Возможно, что история появления и исчезновения на Земле представителей внеземных цивилизаций (ВЦ) — это история того, чего не было. Чтобы не обижать сторонников визита космических пришельцев, но и не возбуждать преждевременное беспокойство простых землян, к коим причислены и мы с вами, обратимся к тем, кто хорошо изучил эту проблему.

«Следы древних астронавтов?» так называется брошюра члена редколегии международного «Журнала палеовизитологии», автора более 10 публикаций на таинственную тему «пришельцев» Юрия Николаевича Морозова. Выбор отрывков из публикации Ю. Морозова и составление их в последующие две главы не является попыткой отрицательного или положительного заключения по «делу о пришельцах». Сотни книг заполнены гипотезами на эту тему, но ни одна из них не дает разгадки самой загадочной тайны человеческих цивилизаций.

Вряд ли кто сегодня увлекается чтением романа «Иной свет, или Государства и империи Луны», принадлежащий перу Савиньена Сирано де Бержерака. Редкий случай в истории литературы: сегодня читать этот роман интереснее, чем в пору его опубликования. В нем говорится о бесконечности Вселенной и материалистической подоплеке разных чудес, о психотерапии и корпускулах света, о многоступенчатом ракетном двигателе для полета на Луну… Особенно интересно читать в том месте, где житель Солнца рассказывает, что он и его друзья уже не раз бывали на Земле. «Вы, несомненно, слышали о нас, ведь это нас называли оракулами, нимфами, духами, феями, вампирами, гномами, наядами, инкубами, привидениями, тенями и призраками…» Сам рассказчик под видом демона внушал идеи Сократу, общался с Кампанеллой и доктором Фаустом. В конце концов раздосадованные невежеством людей космические гости покинули Землю.

К сожалению эта версия была высказана не в научном трактате. Тогда мы с полным основанием назвали бы ее первым вариантом «гипотезы о пришельцах». Даже среди просвещенных современников Сирано де Бержерака она могла бы вызвать в таком случае сильный резонанс. Однако избранный автором литературный жанр настраивал на романтическое восприятие. Блестящие догадки талантливого Сирано будут навсегда зачислены в разряд «чистейшей игры фантазии».

Еще до начала нашего столетия были сформулированы следующие ответы на вопрос о палеовизите: 1) посещения не было, поскольку нет его явных следов; 2) посещение не исключено, хотя следы его пока не обнаружены; возможно они отыщутся в дальнейшем; 3) посещение было, и доказательства этого имеются в известных нам исторических источниках — нужно лишь по новому взглянуть на них.

Высокие и порой загадочные достижения древних культур наводили на мысль о присутствии на Земле космических пришельцев. И в популярной литературе получила хождение версия о космических корнях легендарной цивилизации Атлантиды. Вспыхнувший после 1947 года интерес к неопознанным летающим объектам, в которых сразу заподозрили аппараты инопланетян, подтолкнул к поиску сообщений об аналогичных объектах в древности.

Не имея возможности рассмотреть все эти пути развития идеи, рассмотрим только один момент. На границе 40–50-х годов нашего века тема палеовизита начала проникать в фантастические произведения ученых.

Вот интересный и необычный случай. В 1951 году вышел в свет роман «Лунная империя», автором которого значился некто Манфред Лангренус. По сюжету романа весь род человеческий создан могущественной инопланетной цивилизацией. Однако для фантастики подобный мотив уже не был откровением. Тайный смысл заключался в другом. За псевдонимом Лангренус укрылся известный ученый, секретарь Австрийского общества космических исследований Фридрих Хехт. Его коллеги об этом знали, и роман, как вскоре обнаружилось, вызвал у них не только литературный интерес. Ученые тотчас принялись за критику.

Спустя три года в западногерманском журнале «Космонавтика» появилась небольшая статья специалиста в области ракетно-космической техники Ирены Зенгер-Бредт. Автор начинает свое эссе признанием: с тех пор как в романе Лангренуса была высказана идея о вмешательстве инопланетной цивилизации в земную историю, «меня не покидает безумная мысль: в может быть, в этом что-то есть?». Поэтому не исключено, что мифы о богах, обитающих на небе, об ангелах и валькириях, слетающих с небес, наконец, многочисленные фольклорные сюжеты о полетах самого человека связаны с посещением инопланетян. Ведь современными исследованиями, подчеркивает Зенгер-Бредт, твердо установлено, что образы и сюжеты фольклора имели под собой реальную почву.

Загадки этих «реалий» так и не раскрылись на сей раз. Тем не менее, витавшая в научном мире идея о космических пришельцах начинала принимать форму обоснованной гипотезы.

Поистине революционное воздействие на научную мысль, да и на все человечество, оказал смелый шаг землян в космическую эру. Освоение околоземного пространства, бурный прогресс космонавтики и ракетостроения, их бескрайние (как многим тогда верилось) перспективы — все это, помимо прочего, создавало серьезную основу для предположения, что более развитые внеземные цивилизации могли уже давно приступить к межзвездным экспедициям.

К началу 60-х годов одновременно с обработкой первых результатов экспериментов, нацеленных на обнаружение сигналов из космоса, в научной среде прозвучал призыв к началу поисков и по совершенно другому адресу — в земной истории. С такой идеей выступил математик М. М. Агрест.

Исследуя возможность неоднократного посещения Земли посланцами иных миров, Агрест призвал к поиску доказательств визита в мифах, легендах, памятниках письменности и материальной культуры. В частности, он обратил внимание на факты, относящиеся преимущественно к Ближнему Востоку и соседним регионам: библейские тексты о пришествии на землю небесных существ, гигантскую каменную террасу, неизвестно кем и с какой целью воздвигнутую в Баальбеке (Ливан), рисунок «космонавта» на скалах Тассилин-Аджера (Северная Африка) и т. д. Предполагая в этих фактах следы палеовизита, Агрест, однако, подчеркивал, что все, сказанное им в статье, — только гипотеза, требующая тщательной проверки.

Гипотезы визита инопланетян множились. Так в статье, увидевшей свет в мае 1963 года, американский астрофизик Карл Саган развил эту тему. Он подверг критике распространенное в те годы мнение, будто радиосвязь — самый эффективный способ общения между цивилизациями Вселенной. У связи на сверхдальних расстояниях есть много недостатков: трудности взаимопонимания, долгое ожидание ответа (исчисляемое десятилетиями, а то и веками) и т. д. Поэтому здесь возможен только один способ контакта: межзвездная экспедиция и контакт с незнакомой цивилизацией на ее родной планете.

Далее, Саган подкрепляет свою гипотезу следующим рассуждением. По мере своего культурного и технического развития, человечество делалось все более интересным для его «старших братьев» из космоса, и «частота исследовательских посещений нашей планеты» постепенно бы возрастала, заметил Саган. По поводу же доказательств таких визитов ученый был чрезвычайно осторожен. Древние Вавилонские письменные свидетельства повествуют о странных существах, давших начало шумерской цивилизации. Не исключено, пишет Саган, что этими наставниками были инопланетяне, однако для выяснения истины нужны специальные исследования. Опять нужны были строгие доказательства.

На практике искать следы палеовизита и определять степень их доказательности надлежит людям, профессионально изучающим земное прошлое. А вот среди археологов, геологов, геофизиков и других специалистов этого профиля «призыв» Агреста и Сагана как раз не получил должной поддержки. Причина была, проста. Названные науки всегда имели дело исключительно с земными явлениями, и даже начало космической эры не поколебало сосредоточенности этих наук на сугубо «домашних» воцросах. Таким образом, ситуация сложилась парадоксальная: проблема палеовизита сформулирована, ее научная актуальность достаточно очевидна — а исследовать проблему в конкретно-историческом плане вроде бы некому.

В результате тема пришельцев оказалась отданной на откуп любителям. Поиск следов космического визита представлялся делом, доступным любому желающему. Появились «рискованные», если не сказать «авантюрные» гипотезы.

