Предновогодние молодежные беспорядки в Москве странным образом напомнили людям средних лет их собственную молодость – массовые подростковые драки конца 80-х годов, доходившие до столкновений с милицией. Именно в тот период в советских СМИ замелькали названия неформальных молодежных объединений – панки, металлисты, рокеры, любера…

Люберов иногда называют чуть ли не колыбелью русской мафии. Версий их появления немало: выплывшее наружу социальное расслоение общества, ненависть провинции к Москве, ненависть ко всему чужеродному и, наконец, коварные планы преступного мира. Якобы короли криминала выпестовали это молодежное течение как свой боевой отряд.

В «Огоньке» тогда появилась нашумевшая статья, автор которой побывал в люберецких подвалах, где проходят боевую подготовку накачанные парни в клетчатых штанах.

Я тоже бывал в тех подвалах и беседовал с ребятами. Одного, помню, звали Вадик Югай. Он рассказал, что подвал их расчистили и оборудовали под качалку старшие пацаны, которые ушли в армию, а молодым оставили в наследство самодельные гантели и штанги.

Вадик говорил, что корреспондент их очень хвалил за то, что ведут они здоровый образ жизни, и все время просил стукнуть ногой по боксерскому мешку, подвешенному к потолку.

«Да мы его вообще не трогаем, он старый, на соплях держится», – говорили пацаны. Тогда корреспондент сам встал в стойку карате и двинул ногой по этому мешку. Мешок упал, конечно.

«А потом я ехал в метро и увидел свое фото в журнале, где было написано, что мы тренируемся для того, чтобы нападать на людей, устраивать массовые драки в Москве. Мне стало так стыдно, что я покраснел и выскочил из вагона…»

У люберов к тому времени уже появилась своя форма одежды, обязательным атрибутом которой стали широкие клетчатые штаны и кепки.

Массовые драки, в основном в Сокольниках, иногда на Старом Арбате, происходили регулярно, особенно в выходные дни. Милиция устраивала широкомасштабные облавы в электричках, брала в оцепление Сокольнический парк. Тогда молодежные бригады разбивались на группы человек в 15–20 и уходили в свободное плавание – «гасить» панков, металлистов, геев и прочие чужеродные для тогдашнего нашего общества явления.

В то время я трудился криминальным репортером в газете Московского обкома КПСС «Ленинское знамя». Это позволяло просматривать милицейские сводки о молодежи, задержанной при массовых беспорядках. И вот парадокс – из люберецких в этой статистике встречалось от силы два-три человека. Основной контингент задержанных составляли жители так называемых спальных, «примкадных» районов столицы. Те, кого тогда называли трудными подростками. Они-то и носили эти клетчатые штаны и кепки. Это они подхватили и развили моду на люберов, а за ними – города и веси Советского Союза. В провинции появились аналогичные группировки, но уже бандитского толка. Многие из них стали наведываться на гастроли в столицу – здесь всегда было больше денег.

Позже я встретился с автором статьи в «Огоньке» и поинтересовался, что за чушь он написал и понимает ли, что натворил.

– Я написал всю правду. Скажу тебе по секрету, за беспорядками, которые устраивают любера, стоит верхушка криминального мира – воры в законе. Это они рулят ситуацией. У меня есть все доказательства…

– Какие?

– У меня есть документы – протоколы воровских сходок…

Дальше слушать мне было неинтересно – стенографистку на саммитах воров в законе представить может только больное воображение.

Первые бригады, как правило, формировались из спортивных клубов (бокс, каратэ, рукопашный бой, борьба и т.п.). Иногда из неформалов, полюбивших силовое решение идеологических дискуссий. Тогда все эти спортивные секции и неформальные объединения курировал комсомол – «передовой отряд нашей молодежи, которому ничего нельзя доверять», как формулировал замполит нашего полка. Именно комсомол (поставщик будущих олигархов) оказался идеальным связующим звеном между спортсменами (будущими бандитами), милицией (будущими коррупционерами) и партийными боссами (тогдашними правителями страны). А потом и с верхушкой криминального мира – ворами в законе. Из комсомола пришли в капитал не только Лисовский, Березовский и Ходорковский, но и целый ряд других заметных для «Форбса» фигур российского бизнеса.

