Бенджамин (Вениамин) Франклин был одним из последних универсальных умов XVIII в. Академик И. Л. Капица сравнивал роль Франклина в Северной Америке с ролью таких великих основателей науки, как Ломоносов в России, Ньютон в Англии, Декарт во Франции. Франклин был иностранным (почетным) членом Петербургской Академии наук. Физик, один из создателей современной науки об электричестве; философ и писатель, давший оригинальное выражение новым, буржуазно-демократическим взглядам на общество; политический и общественный деятель, один из самых радикальных вождей американской революции и борьбы нового государства за независимость. Таков неполный список заслуг знаменитого американца, который сам считал основным своим занятием книгопечатное дело.

В рамках своих философских и политических занятий Франклин всю жизнь писал и по вопросам политической экономии. Он стоит у истоков экономической мысли в Новом Свете. Франклин осуществлял ее связь с самой развитой и передовой наукой Англии и Франции. Как справедливо заметил один из американских историков экономической мысли, Франклин был «первый американец, который заслуживает быть удостоенным звания экономиста».[73]

Франклин оставил автобиографию — замечательный исторический и литературный памятник эпохи. В одной из ее глав, которая писалась в возрасте 79 лет, он говорит о постоянном счастье в своей жизни. Действительно, это была долгая и счастливая жизнь. Он был счастлив как гражданин, ученый и человек. Он дожил до победы того дела, которому была отдана вся вторая половина его жизни, — независимости Северной Америки. Его научные заслуги были признаны всем миром, другие ученые развивали его идеи. Он был счастлив и в личной жизни, в семье, если не считать того, что его единственный сын Уильям оказался во время войны с Англией на стороне врагов его отца и родины.

Начав жизнь бедным подмастерьем, Франклин умер если не богачом, то весьма состоятельным человеком: в педантичном завещании, где не забыт ни один из многочисленных родственников, перечисляется несколько домов и земельных участков. В те времена, особенно в Америке, это было важнейшей формой богатства.

Франклин был настоящий янки, янки до мозга костей. Это был человек Нового Света, где, как писал Маркс, «буржуазные производственные отношения, ввезенные туда вместе с их носителями, быстро расцвели на почве, на которой недостаток исторической традиции уравновешивался избытком гумуса»,[74] т. е. богатством новых земель.

Янки — появившееся в XVIII в. прозвище жителей северных провинций, особенно Новой Англии, сначала полупрезрительное, потом получившее оттенок известного уважения. Янки — это потомки первых переселенцев из старой Англии, большей частью пуритан, бежавших от религиозного и политического гнета. Из этой английской традиции и из американского «гумуса» сложилась особая порода людей с одинаково ярко выраженными достоинствами и недостатками. Они поднимали целину своими собственными мозолистыми руками, а в городах быстро насаждали ремесла. Но поклонялись они Маммоне не меньше испанских конкистадоров, хотя и иначе.

Они создали самую раннюю и самую полную буржуазную демократию, известную истории, твердо отстаивая принципы личной свободы, выборной власти, независимости судей. Но это была демократия, где формальное равенство перед законом стало ширмой для фактического имущественного и политического неравенства и где инакомыслие решительно подавлялось.

У янки не было обветшалой феодальной аристократии, и они смеялись над титулами и фамильными привилегиями. В романе Германа Мелвилла «Израиль Поттер» герой, американский фермер и моряк, попавший в Англию во время войны за независимость в Америке, при обращении к королю Георгу III никак не может заставить себя произнести «ваше величество». Ему трудно именовать английского дворянина «сэром». Но богатые землевладельцы Пенсильвании и купцы Массачусетса не уступали в спеси английским лордам.

По сравнению с Западной Европой Америка была обетованной землей религиозной свободы и терпимости. Но за несколько лет до рождения Франклина в Сэйлеме, совсем близко от его родного Бостона, судили и казнили несчастных «ведьм». Приверженцы различных религий жили своей изолированной жизнью, и в ней часто царил жестокий деспотизм священников и богатых прихожан. В религиозном ханжестве янки превзошли англичан. Первые борцы против национального угнетения, янки сами жестоко истребляли индейцев, в южных провинциях насаждали рабство.