Среди тех, кто создавал и пропагандировал «теорию пришельцев», особый успех выпал на долю знаменитого в этой области швейцарца Эриха фон Деникена. Надо отдать должное, что каждая новая его книга автоматически становится бестселлером; на его лекции трудно попасть; по его книгам снято несколько не менее популярных фильмов (один из них, «Воспоминания о будущем», шел в свое время в нашем кинопрокате).

В самом общем виде суть пропаганды Деникена в следующем.

Посланцы космических цивилизаций прилетали на Землю неоднократно. В свой первый визит они — ни много ни мало — создали на нашей планете точную копию самих себя — человека разумного. С этой целью пришельцы внесли угодные им изменения в наследственность гуманоидов, к тому времени уже выделившихся из обезьяньего стада. Чем аргументировано это весьма смелое утверждение? Ссылками на перспективы генной инженерии, нашумевшие публикации о «детях из пробирки» и мифы о божественном сотворении человека. Вот, например, как расшифровывает Деникен «истинную историю Адама и Евы». Чужепланетные астронавты (тут автор напоминает, что в библейском повествовании о божественном сотворении людей исконно шла речь не о боге, а о богах, «элохим») начали с искусственного выращивания мужской особи. Затем у первого земного существа взяли «клеточную структуру», чтобы вырастить из нее первую женщину (это обстоятельство трансформировалось в мотив сотворения Евы из ребра Адама). Желая изолировать первых земных людей от контактов с окружающим миром, боги содержали их в «резервации», память о которой сохранилась в представлении об утраченном «рае».

Хотя появившийся таким путем новый вид земных существ обладал разумом и речью, инопланетяне не сочли свой эксперимент удавшимся. Во время второго визита им пришлось даже уничтожить большинство людей (вот откуда легенды о Всемирном потопе!), а у оставшихся вызвать еще одну «искусственную мутацию». Только с этого момента, считает Деникен, начался ощутимый прогресс человеческой культуры: появились письменность, математика, техника, искусство, мораль. Из суеверного преклонения перед своими творцами и наставниками люди стали почитать их за богов, сделали главными персонажами религий.

Деникен также убежден, что все дальнейшее развитие человечества осуществлялось и будет осуществляться по «плану», заложенному в людях «богами-астронавтами». К примеру, авторы открытий, изобретений, новых идей только мнят себя творцами, в действительности же, сами того не ведая, извлекают из глубин своей генетической памяти информацию, унаследованную от «богов». Не случайно даже то, что догадка о пришельцах из космоса одновременно родилась в сознании многих людей: появление этой идеи наверняка было запрограммировано с момента сотворения человека.

Пробелы в домыслах Деникена настолько очевидны, что даже говорить о них как о теории не имеет смысла. Подтвердилась старая истина: дилетант способен высказать свежие идеи, увидеть привычные вещи в новом свете, обратить внимание на факты, по каким-либо причинам недооцененные наукой, но квалифицированно исследовать их и создать на этой основе строго обоснованную гипотезу не в состоянии.

Ни одна мифология, ни одна религия не обходятся без представлений о существах, более могущественных и мудрых, чем люди. Уже отсюда ясно, что бытование этих представлений вызывалось и поддерживалось для всех регионов и эпох. Не станем же мы предполагать появление космических визитеров перед каждым народим нашей планеты!

Рассказы о существах нам известных, которые пришли откуда-то извне (либо родились здесь, на Земле), даровали людям необходимые знания и предметы обихода, а затем удалились (либо умерли). Этот тип «культурных героев» явцо возник под влиянием внутренних закономерностей человеческого общества. Логика вымысла тут абсолютно прозрачна: как любой юный член рода или племени получает понятия о мире и правилах жизни в нем из наставлений старших, так, очевидно, и у самых первых людей был свой Учитель. К примеру, согласно мифам аборигенов Австралии, культурные герои древности научили людей добывать трением огонь, пользоваться палкой-копалкой и каменным топором, готовить пищу, исполнять ритуальные танцы… Представить себе, что такие уроки давали инопланетяне, прямо скажем, трудновато. В мифологиях более развитых обществ у героев-цивилизаторов культурный уровень соответственно повыше — они, например, обучают людей хлебопашеству, кузнечному делу, торговле, дают им письменность и календарь, — но речь всегда идет о достижениях нормальных для данной ступени развития человечества, не несущих на себе печати «космического» происхождения.

Между прочим, руководствуясь примерно такими соображениями, Карл Саган в конце концов отказался от мысли увидеть в легендарных основателях шумерской цивилизации инопланетян. В книге «Космическая связь» (1973 год) он писал: «Как ни соблазнительна эта и подобные ей легенды, я пришел к выводу, что доказать контакт с внеземлянами на основании таких легенд невозможно. Существуют удовлетворительные альтернативные объяснения».

Можно добавить, что согласно мифам, просветители не только спускались с неба, но и появлялись из воды, из-под земли, из деревьев, скал, пещер и т. д. Столь же разнообразны и места, из которых приходили легендарные предки людей или в которых обитали боги (а в мифологии один и тот же персонаж зачастую объединяет в себе черты божества, первопредка и культурного героя). Следовательно, опираясь на мифы, можно с равным успехом доказывать реальность и космической, и подводной, и подземной, и какой-нибудь совсем уж немыслимой цивилизации. Иначе говоря — ни для одного из подобных предположений мифология не является достоверным подкрепляющим материалом, поскольку древние люди представляли себе населенными все части видимого мира, и контакты человека с обитателями любой области, тем более относимые к незапамятной древности (когда «все было возможно»), казались делом вполне естественным.

Правда, в древней картине мира его небесная часть все же имела некую выделенность. Те лее австралийские мифы, одни из самых архаичных, говорят о «всеобщем отце», живущем на небе. В ходе развития мифологии и становления религиозных взглядов отчетливо проявилась тенденция считать главным именно небесного бога, а то и помещать на небо весь пантеон. Во многих языках слова «небо» и «бог» — однокоренные. Почему так? Может быть, в отличие от водных, подземных и прочих выдуманных духов, небесные (инопланетные) жители все-таки действительно являлись перед людьми и оставили по себе самую яркую, неизгладимую память?

Критерий «небесного происхождения» не позволяет выделить истинных космических пришельцев на фоне вымышленных фигур мифологической истории. Остается еще один признак — «биологические отличия от людей». Но и тут ситуация не внушает оптимизма. Материалом для «лепки» фантастических образов служила вся окружающая действительность, поэтому персонажи мифов, легенд, сказаний имеют-в самых разных комбинациях — черты человека, животных, иногда растений, явлений природы (отсюда, кстати, у многих божеств огненные и громовые атрибуты, которые в «теории древних астронавтов» трактуются как память о реактивных кораблях пришельцев). Люди прошлого верили в богов крылатых и рыбохвостых, многоруких и трехглазых, в великанов и карликов… Как узнать среди этого сонма «биологически несхожих» с нами существ тех, кого мы ищем? Задача почти неразрешимая.

В целом суть проблемы очень точно уловил К. Саган, сказавший, что для того, чтобы какое-нибудь сообщение легендарно-мифологического оттенка могло считаться свидетельством палеовизита, «нам нужно от легенды нечто большее, чем просто рассказ о появлении странного существа, совершающего удивительные деяния и живущего на небе».

Вполне вероятно, что память об инопланетных астронавтах действительно запечатлелась бы в образах, неких сверхъестественных существ. Подтверждением этому служат контакты между земными культурами разного уровня развития. Можно было бы сослаться на соответствующие рассказы папуасов о Миклухо-Маклае, на известный исторический казус, когда ацтеки приняли Кортеса, за своего вернувшегося бога Кетцалькоатля, на знаменитый «культ карго», возникший в Меланезии под влиянием контактов островитян с белыми людьми…

Поэтому портрет пришельцев, составленный нами вначале, требуется сделать конкретнее.

Рассмотрим в качестве иллюстрации любопытнейший миф австралийских аборигенов, сообщенный Кэтрин Лангло-Паркер. Миф повествует о происхождении созвездия Южный Крест.

В самом начале времен небесный владыка сотворил двух мужчин и одну женщину, научив их питаться растениями. Когда наступила засуха, первые люди начали голодать. Один из мужчин убил сумчатую крысу. Он и женщина стали есть мясо животного, другой же мужчина, несмотря на уговоры, не притронулся к непривычной пище, хотя и был смертельно голоден. Поссорившись с товарищами, он «ушел в сторону заката». Его спутники вскоре закончили трапезу и отправились вслед за ним.

