Глава XI

ИТОГИ

Кто же победил в Тридцатилетней войне? Поставить противника на колени не удалось ни одной из воюющих сторон. Военное счастье столь сильно колебалось в течение всей войны, что казалось бы напрасным занятием в момент прекращения военных действий говорить о победителях и побежденных.

Если сравнить, однако, довоенное положение участников войны, а также поставленные ими цели с достигнутыми результатами, мы должны будем отнести к бесспорным победителям Францию. Она приобрела ряд важных территорий, значительно усилилась и устранила угрозу своей целостности и независимости с востока. Швеция, хотя и не достигла полностью своих целей и не подчинила Германии, захватила важные области и также должна быть причислена к победителям.

Австрийские Габсбурги не стали господами Центральной Европы, чего они добивались столь же настойчиво, как и шведы, но ценой колоссального разрушения производительных сил и гибели миллионов людей, ценой подавления национальных движений чехов и венгров, ценой отрыва австрийских немцев от остальной Германии централизованная монархия Габсбургов на Дунае и в чешских землях выдержала испытание и вышла из войны окрепшей.

Победили немецкие князья - как католики, так и протестанты. Они превратились в независимых государей, и многие из них добились территориальных приращений.

Кто же проиграл? Проиграли, и притом катастрофически, народы Центральной Европы, особенно немецкий и чешский народы, развитие которых задержалось на века.

О трагических последствиях войны для Чехии и Моравии мы уже говорили.

Народные массы Германии почти не принимали самостоятельного участия в политической жизни страны во время Тридцатилетней войны. Конечно, народ неоднократно брался за оружие, чтобы спасти жизнь и имущество. Однако эти выступления не имели ясной политической цели и нередко использовались одной воюющей стороной против другой. Многочисленные, но разрозненные выступления крестьян и горожан нигде в Германии не принимали общенационального характера и не могли повлиять на политику господствующего класса.

Революционная энергия немецкого народа была разбита поражением Великой крестьянской войны 1525 года, а Тридцатилетняя война, поставившая Германию на грань вымирания, лишила немцев последних сил к сопротивлению.

Притязания крепостников-помещиков после войны не знали границ, а крестьяне были бессильны оказать им действенное сопротивление.

"Бедствия, причиненные Тридцатилетней войной, позволили дворянству завершить закабаление крестьян; запустение бесчисленных крестьянских хозяйств дало возможность беспрепятственно присоединить эти хозяйства к доминиуму рыцарского поместья, а перевод вновь на оседлое положение сельских жителей, которых опустошительная война насильственно превратила в бродяг, давал дворянству особенно удобный предлог для их прикрепления к земле в качестве крепостных".

Сама Германия, отрезанная иностранными завоевателями от морей и тем самым от мирового рынка, была обречена на все большее отставание от западных соседей, а право немецких князей на любые союзы позволяло иностранным державам постоянно вмешиваться во внутренние дела Германии, поддерживать бесконечные распри и мешать объединению страны.

Иностранные купцы подчинили себе немецкие рынки, обосновались в немецких портах и на немецких торговых путях. Германия стала вывозить не ремесленные изделия, как встарь, а сырье для промышленности других стран. Пользовавшиеся раньше всеевропейской известностью торговые и ремесленные центры - Аугсбург, Нюрнберг, Кельн и другие - пали. Ганзейские города, такие как Любек, Данциг, Висмар, пощаженные непосредственными военными действиями, были задушены шведскими пошлинами.

Политическое, экономическое и культурное преобладание Франции после Тридцатилетней войны приводило в германских княжествах к низкопоклонству перед всем французским. Стремясь уподобиться французской знати, немецкие князья и их придворные безжалостно выжимали всё из своих поданных, чтобы оплатить растущий экспорт французских изделий.

Этот период был временем глубокого морального упадка, широкого распространения среди немцев "филистерства" - ограниченности в умственном и нравственном отношениях, слепого послушания и раболепства перед властями, господства грубой силы. Энгельс с гневом и горечью писал о Германии 1648-1789 гг.: "Никто не чувствовал себя хорошо. Ремесло, торговля, промышленность и земледелие страны были доведены до самых ничтожных размеров. Крестьяне, ремесленники и предприниматели страдали вдвойне - от паразитического правительства и от плохого состояния дел. Дворянство и князья находили, что, хотя они и выжимали все соки из своих подчиненных, их доходы не могли поспевать за их растущими расходами. Все было скверно..."

В других странах во время Тридцатилетней войны народные массы в большей мере, чем в Германии, сохраняли способность бороться против все возраставшего гнета. К концу войны восстания сотрясали Европу.

