Полоцкая княжеская династия Рогволдовичей и Всеславичей имеет четырехсотлетнюю историю. Рогволд и Всеслав были самыми известными полоцкими князьями. Уже при первом упоминании Полоцка в летописи в 862 году в нем правили местные князья. Само Полоцкое княжество было создано на Западной Двине и занимало земли нынешней Северной Беларуси. Соседями Полоцка были Новгород, Смоленск, Туров, земли литовских племен. Летопись говорит, что первый создатель Древнерусского государства князь Рюрик в 862 году раздал своим видным соратникам-дружинникам города – «тому Полоцк, этому Ростов, другом Белоозеро». В 907 и 911 годах населявшие белорусские земли кривичи и радимичи участвовали в походе великого киевского князя Олега на Царьград – Константинополь.
В 980 году в Полоцке уже княжил Рогволд, а Полоцкое княжество стало фактически независимым государственным образованием. «Повесть временных лет» говорит: «Бо Рогволд пришел и имеше власть свою в Полотске». Судьба Рогволда была трагичной.
Древнерусское государство – Киевскую Русь – создавали князья Олег (882–912 годы), Игорь (912—1946), его жена Ольга (945–964), их сын Святослав (964–972 годы). Вершины своего могущества Киевская Русь достигла во время княжения Владимира Святославича (980—1015 годы). В борьбе за Киевский стол между сыновьями Святослава – киевского князя Ярополка и новгородского князя Владимира – Рогволд занял сторону Ярополка, хотя активных действий не принимал.
Рогволд «держал, владел и княжил в Полоцкой земле», укрепил и закрепил границы княжества, утвердил систему управления, политическую систему. Полоцкое княжество занимало непосредственно полоцкие земли, часть земель дреговичей и финских и литовских племен. Полочане расселились по среднему течению Западной Двины и по Полоте – на юг до верховьев Свислочи и Березины. Летопись говорит, что «Полочане получили свое название реки ради, яже течет в Двину, именем Полота». Полоцкое княжество располагалось почти по всему течению Западной Двины, в бассейнах Березины, Немана; в княжество в течение веков входили города Минск, Витебск, Друцк, Логойск, Усвяты, Борисов, Заславль, Лукомоль, Орша. Развитию Полоцкого княжества способствовал контроль за торговыми путями, приносивший большие доходы и конфликты с Киевом и Новгородом, которые постепенно переросли в кровавые территориальные споры.
В 980 году князь Владимир Святославич, используя отказ дочери Рогволда Рогнеды выйти за него замуж как повод для нападения, взял Полоцк штурмом, убил Рогволда и его сыновей и силой взял Рогнеду в жены. В Полоцке Владимир оставил своего наместника, пошел с новгородским войском на Киев, взял его, убил своего брата Ярополка и стал киевским князем. Автор истории Беларуси И. В. Турчинович писал в середине XIX века в «Обозрении истории Белоруссии с древнейших времен»:
«Брак Владимира с Рогнедою имел великие последствия. Как супруга Владимира она была матерью Изяслава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей». По многим историческим источникам Рогнеда родила Владимиру сыновей – Изяслава, впоследствии князя Полоцкого, Ярослава Мудрого, князя Новгородского и Киевского, Мстислава, князя Черниговского, Всеволода, князя Владимир-Волынского, и дочерей – Предславу, впоследствии вышедшую замуж за чешского князя Болеслава III Рыжего, и Премиславу, ставшую женой угорского короля Ласло Лысого».
Владимир Святославич в 988 году передал Полоцкое княжество сыну Изяславу. Сын Рогнеды и Владимира скончался в 1001 году, через год после смерти матери. Один из его сыновей Всеслав умер в 1003 году. Многие историки говорят, что эти смерти были не случайны – киевским князьям не нужны были сильные конкуренты. В 1003 году полоцким князем стал последний представитель рога Рогволда, правивший до 1044 года.
В 1015 году умер великий киевский князь Владимир Святославич. В результате длительной междоусобной резни его сыновей «земля была поделена» между Ярославом Мудрым, Мстиславом Черниговским и Брячиславом Полоцким. Началось длительное противостояние полоцких и киевских князей – за верховенство в восточнославянских землях.
В 1021 году Брячислав с полоцкой дружиной взял и ограбил Новгород. На пути домой его догнал Ярослав Мудрый и разбил его войско. Дядя и племянник помирились, Брячислав получил Витебск и Усвяты. Белорусский историк В. М. Игнатовский писал в конце XIX века в «Кратком очерке истории Белоруссии»:
«Большой конфликт разгорелся из-за Новгорода, который был как бы северным ключом водного пути «из Варягов в Греки». Иметь в руках этот ключ было очень важно. Кто имел этот ключ, тот имел возможность закрывать и открывать путь тогдашних торговли и культуры. Кроме этого, спор шел из-за владения двумя городами – Витебском и Усвятами. Эти города также имели большое экономическое значение. Тот, кто владел ими, владел ключами от верхнего Подвинья и имел очень важную часть великого пути, где были волоки между Днепром, Западной Двиной и Лаватью. Борьба между Полоцком и Киевом кончилась тем, что Киев отказался от претензий на Витебск и Усвяты Что касается Новгорода, то вопрос о нем окончательно не выяснен, все же он был больше под влиянием Киева».
Князь Брячислав тогда же построил город своего имени – современный Браслав, на знаменитых озерах – древние князья хорошо знали, где устраивать свои резиденции. Возможно там, или в Полоцке в 1029 году родился его сын – Всеслав. Об этом годе летописи писали как о «мирном лете». Историки пишут, что в этом году над Восточной Европой «сияние змееподобное появилось на небе так, что его было видно повсюду». Белорусский историк и писатель С. В. Тарасов писал в 1991 году в книге «Чародей Седьмого века Траяна Всеслав Полоцкий»:
«Змей – древнейший языческий образ бога, в первую очередь для балтских народов и белорусов. В позднейшей традиции Змей превратился в ужа, доброго защитника человека и его семьи. Видать недаром в белорусских легендах и преданиях образ змей, в том числе и ужа, по частоте упоминаний соперничает только с волком. Очень популярен образ змея и в белорусских сказах. Кроме этого, образ змея-дракона был широко распространен у всех скандинавских народов. Подтверждают это и многочисленные археологические находки бронзового венка с змееподобными концами, широко распространенные на территории Беларуси и Прибалтики в IX–XII веках. Многие балтские элементы культуры стали естественными и родными для жителей Полоцкой земли.
Таким образом, заметным было уже само появление на свет Всеслава, недаром названного поздней Чародеем. Для его современников оно было, наверное, знаком наступления необычных событий. А впереди было еще 73 года побед и поражений, взлетов и падений».
Полоцким князем Всеслав стал после смерти своего отца Брячислава в 1044 году в возрасте пятнадцати лет. Впереди было двадцать лет мирной жизни. Всеслав занимался строительством и укреплением своего государства.
Город был перенесен с реки Полоты к ее устью, на мыс на правом берегу Западной Двины. В историческом исследовании «Полоцк», вышедшем в 1997 году в Минске, написано:
«Во второй половине X–XI века образовался новый укрепленный центр города на возвышенности площадью 10 гектаров на правом берегу Западной Двины. Позже эта часть города стала называться Верхним замком. На ее южной стороне в середине XI века был построен Софийский собор. Верхний замок являлся детинцем Полоцка XI–XIII веков и в более позднее время. В X–XI веках возле него заселяли территорию, в результате чего образовался обширный посад. Он располагался в трех местах: древнейший – вблизи городища на берегу Полоты, Заполотский и Великий Посад (на его части затем был сооружен Нижний замок). Площадь Великого посада составляла пятьдесят гектаров. Верхний замок с трех сторон был защищен реками, а с четвертой – рвом».
