Советско-финские отношения к концу 30-х годов продолжали оставаться нестабильными. Правящие круги Финляндии относились к советскому руководству и любым его внешнеполитическим инициативам с огромным подозрением. Финское руководство было глубоко убеждено, что конечной целью всей политики СССР по отношению к их стране является, во-первых, реставрация ее прежнего колониального статуса, а во-вторых, замена буржуазно-демократического режима коммунистической диктатурой.

Ну, а экстремистски настроенные националистические партии и организации выдвигали даже территориальные притязания к СССР. Так, в уставе молодежной организации Синемуста было записано, что финско-русская граница должна проходить по Енисею[128] .

Разумеется, в связи с резким возрастанием советской военной мощи в 30-ые годы угроза нападения Финляндии на СССР отсутствовала. Но в случае коалиционной войны (совместно с Англией, Францией или Германией), Финляндия могла представлять определенную угрозу для СССР.

Так, финская дальнобойная артиллерия могла со своей территории поразить любые объекты в Ленинграде, который к 1939 году продолжал оставаться самым крупным центром оборонной промышленности СССР. Неприятельский бомбардировщик, пересекший границу со стороны Финляндии, имел подлетное время до центра Ленинграда всего около 4 минут[129] .

Самый крупный флот СССР (Балтийский) был фактически заблокирован в восточной части Финского залива. Он имел единственную базу в Кронштадте, гавани которого просматривались в бинокль с финского берега. Кронштадт и корабли могли обстреливать не только дальнобойные береговые орудия, но и пушки корпусной артиллерии финской армии.

Такое положение категорически не удовлетворяло военно-политическое руководство СССР. Особенно в связи с начавшейся в сентябре 1939 года большой европейской войной. Кстати, нелишне вспомнить, что великие западные державы тоже забывали о международном праве тогда, когда им это было выгодно. Например, в 1940-1942 гг. Великобритания и США произвели вооруженные вторжения в десятки нейтральных государств и чужих колоний, среди которых Иран (1941 год), Ирак (1942 год), французские территории в Африке (1940-1942 годы) и т.п. Об этом многие нынешние политики России либо не знают (вследствие своего глубокого невежества в сфере истории), либо предпочитают не вспоминать.

На последней сессии Ассамблеи Лиги Наций Уинстон Черчилль прямо заявил, что «мы имеем право, более того, на нас лежит обязанность отклониться в известной мере от некоторых из условностей тех самых законов, которые мы стремимся вновь восстановить и упрочить. Малые нации не должны связывать нам руки, когда мы сражаемся за их права и свободу».

В переводе на просторечие эти слова означали, что Британская империя имеет право делать все, что считает нужным и везде, где сочтет необходимым, во имя торжества парламентаризма, многопартийности, свободы предпринимательства и прочих буржуазно-демократических ценностей англоамериканской модели общества.

Надо ли говорить, что Германия, Италия и Япония тоже творили все, что хотели во имя своих собственных «светлых идеалов». Глядя на них всех, товарищ Сталин наконец решился перейти от разработки планов мировой революции к их воплощению. Он начал, как известно, с Прибалтики (присоединение Литвы, Латвии, Эстонии), Польши (присоединение Западной Белоруссии и Запад ной Украины), Румынии (присоединение Бессарабии) и Финляндии.

Руководство Германии, подписавшее в августе 1939 г. секретный договор с СССР о разделе сфер влияния в Европе, в какой-то мере поддерживало территориальные претензии СССР к Финляндии. Так, 2 декабря 1939 года статс-секретарь германского МИДа Вейнузекер разослал в ряд германских посольств секретный циркуляр, в котором Зимняя война трактовалась как «естественная потребность России в укреплении безопасности Ленинграда и входа в Финский залив»[130] .

Впрочем, до начала войны в Европе Сталин действовал в этом направлении достаточно осторожно. Так, весной 1938 года он попытался провести предварительные переговоры (так сказать, «прощупать почву») не путем дипломатических контактов, а напрямую. Было решено установить неофициальный канал связи: Сталин – Б.А. Рыбкин (резидент советской разведки в Хельсинки) – финские министры. В целях конспирации операцию закодировали как «Дело 7 апреля» (именно в этот день состоялась первая беседа Сталина с Рыбкиным).

14 апреля 1938 года заведующий Хельсинским отделением «Интуриста» Ярцев (т.е. Рыбкин) посетил квартиру министра иностранных дел Финляндии Рудольфа Холсти. После продолжительной беседы с министром Ярцев немедленно вылетел в Москву. Но среди прибывших в Москву пассажиров руководителя «Интуриста» не оказалось, а резидента НКВД Рыбкина ждал черный лимузин. Спустя час Рыбкин уже беседовал со Сталиным. В тот же день произошла конфиденциальная беседа Холсти с премьер-министров Финляндии Каяндером.

Из Москвы Ярцев-Рыбкин вернулся в Хельсинки через Стокгольм, где имел доверительную беседу с министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером, проявившим большой интерес к вопросам безопасности Аландских островов, а также с рядом других нужных лиц. 11 июня 1938 года по инициативе финнов состоялась встреча Ярцева с премьером Каяндером. С 30 июня в переговорах с Ярцевым принимал участие заместитель министра иностранных дел Таннер.

Таким образом, существовала возможность конфиденциальной подготовки соглашения СССР-Финляндия на основе некоторых территориальных уступок с финской стороны. Секретность переговоров позволяла ведущим финским политикам «сохранить лицо» перед своим народом и депутатами парламента. Сначала они выработали бы совместно с эмиссарами Сталина рамки взаимно приемлемого соглашения, а потом в ходе официальных переговоров окончательно доработали бы его формулировки.

Но, увы, финское руководство явно не понимало, что их восточный сосед не остановится перед крайними мерами. Оно не желало отдавать Сталину ни одного квадратного километра земли на Карельском перешейке, ни одного острова в финских шхерах, не хотело обсуждать предложение о восстановлении русской военно-морской базы на полуострове Ханко (Гангут). Оно ничем не хотело поступиться, исходя из двух наивных предположений. Во-первых финны верили, что смогут убедить Сталина и его команду в своей искренней приверженности политике нейтралитета, аналогичной шведской. Во-вторых они верили в то, что великие державы (в первую очередь Великобритания и Франция) не отдадут их на растерзание большевикам.

Между тем советское правительство убедилось в бесплодности неофициальных контактов и решило действовать в открытую, чтобы финны больше не могли тянуть время, не говоря ни «да», ни «нет». В конце октября 1938 года Ярцева-Рыбкина отозвали. Дальнейшие переговоры начались в Москве 5 марта 1939 года. С советской стороны в них принимали участи нарком иностранных дел М.М. Литвинов, с финской – посланник Ирье Коскинен. Однако обмен мнениями протекал по-прежнему вяло и нерегулярно.

После начала европейской войны советская сторона резко усилила дипломатическую активность. 5 октября 1939 года Молотов пригласил в Москву на переговоры финского министра иностранных дел Э. Эркко «для обсуждения актуальных вопросов советско-финских отношений».

Тем временем, опасаясь, что дело идет к войне с русскими, финское командование объявило частичную мобилизацию запасников (в возрасте до 33-х лет), а 9 октября начало переброску войск к советско-финской границе. К 11 октября мобилизация закончилась. Наконец 12 октября в Москву прибыла финская делегация на переговоры, но вместо министра иностранных дел ее возглавил посол Финляндии в Швеции Ю.К. Паасикиви.

13 октября 1939 года на переговорах в Кремле советская сторона предложила заключить пакт о взаимопомощи между Финляндией и СССР. Финская делегация категорически отвергла это предложение. Тогда 14 октября советская делегация предложила поменять финскую территорию на Карельском перешейке площадью 2761 кв. км на значительную часть советской Карелии площадью 5529 кв. км (то есть вдвое большую!)[131] .

Финны опять отказались. С 23 октября по 9 ноября советская сторона сделала еще несколько предложений о продаже, аренде или обмене спорных территорий. На все это последовал отказ финской стороны. Военный министр Финляндии Ю. Ниукканен открыто заявил, что «война нам выгоднее, нежели удовлетворение требований России».

25 октября министерство иностранных дел Финляндии объявило, что территориальные воды Финляндии от меридиана 29° (маяк Сейвястэ-Стирсудден) на запад до меридиана 2Г20' (маякУтэ) заминированы, за исключением фарватера, ведущего в Ленинград.

По советской версии, 26 ноября 1939 года в 15.45 финская артиллерия в районе Майнилы выпустила семь снарядов по позициям 68-го стрелкового полка на советской территории. Якобы были убиты три красноармейца и один младший командир. В тот же день наркомат иностранных дел СССР обратился с нотой протеста к правительству Финляндии и потребовал отвода финских войск от границы на 20-25 км.

Финское правительство отрицало факт обстрела советской территории и предложило, чтобы не только финские, но и советские войска были отведены на 25 км от границы. Это формально равноправное требование граничило с издевательством, ведь тогда советские войска пришлось бы вывести из Ленинграда.

29 ноября 1939 года посланнику Финляндии в Москве была вручена нота о разрыве дипломатических отношений СССР с Финляндией. 30 ноября в 8 часов утра войска Ленинградского фронта получили приказ перейти границу с Финляндией. В тот же день президент Финляндии К. Каллио объявил войну СССР[132] .

Во времена «перестройки» стали известны несколько версий Майнильского инцидента. По одной из них обстрел позиций 68-го полка произвело секретное подразделение НКВД. По другой, вообще никакой стрельбы не было, и в 68-м полку 26 ноября не было ни убитых, ни раненых. Есть и иные версии. Но, увы, никаких документальных подтверждений ни одна из них пока не имеет. По мнению автора, инцидент в Майниле еще ждет своих исследователей. Это очень интересная проблема для... узких военных специалистов.

Но для политиков и народов России и Финляндии данный инцидент не имеет особого значения. Какая разница – была это провокация НКВД или финской военщины? Мы уже знаем, что Петр Великий использовал в качестве повода для начала Северной войны просто анекдотичный случай, но сейчас никому не приходит в голову назвать его агрессором. Как в 1700 году, так и в 1939 году России пришлось силой возвращать то, что было отнято у нее (тоже силой) во время смут 1608-1617 и 1917-1922 годов[133] .

Отметим попутно один нюанс. Советская пропаганда в 1939-1940 годах говорила о войне не с финнами, а с белофиннами. В 2001 году термин «белофинн» кажется нам всего лишь пропагандистской выдумкой. Уже более 60 лет подавляющее большинство граждан Финляндии поддерживает свое правительство. Но в 1939 году Сталин все еще мыслил категориями 1917-1922 годов, то есть той эпохи, когда существовали (точнее, яростно боролись друг с другом) как «красные», так и «белые» финны. Кроме того, в 1938-1939 гг. а Финляндии все еще были сторонники социализма (и не так уж мало), а также масса простых людей, которых очень мало интересовали вопросы аренды базы на полуострове Ханко и даже территориальной принадлежности Карелии (если сами они жили в другой части страны). Другое дело, что как только началась война, финским социалистам и коммунистам в своем большинстве пришлось публично осудить советскую агрессию. Тех немногих, кто уклонился от такого рода заявлений, власти отправили перевоспитываться в концлагеря.

