В прошлом году исполнилось 90 лет со дня первого штурма Перекопа.

Легендарный Перекопский вал, основательно разрушенный временем и войнами, выглядит не столь неприступным, как прежде, однако и по сей день поражает своими масштабами. Он расположен на самом севере Крымского полуострова и представляет собой земляное укрепление длиной 8475 м, пересекающее Перекоп-ский перешеек в самой узкой части.

Когда возник вал? На вопрос этот историки и археологи до сих пор не могут дать однозначного ответа... Утверждают, что эта оборонительная линия — дело рук киммерийцев, и датируют его концом VIII — началом VII в. до н.э., кто-то считает, что строительство вала имеет непосредственное отношение к скифам. Перекопский вал иногда называют Турецким в память о его значительной роли в русско-турецких войнах XVIII века.

Разумеется, штурмов в истории Ту-рецкого вала было много. Но для советских людей Перекоп остаётся памятником славы и бессмертия красноармейцев, сражавшихся с врагом во время Гражданской войны, защитников родины от фашизма в Великую Отечественную, а в мирное время — трудовым свершениям строителей Северо-Крымского канала.

1920 год. Разгромленный в северной Таврии белогвардейский генерал Врангель со своими войсками укрылся в Крыму. Перед Красной Армией стояла задача уничтожить засевшего в Крыму барона, загнанного «в крымскую бутылку».

Узкий, изрезанный солёными озёрами перешеек был ограждён с севера 10-метровой глубины рвом и валом высотой 8 метров. На земляной насыпи врангелевцы установили более 70 орудий, 150 пулемётов, подходы к валу и ров окружили колючей проволокой. В двадцати километрах южнее вала они укрепили вторую линию обороны — Ишуньские позиции, а также Литовский и Чонгарский полуострова и Арабатскую стрелку.

7–8 ноября военные действия развивались стремительно. Вечером в день третьей годовщины Октябрьской революции 15-я и 52-я стрелковые дивизии, 153-я кавалерийская бригада 51-й дивизии по приказу командующего Южным фронтом М.В. Фрунзе начали переправу через Сиваш к Литовскому полуострову.

Увязая в иле Сиваша, молча шли бойцы. Каждый шаг давался с трудом. Едва достигли проволочного заграждения на крымском берегу, как враг обнаружил наступавших и открыл ураганный огонь.

На рассвете переменился ветер и погнал из Азовского моря ледяную воду, её уровень стал быстро подниматься. По колено в холодной жидкой грязи бойцы и местное население соорудили защитный вал, остановили воду, и армия продолжала переправу через Сиваш.

В это время на Перекопском валу пошла в атаку 51-я дивизия В.К. Блюхера. Только со второй попытки штурмовая волна, поддержанная пятнадцатью бронемашинами, преодолела полосу проволочных заграждений противника.

На Чонгарском полуострове 8 ноября шла подготовка к форсированию Сиваша, но на Арабатской стрелке 9-я стрелковая дивизия была остановлена огнём с вражеских кораблей. На Литовском полуострове нахлынувшие из Азовского моря воды размыли дамбу и затопили броды. Отрезанные от главных сил красноармейцы вели тяжёлые бои. Они стояли насмерть.

В этот критический момент Фрунзе приказал 51-й дивизии: «Одновременно и немедленно атаковать Турецкий вал». Утром 9 ноября полки Блюхера вышли на вал и, не задерживаясь, устремились к Ишуньским позициям. Сюда же с боями подошли части с Литовского полуострова.

13 ноября 1920 г. 51-я вместе с будённовцами 1-й Конной вошла в столицу Крыма Симферополь.

А 16 ноября 1920 года М.В. Фрунзе со станции Джанкой телеграфировал Председателю СНК Советской Республики: «Сегодня нашей конницей занята Керчь. Южный фронт ликвидирован». В города и сёла молодой Республики Советов пришёл долгожданный мир.

Из книги «Пятьдесят первая Перекопская дивизия», изданной в 1925 году, узнаём следующее:«Владимир Ильич Ленин придавал чрезвычайно важное значение захвату Перекопа и разгрому Врангеля. У него в кабинете была карта с нанесёнными положениями наших войск и врангелевцев, на которой отмечались все наши успехи и неудачи и по которой измерялось расстояние от Каховки до Крыма через Перекоп».

