука, причём эта крохотная по размерам страна в первой трети XX века давала половину мирового экспорта каждого из них.

Земли для устройства капиталистических предприятий англичане получили легко. Но с рабочей силой дело обстояло труднее. Малайцы, в основном крестьяне, не стремились работать ни на каучуковых плантациях, ни на оловянных рудниках. На эти работы стали принимать ищущих заработка китайцев и индийцев, часть которых оседала в Малайзии.

В течение почти всей второй мировой войны (с 1941 по 1945 годы) Малайзию оккупировали японцы. И лишь в 1957 году была провозглашена независимость Малайской Федерации. (Таким образом, Малайзия только ещё подходит к 50-летию своего независимого состояния.) Её население тогда насчитывало всего 4,7 миллиона человек. Ныне она состоит из 13 штатов и федеральных территорий Куала-Лумпур и Лабуан и насчитывает 24 миллиона жителей.

Главная особенность этого государства состоит в том, что его население состоит из трёх народов, принадлежащих к разным расам, религиям и языковым группам: малайцев (или «бумипутра» — их 54 процента), китайцев (33 процента) и индийцев (10 процентов). Есть ещё и остатки коренных народов (менее 3 процентов), а также европейцы, арабы и пр. При этом малайцы на момент провозглашения независимости страны были заняты в основном в сельском хозяйстве. Почему?

По словам Махатхира, «всё, что могли делать малайцы, китайцы делали лучше и дешевле. Вскоре трудолюбивые и целеустремлённые иммигранты вытеснили малайцев из мелкой торговли и всех сфер квалифицированного труда».

А иммигранты (как многие кавказцы в срединной России) вовсе не стремились «раствориться в малайской среде», ибо они считали, что принадлежат к великим цивилизациям. Они проживали монолитными коммуналистскими общинами.

Китайцы, трудолюбивые, прагматичные, замкнутые, «материалистичные и прагматичные», не считающиеся с этикетом других общин, склонные к накопительству и к превращению денег в капитал, сосредоточили в своих руках финансы и торговлю. Они проживали в основном в городах. Элиту китайцев составляли крупные землевладельцы-компрадоры, а низы — работники шахт и рудников, трактирщики и лавочники, мелкие плантаторы, скупщики и ростовщики в деревне, «лица свободных профессий». Низы находились под сильным влиянием китайских тайных обществ и иных криминальных групп.

Индийцы, терпеливые, трудолюбивые, дисциплинированные, искушённые в торговле и бизнесе, жили главным образом в посёлках при плантациях каучука.

Малайцам, людям созерцательного склада, учтивым, чуждым стремлению к накопительству и современному бизнесу, оставались деревенская жизнь, традиционное земледелие и рыболовство. Малайцы занимали также низовые чиновничьи должности и трудились в сфере услуг. А тонкий слой наследственной аристократии, придворных и чиновничества составлял «верхний этаж» малайзийского общества.

Жизнь Малайзии долго отравляли кровавые межэтнические конфликты. И не удивительно.

Дело дошло до того, что в 1941 году доли малайцев и хуацяо (китайцев) в общем балансе населения, составлявшего 5,5 миллиона человек, сравнялись: по 43 процента. 12 процентов приходилось на выходцев из Индии и Цейлона, остальные 2 процента — на европейцев, арабов и аборигенные народы полуострова. Так малайцы впервые оказались в положении абсолютного меньшинства в собственной стране.

А на момент обретения страной независимости малайцы — коренная, титульная нация, составлявшая чуть менее половины населения по численности, владела лишь несколькими процентами национального богатства. Китайцы фактически монополизировали не только торговлю и бизнес, но и профессии, требовавшие образования, ими были заселены городские кварталы. Малайцам осталась их деревня и нищета. Они почти превратились в граждан второго сорта на земле своих предков, и на каждый их шаг в экономическом развитии «другие расы делали десять шагов».

Если бы предоставить событиям идти так, как они и шли, то через короткое время малайцы оказались бы в положении не только батраков в собственной стране, но и в роли париев, которыми помыкали бы представители «великих цивилизаций». А сама страна была бы обречена на прозябание, как большинство недавних колоний. Расовые конфликты вспыхивали бы вновь и вновь. Вот тогда-то на общественное поприще и вступил Махатхир бин Мохамад.

Дато Сери Махатхир бин Мохамад родился в 1925 году в семье полуиндийца-полумалайца, школьного учителя, и представительницы знатного малайского рода. Он окончил среднюю школу и занимался самообразованием, проявив особый интерес к общественным дисциплинам и к деятельности великих правителей-реформаторов, в том числе Петра I, Кемаля Ататюрка и, конечно, пророка Мухамада. Но затем семье пришлось пережить трёхлетнюю (1942–1945 годы) японскую оккупацию, сопряжённую с нуждой и лишениями. В 1946 году Махатхир вступил в Объединённую малайскую национальную организацию (ОМНО), а в следующем году, получив скромный грант, поступил в медицинский колледж в Сингапуре, по окончании которого стал работать участковым врачом в провинции. Тут он вплотную столкнулся с бедствиями и нищетой крестьян.

Ещё будучи студентом, Махатхир выступал со статьями в одной из англоязычных газет, проявив себя либералом и пылким малайским националистом. Став врачом, он намеревался продолжать общественную и политическую деятельность, но закон запрещал государственным служащим (к числу которых относились и сотрудники государственного госпиталя) заниматься политикой. Тогда, женившись на своей однокашнице по колледжу, он открыл частную клинику. Его пациентами чаще всего были бедные крестьяне, так что заработки врача были весьма скромными.

А обстановка в стране накалялась. Китайская и индийская община требовали уравнивания в правах всех жителей страны, что привело бы к полному господству «более продвинутых» иммигрантов. Махатхир был несогласен с этим. Он принадлежал к кругу немногочисленных образованных малайцев, которых отличала несокрушимая вера в самоценность, высокие достоинства и будущее малайской цивилизации. Поэтому они высказывались за «частичные изъятия» из демократии, обеспечивающие некоторые преимущества малайцам в переходный период, до того как разные нации, её населяющие, образуют единую малайзийскую нацию. «Почемумалайцы в своей собственной стране не получают возможности жить достойно?»

Выступления Махатхира в защиту интересов малайского населения снискали ему популярность, и в 1964 году его избрали в парламент. Он побывал с визитами во многих странах мира.

Особенно активно Махатхир выступал против единого государства Малайзии и Сингапура, поскольку население Сингапура на 80 процентов состояло из китайцев. Сингапур, считал Махатхир, слишком большой кусок, чтобы Малайзия могла его переварить. А сингапурские китайцы — слишком агрессивны, и им недостаёт даже понимания и чуткости малайзийских китайцев, которые были отнюдь не ангелами. Сингапур был отделён от Малайзии. Отношения Махатхира с Сингапуром и в дальнейшем складывались неизменно тяжело.

Пережив взлёты и падения, Махатхир стал членом правительства, а в 1981 году был назначен премьер-министром.

В отличие от своих сподвижников — малайских националистов, которые принадлежали к аристократии, Махатхир был простолюдин, поэтому он глубже других понимал бедствия, заботы и чаяния своего народа. Отсюда его простота в обращении, прямота, доступность. Но в то же время он интеллектуал, великолепный оратор, тонкий полемист и, как выяснилось впоследствии, гений политической стратегии и тактики.

В то время как китайская и индийская общины требовали для них равных с малайцами прав во всём, мотивируя это тем, что они, как более «капиталистически продвинутые», обеспечат стране более быстрый прогресс, Махатхир считал, что экономическая модернизация и прогресс необходимы, но они не самоцель. Надо обеспечить не формальное равенство всех граждан перед законом, а подлинное равенство, исключающее преобладание более приспособленных к рыночным отношениям иммигрантов над коренным населением.

Махатхир приходит к выводу, что вернуть малайцев в сферу ремесла и торговли, откуда они были вытеснены в результате политики колонизаторов, поощрявших иммиграцию рабочей силы из Индии и Китая и консервировавших патриархальные отношения среди коренного населения в деревне, без содействия государства невозможно.

Однако и к малайцам он предъявлял суровые требования, взвалив на свои плечи не только политическое руководство страной, но и грандиозную задачу невероятной сложности: коренное перевоспитание малайской общины с целью внедрения, вживления её, всё ещё не избавившейся от патриархальщины, феодальной системы ценностей, поведенческих стереотипов, в жестокий, остроконкурентный современный мир. Малайцы должны научиться у китайцев прагматизму и деловой хватке, у индийцев — торговой сметке и дисциплине, плюс у тех и других — умению ценить время и полагаться только на себя. Махатхир просто навязывал малайцам перемены ради их приспособления к современному миру. Без этого малайцы и не шелохнулись бы. Они просто продолжали бы жить в своё удовольствие.

