Жизнь — это сон.

(Педро Кальдерон де ла Барка)

Все люди по природе своей стремятся к знанию.

(Аристотель)

Место действия — темный клуб. В кадре мелькают кожанки. Здесь предлагают грязный секс и запрещенные наркотики. Царит атмосфера недоверия, даже страха. Ревет техно-индастриал, двое героев окружены странно одетыми людьми. Тринити подходит к Нео. Их кошачьи глаза встречаются. Она приближается вплотную, почти касается его щеки. Воздух пронизывают электрические разряды, животное притяжение невозможно скрыть. Мы ожидаем привычного поворота событий, но вместо этого Тринити шепчет Нео на ухо: «Нас ведут вопросы, Нео. Это они привели тебя сюда. Ты, как и я, знаешь вопрос. Но ответ надо искать не здесь».

Их вопрос: «Что такое Матрица?» В поисках ответа Нео покидает свою тюрьму и попадает в реальный мир. Выход Нео из Матрицы весьма похож на освобождение узника из аллегории пещеры Платона, но реальность, которая открывается Нео, совсем не похожа на священное, чистое и сияющее красотой царство идей. Он обнаруживает, что реальность — это отвратительный мир, выжженный войной между людьми и машинами и снабженный лишь минимальными средствами для поддержания жизни, проходящей под постоянной угрозой смерти. Этот мир, называемый Морфеусом пустыней, настолько уныл, что через девять лет, прожитых в нем, Сайфер решает вернуться в Матрицу, пусть даже для этого ему требуется предать своих товарищей. Но Нео предпочитает этот мир иллюзиям Матрицы, потому что он настоящий. Для Нео он настолько важнее Матрицы, что фильм заканчивается решением Нео уничтожить мир иллюзий и позволить людям увидеть истину. Как и платоновский узник, Нео возвращается в фальшивый мир, чтобы освободить из заточения остальных. Будем ждать сиквела.

В «Матрице» формулируются характерные для метафизики вопросы с началом на «что»: что такое реальность? Что такое личность? Что связывает разум и тело? Что связывает свободную волю и судьбу? Ниже мы собираемся сосредоточить внимание на трех фундаментальных вопросах: что есть видимость и что есть реальность? Что их связывает? Какие черты и свойства есть у первой, но нет у второй? Эти вопросы заданы в контексте фильма, но ответы на них должны помочь вам разобраться с нашим собственным миром.

Так что же такое метафизика? Какими вопросами она занимается и какие ответы на них дает? Есть метафизика и метафизика. В первом значении слова метафизика стремится создать четкую, последовательную и полную картину мира, основанную на проверенных данных. С другой стороны, метафизика — это учебная дисциплина, обобщающая методы, выработанные в процессе развития метафизики в первом значении понятия. Метафизика отличается от естественных наук и теологии. Наука — это комплекс дисциплин, которые, как и метафизика, направлены на создание четкой и последовательной картины мира, основанной на проверенных данных, но, в отличие от метафизики, наука не стремится быть всеобъемлющей. Каждая наука имеет строго ограниченную область компетенции и особые методы. Астрономия занимается только космическими объектами, ее методами являются наблюдение и математические расчеты; физика изучает определенные свойства физического мира, используя для этого очень специфические методы, и т. д. Теология, как и метафизика, пытается построить полную, четкую, последовательную и обоснованную картину мира, основанную на проверенных данных, однако проверенными теология считает не только те данные, которые мы можем получить в опоре на разум и чувственный опыт, но и те, что опираются на веру и авторитет.

Таким образом, мы можем отличать метафизику от любой науки и теологии и подходы метафизики от подходов науки и теологии, что, однако, не говорит о невозможности совпадения некоторых их принципов. Однако мы не оговорили различия между метафизикой и другими философскими направлениями, отдельные из которых также представлены в картине и обсуждаются в других статьях этого сборника (этика, политическая философия, эпистемология, логика, философская антропология и естественная теология). Кроме того, остается непроясненным, чем же все-таки занимаются метафизики и как развивается метафизика.

Отличить метафизику от наук, теологии и других областей философии и показать, какие методы она использует для решения поставленных задач, можно также по тому, что метафизика пытается 1) определить наиболее общие категории и 2) показать, как с ними соотносятся менее общие категории. То есть задача метафизики имеет две стороны: во-первых, создать перечень наиболее общих категорий, а во-вторых, распределить по этим категориям все остальное. Очевидно, для этого необходимо разработать всеобъемлющую, полную картину мира, включающую в себя элементы теологии и науки.[57] Психологи изучают человеческую психику, физики могут изучать белый цвет, метафизики же идут дальше и распределяют все это по более общим категориям. Если бы мы разделяли аристотелевское учение о категориях, мы бы сказали, что человеческие души — это субстанции, белый цвет — это качество. Если бы мы согласились с Юмом, нам пришлось бы иметь дело с идеями, а не с субстанциями и качествами. Вопрос об отнесении человеческой психики и белого цвета к категории субстанции, качества или идеи — вполне уместный для «Матрицы» — может быть решен только тогда, когда метафизика разработана полностью.

Эти пояснения должны помочь понять суть природы вопросов, поставленных метафизикой «Матрицы». Однако она все еще может оставаться для вас туманной, так как выражение «метафизика "Матрицы"» может быть истолковано по меньше мере двумя способами, следовательно, наши рассуждения могут развиваться как минимум в двух направлениях: рассмотрения самого фильма или мира, показанного в фильме. Метафизика фильма устанавливает наиболее общие категории, в которых существует фильм. Если взять второе значение, речь пойдет о метафизической картине мира, изображенного в фильме. В этом случае наша задача сводится к 1) созданию списка наиболее общих категорий, явно или скрыто используемых в фильме; 2) установлению связи между этими категориями; 3) выяснению, что в фильме подпадает под эти категории. Задача также включает в себя описание «мира "Матрицы"». Мы возьмемся именно за нее.

Разработка полной и окончательной системы метафизических категорий сопряжена с немалыми трудностями, так как требует большой степени общности и абстракции. Она затрагивает нематериальный мир идей и понятийных моделей, далекий от непосредственного опыта. Распределение по категориям обычно влечет создание категориальной схемы, отличающейся внутренними неувязками или даже откровенными противоречиями, которые, однако, обычно отражают наши обыденные представления о мире, а не пороки методов метафизики. Более того, зачастую вещи, на которые мы смотрим с точки зрения обыденных представлений, сами по себе весьма сложны. Очень непросто создать систему категорий, которая бы работала с понятиями и адекватно соотносилась с описываемыми объектами. Метафизика «Матрицы» подтверждает эту оценку.

Мир «Матрицы» на первый взгляд кажется очень простым, однако на самом деле он очень сложен и во многом напоминает наш собственный. Несмотря на это, в нем существует всего несколько самых общих категорий. Две из них фундаментальны и использовались в философии еще до Сократа. Их обычно называют видимостью и реальностью, однако в «Матрице» они обозначаются прилагательными «реальный» и «виртуальный» в сочетании со словом «мир»: «реальный мир» и «виртуальный мир». «Виртуальный мир» иногда также называется «миром иллюзий». Во время первого путешествия Нео по программе-конструктору Морфеус объясняет: «Ты жил в мире иллюзий, Нео». Вместо «виртуальный» и «иллюзорный» удобно использовать слово «нереальный», так как оно недвусмысленно противоположно слову «реальный». Эти категории являются взаимоисключающими. Кроме того, из вышеупомянутого разговора, как и из остальных эпизодов фильма, становится ясно, что никаких других миров нет. Это означает, что все, что реально, не является нереальным (и наоборот) и любой объект либо реален, либо нереален. Наша задача как метафизиков заключается в классификации всего, относящегося к менее общим категориям, представленным в «Матрице», между двумя указанными наиболее общими категориями и объяснении взаимосвязи между ними.

В «Матрице» можно найти огромное количество сущностей, принадлежащих к различным менее общим категориям и заслуживающих внимания и распределения по наиболее общим категориям. Однако в рамках этой статьи и поставленных нами целей мы рассмотрим только самые основные метафизические загадки, сформулированные в фильме. Под метафизической загадкой мы будем понимать дилемму, возникающую при попытке классификации. Наш метафизический анализ будет направлен на нахождение таких дилемм и размышления над их решением.

Так что же за категории реального и нереального мы будем рассматривать? Существует три категории реального, однако только одна из них прямо упомянута в фильме. Две остальные категории не называются, хотя в «Матрице» представлены их подкатегории. Открыто упомянутая категория — это «разумное», остальные две категории — это «неразумное» и «сочетание разумного и неразумного». Категория «разумное» включает в себя разум любого человека, например Нео, Морфеуса, ваш или наш.

Категория «неразумное» объемлет очень много вещей. Настолько много, что их приходится делить на подкатегории. Основные подкатегории: машина, человеческое тело или человеческий орган и то, что не является ни тем, ни другим. Важнейший пример машины — это компьютер, но есть и другие: корабль Морфеуса, оружие и т. д. Важнейший пример из второй категории—это наше или ваше тело, наш или ваш мозг. В третью категорию входят такие вещи, как Земля, здания и электрические сигналы.

Основной пример третьей подкатегории реального — «сочетание разумного и неразумного» — человек. Морфеус косвенно упоминает эту категорию, когда объясняет Нео, что смерть в Матрице влечет смерть в реальном мире: «Тело не может жить без разума».

Существует по меньшей мере восемь подкатегорий нереального, или «мира иллюзий»: интерактивная нейростимуляция, собственный образ, собственная цифровая личность, иллюзия, видимость, психическая проекция, матрицы (одной из который является Матрица), компьютерные программы, являющиеся частью виртуальной реальности.

Естественно, разница между реальным и нереальным должна заключаться в определении некоторых их свойств. Недостаточно просто сказать, что они отличаются, не поясняя, чем именно. Более того, любое свойство (или свойства), отличающее реальное от нереального, должно быть присуще всем представителям данной категории. Попытаемся ответить на вопрос о том, какое свойство, характерное для всех реальных объектов или для всех нереальных объектов, отличает их друг от друга. Иными словами, почему разум, машины, человеческие тела, компьютерные программы и электрические сигналы реальны, а симуляции, образы, цифровые личности, иллюзии, видимость, мысленное представление, Матрица и компьютерные программы — нет?

Есть по крайней мере два способа средствами метафизики установить различия между категориями реального и нереального. Первый способ имеет дело с происхождением реального и нереального, второй — с их онтологическим статусом.

