Глава XII.

Тот массовый героизм, та беспримерная стойкость, которую проявили наши части и соединения на всех этапах сталинградской обороны, тот боевой подвиг, который они совершали ежедневно, ежечасно, на каждом шагу, начиная с обороны обводов и кончая жестокой борьбой на улицах города, были возможны, конечно, только при высоком сознании у воинов долга перед Родиной, при наличии у них преданности советской Отчизне и Коммунистической партии, высокого патриотизма.

Упорство и стойкость защитников Сталинграда были действительно изумительны. Оборона Сталинграда воочию показала огромное превосходство советских войск над фашистской армией. Непревзойденные моральные качества наших воинов вынужден был признать и противник. Об этом свидетельствуют дневники и письма немецко-фашистских солдат и офицеров, попавшие к нам.

В них говорится об упорстве и воинском мастерстве защитников Сталинграда. Автор одного такого письма, солдат Генрих Зуппингер, в горестном недоумении пишет о страшном разочаровании немецких солдат, для которых длительность затянувшейся борьбы за Сталинград является «загадкой».

Вот выдержки из дневника лейтенанта Хэннеса, из которых видно, как гитлеровцы от великолепного настроения и уверенности в том, что русские будут разбиты летом 1942 года, приходили постепенно к полному отчаянию и сознанию, что «если кто-либо живым выберется из этого ада – это большое счастье». [255]

«15.VI.42 г. – Едем в дивизию. Первое впечатление от фронта. Путь идет по сгоревшим деревням. Как слышно, настроение на фронте великолепное, и я полагаю, что мы разобьем русских в это лето.

23.VI.42 г. – Часто по ночам налетают русские бомбардировщики. Иногда это очень неприятно. Кроме бомб, они прекрасно орудуют бортовым вооружением.

29.VI.42 г. – В эти дни я впервые услышал сталинский орган{49}. Это – значительное оружие. Это – здорово, когда 24 или даже 42 гранаты взрываются одна за другой.

3.VII.42 г. – Восемь раз наступали русские (при поддержке бомбардировщиков) на мост в Чернянке. Наши потери велики. 70 убитых и много раненых.

7.VII.42 г. – В некоторых местах русские оказывают упорное сопротивление.

28.VII.42 г. – Два дня мы на одном месте. Вчера русские вели сильный огонь. Артиллерийский обстрел был настолько точен, что мы чувствовали себя неважно.

23.VIII.42 г. – Четыре дня назад мы перешли Дон. Рота понесла тяжелые потери. Выбыло 24 человека. Собственно говоря, о роте больше нечего говорить…

5.IX.42 г. – От нашей роты осталась небольшая кучка. Взводы насчитывают по 8-9 человек.

14.Х.42 г. – Мы штурмуем Сталинград. Мы должны вести наступление на северо-западную часть города. Русские свирепствуют, как всегда. Слава богу, что у нас есть самоходные пушки, иначе бы мы шагу вперед не сделали.

15.Х.42 г. – Весь батальон поместился в здании детского дома и занял оборону. Ночь была ужасна. Непрерывно в воздухе русские летчики. Впереди течет Волга, вот я ее увидел. Наша рота была под таким огнем, какого я в жизни не видал. Двое моих людей убиты. Шульц и Шмидт тяжело ранены. Мне пока везет.

16.Х.42 г. – Русские обстреливают артиллерийским огнем и из минометов. Если кто-либо живым выберется из этого ада – это большое счастье. Потери велики. Убиты: Шауфельд, Филлер, Фрайбергер, Розе, Бек, Бауман, Роллер; ранены: Крепель, Фляйшер, Штимбауэр, Веппельман, Шульц и Шмидт».

Автору дневника не суждено было дожить до «счастья [256] «, о котором он мечтал 16 октября. Он, как и вся его рота, нашел гибель на берегах Волги.

Неудачи фашистских атак обескураживали противника. «Несмотря на хорошо проведенную авиационную и артиллерийскую подготовку, – докладывал своему начальнику один из немецких командиров, – идти в атаку не с кем, нет людей, от артиллерийского огня и снайперов полк понес большие потери, в ротах осталось едва по 10 человек».

Вот чего стоило противнику, по его же свидетельству, продвижение вперед на сталинградском направлении.

С развертыванием сражения непосредственно в черте города врагу пришлось отказаться от ударов на широком фронте. Он перешел к ударам на узких участках. Имея огромное превосходство в силах и средствах, гитлеровцы строили необычайно густые боевые порядки, обычно в несколько эшелонов, насыщали их техникой; их дивизия наступала на фронте до 500-800 метров, а пехотный полк – на фронте 200-300 метров.

Огневая подготовка каждого наступления производилась весьма тщательно. Намеченный объект атаки и весь узкий коридор от переднего края до самой Волги в этом направлении методически очень долгое время обстреливался огнем всех видов. Помимо артиллерийско-минометной подготовки, проводилась и весьма сильная авиационная обработка переднего края и глубины обороны. Были дни, когда на город обрушивалось до 2000-2500 самолето-атак. На боевые порядки советских войск сбрасывались бомбы самых различных калибров – от легких 24-килограммовых до 1000-килограммовых и более.

Но советские войска мастерски организовывали уличные бои. Здесь большую услугу оказала инструкция по организации уличных боев, разработанная командованием фронта. Беспрерывные контратаки и контрудары часто не приносили территориальных успехов, но всегда заставляли противника держаться настороже, сковывали его силы, срывали его наступление, лишали его маневренности и обеспечивали нам необходимое время для подброски резервов.

Численное и техническое превосходство врага мы в нашей обороне зачастую компенсировали широким маневром резервами и войсками, снимавшимися с неатакованных участков фронта. [257]

Под Сталинградом была практически осуществлена идея создания сильных артиллерийско-противотанковых резервов. Именно эти резервы в течение месяца боев на Дону только на фронте двух армий уничтожили около 400 танков, что серьезно ослабило ударную силу наступающих. Чтобы успешно отражать вражеские атаки и эффективно поддерживать контратаки наших войск, мы централизовали управление артиллерийским огнем, создав вначале фронтовую, а затем, в нескольких армиях, и армейские артиллерийские группы. Массированный огонь этих групп во многом обеспечивал нам стойкость в восточной части города малочисленных и утомленных беспрерывными боями войск 62-й и 64-й армий. Как мы уже отмечали, опыт создания в руках командующего фронтом и командующих армиями сильных артиллерийских групп полностью оправдал себя в условиях Сталинградской битвы.

Большое значение в прочности обороны Сталинграда сыграла реактивная артиллерия – гвардейские минометы («катюши»). Особенно отличались 4-й и 5-й гвардейские минометные полки М-30. Они умело выполнили свою задачу еще при контрударе в районе Абганерово в начале августа, а затем неизменно сохраняли высокую боеспособность, стремительность в маневре и организованность, особенно существенное значение они имели в ходе наших многочисленных контрударов и контратак.

Под Сталинградом мы получили также ценный опыт организации и проведения артиллерийской и авиационной контрподготовки, успешно использованный потом в оборонительном сражении под Курском.

За период оборонительного сражения общее количество выстрелов нашей артиллерии и минометов лишь на главном направлении составило около трех с половиной миллионов, а вес снарядов и мин, брошенных на головы вражеских войск, достигал 50 тысяч тонн{50}. Это помимо авиации, которая за тот же период произвела 42540 самолето-вылетов (из них днем 21076, остальные ночью), [258] обрушив на противника бомбовый удар (около 800 тысяч бомб и всевозможных снарядов общим весом свыше 55 тысяч тонн). Всего за указанный период было проведено 580 воздушных боев. Основная масса вылетов (60%) производилась в интересах войск фронта, что в значительной мере содействовало успешному ведению обороны. В воздушных боях и ударами по аэродромам было уничтожено до 600 самолетов противника.

Следовательно, наши войска только силами авиации, артиллерии и минометов обрушили на противника удар страшной силы; общий вес бомб и снарядов, по неполным данным, составляет свыше 100 тысяч тонн.

Вся страна обеспечивала Сталинград средствами борьбы, укрепляла устойчивость сталинградской обороны.

Наша авиация в боях за Сталинград работала в необычайно трудных условиях. Эти трудности объяснялись главным образом господством противника в воздухе в начале сражения. Это могут подтвердить следующие цифры: в сентябре враг имел 900 самолетов первой линии (500 бомбардировщиков и 400 истребителей); мы в это время располагали 192 исправными самолетами (всего в самолетном парке 494 самолета). На 1 октября у врага было 850 самолетов, у нас – 373.

Действия вражеской авиации обычно носили массированный характер. Удары наносились по войскам, оборонявшим Сталинград, по аэродромам и объектам оперативного тыла. Чтобы сломить волю защитников Сталинграда, авиация противника безжалостно разрушала все объекты, имевшие жизненно важное значение для города и войск. Ее усилия направлялись также на то, чтобы парализовать все виды перевозок к Сталинграду и воспрепятствовать переброске резервов в район Сталинграда. При наличии благоприятных условий для базирования она вела активные боевые действия и производила в некоторых случаях более 2000 самолето-вылетов в сутки.

Количественное превосходство немецко-фашистской авиации, в первую очередь бомбардировочной, требовало от наших военно-воздушных сил ведения непрерывных, ожесточенных воздушных боев, чтобы отразить удары [259] многочисленных групп бомбардировщиков противника, действовавших на широком фронте под сильным прикрытием истребителей.

Недостаток истребительной авиации в составе военно-воздушных сил фронта (8-я и 16-я армии) и предельно большое напряжение ее действий ограничивали эффективное применение днем бомбардировочной и штурмовой авиации в целях поддержки войск в обороне. Без прикрытия истребителей она несла неоправданные потери. Однако высокая подготовка, приобретенная в ходе боевых действий, и высокий моральный дух наших летчиков все же обеспечивали боевые действия и днем, и ночью. Только в результате большого напряжения в боевой работе наша авиация и смогла нанести врагу тяжелые удары, о которых мы говорили выше.