Франклин вышел из этого народа фермеров и ремесленников, в основе своей свободолюбивого, смелого и трудолюбивого. Он вобрал в себя все лучшее, что было в складывающейся нации. Но в его личности преломились и противоречия ее буржуазного развития. С глубоким демократизмом в нем уживалось почтение к богатству и власти. Противник религиозных догм и обрядов, Франклин, по его словам, все же «никогда не сомневался в существовании бога, в том, что он создал мир и управляет им своим провидением». Противник рабства и борец за свободу народов, Франклин вместе с тем верил в особое назначение англосаксонской расы. Человек простой и симпатичный, Франклин иногда представал перед собеседниками и читателями как узколобый и плоский моралист.

Бенджамин Франклин родился в 1706 г. в Бостоне, главном городе колонии Массачусетс, в многодетной семье ремесленника-пуританина. Он не получил никакого систематического образования и был самоучкой. После двухлетней учебы в начальной школе мальчик был отдан учеником в типографию старшего сводного брата. Франклин рассказывает: «Мой брат был очень вспыльчив и часто бил меня, на что я немало обижался. Мне думается, что его суровое и тираническое обращение со мной вызвало во мне то отвращение ко всякой деспотической силе, которое сопутствовало мне на протяжении всей моей жизни».[75]

В эти годы складываются и другие главные черты характера Франклина: энергичность и напористость, исключительное трудолюбие и неутомимая жажда знаний. Он много читает, знакомится с образованными людьми, делает первые литературные опыты. Его отношение к религии в то время становится довольно критическим. 17 лет от роду Франклин уходит из родного дома и города. Он попадает в Филадельфию, главный город Пенсильвании, столицу квакеров, и работает там печатником. Через год по совету богатых покровителей он едет в Англию, чтобы лучше освоить ремесло и закупить оборудование для типографии. Ему обещаны рекомендации и деньги, но ни того, ни другого он не получает.

Более полутора лет проводит Франклин в Англии, работает у лондонских типографов, жадно набирается опыта и знаний. В 1726 г. не по летам зрелый юноша возвращается в Филадельфию без денег, но с идеями, книгами и типографскими шрифтами, а главное — с оптимизмом и верой в успех.

Как предприниматель-типограф, Франклин скоро завоевывает прочное положение и становится одним из видных граждан Филадельфии. Вокруг него образуется кружок молодых людей, склонных к научным и литературным занятиям. Жизнь и занятия Франклина строго организованы, все расписано по часам. Поэтому успевает он повсюду. Невозможно даже перечислить все, на что обращается его кипучая энергия. Он основал Пенсильванский университет, первое научное общество, первую публичную библиотеку и первую пожарную команду в Америке, впервые создал большую общенациональную газету и усовершенствовал почтовое дело. Франклина избирают в генеральное собрание Пенсильвании. В 1754 г. он представляет провинцию на конгрессе в Олбэни и выдвигает там свой план объединения колоний под эгидой английской короны, но с известным самоуправлением. Однако в Лондоне смертельно боятся всего, что может сплотить американцев как нацию; план Франклина отвергается.

Франклин всегда проявлял большой интерес к естественным наукам и был мастер на всякие ручные поделки. Он писал о природе землетрясений, изобрел в свое время печь особой конструкции. В 1743 г. он впервые увидел опыты с электричеством, которые в те времена производили странствующие демонстраторы, своего рода фокусники. Это сильно заинтересовало Франклина. Он взялся за дело с обычной для него увлеченностью и на протяжении пяти-шести лет проделал тысячи электростатических опытов, поразительно тонких и искусных для того времени. Трудами Франклина были заложены основы электростатики. Он создал унитарную теорию электричества, введя понятие о положительном и отрицательном заряде (до этого многие верили в существование двух разных видов электричества). Франклин доказал электрическую природу молнии, объяснил явления атмосферного электричества и изобрел громоотвод.

В 1757 г. Франклин выехал в Англию как уполномоченный Пенсильвании (а позже — и других провинций) перед английским правительством. Следующие без малого 30 лет он провел в Европе — сначала в Англии, а затем во Франции, лишь дважды побывав на родине. Франклин в эти годы — государственный деятель, дипломат и политический писатель. Много лет Франклин пытается предотвратить вооруженное столкновение колоний со «страной-матерью», ищет пути автономии для них в рамках Британской империи. Но Англия не хочет идти ни на какие уступки. Восстание американцев становится неизбежным, в 1775 г. начинается война. Декларация независимости, написанная, как известно, в основном Т. Джефферсоном и принятая 4 июля 1776 г., носит на себе следы и Франклиновой руки. Осенью того же года конгресс отправил его представителем восставших колоний во Францию, военная и экономическая помощь которой была остро необходима новорожденной республике. Преодолев огромные трудности, Франклин добился военного союза с Францией. Война приняла неблагоприятный для Англии оборот. По мирному договору 1783 г., она признала независимость Соединенных Штатов.

