|
||||
|
|
Это сладкое слово «возрождение»
Мысли ползучей заразой раскручиваются в голове: «А что возродили-то?» Раз что-то возродили, значит, раньше это что-то загубили? Попытаемся ответить на самый главный вопрос: Что погубили?! А также и на некоторые другие вопросы: когда погубили, кто погубил, что возрождали и где «жило» возрождаемое? Но сначала приведу классическое определение «эпохи Возрождения» из Большого Энциклопедического словаря: «Возрождение самоопределилось, прежде всего, в сфере художественного творчества. Как эпоха европейской истории оно отмечено множеством знаменательных вех — в том числе укреплением экономических и общественных вольностей городов, духовным брожением, приведшим в итоге к Реформации и Контрреформации, Крестьянской войной в Германии, формированием абсолютистской монархии (наиболее масштабной во Франции), началом эпохи Великих географических открытий, изобретением европейского книгопечатания, открытием гелиоцентрической системы в космологии и т. д.» Однако первьщ его признаком, как казалось современникам, явился "расцвет искусств" после долгих веков средневекового «упадка» расцвет, «возродивший» античную мудрость. При этом; художественное творчество и особенно изобразительное искусство понимается теперь как универсальный язык, позволяющий познать тайны "божественной Природы". Подражая природе, воспроизводя ее не по-средневековому условно, а именно натурально, художник вступает в соревнование с Верховным Творцом. Искусство предстает в равной мере и лабораторией, и храмом, где пути естественнонаучного познания и богопознания (равно как и впервые формирующееся в своей окончательной самоценности эстетическое чувство, "чувство прекрасного") постоянно пересекаются». Это все что угодно, но только не определение. Все события и исторические явления просто свалены в одну кучу. Это — словоблудие на позор человеческому разуму, но никак не определение. Оно не дает ответа ни на один наш вопрос. Сжато приведу рассуждения замечательного философа уже нашего времени Алексея Федоровича Лосева, чтобы в дальнейшем мы могли убедиться, что античная культура и буржуазная НЕСОВМЕСТИМЫ, то есть никакого возрождения в смысле классической статьи из энциклопедии быть не могло. Происходило совсем другое, о чем историки во вред истине предпочитают стыдливо умалчивать. Но сначала определимся с понятием «культура», чтобы быть уверенными, что говорим на одном языке. Что такое культура? Культурным называют и человека хорошо воспитанного, и образованного, и эстетически развитого. Но это не совсем то, о чем говорим сейчас мы. Энциклопедия определяет культуру как «исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях». Еще раз-повторю определение культуры А.Ф. Лосева: «Культура есть предельная общность всех основных слоев исторического процесса (экономических, социально-политических, идеологических, практически-технических, ремесленных, научных, художественных, моральных, религиозных, философских, национально-народных, бытовых)». Мы говорим, например, о византийской культуре как о едином целом, включавшем в себя все те отношения, о которых пишет великий философ. Определились? Тогда слово Алексею Федоровичу Лосеву:
Замечательные рассуждения. Лосев действительно великий философ, он совершенно четко показал, что сначала была культура античная, ее сменила христианская, а с развитием буржуазных отношений наступила культура буржуазная. Как видите, все просто до неприличия. Промежутков между культурами (речь идет прежде всего о средневековой культуре) продолжительностью в несколько столетий (ни до ни после) быть не может; человечество не может жить вне культуры. Так что НИКАКОЙ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА НЕ БЫЛО. Нам предлагают поверить, что вопреки прогрессу и законам развития общества стали возрождать вчерашний день, и что длился этот маразм в Европе, по уверениям самой уважаемой литературы, с XIII по XVIII век. Обращает на себя внимание фраза: «Вот он — красивый, статный, без одежд…» Дескать, возрождалась гармония, и гармония тела в частности. Я сразу вспоминаю Рубенсовского Бахуса: жирный до неприличия, с отвислыми