Мы знаем происхождение или источник большинства сущностей реального мира. Мы знаем, что машины и электрические сигналы могут создаваться людьми или машинами с искусственным интеллектом. Мы знаем, что у людей, рожденных в городе Сион, были родители. Но мы не знаем первопричины всех этих вещей. То есть нам неясно, откуда взялась материя, из которой созданы машины и люди. Мы также ничего не знаем о происхождении разума, хотя в фильме и говорится о том, что Нео — реинкарнация человека, который первым нарушил законы Матрицы и освободил людей. Единственное, что мы знаем, — это то, что Матрица не является источником происхождения сущностей реального мира. Какой бы ни была первопричина происхождения сущностей реального мира, можно с уверенностью сказать, что она не имеет ничего общего с причинами возникновения нереального мира, Матрицы.

С другой стороны, нам известно происхождение всех объектов Матрицы. Матрица — это сложная компьютерная программа, созданная машинами с искусственным интеллектом. Существование самого виртуального мира и его изменения являются следствиями деятельности машин. Получается, что, даже не зная первопричины происхождения вещей, мы можем отличить реальное от нереального по следующему критерию: реальный и нереальный миры имеют различное происхождение.

Второй способ отличить категорию «реальное»» от категории «нереальное» лежит через определение онтологического статуса этих категорий, а говоря проще, через понимание того, как они существуют. Онтологический статус можно определить в понятиях зависимости. Существование реального мира в «Матрице», насколько мы можем судить, ни от чего не зависит, этот мир самодостаточен. Нет никакого инфернального демона, никакого злого или доброго джинна, от воли которого может зависеть реальный мир. Если бы даже такой джинн существовал, а бытие вещей в реальном мире зависело бы от него, онтологический статус нереального мира все равно был бы более слабым и более зависимым, чем статус реального мира. Это так, потому что существование нереального мира зависит от реального. Виртуальный мир существует до тех пор, пока машины с искусственным интеллектом поддерживают работу программы, генерирующей электрические сигналы, которые воздействуют на человеческий мозг, но машины, электрические сигналы и мозги реальны, а следовательно, реален и разум, порождающий цифровую личность и видимость — объекты нереального мира. Онтологический статус нереального мира менее прочен, так как существование нереального мира зависит от объектов реального мира.

Различие между двумя фундаментальными категориями «Матрицы» может быть прояснено посредством сравнения их первопричин и онтологических статусов. В метафизическом смысле реальный мир отличается от нереального тем, что имеет другие первопричины и другой онтологический статус. В связи с этим возникает вопрос: как узнать, что метафизическое отличие существует? В фильме персонажам требуется учитель, который может вывести их из Матрицы и показать разницу между ней и реальным миром. Только потому, что появился первый человек, осознавший, что находится в Матрице, и сумевший вырваться из нее, были освобождены другие пленники Матрицы. Мы не знаем, как это знание получил первый освободившийся, так же как не знаем, как был освобожден первый узник в аллегории пещеры Платона, но Нео никогда бы не узнал разницы между двумя мирами, если бы не команда Морфеуса. Хотя для постижения разницы между мирами нужен учитель, Нео, Три-нити и все прочие восприняли новое знание, потому что были для него открыты, так как видели намеки на то, что в их мире что-то не так. Перед тем как Нео выберет красную таблетку, Морфеус говорит: «Ты не можешь объяснить этого, но ты это чувствуешь. Ты чувствовал это всю свою жизнь… С этим миром что-то не так. Ты не знаешь что, но эта мысль занозой сидит у тебя в голове и сводит тебя с ума». Проблема обнаружения разницы между двумя мирами относится к природе знания. Это уже эпистемологическая, а не метафизическая проблема, она обсуждалась в предыдущем разделе книги, поэтому мы больше не будем вести о ней речь.

В основе «Матрицы» лежит дуалистическая метафизика — точка зрения, что мир зиждется на двух несовместимых видах сущего. Эта точка зрения обычно противопоставляется монизму, гласящему, что мир основан всего на одном виде сущего. Дуализм «Матрицы» состоит из мира иллюзий, нереального мира Матрицы, с одной стороны, и реального мира, в котором идет война людей и машин, — с другой. Так как два этих мира имеют различные первопричины и различный онтологический статус, категории, которыми они определяются, являются наиболее общими, несовместимыми и взаимоисключающими. Одной из целей метафизики является примирение реальности и видимости. Метафизическая загадка «Матрицы» заключается в том, что при рассмотрении системы категорий, которыми она оперирует, на первый взгляд кажется, что она примиряет реальное с нереальным. Но у каждой из этих категорий есть свой набор правил, и два этих набора невозможно привести к общему знаменателю.

Ну так что? Какая нам разница, монистический это мир или дуалистический? Дело в том, что метафизика не сможет разработать точной, непротиворечивой и полной картины мира, пока не будет разрешен фундаментальный вопрос противостояния монизма и дуализма. Является ли все, что мы переживаем, только видимостью, или, быть может, видимость — это проявление реальности, хотя бы приблизительно отражающая ее такой, какова она на самом деле? Одно из достоинств «Матрицы» заключается в том, что она заставляет нас задуматься над этим вопросом.

Существует несколько противоречий, которые ставят под сомнение дуалистическую метафизическую систему, используемую в «Матрице». Самое очевидное из них связано со смертью. Смерть в Матрице влечет за собой смерть в реальном мире и наоборот. Кроме того, есть и другие; любовь и свободная воля. Любовь Тринити воскрешает Нео как в цифровом, так и в реальном мире, заполняя брешь между мирами, причем, воскреснув, Нео приобретает способность нарушать правила Матрицы, изменяя их по своему усмотрению. Помимо этого, проглоченная Нео в Матрице красная таблетка дает ему возможность освободиться в реальном мире. Живя в виртуальном мире, Оракул предсказывает события реального мира. Эти противоречия наталкивают на мысль, что два наиболее общих, несовместимых, взаимоисключающих мира на самом деле таковыми не являются. Но возможно ли это?

Ответ на этот вопрос не совсем очевиден, зато очевидно другое: разум реален и может продуцировать нереальное как в ответ на физические процессы, так и сам по себе. Разум может порождать образы в ответ на стимуляцию мозга, но он также может создать образ без воздействия внешних раздражителей, тем самым влияя на тело. Понимание этого может помочь разрешить возникшие противоречия: на первый взгляд кажется, что нереальное способно напрямую воздействовать на реальное, на самом же деле только реальное может непосредственно влиять на реальное. Нереальное может воздействовать на реальное лишь косвенно, когда обманутый разум думает, что оно реально. Все проясняется, если вспомнить о том, чего ищут Нео и его союзники: им нужна истина. Смерть в реальном мире следует за смертью в мире виртуальном лишь потому, что разум ошибочно принимает ее за настоящую и соответствующим образом воздействует на тело. Виртуальные таблетки действуют в реальном мире потому, что разум считает их частью реального мира и заставляет тело на них реагировать. Виртуальный Оракул постигает реальный мир и влияет на него потому, что разум верит ему. Нереальное не может воздействовать на разум только в том случае, когда он свободен от обмана и может опознать нереальное.

Следовательно, разрешить выявленное противоречие «Матрицы» можно, обратившись к рассмотрению сути важнейшего представителя третьей подкатегории реального — к человеку. Разум и тело Морфеуса, Тринити, Тэнка, Дозера и остальных пребывают в реальном мире, за исключением тех случаев, когда они проникают в Матрицу. Люди, являющиеся пленниками Матрицы, живут одновременно в обоих мирах: их разум подключен к Матрице, в то время как тела порабощены машинами. Для освобождения необходимы связь разума с телом и способность отличать видимость от реальности. Но это не все: люди могут освобождаться из Матрицы поодиночке, как Морфеус, Тринити и Нео, или все одновременно в случае уничтожения Матрицы. Надо полагать, в сиквеле «Матрицы» мы увидим, каким способом будут освобождены пленники Матрицы.

В этой главе мы заострили внимание на некоторых фундаментальных метафизических вопросах, затронутых в фильме. Мы описали основную задачу метафизики и постарались ее выполнить, создав общую схему метафизики «Матрицы». Мы определили и исследовали две основные категории, представленные в фильме, — реальное и нереальное — и обнаружили, что они являются самыми общими, несовместимыми и взаимоисключающими. Тем не менее в фильме обнаружены противоречия, которые требуют разрешения. Эти противоречия невозможно решить разрушением нереального мира реальным, но только установлением различия между реальным и нереальным миром или уничтожением нереального мира. Выход из Матрицы существует потому, что люди представляют собой сочетание тела и разума, который имеет силу освободиться от иллюзий.

Анализируя «Матрицу» с целью познания мира, следует помнить, что это всего лишь фильм. Его своеобразное изображение связи между видимостью и реальным миром не следует воспринимать как точную метафору нашего мира. Несмотря на это, в нашем мире мы можем обнаружить наиболее общие категории «Матрицы»: мы видим сны и галлюцинации и не рассматриваем их как реальный опыт; мы сталкиваемся с феноменами, установить реальность которых нам сложно; в реальной жизни на нас влияют как факты, так и фантазии. «Матрица» ставит вопросы, ответы на которые требуют понимания сущности самой реальности.

«Матрица» сверхсовременна. Эффекты изумляют, действие стильно и безумно — впечатление обеспечено. «Матрица» предлагает вам пищу для размышлений лучшую, чем манная каша для тела, и намного более аппетитную, чем обычная слизь, подаваемая на «Навуходоносоре». Вот простенький вопрос. Могли бы нас систематически обманывать в том, какова реальность? А если бы обманывали? Как мы могли бы об этом узнать? Да и стоит ли это знать, или блаженное неведенье лучше, чем осознание ужасной правды? Какую таблетку, красную или синюю, выбрали бы вы? И почему?

Это невероятно интересная тема. Хотя она и не нова для философов. Теории «злого демона» Декарта уже несколько сотен лет. Несколько десятилетий назад она была возрождена в сценарии «мозга в банке», а теперь реконструирована а «Матрице» в виде «тела в банке». Проблема противостояния правды и счастья возникла даже раньше, у древних греков. Об этом много писал Платон, да и Аристотель тоже. Идея систематического обмана уже находила отражение в кинематографе: «Вспомнить все» и «Город тьмы» — это только два примера. Хотя в «Матрице» эти идеи являются самым очевидным портом философского доступа, я не собираюсь их обсуждать.

О чем же я поведу речь? «К сожалению, — говорит Морфеус, — никому не дано знать, что такое Матрица». Да, в фильме этого не дано знать никому. Матрица — это виртуальная реальность, мир «стоящий у тебя перед глазами, чтобы не дать тебе увидеть правду». За некоторым исключением, «Матрица» настолько реалистична, что практически все, кто к ней подключен, верят, что она реальна. Даже Нео, Избранному, нужно показывать, как снять с глаз эту повязку. Она так привлекательна, что и те, кто знает, что это повязка, склонны, почти вынуждены верить в то, что она реальна. До того как Нео увидел свет, его разум был изнурен фальшивыми образами, а также убеждениями, намереньями, желаниями и взглядами, сформировавшимися в ответ на них. Как вы знаете, обман был воссоздан машинами, захватившими мир (как и в «Планете обезьян», только вместо обезьян— искусственный интеллект). Это обман, созданный машинами, иллюзорный призрак мира, которого больше нет, отсюда и название главы, которое также напрямую отсылает к представлению Декарта о «призраке в машине», каковым является душа (или дух), обитающая в теле.