Чтобы представить себе исключительную напряженность боевых действий воздушной армии, достаточно напомнить, что летчики-истребители иногда в течение дня производили до 6-7 вылетов для отражения авиации противника, а штурмовая авиация, дневные и легкие ночные бомбардировщики непрерывно наносили удары по войскам противника. Примечательно то, что, несмотря на превосходство противника в авиации и лучшие условия ее базирования, количество самолето-вылетов нашей авиации было большим, а сила ее бомбового удара эффективней. Летный состав покрыл себя славой бесстрашных бойцов, мастеров воздушных боев и бомбовых ударов.

Очень заметную роль сыграла так называемая ночная авиация, главным образом соединения малых самолетов По-2. Они беспрерывно каждую ночь висели над позициями и ближними тылами противника и причиняли ему большие потери. Ночные действия нашей авиации держали вражеские войска в состоянии постоянной напряженности и тем самым изнуряли их морально и физически. Самолеты По-2 работали с ближних аэродромов, часто делая по 3-4 вылета в ночь; каждый из них подвешивал по две стокилограммовые бомбы или по четыре полусотки. Действовали они весьма целеустремленно, по строго разработанному плану, как и днем. Ночники хорошо наводились на цели, что, естественно, значительно облегчало выполнение ими полученных задач. Как это достигалось? Прежде всего хорошей организацией сигнальной службы на земле и особенно продуманным целеуказанием. [260] Для наведения самолетов на цель использовались прожекторы, которые точно показывали цель или одним лучом, или скрещиванием лучей над целью, или параллельными лучами, обозначавшими границы цели. Для сигнализации употреблялись электрические световые сигналы, костры, ракеты; сигналы чередовались. Изменялась сама тактика ночных действий. Все это усиливало эффективность действий этой авиации. Общий вес груза, сброшенного ею на противника, составил свыше 20 тысяч тонн.

Действия ночной авиации для противника были тяжелым бедствием. Вот его отзывы:

«Ночью начинается сущий ад, самолеты бомбят с малой высоты и наносят огромный урон».

«Налеты советской авиации производились последовательно, волнами, на малой и большой высоте. Эти налеты в течение всей ночи не оставляли часть ни на минуту в покое, не говоря уже о потерях в личном составе и технике».

Вот несколько наиболее запомнившихся примеров боевой деятельности нашей авиации.

10 августа командование фронта поставило перед воздушной армией ответственную задачу: надежно прикрыть караван из 16 наливных барж с бензином, следовавших по Волге из Астрахани в Сталинград.

Выполнение этой задачи было поручено командиру 268-й истребительной авиационной дивизии полковнику Б. А. Сидневу, который для этой цели создал группу из 12 экипажей на самолетах Як-1. При выполнении задачи полковник Б. А. Сиднев проявил разумную инициативу: учитывая, что немецкому командованию наши аэродромы базирования известны, он рассадил свою группу в засады на четыре неизвестные полевые площадки. Караван барж вышел из Астрахани 14 августа. Уже на другой день самолеты Ю-88, обнаружив двигавшийся караван, пытались бомбардировать его. В налете участвовали девять «юнкерсов» (в двух группах) без истребителей прикрытия. Летчики группы товарища Сиднева, вылетев для отражения этих самолетов одновременно с двух площадок, атаковали их, не допустив даже до Волги. При этом летчиком лейтенантом Плаховым был сбит один «юнкерс»; остальные самолеты, освободившись от бомб, на большой скорости ушли на аэродромы посадки. [261]

17 августа гитлеровцы целый день вели интенсивную воздушную разведку с целью установления аэродромов-засад наших истребителей, но сделать этого им не удалось, так как истребители, хорошо замаскированные на площадках, не вылетали против одиночных вражеских самолетов-разведчиков.

18 августа во второй половине дня караван барж подвергся налету семи «юнкерсов». При подлете их к цели наши истребители, поднявшись с аэродромов-засад, атаковали их. Товарищ Сиднев и старший сержант Елкин сбили два «юнкерса».

19 и 20 августа немцы большими силами своей авиации пытались потопить баржи. Однако любая попытка атаковать наши суда заканчивалась гибелью немецких летчиков. Горючее было доставлено в Сталинград.

Действия истребителей группы товарища Сиднева из засад, с хорошо замаскированных аэродромов, были ценным вкладом в тактику действий истребителей.

Вот другой пример блестящего мастерства наших летчиков. 11 августа 8-я воздушная армия получила от командования фронта приказ уничтожить немецкие самолеты – истребители и бомбардировщики (около 200), базировавшиеся на аэродромах Обливская, Ольховский и Суровикино. Эти аэродромы прочно прикрывались зенитной артиллерией противника. Было принято решение: действиями штурмовой и истребительной авиации уничтожить фашистские самолеты прямо на аэродромах.

12 августа штурмовики полковников Степичева, Срывкина, Горлаченко под прикрытием истребителей полковника Утина, Сиднева и Ларюшкина (всего в составе 62 самолетов) осуществили первый удар по всем трем аэродромам. Ведущими групп штурмовиков были командиры полков майоры Спорышев, Зотов и старший политрук Скляров. В результате внезапной атаки, произведенной на рассвете (вражеские летчики и техники в это время находились на завтраке), наши штурмовики и истребители с бреющего полета и многократных заходов для атаки уничтожили на аэродромах несколько десятков фашистских самолетов; один «Мессершмитт-109» был сбит при попытке взлететь с аэродрома Обливская. Подобные действия в последующем не раз повторялись уже в более крупных масштабах. [262]

В конце сентября обстановка продолжала оставаться очень тяжелой. Вражеская авиация, как и прежде, действовала в тесном взаимодействии с наземными войсками. ее активность значительно увеличивалась в дни атак противника. Так, 27 сентября немецкая авиация группами до 30 бомбардировщиков под сильным прикрытием своих истребителей в течение дня непрерывно действовала против войск фронта в районе Сталинграда и переправы через Волгу. От наших летчиков-истребителей требовались решительные действия по уничтожению бомбардировщиков (Ю-88) и прикрывавших их истребителей (Ме-109), направлявшихся бомбить Сталинград.

В результате умелых действий наших летчиков на глазах у войск было сбито пять «юнкерсов» и два «мессершмитта», которые упали горящими в расположение боевых порядков 64-й армии. В этом бою отличились полковник Данилов, сержант Литвяк, старшие лейтенанты Шутов и Нина Беляева, лейтенант Дранищев, сбившие самостоятельно по одному самолету (остальные самолеты были сбиты ими же в групповом бою).

Об этом эпизоде рассказал мне командующий 64-й армией генерал М. С. Шумилов, лично наблюдавший бой.

Летчицы-героини, сражавшиеся наравне с мужчинами, в воздушных схватках неоднократно выходили победителями. В боях за Сталинград Лидия Литвяк сбила 6 вражеских самолетов, Нина Беляева – 4.

В этот же день 288-я истребительная авиационная дивизия провела шесть воздушных боев, прикрывая войска 62-й армии. В 8 часов 50 минут группа в количестве двенадцати самолетов Як-7 под командованием командира дивизии подполковника Коновалова на высоте 4000 метров встретила к северо-востоку от Сталинграда, на подходе к городу, группу бомбардировщиков противника под прикрытием 22 истребителей. После первой атаки два Ю-88 загорелись и, оставляя густой след дыма, резко пошли вниз; рассыпавшиеся остальные бомбардировщики беспорядочно стали уходить на запад. В завязавшемся воздушном бою с истребителями противника, силы которого превышали наши в два раза, подполковником Коноваловым, капитаном Мякушевым и лейтенантом Головчинским было сбито четыре Ме-109.

К концу сентября относится и такой памятный случай. В этот период авиация противника применяла следующую [263] тактику действий. Рано утром, как только рассветало, появлялись группы истребителей противника и начинали барражировать над Сталинградом по всей его протяженности и над поймой Волги, образуя полосу заграждения, чтобы не допустить наших истребителей и штурмовиков к Сталинграду. Одновременно бомбардировщики противника бомбили наши войска, оборонявшиеся в Сталинграде. Такая тактика на первых порах приносила противнику определенные результаты. Однако с усилением нашей истребительной авиации самолетами Як-1 и Ла-5, не уступавшими лучшим немецким самолетам, противник не мог уже больше безнаказанно патрулировать над Сталинградом и его ближними подступами. Теперь все чаще завязывались упорные воздушные бои и сюда была переброшена эскадрилья немецких асов «УДЭ».

И вот однажды появились первые группы истребителей противника над поймой Волги. Эскадрилья истребителей дивизии 8-й воздушной армии, базировавшаяся на аэродроме Ахтуба, поднялась в воздух на борьбу с воздушными пиратами. Пара Ме-109ф атаковала наши самолеты на взлете. Наши «чайки», конечно, уступали по скорости Ме-109ф, но по маневренности превосходили их. Во время воздушного боя над аэродромом Ахтуба одна наша «чайка», или, точнее, И-15, была атакована Ме-109ф. «Чайка» резко сманеврировала, и атака «мессершмитта» не увенчалась успехом, а нашим летчикам двумя очередями из пулемета удалось повредить подачу горючего у вражеского самолета. Немецкий летчик, спасая жизнь, совершил посадку на нашем аэродроме Ахтуба. Оперативный дежурный по аэродрому – офицер-связист и дежурный санитарный инструктор находились в блиндаже близ посадочной полосы. Услышав, что на аэродроме совершил посадку самолет, оперативный дежурный послал санитара посмотреть, не ранен ли приземлившийся летчик. Санитар, не обращая внимания на марку самолета, бегом направился к машине. Навстречу ему с пистолетом в руке шел немецкий летчик. Санитар не растерялся, сумел обезоружить врага и привести его к оперативному дежурному. За проявленную находчивость санитарный инструктор был награжден орденом.

Пленный летчик был срочно доставлен в штаб 8-й воздушной армии, где его допросил начальник штаба полковник Селезнев. Сейчас же он доложил мне об этом. [264]

Дело в том, что пленный принадлежал к числу знаменитых асов, входивших в состав эскадрильи «УДЭ». Они летали на новейших, только что полученных на вооружение вермахта самолетах Ме-109ф, которые являлись в то время самыми быстроходными и наиболее вооруженными из всех самолетов немецкой авиации.

О захвате в почти исправном состоянии новейшей техники противника было донесено в Ставку, и Верховный Главнокомандующий приказал немедленно отправить самолет и летчика в Москву.

