ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПРОСТИТУЦИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА. СОЦИАЛЬНАЯ СРЕДА

Религиозный элемент имел определяющее влияние на развитие половой этики средних веков, а вместе с тем на отношение государства и частных лиц к проституции и на ее организацию. Ибо подчинение религии и церкви, как на Востоке, так и на Западе, вообще было в то время равнозначно развитию жизни соответственно требованиям разума. Но жизнь развивалась в определенной социальной среде, а Восток и Запад обнаруживают в этом отношении как сходные черты, так и своеобразные отличия. Эти последние обусловили отличные условия происхождения и различные формы проявления средневековой проституции, а также различные отношения ее к так называемому «социальному вопросу», то есть к экономической и общественной жизни (в самом широком смысле этого слова).

Прежде всего необходимо подчеркнуть поразительную разницу между Востоком и Западом в форме хозяйства и характере городов. Тогда как типично денежное хозяйство Римской империи продолжало существовать в империи византийской, откуда перешло в области с арабской культурой, в Западной Европе до XIII века преобладало натуральное хозяйство, характеризующееся сельскохозяйственными промыслами, крупным землевладением и ленной системой. Лишь с крестовыми походами здесь начинается развитие капиталистического хозяйства, и притом в форме экономической революции.

Так как характер городов изменяется параллельно развитию денежного хозяйства, то соответственно позднему развитию капитализма на Западе, в христианской Европе замечается почти полное отсутствие больших городов, между тем как на Востоке и на магометанском Западе (Испания) существуют многочисленные большие города со всеми их типичными особенностями. В этом фундаментальное различие между восточными и западными странами, имеющее также величайшее значение для развития проституции.

В центрах изысканной антично-восточной культуры и утонченных наслаждений, сохранивших античный характер, проституция отличается той же чрезвычайной дифференциацией и теми же противоположностями, которые мы уже видели в древности. Лишь в Византии и на магометанском Востоке продолжал процветать столь характерный для античного мира свободный гетеризм, между тем как в Западной Европе он совершенно отсутствовал и снова нашел туда доступ уже во времена Ренессанса. Таким образом, между восточными и западными странами получается следующее различие: там господствует свободная проституция в облагороженной форме института гетер и певиц; здесь – более или менее несвободная проституция в форме института борделей. Средние века в Европе представляют период расцвета борделей. Ни раньше, ни позже бордели не были абсолютно и относительно так многочисленны, как тогда. Разве мыслимо теперь, по крайней мере в Германии и в германских странах, чтобы небольшие города с 500-2000 жителей имели профессиональную проституцию, тем более бордель? А между тем в средние века это имело место. Почти каждый небольшой город имел тогда свой бордель с несколькими проститутками.

Мы не ошибемся, если причиной этого явления сочтем прежде всего глубокое убеждение, почти догматически господствовавшее в средневековой половой этике, – убеждение в «необходимости» проституции как защиты от худшего зла, от нарушения супружеской верности и от соблазнения приличных девушек.

К этому присоединяются и социальные условия, специальные условия спроса и предложения. Значительную роль здесь играет состав средневекового населения, обнаруживающий некоторые благоприятные для проституции моменты, на которые впервые указал Карл Бюхер. В средневековых городах избыток женщин, по сравнению с мужчинами, был значительно больше, чем теперь, потому что мужской пол.от самого рождения подвержен гораздо большим опасностям, чем женский (большая неумеренность во всякого рода наслаждениях, опасность для жизни вследствие постоянных междоусобиц, гражданских раздоров и опасных торговых путешествий, у духовенства и ремесленных подмастерьев – еще принудительное безбрачие).

Социальные бедствия женщин обусловливались не одним только громадным избытком их по сравнению с мужчинами; прежде всего они были последствием ложной и бессмысленной половой этики и двойственной морали, господство которых вызвало «нравственное унижение и уничижение женщины, грубее которого едва ли можно себе представить» (Бюхер). Лишь Ренессанс и реформация положили начало новой оценке женщины и борьбе с гибельной двойственной моралью.

