МЫСЛИ: Новейшие карты ада

Автор: Ваннах Михаил

Ватикан, штаб крупнейшей христианской деноминации - Римско-Католической церкви, - через свой официальный орган, газету L’Osservatore Romano, обнародовал список новых смертных грехов. И событие это вызвало живой интерес светской прессы всего мира.

Почему - ведь вопрос-то чисто теологический? А теология (точнее - теологии, их - множество) - это дисциплина сугубо внутриконфессиональная, отличающаяся и от естественнонаучного, и от гуманитарного знания. Теология рассуждает о том, что было первопричиной возникновения Вселенной. О том, что творило Метагалактику и Землю, жизнь и разум. О том, что будет в самом отдаленном, эсхатологическом будущем.

А последнего еще нет, и его изучать невозможно. Возникновение Вселенной (не путать с более частным Big Bang!) - разовое событие, которое позитивные науки могут изучать только с точки зрения "Как", а не с точки зрения "Почему". Развитие материи вплоть до разумной (тут воля Творца считается богословами настолько слитой с законами природы, что выделить "божественную" составляющую той или иной силы невозможно) с начала XIX века не рассматривается серьезными теологами как аргумент в пользу веры. (Последний рецидив таких взглядов был у нацистской Имперской церкви епископа Мюллера).

Посмертная участь человека, о которой тоже учит теология? И ее не проверишь. То есть проверят-то всё, но информацию о результатах на Землю не передадут. Во всяком случае тем, кто не слишком злоупотребляет мухоморами или разбавленным стеклоочистителем.

И вообще - естественнонаучных аргументов в пользу веры не бывает. Равно как и таковых аргументов для опровержения ее.[Если только не полагать за веру взгляды, что ритуальное проползание под корнями священного пня излечивает радикулит, а размещение амулета в кабине аэроплана может благотворно влиять на статистику летных происшествий.] Иначе это была бы уже не вера, а знание.

Недавно один очень известный российский ученый сказал - церковники знают, что Бог придумал человека, а он (ученый) знает, что человек придумал Бога. Вот только церковники, во всяком случае те, кто пообразованней или похитрей, никогда так не скажут. Они сделают ударение, что верят, будто Бог придумал человека.

А вера человека - это его сугубо личное дело. Персональное мнение, которое кто-то разделяет, а кто-то нет. Чистая идея.

Но все равно - когда идея, даже самая абстрактная, овладевает массами, она становится силой. Силой, объективно существующей, то есть могущей и долженствующей быть рассмотренной с точки зрения позитивных наук. Когда-то Макс Вебер рассматривал влияние протестантской этики на дух капитализма. Сегодня в списках трудов нобелевских лауреатов по экономике мы увидим массу работ, посвященных психологическим факторам хозяйственной жизни.

И уж бесспорно, изменение теологической системы конфессией, насчитывающей больше миллиарда верующих, является весьма серьезным фактором социальной и экономической жизни и поводом обсудить его в светском журнале с точки зрения светских дисциплин. Ведь даже на проезде через центр Москвы - Третьего Рима, по версии Восточной церкви, - сказывается празднование ирландского Дня св. Патрика, правда, тесно переплетенное с почитанием более древнего персонажа - Джона Ячменное Зерно[Джон Ячменное Зерно - персонификация виски, см. балладу Роберта Бёрнса.]. А гигантский бизнес, замешенный на Дне св. Валентина, - это уже миллиарды и миллиарды долларов, не говоря о снижении производительности офисных работников после корпоративных вечеринок, - то есть имеется явный резон присмотреться к таким явлениям повнимательнее. Тем более что в новшествах Ватикана речь идет о современном хайтеке и современной Большой, глобальной экономике. О том, что затрагивает каждого и о чем может высказаться и тот, кто вне данной деноминации.

Дистопия, иначе какотопия или, что чаще употребляется в русскоязычной литературе, антиутопия, - это система взглядов на общество, противоположная утопии. Утопия была введена в английский как добавление к греческому корню фьрпт (место) английского префикса u. Он происходит от греческого пх (нет), тогда "утопия" значит "нигде" и, благодаря игре слов, может обозначать "eutopia" - "благое место".

В 1868 году английский экономист и логик Джон Стюарт Милль (John Stuart Mill, 1806-73) выступая в парламенте, сказал, что об утопиях говорят куда чаще, чем о дистопиях или какатопиях. Эти два слова образованы заменой префикса, определяющего благое место, на префиксы дху- или caco, означающие ненормальный, больной или плохой.