Клара Цеткин в своих воспоминаниях, опубликованных в журнале «Коммунист», №27 в марте 1924 года, приводит такое высказывание В.И.Ленина:

«...мы использовали мир с Польшей для того, чтобы всеми силами обрушиться на Врангеля и нанести ему такой сокрушительный удар, чтобы он нас навсегда оставил в покое...»

К весне 1944 г. немецко-фашистское командование сосредоточило в Крыму 12 дивизий против советских войск, вышедших к нижнему течению Днепра. Необходимо было в короткий срок разгромить засевшую в Крыму 17-ю армию гитлеровцев. Решение этой задачи Ставка ВГК возложила на войска 4-го Украинского фронта (командующий — генерал армии Ф.И. Толбухин), которые во взаимодействии с Отдельной Приморской армией генерала армии А.И. Ерёменко, Черноморс-ким флотом и Азовской военной флотилией должны были уничтожить крымскую группировку противника. Важную боевую задачу выполняла артиллерия, а с воздуха наземные войска поддерживали 4-я и 8-я воздушные армии и авиация Черноморского флота. Коор-динацию действий различных родов войск осуществляли представители Ставки Марша-лы Советского Союза А.М. Василевский и К.Е. Ворошилов.

Битва за Крым началась 8 апреля 1944 г. главным ударом с сивашского плацдарма. Советским войскам предстояло преодолеть мощную оборону противника в районе Перекопа, Ишуни, Сиваша. Гитлеровское командование до этого хвастливо заявляло: «Крым на замке. В мире нет ещё такой силы, которая была бы способна прорвать немецкую оборону на Перекопе и Сиваше». Такой силой оказались войска 4-го Украинского фронта, прорвавшие в трёхдневных боях фашистскую оборону и вышедшие на степные просторы Крыма. Так со штурма Перекопа начался победный марш освободителей полуострова от фашистских захватчиков.

В начале 1960-х годов ровесники тех, кому сейчас за семьдесят, вели мирное сражение под Перекопом за обводнение степных районов Крыма. Это было легендарное строительство Северо-Крымского канала.

В марте 1961 года инженерно-сапёрная рота получила задание: от посёлка Каланчак до Армянска, а затем от Красноперекопска до Ишуньских позиций провести очистку территории от взрывоопасных предметов по запроектированной трассе Северо-крымского канала. Были обнаружены целые участки противотанковых и противопехотных минных полей. Земля была «нашпигована» неразорвавшимися и ушедшими в грунт авиабомбами, снарядами, минами. Чтобы максимально обезопасить работу трактористов и машинистов землеройной техники, был создан подвижной отряд разминирования.

Сапёры и строители трудились в три смены. Работали всю весну 1961 года, летом — в жару, при дефиците воды, в дождливую осень и студёную зиму. Живительная влага требовалась для полей, садов, виноградных плантаций, лесопосадок, поэтому люди стойко переносили тяготы, осознавая важность канала для Крыма, страдавшего от засухи и пыльных бурь.

Военные сапёры помогали в работе и сотрудникам историко-археологической экспедиции АН Украины. Учёные исследовали скифские курганы, оказавшиеся на пути канала. Следует отдать должное не только мужеству сапёров, но и механизаторов, рисковавших жизнью. Это были люди высокой чести и долга.

И вот, наконец, произошло историческое событие: при строительстве Северокрымс-кого канала, в месте пересечения будущего русла и Перекопского вала 17 октября 1963 года строителями была взорвана земляная перемычка, и воды Днепра потекли на Крымский полуостров, чтобы преобразить засушливый степной край.

* * *

В Красноперекопске ныне воздвигнут мемориал «Три штурма Перекопа». У входа в городской парк за гигантской скульптурной фигурой героя-бойца, героя-созидателя — три пилона. В верхней их части — даты трёх исторических перекопских сражений, двух боевых — «1920», «1944» и третьего мирного — «1963». А у оснований монолитов — чугунные плиты с вдохновенными стихотворными строками:

1920

Мы вас никогда не забудем, герои

Далекой суровой гражданской войны,

Вы храбро сражались под алой звездою

За светлое завтра Советской страны.