Здесь следует отметить тех, кто возглавлял военно-воздушные силы на сталинградском направлении, а именно генерал-майоров авиации Тимофея Тимофеевича Хрюкина, Сергея Игнатьевича Руденко, полковника Николая Георгиевича Селезнева. Эти авиационные начальники, обладая хорошими организаторскими способностями, высокой специальной и общевоенной подготовкой, умело руководили воздушными силами фронта, нанесшими противнику большие потери как в воздушных боях, так и бомбометанием, чем оказали неоценимую помощь наземным войскам в обороне Сталинграда.

В разгроме немецких войск под Сталинградом также принимала участие и авиация дальнего действия.

По просьбе командования Юго-Восточного и Сталинградского фронтов Ставка Верховного Главнокомандования разрешила нам использовать в интересах фронтов авиацию дальнего действия.

Боевые действия авиация дальнего действия вела исключительно ночью, в силу недостаточной скорости самолетов, состоявших на вооружении (ТБ-3, Ил-4, Ли-2, ПЕ-8, ЕР-2), а также из-за господства авиации противника в воздухе. Достаточно большой радиус действия самолетов этой авиации позволял наносить мощные ночные удары по объектам противника не только в тактической, но и в оперативной глубине независимо от изменения линии фронта.

За время Сталинградской битвы – с 17 июля 1942 года по 2 февраля 1943 года – на сталинградском направлении авиация дальнего действия произвела 13874 самолето-вылета, при этом было сброшено 188 529 бомб общим весом 14953,7 тонны, доставлено на фронт 523 человека и 525 тонн грузов, вывезено 3085 раненых и сброшено 33 849 200 листовок. [265]

В начале битвы авиация дальнего действия уничтожала живую силу и технику противника в населенных пунктах и у переправ через Дон и его притоки в районах Острогожск, Коротояк, Богучар, Морозовский, Клетская, Цимлянская, а также бомбардировала аэродромные узлы Морозовский, Тацинская, Обливская.

Особо успешными действиями нужно считать бомбардировочные удары по переправам 18-23 июля в районах Коротояк, Цимлянская (в четырех случаях переправы были разрушены), а также действия по войскам противника в ряде других районов, при которых противник понес значительные потери в живой силе, танках, автотранспорте, боеприпасах и горюче-смазочных материалах.

В результате ударов по аэродромам в районах Тацинская и Обливская авиация противника понесла существенные потери.

Боевые действия авиация дальнего действия в первый период оборонительного сражения за Сталинград вела со своих основных аэродромов. В дальнейшем возросшая напряженность боевой обстановки вызвала необходимость держать противника под ударами в течение всей ночи, что требовало от экипажей совершать по два и более боевых вылета за ночь. Эти обстоятельства потребовали приближения аэродромов базирования к объектам бомбометания. С этой целью в августе 1942 года было произведено перебазирование авиации. Дивизии, которые вели боевые действия в глубоком тылу противника, в случае необходимости наносили бомбардировочные удары в интересах Сталинградского и Юго-Восточного фронтов.

В первой половине сентября авиация дальнего действия активно поддерживала контрудары наших войск, противодействовала подвозу резервов, продолжая держать под своим воздействием переправы через реку Дон на участке Вертячий, Калач, нарушая железнодорожные перевозки противника бомбардировкой железнодорожного узла Лихая и станции Карповская, а также вела борьбу за господство в воздухе, уничтожая самолеты и выводя из строя летные аэродромы противника.

На последнем этапе оборонительного периода Сталинградской битвы авиация дальнего действия в тесном взаимодействии с наземными войсками бомбардировала боевые порядки противника на подступах к городу и в городе, продолжала наносить систематические удары по [266] железнодорожным объектам, уничтожала авиацию противника на его аэродромах Обливская, Зрянинский, Тузов, Тацинская, Евлампиевский. Боевые действия авиации дальнего действия на этом этапе отличались особой интенсивностью и мощностью ударов.

Непосредственное руководство боевыми действиями авиации дальнего действия на сталинградском направлении осуществлялось заместителем командующего авиацией дальнего действия генерал-лейтенантом авиации Н. С. Скрипко, который находился в районе боевых действий. Боевые распоряжения дивизиям передавались через штаб авиации дальнего действия.

Тесно связаны с боевой работой авиации и действия Сталинградского корпусного района противовоздушной обороны. В этот район к началу Сталинградского сражения входили зенитно-артиллерийские полки, отдельные зенитно-артиллерийские дивизионы, бронепоезда, отдельные зенитно-пулеметные батальоны и роты, прожекторные части, части аэростатов заграждения и несколько отдельных батальонов ВНОС. В оперативном подчинении району противовоздушной обороны находилась 102-я истребительная авиационная дивизия, вооруженная самолетами старых марок (И-15-бис). Основной задачей района являлась оборона с воздуха военно-промышленных объектов Сталинграда, сталинградского железнодорожного узла, пунктов, прилегающих к городу, и водного транспорта на сталинградском маршруте. Командующим Сталинградским корпусным районом противовоздушной обороны был полковник Е. А. Райнин.

Части зенитной артиллерии района были разбиты на семь боевых секторов по принципу обеспечения обороны наиболее важных промышленных объектов города. Так, в первом секторе был тракторный завод, во втором – завод «Баррикады», в третьем – завод «Красный Октябрь», в четвертом – нефтехранилища и железнодорожные станции и т. д. Такой боевой порядок зенитной артиллерии давал возможность организовать огневое взаимодействие секторов и дивизионов при постановке заградительного огня, а также при ведении сопроводительного огня. [267]

Для непосредственного обнаружения самолетов противника каждый сектор имел на ответственном направлении от трех до шести наблюдательных пунктов, удаленных от огневых позиций передовых батарей на 16-18 километров. По фронту наблюдательные пункты были удалены друг от друга на 8-10 километров, что почти полностью исключало возможность незамеченного пролета авиации в обороняемый сектор. Эта сеть наблюдательных пунктов дополнялась сетью промежуточных наблюдательных пунктов (для определения сигнального момента и уточнения курса цели при постановке заградительного огня). Внутреннее кольцо батарей среднего калибра находилось от основных обороняемых объектов на удалении 2-3 километров; внешнее кольцо – на удалении 8-14 километров.

Части ПВО укомплектовывались в значительной мере девушками-комсомолками, которые служили во взводах управлений батарей, дивизионов, в приборных, дальномерных и других расчетах. Обучались они на месте.

В период оборонительного сражения на ближних подступах и в борьбе за город зенитная артиллерия не только прикрывала обороняющиеся войска и город от авиации противника, но также часто привлекалась для борьбы против наземных войск гитлеровцев, прежде всего против танков.

Прикрытие коммуникаций Сталинградского фронта – железнодорожных станций и станций снабжения фронта на участке Сталинград, Палласовка Рязано-Уральской железной дороги – осуществлялось зенитно-артиллерийской группой, состоявшей из шести зенитных бронепоездов, а также 102-й истребительной авиационной дивизией.

В начале наступления на Сталинград противник вел разведку с бомбометанием. Разведке подвергались железнодорожные станции Тацинская, Суровикино, Морозовская, Зимовники, Жутово, Курмоярская, Котельниково и такие населенные пункты в стороне от железных дорог, как Цимлянская, Серафимович, Вешенская. В последние дни июля, с приближением линии фронта к Сталинграду, количество самолето-полетов в район Сталинграда резко возросло. Противник использовал при этом аэродромы: Запорожье, Старобельск, Миллерово, Морозовский, Сталино, Мариуполь, Таганрог. [268]

В августе разведывательная и бомбардировочная деятельность авиации противника продолжала нарастать. Противник получил возможность действовать с аэродромов, более близких к Сталинграду.

До 23 августа главные удары вражеской авиации были направлены против войск. С этого же числа противник обрушил массированные удары всех видов авиации на Сталинград, не теряя из виду, конечно, и оборонявших его войск. В дальнейшем, до ноября, ни на один день не прекращалась интенсивная бомбежка Сталинграда, боевых порядков войск, позиций полевой и зенитной артиллерии, пристаней, переправ через Волгу у Сталинграда, Камышина и Астрахани, аэродромов, резервов Сталинградского и Юго-Восточного фронтов. Об интенсивности бомбардировки района Сталинграда говорят следующие данные: за три месяца (август – октябрь) на каждый квадратный километр площади Сталинграда противник сбросил 2000 фугасных авиабомб.

На Сталинград и прилегающие к нему районы (Бекетовка, Красноармейск) налеты производились группами от 15 до 280 самолетов одновременно. Количество самолето-вылетов колебалось от 500 до 2000 в день. Наибольшую активность авиация противника проявляла, как правило, с рассветом и во второй половине дня, за три – четыре часа до наступления темноты. По промышленным и другим объектам (с достаточной площадью) Сталинграда бомбометание производилось с горизонтального полета с высоты 4000-5000 метров, а по войскам, аэродромам, переправам и огневым позициям зенитной и наземной артиллерии – с пикирования. Появляясь над городом одновременно в большом количестве, самолеты противника расходились на бомбежку отдельных объектов группами в 6-9-18 самолетов. Попав под огонь зенитной артиллерии, самолеты применяли противозенитный маневр, непрерывно меняя курс, скорость и высоту.

В течение длительного периода налетов на Сталинград противник не придерживался шаблона в тактике применения своей авиации. Время действия его бомбардировочной и истребительной авиации обусловливалось обычно наземной обстановкой, соотношением сил и средств его авиации и наших сил и средств ПВО.

В августе, когда противник при сравнительно свежих силах своей авиации встречал в городе мощную систему [269] противовоздушной обороны, он стремился массированными одновременными ударами большого количества самолетов подавить, деморализовать и расстроить эту систему.

