Глава третья

Послеоктябрьский период гражданской войны, прошедший под знаком успехов вооруженных сил революции, явился вместе с тем временем самоорганизации и спайки сил внутренней контрреволюции, застигнутых врасплох октябрьским переворотом.

В этой работе на помощь их самодеятельности пришли военные и дипломатические миссии Антанты.

Вместе с тем германская оккупация явилась лишь первым звеном в ряде иностранных вмешательств в нашу гражданскую войну. Эти вмешательства усложнили внутреннюю классовую борьбу в Советской республике, переведя ее в формы затяжной войны; последняя же явилась следствием той опоры, которую русская буржуазия нашла, с одной стороны, в иностранном вооруженном вмешательстве, а с другой стороны, в сети внутренних заговоров.

Однако, в силу разброски своих сил в пространстве и крепости советской власти в революционных центрах, силы контрреволюции нуждались в каком-то уже организованном стержне, вокруг которого они могли бы начать свою группировку.

Вместе с тем этот стержень мог бы послужить и основанием будущего нового Восточного фронта против серединных держав, если бы советское правительство не образовало его собственными руками.

Пока антантовская дипломатия не теряла надежд на эту возможность, она работала в двух направлениях: с одной стороны, она стремилась добиться от советского правительства его собственного согласия на образование этого фронта, а с другой стороны, тайно поддерживала сношения с внутренними заговорщиками, оказывая им помощь всякого рода.

Советское правительство заблаговременно предвидело попытки Антанты использовать занятые ею на территории России места для образования на них контрреволюционных очагов; вместе с тем оно правильно оценивало возможность для германцев раздавить жизненные центры революции — Москву и Петроград — раньше, чем скажутся первые результаты образования этого нового фронта. Осторожность советского правительства в деле этих переговоров оправдалась тем отношением, которое проявили представители Антанты в России к факту случайной высадки небольшого японского десанта во Владивостоке (апрель 1918 г.). Этот факт они стремились использовать для угроз советскому правительству, которому стало ясно, что все переговоры с ним велись исключительно с целью выиграть время.

Неудача первой части плана Антанты заставила ее дипломатию сосредоточить все свое внимание на второй части.

Чехо-словацкий корпус, ускользая от волны германской оккупации, длинной лентой тянулся по сквозным железнодорожным путям по направлению к тихоокеанским портам и его главные силы не успели еще перевалить Уральский хребет. Нахождение этого корпуса внутри советской страны делало его весьма пригодным для роли контрреволюционного стержня и основы нового противо-германского и вместе с тем контрреволюционного фронта.

Остальные звенья этого фронта могли быть образованы десантами Антанты на севере и в портах нашего Дальнего Востока и выступлением организованных контрреволюционных сил на Средней Волге.

В таких основных линиях представляется нам зарождение плана активного вмешательства Антанты в нашу гражданскую войну. Само собою разумеется, что выполнение его надлежало согласовать во времени.

Обстановка заставляла спешить с началом выполнения плана, пока еще чехо-словаки находились внутри РСФСР и пока советская власть имела перед собою внутри страны целый ряд задач, хотя и успешно начатых выполнением, но окончательно еще не разрешенных. Действительно, на очереди стояли вопросы окончательного замирения казачьей контрреволюции, хотя и распыленной в пространстве предшествовавшими ударами советских войск, но не отказавшейся от продолжения борьбы и деятельно собиравшей для нее все силы; далее, хотя линия фронта германской оккупации и установилась, но неопределенность германской политики требовала противопоставления этому фронту достаточно плотных завес из хорошо организованных войск. Наконец, в отношении организации вооруженных сил советское правительство делало лишь свои первые шаги и лихорадочная работа подпольных контрреволюционных организаций требовала особого внимания к состоянию тыла.

В такой обстановке разразился чехо-словацкий мятеж. Поводом к нему явилось предложение советского правительства, не имевшего еще сведений о размерах и истинных целях апрельского японского десанта во Владивостоке, направить чехо-словацкий корпус вместо Владивостока на Мурманск и Архангельск для отправления во Францию, при чем чехо-словаками должно было быть сдано вооружение, полученное ими от старого русского правительства и ныне являвшееся собственностью РСФСР.

На этой почве чехо-словацкая масса была спровоцирована пущенным среди нее слухом, что советское правительство намерено выдать ее в качестве военнопленных австро-германцам.

Но главари корпуса в лице Чечека, Гайды и Войцеховского вполне сознательно вели свою игру, действуя по указке французской миссии, которой они заблаговременно телеграфировали о своей готовности к выступлению.

Выработав свой план действий и согласовав его во времени, чехо-словаки активно выступили в конце мая 1918 г. 25 мая Гайда со своими эшелонами поднял мятеж в Сибири, 26 мая Войцеховский захватил Челябинск, а 28 мая после боя с местными советскими гарнизонами эшелоны Чечека заняли Пензу и Сызрань. По своей близости к жизненным центрам революции наиболее опасными являлись пензенская группа чехов (8 тыс. бойцов) и челябинская группа (8.750 бойцов).

Однако, обе они первоначально обнаружили стремление продолжать движение на восток. Группа Войцеховского. 7 июня докатилась до Омска и заняла его. 10 июня, соединившись с эшелонами Гайды, пензенская группа направилась на Самару, которой овладела 8 июня после незначительного боя (схема № 3). Ее появление в Самаре развязало местные контрреволюционные силы и на следующий день там возник эсеровский соглашательский «Комитет Учредительного Собрания», приступивший, опираясь на чехо-словаков, обещавших свое содействие, к организации собственной народной армии.

После занятия Омска волна чехо-словаков, очевидно, повинуясь указаниям Антанты, меняет направление своего движения.

Сибирская группа чехов главными своими силами начинает двигаться вдоль линий железных дорог на Екатеринбург, а бывшая пензенская группа от Самары стремится на Уфу в целях соединения со своей сибирской группой. Так возникает красный Восточный фронт. Выступление чехо-словаков создает обширный контр-революционный очаг в самых недрах советской страны. Отсутствие готовых подвижных резервов в распоряжении центральной власти и вообще медленность их переброски в силу неудовлетворительного состояния транспорта переносит всю тяжесть борьбы первоначально на самодеятельность мест. Они со всех сторон направляют к внешним обводам контрреволюционных очагов, разорванных чешским выступлением, свои свободные силы.