То, что сейчас историки и аналитики называют хаосом начала перестройки, на самом деле было процессом кристаллизации, структурирования различных общественных групп. Подростки росли, совершенствовали свой бойцовский опыт в подвалах у мастеров восточных единоборств и недоучек, выдававших себя за мастеров. Незаконное преподавание каратэ тогда каралось по Уголовному кодексу. Молодые накачивали мускулы и начинали понимать, что на этом можно заработать не только скандальную славу, но и неплохие деньги.

Понемногу они начали группироваться вместе с партнерами по спаррингу, соседями по двору, соратниками по массовым потасовкам. Позже в бандитском мире такие группы получили название «бригады», «конторы», или команды.

Один из лидеров измайловской ОПГ (организованной преступной группы) Марикела свою преступную карьеру начинал в одиночку. Еще в начале 80-х у него уже был красный пояс по каратэ (1-й взрослый разряд) и… страсть к анаше. Несмотря на то, что он тогда трудился барменом в гостинице «Измайлово» (престижная и денежная должность), средств на наркоту не хватало. Тогда он начал «обувать» наркодилеров.

Договаривался с пришельцами с Востока о покупке крупной (в десяток килограммов) партии зелья. На сделку приезжал один в отличие от своих деловых партнеров, которые, опасаясь обмана, менее чем вчетвером на встречу не являлись. То, что Марикела один, их расслабляло. Он заговаривал им зубы, а потом неожиданно нападал. Вырубить человек пять занимало у него не более минуты. Он забирал у них товар, деньги и смывался.

Такое поведение недолго сходило с рук. Очередные «кинутые» торговцы пожаловались на него своим друзьям-милиционерам. Марикелу взяли. Дома у него нашли пакет с травой. Посадили. Он оказался способным учеником и быстро преуспел в тюремной науке. Закосил под психа, два с половиной года пролежал в институте имени Сербского. А когда вышел на волю, сколотил бригаду из друзей с хорошей физической подготовкой и начал заниматься рэкетом в своем районе. Известность к тому времени у него уже имелась. Оставалось только приходить к первым кооператорам и забирать деньги. А потом те и сами стали приносить…

В конце концов, Марикела поднялся до почетного места в Измайловской ОПГ, уехал в Австрию контролировать финансовые потоки и деятельность банков группировки. Там он и скончался от внезапного сердечного приступа почти одновременно с другим своим коллегой из группировки по кличке Роман. Тот умер по такой же причине. Здоровые спортивные, накачанные мужики отдали Богу душу сразу после того, как погиб их руководитель Антон Малевский (кличка – Антон Измайловский) – десантник с полусотней прыжков за спиной якобы не сумел правильно сложить парашют в ЮАР. Незадолго до того он попытался вырвать себе долю в алюминиевом бизнесе, но ему отказали. Сначала вежливо. А потом вот таким образом…

Подобных историй можно рассказать сотни.

Явление бригад советскому народу совпало по времени с той свободой, которую Михаил Горбачев дал кооперативному движению, считая, что это привлечет в истощенный СССР новые финансовые потоки.

Да, финансовые потоки появились. Но к ним сразу присосались чиновники, милиция и шпана из бригад. Другие структуры делили другие потоки – то же золото партии, к примеру.

Борьба за деньги становилась все жестче. Одними борцовскими приемчиками было уже не обойтись. Первый громкий тревожный звонок раздался, когда неизвестные совершили вооруженное нападение на пост ГАИ при выезде из Москвы на Рязанском шоссе. Милиционеров убили, чтобы завладеть их оружием – пистолетами Макарова.

Сформировавшиеся бригады вступили в битву за передовые надои с появляющегося среднего класса, обкладывая данью вещевые рынки, кооперативные кафе и мелкие частные производственные предприятия. Те, кто поумнее, не нападали на ментов, а договаривались с ушлыми прапорщиками, способными «вынести всё». И на бандитских разборках зазвучали автоматные очереди.

