ЗАМОРСКИЕ ГОСТИ

Николай Рерих

Есть художники, жизнь которых несет на себе печать их необычной натуры, оригинального и самобытного отношения к миру. Даже краткая биография Николая Константиновича Рериха напоминает не просто увлекательный рассказ, а целый роман. Советский искусствовед И. Петров отмечает, что он был «замечательным живописцем, неутомимым путешественником, страстным исследователем, философом и поэтом. Он жил во Франции и Швейцарии, Бельгии и Голландии, Англии и Германии, Финляндии и США, Китае и Японии; совершил поездки на Цейлон, Филиппины и в Гонконг, последние годы жил в Индии». 

Не только творчество, но и сама яркая личность Н. Рериха привлекали к нему людей, еще при жизни известность его стала почти легендарной. Картины Рериха, которых насчитывается более 5000, можно найти в ведущих музеях и художественных коллекциях всего мира. В России, пожалуй, нет музея или галереи, которые не обладали бы несколькими его произведениями. В некоторых музеях целые залы посвящены исключительно его картинам, и в честь его в Нью-Йорк-Сити в 1929 году было воздвигнуто 29-этажное здание. Кажется, первый раз в истории построен целый музей для шедевров одного художника еще при его жизни.

Одной из особенностей искусства Н. Рериха, которая определяла все направления его творческих поисков, было стремление воплотить в живописи образы далекого, героического прошлого, проникнуть в смысл древних преданий, передать всю поэтическую прелесть народной жизни. Киевская Русь, набеги викингов, легенды Древнего Востока привлекали Рериха в самом начале его творческой деятельности. Выступая в 1898—1899 годы в Петербургском археологическом институте с циклом лекций «Художественная техника в применении к археологии», он говорил: «Для того чтобы историческая картина производила впечатление, необходимо, чтобы она переносила зрителя в минувшую эпоху. Для этого художнику нельзя выдумывать и фантазировать, надеясь на неподготовленность зрителей, а в самом деле надо изучать древнюю жизнь, как только возможно, проникаться ею, пропитываться насквозь».

Наилучшим примером такого проникновения в прошлое были исторические картины великого В. Сурикова. Но он посвятил свое творчество событиям Московского царства XVI—XVII веков. А тот исторический пласт, который увлекал Н. Рериха, уходил во времена Киевской Руси и даже дальше — вплоть до каменного века. История становится для художника живой частью народной жизни, истоком национального начала в русском искусстве является для него народ русский, создавший изумительно красивые поэтические сказания, песни, художественные изделия. «Когда смотришь на древнюю роспись, на старые изразцы или орнаменты, то думаешь: «Какая красивая жизнь была! Какие сильные люди жили ею! Как жизненно и близко всем было искусство...» — восклицал Н. Рерих. 

В русское искусство Н. Рерих вошел сразу как зрелый мастер. Академию художеств он окончил дипломной картиной «Гонец. Восстал род на род», которая была горячо встречена И. Репиным и В. Суриковым и с выставки приобретена П.М. Третьяковым. После «Гонца», по совету И. Репина, Н. Рерих уезжает в Париж в мастерскую известного исторического живописца Ф. Кормана. Французский художник сразу увидел, что перед ним уже сложившийся мастер, и бережно отнесся к его яркому, самобытному дарованию. Когда Н. Рерих уезжал из Франции, его душа уже была полна образами Древней Руси. Вскоре он создает цикл картин под названием «Начало Руси. Славяне».

«Заморские гости» — одна из картин этого цикла, написанная в 1901 году. Она сразу же получила всеобщее признание, и художник сделал с нее несколько повторений. Картина имеет и свой литературный вариант в новелле, написанной Н. Рерихом в 1900 году. Меткими, художественно точными словами описывает он плывущие ладьи, носы которых завершены раскрашенными резными драконами. На их бортах пестрые щиты, сверкающие на солнце, наполненные ветром паруса наводят страх на врагов. Плывут ладьи по Неве и Волхову, Днепру и Ильмень-озеру — в самый Царьград. Идут варяги на торг или на службу... Также и на картине по синей глади безмятежного моря медленно движутся на зрителя расписные варяжские ладьи. Гордо вздымаются узорчатые головы грифонов-драконов, крутые борта кораблей украшены разноцветными щитами, алые паруса пылают на фоне небесной лазури. С любопытством вглядываются столпившиеся на корме викинги в открывающиеся перед ними дали. 

Привлекает картина и своей красочной праздничностью. Открытые, напряженные тона создают ощущение радостного перезвона ярких цветов. Красные и синие, голубые и золотисто-коричневые краски в украшении кораблей, в природе и одежде людей особо звучат рядом с белизной легких облаков и крыльями летящих над морем чаек. Живописность этой картины открывает перед зрителем (как и перед варягами) новую, дотоле неведомую страну. И вот мы уже узнаем узорочье народных орнаментов и праздничность древнерусского искусства. В памяти зрителей оживают любимые с детства сказания о людях минувших времен, о славной жизни, овеянной столькими поэтическими легендами. За гранью веков, где подлинная история сливается с мифом, а сказочное превращается в реальность, живут эти гости, из чужой страны приехавшие посмотреть на Русь Великую.

Историчны не только ладьи и сидящие в них варяги в шлемах, но и пейзаж самой природы. Волнистые линии зеленых холмов с оставшимися кое-где округлыми валунами — это результат движения ледников, которые сгладили, смягчили острые рельефы северного ландшафта. На вершине одного холма видны три кургана — это захоронения вождей. На другом — укрепленный тыном и башнями славянский городок, откуда, может быть, жители смотрят на флотилию не только с тревогой и волнением, но и с любопытством. Поразительно мастерство Н. Рериха, с каким он написал озаренные закатными лучами и горящие на солнце разноцветные струги. Плотная синева волн, разрезаемых гружеными товаром кораблями; зеленые холмы и стены встающего вдалеке града; чистая синева небес, радостное сияние утреннего солнца — все заставляет верить в чудесную сказку.

Картина полна движения — то замедленно-тяжелого в плавном движении ладей, то шумного и легкого в гомоне чаек и взмахе весел. Неподвижные, словно спящие холмы только усиливают впечатление торжественного прибытия гостей. Но, вглядываясь в картину, мы не найдем в ней ярко и живо написанных лиц, отдельных характеров, своеобразных индивидуальностей. Лица викингов едва различимы, а жителей русских городов не видно вообще. Русский художник С. Маковский отмечал: «У людей на холстах Рериха почти не видны лица. Они — безликие привидения столетий. Как деревья и звери, как тихие камни мертвых селений, как чудовища старины народной они слиты со стихией жизни в туманах прошлого. Они — без имени... Их нет отдельно и как будто не было никогда: словно и прежде, давно, в явной жизни, они жили общей думой и общим чувством, вместе с деревьями, камнями и чудовищами старины. На этих холстах, мерцающих темной роскошью древних мозаик или залитых бледными волнами света, человек иногда только мерещится... Но полузримый, невидимый — он везде».  

И действительно, созданный на картине «Заморские гости» образ не отвлеченный. Неповторимо сияет солнце в волнах и в парусах. Самобытны нарядные варяжские суда, есть свое «лицо» и у зеленых прибрежных холмов, у домов и стен далекого города. В молчаливых его строениях, в сонной неторопливости долин и гор ощущается дремлющая сила страны. Художник переносит зрителя в глубь веков, и тот становится очевидцем яркой языческой жизни Древней Руси. И встают пред ним не отдельные герои, не занимательный исторический эпизод, а как бы заново прочитанные страницы летописей.