Подойдя к краю долины, они увидели своего товарища на другой ее стороне, у реки. Они крикнули, чтобы он остановился, но он не обратил на них внимания и продолжал идти, пока не подошел к большому белому эвкалипту. Здесь он замертво упал на землю, а рядом с ним люди увидели черное существо с двумя огненными глазами. Оно подняло мертвеца на дерево и бросило в дупло.

Спеша через долину, люди услыхали такой оглушительный удар грома, что, пораженные, упали на землю. Поднявшись, они с удивлением увидели, что гигантский эвкалипт вырван из земли и несется по воздуху в южную сторону неба. Они заметили огненные глаза, сверкавшие с дерева…

Наконец дерево остановилось около Варрамбула, или Млечного пути, который ведет туда, где живут небесные боги. Постепенно дерево скрылось из виду, и только четыре сверкающих огненных глаза видели люди. Два принадлежали духу смерти Йови, два других были глазами первого умершего человека. Лангло-Паркер добавляет: «Для племен этой части страны Южный Крест до сих пор известен как Ярван-ду — место белого эвкалипта…»

Представьте: шли по безлюдной местности трое, и вдруг видят в отдалении что-то высокое, прямое, светлое. «Большой белый эвкалипт» — как еще могли описать австралийские аборигены ракету, стоящую на старте? Очень важно указание на цвет, поскольку корпус космических ракет действительно покрывают (для термоизоляции) белой краской. Один из австралийцев, подойдя близко к стартовой площадке, то ли от голода, то ли от страха теряет сознание, и член экипажа затаскивает его через люк («дупло») в свой корабль. Ракета стартует. Ужасный грохот и вид летящего дерева (точность образного сравнения в данной ситуации могла усиливаться от сходства языков пламени на конце ракеты с мощными корнями) — все это ввергло невольных зрителей в шоковое состояние. Они, впрочем, заметили и сообщили потом соплеменникам еще одну деталь, для нас, пожалуй, ключевую: вместо исчезнувшей вдали ракеты на небе вспыхнули четыре светящиеся точки, которые напоминали четверку ярких звёзд Южного Креста. Именно такое зрелище наблюдали и свидетели запусков «Востоков», «Восходов» и «Союзов»! Четыре звезды — это четыре отделившихся, но еще не кончивших работать двигателя первой ступени ракеты-носителя, скомпонованной по так называемой пакетной схеме.

Попробуем установить истинную картину события. Миф был известен еще к началу нашего века, и уже по этой причине бессмысленно предполагать в нем отражение запусков земной космической техники. Остается другой вариант: предки рассказавших этот миф австралийцев наблюдали старт корабля инопланетной экспедиции. А она вряд ли использовала бы «пакет». Специалисты скажут вам, что эта схема ракеты, оправданная на нынешнем этапе развития земной космонавтики, была бы слишком примитивна для технического уровня цивилизации, совершающей межзвездные полеты. Самый, казалось бы, убедительный момент сходство «эвкалипта» с ракетой — мотив «четырех звезд» приходится признать случайным совпадением, а это позволит считать случайностью и другие, менее обязывающие, параллели.

Любители и фанаты «гипотезы о пришельцах» собрали целую коллекцию древних изображений, на которых легко узнаются современные вещи. Познакомимся с некоторыми фактами из этой примечательной коллекции.

«Американский научный журнал» в 1822 году опубликовал сообщение об удивительном «подвижном камне», который вы видите на (рис. 25 а). Гранитное полушарие радиусом около полутора метров лежит на плоской поверхности гранитного же «пьедестала». Находится эта диковина неизвестного возраста в штате Нью-Йорк. Корреспондента журнала больше всего заинтересовала точная балансировка верхней части сооружения. «Ее можно чуть покачивать рукой, а при помощи рычага она движется и вовсе легко; тем не менее шесть человек, орудуя ломами, не смогли свалить ее с пьедестала». Сегодня же в первую очередь поражает внешний вид всей конструкции. Ни дать ни взять — модель радарной установки или радиотелескопа, к тому же почти «действующая»!

Фигура на следующей иллюстрации (рис. 25 б) и подавно не вызывает сомнений: ракета! Остается добавить, что ее контур вырезан на камне, покрывавшем старинное захоронение. Его обнаружили японские уфологи на западном побережье острова Кюсю. Два других рисунка относятся к культуре майя. По мнению кандидата наук В. И. Авинского, занимающегося поисками «древних техницизмов» инопланетного происхождения, можно усмотреть аналог нашего лунохода (рис. 25 в). Вглядимся: тот же корытообразный корпус, та же откинутая крышка (справа), на которой у лунохода помещалась солнечная батарея, да и слева видны элементы надстройки, вызывающие отдаленную ассоциацию с остронаправленной антенной и прочей выносной аппаратурой, располагавшейся в том же месте лунохода. Вот только вместо колес под корпусом нечто не вполне круглое. Авинский считает, что это особые подковообразные движители, показанные «в различных фазах процесса перемещения», и, стало быть, «перед нами одна из модификаций шагохода».

А на соседнем (рис. 25 г), взятом из «Мадридской рукописи», которая принадлежит к немногим уцелевшим памятникам письменности майя, вслед за Авинским обратим внимание на экипировку присевшего персонажа. Такое впечатление, что на голове у него светящаяся лампа, а к ней тянется шнур от заплечной сумки. Чем не горноспасатель? Здесь приведена лишь малая толика соответствующих иллюстративных материалов. Имеются богатые подборки наскальных рисунков созданий в «скафандрах» с «шлемами» и «антеннами» разной конструкции. На древних изображениях нашлись объекты, напоминающие и первый советский спутник, и космическую капсулу «Джемини», и спускаемый аппарат «Венеры», и посадочную ступень «Викинга». Оказалось, что и сказочная избушка на курьих ножках сильно смахивает на лунный модуль «Аполлона». А кроме того, в произведениях древнего изобразительного искусства наши пытливые современники узрели «бомбы с бикфордовым шнуром», «пистолеты», «микрофон», «радиоприемник», «видеомагнитофон» и просто «магнитофон», «высоковольтный изолятор», «наручные часы», «ботинки на роликах», «человека со штурвалом в руках» и «человека с биноклем» — всего не перечислить. И ведь во многих случаях сходство действительно есть!

Рассматривая каждый такой факт в отдельности, невольно поддаешься магии похожести, спрашиваешь себя с надеждой: «Неужели пришельцы?» Однако по мере накопления подобных примеров абсурдность этой мысли делается все яснее. Ибо не могла чужая цивилизация до такой степени и в стольких деталях походить на нашу. Тем более если речь идет о цивилизации, отдаленной межзвездным пространством, то есть на порядок или несколько порядков обогнавшей нас в своем научно-техническом развитии.

Процитируем одну недооцененную в свое время работу: «Если пришельцы и были, то их техника (да и внешний вид) не могут быть похожими на наши: и ракета будет не ракета, и скафандр не скафандр, в противном случае они просто не смогли бы к нам прилететь… Находка «ракет», «скафандров» и т. п. в древней наскальной живописи говорит, как это ни парадоксально, против идеи пришельцев и требует иного объяснения».

Иные объяснения в некоторых случаях лежат на поверхности. Скажем, колесная махина на ассирийском рельефе давно получила удовлетворительную интерпретацию. Это таран, на что недвусмысленно указывает разбиваемая им стена осажденного города.

Даже не умея предугадывать конкретные черты инопланетной цивилизации, мы вправе ожидать, что ее присутствие на Земле проявилось бы некими культурными феноменами, резко превышающими по своему уровню потенциал земных культур прошлого. Как верно заметил доктор филологических наук И. С. Лисевич, «по сути дела, любая значительная аномалия на фоне древнего мира может подвести к следам палеоконтакта». Вопрос в «малом»: что считать аномалиями?