Франклину было под 80, и он чувствовал свой долг исполненным. Он вернулся в Америку. Умер Франклин в 1790 г. Его последним опубликованным при жизни сочинением было письмо редактору «Федеральной газеты» о работорговле. Газета вышла за 24 дня до смерти великого старца. Против рабовладения он боролся все последние годы своей жизни, будучи президентом штата Пенсильвания и делегатом конвента, принявшего конституцию США. Характерна и форма последнего выступления Франклина. Это — bagatelle,[76] так называл он свои сатирические миниатюры, маленькие язвительные памфлеты, которые он нередко писал в последние десятилетия жизни. Такие «безделицы» в искусных руках старого Франклина жалили очень больно.

Трудовая теория стоимости была закреплена в «Богатстве народов» Адама Смита. Но до этого она появляется на протяжении целого столетия в виде более или менее смутных догадок у многих мыслителей. Франклин был в политической экономии в большой мере последователем Петти. По всей вероятности, он познакомился с его трудами во время своего первого пребывания в Лондоне. Может быть, их порекомендовал пытливому 19-летнему юноше доктор Мандевиль: как вспоминает Франклин, в захудалой таверне под вывеской «Рога» в Чипсайде он был представлен автору «Басни о пчелах».

Некоторые ученые связывают идеи Франклина также с влиянием другого из его старших современников — Даниэля Дефо, особенно его «Опыта о проектах». Франклин переносил на американскую почву богатые традиции английской культуры.

Сочинения Петти были у него под рукой, когда он в 1729 г. в Филадельфии взялся за одно из своих первых общественных дел — начал вести пропаганду за увеличение выпуска бумажных денег в Пенсильвании. Это неоднократно доказывалось исследователями путем сравнения текстов Петти и первого экономического сочинения Франклина, полное название которого: «Скромное исследование о природе и необходимости бумажных денег». Своей юношеской привязанности Франклин остался верен и в зрелые годы. Написанная им в 1751 г. работа о народонаселении, тоже заметное явление в экономической литературе, носит определенные следы влияния Петти. Между прочим, в своих демографических работах Франклин, опираясь на действительность американских провинций, высказывал любопытную мысль, что «в естественных условиях», без внешних помех численность населения имеет тенденцию удваиваться каждые 25 лет. Этот расчет был впоследствии использован Мальтусом, который утверждал, что производство средств существования должно фатально отставать от роста населения. Однако исторический пессимизм мальтузианства был совершенно чужд Франклину. Напротив, он верил в огромные возможности производства средств существования при разумной организации общества. Большое увеличение населения Америки он считал необходимым условием развития нового континента. О Великобритании же он писал, что «остров в состоянии прокормить в десять раз больше людей, чем имеется на нем сейчас, если бы они могли быть обеспечены работой».[77] Кстати сказать, население Великобритании лишь во второй половине XX в. достигло названного Франклином.

Подобно Петти, Франклин формулирует трудовую теорию стоимости не специально, а в рамках аргументации по другому, более конкретному вопросу. Он стремится вдолбить в головы упрямых квакеров мысль о пользе бумажных денег, особенно в условиях, когда не хватает драгоценных металлов.

Для этого ему надо ниспровергнуть с пьедестала металлические деньги, и здесь его рассуждения напоминают не столько взгляды Петти, сколько страстную аргументацию Джона Ло. Основная мысль Франклина такова: не деньги являются истинным мерилом стоимости, а труд. Он пишет: «Трудом можно измерить стоимость серебра, как и всех других вещей. Допустим, что один человек занят производством зерна, в то время как другой добывает и очищает серебро. В конце года или в любой другой момент все произведенное зерно и все серебро представят естественную цену друг друга: и если первого будет 20 бушелей, второго 20 унций, то унция серебра стоит труда, затраченного на производство бушеля зерна. Если же, благодаря открытию более близких или богатых рудников, человек может добыть 40 унций столь же легко, как ранее 20, между тем как для производства 20 бушелей зерна необходим прежний труд, то 2 унции серебра будут стоить не больше, чем тот же труд по производству одного бушеля зерна, и этот бушель, который раньше стоил 1 унцию серебра, теперь caeteris paribus будет стоить 2 унции».[78]

Это место цитирует Маркс в работе «К критике политической экономии», где он дал первую и наиболее полную характеристику научных заслуг Франклина. Маркс отмечает, что он «сформулировал основной закон современной политической экономии»,[79] т. е. закон стоимости.