Руководящему центру остается ввести это стихийное стремление масс к вновь образовавшемуся очагу гражданской войны в определенное организационное русло.

Одним из первых мероприятий в этом отношении является стремление установить единство командования на Восточном фронте, и первым его главнокомандующим назначается известный по своим операциям на Украине, Муравьев, в распоряжение которого центральная власть начинает направлять подкрепления как с других фронтов, так и из своих тыловых формирований.

Пока главное командование успело проявить свое влияние на общий ход военных действий, местные военные командования задавались целями местного значения, в общем правильными по существу. Они, опираясь на местные силы, стремились положить предел распространению чехов в пространстве. Намечались уже рубежи сопротивления в виде Златоуст-Челябинского фронта и отдельные очаги сопротивления в виде районов Уфы и Оренбурга.

Однако, Златоуст-Челябинская группа в конце июня, действуя обособленно и не получая ни откуда поддержки, истощила свои боевые усилия и в начале июля, распылившись на мелкие отряды, открыла путь на Екатеринбург, а Уфимский центр, несмотря на довольно значительное насыщение его войсками (в одной Уфе до 5 тыс. человек), проявил малую активность и под влиянием угрозы наступления чехов со стороны Самары очистил Уфу 3 июля. Уфимская группа советских войск, на судах отплыла по р. Белой и обосновалась в районе Сарапуль — Николо — Березовка, послужив основанием второй Красной армии. Таким образом, уже 8 июля Сибирская и Самарская группы чехов установили между собою связь в г. Уфе, закрепив этим за собой участок Сибирской магистрали.

Непосредственными результатами выступления чехо-словаков явилось усиление существовавших и взрыв новых контрреволюционных выступлений в районах, прилегающих к образованному их выступлением обширному контрреволюционному очагу.

При первых известиях о чехо-словацком мятеже началось массовое выступление оренбургских казаков, объявивших у себя общую мобилизацию. Воспользовавшись этим, загнанный в течение зимы вглубь Тургайских степей Оренбургский атаман Дутов с небольшим отрядом явился вновь в окрестностях Оренбурга; советские отряды, действовавшие в Оренбургских степях (Блюхера, Каширина и др.), оказавшись в кольце восставших казаков, вынуждены были оставить область и направились частью в Туркестан, Верхнеуральск и на Орск, окопавшись в котором в течение нескольких месяцев, выдерживали осаду, пока не получили возможности вновь перейти в наступление против Оренбурга уже осенью 1918 г. Следуя за отступающими советскими отрядами, Дутов 3 июля вновь занял Оренбург, после чего начал операции местного значения в пределах своей области. Еще большее значение выступление чехов имело для контрреволюционных сил Сибири. Приведенные этим выступлением и действенное состояние, они быстро утвердились почти на всей огромной территории Западной Сибири, после чего при поддержке небольших чехо-словацких отрядов, действуя вдоль железной дороги Омск — Тюмень, они стремились продвинуться к Екатеринбургу и, с другой стороны, продвигаясь по направлению к Владивостоку, распространяли свое влияние вдоль Сибирской ж. д. магистрали.

Под знаком столь успешных начинаний закладывалось второе основное звено интервенции.

27 июня 1918 г. в Мурманске высадился английский десант в количестве 2 тысяч человек. Совнарком предложил наркому по военным делам «направить необходимые силы для защиты беломорского побережья от захватов со стороны иностранных империалистов».

Высадкой своего десанта державы Антанты шли на открытый разрыв с Советской Россией. Тотчас после высадки своих войск представители Антанты склонили к явной измене президиум Мурманского Совета, который за денежную поддержку и доставку продовольствия и мануфактуры обещал не препятствовать формированию белогвардейских отрядов и фактически содействовать занятию края войсками Антанты. Итак, к началу июля отчетливо наметились основные линии плана интервенции. Оставалось связать в пространстве два основных звена противосоветского фронта.

За выполнение этой задачи взялся стоявший отдельно от московских контрреволюционных центров и даже своей партии видный эсер Б. Савинков, создавший из части офицерства свою организацию под именем «Союза защиты «Родины и Свободы». Он решил облегчить продвижение войск Антанты от Архангельска к Москве и чехо-словаков, к ней же от Самары контрреволюционным взрывом на верхней Волге. И вот в ночь с 2 на 3 июля в Ярославле вспыхнул мятеж, организованный правыми эсерами и подпольными офицерскими организациями. В связи с ним менее значительные выступления последовали в Муроме и Рыбинске. Последние мятежи были быстро ликвидированы в значительной мере местными советскими силами. Более значительный Ярославский мятеж удалось подавить через две недели при помощи сил, присланных центром. Благодаря быстрому своему подавлению, они не отразились на общем ходе военных действий. После их неудачи Антанте уже не удалось в дальнейшем прочно и надолго связать Северный и Восточный контрреволюционные фронты, что могло бы иметь большое значение для всего хода гражданской войны.

Вне идейной связи с этими мятежами, но, совпадая во времени с ними, стояла попытка левых эсеров к мятежу в Москве. Предпосылкой к нему явилось убийство левыми эсерами в Москве 5 июля германского посла графа Мирбаха, чем левые эсеры думали вызвать возобновление войны между Германией и РСФСР. Ошибившись в расчетах, они 6 июля подняли вооруженное восстание в Москве, которое на другой день, 7 июля, было подавлено.

Предпринимая его, они рассчитывали на помощь главкома Муравьева, который пытался было двинуть войска Восточного фронта на Москву, но эта попытка не удалась, и сам Муравьев пал жертвой своей измены. Мятеж левых эсеров имел косвенное влияние на ход военных действий — смена командования на Восточном фронте на некоторое время оставила войска без оперативного руководства.

На фоне этих событий на Восточном фронте обе стороны продолжили развертывать свои силы: внутренние контрреволюционеры и чехо-словаки путем местных мобилизаций; советское командование путем местных формирований и стягивания значительных подкреплений в том числе первых регулярных формирований Красной армии из различных мест страны. На Восточном фронте намечалось уже; образование первоначально четырех армий, которые в ближайшее время увеличились еще одной[5]

. В это время начала уже вырисовываться и линия боевого соприкосновения, сложившаяся в результате первых случайных столкновений; при чем намечалось глубокое вклинение противника в расположение советского фронта на самарском направлении.

Наступательный почин по прежнему оставался в руках противника. К 25 июля он занимал уже целиком Самарскую, Уфимскую и Екатеринбургскую губернии, овладел г. Симбирском[6]

и в некоторых местах выходил уже на р. Каму.