Проницательному британскому мыслителю уже тогда было ясно: хоть обычно и считают, что утопия слишком хороша для жизни, на самом деле она - слишком плоха. Действительно, уже в классических утопиях присутствовало все, что воплотилось в тоталитарных диктатурах ХХ века. Но пока-то был век девятнадцатый, и на опыте продемонстрировала свою несостоятельность только утопическая колония Роберта Оуэна на реке Вабах в Индиане. Причем Оуэн надеялся чисто на социальное, на организационное, выступал против передовых технологий[ Английский коммунист-утопист Роберт Оуэн (Robert Owen, 1771-1858) выступал против разделения труда, поскольку оно "ухудшает расу". Привет Адольфу Алоизовичу! Наци не случайно были еще и социалистами]. А век пара, а впоследствии электричества, выводил человечество в новое измерение - научно-технического прогресса. От которого ждали сначала улучшения жизни людей, а затем и изменения к лучшему самого человека. Об этом говорила ветвь научной фантастики, традиционно соотносимая с именем Жюля Верна. На это надеялись образованные круги того времени.

Итак - смертные грехи. В Библии они отсутствуют. Это - элемент теологии Римско-Католической церкви, введенный в VI веке папой Григорием I Двоесловом. Согласно его взглядам, к грехам, за которые непрощенный и нераскаявшийся человек попадает после смерти прямо в ад, относятся гордыня, зависть, обжорство, похоть, гнев, алчность и уныние. Наибольшую известность эта концепция получила после выхода в свет "Божественной комедии" Данте Алигьери. "Карты ада" были начертаны поэтическим пером великого флорентийца. Запомним - после работ епископа Рима Григория Беседовника[А он еще и Великий, и, по версии ряда конфессий, Святой].

А вот появлению новых смертных грехов, новейших карт ада, предшествовала изданная в 1960 году книга "New Maps of Hell: a Survey of Science Fiction" - "Новые карты ада: Обзор научной фантастики". Принадлежит она перу сэра Кингсли Эмиса (Kingsley Amis, 1922-95), известного британского писателя. Эмис - человек не чуждый ИТ, во Вторую мировую он служил в Королевском корпусе связи. Его первый роман "Счастливчик Джим" правдиво показал университетский быт, сделав писателю имя среди поколения "сердитых молодых людей". А в 1958 году Эмис был приглашен в Принстонский университет для чтения лекций о научной фантастике, которую любил с детства. Эти лекции и легли в основу новой картографии царства тьмы. В ней было дано определение научной фантастики как литературы, повествующей о приключениях идей. Но название для обзора НФ было выбрано не случайно. Кингсли Эмис в нем дал и новую жизнь термину "дистопия", придуманному Джоном Миллем.

Когда взгляды Милля воплотились в научной фантастике, прежде всего - в произведениях Герберта Уэллса, они резко диссонировали со всеобщим оптимизмом западного общества конца XIX века. Все считали, что впереди бесконечная дорога прогресса, умножающая благо, а у Уэллса уже в первом романе "Машина времени" (1895) - вырождение и гибель человечества. Да, сегодня такими взглядами никого не удивишь, но ведь это писалось за четверть века до Освальда Шпенглера с его "Закатом Европы", за полвека до "Постижения истории" Арнольда Тойнби - книг, которые ввели в научный и общественный обиход представление об упадке цивилизаций.

Либералы конца позапрошлого столетия говорили о преодолении сословных различий - а Уэллс описывал общество, разделенное на два вида: прекрасных и праздных обитателей садов - элоев; и трудящихся в вечной ночи подземелий, у гигантских машин - морлоков.

Социалисты (и будущие коммунисты) рубежа XIX-XX веков приписывали трудящимся классам все те достоинства, что теологи находят разве что у светлых ангелов, - а Уэллс, сам убежденный социалист[ Правда - фабианского толка. Сторонник неспешных действий, названных так по имени римского полководца Фабия Кунктатора, "Медлителя".], описал каннибализм пролетариев-морлоков.

Дальше - больше. С индоарийских времен небо почиталось обиталищем благих божеств. Да и позже часто путали небеса астрономов и теологов, приписывая тому, что у нас над головой, всяческие достоинства.

А в "Войне миров" (1898) пришельцы с неба - представители высокой цивилизации, которая должна быть доброй по всем представлениям о прогрессе, - это вампиры в боевых треножниках, вооруженные отравляющими газами и тепловыми лучами.

И - можно рискнуть сказать - все это Уэллс предвидел, приложив законы природы к жизни общества. Законы часто беспощадные - особенно описывающие живой мир, мир эволюции "с клыками и когтями", но от этого не менее объективные.