Великая революция в Англии сломила абсолютизм, во Франции начиналась Фронда, Португалия и Каталония боролись за независимость. Южная Италия восстала против испанского ига, революционное брожение происходило в Швеции, и даже с востока Европы доносились вести о великом восстании против польского владычества на Украине, о бунтах в Москве. Большая общеевропейская война заканчивалась взрывом классовой борьбы, хотя в подавляющем большинстве стран Европы дело не могло дойти до крушения феодального строя. Напряженное внутреннее положение наряду с другими причинами толкало многие воюющие страны к заключению мира.

Тридцатилетняя война, первый общеевропейский вооруженный конфликт, завершила собой историческую эпоху. Она решила важный вопрос, поднятый реформацией,- вопрос о месте церкви в государственной жизни Германии и связанных с нею стран, о том, какую долю материальных благ и власти согласно уделить церковникам большинство господствующего класса. Католическая церковь даже в тех странах, где протестантизм был разгромлен, не восстановила положения, существовавшего до реформации, и была вынуждена удовлетвориться подчиненной ролью в системе абсолютной монархии.

Вторая важнейшая проблема войны - создание централизованных национальных государств на месте средневековой Священной Римской империи не была решена до конца. Империя фактически распалась, но далеко не все возникшие на ее развалинах государства носили национальный характер. Напротив, условия развития немецкого, а также чешского и венгерского народов значительно ухудшились. Укрепившаяся независимость князей препятствовала национальному объединению Германии. Закрепился раскол протестантского Севера и католического Юга. В дальнейшем это должно было привести к углублению культурных различий.

Для австрийских Габсбургов Вестфальский мир был переломным моментом внешней политики. Перестав заниматься германскими делами, они все внимание сосредоточили на борьбе с турками. Экспансия на юго-восток стала основным содержанием австрийской внешней политики на двести пятьдесят лет.

Остальные участники Тридцатилетней войны продолжали и после мира свою внешнеполитическую линию. Швеция пыталась добить Данию, поглотить Польшу и не допустить расширения русских владений в Прибалтике. Франция во второй половине XVII века, так же как и во время Тридцатилетней войны, систематически овладевает территориями Священной Римской империи, не забывая поддерживать в ней внутренние раздоры и подрывать и без того слабое влияние Габсбургской династии.

Особенно быстрое выдвижение предстояло Бранденбургу. Уже в первые десятилетия после Тридцатилетней войны это княжество станет опасным для своих соседей, Польши и Швеции, а через сто лет, приняв наименование Прусского королевства, оно начнет борьбу за гегемонию в Германии.

В истории военного дела Тридцатилетняя война связана с заменой отрядов ландскнехтов, набираемых по соглашению и при посредничестве предпринимателей - военачальников - постоянной армией, личный состав которой связан строгой дисциплиной, назначается главой государства и получает от него жалованье. Экономическое и политическое развитие Европы, увеличение количества денег в обращении, расширение налоговой системы и государственного аппарата, рост власти монарха сделали такую организацию вооруженных сил возможной, а Тридцатилетняя война показала ее необходимость.

Война создала и распространила новую линейную тактику, она изменила и стратегию. Возросшая численность войск вошла в такое несоответствие с уменьшившимися ресурсами театра военных действий, что оказалось несостоятельным безудержное наступление в глубь территории противника и чересчур долгое преследование отступающего, но не разгромленного неприятеля с целью навязывать ему бой, погоня, которая так часто приводила к гибели преследующей армии. Во второй половине XVII и в XVIII веке государство стремилось снабжать свою наступающую армию всем необходимым. Это позволило содержать и сохранять от вымирания силы, в несколько раз превышающие те, которые имели в своем распоряжении полководцы Тридцатилетней войны. Но эти большие армии могли двигаться лишь на небольшое расстояние, они не отходили от своих складов более чем на пять дней пути. Поход на 50-200 км по вражеской территории стал для них необычайно смелым и даже рискованным делом. Лишь 150 лет спустя выросшее во много раз население и материальные ресурсы Западной Европы позволят войскам революционной Франции совершить новый переворот в стратегии.

В памяти народов Европы Тридцатилетняя война на столетия осталась самым страшным бедствием, какое только может представить человеческое воображение. Только XX век с его мировыми конфликтами, развязанными империалистами, с его угрозой атомного уничтожения оставляет позади ужасы Тридцатилетней войны.

Как и 300 лет назад, Германии угрожает опасность оказаться в центре пожара, ныне воинственные замыслы правящей верхушки ФРГ могут явиться той искрой в бочке с порохом, которая вызовет всеобщий взрыв. Но в отличие от XVII века ныне существуют силы, способные предотвратить войну и исключить ее из жизни общества.