План противника, насколько можно судить по отрывочным указаниям в белых печатных источниках, заключался в нанесении главного удара в направлении Екатеринбург — Пермь — Вятка, чтобы таким образом установить связь с десантом Антанты, наступающим вглубь советской страны со стороны Беломорского побережья. Он отвечал пожеланиям Антанты, а также интересам чехо-словаков, который теперь с оружием в руках мыслили пробиться в целях скорейшего возвращения на родину к тем самым Беломорским портам, куда им так недавно вполне спокойно, и миролюбиво предлагало направиться советское правительство. Этот план настойчиво проводился командованием противника в последующий период войны. О его недостатках мы уже упоминали. Главным из них являлись то обстоятельство, что операционное направление не было ни кратчайшим, ни ведущим к важным для революции центрам. Выполнение этого плана привело к сильному массированию сил противника в сторону его правого фланга.

28 июля 1918 г. новый командующий советским Восточным фронтом т. Вацетис разработал свой план встречного наступления, сущность которого сводилась к захвату в клещи сил противника, действовавших на фронте Симбирск — Сызрань, двойным ударом по левому берегу реки Волги: с севера со стороны Чистополя на Симбирск и с юга со стороны Урбаха на Самару.

Выполнение этой задачи возлагалось на три армии (I, IV, V), тогда как остальные две (II и III) должны были наносить вспомогательные удары на Уфу и Екатеринбург.

Смелый по замыслу план Вацетиса требовал широкой маневренности от подчиненных ему войск, к чему они еще не были способны; кроме того, одна из числа его армий, а именно V, предназначенных для нанесения главного удара, только еще начинала сосредоточиваться. Тем не менее наступление было начато в начале августа. Оно не развилось в достаточной мере из-за неготовности армий к широким и согласованным маневренным действием и малого количества сил, которые удалось выделить для этой операции. На него отозвались только II и III армии. II армия отрядом в 1000 штыков пыталась наступать на Бугульму, но это наступление уже 5 августа было ликвидировано против никои. III армия действовала более решительно и успешно она почти вновь достигла Екатеринбурга, но неустойчивость одной из ее дивизий вынудила и ее начать отход назад. Во всяком случае, ее наступление имело известные стратегические результаты, так как принудило противника стянуть на это направление значительные резервы. В свою очередь, противник имел неожиданный и непредвиденный его высшим командованием успех. Благодаря частному почину и вне связи с общим планом действий, некоторые отряды противника устремились на Казань, где только что начинали сосредоточиваться части V советской армии и 6 августа овладели ею. Захват противником Казани имел не столько стратегические, сколько экономические последствия. В Казани был захвачен золотой запас РСФСР в количестве 651 ? миллиона рублей золотом, и, кроме того, 110 миллионов кредитными билетами. Этот запас переходил затем преемственно к уфимской директории, колчаковскому правительству и лишь при завершении гражданской войны часть его вернулась обратно в руки советского правительства.

Нам остается теперь обратиться к действиям сил внешней контрреволюции на севере, на которые возлагала столь большие надежды внутренняя контрреволюция.

Их результаты, как увидим ниже, не оправдали возлагавшихся на них ожиданий.

Причину этому следует искать, прежде всего, в отсутствии определенно проводимого плана действий у руководителей операций.

23 июня 1918 г. антантовские миссии, спешно уезжая из Вологды в Архангельск, в своем воззвании объясняли цели мурманского десанта, как стремление спасти Мурманский край от захвата его германцами и финнами, защитить Россию от дальнейших оккупационных намерений Германии и искоренить «власть насильников».

Местное английское командование исходило в своей оценке целей экспедиции из разных точек зрения. Первый из английских командующих, генерал Пуль, объявил, что «союзники явились для защиты своих интересов, нарушенных появлением в Финляндии германцев»; появившийся вместо него осенью генерал Айронсайд ставил себе целью «наступление на Котлас и Вятку для соединения с Колчаком и передачи ему привезенного для его армии имущества».

Очевидно, в силу этих колебаний, заняв г. Мурманск в конце июня 1918 г., английский флот затратил целый месяц на медленную разведку Беломорского побережья, высадив десанты в Сороках и на Соловецких островах, после чего англичане начали готовиться к занятию Архангельска и медленно распространяться по Мурманской железной дороге.

Силы, которыми в это время располагало советское командование на севере, не превышали 4 тысяч человек, раскинутых на огромном пространстве; наиболее значительный гарнизон в Архангельске состоял из 600 человек. Медленность действий противника позволила красному командованию заблаговременно принять меры к вывозу ценного военного имущества по р. Сев. Двине на Котлас.

Только 2 августа 1918 г. английский десант при содействии белогвардейского взрыва изнутри занял Архангельск. Лишь после этого Антанта в несколько приемов, высадила в Мурманске 10 334 человека и в Архангельске 13 182 человека, при чем сил русских белогвардейцев хватило едва на образование двух небольших отрядов.

Для развития дальнейших действий английское командование располагало двумя операционными направлениями: на Вологду — Москву, совпадавшим с линией железной дороги, и на Котлас — Вятку, совпадавшим с р. Сев. Двиной (до Котласа). Последнее направление являлось весьма трудным в силу местных условий. Тем не менее, со времени вступления в командование генерала Айронсайда оно, в силу причин, отмеченных выше, привлекло его преимущественное внимание.

Действия противника на этом направлении развивались медленно и с большими усилиями, будучи, кроме того, преисполнены большой осторожности. В результате противник к осени сумел достигнуть лишь линии фронта, указанной на схеме № 3, начиная откуда он встретил уже упорное сопротивление частей Красной армии, силы которой возросли до 10 549 штыков, 210 пулеметов и 70 орудий и образовали VI армию. В дальнейшем операции на этом театре приобретают почти до самого конца войны исключительно местное значение, сводясь к борьбе за отдельные направления и местные пункты. Линия фронта обеих сторон испытывает частичные колебания, но события имеют чисто местный характер и не влияют на обстановку на других фронтах.