Благодаря численному преобладанию женщин в средние века и получавшемуся вследствие этого излишку незамужних женская конкуренция должна была давать себя чувствовать во многих областях, например, исключение женщин из цеховых промыслов. Но тенденция к вытеснению женского труда могла осуществиться лишь в XVII столетии. До того железная необходимость всех жизненных условий вынуждала женщин принимать ревностное участие в работе в промыслах и индустрии.

В то время преобладали наемные работницы, самостоятельное ведение промысла женщинами встречалось крайне редко. Женщины работали в качестве портних, белошвеек, прачек, плетельщиц корзин, работниц, изготовлявших свечи и веники, торговок яйцами, плодами, сыром и т. д. Плата работниц была очень низка. Нужда гнала женщин к занятиям и в таких профессиях, которые по всему своему характеру уже имели известное отношение к проституции. Это банщицы, женщины-цирюльницы и служащие в кабаках.

Достойно внимания – ввиду существующей еще и теперь причинной связи между профессией прислуги и проституцией – большое число женской прислуги в средние века.

Наконец, на весьма бедственное состояние женщин средних веков указывают также многочисленные учреждения для призрения беднейших одиноких женщин, «Божьи дома» и «Учреждения Бегин». Почти все они основаны между 1250 и 1350 годами, и в них находила приют значительная часть женского населения. В XV веке организация Бегинских общин сильно изменилась к худшему, так что сестры поставляли немалый контингент проституток, и в официальных актах их ставят на одну доску с публичными женщинами.

В средние века относительно больше, чем теперь, было и число безбрачных мужчин, что при строгих наказаниях за внебрачные половые сношения с честными женщинами должно было чрезвычайно усиливать спрос на проституцию. Здесь нужно иметь в виду три категории мужчин: цеховых подмастерьев, духовенство и, в меньшей степени, студенчество.

Так как ремесленное население связано было в средние века при вступлении в брак необходимостью доказать, что мужчина имеет самостоятельный заработок, то подмастерья вообще не могли жениться. Вследствие закрытия многих цехов и ограничения числа мастерских и лавок, в XIV и XV веках образовалось особое сословие подмастерьев, которые не имели шансов на самостоятельность и на основание семьи. Если подмастерья, несмотря на это, все же вступали в брак, то это бывало не так часто, как теперь среди фабричных рабочих.

В то время как эта категория холостого населения влияла на усиление спроса на проституцию лишь в последние два столетия средних веков, большое число безбрачных священников уже начиная с XI века составляли главную часть клиентов проституции. Строгий закон Григория VII от 1074 года о целибате направлен был не только против браков священников, но в такой же степени и против полового разврата духовных лиц, в то время как раз очень усилившегося. Но желанная цель не была достигнута. Напротив, со времени введения всеобщего безбрачия духовенства в XII веке число холостых мужчин в городах увеличилось до крайне ненормальных пределов, а спрос на проституцию значительно возрос.

Тот факт, что в большинстве уставов средневековых борделей имеется пункт, запрещающий допускать в бордель священников и вообще духовных лиц, показывает, как часты были такие явления. Где монастырская дисциплина мешала монахам свободно выходить из монастыря и иметь сношения с внешним миром, так что посещение борделя было невозможно, там, наоборот, проститутки находили средства и случай, чтобы прокрасться в монастырь и сохранить для себя этих платежеспособных клиентов.

Как третью категорию холостых мужчин, разумеется, только в университетских городах, мы назовем студентов высших школ Италии, Франции, Германии, Англии и Испании, составлявших там главную клиентуру проституции. Среди студентов дурной славой охотников за женским полом пользовались, главным образом, клерики и «писцы», то есть юристы. «Красивые женщины и виноградный сок – возлюбленные всех писцов», – гласит изречение того времени.

Наиболее опороченными благодаря пьянству и развратной жизни студентов считались Париж, Падуя, Саламанка, Кельн, Лейпциг и Вена. Уже в начале XIII века Жак де Витри рассказывает о Париже, что проститутки постоянно шатались там по улицам недалеко от школьных зданий, чтоб завлекать студентов. Часто в одном и том же доме можно было найти наверху школу, а внизу бордель. В верхнем этаже профессора читали лекции, а в партере проститутки занимались своим гнусным ремеслом; наверху раздавался шум от ученых диспутов, а внизу слышалась отвратительная брань проституток. В итальянских университетах также ревностно предавались страсти к вину и любви, но итальянский студент не так легко погружался в грубое пьянство, господствовавшее в немецких университетах. Венера влекла его больше, чем Вакх, вино служило только для того, чтобы усилить радости любви и сделать их более пикантными.

