Лигуры

На Западе Геракл встретил двух противников: гигантов и лигуров.

Сведения о гигантах весьма отрывочны, а вот лигуры известны хорошо. Жюлиан[10] описывал их так, как будто видел собственными глазами.

По правде говоря, те, которых описывал он, жили на несколько тысяч лет позже тех, с которыми сражался Геракл, и были обитателями Лигурии, то есть той части суши, которая окружает Лионский залив, от Прованса до Каталонии.

Если верить легенде, они жили там еще до катаклизма, то есть были неолитическими людьми, которые «дотянули» до вторжения кельтов. Это лишь гипотеза, поскольку после грандиозных разрушений на Земле осталось слишком мало людей, чтобы можно было собрать орды, необходимые для «захватов» и «вторжений». Должно было пройти немало времени.

Что касается тех, которых описывает Жюлиан, похоже, то были остатки племен, рассеянных кельтами по всему югу, примерно за пятнадцать сотен лет до нашей эры; он определяет район их исходного обитания как гораздо более обширный, чем несколько провинций на юге.

«Эти древние путешественники, — пишет он, — явившиеся с юга или с востока, от Кадиса или Фокеи, использовали только слово «лигуры» для обозначения всех обитателей страны галлов Они также дали это название племенам побережья Прованса, уроженцам бассейна Роны, народам Нарбоннской равнины. Говорили, что лигуры живут также вдоль большого залива

Атлантики; это имя давалось и другим племенам которые бродили среди рек и лесов у берегов Северного моря. Даже в эпоху Цезаря в греко-римском мире еще помнили об отдаленных временах, когда имя лигуров распространялось по всей Галлии».

Д'Арбуа де Жюбенвиль помещал их на Крайнем Западе, в местах, где родился янтарь, на Балтике, а также в «Алебионе», то есть на Британских островах.

И если — тоже по Жюлиану — эти люди не были похожи друг на друга, они, тем не менее, являлись элементами единства, которое этот же автор усматривал в языке: и эти люди с одним языком, одного или разных этнических происхождении, населяли весь Запад:

«В Италии, в Испании, на равнинах и в горах Германии, на островах Средиземного моря и Океана, так же, как и в Галлии, они оставили, словно следы, названия водных источников и гор. В Испании и в Великобритании есть «Jives», омонимы французских источников; «Jouro» — то нее, что итальянское «Joires»; французская Сена, Секвана, обозначает то же, что Jucar (Хукар) на юге Пиренеев. Земля Ирландии и соседнего большого острова изобилует названиями, пришедшими из языка лигуров: я полагаю, что это бьы язык тех «рожденных на острове» Британии, которых галлы оттеснили в глубь острова и которых еще знал Цезарь…

«У самых древних было весьма точное представление о периоде, когда лигуры занимали весь Запад… Им принадлежала Корсика. Они спустились до Сицилии, о них говорили в Испании… Их следы обнаруживаются недалеко от Кадиса, и болота, через которые протекают воды Гвадалквивира, некогда назывались «Лигурийским озером.

Забрав земли у лигуров, — продолжает Жголиан, — галлы получили и плоды этих земель, и их богов: после них ни римляне, ни варвары, ни христиане так и не искоренили за много веков духов гор и источников, духов — охранителей места».

Трудно представить себе, каковы были лигуры в догалльские времена, когда Геракл победил их во время своего похода.

У нас нет о них ничего, кроме свидетельств древних, с начала христианской эры, и только о тех, которые жили в Средиземноморье, на берегах того самого «Лигурийского моря», которое превратилось сохранив след в своем имени, в Лионский залив. И прошло уже не меньше полутора тысяч лет с тех пор, как те, кого мы сегодня называем галлами, захватили их и смешались с ними.

По описанию Жюлиана, который изучил все эти сообщения древних, лигуры были невысокого роста, крепкие, с очень гибкими конечностями «Усталость никогда не одолевала лигура. Говорят, что по силе они равнялись большим диким зверям Они были превосходными пешеходами, и в ходьбе и в беге, в выносливости и в скорости у лигуров не было соперников в странах Средиземноморья.