1944

Здесь бой с фашизмом яростный и правый

Вёл богатырь - советский человек.

Герои Перекопа, Ваша слава

В народной памяти останется навек.

1963

Днепр землю напоил, и ярко степь цветет,

И славен труд хозяев новой жизни.

Всё может сделать труженик-народ,

Идущий ленинской дорогой к коммунизму!

Лидия АЛЕКСЕНКО, «Коммунист», Киев

В 1970-е годы мне посчастливилось познакомиться и много беседовать о Великой Отечественной войне с участником и очевидцем боевых действий на ленинградском направлении в 1941 году Михаилом Ивановичем Петровым, генерал-майором Советской Армии.

Уроженец вятского края, внук бурлака и сын лоцмана лесосплава М.И. Петров прослужил в армии почти полвека, причем 45 лет рядом с выдающимися политическими, государственными и военными деятелями, олицетворяющими практически весь советский период военной истории России.

Он возглавлял секретариаты Генштаба (С.М. Штеменко) и Минобороны (Г.К. Жуков), был генералом для особых поручений (помощником) министра обороны и его первого заместителя (Р.Я. Малиновский,

И.И. Якубовский и Д.Ф. Устинов). А раньше, все сороковые годы он прослужил в секретариате К.Е. Ворошилова. В июле-сентябре 1941 года старший лейтенант Петров исполнял обязанности адъютанта и офицера связи Главкома войсками Северо-Западного направления (СЗН) и командующего Ленинградским фронтом. Как офицер связи он побывал во многих «горячих точках» направления, как адъютант – сопровождал К.Е. Ворошилова во время его поездок в войска.

В семидесятые годы Михаил Иванович работал над воспоминаниями о своей службе в армии и участии в войне. Впоследствии они составили основу его мемуаров «В дни войны и мира» (1982 г.), в которых он отдал должное К.Е. Ворошилову как человеку и военачальнику. Ведь и тогда будущие «демократы» называли маршала «неудачником» и намекали, что он «неуч».

В 1990–е годы писатель и публицист Ю.И. Мухин объективно оценил довоенных маршалов и внес историческую правду в полководческую деятельность этих военачальников. Он доказал, что именно маршалы Буденный, Ворошилов и Тимошенко, исправляя просчеты и ошибки предвоенных лет и первых сражений, вынесли на своих плечах всю тяжесть первых месяцев войны и обрушили гитлеровский план операции «Барбаросса» (1). К тому же Ю.И. Мухин первым среди авторов по-настоящему серьезно проанализировал названный план.

Воспоминания М.И. Петрова, опубликованные и устные, побудили меня взяться за эти заметки, чтобы заявить о правоте Мухина и «высветить» отдельные детали событий лета – начала осени 1941 года на ленинградском направлении. При этом для краткости я не стану приводить общеизвестные данные о силах и средствах борьбы, писать о роли коммунистов, делах оборонного характера и «переплетах», в которых побывал тогда будущий генерал. Итак, только даты, события и их результаты.

В начале июля 1941 г. обстановка на СЗН продолжала принимать угрожающий характер. Красной Армии все еще не удавалось хотя бы на короткое время задержать врага. Темп немецкого наступления – 25 км в сутки. В обороне зияли бреши. Уверенное в своих силах германское командование решало задачи плана «Барбаросса» по уничтожению сил противника, действующих в Прибалтике, и захвату Ленинграда практически одновременно. Удар на Ленинград наносился с рубежа река Великая через Лугу и Красногвардейск и частью сил – в обход оз. Ильмень на Петрозаводск, чтобы соединиться с «братьями по оружию», финнами, и овладеть городом к 1 августа (2).

Генерал Петров считал, что благодаря решительным и эффективным действиям командования и войск СЗН немецкое наступление на Ленинград распалось на отдельные попытки вермахта реализовать изначальный план.