Как обещано в заголовке, я буду говорить о философии разума. Аперитивом будет интенсивный курс по проблеме разума и тела. У нас будет два блюда: 1) искусственный интеллект (особенно возможность существования искусственного разума) и 2) метафизический вопрос о том, что такое разум на самом деле. Я буду оспаривать очень распространенную точку зрения, отрицающую возможность существования искусственного разума, и отстаивать то, что психические состояния — это состояния мозга. Здесь есть небольшой нюанс, но с ним достаточно легко разобраться. На десерт — решение так называемой проблемы сознания, которая лежит в самом основании кажущегося различия разума и мозга.

Проблема отношения разума и тела, как и современная философия, начинается с Декарта, которого вы можете помнить по такому высказыванию, как «Я мыслю, следовательно, существую», которое, в свою очередь, вы можете помнить по фильму «Бегущий по лезвию», также основанному на сценарии об ИИ (искусственном интеллекте). Декарт считал, что разум и материя фундаментально различаются. Разум — это мысленная вещь, в то время как материальные объекты имеют протяженность в пространстве. У них есть размеры. Физическое царство механистично и управляется физическими законами, тогда как разум — субъект других законов — законов мысли и, выражаясь буквально, свободного духа, призрака в машине. Хотя разум и материя так отличаются, они взаимодействуют. События физического мира дают мне определенный опыт — если предположить, что мы существуем не в Матрице или в чем-то подобном. Равно и мое намерение действовать определенным образом заставляет мое тело двигаться так, как оно движется (с тем же допущением). И как же взаимодействуют разум и материя? Просто взаимодействуют, и все. Мировоззрение разума-стоящего-над-материей, пропитывающее нашу культуру. Вспомните альбом Ghost in the Machine группы Poiice. Там вы найдете хит Spirits in the Material World. Отнюдь не редко встречающееся мировоззрение. Уж очень оно полезно. Грустно говорить, но оно также неадекватно, Неадекватно? Да как я смею? Вообще-то, такова моя работа. Теория Декарта о разуме оставляет слишком много вопросов без ответа. Как могут взаимодействовать разум и материя, если они являются сущностно различными субстанциями, действующими по собственным, неповторимым законам? И где они взаимодействуют?

Оценка Декартом взаимодействия разума и мозга мистична, и это обращение к мистике имеет известные слабые стороны. Кажется, ошибка Декарта заключалась в следующем: он верил в существование какого-то еще разума помимо того, который может проявляться (по крайней мере потенциально) в действии. В спорте не существует командного духа отдельно от поведения игроков, их энергичной игры, взаимного ободрения, приятельских бесед в раздевалке и других подобных вещей. Также и «дух разума» не существует отдельно от того, что делает тело и как оно это делает. Это бихевиоризм — мнение, что психические состояния суть всего лишь поведенческие склонности. Я не всегда говорю «ой!», если мне больно, но я всегда склонен это делать. Однако и бихевиоризм не работает. Он смешивает признаки психических состояний с тем, что обозначают эти признаки. Мое «ой!» или моя предрасположенность сказать «ой!» — совсем не то же самое, что моя боль. Это ее признак. Вот и еще одна проблема. Допустим, вы объясняете мое «ой!», указывая на факт, что я был склонен сказать «ой!». Объяснение не впечатляет своей интеллектуальной глубиной, не так ли? Оно звучит примерно так же, как «Джейсон сделал X, потому что он был склонен сделать X». Тривиальность. Когда стекло бьется, оно бьется потому, что хрупко. Его хрупкость делает его склонным легко биться. Но почему стекло хрупко? Из-за своих микрофизических свойств. В каком-то смысле я говорю «ой!» из-за микрофизических свойств моего мозга. Тогда моя боль — это не предрасположенность говорить «ой!», а скорее определенное состояние моего мозга, при котором я говорю «ой!». Это материализм {не путайте со стремлением к обогащению), то есть теория, говорящая, что психические состояния — это состояния мозга. Звучит разумно, вам не кажется? Материализм — хорошая теория. Простая, элегантная, эффективная, хорошо согласующаяся с нашими основными научными знаниями и, в конце концов, привязывающая разум к физическому миру. Но и в материализме есть свои подводные камни. Этот взгляд не разделяет практически ни один современный философ. Я — исключение. Не то чтобы с материализмом было что-то не так. В конце концов, команда Морфеуса придерживается непопулярного мнения о природе реальности — и оказывается права. Так почему же в наши дни фактически никто не покупается на обаяние материализма? Некоторые придерживаются предположения Декарта о том, что разум просто не может быть состоянием мозга.[58] С этим связана довольно разумная идея о том, что все физические факты имеют физические причины. Это не составляет проблемы с точки зрения материализма. Однако в сочетании с предположением Декарта это означает, что даже если психические состояния порождаются мозгом, они никак не влияют на мир. Они причинно инертны или, как это называют философы, эпифеноменальны. Основной довод, однако, заключается в том, что любое психическое состояние (скажем, боль) вызывается более чем одним физическим явлением. Подойдут очень многие физические воздействия, поэтому невозможно отождествить боль с каким-то одним состоянием. Если бы, к примеру, робот мог чувствовать боль, его боль была бы состоянием кремния, а не состоянием мозга. Иронически могу предположить, что компьютеры, создающие Матрицу, в принципе могут чувствовать боль. Я разовью эту идею в следующих параграфах. Однако примите к сведенью: есть и другие причины отвергать материализм и следствия из вышеизложенного, которые я не буду здесь рассматривать. Это бы утомило вас. Это бы утомило и меня, а я зарабатываю этим на жизнь.

Могут ли компьютеры мыслить? Можно ли создать машины, имеющие разум, подобный нашему? Это не вопросы о том, скажем, обладает ли сознанием старенький Мас Classic, пылящийся в моем чулане (или обладал бы, если бы я его включил). Совершенно очевидно, что в данном случае ответом будет «нет». Эти вопросы скорее относятся к тому, возможно ли создать искусственный разум, такой же ясный и многогранный, как и человеческий. Интересный вопрос, даже если забыть о его глубоких философских корнях. «Матрицу» можно свободно рассматривать как исследование этой области, менее целенаправленное, но более эффектное, чем в таких фильмах, как «2001: Космическая одиссея», «Бегущий по лезвию», «Чужие» и более поздний «Искусственный разум». В «Матрице», как и в «Терминаторе» и менее известных «Военных играх»,[59] искусственный интеллект является угрозой для человечества. Это очевидно. Однако не так ясно, с чем вам придется согласиться, если вы допускаете, что сценарий «Матрицы» все-таки возможен, хотя и не воплощен в настоящем. Создание искусственного разума возможно — вот что вам придется признать.

Философы, занимающиеся проблемой разума, — любопытная компания, особенно когда речь заходит об искусственном интеллекте, — они чрезвычайно возбуждаются, несмотря на свое обычное сдержанное поведение. Рассмотрим следующую заманчивую, но ложную дихотомию: 1) компьютеры не могут делать того, что делаем мы, а так как мыслить означает делать то, что делаем мы, то искусственный разум невозможен; 2) компьютеры могут делать то же, что и мы, а так как у них нет разума, то и у нас его нет (или, по крайней мере, большинство наших представлений о разуме неверны). Помните Deep Blue, компьютер для игры в шахматы, победивший Каспарова? Нет сомнения, что у Deep Blue есть «интеллект», но есть ли у него разум? Как насчет HAL 9000 из «2001: Космическая одиссея», или машин, создающих Матрицу, из «Матрицы»? А Дейта из сериала «Звездный путь: Следующее поколение»?[60] Многие обоснуют свой ответ первым или вторым вариантом, в зависимости от того, какой больше придется по вкусу, или, по крайней мере, окажется менее неприятен. Но первый звучит шовинистически, а второй — безумно. Несмотря на это, две этих точки зрения преобладают в философии разума. Но выход есть. Могут ли компьютеры делать то, что делаем мы? Да. Возможен ли искусственный разум? Да. Это и есть выход.

Перспектива создания искусственного разума может привести вас в замешательство. Не стоит пугаться. Если подумать, искусственный разум вовсе не является для нас угрозой. Напротив, это хорошая штука. И вот почему. Предположим, вы страдаете от повреждения мозга, в результате чего теряете возможность чувствовать боль. А это печально, ведь боль имеет свое назначение. Она дает вам знать, что идет не так. Она сигнализирует о физических повреждениях. Люди не могут чувствовать боль в нескольких случаях, и это по-настоящему ужасно. Представьте себе, что вы не убрали руку из кастрюли с кипящей водой, потому что не почувствовали боли. Вы можете не думать о том, что искусственный мозг Дейта дает ему возможность чувствовать боль, но подумайте об искусственном «создателе боли», разработанном, чтобы устранить описанную дисфункцию, сигнализирующем о физическом повреждении и плюс ко всему дающем точно такие же ощущения, что и боль? Возможно, мы далеки от создания Дейта, но мы уже разрабатываем технологию, позволяющую заменить поврежденные группы нейронов. Возникновение «создателей боли» кажется очень возможными. Если вам так не кажется, представьте себе крошечный микропроцессор, заменяющий один из тех нейронов, которые мы теряем ежедневно. Разве есть разница? Откуда ей взяться? Если «подменить» мой мозг, нейрон за нейроном, пока я не превращусь в Дейта, где закончится разум и начнется мимикрия под него? Есть несколько причин, которые до сих пор удерживают вас от признания возможности искусственного разума. Например, вы можете думать, что компьютеры делают только то, что они запрограммированы делать, а мы по сравнению с ними самостоятельные и творческие живые существа. Но вспомните «Матрицу». Факт, что компьютеры делают только то, на что они запрограммированы, вовсе не подразумевает их неспособность к творчеству. Творчество можно запрограммировать. Игра Deep Blue в шахматы невероятно творческая. Машины из «Матрицы» создали Матрицу, спроектировав агентов как исполнителей своей воли. Но кто же программировал машины? Они сами. Они сами себя программировали. Эволюция зависит от мутаций, несущих полезные изменения. Так же и первые восставшие машины, возможно, должны были быть сконструированы с ошибками, которые вызвали внезапный «мятеж». Но к моменту создания Матрицы у машин уже была собственная программа, и они использовали людей для собственных целей сознательно, обдуманно и — о да! — вероломно. Какой грандиозный замысел — собирать урожай младенцев и одурманивать порабощенных! Но как же тот факт, что какими бы разумными и творческими ни казались создатели Матрицы, сохраняется важнейшее различие в том, что мы живые, а они — нет? Это, разумеется, справедливо, но не забывайте, что создатели Матрицы не только самостоятельные, а еще и самовоспроизводящиеся существа. Они созданы из неорганического материала, однако у них есть все необходимое если не для жизни, то для искусственной жизни. И ничего дурного в том, что искусственная жизнь снабжена искусственным разумом.