История культуры полна «невероятных изобретений», удивительных творений, идей, значительно обогнавших свое время. Об этом мы написали в первой части книги. Еще достаточно вспомнить античные учения об атоме и шарообразности Земли, делийскую колонну из практически чистого железа, модель человеческого черепа, с изумительным совершенством сделанную (предположительно) майя из куска горного хрусталя, «вычислительную машину» I века до н. э., найденную на затонувшем корабле близ греческого острова Андикитира…

Были ли под силу людям эти и многие другие, не менее блистательные свершения? Самим, без посторонней помощи? Приверженцы «древних астронавтов» уверены, что нет, их критики доказывают, и порой убедительно, противоположное. «Немыслимо высокие» знания и технические достижения прошлого начинают казаться уже не такими удивительными, когда соотносишь их с общим культурным контекстом эпохи, сравниваешь с предыдущими этапами развития земной науки и техники.

Все здесь сложно, запутанно; граница «возможного» и «невозможного» зыбка и постоянно пересматривается по мере того, как мы углубляем наше понимание древнего мира. Однако спор об «аномальности» тех или иных фактов для истории человеческой культуры всегда полезно дополнять другим вопросом: а были ли они «нормальны» для научно-технического уровня гостей из космоса?

Оценим с этих позиций некоторые наиболее впечатляющие факты, относимые к «наследию инопланетной культуры». Например, электрические батареи двухтысячелетней давности, обнаруженные при раскопках в Ираке. Безусловно, находка кажется невероятной, тем более трудно поверить, что древние создатели этих гальванических элементов дошли до всего своим умом. А если взглянуть на конструкцию тех же батарей с точки зрения хотя бы современной технологии, не говоря уже о технологии будущего? Медная «гильза», заполнявшаяся неизвестным электролитом (полагают, что это была уксусная или лимонная кислота); вставленный в «гильзу» грубый железный стержень; в качестве защитного корпуса и подставки — глиняный сосуд, горлышко которого залеплено асфальтом… Примитив!

Аналогична ситуация и с древними постройками, изумляющими нас своей массивностью и мастерством каменной кладки. Вот несколько деталей, наводящих на размышления. Стены крепости инков Саксауаман выложены из камней разной величины и неправильной формы, которые поразительно точно подогнаны друг к другу по принципу мозаики. В Тиауанако некоторые блоки сцеплялись еще более хитроумным способом: шип, высеченный на боковой поверхности одного камня, плотно входил в паз соседнего блока. Там лее для крепления каменных блоков друг к другу применялись металлические скобы. Почему высокоразумные пришельцы не использовали (либо не научили землян использовать) более прогрессивный метод строительства — кладку унифицированных блоков, скрепляемых раствором? Других критиков настораживает сам выбор материала «пришельцы из космоса не работали бы с камнем». Третьи обращают внимание на то, что все загадочные сооружения отвечали сугубо земным целям оборонительным, как Саксауаман, погребальным, как египетские пирамиды, или культовым, как баальбекская терраса, служившая основанием для храма Юпитера.

Вообще, исследуя загадочные «прорывы» древних в области, скажем, химии, математики или техники, мы обогащаем только свои представления о культурах прошлого — но не наши химические, математические или технические познания. Все эти достижения наших предков, источником которых мы готовы предположить внеземную мудрость, для современной науки и техники — как правило, уже пройденный этап. Желанных воспоминаний о будущем, об обогнавшей нас культуре что-то не получается. Вот и ответ на все потерянные знания древних цивилизаций.

Можно утешаться такими — с виду правдоподобными — догадками и каждый раз, когда предполагаемое научно-техническое наследие гостей из космоса разочаровывает нас своим невысоким уровнем, валить все на земных учеников и подражателей. Тем самым мы невольно понижаем степень «аномальности» этих знаний и умений, признаем их принципиальную близость к уровню возможностей наших предков. Почти все факты такого рода (о редчайших исключениях мы поговорим особо) не отрываются от этого уровня настолько, чтобы предположение об их космических истоках стало предпочтительнее версии о земных корнях.

Если искусственные предметы неземного происхождения все-таки остались, где гарантии, что они счастливо избежали разрушительного действия времени? Но, даже уцелев во всех перипетиях природной и человеческой истории, они вполне могут храниться в каком-нибудь доселе неоткрытом тайнике, или лежать под многометровым слоем земли, либо, наконец, покоиться на морском дне. Недаром американский радиоастроном Фрэнк Дрейк, тоже полагающий, что доказать палеовизит способна лишь находка «материального объекта явно неземного разумного происхождения», рассмотрев этот вопрос, заключил: «Всякие попытки специальных поисков подобных артефактов вряд ли были бы успешны, а значит, и экономически оправданы. Единственное, что нам остается — быть постоянно внимательными к любым открытиям, которые могут преподнести нам такой артефакт».

Обратимся к интереснейшему классу находок, которые по аналогии с аббревиатурой НЛО получил название НИО: неопознанные ископаемые объекты. Речь пойдет о предметах, имеющих по внешним признакам искусственное происхождение, но обнаруженных внутри геологических пластов возрастом много миллионов, а то и миллиардов лет, иначе говоря, попавших туда заведомо до появления на Земле человека разумного.

Самый популярный представитель класса НИО — «зальцбургский параллелепипед». Впрочем, название, закрепившееся за ним, не совсем удачно. Как параллелепипед или куб этот объект можно описать в самом грубом приближении, да и нашли его не в Зальцбурге (он лишь хранился какое-то время в тамошнем музее), а неподалеку от австрийского городка Феклабрук. Произошло это осенью 1885 года, когда рабочий местного литейно-механического завода, топя печь, расколол кусок бурого угля. Внутри оказался металлический предмет странного вида — по форме напоминающий пухлую подушечку, у которой, однако, вместо заостренных краев имелась бороздка, не очень глубокая, но довольно ровная и опоясывающая предмет со всех сторон.

Владельцы завода переслали диковинную находку специалистам, и уже через полгода горный инженер Адольф Гурльт выступил в Бонне с сообщением о первых результатах ее исследования. Все вроде бы указывало на то, что сделано редчайшее открытие ископаемого железного метеорита.

Уверенному заключению о метеоритной природе находки мешало только одно: необычная форма предмета. Собственно говоря, некоторые железные метеориты, так называемые гексаэдриты, дробятся в атмосфере на куски тоже имеющие благодаря своей кристаллической структуре — форму параллепипедов. Однако в данном случае настораживала окаймляющая предмет бороздка — слишком уж «искусственная». По этой причине кое-кто из экспертов допускал, что метеорит обработан после его падения, а иные и вовсе заподозрили в находке продукт деятельности человека.

Бурый уголь (лигнит), в котором обнаружили кусок железа, был привезен из расположенной неподалеку шахты и относился к неогеновым пластам, причем условия их залегания (это Гурльт специально проверил) исключали возможность того, что загадочный предмет попал туда в позднейшие эпохи. При образовании лигнита «человеческих рук» быть не могло, а о его присутствии в ту пору на нашей планете других разумных существ серьезные ученые XIX века тем более не помышляли.

Как бы там ни было, все сходились в мнении о том, что по итогам анализа твердые выводы о происхождении «параллелепипеда» делать рано и нужно продолжить его изучение. А затем… Случилось невероятное. Про находку словно забыли. После первых публикаций 1886–1888 годов всякие упоминания о «странном ископаемом метеорите» со страниц научной печати исчезли.

Не вызвало интереса и обнародованное в 1919 году предположение Чарльза Форта, что «параллелепипед» в действительности стальной (благо сам Гурльт отмечал у объекта твердость стали) и создан пришельцами из космоса. Это был глас вопиющего в пустыне. Про «куб доктора Гурльта» вспомнили только к началу 60-х годов, когда идея о пришельцах стала привлекать к себе общее внимание. Вспомнили и… не смогли отыскать сам предмет. Распространился слух, что «зальцбургский параллелепипед» утерян, а скептики заговорили: его и не было никогда, он выдуман любителями сенсаций.

Но предмет существовал и существует. Как выяснилось позднее, с 1958 года он тихонько осел в запасниках краеведческого музея Феклабурга. В 1966 году дирекция музея, до которой докатилась волна общественного интереса к таинственной находке, отослала «ископаемый метеорит» на повторное исследование в Вену. Результаты оказались неожиданными.