Свою высокую оценку вклада знаменитого американца в вековой поиск политэкономов Маркс подтвердил и в «Капитале», где Франклин характеризуется как «один из первых экономистов, который после Уильяма Петти разглядел природу стоимости».[80]

Прежде всего гениальные идеи Петти нуждались в том, чтобы их талантливо распространяли, пропагандировали, применяли к конкретным вопросам экономики. Именно это делал Франклин. Но этого мало. Франклин ближе, чем Петти, подошел к идее о равенстве, общезначимости всех различных видов конкретного труда. В отличие от Петти он не приписывал труду по добыче драгоценных металлов каких-то особых свойств. Напротив, преследуя свою практическую цель, он всячески доказывал, что этот труд с точки зрения создания стоимости ничем принципиально не отличается от любого другого вида труда.

Постепенное движение научной мысли к уяснению двойственного характера труда, заключенного в товаре, представляет собой развитие трудовой теории стоимости и в связи с этим развитие всей классической школы в политической экономии. То был долгий и трудный путь. Молодой Франклин сделал шаг на этом пути.

Борьба Франклина за бумажные деньги имела под собой политическую и классовую основу. С одной стороны, она была направлена против великодержавной политики Англии, которая задерживала экономическое развитие колоний, навязывая им жесткую, ограничительную систему металлических денег. С другой стороны, Франклин выступил защитником интересов фермеров и городского простого люда против ростовщиков и купцов, которые хотели, чтобы отданные ими в ссуду деньги возвращались к ним в звонкой монете. Такие деньги они называли «честными» в противовес «нечестным», бумажным деньгам. Должники же, чтобы добыть серебряные деньги (золота в колониях почти не было), вынуждены были залезать в новую долговую кабалу или соглашаться на низкую заработную плату. Как показывают более поздние сочинения Франклина, он хорошо отдавал себе отчет в классовых интересах, которые были затронуты в споре о деньгах.

Ругая металлические деньги, Франклин увлекался и перегибал палку, что вело к теоретическим слабостям. Правильно отмечая, что с точки зрения создания стоимости нет разницы между серебром и зерном, он решил, что между ними нет разницы и по роли, выполняемой в обмене, в обращении товаров. Он игнорировал специфическую общественную роль денежного товара. Серебро было в то время в Америке всеобщим эквивалентом, т. е. товаром, выделившимся из всего необъятного товарного мира в итоге длительной эволюции. Зерно таким товаром не было. Как и весь товарный мир, оно нуждалось в серебре, в полноценных деньгах, чтобы выразить свою стоимость. Иного способа выражения стоимости товарно-капиталистическое хозяйство не знает. В этом смысле серебро все же было «особым» товаром. Бумажные деньги могли существовать лишь как представители, заместители серебра. В этом качестве их обращение было экономически вполне «законно».

Деньги выполняют особую общественную функцию. В отличие от всех прочих товаров они выступают как всеобщее и непосредственное воплощение абстрактного труда. Им не нужно искать другой товар для выражения своей стоимости: она постоянно выражается во всем многообразии товарного мира. Возникновение и эволюция денег есть объективный и стихийный процесс, не зависящий от воли людей. Франклин же склонялся к тому, чтобы толковать деньги как искусное «изобретение», как техническое орудие для облегчения обмена. При таком толковании металлические деньги казались ему не закономерной формой развития денег, а лишь искусственным и навязанным внешней силой элементом.

В конечном счете причиной ограниченности анализа основных проблем политэкономии, данного Франклином, лежит неразвитость буржуазных производственных отношений в обществе, которое он изучал. Но если вспомнить, что его брошюра, вышедшая в свет в глухой провинциальной Пенсильвании, на полвека опережала «Богатство народов» Адама Смита, то научное достижение американца предстает в своем полном объеме.

Замечательные мысли 23-летнего автора, высказанные в брошюре-однодневке, не могли оказать прямого влияния на развитие экономической науки. В своих более поздних работах Франклин особо не ставил вопрос о природе стоимости, а если походя касался его, то решал по-разному. Иной раз — на основе той же трудовой теории; иной — в духе физиократии, под заметное влияние которой он подпал; а порой и в субъективном духе: при обмене товаров нет эквивалентности, так как каждый из участников сделки получает больше субъективной полезности, более высокое удовлетворение.