В те времена журналист «Литературной газеты» Юрий Щекочихин выпустил два больших интервью с ученым от МВД Александром Гуровым – «Лев готовится к прыжку» и «Лев прыгнул». В них говорилось о том, что в СССР появилась организованная преступность. Статьи сначала вызвали волну негодования в рядах партийных и милицейских боссов. А потом бедного теоретика Гурова взяли да и назначили руководителем специально созданного в МВД управления по борьбе с организованной преступностью, отдав ему в подчинение опытных практиков из угрозыска и БХСС. И сразу начались непонятки. Сыщики из угро знали воровских паханов, но их связь с бригадами прослеживалась слабо. Борцы с хищениями собственности знали о связях теневиков с ворами в законе, но информация о кооператорах, обкладываемых бандитами, была не слишком объемной – люди боялись мести бригад. То есть «лев-то прыгнул, но кто такой этот лев и на кого он прыгнул» – предстояло разобраться. Никто не знал толком, какие группировки где действуют, какие у них сферы влияния, кто лидеры.

Летом 1990 года меня позвали работать в только зарождавшийся отдел преступности газеты «КоммерсантЪ». Одной из первых моих задач было разобраться именно с вопросом об ОПГ. Благо у меня появилась возможность попасть в эту среду, не называя себя журналистом, и изучить ситуацию изнутри.

Люберецкая команда к началу 90-х лишилась былой славы. Две оставшиеся группы работали тогда на Рижском рынке и в Южном порту, а также вместе с чеченцами собирали деньги с проституток. Это занятие на одном из воровских саммитов было признано недостойным с вердиктом «позорно деньги с бл…ей собирать, пусть этим чеченцы и менты занимаются». Последние до сих пор в этом преуспевают.

Причиной разгрома люберецких, по мнению людей «в теме», стало то, что они были слишком «знамениты», всегда на слуху. Оказалось, что наиболее уважаемыми среди бандитов считались те группировки, которые были менее известны и работали нешумно, но эффективно, принося хорошие прибыли. В ту пору самой центровой в Москве и Подмосковье, где «трудилось» более десятка команд, считалась Долгопрудненская ОПГ. К моему удивлению, о существовании этой группировки не знали даже оперативники. Зато хорошо знали те, кто им платил. Да и сами бандиты были в курсе: «Туда вход – рубль, выход – два. Или вообще выхода нет. Только на тот свет».

К 1991 г. на территории столицы и Московской области действовало около 6 тыс. бандитов из различных ОПГ, которые поделили между собой территории. Команды, случалось, работали и на чужих территориях, но по согласованию со старшими. Работа без спроса часто перерастала в пальбу или заканчивалась крупными денежными штрафами. Основным видом деятельности большинства команд был рэкет.

Долгопрудненские первыми решили легализовать свою деятельность, попытавшись оформить ее в качестве официальных охранных услуг. Они завязали коммерческие отношения с криминальным авторитетом по кличке Изот, который одним из первых начал поставлять в СССР «одноруких бандитов» – игровые автоматы. Он покупал их по 80–90 тыс. рублей, а продавал в два-три раза дороже. На обеспечении безопасности этих сделок долгопрудненские зарабатывали гораздо больше, чем их коллеги на рэкете проституток. Эта команда контролировала север Москвы, объекты в Олимпийской деревне, Очакове, Коптеве.

Останкинским «повезло» держать крупные торговые продовольственные базы, которые поставляли продукты в кооперативные кафе. Тогда по внутриведомственным инструкциям негосударственные точки общепита обязаны были покупать продукты только на этих базах по тем ценам, которые назовут партия и правительство. Куратором этой кормушки, по словам бандитов, был Николай Рыжков (секретарь ЦК КПСС, глава Совета министров СССР). Останкинским платили и валютные рестораны.

Подольско-щербинская команда Бахора, Ульяна и Соболят держала контроль над наперсточниками, кукольниками, ломщиками валюты. Делили этот бизнес с гольяновскими. Работали в Южном порту у техцентра «Варшавский», мотеля «Можайский», на Таганке, в Гольянове и на Бегах. А один из них теперь – депутат Госдумы, известный своими громкими призывами запретить кровопролитие, насилие и секс. Но только на телевидении и только до 23.00. Эта команда иногда принимала заказы на вышибание денег у должников.