складками на боках — и это эталон возрождаемой гармонии? Что же здесь возрожденческого? Минуту терпения, не все так просто. Я буду в своих рассуждениях исходить из логики, общих знаний и здравого смысла. Еще раз бегло вспомним историю развития религиозного сознания. В те древние времена восприятие Бога так или иначе связано с Солнцем. Солнцу молятся друиды, Солнцу и огню поклоняются зороастристы, и даже корень ныне иврита «аль: эль» — Бог — мы ясно видим в арабском «аллах», в греческих Элиос, Хейльос — Гелиос, в иврите «элойим». Солнце приветствовали раскуриванием трубки вожди индейских племен, ему приносили кровавые человеческие жертвы североамериканские делавары, в его честь убивали лошадей на вершине Тавгета древние греки. Солнцу молились древние германцы, ассирийцы, лапландцы, монголы, тунгусы, армяне. Майя трубили в его честь в трубы, курили фимиам и посвящали солнцу несколько капель крови из ушей жреца. Правда, человечество в его теософских исканиях уже разносит в разные стороны: очень популярным становятся сказания о воплощении Бога в человеке. Человек с качествами Бога — заманчиво и романтично, не правда ли? Эти сказания встречаем везде: в Египте, в Иудее, в Индии, в Древней Греции… Религиозная мысль, как и любая мысль, бурлила и развивалась. Можно говорить о митраизме или еще как-то семантически выделять религиозные группы того времени, но по историческому факту развития в Европе к одиннадцатому веку оформились две основных религиозных философии: консервативная, имеющая истоки в глубине веков в иудейских землях, и новая — христианство. Оговорюсь, ислам уже начинал вырисовываться как самостоятельная религия. Но иудаизм и ислам в то время рассматривали себя скорее как ветви одного дерева, разветвившегося вследствие отсутствия в те времена обязательных единых языковых, обрядовых требований и канонов. Такое положение дел позволяло приверженцам этих религий жить на самом западе Европы относительно мирно, богатеть, развивать науки и искусства. Медленно, но верно формируется «этнос по Христу». В отличие от «умирающего Рима», желающего, согласно канонам своего мировоззрения, вкушать от жизни радости и удовольствия, христиане чувствовали себя обязанными активно соперничать, нехристиан они воспринимали как врагов. «Кто не с нами, тот против нас!» — только так. Много столетий сохранялся паритет влияния этих религий на европейские народы. Мы четко видим вековые пути их соперничества, но слишком прямолинейно относиться к фактам взаимной неприязни в ранний период христианства нельзя, и тем более по таким фактам строить историю всех отношений тех времен. Вспомним еще раз слова Гумилева, который в ходе исследований почувствовал дух народов Европы того времени: «ОБЩИМ МОМЕНТОМ ВМЕСТО ЕДИНСТВА ПРОИСХОЖДЕНИЯ И ЯЗЫКА СТАЛО ЕДИНСТВО ДАЖЕ НЕ КУЛЬТУРЫ, А ИСТОРИЧЕСКОЙ СУДЬБЫ». А почему, зададимся мы вопросом, для народов того времени было характерно чувство «единства исторической судьбы»? Да потому, что еще памятен был опыт совместного выживания после геологической катастрофы. Итак, на всякий случай, еще раз повторю: то было время, когда европейцы как представители древнего этноса, который традиционно называется иудейским,[8] в средние века еще могли выбирать: принадлежать ли старой, ромейской мессианской религии или стать адептом нового вероисповедания — активно набирающего своих сторонников христианства. Все эти религии были в равной мере открыты для любого человека. Еще живо было осознание единого источника этих религий. Александр Кац пишет: «Выросшее из иудейских общин еврейской диаспоры христианство в I–II веках претерпело мощную этническую эволюцию, направленную от иудеев к язычникам, прежде всего к грекам. Это сопровождалось и сменой руководства христианских общин — пресвитеров и епископов еврейских на греческих, которая, в основном, завершилась к концу II века. Имена еврейских епископов были преданы историками христианства сознательному забвению из-за антагонизма евреев и христиан, оформившемуся тоже к концу II века. Ради исторической справедливости следовало бы восстановить их имена, насколько это возможно. Однако сложность заключается в этом случае в том, что евреи-христиане диаспоры носили греческие имена, как было принято в Империи, и потому они трудноразличимы для историков. Кому, например, придет в голову, что Первомученик Стефан — еврей? Кроме того, раз приняв христианство, то есть приняв концепцию Апостола Павла «нет эллина, ни иудея, ибо все мы есть христиане» (Колос. 