Кстати говоря, во время Зимней войны из числа финских красных эмигрантов, из финнов и карелов, проживавших в советской Карелии, и при участии чистокровных славян, которым «для пользы дела» срочно дали документы с финскими именами и фамилиями, был создан 1-й стрелковый корпус так называемой «Финской народной армии». К концу марта 1940 г. в его составе было около 14 тысяч человек. Впрочем, в боях он не участвовал. Практически всю войну этот корпус находился в тылу советских войск на Карельском перешейке. Существует предположение, что корпус берегли для торжественного «парада победы» в Хельсинки, однако документальные сведения об использовании корпуса пока не найдены.

Соотношение морских сил СССР и Финляндии необходимо оценивать с учетом особенностей театра военных действий. Наш читатель мог уже заметить, что даже в войнах XVIII века соотношение количества крупных надводных (парусных) кораблей мало влияло на ход боевых действий в прибрежных водах Финляндии (шхерах). Там решающую роль играли малые гребные суда. С появлением мин, торпед, автоматической артиллерии, двигателей внутреннего сгорания боевые возможности малых судов существенно возросли.

В финском флоте к 1939 году были всего два крупных боевых корабля – броненосцы береговой обороны[134] «Вяйнамуйнен» («Vainamoinen») и «Ильмаринен» («Ilma-rinen»). Оба броненосца построила в 1929-1932 годах финская верфь Крейтон-ВуЛкан в городе Турку. Двигатели (4 дизеля по 350 л.с. каждый) для них изготовил немецкий завод «Термания» в Киле, артиллерию – завод «Бофорс» в Швеции.

Водоизмещение броненосцев составляло 3900 тонн, их габариты были 93х16,9х4,5 метров. Бронирование: пояс 51-57 мм, палуба 13 мм, боевая рубка 127 мм. Броня башен ГК: лоб 102 мм, стенки 50 мм, крыша 75 мм. Скорость полного хода достигала 15,5 узлов (28,7 км/час). Экипаж каждого насчитывал 436 человек.

Четыре 254/46-мм пушки главного калибра были помещены в две башни. В их боекомплект входили фугасные и бронебойные снаряды весом 225 кг. Максимальная дальность стрельбы ими достигала 30,3 км.

Универсальная артиллерия состояла из восьми 105/50-мм пушек Бофорс, размещенных в четырех спаренных установках, защищенных 15-мм броней. Вес снаряда 16 кг, дальность стрельбы 18,2 км, потолок 12 км. Кроме того, броненосцы имели по четыре 40-мм и десять 20-мм зенитных автоматов.

Финским броненосцам противостояли советские линкоры «Марат» (бывший «Петропавловск») и «Октябрьская Революция» (бывший «Гангут»), а также крейсер проекта 26 «Киров». Каждый из них мог легко победить финские броненосцы, но только при встрече в открытом море. А финны строили свои «шхерные мониторы» исключительно для действий среди прибрежных островов, где поражение их огнем линкоров либо крейсера являлось весьма сложной задачей. Удачная маскировка в шхерах защищала их и от авиации.

Финский флот имел 5 подводных лодок против 29 советских. Самой маленькой среди них была «Сауко» («Saukko») водоизмещением 100/136 тонн и скоростью хода 9/6 узлов. Ее вооружение состояло из двух 45-см торпедных аппаратов, кроме того, она могла брать на палубу 9 малых мин заграждения. По своим тактико-техническим характеристикам в Краснознаменном Балтийском флоте (КБФ) ей соответствовали подводные лодки типа M-VI (т.е. «малютки» шестой серии).

Подлодка «Весико» («Vesikko») имела водоизмещение 250/300 тонн, скорость хода 13/7 узлов. Она была вооружена тремя носовыми 53-ем торпедными аппаратами и одним 20-мм зенитным автоматом. Аналог в составе КБФ – лодки типа M-XII («малютки» двенадцатой серии).

Водоизмещение трех однотипных подлодок «Ику-Турсо» («Iku-Turso»), «Ветехинен» («Vetehinen») и «Весихилси» («Vesihilsi») составляло 490/715 тонн, скорость хода достигала 14/8 узлов. Лодки имели по четыре 53-мм торпедных аппарата и могли нести до 20 мин. Артиллерия включала одну 75/50-мм пушку и один 20-мм зенитный автомат. Советский аналог – подлодки типа "Щ" («щуки» III, V, X серий).

В состав финского флота на Балтике входили 8 канонерских лодок: «Аунус» (Aunus), «Виена» (Viena), «Карьяла» (Karjala), «Турунмаа» (Turunmaa), «Уусимаа» (Uusimaa), «Хаменмаа» (Hameenmaa), «Мати Курки» (Matti Kurki) и «Клаас Хорн» (Klaas Horn). Это были тихоходные корабли (скорость в пределах 10-14 узлов, т.е. 18,5-26 км/час), построенные 20-30 и даже 45 лет назад. Их водоизмещение составляло от 276 до 400 тонн, вооружение включало 1-2 орудия калибра 75, 105, или 130 мм и 2-3 зенитных автомата калибра 20-40 мм.

К 1939 году в составе финского флота были 7 торпедных катеров – против 62 советских. Из них пять («Isku», «Vinha», «Raju», «Syoksy» и «Nuoli») английской постройки 1926-1929 годов, типа «Торникрофт». Торпедные катера «Sisu II» и «Hurja» (бывшие MAS-220 и MAS-221) были построены в 1917 году в Италии и куплены финнами в 1920 году.

Кроме того, финны имели несколько вооруженных ледоколов, около 30 тральщиков, 7 минно-сетевых заградителей и десятки вооруженных речных катеров.

Организационно их флот состоял из Флота побережья, Морских сил юго-западной Финляндии, Ботнического залива и Аландских островов, Ладожской флотилии, флота Главной базы и кораблей фарватерной службы. Всего в военно-морском флоте числилось 3936 человек кадрового состава (из них 261 офицер) и 3333 резервистов.

Флот побережья, базировавшийся на порты Финского залива, был наиболее сильным. В его состав входили броненосцы «Ильмаринен» и «Вяйнамуйнен», 4 канонерские лодки («Hameenmaa», «Uusimaa», «Turunmaa», «Karjala»), 7 сторожевых катеров типа «VMV», базовые тральщики «Rautu» и «Vilppula», 8 катеров-тральщиков типа "А", 4 минных заградителя («Baltic», «Suomi», «Frej», «Poseidon»), все 5 подлодок с плавбазой «Sisu». Кроме того, здесь имелась флотилия торпедных катеров, в которую входили все 5 «англичан» и сторожевой катер VMV-11, а также учебно-артиллерийские корабли «Suomen Joutsen» и «Katajaluoto».

В состав Морских сил юго-западной Финляндии, базировавшихся в Або-Аландском районе, входили: флотилия ледоколов (4 судна – «Jaakarhu», «Tarmo», «Voima» и «Sarnpo»); флотилия эскортных судов (4 судна – «Aura I», «Aura II», «Uiskq» и «Tursas» и 2 ледокола «Murtaja» и «Apu»); флотилия охотников за подводными лодками (6 катеров типа VMV).

Ладожская военная флотилия базировалась на порт Лахденпохья. На острове Ойтто был склад мин (200 русских мин образца 1908 г. и 150 мин типа HIS). В состав флотилии входили 5 канонерских лодок: «Аунус» (Aunus), «Юрье» (Jurje), «Вакава» (Vakava), «Тампере» (Tampere), «Виипури» (Viipuri) водоизмещением от 150 до 350 тонн; ледоколы «Ааллакс» (Aalokas, 350 тонн) и «Кивиниеми» (Kiviniemi, 250 тонн); 6 вооруженных пароходов: «Воима» (Voima), «Отава» (Otava), «Алхо» (Alho), «Сункела» (Sunkela), «Венус» (Venus) и «Сиро» (Siro); минный заградитель М-2, тральщик «Клертер» («Klerter»), пять буксиров, одиннадцать моторных катеров и другие суда.

К тому времени финны перестали соблюдать условия Тартуского договора, ограничивавшего тоннаж боевых судов на Ладоге 100 тоннами, а калибр орудий – 47 миллиметрами. Интересно, что осенью 1938 года финские торговые суда ушли с Ладоги по Неве в порты Финского залива. Но обратно власти СССР в 1939 году их не пропустили.

Резервом финского флота были морские силы шюцкора, которые имели свои береговые базы, где располагались штабы флотилий катеров и происходило обучение личного состава. Шюцкоровцы укомплектовывали и обслуживали разветвленную сеть постов наблюдения и связи, береговые батареи противокатерной и противодесантной обороны, посты воздушного наблюдения, оповещения и связи, зенитные батареи малокалиберной артиллерии.

Силы морского шюцкора подразделялись на флотилии, организованные в каждом укрепрайоне береговой обороны. Каждая из них имела четыре дивизиона (дивизион сторожевых катеров, дивизион минно-заградительных катеров, дивизион противодесантных катеров и дивизион катеров связи). Всего в шюцкоровском флоте было 17 дивизионов. Количество катеров в дивизионе в зависимости от характера службы и района расположения дивизиона составляло от 8 до 30 единиц. В общей сложности морские силы шюцкора располагали 363 моторными катерами, 50 из которых были довольно крупными (типа «SP») и имели на вооружении орудия калибра 20-76 мм.

Финская морская авиация включала 36-ю и 39-ю авиагруппы, имевшие на вооружении 8 гидросамолетов-разведчиков. 36-я авиагруппа базировалась в населенном пункте Каллвик недалеко от Хельсинки. К началу войны она имела на вооружении шесть гидросамолетов типа Blackburn «Ripon IIF». 39-я авиагруппа базировалась в Мариенхамне на Аландских островах (что нарушало статью Тартуского договора о демилитаризации архипелага) и имела два гидросамолета «Юнкере» К-43.

Морская авиация имела большое количество аэродромов и взлетных полос, наиболее важными из которых были Сантахамина (в районе Хельсинки), Ттерваниеми, Туркисаари, Лахденпохья (на Ладожском озере), Тампере и Мариенхамн. Кроме того, благодаря большому количеству озер, финские гидросамолеты могли базироваться и в глубине страны.

Таким образом, вся финская морская авиация состояла из восьми устаревших гидросамолетов. Однако разведка Балтийского флота считала иначе: 120 самолетов, из них 42 бомбардировщика, 24 истребителя и 54 разведчика[135] .

Система береговой обороны Финляндии включала в себя береговые артиллерийские полки и отдельные артиллерийские дивизионы (группы).