В этот период кампании захват Архангельска и Казани является пределом достижений совокупных усилий внешней и внутренней контрреволюции. Их первоначальные успехи далеко не соответствовали поставленным им себе целям. Относительная незначительность результатов объясняется отсутствием согласованности действий во времени, и пространстве, присущим всякой коалиции. Операции английского десанта запоздали на месяц и развивались крайне медленно. В силу этого восстание на Средней Волге явилось обособленным и было легко подавлено; оно также не могло быть поддержано и Восточным противосоветским фронтом, потому что чехо-словаки вместо быстрого захвата рубежей рр. Волги и Камы 2 месяца занимались укреплением своего положения на Урале.

Положительным результатом интервенции явился внутренний перелом в настроениях советской страны и армии, когда впервые все поняли, что страна стоит перед смертельной опасностью. Этот перелом настроений вызвал массовое движение на фронт сознательных пролетарских элементов в виде членов профсоюзов и членов компартии, которые и образовали из себя крепкий позвоночник Красной армии.

Попутно с оформлением Восточного и Северного фронтов происходило установление и Южного фронта гражданской войны.

Здесь источником его образования также являлся казачий район — область войска Донского.

Надвигавшаяся на нее волна германской оккупации раздула тлевшие на Дону искры повстанчества, в большой пожар. Мы уже видели, как отходившим из Донбасса красным отрядам пришлось пробиваться сквозь районы, охваченные повстаньем казачества северной части Донской области.

Почти одновременно сильные повстанческие группы возникли в районе г. Александрова-Грушевского и г. Новочеркасска, а на левом берегу Дона начала действовать против ст. Тихорецкой задонская группа повстанцев.

С приближением германских войск к границам Донской области деятельность этих групп весьма оживилась; 6 мая восставшие казаки заняли Новочеркасск, 8 мая они совместно с германцами вступили в Ростов, 11 мая овладели гор. Александровом-Грушевском.

Таким образом, в их распоряжении оказалось свободное пространство, на котором они деятельно приступили к развертыванию своих сил, использовав свою старую военную организацию и территориальное военное устройство.

В середине мая силы Донской армии достигали цифры 17 тысяч организованных бойцов при 21 орудии и нескольких десятков пулеметов.

Опирая свой левый фланг и тыл на благожелательно расположенные к ним германские войска и будучи обеспечены с правого фланга, со стороны Сев. Кавказа, активными действиями Добровольческой армии, которых мы коснемся ниже, донцы, имея возможность не разбрасывать свои силы, в течение лета 1918 г. распространились, почти по всей Донской области, соединившись с повстанцами северной ее части. В распоряжении советских войск оставалось лишь несколько станиц восточной части Сальского округа.

Вместе с тем при помощи мобилизаций Донская армия увеличилась в числе: в половине августа ее силы исчислялись в 40 тыс. бойцов при 93 орудиях и 28 пулеметах. Нарастание советских сил на южном участке нашей стратегической завесы шло гораздо медленнее; здесь в середине июля, не считая царицынского района, силы советских войск состояли из 17 502 штыков, 2 318 сабель, при 38 орудиях. Фланговое положение германцев в отношении Донской области, учитывая их благожелательное отношение к Дону, исключало возможность перенесения активных действий вглубь Донской области; из опасения получить удар во фланг; для обороны же этих сил было достаточно, тем более, что сами казаки пока не стремились к походу на Москву и в их массах были сильны стремления к мировому улажению спорных вопросов с советской властью. Стремясь к стратегическому обеспечению своих границ, поскольку административные границы области не давали никаких выгодных оборонительных рубежей, Донской «круг» 1 сентября издал «указ» о занятии Донской армией ближайших стратегических узлов за донской границей: Царицына, Камышина, Балашова, Поворина, Новохоперска, Калача и Богучара.

Стремление Донской армии к выполнению этих задач в связи с активностью, проявленной X Красной армией из царицынского района, придало большое оживление осенней кампании 1918 г. на Южном фронте.

X Красная армия образовалась из отрядов, отошедших в район Царицына с Украины и из Донбасса весною 1918 г. Ко времени начала ею активных действий ее численность достигала 39 465 штыков и сабель при 240 орудиях и 13 бронепоездах, т. е. свыше, чем вдвое, превосходила все прочие силы южной завесы. Эта мощная группа, располагаясь на подступах к Царицыну, занимала фланговое по отношению ко всему донскому фронту положение.

Сам по себе гор. Царицын с его районом являлся, благодаря обилию в нем рабочего населения, одним из жизненных революционных центров юго-востока России. Этим не исчерпывалось его значение; в экономическо-военном отношении он был важен для обеих сторон, как промышленный центр, а в стратегическом отношении, как узел железнодорожных, грунтовых и водных путей. Кроме того, благодаря его фланговому положению, все успехи казаков на северных направлениях без предварительного овладения им, как показали дальнейшие события, являлись не прочными, а, обладая им, советские войска обеспечивали свое господство над нижней Волгой, связь с Астраханью и Северо-Кавказским театром.

Донской атаман Краснов усиленно приглашал Добровольческую армию сосредоточить свое внимание на Царицыне, вместо вторичного похода на Кубань, но руководство Добровольческой армии в лице генерала Деникина не согласилось на это. Генерал Деникин опасался за безопасность своего тыла, который в этом случае пришлось бы опереть на Украину и Дон. Обе области находились под германским влиянием, а Добровольческая армия в своей политической программе исключала всякое взаимодействие с германцами. В силу этих причин донское командование мыслило первоначально обезвредить царицынский район только заслоном в 12 тысяч человек. Главная масса Донской армии во исполнение поставленных ей задач сосредоточивалась в количестве 22 тысяч человек на балашовско-камышинском участке, намереваясь на нем нанести свой главный удар, и оставив на богучарско-калачском и поворинском участках 12 тысяч человек.

X армия предупредила наступление противника и сама 22 августа перешла в наступление на широком фронте, имея осями его три железнодорожные линии, сходящиеся к Царицыну. Заслон противника был сбит и части X армии вышли на линию рр. Дона и Сала, где наступление их приостановилось. Обеспокоенный этой угрозой всей своей операции, противник вынужден был обратить главное свое внимание на царицынское направление, стягивая к нему свои свободные силы как с фронта главной операции, так и с тыла.

Поэтому наступление на северных участках донского фронта не развилось в срок, предположенный донским командованием, а значительно запоздало.

В целях противодействия успехам X армии донское командование должно было

-затронуть свои резервные формирования, так называемую «постоянную» армию из казаков младших возрастов, насчитывавшую в своем составе 16-тысяч бойцов конницы и пехоты.