В сентябре и в последующие месяцы, когда средства противовоздушной обороны Сталинграда в значительной своей части вынуждены были участвовать и в противотанковой обороне, а потери в людях и материальной части достигли внушительных размеров, когда посты ВНОС сократились, противовоздушная оборона несколько ослабла. Противник, тоже понесший значительные потери, видоизменил тактику нападения на обороняемые объекты и стал производить налеты небольшими группами, при этом дистанции между группами «юнкерсов» выдерживались по времени в 2-3-5 минут, а между самолетами в группе по расстоянию – до 200 метров. В то же время бомбардировщики «Хейнкель-111» шли на бомбардировку плотными звеньями через 1-2 минуты. Эшелонированное построение боевых порядков бомбардировочной авиации позволяло противнику в течение длительного промежутка времени (от 2 до 12 часов) держать в боевом напряжении систему ПВО, изнуряя ее, ослабляя ее эффективность. Близость аэродромов позволила противнику использовать одни и те же самолеты для большого числа вылетов в течение дня.

К объектам бомбометания немецкие самолеты подходили обычно или со стороны солнца, или прикрываясь облаками, с выходом из-за них прямо на цель. Бомбы сбрасывались на объект серийно. Уход от цели производился с резким разворотом в облака; при отсутствии облачности – с набором или снижением высоты полета.

На участке главного удара немецких войск авиация противника стремилась подавить оборону наших войск. Для расчистки «коридора» в нашей обороне шириной до 5 и более километров и глубиной до 10-15 километров бросалось по несколько сот самолетов, которые, подготавливая условия для атаки, в течение нескольких часов производили беспрерывные налеты. В оборонительных боях в городе авиация противника сосредоточивала свои усилия на более узких участках фронта на всю глубину наших обороняющихся войск. Подходы к объектам бомбардировки производились в кильватерных колоннах. [270]

Бомбометание производилось с пикирования, при угле его 70° и выходе из пике на высотах от 1000 до 600 метров (и даже ниже). Каждый самолет сбрасывал бомбы на цель не сразу, а в 5-7 заходов. Таким образом группе самолетов противника удавалось держать наши войска под своим воздействием в течение большого промежутка времени.

Израсходовав весь бомбовый запас, самолеты, снабженные сиренами, становились снова в круг и пикировали вхолостую. Этот прием был рассчитан на то, чтобы путем морального воздействия приковать к земле наши войска и обеспечить немецкой пехоте переход в атаку. В бомбардировочных налетах на наши войска противник применял не только самолеты типа Ю-87 и Ю-88, но и истребители Ме-109, например для сбрасывания мелких фугасных осколочных авиабомб (весом 2-5 килограммов) и пулеметно-пушечного обстрела с малых высот.

При численном превосходстве немецкая истребительная авиация применяла тактику блокирования аэродромов нашей истребительной авиации. Правда, вражеской авиации это не всегда удавалось, так как зенитная артиллерия и пулеметы, находившиеся в обороне аэродромов, своим огнем заставляли ее снимать блокаду. Взаимодействуя с бомбардировочной авиацией, истребители противника заранее появлялись над объектами, намеченными для бомбежки. Наша зенитная артиллерия, вступая в борьбу с ними, обнаруживала себя, ее расположение уточнялось. Отвлекая на себя наших истребителей и завязывая с ними бой, истребители противника увлекали их в сторону, добиваясь того, чтобы немецкие бомбардировщики успели в это время сбросить бомбы без противодействия со стороны наших истребителей. Активизация боевой деятельности авиации противника была наибольшей во второй половине августа, сентябре и октябре. Перенапряжение летных ресурсов авиации противника за эти два с половиной месяца, большие потери ее от наших средств противовоздушной обороны, авиации, наземных войск значительно разрядили обстановку в воздухе над Сталинградом. Уже в первую декаду ноября по сравнению с последней декадой октября количество самолето-полетов уменьшилось почти вдвое, а в дальнейшем резко снизилось и дошло в конце ноября до одиночных самолето-полетов за целый день. Правда, снижению активности в [271] ноябре способствовала также и погода. Однако этот факт не являлся решающим.

102-я истребительная авиационная дивизия с приближением линии фронта к Сталинграду в основном выполняла задачу по охране своих наземных войск на линии фронта в районах станции Абганерово, станции Ложки, на переправах через Волгу на участке Владимировка, Райгород.

Боевые вылеты на прикрытие наземных войск в район станции Абганерово в большинстве случаев заканчивались групповыми воздушными боями. При этом нередко приходилось иметь дело с превосходящими силами истребительной и бомбардировочной авиации противника. Личный состав 102-й истребительной авиационной дивизии с честью выдержал это испытание. За образцовое выполнение заданий в борьбе с авиацией противника правительство наградило эту дивизию орденом Красного Знамени и преобразовало ее в гвардейскую.

До 23 августа задача зенитной артиллерии, прикрывавшей Сталинград, состояла в том, чтобы не допустить разведки объектов города и района сосредоточения войск возле него, передвижения этих войск к линии фронта.

Так, например, 15 августа группа самолетов «Хейнкель-111», используя редкую облачность, попыталась бомбардировать центральный аэродром. Прицельным сопроводительным огнем 1079-го зенитно-артиллерийского полка были сбиты шесть самолетов противника. Остальные, беспорядочно сбросив груз (не причинив аэродрому серьезных повреждений), быстро удалились.

Заградительный огонь, хорошо освоенный зенитно-артиллерийскими частями, обычно оказывал сильное моральное воздействие на противника. Однако он был крайне неэкономичен.

На фронте была разработана специальная инструкция по стрельбе на воспрещение пикирования. По этой инструкции батареи по заранее рассчитанным данным ставили завесу заградительного огня в горизонтальной плоскости над объектом пикирования. Наиболее яростным атакам пикирующих бомбардировщиков подверглись зенитные батареи, занимавшие огневые позиции на путях движения танков и отражавшие атаки танков.

Так, например, в сентябре и октябре стрельба по пикирующим самолетам продолжала оставаться основным [272] видом огня зенитной артиллерии. Ее батареи к этому времени хорошо овладели им и часто добивались замечательных результатов. Так, за один день, 16 октября, части зенитной артиллерии сопроводительным огнем сбили 12 самолетов, а огнем по пикирующим самолетам уничтожили 5 самолетов.

Частям зенитной артиллерии не раз пришлось драться и с наземным противником. Начало этому было положено 23 августа, а затем повторялось непрерывно вплоть до конца 1942 года. Командный и весь личный состав батарей был обучен ведению огня по танкам и пехоте с открытых позиций, а командиры дивизионов и батарей могли вести огонь и с закрытых позиций.

На протяжении всей борьбы за Сталинград части зенитной артиллерии Сталинградского района противовоздушной обороны рука об руку с полевыми частями Сталинградского и Юго-Восточного фронтов вели ожесточенные бои с противником, беспрерывно находясь в непосредственном соприкосновении с противником. Они принимали на себя его ожесточенные удары, обеспечивали успех своей пехоте, танкам и артиллерии. Воины противовоздушной обороны обеспечивали с воздуха также и переправы через Волгу. Здесь нельзя не рассказать о подвиге сорока трех зенитчиков батареи лейтенанта Баскакова{51}, прикрывавшей важную переправу в районе Латашанка. Эта батарея входила в состав прославленного 1087-го зенитного артиллерийского полка, которым командовал подполковник Григорий Иванович Ершов; полк за его героические дела получил звание гвардейского и стал 73-м гвардейским зенитным артиллерийским полком. На Латашалку двинулись немецкие танки. Сорока трем зенитчикам, оборонявшим берег, пришлось жарко. С трех сторон шли на них бронированные машины. Орудия Баскакова били прямой наводкой, останавливая танки, выводя из строя отдельные машины. Но снаряды иссякали. Не стало бутылок с горючей жидкостью. Когда приблизилась вражеская пехота, батарейцы с обрыва сбросили в реку пушки, чтобы они не достались врагу.

– Винтовки к бою! – прозвучала команда Баскакова. Но вскоре вышли и патроны. Началась рукопашная [273] схватка. Зенитчики Баскакова отстояли берег до подхода основных сил. Все они пали смертью героев на берегу Волги.

Для того чтобы в ходе боев отразить мощные таранные удары наступающего противника и не допустить развития тактического прорыва в оперативный, оказалось недостаточным иметь оборонительные рубежи, состоящие из опорных пунктов и узлов сопротивления. Чтобы оборона была устойчивой, потребовалось подготовить оперативные резервы, которые должны были заблаговременно занять оборону на этих рубежах.

Лучше всего этим требованиям отвечала система параллельных траншей, которые оборудовались на оборонительных рубежах. Как известно, траншеи появились на некоторых участках советско-германского фронта уже в 1941 году. Особенно широкое развитие они получили в ходе Сталинградской битвы.

Огромнейшую работу проделали также инженерные войска. Они неутомимо трудились, наводя под ураганным огнем переправы, приспосабливая всевозможные здания к обороне, устраивая заграждения и препятствия всякого рода, сооружая ложные позиции. Для инженерных войск такой театр боевых действий, каким был Сталинградский фронт (городской район, находящийся на берегу многоводной реки), представлял особенно широкие возможности деятельности. И они с честью выполнили стоявшие перед ними задачи. Мощные заграждения, которые они установили в черте города и южнее его (около 150 тысяч противотанковых мин, 80 тысяч противопехотных мин, множество фугасов и камнеметов), вели к огромным потерям атакующих сил врага. По весьма неполным данным, с 12 августа по 15 октября, т. е. примерно за два месяца, на минных полях в полосе фронта подорвалось 176 танков и бронемашин, много орудий и тракторов, около сотни автомашин и весьма значительное количество вражеских солдат и офицеров. Это только то, что было точно установлено наблюдением.

Важнейшей проблемой для нормальной борьбы сталинградских войск было снабжение их всеми видами довольствия. И в этом деле инженерные войска оказали [274] большую помощь, обеспечив работу 21 паромной переправы, по которым непрерывным потоком текли различные военные грузы.

Инженерные войска под Сталинградом возглавлял генерал-майор инженерной службы И. А. Петров. Он много и успешно работал над организацией инженерного обеспечения войск в течение всей битвы. Велики его заслуги и в организации переправы войск через Волгу, особенно при сосредоточении резервов для контрнаступления, в момент, когда условия переправы через Волгу перед ледоставом стали невероятно трудными.

В этом тяжелом деле инженерным войскам помогали моряки Волжской военной флотилии, а также волжские речники.