С разных сторон во многих своих работах Франклин подходил и к вопросу об «экономическом излишке», о нетрудовом доходе, — по существу, о прибавочной стоимости. Гуманист и рационалист, он видел «неразумность» общественного строя, при котором одни люди работают до седьмого пота, чтобы другие могли в праздности расточать плоды их труда. Сам неутомимый труженик, он воспринимал это как оскорбление человеческой справедливости. Франклин писал: «В чем же тогда причина повсеместной и вопиющей бедности? В том, что необходимые средства жизни, производимые тружениками, потребляются как мужчинами и женщинами, занятыми работой, которая не создает ни жизненно необходимых предметов, ни удобств жизни,[81] так и теми, кто вообще не работает… Один статистик подсчитал, что, если каждый мужчина и каждая женщина будут заняты ежедневно четыре часа полезным трудом, этого будет достаточно, чтобы получить все необходимые средства и удобства жизни; нужда и нищета будут изгнаны из мира, а остающиеся свободные часы суток будут часами отдыха и счастья».[82]

Разумеется, как осуществить этот золотой век, Франклин не представлял себе. Его благородные слова сродни, с одной стороны, утопиям всех времен, а с другой — трезвой критике паразитизма и непроизводительного труда в сочинениях Адама Смита и его последователей.

Возмущение Франклина вовсе не относилось к капиталистам. Он был сыном своего времени, когда полное развитие буржуазных отношений было еще впереди. Его нападки на паразитов и нахлебников не мешали ему считать процент на капитал законнейшим доходом, вознаграждающим бережливость. Таким же образом он рассматривал земельную ренту, ища количественные зависимости между размерами ренты с земли и процента на капитал. Он полагал лишь, что есть некая «справедливая» норма процента. Такой справедливой, или «естественной», нормой Франклин считал 4 % годовых. По его мнению, эта ставка примиряет интересы кредиторов и должников, способствует классовому миру.

Наемный труд ни в коей мере не представлялся Франклину эксплуатацией рабочего капиталистом. Он не ощущал социальной противоположности между ними, потому что пролетарий виделся ему лишь патриархальным батраком или подмастерьем, рядом с которым работает в ноте лица сам хозяин фермы или мастерской.

При жизни Франклин был известен во всем мире не только как «укротитель молнии» и представитель восставших колоний, но и как автор и издатель «Альманаха бедного Ричарда». С 1733 по 1757 г. он издавал в Филадельфии под псевдонимом Ричард Саундерс своего рода ежегодный календарь, который наряду с астрономическими и иными сведениями содержал разные притчи и изречения морального характера. Все это Франклин отчасти сочинял сам, отчасти черпал из фольклора и сочинений старых авторов.

Последнему выпуску альманаха в 1757 г. Франклин дал предисловие, в котором собраны в сжатом виде изречения «бедного Ричарда». Многие из них стали пословицами. Это небольшое сочинение под заглавием «Путь к изобилию», жанр которого трудно определить, получило в XVIII в. широчайшую популярность в Америке и Англии и было переведено на многие иностранные языки, включая русский.

Афоризмы «бедного Ричарда» — это концентрат мудрости небогатого простолюдина, который хочет «выбиться в люди». Трудолюбие, бережливость и предусмотрительность — вот три кита благополучия и успеха: «Бог помогает тем, кто сам себе помогает», «Кот в перчатках не поймает мышь», «Если хочешь быть богат, то думай о том, чтобы сохранить, так же как и о том, чтобы добыть», «Маленькая экономия создает большой капитал».

Вот образчики. Столь удивительную форму экономического сочинения, пожалуй, больше не встретишь. И все же это экономический трактат! Это упрощенные, слитые с фольклором, с вековой мудростью заповеди политической экономии эпохи становления буржуазии как класса. «Накопляйте, накопляйте! В этом Моисей и пророки! „Трудолюбие доставляет тот материал, который накопляется бережливостью“.[83] Итак, сберегайте, сберегайте, т. е. превращайте возможно большую часть прибавочной стоимости, или прибавочного продукта, обратно в капитал!»[84]

Впрочем, свои идеи об экономической важности накопления Франклин выражал и в несколько более строгой форме. В статьях последнего периода жизни, отходя от своего почти врожденного пуританского догматизма, он писал, что в связи с необходимостью накопления можно морально оправдать и роскошь: «Разве надежда получить когда-нибудь возможность обладать роскошью не является самым большим побудителем к труду и усердию?» Некоторые мысли Франклина о «пользе» роскоши напоминают Мандевиля.