С 1044 по 1066 год в Полоцке строился Софийский собор, ставший украшением города. Всеслав построил собор в честь святой Софии, подчеркнув равенство Полоцка с Новгородом и Киевом, где уже были построены такие соборы. В Софийском соборе шли церковные службы, там принимали послов, заключали договоры о войне и мире, держали архив, библиотеку и казну, вели летопись.
Полоцк обладал большим количеством ремесленников, развивавших и совершенствовавших кузнечное, оружейное, гончарное, кожевенное, сапожное, бондарное, даже ювелирное ремесла. Население активно занималось земледелием, огородничеством, садоводством, скотоводством, рыболовством. Торговля шла между всеми городами восточно-европейских княжеств. С Балтики везли янтарь, из Киева – изделия из стекла, посуду, из Византии – амфоры с вином, с Востока – украшения, ткани; в Полоцк везли соль, металлы. Полочане поставляли на экспорт меха, воск, ремесленные изделия. Подробностей о древнем Полоцке мало – летописи города не сохранились, сгорели в пожарах многочисленных войн, намеренно уничтожались.
Полоцкое княжество стало основным конкурентом Киевского. В 1054 году умер Ярослав Мудрый. В Киеве вокняжился его сын Изяслав, в Чернигове – сын Святослав, в Переяславле – Всеволод, отец Владимира Мономаха, во Владимире – сын Игорь, в Смоленске – сын Вячеслав. Триумвират Изяслава, Святослава и Всеволода правил Киевской Русью. Полоцк укрепляется в Прибалтике, кроме Лукомля, Браслава, Друцка, Витебска, Усвят, Заславля, Логойска, Копыси, Орши, Минска были построены прибалтийские Кукейнос и Герсика. С. В. Тарасов писал:
«Перед Всеславом стояла очень сложная задача: необходимо было не просто объединить силой окружающие земли (что, вообще-то, в то время было мало перспективным), а создать такие условия, чтобы эти земли и народы жили в едином неразрывном братском сообществе. Чем мощнее были бы между ними добровольные связи, тем мощнее была бы и вся держава. Всеслав не стремился объединить Полоцкую землю огнем и мечом, как это делал его пращур Владимир, потому что понимал, что империи, основанные на силе, долго не живут. Он проводил другую, мирную политику, строил и укреплял новые города».
Уже в период княжения Владимира Святославича появилась проблема управления территориями, которые киевский князь раздавал в уделы своим двенадцати сыновьям, платившим дань со своих городов в Киев. После смерти великого киевского князя его дети, враждуя из-за наследства, начали истреблять друг друга. В результате междоусобной войны к власти в Киеве пришел Ярослав Мудрый, поддержанный новгородцами, не хотевшими платить большую дань Киеву. Дети и внуки Ярослава продолжали резаться за великий стол. Выдающийся российский историк С. Ф. Платонов писал в начале ХХ века:
«В политической жизни киевского периода признавался правильным родовой порядок наследования и владения – от брата к брату и от дяди к племяннику; этот порядок в первое же время своего существования терпел нарушения. События времени внуков и правнуков Ярослава ясно показывают, что эти нарушения были чрезвычайно часты, и что наследование столов запутывалось до чрезвычайности.
Родовой порядок наследования столов, как идеальная законная норма, несомненно существовал. Но рядом с ним существовали и условия, подрывавшие правильность этого порядка. Политическое устройство Киевской Руси было неустойчиво. Составленное из многих племенных и городских миров это княжество не могло сложиться в единое государство в нашем смысле слова и в XII веке распалось.
Политическая связь киевского общества была слабее всех других его связей, что и было одной из самых видных причин падения Киевской Руси».
Феодальная раздробленность X–XI веков усиливалась быстрым разветвлением Рюриковичей, продолжавших оставаться главами княжеств, номинально подчиненных великому князю. Именно в руках Рюриковичей оставалось право на государственную власть. Деление династии началось с сына великого князя Святослава Игоревича, с отделения линии князей Полоцких. Из детей Ярослава Мудрого выделилась линия сыновей Святослава и Всеволода. И. В. Турчанович писал:
«Князь Полоцкие, Изяславичи, основываясь на своем происхождении от первой супруги Владимировой и его старшего сына, как старшие в роде, считали себя законными наследниками Великокняжеского престола. Зато Ярославичи всеми силами души ненавидели их, Изяславичей».
В Древнерусском государстве существовало две формы власти – княжеская и вечевая. Князья пришли в уже сложившиеся города и области.
Слово «вече» от «вещать» – «говорить», впервые упоминается в русских летописях под 997 годом. Вече – форма коллективного волеизъявления, высшая власть в Древней Руси, народное собрание, обсуждавшее важные общие дела. Ведению вече подлежали вопросы войны и мира, призвания и изгнания князей, выборы и смещение представителей администрации – посадников, тысяцких судей и воевод, заключение договоров с другими землями и княжествами, наделение земле и привилегиями, принятие законов. Вечевые собрания обычно созывались по звону вечевого колокола по инициативе властей или населения, они не были регламентированы. Князья, захватывающие чужие княжества, в знак победы в свой стольный город увозили вечевой колокол. Решения на вече принимались без голосования, путем одобрения того или иного предложения всех присутствующих криком. В последний период своего существования на вече часто побеждали не здравомыслящие, а громкокричащие, что позволяло манипулировать народным собранием. Вече имело постоянное место сбора. В моменты безвластия и смуты вече становилось единственным органом власти. Право голоса на вече имели лично свободные мужчины, способные носить оружие. Вече просуществовали до XV века и были вытеснены сформировавшимися сословиями. С. Ф. Платонов писал:
«У славян князем издавна называли вождя племени и главу государственного образования. Первоначально князь был выборным, а потом наследственным правителем, исполнял военные, административные, религиозные функции, проводил важнейшие государственные реформы. Именно князь проводил и упорядочивал сборы дани – натурального или денежного налога – побора с покоренных племен и подвластных территорий. Древнерусские летописи употребляют этот термин прежде всего в смысле военной контрибуции. Собранная дань распределялась между князьями, дружинниками, шла на городские нужды. Позднее дань потеряла значение контрибуции и стала податью, платимой населением государству.
В связи с увеличением числа княжеских уделов в XI веке князья стремились закрепить их за собой в наследственное владение. По мере создания великого княжения внутри его создавались наследственные владения князей – уделы, со сложной системой взаимоотношений удельных и великих князей. Переходя на службу к великому князю, удельные князья сохраняли удел, как свою вотчину, назначались наместниками в свою землю, получали звание служилых князей.
Звание старшего князя дома Рюриковичей появилось в Х веке – великий князь. В его компетенцию входили издание распоряжений законодательного характера, право назначения на высшие государственные должности, ведение великокняжеского суда – высшей судебной инстанции. Великими князьями возглавлялись наиболее значительные военные походы. Формально он считался «первым среди равных». Традиции настолько довлели над великим князем, что, не имея возможности прекращения выделения уделов своим детям, он одновременно вел борьбу с самовластием удельных князей – своих братьев».
Высшую политическую власть князя олицетворяли его обязанности – законодательствовать, воевать, судить, управлять, собирать дань. Управлять государством князю помогала дружина – вооруженный конный отряд, находившийся на его содержании. Дружина состояла из опытных воинов – мужей и молодых дружинников – отроков. В дружинном товариществе князь выступал первым по крови среди равных по доблести. Дружина великого киевского князя и князей Рюрикова дома делилась обычно на «старейшую», «большую», «переднюю», состоявшую из мужей «думающих», и «младшую» – мужей «хоробрствующих». Эти два слоя отличались один от другого возрастом, знатностью, богатством, а соответственно и влиянием на князя.