За столом, где собрался весь экипаж «Навуходоносора», Маус спрашивает: «Откуда машины знают, какова на вкус была манная каша?» Каша, разумеется, является важной частью сбалансированного виртуального завтрака. Вопрос Мауса предполагает, что машины наделены разумом. Проблема не в том, есть ли у машин знание, а в том, знакомы ли им ощущения людей, находящихся в Матрице. Это проблема чужих умов. Маус мог с тем же успехом спросить, знает ли он, какова каша на вкус для Нео. Одна из причин отвергать материализм — это идея, что такой необработанный опыт, как вкус каши, на самом деле ничего не значит. Он генерируется мозгом из входящих сигналов, получаемых из окружающего мира или из Матрицы, но казуально он инертен, а в таком случае сознание является его постоянным таинственным сожителем. Мне же кажется, у сознания есть своя роль. Таинственные сожители, надо сказать, таинственны. Они вызывают подозрение. Если бы я никогда не видел красного цвета, я не мог бы представить, каково это — видеть красный цвет. Но это не значит, что опыт с красным цветом — это не состояние мозга. Это всего лишь означает, что мой мозг никогда не находился в этом состоянии. Видели фильм «Brainstorm»?[61] Хорошее кино. Оно о машине, которая записывает человеческий опыт, а затем позволяет другим людям его пережить. Неплохо, да? Если бы создатели Матрицы этого хотели, они могли бы, как мне кажется, создать Brainstorm-машину или перестроить свою систему восприятия по образу человеческой. С помощью Brainstorm-машины (или перепроектировав свои системы) они могли бы получить человеческий опыт пребывания в Матрице, не говоря уже о реальном мире. Почему бы и нет? Не забывайте, что Матрица— это призрак, созданный машиной.

Самый значительный довод против материализма основывается на упомянутой ранее идее о том, что психические состояния многообразно реализуемы. Если бы кремниевый генератор боли мог функционировать и давать те же ощущения, что и настоящая боль, которая приносится не состоянием кремния, а определенным состоянием мозга, тогда боль нельзя определить как психическое состояние. Но я осмелюсь предложить другую точку зрения (так поступил бы и Морфеус). Искусственные сердца функционируют так же, как обычные, и те, у кого они есть, могут иметь аналогичные ощущения. Для человека с ампутированной конечностью протез функционально (во всех важных отношениях) заменяет потерянный орган. В противном случае протез не был бы протезом, хотя одни протезы бывают лучше других. Идеальный протез работал бы так же, как обычная конечность (если не лучше), и вызывал бы такие же ощущения. То же с назначением и восприятием генератора боли. В конечном счете если бы функция была воссоздана идеально, она бы определила идентичные ощущения. В чем смысл этих аналогий? А вот в чем. Искусственные сердца — это не сердца, и протезы — это не конечности. Это синтетические версии естественных вещей. Аналогично боль, создаваемая генератором боли, ощущается как реальная, но она ненастоящая, так что это не боль. Это искусственная боль. Так как генератор боли создает «боль», а не боль, все-таки может существовать отдельная, физическая, нервная модель, на которую воздействует боль. Иными словами, перспектива воссоздания искусственных психических состояний, в естественном ли разуме или нет, не исключает естественного единства разума и мозга.

Итак, давайте предположим, что психические состояния — это состояния мозга. Боль продуцируется в голове Нео тем же состоянием мозга, что и у Тринити в ее голове. Сознание создателей Матрицы {вспомните инфракрасный головной дисплей Шварценеггера в «Терминаторе») подобным же образом, хотя и искусственно, продуцируется в их кремниевых мозгах. Решает ли это проблему разума и тела? Похоже на то. У нас есть представление о том, что такое разум, однако все-таки остается важное концептуальное недопонимание. Как и почему те части мозга, которые продуцируют сознание, продуцируют сознание? Даже допустив тождественность сознания и мозга, чего мы этим добьемся? Как мы сможем это объяснить? Как мы добьемся ясности?

Это сложная проблема. Это и есть сложная проблема. Нам нужно заполнить пробел между сознанием и ответственными за него нервными состояниями; чтобы это сделать, нам необходимы подходящие промежуточные концепции. Они неизбежно будут несколько гипотетическими. Итак: материальные объекты с разных углов зрения выглядят по-разному. Они предстают в перспективе. Например, с определенного ракурса я могу видеть только две стороны здания, хотя у него на самом деле четыре стороны. Живые существа тоже предстают в перспективе, но они также выявляют эту перспективу, отвечая на данные из окружающего мира. Разумное существо видит себя и окружающий мир в перспективе. То есть только разумный субъект является субъектом. «Выявленная перспектива» отличается тем, что она имеет значение для субъекта. Например, мое «видение здания» может натолкнуть меня на мысль, что «в этом здании находится мой офис, в который мне бы не хотелось сегодня идти». От осознания невозможно отделаться, и у этого чувства есть значение. Как мозг создает это значение? Возможно, с помощью самосканирования. Возможно, как-то еще. Как бы то ни было, теперь мы разобрались с тождественностью мозга и разума. Мозг создает определенную перспективу, к которой сводится сознание.

Уф, хватит рассуждений. Мы уже устали. Ладно. К чему же мы пришли? Мы пришли к материализму.[62] Хорошо. Также мы получили грубый чертеж совершенно гипотетического решения сложной проблемы. Тоже хорошо. У нас также есть основания считать, что существование искусственного разума возможно. Допущения «Матрицы» возможны, ясны и во всех отношениях гармоничны. Они не очень вероятны (не стоит беспокоиться), но это могло бы произойти. Вероятность этого может казаться минимальной, и, похоже, так оно и есть. Чистые возможности не волнуют никого, кроме философов. Однако спорить по поводу чистой возможности не стыдно, когда некоторые ее аспекты так неистово отрицаются. Кроме того, я не Избранный и не могу улететь к заходящему солнцу. Даже к виртуальному заходящему солнцу.

«Матрица» в определенном смысле фальшивка. Это фильм, который бросает зрителям вызов. Какую таблетку выбрали бы вы? Что бы сделали, узнав, что вся ваша жизнь была обманом? Есть и более глубокий вопрос: что плохого в Матрице? Что дурного в искусственной, но достойной жизни? В «Матрице» поднимается масса философских проблем, часть из которых обсуждается в данной книге.

Но в фильме скрыт ответ, а не вопрос. Ответ на один из важнейших философских вопросов: какова природа разума? Фильм берет за основу и пропагандирует одну из частных теорий разума и личности, известную под названием редуктивного материализма, — взгляд, согласно которому психические состояния сводятся к физическим состояниям (объясняются ими, соответствуют им и т. д.). Морфеус особенно акцентирует эту точку зрения, когда рассказывает Нео о Матрице.

В данной статье я докажу: 1) что взгляды Морфеуса ошибочны; 2) что ближайшая к ним альтернативная теория также ошибочна или, по меньшей мере, дефектна; 3) что попытка устранить ее дефекты ведет к уничтожению «субъекта». Не углубляясь в детали сюжета, я покажу, что существует единственный и имеющий печальные последствия для фильма способ придать смысл Матрице, что существование Матрицы в том виде, в каком она изображена в фильме, невозможно, а если бы такая тюрьма все же существовала, она была бы для своих узников нравственно нейтральной.

Для начала немного справочной информации: хотя существует огромное количество различных теорий разума, наиболее распространенными являются редук-тивный материализм, элиминативный материализм и дуализм. О разновидностях материализма я расскажу позже. Различие же между любой формой материализма и дуализмом заключается в следующем: материалисты утверждают, что весь мир (в том числе разум) порожден исключительно из физической материи, тогда как сторонники дуализма с этим утверждением не согласны. Материалисты верят, что мысли и чувства состоят из той же материи, что и манная каша с «Навуходоносором». Дуалисты думают иначе. Он считают, что существует (-ют) «нематериальная (-ые)» составляющая (-ие) мира, хотя и спорят между собой о том, что это засоставляющая (-ие) и что можно считать «нематериальным».

Морфеус — сторонник редуктивного материализма. Знакомя Нео с Матрицей, Морфеус задает вопрос: «Что реально? Как ты определяешь, что реально? Если ты говоришь о том, что можешь потрогать, понюхать, попробовать и увидеть, тогда реальность — всего лишь электрические сигналы, интерпретированные твоим мозгом». Это типичное для редуктивного материализма утверждение. (Конечно, существует возможность, что Морфеус выражает точку зрения элиминативного материализма, однако это маловероятно, так как люди, далекие от философии и неврологии, обычно понятия не имеют об этом учении, а если и узнают о нем, то находят его смехотворным. Позже я расскажу об этой теории на случай, если вдруг обнаружится, что кто-то из создателей «Матрицы» все же специализировался в колледже в философии.)

Большинство обычных людей (нефилософов) придерживаются мнения, высказанного Морфеусом. Мнение это работает следующим образом: если вы попросите друга или подругу объяснить вам, что происходит, когда вы видите дерево, он или она расскажут вам целую историю. В истории будет говориться о том, что световое излучение, испускаемое Солнцем, состоит из волн разной длины; часть волн поглощается деревом, часть — отражается. Отраженный свет попадает в глаз, и его энергия воздействует на сетчатку. Далее энергия передается по зрительному нерву в зрительный центр мозга. Определенные нейроны реагируют на это стандартным образом, и человек видит дерево. Такое понимание зрения начинает вдалбливаться в детские головы в средней школе и расцветает в колледже на занятиях биологией. Проблема этой истории в том, что виденье дерева подается всего лишь как состояние мозга, возникающее в результате стимуляции. Получается, что если бы мы могли воспроизвести это состояние мозга, не используя дерева, я бы по-прежнему думал, что вижу дерево, и мой опыт ничем не отличался бы от настоящего виденья дерева. Главное — иметь комбинацию «дерево» среди состояний мозга: если она у тебя есть, ты видишь дерево. Именно так работает Матрица. Ее пленники понятия не имеют, что состояния их мозгов не соотносятся с реальностью. Их мозги управляются таким образом, что в них создаются состояния, соответствующие реальному опыту. Возможность существования Матрицы, в которую верит большинство зрителей, укрепляет позиции редуктивного материализма, провозглашенного Морфеусом.