Главным критерием, по которому распознают железные метеориты, является наличие в их составе не менее 4 % никеля. В отчете доктора Гурльта говорилось, что находка «содержит незначительную массу никеля, однако количественный анализ еще не проводился». Так вот, экспертиза, проведенная венскими специалистами, установила полное отсутствие никеля в обследованном куске железа. Стало ясно: это не метеорит. По некоторым особенностям химического состава эксперты заключили, что предмет сделан из чугуна и, возможно, использовался как противовес в примитивной шахтной лебедке. Бороздка в таком случае могла быть проделана специально для обвязывания его бечевой.

Выходит, загадка, так долго волновавшая многих, решена, и разгадка оказалась обескураживающе простой? Нет, с оптимистическими заявлениями повременим. Многовато остается странностей и неувязок, начиная с расхождения между результатами двух химических анализов и кончая «вопросом на засыпку»: какой прок в подъемном устройстве шахты от балласта весом в 785 г? Впрочем, даже это мелочь по сравнению с обстоятельством, попросту убийственном для всяких «утилитарных» объяснений. Речь, конечно, идет о возрасте находки. Сомневаться в точности и правдивости сообщения Гурльта у нас нет никаких оснований, предполагать же зачатки земной металлургии в неогеновом периоде с позиций современной науки и вовсе абсурдно.

Поневоле возвратишься к мысли о металлургии внеземной. Данные венской экспертизы нежданно-негаданно повысили шансы палеовизитной интерпретации объекта, и по крайней мере не позволяют сбросить ее со счетов. И все же… Взгляните еще раз на фото «зальцбургского параллелепипеда». Легко ли поверить, что эта неуклюжая чугунная чушка — продукт высокоразвитой инопланетной технологии? Что-то не очень верится.

К сожалению, та же ахиллесова пята присуща большинству других претендентов на роль «внеземного артефакта». Гвоздь внутри песчаника: гвоздь в куске кварца; золотая нить в камне, добытом на глубине 2,5 метров; наперсток, прозванный «наперстком Евы», в куске лигнита; ложка в золе, оставшейся после сжигания каменного угля: железный молот с деревянной ручкой, который обнаружили в скальной породе… Только когда обозреваешь таинственные ископаемые находки вот так, в общем перечне, по-настоящему закрадывается сомнение в причастности к ним гостей из космоса: что-то бедноват инвентарь у межзвездных путешественников…

С другой стороны, примитивность большинства НИО наводит на подозрение, что хотя бы часть из них является причудливой игрой природных сил.

Разумеется, все НИО не спишешь на счет курьезов природы. Находки вроде уже упоминавшегося молота — явно искусственные изделия. В принципе не исключено, что это — предметы человеческого обихода, каким-то образом попавшие в доисторические пласты. На возможность таких казусов указывает, например, факт обнаружения в куске каменного угля монеты, датированной 1397 годом. Да и об опасности мистификаций не следует забывать. Так или иначе, решающее слово по поводу каждого НИО остается за специалистами. Мы же вправе резюмировать: ни в одном из перечисленных случаев гипотеза о внеземном искусственном объекте не имеет пока ощутимого преимущества перед другими, менее экзотическими объяснениями.

Желательно, чтобы кандидат в «инопланетные артефакты» обнаруживал свойства, каковые неизвестны ни у природных объектов, ни у продуктов человеческой деятельности. Есть ли находки такого рода?

Минисенсацией последнего времени стало сообщение о металлических шариках, которые попадаются рабочим южноафриканской шахты «Уандерстоун» в залежах пирофиллита — минерала возрастом 2,8 млрд. лет. Шарики заметно сплюснуты и опоясаны тремя ровными параллельными желобками. Но самое удивительное выявилось после того, как один такой шарик сделался музейным экспонатом. Сотрудники музея установили, что этот сфероид, лежащий под стеклянным колпаком, медленно вращается вокруг своей оси, совершая полный оборот за 128 дней. Пресса приводит растерянный комментарий профессора-геолога из Йоханнесбургского университета: «У меня нет ни малейшего представления, что это может быть. Я просто не в состоянии дать никакого объяснения!»

Будем все же надеяться, что наука раскроет эту тайну и определит, являются ли южноафриканские шарики творением природы или чужого разума. К сожалению, трудно питать такую же надежду в отношении другого, не менее интересного шара, найденного на Западной Украине в 1975 году.

Его вынес на поверхность вместе с глиной, добывавшейся в карьере на глубине около 8 метров, ковш экскаватора. Шар имел слегка яйцеобразную форму (размеры 88x85 мм) и состоял из материала, по виду напоминающего черное непрозрачное стекло и при этом достаточно прочного: экскаваторщик из любопытства пытался разбить предмет о ковш экскаватора своей машины — но тщетно. Необычную находку экскаваторщик подарил сыну директора местного музея, затем она попала в руки ученых. Результаты исследования шара до сих пор не публиковались, хотя представляют большой интерес.

Рабочей гипотезой для исследователей с самого начала была мысль о внеземном артефакте. Пласт глины, из которого извлекли шар, имел возраст порядка 10 млн. лет. В том, что такова же древность и самой находки, убедила датировка предмета независимым путем по толщине выщелоченного слоя, образовавшегося на поверхности шара, благодаря длительному воздействию окружающей среды. Плодом человеческих рук этот НИО, следовательно, быть не мог. Между тем его искусственная природа становилась все очевиднее. Рентгеновская съемка показала наличие внутри шара ядра своеобразной формы, причем не пустого, а заполненного каким-то веществом. Дальше — больше. Анализ угловых и линейных размеров шара и ядра привел к выводу, что неведомый «конструктор» этого изделия пользовался не десятичной, как мы, а двадцатичетверичной системой исчисления, которая не применялась ни в одной известной нам культуре. И уж абсолютной неожиданностью закончилась попытка определить плотность ядра исходя из положения центра тяжести шара. Расчеты дали… отрицательную плотность! Данный парадокс объясним, если предположить, что «шар — это хранилище запаса эйергии, содержащее антиматерию». На Земле оно осталось, по-видимому, «после аварии корабля инопланетной экспедиции».

Через неделю после начала исследований владелец находки категорически потребовал ее назад, и из намеченной весьма обширной программы изучения шара была выполнена только часть. Ни доказать окончательно инопланетное происхождение объекта, ни опровергнуть эту версию в таких условиях нельзя.

Как мы видим, почти за всеми НИО тянется шлейф недосказанности, неопределенности. Даже «зальцбургский параллелепипед», которому в смысле внимания повезло больше других находок такого рода, до сих пор, спустя век после его открытия, по-настоящему не объяснен и требует дальнейшего изучения. Что же говорить о прочих НИО?

У этих объектов нелегкая судьба с самого их обнаружения. Находят их практически всегда неспециалисты, зачастую не понимающие их ценности для исследования и большинство из них оказывается бесследно потерянными для науки и человечества. Но даже тогда, когда автор невольного открытия оказывается человеком любознательным и ставит ученых в известность о своей находке, судьба ее от этого не делается счастливее. Ископаемые аномалии принадлежат к числу неудобных для науки, «проклятых» ею фактов, как их называл Чарльз Форт. Они всегда находятся на обочине планомерных исследований; для их интерпретации нет готовых «ячеек в сети научных понятий»; они не являются желанным подтверждением бытующих в науке теоретических концепций, а наоборот угрожают их существованию. А если факты не укладываются в теорию — тем хуже для фактов.

На исходе 1852 года Общество антикваров Шотландии получило посылку с «очень странным железным инструментом». В сопроводительном письме Джон Бьюкенен сообщал, что предмет был обнаружен «в самой середине» куска угля, извлеченного при рытье котлована в окрестностях Глазго. Осмотрев находку, ученые мужи высказали предположение, «что, — читаем в «Трудах» общества, железный инструмент мог быть частью бура, сломавшегося при какой-то попытке найти уголь» в данном районе. Отвечала ли эта интерпретация всем обстоятельствам дела, или же члены Общества ухватились за тривиальную версию, лишь бы не подвергать сомнению аксиому невозможности разумной деятельности на Земле в эпоху образования угля? Сегодня справедливость их объяснения уже не проверить. Не осталось ни зарисовок, ни описаний того «очень странного», по признанию Бьюкенена, предмета, и сохранился ли он сам где-нибудь — неведомо.

