Вопрос 66. Роль парламентов и усиление правительственной власти

В связи с тем, что росла непопулярность верхних палат, порядок их комплектования, исходящая от них консервативная сила, враждебная всем и всяким переменам, вынудили правящие классы менять ориентацию. Действительным противовесом «демократической опрометчивости» становятся прямые орудия буржуазной диктатуры: суд, полиция, армия, чиновничество.

Фактическое падение парламентов совершалось, однако, постепенно и далеко не всюду. Наоборот, в ряде стран они приобретают право на законодательную инициативу, которой еще не так давно лишались, право внесения поправок в правительственные законопроекты, контроля над правительством; там и здесь вводится вознаграждение депутатов, узаконивается гласность парламентских прений и безответственность депутатов за критику правительства.

Политическая (партийная) оппозиция признается неизбежным элементом парламентской системы. Правительства начинают с большим терпением переносить критику, особенно тогда, когда она отвлекает публику и парламент от действительно важных вопросов. Способности же провести закон у оппозиции всегда было не больше, чем у какой-либо влиятельной газеты. Следствием всей новой ситуации становится охлаждение интересов к парламентским прениям—не только в широкой публике, прессе, но и в самой палате.

В той степени, в какой парламенты теряли значение, усиливалась правительственная власть. Составление и редактирование законопроектов становится ее полной монополией. Когда проект закона вносится депутатом, замечал французский государствовед Леруа, он делает это чаще всего без надежды на успех, с единственной целью напомнить о себе избирателю.

Правительства добились для себя права издавать постановления, минуя парламент. Последний уполномочивает кабинет издавать постановления по определенному кругу дел либо позволяет ему делать то же самое «в развитие закона», «в целях обеспечения закона». Соответственно и закон редактируется в более общей форме.

Английский государствовед Мюр констатирует, что «большую часть публичных актов, вносимых в свод законов, составляют ведомственные директивы, рождающиеся в административной практике чиновников». То же пишет Леруа: «Парламент теряется перед администрацией во всех случаях, когда он сбирается руководить ею»; палата вступает в такие сношения с министерствами, с бюрократическими канцеляриями, «которые становятся все более „интимными“; те же связи устанавливаются между парламентом и „частными ассоциациями“, мнение которых он запрашивает и которые уже „разделяют с парламентом его суверенитет“.

Большая часть законов снабжается оговорками, позволяющими правительству, министерствам и просто чиновникам действовать «по усмотрению», т. е. не считаться или мало считаться с законом.

Французский закон 1892 г., например, запретил ночную работу для подростков моложе 18 лет, а также для женщин в определенных отраслях промышленности. При этом правительству было предоставлено право делать «изъятия постоянного характера». Закон разрешал инспекторам труда временно отменять еженедельный день отдыха и все те ограничения, которые были установлены для продолжительности рабочего дня («не более 11 часов в сутки»). «Если закон 1892 г. не дал ожидаемых благодетельных результатов, – говорилось в докладе на V конгрессе французских профсоюзов (ВКТ) в 1900 г., – это следует приписать административным регламентам (т. е. правительственным инструкциям), которые были изданы по этому предмету».

Контроль палаты над правительством становится фикцией. Наблюдается как раз обратное: контроль правительства над палатой.