Но в этом долговом бизнесе наиболее активно специализировались люди из трех групп раменской команды Антона. Костяк группировки составляли каратисты и каскадеры. Именно эти бригады спонсировали и запустили на ТВ программу, в которой сотрудники милиции состязались в избиении друг друга по правилам рукопашного боя до крови, доказывая свое мужество и умение противостоять организованной преступности. В чувстве юмора и тонкой издевке раменским не откажешь. Антоновские контролировали практически все видеосалоны в Москве, собирали дань с доходов более или менее доступных эстрадных звезд. Среди первых продюсеров был один из бывших секретарей Бауманского райкома ВЛКСМ. Оперативниками он был замечен в связях с представителями одноименной ОПГ, а также с Сильвестром, который помогал деньгами программе «Взгляд» на первых шагах ее развития. Не менее известен был операм сиделец с многолетним стажем Юрий Айзеншпис, который вывел на большую сцену Виктора Цоя, запустил «в небо» таких звезд, как Влад Сташевский и Дима Билан. Говорят, под свои проекты на первых порах он привлекал общаковские средства.

Точка сбора Бауманской команды находилась в шашлычной «Яхта». Ее лидер Севастьян в то время ушел на дно. Он, очевидно, хотел переждать горячее время, пока остальные группировки не передерутся между собой. Севастьян был очень серьезным человеком. Вместе с ним работали профессиональные воры, которые считались большой силой.

Лидер и создатель, пожалуй, самой известной на сегодня Солнцевской бригады Сергей Тимофеев по кличке Сильвестр родился 8.07.1955 года в деревне Клин Мошенского района Новгородской области, работал в колхозе трактористом, служил в спортроте, по лимиту перебрался в Москву. Судим не был, но заработал себе авторитет железной дисциплиной среди своих бойцов, жестким подходом к собеседникам на разборках. Солнцевские сумели быстро, хотя и болезненно внедриться на авторынок в Южном порту. Кроме кидания продавцов автомобилей пробовали себя в вымогательстве денег у таксистов и частных извозчиков. «Бомбилы» у вокзалов и аэропортов столицы до сих пор платят солнцевским. Один из их лидеров контролировал все игровые автоматы в Гагаринском и ряде других районов Москвы. У солнцевских было три группы с точками базирования в ресторане «Гавана», пивных барах на улице Удальцова и в Матвеевском.

Мне довелось побывать в то время в «Гаване». Запомнилось, что при входе бандиты сдавали оружие гардеробщику. Мне рассказали, что, когда от ментов приходит информация о готовящейся облаве, оружие с собой не берут. А так каждый день все, кто имел пистолет под мышкой, ежедневно писали на листочке заявление в милицию, помеченное сегодняшним числом, примерно с таким содержанием: «Я, такой-то, такой-то, паспортные данные, нашел сегодня на такой-то улице пистолет и иду сдавать его в милицию». Там, в «Гаване», я познакомился с одним из бригадиров солнцевских по кличке Кот. Атлетически сложенный, высокого роста мужчина, прекрасно владевший техникой каратэ. После убийства Владислава Листьева его упоминал в своем интервью «Комсомольской правде» Борис Березовский. Олигарх жаловался, что Кот пытался его шантажировать, вымогая полмиллиона долларов за то, что не предаст гласности имя того, кто на самом деле заказал убийство популярного тележурналиста.

Был там, в «Гаване», и один из лидеров группировки Леня-маленький. Человек тихий, но очень влиятельный. Позже солнцевские, очевидно, не без помощи Березов-ского и своих связей в столичном руководстве, сумели совершить стремительный скачок. Вместо постоянных разборок с чеченскими и люберецкими за точки в Южном порту они открыли свой авторынок в Солнцеве. Туда на продажу пригоняли машины прямо с конвейера АвтоВАЗа. Говорят, тогда в мэрию за открытие рынка ушло 50 млн. долларов.

В сентябре 1994 г. на полном ходу взорвался «Мерседес», в котором ехал Сергей Тимофеев, он же Сильвестр. Но в ближайшее время, кажется, нас ждет настоящая сенсация. По одному из телеканалов планируется интервью с человеком, который живет в Израиле и поразительно похож на Сильвестра. Действующие оперативники в недавней беседе уверяли меня, что, по их данным, он жив и здоров, а вся та экспертиза идентификации убитого по зубам – фикция, заказанная самим «упокоившимся».