3: 11), они не выпячивали свое еврейство, а по убеждению своему принесли его в жертву новому духу братства и растворились в нем. Уцелей Иисус в те дни в той злополучной Иудее, кто знает, состоялось ли бы христианство как мировая религия? Скорее всего, его ждала бы судьба многих иудейских сект, бесследно исчезнувших в водоворотах истории. Принципиальные споры христианских богословов велись, в основном, с ортодоксальными иудеями, не признававшими мессианства Иисуса, что и было главным водоразделом христианства и иудаизма. Мелкие же споры, касающиеся обрядности и толкования пророчеств, велись между евреями-христианами и греками-христианами ежедневно и составляли неотъемлемую часть духовной жизни. К сожалению, полемика становилась все более эмоциональной, увлекая спорщиков, как это часто бывает, в трясину нетерпимости и обид. Празднование Пасхи и субботы, еще связывавшее две религии, ослабевало с каждым днем». Все шире и шире становилась пропасть между религиозными взглядами. После первой иудейской войны евреи-ортодоксы прокляли как предателей тройным проклятием евреев-христиан (назарян) за их неучастие в войне. И хотя христиане уже вовсю практиковали притеснения иудеев, фаза расхождения и нетерпимости была еще впереди. Современные люди совершенно не понимают этой особенности и, ничтоже сумняшеся, говорят: «Колумб был евреем, испанская королева Изабелла была еврейкой, и даже отец святой инквизиции Торквемада тоже был не без еврейской крови». Не были они евреями, не были. Можно говорить о религиозных традициях их предков, но лучше уж быть точным: никоем образом их нельзя относить к евреям, о которых как о представителях инкорпоративной религии и тем более национальности можно говорить только после семнадцатого века. Да и то с оговорками. Великий иудейский мыслитель XII века Йепуда ha Леви создал «Книгу доводов и доказательств в пользу гонимой веры». Где вы в этой книге встретите евреев? В лучшем случае автор говорит о «сынах Израилевых». И суть книги в том, что ребе уговаривает хазарского царя Кузари прийти именно в его религию. Абсолютно ясно видно, что религии соперничали, боролись за своих последователей. Эта книга — базовая классика иудаизма. С началом гонений начнется инкорпорация иудеев и появится традиция называть всех приверженцев иудаизма евреями в силу окончательного оформления иудаизма в качественно новой ипостаси. А остальные страны мира так и продолжают называть их иудеями. Сейчас же во всем мире светское определение «еврей» больше основывается на личной самоидентификации и активности, чем на галахических канонах. Непонимание доходит иногда до анекдотизма: вот что читаю я в редакционном предисловии (редактор — наш современник) к книге ЙеЬуды ha Леви: «Великий еврейский философ и поэт Галеви жил в Испании, которой в то время владели арабы (!)». Как говорит немецкая поговорка, это слишком угловато для моей круглой головы. Давайте разбираться. Омар Хайям (ок. 1048 — после 1122) — араб с еврейским именем («Ьайим» — на древнееврейском означает «жизнь», а «омар» — издеваться, насмехаться. Омар Хайям — насмехающийся над жизнью?) Или еврей арабской культуры? Но почему же, если он араб, как говорят все (!) современные источники, он так насмехался над исламом? За любой его рубайят даже в наши дни мусульмане разорвали бы его на куски, не говоря уже о тех неласковых временах? А может, он иудей? Вот послушайте: «Пришла весна! Гляди — леса все зеленее, сверкают на ветвях ладони Моисея…» Не похоже, чтобы такие стихи писал мусульманин в современном понимании этого слова. Да и всей идеей своих рубайи он проповедует божественное начало ну никак не новых религий. Такое мироощущение было характерно в те времена для традиционной религии. Радоваться жизни — это было безусловное требование той религии: Не молящимся