Кельнские студенты много занимались уличными и бордельными проститутками и мало – изучением книг. Проституток иногда временно изгоняли из подозрительных домов и приютов поблизости от студенческих бурс (пансионов), но они вскоре возвращались обратно. Университетское начальство принимало меры против сношения студентов с проститутками. По университетским статусам от 1392 года, всем магистрам и студентам под страхом наказания запрещено было «шататься по ночам», «предаваться разврату» и часто посещать кабаки и «другие запрещенные места». Управляющий бурсой должен был также следить за тем, чтобы никто из студентов не выходил ночной порой из бурсы без разрешения своего магистра, летом позже 10, а осенью и зимой позже 9 часов вечера. Иногда предававшиеся ночному разгулу студенты не допускались также к экзаменам.

На студенческих диспутах, которые устраивались в некоторых немецких университетах и в Париже, рассматривались иногда и более легкие, шутливые темы, в том числе – отношение проституток к своим клиентам. Так, например, в 90-х годах XV столетия в Гейдельберге, под председательством Иоганна Хильта, магистр Якоб Гартбил произнес на диспуте шутливую речь, которая является предостережением против коварства и хитрости проституток. Речь изложена в форме академического диспута, с многочисленными цитатами из римских поэтов, в особенности Овидия и Вергилия, а также из римского и канонического права, и снабжена всевозможными немецкими и переводными поговорками. Она важна для нас прежде всего в том смысле, что указывает на тесные отношения между студенчеством и проституцией, выразившиеся в выработке общего жаргона. В выходивших впоследствии словарях студенческого языка, например, в вышедшем в 1781 году «Студенческом лексиконе» Христиана Вильгельма Киндлебена, мы видим своеобразный бордельный жаргон чисто студенческого происхождения.

Регулярные оргии устраивались студентами в борделях каждый раз, когда начинали свое студенчество вновь прибывающие, причем новички должны были нести все расходы на угощение, пьянство и пирушки с проститутками.

Изложенное приводит нас к заключению, что число безбрачных мужчин и женщин в средние века было значительно больше, чем теперь.

Но безбрачие как благоприятный момент для развития в средние века проституции уступает в своем значении весьма распространенным тогда во всех странах бесчинствам так называемых «вредных» людей, то есть людей без определенных средств к жизни, существование которых было возможно только благодаря нищенству, всякого рода непозволительным уловкам, воровству и другим преступным актам, а также благодаря проституции.

Число таких антисоциальных элементов населения в средневековых городах, если принять во внимание относительно небольшое число жителей, было довольно велико, что объясняется постоянной текучестью этих элементов, непрерывным притоком и оттоком их. Громадное возрастание их числа составляет характерную черту средних веков, потому что находится в прямой связи со средневековой системой наказания, с проскрипцией и изгнанием.

Действие этой системы само по себе должно было приводить в движение громадные массы людей и делать опасных людей еще более опасными. Если при проскрипции и изгнании слово бывало иной раз хуже самого дела, если многие вскоре снова могли вернуться на родину и на это смотрели сквозь пальцы, то в первую минуту они все попадали в водоворот и подвергались самому худшему соблазну. Для людей неимущих, оторванных таким образом от своей профессии и круга знакомых, а быть может, еще и заклейменных или отмеченных каким-нибудь изуродованием, вырваться из этого водоворота было почти невозможно. Нужда вызывала новые проступки и новые преступления, что опять-таки приводило к необходимости переменить место, и так далее.

Бесспорно, очень удобно было избавиться от преступника, просто прогнав его: это не требовало денег, а еще меньше размышлений. Тем не менее, это была крайне близорукая политика, которая в конце концов сама себя наказывала, как и всякий вообще бездушный эгоизм. Таким образом из оседлых первоначально людей искусственно создавалась в средние века толпа бродяг по наклонностям и призванию (игроки, пилигримы, бродячие школяры, цыгане, распутные женщины). Хотя нельзя не признать, что категория бродяг, порожденная стремлением к странствиям, также была в то время гораздо больше, чем во все другие времена (таковы пилигримы, религиозные мечтатели, бичующие себя братья). На Востоке аналогичное явление представляли пилигримы, направлявшиеся в Мекку.