Побережье Финского залива и северный берег Ладожского озера делились на укрепленные районы: Хельсинки, Виипури, Сортавала, Ханко и Хамина. В укрепрайонах Хельсинки, Виипури и Сортавала базировались 1-й, 2-й и 3-й береговые артиллерийские полки, в Ханко и Хамине – 1-й и 2-й отдельные артдивизионы береговой обороны. В военное время укрепрайоны усиливались сухопутными частями (20-й, 21-й, 22-й и 24-й пехотные полки). Командиры береговых артполков и отдельных артдивизионов, которые в военное время становились комендантами укрепрайонов, подчинялись командующему ВМС.

Общая численность сил береговой обороны Финляндии (вместе с морской пехотой) составляла 29336 человек (1321 офицер, 5031 унтер-офицер и 22984 рядовых).

1-й береговой артиллерийский полк под командованием полковника В. Марьянена (штаб в Суоменлинне) состоял из двух артдивизионов, штабы которых находились на островах Миессари и Изосаари. Полк прикрывал самый важный в стратегическом отношении район Хельсинки, где находилась главная база финского флота. Полк имел 15 артиллерийских батарей (152-, 254-и 305-мм орудия), расположенных на островах Макилуото, Миессари, Рюссянкаари, Катаялуото, Хармая, Куйвассаари, Изосаари, Виллинки, Сантахамина, Суоменлинна, Кустанмиекка и Макилуото. Всего 4 – 305-мм, 16 – 254-мм и 32 – 152-мм орудий. Общая численность гарнизонов батарей составляла 3964 человека.

Две башенные двухорудийные 305-мм батареи были построены финнами на островах Макилуото и Куйвассаари в 1933-35 годах. Дальность стрельбы орудий этих батарей составляла 42 км, что позволяло полностью перекрывать артиллерийским огнем Финский залив в районе Найссаар – Макилуото. Гарнизон каждой батареи составлял 300 человек.

Четырехорудийные 254-мм батареи находились на островах Виллинки, Рюссянкаари, Катаялуото и Изосаари. Они прикрывали весь шхерный район от мыса Порккала-Удд (Поркалауд) до Порво.

Юго-западное побережье Финляндии защищал 1-й отдельный артиллерийский дивизион береговой обороны, пять батарей которого располагались на островах Утэ, Эрэ, Руссарэ и Люпертэ. Штаб дивизиона находился в Ханко. Самыми мощными объектами этой оборонительной позиции были двухорудийная 305-мм батарея, расположенная на острове Эрэ, и шестиорудийная 234-мм батарея на острове Руссарэ. Эти батареи построили русские моряки в 1914-1917 годах, а в 1935-1937 годах финны их модернизировали. Орудия шестиорудийной батарее на острове Руссарэ были разнесены в отдельные башни, батарея острова Эрэ была преобразована из четырехорудийной в двухорудийную, а два 305-мм орудия впоследствии перевезли и установили на мысе Ристиниеми.

2-й береговой артиллерийский полк осуществлял береговую оборону района Виипури (штаб в Виипури). Полк состоял из двух артдивизионов (штабы на острове Равенсаари ив Коивйсто), Основные береговые батареи 2-го полка находились на мысе Ристиниеми (два 305-мм орудия) и на острове Биоркэ (шесть 254-мм орудий).

Помимо того, еще имелась четырехорудийная 152-мм батарея в районе Хумалиоки, трехорудийная 152-мм батарея на острове Тиуринсаари, двухорудийная 152-мм батарея на острове Урансаари и четырехорудийная 152-мм батарея на мысе Сатаминиеми.

Всего во 2-м полку было 18 батарей: два 305-мм, шесть 254-мм и двадцать 152-мм орудий. Гарнизоны батарей насчитывали 3358 человек.

2-й отдельный артиллерийский дивизион береговой обороны под командованием подполковника Т. Кайнулайнена прикрывал район Котка – Хамина. Штаб дивизиона находился в Хамине. Береговые батареи дивизиона располагались на островах, окружающих город Котка: Кирккомансаари, Ранкки, Пуккио, Мустамаа и Кукио. Самые мощные из них находились на острове Кирккомансаари (четыре 254-мм орудия) и острове Пуккио (два 203-мм орудия). На островах Пуккио, Ранкки, Мустамаа и Кукио дислоцировались также три 152-мм и одна 120-мм батарея. Численность личного состава батарей составляла 2277 человек.

Таким образом, артиллерийские батареи был и удачно расположены и дополняли друг друга, прикрывая своим огнем практически всю береговую черту Южной Финляндии.

На Ладоге находился 3-й артиллерийский полк со штабом в Сортавале под командованием полковника Е. Ярвинена. Полк включал в себя три дивизиона (штабы на островах Коновец и Валаам и в Лахденпохья). Все побережье Ладожского озера делилось на шесть укрепленных районов – Карельский, Куркийоки, Яккими, Сортавала, Валаам и Салми. Общая численность личного состава Морских сил Ладожского озера составляла 5092 человека.

В состав 3-го берегового артиллерийского полка на Ладожском озере входило 35 орудийных позиций, где находились 26 – 152-мм, 6 – 120-мм, 18 – 87-мм, 10 – 75-мм и 16 – 57-мм орудий.

В мирное время Силы обороны Финляндии насчитывали 37 тысяч человек (примерно 1% населения страны), включая 2400 офицеров. Главнокомандующим в мирное время был президент страны К. Каллио, начальником Генерального штаба – генерал Л. Эш, должность Инспектора армии занимал генерал-лейтенант X. Эстерман. Совет обороны, являвшийся консультативным органом, возглавлял маршал Карл Густав Маннергейм (1867-1951).

Сухопутные войска состояли из трех пехотных дивизий и одной бронекавалерийской бригады (60 танков). Пехотная дивизия четырехполкового состава по штату насчитывала 14200 человек. В состав пехотной дивизии входили три стрелковых полка, артиллерийский полк и отдельный батальон тяжелых орудий. Всего в дивизии положено было иметь 250 пистолетов-пулеметов, 250 ручных и 116 станковых пулеметов. В пехотных дивизиях имелось до 18 противотанковых пушек, обычно калибра 37 мм, в редких случаях – калибра 47 мм.

В пехотном полку артиллерии не было, за исключением минометной роты, оснащенной четырьмя 81-мм минометами (типа Стокса-Брандта).

37-мм полуавтоматическая противотанковая пушка Бофорс вполне удовлетворяла требованиям того времени. Вес пушки в боевом положении составлял всего 380 кг, что позволяло расчету легко перемещать ее на поле боя. Часть пушек финны поставили на лыжи. Раздвижные станки обеспечивали угол горизонтального наведения до 50°, В боекомплект входили бронебойные и осколочные снаряды весом 0,7 кг с начальной скоростью 800 м/с. Баллистическая дальность стрельбы – 7100 метров при угле возвышения 25°. Но прицел был рассчитан лишь на 3 км.

По бронепробиваемости 37-мм пушка она не уступала советским 45-мм противотанковым пушкам обр. 1932 и 1937 гг. Кстати, эти советские пушки были созданы на базе 37-мм противотанковой пушки фирмы Рейнметалл, а переход на калибр с 37 мм на 45 мм был сделан, чтобы иметь сколько-нибудь эффективный осколочный снаряд. Снаряды пушки Бофорс на дистанции до 500 метров легко пробивали броню всех тогдашних советских серийных танков, включая Т-28 и Т-35.

Артиллерийский полк пехотной дивизии состоял из трех дивизионов: двух пушечных (24 русские 76-мм пушки обр. 1902 г.) и одного гаубичного, в котором было 12 гаубиц (обычно русские 122-мм, иногда 105-мм германские).

Финская армия располагала двумя отдельными тяжелыми артиллерийскими полками, вооруженными, в основном, русскими 107-мм пушками обр. 1910 г. и русскими 152-мм гаубицами обр. 1909 г. и 1910 г. На складах было законсервировано 238 полевых орудий (почти все русские).

К началу 1939 года зенитная артиллерия (без ВМФ) насчитывала 120 орудий, значительную часть которых составляли русские 7б-мм пушки обр. 1914/1915 гг. системы Лендера. Непосредственно перед войной из Швеции были доставлены 125 автоматов калибра 40 мм системы Бофорс. Вместе с ними прибыли и шведские офицеры, которые быстро обучили финские расчеты.

Заметим, что Красная Армия по вине Тухачевского и бракоделов с завода им. Калинина вообще не имела зенитных автоматов, а единственным средством защиты от низколетящих и пикирующих самолетов были 7,62-мм пулеметы Максима. Накануне войны и в ее первые дни в Финляндию из Германии поступили 60 зенитных пушек калибра 20 мм фирмы Рейнметалл. Еще 74 такие пушки, заказанные Финляндией, были задержаны в Германии до конца войны. В ходе Зимней войны Финляндия получила еще около 250 зенитных орудий различного типа из Швеции, Англии и Франции.

В ходе Зимней войны в Финляндию из Англии прибыли 200 противотанковых пушек и из Швеции – 85. Полевых (дивизионных) орудий было получено из Англии – 114, из Франции – 160, из Швеции – 112.

Корпус пограничной стражи, не входивший в мирное время в состав сухопутных войск, состоял из четырех бригад общей численностью около 6 тысяч стрелков. В военизированных отрядах шюцкора было около 100 тысяч человек, в отрядах вспомогательной женской службы «Лотта Свярд» числилось 90 тысяч женщин.

Силы обороны Финляндии были оснащены стрелковым оружием в основном собственного производства. На вооружении состоял очень хороший пистолет L-35 конструкции финского оружейника Аимо Йоханнеса Лахти, и немецкий «парабеллум» (под названием «Модель 23»). Внешне L-35 был схож с «парабеллумом», но конструктивно сильно отличался от немецкого пистолета.

Основой всех финских винтовок и карабинов была винтовка системы Мосина образца 1891 года. Ранние образцы (карабин М-91, винтовки М-27 и М-28) вообще были переделками русских армейских винтовок. Финны их укоротили, снабдили мушку предохранителем от случайных ударов, установили новое верхнее ложевое кольцо с приспособлением для крепления ножевого штыка.

Более поздние винтовки собственно финского производства (М-29-30 «Шюцкор», М-30, М-39) представляли собой более существенные переделки системы Мосина, причем изменения касались в основном элементов, обеспечивающих удобство стрелка при пользовании оружием. От исходной модели отличалась конструкция прицельного устройства. Ложа делалась с шейкой пистолетной формы.

Однако настоящим символом финского стрелкового оружия периода Зимней войны стал пистолет-пулемет «Суоми» М-31 калибра 9 мм, системы Лахти. Первый образец этого оружия Лахти разработал еще в 1922 году, но в производство он не пошел. На вооружении финской армии состояли более совершенные модели 1926 и 1931 годов.

«Суоми» М-31 имел свободный затвор и специфической конструкции неподвижную рукоятку взведения. Ложа пистолета-пулемета была деревянная. Конструкция предусматривала пневматический тормоз отдачи, повышавший точность стрельбы. Секторный прицел предусматривал дальность стрельбы до 500 метров. Скорострельность – 900 выстрелов в минуту.