Чеченская команда к началу 90-х значительно ослабла. В 1988 г. чеченцы отказались приехать на воровской сходняк в Дагомыс, заявив, что захватят Москву целиком и самостоятельно, как итальянцы в свое время захватили Нью-Йорк. Это вызвало раздражение в остальных группировках, и они объединились для борьбы с чеченцами. Вскоре чеченская команда, вытесняемая соперниками и частично разгромленная милицией (не без помощи конкурентов), стала сговорчивее и более открытой для конструктивного диалога.

Восемь чеченских групп, выживших после разборок, делили с другими командами юго-восток Москвы, Южный порт (авторынок) и Рижский вещевой рынок. Занимались мелким рэкетом. А после отъезда из СССР гонимого силовиками первого советского миллионера Артема Тарасова сели на его фирму «Исток», продававшую нефтепродукты на Запад по эксклюзивному разрешению властей.

Отдельно от чеченцев работала ингушская команда. Те трудились гораздо серьезнее, скупали кожу и меха, обрабатывали их на предприятиях Италии. Там они завели полезные знакомства с представителями Коза Ностры. Ингушей поддерживали свои люди в МВД Чечено-Ингушетии. Но и чеченцы, и ингуши были опасны для славянских коллег тем, что группы у них были плавающие, постоянно меняющие места обитания. Предводитель солнцевских Сильвестр неоднократно устраивал акции по выдавливанию чеченских конкурентов из столицы. К очередной войне он подготовился тщательно. Были установлены адреса съемных квартир лидеров всех бригад горцев. Назначены дата и час нападения, когда объединенные силы славян должны были нанести «кинжальный» удар по противнику. Но каким-то образом эта информация просочилась в прессу. В одной из газет вышла маленькая заметка о запланированной операции за день до ее начала. Естественно, бойня не состоялась…

Во что развился интерес чеченцев к горюче-смазочным материалам, мы увидели позже, когда начались настоящие чеченские войны уже на государственном уровне.

Ассирийская команда занималась торговлей наркотиками, имела тесную связь с братьями Квантришвили и Вячеславом Иваньковым (Япончик). Они настолько монополизировали наркобизнес, что стоило появиться в городе новому источнику товара, как ассирийцы немедленно его устанавливали и аккуратно сдавали ментам.

Еврейское оргпреступное формирование специализировалось на сборе и продаже другим группировкам финансовой информации о вновь открывающихся кооперативах. Невзрачные люди из этой бригады приходили в какое-нибудь новое кафе, делали скромный заказ и внимательно следили за тем, сколько клиентов посещают заведение, какие деньги оставляют. В результате составлялась очень грамотная калькуляция и давались рекомендации, на какую сумму ежемесячно можно «доить» новоявленных коммерсантов, чтобы не заглушить их бизнес на корню, но и не позволить утаивать прибыль. По словам моих собеседников, не было случая, чтобы евреи ошибались.

Материалы, собранные для газеты, в которых расписывались расклады оргпреступных сил, были, конечно же, переданы для комментариев специалистам из ГУВД Москвы. Их ответ поразил своей логикой: «Обо всех этих персонажах мы знаем. Но организованной преступности в Москве и Подмосковье нет». То есть подразделение по борьбе с организованной преступностью есть, а ее самой – нет.

После публикации материала в прессе мне рассказали, что по этому поводу был созван воровской консилиум. В конце концов, там посовещались и решили, что наврано в статье не очень сильно и автора трогать не надо. Удар пришел с той стороны, откуда я не ждал. Собирать информацию мне помогал один из действующих оперативников. Как-то он похвастался, что именно ему принадлежит оригинальная идея носить запасной пистолет в поясной барсетке. Вскоре он неожиданно пропал, уехав на встречу со своей клиентурой. А затем был найден мертвым на окраине одной из подмосковных деревень. Его застрелили из того самого запасного пистолета.