А потом была Первая мировая, прикончившая Старую Европу, были большевизм и различные сорта фашизма. И были авторы - Замятин с романом "Мы", Хаксли с "Прекрасным новым миром", Оруэлл с "1984", Брэдбери с "451 градус по Фаренгейту", - описывавшие технологически продвинутые, но отнюдь не утопичные, совсем не благие варианты будущего.

И вот это-то мрачное многообразие Кингсли Эмис охарактеризовал как дистопию. И прежде чем переходить к рассмотрению нового списка смертных грехов, давайте запомним этот термин.

Итак, новые смертные грехи. Среди них фигурирует такое древнее занятие, как педофилия. Древнее во всех своих штукарско-извращенческих проявлениях - почитайте хотя бы Плутарха. Или представьте, что на самом деле творилось на улицах взятых штурмом городов, какой-нибудь Старой Рязани при нашествии Батыя, или в саратовских селах еще в середине века девятнадцатого, до походов Кауфмана-Скобелева, покончивших с работорговлей, прежде чем их обитателей угоняли в рабство в Каракорум, Кафу, Коканд, Хиву. И объявить педофилию смертным грехом, конечно, можно. Хотя эффективнее просто-напросто найти любителя малолеток и оторвать ему хвост [Поскольку латынь ныне имеется и в популярных компьютерных словарях, то читателю не составит труда поглядеть, как будет хвост на языке римлян]. По самую шею. Впрочем, учитывая сверхтолерантность европейской судебной системы даже к рецидивистам, можно предположить, что трансцендентная кара скоро останется последним наказанием для сексуальных преступников.[Н. Саркози, правда, внес законопроект, по которому преступник, совершивший два и более тяжких преступления, в нормальное общество возвращаться не должен].

Дальше - наркотики. По словам епископа Джанфранко Джиротти, главы Апостольского пенитенциария - церковного трибунала, отвечающего в Ватикане за исповедь и отпущение грехов, к смертным грехам относится не только продажа, но и употребление наркотиков. Правда, к наркотикам, по классификации ВОЗ, причисляются и никотин с алкоголем. Так что у программы, похоже, широкий размах, - как будто бы заметил де Голль своему адъютанту, крикнувшему "Смерть дуракам!".

А вот дальше нам приходится вернуться к понятию дистопии. Дело в том, что дальше в списке новых смертных грехов идет социальная несправедливость. Та, которая порождает сверхбогатство одних и нищету других. Почему же потребовалось вводить новый смертный грех? Ведь и раньше, в старом григорианском списке была алчность - считалось, что за нее на том свете варят в масле, примерно как чебурек.

Можно предположить, что новый грех пришлось вводить из-за объективного усложнения современной экономики и увеличения ее масштабов. Раньше, в традиционном аграрном обществе - все ясно. Богач навязал бедняку в неурожайный год кабальный процент, лишил его хозяйства и самостоятельности. С этим боролись, объявляя ссуду и грехом, и уголовным преступлением. Или оброк устанавливается непосильным. Или барщина семь дней в неделю. Это - алчность наглядная, хотя уже и не уголовно наказуемая. И полюса богатства и бедности не так уж далеки. У деревенского богача - каша с салом против пустого супа у бедняка.

Теперь разрыв куда больше. Сравните состояния столпов ИТ-индустрии, и то, сколько получает в месяц сборщица iPod’ов.

Но у сверхконцентрации богатства есть и объективные предпосылки. Появление современных высокотехнологических устройств стало возможным лишь благодаря гигантским, сверхпроизводительным и сверхдорогим заводам [Прекрасный пример - кремниевые Fab’ы]. Ни персональных компьютеров, ни полузабытых видеомагнитофонов, ни видеокамер не было бы, работай заводы на национальные рынки. Товарам такой сложности нужен рынок глобальный - иначе сверхдорогие заводы не окупят себя. И все чаще такие заводы строятся там, где дешевле. Где теплее климат. Где рядом - дешевые морские коммуникации. Где под рукой - дешевая рабочая сила, выросшая в натуральном хозяйстве и приходящая на заводы. Согласная вкалывать за полсотни баксов в месяц. Вот вам и указанный выше разрыв между трудом и капиталом!

И понятно, что глобальный институт, который представляет собой Римско-католическая церковь, не мог - что в высшей степени справедливо - пройти мимо столь вопиющих фактов. Но ведь раньше была - дистопия литературная.

Дело в том, что мир колоссальных пропастей между предпринимателями и наемными работниками, возникающих в результате научно-технического прогресса, нам хорошо знаком. Нет, не по Марксу и Энгельсу, авторам блестящим, но заставшим лишь начальный этап жизни индустриального общества, - по писателям-фантастам, авторам антиутопий.