Махатхир выступает не просто как руководитель, высший администратор страны, а как человек, считающий своим главным делом постоянно улучшать страну и, если понадобится, народ. Он делает основное внушение собственному народу, малайцам, заявляя им, что ради своего выживания им надо отказаться от таких врождённых национальных черт, как фатализм, пассивность, неумение понять цену деньгам, собственности и времени. Или это — или национальное вырождение. А это ведь не шутка — сказать в лицо своей нации, что она не просто больна, а изначально не годится для выживания на собственной земле.

Махатхир недоволен тем, что выпускники вузов не желают работать вдали от крупных городов, что малайцы-рабочие стремятся переложить бремя малоквалифицированного труда на легальных или нелегальных иммигрантов из Индонезии, что студенты-малайцы мало склонны изучать точные науки и т. д.

В государственном аппарате Махатхир начал поход против чиновничьей бездеятельности и недисциплинированности, коррупции и волокиты. Сам ярый «трудоголик», премьер вознамерился переориентировать соотечественников (прежде всего малайцев) на систематическое и самозабвенное трудолюбие на благо страны. Так появилась его Look East Policy («Политика равнения на Восток») Образцом для бывшей английской колонии стала не Англия. Махатхир призвал малайзийцев равняться на Японию, Южную Корею и Тайвань, на их организацию бизнеса, методы менеджмента и трудовую этику. Его привлекали в опыте этих стран система пожизненного найма, порождавшая трудовую заинтересованность, личную преданность труженика компании, рационализация производства «снизу», система house unions, то есть профсоюзов одного предприятия. Конечно, перевоспитать малайцев премьеру не удалось, но задача поставлена, и малайская молодёжь понемногу усваивает новый опыт.

Став премьером, Махатхир делает интересный идеологический поворот: не отказываясь от малайского национализма, он старается плавно превратить его в малайзийский национализм. Прежде он боролся за малайцев против доминирования других наций, населяющих страну. Теперь он защищает интересы всех граждан Федерации, борясь в основном с «посторонними», «иностранцами» и пр.

И всё же активная исламизация Малайзии была одной из форм борьбы за восстановление статуса малайцев как государствообразующей нации. Ислам стал той защитной оболочкой, которая позволила малайцам отстоять свою самобытность и культуру, а мусульманским экономическим институтам, в том числе Исламскому банку — утвердиться экономически. Но и здесь Махатхиру пришлось искать средний путь, избегая крайностей.

Если китайская и индийская общины требовали для себя такого равенства, которое обеспечило бы им неоспоримое преимущество перед коренным населением страны, то малайские исламистские экстремисты выдвигали не менее опасные лозунги. Они настаивали либо на изгнании всех неверных с малайской земли, либо на поголовной исламизации всего населения. Любой неверный шаг правительства в этой сложнейшей обстановке мог привести к кровавой бойне на расовой почве. Каждая община хотела всего для себя, не думая о других, и удовлетворить все общины было невозможно. Поэтому Махатхир заранее смирился с тем, что все его действия будут не вполне устраивать ни одну из общин, но тот компромисс, который он предложит, обеспечит существенный и всесторонний прогресс страны. А чтобы не позволить экстремистам взять верх в малайском исламском движении, Махатхир сам его возглавил, чтобы ввести в безопасное русло. Он совершил хадж в Мекку, что придало ему больший вес в глазах ревностных мусульман, выступил с инициативой создания в стране Международного исламского университета и Исламского банка, распорядился ввести во всех школах страны (включая китайские и тамильские) преподавание истории исламской цивилизации.

В то же время Махатхир выступал не только против исламских экстремистов, но и против исламских реакционеров, желающих законсервировать народ в тисках догматизма и отсталости. Он убеждён: ислам должен быть религией не только для седьмого, но и для двадцать первого века, религией, первой заповедью которой является стремление к знанию, которая позволит исламскому миру выйти из нынешней отсталости.

Махатхиру пришлось вступить в борьбу и с правителями собственной страны — султанами, которые пытались помешать ему в проведении реформ. (Султаны выбирают из своей среды короля.) Но он, опираясь на поддержку народа, одержал победу — заставил султанов принять ущемляющие их права законы и признать решающую роль премьер-министра в определении политики страны.

Как и его предшественники на посту премьер-министра, Махатхир был сторонником прозападной внешнеполитической ориентации, поборником рыночной экономики, капитализма. Он относил пороки капитализма к неумению его реализовать: «Если капиталистическую систему применять как должно, она обеспечит благосостояние каждому». Однако чем дальше шёл он по пути преобразования Малайзии, тем яснее становилась ему противоположность западного и восточного мировосприятий.

В душе многие азиатские лидеры не принимают ценности Запада и его агрессивную политику, но они не выражают своих чувств открыто. Махатхир и в этом отношении представляет собой исключение. Он первым из государственных деятелей столь высокого ранга открыто сказал о диаметральной противоположности иерархии ценностей Востока и Запада. Махатхир, дитя Востока, политик коммуналистской страны, подчёркивает примат коллективных, общинных интересов над личностными, в противоположность индивидуализму Запада. И это не абстрактное противопоставление систем ценностей. Махатхир испытал острое разочарование в образе жизни, моральном климате, которые обеспечивает своим гражданам «либеральный демократический Запад». Моральный декаданс, наркотики, сексуальная распущенность, однополые семьи… Да ещё и нежелание работать с полной отдачей. Поэтому Махатхир выработал установку: взяв у Запада только верхи технологических достижений, наложить их на исконно малайскую, более здоровую первооснову.

Махатхир высоко ценит устои восточного социума, проявляющиеся в сохранении восточной рабочей этики. Он открыто заявляет:

«Мы долго устремляли взор на Запад, но больше не считаем его подходящей для нас моделью».

Когда Англия, расценив многие инициативы Махатхира как недружественные выпады, ввела ряд своего рода санкций против Малайзии, он бросил лозунг «Buy English Last!», то есть «Покупайте английские товары в последнюю очередь!», лишь если отсутствует аналогичная продукция иного происхождения. Это не было полным бойкотом английских товаров, но всё же чувствительным ударом по британским торговым интересам и по престижу Англии. И малайзийскую молодёжь Махатхир призвал ехать на учёбу не в Англию, как было принято прежде, а в Японию и Южную Корею, «где учат работать, а не митинговать».

Махатхир продемонстрировал англичанам и свою деловую хватку. М.Н.Гусев в своей книге «Малайзия: развитие капитализма» (М., 1985) отметил любопытный факт: «Англичане были застигнуты врасплох, когда в сентябре 1981 года Малайзия провела «рейд на рассвете» на Лондонскую фондовую биржу и за несколько часов скупила контрольный пакет акций государственного сельскохозяйственного концерна «Гутри», принадлежавший английскому монополистическому капиталу». А в дальнейшем все государственные сделки с английскими компаниями совершались лишь с разрешения премьера Малайзии.

Бесстрашная откровенность отличала политический стиль Махатхира, в том числе как дипломата и как одного из лидеров «третьего мира». Бесстрашие это часто переходит в некую дипломатическую агрессивность. Гневные тирады в адрес Запада, Джорджа Сороса и прочих «спекулянтов валютой», пристрастной и неглубокой международной журналистики давно уже стали для всех привычны: Махатхир умеет и любит быть неприятным. Однако он всегда умел делать так, чтобы агрессивность не мешала курсу на привлечение иностранных инвестиций: по этому показателю Малайзия поставила множество рекордов, став самой «инвестиционной» страной Юго-Восточной Азии. Премьер, можно сказать, выступает не против Запада или иностранцев вообще, он с яростью борется за честную игру на торгово-экономическом поле, такую игру, которая давала бы его стране (региону, всему «третьему миру» и т. д.) шанс получить заработанное. Такую агрессивность мир считает нормальной и нехотя принимает.

Махатхир убеждён в том, что нет таких высот мысли и дела, которых не могли бы достичь его соотечественники: «Малайзийцы такие же люди, как и европейцы, и то, что могут они, можем и мы, и даже лучше». Его лозунг «Малайзия может!» вдохновляет не только малайзийцев, но и все народы Азии. Представители ныне отсталых стран Азии говорят, глядя на достижения малайзийцев: «Они прорвались в новый век победителями. Значит, это возможно. Теперь бы ещё и нам прорваться за ними — вот в чём проблема».

Вот наставление Махатхира малайзийцам:

«Надо быть искренним и честным, трудиться на благо религии, нации и страны».

Махатхир опирается на молодёжь, устремлённую в будущее, и заботится о ней. Он считает, что все школы страны должны быть оснащены компьютерами и подключены к Интернету.

«Ребёнок без компьютера — это ребёнок без будущего». А на практике это означает, что каждая семья должна обязательно иметь хотя бы один компьютер в самом ближайшем будущем.

Мечта Махатхира — чтобы численность населения Малайзии к концу третьего тысячелетия достигла 70 миллионов человек. Это позволит освоить всю территорию страны и создать внутренний рынок достаточной ёмкости.