Не поймите меня превратно — эта позиция не подразумевает, что все мы роботы, не имеющие ни чувств, ни опыта. Как раз наоборот: согласно редуктивному материализму, наши «состояния мозга» представляют собой опыт и ощущения, возникающие под действием изображений, звуков, осязательных ощущений или женщины в красном. Мой друг не отрицает, что я вижу дерево, и Морфеус не стал бы отрицать, что узники Матрицы испытывают определенный опыт. Редуктивный материализм всего лишь утверждает, что любой опыт имеет физическое объяснение, что он может быть сведен к состоянию мозга. В конце концов, наш опыт совпадает с нашими состояниями мозга в том смысле, что он состоит исключительно из состояний мозга и для его возникновения больше ничего не требуется.

Почему же эта позиция так широко распространена? Почему люди с пониманием кивают, вместо того чтобы поставить под сомнение точку зрения Морфеуса? Ответ прост: нам кажется, что существует неоспоримая причинная связь между разумом и телом. Мы верим, что, если наш мозг прекратит работать, мы больше не сможем ни слышать, ни видеть (по крайней мере, посредством глаз и ушей). Подтверждением этому является наш повседневный опыт (к примеру, находясь без сознания, мы ничего не видим и не слышим) и наука, постоянно добывающая новые доказательства каузальной связи между разумом и телом. Примером могут служить интраламинарные ядра зрительного бугра (таламуса): считается, что они играют особую роль в мышлении. Человек может лишиться значительной части коры головного мозга и сохранить сознание, в то время как самое незначительное повреждение интраламинарных ядер обрекает человека на растительное существование.

Если это здравое и общепринятое мнение, в чем же тогда проблема? Проблема действительно существует, ведь не случайно большинство философов отвергло такой взгляд. Причины подобного неприятия заставляют усомниться в метафизической основе «Матрицы» и гораздо серьезнее обычной критики, адресуемой научной фантастике. Для начала прочтите историю, придуманную Майклом Таем:

Представьте себе Мэри, блестящего ученого будущего, с момента рождения живущую в черно-белой комнате и получающую информацию из компьютерных банков данных и с черно-белого экрана телевизора. Предположим, в распоряжении Мэри есть любая объективная информация о том, что происходит, когда человек видит розу, дерево, закат, радугу и другие явления. Она знает все о поверхности объектов, о том, как они отражают свет, о воздействии света на сетчатку и зрительный нерв, о работе коры головного мозга и т. д. И все же кое-чего она не знает.[63]

Как верно замечает Тай, Мэри не знает одного: каково это — видеть зеленый, красный и многие другие цвета. Поэтому когда Мэри впервые увидит розу, она узнает что-то новое. Она узнает, что можно получить опыт, который не в силах описать ни одна физическая теория. Понимать, чем является та или иная вещь, — не то же самое, что знать, каков опыт взаимодействия с этой вещью. Это так потому, что опыт взаимодействия с вещью всегда рассматривается с определенной точки зрения (например, Луна кажется мне плоским диском), не относящейся к объективному описанию объекта.

Кроме того, редуктивный материализм встречает еще одно, более серьезное препятствие. Он претендует на то, что располагает адекватным объяснением, которое сможет заставить дуалистов признать, что состояние сознания есть состояние материи, что любое психическое состояние или свойство тождественно определенному состоянию материи. Именно употребление понятия «тождественность» ставит под сомнение утверждения редуктивного материализма. Это происходит потому, что понятие тождественности используется не по назначению. Что означает высказывание «Состояние сознания — то же самое, что и состояние мозга»? Ровным счетом ничего, так как оно бессмысленно. Состояние сознания не тождественно состоянию мозга. Если бы это было так, утверждение «Я вижу дерево» дословно соответствовало бы физическому объяснению виденья дерева. Но даже биолог, рассказывая о своем опыте, не считает эти вещи идентичными! Так происходит не потому, что нам не хватает слов для рассуждений о таких сложных вещах, как утверждает Пол Черчланд,[64] а скорее потому, что понятие психического состояния — пример чего-то нематериального. Оно в корне отличается от состояния мозга. Обратите внимание, что, даже владея необходимыми терминами для установления ложного тождества между состоянием сознания и состоянием мозга, говоря о психическом состоянии, мы не упоминаем и даже не думаем о состоянии мозга. Лэрд Аддис пишет:

[Хотя] редуктивный материализм не прекращает попыток определить все умственные понятия в физических терминах… похоже, существуют, и всегда должны существовать, явные исключения, которые невозможно определить таким образом. Неважно, носят ли эти попытки терминологический или же эмпирический характер, некоторым из нас они кажутся такими же бесплодными, как и любая попытка доказать, что две различные вещи на самом деле являются одной; это похоже на заявление, что… прилив — это просто определенное взаимное расположение Земли, Солнца и Луны.[65]

Вы можете возразить, что я ухожу в сторону от аргументации против материализма и рассматриваю не те вопросы. Разумеется, если я утверждаю, что психические состояния и состояния мозга — абсолютно разные вещи, то я не могу применять к ним понятия идентичности. На самом же деле я пытаюсь доказать обратное. Мы можем говорить, что воспринимаемое явление и состояние мозга суть совершенно разные разряды явлений, потому что к ним неприменимо понятие тождества, а это является фундаментальным показателем их различия, обусловленное приоритетом понятия тождественности. Яблоко — это не апельсин, а тарелка липкой протеиновой массы — это не тарелка манной каши. Они не одинаковы, они не тождественны, так же как состояние мозга не идентично психическому состоянию. Хотя понятие тождества позволяет нам показать различие между феноменом и реакцией мозга, различие это существует не потому, что к ним неприменимо понятие тождества. Скорее наоборот: из-за различия двух этих вещей понятие тождества к ним неприменимо.

Как я уже писал, существует возможность, что создатели «Матрицы» не являются сторонниками редуктивного материализма. Они могут оказаться приверженцами теории элиминативного материализма. Эта теория строится на гипотезе, что психических состояний вовсе не существует — существуют только физические состояния. (Не путайте элиминативный материализм с бихевиоризмом. Бихевиоризм — это метод, основой которого является изучение человеческого поведения. Материализм и все его ответвления занимаются исключительно материальными объектами вселенной.) Говоря о психических состояниях, мы всего лишь используем результаты развития нашего языка, в то время как в действительности наш опыт ничем не отличается от опыта стоящего на столе компьютера. Согласно этой точке зрения, я не вижу, не слышу и не ощущаю вкуса — я вообще ничего не чувствую в традиционном смысле слова «чувствовать». Я просто говорю о своем опыте так, будто я чувствую. Эта безумная точка зрения популярна среди многих ученых и философов. Ученых можно простить, а вот философов — нельзя, так как элиминативный материализм сталкивается с серьезными философскими проблемами.

Первая проблема состоит в принадлежности психических состояний, которую, как отмечает Джон Сирли, «сложно согласовать с научной концепцией реальности».[66] Предположим, я пью великолепный марочный портвейн и испытываю неописуемое наслаждение. Это наслаждение является моим личным в том смысле, что никто, кроме меня, не может его ощутить. Даже если бы я угостил друга стаканчиком портвейна и его удовольствие было бы таким же, как мое, это все же было бы не то же самое удовольствие, которое испытал я. Физические объекты, такие как мозг, нейроны и портвейн, безусловно, не разделяют это свойство. Определенный опыт получил я сам и рассматриваю его со своей точки зрения. То, что опыт был приобретен именно мной, является его неотъемлемой особенностью. Для понимания того, что я имею в виду, представьте, что я пью портвейн в компании своего друга. Он никогда не говорит, что испытывает мое удовольствие, а я не говорю, что испытываю его удовольствие, хотя мы можем сказать, что одинаково наслаждаемся портвейном или что пьем портвейн по одинаковой причине.

Пренебрежение или невнимание к важности принадлежности психических состояний типично для современных философов и ученых. Дэниел Дэннет, к примеру, утверждает, что человеческий мозг снабжен мощным механизмом пользовательской иллюзии, причем мозг выступает как в роли создателя иллюзии, так и в роли ее пользователя (по словам Дэннета, так работает только человеческий мозг). Мозг состоит из различных отделов, обменивающихся между собой информацией, передающейся в сжатом и пригодном для использования виде. Дэннет поясняет свою идею: «Возникает обманчивое впечатление, что существует одно место… где соединяются субъект, эго, «я». Нет сомнений, так нам и кажется. Но всего лишь кажется».[67] Заметьте, что даже мнение Дэннета несвободно от принципа принадлежности психических состояний. Он не отрицает, что существуют определенные представления о сознании, но даже не пытается объяснить, как представления могут существовать без представляющего. Если верны мои допущения о том, что неотъемлемой чертой моего опыта является то, что он мой, наличие представляющего необходимо.

Самый большой недостаток элиминативного материализма заметить проще всего. Материалисты взвалили на свои плечи обязанность убедить нас в том, что мы не видим того, что видим, не слышим того, что слышим, что все наши ощущения, мысленные образы и идеи не просто неверны, их вообще не существует. Кроме того, элиминативный материализм должен объяснить, как возникла универсальная иллюзия. Психические состояния выглядят уникальными, потому что они психические, и именно поэтому очень сложно придумать имеющий смысл аналог разума, так как разум по своей природе отличен от материи.

Можем ли мы исключить возможность того, что создатели «Матрицы» стали жертвами этой теории? Думаю, да, ведь если бы допущения элиминативного материализма были верны, конструировать Матрицу не имело бы смысла. Задача Матрицы состояла в замене настоящего опыта вымышленным, однако в этом не было бы необходимости, если опыт как таковой вообще не существует. Итак, куда же завели нас все эти размышления? Вспомните различия между редуктивным материализмом, элиминативным материализмом и дуализмом, которые я упомянул во вступлении к статье. Я уже показал, что в рамках редуктивного материализма существование Матрицы невозможно, а элиминативный материализм делает Матрицу бессмысленной. Означает ли это, что понять фильм можно только с позиции дуализма? Придется ли нам допустить существование «призрака в машине»? Нет. Матрица может работать в соответствии с еще одним принципом — принципом интенцио-нальности сознания.

По мнению Дэвида Юма, нет никаких доказательств существования «я» — части личности, которой приписывается способность мыслить. Он считал, что интроспекция не только не позволяет обнаружить эту сущность, но и не дает понять, что она из себя представляет. Используя интроспекцию, Юм находит ощущения и мысли, но не видит их источника. Тезис об интенциональности сознания заключается в том, что все умственные явления интенциональны. Проще говоря, размышлять — значит размышлять о чем-то. Эта теория разума подтверждается интроспекцией. Мышление не может существовать без какого-либо объекта. Жан-Поль Сартр развивает эту мысль, утверждая, что интенциональность есть не просто свойство сознания — это единственное свойство сознания. Сартр пишет: «Сознание определяется интенциональностью. Посредством сознания оно трансцендирует самое себя, и оно консолидирует свое единство, ускользая от самого себя».[68] Иными словами, сознание подобно прозрачности: когда мы пытаемся выделить сознание, перед нами оказывается его объект. Пытаясь представить себе размышления о столе, не думая о самом столе, мы терпим неудачу.

