Глава первая

Пространственность территории, охваченной гражданской войной, определила наличие нескольких главных и второстепенных театров военных действий.

Военные границы театров военных действий довольно близко совпадали с теми границами, которые ныне установил Госплан при районировании СССР.

Таким образом, северный театр военных действий образовали северозападный и северо-восточный районы СССР. Восточный театр военных действий охватывал Вятско-Ветлужский и Уральский край, Средне-Волжский и Юго-Восточный районы. В Южный театр военных действий вошли бассейны среднего Днепра, Днестра и Южного Буга, южная горнопромышленная область в бассейне нижнего Днепра, нижнее течение Дона и Крым.

Все эти три театра оперативно тяготели к Центральному театру, лежавшему в пределах Центрально-Промышленного района и заключавшему в себе цель всех вожделений контрреволюционных полководцев — революционную столицу Москву.

Стратегическое значение трех вышеупомянутых театров заключалось в том, что через них проходили главнейшие сквозные пути вторжения в пределы Центрального театра, что и определило их первостепенное военное значение. Северный театр не мог приобрести этого значения в силу его климатических и физических условий, а также значительной его отдаленности от жизненных революционных центров.

Кроме того, в силу чисто политического признака значение главного театра принадлежало небольшому по размерам Северо-Западному театру, в который входил Петроградский район с крупнейшим революционным центром — Петроградом.

Украина в силу общей стратегической обстановки, сложившейся в эпоху гражданской войны, тяготела частью к Южному, частью к Западному театру и не сохранила значение самостоятельного театра военных действий в продолжение всей гражданской войны. Но зато Западный театр, лежавший в бассейне рр. Двины и верхнего и среднего Днепра, с его правыми притоками, обладал всеми необходимыми предпосылками для такового и сделался им в 1920 году во время советско-польской войны 1920 г.

Наконец, Северный Кавказ, в силу своей удаленности и плохой связи с революционными центрами, в течение всей гражданской войны сохранял свое местное значение, подобно Туркестанскому, Закаспийскому и Дальне-Восточному театрам.

В зависимости от перемен в политической обстановке и успехов той или другой стороны на каждом из главных театров, удельный вес и преимущественное значение каждого из них также видоизменялись, и вся гражданская война прошла под знаком преимущественного значения для советской стратегии то Южного, то Восточного театра.

Наконец, в октябрьские дни 1919 г. наравне с значением Южного театра встало и значение Северо-Западного театра, когда северо-западная контрреволюционная армия сделала отчаянную попытку овладеть г. Петроградом.

Характерным общим признаком всех театров являлась их равнинность. Лить в пределах Восточного театра длинная (1.200 км) гряда Уральских гор до известной степени должна была стеснить оперативную свободу войск обеих сторон, сосредоточивши их усилия к заранее определяемому местными условиями участку, лежавшему между параллелями (географическими) гг. Златоуста и Перми.

Горы Кавказского театра не могли проявить своего влияния на ход военных действий, поскольку главнейшие операции протекли в его равнинной части.

Своеобразие местных и климатических условий (сплошной лесисто-болотистый характер местности, бездорожье, сильная распутица весной и осенью, суровые холода зимой, безлюдье) наиболее сильно сказывались на второстепенном Северном театре, сильно влияя на оперативную свободу войск, действовавших на нем.

Все прочие театры в отношении условий передвижения, расположения, снабжения и климатических условий являлись вполне пригодными для ведения боевых операций в обширном размере.

В отношении классового состава населения и его политической идеологии для советской стратегии наиболее благоприятно складывались условия в Центральном и Северо-Западном театрах, благодаря наличию в них организованного и политически закаленного многочисленного пролетариата, а также полупролетаризованного, малоземельного крестьянства этих театров. Южная часть Центрального театра и северная и северо-восточная части Южного театра давали почти исключительное преобладание крестьянства, в среде которого сказывалось влияние эсеровской идеологии. Средний Урал, в районе которого протекли важнейшие боевые операции обеих сторон, характеризовался политической неустойчивостью его населения на почве совпадения производственных и земельных интересов в среде рабоче-крестьянских масс Урала, что делало их доступными эсеровской пропаганде.

Эта неустойчивость была изжита лишь в течение кампании 1918 г.