Первая попытка была сорвана во второй декаде июля войсками Лужского района обороны и контрударом 11-й армии под Сольцами. Развить наступление в танковый рейд немцы не смогли. Чтобы обезопасить правый фланг группы армий (ГА) «Север», им пришлось привлекать войска ГА «Центр» (3). Темп наступления упал до 5 км в сутки. Мы получили здесь трёхдневную передышку и время для укрепления обороны. Неудачи заставили Гитлера 19 июля приостановить наступление. 21 числа он потребовал «скорейшего взятия Ленинграда и разрядки обстановки у Финского залива», по его расчетам, к 20 августа. (4.2). Кстати, 14 июля в кингисеппском секторе обороны Петров принял боевое крещение. Он и другие командиры из окружения маршала восстанавливали положение в рядах дрогнувших подразделений. Вороши-лов и комфронта Попов в это время наблюдали за боем в полукилометре от деревни, занятой противником. Тогда же, между Ладогой и Онегой финны продолжали свой «крестовый поход»… чтобы обеспечить Финляндии надёжное будущее (2). 19 июля К.Е. Ворошилов и А.А. Жданов выехали поездом на угрожаемое направление и 20 июля в Петрозаводске попали под бомбёжку шести немецких самолетов. 7-я армия была срочно усилена войсками с Карельского перешейка. Упорное сопротивление в обороне и контрудары этой армии остановили финское наступление к концу месяца.

Наверстывая упущенное в июле, противник предпринял в августе вторую попытку. Финны теснили советские войска на Карельском перешейке к госгранице 1939 года. Немцы наступали из районов Кингисеппа и северо-западнее оз. Ильмень. Но удара силами всей 4-й танковой группы (ТГр) не получилось. Дело в том, что советские войска внезапно нанесли 12-14 августа контрудар под Старой Руссой и продвинулись вперед на 60 км. 56 танковому корпусу (ТК) противника пришлось выручать войска, попавшие в окружение, и он застрял в боях южнее оз. Ильмень до сентября (5). Бои повсеместно протекали в сложной и динамичной обстановке с ощутимыми потерями с обеих сторон. Нашу оборону немцы прорывали трое суток. Новгород брали несколько дней. Положение у оз. Ильмень восстанавливали до 25 августа. Германскому командованию пришлось перебрасывать войска с одного участка фронта на другой и подтягивать 39-й моторизованный корпус с московского направления (6). Немцам было над чем задуматься! Манёвренная война вырождалась в позиционную. План операции «Барбаросса» провалился. Фланги ГА «Центр» могли оказаться под ударами Красной Армии с севера и юга (1). 21 августа Гитлер отменил планируемое наступление на Москву и, четверо суток спустя, бросил 2 ТГр ГА «Центр» в тыл Юго-Западного направления, потеряв при этом больше месяца (1). Немецкие генералы считали, что фюрер совершил роковую ошибку. Дело, конечно, не в том, как ее назвали немцы, и только ли она привела Германию к краху. Важно, что Красная Армия вынудила Вермахт совершить ее. Важно также и то, что именно в августе немцы впервые заговорили о блокаде Ленинграда.

И все же обстановка на фронте усложнилась. Неблагополучно для нас сложилась ситуация в Эстонской ССР. Главкому Ворошилову пришлось эвакуировать флот и войска из Таллина в Ленинград и Кронштадт. Примечательно, во время боёв за Таллин К.Е. Ворошилов приказал передать сухопутной обороне как «главному направлению» борьбы часть мелкой артиллерии, зенитной артиллерии, пулеметов(4). Опыт перераспределения оружия родами войск и организации их взаимодействия в обороне пригодился в сентябре под Ленинградом. Усугубилась обстановка и южнее города. 20 августа враг захватил ст. Чудово и перерезал Октябрьскую железную дорогу. До объекта немецких вожделений – Ленинграда - оставалось каких-то 100 км…

Для удобства управления войсками и повышения их ответственности за порученные участки обороны 23 августа Госкомитет обороны преобразовал Северный фронт в два фронта: Ленинградский и Карельский. Ленфронт возглавил генерал М.М. Попов. Учитывая особое значение Ленинграда для страны, командование этим фронтом 5 сентября было поручено маршалу Ворошилову.