Магазины были коробчатые (21 патрон) или барабанного типа (на 40 или 71 патрон; это вторая конструкция позже была применена в советском ППД). Кроме того, для «Суоми» М-31 был разработан специфический коробчатый магазин с четырехрядным расположением 50 патронов. Он состоял из двух секций, представляя собой как бы два помещенных рядом друг с другом обычных магазина с двухрядным расположением патронов. Выход из обеих секций был один, патроны поочередно подавались из левой и правой секций.

Существовало несколько модификаций «Суоми» М-31. Один из вариантов снабжался приставным штыком. Кроме того, из-за относительно большого веса оружия (неснаряженный – 4,68 кг, с магазинами различной емкости – от 5,2 до 7,09 кг) была разработана модификация, снабженная легкой сошкой. Пистолет-пулемет отличался очень высоким качеством изготовления, но соответственно и высокой ценой.

Ручной пулемет калибра 7,62 мм системы Лахти-Сало-ранта LS-26 по своей конструкции и техническим характеристикам был близок к советскому ДП, но разработан на год раньше, в 1926 году[136] .

Пулемет снабжался коробчатым или дисковым магазином емкостью от 20 до.75 патронов и, по сути, использовался как единый пулемет: ручной, легкий станковый, зенитный. Автоматика пулемета работала за счет использования отдачи при коротком ходе ствола. Вес пулемета без магазина 9,6 кг.

Станковые пулеметы финской армии были в основном системы Максима различных модификаций. Часть пулеметов (в ДОТах) снабжалась системой принудительного водяного охлаждения ствола.

В ходе Зимней и «продолжительной» войн финны использовали противотанковые ружья «Бойс» (английское), «Солотурн» (швейцарское) и L-39 VKT (финское).

Ружье L-39 разработал Лахти, оно серийно изготовлялось на заводе VKT с 1939 по 1944 годы. Ружье было самозарядное, автоматика работала за счет отвода газов из канала ствола. Сошка-двунога снабжалась лыжами и на походе отделялась от ружья. Всего было выпущено 1906 таких ружей.

Все три ружья имели низкую бронепробиваемость, делавшую их малоэффективными в борьбе с новыми советскими танками Т-34, KB, ИС. Кроме того, ружья «Солотурн» и L-39 были слишком тяжелыми.

Летом 1939 года правительство Финляндии начало скрытую мобилизацию под предлогом призыва резервистов для прохождения сборов. В результате к началу Зимней войны численность финской армии возросла с 37 до 127 тысяч человек. К 30 ноября из запасников были развернуты пять пехотных армейских дивизий. Кроме того, две пехотные дивизии находились в стадии мобилизации, еще три подготавливались к развертыванию.

Вместе с двумя дополнительно развернутыми бригадами численность пограничной стражи достигла восьми батальонов. К началу войны и в первые ее дни были мобилизованы также силы шюцкора и вспомогательной женской службы «Лотта Свярд». В результате общая численность Сил обороны Финляндии в первые дни Зимней войны достигла 530-550 тысяч человек (включая около 130 тысяч женщин). Таким образом, под ружье встали почти 14% всего населения страны.

Танков собственной конструкции у финнов не было. Однако значительная часть закупленных и трофейных танков подверглась модернизации в Финляндии.

20 июля 1937 года финны заказали в Англии 32 шеститонных танка «Виккерс». Они были поставлены до 1 января 1939 года, но без вооружения. В феврале 1939 года министерство обороны заказало на государственном артиллерийском заводе VTT тридцать три 37-мм пушки Бофорс обр. 1936 г., выпускавшиеся в Финляндии по лицензии, с их последующей установкой на английские танки. Отдельно были заказаны танковые прицелы для этих пушек. Но из-за трудностей, возникших во время производства орудий и аннулирования поставок танковой оптики из Германии к концу 1939 года лишь десять танков были полностью укомплектованы. По некоторым сведениям, на остальных танках были установлены 37-мм пушки Пюто.

Мобилизация 7 октября 1939 года застала танковые части Финляндии не в лучшем состоянии: большинство машин устарело либо находилось в небоеспособном состоянии. Среди них были 32 безнадежно устаревших французских танка «Рено» FT-17, построенные еще в 1919-21 годах. Они совершенно не годились для боевых действий в первой линии. Два дивизиона «Рено» FT-17 получили приказ вкопать машины в землю на оборонительных рубежах и пополнить свой парк за счет захваченной техники. Этот приказ был выполнен лишь частично – в районе Няйккиярви (озеро Лебединое) и Тайпале (река Бурная). Все французские танки, кроме четырех машин, были потеряны на этих рубежах.

Шеститонные танки «Виккерс» с 37-мм пушками 26 февраля 1940 года приняли участие в первом для финской армии танковом бою под Хонканиеми (Лебедевкой). 4-й дивизион потерял в этом бою семь машин. Еще один танк был сильно поврежден, эвакуирован в тыл, но не восстанавливался.

В ходе Зимней войны финский парк бронетанковой техники пополнился значительным количеством трофейных советских машин. 167 единиц захваченной техники были переделаны под стандарты финской армии и переданы в танковые войска. Шесть из ранее захваченных у СССР артиллерийских гусеничных тягачей Т-20 «Комсомолец» были впоследствии отбиты Красной Армией.

В городе BapjKayc на производственной базе машиностроительного завода «А. Альстрем лтд.» финны оборудовали танкоремонтные мастерские, основной задачей которых стала переделка трофейных танков. Вплоть до 1944 года эти мастерские оставались главной ремонтной базой финских сухопутных сил.

Трофеями финнов стали два средних танка Т-28, несколько десятков легких танков Т-26 выпуска 1931-39 годов, а также огнеметные танки ОТ-26 и ОТ-130 и несколько плавающих пулеметных танков Т-37 и Т-38. Кроме того, были захвачены 56 артиллерийских тягачей типа «Комсомолец» и 21 бронеавтомобиль разных типов. Тягачи направили в дивизион противотанковой артиллерии, а бронеавтомобили и плавающие танки свели в отдельные броневзводы.

Главным архитектором линии Маннергейма была матушка природа. Фланги ее упирались в Финский залив и в Ладожское озеро. Берег Финского залива прикрывали береговые батареи крупного калибра, а в районе Тайпале на берегу Ладожского озера были созданы железобетонные форты с восемью 120– и 152-мм береговыми орудиями.

Всю территорию Карельского перешейка покрывают крупные лесные массивы, десятки малых и средних озер и речушек. Озера и реки имеют болотистые или каменистые крутые берега. В лесах повсюду встречаются каменистые гряды и многочисленные валуны крупных размеров. Бельгийский генерал Баду писал: «Нигде в мире природные условия не были так благоприятны для постройки укрепленных линий, как в Карелии».

Строительство первых укреплений на Карельском перешейке финны начали еще в 1924 году. Строительством руководили английские генералы, французские и бельгийские военные инженеры. Среди них стоит отметить английского генерала Кирка и бельгийского генерала Баду. Разумеется, в финской литературе их роль затушевывается, а главным строителем, «отцом» линии Маннергейма изображается финский генерал Р. О. Энкель.

Железобетонные сооружения линии Маннергейма принято делить на постройки первого поколения (1929– 37 гг.) и второго поколения (1938-39 гг.). Доты первого поколения были небольшие, одноэтажные, на один-три пулемета, не имели убежищ для гарнизона и внутреннего оборудования. Толщина железобетонных стен достигала 2 метра, горизонтального покрытия – 1,75-2 метра. Впоследствии эти доты были усилены: утолщены стены, установлены на амбразурах броневые плиты.

Доты второго поколения финская печать окрестила миллионными или дотами-миллионерами, поскольку стоимость каждого из них превышала миллион финских марок. Миллионные доты представляли собой большие современные железобетонные сооружения на 4-6 амбразур, из которых одна-две – орудийные, преимущественно-то фланкирующего действия. Обычным вооружением дотов были русские 7б-мм пушки обр. 1900 г. на казематных станках Дурляхера[137] и 37-мм противотанковые пушки Бофорс обр. 1936 г. на казематных установках. Реже встречались 7б-мм горные пушки обр. 1904 г. на тумбовых установках.

Доты имели полное внутреннее оборудование: вентиляционное устройство, водопровод, кухню, железобетонные казармы на 40-100 человек личного состава дота и гарнизона окружающих их полевых сооружений. Для кругового обзора доты имели по два-три заделанных в железобетон бронеколпака. Толщина стенок бронеколпака достигала 200-250 мм. Кроме того, доты имели: боевые казематы на две-три амбразуры каждый, помещение для боеприпасов, офицерскую комнату, помещение для продовольствия, тупиковый или сквозной вход с броневыми дверями и лаз в бронекупол.

В отличие от дотов первого периода, они были хорошо приспособлены для ведения фронтального огня. Боевой каземат был прикрыт с фронта несколькими (4-6) стальными броневыми плитами, каждая толщиной в 60 мм с воздушной прослойкой между ними. Крышей боевого каземата служили две броневые плиты общей толщиной 150 мм. Над дотом лежала «подушка» из земли и камня толщиной в 2-4 метра.

В качестве примера рассмотрим два финских дота. Дот № 11 был расположен между шоссе Териоки – Выборг и железной дорогой Ленинград – Выборг (номер доту присвоен комсоставом Красной Армии) на каменистой возвышенности «Палец», тянувшейся с севера на юг почти на 700 метров. В северной, возвышающейся над озером на 15-17 метров части гряды, летом 1938 года начались строительные работы. Дот строился в несколько этапов, так называемыми «плавающими секциями». Отрывался на глубину 8-10 метров котлован, заливался фундамент, ставился арматурный каркас, секционная опалубка и производилась послойная заливка бетоном. По окончании работ переходили к возведению следующей секции.

После окончания бетонных работ производилась засыпка сооружения. На потолочное перекрытие укладывался слой песка в 2-3 метра и 1,3-1,5 метра камней, причем передняя часть каземата и наблюдательный пункт покрывались пятиметровым, а задняя – двухметровым слоем валунов.

В конструктивном плане дот № 11 представлял собой капонир с казематами системы «ля Бурже» фланкирующего и косоприцельного огня. Западный каземат простреливал все заболоченное пространство до озера и его северный берег. Восточный каземат держал под прицелом весь западный склон высоты 65,5, подходы к доту № б и дорогу на станцию Кямяря. Казематы имели соответственно один и два пулемета системы Максима обр. 1910 г., установленных на специальных казематных станках. Имелись также амбразуры ближнего боя для ведения огня из винтовки, автомата или ручного пулемета. В случае опасности амбразуры закрывались броневыми заслонками, рассчитанными на сопротивление 37-мм снарядам. Оба каземата были снабжены специальными прожекторами, дававшими узкий луч света. Их включали после получения тревожного сигнала от электрических датчиков в проволочных заграждениях или по просьбе подразделений, занимавших прилегающие к высоте позиции.