С Х века дружины делились на гридей – отроков и бояр, занимавших ведущее место после князя в государственном управлении. Звание боярина имели потомки родоплеменной знати, крупные землевладельцы и известные воины – «сильнейшие люди страны». Земские бояре назывались по именам городов – черниговские, киевские, полоцкие. Княжеские бояре за свою службу князю – поручения по суду и управлению – получали в «кормление» села и города. Кормление – способ содержания должностных лиц за счет местного населения, обязанного содержать их – «кормить» в течение всей службы. Система кормлений просуществовала несколько веков.
Князья, получая свой стол, обычно соединяли собственную дружину с дружиной отца и братьев. С пятилетнего возраста князя обучали военному делу, тогда же к нему «прикрепляли» таких же пятилетних ребят – детей бояр и отцовских дружинников – обычно их было несколько сотен.
Вполне возможно, что вступление в дружину сопровождалось магическими ритуалами. Дружина постоянно находилась при князе и разделяла с ним все тяготы. Между дружиной и князем существовало нерасторжимое единство, и за содеянное «ближними мужами» князь отвечал, как за собственные поступки. Связанные взаимными обязательствами князь и дружина составляли основу древнерусской государственности. Князь совещался, «думал» с дружиной и принимал решения о походах, сборе дани, строительстве городов, по важным общественным делам, обращался к народу, предавался увеселениям. Дружина существовала за счет добычи от завоевательных походов, отчислений от дани, судебных сборов, доходов от волостей. Члены старшей дружины постепенно получали землю, создавали собственное хозяйство, ослабляя свои связи с княжеским двором.
Княжеский двор являлся центром княжеской вотчины, и состоял из хором, в которых периодически жил князь, домов его слуг высшего ранга, помещений для второстепенных слуг, жилищ смердов, рядовичей и холопов, охотничьего дома, конюшен, скотных и птичьих дворов. Во главе княжеской вотчины стоял боярин-огнищанин («огнище» – очаг), обычно младший княжеский дружинник, «княжеский муж». На его ответственности лежало все хозяйство двора и его сохранность. При огнищанине имелся штат тиунов – управляющих.
Княжеский двор в X–XI веках считался сакральным местом, поскольку сам князь – носитель божественного начала, был наделен жреческими функциями. Княжеский двор являлся политическим, религиозным, административным центром, в котором князя «сажали на стол», проходили престижные пиры. Многие члены младшей дружины, находившейся при князе, становились слугами княжеского двора. Вся государственная жизнь находилась под контролем дружинной администрации – «серебром и золотом дружины не приобретешь, а с дружиной можно достать и золота и серебро».
Занятие дружинниками хозяйственными и административными делами ослабляло боеспособность дружины, и во второй половине XII века на смену дружине пришел Государев двор со штатом военных слуг. Именно тогда началось образование дворянства.
Старшие дружинники занимали наиболее ответственные должности в княжеской администрации посадников, наместников, воевод, тысяцких. Они имели собственные отряды военных отроков, а свои должности передавали по наследству. В IX–XII веках дружинником мог стать любой человек, даже иностранец, и из младших дружинников дослужиться до княжего мужа или боярина. Княжеские бояре получали в награду за службу землю и сближались с земскими боярами, которые поступали на княжескую службу и сближались с княжеским двором.
Древнерусское городское ополчение – «тысячу» – возглавлял тысяцкий, выбиравшийся вечем или назначался князем из числа знатных бояр.
В X–XII веках в земли, входившие в состав Древнерусского государства, из числа бояр князьями назначались посадники, представлявшие княжескую власть.
В Древнерусском государстве существовали три общественные группы, позднее получившие название сословий: высший, привилегированный слой земской аристократии и боярства; основная масса населения, называвшаяся люди – мужи, соединенные в общины, включая и смердов; лишенные прав рабы – холопы. На самом верху общества находилась дружина, из которой назначалась княжеская администрация и судьи. Существовал и церковный слой, не подчинявшийся князю, со своей иерархией.
Слой людей разделялся на горожан – посадских, купцов, ремесленников и сельчан – смердов и закупов. Холопы подчинялись не князю, а своему господину.
Люди – лично свободные члены общества в Древней Руси, не состояли на службе князя, но платили ему дань. Посадские люди составляли торгово-промышленное население городов, платившее налоги, торговые пошлины, несшие натуральные повинности. Сельчане жили в деревнях – небольших поселениях без церкви, и селах – административно-хозяйственных и церковно-приходских центрах боярского землевладения. Первоначально деревней называли место, очищенное от леса для нивы; слово происходило от корня «дар, драти» – пахать лесную новину.
Смердами в Древней Руси называлось все свободное сельское население, жившее на княжеской земле, государственные крестьяне.
Холопами являлись «домашние рабы», считавшиеся собственностью владельца и не имевшие ни гражданских прав, ни государственных повинностей, не платившие налогов. Холопами становились обездоленные люди, в результате преступления, вступления в должность тиуна без договора, женитьбы на холопке, в результате холопства родителей.
Историк С. Ф. Платонов писал о Древнерусском государстве:
«В единой земле, в едином обществе не было единой политической власти, – Русью владел многочисленный княжеский род. При запутанности родовых и семейных счетов из-за старшинства или из-за каких-нибудь обид, князья часто затевали усобицы и втягивали население в междоусобную войну. От этих усобиц страдали люди».
В 1060 году тридцатилетний Всеслав Брячиславич вместе с Изяславом, Святославом, Всеволодом ходил в поход на половцев, торков. Это был единственный совместный поход. Современный белорусский историк П. Г. Чигринов писал в «Очерках истории Беларуси», вышедшей в Минске в 2004 году:
«Современникам Всеслав был известен еще и как князь Чародей. Неуемная энергия Всеслава, проявленная в борьбе с киевскими князьями, его успехи произвели на современников такое сильное впечатление, что появилось предание, будто бы родился он от волховства и что в связи с этим у него на голове было родимое пятно («язвено»), которое имело особую чудодейственную силу. Всеслав считался сверхъестественным человеком, чародеем даже среди образованных людей того времени. Легенды о нем стали распространяться среди народа, попали в письменные памятники – летописи и даже в «Слово о полку Игореве».
Певец «Слова» писал об окутанном легендами Всеславе Чародее:
«Князь Всеслав народу суд давал И рядил князьям города. А сам волком рыскал в ночи. Кидался из Киева к Тмутаракани И перерыскивал волком дорогу великому Хорсу. В Полоцке стольном ему позвонили к заутрене рано В колокола у Софии святой, А он в Киеве слышал благовест тот».
Киевский Изяслав, черниговский Святослав и переяславский Всеволод отстранили от власти династию смоленских князей, посадив там «своих людей». В Новгороде также сел князь, поставленный триумвиратом. Смоленские князья обратились за помощью к Всеславу. Полоцк окружили города, где властвовали Ярославичи – Псков с севера, Новогрудок с киевским наместником – с запада, с юга – Киев, с востока – Смоленск. Всеслав ждал и нападения на Полоцкое княжество. Историки пишут, что он решил «предупредить» Ярославичей – нападением на Псков.