Если бы Махатхир руководствовался при разработке планов развития Малайзии общепринятыми в мире западными экономическими теориями, он непременно привёл бы страну к краху. Западные экономические теории разработаны как раз для того, чтобы увековечить господство Запада над отсталым «третьим миром», к которому принадлежала Малайзия, когда Махатхир стал премьером. И ему пришлось вырабатывать собственную концепцию экономики Малайзии.

Экономические взгляды Махатхира настолько необычны, что в литературе уже утвердилось такое понятие, как «махатхирономика» (отчасти по аналогии с «рейганомикой» в США времён правления президента Рональда Рейгана).

Махатхир был четвёртым по счёту премьером Малайзии. Хотя Малайзия получила независимость в 1957 году, конкретные задачи преодоления колониальной структуры экономики, преобразования страны и общества были поставлены в Новой экономической политике (НЭП, 1970–1990 годы), которая положила начало так называемому малайзийскому наступлению и осуществлялась в течение четырёх пятилеток. Предполагалось повысить роль малайцев во всех сферах жизни страны и существенно поднять уровень жизни всего населения. И сразу же выяснилось, что эти задачи невозможно будет решить без строительства государственных предприятий. Однако до прихода Махатхира на пост премьера особых успехов в этом отношении достичь не удалось.

Второе десятилетие НЭПа пришлось на время правления Махатхира. Он сам говорил об этом так:

«…мы начали заново создавать малайзийскую экономику… Где бы мы были сейчас, если бы по сей день основой нашего жизнеобеспечения были каучук и олово или каучук и пальмовое масло, или только природные ресурсы, включая нефть, которые в совокупности обеспечивают всего 16,9 процентов экспортной прибыли?»

Важнейшее значение имела аграрная реформа, но осуществить её было крайне трудно, потому что лучшие земли были под иностранными плантациями экспортных культур. Большинство крестьян были арендаторами и не имели своей земли. Посягнуть на владения иностранных магнатов тогда было невозможно. Поэтому пришлось разрабатывать переселенческую политику, что требовало освоения новых земель. Затем был взят курс на интенсификацию сельского хозяйства, стимулирование выращивания фруктов, овощей и разведения скота.

Вот и в создании промышленности Малайзия нарушила обычную, западную последовательность развития техники и технологии. Обычно индустриализация начинается с создания лёгкой промышленности, которая требует меньших капиталов, и капиталы там быстрее оборачиваются, быстрее окупаются. На средства, накопленные лёгкой промышленностью, позднее начинают строить предприятия тяжёлой индустрии. А Малайзия стала производить широкую номенклатуру промышленных высокотехнологичных товаров, конкурентоспособных на лучших нишах мирового рынка. При этом там внедряется самая совершенная организация производства по принципу «нужная деталь в нужное время».

Ныне Малайзия — разносторонне развитая индустриально-аграрная страна. Она признана Всемирным банком как одна из «новых индустриальных стран» или «азиатских тигров» («драконов») демонстрирующих стремительный экономический рост.

Главные отрасли обрабатывающей промышленности Малайзии — электротехническая, нефтеперерабатывающая, химическая, металлургическая, автомобильная, текстильная, пищевкусовая. Горнодобывающая промышленность представлена добычей нефти, природного газа, олова (по производству которого страна занимает одно из первых мест в мире), железной и медной руд, бокситов. Развито и производство электроэнергии, заготовка древесины.

Основу сельского хозяйства составляют производство натурального каучука, пальмового масла, какао-бобов, ананасов, перца, а также животноводство, морское и речное рыболовство. Малайзия экспортирует нефть, электронные и электротехнические изделия, продукцию сельского хозяйства. По поставкам полупроводников в США Малайзия опережала Тайвань, Южную Корею и Гонконг.

Судя по перечню отраслей производства, можно подумать, что речь идёт о большой стране, тогда как в действительности Малайзия занимает территорию в 330 тысяч квадратных километров, а её население составляет 24 миллиона человек. И индустриализацию страны власть осуществляла, опираясь на собственные силы народа, хотя и стремилась привлечь иностранные инвестиции. Малайцам пришлось освоить множество современных индустриальных и интеллектуальных профессий и специальностей, включая «золотые воротнички» — высший менеджмент мирового уровня. И ныне в стране созданы предпосылки для формирования так называемой гибкой рабочей силы, способной к восприятию новейшей технологии и периодически включающейся в новые производственные процессы.

Особенно большие достижения отмечены в улучшении условий жизни сельского населения, в прошлом самого бедного и отсталого. В сельских районах строились школы, поликлиники и больницы, автомобильные дороги, устройства для обеспечения населения хорошей питьевой водой, обеспечивался доступ к современным телекоммуникациям. Это позволило существенно приблизить сельское население к горожанам по образу и уровню жизни.

Жители Малайзии получили бесплатное образование, лечение и другие социальные блага. Здоровье народа защищено государством, в частности, за ввоз наркотиков установлена смертная казнь.

Страна не знает, что такое безработица.

А ведь кроме всего прочего, Малайзия — это ещё и рай для туристов. Тут есть парк орхидей и парк бабочек, храм змей, крокодиловая ферма, океанариум, Морской парк, маршруты экскурсий в джунгли, сотни островов с белыми песчаными пляжами и местами для дайвинга, виндсерфинга и уединённого отдыха и пр. На курортном острове Ланкави построены 40 новых отелей. Здесь можно полюбоваться красочным зрелищем — парадом «Цвета Малайзии», где представители разных штатов танцуют и поют в присутствии королевской семьи, а потом монарх общается с народом. Можно побывать и на свадьбе малайцев, когда костюмы жениха и невесты должны быть копией парадных царских облачений из парчи, а стулья, на которых они будут сидеть на церемонии, — уменьшенные копии монарших тронов.

Малайзия стала гордостью исламского мира и путеводной звездой для многих государств, стремящихся к независимости, процветанию и справедливости.

Махатхир признаёт частную собственность и стремится создать условия для её эффективного использования. Вместе с тем он — сторонник определяющего влияния государства на экономическую жизнь страны. Хотя и в Малайзии прошла приватизация, Махатхир считает, что естественные монополии должны оставаться под государственным контролем. Это касалось авиационного сообщения, железнодорожных компаний, муниципального водоснабжения и т. п. Приватизация расценивается как идеологически правильная в том случае, если повышается эффективность работы предприятия и конкурентоспособность его продукции, а также обеспечивается социальная защищённость его работников.

Махатхир наложил вето на право повышения тарифов на электроэнергию частными компаниями.

Малайзийская нефтяная компания «Петронас» обладает монопольным правом на все виды деятельности: разведку месторождений, добычу, переработку и продажу нефти и газа. Малайзия превращается в крупный центр нефтехимической промышленности. Учитывая, что запасы нефти не возобновляемы, установлено, что уровень ежегодной добычи не должен превышать 1,75 процента от запасов разрабатываемого месторождения. Новые мегапроекты призваны обеспечить стране неоиндустриальный взлёт.

Стратегия удержания конкурентоспособности малайзийских товаров на мировом рынке основывается на сохранении низкой стоимости жизни при обеспечении повышения жизненного уровня населения по мере роста экономики. Важнейшее условие для этого — сдерживание инфляции, непременным условием чего является контроль над ценами на товары первой необходимости. Увеличение заработной платы должно происходить по мере роста производительности труда — не только за счёт увеличения усилий работающего, но и за счёт лучшей организации производства.

Надобность в привлечении иностранного капитала ещё остаётся, но Махатхир требует более тщательно отбирать заявки иностранных инвесторов на строительство новых предприятий, отдавая предпочтение тем из них, которые основаны на высоких технологиях.

Махатхир поставил задачу превращения Малайзии к 2020 году в полностью развитую промышленную страну (для этого им разработана специальная доктрина под названием «Видение 2020). Но здесь имеются в виду не только развитие экономики, но и решение социальных задач, достижение фактического равенства всех национальных общин и создание высокообразованного общества, способного вносить весомый вклад в цивилизацию будущего.

И страна поняла своего премьера. По свидетельству Ю.Крупнова, «вся стран занималась делом. Строила, планировала, обсуждала, спорила, стремилась побеждать в спортивных состязаниях, молилась и — училась, училась и училась». То есть жила так, как живёт всякая страна, находящаяся на не только экономическом, но и на духовном подъёме, как жили советские люди во второй половине 20-х годов. «И телевидение используют не для пропаганды узкого слоя «элиты» и не для самовыражения «деятелей культуры», «известных учёных и аналитиков», — а в качестве инструмента введения буквально каждого малайзийца в работу и продвижение страны, в гущу проблем и ключевых решений в промышленности, в социальной и духовной сфере. Страна независима. Страна занята Делом. Страна уверенно и через реальный труд движется вперёд. Поэтому у страны и возвышающее граждан и народ телевидение». Это и есть корпоративизм и проявления тоталитаризма в лучшем смысле этих слов.