Удивительная любовь к странствиям не ограничивалась (как теперь) преимущественно мужчинами, но в равной мере охватывала женщин и девушек. В списках лиц, подлежавших обложению налогами, часто значится: «ушла», «убежала», «никто не знает, куда девалась». Это странное психическое состояние людей средних веков – непреодолимое стремление вдаль – должно учитываться при оценке социальных условий проституции того времени.

Бродячие люди служат неистощимым источником для проституции. Это видно из того, что в отдельных городах профессиональной проституцией занимались почти исключительно не местные жительницы. С другой стороны, и мужчины из среды бродячих людей составляют значительную часть либо клиентуры, либо эксплуататоров проституции. Наряду с проститутками, они заклеймены были печатью общественного презрения, бесчестия и позора.

Тут были нищие, игроки, паяцы, фокусники, певцы, танцовщицы, лирницы и арфистки, цыгане, евреи, прокаженные, искатели приключений, бродячие школяры, учителя и клерики, наемные солдаты, чужие подмастерья и слуги. Они странствовали по Европе и массами появлялись всюду, где бывало большое стечение народа: на мессах и ярмарках, освящениях церквей и других общественных и частных праздниках, турнирах, духовных соборах, в паломничествах, крестовых и других военных походах…

В раннюю эпоху средних веков значение ярмарок и месс было очень велико. В большинстве случаев ярмарки бывали поблизости от церквей и монастырей, и притом большею частью в связи с празднествами в память мучеников. Здесь можно было встретить и всевозможные формы проституции. «Многие христиане, – говорит строгий аскет, монах Шенуте, – как мужчины, так и женщины, только затем являются на празднества в память мучеников, чтобы заниматься развратом, сходясь в какой-нибудь гробнице или другом укромном уголке». После праздника, как сообщает св.Хризостом, все устремлялись в увеселительные кабачки и бордели. Танцовщицы и танцоры всю ночь напролет веселили толпу.

Годичные ярмарки всюду бывали связаны с праздниками главнейших мучеников, и впоследствии в день именин этих святых совершались паломничества к их чудотворным иконам. Скопление большего количества людей часто в совсем маленьких местечках или поблизости от уединенных монастырей и церквей, особенно на несколько дней, было возможно лишь в том случае, если не прекращался подвоз жизненных средств. А потому сюда прежде всего являлись продавцы съестных припасов, за ними следовали другие купцы и, наконец, неизбежная бродячая публика для всякого рода представлений и увеселений. Ярмарки высшего стиля назывались «мессами», потому что открывались по окончании богослужения.

Странствующую толпу привлекали также церковные мессы и праздники стрелков, Иванова дня, масленицы и др. Сопровождавшее их веселье всегда кончалось разгулом и развратом, а потому начальство привлекало на праздники побольше проституток, чтобы предупредить соблазнения и насилия над честными женщинами. Масленицу, а также апрельские и майские праздники можно назвать своего рода «женскими сатурналиями», по той неограниченной свободе, которая предоставлялась и честным женщинам, не возражавшим в этих случаях против присутствия проституток.

Другой народный праздник, в котором принимали большое участие проститутки, был праздник Иванова дня и Ивана Купала. Вечером перед Ивановым днем, как только начинало смеркаться, на площадях Вены зажигались большие костры. Члены ратуши верхом на лошадях, украшенные цветами и лентами, с бюргермейстером во главе и в сопровождении барабанщиков и флейтистов, объезжали вокруг ярко пылавших костров, а затем начинались танцы подмастерьев с проститутками, которые украшали себя в этот день венками. В заключение проститутки, большею частью полунагие, устраивали веселые танцы и одаривали ликующую толпу цветами и венками, получая взамен угощение пивом. Бюргермейстер и совет города присылали проституткам угощение за счет города, главным образом, пиво.