25 августа ГА «Север» снова попыталась прорваться к Ленинграду. 29 августа враг был остановлен под Колпино, но 30 числа ворвался на ст. Мга, а 8 сентября он овладел Шлиссельбургом (кроме крепости). Попытался сходу форсировать Неву, чтобы соединиться с финнами, но не смог это сделать. Ленинград был блокирован с суши. Начались артобстрелы и усилились артналеты на город. Однако я забежал вперёд.

26-28 августа в Ленинграде работала комиссия в составе Молотова, Косыгина, наркома ВМФ Кузнецова, начальника артиллерии РККА Воронова, командующего ВВС Жигарева, прибывших из Москвы, а также Ворошилова и Жданова. «Комиссия наметила меры по улучшению взаимодействия родов войск и усилению обороны города», - отмечал М.И. Петров. Состав комиссии подтверждает его слова. Однако современные авторы, умалчивая о мерах, решительно заявляют: «Комиссия приезжала снимать Ворошилова с должности за…». Причём срочно! Это неправда! М.И. Петров рассказал, что 9 или 10 сентября К.Е. Ворошилов попросил И.В. Сталина назначить на его место более молодого командующего. Сталин был очень недоволен.

Помню, я удивился: «А кто был бы доволен – в такое время менять командующего?»

«Ворошилова можно понять, устал, ему шел 61-й год. К тому же он был легко ранен,» - возразил мне генерал. К сожалению, я не спросил о ранении маршала…. Подтверждение его словам я нашел в мемуарах маршала А.М. Василевского «Дело всей жизни».

Приближалась зима, немцы спешили. В начале сентября ГА «Север» получила подкрепление – 57 ТК с московского направления (5). 6 сентября группе была поставлена задача замкнуть блокаду за Ладогой и до 15 сентября передать ГА «Центр» 4 ТГр и 8-й авиакорпус (2,6).

9 сентября враг обрушился на внешний оборонительный рубеж города, но без финнов. В этот день маршал Маннергейм приказал своим войскам на Карельском перешейке перейти к обороне (2). На узком участке фронта наступали две танковые, одна моторизованная и пять пехотных дивизий в общем направлении на Красное Село, Урицк (2). Не случайно советская историография рассматривала это наступление, как последнюю попытку немцев овладеть Ленинградом до начала «решительного» удара на Москву.

А собирались ли немцы брать Ленинград? Ведь в приказах Гитлера, начиная с августа, речь идет о блокаде города и контакте с финнами. Собирались! Но «собираться» они могли, пока ГА «Север» была в полном составе. 17 сентября 4 ТГр двинулась на московское направление, где зарождался гитлеровский «Тайфун» (3). Следует отметить, что факт передачи бронетехники был установлен поздно. Судя по мемуарам Г.К. Жукова, он доложил об этом И.В. Сталину 6 октября, когда 4-я танковая группа в составе ГА «Центр» брала в «котел» под Вязьмой четыре наши армии. Ударная мощь ГА «Север» существенно снизилась. Советские историки считали, что непрерывные и ожесточенные бои, продолжавшиеся 9 суток, завершились в основном 18 сентября (6). Отдельные попытки немецких войск улучшить свои позиции оставшимися у них силами ни к чему не привели. Враг был остановлен на тыловом рубеже Красногвардейского укрепрайона (Пул-ково, Лигово). Немцы перешли к обороне. Правда, кое-кто намекает: фронт стабилизировали пулеметные роты, расстреливавшие отступавших без письменного приказа. Это не так. Соответствующий приказ командования фронта появился только 17 сентября. Генерал Петров был убежден: фронт под Ленинградом стабилизировался потому, что все возможное для этого было сделано в июле-сентябре и благодаря общей ситуации на советско–германском фронте.