Казачьи области Южного театра характеризовались расслоением крестьянства и казачества на почве неравномерного распределения между ними земли, служившего причиной и экономического неравенства между ними. Первое, малоземельное или вовсе безземельное, составлявшее около 50% всего населения, тянуло в сторону советской власти, второе, особенно в лице своих зажиточных слоев, являлось опорой контрреволюции. Такое же положение было на Кубани и в прочих казачьих областях.

Население Украины в классовом отношении представляло ту особенность, что рабочий пролетариат, преимущественно не принадлежавший к коренному населению страны, сосредоточивался в крупных городских центрах, а также в районе рудников и шахт (Донбасс); коренное же население страны состояло из крестьянства, весьма разнородного в экономическом отношении, при чем мелкобуржуазный кулацкий элемент, поддерживавший национально-шовинистические стремления мелкой буржуазии и интеллигенции, местами значительно вкраплялся в общую массу крестьян бедняков и середняков.

Общей особенностью всех театров являлось преобладание сельского населения над городским, что по данным переписи 1897 г. выражалось в цифрах — 86,5% для сельского населения и 13,5% для городского. В среде городского населения по численности и организации преобладал рабочей класс, а в среде сельского населения преобладала многочисленная масса среднего крестьянства.

Таким образом, под классовым углом зрения состав населения в общем был благоприятен для советской стратегии; в наиболее жизненных для контрреволюции районах, т. е: в казачьих областях, советская власть могла рассчитывать на сочувствие и поддержку по крайней мере половины; их населения.

В отношении местных средств все выгоды были первоначально на стороне противника, располагавшего источниками добывающей промышленности и земледельческими районами, тогда как советские войска группировались в районах обрабатывающих и потребляющих.

Общей особенностью всех театров в дорожном отношении являлась их сравнительная бедность искусственными путями сообщения. В более благоприятных условиях в этом отношении находился Центральный театр. Вслед за ним шел Западный театр и затем Южный. В более неблагоприятных условиях находились Восточный и Северо-Кавказский театры и, наконец, хуже всего обстояло дело в этом отношении на Северном театре.

Исходя из политических целей стратегии противной стороны, а именно «борьбы с большевизмом до его окончательного уничтожения», ее опе-

рационные направления шли из районов первоначального образования контрреволюционных армий к жизненным центрам революции — революционным столицам — Петрограду и Москве.

Операционные направления контрреволюционных армий не всегда отвечали признаку краткости и выгодности.

Так, командование колчаковскими армиями за главное операционное направление избрало более длинное, проходившее по неудобной местности и выводившее к сравнительно маловажной цели, направление Екатеринбург — Пермь — Вятка — Вологда, в надежде на соединение с войсками Антанты, оперировавшими от Архангельска на Вологду, без учета всех местных условий. На выбор этого направления оказали влияние и чехо-словаки, надеявшиеся скорее достигнуть родины через наши северные порты. Лишь при своем втором большом наступлении Колчак, и то случайно, под давлением обстановки перенес центр тяжести своих оперативных усилий на действительно важное операционное направление Уфа — Самара, но слишком поздно для того, чтобы надеяться на решительный успех.

Командование вооруженными силами Юга России для своего вторжения в центр лагеря революции располагало четырьмя операционными направлениями приблизительно равноценными в смысле длины и достижения важных целей. Восточные из них представляли для него ту выгоду, что сближали в пространстве ударный кулак его армий с контрреволюционными силами Восточного фронта, что могло повести к установлению оперативного взаимодействия обоих белых фронтов.

Однако, генерал Деникин первоначально пренебрег этой выгодой, избрав для приложения своих главных усилий более западные операционные направления.

Операционные направления на Западном театре в тот период гражданской войны, который мы описываем, имели исключительно местное значение, направляясь к местным крупным политическим и промышленным центрам.

Географические условия Северного театра определили выбор одного и того же операционного направления командованием обеих сторон, проходившего вдоль линии Архангельской железной дороги.

Учтя все условия местности и стратегическое положение; советское командование остановилось на Восточном театре на тех операционных направлениях, которые выводили его в наиболее доступную часть Уральского хребта и вместе с тем на тылы пермской группы белых.