Введенные в дело на царицынском направлении в половине сентября эти силы вновь склонили успех на сторону донского командования, принудив X армию местами покинуть рубежи рр. Дона и Сала и осадить ближе к Царицыну. Лишь в октябре Донская армия в связи с этим получила возможность развить свое наступление на северных направлениях. Поэтому октябрь отмечается крайним напряжением сил Донской армии, которая начинает действовать активно в расходящихся операционных направлениях: на Воронеж и на Царицын.

На последнем направлении донские части вновь к 17 октября оттесняют X армию на ближайшие подступы к Царицыну, но здесь сами попадают под фланговые удары красных войск: с юга на них обрушивается конная дивизия Жлобы, оторвавшаяся от красных войск Северного Кавказа и направлявшаяся к Царицыну; с севера они подпадают под удары группы красных войск, наступающих со стороны т. Себряково.

Под влиянием этих обстоятельств царицынская группа донцов отходит на фронт Гнилоаксайская — Лятичев — р. Дон до устья р. Иловли, и здесь бои на некоторое время замирают.

На воронежском направлении обе стороны борются за обладание рокадной железнодорожной линией Балашов — Поворино — Новохоперск — Бобров — Лиски, при чем главный удар донское командование наносит на участок Таловая — Бобров — Лиски. Борьба носит упорный характер и проходит с переменным успехом. Только 23 ноября донские части захватывают у VIII Красной армии железнодорожную станцию Лиски, а 1 декабря в их руки переходит гор. Новохоперск.

Вместе с тем, развивая вспомогательный удар на камышинском направлении в разрез между IX и X Красными армиями, донские конные части почти успевают прорваться к гор. Камышину, что вынуждает красное главное командование стянуть часть сил с восточного фронта для обеспечения этого направления и указать командованию Южным фронтом на важность обратного овладения железной дорогой Борисоглебск — Царицын. Таким образом, ценой больших потерь и усилий Донская армия только в начале декабря достигает разрешения части поставленных ей задач. Подрыв ее физических сил отразился и на ее нравственном состоянии; в армии все сильнее начинает развиваться взгляд о бесполезности дальнейшей борьбы, что вскоре приводит ее к полному разложению, совпавшему с нарастанием и укреплением сил Южного фронта.

Длительный и нерешительный по результатам характер последней операции со стороны Донской армии вызван был недостаточной оценкой царицынского направления и его значения для судеб всей Донской армии.

Учитывая соотношение сил, оно должно было явиться единственным для первоначальных действий Донской армии, после чего можно было приступить к разрешению дальнейших задач.

При тех ограниченных силах и средствах, которыми располагало советское командование в описанный период камлании, оно не могло задаваться обширными целями и все его усилия должны были свестись к сохранению занимаемого им положения. Активность X армии ему много помогла в этом и правильная оценка значения царицынского района, подкрепленная соответствующим распределением сил, является его положительной заслугой.

Тем временем события на Северном Кавказе постепенно разворачивались, и по своим результатам начинали уже выходить из рамок чисто местных столкновений. Принявшее острые формы классовое расслоение на Северном Кавказе в связи с тем обстоятельством, что солдаты развалившегося Кавказского фронта мировой войны не могли распыляться свободно по всем пространствам России, а оказывались зажатыми в районе между Доном и Кавказским хребтом, обусловило значительную численность советских войск на Северном Кавказе, Организация этих войск отражала на себе невыгодные стороны отсутствия политико-административного объединения, поскольку власть на Северном Кавказе разделяли три республики со самостоятельными ЦИК'ами: Кубанская, Черноморская и Ставропольская. Отсутствие единства политической власти оказывалось и на отсутствии единства военного управления. Отдельные советские военачальники враждовали не только между собою, во и со своим ЦИК, чем особенно отличался командующий северо-кавказской армией Сорокин.

Такое положение вещей сказалось в будущем и на согласованности боевых операций.

Внутреннее состояние северо-кавказских республик являло картину острой классовой борьбы, при чем определенно начинал выявляться отход от революции казачьей массы.

Признаки этого массового сдвига в настроениях казачества не замедлили сказаться.

Как только германцы оккупировали Крым и распространились до Керчи, казаки на Таманском полуострове подняли открытое восстание против советской власти и призвали к себе на помощь немцев, которые высадили на этом полуострове один пехотный полк.

Таманский полуостров явился, таким образом, местным очагом борьбы, приковавшим к себе значительные советские силы.

Прочие советские силы на Северном Кавказе располагались согласно схемы № 4.

Кроме того, во многих крупных городах и железнодорожных узлах располагались гарнизоны из всех родов войск.

В общей сложности численность всех советских вооруженных сил на Северном Кавказе достигала 80–100 тысяч бойцов.

Такова была обстановка на Северном Кавказе, когда командование Добровольческой армией в лице генерала Деникина, отвергнув предложение донского командования, о совместных действиях на Царицын, чтобы не ставить своего тыла в зависимость от немцев и учитывая внутреннее состояние Северного Кавказа, поставило себе частную задачу освобождения от советских войск Задонья и Кубани[7]

. Выполнение этой задачи давало Добровольческой армии свободную от немецкого влияния, обеспеченную и богатую базу для дальнейшего движения на север. Силы Добровольческой армий в это время в своих рядах насчитывали от 8 до 9 тысяч бойцов[8] .

Замысел операции предусматривал предварительный захват станции Торговой для перерыва железнодорожной связи Северного Кавказа с центральной Россией, а затем удар на ст. Тихорецкую.

Захватив последнюю, генерал Деникин мыслил обеспечить операцию с севера и юга захватом ст. ст. Кущевки и Кавказской и тогда двинуться на Екатеринодар, как политический и военный центр всего Северного Кавказа.

Слабый заслон должен был обеспечивать эту операцию со стороны армии Сорокина.

Выполнение этого плана отмечено широкою маневренностью, проявленною обеими сторонами, что создало ряд чрезвычайно сложных и поучительных в тактическом отношении положений.

23 июня Добровольческая армия перешла в наступление (схема № 4).

25 июня она сосредоточилась под Торговой и овладела ею, после чего двинулась на Тихорецкую для обеспечения дальнейшей операции со стороны Царицына и содействия Донской армии по освобождению Сальсйого округа[9]

. Овладев Великокняжеской 28 июня, Добровольческая армия после двухнедельного отдыха, 10 июля повернула опять через Торговую на Тихорецкую.