Над каждым казематом, как и на наблюдательном пункте, были установлены бронеколпаки. Толщина стенок колпака составляла 180-200 мм. Смотровые щели (25х200 мм) обеспечивали наблюдателям круговой обзор и в случае опасности могли закрываться вращающейся внутри на роликах стальной полосой толщиной около 30 мм практически без малейшего зазора. Наблюдатель поднимался по прикрепленной к стене лесенке и оказывался стоящим внутри купола на специальной платформе. При необходимости там могли находиться два человека, имея телефонную связь с командиром укрепления.

Обратим внимание – сам дот (кроме бронеколпаков) не имел ни одной амбразуры для фронтального огня. Огонь должен был вестись только фланговый, несмотря на то, что длина дота по фронту составляла 80 метров

В качестве второго примера рассмотрим дот № 5 меньшего размера, расположенный между озерами Муолаярви и Яюрипяярви. Он представлял собой железобетонный прямоугольник длиной по фронту 13 метров, шириной 6 метров и высотой от грунта 2,8 метра. Толщина железобетонных стен дота 1,0-1,25 метра. Толщина крыши 1,4 метра.

Амбразуры имелись только сбоку, то есть огонь мог вестись только фланговый. Спереди дота была насыпана груда валунов, начинавшейся на расстоянии 16 метров от передней стенки дота и постепенно поднимающаяся до его крыши. Такой дот был практически неуязвим для огня прямой наводкой.

На крыше дота находилась сферическая бронебашня диаметром 1,48 метра. Толщина боковых стенок литой башни 190 мм, верха – 175 мм. Бронебашня имела шесть симметрично расположенных по окружности амбразур. Толщина щели 65 мм, длина внутренняя – 200 мм, внешняя – 340 мм.

Забегая вперед, скажем, что правая боковая стенка дота № 5 была разрушена из гаубиц Б-4, стрелявших 100-кг бетонобойными снарядами чертежа 2-01763. Ими же была разрушена бронебашня. Стрельба велась с дистанции 300 метров. На самом же доте советские саперы установили 500-кг заряд, который его и разрушил.

Дот № 5 был соединен с соседним дотом системой подземных ходов. Перед дотами была создана полоса каменных надолбов шириной 8 метров в семь рядов. Надолбы выступали над землей на 1,0-1,5 метра. За полосами надолбов следовали две-три полосы проволочных заграждений.

Основная (или главная) оборонительная полоса линии Маннергейма начиналась у западного берега Ладожского озера в 15-20 км от границы СССР и проходила по северному берегу реки Тайпалейоки, водной системе Byоксы, по берегу реки Салменканте, по северному берегу озера Яюрипяярви, по междуозерному дефиле на Суола и Вяйсянен, через станцию Лейпясуо, высоту 65,5 и населенные пункты Сумма, Кархула, Няюкки, Муурила, Койвисто, упираясь в берег Финского залива.

Главная оборонительная полоса состояла из трех основных, двух промежуточных и отсечных позиций, на которых были расположены 22 узла сопротивления и отдельные опорные пункты. Каждый узел сопротивления занимал по фронту 3-4,5 км и в глубину 1,5-2 км, он оборонялся одним-двумя стрелковыми батальонами, усиленными артиллерией. В узле было 4-6 опорных пунктов, из которых каждый имел 3-5 пулеметно-артиллерийских дотов, составлявших скелет обороны.

Узлы сопротивления с железобетонными сооружениями были расположены так, что они прикрывали наиболее вероятные направления наступления Красной Армии на Кексгольм, Выборг и Койвисто. На этих направлениях была создана густая сеть дотов, объединенных по два-три в опорные пункты, каждый на гарнизон в один-два взвода. Расстояние между дотами колебалось в пределах 100-150 метров. Промежутки между узлами сопротивления тоже были оборудованы укреплениями – системой окопов, усиленных пулеметными блиндажами, построенными из толстых бревен, камня и земли. Часто промежутки между узлами сопротивления были прикрыты естественными труднопроходимыми препятствиями (реки, озера, болота и заболоченные участки).

Опорные пункты с тщательно продуманной системой флангового, косоприцельного и фронтального огня в сочетании с развитой сетью противопехотных и противотанковых заграждений на переднем крае ив глубине составили основу обороны.

Основными типами противотанковых препятствий являлись противотанковые рвы, надолбы и эскарпы (противотанковые стенки); противопехотных препятствий – проволочные заграждения, мины и фугасы. На ряде участков были устроены танковые ловушки. Противотанковые рвы шириной до 4 метров и глубиной до 2 метров, как правило, своими флангами упирались в естественные препятствия – болота, озера, лес, овраги. Надолбы усиливались проволочными заграждениями, рвами и эскарпами.

Наиболее мощные укрепления и препятствия находились в хотиненском (суммском), межболотном и муола-муторанском узлах сопротивления. В этих узлах было соответственно 22 дота и 46 дзотов, 1-2 дотов и 16 дзотов, 29 дотов и 20 дзотов. Узел обороны на северном берегу реки Салменканте на семикилометровом фронте имел 46 дотов и 57 дзотов. Насколько мощные прикрытия были в узлах сопротивления, можно судить по тому, что у дота № 6 проволочное заграждение состояло из 45 рядов, причем первые 42 ряда были на металлических кольях высотой 60 см, заделанных в бетон. Надолбы были из 12 рядов камней, расположенных по середине проволочного заграждения.

Подступы к доту прикрывались деревянно-земляными пулеметными либо артиллерийскими огневыми точками, в которых располагались один-два пулемета или малокалиберное орудие. Дзоты имели бревенчатые прикрытия в четыре-пять накатов бревен, скрепленных между собой проволокой или железными скобами. Некоторые дзоты прикрывались с фронта броневыми плитами толщиной в 10-15 мм. Дзоты были незначительной высоты с глубокими амбразурами. На многих дзотах росли деревья, что сильно затрудняло их разведку. Таким образом, дзоты являлись серьезным препятствием для наступающих войск. Чтобы их разрушить, требовались тяжелые (не менее 152-мм калибра) орудия, большой расход снарядов и времени. Следует иметь в виду, что финны, имея под рукой камень и лес, быстро восстанавливали разрушенные дзоты.

Вторая оборонительная полоса (полоса тактических резервов) начиналась в 3-5 км от основной оборонительной полосы и соединялась с ней отсечными позициями: Лейпясуоской, Суммско-Харьюмякской, Няюкки-Сурярвинской. В этой полосе находилось 39 дотов и 178 дзотов. Полоса тактических резервов была оборудована по тому же принципу, что и основная оборонительная полоса.

Выборгская (или тыловая) укрепленная позиция состояла из узлов сопротивления: Сурпярского, Плесянисского, Илясейниеского, Нятяльского. Она находилась в 12 км от основной оборонительной полосы и имела 18 дотов и 77 дзотов. Перед тыловой оборонительной позицией были оборудованы шесть промежуточных линий обороны с развитой системой заграждений.

За тыловой позицией находилась выборгская позиция прикрытия, состоящая из двух рубежей обороны. На первом ее рубеже было 16 дотов и 31 дзот. Сам город Выборг, особенно его окраины, представлял собой прочный узел сопротивления, состоявший из ряда опорных пунктов.

С целью воспрещения охвата с северо-востока финны организовали систему затопления большого участка местности водами Сайменского канала.

Противник укрепил также берега и острова Финского залива. Так, старая крепость Тронгсунд (Транзунд) и острова Выборгского залива были оборудованы как узлы сопротивления с широким применением минных заграждений. Только в Тронгсундском и Ревонсааринском узлах сопротивления советские саперы позже обнаружили и обезвредили 5500 мин и фугасов.

К ноябрю 1939 года в районе Мурманска была сосредоточена 14-я армия под командованием комдива В.А. Фролова. В ее состав входили 104-я горно-стрелковая дивизия, 13-я и 52-я стрелковые дивизии. Дивизиям были приданы 290-й и 158-й артиллерийские полки, 208-й и 241-й гаубичные полки (всего 216 пушек и гаубиц). В дивизиях имелось два танковых батальона (38 легких танков). Армия была усилена 33-м зенитным артиллерийским дивизионом и 104-м пушечным артиллерийским полком.

С финской стороны этим мощным силам фактически противостояли всего лишь две роты корпуса пограничной стражи, местные отряды шюцкора и одна артиллерийская батарея. Однако большим преимуществом этих частей перед противником было прекрасное знание местности и условий жизни в тундре: личный состав финских войск в Лапландии был набран из местных жителей – саамов, либо из финнов и шведов, долгое время живших в Заполярье.

Советское командование оценивало силы финнов значительно выше. Так, по донесению временно исполнявшего обязанности начальника погранвойск НКВД комбрига Аполлонова от 13 ноября 1939 года «из пограничных рот, дислоцированных против Мурманского и Карельского пограничных округов, сформировано 12 батальонов, осуществляющих охрану границы... В финскую армию призвано 18 возрастов с 1920 г. рождения. Офицерский состав призван до 50-летнего возраста»[138] .

Нужно ли было командованию Красной Армией создавать в этом регионе столь значительное превосходство над противником в личном составе и в материальной части? Дело в том, что значительная часть сил и средств 14-й армии предназначалась не для ведения войны с лапландцами, а для отражения возможного десанта англофранцузского флота. 14-я армия так и простояла всю войну на мурманском побережье в ожидании десанта. В боевых действиях участвовал лишь один ее полк. А 104-й артиллерийский полк, оснащенный дальнобойными 122-мм пушками, был введен в состав береговой обороны.

К вечеру 30 ноября 1939 года части 14-й армии заняли западную часть полуостровов Рыбачий и Средний и начали продвижение к Петсамо и Линнахамари. Перед 104-й горнострелковой дивизии стояла задача с рубежа реки Титовка овладеть районом Луостари во взаимодействии с 95-м стрелковым полком 14-й дивизии и 58-м стрелковым полком 52-й дивизии, наступавшими с полуострова Рыбачий. Затем соединения 14-й армии должны были продвигаться на юг, чтобы содействовать наступлению 9-й армии и попытаться взять противника в клещи.

Первое время 104-я дивизия совместно с пограничниками, не встречая сопротивления, двигалась на запад. Основные силы финнов в районе Петсамо в составе одного усиленного батальона до 2 декабря удерживали два советских полка на перешейке, отделявшем полуостров Средний от материка. К вечеру 2 декабря 58-й и 95-й стрелковые полки заняли Петсамо, и началась переброска туда из Мурманска 52-й стрелковой дивизии.

3 декабря 1939 года советские войска взяли Луостари. Чтобы избежать окружения, финны отступили. 95-й стрелковый полк вернулся на полуостров Рыбачий, а 58-й полк, артиллерия и станковые пулеметы которого еще находилась в пути на Петсамо, занял оборону. В этой ситуации командование 104-й горнострелковой дивизии отдало приказ о подготовке налета на позиции противника в ночь на 5 декабря. Этот приказ не отменили и после того, как была получена информация от пограничников, которые отлично знали местность и были хорошими лыжниками, что они не смогут принять участие в операции.