Вопросы экономической политики занимали Франклина на протяжении всей жизни. Прагматик и реалист, он нередко решал их по-разному, в зависимости от конкретной ситуации и даже политических нужд момента. При этом оставались неизменными лишь его коренные буржуазно-демократические принципы.

В 1760 г. Франклин опубликовал памфлет «Интересы Великобритании», в котором доказывал, в частности, ненужность и даже общественный вред развития мануфактур в американских колониях. Он писал, что подлинно благотворной человеческой деятельностью является лишь земледелие, а в Америке для его развития — неограниченные возможности. В этом видят обычно влияние физиократии, с которой он в это время познакомился в Европе. Очевидно, такое мнение имеет основание. Но вместе с тем, как доказывают специалисты-историки, Франклин «лукавил» в этом памфлете, стремясь успокоить опасения английского правительства и подтолкнуть его на присоединение отвоеванной у французов Канады к остальным американским провинциям.[85]

Франклину, несомненно, не были чужды меркантилистские взгляды, что вполне закономерно. В других своих работах он, не смущаясь противоречиями, доказывал необходимость развития промышленности в Америке и давал для этого меркантилистские рецепты: ввозные пошлины, изобилие денег в хозяйстве, активную покровительственную деятельность государства, насаждение новых колоний и т. п.

Но это не был узкий, провинциальный, близорукий меркантилизм, характерный для многочисленных его соотечественников в XVIII и XIX вв. Мысля категориями мирового рынка, он полагал, что международная специализация производства и свободная торговля не помешают развитию промышленности к Америке и в то же время будут выгодны всем торгующим нациям. Упомянутый американский автор дает этим взглядам Франклина парадоксальное название «фритредерского меркантилизма», отмечая специфически американскую природу доктрины.[86] Надо, однако, сказать, что взгляды англичан Юма и Смита были не так уж далеки от нее, хотя вопрос о промышленном развитии американских колоний не был для них столь близок, как для Франклина. Выступая за свободу торговли, они не подходили к этому лозунгу догматически и руководствовались здравым смыслом.

Этот специфический здравый смысл, который, так чувствуется в «Богатстве народов», больше всего, пожалуй, роднит Франклина с великим шотландцем. Франклин был на 17 лет старше Смита и, несомненно, оказал на него при личном общении известное влияние. В американской литературе существует легенда, в которой Франклин выступает своего рода наставником и редактором Смита, работавшего в 1773–1775 гг. в Лондоне над завершением своей книги. После их смерти (оба умерли в одном и том же, 1790 г.) младший друг Франклина, врач и политик Джордж Логэн, рассказывал своим родным, от которых это и стало известно, следующие подробности, слышанные им от Франклина: «Знаменитый Адам Смит, когда он писал „Богатство народов“, имел обыкновение приносить главу за главой по мере того, как он их сочинял, ему (Франклину. — А. А.), доктору Прайсу и другим literati. Он терпеливо выслушивал их замечания и извлекал пользу из обсуждения и критики, так что иной раз брался переписывать заново целые главы и даже полностью менял свою точку зрения».[87]

Трудно сказать, что в этом любопытном сообщении правда, а что вымысел. Слова Франклина могли быть в передаче семьи Логэнов искажены, его роль в завершении труда преувеличена. Если б их общение было столь тесным и постоянным, осталось бы больше доказательств. Во всяком случае, в переписке Франклина, который в отличие от анекдотически лаконичного Смита был автором нескольких тысяч писем, никаких указаний на это не имеется. Вместе с тем известная близость Смита к Франклину как в вопросах экономической теории, так и в вопросах политики несомненна.

С точки зрения современных научных стандартов не так просто определить вклад Франклина в развитие экономической науки, как таковой. Он не создал крупных книг и не разработал детально ни одного специального вопроса. Однако к большим мыслителям нельзя подходить с заранее скроенной меркой, а к мыслителям довольно отдаленного прошлого — в особенности. Экономические идеи Франклина порой неразделимо сливаются с его социально-политическими и философскими взглядами, с его практической деятельностью. Но из всего сказанного ясно, что без Франклина трудно представить себе путь развития экономической мысли в Америке.

До войны за независимость 1775–1783 гг. американская экономическая мысль почти не выходила за пределы главного больного вопроса — отношений между колониями и метрополией. Это в значительной мере характерно и для Франклина.