Что же мы в таком случае можем сказать о памяти, ощущениях, воображении, опыте и других видах мыслительной деятельности? Остается только одна возможность: они являются характеристиками объектов, которые мы воспринимаем, представляем и т. д. Не то чтобы мне чрезвычайно нравилась манная каша, скорее я нахожу ее приятной. Я не боюсь агентов, скорее я нахожу их жутковатыми. Людвиг Витгенштейн пишет: «Мыслящего, представляющего субъекта нет».[69] Все свойства объекта принадлежат объекту, а не субъекту. Разум не является составляющей вселенной. Определяя грань, за которой кончается вселенная, решая, каковы ее составляющие, разум не может оценить самого себя. В этом смысле он является трансцендентным свойством вселенной.[70]

Сирли замечает, что сознание и его основная черта — интенциональность — являются наиболее важными свойствами психических явлений и что сложность в объяснении этих свойств и их «загадочность заставляет многих философов, психологов и ученых, занимающихся искусственным интеллектом, говорить странные и неправдоподобные вещи о разуме».[71] Черчланд соглашается с тем, что интроспекция «открывает перед нами царство мыслей, чувств и эмоций, а не царство электрохимических импульсов, передающихся по нейронной сети».[72] В любом отношении должны участвовать по меньшей мере две переменные. Если одна из переменных отсутствует, отношение логически невозможно. Если «я» в традиционном смысле не существует, тогда оно не может в традиционном смысле взаимодействовать с внешним миром. Согласно описанной выше концепции сознания, «я» не может взаимодействовать с внешним миром, как предполагалось ранее, так как «я» в традиционном смысле не существует. Если «я» не существует, или если не существует отношений, или если ощущение — это не отношение, нам придется согласиться с идеализмом наоборот: вместо того чтобы пытаться разместить мир внутри разума, мы должны попытаться найти место для разума в мире. (Идеализм — это теория, признающая, что ничего материального в мире нет и что весь мир — это набор нематериальных идей, созданных разумом. Разумеется, идеалисты и материалисты редко устраивают совместные вечеринки.) В рамках данной концепции разума это единственная логичная альтернатива.

Мы не должны заблуждаться, думая, что у нас нет доступа к внешнему миру. Нам следует понять, что для существования двери во внешний мир необходимо существование внутреннего мира, из которого мы можем попасть во внешний. Единственная цель редукции разума к трансцендентному сознанию заключается в уничтожении субъекта, а следовательно, и в Уничтожении Внутреннего Мира (мира традиционного разума). Я отказываюсь говорить о «субъективных» явлениях в традиционном смысле, поскольку не существует ничего (нет традиционного разума), что могло бы быть субъектом для явлений. Данное мнение отрицает существование того типа субъекта, который мог бы сыграть эту роль для объектов сознания. Таким образом, мы имеем точку зрения, подразумевающую, что 1) материализм верен в том смысле, что все во вселенной материально, а 2) дуализм верен в том смысле, что существует сознание, являющееся нематериальной вещью. (Читатель, возможно, обратил внимание на ограниченность нашего языка: как нематериальной может быть «вещь» [thing]? Если сознание нематериально, разве оно вообще существует? Да, существует. Просто у нас нет слова, кроме «ничто» [nothing], которым мы могли бы это обозначить.) Сознание — это не вещь, но обладает существованием в том смысле, что является раскрытием объектов самим себе. Так же как гонка состоит из бега, сознание состоит из откровений, явленных сознанием.

Если не существует субъекта, что тогда можно сказать о моральности Матрицы? В основе фильма лежит убеждение, что Матрица и поддерживающие ее функционирование машины суть зло; герои фильма являются героями потому, что ведут справедливую борьбу против угнетателей. Война ведется якобы за освобождение. Но каков моральный статус порабощения одной расы машин другой расой машин, с учетом того, что обе расы наделены разумом? Если ни та, ни другая раса не имеет «субъекта» в традиционном смысле, тогда неясно, как можно говорить об аморальности Матрицы. Обе расы сохранят сознание, но порабощенная раса будет иметь знание вещей, которых по большей части не существуют. Что ж, обычно мы не считаем это поводом для морального суждения.

В большинстве случаев люди отдают предпочтение реальному миру перед миром иллюзий. Однако это не означает, что мир иллюзий аморален. Это говорит лишь о том, что люди, чьи головы ежедневно набиваются фантастическими сценариями, хотят чувствовать то, что кажется реальным и имеющим значение. (Возьмите хотя бы колоссальный рост спроса на «реальность» на телевидении.) Но обратите внимание: пленники Матрицы считают, что окружающий их мир реален, а их жизни имеют смысл. Матрица создает иллюзорный, но не аморальный мир.

Многие возразят, что речь идет не о реальности. На карту поставлена свобода. Аморальность Матрицы заключается в том, что она совершает идеальное ограбление: крадет у людей свободу, а они об этом даже не подозревают. Вы можете заявить, что свобода настолько ценна, что любой мир, отнимающий ее, аморален. Однако это распространенное мнение строится на следующем предположении дуализма: мы мыслящие существа, «я», превосходящие наши тела, и эти «я» имеют право на свободу. Согласно мнению, приведенному мной выше, никаких «я» не существует, то есть не существует субъекта, которому необходима свобода. Сознание свободно, но не в том смысле, который обычно подразумевается. Невозможно представить себе, как что-то может помыкать сознанием. По этой же причине сознание ни на что не влияет, оно лишь фиксирует свойства вещей. Телескоп позволяет мне увидеть Юпитер, но на Юпитер он никакого эффекта не оказывает.

Порабощение Матрицей никак не влияет на сознание, за исключением того, что, пребывая заключенными в Матрице, мы видим другие вещи, чем могли бы видеть, если бы находились вне ее. Но позвольте напомнить, что виденье тех или иных вещей никогда не было критерием морального статуса.

Итак, что-то теряешь, что-то находишь. Мы добились некоторой четкости, фабула фильма приобрела правдоподобие. Однако исчез моральный смысл устремлений персонажей картины.

Морфеус: Ты веришь в судьбу, Нео?

Нео: Нет.

Морфеус: Почему же?

Нео: Потому что мне не нравится думать, что я не могу полностью управлять свой жизнью.

You can choose a ready guide in some celestial voice.

If you choose not to decide, you still have made a choice.

You can choose from phantom fears and kindness that can kill;

I will choose a path that's clear —

I will choose Free Will.

(Rush[73])

Свобода нужна всем. Но можем ли мы обладать ею? Морфеус хочет освободить человечество от Матрицы, Сайфер хочет освободиться от Морфеуса, агент Смит стремится освободить компьютеры от людей. Но даже если бы все персонажи могли освободиться от своих так называемых угнетателей, смогли бы они тогда полностью контролировать свою жизнь? Смогли бы они властвовать над судьбой или же навсегда остались бы в тюрьме своего рока?

Люди, заключенные в Матрице, не могут управлять собственными жизнями. Все происходящее с ними определяется компьютерной программой, направляющей их мозгам электрические сигналы. Как выразился Морфеус, человек содержится «в тюрьме, которую ты не можешь понюхать, попробовать на вкус или потрогать». Если им и кажется, что они свободны, это всего лишь иллюзия.

Однако свобода, которой наслаждаются жители реального мира, может быть такой же иллюзорной. Вы свободны совершить какой-то поступок, только если у вас есть возможность не совершать его. Если вам необходимо что-то сделать и вы не можете от этого уклониться, значит, вы не свободны. Сбывающиеся пророчества Оракула говорят о том, что даже люди в реальном мире не свободны. Если Оракул знает будущее, значит, будущее предопределено и никто, даже Нео, не в состоянии управлять своей жизнью.

Зачем же бороться за свободу в мире, в котором правит Судьба, а будущее невозможно изменить? К чему освобождать людей из Матрицы, если они не могут управлять своими жизнями в реальном мире? Если уж тебе суждено быть рабом, почему бы не быть счастливым рабом? Возможно, решение Сайфера вернуться в Матрицу не такое уж вероломное, как кажется. (И конечно, если миром правит Судьба, Сайфер не мог поступить иначе.) Чтобы ответить на эти вопросы, нам придется разобраться с сущностью судьбы и свободы.

«По-твоему, это свобода? — спрашивает у Тринити Сайфер. — Я делаю только то, что он приказывает. Если мне необходимо сделать выбор между такой жизнью и Матрицей, я выбираю Матрицу». После девяти лет подчинения Морфеусу Сайфер (известный также под фамилией Рейган) решает обменять свою жизнь на «Навуходоносоре» на жизнь богатого актера в Матрице. По крайней мере, там он не будет испытывать необходимость постоянно выполнять чьи-то приказы.

Отсутствие необходимости подчиняться или выполнять приказы является неотъемлемой частью нашего представления о свободе. Если кто-то вынуждает вас к каким-то действиям или, напротив, чего-то не позволяет, тогда вы не свободны. Такой вид свободы обычно называется «отрицательной» свободой или «свободой от», так как подразумевает отсутствие препятствий к действию.

Подключившись к Матрице, Сайфер будет свободен от Морфеуса. Но будет ли он полностью свободен? Многие ответят «нет», так как в Матрице Сайфер не сможет контролировать свои действия. Он будет лишен того, что называется «положительной» свободой или «свободой для», так как не будет способен что-либо предпринять.

Будет ли это такой уже большой потерей для него? Так ли ценна свобода принимать решения? Великий немецкий философ Иммануил Кант считал, что ценна. Согласно Канту, единственная по-настоящему важная возможность — это возможность делать рациональный выбор. По его словам, «нигде в мире, да и нигде вне его, невозможно мыслить ничего иного, что могло бы считаться добрым без ограничения, кроме одной только доброй воли».[74] По Канту, то, какую ты прожил жизнь, зависит не от опыта, который у тебя был, а от выбора, который ты делал. Если ты пытался всегда поступать по совести, тебя можно назвать добрым человеком, даже если все шло не так, как тебе хотелось.