На Южном театре советское командование могло воспользоваться теми же четырьмя операционными направлениями, которые представлялись и для противника. Но в противоположность им западные операционные направления, шедшие через Донецкий бассейн представляли для советской стратегии большую выгоду по классовому признаку, так как, являясь более короткими, они проходили по территории, населенной крестьянством и пролетариатом; однако, в кампанию 1919 г. первоначально предпочтение было отдано более восточному направлению, проходившему по линии наибольшего сопротивления для советских войск через казачью территорию Донской области, что в дальнейшем потребовало перенесения центра тяжести советских сил на харьковское направление.

В пользу советской стратегии в начальный период войны пошла пространственность театров, дав ее силам, формировавшимся внутри страны, необходимый выигрыш времени для своей организации вне непосредственной близости от линии фронтов.

В отличие от всех прочих войн вооруженные силы обеих сторон образовывались и развивались не предварительно, а во время самой войны.

Красная армия не могла использовать полностью ни старого военного аппарата в силу его малой приспособленности к новым условиям, ни старой армии в силу ее разложения и последовавшей демобилизации; лишь отдельные отряды последней приняли некоторое участие в операциях начального периода войны.

Поэтому творчество вооруженных сил революции должно было охватить собою не только создание живой вооруженной силы, но и аппарата ее управления.

В этих двух направлениях и развивалась работа народного комиссариата по военным делам, приобретая тем больший размах, чем более сложные задачи перед ней выдвигала боевая обстановка.

В процессе своего роста Красная армия прошла через период добровольчества к организации на началах общеобязательной военной службы, сохранив в обоих случаях свой классовый характер.

Начало Красной армии было положено декретом Совнаркома от 15 января 1918 г., при чем в основу ее комплектования положено Начало добровольчества и создана «Всероссийская коллегия по формированию Рабоче-Крестьянской Красной армии».

Параллельно и почти одновременно, а именно 26 января 1918 года революционная ставка (бывшая ставка верховного Главнокомандующего мировой войны) издает свою инструкцию по формированию Красной армии.

Революционная ставка центр тяжести работы переносит на местные советы, наделяя их весьма широкой самостоятельностью, но не предусматривая увязки их работы в общегосударственном масштабе и законченных организационных форм вооруженной силы (основной единицей устанавливалась рота в 150 человек).

Плодом творчества Местных советов и ревкомов, проявивших большую самодеятельность, и в организационном отношении являются те разнотипные войсковые соединения, которые, перемешавшись с таковыми же, возникшими из развалин старой армии, образовали «завесы», обеспечившие формирование первых регулярных частей Красной армии.

Необходимое единство в дело вносится образованием 1 марта 1918 г. Высшего Военного Совета, назначением которого является организация борьбы на внешнем фронте против наступающих германцев и общее руководство организацией Красной армии.

ВВС[1] упорядочил, прежде всего, организацию «завес», введя штатную организацию существовавших отрядов и приступил к реформе местного военного управления. Она выразилась в создании новых органов учет-но-административного характера в виде окружных, губернских и т. д. до волостного военных комиссариатов. В задачи этих комиссариатов входила также организация вооруженных сил и ответственность за допризывную подготовку населения (декреты Совнаркома от 8 и 20 апреля 1918 г.).

Попутно создан типовой штат высшего организационного соединения в виде трехбригадной дивизии с необходимым количеством прочих родов войск.

В течение лета 1918 г. закладываются ячейки центральных оперативного и административно-хозяйственных; военных аппаратов (Оперативный отдел при наркомвоене, Всеро-главштаб, Центральное управление снабжения и пр.).

Когда нарастающее напряжение гражданской войны потребовало от страны новых усилий, во главе всех этих органов стал образованный декретом ВЦИК от 30 ноября 1918 г. «Совет рабоче-крестьянской обороны». Он объединял работу всех ведомств в области продовольственной, транспортной и военно-промышленной, что повлекло за собой в сущности милитаризацию этих отраслей государственной жизни. Работа по организации оперативных органов управления была завершена образованием 2 сентября 1918 г. «Революционного Военного Совета Республики», объединившего в себе административные и оперативные функции по управлению всеми вооруженными силами республики; исполнительным оперативным органом последнего являлся «Полевой Штаб РВСР», образованный 1 ноября 1918 г.

Все указанные мероприятия создали те прочные рамки, в которые должны были влиться первые укомплектования армии на основе обязательной военной службы.