Аналогичным праздником проституток в Вене были бега по случаю двух больших годовых ярмарок, когда мужчины и проститутки устраивали бега до куска ярко-красного бархата (плиса). Обычай этот возник в 1382 году и существовал полных 150 лет. «Вольные дочери будут бегать к бархату, и которая прибежит раньше, та получит этот бархат». На этом празднике проституция, конечно, играла главную роль; по обилию цветов, которыми украшали себя проститутки, он похож на римские флоралии. Эти бега напоминают состязание, которое устроил Каструкцио Кастракани, командир города Лука, после победы над флорентинцами в битве при Сервальо. На виду у неприятеля он велел голым проституткам состязаться в бегах вокруг куска дорогой материи.

Проститутки часто присутствовали на частных праздниках: не только на свадьбах живодера или палача – на которых они танцевали, как сообщает хроникер того времени, «красивый грациозный танец, так что многие люди из города Нюрнберга приходили смотреть на такое приятное зрелище», – но и на свадьбах знатных людей.

Из восточных праздников такого рода заслуживает упоминания Навруз – типичный весенний праздник ислама, персидского происхождения, перенятый халифами и распространившийся из Азии в Африку. Певцы и певицы, проституированные лица мужского и женского пола, принимали участие в этом восточном народном празднике.

К праздникам, на которых в большом числе собирались проститутки, принадлежали также рыцарские турниры. Рыцари часто появлялись в сопровождении распутных женщин. Так, например, Вальтман фон Зетельштедт, тюрингский рыцарь, отправился с ландграфом Людовиком IV на турнир в Мерзебурге в сопровождении «красивой женщины», которая всегда имела при себе ястреба и хорошую охотничью собаку. Она заработала в Мерзебурге столько колец, сколько было у нее пальцев, и одарила ими по возвращении домой других «красивых женщин». На магдебургском турнире в 1279 году наградой победителям была назначена распутная женщина.

Поездки короля и имперские сеймы всегда сопровождались наплывом громадного количества проституток; то же бывало и на духовных соборах. Когда король Альбрехт прибыл в 1298 году в Страсбург, за ним следовали не менее 800 продажных женщин.

Проституции и увеличению числа бродячих женщин благоприятствовали многочисленные паломничества и пилигрим-ства средних веков, которые начиная с VIII столетия непрерывно тянулись к святым местам, особенно в Рим, затем в Сантьяго-де-Компостела в Испании, в Иерусалим, Лорето, Эйнзидельн, Аахен и Трир. Из правдивой, жизненной характеристики этих пилигримств, сделанной Фердинандом Грегоровиусом, мы приведем выдержку, касающуюся их отношения к проституции: «Многочисленные пилигримства – переселения народов – непрерывно подымались в Альпы, садились на суда и устремлялись в Рим, влекомые моральными побуждениями. Но страждущая или робкая добродетель пилигрима слишком часто осуждена была на то, чтобы выступать вместе с наглым пороком или хитрым обманом, и приходя в соприкосновение на пути к спасению с заразой, и самой также становиться нечестивой. Развращающее общение с людьми, свободными от всех уз семьи и государства, приключения и искушения, представлявшиеся в пути, искусный соблазн богатых городов юга были причиной потери чести многочисленными девушками, и многие, покинувшие отечество, чтобы укрепить свой священный обет у гроба Петра, как скромные девушки, вдовы и монахини, возвращались домой падшими или оставались в прекрасной Италии в качестве прелестниц какого-нибудь веселого рыцаря».

Уже в 744 году миланский архиепископ Сан-Бонифацио просит в письме к Кунберту Кентерберийскому, чтобы синод запретил женщинам, в том числе и монахиням, паломничества в Рим, потому что они, большей частью, имеют печальные результаты и почти все женщины-паломницы кончают существование проститутками ломбардских и французских борделей. Фриульский синод действительно запретил монахиням совершать паломничества в Рим.

С другой стороны, мужчины-пилигримы были клиентами проституции. Чтобы помешать сношениям христианских пилигримов с магометанскими проститутками, палестинское начальство запрещало пилигриму «следовать приглашению женщины». Церковь со Св.Гробом в Иерусалиме «оскверняли иногда, унижая ее до борделя».