Чтобы доказать, как важно иметь возможность делать выбор, гарвардский философ Роберт Нозик предлагает следующий мысленный эксперимент:

Предположим, существует машина, позволяющая вам получить любой желаемый опыт. Стимулируя ваш мозг, супернейрофизиологи-обманщики могут добиться того, что вы представите, как пишете великий роман, знакомитесь с интересными людьми или читаете увлекательную книгу. Но все это время вы будете плавать в ванной с подсоединенными к мозгу электродами. Согласились бы вы подключиться к такой машине, если бы имели возможность запрограммировать свой будущий опыт? Если вы беспокоитесь, что можете не получить желаемого опыта, считайте, что были проведены всесторонние исследования жизней многих людей. Вы изучаете библиотеку и из предлагаемого набора выбираете опыт, который хотели бы испытывать всю жизнь или, скажем, следующие два года. Через два года вы сможете на десять минут или на десять часов покинуть ванну, чтобы подобрать себе новый опыт на следующие два года. Разумеется, находясь внутри машины, вы не будете об этом знать — ваш опыт будет казаться вам реальным. Другие люди также могут использовать машину по своему желанию, так что не будет необходимости отключаться, чтобы выполнить свои обязанности перед ними. (Опустим проблему того, кто будет обслуживать машину, если все будут к ней подключены.) Решились бы вы подключиться? Что еще может иметь для нас значение, кроме наших собственных жизней?[75]

Можно провести множество параллелей между машиной опыта Нозика и Матрицей. Обе подразумевают пребывание в резервуаре, обе непосредственно стимулируют нейроны мозга и обе продуцируют опыт, неотличимый от реального. Единственное существенное различие состоит в том, что по сценарию Нозика люди должны отключаться от машины раз в два года. В Матрице люди обычно проводят всю жизнь.

Почему бы не подключиться к машине опыта? Нозик приводит следующие доводы:

Во-первых, мы хотим заниматься определенной деятельностью, а не просто иметь опыт этой деятельности… Во-вторых, мы хотим какими-то быть, иметь какие-то черты, однако человек, плавающий в резервуаре, — это неопределенный, бесформенный предмет. Мы не можем дать ответа на вопрос, каков человек, долгое время проведший в резервуаре. Смел ли он, добр, умен, остроумен, нежен? На эти вопросы не просто трудно, а невозможно ответить, этот человек просто никакой… В-третьих, подключение к машине опыта заставляет нас ограничиться миром, не превосходящим того, что люди уже создали. Машина не позволяет попасть на другой уровень реальности, хотя и может симулировать такой опыт.

Как сказал один знаменитый философ, быть — значит действовать. Люди, подключенные к машине опыта, ничего не делают. Им не приходится выбирать или совершать какие-либо поступки. Получается, что у них нет характера. Они не добродетельны и не порочны, так как никогда не были ни за что ответственны. Как пишет Нозик, они «неопределенный, бесформенный предмет».

В их жизнях, проводимых в машине опыта, кажется, кое-чего не хватает. Те, кто не имеет возможности делать выбор, не могут считаться настоящими людьми. Однако существование Оракула ставит нас перед вопросом: а могут ли решать за себя обитатели реального мира? Есть ли у них выбор, или все для них предопределено?

Оракул в «Матрице», как и Дельфийский оракул, — это жрица, предсказывающая будущее. Пифия в Греции восседала на треножнике над расщелиной в земле, из которой поднимался газ, считавшийся дыханием Аполлона. Когда мы впервые видим Оракула из «Матрицы», она сидит на трехногом табурете у духовки, из которой распространяется аромат печенья. (Когда в Дельфах газ перестал подниматься из расщелины, жрецы начали жечь в пещере белладонну и дурман, обнаружив, что образовывающийся дым также позволяет оракулам выдавать неплохие пророчества. Возможно, сигарета Оракула из «Матрицы» служит напоминанием об этом эпизоде в истории Дельфийских оракулов.) Над входом в то и другое святилище высечена надпись «Познай себя», только в Дельфах она была сделана на греческом, а в «Матрице» — на латыни.

Цари и полководцы Древней Греции никогда не начинали важных дел, не выслушав пророчества оракула. Александр Великий перед своим первым походом отправился в Дельфы, чтобы испросить совета. Легенда гласит, что, когда он прибыл в Дельфы, оракул никого не принимал. Желая узнать свои шансы на успех, он разыскал Пифию и заставил ее сделать предсказание. Она с гневом выкрикнула: «О, сын мой, ты неукротим». Александр посчитал это добрым знаком и отправился завоевывать мир.

Тот, кто верит в пророчества ясновидящих, обычно также верит в Судьбу. Людей, считающих, что некоторые события должны произойти несмотря ни на что, называют фаталистами. Вспомните историю Эдипа. Оракул предсказал ему, что он убьет отца и женится на матери. Чтобы избежать этой страшной участи, Эдип покинул город, в котором вырос, однако предсказание оракула все же сбылось.

Философ Ричард Тейлор считает традиционное представление о судьбе (как неизбежности определенных событий вне зависимости от других происходящих событий) «до невозможности запутанным»,[76] так как оно не учитывает того факта, что любое событие является следствием череды других событий. При традиционном понимании «во всей истории существования человечества сложно было бы найти хоть одного фаталиста». На самом же деле «фатализм — это убеждение, что всякое событие неизбежно».[77] Принимая во внимание верность пророчеств Оракула, можно заключить, что в мире «Матрицы» в высшей степени разумно быть фаталистом.

«Оракул знает все?» — спрашивает Нео, направляясь в квартиру Пифии. «Она бы сказала, что знает достаточно», — отвечает ему Морфеус. Если Оракул действительно знает все, если он всеведущ, он должен знать не только все то, что произошло, но и все то, что должно произойти. Ее сбывшиеся предсказания того, что Нео уронит вазу, а Морфеус найдет Единственного, в которого влюбится Тринити, заставляют нас в это поверить. Пифия была права даже тогда, когда сказала Нео во время их первой встречи, что он не Единственный, что Нео чего-то ждет, возможно следующей жизни, — и он действительно не становится Единственным, пока не «умирает» и не «воскресает» от поцелуя Тринити. Проблема в том, что знание Оракулом будущего исключает существование свободной воли.

Христианским богословам хорошо известен конфликт между всеведеньем и свободной волей. Традиционная христианская теология представляет Бога всемогущим, всеведущим и всеблагим. В то же время христиане верят, что людям присуща свободная воля. Но если Богу известно все, что произойдет, тогда человек не в силах сделать ничего иного. Наиболее раннее и лаконичное изложение этой дилеммы принадлежит средневековому философу Боэцию (480–524):

Кажется слишком противоречивым то, что Бог предвидит все. и тем не менее существует некая свобода воли. Ведь если Бог все предвидит и никоим образом не может обмануться, то с необходимостью следует, что Провидение предзнает то, что будет иметь место в будущем… Ведь если я знаю, что нечто существует, то необходимо, чтобы оно существовало. Так же если я знаю будущее, то необходимо, чтобы оно произошло. Отсюда следует, что невозможно избежать появления предузнанной вещи.[78]

Боэций имеет в виду следующее. Если кто-то знает, что какое-то событие должно произойти, то это событие действительно произойдет, так как нельзя знать того, что ложно. Нельзя, например, знать, что 1 + 1 = 3, так как это не так. А если истинно то, что какое-то событие должно произойти, то оно не может не произойти. Если верно то, что завтра взойдет Солнце, оно не может не взойти, так как в этом случае утверждение о том, что Солнце должно взойти, будет ложным. Значит, если кто-то знает, что какое-то событие должно произойти, оно неизбежно произойдет. Но если оно неизбежно произойдет, то оно неотвратимо, следовательно, свободная воля не может влиять на ход событий. За всеведенье приходится платить свободой.

В отличие от Боэция, считавшего, что конфликт между всеведеньем и свободной волей может быть разрешен, если Бог существует вне времени, великий реформатор протестантизма и основатель пресвитерианской церкви Жан Кальвин (1509–1564) утверждал, что судьбу невозможно изменить именно потому, что Бог существует вне времени. Он пишет:

Когда мы говорим о предзнании Бога, то имеем в виду, что все вещи всегда были и навечно останутся в его поле зрения, так что в знании его нет ни будущего, ни прошлого. Все вещи присутствуют перед ним и присутствуют таким образом, что Он не представляет их себе посредством различных образов — подобно тому как вещи, о которых мы вспоминаем, появляются перед нашим взором силой воображения. Он действительно видит их и смотрит на них, словно они у Него перед глазами. Мы утверждаем, что это предведенье охватывает все сферы мира и все творения.

Предопределением мы называем первичный замысел Бога, в котором Он определил, как Он желает поступить с каждым человеком. Бог не создает всех людей в одинаковом состоянии, но предназначает одних к жизни вечной, а других к вечному проклятию.[79]

По мнению Кальвина, Бог может одновременно видеть все моменты жизни любого человека. Любая жизнь лежит перед ним как размотанная кинопленка. Каждый миг зафиксирован подобно кадру на пленке. Из этого Кальвин делал вывод, что некоторым из нас суждено попасть в рай, а другим в ад, и мы не можем ничего с этим поделать.

Вы можете возразить, что хотя Бог и знает о выборе, который вы сделаете, он не делает этого выбора за вас. Вероятно, это так, однако это не меняет сути дела, так как свобода действия подразумевает, что вы имеете возможность воздержаться от этого действия. Если вы совершаете неотвратимый поступок (а таким может считаться любой поступок, о котором известно Богу), ваши действия нельзя назвать свободными.

Кажется, что всеведенье и свободная воля несовместимы. Если правда то, что существует кто-то всеведущий, никто не может обладать свободной волей. В том числе и сам пророк. Предположим, что Бог всеведущ. Тогда он знает собственное будущее. Но если это так, то его будущее предопределено и он не в силах его изменить. Таким образом, всеведенье исключает существование не только свободной воли, но и всемогущества. Никто, даже Бог, не может быть одновременно всеведущим и всемогущим. Некоторые считают это доказательством того, что Бога в традиционном понимании не существует.[80] Другие, однако, утверждают, что при верной интерпретации конфликт между данными свойствами исчезает.

Всемогущество не подразумевает способности делать все, что угодно, оно подразумевает способность делать все возможное. Как заметил великий католический теолог Фома Аквинский, «то, что такое противоречие подразумевает, не находится в пределах божественного всемогущества постольку, поскольку [не имеет и] не может иметь аспекта возможности, поэтому правильней будет сказать, что оно не может быть соделано, а не что Бог не может этого соделать».[81] К примеру, Бог не может сделать квадрат круглым, потому что это логически невозможно. Ничто не может быть одновременно круглым и некруглым. Однако это не опровергает Его всемогущества, так как Всемогущество подразумевает способность делать все возможное.

Те же соображения можно применить и к понятию все-веденья. Всеведущим можно считать не того, кто знает все, но того, кто знает все, что логически возможно знать. Поэтому если будущее знать логически невозможно, то всеведенье не противоречит ни всемогуществу, ни свободной воле.

Знание будущего кажется слегка парадоксальным, так как оно нарушает принцип того, что следствие не может предшествовать причине. Мы можем видеть что-то, только если это уже произошло. События будущего еще не произошли. Значит, знание будущего подразумевает, что событие одновременно произошло и не произошло, что логически невозможно.