грешником надобно быть — Веселящимся грешником надобно быть. Так как жизнь драгоценная длится не долго… Даже «рубай» — слово древнееврейское и переводится как «божественные поучения». А слово араб переводится как «учитель». И вообще, имена многих великих ученых того времени «говорящие» и легко переводятся. Например, Ибн Сина (Авиценна) — «сын Синая», Ибн Ружд (Авер-роэс) — «наставник», и т. п. Возможно, что слово «араб» (ученый, учитель) в какое-то время указывало на принадлежность к ученым слоям древних людей, а потом уже стало этнонимом. А то как-то неловко получается: всех ученых раннего средневековья историческая наука причисляет к арабам, несмотря на то что жили они в разных местах планеты: в Египте, в Испании, в Средней Азии, в Греции и т. д. Кажется весьма вероятным, что среди жителей Пиренейского полуострова даже атеистические суждения в то время не воспринимались верующими как жестокое оскорбление, а атеистическое мировоззрение как аномальное. Иначе как объяснить такую открытость атеистических взглядов не только Хайяма, но и многих других его современников? Например, выдающийся арабский поэт н мыслитель Абу-ль-Аля аль-Маарри (973-1057 или 1058) из Сирии в своем сборнике стихов «Обязательность необязательного» писал: Твердят христиане: «Всесилен Христос».(Перевод В. Демидчика) Совершенно очевидно, что время религиозной нетерпимости в бытность Абу-ль-Аля аль-Маарри и Хайяма еще не настало. Несмотря на уже появившиеся различия в понимании религиозных догматов, люди жили мирно; даже у христиан (мосарабов) сохранялся обряд обрезания крайней плоти. Более того, великий религиозный мыслитель Моше Абен Эзра (1060–1135), помимо того, что написал около 250 иудейских трактатов, еще и составил антологию испанских христианских и мусульманских поэтов, названную им «Книга диалогов и воспоминаний». Некоторые источники называют его Ибн Эзра. Самый крупный вероучитель еврейства и крупнейший представитель арабо-испанской эпохи в истории еврейской мысли Рамбам (1135–1204) сыграл также видную роль в развитии исламского вероучения и христианской схоластики. Одно время он даже был вынужден принять мусульманство. Вспомним, что уже через сто лет иудеи не станут отрекаться от своей религии даже ценой своей жизни. А в то время, на заре становления теизма в иудаизме, христианстве и исламе, видимо, была относительная религиозная терпимость. Учителем Рамбама был мусульманин Абу-ль Валид Мухаммед Ибн-Ахмед Ибн-Ружд, известный латинскому Западу как Аверроэс (1126–1198). Даже ученые-богословы кордовского калифа не могли порой понять, куда отнести очередные религиозные идеи ученого: то ли к исламу, то ли к иудаизму. То ссылали его в иудейские поселения, то в мусульманские. Официальная история тоже признает, что первые недоразумения между тремя ветвями одной религии (имеется в виду авраамистская основа), мусульманской, иудейской и христианско-евангельской, начались не на Востоке, а в Испании, не раньше, а то и позже XI века. Улыбка на лице была в те времена непременным атрибутом верующего человека, показателем его законопослушности[9] и добропорядочности. Со временем она стала своего рода символом принадлежности консервативным религиозным взглядам. Не так давно я решил проверить свою догадку и у служителя культа. Наука — наукой, но я люблю многосторонний анализ, прежде чем сделать вывод. И задал такой вопрос раввину: «Можем ли мы сказать, что в иудаизме раннего средневековья радоваться жизни было и традицией, и признаком хорошего тона, и поведенческой нормой?» И такое мировосприятие было достаточно распространенным, а не только у иудеев. Ответ раввина укрепил меня в моей догадке: «Абсолютно точно: и традицией, и признаком, и нормой. И сегодня для нас и нашей традиции эта древняя идея, как и другие основы нашего мировоззрения, не менее актуальна, чем когда-либо. В Талмуде объяснено, что Бог пребывает рядом с человеком, только если этот человек — в радости». И когда я ныне вижу человека с полуулыбкой в уголках губ, я всегда думаю: знает ли он, чем заплатили наши предки за эту улыбочку? То были наследники древней культуры, которую Лосев и определял как античную, — прошу