Однако это еще сравнительно благополучный случай. По поводу большинства других НИО не было ни научных публикаций, ни заключений экспертов. Скажем, есть информация, что в 1869 году в штате Невада из куска полевого шпата достали… металлический винт длиной 5 см. Вот по сути и все, что мы знаем о находке. Кто может теперь поручиться, что это не был тот самый «инопланетный винтик», который строгие критики требуют в качестве решающего доказательства палеовизита?

Впрочем, рассказанное заставляет приглушить надежду на то, что достаточно обнаружить некий «космический клад» — и всем все сразу же станет ясно.

К этой категории фактов следует, пожалуй, отнести и «египетский планер» (рис. 26). От множества древних изображений птиц эту деревянную фигурку отличает прежде всего форма хвоста: вертикальный киль, который не скопируешь с пернатых. Египетский ученый Халил Мессиха имел все основания увидеть в этом предмете модель планера. А возраст ее — более двух тысяч лет… Найдена вещица в 1898 году, так что мистификация исключается. Одна незадача: нет у планера горизонтального оперения, а без него он был бы неустойчив в полете. Доктор Мессиха пишет: «Нижняя часть хвоста отломана. По всей видимости, на ней горизонтально крепились рули высоты». Только чем это доказать?

Возможно, ситуация несколько прояснится при сопоставлении египетского планера с аналогичными находками, пусть и в других частях земного шара. Сразу же возникает мысль о «колумбийском золотом самолетике». Так окрестили миниатюрный предмет, датируемый серединой первого тысячелетия нашей эры и использовавшийся, по-видимому, в качестве подвесного украшения или амулета (рис. 27). Следует подчеркнуть, что это изделие — не единственное. Всего таких предметов известно к сегодняшнему дню более тридцати, и найдены они, по некоторым сведениям, не только в Колумбии, но и на территории Коста-Рики, Венесуэлы и Перу. Их внешний вид варьируется, но все они сохраняют «принципиальную схему» самолета с горизонтальным и вертикальным оперением.

Конкурировать с технической интерпретацией этого типа находок может только биологическая. Художники придавали своим изделиям вид живого существа, о чем свидетельствуют глаза и хорошо различимая пасть. Кто же здесь изображен? Перебирая разные кандидатуры, в итоге приходится согласиться с заключением биолога Айвена Сэндерсона, который проанализировал фигурки: их нельзя отождествить ни с одним из известных нам представителей животного мира.

Птицы отпадают по той же причине, что и в случае с египетским планером, — не так расположен хвост. Более подходящими прототипами кажутся летучие рыбы и скаты. Именно они дают нужное сочетание «крыльев» — гигантски разросшихся плавников — и расположенного в вертикальной плоскости хвостового плавника (у некоторых скатов — спинных плавников, помещающихся на хвосте). Более того пара брюшных плавников у скатов и «четырехкрылых» летучих рыб весьма напоминает пару меньших крылышек у золотых «самолетиков». Это блестяще продемонстрировал бельгийский исследователь Патрик Феррен, опубликовав фотографию бронзовой фигурки ската, найденной при раскопках в Китае: сверху она очень похожа на некоторые латиноамериканские фигурки. И все же… Хвостовая часть последних не соответствует по форме хвостам летучих рыб и скатов — она типично самолетная. А самое главное, на мой взгляд, — это глубокий вырез позади головной части фигурки, совершенно ненужный, необъяснимый с биологической точки зрения, но находящийся именно там, где положено быть кабине самолета…

Итак, система признаков объекта лучше объясняется техническими, а не биологическими факторами. Предположений на этот счет высказано уже много. В фигурке, представленной на рис. 26, усматривали модель аэрокосмического самолета с откидывающейся передней частью (А. Янг), грузового аппарата разового использования для посадки на воду (С. Гринвуд), даже модель «субакваплана» — подводного самолета (А. Сэндерсон). Возможны, разумеется, и другие конструктивные «прочтения». Оставим их на долю специалистов. Нужно только подчеркнуть: ни технический подход, ни биологический, который отбрасывать все лее рано, не способны дать находкам полноценное объяснение, если при анализе отсутствует еще один подход — искусствоведческий. Каким бы ни был реальный прототип фигурок, перед нами его художественная концепция, выраженная традиционными средствами изобразительного языка, и без поправки на все эти факторы мы не восстановим и сам прототип.

Пора бы наконец разобраться и с комплексом древнеиндийских сообщений о летательных аппаратах (виманах). Фантазия практически каждого народа рождала рассказы о полетах людей и богов, но только литература Индии содержит подробнейшие сведения о типах и разновидностях механизмов для полета, об их конструкции и летных характеристиках, о материалах, идущих на их изготовление, о двигателях и топливе для них… Причем эти описания не выглядят проектами летательных аппаратов — наподобие тех проектов, что позднее, примерно с XVII века, начали обильно появляться в Европе. Напротив, вся индийская традиция проникнута непоколебимой уверенностью в реальном существовании виман. Приводятся детали, подкупающие своей реалистичностью. Когда из древнеиндийского источника узнаешь, к примеру, что колеса вимацы оставляли следы на земле — кажется, что такие подробности могли сообщить только люди, видевшие эти аппараты наяву…

До последнего времени анализу проблемы мешала некомпетентность большинства писавших о ней и дефицит достоверной информации, ибо тексты на санскрите понятны немногим, а имеющиеся переводы очень фрагментарны. Ситуация начала меняться с выходом в свет монографии санскритолога Д. К. Канджилала «Виманы в Древней Индии». Профессор Канджилал обобщил упоминания о летательных аппаратах в индийских источниках и попытался на их основе, консультируясь с инженерами, реконструировать главные типы виман. Теперь слово за специалистами в области авиационной и космической техники. Нужна квалифицированная оценка работоспособности этих конструкций и степени их совершенства. Да, и тут не миновать сакраментального вопроса: достаточно ли высок уровень рассматриваемой технологии, чтобы приписывать ее космическим пришельцам (как это делает Д. К. Канджилал, разделяя популярную точку зрения)? Надо сказать, многие детали — например, широкое использование в «виманостроении» дерева — оставляют место для сомнений на этот счет.

Разумеется, не снят с повестки дня и исходный вопрос — о доверии к сведениям древнеиндийских источников. Вполне убедить в реальности виман могли бы соответствующие археологические находки. Кроме того, представить пришельцев летающими в атмосфере нашей планеты на планерах затруднительно; вот подарить землянам сам принцип планера и секреты его изготовления они, пожалуй, могли.

Существует странный мотив, бытующий в фольклоре и письменности многих народов. Подробности рассказа различаются, но есть устойчивое ядро: герой отправляется в иной мир (на небо или под воду, в страну эльфов или фей, на остров бессмертия и т. п.), проводит там считанные часы, дни или годы, а по возвращении он не может узнать этих мест и не застает в живых свою родню. Выясняется, что он отсутствовал несколько столетий. Еще Зенгер-Бредт обратила внимание на удивительное совпадение этого мотива с эффектом, который предсказывался специальной теорией относительности и получил название «парадокса часов» или «парадокса близнецов».

Фольклористы и историки литературы не дали пока удовлетворительного объяснения этому мотиву и его перекличке с предсказанием теории относительности. Для выяснения истоков мотива требуется сравнительный анализ многих сотен текстов на различных языках — дело, как вы понимаете, долгое и хлопотное. Но уже сейчас можно констатировать, что распространение этого мотива ограничено Евразией, а это позволяет предположить у него единый источник — возможно, корни обнаружатся на Востоке. В этой связи нельзя не вспомнить некоторые древнеиндийские представления. Так, один день Брахмы, высшего бога индуизма, приравнивается к 4 320 000 000 человеческим годам; в небесном мире Тушита, согласно буддизму, один день божественной жизни составляет 400 земных лет, и т. п. Конечно, на то они и боги, чтобы аспекты их бытия были несоразмерны с человеческими, но… и для человека, оказавшегося в обители богов, время течет медленнее (это иллюстрирует, к примеру, один из сюжетов «Вишну-Пураны»). Значит дело не столько в сущности самих богов, сколько в свойствах мира, ими населяемого.