Посол РФ в Куала-Лумпуре Алексей Жуков говорит, что Малайзия, с её небольшим населением, «очень активная, очень динамичная страна. Она решила массу проблем, которые не решены в других странах… Малайзия претендует на особую роль в международных отношениях и здесь, в Юго-Восточной Азии, и в рамках ООН… это серьёзная, влиятельная держава». (В 1999 году Малайзия была избрана в состав Совета Безопасности ООН.) «Здесь буквально каждый день вводят в строй что-то новое. Знаменитые двойные башни «Петронас», новый аэропорт, отличные дороги, страховая и банковская системы… Проект порта Кланг — они хотят его сделать конкурентом Сингапура… Все телевизоры марки «Сони» диаметром 21 дюйм и меньше собираются в Малайзии… Малайзия — страна будущего… Вообще в мире интерес к Малайзии большой».

Предприниматели Малайзии уверены: через 10–15 лет малайзийские фирмы будет знать весь мир. И весь мир станет рынком сбыта для малайзийской продукции.

Махатхир мечтал, чтобы Малайзия смогла «создать национальный автомобиль» и тем самым войти в десятку стран мира, производящих национальные модели автомобилей. И малайзийцам удалось создать свой автомобиль «Протон Сага». После некоторых заминок производство «Протонов» развернулось во всю мощь, и добротные недорогие автомобили начали раскупаться во всём мире, включая бывшую метрополию (!) и Россию. Теперь даже противники премьера называют автозавод «первенцем малайзийской индустриализации».

А какая надобность была в строительстве двух парных башен-небоскрёбов в столице, высочайших офисных зданий в мире? Конечно, не экономическая. Но премьер считал, что «такие проекты хороши для национального эго», то есть для пробуждения национальной гордости, для подъёма веры народа в свои творческие силы. Такой же подход был характерен для президента Индонезии Сукарно, но, как мы увидим в дальнейшем, ту страну постигла иная участь, чем Малайзию.

Даже в условиях тягчайшего финансово-экономического кризиса, поразившего Малайзию в конце 90-х годов, Махатхир продолжал осуществлять свою мечту — создать малайзийское подобие калифорнийской Силиконовой долиной, и преуспел в этом.

Экономические успехи Малайзии основывались на достижениях в гармонизации общественной жизни. До прихода Махатхира к власти малайская, китайская и индийская общины находились на грани гражданской войны.

Махатхир же был убеждён в том, что все три большие расовые общины полезны для страны, нужны ей. В идеале следовало бы стремиться к созданию «новой нации-амальгамы». Но более реальна не ассимиляция хуацяо или индийцев, а их интеграция с титульной нацией и на её базе. Условием же реализации данной программы было создание определённых преимуществ для малайцев. Махатхира не смущали эти отступления от догм демократии. Его конечная задача — не служить импортному принципу демократии, а обеспечить выживание и прогресс нации.

Самая суть махатхиризма — это отсутствие страха перед «социальной инженерией», то есть перед необходимостью каждодневно подталкивать свой народ к совершенствованию не только экономики и пр., а даже и национального характера.

«Оглядываясь на мои годы на посту премьер-министра, я считаю, что самым крупным из моих достижений было то, что я сосредоточил внимание всей нации на её будущем. До того не существовало действительно долгосрочных планов или задач, люди просто жили день за днём».

Всё прочее, называемое обычно «азиатским чудом», было уже последствием этого первого шага. Создание государства-корпорации — и затем приватизация; планомерное построение основ собственного автомобилестроения, электронной промышленности, информатики; невиданные даже в Азии темпы экономического роста; преображение столицы, Куала-Лумпура, из заросшего пальмами «колониального рая» в футуристический город будущего.

Про Махатхира часто говорят, что он националист, мусульманин, популист и авторитарный правитель. В действительности это прежде всего человек, движимый одной гордой страстью: сделать свою страну во всём равной самым развитым государствам мира.

В 1997 году ВВП на душу населения составлял в Малайзии 4316 американских долларов, причём, как и в прочих странах Юго-Восточной Азии, при очень равномерном распределении доходов. Малайзийцы были вчетверо богаче, чем в 1990-м. Малайзия стала 15-й торговой нацией мира с товарооборотом, почти равным российскому. Она оказалась на 60-м месте в мире по рейтингу качества жизни, тогда как великая Россия — на 72-м. И вот на вершине успеха Махатхир — и его нация — чуть не потеряла все плоды своих трудов. Международные финансовые спекулянты в 1997 году организовали «азиатский кризис», обернувшийся разгромом экономики почти всех стран Юго-Восточной Азии, кроме Малайзии. Некоторые журналисты сочли этот кризис самым крупным событием после падения Берлинской стены.

Известный экономист Уолден Бело, последовательно отстаивающий интересы развивающихся стран, показал, что механизмы таких кризисов разнообразны, но цель их одна: обеспечить развитым странам Запада или отдельным их финансовым группам захват плода трудов развивающихся стран.

Сначала западный «инвестор» вкладывает в развивающуюся страну свой солидный капитал в виде портфельных инвестиций. Затем, выждав удобный момент, он вдруг выводит капитал из страны. Он продаёт национальную валюту этой страны, требуя обмена её на доллары. Развивающаяся страна должна расходовать свои золотовалютные резервы. Предложение национальной валюты растёт, спрос на неё отсутствует, её курс падает, соответственно дешевеет всё достояние страны. Западные компании получают возможность скупить активы страны по дешёвке. Долларов в казне не хватает, и страна вынуждена объявлять дефолт, а затем обращаться к МВФ с просьбой о займе. МВФ заём предоставляет, но выдвигает требования, которые ставят местную экономику в ещё более трудное положение. Долговая петля на шее страны затягивается всё туже.

Потом, конечно, экономический рост возобновится, но страна уже будет работать не на себя, не на своё благополучие, а на спекулянтов Запада, которые скупили её предприятия и прибыль от их работы увозят к себе, в западные банки. Как было сказано о подобной ситуации в Венгрии: «Экономика Венгрии быстро растёт, но венгерской экономики уже не существует, потому что предприятия страны скупили западные инвесторы».

Великий азиатский финансовый кризис начался в Таиланде, затем его жертвами стали другие страны Азии, рухнула и экономика России, затрещала вся мировая экономика.

В предыдущей главе было показано, что в Южной Корее в результате этого кризиса резко снизились темпы экономического развития, возникла колоссальная безработица, обрекшая миллионы людей на нищету и унижение. Чеболы вынуждены были распродать за бесценок значительную часть своих активов западным компаниям, а внешний долг страны стал просто неподъёмным для неё.

Ещё более трагическая картина сложилась в Индонезии, что могло бы послужить иллюстрацией к тезису: деньги могут сокрушить могучее государство даже без единого выстрела.

Народ Индонезии завоевал независимость своей страны после долгой борьбы с голландскими колонизаторами, завершившейся победой в 1949 году. Но до начала 70-х годов Индонезия оставалась отсталой страной с преобладанием сельского хозяйства, из отраслей промышленности развивались в основном те, которые добывали сырье, идущее на экспорт (нефть, каучук, олово и пр.). Но правительство взяло курс на развитие собственного высокотехнологичного производства. Ведь если экспорт тонны нефти дает 20–30 долларов прибыли, то продажа одного килограмма высокотехнологичной продукции приносит свыше 1000 долларов. В итоге Индонезия, раньше ввозившая рис, не только полностью обеспечила себя продовольствием, но и стала вывозить его, а в промышленности получили развитие автомобиле-, судо- и самолетостроение.

К середине 80-х годов страна превратилась в процветающую державу. Любой, даже самый удаленный населённый пункт страны (расположенной на множестве островов) соединился с центом надежной телефонной связью с использованием телекоммуникационных спутников. Началось осуществление собственных программ строительства атомных электростанций, развивалось ракетостроение, создавалась современная транспортная система.

Все это очень не нравилось правящим кругам США и других стран Запада, которые решили «поставить на место» бурно развивающихся «азиатских тигров» и первый удар нанесли по Индонезии.

Валютные спекулянты Запада обрушили индонезийскую валюту, что привело к резкому росту цен сначала на импортные, а потом и на остальные товары. Индонезии пришлось подписать соглашение о кредите от Международного валютного фонда на 43 миллиарда долларов, но фонд выдал ей деньги при условии отказа от создания собственной модели автомобиля, производства самолетов и т. д.

Вывод из всего этого можно сделать только такой: в мире, где царит доллар, его хозяева не дадут никакой стране подняться «от нищеты к звездам», а финансовые спекулянты перечеркнут труд и сбережения людей в стране, решившейся на научно-технический прорыв. Значит, деньги — это средство для мировых хищников упрочить свое господство и удерживать все остальное человечество в нищете и порабощении. Не зря известный банкир Мейер Ротшильд говорил: «Дайте мне управлять деньгами страны, и мне нет дела до того, кто создает ее законы». Точно так же и в пределах той или иной страны, в обществе деньги служат средством, с помощью которого богатые закрепляют свое господство над обездоленными.