Создание независимого государства, 200-летие которого американцы отмечают в июле 1976 г., открыло новые горизонты развития общественной мысли. Тем не менее американская политическая экономия в конце XVIII и в первой половине XIX в. была провинциальной и жила в большой мере идеями, ввозимыми из Англии и Франции. Однако в Америке, где «полнокровные» буржуазные производственные отношения сложились примерно на столетие позже, чем в самых передовых странах Западной Европы, не было настоящей почвы для классической политической экономии, для школы Смита — Рикардо.

Это проявилось в критическом отношении и к теории и к методу английских классиков, для которых были характерны беспристрастный классовый анализ и строгость абстракций. Основной принцип экономической политики, выдвинутый классической школой, — свобода торговли, минимум государственного вмешательства — тоже был неприемлем для большей части буржуазии заокеанского государства. Тон в основном задавали протекционисты, призывавшие к защите промышленности с помощью высоких таможенных пошлин.

Эта прикладная проблема политической экономии вообще занимала центральное место в экономических сочинениях. Как заметил один американский исследователь, «в сущности до 1880 г. американская экономическая мысль была немногим более чем побочным продуктом рассуждений о таможенном тарифе».[88]

Франклин, провозвестник трудовой теории стоимости, либерал в экономике и политике, чуть-чуть физиократ, не мог стать в США основателем влиятельной школы. Большое влияние на американскую экономическую мысль первой половины XIX в. оказал Александр Гамильтон, государственный деятель консервативного направления, сторонник значительного вмешательства государства в экономику, родоначальник американского протекционизма.

Последователем Гамильтона был автор первого американского систематического трактата по политической экономии Дэниэл Реймонд. Книга его «Размышления о политической экономии» вышла в 1820 г. Свою «американскую экономическую систему» (он был ярым националистом) Реймонд пытался противопоставить Смиту и всей классической школе. Он выступил против трудовой теории стоимости, против взглядов Смита на прибыль (он считал прибыль заработной платой капиталистов), против экономического либерализма.

И наконец, Генри Чарлз Кэри. Маркс считал этого американца одним из самых характерных представителей вульгарной политической экономии, которая в отличие от классической школы сознательно поставила своей главной задачей защиту интересов буржуазии, обоснование жизненности и справедливости капитализма. Кэри довольно квалифицированно пытался решать эту задачу.

Как и идеи Франклина, взгляды Кэри в конечном счете тесно связаны с особенностями развития капитализма в Северной Америке. Однако Кэри писал через 100 лет после зачинателя американской экономической науки. За это столетие преобразился облик страны, изменились социальные условия. Страна патриархальных фермеров и ремесленников превращалась в страну развитых капиталистических отношений. К концу долгой жизни Кэри Соединенные Штаты приблизились к Англии по объему промышленного производства.

Высокие темпы и огромные возможности капиталистического хозяйства в США порождают оптимизм взглядов Кэри. Он полон энтузиазма, веры в безграничные перспективы роста капитализма. Особые условия развития капитализма в Северной Америке толкали Кэри на то, чтобы трактовать пороки и противоречия буржуазного общества как мимолетные, не заслуживающие особого внимания моменты. Можно сказать, что с именем Кэри связана так называемая доктрина американской исключительности, сторонники которой утверждали: в своем росте Америка может избежать отрицательных сторон (острая классовая борьба, экономические кризисы), которые неизбежны в капиталистическом развитии старого континента. Доктрина эта не совсем умерла и в наше время.

Известной заслугой Кэри Маркс считал то, что «он в абстрактной форме выразил крупные американские отношения, притом в их противопоставлении Старому свету…»[89]

Основной метод анализа Кэри — противопоставление американских общественных отношений английским, которые представляются ему ненормальными, стесненными внешними по отношению к капитализму «в его идеальном виде» (т. е. в американском варианте) факторами. Если бы Кэри имел при этом в виду пережитки феодализма, действительно сильные и обременительные в Англии, он был бы в известных пределах прав. Но среди таких «искажающих естественные условия» факторов Кэри числил налоги, государственные долги и другие явления, связанные именно с развитием капитализма.

Кэри знаменит своей теорией гармонии интересов, которая отрицает противоположность классовых интересов буржуазии и пролетариата и утверждает, что капиталистическое общество создает подлинную ассоциацию классов. Это его утверждение было опровергнуто жизнью уже в XIX в. Современное рабочее движение одним из своих исходных моментов имеет мощные стачки американских рабочих в 80-х годах прошлого века.