Гораздо более перспективным направлением поисков высоких цивилизаций считается прослушивание и наблюдение дальнего космоса.

Сейчас научные взгляды в этой области переживают значительную ломку. Связана она с тем, что многолетние поиски разумных сигналов из космоса и видимых проявлений астроинженерной деятельности сверхцивилизаций не увенчались успехом. Понятно, это не основание для заключения о нашем одиночестве во Вселенной, и существует масса оправданий: обследована лишь малая часть небесных объектов, прослушивание велось в ограниченном диапазоне частот, не имеется четких критериев различия искусственных и естественных космических явлений и т. п. Чисто психологически неудача экспериментов подточила первоначальный энтузиазм многих специалистов, надежды на обнаружение высоких цивилизаций угасли. Пожалуй, главной причиной пессимистических настроений стала разработанная в последние годы «теория колонизации Галактики». Несложные расчеты показали, что если хотя бы одна галактическая цивилизация зародилась «всего» на несколько десятков миллионов лет раньше нашей — а такое вполне вероятно, — то к настоящему времени она могла бы заселить всю Галактику. Другими словами, «они» давно уже были бы на Земле.

Для завершения составленной книги об истории и гибели цивилизаций возвратимся к книге А. С. Потупы «Открытие вселенной — прошлое, настоящее и будущее». Итак, на примере наиболее известных человеческих цивилизаций мы убедились, что гибель их связана не только с глобальными природными катастрофами, но и с войнами, революциями, общим социальным и экономическим упадком и, как правило, сменой на иную более или менее развитую цивилизацию! Что же ждет нас, современных жителей Земли, создавших высокотехнологичную цивилизацию? Один из вариантов ответа на этот вопросы найдем в книге А. Потупы в отрывках из главы «Взгляд в будущее».

Оценка времени жизни нашей технологически развитой цивилизации все-таки интригует — она касается всех нас, и наша сегодняшняя жизнь зависит от того, насколько уверенно мы глядим в день завтрашний.

Сейчас, как известно, мы находимся в фазе более или менее быстрого роста чего угодно — народонаселения и числа научных публикаций, энергопотребления и добычи полезных ископаемых. Всеобщий рост возможен лишь в среде с неограниченными запасами и масштабами. На нашей конечной планете этот рост должен резко замедлиться или вообще прекратиться к началу очередного тысячелетия. Исчерпание ряда важнейших ресурсов на фоне колоссального перенаселения планеты заведомо не допускает в такое не слишком отдаленное будущее технологическую цивилизацию известного нам образца.

Значит ли это, что срок жизни технологической цивилизации, быстро развивающейся за счет безудержной эксплуатации приповерхностных слоев планеты, ограничен несколькими столетиями (3–5?), после чего неизбежен застой, переход к примитивным формам хозяйства — в общем горький плач над истощенными недрами матушки Земли.

Сразу лее стоит подчеркнуть, что такой срок жизни технологической цивилизации нашего типа представляется вполне реалистическим. Другой вопрос: что ее сменит?

История жизни на Земле — в какой-то степени цепочка экологических катастроф. Некогда вулканизм испортил первичную атмосферу, и это стимулировало резкое усложнение органики. Насыщенный биобульон породил первые примитивные организмы — прокариоты. Они в свою очередь вызвали, пожалуй, крупнейший в истории Земли экологический кризис, начисто ликвидировав за какой-то миллиард лет условия для химического зарождения жизни. Видимо, прокариоты здорово поработали в плане ликвидации первичного биобульона, и их дальнейшее безудержное развитие наверняка стало тормозиться недостатком питательной среды. Кроме того, они постепенно отравили атмосферу кислородом, сильнейшим окислителем, если угодно, ядом для не защищенных особым образом организмов. Но в деятельности прокариотов была и положительная сторона. Творение третичной атмосферы создало условия для появления более крупных и сложных клеток, способных к окислительному метаболизму. Эукариоты положили начало клеточной специализации, а потом и многоклеточным сложнофункционирующим организмам, способным жить исключительно в «отравленных» условиях.

Экологический кризис, детали которого еще не совсем ясны, пресек в конце мелового периода повсеместное царствие гигантских пресмыкающихся.

Несколько десятков тысячелетий назад появился наш вид — Homo Sapiens. Его великолепная изобретательность в охотничьем промысле постепенно привела к сильнейшему нарушению равновесия. Человек успешно подорвал собственную питательную базу, выбив на огромных территориях крупных животных. Расселение племен по всей поверхности суши, то есть простая экспансия, отодвинуло сроки катастрофы на сколько-то тысяч лет, но не устранило ее причин. В древнейших очагах заселения плотность разумных существ резко возрастала, а кормиться было нечем.

Около 10 тысяч лет назад в некоторых перенаселенных областях люди нашли неплохой выход из положения. Они стали сжигать леса и портить землю, выращивая злаки и, как теперь принято говорить, отрицательно влияя на экологический баланс. Истощение земель монокультурами, а позже и разведением скота привело ко многим неприятностям. Наглядные тому примеры — пустыня Сахара, некогда плодороднейшая область Африки, съеденные козами окрестности Средиземноморья…

Но существовал выход и из этой кризисной ситуации. В некоторых районах планеты были найдены приемы культивации, прежде всего — полив, многополье и элементарная селекция. Это требовало организованных усилий большого числа людей и вызвало к жизни особую форму социальных организмов — ранние цивилизации.

Как видно, экологические кризисы, связанные с экстенсивной охотой, а потом и с экстенсивным земледелием, привели не только к отрицательным последствиям. Земледельческие государства — цивилизации, высокоразвитые социальные культуры — важнейший результат этих кризисов. Письменностью, умением философствовать и многим другим мы обязаны этому результату.

Социальные структуры отмеченного типа — будем называть их цивилизациями класса А — тоже не справлялись со всеми проблемами и содержали в себе довольно определенные зародыши будущих кризисов. Однако понимать их как кризисы экологические можно лишь в том случае, если включать в понятие окружающей среды и социальные факторы, в частности, взаимодействие с другими аналогичными цивилизациями и внутренние напряжения.

Цивилизации класса А неплохо владели интенсивными методами сельскохозяйственных работ, но в отношении техники вели себя в основном сугубо экстенсивно. Во многом из-за этого быстро вспухающие империи Древнего Востока и античности неизменно приходили в упадок. Скажем, для поддержания внутреннего и внешнего равновесия в Древнем Египте эпохи Среднего царства явно требовался более высокий энергетический и транспортный потенциал. Кое-что в этом направлении действительно делалось, например, был изобретен колесный экипаж, но в целом технический уровень государства не соответствовал его масштабам-Не было, в частности, методов преобразования энергии из одной формы в другую, и мероприятия, требующие больших энергозатрат, проводились главным образом за счет совокупных мускульных усилий огромных коллективов рабов. «Машину» такого рода далеко не всегда удавалось удержать в повиновении. В столкновениях с внешним врагом, где результат во многом был предопределен численностью армий, имеющих примерно равное и примитивное вооружение, тоже нередко приходилось терпеть катастрофические поражения.

Поэтому уровень культуры цивилизации класса А, не претворенный в соответствующий уровень техники, не гарантировал ее устойчивости. Так пала под ударами варваров Римская империя, так Китай попал некогда под власть монгольских завоевателей. Средний срок жизни цивилизаций А довольно велик, его можно оценить, скажем, в 1000 лет. К счастью, земная цивилизация не ограничилась калейдоскопом таких цивилизаций.