Малайзия также пострадала от кризиса, но далеко не в такой степени, как Индонезия. Малайский ринггит (денежная единица Малайзии) упал в течение недели на 30, а на бирже в Куала-Лумпуре — на 40 процентов, но Махатхиру удалось быстро выправить ситуацию. Только малайзийские лидеры поставили вопрос: перед кем мы несём ответственность — перед мировым финансовым сообществом с его священными принципами свободы рынков или перед миллионами своих сограждан? И эта страна начала дерзкий и рискованный прорыв из кризиса — в одиночку, с собственной программой, с далеко не стопроцентными шансами на успех. Но — начала.

В Малайзии ограничили краткосрочные спекулятивные операции — продать акции можно лишь через год после их покупки. И, главное, торговать ими можно только лишь в самой в самой Малайзии, — чтобы нация однажды не проснулась под сообщения о том, что на бирже какой-нибудь далёкой страны её пустили по миру.

Успех Махатхира был вынужден признать и Запад (см.: «Malaysia: From Crisis to Recovery». Washington, 2001. А также «Corporate Performance and Governance in Malaysia». Washington, 2002).

Махатхир так оценил ситуацию, сложившуюся в Юго-Восточной Азии после удара финансовых спекулянтов Запада по странам региона:

«В результате азиатского кризиса в регионе была утрачена покупательная способность в 700–800 миллиардов американских долларов. Валовой национальный продукт Индонезии уменьшился до жалкой одной шестой того, что было до кризиса… Как это вообще может быть, что все активы огромной страны с 211 миллионами трудолюбивых жителей неожиданно оказались равны лишь одной шестой своей прежней стоимости? Чего же стоит нация, если иностранцы могут девальвировать и даже обанкротить её за сутки?»

И для Малайзии потеря всех достижений была бы неизбежной, послушайся Махатхир руководителей МВФ, большинство своих советников, пойди он по тому же пути, что его соседи — Тайвань или Индонезия. Но Махатхир почти единолично сумел настоять на своём и в результате спас свою экономику от разрушительного азиатского кризиса 1997–1998 годов.

В то время как Индонезия приняла условия МВФ, Малайзия от услуг и рекомендаций Фонда отказалась. И вот как расценил Махатхир итоги развития Малайзии и других стран, пострадавших от кризиса, но затем рапортовавших об успешном его преодолении:

«Я, конечно, в восторге от аналогичных успехов Таиланда, Южной Кореи, Индонезии и других стран… Это истинный факт, что все мы добились восстановления экономики со скоростью, которую никто не предвидел ещё полгода назад. МВФ даже предсказывает 6,5-процентный рост для экономики Малайзии в следующем году… Но позвольте мне отметить, что в случае с Малайзией… нам не пришлось идти на громадные займы у МВФ или у кого угодно ещё. Не пришлось обременять будущие поколения громадным долговым бременем… Мы достигли таких же экономических результатов, как у прочих стран, затронутых кризисом, без того, чтобы пустить с молотка иностранцам за гроши наши драгоценные корпорации, на создание которых у нас ушло целое поколение. Приношу свои извинения всем, кто хотел приобрести что-то за гроши.

Мы достигли тех же результатов, что и соседи, но… без бедствия массовых увольнений… не выбросив ни единого ребёнка из школы… не уничтожив средний класс, который мы растили два поколения… не уничтожив предпринимательский класс, который мы создавали несколько десятилетий… без крови на улицах и политической неразберихи в нашей стране…

Я абсолютно уверен, что если бы мы обратились за помощью к МВФ, к чему нас настоятельно призывали не раз, то Малайзию заставили бы делать вещи, которые не только уничтожили бы экономику Малайзии, не только политическую структуру Малайзии, но и всю малайзийскую нацию и всё малайзийское общество. Это случилось бы не из-за злой воли МВФ, а из-за нехватки знаний, фактов, широты взглядов, возможностей и понимания у экспертов МВФ».

Но по-настоящему масштаб личности малайзийского премьера раскрылся тогда, когда ему пришлось вступить в открытую конфронтацию с Западом, прежде всего с ведущими международными финансовыми организациями.

Особенно обострилось неприязнь малайзийского лидера к странам-воротилам мирового капитализма в ходе кризиса конца 90-х годов в связи с происками биржевых спекулянтов, столь дорого обошедшимися Малайзии. Выше уже приводились его резкие отзывы о назойливых рекомендациях Международного валютного фонда. Махатхир, извлекая уроки из кризиса, пришёл к выводу, что превозносимая в мире глобализация пока не подходит Малайзии, ибо предполагает открытие ею границ и таможенное разоружение, а значит, возможный экономический крах страны.

Махатхир предупреждает лидеров азиатских стран об опасности глобализации, как она задумана правящими кругами Запада:

«Я внимательно слежу за процессом слияния компаний вокруг наших границ. Эти монстры неминуемо совершат марш в нашу страну и захватят всё, что приведёт к бесчисленным страданиям наших народов». Надо защитить своё благополучие от «крупного бизнеса, который не имеет национальности и является аморальным по своей сути. Его целью является лишь выколачивание денег». И если правительства стран Юго-Восточной Азии не сплотятся перед лицом опасности, то международные банки и транснациональные корпорации будут продолжать безраздельно править миром. «Ведь могущественные люди никогда не поймут слабых», — сказал премьер Малайзии.

Призвав страны Юго-Восточной Азии к совместному противостоянию западным финансовым спекулянтам, Махатхир заявил: «С населением почти в два миллиарда умных и трудолюбивых людей Восточная Азия может стать экономически более крупным регионом, чем Европа и Америка, вместе взятые».

Махатхир оказался единственным политическим лидером в Азии, осмелившимся открыто выступить с обвинением международного спекулятивного капитала в намеренном развязывании кризиса для получения сверхприбыли. По его словам, финансовые спекулянты специально для того, чтобы обрушить валюту страны-жертвы, «могут, например, брать в банке капитал, даже в 20 раз больший, чем тот, который они имеют. Это и делает их такими могущественными. Эти акции спекулянтов валютой «непрозрачны». Они делаются по сговору: кто сколько и чего купит. Таким образом, вся торговля валютой находится в зоне так называемой «теневой экономики»».

По сути дела, Махатхир приравнял Джорджа Сороса и иных подобных ему спекулянтов к преступникам — торговцам наркотиками, «живым товаром» и оружием. Мало того, он потребовал ограничения аппетитов международных финансовых спекулянтов и даже запрета наиболее разрушительных видов их деятельности. Он говорил:

«Торговля валютой в мире, как считают, в 20 раз в стоимостном выражении превышает мировую торговлю товарами и услугами, но какие выгоды от этого получаем мы?.. Этот бизнес не приносит ни увеличения занятости, ни экономического прироста, ни богатств нациям или людям, за исключением нескольких человек, зарабатывающих огромные деньги… Мир совместно действует, чтобы не допустить отмывания денег террористами и преступниками; не вижу, почему бы миру не ввести совместно некоторые правила по торговле валютой».

Финансовый кризис дал Махатхиру ещё один повод для критики деятелей Запада, рассматривающих свою систему ценностей как единственно правильную и отказывающих азиатам в праве устраивать свою жизнь по собственному усмотрению:

«Когда я высказываю мнение, что у новых индустриальных стран Азии есть общие ценности, которые помогли им продвинуться на пути надёжного экономического роста, это часто воспринимается как нахальство или даже как опасная новая форма азиатской культурной агрессии. Многие западники, похоже, считают, что лишь их ценности и этические принципы повсеместно принимаются — или должны приниматься — всеми цивилизованными мужчинами и женщинами мира… Почему многие европейцы понимают, что азиатская музыка может развиваться своим собственным путём, а не вслед за «Биттлз», Азнавуром или Моцартом, но столь многие не воспринимают никакую азиатскую форму управления государством, если она не скопирована с европейской?»

И Махатхир обращается к руководителям МВФ «с несколькими просьбами» в подчёркнуто ироническом контексте:

«Во-первых, пожалуйста, не считайте, что мы здесь, в Азии, всегда глупы… Если вы не понимаете некоторые из тех якобы глупостей, которые мы здесь делаем, то, может быть, иногда вы могли бы немножко поработать и улучшить свои способности понимать то, что мы делаем, вместо того, чтобы заранее считать нас просто глупыми…

Второе: пожалуйста, не надо решать заранее, что мы здесь все коррумпированные лидеры, работающие только на себя, лишённые преданности обществам, на которые мы работаем… Если вы считаете, что мы коррумпированы и работаем только на себя, то вам придётся признать, что всё, что мы делаем — результат нашей коррумпированности и порочной натуры. Но ведь вы не можете отрицать, что результат нашей работы — это превращение азиатских стран в экономических тигров и драконов…

Третье, пожалуйста не ждите, что мы будем управлять нашими обществами на благо других — и особенно на благо тех, кто хотел бы получать громадные прибыли на наших фондовых рынках… Пожалуйста, позвольте нам… самим решать, каковы наши национальные и социальные приоритеты… Не надо ожидать, что мы из уважения к принципу экономического либерализма будем игнорировать интересы нашего народа и нашей страны в пользу иностранцев.