В магометанском мире мы находим те же условия. Наиболее известным примером связи между паломничеством и проституцией уже в раннюю эпоху средних веков служила Мекка. Ввиду колоссального паломничества в Мекку, здесь господствовала настоящая столичная жизнь, со всеми ее светлыми и теневыми сторонами.

Во дворе мечети в Мекке никогда не было недостатка в проститутках, и издавна «по вечерам в слабо освещенных галереях заключались договоры, не имеющие никакого отношения к паломничеству». Эти жрицы чувственной любви приводят Юлия Брауна к ошибочному сравнению каабы в Мекке с храмом Астарты, или Афродиты.

Особый вид паломничества представляют крестовые походы. Громадные толпы бродячих женщин сопровождали крестоносцев в Азию. За французским войском в 1180 году следовали, как говорят, не менее 1500 женщин. Еще Людовик Святой во время крестового похода нашел палатку с проститутками в непосредственной близости от своей собственной. Даже к крестовому походу детей в 1212 году присоединилась большая толпа бродячих сестер, так что не достигшие зрелого возраста дети пришли в соприкосновение с проституцией, а многие девушки вернулись из этого похода проститутками.

Средневековая военная организация также обнаруживала тесную связь с проституцией. «Полковая проститутка» представляла всем известный тип уже в XIV и XV веках, и указания, будто она появилась лишь вместе с организацией полков ландскнехтов, ошибочны. Уже Фридрих I Барбаросса в своих мирных законах, изданных в 1158 году во время первого похода в Италию, под страхом тяжелого наказания запретил военным людям иметь в своей квартире проституток. Пойманным на месте проституткам отрезали носы.

При осаде Нейса (1474-1475) Карлом Смелым в войсках находилось не менее 4000 распутных женщин. По приказанию герцога они даже привлечены были профосом к фортификационным работам, получили маленькое знамя, на котором нарисована была женщина, и ежедневно выходили на работу под звуки барабанов и флейт.

Связь проституции с банями мы уже рассмотрели подробно выше и здесь укажем только на ежегодные поездки проституток на купания. В начале сезона они целыми толпами отправлялись на известные купания, например, в Цюрих в Швейцарии.

Крупными центрами проституции, подобно тому, как это было в древности и как это имеет место в настоящее время, служили большие морские гавани. Но и в городах с гаванями, расположенных на берегу больших рек – Париже, Майнце, Кельне, Лондоне, и т. д., – оживленное судоходство влекло за собой больший спрос на проституцию и посещение борделей. Тогда главными клиентами проституток были путешествующие купцы.

Чрезвычайно благоприятную почву для развития и процветания проституции составляли, с одной стороны, странники, а с другой – большие толпы несвободных людей. Мы встречаемся здесь частью с теми же условиями, которые так характерны для античного рабства. Христианство и в этом случае переняло наследство античного мира и в течение всех средних веков терпимо относилось к рабству. Мало того, церковь даже напоминала рабам о верности своим господам, вероятно, по тем же соображениям, по которым бедность и теперь еще толкуется католицизмом как часть божественной программы мира. Иезуит Майер из Марии-Лаах выражает эту мысль в следующих словах: «Бедность как таковая, то есть как относительно неблагоприятная доля участия во внешних благах на земле, является со времени грехопадения положительным и неизменным фактором божественной программы развития общества».

Число крепостных в VII-X веках составляло половину населения, а впоследствии неоднократно увеличивалось до ⁴?₅ его. Разумеется, что с античными рабами можно сравнивать лишь низших крепостных, между тем как более значительная их часть представляла уже своего рода среднее сословие. Тем не менее, и число низших крепостных достигало ужасающих размеров; во всяком случае, оно было настолько велико, что в течение всего средневековья велась оживленная торговля рабами между Западом и Востоком, а также между отдельными странами христианского Запада – торговля, которая имела величайшее значение для рекрутирования проституции.