Операция началась успешно. Роте 273-го полка удалось захватить пять автомашин и три орудия, но финский часовой, убитый мгновением позже, успел подать сигнал тревоги. В ночном бою командир потерял управление ротой, которая при контратаке противника отошла, ведя беспорядочный огонь. Финны вернули свои орудия и захватили четыре станковых и четыре ручных пулемета. Потери в роте составили почти половину ее штатной численности: 33 убитых и 32 раненых. Лейтенанта – командира роты – отдали под суд и расстреляли.

12 декабря после подхода всех подразделений 52-й стрелковой дивизии наступление возобновилось. Финны начали отходить по шоссе на Рованиеми, минируя его и устраивая завалы. 15 декабря они оставили без боя поселок Сальмиярви. Вечером 16 декабря подразделения 58-го стрелкового полка встретили упорное сопротивление противника, оборонявшегося на 95-м километре шоссе. Финны вели бой до вечера 17 декабря и отошли, увидев, что против них разворачивается весь полк, поддерживаемый ротой танков и дивизионной артиллерией. На следующий день полк занял поселок Птикиярви.

13 декабря Главный штаб Сил обороны Финляндии принял решение о формировании из дислоцированных в Заполярье частей группы войск «Северная Финляндия» отдельной группы «Лапландия». Группа «Лапландия» усиливалась двумя батальонами пехоты. Кроме того, из местных жителей (преимущественно саамов) формировался маршевый пехотный батальон численностью около 400 человек.

Финны, отступая, сумели эвакуировать все население. При этом они перегнали в Швецию около 200 тысяч домашних оленей.

19 декабря командование 104-й дивизии получило приказ штаба 14-й армии о переходе к обороне. К тому времени 58-й стрелковый полк, бывший головным, находился на 110-м километре дороги, продвинувшись несколько юго-западнее Питкиярви.

Потери всех частей и соединений 14-й армии за месяц боевых действий, с 30 ноября по 30 декабря 1939 года, составили 64 человека убитыми, 111 ранеными, 2 пропавшими без вести и 19 погибшими в результате несчастных случаев, в основном, от пожаров. Всего 196 человек.

Потом на Крайнем Севере установилось затишье. Несколько небольших боев произошло там лишь в последние две недели войны. 26 и 27 февраля 1940 года 52-я стрелковая дивизия вела бой с целью вывода из окружения разведывательного отряда штаба 14-й армии. 205 и стрелковый полк атаковал противника на 106-м километре шоссе Потсамо – Рованиеми, причем часть финнов (около роты) вынуждена была уйти на территорию Норвегии. 7 марта этот же полк при поддержке 411-го танкового батальона овладел поселком Наутси, потеряв при этом всего двух человек убитыми и шестерых ранеными. Именно 52-я стрелковая дивизия, выполнявшая сугубо тактическую задачу, глубже всех проникла на территорию Финляндии: с занятием Наутси она достигла 150-го километра Рованиемского шоссе. Ее потери были незначительны: за всю войну в дивизии погибли 63 человека (из них 6 при пожарах в землянках), 134 человека были ранены (из них 22 обожжены при пожарах) , 6 контужены и 133 обморожены.

Вся 14-я армия за период с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года потеряла 585 человек: 181 человека убитыми, двух – пропавшими без вести, 301 – ранеными и 101 – обмороженными.

На ухтинском, ребольском и кандалакшском направлениях должна была действовать 9-я армия. Первоначально ею командовал комкор М.П. Духанов, а с 22 декабря 1939 года – комкор В.И. Чуйков. В состав армии 54-я, 122-я, 163-я стрелковые дивизии, в декабре она пополнилась 44-й и 88-й стрелковыми дивизиями. Большинство дивизий не были укомплектованы артиллерией до полного штата.

Кроме того, по некоторым сведениям[139] в состав 9-й армии входил 273-й горнострелковый полк 104-й горнострелковой дивизии, входившей в состав 14-й армии.

9-я армия была усилена 51-м корпусным артиллерийским полком (12 – 107-мм пушек обр. 1910/30 гг. и 12 – 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20) и 63-м зенитным артиллерийским дивизионом (12 – 76-мм зенитных пушек). В составе 9-й армии был 91 легкий танк.

В планах советского Главного командования 9-й армии отводилась важная роль. Она должна была разрезать Финляндию пополам, выйдя к побережью Ботнического залива. Ведь именно в районе Суомуссалми полоса финской территории между советской границей и Ботническим заливом наиболее узкая. 9-я армия должна была выйти на побережье Ботнического залива на участке Оулу-Кеми. Этим достигалась изоляция северной Финляндии от остальной территории страны. Финны лишались железнодорожного сообщения со Швецией. Были бы значительно затруднены действия англо-французского экспедиционного корпуса в случае его высадки в северной Норвегии.

В начале декабря 1939 года 9-я армия должна была действовать на 400-километровом фронте, то есть фронт наступления каждой дивизии формально достигал 133 км. Естественно, что в действительности такого быть не могло, поэтому действия 9-й армии разбились на операции так называемых группировок.

На кандалакшском направлении действовала 122-я стрелковая дивизия. Правый ее фланг отстоял почти на 250 км от частей 14-й армии, левый – почти на 250 км от частей ухтинской группировки 9-й армии.

На ухтинском направлении действовала 163-я стрелковая дивизия, позже к ней присоединилась 44-я стрелковая дивизия. «Соседи» справа были, как уже говорилось, на удалении 250 км, а соседи слева (ребольской группировки) в 85 км.

На ребольском направлении действовала 54-я стрелковая дивизия. Ее «соседями» слева на удалении около 110 км были части 8-й армии.

С 30 ноября до середины декабря дивизиям 9-й армии противостояли всего-навсего пять финских батальонов, применявших тактику маневренной обороны. Единственный большой бой провела 54-я горнострелковая дивизия 12 декабря в дефиле озер Аласярви и Саунаярви. Ее 118-й и 337-й полки не стали тратить время на бесплодные атаки в лоб и обошли финские части по льду озер. Чтобы не попасть в окружение, финны отошли, понеся большие потери.

Наступавшая в центре 163-я стрелковая дивизия в первые дни декабря имела против себя всего один финский батальон. 6 декабря подошел еще один батальон, а на следующий день из резерва прибыл финский пехотный полк. Эти части объединились в бригаду под командованием полковника X. Сииласвуо. 22 декабря данная бригада была развернута в 9-ю пехотную дивизию.

17 декабря 163-я дивизия овладела городом Суомусальми. До этого больших потерь в 9-й армии не было. В 122-й дивизии насчитывалось 76 человек убитыми и 266 ранеными; в 163-й, соответственно, 89 и 154; в 54-й – 79 и 286. Однако главные сражения были еще впереди.

Тем временем финны закончили переброску на север Финляндии частей будущей 9-й пехотной дивизии, 1-й пехотной бригады и нескольких отдельных батальонов. К 17 декабря финское командование сформировало Лапландскую группу под командованием генерал-майора К. Валлениуса, куда вошли 9-я пехотная дивизия, 1-я пехотная бригада и несколько отдельных частей.

18 декабря 1-я пехотная бригада финнов контратаковала в лоб полки 54-й горнострелковой дивизии, но, получив отпор, отошла на Нурмес. Тогда финны начали перегруппировку, чтобы обойти дивизию с флангов и выйти на ее коммуникации. В результате 20-22 декабря после тяжелых боев действовавшие на флангах 54-й дивизии отряды Маклецова и Алексеенко были вынуждены отойти к главным силам. 23 декабря 3-му батальону 529-го стрелкового полка пришлось уже прорываться из окружения на восток, неся большие потери. Когда он вышел в район поселка Лендеры, в строю осталось всего 132 человека.

В районе Суомусальми передовые отряды финской 9-й пехотной дивизии сковали части 163-й стрелковой дивизии, действовавшие только по дорогам и пытавшиеся сбить противника лобовыми атаками. Командир финской дивизии генерал X. Сииласвуо писал впоследствии: «Мне было непонятно и странно, почему русские не имели лыж. Из-за этого они не могли оторваться от дорог и несли большие потери».

18-20 декабря 163-я дивизия вела тяжелые бои в районе Суомусальми. Гром грянул 21 декабря, когда финским лыжным группам удалось выйти на коммуникации дивизии в районе Важенваара, уничтожить часть тыловых обозов и создать угрозу окружения ее основных сил. Усилия посланных на помощь частей 44-й дивизии отбросить финские отряды с дороги успеха не имели. Ее батальоны вводились в бой разрозненно, сразу по прибытии, без подготовки. В течение нескольких дней 3-й батальон 305-го стрелкового полка при поддержке полковой артиллерии и 312-го танкового батальона пытался прорвать оборону противника на 25-м километре дороги на Важенваара, но безрезультатно. Не помог и ввод в бой 1-го батальона 25-го стрелкового полка. Потери дивизии за три дня боев составили 448 человек убитыми, 810 ранеными и 226 обмороженными.

Между тем финские лыжные отряды разгромили несколько тыловых подразделений 163-й дивизии. Финны начали беспокоить тылы 44-й стрелковой дивизии, устраивая завалы на дороге ближе к границе.

Командование 163-й стрелковой дивизии не смогло в сложившейся непростой ситуации организовать отход, и если бы не героизм бойцов и командиров 81-го горнострелкового полка, прикрывавшего отступление главных сил, то потери могли бы быть еще больше.

С 20 декабря 1939 года по 1 января 1940 года погибли 353 человека, были ранены 486, попали в плен 107, пропали без вести 346 и обморожены 65 человек. Всего с начала боевых действий потери составили: 890 человек убитыми, 1415 ранеными, почти 300 обмороженными. Были также потеряны 130 пулеметов, две 37-мм, восемь 45-мм и семь 76-мм пушек, 140 автомобилей. По финским данным потери 163-й дивизии были гораздо больше: свыше 5 тысяч человек убитыми и 500 пленными, 11 танков и 27 орудий.

Вину за неудачу высшее командование РККА свалило на командующего 9-й армией М.П. Духанова и начальника штаба армии комдива А.Д. Соколовского. Их отстранили от занимаемых должностей. В конце декабря арестовали и отдали под суд командира наиболее пострадавшего 662-го стрелкового полка Шарова и комиссара Подхомутова. Они «чистосердечно» признались во вредительстве и были расстреляны.

Бойцы 162-й дивизии при отступлении бросали не только винтовки, но и обмундирование. На совещании в ЦК в апреле 1940 года кто-то из командиров заметил: «Ведь 163-я дивизия пришла босая». Начальник снабжения Красной Армии корпусной комиссар А.В. Хрулев это подтвердил, зачитав постановление Военного совета 9-й армии, где перечислялось имущество, брошенное дивизией: «Военсовет устанавливает, что 163-я дивизия оставила на поле боя... рубах летних – 3028 штук, белья нательного – 11849 пар, шаровар ватных – 4321 штуки, перчаток – 6147, валенок – 2250, кожаной обуви – 6908 пар».