Сколько угодно убеждайте нас силой ваших аргументов. Но не надо убеждать нас аргументом вашей силы. Пожалуйста, не оскорбляйте нас. Пожалуйста, не навязывайте нам свою точку зрения. Пожалуйста, во имя Господа, не диктуйте нам».

Д.Косырев расценил позицию Махатхира как «горестное торжество победителя после битвы, которая принесла поражение слишком многим. Торжество человека, который оказался прав в одиночку — и нанёс этим страшный удар по престижу МВФ. Видимо, мало кто в России понимает, что произошло: после провала в Азии МВФ действительно «потерял лицо», его, похоже, ждут неприятности похуже недавней отставки Камдессю. Ведь удар нанесён всей концепции экономического либерализма, и вообще всему тому, что принято называть «глобализацией». Впереди — самые непредсказуемые перемены. И всё — из-за какой-то Малайзии… Для начала так называемые «транснациональные» СМИ окружили бесспорные успехи «малайзийского эксперимента» стеной молчания или дезинформации… А далее… Можно представить, насколько велико желание многих весьма влиятельных в этом мире людей отомстить победоносному гордецу. Случай ещё представится…».

Трудно переоценить роль Махатхира как идеолога поднимающейся с колен Азии. Азия, азиатская модель экономического развития давно уже оказались в центре идеологической борьбы. Буквально всё хорошее, что происходит в этом регионе, есть вызов принципам монетаристов. Можно было бы даже сказать — или монетаристы, или Азия.

Чтобы ослабить зависимость мусульманских стран от США, Махатхир предложил их правителям перейти в двусторонних торговых расчётах с американского доллара на «золотой динар». Когда большинство стран Организации «Исламская конференция» подпишет соответствующие договоры, Махатхир предлагает сделать динар региональной валютой. Конечная цель такого сотрудничества заключается в создании «честной банковской системы», опирающейся на исламские принципы. Малайзия, наряду с Бахрейном, стала центром исламизации азиатских финансовых рынков. (Вслед за ними Пакистан намеревается выпустить первые в своей истории облигации, соответствующие нормам шариата, который запрещает взимание ссудного процента.) Кроме того, Малайзия начала работу над проектом создания Азиатского валютного фонда, который призван выполнять роль МВФ для стран Азии. В этом она уже нашла поддержку со стороны Японии и Индонезии. Всё это лишь частные проявления того факта, что центр мирового экономического развития перемещается в Азию, и если этот процесс будет продолжаться, США могут оказаться на его обочине.

Но и в политической практике Махатхир делал рискованные шаги. Вряд ли понравилась, например, заправилам Запада закупка Малайзией российских самолётов-истребителей на полмиллиарда американских долларов.

В 1999 году партия Махатхира в очередной раз выиграла выборы, и он остался премьер-министром на очередной срок. Но время идёт, ему уже 80 лет, и он вынужден был в 2003 году уйти от руководства страной. Как будет развиваться Малайзия при новом премьере Абдулле Ахмаде Бадави, покажет время.

Вот и для лидера России настала пора проявить интерес нашей страны к странам Юго-Восточной Азии. Важным внешнеполитическим событием стал визит президента РФ Владимира Путина в Малайзию. Главными итогами визита считаются контракт на поставку Малайзии российских военных самолётов, о котором говорилось выше, и шаги, предпринятые для вступления России в Исламскую конференцию.

Не стану спорить. Продвигать российскую продукцию на мировые рынки необходимо. Однако покупатели нашей военной техники часто расплачиваются не долларами, а товарами местного производства (Малайзия — в основном пальмовым маслом). Да и из полученной валюты заводам и КБ — создателям и производителям вооружений доставались лишь копейки, в бюджет она тоже не попадала, а расходилась неизвестно куда. Ну, а участие России в Исламской конференции — палка о двух концах, оно может привести как к укреплению позиций России в исламском мире, так и к росту сепаратистских настроений в нашей стране. Если Путин привёз только эти два результата, то визит был не очень успешным.

А Путин мог бы привезти опыт превращения Малайзии из самой отсталой страны в одну из наиболее развитых в технологическом отношении держав мира в исторически короткий срок. Пока «малайзийское чудо», поразившее весь мир, осталось практически незамеченным в России.

Путин поставил задачу: Россия должна за 10 лет удвоить свой ВВП. А при Махатхире Малайзия за 7 лет (1988–1996) увеличила ВВП в 3,5 раза! И в дальнейшем предполагает удваивать ВВП каждые 10 лет.

В России месторождения нефти отданы частникам, которые всю прибыль от эксплуатации тратят по своему усмотрению, нефти у нас осталось на 22 года, что мы будем делать дальше — неизвестно. В Малайзии добычу нефти ведёт государственная компания, и при том так, чтобы запасов хватило надолго.

Россия — сырьевой придаток Запада, а Малайзия вывозит преимущественно продукцию электроники. У нас в глубинке знают, что такое компьютер, больше понаслышке. В Малайзии построен «кибернетический город знаний, удовольствия и отдыха», и сам «король информационных технологий» Билл Гейтс признал, что ничего подобного нет ни во Франции, ни в Германии.

Всё это стало возможным потому, что Махатхир не принял западную модель экономики, а создал свою собственную, ставшую примером для всей Азии.

Махатхир может сказать о себе: «Я принял отсталую, бедную страну и превратил её в экономическое чудо». Сможет ли так сказать о себе Путин, когда кончится второй срок его президентства?

В 2005 году Путин снова побывал в Малайзии, где проходили саммит стран АСЕАН и учредительная конференция Восточно-Азиатского сообщества. Он снова предлагал расширять экономические контакты между странами Азии и Россией, прельщая партнёров нашими нефтью и газом. Примечательно, что хотя в Малайзии уже другой премьер, Путин перед отъездом из Куала-Лумпура посетил Махатхира, который пригласил его к себе домой на чашку чая, что в Малайзии считается высшим проявлением доверительности.

Как уже упоминалось, первоначально обретшая независимость Малайзия должна была существовать в федерации с Сингапуром, населённом преимущественно китайцами. Но Махатхир не хотел чрезмерного роста китайской общины, которая по численности населения превосходила бы общину малайскую. И Сингапур был в 1965 году «отпущен в свободное плавание». Как он развивался отдельно от Малайзии?

Сингапур (в переводе — «город льва») — островная республика площадью 639 кв. км и с населением 3,53 миллиона человек (из них 1,6 миллиона проживают в самом городе Сингапуре). Около 80 процентов населения — китайцы, но есть и представители многих других национальностей, поэтому в стране официальными языками считаются малайский, китайский, тамильский, английский. В Сингапуре в целом мирно сосуществуют приверженцы буддизма, конфуцианства, ислама, индуизма, христианства.

По преданию, город основан в XIII веке. Сингапур издавна считался «западными воротами Востока и восточными воротами Запада», «азиатским Гибралтаром», «азиатской Венецией» и пр., а главное — был крупнейшей перевалочной базой для товаров Востока и Запада. Когда же он превратился в финансовый центр Юго-Восточной Азии, его стали называть «азиатским Цюрихом».

С 1826 года Сингапур был колонией Англии, создавшей там крупную военно-морскую базу и обычный колониальный порт.

В колониальный период Сингапур поставлял на рынки развитых стран сырьё, производимое в соседних колониях, и сбывал в Юго-Восточную Азию промышленные товары из Англии и других стран Запада. При этом английские агентские дома осуществляли связи с Западной Европой, для чего требовался морской торговый флот, а внутренняя торговля оказалась в руках китайцев, которые появились здесь задолго до европейцев (и сразу же стали наводить страх на жителей региона тайные китайские преступные общества).

Китайцы имели оборотный капитал и суда мелкого и среднего тоннажа, которые служили единственным видом транспорта в этом регионе тысяч островов. Поэтому они быстро захватили в свои руки финансовые, управленческие и сбытовые функции, сбывали промтовары Запада в страны Юго-Восточной Азии и закупали там сырьё для переотправки на Запад. А Сингапур был свободным портом, принимал и отправлял грузы почти без таможенных пошлин. Это служило стимулом для ввоза сырья в целях реэкспорта, а порт зарабатывал на дополнительной обработке, сортировке и хранении грузов.

В 1942–1945 годы Сингапур был оккупирован японцами, в 1959 году добился самоуправления, в 1963–1965 году находился в составе Малайзии, после чего стал независимым государством.