Не сумел противник установить полную блокаду. В это время 54-я армия маршала Г.И. Кулика и Ленфронт пытались прорвать блокаду города, что помогло остановить немецкое продвижение на восток, за Ладогу. К.Е. Ворошилов выезжал туда из Москвы для оказания помощи командарму. Петров побывал там в середине третьей декады месяца. Первая попытка деблокировать Ленинград закончилась неудачей, в том числе и потому, что Ленфронт наступал «навстречу 54-й армии всего одной дивизией и бригадой (7). Генерал Петров не винит ни командарма Кулика, ни комфронта Жукова. На мой вопрос: «Почему всё-таки….?» - ответил: «Не было сил. Москва была в опасности ».

Картину ленинградских событий дополняет вряд ли кому известное письмо генерал-майоров Л.А. Щербакова (помощник Ворошилова, секретарь Военсовета направления и Ленфронта) и М.И. Петрова министру обороны СССР в 1975 году. С содержанием письма я ознакомился следующим образом. Я долго не решался задать генералу, как мне казалось тогда, глупый вопрос: «Правда, что Ворошилов водил в атаку бригаду моряков, как это написано в книге А.Чаковского «Блокада» и показано в одноименной кинокартине?» «Голый вымысел»,- последовал ответ. Михаил Иванович познакомил меня с копией упомянутого письма. Генералы писали о выявленных ими «нелепостях» в книге и кинокартине и о том, что А.Чаковский, отдав предпочтение мемуарной литературе, исказил многие факты первой половины сентября 1941 г.

1.Оценивая обстановку на фронте на 9 сентября (писатель считал, что Жуков прибыл в Ленинград 9 числа) автор, нагнетая драматизм и без того тяжелой ситуации, «перенес» линию фронта ближе к городу, на склоны Пулковских высот и к Урицку.

2. Представил читателям и кинозрителям появление Жукова в Смольном полной неожиданностью для членов Военсовета. Дескать, Верховный перестал считаться с командованием фронта.

3. В момент появления Жукова в кабинете Ворошилова якобы проводилось расширенное заседание Военсовета (несколько десятков человек), на котором решался вопрос уничтожения важных городских объектов. Командование фронта, видите ли, уже не верило в успех обороны. Тут же Жуков закрыл заседание и при этом нагрубил Ворошилову и Жданову.

4. А. Чаковский «выставил» Ворошилова в роли «самобичевателя»: «…так мне, старому, и надо…. Это не Гражданская война. Эту войну надо вести иначе!» Давая понять, что опыт Гражданской войны изжил себя, Чаковский пишет, что Ворошилов, находясь «во власти устаревших представлений о методах руководства войсками», готов в любую минуту мчаться на место боя.

А как было на самом деле? Линия фронта к исходу 9 сентября проходила по переднему краю полевого заполнения Красногвардей-ского укрепрайона, т.е. в 25-35 км от Пулково и Урицка. Атака, в которой по воле автора участвовал Ворошилов, происходила возле деревни Компелево (6 км западнее Красного Села). Дело в том, что с утра 11 сентября противник силою до четырёх дивизий и до двухсот танков продолжал наступать в полосе 42 армии в общем направлении на Красное Село. Бригада моряков и 6 танков КВ пошли в атаку в 16 часов 30 минут, до приезда туда Ворошилова, с задачей захватить участок шоссе Ропша – Красное Село. Ворошилов и командарм Иванов с небольшой возвышенности наблюдали за боем в бинокли. В книге Мухина «Если бы не генералы!» (с.376) написано об этом случае. Маршала в его последней поездке на фронт в качестве командующего Ленфронтом сопровождали полковник Щербаков и лейтенант Петров.

И.В. Сталин позвонил К.Е. Ворошилову в третьем часу ночи 12 сентября и сообщил ему решение Ставки ВГК о смене командования фронта. Ворошилов, Жданов и Кузнецов условились предложить Жукову оформить приём–сдачу подписями на оперативной и разведывательной картах с обстановкой на исход 12 сентября. Г.К. Жуков прибыл в Смольный в 16 часов 12 сентября (!). Телеграмма Ворошилова о сдаче им фронта датирована 17 часами следующего дня, через сутки, как это и было предписано Сталиным. В день прибытия Жукова не было заседания Военсовета. В ночь с 11 на 12 сентября Военсовет (пять человек) в числе других рассматривал и вопрос о разработке планов райкомов ВКП(б) по спецработам и инструкций на случай их выполнения. Жуков не грубил членам Политбюро ЦК ВКП(б). Что касается поездок Ворошилова на фронт, то в течение двух месяцев он побывал шесть раз в штабах дивизий и армий и два раза в штабе Северо-Западного фронта, когда готовились и проводились контрудары советских войск под Сольцами и Старой Руссой. Маршал выезжал в войска, как правило, вместе с членом Военного совета А.А. Ждановым и всегда посещал передний край, что благотворно сказывалось на боевом духе командиров и бойцов.