В это время Сорокин неудачно пытался сбить заслон Добровольческой армии с фронта Кагальницкая — Егорлыцкая, а Калнин из района Тихорецкой перейти во встречное наступление, которое не увенчалось успехом.

После неудачи своего встречного наступления часть войск группы Калнина в количестве 11–12 тысяч человек сосредоточилась в районе

Тихорецкой, связываясь с армией Сорокина и ставропольским районом отдельными отрядами (как указано на схеме № 4).

Широко пользуясь для своего маневрирования подводами местных жителей, Добровольческая армия первоначально обрушилась на эти отдельные отряды, расположенные на фронте в 115 километров, и в 3 дня смяла их.

Тогда же был сбит отряд и в ст. Незамаевской. 13 июля, сосредоточив свою армию вновь на 66-километровом фронте, Деникин атаковал главные силы Калнина под Тихорецкой и нанес им сильное поражение, «при чем штаб Калнина рассеялся и сам он пропал. Взятие Тихорецкой-имело важные стратегические результаты: боеспособность 30-тысячной группы Калнина была окончательно подорвана; 'в руки Добровольческой армии переходил важный железнодорожный узел, дававший ей возможность развивать свои дальнейшие операции в трех направлениях; упрочивалось сообщение Добровольческой армии с тылом; окончательно разъединялись отдельные группы советских войск, при чем в особенно трудное положение попадала армия Сорокина.

После захвата Добровольческой армией Тихорецкой на эту последнюю предстояло направиться ее главным силам.

Группировка советских войск после взятия добровольцами ст. Тихорецкой усматривается из схемы № 4.

Заняв ст. Тихорецкую, командование Добровольческой армией большей части своих сил (8–10 тысяч человек) поставило задачу разбить армию Сорокина и овладеть ст. Кущевкой; отряд в 3–4 тысячи человек был двинут на ст. Кавказскую с целью овладения ею; наконец, группа Дроз-довского в количестве 2–3 тыс. человек должна была образовать активный заслон против Екатеринодара.

Ко времени начала этой операции силы Добровольческой армии путем добровольных казачьих мобилизаций возросли до 20 тыс. бойцов.

Расчет на успех операции строился, главным образом, в предположении на подавленность морального состояния советских войск и их дезорганизацию. Учитывая это обстоятельство, образованный в Екатеринодаре чрезвычайный военный комиссариат Кубанской области» принимал меры к сосредоточению в районе Екатеринодара наиболее боеспособных подкреплений с Саманского полуострова.

В свою очередь Сорокин сосредоточивал свои силы в Кущевке, снимая часть их с Донского фронта.

16 июля Добровольческая армия вновь перешла в наступление одновременно на кущевском, армавирском и екатеринодарском направлениях.

Наступление добровольцев на кущевском направлении развивалось успешно до района ст. Кущевки, где войска Сорокина оказали упорное сопротивление, ее главным силам, оставив Кущевку добровольно только 23 июля, после того, как к ним присоединились отряды с батайского и кагальницкого направлений.

Занятие Кущевки давало Добровольческой армии выход к Азовскому морю и обеспечивало ее операции с севера.

Главные силы армии Сорокина отходили на ст. Тимошевскую. В день падения Кущевки таманские подкрепления, прибывшие в Екатерино-дар, остановили отряд Дроздовского у ст. Динской.

Овладев Кущевкой, Деникин направил кубанскую конницу на Ейск, конницу Добровольческой армии для параллельного преследования армии Сорокина на Тимошевскую, а свою пехоту начал перебрасывать через Тихорецкую на екатеринодарское направление.

Не менее успешно развивались операции и той группы Добровольческой армии, которая действовала в направлении ст. Кавказской. Она овладела ею 18 июля, стратегически разъединив, таким образом, Екатеринодар, Армавир и Ставрополь, который был захвачен 21 июля набегом партизанского отряда Шкуро, вошедшего вслед за тем в состав Добровольческой армии.

Развивая свой успех, восточный заслон Добровольческой армии 27 июля овладел гор. Армавиром.

В этот же день закончилось и сосредоточение главных сил Добровольческой армии на екатеринодарском направлении.

Предполагая армию Сорокина окончательно деморализованной и отходящей от Тимошевской также на Екатеринодар, командование Добровольческой армией, прикрывшись заслоном конницы со стороны Тимошевской, решило нанести главный удар на Екатеринодар, чтобы отрезать Сорокину пути отступления за Кубань.

27 июля во исполнение этого плана Добровольческая армия снова перешла в наступление и овладела ст. Динской.

Но в это же время Сорокин всею своей армией предпринял искусный маневр, в результате которого его главные силы оказались на тылах главных сил Добровольческой армии, отрезав им сообщения и связь со своим командованием.

Оставив у Тимошевской сильный заслон против кубанской конницы Покровского, наступавшей на Тимошевскую от Ейска, Сорокин двумя колоннами двинулся на ст. ст. Кореневскую и Выселки и уже 28 июля оказался в тылу 1 и 3 Добровольческих дивизий, готовившихся от Динской продолжать наступление на Екатеринодар.

Эти последние, в свою очередь, вынуждены были, оставив заслон у Динской против Екатеринодара, обратиться на Кореневскую и Выселки.

В результате маневра Сорокина для Добровольческой армии, по признанию самого ее командующего, создалось грозное положение[10].

Командование Добровольческой армии начало спешно стягивать силы с ставропольского направления, а тем временем за ст. Кореневскую загорелись упорные бой с переменным успехом. Положение Добровольческой армии еще больше осложнилось, когда вторая колонна Сорокина, сбив добровольческую конницу, заняла ст. Выселки.

В то же время заслон, оставленный Сорокиным в районе Тимошевской, продолжал упорно держаться, уступая противнику пространство с большим для него напряжением.

Только б августа ценой тяжелых потерь и крайнего напряжения всех своих сил Добровольческой армии удалось сломить сопротивление второй колонны Сорокина у ст. Выселки, после чего в тот же день она окончательно утвердилась на ст. Кореневской.

Надорванные упорными боями колонны Сорокина начали отступать частью на Тимошевскую, в которой продолжал энергично обороняться оставленный Сорокиным заслон, а частью на Екатеринодар.

Возобновив свое продвижение к Екатеринодару, главные силы Добровольческой армии овладели им 16 августа, при чем на этот раз армии Сорокина, включая и ее части у Тимошевской, удалось отойти за рр. Кубань и Лабу, потеряв связь с советскими войсками на Таманском полуострове.