Сингапур не располагает богатствами недр и вынужден завозить морем из-за рубежа не только сырьё и энергоносители, но даже и песок для улучшения местных болотистых почв. И пресную воду он импортирует из соседней Малайзии. Тем не менее, правительство республики поставило перед собой задачу превратить её в процветающую державу и успешно выполняет этот план. Сингапур вошёл в число «новых индустриальных стран» — «азиатских тигров», а по величине ВВП на душу населения (28 тысяч долларов) догоняет США (34 тысячи долларов). Это самый успешный из «азиатских тигров». К тому же он накопил золотовалютные резервы в размере 80 миллиардов американских долларов.

На этом, по российским меркам, крохотном пятачке размещаются второй (после Роттердама) по величине грузооборота морской порт в мире и третий (после Роттердама и Хьюстона) нефтяной порт, пять нефтеперерабатывающих заводов, крупные предприятия электротехнической, радиоэлектронной, оптикомеханической, судостроительной, судоремонтной, авиационной, сталеплавильной, металлообрабатывающей, деревообрабатывающей, химической, пищевой, текстильной, лёгкой и других отраслей промышленности. Есть также предприятия по первичной переработке каучука, кофе, чая и др. И при этом ещё остаётся территория для сельскохозяйственного производства. На острове возделывают кокосовую пальму, пряности, табак, овощи, фрукты, занимаются свиноводством, птицеводством. Построен международный аэропорт. Железной и автомобильной дорогой остров связан с полуостровом Малакка.

Для экономического роста Сингапура не меньшее значение, чем промышленность и сельское хозяйство, имели банки и биржи. Сингапур наряду с Гонконгом является финансовым центром Юго-Восточной Азии. «Невидимая торговля» — кредитно-финансовые услуги, страхование и пр. вносят солидный вклад в ВВП страны.

По размеру экспорта крошечный Сингапур сравнялся с громадным Китаем и в 1,5 раза перегнал Россию, причём экспортирует он не сырьё, а оргтехнику, телеаппаратуру, нефтепродукты.

Важной отраслью экономики стал иностранный туризм, Сингапур ежегодно посещают до 5 миллионов туристов. Этой маленькой стране есть что показать туристам (об этом увлекательно рассказывает известный журналист-востоковед Всеволод Овчинников).

Территория самого города Сингапура делится на кампунги (районы). Чайнатаун — кусочек Китая, где и еда, и магазинчики, и религиозные сооружения соответствуют традициям этой страны. В Маленькой Индии люди посещают буддийские храмы с индуистскими святынями и расхаживают в сари, а дух Британии витает повсюду. Каменные джунгли с небоскрёбами перемежаются садами (ботанический, японский, китайский, Мандай — сад орхидей) и парками (птичий, крокодиловый).

На других островах страны (а их более 50) можно найти и дикие джунгли, и туристические маршруты с пятизвёздочным комфортом. С одного острова на другой попадают на самолёте, вертолёте, катере, по подвесной дороге. Особой популярностью пользуется океанариум. Он построен в виде стеклянного тоннеля таким образом, что акулы снуют прямо над головами туристов.

Все отрасли экономики острова процветают. В чём же секрет такого успеха?

Исследованию экономического и социального развития Сингапура посвящены книги Л.Д.Долженковой «Сингапур в мировом капиталистическом хозяйстве» (М., 1984), Ю.Б.Савенкова «Сингапурские этюды» (М.,1982), В.Н.Курзанова «Сингапур в экономике Юго-Восточной Азии» (М., 1985) и др. Кратко их выводы сводятся к следующему.

После второй мировой войны развитие экономики Сингапура происходило в три этапа.

На первом этапе, когда страна должна была доказать свою жизнеспособность, проводилась политика импортзамещения и принимались меры протекционистского характера, но одновременно создавались и зоны свободной торговли.

На втором этапе развивалось производство, ориентированное на экспорт (как Япония в 60-е годы) на основе приобретения лицензий и патентов и использования дешёвой рабочей силы. Но этот этап был недолгим, сказывались конкуренция других «азиатских тигров» — Южной Кореи, Тайваня, Гонконга, а также протекционистские меры стран Запада.

Тогда начался переход к третьему этапу, который характеризуется развитием отраслей, выпускающих наукоёмкую продукцию высокой сложности. Поскольку ресурсы территории и рабочей силы на острове невелики, правительство приняло меры по ускоренному свёртыванию старых, бесперспективных отраслей и по переподготовке работников. В 80-е годы началось осуществление программы «второй промышленной революции», в итоге которой Сингапур по уровню жизни должен был сравняться с Японией.

Важную роль в экономическом развитии Сингапура сыграл иностранный капитал, без чего для достижения нынешнего уровня производства понадобилось бы времени на 50 лет больше. А привлекала иностранный капитал возможность получения фантастических прибылей — как за счёт предоставляемых правительством налоговых и других льгот, так и за счёт использования дешёвой рабочей силы. И до сих пор реальная заработная плата работников в Сингапуре в 3 раза меньше, чем в Японии, в 5 раз меньше, чем в передовых странах Западной Европы и в 10 раз меньше, чем в США.

Но власти Сингапура, привлекая иностранный капитал, использовали его для решения своих национальных задач, хотя и понимали отрицательные последствия такой политики. Сингапур сделался необходимым звеном в неоколониальной экспансии монополий Запада в Юго-Восточной Азии, младшим партнёром развитых капиталистических государств по эксплуатации развивающихся стран региона (только в этом качестве он и может процветать). В частности, импорт стран Запада значительной части сырья из Малайзии осуществляется через Сингапур. Малайзии трудно освободиться от его посредничества, особенно в экспорте: Сингапур — это глубоководный, хорошо механизированный порт, располагающий развитой инфраструктурой — складским хозяйством, подъездными путями и пр. (Потому-то Малайзия и стремится построить собственный глубоководный порт.)

Хотя Сингапур живёт по законам рыночной экономики, развитие его экономики осуществляется по плану. Уже выполнены два пятилетних и два десятилетних плана.

В экономике Сингапура существует значительный государственный сектор, включающий банк развития Сингапура, авиа- и судоходную компанию и ряд других важных предприятий, что позволяет правительству влиять на разные стороны деятельности частного сектора.

И всё же главное условие успехов Сингапура — в том, что здесь ставка была сделана на наращивание «человеческого капитала», для чего была разработана программа образования и обучения работников и подрастающего поколения, а также было развёрнуто широкое жилищное строительство.

Представление об этой программе даёт изданная правительством страны книга «Экономика Сингапура: новые направления» («The Singapore economy: New Directions». Singapore, 1986). Программа предусматривала рост ВВП в течение 10 лет (в 80-е годы) по 8 — 10 процентов в год, чтобы достичь величины ВВП на душу населения 16 300 долларов США (как указывалось выше, к 2000 году это задание было перевыполнено более чем в 1,5 раза). В 90-е годы Сингапур должен был войти в число развитых наций.

Политика обеспечения экономического роста включает планы совершенствования налоговой системы, роста зарплаты, образования и переподготовки рабочей силы, повышения производительности, развития предпринимательства вообще и малого бизнеса в частности, сферы услуг, внедрения высоких технологий и проведения научно-исследовательских работ, применения информационных технологий.

И всё это подробно расписано по каждому сектору экономики: промышленность, банки и финансовая система, сфера услуг, туризм, строительство, внутренняя и внешняя торговля.

Особо остановлюсь на программе образования и переподготовки кадров.

Она исходит из того, что уже в 70-х годах в стране достигнута полная занятость трудоспособного населения. Население мало, и будет увеличиваться медленнее, чем раньше. Поэтому упор должен быть сделан на образование, переподготовку кадров, чтобы неуклонно повышать производительность труда. Повышение уровня образования населения займёт немало времени, но усилия в этой сфере должны быть неустанными.

Ранее на низкооплачиваемые работы принимались гастарбайтеры из Индонезии, Малайзии и других стран. Однако затем был выдвинут лозунг: «Сингапурским предприятиям — сингапурские рабочие». Срок выхода на пенсию был повышен с 55 до 65 лет. И всё же рабочей силы, особенно высококвалифицированной, не хватает. Поэтому в программе далее сказано:

Нужно стремиться к 1990 году поднять средний образовательный уровень до 4-го класса школы второй ступени или его эквивалента (по российским меркам — до 9-го класса). Чтобы читатель мог оценить масштаб намеченной работы, отмечу, что ещё в 1979 году 60 процентов рабочей силы в стране либо вообще не имели образования, либо окончили не более трёх классов начальной школы.

Стратегия в сфере образования нацелена на то, чтобы добиться полного раскрытия потенциала каждого работника, поощрять развитие творчества и повышение мастерства через образование на широкой базе. Стимулировать успехи в этом направлении должно установление высококвалифицированным работникам уровня зарплаты на мировом уровне. При этом надо добиваться соответствия квалификации работников спросу на квалифицированный труд.