Боевые действия Волжская военная флотилия начала 22 июля и участвовала в боях до 10 ноября 1942 года; руководили ею контр-адмирал Д. Д. Рогачев и военный комиссар контр-адмирал П. Т. Бондаренко. В составе флотилии действовали 1-я бригада речных кораблей контр-адмирала С. М. Воробьева, 2-я бригада речных кораблей контр-адмирала Т. А. Новикова и отдельная бригада траления капитана 1 ранга П. А. Смирнова. Обеспечение коммуникаций по Волге было вначале основной задачей флотилии, которая ею успешно и выполнялась.

С 23 августа корабли флотилии, взаимодействуя с частями и соединениями Сталинградского фронта, поддерживали их артиллерийским огнем, подвозили им пополнение, боеприпасы, продовольствие и другие военные грузы, а на правый берег эвакуировали раненых, гражданское население и разное имущество.

Корабли флотилии с 23 августа по 10 ноября 1942 года непрерывно вступали в огневые схватки с противником. Они выпустили по противнику 13 тысяч снарядов. Особенно отличилась канонерская лодка «Усыскин», которая провела за это время 110 боевых стрельб и израсходовала 2525 снарядов. Флотилия нанесла большой урон противнику. Ее силами и средствами уничтожено 5000 солдат и офицеров противника, 24 танка, до 10 самолетов и т. д. [275]

Силами флотилии через Волгу на правый берег в Сталинград перевезено около 65 тысяч солдат и офицеров, 2393 тонны боеприпасов, продовольствия и других военных грузов. При обратных рейсах корабли флотилии перевезли более 35 тысяч раненых, 15 тысяч человек гражданского населения.

Экипаж Волжской военной флотилии был дружным военным коллективом, выполнявшим боевые задачи в тяжелых условиях, обычно под непрерывным огнем противника; многие из членов экипажа при выполнении этих задач погибли.

Велики заслуги и волжан-речников, самоотверженно и четко работавших на паромных переправах, проявивших при выполнении своих заданий много находчивости, инициативы и стойкости.

Основные переправы были организованы в центре города, в районе заводов «Красный Октябрь» и тракторного. Они связывали город с затоном Сталинградского судоремонтного завода, с поселками Красная Слобода, Бобыли (в Красной Слободе в то время находилось управление Нижне-Волжского пароходства, которое позднее, когда немцы заняли центр города, перешло в поселок Тумак).

На центральной переправе работали три парома с пароходом «Надежный» и баркасами «Абхазец» и «Пожарский». Вместе с ними в перевозке вооружения и подкреплений участвовал катер «Лейтенант Здоровцев», получивший свое название в честь первого среди речников Героя Советского Союза Здоровцева, и пароход «15 лет комсомола». До 1500 автомашин в сутки проходило через эту переправу. Когда же из строя вышел один из паромов, разбитый неприятелем, и дебаркадер в Бобылях, переправа в этом месте была прекращена. Оставшиеся суда перешли в район завода «Красный Октябрь».

Население и армию обслуживала также и вторая центральная переправа: город (от речного вокзала) – Красная Слобода (в затон), пассажирскими судами трамвайного типа.

Специально для воинских перевозок с 15 августа в центре города были открыты еще две переправы. Баркас [276] «Лена» с паромом перевозили в сутки до 500 бойцов с их вооружением. На переправе город – Бобыли работали парные быстроходные военные катера с площадками для погрузки автомашин и вооружения. Эти катера, прозванные «близнецами», одновременно перевозили по шесть автомашин каждый. Несмотря на их быстроходность, врагу удалось один за другим вывести из строя все эти катера.

23 августа во время первого массированного налета неприятельской авиации был уничтожен речной вокзал.

С этого дня все центральные переправы функционировали под неприятельским огнем с воздуха, а с 14 сентября – под артиллерийским и минометным обстрелом с берега. 23 сентября все они прекратили свою работу, так как гитлеровцы, выйдя в нескольких местах на берег Волги, начали простреливать весь фарватер реки.

Теперь судам приходилось пробираться за островами, по «воложкам». В минуты наиболее сильного обстрела они оставались где-нибудь у острова, ходили преимущественно по ночам, днем же – в разное время, в зависимости от силы обстрела и состояния погоды.

Обычно на берегу все горело. Самолеты врага, артиллерия и минометы обстреливали суда; снарядами сносило то капитанскую рубку, то трубу или пробивало борта. На палубах падали пораженные насмерть или раненые речники. Однако рейсы не прекращались.

После очередного, казалось бы, уничтожающего артиллерийского обстрела и бомбежки, когда врагу уже представлялось, что все суда находятся на дне реки, – раздавалось спокойное пыхтение: то маленький буксирный пароходик «Ласточка», ветеран Нижней Волги, спущенный на воду в 1884 году и прослуживший непрерывно 58 лет, пробирался на правый берег с боеприпасами и вооружением. Баркас ходил без какой-либо маскировки; шум от работы его старинного паровичка слышен был даже в гуле и грохоте Сталинградской битвы. Этот ветеран творил чудеса и заслужил всеобщую славу и уважение. Он трудился день и ночь: перевозил с правого на левый берег раненых бойцов, женщин, детей, доставлял защитникам Сталинграда боеприпасы и хлеб, помогал строителям понтонного моста, вместе с другими буксировщиками уводил из-под вражеского огня поврежденные суда. Команда его состояла из пяти человек, из них трое – [277] Григорьевы. Механиком «Ласточки» работал В. Д. Григорьев, помощником механика его сын Николай, а кочегаром дочь Мария. Капитан «Ласточки» Блохин погиб в бою от вражеской пули 25 августа 1942 года. Его сменил помощник капитана В. И. Крайнов, который работал на нем до конца Сталинградской эпопеи.

Все суда по два – три раза побывали на судоремонтном заводе; многие из них теряли свои экипажи почти полностью, но с погибших судов приходили уцелевшие члены команд, и рейсы снова возобновлялись.

После 23 ноября центр тяжести работы речного флота сосредоточился на переправе у завода «Красный Октябрь». Эта переправа не прекращала своей работы до самого последнего момента навигации, пока на Волге не наступил полный ледостав.

Часть судов, переброшенная на фланговую переправу в Тумаке, Бекетовке и в районе Татьянки, обслуживала 64-ю армию. Здесь переправлялась и часть войск, предназначавшихся для контрнаступления.

Незаметные, но большие подвиги каждодневно совершали речники-волгари. О некоторых из них хочется рассказать.

Вот капитан Александр Яковлевич Шварев. Весь период борьбы за Сталинград он провел на пароходе «Надежный». Этот пароход вместе с одним из мощных паромов (№ 4) перевозил воинские части к центральной переправе. За 18-20 рейсов «Надежный» (с паромом) перевез несколько тысяч человек и до 500 тонн грузов. В один из таких рейсов, 14 сентября, когда «Надежный» только что отчалил от пристани, взяв на борт раненых воинов, на берег вступили враги, их огонь настиг пароход. Корпус судна от мины, попавшей в каюту механика Михаила Ивановича Тимохина, получил пробоину. Вспыхнул пожар. Отправив всех наверх, механик остался у машины. Судно вышло из-под обстрела. Пробоину заделали. Пароход вместе с паромом благополучно добрался до Красной Слободы. Капитан Шварев стал перевозить раненых в другом месте, вне зоны обстрела. Через несколько дней пароход «Надежный», переброшенный в район завода «Красный Октябрь», уже работал на переправе 62-й армии.

В начале октября «Надежный» за одну ночь сумел перевезти через краснооктябрьскую переправу целую дивизию. [278] Военный совет фронта объявил команде благодарность.

Вскоре «Надежный» переправлял войска, пришедшие из Сибири. Сибиряки переправлялись к тракторному заводу. Переправа простреливалась противником. На рассвете хмурого осеннего дня у острова Денежного три прямых попадания снарядов затопили пароход. Капитан Шварев был ранен.

Из всех пароходов и баркасов, действовавших на переправе 62-й армии, дольше других держался «Абхазец» (капитан А. Н. Хлынин). Он сделал свыше пятисот рейсов. Однажды «Абхазец» вел к правому берегу баржу, в трюмах которой лежало 500 тонн боеприпасов. Заметив эти суда, немцы открыли по ним интенсивный огонь из минометов. Баржа загорелась и в любую минуту могла взорваться. Решали минуты. Команда буквально в минуты потушила пожар на барже и доставила снаряды по назначению. Во время переправы осколками ранило нескольких человек из команды. В числе раненых оказался матрос – 22-летняя Мария Ягунова. На предложение капитана доставить ее на берег она ответила: «Нет, товарищ капитан, в этой войне перед смертью все равны. Останусь, чтобы вы тоже жили. Ведь сейчас решают минуты».

Когда врагу все-таки удалось потопить «Абхазец», команда спасла вахтенный журнал. Записи этого журнала – яркая повесть о людях Сталинграда и их делах.

Среди речников были не только женщины, но и дети. Четырнадцатилетняя дочь капитана Беляева 27 августа пришла к отцу на пароход «Красная Волга» и стала работать в качестве матроса.

Большую роль играли маленькие катера, быстро и легко пробегавшие по рейду и успевавшие оказать необходимую помощь, выполнить срочное задание. Вот катер «Тринадцатый». Капитан катера П. И. Колшенский, один из волжских кадровиков, работавший на водном транспорте с 1896 года, участвовал еще в боях за Царицын в период гражданской войны. Три его сына сражались на фронтах Отечественной войны. В ночь на 15 сентября катер «Тринадцатый» при выполнении задания попал под усиленный обстрел минометов и, пробитый минами, начал тонуть. Капитан Колшенский оставался на своем месте и, благополучно доведя тонущий катер с дощаником [279] на буксире до левого берега, выбросил его на прибрежную отмель. Вся команда катера была спасена. После гибели «Тринадцатого» капитан Колшенский перешел на другой пароход и работал на нем во льдах до самого ледостава.

Вот капитан катера «Лейтенант Здоровцев» Иван Андреевич Соколов. Однажды управляемый им катер, перевозя раненых на левый берег, шел посередине реки. Противник открыл по судну артиллерийский огонь. Один снаряд попал в машинное отделение, другой навылет пробил носовую палубу, третий ударил в пост управления. Капитан Соколов, несмотря на грозившую судну опасность, продолжал маневрировать и вывел катер из-под обстрела. Было спасено 150 раненых воинов.