В 1065 году войска Всеслава осадили Псков, но город не взяли или не стали брать. Из Новгорода (или Новогрудка) на помощь Пскову вышел сын Изяслава Киевского Мстислав. Новогородского ополчения он не имел – возможно, новгородцы не очень хотели помогать киевскому наместнику. На реке Чарэсе Всеслав разбил Мстислава и тот ушел в Киев к отцу. Всеслав отошел от Пскова к Копыси, где занимался устройством войска и ждал Ярославичей – здесь был самый короткий путь из Киева в Полоцк. Триумвират не пошел на Всеслава – их войска были заняты войной с Ростиславом Тмутараканским – князем, выбитым ими из Новгорода. Это был сильный, мужественный князь – послу византийского императора в 1066 году удалось его отравить. Некоторые историки пишут, что византийцы «старались» для Ярославичей – смерть Ростислава Тмутараканского лишила Всеслава Полоцкого очень сильного союзника. Тут же после смерти Ростислава триумвират посадил в Тмутаракани сына Святослава Черниговского – Глеба.
Войско Всеслава Вещего двинулось на Новгород – «вонзи стрекала и отвори врата Новуграду». Оставлять город за собой Всеслав не стал, полочане взяли много пленных и ограбили Новгород. Новгородцы наверно вспоминали, как их войско в 980 году во главе с Владимиром Святославичем вырезало Полоцк и почти уничтожило династию полоцких князей – если бы не мужество и самоотверженность дочери убитого князя Рогволда, сумевшей восстановить династию в Полоцке, княжества на Двине давно бы не существовало.
В начале 1067 года дружина Всеслава Брячиславича выбила киевлян из Новогрудка. На Полоцкое княжество двинулись Ярославичи с объединенным войском. Зимой 1067 года ими был уничтожен город Минск:
«Три Ярославича – Изяслав, Святослав, Всеволод, – собравши вместе войско свое, двинулись на Всеслава, когда была великая зима, и пришли до Менска. А менчуки закрылись в городе, и братья взяли Менск, убили мужчин, а женщин и детей забрали как добычу и пошли к Немиге. Всеслав тоже выступил против, и встретились на Немиге месяца марта в третий день, пошли одни против других. И был снег великий, и была сеча лютая, и погибли многие. И перемогли Изяслав, Святослав и Всеволод, а Всеслав ушел».
На реке Немиге при впадении ее в реку Свислочь стоял небольшой детинец – именно там теперь располагается современный Минск. Битва на Немиге произошла именно там. Автор «Слова о полку Игореве» писал:
«На Нямизе снопы стелют головами, молотят чеки харалужные, на тоце живот кладут, веют душу от тела. Немизе кровавее брезе не Бологом бяхуть посеяны, посеяны костьмы русских сынов».
Великий белорусский поэт Янка Купала перевел отрывок о битве на белорусский язык:
«На Нямізе снапы сцелют Галовамі, А малоцяць жа стальнымі Іх цапамі. На таку жыццё кладзецца Неспадзейна, І душу ад цела веюць Безнадзейна. Берагі ў крыві Нямігі Па калені; Не дабро на іх пасеяў Сейбіт жменяй. А былі яны гусценька Ў процьмах вузкіх Там засеяны касцямі Сыноў рускіх».
С. В. Тарасов писал о результатах битвы:
«Полочане отступили. Но они не были побеждены, как не были победителями и Ярославичи. Войска отошли от того места, где встретились. Погибло столько воинов, что ни биться дальше, ни догонять отступивших ни у кого не было сил. Летописное «Всеслав убежал» не что иное, как констатация факта: Всеслав первым «прибежал» к Немиге и первый от нее отошел! Самым ярким доказательством безрезультатности для обеих сторон битвы на Немиге (а в первую очередь для братьев – триумвиров) стало то, что уже через четыре месяца Ярославичи запросили Чародея на переговоры».
Всеслав отступил к Полоцку, Ярославичи отошли к Орше. В июле 1067 года Ярославичи позвали Всеслава на переговоры в Оршу, поклявшись на кресте, что ему гарантирована полная безопасность – «прийди к нам, не сделаем тебе ничего злого». В те суровые времена нарушить крестоцелование считалось клятвопреступлением. 10 июля в шатре Изяслава Киевского Всеслав и его два сына были схвачен, отвезены в Киев и брошены в земляную тюрьму – поруб. В Полоцке братья посадили наместником сына Изяслава Мстислава, незадолго до того разбитого Всеславом на реке Черэсе. Династия полоцких князей могла исчезнуть, а их княжество потеряло бы суверенитет.
Четырнадцать месяцев Всеслав с сыновьями просидел в земляной яме. Ситуация в Киеве к тому времени резко изменилась. Современный белорусский историк В. К. Чаропка писал в работе «Имя в летописи», вышедшей в Минске в конце ХХ века:
«Из бескрайних азиатских степей пришла новая беда – половцы. Как и хазары, и печенеги, и торки, огненным смерчем ворвались они в Южную Русь. В 1068 году Ярославичи выступили против половцев. На реке Альте 15 сентября в жестокой сече братья были разбиты и едва спаслись позорным бегством. Это и вызвало гнев у киевлян. Собравшись на вече, они обратились к Изяславу: «Половцы разошлись по земле; дай, княже, оружие и коней, еще побьемся с ними». Куда более половцев боялся Изяслав своего народа: а вдруг оружие поднимут против него? Тогда не быть ему киевским князем. Князь отказал киевлянам – и как масла в огонь подлил. Киевляне восстали. Этим воспользовались полочане, которые были в городе, и призвали восставших: «Пойдем, освободим дружину свою из поруба».
Киевляне бросились к княжескому двору, где в порубе сидел Всеслав. Бояре сказали Изяславу: «Пошли к Всеславу, пусть его позовут к окну и убьют мечом». Легко было давать совет: убей князя! Всеслав был популярным среди киевлян. Помнят они, как забыв крестоцелование, захватил Изяслав полоцкого князя. За этот грех послал на Русь Бог поганых. Убей князя – и киевляне в гневе самого убьют. Изяслав не отважился осуществить боярский совет, решил сам, пока жив и здоров, унести ноги из Киева. А Всеслава под приветственные крики киевлян вызволили из неволи и объявили великим князем киевским».
«Повесть временных лет» писала:
«Всеслав же сел в Киеве. Этим Бог показал силу креста, ведь Изяслав целовал крест, а после схватил Всеслава, из-за этого и наслал Бог поганых, а Всеслава явно спас святой крест, ведь в день Вознесения Всеслав сказал: «О, святой крест! Я верил в тебя, поэтому ты и вызволил меня из этой ямы».
Через полгода Изяслав Ярославич, Получив войско от польского короля Болеслава Храброго, пошел на Киев. Всеслава, как великого киевского князя, не поддержало киевское боярство, не подчинились и другие князья. Всеслав с дружиной и народным ополчением вышел навстречу Изяславу. До битвы не дошло – Всеслав, очевидно, не захотел крови, а, возможно, понимал, что ополчению не победить кованую рать. Ночью он ушел в Полоцк. Изяслав без боя вошел в Киев. С. В. Тарасов писал:
«Будучи одновременно и киевским и полоцким князем, Всеслав не мог избежать того, против чего выступал всю жизнь – центристской политики. Волей судьбы он оказался перед весьма сложным выбором: как одновременно быть князем двух княжеств, фактичным господином больше, чем половины восточнославянской земли, и вместе с тем не конфликтовать с другими князьями. Он, который защищал независимость Новгорода и Смоленска, Полоцка и Тмутаракани, вдруг стал единоличным хозяином огромных земель. Всеслав имел косвенные права на Киев, оно они были настолько относительные, что он сам никогда не стремился их осуществить. Чародея поддержали киевляне, но этот эмоциональный порыв в значительной степени был подогрет самими полочанами. Где гарантия, что подобное не повторится, и он снова не окажется в порубе?