Университет и политехнический институт должны ежегодно увеличивать набор студентов на 3 процента, а колледжи — на 5 процентов. При этом должен сохраниться высокий стандарт требований к поступающим, ибо в качестве подготовки специалистов не может быть компромиссов. Надлежит сохранить и закрепить успехи в обучении студентов и перенести центр тяжести усилий на подготовку аспирантов, с тем, чтобы они могли двинуть вперёд технологии и менеджмент.

Для наличной рабочей силы повышение квалификации и переподготовка должны стать частью трудовой жизни на всём её протяжении. Главная ответственность за это возлагается на работодателей. Но эти усилия приведут к успеху, только если сам работник видит необходимость своего профессионального и общекультурного роста. Правительство окажет в этом поддержку, в частности, предоставлением грантов и пр., выявлением новых требований к квалификации работников в XXI веке, разработкой учебных программ, созданием необходимой инфраструктуры (с увеличением числа центров подготовки кадров с 6 до 15 тысяч) и т. д.

Особое внимание должно быть уделено работникам старшего возраста, которых частные компании стремятся при реструктуризации увольнять в первую очередь.

Выработаны специальные требования к ассоциациям работников умственного труда (инженеров, адвокатов, врачей и пр.), с тем, чтобы они содействовали повышению квалификации своих членов и изучению ими последних достижений науки в своих областях деятельности.

На более далёкую перспективу должна быть поставлена задача подготовки гибкой рабочей силы, способной менять свой профиль в зависимости от изменения экономической конъюнктуры. Намечено также расширять круг преподаваемых дисциплин, чтобы обеспечить воспитание всесторонне образованного и всесторонне развитого человека, и давать людям больше возможностей для творчества.

О том, что это не просто декларации, а реальный план, диктуемый необходимостью выживания нации в остроконкурентном мире XXI века, говорят заключительные разделы плана, суть которых можно кратко выразить так:

«Уровень образования нашей рабочей силы ещё ниже, чем в США, Японии или на Тайване (правда, в двух последних странах население более этнически однородно, и им эту задачу решать легче). Но если мы не преодолеем это отставание, нам не занять достойного места на рынке продукции с высокой добавленной стоимостью».

Итоги выполнения программы подведены в другом правительственном документе — книге «Планирование в Сингапуре: от плана к осуществлению» («Planning Singapore: From Plan to Implementation». Singapore, 1998).

Почти весь Сингапур — город новостроек. Корпорация, которая строит город, возводит и промышленный район Джуронг (к западу от Сингапура), где появится новый глубоководный порт и уже готовые участки под сооружение предприятий, сдаваемые в долгосрочную аренду. И сельскохозяйственные зоны создаются с готовой инфраструктурой и сдаются фермерам в аренду на срок не меньше 10 лет, и им устанавливаются правительственные задания по производству продукции.

Но гордость Сингапура — жилые кварталы. Таких жилых массивов нет ни в Японии, ни в США. Сегодня уже свыше 90 процентов жителей города проживают в современных домах, построенных государством (80 процентов жителей уже выкупили свои квартиры). Это действительно страна новосёлов, отстроенная заново.

Для обеспечения жильём семей разного дохода применялись различные схемы его оплаты. Например, из каждых 100 долларов зарплаты на руки выдавались 50, а 25 шли в центральный фонд сбережений фирмы и 25 — зачислялись на личный счёт, где должны были храниться до выхода на пенсию. Но эти деньги можно было использовать на приобретение квартиры или на лечение в больнице. Работник, накопивший 20 процентов, получал квартиру, остальную сумму выплачивал в рассрочку (при этом можно было объединяться нескольким семьям). Через пять лет можно квартиру продать.

Человечество всегда мечтало о городе-саде. Сингапур — город-парк, чистый и ухоженный. Власти обращаются к его жителям:

«Мы хотим, чтобы Сингапур был чистым. Помогите нам!»

Но призывами и уговорами здесь не ограничиваются. За брошенный на улице окурок придётся уплатить штраф в 500 долларов. В стране существуют запрет на порнографию и цензура на телевидении. Успешно ведётся борьба с преступностью, беспощадная расправа ожидает наркоторговцев.

Систематически проводятся кампании борьбы за здоровье населения. Так, внедряется правило: «Каждому — хотя бы одно яблоко в день», и съесть его надо с кожурой, чтобы укреплять зубы.

Если сейчас благополучие Сингапура основано на производстве компьютеров, авиаприборов и другой сложной техники, то в ближайшем будущем основными источниками доходов станут продажа знаний и идей, а также финансовый арбитраж. От экспорта товаров страна перейдёт к экспорту капитала.

Но для такого развития страны нужны трудолюбие и предприимчивость населения, а также некоррумпированное правительство.

Как успехи Малайзии неразрывно связаны с деятельностью её премьер-министра Махатхира бин Мохамада, так взлёт Сингапура обеспечен тем, что его премьер-министром был Ли Куан Ю.

Малайзия и Сингапур — конкуренты, но их экономики друг на друга завязаны на 20 процентов. Ограничения в операциях с малайзийскими акциями и ринггитом, о которых говорилось выше, прежде всего бьют по Сингапуру и в местных деловых кругах вызывают недовольство. Тем более, что Махатхир, видимо, не предупредил о своих мерах сингапурского коллегу.

Но властям Сингапура приходится думать не только об экономике. Им нужно обеспечить постепенный сплав культур различных этнических групп населения. Это нелегко сделать, когда в стране царит культ денег, что не удивительно: исторически Сингапур складывался как общество торговцев, иммигрантов. Хотя даже китайцы, составляющие большинство, говорят про себя: «Внешне китаец, в душе сингапурец». Но руководит ими один принцип: «Выжить!», что неизбежно в мире частной собственности и звериной конкуренции.

Малайзия граничит ещё с одним государством — султанатом Бруней Даруссалам, территория которого составляет 5,8 тысяч кв. км, а население 323 тысячи человек (в основном малайцы). Бруней — исторический центр малайской цивилизации, но он был британским протекторатом с 1888 по 1983 год, его независимость была провозглашена только 1 января 1984 года. Правящий ныне в Брунее султан Хассанал Болкиах одновременно является и премьер-министром, министром обороны и финансов. А также религиозным (мусульманским) лидером. Наверное, это единственный в мире глава государства, который знает лично всех своих подданных, выезжает к ним каждую неделю, причём без охраны, а потому он не только почитаем народом, но и искренне любим.

Это крошечное государство, территория которого в восемь раз меньше Московской области, располагает приличными запасами нефти, которая идёт на экспорт и даёт такой доход, что султан Брунея считается самым богатым человеком планеты (по реальным активам, а не по стоимости акций, подверженных колебаниям конъюнктуры). И живёт он во дворце из 1788 комнат, расположенном в парке площадью 120 гектаров. Мечеть покрыта чистым золотом. Собрание личных автомобилей султана насчитывает более тысячи машин. Все брунейцы — владельцы автомобилей бесплатно заправляют их на заправочных станциях бензином или дизельным топливом.

ВВП на душу населения Брунея составляет 15 тысяч долларов США. Медицинское обслуживание, как и все ступени образования, в стране бесплатны, поэтому Бруней — страна почти поголовной грамотности и скоро будет полностью охвачена сетью Интернета (в основном на личные средства султана). С населения не взимаются никакие налоги, преступность отсутствует. Столица Брунея Бандар-Сери-Бегаван считается вторым по чистоте городом в мире после Сингапура. Осуществляется программа «Свой дом — каждой семье», и наибольшая часть жилья предоставляется бесплатно.

Экономический кризис 1997–1998 годов затронул и Бруней, его бюджет впервые был сведен с дефицитом, душевой ВВП сократился с 17 до 15 тысяч долларов. Поэтому султан решил, что сидеть на «нефтяной игле» дальше недопустимо, а потому надо срочно развивать жилищное строительство, туризм, информатику, нефтепереработку, портовое хозяйство, химическую промышленность и другие связанные производства.

В 2000 году в Брунее проходила встреча глав государств организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества, в которой участвовал президент РФ Владимир Путин. Какие выводы сделал он после посещения этой удивительной страны, неизвестно.

В Азии есть и другие государства, испытавшие воздействие советской модели организации жизни общества и государства — Монголия, Вьетнам, отчасти Лаос. Но с крушением СССР все они в той или иной мере либо подпали под влияние Китая (который и сам постепенно переходит на рыночные отношения, характерные для Запада), либо прямо повернулись лицом к Западу. Великая Индия слишком пёстрая по этническому и конфессиональному составу. К тому же она ещё слишком страдает от пережитков прошлого (вплоть до остатков кастовой системы), поэтому её вряд ли можно рассматривать как корпоративное государство. Исламские страны Азии и Африки — это особый мир, к которому часто вовсе не применимы те социально-экономические категории, которые употребляются в общественных науках Европы и Америки. Поэтому данные страны также в настоящей работе не рассматриваются.

Впрочем, и здесь есть одно приятное исключение, которое станет предметом исследования в следующей главе.