Тяжелые испытания выпали на долю экипажа катера «Четвертый» под командой капитана Борисова. Катеру дважды прямо под огнем пришлось совершить рейс. Первый раз это произошло 26 августа, когда на борту катера находились раненые, женщины и дети, эвакуируемые из Сталинграда. Катер, отойдя от берега, попал в промежуток между двумя горящими баржами. Течением его понесло прямо на одну из барж. Казалось, вот-вот катер загорится. В последний момент судно удалось спасти благодаря находчивости механика Кошечкина. Второй раз, 13 сентября, в районе нефтебазы в Волгу хлынула горящая нефть. От берега до берега сплошным пламенем, на метр в высоту, сжигая все на своем пути, шел этот огненный поток. Катеру «Четвертому» предстояло идти вверх. Ниже по течению находились враги. Сверху шла горящая нефть. Катер с командой из шести человек двинулся в пламя; капитан Борисов выбрал место, где узкая полоса огня разбивалась быстрым течением Волги. Река пылала, люди задыхались от дыма и жары, но катер полным ходом двигался вперед, вверх по реке. Прорвавшись через огненный рубеж, катер «Четвертый» благополучно дошел до места назначения.

Подобных примеров мужества водников Волги можно привести много.

Немалая заслуга в оказании серьезной помощи со стороны речного флота воинам-сталинградцам принадлежит руководству речного флота СССР, в том числе З. А. Шашкову. В самые тяжелые дни работники министерства, находясь под Сталинградом, непосредственно [280] руководили действиями Волжского речного флота, доставлявшего в Сталинград военные грузы, производившего эвакуацию гражданского населения, раненых, материальных ценностей и т. д.

Железнодорожные коммуникации, связывавшие Сталинград с тылом страны, находились под воздействием авиации противника. После выхода противника к Волге фронт стал базироваться только на железную дорогу, расположенную на левом берегу реки. Это – Уральск, Урбах, Астрахань и ветка от нее: Верхний Баскунчак, Ахтуба, Заплавное. Пропускная способность этой дороги не превышала 6-8 пар поездов в сутки при потребности фронта не менее 10 пар. Военная обстановка потребовала значительной реконструкции отдельных железнодорожных участков для увеличения их пропускной способности.

События на юге еще в первой половине 1942 года возложили на эти дороги всю тяжесть воинских перевозок для Сталинграда. Пришлось создать 22 новых разъезда и произвести ряд других работ.

Довольно частые удары авиации противника по многим железнодорожным участкам, естественно, затрудняли работу. В сентябре и октябре вражеская авиация произвела на некоторые участки этой железной дороги 22 массированных налета; остальные налеты носили частный характер.

Потери грузов от таких налетов достигали внушительных цифр. Хотя командование фронта и предпринимало меры для прикрытия железной дороги, но сил для этого в его распоряжении было недостаточно. Для отражения вражеских ударов частично использовалась даже штурмовая авиация, возможно впервые примененная здесь для этой цели. И она сыграла довольно большую роль в защите этой дороги.

Автотранспорт, игравший значительную роль в боевой жизни фронта, испытывал не меньшие трудности. Из-за постоянного воздействия авиации противника и разрушения головных станций, а также перегонов между ними приходилось разгружать эшелоны в 250-300 километрах от фронта. Плечо автомобильного подвоза, естественно, в таких условиях удлинялось, что для нас было крайне невыгодно (время, расход горючего). [281]

К середине сентября армейские базы размещались в районе города Ленинска, а отделения основных складов – в близлежащих населенных пунктах. На правом берегу Волги создавались армейские летучки. Подвоз к переправам организовывался армейским и войсковым автотранспортом.

Несмотря на трудности транспортировки, тылу фронта удалось весь период Сталинградской битвы обеспечивать войска боеприпасами, продовольствием, фуражом, горюче-смазочными материалами. Однако необычайно трудная обстановка, в которой происходила борьба, особенно на фронте 62-й армии, приводила иной раз к тому, что непосредственно в частях ощущался недостаток в боеприпасах и продовольствии.

Кроме того, к 1 ноября со сталинградского берега было эвакуировано на левый берег Волги: зерна – 4500 тонн, шерсти – 2095 тонн, лошадей – 58 770 голов, крупного рогатого скота – свыше 240 тысяч голов, тракторов – 1674, комбайнов – 350, автомашин – 277, прицепов – 296, повозок – около 20 тысяч, цистерн – 203, гильз – 50 вагонов, химикатов – 10 вагонов, авиаоборудования – 11 вагонов, кожсырья – 256 тонн, каучука – 190 тонн, ферросплавов – 6 вагонов, саперного имущества – 28 вагонов, комбикорма – 1020 тонн и очень много другого имущества.

Не останавливаясь на многих других подобных вопросах, хочу отметить, что служба тыла Сталинградского фронта успешно справлялась со своими необычайно сложными и трудными задачами: а) снабжения фронта всем необходимым для жизни и боя и б) эвакуации ценностей, сохраненных для народного хозяйства страны. Начальником тыла фронта работал генерал Н. П. Анисимов. Под его руководством была осуществлена громадная работа по обеспечению войск всем необходимым.

Говоря о работе тыла, нельзя не отметить весьма трудную, крайне сложную работу военно-медицинского персонала, самоотверженный труд которого был направлен на спасение жизни раненых воинов. Медицинско-санитарные батальоны, полевые госпитали выполняли свою благородную задачу в тяжелейших условиях авиационно-артиллерийского воздействия, а подчас и под ружейно-пулеметным огнем. [282]

Начальником санитарного управления фронта был генерал-майор медицинской службы Н. П. Устинов. Нельзя без благодарности вспомнить его многогранную организаторскую деятельность, результатом которой была удовлетворительная постановка всего медико-санитарного дела в тяжелейших условиях Сталинграда. Товарищ Устинов запомнился мне как обаятельный человек, крупный специалист своего дела и энергичный организатор.

Нельзя не сказать здесь теплого слова благодарности сталинградским связистам. Их роль в обеспечении управления войсками была очень ответственной и неимоверно трудной.

В начале сражения связь между командным пунктом фронта и войсками осуществлялась в какой-то степени по постоянным проводам мирного времени. Так, например, в середине августа связь с 64-й армией (командный пункт ее находился в Верх. Царицынском) поддерживалась по постоянному проводу до Варваровки, и лишь отсюда – по шестовой линии; одновременно связь с этой армией по постоянным проводам через Советское, Карповскую, Воропоново была налажена по Бодо. Штаб 57-й армии имел связь со штабом фронта по постоянным проводам через Бекетовку. С вспомогательного пункта управления (ВПУ), когда он находился в совхозе Горная Поляна, связь также в основном поддерживалась по постоянным проводам. Однако с 23 августа, когда весь район большого Сталинграда и ближайшие к нему окрестности стали объектом систематической варварской бомбардировки с воздуха, вся «гражданская» проводная связь была нарушена. В городе сгорели почти все телеграфные столбы. С вечера 23 августа в течение двух суток связь с войсками поддерживалась офицерами связи, самолетами, по радио. Проезд офицеров связи по горящему городу, на каждой улице которого ежеминутно рушились целые кварталы, был зачастую настоящим подвигом.

25 августа в распоряжение штаба Юго-Восточного фронта поступила 801-я отдельная кабельно-шестовая рота. Она выполнила труднейшую задачу, поставленную перед ней: нашла для постройки шестовой линии к командному пункту фронта у реки Царица такую трассу, [283] которая была вне зоны постоянной бомбежки. Обойдя горящий город, рота построила линию от Песчанки до ранее существовавшей линии связи с командным пунктом фронта у реки Царица. Эта линия соединила штаб фронта с 64-й и 57-й армиями. Рота образцово обслуживала линию: дело было поставлено так, что перерывы в связи не превышали 10-15 минут.

С большими трудностями поддерживалась связь через Волгу с ее противоположным берегом, куда 31 августа мы вынуждены были перенести основной командный пункт фронта.

В Сталинграде продолжал находиться лишь ВПУ, на котором, естественно, остались Н. С. Хрущев, я и небольшая группа оперативных работников. Ширина Волги против нового ВПУ, разместившегося на берегу Волги, достигала 1200 м. Бронированного телеграфного кабеля (ни многожильного, ни одножильного) у нас не было; в реку погружался обычный полевой телефонный кабель со слабой изоляцией. Прокладку кабеля через Волгу производила специально натренированная пятерка связистов-лодочников. Это была бесстрашная пятерка. Целый месяц на легкой лодке под не прекращавшимся ни днем ни ночью огнем противника она героически выполняла свою задачу. Уже в первой половине сентября от прямых попаданий затонуло четыре таких лодки. Вся пятерка отважных воинов-связистов была награждена орденами.

Очень много можно рассказывать о неутомимой самоотверженной работе связистов во всех армиях. Линейные рабочие, подчас застигнутые налетом авиации на столбах, продолжали свою спешную работу. Телеграфисты аппаратов СТ-35 товарищи А. Литвин и М. Литвиненко, работавшие на ВПУ фронта, по нескольку суток не отходили от аппаратов, что называется, с ног валились, но продолжали работать.

Когда вспоминаешь работу связистов, невольно в памяти встает бессмертный подвиг гвардейца связиста Путилова. В разгар ожесточенного боя в городе в одном из полков 308-й стрелковой дивизии оборвалась связь штаба с подразделениями. Для восстановления связи вслед за двумя уже погибшими под огнем противника связистами был направлен сержант Путилов. Когда он полз вдоль провода, отыскивая место обрыва, его ранило осколком мины в плечо. Превозмогая боль и слабость от [284] потери крови, связист все-таки дополз до места обрыва. Но здесь его настиг второй осколок, перебивший руку. Сержант Путилов сжал концы провода зубами, и ток пошел по его телу. Связь была восстановлена. Подразделениям были даны выгодные направления для контратаки. Героя связиста нашли после боя мертвым на том самом месте, где он совершил свой подвиг. Пожалуй, нельзя найти ничего более яркого, что так полно характеризовало бы самоотверженную работу связистов под Сталинградом.

Начальником войск связи Юго-Восточного, а затем Сталинградского фронта в оборонительный период Сталинградской битвы был генерал-майор войск связи А. С. Яковлев, четко руководивший службой связи фронта.