Начал, пожалуй, Герберт Уэллс романом "Когда спящий проснется" (1899) [Забавно, что в современной энциклопедии Britannica эта книга не упоминается]. Веселящиеся "праздные классы" ["Праздный класс" - термин социолога Торстейна Веблена (1857-1929) из книги "The Theory of the Leisure Class" (1899). - и изможденные трудяги в синем и черном, удерживаемые в повиновении цветными карателями архименеджера Острога, которому - а не номинальному владельцу капитала - принадлежит реальная экономическая власть. Дальше - Джек Лондон с его "Железной пятой" (1907), романом о власти монополистического капитала. Там описано, как ради прибылей сверхкорпораций ликвидируются демократические свободы, как национальная гвардия штатов используется для подавления прав граждан.

Реальность Первого мира развивалась не так, как предполагал Лондон, кстати, близкий к рабочему движению США. Президент "Тедди" Рузвельт в жесткой политической борьбе установил суровые антитрестовские законы. А революция в России заставила весь "цивилизованный" мир заняться социальной защитой трудящихся. И более поздние антиутопии - "Мы" (1924) Замятина, "Прекрасный новый мир" (1932) Хаксли, "1984" (1948) Оруэлла, "Час быка" Ефремова (1969) - рассматривали уже различные варианты тоталитарных режимов.

А тут, неожиданно, в начале двадцать первого века, чудовищный разрыв между бедностью и богатством возник из либеральной экономики. Правда, глобализированной, той, в которой уже не функционируют прежние регуляторы, ограниченные масштабами национальных государств и, максимум, Европейским союзом.

И это породило различные малоприятные следствия. Привело к ломке социальных структур в самых разных странах. Политики получили достаточно обоснованный повод говорить о "либеральном фашизме", создавая теоретическую базу для своих националистических движений. А неплохо оплачиваемые ООНовские бюрократы оказались неспособны справиться с такими проблемами.

Вот и пришлось озаботиться глобальным религиозным организациям. И Ватикану, и его старинным оппонентам из женевского Всемирного Альянса реформатских церквей, WARC (правда, последние делают акцент на социальной работе церкви). Но с грустью отметим, что теология тут опаздывает на век по сравнению с авторами дистопий.

Экологические преступления - тоже теперь смертный грех. Обычно экологисты (взявшие имя настоящих экологов, специалистов в одном из разделов биологии!) считают, что в основе их движения лежит книга Рейчел Карсон (Rachel Carson, 1907-64) "Молчаливая весна" (1962). Но десятью годами раньше гибнущая из-за загрязнения окружающей среды Земля была описана в дистопии Сирила Корнблата и Пола Андерсона, переведенной на русский под названием "Операция “Венера”".

Вот еще смертные грехи - "генетические манипуляции, изменение ДНК или эмбрионов". В антиутопиях эта тема присутствует со времен "Острова доктора Моро" (1896) того же Уэллса. Да, последствия могут быть чудовищны - человечество регулярно демонстрирует способность превращать достижения науки в оружие. Но без таких манипуляций вряд ли возможен прогресс биологических наук, здравоохранения. Уран ведь не только бомба (кстати, предотвратившая "горячую" Третью мировую), но и силовые станции.

И, конечно, очень странно выглядит объявление смертным грехом использование контрацептивов. Еще в начале прошлого века математик Вольтерра описал поведение популяции животных - неудержимое размножение; кризис из-за нехватки ресурсов; сброс численности популяции - как у зайца-русака… Только в случае людей сброс популяции зовется геноцидом! Стоит ли влезать в столь порочный круг? Ведь еще автор слова "дистопия" Милль, стремясь примирить учение Мальтуса с требованием социальных реформ, говорил, что лишь те реформы могут быть полезны, которые задерживают размножение населения.

Предупредим: последние два абзаца - это взгляды автора. А взгляды бывают разные. Но вот фактом является отставание агенды [Agenda (лат.) - расписание Богослужений.] практически всех конфессий не только от темпов научно-технического прогресса, но и от литературы, ее НФ-отрасли (конечно, имеются в виду шедевры жанра!). Не в этом ли одна из причин секуляризации, обмирщения современной жизни, отмечаемой всеми авторитетами? Но поскольку важнейшими для человека все равно останутся вечные вопросы жизни и смерти, добра и зла, - то богословам, видимо, придется стараться осознавать проблемы меняемого технологией мира не вслед, а до литературы. Так, как когда-то Григорий Великий предшествовал великому Данте.