Во второй половине текущего тысячелетия в Европе сложились условия для интенсивного ведения технической политики, и где-то в XVII–XVIII-x веках ряд ее государств стал входить в иную фазу — технологических цивилизаций. Датировка эпох — непростое дело. Можно обозначить границу технологической эпохи изобретением самодвижущегося челнока ткацкого станка (Джон Кей, 1733 г.) или патентом Томаса Севери (1698 г.) на универсальную силовую установку, включающую паровой насос, наконец, паровым двигателем Джеймса Ватта (1765 г.), короче говоря, рубежом так называемой промышленной революции. В течение XIX века ряд европейских стран, а вслед за ними и некоторые государства других континентов преодолели основные барьеры древности — транспортный, энергетический и технологический, и их уже можно отнести к следующему классу: цивилизаций В. Интенсивная техника позволила выскочить из опасного социально-экономического тупика.

На рубеже XX века для цивилизаций класса В создалось опять-таки затруднительное положение, требующее рывка в техносфере. Этот рывок был сделан за счет перехода к интенсивному развитию науки. В техносферу хлынули открытия, которые принципиально нельзя было уловить в тысячах теоретически неоформленных опытов. Молено создать паровой двигатель задолго до построения термодинамики, но немыслимо изобрести лазер, не имея представления об атомной физике, или ядерный реактор — без изучения теории ядра.

Резкая интенсификация науки и темпов развития всей техносферы позволила решить многие проблемы, но и породила очередной экологический кризис, выход из которого, видимо, потребует появления новых цивилизаций класса С. С этой точки зрения срок жизни цивилизаций В вряд ли можно оценить выше, чем в 3 4 столетия. На что лее молено надеяться в обход мрачных картин всеобщего упадка и разрушения культуры?

Надвигающийся экологический кризис имеет ряд особенностей, есть нечто выделяющее его из ряда предыдущих кризисов, устроенных человеком. Главное, пожалуй, его глобальность. Охотничье племя могло разрушить баланс своего ареала, слишком успешно охотясь, и потом вымереть или перейти на сбор злаков. Но при этом практически не затрагивать соседние племена. Вырубка лесов первыми земледельцами, конечно же, затрагивала большие области. Но вот распыление по поверхности планеты полутора миллионов тонн ДДТ привело к тому, что все земляне заражены этим пестицидом в несколько раз выше допустимой нормы. Выброс 195 ядовитых соединений в результате работы автомобильного транспорта отравляет атмосферу всей планеты. Например, концентрация свинца в скелете современного человека чуть ли не в 100 раз превышает ту, которая характерна для древних охотников. Между тем свинцовое отравление вызывает тяжелые формы психической деградации. Выброс углекислого газа (с 2-процентным ежегодным приростом!) в связи с слеиганием огромного количества органического топлива грозит превратить Землю в превосходный парник. Пропуская солнечный свет, накопившийся в атмосфере, СО₂ может не выпустить тепловое излучение Земли, и температура ее поверхности повысится, что в свою очередь приведет к таянию полярных льдов и грандиозному наводнению. Заметную лепту в порчу биосферы вносят авиация и космонавтика наряду с распылением тысяч тонн сверхактивной «химической пакости», непрерывно прожигается озоновый слой атмосферы, единственная защита от действия ультрафиолетового солнечного излучения. Недавно обнарулеенная гигантская дыра в озоновом слое над южным полушарием — воистину грозное «знамение небесное». Проблема проблем — радиация, в особенности последствия испытаний ядерного оружия, неисправной реакторной защиты и неаккуратного захоронения отходов. Последствием четвертьвековых ядерных испытаний на поверхности и в атмосфере стало примерно восьмикратное увеличение радиационного фона. Но еще опасней прямые локальные явления — выпадение радиоактивных осадков над далекими от места взрыва областями, в результате чего уровень радиации подскакивает в несколько раз и может вести к болезням типа лейкемии и вообще к непредсказуемым мутагенным последствиям. Взрыв на 4-м блоке Чернобыльской атомной станции — крупнейшая техническая катастрофа в человеческой истории — стал образом глобального техногенного самоубийства.

Количество вредных факторов влияния на биосферу значительно больше, чем здесь перечислено, и важно, что многие из них действуют не локально, а в масштабах всей планеты. Большинство этих факторов практически нельзя свести к нулю, не затормозив производство.

Разумеется, интенсивное развитие производства ведет к быстрому использованию природных ресурсов. К началу XXI века некоторые из них будут практически исчерпаны.

Продолжается демографический взрыв.

На фоне опасных тенденций совсем кошмарно выглядит скромная величина 250 тысяч долларов — примерно столько, средств ежесекундно уходит в мире на вооружение. Средства массового уничтожения, использование которых, вероятней всего, привело бы к исчезновению всех высших форм жизни на Земле, опаснейшее последствие деятельности цивилизаций класса А. Чтобы отправиться на тот свет, человеку достаточно небольшой пули, даже не обязательно со смещенным центром тяжести. Современная технологическая цивилизация услужливо лредоставляет каждому, включая грудных младенцев, нечто поэффективней, скажем бомбу, начиненную несколькими тоннами тринитротолуола, или щепотку порошка, которой можно отравить большой город, а не то и полгосударства…

Что же молено сказать о цивилизации класса С, способной справиться с такими нестандартными проблемами?

Мы видели, что в истории Земли изменение окружающей среды само по себе не является вредным или полезным. Экологическая (и далее социально-экологическая) нестабильность служит важнейшей предпосылкой развития. Существование в эволюционном тупике — не жизнь по человеческим меркам. Другой вопрос — темп, в котором мы воздействуем на окружающую среду. Он, разумеется, должен быть не слишком высоким, чтобы люди успевали адаптироваться, но и не слишком низким, чтобы не произошло полного торможения.

Цивилизацию класса С, которая способна спланировать и осуществить оптимальный темп собственного развития во взаимодействии с окружающей средой, можно назвать автоэволюционной. Смысл названия в том, что на данном уровне должно вестись интенсивное регулирование эволюционного процесса в масштабах всей планеты, тогда как на предыдущих уровнях А и В цивилизации занимаются этим делом лишь экстенсивно.

Возможно мы действительно подошли к границе радикального изменения окружающей среды и вынуждены будем приступить к какой-то трансформации себя как вида и соответственно учиться преобразовывать социальные механизмы в самых разных масштабах.

Хотя производство с мощной фильтрацией и замкнутыми циклами может заметно снизить темпы отравления воздуха, перестройка атмосферы вряд ли полностью прекратится. В какой-то степени и нам придется к ней приспосабливаться, используя биологические средства. Вряд ли осуществима идиллия, где человек, наслаждающийся интеллектуальным и материальным изобилием, сумеет еще и разгуливать среди девственных райских кущ с тем же составом воздушного бассейна, который был в библейские времена.

На первом этапе перехода в класс С нашей цивилизации, бесспорно, придется прибегнуть к некоторым самоограничениям, очиститься от слишком опасных наследственных болезней. Молено без особых потерь отказаться от производству уймы бессмысленных вещей и даже от всей системы сверхизбыточного потребления, всемерно усиливав интеллектуальное развитие. Роскошь не сводится к десятку личных автомобилей или излишку жилплощади. В социальном плане гораздо опасней иные формы роскоши — государственные границы, миллионные армии, многомиллиардные военные бюджеты, яростные схватки по поводу национального величия и символов веры.

Преодолев хотя бы в необходимой степени эти барьеры, можно ставить серьезнейшие биотехнические задачи. Никто не уверен в том, что наш вид действительно вершина эволюции. Изменившиеся экологические условия могут потребовать формирования более разумного вида с более высокой адаптивностью в быстроменяющихся условиях, улучшенным метаболизмом, дополнительными органами чувств и т. п. При этом вполне вероятно использование идей симбиоза биологических и искусственных микроэлектронных элементов. Разумеется, появление нового вида (или видов) должно привести и к неизвестным пока типам социальных организмов.

Не исключено, что сотворение искусственного вида на биологическом (биокибернетическом?) и социальном уровне и есть высшая цель Homo Sapiens. Заранее не ясно, какую роль он стал бы играть в цивилизации класса С, но вовсе не обязательно, чтобы в духе «Франкенштейна» Homo «Supersapiens» непременно разделался бы со своим создателем. Скорее всего создатели преобразуются сами. Появление нового варианта цивилизации — вопрос ближайших одного-двух столетий.