Как уже отмечалось, захват Сталинграда, по первоначальному замыслу Гитлера, обеспечивал выполнение основной стратегической задачи кампании 1942 года – овладение югом нашей страны.

Волей нашей партии и народа здесь, под Сталинградом, Гитлеру было навязано решающее сражение, и его генералы вынуждены были принять этот бой, понимая все его значение. Лишь с августа по 20 ноября врагом было предпринято более 700 яростных атак, которые сопровождались, как известно, массированными ударами авиации и артиллерии.

По приблизительным подсчетам, за оборонительный период только на направлении главного удара танковые, артиллерийские и минометные части противника выпустили по нашим боевым порядкам около 1400 тысяч снарядов и мин – это на каждый километр фронта (активных участков) в среднем составляет примерно 55 тысяч снарядов и мин.

За тот же период только на направлении главного удара зарегистрировано до 100000 самолето-атак противника, во время которых было сброшено до 1 миллиона бомб разных калибров (свыше 100000 тонн), или свыше 40 тысяч бомб на каждый километр фронта. А в общей сложности на каждый километр Сталинградского фронта противник израсходовал в среднем около 100000 снарядов, мин и бомб. [285]

Однако ни ярость вражеских атак, ни мощь огневых ударов не были достаточны, чтобы захватить Сталинград.

Беспримерное упорство, стойкость, массовый героизм, нараставшее воздействие нашего огня, изнуряющие налеты нашей авиации, дерзкие действия боевой разведки, огромные в силу этого потери немецких войск создали поистине адскую обстановку для наступавших, которые теряли перспективу, веру в успех, впадали в пессимизм. Моральный дух вражеских войск падал, иссякала их энергия и наступательный порыв.

Огромные потери немецко-фашистских войск снижали темпы их продвижения.

Вместо планировавшегося Гитлером безостановочного продвижения к Волге (с развитием удара на Кавказ), до полусотни неприятельских дивизий были вовлечены в затяжные изнурительные бои под Сталинградом и скованы здесь почти без всякой возможности свободного маневра.

Если в первый период боев за Сталинград гитлеровцы продвигались за сутки в глубину нашей обороны в среднем на два километра, то в заключительный период борьбы их продвижение измерялось десятками метров, затем метрами и наконец было полностью остановлено.

Героическое сопротивление наших войск сломило ударную силу немецких армий, вывело из строя отборные немецкие дивизии и технику. От многих дивизий остались только названия. Пополняя их, гитлеровцы не раз восстанавливали свои соединения. Так, многократно восстанавливались заново 14-я и 24-я танковые дивизии; 305-я и 79-я пехотные дивизии только за три дня боев потеряли почти полностью весь свой состав. Все это вместе взятое заставило немецко-фашистское командование втянуть в Сталинградскую операцию на флангах главного удара большое количество войск своих сателлитов – Румынии, Венгрии и Италии.

Мужественные и стойкие защитники Сталинграда, поддержанные всем советским народом и войсками других фронтов, нанесли смертельный удар военному и политическому престижу гитлеровской Германии. Нельзя не указать, что летом 1942 года в дни ожесточенных сражений под Сталинградом советские войска шести фронтов проводили наступательные операции на северо-западном, западном направлениях и в районе Воронежа, что не дало противнику возможности восполнить свои потери под Сталинградом [286] за счет этих участков советско-германского фронта. Эти потери он мог компенсировать лишь за счет новых призывов населения в армию или из числа оккупационных сил, расположенных в европейских странах, захваченных Германией. Характерно, что против этих фронтов гитлеровцы вынуждены были перебросить дополнительно за счет упомянутых «источников» до 25 дивизий. Сталинградцы всегда с чувством глубокой признательности оценивали эту действенную помощь воинов других фронтов.

Несгибаемая сила сопротивления сталинградцев, их самоотверженность заставили немцев заговорить о неприступности сталинградской «крепости». Следует заметить, что Сталинград был лишен каких-либо мощных долговременных укреплений, у него не было прочной и устойчивой связи со своим тылом, ибо тыл находился за Волгой, открытый для вражеских ударов с земли и воздуха. В Сталинграде действительно была крепость, но то была нерукотворная крепость духа советского народа и его армии.

Попутно подчеркнем, что толкование обороны Сталинграда как защиты осажденной крепости нашло некоторое косвенное отражение и в нашей исторической литературе. В связи с этим стоит несколько подробнее разъяснить здесь этот вопрос.

Когда мы оцениваем победу под Сталинградом с чисто военной точки зрения и взвешиваем военные факторы, ее обусловившие, мы должны в числе уже называвшихся выше факторов выделить организацию взаимодействия крупных оперативных и оперативно-стратегических объединений.

Нельзя не подчеркнуть, что наши неуспехи в первый период войны и тот факт, что мы не смогли удержать стратегическую инициативу после знаменательной победы в битве под Москвой и на ряде других направлений, были связаны в определенной степени также с отсутствием или недостатком умения организовать взаимодействие между армиями и фронтами. Нередко в ту пору, а в начальный период войны очень часто, почти как правило, армии действовали как самодовлеющие воинские организмы, без столь необходимой взаимосвязи с другими армиями, выполнявшими ту же или сходную задачу. Напомним, например, из опыта первого периода войны наступательную операцию 4-й ударной армии на направлении Андреаполь, [287] Торопец, Велиж. Одновременно с 4-й ударной армией должны были наступать 3-я ударная армия Северо-Западного фронта (в его состав входила и 4-я ударная армия) и 22-я армия Калининского фронта. По замыслу операции предполагалось, что все три армии будут выполнять общую задачу в тесном взаимодействии.

Однако из-за недостаточного руководства войсками действительного взаимодействия добиться не удалось. Соседние армии отстали от 4-й ударной армии более чем на сто километров, что не дало возможности обоим фронтам выполнить свои задачи в полном объеме.

По-другому обстояло дело в Сталинграде. Здесь скрупулезно учитывался печальный опыт прошлого, поэтому, естественно, успешными были как Сталинградская оборона, так и Сталинградское контрнаступление. Оборона такого города, как Сталинград, в условиях минувшей войны не может ни в коей мере быть представлена как оборона осажденной крепости, гарнизон которой в силу своей стойкости и непреклонной решимости своего командования выдерживает длительную осаду и потому побеждает. Оборона Сталинграда именно потому и оказалась столь прочной, что оборонявшихся в городе непрерывно поддерживали с флангов и тыла, что на них, что называется, работал мощный фронтовой организм, который в свою очередь питала и поддерживала вся наша страна. Ни в коей мере не умаляя выдающегося мужества и непреклонной воли к победе воинов 62-й и 64-й армий, следует подчеркнуть, что причиной того чуда, которым в глазах мирового общественного мнения явилось удержание нашими войсками города, превращенного в руины и отрезанного от тыла почти километровым руслом Волги, была именно непрерывная, ни на минуту не прекращавшаяся связь войск, находившихся в городе, со всеми другими войсками, оборонявшими стратегический район Сталинграда, а также единство действий всех этих войск, направляемое из единого боевого штаба – Военного совета Юго-Восточного и Сталинградского фронтов, руководимого Верховным Главнокомандованием.

Выше мы отмечали значение артиллерийских групп, групп гвардейских минометов (эресов), зенитной артиллерии и авиации воздушных армий и всей системы противовоздушной обороны. Все эти силы и средства, находясь под твердым управлением командования фронта, [288] представляли собой мощный кулак, который бил врага, как только он предпринимал серьезные действия против какой-либо из армий, и особенно против 62-й армии, находившейся в течение обороны в центре внимания.

Стоит также отметить непрерывное маневрирование войсками и резервами, практически никогда не прекращавшиеся контрудары и контратаки наших войск на соседних участках. Следует иметь также в виду, что все действия войск направлялись и координировались самым строжайшим образом, и не было случая, чтобы хоть на непродолжительное время они были предоставлены самим себе.

Не заглушая инициативы командования армейского и дивизионного звена, командование фронтов всегда твердо направляло боевую деятельность войск на выполнение общей задачи.

Ясно, что в тех тяжелейших условиях обстановки не все замыслы и намерения командования могли быть осуществлены в полном объеме. Тем не менее все решающие задачи были выполнены. Была также достигнута и основная оперативно-стратегическая цель всего комплекса оборонительных мероприятий, а именно создание предпосылок для перехода в контрнаступление.

Само удержание Сталинграда как стратегического объекта обороны не рассматривалось как самоцель, а было одним из важнейших звеньев в системе мероприятий, направленных к общей цели. Эта задача решалась боевым содружеством двух фронтов и всех входивших в них армий.

Нельзя при этом забывать и то, что сам состав 62-й армии постоянно менялся, в нее непрерывно вливались новые силы, новые дивизии и полки со свежим личным составом и командными кадрами, которые приносили с собой свой боевой опыт, знания и навыки, боевую инициативу.

Серьезное значение имели подбор и расстановка кадров в целом как во фронтовом, так и в армейском звене. Существенную роль в нашей победе под Сталинградом наряду с другими факторами сыграло то обстоятельство, что в подавляющем большинстве командные кадры оказались на высоте положения и, как правило, успешно справлялись со своими нелегкими задачами. Это, конечно, пришло не самотеком, не было случайностью, а явилось [289] результатом тщательной и целеустремленной работы Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета фронтов. За время Сталинградской битвы пришлось произвести довольно большое количество перемещений. Смело выдвигать людей на ответственные командные посты, подыскивать вместо хороших работников – наилучших, передвигать товарищей с одной должности на другую, при исполнении которой они могли принести наибольшую пользу.

Так, например, были перемещены генералы Чуйков с должности заместителя командарма 64-й на должность командарма 62-й, Захаров – с должности начальника штаба Юго-Восточного фронта на должность заместителя командующего. Заменены начальник инженерных войск Юго-Восточного фронта, командующий артиллерией того же фронта и т. д.

Надо сказать, что партия и правительство направляли в Сталинград испытанные командные кадры. Ставка, как правило, своевременно и доброжелательно реагировала на предложения Военного совета фронтов по кадровым вопросам.