Количество оставленной одежды и обуви оказалось в несколько раз большим, чем могло быть на всех убитых и пленных вместе взятых. Остается загадкой: то ли красноармейцам было удобнее драпать по снегу в крепчайший мороз без сапог и валенок, то ли имущество им так и не успели раздать, то ли интенданты по своему обыкновению списали на окруженных часть того, что сами украли.

В начале января 1940 года финны разбили и 44-ю дивизию. У нее уже в конце декабря 1939 года, еще до начала финского контрнаступления, плохо обстояли дела со снабжением по единственной годной для колесного транспорта дороге. 27 декабря военком дивизии полковой комиссар Мизин докладывал: «В частях дивизии сложилось угрожающее положение с обеспечением продовольствием и фуражом. Непосредственно в частях продовольствия и фуража 1 суткодача. На дивизионном обменном пункте ничего нет. Продовольственная рота, высланная на обменный армейский пункт, простояла два дня в селении Бойница и одни сутки в селении Вокнавала, а продуктов и фуража не получила ввиду отсутствия их на обменном армейском пункте. Кроме того... до сих пор не прибыл полевой автохлебозавод дивизии».

1 января 1940 года части финской 9-й пехотной дивизии начали операцию, закончившуюся их крупной победой. В 8 часов утра финны пошли в атаку на 146-й стрелковый полк 44-й дивизии. Только после ввода в бой всех полковых резервов с большим трудом атаку удалось отбить. В ночь на 2 января финны повторили атаку и на этот раз окружили полк, перерезав Важенваарскую дорогу на 21-м и 23-м километрах.

Красноармейцы дивизии боролись не только с наступавшими финнами, но и с лютым морозом. Дивизия была отправлена из Тернополя в осеннем обмундировании – шинелях и брезентовых сапогах. Зимнее обмундирование (телогрейки и валенки) обещали доставить в уже идущие эшелоны. Но из-за нерасторопности тыловых служб зимнюю амуницию бойцы начали получать только на конечной станции Кемь, и в спешке переброски на фронт далеко не все бойцы получили валенки и телогрейки.

На следующий день, 3 января, командир 44-й стрелковой дивизии комбриг А.И. Виноградов с оперативной группой штаба выехал в расположение 25-го стрелкового полка. Там он попытался организовать разгром финских частей, вышедших на тыловые коммуникации, но все предпринятые атаки были отражены финнами. Подходу подкреплений к фронту мешали скопившиеся на дороге обозы.

Финны знали о планах советского командования, поскольку, по свидетельству генерала Сииласвуо, 27 декабря они захватили ряд приказов по 44-й дивизии. Поэтому в течение следующих суток атаки советских частей оканчивались неудачей. Финны устроили на дороге еще два завала – на 19-м и 20-м километрах. Шедшие на помощь ударной группе подразделения разведбатальона и 3-го пограничного полка были встречены там сильным ружейно-пулеметным и минометным огнем противника. Ударная группа оказалась отрезанной от остальных подразделений дивизии. Положение усугубилось тем, что около 6 часов вечера 2-й батальон 146-го стрелкового полка, бойцы которого уже несколько дней не получали горячей пищи, самовольно оставил фронт. В результате обнажился левый фланг дивизии, чем и воспользовались финны, устроившие новые завалы. К этому времени некоторые части 44-й дивизии не получали продовольствия и боеприпасов уже два-три дня.

2 января финские лыжные отряды перерезали единственную дорогу, по которой двигалась дивизионная колонна. Скученные на небольшом участке люди и техника стали отличной мишенью для финской артиллерии. Предпринятые 2-4 января попытки прорыва не удались. Дивизия оказалась расчлененной на отдельные отряды, лишенные боеприпасов и продовольствия. Командир дивизии комбриг А.И. Виноградов и начальник штаба дивизии полковник О.И. Волков потеряли управление войсками. Они еще 4 января просили у командования 9-й армии разрешения на выход из окружения без тяжелого вооружения и техники, так как не было ни горючего, ни лошадей. Часть лошадей пала от голода, остальных съели окруженные бойцы. Виноградов докладывал в штаб 9-й армии: «В связи с вытеснением второго батальона 146-го стрелкового полка из района обороны левый фланг остался открыт. Заполнить его не удается. Противник сосредотачивает силы с задачей перерезать оборону дивизии. В связи с отсутствием продфуража настроение плохое, лошади дохнут, бензин и боеприпасы на исходе».

К тому времени финская группировка в районе Важенваара имела в своем составе три пехотных полка и три отдельных батальона. В.И. Чуйков не надеялся справиться с этой группировкой и склонялся к отводу 44-й дивизии, у которой для продолжения наступления не было ни боеприпасов, ни фуража, ни продовольствия. Но решить вопрос о прорыве лично командарм не мог и запросил санкцию Москвы. Чуйков докладывал наркому обороны: «Считаю положение 44-й дивизии очень серьезным, и если к 4.00 5 января очистить дорогу не удастся, прошу разрешения части 44-й стрелковой дивизии отвести на новый рубеж, к востоку от 19-го км».

Однако Ставка эту просьбу отклонила.

5 января финны атаковали в стык 146-го и 25-го полков в районе 23-го километра. Тогда же части 44-й, дивизии предприняли очередную попытку прорыва из окружения, но артподготовка запоздала на 3 часа после начала атаки.

Генерал Сииласвуо писал впоследствии: «5 января был взорван мост через реку Пуросйоки... Артиллерийский огонь противника на участке его 25-го стрелкового полка был особенно сильным и метким, и в результате наши части понесли большие потери».

5 января Чуйков бросил на помощь дивизии ударную группу, которая вскоре сама оказалась блокированной финнами. 6 января Виноградов, который все время окружения находившийся не на командном пункте дивизии, а в 25-м стрелковом полку, просил разрешения бросить матчасть, так как пути отхода были перерезаны финскими отрядами, блокированы завалами и минированы. Уцелевших людей он предлагал выводить лесами.

5 января в 23 часа Военный совет 9-й армии приказал Виноградову пробиваться к 19-му километру, полагая, что этот участок занят советскими войсками. Но там уже были финны. На следующий день дивизия продолжала вести бой в окружении. Ее командование безуспешно пыталось вывести людей и технику.

6 января начальник штаба 44-й дивизии сообщал: «46-й стрелковый полк на 23-м километре ведет бой в окружении, неся большие потери. Открыто передает: дайте помощь, нас добивают, давайте помощь – несколько раз. Между кордоном и границей завал. Противник ведет сильный огонь между 146-м и 305-м стрелковыми полками. Снаряды рвутся в расположении частей. Дорога на 21-22-м километрах минирована и завал на 22-м километре. Связи с 7-9-й ротами 3-го батальона 146-го стрелкового полка нет. 25-й стрелковый полк сейчас окружен. Матчасть и раненых без помощи вывести не может. Возможно, удастся пробиться пехоте. Спрашивает, что делать с матчастью (Виноградов). Связи с 19-11 километрами и с границей нет. Слышна стрельба на кордоне. КП штадива 44-й стрелковой дивизии занял оборону».

Поздно вечером 6 января пришло разрешение Ставки на вывод частей дивизии из окружения, но с непременным сохранением тяжелого вооружения и техники. Потом связь со штабом армии прервалась. Получив в 10 часов вечера разрешение командования 9-й армии: «Действовать по собственной инициативе», Виноградов отдал приказ выводить людей с северной стороны дороги. 7 января он на свой страх и риск приказал «уничтожить матчасть и отходить разрозненными группами по лесам на восток в район Важенваара». К этому времени и так уже начался беспорядочный отход, перешедший в бегство. Сииласвуо так описывал это отступление: «Паника окруженных все росла, у противника больше не было совместных и организованных действий, каждый пытался Действовать самостоятельно, чтобы спасти свою жизнь. Лес был полон бегущими людьми».

Бойцы бросали не только пушки и пулеметы, но и винтовки. Многие красноармейцы погибли, застигнутые бураном. Их тела нашли и захоронили весной, после схода снега.

Сииласвуо писал: «В полдень 7-го числа противник начал сдаваться. Голодные и замерзшие люди выходили из землянок. Одно-единственное гнездо продолжало сопротивляться, на время его оставили в покое... Мы захватили немыслимо большое количество военных материалов, о которых наши части не могли мечтать даже во сне. Досталось нам все вполне исправное, пушки были новые, еще блестели... Трофеи составили 40 полевых и 29 противотанковых пушек, 27 танков, 6 бронеавтомобилей, 20 тракторов, 160 грузовых автомобилей, 32 полевые кухни, 600 лошадей».

К вечеру 7 января первые группы бойцов дивизии во главе с ее командиром и штабом прибыли в Важенваара. Люди выходили из окружения в течение нескольких дней. По данным штаба дивизии, с 1 по 7 января потери-соединения составили 1001 человек убитыми, 1430 ранеными, 2243 пропавшими без вести. Потери вооружения и техники были более значительны: 4340 винтовок, 1235 револьверов и пистолетов, около 350 пулеметов, 30 пушек 45-мм, 40 пушек 76-мм, 17 гаубиц 122-мм, 14 минометов и 37 танков. По финским данным в плен попало 1300 человек. 44-я дивизия лишилась почти всего вооружения и боевой техники. 40 процентов вышедших их окружения бойцов были даже без винтовок. Финнам достались в итоге 97 орудий, 37 танков, 130 станковых и 150 ручных пулеметов, 6 минометов, 150 новеньких автоматов ППД и много другого войскового имущества.

19 января 1940 года вышел приказ Главного военного совета, объявленный всему командному составу до взводных включительно: "В боях 6-7 января на фронте 9-й армии в районе восточнее Суомусальми 44-я стрелковая дивизия, несмотря на свое техническое и численное превосходство, не оказала должного сопротивления противнику, позорно оставила на поле боя большую часть ручного оружия, ручные и станковые пулеметы, артиллерию, танки и в беспорядке отошла к границе. Основными причинами столь постыдного для 44-й стрелковой дивизии поражения, были:

1. Трусость и позорно-предательское поведение командования дивизии в лице командира дивизии комбрига Виноградова, начальника политотдела дивизии полкового комиссара Пахоменко и начштаба дивизии полковника Волкова, которые вместо проявления командирской воли и энергии в руководстве частями и упорства в обороне, вместо того, чтобы принять меры к выводу частей, оружия и материальной части, подло бросили дивизию в самый ответственный период боя и первыми ушли в тыл, спасая свою шкуру.

2. Растерянность старшего и среднего начсостава частей дивизии, которые, забыв о долге командира перед Родиной и Армией, выпустили из рук управление своими частями и подразделениями и не организовали правильного отхода частей, не пытались спасти оружие, артиллерию, танки.

3. Отсутствие воинской дисциплины, слабая военная выучка и низкое воспитание бойцов, благодаря чему дивизия в своей массе, забыв свой долг перед Родиной, нарушила военную присягу, бросила на поле боя даже свое личное оружие – винтовки, ручные пулеметы – и отходила в панике, совершенно беззащитная.