Пока происходили эти события под Екатеринодаром, советские войска ставропольского района своей активностью сковывали войска противника в этом районе, неоднократно угрожая самому гор. Ставрополю и оттеснили восточный заслон Добровольческой армии обратно к ст. Кавказской, отбив у него гор. Армавир.

Отрезанные от армии Сорокина отряды советских войск на Таманском полуострове вместе с беженцами достигали цифры 25 тыс. человек.

Эти силы, сформировавшись в колонны с выборными начальниками, решили кружным путем идти на присоединение к своим главным силам и двинулись в путь к Новороссийску, занятому германо-турецким десантом, который, пропустив часть их через город, погрузился затем на суда и оттуда наблюдал за их продвижением.

Дальнейший путь их следования лежал по берегу Черного моря на Геленджик — Туапсе. 1 сентября они выбили из Туапсе занимавший его грузинский отряд, овладев его артиллерией, после чего свернули вдоль по железной дороге на Армавир. После упорных боев с кубанской конницей генерала Покровского, высланной им на перерез из Екатеринодара, они пробились сквозь нее и 17 сентября под Армавиром присоединились к главным силам войск Сорокина. Однако, хотя Покровскому и не удалось задержать отступления таманцев, он все-таки достиг известного успеха, прочно овладев гор. Майкопом.

Таманские отряды своевременно присоединились к своим главным силам.

Добровольческо-кубанская армия, возросшая до 35–40 тыс. человек при 86 орудиях, имела теперь задачей всеми силами обрушиться на армию Сорокина, расположенную своими главными силами по рр. Кубани и Лабе, зажав ее между кавказскими предгорьями и р. Кубанью.

Этот план приводился в исполнение постепенно. Сначала добровольцы прочно утвердились в ставропольском районе и занятием ст. ст. Проч-но-Окопской и Барсуковской охватывали с севера расположение Сорокина. Выход конницы Покровского в район Майкопа и на р. Лабу ставил главные силы армии Сорокина в положение почти стратегического окружения, для завершения которого генерал Деникин 14 сентября приказал своим частям перейти в наступление на Армавир и Невинномыс-скую, чтобы лишить армию Сорокина последнего железнодорожного сообщения.

Начатые с этой целью Добровольческой армией операции во времени совпали с подходом колонн таманской армии. Борьба за Армавир носила крайне упорный характер, при чем он несколько раз переходил из рук в руки. Падение Невинномысской, взятой штурмом (дивизией Боровского) 15 сентября, облегчило задачу по овладению Армавиром, который перешел в руки добровольцев 19 сентября.

Но в это время начало уже сказываться содействие таманской армии.

24 сентября она перешла в наступление на Армавир, а отряды Сорокина на Невинномысскую и Беломечетинскую, откуда партизан Шкуро угрожал им полным окружением.

Эта общая контратака имела успех; 25 сентября Сорокин отбил обратно Невинномысскую, восстановив, таким образом, свое железнодорожное сообщение, а 26 сентября таманская армия вновь овладела Армавиром и утвердилась в нем, отбив трехдневные контратаки добровольцев. Равным образом добровольцам не удалось сбить советские части и в районе Михайловской и, таким образом, на этом участке фронт был восстановлен полностью. После этого советские войска обратились против конницы Покровского, перешедшей к тому времени на правый берег р. Лабы, и с упорными боями отбросили ее обратно за реку.

Таким образом, своевременное прибытие таманской армии избавило главные силы северо-кавказской советской армии от полного окружения.

Во время этой борьбы на Владикавказской железнодорожной магистрали, советские отряды, насчитывавшие до 23–25 тыс. человек и находившиеся в северной части Ставропольской губ., не оставались в бездействии, а все время нажимали на ст. Торговую, грозя сообщениям Добровольческой армии на главном направлении ее действий. В этом районе борьба шла с переменным успехом.

Затянувшаяся борьба с армией Сорокина вынудила добровольческое командование сосредоточить против нее все свои силы, употребив значительную их часть для борьбы со ставропольской группой советских войск в районе Торговой и оставив для обеспечения Ставрополя одну дивизию.

Тем временем, пользуясь временным затишьем, части северо-кавказской и таманской армий были реорганизованы и сведены в пять колонн, одну группу (ставропольскую) и кавалерийский корпус. Согласно наших источников, общая их численность определялась в 150 тысяч бойцов пехоты и кавалерии при 200 орудиях разного калибра. Они занимали фронт, показанный на схеме № 4, и готовились к общему переходу в наступление.

Командарм таманской — Матвеев — предлагал избрать направление главного удара на ст. Кавказскую с тем, чтобы в дальнейшем действовать на Екатеринодар, либо искать связи с X Красной армией в районе Царицына. Главком Сорокин, к мнению которого присоединился и РВС Северного Кавказа, считал необходимым овладеть Ставрополем и его районом и тем закрепиться в восточной части Северного Кавказа, держа связь с центром через Святой Крест на Астрахань.

Мнение Сорокина победило, при чем Матвеев был расстрелян за свое нежелание подчиниться этому распоряжению РВС, и 7 октября началась перегруппировка северо-кавказских советских армий, суть которой заключалась в том, что таманская армия, усиленная одной из колонн армии Сорокина, перебрасывалась в эшелонах на ст. Невинномысскую, откуда она походным порядком должна была наступать на Ставрополь, а вместе с тем фронт сокращался отходом войск на линию Армавир — Урупская — Упорная — Ахметовская. Расположение этих войск, числом 20 тыс. человек, обеспечивавших операцию на ставропольском направлении, по форме представлялось в виде острого исходящего угла с вершиной в Армавире между рр. Кубанью и Урупом. Южный фас этого угла находился под угрозой конницы Покровского, а в тылу из района Баталпашинска продолжал действовать партизан Шкуро,

23 октября таманская армия сосредоточилась в районе Невинномысской, откуда двумя колоннами двинулась на Ставрополь. Терпя недостаток в огнеприпасах и ведя преимущественно ночные бои, она сбила дивизию противника и в ночь на 30 октября овладела Ставрополем. Дальнейшего развития ее операции не получили, так как в течение 3 недель она оставалась без оперативного руководства. Это произошло из-за того, что в это время сам главком Сорокин возмутился против РВС Северного Кавказа, вероломно расстреляв несколько его членов, после чего, будучи объявлен вне закона, бежал, был арестован в Ставрополе и застрелен одним из командиров полков таманской армии до суда над ним.