Не удивительно, что у части наших невоенных историков, над которыми подчас еще тяготеют старые представления об обороне крепостей и фортов, о длительных осадах, искусстве осажденных и их руководителей, бытуют представления и о Сталинградской обороне как об обороне осажденной крепости, непреодолимость которой является целиком следствием успешных действий осажденных.

Более странным выглядит тот факт, что иногда и люди военные, казалось бы с достаточно большим оперативным кругозором, встают на сходную точку зрения и в той или иной степени умаляют значение взаимодействия армий и родов войск в ходе оборонительного сражения, упуская роль того органа, который координировал это взаимодействие и руководил войсками в оперативно-стратегическом масштабе.

Крушение немецко-фашистских планов захвата Сталинграда, разбившихся о стойкость советской обороны, свидетельствовало о крушении важнейших положений оперативно-стратегического искусства и военной теории немецко-фашистской армии. [290]

Длительное ожесточенное сражение, особенно оборонительное, сопровождаемое большими жертвами, обычно влияет на войска крайне отрицательно. Для Советской Армии этот вывод оказался непригодным. Моральные качества воинов-сталинградцев, о которых мы уже достаточно говорили, очень хорошо характеризует их настроение, наиболее ярко проявившееся в боевой клятве в канун XXV годовщины Великого Октября: «…Дух наш бодр, как никогда… воля тверда, руки наши не устали разить врага. Решение наше – стоять насмерть у стен Сталинграда!».

Оборонительные бои под Сталинградом стали легендарными именно благодаря массовому героизму советских воинов. Нередко целым полкам длительное время приходилось вести рукопашные схватки с противником, а многие воины, находясь на передовых наблюдательных пунктах и попав во вражеское окружение, вызывали на себя огонь артиллерии, чтобы уничтожить противника. Танковые атаки врага на улицах Сталинграда зачастую наравне с артиллеристами и минометчиками отбивали пехотинцы. Они действовали противотанковыми ружьями, гранатой и бутылкой с горючей жидкостью и подчас создавали непроходимые огневые барьеры против танков.

Следует вспомнить совершенный еще на подступах к Сталинграду героический подвиг тридцати трех воинов, описанный нами в главе VI.

Красноармейцу товарищу Алехину довелось сражаться одному против десятка фашистских танков. Подбив два танка и израсходовав запас гранат, он начал метко выбивать танковые экипажи, ведя огонь по люкам и смотровым щелям. Танки были задержаны до тех пор, пока наша артиллерия не изготовилась для удара по вражеским машинам.

Танкист старший лейтенант К. А. Мозгов в одном из боев своим танком уничтожил три танка противника и более сотни гитлеровцев.

Гвардеец наводчик орудия Любавин уничтожил меткими выстрелами два танка врага, но в это время вражеский снаряд вывел из строя весь расчет. Любавин был ранен осколками в обе ноги. Превозмогая боль, он продолжал огонь и уничтожил еще два фашистских танка.

Восемь наших воинов во главе с товарищем Лагутиным и заместителем командира по политчасти товарищем [291] Корсаковым сдерживали натиск целого немецкого батальона, истребили до сотни гитлеровцев, а сами не имели потерь.

Стрелок-снайпер Василий Зайцев из своей винтовки уничтожил 225 немецких солдат и офицеров, он обучил снайперскому делу 28 человек, которые истребили 1106 фашистов. Автоматчик Алексей Ващенко в момент атаки дзота бросился вперед под сильным огнем пулемета противника и с криком «За Родину!» своим телом закрыл амбразуру дзота.

Солдат Иван Никишин и сержант Яков Щербина из противотанковых ружей уничтожили 14 танков. Все это они проделывали, когда их позиции атаковывали группы танков. Командир орудия старший сержант Алексей Алексанцев 25 августа прямой наводкой из своего орудия уничтожил 6 танков и подбил 4 машины. Командир батареи противотанковых пушек лейтенант Темир-Булат в упор расстрелял 8 вражеских танков, неожиданно прорвавшихся на фланге.

Командир взвода роты тяжелых танков старший лейтенант Иван Корольков своим танком уничтожил 26 вражеских танков, 34 пушки, 22 миномета, 3 пулемета. Командир взвода танков Т-34 старший лейтенант Шолохов в одном бою своим танком уничтожил 10 танков противника.

Капитан Петр Беляснин – мастер воздушного боя – сбил под Сталинградом 19 самолетов противника. Лейтенант Столяров сделал 127 боевых вылетов, участвовал при этом в 38 воздушных боях. Он лично уничтожил 5 бомбардировщиков противника и в групповом бою сбил 4 самолета; старший лейтенант Федоров лично сбил 9, а лейтенант Гулянтьев – 10 вражеских самолетов. Командир зенитной батареи старший лейтенант В. Сегинь в борьбе с немецкими самолетами проявил высокое мастерство, его батарея сбила 24 вражеских самолета. Младший сержант Болото Петр Иосифович во главе героической четверки бронебойщиков отбил атаку 30 танков противника, из которых 15 было подбито.

Кто не слышал о сержанте Павлове, кто не читал в газетах о знаменитом доме Павлова в Сталинграде? Это было в сентябре 1942 года. Сержанту Павлову была поставлена задача занять один из домов. Захватив здание, он со своим подразделением, состоявшим всего из четырех [292] храбрецов, закрепился в нем. Это был большой четырехэтажный дом, словно мыс врезавшийся в немецкие позиции. Отсюда прекрасно просматривались близлежащие кварталы, занятые противником. Сколько атак предпринимали немцы против этого дома, какой яростный огонь обрушивали они на него! Вражеские снаряды снесли один из пролетов. До 120 снарядов ежедневно немцы выпускали по дому Павлова. Но так до конца легендарной Сталинградской битвы дом Павлова и остался в наших руках. Павлов был тяжело ранен, долго затем лежал в госпитале. Впоследствии ему было присвоено звание Героя Советского Союза и офицерское звание младшего лейтенанта.

Примеров героизма советских воинов в боях за Сталинград можно привести множество.

Говоря о массовом героизме наших воинов под Сталинградом, следует сказать о той огромной роли, которую сыграли в этой битве комсомол и молодежь в целом. Многие соединения в значительной мере были укомплектованы молодежью. Так, в 37-й гвардейской стрелковой дивизии было до 800 комсомольцев. В начале октября при обороне тракторного завода полки этой дивизии проявили несгибаемое мужество и выдающийся героизм. Некоторые части сплошь состояли из молодежи. Это, например, курсантские части, полностью сформированные из личного состава офицерских училищ. Много молодежи было среди снайперов; их признанный вожак Василий Зайцев был комсомольским активистом. Значительно комсомол был представлен также в авиации, артиллерии и войсках связи.

Верный помощник партии – ленинский комсомол и под Сталинградом в полной мере оправдал свое почетное звание. Коммунисты Сталинграда всегда считали неотъемлемой и одной из важнейших своих задач руководство комсомолом. А комсомол вел всю молодежь. С гордостью можно сказать, что молодежь в Сталинграде следовала боевым примерам комсомольцев первого поколения, к которому принадлежали такие люди, как Н. Островский. Сталинградские комсомольцы во многом преумножили их боевую славу. Они показали, что новое поколение молодых борцов обладает такой же верой в правоту нашего дела, такой же волей к победе, такой же священной ненавистью к врагам Отечества, такой же высокой любовью к матери-Родине. Сталь, закаленная за четверть века пролетарской [293] революции, была крепкой, острой и светлой. Это узнал остервенелый враг в боях под Сталинградом. И, как настоящая сталь, она не притуплялась в огне битвы, а становилась еще крепче и острее.

Не перечесть имен героев Сталинграда комсомольцев: секретарь комсомольской организации роты из дивизии Родимцева – Федя Яковлев, танкист Ямбеков Хасан, молодой офицер Тима Семашко, девятнадцатилетний Коля Бородушин и многие, многие тысячи других. Их сердца, бившиеся под комсомольским билетом, были исполнены преданности Родине и делу коммунизма. Не раз вражеская пуля одновременно пробивала комсомольский билет и юное горячее сердце. Идя в бой, комсомольцы Сталинграда отдавали Родине всех себя без остатка и вели за собой других. Смерть не страшила их, ибо это была смерть для жизни народа, для счастья всего человечества. Очень отрадно, что одну из лучших улиц своего города сталинградцы назвали Комсомольской в честь героической фронтовой молодежи.

Здесь же я не могу не высказать горячих слов глубокой благодарности женщинам-сталинградкам. Мы знаем о подвигах советских женщин в тылу, на заводах и фабриках, колхозных полях. Здесь на плечи женщин легла мужская работа и огромная ответственность за обеспечение страны и фронта всем необходимым. Но нельзя забыть и беспримерного подвига тех женщин-добровольцев, которые вместе с мужчинами стояли на передовых позициях борьбы с врагом. Женщины-летчики, женщины-речники, женщины-снайперы, женщины-связистки, женщины-артиллеристы. Едва ли найдется хоть одна военная специальность, с которой не справились бы наши отважные женщины так же хорошо, как их братья, мужья и отцы. Летчицы Лидия Литвяк и Нина Беляева, женщина-матрос Мария Ягунова, санитарка комсомолка Наталья Кочуевская, связистки А. Литвина и М. Литвиненко. А сколько яркого героизма проявили девушки-комсомолки, находившиеся в войсках ПВО и составлявшие подчас большинство в зенитных батареях и дивизионах, в приборных, дальномерных и других расчетах!

Женские руки, на первый взгляд слабые, делали быстро и точно любую работу. А кто не знает, что самым тяжелым и сложным является воинский труд, труд под огнем, труд при ежеминутной смертельной опасности. [294]

Я думаю, что в тех ораториях или симфониях, которые несомненно будут созданы нашими композиторами в честь Сталинграда, обязательно прозвучит самая высокая и нежная нота, посвященная женщинам-сталинградкам.

Трудно перечесть все подвиги, совершенные у стен Сталинграда, как трудно назвать по именам и всех участников Сталинградской обороны. Героизм, самопожертвование и непреклонную волю к победе в этом историческом сражении проявили не только отдельные солдаты и офицеры, но и целые подразделения, полки, дивизии и армии. Только по Сталинградскому фронту удостоены правительственных наград более 30 тысяч участников Сталинградской битвы. [295]