Лидер одной из ОПГ, тоже помогавший в подготовке материала, почуял неладное и уехал на всякий случай из столицы на время, подальше от возможных разборок – в глухомань, где его никто не знает и дорогу туда никто не найдет. Там он читал газету на скамейке на вокзале в ожидании электрички, когда проходящий мимо бомж профессионально проткнул ему грудь заточкой. Полсантиметра до сердца не достал. Прямо на перрон сразу же въехал милицейский патруль, загрузил раненого в «канарейку» и повез в больницу, развлекая его по дороге побоями и настойчивыми увещеваниями не писать в милицию никаких заявлений. Из больницы он сбежал…

Мне самому пришлось легче. Менты меня забрали прямо у подъезда, когда я выходил из гостей, привезли в отделение проверять документы. Все бумаги были при мне, даже удостоверение общественного совета МВД. Предложили зайти в камеру, встать лицом к стене, расставив ноги для обыска. И со страшной силой ударили сзади промеж ног. Затем минут 15 месили ногами, после чего ушли передохнуть в близлежащее кафе. Дежурный смилостивился, открыл камеру и посоветовал быстро «мотать отсюда»…

Потом выяснилось, что никаких записей о моем пребывании в том отделении нет и не было. А мои документы, оставшиеся в гостеприимном околотке, мне привез владелец одного ресторана, в котором мне пришлось побывать вместе с «героями» статьи. Мы заезжали к нему, чтобы выслушать жалобы на наезды со стороны другой группировки.

В то время я постоянно задавался вопросом – почему никак не получается побороть оргпреступность, которая захлестнула всю страну? Ведь, по словам оперативников, «не осталось ни одного коммерсанта, который не платил бы бандитам». Ну ладно, Главное управление МВД по борьбе с этим явлением еще только озиралось по сторонам и налаживало агентуру. А вот у КГБ все данные были. У них имелись даже адреса конспиративных квартир всех лидеров группировок, номера их телефонов, пункты базирования.

Это через несколько лет подтвердил и полковник госбезопасности, руководивший в свое время подразделением по борьбе с оргпреступностью. Но подчеркнул: «Мы занимаемся обеспечением безопасности государства и его структур, а ловить бандитов – дело милиции». И только после «путча» стало понятно, что в случае его успеха люди главы КГБ Крючкова в течение пары дней могли уничтожить всю оргпреступность в стране. Это было бы веским козырем – «вот до чего демократы довели!»

Но «путч» не удался. И первое время после него КГБ был занят одной проблемой – самосохранения.

Потом было Беловежское соглашение. И ликвидация СССР.

Но еще за три года до этого события страну между собой поделили воры в законе.

Уже в наши годы, буквально перед самым покушением на него, Михаил Иваньков (Япончик) выдвинул требование, чтобы менты и прочие коррумпированные госчиновники тоже платили в общак.

В 1988 году на черноморском курорте в Дагомысе состоялась крупная воровская сходка. За три года до Беловежского соглашения лидеры преступного мира разделили территорию тогда еще СССР между собой, окончательно, казалось бы, закрепив зоны своего влияния.

Но раздел территорий на той встрече даже не был главным вопросом повестки дня. Самой серьезной темой тогда было зарождение в СССР кооперативного движения. Государство пыталось наложить лапу на самое святое в криминальном мире – на общак. К тому времени он складывался из «доли малой» – процента от краж и грабежей. Долю вносили в кассу взаимопомощи сами джентльмены удачи. Вплоть до горсти конфет и пачки сигарет из передач в местах заключения. Но самой главной статьей подпитки общака была доля от «цеховиков». По оценкам оперативников, она составляла около 10% прибыли скрытых от государства производств. И вот теперь Политбюро во главе с Горбачевым решило предоставить им свободу. То есть хотело само собирать с них налоги в пользу государства. Это подрывало финансовую базу верхушки криминалитета.

В Дагомысе воры после тщательного анализа сложившейся в стране ситуации пришли к выводу, что те «цеховики», которые платили в общак, – люди умные и предельно осторожные. Они не будут по призыву партии и правительства выскакивать на кооперативные рынки, светиться перед ОБХСС, угрозыском. Кто знает, что завтра той же партии в голову придет? А с ворами работать уже привычно, безопасно. Да и купленные менты остались на местах. Зачем лишняя суматоха? Что же касается новой волны зарождающихся коммерсантов – то здесь-то и шла речь о контроле воров над отдельными территориями. А практически над территорией всего СССР.