Таково краткое содержание письма двух генералов – участников боевых действий и очевидцев смены командования Ленфронта министру обороны. На письме была резолюция члена Политбюро ЦК КПСС маршала А.А. Гречко: «Доложить ЦК». Подпись, дата: «9 июля 1975 г.»

Маршал Жуков в мемуарах почему-то написал, что он прибыл в Ленинград 10 сентября. При жизни Михаила Ивановича я не заметил неувязку в датах прибытия, и этот вопрос мы не обсуждали. Что это? Ошибка? В любом случае десятое число до сих пор «украшает» мемуары и исторические исследования и вместе с «нелепостями» «помогает» историкам фальсифицировать события той поры и дискредитировать их участников. Так, например, кандидат исторических наук А. Печенкин (г. Киров), готовясь стать доктором наук, в статье «Командующие фронтами 1941 года» (Военно–исторический журнал, № 6, 2001) с необыкновенной легкостью мысли пишет, что Ворошилов за «менее недели» подвел оборону города к полной блокаде, а Жуков «всего 4 недели командовал фронтом, но за это время были отбиты все попытки взять Ленинград с ходу». В этом «открытии» историка и на грош нет правды. Полной блокады не было вообще. Взять город «с ходу» немцы пытались много раз, и только последняя попытка закончилась при Жукове. Ворошилов командовал фронтом больше недели, а Жуков – три плюс один–два дня, если «считать дни убытия и прибытия одним днем». Историческая кривда А. Печенкина объявляет «неучем» не только Ворошилова, но и Буденного: «А самое важное заключается в том, что ни Буденный, ни Ворошилов... не научились воевать в новых условиях». Вот так историк «обнаучил» художественный свист и вымыслы многих авторов. Не читал Печенкин дневник Ф. Гальдера и книги Ю.И. Мухина! Поэтому не знает, что «воевать в новых условиях» - воевать так, как воевали немцы в Европе. Вермахт, используя новые средства борьбы, идеи массирования и опыт применения подвижных соединений Первой Конной армии, овладел искусством ведения маневренной войны. Конной армией командовал С.М. Будённый, членом Реввоенсовета армии был К.Е. Ворошилов. А создавали её будущие «первые маршалы» под руководством будущего Главнокомандующего (8). Не случайно в июле – августе 1941 г. против Буденного и Ворошилова немцы оказались бессильными. Они не сомкнули ни разу «клещи», не «сварили» ни одного «котла» и не сумели завязать ни одного серьезного «мешка». Так когда-то рассуждал генерал Петров, защищая авторитет «первых маршалов».

Несомненно, историческая правда о событиях под Ленинградом восторжествует. «Время все поправит, - надеялся Михаил Иванович, - Ворошилов был и останется в людской памяти как любимец армии и народа». Время действительно поправляет, но… Вот еще один пример, подтверждающий правоту Ю.И .Мухина и М.И. Петрова. В «Военно–историческом журнале (№9, 2002) появилась статья однофамильца генерала историка Б.Н. Петрова «…Пройдёт ещё несколько дней и Ленинград придется считать потерянным». В целом хорошая статья, многое в ней нашло свою полочку. Автор указал и на десятикратное снижение темпа немецкого наступления, и что оборона города «внесла вклад в развитие теории и практики военного искусства». Она «отличалась исключительным упорством и носила активный характер». И все это при нехватке сил и средств борьбы и массированных ударах превосходящих сил танков, мотопехоты и авиации противника. «В этих условиях советские войска вынуждены были отходить. Такой характер боевых действий сочетался с последовательным оказанием сопротивления и борьбой за выход из окружения». Лучше и точнее не скажешь! Правда, удивляться особенно нечему. Маршал, по словам Петрова, использовал принцип: «Активность – лучший метод обороны». Казалось бы, из такого анализа последует и соответствующий вывод о служебной деятельности Воро-шилова. Не тут-то было! У военного историка полковника Б.Н. Петрова храбрый Вороши-лов, оказывается, «боялся самостоятельно принимать какие-либо решения и часто затруднял этим работу других военачальников… и к тому же придерживался устаревших взглядов на ведение войны». « Ворошилову пришлось принимать решения сейчас и немедленно, и каждое из них одно другого ответственнее», - говорил М.И. Петров. Во имя исторической справедливости он же утверждал: «Всё, что было сделано Красной Армией по обузданию немецких войск на ленинградском направлении в июле – сентябре 1941 г., неразрывно связано с именами Ворошилова и подчиненных ему генералов и адмиралов, и оно положительно повлияло на дальнейший ход боевых действий и не только под Ленинградом».