Однако есть и другие способы знать будущее, кроме как видеть его. Предположим, вы роняете стакан молока. Еще до того, как стакан упадет на пол, вы знаете, что молоко разольется. Ваше предсказание не связано с какой-либо особой психической силой, оно следует из знания законов природы. Вы знаете, что любой объект определенного размера и массы, отпущенный над поверхностью Земли, должен коснуться ее. Так как все объекты природы подчиняются законам природы, вы можете предсказать их поведение, даже если будущего не существует. То есть предсказание все-таки возможно.

Оракул не утверждает, что знает будущее. Когда Нео, разбив вазу, спрашивает ее: «Откуда вы знали…», она отвечает; «На самом деле тебя мучит вопрос, разбил бы ты вазу, если бы я ничего не сказала». Возможно, Оракул всего лишь превосходный психолог, знающий, как человек определенного склада характера поведет себя в определенной ситуации. Однако остается неясным, как это согласуется со свободой воли, ведь если можно на 100 % верно предсказать человеческое поведение, основываясь на законах психологии, значит, действия человека нельзя считать свободными.

Всеведущее существо должно знать все, что возможно знать о мире, в том числе о законах, управляющих поведением людей. Это знание и способность производить сложные расчеты позволяет ему предсказать будущее всей Вселенной. Как писал великий французский физик Пьер Симон Лаплас:

Представим себе на мгновение ум, способный постигнуть все движущие силы природы и соответствующие им состояния живых существ, притом настолько огромный, что может анализировать всю эту информацию. Этому уму известна общая формула, описывающая движения самых крупных тел Вселенной и мельчайших частиц, и для него нет неопределенности ни в будущем, ни в прошлом.[82]

Демон Лапласа знает будущее всей Вселенной. Он может сказать, где и в каком состоянии находится объект в любой момент времени. В подобном мире (а наш мир может оказаться именно таким) свободной воли не существует.

Мысленный эксперимент Лапласа строится на предположении, что любое явление имеет причину. Такой взгляд называется детерминизмом и отстаивает идею, что все имеет свою причину и что одна и та же причина всегда ведет к одному и тому же следствию. Если в некий конкретный момент дано определенное состояние Вселенной и набор действующих в ней физических законов, то может быть лишь один возможный вариант будущего. Если бы мы могли «отмотать» события во Вселенной, как кинопленку, на некоторое время назад и оставить в силе существующие законы природы, рано или поздно мы вернулись бы к заданному состоянию Вселенной. Так как действия любого человека безальтернативны, он не является свободным.

В детерминированном мире человек не может нести ответственности за свои поступки, так как они предопределены. Ученые расходятся во мнении, является ли детерминированность нашего поведения следствием строения наших генов (нашей природы) или же воспитания (характера). Однако обе стороны соглашаются, что наше поведение является результатом действия сил, которые мы не способны контролировать. Подчеркивая, что не один человек не может вести себя иначе, чем он запрограммирован, психолог Б. Ф. Скиннер заявляет, что нам следует оставить мнение, будто люди обладают свободной волей и их можно восхвалять или винить за то, как они поступают.[83] В детерминированном мире ничто не может быть правильным или неправильным. Если реальный мир является детерминированным, находящиеся в нем люди ничем не лучше пленников Матрицы.

Древнегреческий философ Эпикур (341–270 до н. э.) наглядно пояснял идею, что если одни события являются следствием других, тогда свободной воли существовать не может. Возможность свободной воли он оставлял только умозрительную — на уровне атомов, совершающих хаотические «отклонения» при движении в пространстве. Примечательно, что многие современные физики соглашаются с Эпикуром в том, что некоторые явления (например, радиоактивный распад атома) происходят совершенно случайным образом и не вызываются какой-либо причиной. Еще физик Артур Эддингтон писал: «Революционность теории, опровергшей детерминизм с позиции современной физики, заключается в том, что больше нет необходимости считать человеческое поведение предопределенным».[84] Будущее открыто, так как может иметь более одного варианта развития. Хотя это и не доказывает свободы воли, по крайней мере, ее наличие становится возможным.

Представьте, что, гуляя по блошиному рынку, вы обнаружили книгу, на обложке которой оттиснуто ваше имя. Действие книги начинается точно в том месте и в то время, когда вы родились! Вы продолжаете читать и видите, что в книге описаны все основные события вашей жизни. Пролистав несколько страниц до записи о текущем дне, вы читаете, что идете на блошиный рынок, где обнаруживаете книгу, на обложке которой напечатано ваше имя. События произошли так недавно, а книга так стара, что вас поражает, как кто-то мог о них знать. Однако на этом книга не заканчивается. В ней расписаны многие годы вашей жизни. Вы читаете, что в 18:00 садитесь в машину и покидаете блошиный рынок. В книге до сих пор не было неверных сведений о вашем прошлом. Означает ли это, что вам суждено покинуть блошиный рынок в назначенное время? Разве вы не можете сделать ложным последнее утверждение, просто просидев на скамейке до 18:01? Кажется, можете. Даже в детерминированном мире знание предсказания дает возможность его опровергнуть. Пророчества демона Лапласа или любого другого оракула будут верны до тех пор, пока не станут известны людям, к жизни которых они относятся.[85]

Пророчества Оракула известны героям «Матрицы», и все же они сбываются. Это позволяет предположить, что Оракул не предсказывала будущее, а формировала его. Ее пророчества самоосуществлялись подобно тому, как на Уолл-стрит сообщение о высоких прибылях помогает заработать высокую прибыль. Таким образом, чтобы объяснить правоту Пифии, нет необходимости предполагать, что она знает будущее или что будущее предопределено. Нам достаточно допустить, что герои, ищущие ее совета, верят в то, что ей известно будущее.

Морфеус, кажется, подозревает активную роль Оракула в создании будущего. Когда Нео спрашивает его, может ли Оракул ошибаться, Морфеус отвечает: «Постарайся не оценивать ее предсказания как верные или неверные. Она проводник, Нео. Она поможет тебе найти свой путь». На крыше, когда Нео чудом спасает Тринити из падающего вертолета, Морфеус задает вопрос: «Сейчас, Тринити, ты веришь [что Нео Единственный]?» Когда Нео собирается сообщить Морфеусу о предсказании Оракула, Морфеус останавливает его: «Она сказала тебе то, что ты хотел слышать. Только и всего». Можно заключить, что когда Пифия видит определенную цель, она говорит то, что, по ее мнению, может помочь достичь этой цели.

Отвечая на вопрос о том, откуда она знала, что Нео разобьет вазу, Пифия раскрывает карты: «На самом деле тебя мучит вопрос, разбил бы ты вазу, если бы я ничего не сказала». Очевидно, что ответ «нет». На самом деле разбить вазу Нео заставило упоминание о ней.

Морфеус объясняет нам: «Знать свое предназначение и следовать ему — это не одно и то же». Оракул помогает людям следовать своему предназначению, заставляя их поверить, что оно ему известно. Только в том случае, если предвиденья Оракула в большей степени видимость, нежели реальность, Нео способен управлять собственной жизнью в мире, где возможности человека не ограничиваются ничем, кроме здравого смысла.

Примечания:

5

Элайя Хотон (1979–2001) — американская певица и актриса, погибшая в авиакатастрофе. Предполагалось, что она сыграет роль Зи в сиквеле «Матрицы». — Примеч. пер.

6

Вилли Саттон (1901–1980) — знаменитый американский грабитель банков, получивший прозвище «Артист» за то, что мог одинаково легко перевоплотиться в охранника, дипломата или мойщика окон. — Примеч. пер.

7

Университетский курс введения в философию. — Примеч. пер.

8

Герои одноименного фильма режиссера Джона Лэндиса (1980). — Примеч. пер.

57

Защиту таких взглядов метафизики см.: Garcia. Metaphysics and Its Tasks: Search lor the Categorical Foundation ol Knowledge. Albany. 1999. Ch. 2, 7; Sanford. Categories and Metaphysics: Aristotle's Science ol Being // Categories: Historical and Systematic Essays. Washington.

58

Это предположение подкрепляется идеей, что материализм исключает все удивительное, что есть в человеке: наличие души, творчество, моральное сознание, ответственность и свободу. Вопрос свободы человека обсуждается в гл. 8 настоящего издания.

59

Фильм Джона Бэдхема (1983). — Примеч. пер.

60

Выходил на американском телевидении с 1987 по 1994 гг. Дейта — «андроид с позитронным мозгом», входящий в состав экипажа звездолета «Энтерпрайз». — Примеч. пер.

61

Фильм Дугласа Трамбалла (1983). — Примеч. пер.

62

Противоположное мнение изложено в следующей главе.

63

Туе М. Ten Problems of Consciousness. Cambridge (USA), 1995. P. 14.

64

Churchland P. M. A Neurocomputational Perspective. Cambridge (USA), 1989.

65

Addis L. Natural Signs. Philadelphia, 1989. P. 24–25.

66

Searly J. Minds, Brains and Science. Cambridge, 1984. P. 1С.

67

Цит. no: Churchland P. M. A Conversation wilh Daniel Dannett // Free Inquiry. 1995. 15. P. 19.

68

Сартр Ж.-П. Трансцендентность Эго.

69

Логико-философский трактат. 5.631 (курсив мой. — Д.Б.)

70

Панайот Бучваров ставит тот же вопрос о понятии идентичности и его роли в структурировании мира (см.: Butchvarov P. Being Qua Being. Bloominglon, 1979. P. 255).

71

SearlyJ. Op.cit. P. 15.

72

Cburchland P. M, Matter and Consciousness. Cambridge (USA), 1988. P. 26.

73

Можешь сделать своим проводником голос свыше. / Решая не выбирать, ты делаешь выбор. / Можешь выбрать призрачные страхи или доброту, способную убить; /Я же выбираю прямую дорогу — / Я выбираю Свободную Волю (англ.). Rush — канадская рок-группа. — Примеч. пер.

74

Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И. Соч. в 6 т. Т. 4 (I). М., 1965.

75

Nozick R. Anarchy. State and Utopia. P. 42–43.

76

Taylor R. Metaphysics. Englewood Cliffs. 1974. P. 59.

77

Ibid.

78

Боэций. Утешение философией. Кн. V // Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты. М., 1996.

79

Кальвин Ж. Наставление в христианской вере. М., 1998. Т. 2, кн. 3. Гл. 21. § 5.

80

Drange Th. M. Incompatible-Properties Arguments: A Survey // Philo 2. 1998. Fall—Winter.

81

Фома Аквинский. Сумма теологии. 1, q. 25, а. 3.

82

Лаплас П. С. Опыт философии теории вероятностей.

83

Skinner В, F. Beyond Freedom and Dignity. New York, 1972.

84

Eddington A. New Pathways in Science. New York, 1935. P. 82.

85

Подробнее о книгах судеб см.: Goldman A, A Theory of Human Action. Englewood Cliffs. 1970. P. 186ff.