Здесь также можно доказать непрерывность исторического процесса между древним миром и средними веками. В Западной Европе уже очень рано появился римский торговец людьми. Он привозит римские безделушки, украшения и предметы потребления и вывозит человеческий товар, во многих случаях служивший целям проституции. На Востоке носителями древне греческой торговли рабами остались византийцы. Они доставляли главным образом человеческий материал для евнухов. Торговля девушками велась также арабскими торговцами. В средние века в торговле рабами принимали участие венецианцы, византийцы, евреи и арабы. Напрасно императрица Теодора предписывала строгие меры против опасного класса торговцев девушками, освобождала многих девушек из их рук и возвращала семьям – Византия вскоре снова стала центром работорговли.

На Западе соответственное место занимала Венеция, где торговля человеческим мясом в обширных размерах велась уже, начиная с VIII столетия. Во время папы Захария (741-752) многие венецианские крупные торговцы приезжали в Рим, созывали ярмарку и покупали массу рабов, как мужчин, так и женщин, чтобы сбывать их в Африку сарацинам. В 778 году, ввиду упрека франкского короля Карла, что римляне продают рабов сарацинам, папа Адриан I указывает на лонгобардов как на настоящих работорговцев. Венеция была центром итальянской торговли девушками, против которой там безуспешно изданы были законы в 876, 943 и 960 годах (главным образом запрещена была продажа христианских рабов арабам).

Венецианцы и греки соперничали между собой в этой выгодной торговле, посредниками в которой им иногда служили евреи. Греки и венецианцы разъезжали по берегам Адриатического и Этрусского моря, сбывали свой товар и в то же время закупали рабов и оскопленных мальчиков.

В этой торговле людьми принимали участие славянские народы Балканского полуострова, вывозившие рабов из Албании и Далматии в Италию вплоть до 1459 года.

В Богемии мы находим торговлю женщинами и девушками в XI и XII веках, а в Германии – еще в XV веке. Хозяева многих итальянских борделей ежегодно посылали своих людей в Германию, особенно в Швабию, для покупки девушек для борделей. В немецких борделях также излюбленными проститутками были швабки. Существовала даже поговорка: «Швабия одна может в изобилии снабжать всю Германию проститутками, как франки – разбойниками и нищими, Богемия – еретиками, Бавария – ворами, Швейцария – палачами и сводниками, Саксония – пьяницами, Фрисландия и Вестфалия – клятвопреступниками, Рейнланд – обжорами».

Рыночную цену того времени на женщин мы узнаем из акта о продаже от 1333 года, принадлежащего рыцарю Конраду фон Ураху. Приблизительно за 4 марки можно было купить двух женщин (ценность денег была тогда, конечно, выше, чем теперь).

Особый вид торговцев девушками представляли во Франции «rodeurs de filles», упоминаемые в XV веке. Они уводили девушек, сначала пользовались ими сами, а затем продавали их. Торговля девушками уже и тогда привела к типичному бордель-ному рабству, аналогично тому, что мы видим теперь.

Колоссальных размеров торговля рабами, в том числе и для целей проституции, достигла на магометанском Востоке. Черные и белые рабы ежегодно привозились туда тысячами. Первые прибывали из Завилы, тогдашней столицы Феццана, где находился главный рынок работорговли, из Египта, с восточного африканского побережья; вторые – из Центральной Азии (Туркестан, Фергана) или из Европы – с севера (славянские народы) и из греческих и франкских земель, в частности из Италии и Испании. Рабы испанского происхождения ценились особенно высоко. Рабыни ввозились еще, кроме того, из Сирии и Персии, а с северо-восточной границы привозили женщин тюркских племен, отличавшихся физической красотой, – многие из них отправлялись в Багдад.

Большое распространение и обилие странников и чрезвычайно обширная торговля рабами в средние века должны были также способствовать проституции в форме сводничества и сутенерства. Оба эти вида косвенной проституции достигли в средневековую эпоху большого развития как на Востоке, так и на Западе, причем сутенерство на Западе выражено было в большей степени, чем на Востоке.

Развитие сводничества как профессии исходит из больших центров работорговли, то есть главным образом из Италии и магометанских культурных стран Востока и Запада.

На магометанском Востоке дома работорговцев были естественными центрами сводничества. Но, кроме того, существовали еще профессиональные сводники, организованные в особые гильдии. Эти агенты проституции способствовали свиданиям мужчин с проститутками и честными женщинами в особых домах для свиданий, часто (совершенно как теперь) под видом посредников для устройства браков.