На протяжении всей истории мы наблюдали у полоцких князей обостренное чувство родины, отчизны. Не могло оно обойти и Всеслава».
Всеслав покинул и Полоцк под давлением войск Изяслава – у него не хватило воинов отбить объединенное киевско-польское войско, а резни он не хотел. В Полоцке сел княжить Мстислав, затем Святополк, брат Мстислава. Они княжили недолго, каждый по году.
Всеслав набрал воинов в финском племени водь, – некоторые историки говорят, что из него происходила мать князя. В октябре 1069 года войско Всеслава встало у стен Новгорода, а не Полоцка – возможно водские воины поставили условием похода на столицу Полоцкого княжества грабеж Новгорода. 26 октября в большом бою новгородцы разбили Всеслава – «воджанам была великая сеча и погибло их без числа». Всеслав Вещий и сам попал в плен, но был сразу же отпущен. Княживший в Новгороде сын Святослава Черниговского Глеб никогда бы этого не сделал. Очевидно, Всеслав пользовался таким авторитетом и уважением народа, что именно новгородцы отпустили его. В. Чаропка писал об этом:
«Еще в 1015 году новгородский князь Ярослав Владимирович отказался платить Киеву дань, однако Киев в этом конфликте сильнее. Мечта же быть независимым и самостоятельным не оставляла Новгород. Только могла бы она осуществиться, если бы Киев захватил Полоцк и реально угрожал наложить руку и на ту призрачную, но все же самостоятельность Новгородской республики. Новгородцам был нужен союз с Полоцком для борьбы с Киевом. Тут интересы новгородского и полоцкого боярства совпали. Поэтому и отпустили новгородцы своего пленного».
Через два года, в 1071 году, Всеслав, во главе войска из варягов, литовцев, эстов, семигалов стоял под Полоцком – «выгнал Всеслав Святополка из Полоцка». Изяслав с войском послал своего сына Ярополка вернуть Полоцк, но сил хватило только на один бой, недалеко от Минска. Войска разошлись по домам. Всеслав вновь вокняжился в Полоцке и стал укреплять и приводить в порядок земли. За четыре года киевские наместники сильно разорили и Полоцк и Полоцкую землю. Историк В. М. Игнатовский писал:
«Усердно работал князь над улучшением Полоцкой земли, охранял ее от натиска соседей, и нападая на соседние, особенно киевские, земли. Не знал он за всю свою долгую жизнь, что такое свободное время и отдых. Откуда только взялось столько политического разума, хитрости и неиссякаемой энергии у этого труженика древней старины? Этот вопрос интересовал и современников Всеслава. Современники не могли этого понять и не могли согласиться с тем, что это обычный, простой человек, как все. Разве может простой человек иметь такую энергию, мощь и быстроту? Народ был уверен в том, что Всеслав имеет необычную силу, что он колдун, чародей, что он, например, может рыскать серым волком через сотни верст. Ходило среди народа предание, что и родился он от волшебства. Своим умом, своим непокорным, сильным духом князь-волшебник надолго остался в народной памяти».
В 1073 году Всеслав участвовал в конфликте триумвиров. К нему с предложениями о союзе обращались и Изяслав Киевский, и Святослав Черниговский. Триумвират распался, «Изяслав же пошел в ляхи с добром многим и с женой, надеясь на богатство великое и говорил: «Этим найду я воинов». Он даже сумел на короткое время через несколько лет занять киевский стол, но почти тут же погиб – в 1078 году. Киевом с 1073 по 1076 год правил ставший великим киевским князем Святослав Ярославич.
Пять лет мирной жизни полностью использовал Всеслав Вещий – его Полоцк, его земля расцветала и хорошела с каждым годом. Современный белорусский историк А. А. Марцинович писал в работе «Зерно к зерну», вышедшей в Минске в 1996 году:
«С силой Всеслава уже не могли не считаться, как и не могли не признавать его власть. Дань ему платили даже предки современных латышей. Породниться с полоцким князем за честь считал византийский император, взявши в жены его дочку. Со всех концов приезжали в город на Полоте купцы. Их привлекало гостеприимство здешних людей, их состоятельность, что в торговле очень важно, поскольку всегда найдутся потенциальные покупатели. Да и сам князь любил встречаться с торговцами, поговорить с ними о жизни, просил привозить больше товаров. Не забывал и про книги.
Само управление в княжестве происходило, используя современные термины, демократическим путем. Князь стоял во главе войска, однако воевать или не воевать, решало городское вече. Вообще, оно имело немалые по тем временам права. Давало разрешение на войну или отказывало в ведении боевых действий. Вече могло спросить у князя, почему он проиграл битву. Интересовалось оно и какой ценой одержана победа. Если большой и дорогой, выясняло, почему… Вече посылало посольства в другие страны, решало многочисленные проблемы повседневной жизни».
Мирная жизнь Полоцкого княжества закончилось в 1076 году. Всеволод Ярославич, ставший великим киевским князем, и его сын, черниговский и смоленский князь Владимир Мономах, объединив военные силы чуть ли не всей Южной Руси, двинулись на Полоцкое княжество. Историк П. Г. Чигринов писал:
«В течение нескольких лет Всеслав, стремясь ограждать свои земли от притязаний со стороны киевских князей, всемерно укреплял могущество Полоцкого княжества. С конца 70-х годов XI века в борьбу с полоцкими князьями включился Владимир Мономах, тогдашний князь черниговский и смоленский, что придало этой борьбе исключительно напряженный и жестокий характер. Много раз под руководством Владимира Мономаха соединялись южнорусские князья, чтобы подчинить центральной, великокняжеской власти полоцкие земли.
Ярославичи стремились любыми средствами обескровить, ослабить Полотчину. Этому способствовал тот факт, что отец Владимира Мономаха, Всеволод, занял в то время киевский престол и этим самым «переемь всю власть русскую», в Новгороде «сидел» Святополк Изяславич – давний враг Всеслава Полоцкого. Как видно, Полоцкое княжество оказалось почти в окружении».
После смерти Святослава Ярославича опять началась стихшая было резня за княжеские столы. Его сыновьям – Роман Святославич княжил в Тмутаракани, а Олег Святославич на Волыни – их дядя Всеволод Ярославич предложил отдать свои столы. Олегу Святославичу, например, было предложено уехать в маленькое Муромское княжество. Все недовольные князья собрались в Тмутаракани, пока Всеволод пытался забрать их родовые земли. Недовольных князей поддержал Всеслав Чародей. Именно поэтому Владимир Мономах в 1077 году попытался взять Полоцк – ему это не удалось. Он, как обычно, разграбил округу. В 1078 году Владимир Всеволодович решил кончать с Полоцким княжеством, впервые в славянской истории позвав в поход извечных врагов Киевской Руси и всего Древнерусского государства – половцев. Однако даже с насильниками, столько лет уничтожавшими мирное население, Мономаха опять постигла неудача – воинское искусство Всеслава и мужество полочан свели на нет весь «союзнический» поход. В. Чаропка писал:
«С Плоцком срочно нужно было кончать. Владимир Мономах собирает громадное войско, какого со времен Святослава Игоревича не было на Руси. Все военные силы Южной Руси, новгородская дружина князя Святополка (которого некогда Всеслав выгнал из Полоцка) и половецкая орда зимой 1078 года пошли на Полоцк. Когда-то с такой силой Олег принудил Византию к покорности, повесил свой щит на ворота Константинополя. Наверно, Мономах тешил себя надеждой, что Полоцк доживает последние дни своей независимости. Однако и на этот раз оказались бессильными против Полоцка Мономаховы рати. Снова Всеслав оборонил столицу своей державы. В гневе Мономах сжег полоцкие предместья, а возвращаясь домой в Чернигов, камня на камне не оставил от Одрска. Этот город так и не возродился к жизни. За такой жестокостью пряталось бессилие Киева. Годы борьбы с непокорным Всеславом не принесли желанной победы. Змей, который был готов проглотить Полотчину, обломал на ней свои зубы».