Формулировка решения по этому вопросу была неожиданной – коммерсантов пока особо не трогать. Что они там зарабатывают? Копейки. Когда созреют до серьезных прибылей – тогда и будут платить. С новоявленными рэкетирами тоже определились. Если по понятиям работают и отстегивают в общак – пусть. Если же это отморозки и беспредельщики – сами друг друга поубивают или ментам сдадут. На зоне им все равно жизни не будет…

Во многом эти прогнозы оправдались.

Никакого кодекса «бродяги» как документа не существует. Об этом мне рассказали люди, приближенные к вершине преступного мира, да и некоторые представители воровской касты. Не верить им нет никаких оснований. Тем не менее получается, что воровского кодекса никто никогда в глаза не видел. Никаким оперативникам не удавалось изъять некие «древние свитки». И даже самим ворам при «коронации» никто никаких манускриптов не показывал и подписывать «контракт» не предлагал. Все понятия переходят из уст в уста.

Авторство же кодекса, как и идею создания общака, сами воры приписывают Софье Ивановне Блювштейн, известной в истории криминальной России как Сонька Золотая ручка.

– Именно Сонька придумала собирать доли с каждого дела в особый котел, – рассказывал мне один из воров в законе, – а эти деньги шли на оплату адвокатов для тех, кто попался. Или на поддержку осужденных в местах заключения. А еще для организации побегов оттуда. Сначала это касалось только людей из ее бригады. Но после одной из воровских сходок собирать деньги на общак стало уже общеворовским законом. Исполнение его было сугубо добровольным. Правда, надо учесть, что если ты в общак платить не желаешь, то в тюрьме об этом узнают сразу. И если ты все же попадешь «на нары», тогда тебе сладкой жизни там не видать. А может, и вообще не жить.

Хранителем общака всегда выбирали наиболее справедливого и честного человека среди воров. Последним из таких могикан был дед Хасан (Аслан Усоян. – О.У.). Общак всегда был жирным и лакомым куском. А вор же – он и есть вор. И в некоторых пробивалось что-то крысиное. Таскали под себя из общего котла. За это убивали по решению сходки.

Вскоре наметилась ярко выраженная тенденция: «Лох тот бандит, который не хочет стать бизнесменом».

Спортивные китайские штаны под «адидас» вышли из моды, уступив место красным пиджакам, а затем черным кашемировым пальто с белыми шарфами. Бандиты, ушедшие в бизнес, получили в народе звание «новых русских». Эту формулу, кстати, придумал тот же журналист, который сочинил «люберов».

Как-то мне пришлось отслеживать для газеты дело сочинского бизнесмена Артема Атальянца. В ответ на настойчивые вопросы – неужели он не платит бандитам? – Артем сказал мне, не для записи: «Однажды пришел ко мне смотрящий за Сочи Коля Гуссейн. Один пришел, без своих людей. И сказал, что завидует людям, которые умеют зарабатывать деньги, не прибегая к бандитским способам. Ну я и подарил ему одну схему ведения легального бизнеса. Больше с бандитами у меня никаких контактов не было».

Зато у милиции и КГБ были серьезные вопросы к Атальянцу. Они предъявили ему обвинение в создании собственной организованной преступной группировки (имелась в виду его охрана, имевшая разрешение на ношение оружия). И арестовали. Сразу после провала «путча» выпустили, сняв всяческие обвинения за отсутствием «события преступления».

Как-то я поинтересовался у одного из представителей криминального мира, почему никто не наехал на фирму N? Ответ меня удивил. «Сначала ждали, когда они по деньгам поднимутся, а потом просто время упустили. Те уже стали настолько крутыми, что на драной козе не подъедешь». Почти то же самое произошло после «путча» и с оргпреступностью.

Первое время люди из КГБ были заняты даже не столько вопросом сохранения взрастившей их структуры, сколько индивидуальным самовыживанием. Многие, видя перед собой печальный пример коллег из немецкой «Штази», ломанулись в бизнес. Кто-то возглавил там охранные структуры, а кое-кто стал консультантом в ОПГ.