Потребность в переходе к обязательной военной службе назрела тогда, когда начал выясняться тот размах, который должна была принять гражданская война. Добровольчество не могло удовлетворить всех ее потребностей. Формирование армии на добровольческих началах подвигалось медленно и далеко не равномерно.

Отсутствие твердых организационных рамок и малая сколоченность добровольческих частей отражались отрицательным образом на их дисциплине и боеспособности; под видом добровольцев в Красную армию вступало значительное количество деклассированного элемента, чуждого каких-либо высоких идейных побуждений и политической сознательности, и смотревшего на войну как на Источник личной выгоды.

Все это являлось привходящими обстоятельствами, которые могли бы быть устранены последующей работой, но главной причиной являлось несоответствие сил, выставленных страной по добровольческому принципу, тем задачам, которые перед ними намечались уже летом 1918 г.

Действительно, опыт полугодичного формирования Красной армии по добровольческому признаку к июлю 1918 г. дал только 116 000 (за округлением) пехоты, 7 900 (за округлением) сабель. Первым опытом перехода на общеобязательную воинскую повинность был призыв под знамена декретом ВЦИК всех рабочих и не эксплуатирующих чужого труда крестьян в 51 уезде Приволжского, Уральского и Западно-Сибирского военных округов, а также рабочих Петрограда и Москвы.

26 июня 1918 г. наркомвоен тов. Троцкий вошел с представлением в Совнарком об установлении всеобщей воинской повинности трудящихся и о привлечении соответствующих возрастов буржуазных классов в тыловое ополчение, чем сохранялся классовый признак в армии, организуемой на началах общеобязательной воинской повинности. Декретом от 29 июля все военно-обязанное население страны в возрасте от 18 до 40 лет было взято на учет и установлена военно-конская повинность.

Принятие принципа обязательности военной службы отразилось, прежде всего, на быстром росте вооруженных сил революции.

По данным на 15 сентября 1918 г. в Красной армии числилось уже 452 509 человек, не считая тыловых войск и войск Вспомогательного Назначения, исчисляемых в круглых цифрах в 95 тысяч человек.

Осенним призывом 1918 г. эту цифру предполагалось увеличить еще на 300 тысяч человек, при чем к началу 1919 г. учитывалась уже необходимость подготовки обмундирования и снаряжения на 1 миллион человек. В течение 1919 и 1920 гг. численность Красной армии непрерывно возрастала, достигнув цифры 5 300 000 человек в 1920 году.

Насыщение фронтов гражданской войны живой силой потребовало развития аппарата оперативного управления. 5 сентября 1918 г. были образованы Восточный, Южный и Северный фронты с их штабами, а 2 октября фронтам было предложено провести однотипную организацию своих войск.

Характерной особенностью первоначальной организации Красной армии являлась невозможность провести ее комплектование командным составом по классовому признаку, что потребовало привлечения в ее ряды командного состава старой армии. Эта масса была далеко не однородна в политическом и идеологическом отношениях, что и вызвало в целях осуществления политического контроля учреждение в армии в качестве временной революционной меры института военных комиссаров. Военные комиссары, кроме того, являлись руководителями политическо-просветительной работой в частях[2] .

Широкое разветвление в глубину комиссарского аппарата, опиравшегося в низах войсковой массы на сознательные и политически зрелые кадры в виде коммунистических ячеек, обусловило внутреннюю крепость и политическую спайку Красной армии.

Первоначально основным источником снабжения Красной армии явились склады имущества старой армии. Когда они начали иссякать, Красной армии пришлось рассчитывать на случайные источники пополнения, так как производительность собственной военной промышленности была еще очень слаба.

Недостаток в огнеприпасах давал себя сильно чувствовать в течение всей гражданской войны.

В своей боевой деятельности войска руководствовались уставами и инструкциями старой армии, переизданными с небольшими изменениями и дополнениями. Большинство бойцов Красной армии предварительную боевую подготовку получило также в рядах старой армии.

Вооруженные силы противной стороны слагались из вооруженных сил тех иностранных государств, которые принимали активное участие в нашей гражданской войне и из вооруженных сил внутренней контрреволюции. Эти последние, в свою очередь, распадались на силы, сформированные по территориальному признаку и на силы, не привязанные к определенной территории, как источнику своего комплектования.