перечитать начало рассуждений. Нет-нет, обязательно посмотрите, дальнейшее повествование предполагает постоянное «держание» в памяти лосевского рассуждения о гармонии, античном гуманизме… Лучше всего о непростых религиозных отношениях того времени говорит рав Адин Штейнзальц — видный современный религиозный философ: «Помимо евреев, верных закону, иудаизма как мировоззрения в той или иной мере придерживались десятки тысяч язычников. Немало было и неевреев, подошедших к еврейской религии еще ближе — так называемых «богобоязненных». В среде «богобоязненных» были люди очень близкие к иудаизму, и были другие, отчасти тяготевшие к язычеству. Окружающие воспринимали первых христиан как иудейскую секту. И действительно, на протяжении первых ста двадцати лет своего существования христианская религия постепенно отпочковывалась от иудаизма, и ее носителей все еще можно было, с некоторыми оговорками, называть евреями. Ранние христиане придерживались еврейских законов, и, хотя они верили, что Иешу был мессией, и ожидали его воскресения, этого было недостаточно, чтобы порвать с еврейством. Учение Иешу отличалось непоследовательностью, однако он не утверждал, что можно быть евреем, не соблюдая заповедей. Ранние христиане не делали ничего, что можно было бы счесть грубым нарушением закона. Можно сказать, что если бы Иешу воскрес в наши дни, он скорее отправился бы в синагогу, чем в церковь, которую принял бы за языческий храм. Христианство не получило широкого распространения в еврейской среде, однако оказалось весьма привлекательным для неофитов. Число новообращенных язычников росло, и среди христиан разгорелась полемика: обязаны ли неофиты исполнять заповеди, возложенные на евреев законом Моисея? Мнения разделились. Община иерусалимских христиан, сложившаяся вокруг одного из братьев Иешу, придерживалась той точки зрения, что христианин должен быть в первую очередь евреем, и потому соблюдение заповедей для него обязательно. Однако другие общины склонялись к мнению, что заповеди возложены законом лишь на христиан-евреев, тогда как христиане-неевреи от них свободны. Иудаизм боролся с новым учением. Мудрецы дополнили главную молитву еврейской литургии — "Восемнадцать благословений" — проклятием, осуждающим "вероотступников и доносителей", которых надлежало исторгнуть из еврейской среды. И тогда на исторической арене появился человек, которого многие исследователи считают подлинным отцом христианства — апостол Павел. Именно ему и его последователям обязана своим происхождением христианская теология. В основу этой теологии легла проекция иудаизма на языческое сознание. Иными словами, тот способ, каким язычники прочитывали и понимали еврейские священные тексты, привел к появлению собственно-христианского вероучения и к его обособлению от иудаизма». Вот так-то. Вся история христианства — это история перманентной борьбы; сначала боролись со старой религией, от которой же и отпочковались, потом со своим же языческим-вакхическим прошлым. По ходу дела вспыхнули внутренние распри между римской и византийской партией, потом старообрядческая и «новая» партия дошли до резни. И не было за всю историю христианства ни одного дня, когда не бушевали бы их внутренние распри! На дворе уже XXI век, а Русская православная церковь все еще не может найти согласия с Католической церковью. Покойный Папа Иоанн Павел хотел приехать в Россию, посетить свою паству (в России много католиков), а наш Патриарх ему: «Нежелательно». Вот и вся недолга. Примечания:8 Не путать с народом, который в истории имел самоназвание «хебрей». Большинство же названий евреев в европейских языках происходит от слова «иудей»: Jew, judge, Jude, jud, jid… — то есть по религиозному признаку. На иврите же самоназвание евреев звучит как «йепудим». 9 В данном случае закон — это не совсем то, что понимаем под этим словом мы. «Закон в иудейской теософии идентичен божественному началу. В то время как у других народов есть теократия, у иудеев закон стоит на том же месте, на котором у других народов стоит Бог» (Раввин А. Штейнзальц). |
|
||
| Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх | ||||
|
|
||||