Весной 1078 года недовольные Святославичи и союзные им князья пошли в поход на Чернигов, владения Мономаха. В сентябре 1078 года в бою на реке Соже они разбили киевские и черниговские войска во главе с Всеволодом Ярославичем. В Чернигове стал княжить Олег Святославич, Мономаху остался Смоленск. С. В. Тарасов писал:
«При всем желании Мономах ничем не мог помочь своему отцу. И единственной силой, которая его в то время сдерживала, мог быть только Всеслав Полоцкий со своим войском. Одновременный удар по Чернигову с севера и юга стал бы концом для всех Всеволодовичей, в результате которого они б уже никогда не поднялись. Поэтому Мономах вынужден был сидеть в Смоленске и сдерживать угрозу со стороны Всеслава Чародея».
Осенью 1078 года должны были произойти решающие события. Святославичи выступили против Всеволода Ярославича и Владимира Мономаха, Всеслав осадил Смоленск. Смоленск был взят и сожжен, но в битве на Нежатиной ниве в октябре 1078 года Святославичи были разбиты Ярославичами. В битве с обеих сторон погибло несколько князей. Мономах помчался в Смоленск, оттуда на Полоцк, города опять не взял и разорил округу – «пожег землю, повоевав до Лукомля и до Логожска, и на Друцк воюя». Последний поход на Полоцкое княжество Владимир Мономах совершил через шесть лет – в 1084 году, опять наняв половцев, он изгоном взял Минск – форпост полоцкой земли. Позднее, в своем «Поучении» потомкам Мономах сам писал об этом штурме: «На ту осень идохом с черниговцы и с половцы, с чатеевичи, к Менску: изыхахом город, и не оставихом у него ни челядина, ни скотины». После этого Мономах отступился от Полоцкого княжества, понимая, что Всеслава ему не победить. Двадцать лет никто не «трогал» Полоцкие земли.
Княжество росло, сильнело и расцветало. Именно в это время оно достигло вершины своего могущества. По размеру оно равнялось многим европейским государствам, в нем было более десяти городов-крепостей – Минск, Витебск, Заславль, Орша, Копысь, Усвяты, Браслав, Лукомль, Друцк, Логойск, Борисов, Городец, Кривич. Власть Полоцка и Всеслава распространялась на Нижнее Подвинье до Балтийского побережья. Вассалы Полоцка находились в Герсике и Кукейносе. Позднее в полоцких землях была создана даже своя денежная и весовая системы. В 1097 году князья Киевской Руси, по-прежнему резавшиеся между собой, собрались в Любече на съезд, где решили, как обычно ненадолго, что «каждый да держит отчину свою». Всеслав не приехал – он и так всегда охранял и держал свое, Полоцкое княжество. Съезды князей по разделении сфер влияния собирались в 1100 году в Витичеве, в 1103 году, в другие годы – междоусобицы не прекращались.
Князь Всеслав Брячиславич Полоцкий умер в 1101 году – «В лето 6609 (1101) преставился Всеслав, Полоцкий князь, месяца апреля в 14-й день, в 9-й час дня, в среду».
Во время княжения великого киевского князя Владимира Мономаха была написана в Киеве «Повесть о Всеславе Полоцком». Летописям самого Полоцкого княжества сохраниться не дали.
«В год 6529 (1021). Пришел Брячислав, сын Изяслава, внук Владимира, на Новгород, и взял Новгород, и, захвативши новгородцев и их имущество, пошел к Полоцку. И когда пришел он к реке Судомир, Ярослав из Киева на седьмой день тут догнал его. И победил Ярослав Брячислава, и новгородцев вернул в Новгород, а Брячислав побежал к Полоцку.
В год 6552 (1044). В этот год умер Брячислав, сын Изяслава, внук Владимира, отец Всеслава и Всеслав, сын его, сел на его княжеском столе в Полоцке. Мать же его родила от чародейства. Когда мать его родила, на голове его была сорочка. И сказали предсказатели его матери: «Эту сорочку повяжи на него, пусть носит ее до смерти». И носит ее на себе Всеслав и сегодня, потому и немилостив он на кровопролитие.
В год 6574 (1066). Пришел Всеслав и взял Новгород с женщинами и детьми и колокола снял со святой России. О, великая беда была в то время!
В год 6575 (1067). Взял рать в Полоцке Всеслав, сын Брячислава, и занял Новгород. Трое же Ярославичей, Изяслав, Святослав и Всеволод, собравши воинов, пошли на Всеслава в лютый мороз. И подошли они к Менску. И закрылись меняне в городе. Братья же взяли Менск, перебили всех мужчин, а женщин и детей взяли в полон и пошли к Немиге. И пошел Всеслав против их. И встретились противники на Немиге месяца марта в третий день, был снег великий, и пошли один на одного. И была лютая сеча, и многие полегли в ней, и победили Изяслав, Святослав и Всеволод. Всеслав же убежал.
После этого месяца июля в десятый день Изяслав, Святослав и Всеволод, поцеловавши крест святой Всеславу, сказали ему: «Прийди к нам, не сделаем тебе ничего злого». Он же, надеясь на их крестоцелование, переехал к ним в лодке через Днепр. Когда же Изяслав вошел первый в шатер, тут схватили Всеслава, на Орше около Смоленска, преступивши крестоцелование. Изяслав же, приведя Всеслава в Киев, посадил его и двух сыновей в тюрьму.
В год 6576 (1068). Пришли иноплеменники на Русскую землю, множество половцев. Изяслав же, Святослав и Всеволод вышли против их на Альту. И ночью пошли один на оного. За грехи наши наслал Бог на нас поганых, и побежали русские князья и победили половцы.
Когда Изяслав со Всеволодом побежали в Киев, а Святослав в Чернигов, тогда киевляне прибежали в Киев, собрали вече на рынке и послали к князю сказать: «Вот половцы рассеялись по всей Русской земле, дай, княже, оружие и коней, и мы еще повоюем с ними». Однако Изяслав не послушал этого. И начали люди нарекать на воеводу Коснячка, пошли на гору с веча и пришли на двор Коснячка и, не найдя его, встали у двора Брячислава и сказали: «Пойдем вызволим дружину свою из тюрьмы». И разделились они на две части: одна половина пошла к тюрьме, а другая половина пошла по мосту и пришла на княжий двор. Изяслав же в этот час на сенях рядился с дружиной своей. И начали спорить с князем люди, стоя внизу.
Когда князь глядел из окна, а дружина стояла около его, сказал Изяславу Тука, брат Чудина: «Видишь, княже, люди кричат, пошли, пусть Всеслава охраняют». И пока он это говорил, другая половина людей пришла от тюрьмы, открывши ее. И сказал дружина князю: «Злое учинилось; пошли к Всеславу, пусть, подозвавши обманом к окну, проткнут его мечом». И не послушал этого князь. Люди же закричали и пошли к тюрьме Всеслава. Изяслав же, увидев это, побежал с Всеволодом со двора. Люди же вызволили Всеслава из тюрьмы в 15-й день сентября и славили его посреди княжеского двора. Двор же княжеский разграбили, множество золота и серебра, в монетах и слитках. Изяслав же убежал к ляхам.