И вот ещё о чём. К.Е. Ворошилов вылетел в Москву в ночь на 14 сентября. А накануне: «Всю ночь… мы обсуждали с А.А. Ждановым, К.Е. Ворошиловым… обстановку и дополнительные меры по обороне Ленинграда», - написал Г.К. Жуков в мемуарах. Следова-тельно, «дополнительные меры» намечались с участием Ворошилова. И почти все они касались 42-й армии, где 11 сентября побывал Маршал. Очевидно, он их и предложил. В связи с этим совершенно непонятно, почему «допмеры» историки ставят в заслугу одному Жукову и используют их для объявления Ворошилова «бездарностью»?

Неправда, что после «Ленинграда-41» Сталин не доверял Ворошилову серьезных дел на фронте. Историки «не помнят», что он, в отличие от других военачальников, занимал важные партийные и государственные должности. Ворошилов отвечал за формирование стратегических резервов, решивших исход Сталинградской и Курской битв, руководил партизанским движением… Много дел было у Ворошилова! Тот же Трофейный комитет или комиссия по «Гимну», в которой он председательствовал, а к тому времени уже капитан Петров «секретарил». Всего не перечесть…

После 41-го года К.Е. Ворошилов провел на фронте почти восемь месяцев. Три с половиной из них он как представитель Ставки ВГК готовил и проводил силами Ленинградского и Волховского фронтов операцию «Искра». Снять блокаду Ленинграда не удалось, а прорвать – получилось. Это было историческое событие. С конца 1943 г. до 20 апреля 1944 г. маршал курировал 4-й Украинский фронт и Отдельную Приморскую армию, освободивших Крым от оккупантов. Но современных специалистов по истории Великой Отечест-венной войны это не «впечатляет»!

Спасибо Ю.И. Мухину, он напомнил «профессионалам» «кто есть кто» и воздал должное боевым действиям Красной Армии в июле – сентябре 1941 года.

В завершение отмечу, в 2011 году маршалу Советского Союза Клименту Ефремовичу Ворошилову исполнилось бы 130 лет, а одному из его помощников – генерал-майору Михаилу Ивановичу Петрову – 95.

В.Н. ДАВИДЕНКО, подполковник в отставке

1. Мухин Ю.И. «Война и мы» кн.1 «Человеческий фактор» М.: 2000. с.204, 213,217.

2. Военно-исторический журнал. 2002, №9 с.27,29,31,32; 2008. №7 с.9,11.

3. Гудериан Г. «Воспоминания немецкого генерала». М.: Центрполиграф. 2009. с.189,221,242.

4. Петров М.И. «В дни войны и мира». М.: Воениздат. 1982. с.22,29.

5. Манштейн Э. «Проигранные победы». М.: Центрполиграф. 2009. с.194,195.

6. Великая Отечественная война Советского Союза. Краткая история. М.: Воениздат. 1970. с.85,86,614.

7. Жуков Г.К. «Воспоминания и размышления. М.: АПН. 1988. т.2 с.159.

8. Кардашов В.И., Семанов С.Н. «Иосиф Сталин – жизнь и наследие». М.: Новатор. 1998. с.146.