Кэри еще более яростно нападал на Рикардо, чем Реймонд — на Смита. Он называл его теорию системой раздора между классами, а в идеях свободы торговли видел личный выпад против американских капиталистов. В этом английском буржуа, который только был честным человеком и большим ученым, ему мерещился социалист, мятежник, разрушитель.

Маркс, рассматривая работу Кэри как один из важнейших источников буржуазной политэкономии середины XIX в., отмечал, что в области экономической науки Кэри богат добросовестными исследованиями по таким вопросам, как проблемы кредита, ренты и т. д. Руководствуясь этими указаниями Маркса, советский ученый Л. Б. Альтер, который исследовал пути развития политической экономии в США, показал масштабы и характер влияния Кэри на экономическую мысль во Франции, Германии и России.[90]

В 20-х и 30-х годах XIX в. под влиянием английского и французского утопического социализма, а также в связи с зарождавшимся рабочим движением в США возникли первые антибуржуазные направления экономической мысли. Молодое буржуазно-демократическое государство с огромными просторами незанятых земель было «обетованной страной» для многих мечтателей и социальных реформаторов Старого Света. В США основал свою общину Роберт Оуэн, в течение многих лет там вел практическую деятельность и пропаганду французский коммунист Этьен Кабе. Было несколько общин, пытавшихся осуществить проекты Шарля Фурье. На этой основе появилось много публикаций, авторы которых рассматривали экономические вопросы с позиций разных направлений утопического социализма. Как правило, они не выходили за рамки идей основателей этих учений в Европе (см. главы 18 и 19).

Массовое движение населения на новые земли Запада во второй трети XIX в. породило особое утопическое направление в американской общественной мысли. Мечтания о счастливом обществе независимых фермеров и ремесленников без крупной промышленности, без банков и спекулянтов, без политического аппарата принуждения шли вразрез с действительными тенденциями развития и были обречены на крах. Тем не менее аграрно-ремесленные утопии были исключительно популярны в США.

В 50-х годах XIX в. в США возникли первые марксистские организации, руководителями которых были друзья и единомышленники Маркса и Энгельса, эмигранты из Германии после революции 1848–1849 гг. Одним из первых деятелей научного социализма в Америке был Фридрих Зорге, дед прославленного советского разведчика. Эти люди и организации начали распространение экономического учения марксизма в США.

Однако силы и возможности критиков капиталистического строя были чрезвычайно ограниченны по сравнению с буржуазной идеологией, которая господствовала в университетах, в печати, в науке и политике. Во второй половине XIX и в начале XX в. в США складывается ряд влиятельных школ буржуазной политической экономии, которые уже начинают давать «продукцию на экспорт».

Примечания:

7

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 238.

8

«История экономической мысли». Курс лекций, ч. 1. Изд-во МГУ, 1961, стр. 58.

9

J. F. Bell. A History of Economic Thought. N. Y., 1953, p. 41.

73

Цит. по книге Л. Б. Альтера. Буржуазная политическая экономия США. М., 1971, стр. 47.

74

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, стр. 42.

75

В. Франклин. Избранные произведения. М., Госполитиздат, 1950, стр. 432.

76

Безделица, пустяк (франц.).

77

В. Франклин. Избранные произведения. М., 1956, стр. 243.

78

В. Franklin. Works, Boston. 1840, vol. 2, p. 265.

79

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, стр. 42.

80

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 60.

81

Имеется и виду домашняя челядь и многочисленная прислуга, чиновники, священники, офицеры и т. д.

82

Цит. по В. Л. Паррингтон. Основные течения американской мысли, т. 1. М., 1962, стр. 239–240.

83

Маркс цитирует Адама Смита, чьи взгляды по этому вопросу весьма близки к Франклину.

84

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 608.

85

P. W. Conner. Poor Richard's Politicks. Benjamin Franklin and His New American Order. L., 1965, p. 73.

86

P. W. Conner. Poor Richard's Politicks. Benjamin Franklin and His New American Order. L., 1965, p. 74.

87

Цит. по А. В. Аникин. Адам Смит. M., 1968, стр. 206.

88

Цит. по J. F. Bell. A History of Economic Thought. N.Y., 1953.

89

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. I, стр. 8–9.

90

См. Л. В. Альтер. Буржуазная политическая экономия США. М., 1971, стр. 108–126.