Ставропольскую неудачу командование Добровольческой армии решило исправить нажимом на советские войска, стоявшие заслоном по Кубани и Урупу. Прямой атакой Армавир по-прежнему взять не удалось. Тогда был усилен нажим на рубеж р. Урупа. Здесь после упорного сопротивления конница Покровского выдвинулась нар. Уруп, овладев Попутной и Отрадной, после чего, напрягая последние усилия, начала стремиться к Невинномысской, которой и 5 овладела лишь 31 октября. Однако, советские войска, отступая от Армавира, 3 ноября выбили Покровского из Невинномысской и прорвались на восток. Успех Покровского вдохнул энергию и в левый фланг Добровольческой армии, который 4 ноября возобновил безуспешные атаки на Ставрополь, и лишь угроза тылу со стороны Невинномысской заставила таманскую армию 14 ноября начать с боем выход из нового окружения. К 20 ноября таманская армия окончила свой отход и, расположилась на фронте, согласно схемы № 4. Южнее к ней пристроились части армии бывшей Сорокина, протянув свой левый фланг до ст. Минеральные Воды.

Таким образом, в результате осенней кампании 1918 г. советские войска Северного Кавказа оказались вплотную прижатыми тылом к песчаной и безводной степи, простиравшейся почти до Астрахани. Наступившая ненастная осень содействовала сильному распространению среди них эпидемий, которые начали уменьшать их численный состав. Частным успехом советских войск в это время явилось подавление контрреволюционного движения казаков Терской области, при чем ими были освобождены от осады гг. Кизляр и Грозный, мужественно обороняемые своим пролетариатом.

Ход дальнейших событий на Северном Кавказе по своим последствиям имел уже непосредственное отношение к событиям на прочих театрах гражданской войны. Наряду с примерами дезорганизованости и партизанщины, северокавказские советские войска дали образцы высокого мужества и упорства; в ходе борьбы постепенно выковалась боевая мощь таманской армии, которой отдавал должное сам противник. Оценивая этот период войны, не следует забывать, что формирующиеся силы революции имели все время дело с лучшими по организации и спайке войсками контрреволюции.

Таким образом, хотя осенью 1918 г., выяснилась неосуществимость, по крайней мере в ближайшем будущем, установления единого внутреннего контрреволюционного фронта, но вместе с тем сохранялась напряженность положения для советской стратегии на Южном и Северо-Кавказском фронтах борьбы при установившемся затишье на Северном фронте.

В более благоприятном свете начинало обрисовываться положение лишь на Восточном фронте (схема № 3).

Там, после захвата противником гор. Казани, борьба в течение месяца носила оживленный характер вокруг этого пункта, при чем силы обеих сторон не превосходили нескольких тысяч человек. Лишь в конце августа V Красная армия значительно усилилась прибывшими подкреплениями и передала в решительное наступление на Казань со стороны-Свияжска. Ей содействовала своим правым флангом II Красная армия, успевшая отойти под натиском белых с линии р. Камы на р. Вятку. Их совместными усилиями Казань была взята 10 сентября.

Взятие Казани обозначало поворотный момент кампании на, Средне-Волжском бассейне; V армия, вклинившись между II и I армиями, из которых последняя вела наступление на симбирском направлении, облегчила ей задачу, и Симбирск пал 12 сентября. II армия также развивала свое наступление и, очистив от противника низовья р. Вятки, к 24 сентября вышла вновь на низовья р. Камы. Тем временем I армия снизилась к югу и начала развивать нажим на самарском направлении. В войсках противника, особенно мобилизованной «народной» армии, начиналось сильное разложение; ее части быстро очищали фронт перед V Красной армией, двигаясь вверх по Каме и в направлении на Бугульму на присоединение к своей симбирской группе. Эта последняя, продержавшись на левом берегу Волги против Симбирска до 29 сентября, также быстро начала отход на восток. Таким образом, успех под Казанью разрастался до размеров стратегического прорыва фронта противника. Однако, это обстоятельство в силу пространственности театра не оказывало особого влияния на ход дел в бассейне верхней Камы.

Там, наоборот, противник, опираясь на охваченный упорным восстанием ижевско-воткинский район, насчитывавший 5 500 вооруженных бойцов и связывавший, оперативную свободу II Красной армии, продолжал накапливать свои силы на пермском направлении, сосредоточив в треугольнике Верхотурье — Сарапуль — Екатеринбург до 31 510 штыков и сабель при 68 орудиях. Эти силы стремились обойти левый фланг III Красной армии, действовавшей на пермском направлении со стороны Верхотурья. Однако, трудные местные условия театра в связи с активной обороной III армии обусловливали крайне медленное развитие операций противника на этом направлении. Положение этого я участка красного фронта более упрочилось, когда в начале ноября II армии удалось сломить сопротивление противника в ижевско-воткинском районе и значительно продвинуться вперед.

Тем временем центральные армии Восточного фронта, развивая одержанный успех, в течение первой половины октября, овладели Сызранью и Самарой и, перенеся свои, операции на левый берег Волги, широким фронтом наступали на уфимском направлении, выйдя к 25 октября на фронт Бугульма — Мензелинск и оказавшись, таким образом, на уступе вперед по отношению к III армии.

Это наступление проходило под знаком продолжающегося разложения в рядах противника, при чем развал особенно был заметен в его тылу, где мобилизации проходили неудачно, и большинство мобилизованных разбегалось.

Таким образом, обстановка на Восточном фронте начинала принимать определенно благоприятный оборот для советской стратегии и советское командование не считало пока нужным, учитывая обстановку на других фронтах, усиливать Восточный фронт, тем более, что приближались события, которые, в связи с коренными изменениями во внешней политической обстановке, обещали видоизменить относительное значение фронтов и общий ход нашей гражданской войны. Эти события явились следствием конца мировой войны с последовавшей за ним революцией в Германии.

Примечания:

[1]

В дальнейшем мы будем употреблять это сокращение. Н. Какурин.

[5]

Их расположение и №№ смотри на схеме № 3. Н. Какурин.

[6]

Ныне Ульяновск.

[7]

А.И. Деникин «Очерки русской смуты», том III, стр. 154.

[8]

Там же, стр. 156.

[9]

Там же, стр. 162.

[10]

А.И. Деникин «Очерки русской смуты», том III, стр. 183.