Всеслав же сел в Киеве. Этим Бог показал силу креста, потому что Изяслав целовал крест, а после схватил Всеслава, из-за этого и наслал Бог поганых. Всеслава же явно спас святой крест, а в день Вознесения Всеслав, вздохнув глубоко, сказал: «О, святой крест! Я верил в тебя, поэтому ты и освободил меня из этой тюрьмы». Бог же показал силу креста для науки земли Русской, чтоб не преступали святого креста, поцеловав его. Когда же кто преступит, то и тут на земле будет покаран, и в будущем примет кару вечную. Велика сила святого креста: крестом бывают побеждены силы дьявольские, крест князьям в битвах помогает, крест оберегает в битвах, верующие побеждают супостатов, крест быстро спасает от напастей тех, кто просит его помощи, веруя. Ничего не боятся черти, только креста. Когда появляются дьявольские привидения, то, перекрестившись, их прогоняют. Всеслав же сидел в Киеве семь месяцев.
В год 6577 (1069). Пошел Изяслав с Болеславом на Всеслава, Всеслав же выступил навстречу. И пришел к Белграду, ночью же он тайно от киевлян ушел из Белграда в Полоцк. Изяслав же выгнал Всеслава из Полоцка и посадил в Полоцке своего сына Мстислава, он же вскоре умер там. И посадил Изяслав в Полоцке на его место брата Святополка. Всеслав же убежал.
В год 6579 (1071). В тот же год выгнал Всеслав Святополка из Полоцка. В тот же год победил Ярополк Всеслава у Галицичаска.
1078. Всеслав Смоленск спалил, и я с черниговцами верхом с повозными конями помчался к Смоленску, и не застали его в Смоленске. В той погоне за Всеславом я сжег землю и повоевал ее до Лукомля и до Логожска, после на Друцк пошел войной и снова вернулся в Чернигов.
1084. В ту же осень ходили с черниговцами и с половцами чытаевичами к Менску, захватили город и не оставили в нем ни челядина, ни животного.
В год 6609 (1101). Умер Всеслав, князь полоцкий, месяца марта в 14-й день, в 9 часов дня, в среду».
Выдающийся белорусский исследователь и писатель С. В. Тарасов писал:
«Всеслав был одним из тех первых князей, при котором Полоцкая земля заявила о себе как о независимой державе. Он был одним из первых во всей Восточной Европе, кто почувствовал перспективность и историческую необходимость развития относительно малых независимых государств. При Всеславе высокого расцвета достигли искусства, образование, зодчество. Христианство начало постепенно мирно входить в повседневную жизнь народа. Развиваются города, ремесла, торговля. Он укрепляет границы своего княжества – державы, но не забывает про насущные потребности разных народов, балтов, угро-финнов. Про полоцкого князя ходили слухи, предания, былины, писал о нем автор «Слова о полку Игореве».
Конечно, не все в жизни Всеслава Полоцкого было безупречным, ведь он жил в противоречивое и героическое время. Это не могло не отразиться и на его судьбе. Весь характер князя был, как клубок запутанных ниток. В нем переплеталось и белое, и черное. Даже такие краски, которые в принципе несовместимы, слились в один цвет. Они ошибался, кидался в крайности, временами утрачивал веру, чувство меры, изменял одной религии во имя другой, и, наоборот, терялся, немел от бессилия. Все было в его жизни. Но никогда Всеслав не изменял своей родине – Полоцкой земле, к ней возвращался из самых далеких походов и путешествий.
Говорят, что в XI веке белорусская народность еще не сформировалась, Полоцкое княжество лучше называть не белорусской державой, а государством на территории Беларуси. Но от этой словесной эквилибристики суть исторического явления не меняется. Полоцкое княжество – могучее и независимое государство, созданное волей народа и разумом князей, – было первое в Беларуси. Главная заслуга Всеслава Чародея в том, что он правильно понял и оценил объективные условия развития белорусских земель уже в XI веке. Его деятельность была направлена прежде всего не на разъединение с Киевом и Новгородом, а на консолидацию земель и народов в границах тогдашней Беларуси.
Политика Всеслава Чародея имела великие последствия. Небольшие княжества, разноэтничные племена, которые не имели больших городов, развитой политической системы, высокоразвитых ремесел, а значит, и торговлю, стремились к союзу с могучим соседом – Полоцком. В фундамент державы, кроме политики, закладывалась и культура.
Когда возводятся один за одним храмы, расцветают монастыри, действуют школы для юношества, растут города, – значит, все это обеспечено державой как политически, так и экономически. Создав государство, Всеслав Брячиславич заложил фундамент, на котором только и могла строиться дальнейшая судьба нашей земли и ее жителей. Фундамент политико-экономический стал фундаментом духовным – целью консолидации любого народа.
Наша история – неисчерпаемый источник вдохновения и духовности. Фигура Всеслава Брячиславича в ней – одна из самых ярких молний, первоначало познания собственного «я». Она привлекательная, она таинственная и благодарная. Так будет ли стоять памятник на улице имени Всеслава Чародея?
Это зависит только от нас».
Древнерусское государство просуществовало совсем недолго после смерти в 1125 году Владимира Мономаха. Его сын Мстислав, прозванный в летописи Великим, носил этот титул всего семь лет. Выдающийся историк С. Ф. Платонов писал:
«При сыновьях и внуках Ярослава Мудрого Киевское государство постепенно утратило свое единство и превратилось в ряд отдельных волостей, объединенных только тем, что у них была одна церковь и один княжеский род. Так как члены княжеского рода находились в постоянной вражде и междоусобии, то и волости, управляемые ими, не хранили мира между собой и чем далее, тем более питали взаимное отчуждение.
Последствием такого политического беспорядка был общий упадок Киевской Руси – и политический и экономический. Только что победившая печенегов Русь не могла собрать достаточно сил для борьбы с новым кочевым народом – половцами, которые появились в южных степях с середины XI века. Отлично пользуясь неурядицами на Руси, половцы «несли резню» в Русскую землю: грабили ее и мешали русской торговле, захватив все пути из Руси на восток и юг. Общее разорение и обеднение было результатом княжеских усобиц и половецкого разбоя, и Киевская Русь понемногу захирела и запустела. Уже к XIII столетию, всего лет 150 спустя после смерти Ярослава, Киевское государство можно считать распавшимся на несколько частей, а самый Киев – запустевшим и обедневшим городом.
Причины политических неурядиц в Киевской Руси заключались в следующем:
Во-первых, установившийся после Ярослава Мудрого порядок княжеского владения и наследования был вообще очень сложен, а кроме того, и несправедлив по отношению к князьям-изгоям; поэтому всегда бывали князья недовольные, обделенные и обиженные.
Во-вторых, сильнейшие князья в отношении слабейших часто допускали прямые обиды и насилия: братья, например, изгнали слабого Изяслава из Киева; дяди обидели своих племянников Святославичей.
В-третьих, население, терпевшее от княжеских ссор, не хотело признавать княжеского старейшинства и не всегда повиновалось князьям: киевляне, например, изгнали от себя Изяслава, не пускали к себе Святославичей. Понятно, что при таких условиях правильное наследование столов стало невозможным и родовой порядок преемства власти должен был пасть.
Утверждение в Киеве Владимира Мономаха мимо его старших родичей повело к падению родового единства в среде киевских князей и обострило вражду между разными ветвями. После смерти Мономаха Киев достался не братьям его, а его сыновьям и обратился таким образом в семейную собственность Мономаховичей. После старшего сына Мономаха, очень способного князя Мстислава (1125–1132), в Киеве один за другим княжили его родные братья. Пока они жили дружно, их власть в Киеве была крепка; когда же у них начался разлад, то против них поднялись сидевшие в Чернигове князья Ольговичи (сыновья и внуки Олега Святославича) и не раз силою завладевали Киевом. Но Мономаховичи, в свою очередь, не желали отказаться от обладания Киевом и тем самым признать над собой старшинство Ольговичей. Разгорелась долгая и упорная борьба за Киев. Победа в ней осталась в конце концов за потомством Мономаха.