Они были искусными охотниками и пользовались оружием, которое требует исключительной ловкости и хорошей физической формы, — пращой Когда птицы пролетали над группой лигурийских охотников, каждая праща выбирала свою жертву, и ни одна не промахивалась» (Заметим, что в описании армии атлантов Платон уделил много места воинам с пращой. Это оружие было совсем неизвестно грекам).

«Древние считали их ворами и грабителями, похищавшими скот, убивающими чужеземцев и, возможно, поедавшими человеческое мясо». (Следует помнить, что все это сообщали латинские авторы).

«Лигуры очень много и тяжело трудились. Одни целый день, вооружась тяжелыми топорами, рубили могучие деревья в горах. Другие, склонившись к земле, дробили каменистую почву, чтобы создать участки, пригодные для возделывания. (Не занимаются ли и теперь здесь земледелием среди каменистых стенок и каменистой почвы?). Третьи преследовали диких зверей.

И, наконец, самые отважные, погрузившись на суда, самые простые, подобные плотам, сделанные, возможно, из выдолбленных стволов деревьев, отправлялись в море, не ведая опасности и не ожидая помощи, чтобы в дальних водах добыть рыбу, на которую были скупы их реки.

Главной чертой, отличавшей в те древние времена лигуров с Океана, была исключительная скорость их передвижения. Лигуры с берегов Манша и Северного моря производили на купцов из Кадиса впечатление дерзких мореходов, направлявших свои кожаные суда в самую середину свирепых бурь.

Это мужество и любовь к независимости были связаны с исключительным поклонением родной земле. Среди всех народов античности нет другого, который был бы менее подвижен. Ни одно нашествие, ни одна завоевательная экспедиция не начались с этой земли».

Это важно, поскольку, раз речь не идет о расе завоевателей, это значит, что на Западе они не были потомками войска захватчиков Речь идет об «автохтонах», местных уроженцах, а не «пришельцах извне» Поскольку в легенде говорится о сопротивлении, оказанном Гераклу лигурами в неолитические времена, все это похоже на правду. Описывается тот же народ, о котором рассказывали древние тысячи лет спустя.

Жюлиан добавляет, опираясь на свидетельства древних:

«Когда они ищут приключений где-то далеко, то исключительно на море, а ремесло рыбака и морехода не противоречит горячей любви к балкам и порогу родной хижины. Если враг сгоняет лигура с его родной земли, он возвращается туда при первой же возможности». (По Авиену)

Жюлиан задается вопросом:

«Чем больше изучаешь мир лигуров, тем более определяющей кажется роль моря. И я спрашиваю себя, не были ли их язык, их единство и некоторые обычаи созданы нацией мореходов, и каждый раз я думаю прежде всего о народах Северного моря, о заселении Европы в доисторические времена, аналогичном миграциям в эпоху норманнов».

И если не для них, то для их «просветителей» это было так!

«Они не были художниками, — говорит Жюлиан, который придерживается сентиментальной художественной концепции своего времени, — но при обработке материалов обнаруживали остроту глаза, точность движений и стойкость в физическом напряжении».

Это исключительно важно! Спрашивается, откуда же пришла эта чисто западная традиция, которая в своих монументальных воплощениях избежала подражания Риму, несмотря на Марсель и путешественников-греков, и которая, став христианской и испытав давление варваров — визиготов, бургондов или франков, — лишь нехотя приняла восточные образцы, чтобы дать первый всплеск — романский стиль, еще несущий отпечаток подражания заморским образцам, а потом — апофеоз готики, не имеющей, кажется, никакого источника, никакого образца. Это было не что иное, как приспособленная к новым временам и обрядам давняя традиция лигуров…

Снова обратимся к Жюлиану:

«На первый взгляд, обитатели Галлии в столетия, предшествовавшие 600 году, кажутся прежде всего обработчиками камня. Именно из камня сделаны основные предметы, сохранившиеся от тех времен: кремневые наконечники стрел и копий — оружие незапамятных времен, от которого человек никогда не мог отказаться; мегалитические постройки из грубо обтесанных каменных блоков и плит и, наконец, топоры из отполированного камня.