В Германии преступная деятельность сводниц не ограничивалась эксплуатацией уже проституированных женщин, но простиралась также на соблазнение честных девушек. В Кельне, например, изданы были строгие законы против сводниц, склонявших девушек к разврату, доставлявших их духовенству, устраивавших свидания монашкам, женатым мужчинам с чужими женами и так далее.

Нередко женщин и девушек помещали в бордель за долги мужей и родителей – это считалось дозволенным, если девушка давала на то свое согласие. В Шпейере один негодяй поместил в бордель за незначительную плату свою возлюбленную. В нюрнбергском бордельном уставе такие вещи строго запрещались. Сводница пользовалась еще большим презрением общественного мнения, чем сама проститутка.

В Италии, в частности в Венеции, сводничество достигло в средние века колоссальных размеров. Занятием этой профессией унижали себя даже многочисленные дворяне и духовные лица. Нота Таддео Вимеркати от 25 июня 1492 года миланскому послу в Beнеции содержит почти невероятное сообщение, что среди изгнанных недавно из страны имеется 111 дворян, содержавших у себя женщин, а также несколько монахов и священников, занимавшихся сводничеством. Их выслали, чтобы отвлечь от этой позорной торговли.

В Неаполе профессиональным сводничеством занимались главным образом хозяева кабаков и владельцы таверн, причем в качестве кредиторов проституток они держали их в постоянной зависимости и жили на их доходы. В 1470 году издан был указ против этого.

Особым видом сводника должен считаться сутенер, так называемый «милый дружок», уже в средние века обнаруживающий все существенные черты современного сутенера. В средние века сутенер свободной проститутки встречался столь же часто, как и сутенер свободной проститутки, являющийся в настоящее время почти исключительным типом сутенера. Это зависит, вероятно, от преобладания вообще бордельной проституции в то время. Такой сутенер, даже живущий вместе с проституткой в борделе, описан в знаменитой «Балладе о Толстухе Марго» Франсуа Вийона.

Толстуху люблю, ей служу от души!

Вы скажете, глуп иль собою урод?

Пойди-ка, такую найди за гроши!

И грудь, и живот хоть кого завлечет, -

Недаром к нам валит гулящий народ,

И мчусь я с кувшином – вина подзанять,

И хлеба, и сыра спешу им подать,

А сам в уголке напиваюсь потом…

Марго вам по нраву? Мы ждем вас опять

В притоне, где стол наш и дом.

Но наши дела не всегда хороши,

Коль денег от гостя Марго не берет,

Не смотрят глаза и воротит с души!

Снимаю рубаху с нее за расход,

Клянусь, что и юбку пущу в оборот…

Да разве антихриста этим унять?

Костит меня в бога и в господа мать,

Вопит! Но тогда ей пишу кулаком

Расписку под носом, чтоб не забывать:

В притоне и стол наш и дом.

А после – в постель! Копошимся в тиши,

Раздавлен, молчу и не смею кричать

В притоне, где стол наш и дом.

Вой ветер, лей дождь, – мне на все наплевать:

Истоплена печь и согрета кровать,

Любовник возлюбленной даме под стать,

Лисице жить с лисом, а кошке – с котом!

Отребью – отрепья,- о чем же вздыхать?

Нет чести в бесчестье – ее не сыскать

В притоне, где стол наш и дом.

(Пер. Ф.Мендельсона)

В Испании поведение сутенеров в середине XV века приняло такие опасные формы, что Генрих IV в 1469 году особым законом запретил проституткам иметь любовников и кормить их.

Говоря о социальной среде средневековой проституции, не надо упускать из виду ту роль, которую играл алкоголизм как условие, благоприятствующее спросу и предложению проституции. Число винниц и кабаков в средневековых городах, быть может, даже превосходило их число в городах современных. Многие кабаки и таверны были настоящими увеселительными заведениями, потому что хозяева их и даже назначаемые начальством городские сидельцы содержали девушек для привлечения гостей. А с другой стороны, бордели имели концессии на кабаки. Во многих случаях трудно было определить первоначальный характер (бордель или кабак) такого места для проституции.