Но, побеждая Ольговичей, старшие Мономаховичи должны были бороться и со своею ближайшею роднею – Мономаховичами младшей линии. В конце концов Киев достался Андрею Боголюбскому – в 1169 году. Но к этому времени обстоятельства на Руси так переменились и Киев так явно склонился к упадку, что Андрей не пожелал сам сидеть в Киеве и остался в любимом своем Ростово-Суздальском краю. Киев же, ограбленный и сожженный его войсками, был передан одному из подручных Андрею младших князей.
Таковы были судьбы Киевского великокняжеского стола. Он был жертвою постоянных междоусобий, возникавших вследствие того, что родовые понятия князей не соответствовали правильному государственному порядку. Не умея выработать правильного наследования власти и помирить притязания разных ветвей многолюдного княжеского рода, князья для решения своих споров очень легко обращались к оружию и начинали междоусобия, «которы» и «коромолы», и в них «несли розно» Русскую землю, губили и свои, и земские силы. Во время борьбы за Киев в XII веке обнаружилось ясно, что княжеский единый род распался и что вместо него стало существовать несколько взаимно враждебных его ветвей, обратившихся как бы в особые роды. Все эти ветви желали владеть Киевом как столицей единого когда-то государства и из своих гнезд силой добывали Киев друг у друга. Понятно, что при постоянной общей вражде киевский князь уже не мог быть на самом деле единовластным государем и не мог рассчитывать на общее ему повиновение. Его не слушались ни князья, ни отдельные города. Каждая семья князей имела своего отдельного старшего «великого князя». Каждый большой город, не желая быть жертвой княжеских смут, хотел сам устраивать свои дела и норовил вступить со своим князем в договор с целью охранить себя от княжеского произвола. Государство, словом, разлагалось и потому слабело и беднело. Вместо единой Руси образовалось много «волостей», разрозненных и взаимно враждебных.
Чем больше бывало у князей междоусобий, тем свободнее и удобнее могли половцы проникать на Русь. Иногда сами князья вмешивали «поганых» в свои распри и показывали им путь в Русскую землю, обращаясь к ним за военной помощью и натравливая их на своих врагов – русских же князей.
Князья продолжали ссориться, а половцы продолжали надвигаться на Русь. Наиболее близкое к степям Переяславское княжество во второй половине XII века было почти занято половцами, которые в нем уже «жили», а не только грабили его наездом. Степные дороги оказывались совсем во власти кочевников. Русь потеряла свои владения на Азовском море (Тмутаракань), так как пути к ним были заняты половцами. Только с большим трудом русские купцы могли добираться через степь до Черного моря, и потому торговля Руси с Грецией постепенно падала и, наконец, совсем замерла. А вместе с этим упало и прежнее значение Киева. Отрезанный кочевниками от южных морей, Черного и Каспийского, Киев уже не мог посредничать в торговле Европы с Востоком.
Киев беднел и глох. Население южнорусских княжеств, не находя от постоянных усобиц и разбоев ни безопасности, ни заработка, понемногу оставляло свои места и переселялось подальше от степи или на север, или на запад. Так совершалось постепенное падение Киевского государства, утратившего свое политическое единство и торговое оживление.
Понемногу и связь волостей с Киевом слабела и слабела; в XII веке Киевское государство снова превратилось в ряд волостей, или земель, друг от друга обособленных».
Киевская Русь распалась на Киевское, Черниговское, Переяславское, Смоленское, Галицко-Волынское, Владимиро-Волынское, Владимиро-Суздальское княжества, Новгородскую республику. К началу XIII века княжеств было уже полсотни.
Некоторые современные историки пишут, что существование сравнительно небольших государств эффективнее, чем жизнь больших государственных образований. Существовать могут, и благополучно, любые государства – однако, только если это позволяют соседи. Татаро-монгольское нашествие вполне доказательно объяснило, что бывает с государствами, более слабыми, чем нападающие.
В год смерти Всеслава Вещего у его младшего сына князя Юрия и княгини Софьи родилась дочь, названная Предславой. В историю Беларуси она вошла не только как внучка великого Всеслава – она стала Евфросиньей Полоцкой. «Исторические сведения о жизни преподобной Евфросинии, княжны Полоцкой», вышедшие в Петербургской синодальной типографии в 1841 году, сообщают:
«Узнав, что ее хотят обручить одному из прекрасных молодых князей, она решилась искать от суеты мирской убежища в женской обители, где начальствовала тетка ее, супруга князя Романа Всеславича. Благочестивая игуменья сначала противилась желанию Предславы, видя нежный возраст и опасаясь гнева отца, но уразумев звание ее от Бога, согласилась принять юную княжну, которая была облечена в Ангельский образ под именем Евфросинии».
По благословению епископа Полоцкого Илии Предслава, в 12 лет ставшая монахиней Евфросинией, поселилась в «голубце» Софийского собора – особой келье слева от алтаря Храма. Она стала переписывать церковные книги. Библиотека Софийского собора стала крупнейшим духовно-культурным центром не только Полоцкого княжества, но и всего Древнерусского государства. При соборе работала особая мастерская, переплетавшая и художественно оформлявшая книги. В соборе хранились уникальные документы, архивы княжества. Библиотека, летописи и архивы исчезли в годы Ливонской войны середины XVI века.
Около 1128 года Евфросиния поселилась при храме Преображения. «Исторические сведения» писали: «Вот я дают Евфросинии место святого Спаса на Сельце с тем, чтобы здесь был девичий монастырь, и никто из преемников да не изменяет сего моего деяния» – так сказал епископ Илия».
Евфросиния стала игуменьей Спасо-Преображенского монастыря – «туда приняла она младшую родную сестру свою Градиславу, дав ей имя Евдокии, и двоюродную, Звениславу, дочь князя Бориса, которая была наречена Евпраксиею».
В 1161 году Евфросиния Полоцкая на месте деревянной церкви построила каменный Спасо-Преображенский собор, единственный памятник зодчества XII века в Беларуси, уникальный образец древнебелорусского зодчества. В том же году полоцкий мастер Лазарь Богша для этого храма изготовил знаменитый напрестольный крест, в котором находились святые реликвии – капли крови Христовой, частица древа Животворящего Креста Господня, частица камня от Гроба Пресвятой Богородицы, частицы мощей святых Пантелеймона и Стефана. Этот крест стал символом и реликвией Беларуси.
Спасо-Евфросиниевский Собор дошел до нас почти в первозданном виде – «здесь, из мирного убежища, сквозь маленькое круглое окно, устроенное в толстой стене, открывалось взору игуменьи Евфросинии обширное пространство полей, лугов, отдаленных лесов и вид всего города с его церквями и родительским теремом».
В преклонных годах Евфросиния Полоцкая с братом и сестрой совершила паломничество в Константинополь Иерусалим. Именно в Иерусалиме она скончалась – 23 мая 1173 года и была погребена в русском храме. В 1187 году, при завоевании Иерусалима египетским султаном Саладином, мощи Евфросинии были вывезены русскими паломниками из Палестины. Сейчас мощи преподобной Евфросинии Полоцкой лежат в ее любимом городе. Выдающиеся труда деда и внучки – навечно в памяти белорусского народа.