Именно последние свидетельствуют о степени развития производства, требовавшего очень большого терпения и фантазии. Чтобы изготовлять эти мощные инструменты, способные рубить твердые стволы деревьев… с гладкой, словно стеклянной, поверхностью и с лезвием острым, словно из металла, нужно было тщательно выбирать камни, наиболее прочные и лучше поддающиеся полировке, подходящей формы, которые можно было и обкатывать, и шлифовать. Таким образом, люди должны были иметь точные знания о свойствах местных горных пород»

Чувствуется, что, если бы Жюлиан не был выпускником Коллеж де Франс,[11] он бы решился употребить слово «посвящение». Именно о посвящении в законы материи идет здесь речь.

«Также и самые большие менгиры и дольмены обнаруживают чудеса механики. Даже если большинство этих блоков были взяты недалеко от места постройки, их нужно было отделить, притащить, поднять, установить на место и закрепить; некоторые весили по 250 тонн, иные и больше, а отдельные камни, причем из самых тяжелых, нужно было доставить за семь-восемь лье» (250 км для некоторых мегалитов Стоунхенджа).

И для всего этого были нужны, помимо рук людей которые, как можно предполагать, там имелись, «рычаги, катки, лебедки, тросы, взаимодействие, силу тяги и прочность которых нужно было тщательно рассчитать»

Короче говоря, нужны были инженеры. Но как нам осмелиться говорить об инженерах тех времен?

«Однако, — это опять Жюлиан, не оставляющий темы, — не забудем и о плотниках. Их тяжелые каменные топоры были предназначены для отсекания и обтесывания огромных кусков. Жилища живых, крепко построенные и хорошо приспособленные, были так же многочисленны, как каменные помещения для мертвых.

Эти люди так же успешно изучали дерево, как и камень они рассчитывали прочность балок, устойчивость и долговечность материала. Это они создали свайные основания для озерных поселений в Швейцарии и Савойе».

И это работа не ученика, но мастера, расчетчика, у которого знание материала заложено в руках и в мозгу- именно это и есть посвященностъ.

Они были и земледельцами. Жюлиан опускает этот вопрос, но до сего дня есть доказательства этому в виде умелого использования террасных полей и подпорных стенок из сухого камня, обеспечивающих растениям и необходимую влагу, и хорошее освещение для вызревания

Доказательства многочисленны в каменистых районах, где поля тщательно расчищены и ограничены каменными стеночками, которые простояли уже много веков, в лесистьхх районах, на вырубках, где сделано все возможное, чтобы сохранить плодородие почвы и избежать эрозии из-за ветра и воды

Но земледелие, если оно ручное, требует много усилий и умелого использования орудий труда Нужен и «посвящающий» — ученый агроном.

Древние удивлялись (а с ними и Жюлиан), почему эти люди, лигуры, которые сопротивлялись римлянам яростнее, чем испанцы и галлы, одержавшие не одну блестящую победу, не оставили ни одного имени предводителя, в противоположность другим народам, так, что даже невозможно узнать, как ими командовали.

Это обстоятельство очень затрудняет работу историков, для которых история часто сводится к именам… трудно поверить, что у лигуров не было культа личности: запретить предводителю иметь имя, запретить ему считать себя выше остальных (даже если это и так) — какая мудрость и какое величие!

Подведем итог.

В неолите (впрочем, когда он был?), до нашествия кельтов и римлян, страну занимали варвары, грабители и невежды, умевшие при этом замечательно обрабатывать камень и дерево и обладавшие научными знаниями об этих материалах и способах их использования.

Варвары, которые занимались земледелием, используя все возможные знания о природе, временах года и растениях.

Варвары, которые занимались скотоводством, используя все возможные знания о физиологии и инстинктах животных.

Варвары, которые были мореходами и знали все о морской стихии, ветрах, навигации и корабельном деле…

Наконец, варвары, которые «управлялись» с каменными блоками, которые не по силам современным инженерам, со всей их современной техникой…

Похоже, мы что-то упустили в подходе к рассмотрению истории-Историки закрывают глаза на множество фактов…

Примечания:

1

Древнегреческий поэт-лирик (518–438 до н. э.). Речь идет о произведении, посвященном победителям Истмийских игр.

10

Речь идет о Камилле Жюлиане (1859–1933), французском историке, авторе трудов о Галлии и развитии цивилизации («История Галлии», 1907–1928).

11

Учебное заведение в Париже, основанное королем Франциском I (1530). Туда принимают людей, имеющих высшее образование. Посещение лекций свободное Здесь нет экзаменов и не выдаются дипломы.