БАЛАБАНОВСКИЕ КОРЧИ

Новая картина Алексея Балабанова («Про уродов и людей», «Брат», «Война», «Мне не больно») «Груз-200» включена в конкурс фестиваля «Кинотавр» и показывается сейчас в специальных местах вроде Дома кино. Широкий прокат ей не светит и по телевизору демонстрировать не будут. Желающие могут купить диск. Это может показаться странным только тому, кто фильма не видел. А кто видел - лишь вздыхает: ну Балабанов! Ну и «жесть» он выдал!

А ЧТО вы хотите - художник свободен. Ни тебе идеологического отдела ЦК, ни злобных буржуев-продюсеров. Иди, значит, «дорогою свободной, куда влечет тебя свободный ум». И этот ум от нежной, трогательной, печальной мелодрамы «Мне не больно» заводит Алексея Балабанова в мрачную эпоху 1984 г., в провинциальную Россию - а там правит бал милиционер-маньяк, садист, импотент и убийца. Девушку, случайно забредшую на хутор, где живет дикий, полубезумный хозяин (Алексей Серебряков), торгующий самогоном, этот садист насилует пустой бутылкой - и это только начало нашего знакомства с персонажем…

Балабанова понять можно. Он хотел высказаться о цене человека на просторах родины. О том, что эта цена была и есть ноль целых ноль десятых. О том, что погибшие воины здесь фигурируют в закрытых гробах как «груз-200», а жизнь обывателя в любой момент может оборваться. Сойди случайно с привычной тропинки, и тут же полезут «русские ужасы»: сумасшедшие мужики, одуревшие от водки, менты-оборотни, старухи-ведьмы. И надеяться не на что. Изуродованная варварской индустриализацией земля обезбожена полностью и окончательно. Недаром один из героев фильма «Груз-200», тихий запыленный чудачок (Леонид Громов) - преподаватель научного атеизма. Это ж умом можно двинуться - многомиллионный народ сделал отсутствие Бога научной дисциплиной! И вот, неспешно, с жуткой неотвратимостью, под развеселые эстрадные песенки, накачанное мутным самогоном и упоенное беспределом нарастает зло. Зло в мундире стража порядка, в погонах, с отсохшими половыми органами и адской ухмылкой, коллекционирует трупы. Привозит несчастной девушке, прикованной в голом виде к кровати, тело ее жениха, погибшего в Афгане, и кладет рядом с ней. Заставляет бомжа насиловать эту девушку и сладострастно смотрит на это. События теряют всякое правдоподобие, но в художественной ловушке, подстроенной хронически талантливым режиссером, не теряют художественной убедительности. «Ничего подобного быть не могло!» - пытается утешить себя зритель и не утешается: ну как не могло - вот же оно, на экране.

Прокатчиков, «бортанувших» эту картину, тоже понять нетрудно. Зритель, купивший билет и затем проведший полтора часа в состоянии стресса, может впасть в состояние мотивированной агрессии. И по милой русской привычке убить кого-нибудь, совсем не виноватого.

Так что все правы по-своему. Прав Балабанов, художник предельно искренний и откровенный, из своего нутра выдирающий именно то, что сегодня болит, человек на диво русский, органически вырастающий из почвы. Его корчи - это в некоторой степени и корчи самой нашей страдальческой земли. Его отсутствие меры и вкуса - это и отсутствие меры и вкуса в самой нашей истории. Где в ней мера, скажите на милость? Но правы и те, кто считает, что «Груз-200» - перебор, излишество, чрезмерность. В том, что снял Балабанов, есть своя правда - правда умной, злой, страшной, отвратительной сказки (отметим мотив уединенного хутора, который превращается в разбойничий постоялый двор, гнездо нечисти, мотив, известный еще с гоголевского «Вия»). Но и то правда, что это далеко не вся правда.

Жизнь людей куда сложнее, богаче, хитросплетенней, разнообразней. И в 1984 г. люди любили, рожали детей, мечтали, думали, изобретали, писали хорошие книги, искали истину, боролись с ложью и несправедливостью. И в этой цветущей сложности жизни - залог ее продолжения и вечного обновления. И Алексей Балабанов, «трудное дитя жизни», сам это знает прекрасно. Куда его теперь занесет? Какие свои нравственные и эстетические корчи он воплотит в следующий раз? На это мы с удовольствием посмотрим всей страной.

Это же наш, родной человек, весь из порывов и противоречий. Не на элитарном облаке живет, а ходит рядом, прислушивается… Думает что-то там себе неугомонной башкой, бурчит что-то под нос, за Россию переживает. Это ж брат наш.