Последняя категория сил, т. е. силы внутренней контрреволюции, прошла те же ступени развития, что и Красная армия, т. е. от начал добровольчества она старалась перейти на начала общеобязательной воинской повинности, что, однако, не удаленней в силу причин политического порядка. Численность вооруженных контрреволюционных сил обеих категорий была неравномерна в различные периоды гражданской войны. В противоположность вооруженным силам революции, кривая роста которых все время шла вверх, кривая нарастания вооруженных сил контрреволюции достигла высшей точки своего подъема к лету 1919 г., после чего начала падать, что объясняется, с одной стороны, началом выхода из борьбы принимавших участие в гражданской войне иностранных войск, а с другой стороны, начавшимся разложением в армиях противника и в его тылу.

Наибольшей численности на театрах нашей гражданской войны силы иностранных государств достигали в течение весны и лета 1919 г. Их принадлежность, количество и место действий усматривается из следующей таблицы:

Кроме этих сухопутных сил, в борьбе против РСФСР принимал участие и англо-французский флот, блокировавший берега республики.

На Черном море, кроме того, английский флот сыграл определенную стратегическую роль, облегчив операции генерала Деникина по обратному овладению Крымом и черноморскими портами. Общая численность внутренних контрреволюционных армий усматривается из следующей таблицы:

Внутреннее состояние каждой из контрреволюционных армий довольно точно отражало на себе настроения и политическую физиономию тех слоев населения, из которых она была образована.

Донская армия характеризовалась средней боеспособностью и советскими настроениями в среде ее молодых возрастов. Кубанская армия отмечалась хорошей боеспособностью и твердостью противосоветских настроений. Добровольческая армия отличалась очень хорошей боеспособностью, обучением и снабжением, очень сильным командным составом и исключительной контрреволюционностью. Однако, она имела и крупные недостатки, свойственные кастовым армиям: была очень впечатлительна к неудачам и плохо приспособлена к лишениям. Настроения сибирских армий отражали настроения населения, среди которого мобилизации не пользовались никаким успехом и боеспособность их, за исключением отдельных частей была ниже средней. Так в период осеннего отступления ее в 1918 г. целые ее части либо переходили на сторону советских войск, либо разбегались по домам. Еще хуже обстояло в этом отношении дело в войсках Украинской директории, которые проявляли наиболее низкую боеспособность.

Прочное основание снабжению контрреволюционных армий, за исключением украинской, было положено с началом активного вмешательства держав Антанты в нашу гражданскую войну; ранее им приходилось пользоваться лишь случайными источниками этого рода. В лучшем положении оказались контрреволюционные армии юга России после открытия Дарданелл, когда основной базой их сделался Новороссийский порт.

В течение лета по осень 1919 г. контрреволюционные правительства, пользуясь англо-французской денежной поддержкой и льготными условиями кредита в Америке, произвели там обширные закупки военного материала, обмундирования и оружия.

Продовольственное снабжение контрреволюционных армий основывалось, главным образом, на беззастенчивой и беспорядочной эксплуатации местных средств, что крайне озлобляло местное население. Добровольческая армия в этом отношении шла дальше всех, предоставив своим частям довольствоваться собственным попечением, что привело ее на путь грабежей и спекуляции.

Обучение и тактика контрреволюционных армий ничем не отличались от таковых же старой русской армии.

Обращаясь к сравнению сил обеих сторон, мы должны отметить, что характерная положительная особенность Красной армии заключалась в ее внутренней силе, являвшейся следствием той идеи революционной классовой борьбы, которая была, заложена в идеологию армии. Хранителями и носителями этой идеи в рядах армии являлись те сознательные

рабочие массы, которые влились в ее состав и вокруг которых, группировались слои беднейшего крестьянства.

В частности, в отношении численности и людских средств Красная армия превосходила армии внутренней контрреволюции, так как свободно могла использовать резервы населения в виде масс беднейшего и среднего крестьянства и рабочих, мобилизацией которых по политическим соображениям не мог рисковать противник.

Последнее обстоятельство определило и превосходство развития вооруженных сил на стороне советской стратегии.

Примечания:

[1]

В дальнейшем мы будем употреблять это сокращение. Н. Какурин.

[2]

Эту работу они доныне несут в тех частях, где они остались. Н. Какурин.