Милиции заниматься бандитами тоже было недосуг. У них менялось начальство.

Что же касается отношения к преступным группировкам молодой российской власти, то есть один маленький нюанс – в дни «стояния у Белого дома» некоторые группировки (солнцевские и гольяновские точно) не только отправили своих вооруженных боевиков для сопротивления «путчистам», но и прислали защитникам Белого дома пару грузовиков оружия из собственных подпольных арсеналов. Об этом мне рассказывали люди из нескольких ОПГ, да и сами оперативники. Вряд ли об этом факте не знало руководство России.

А потом пошла «раздача слонов» будущим олигархам. Воцарился хаос – и законодательный, и бандитский. Началось сращивание организованных преступных группировок новой формации с ворами в законе. Другие, наоборот, пытались откреститься от влияния королей преступного мира. Пошли «стрелки-перестрелки», уход наиболее ушлых лидеров ОПГ в легальный бизнес и «отмазки» от старых грехов.

Те группировки, которые сотрудничали с ворами в законе, используя связи последних среди государственных чиновников, предлагали свою пехоту для рейдерства при захвате лакомых предприятий. Причем бардак был такой, что практически каждый «пользовал» каждого. Воры – братков, братки – ментов, менты – воров, «чекисты» всех вместе взятых. Наружу непонятно откуда вылезали «комсомольцы», оседлавшие грандиозные денежные потоки, вырвавшиеся из-под контроля государства.

А первые официальные миллионеры канули в небытие. Некоторые из них вообще чуть ли не таксистами в Париже работали.

С приходом в МВД Владимира Рушайло началась массированная и очень грамотная атака на те группировки, которые еще ерепенились и пытались жить по старым понятиям.

При Рушайло борцы с оргпреступностью чуть ли не ежечасно получали агентурную информацию из ОПГ и проводили в неделю не менее пяти громких задержаний. Причем с тщательно собранной доказательной базой, включая съемки скрытой камерой как до бандитских наездов (во время угроз и переговоров), так и во время преступных силовых акций.

Сидящие в засаде бойцы отряда быстрого реагирования (СОБР) следили из потайного места по маленькому монитору, как бандиты врывались на точку (магазин, кафе, бизнес-офис), давали им время ударить кого-нибудь из жертв, а после этого устраивали «всем весело», беспощадно «пакуя» и качков, и каратистов из бандгруппировок.

По сравнению с тем, что сейчас происходит, – работали блестяще. Но… У некоторых оперов со временем откуда-то стали появляться дорогие машины. Потом заговорили о том, что продукты в столовую ЦРУБОПа на Шаболовке поставляют на суперльготных условиях представители подольской ОПГ.

Начали всплывать факты, что те точки, которые раньше контролировались бандитами, теперь находятся под крышей борцов с этими бандитами.

Но последней каплей, разрушившей терпение властей в этом перекрышевании, стало дело подполковника Михаила Игнатова…

Игнатову поручили дело одного бизнесмена, у которого постоянно вымогали деньги для нужд зарождающейся партии с изображением символического русского животного на своих флагах. В обмен бизнесмену обещали лоббирование интересов его бизнеса в Госдуме. Деньги «лоббисты» получали, но ничего не делали. Мало того, требовали повышать выплаты.

К очередной встрече оперативники подготовились тщательно. И «наезд», во время которого визитеры обещали бизнесмену, что его деньги уйдут прямо в руки неких влиятельных господ из органов государственной власти, сняли на видео. И деньги помеченные были. То есть задержание было оформлено четко. Вот только буквально на следующий день из СИЗО задержанных выпустили люди, показавшие корочки «более силовых» служб.

А подполковника Игнатова, кстати, получившего орден «За заслуги перед Отечеством» из рук Владимира Путина, арестовали за вымогательство 200 тысяч долларов у мамы одного из задержанных, известного тренера по фигурному катанию – Елены Чайковской.

Разбирательство длилось более полутора лет. И окончилось ничем. Игнатова отпустили «за отсутствием события преступления». Даль-нейшая судьба долларов осталась тайной.

Так же как и причина, по которой разогнали ЦРУБОП.

Олег УТИЦИН, «Аргументы Недели», 2,9,16,23 марта 2011