Основные виновники этого позора понесли заслуженную кару советского закона. Военный трибунал 11 и 12 января рассмотрел дело Виноградова, Пахоменко и Волкова, признавших себя виновными в подлом шкурничестве, и приговорил их к расстрелу.

В тот жен день приговор был приведен в исполнение перед строем дивизии.

Позорный отход 44-й стрелковой дивизии – показательный процесс, что не во всех частях Красной Армии у командного состава развито чувство ответственности перед Родиной, что в тяжелом, но далеко не безнадежном положении командиры иногда забывают свой долг командира и у них иногда берут верх шкурнические интересы.

Позорный отход 44-й стрелковой дивизии показывает далее, что в бойцах также не развито чувство ответственности за вверенное им Родиной оружие, и они иногда при первом серьезном нажиме со стороны противника бросают оружие, и из бойцов Красной Армии, которые обязаны бороться за Родину с оружием в руках до последнего вздоха, превращаются в безоружную толпу паникеров, позорящих честь Красной Армии.

Главный военный совет РККА требует от военных советов округов и всей массы красноармейцев извлечь урок из печального опыта позорного отхода 44-й стрелковой дивизии.

Главный военный совет РККА требует от командиров, политработников, всего начсостава, чтобы они честно и мужественно выполняли долг перед Родиной и Армией, были требовательны к подчиненным, пресекая расхлябанность в частях, ликвидируя панибратство в отношении к подчиненным и насаждая железную воинскую дисциплину как мерами воспитания, так и мерами карательными".

Во второй половине января 1940 года главные силы финской Лапландской группы, разгромив 44-ю и 163-ю дивизии, двинули свои силы на 54-ю дивизию комбрига Гусевского.

54-я дивизия наступала на Кухмониеми и Корписалми. 6 декабря она подошла к важному дорожному узлу Расти, чем создала угрозу коммуникациям, связывающим север и юг Финляндии. Финское командование срочно сформировало отдельную бригаду под командованием полковника А. Вуокко в составе пяти пехотных батальонов и одного артиллерийского дивизиона, и перешла в контрнаступление. К 25 декабря 54-я дивизия была оттеснена к границе, а в конце января – окружена. К 1 февраля финнам удалось окончательно прервать все коммуникации 54-й дивизии. Финнам удалось рассечь район обороны дивизии на восемь частей. Окружения избежал только 337-й стрелковый полк.

До 10 февраля финны пытались разгромить отдельные оборонительные участки, но, встретив упорное сопротивление, перешли к осаде. Командование 54-й дивизии сумело запастись продовольствием, которого вместе со сбрасываемыми с самолета припасами хватило на все время блокады. 13 февраля Гусевский передал в штаб 9-й армии радиограмму: «Дивизия сражается в окружении в течение 15 дней, использовав до конца все свои внутренние возможности, раненых – сотни, продовольствия нет. Мы делаем все, что в наших силах, для спасения дивизии. Сбрасывайте в гарнизоны не килограммы, а тонны продовольствия, ждем ответа».

В конце февраля финны перешли к тактике подавления отдельных осажденных участков артиллерийским огнем. В ночь на 3 марта после четырехдневной артиллерийской подготовки противник атаковал район, где находились 2-я рота 118-го горнострелкового полка и 7-я батарея 86-го артиллерийского полка. Почти все бойцы этих подразделений были убиты. В живых осталось только 25 человек.

В течение двух последующих суток подразделения 337-го полка при поддержке нескольких танков пытались выбить финнов из дефиле, разделявшего восточный участок и район обороны командного пункта дивизии. Потеряв до 50 человек убитыми и один танк, советские части вернулись на исходные позиции.

6 марта финны начали ожесточенный артиллерийско-минометный обстрел восточного участка обороны и в ночь на 7 марта заняли его. При этом советские потери убитыми и пленными составили около 230 человек. Около 100 человек смогли уйти по льду озера Саунаярви и присоединиться к защитникам командного пункта дивизии. 11 и 12 марта финны интенсивно обстреливали позиции этого района, большинство блиндажей и землянок было уничтожено. Утром 13 марта финны перешли в атаку, но она была отбита.

Более активным действиям финнов помешало наступление Ребольской оперативной группы 9-й армии, начатое силами переброшенной на этот участок 163-й стрелковой дивизии, 593-го стрелкового полка 131-й дивизии и нескольких лыжных батальонов. Хотя деблокировать 54-ю дивизию не удалось, финнам пришлось бросить часть сил против наступавших и тем самым ослабить натиск на окруженные гарнизоны.

11 февраля лыжная бригада под командование полковника Долина в составе 9-го, 13-го и 34-го лыжных батальонов предприняла еще одну попытку прорыва блокады.

Однако 13-14 февраля ее разгромили финские лыжные отряды.

Потери лыжных батальонов, участвовавших в этих двух операциях, составили 1274 человека убитыми, 903 ранеными, 583 пропавшими без вести и 323 обмороженными. Потери же 163-й дивизии с 29 февраля по 13 марта составили 993 человека убитыми, 3295 ранеными и 191 пропавшими без вести. Общие потери этого соединения составили 2274 человека убитыми, 7670 ранеными, 769 пропавшими без вести и 888 обмороженными, то есть почти 70% штатного состава. В самой 54-й дивизии, выдержавшей 46-дневную блокаду, было 2118 человек убито, 3732 ранено и 573 человека пропало без вести, что составило 60% штатной численности горнострелковой дивизии.

Из всех соединений 9-й армии только 122-я стрелковая дивизия, принимавшая участие в войне с первого дня, сумела избежать тяжелого поражения. Она прибыла в район Кандалакши накануне войны из Белоруссии и перешла границу 30 ноября. В 3 часа дня 596-й стрелковый и приданный дивизии 273-й горнострелковый полки заняли почти без сопротивления поселок Алакуртти, который финны сожгли при отходе. Следующие сутки прошли без боев – финны отходили, минируя за собой дороги.

2 декабря шедший в головной заставе 1-й батальон 596-го полка и кавалерийский эскадрон 153-го разведывательного батальона при подходе к высотам в 26 км западнее Алакуртти были встречены пулеметным и минометным огнем с хорошо замаскированных позиций 22-го пограничного финского батальона. Несмотря на незначительные потери (6 человек раненых) кавалеристы спешились, оставив лошадей под огнем. Подразделения развернулись и залегли. Через некоторое время подошли два батальона 596-го полка и 273-й полк, а также полковая артиллерия. Вторая атака в 4 часа дня 3 декабря вынудила противника оставить высоты. В финских окопах было обнаружено 10 трупов, еще три финна захвачены в плен. Потери частей дивизии составили 24 человека убитыми и 89 ранеными.

11 декабря финны оказали сопротивление у деревни Мяркярви. Но оборонительные позиции подготовить они не успели (были только ячейки для стрельбы лежа) и не смогли сменить понесший большие потери Салльский батальон на прибывший из резерва батальон "А". И мост они почему-то не взорвали. Все это дорого обошлось оборонявшимся. Два танка 100-го отдельного танкового батальона успели проскочить по мосту, прорвались в тыл противника и разгромили его обозы. Финны поспешно отступили, не успев сжечь деревню. В качестве трофеев советским войскам достались 8 пулеметов.

14 декабря передовой батальон 420-го стрелкового полка с ротой танкового батальона занял поселок Курсу. В тот же день, в 8 часов вечера, лыжные подразделения финнов, обойдя фланги передового батальона, атаковали полковую артиллерию и батарею 285-го артиллерийского полка. Артиллеристы вынуждены были вести огонь картечью и даже из личного оружия. Было убито много лошадей, но орудия почти не пострадали. На помощь к артиллеристам прибыл 20-й батальон 420-го полка, после чего финны отступили.

В тот же день 596-й стрелковый полк при поддержке 9-го отдельного танкового батальона пытался овладеть высотами на дороге в 69 км западнее Куолаярви. Атака сорвалась, а финны из противотанковых орудий уничтожили три советских танка.

К вечеру 16 декабря 420-й стрелковый полк вышел на восточную окраину поселка Иоутсиярви. 17 декабря он атаковал позиции финнов, но неудачно. В тот же день к фронту подошли 175-й стрелковый полк и саперный батальон 122-й дивизии. Тем временем 273-й горнострелковый полк совместно с 153-м разведывательным батальоном и ротой 596-го стрелкового полка овладели переправой через реку Кемийоки в районе деревни Пелкосниеми, потеряв при этом 20 человек убитыми и 46 ранеными, а также три танка Т-38.

18 декабря 420-й стрелковый полк с батальоном 715-го стрелкового полка вновь безуспешно наступал на позиции противника. Батальон 715-го полка потерял связь с главными силами, подвергся контратаке противника и понес большие потери. Командир и комиссар батальона были ранены. 420-й полк в результате этой неудачи «соседа» пришлось отвести в тыл на 2 км.

Бойцы 715-го полка, как и других частей 122-й дивизии, были одеты в черные пиджаки, что совсем не подходило для приполярной зимы. К тому же черная форма демаскировала бойцов на белом снегу, отчего они несли большие потери.

19 декабря финны контратаковали части 122-й стрелковой дивизии, переправившиеся через Кемийоки. Советские войска отступили на 14 км к северу. Их потери составили 27 человек убитыми и 73 ранеными.

В тот же день два батальона 596-го стрелкового полка и 715-й стрелковый полк вновь атаковали финские позиции (четыре батальона) под Иоутсиярви. 715-й полк наступал с фронта, но безуспешно. В это время один батальон 596-го полка вышел на северную окраину поселка, а второй фланговым маневром – на вторую полосу неприятельской обороны, но, вместо того чтобы ударить в тыл противнику, его командир стал выжидать выгодный момент для удара по отходящей коннице. Но дождался только того, что финны, отбив наступление с фронта, контратаковали и окружили батальон. Прорываясь, батальон понес большие потери в живой силе и бросил все свои станковые пулеметы.

После этого командование 9-й армии отдало приказ сконцентрировать части дивизии северо-западнее и юго-западнее Куорлаярви. Непонятно, что помешало ему позже вовремя отдать приказ об отходе 163-й дивизии.

3 января 1940 года финские части попытались овладеть артиллерийскими позициями, но были отбиты. 4 января финны повторили попытку, и с тем же результатом. 13 января 122-я дивизия получила приказ об отходе в район Мяркярви. После этого активные действия на участке 122-й дивизии прекратились. Стороны время от времени перестреливались и «обменивались» налетами лыжников. Дивизионная артиллерия была изъята в армейский резерв, огневую поддержку стрелкам оказывали лишь полковые батареи.

Даже 19 февраля, за три недели до конца войны, в 122-й дивизии не хватало семи тысяч пар лыж. Предназначенная для уплотнения боевых порядков, 88-я стрелковая дивизия до окончания войны так и не вышла на фронт в полном составе: ее артиллерийский полк оказался без тягачей, 758-й стрелковый полк – без лыж, а в танковом батальоне не хватало 30 машин.

Восточнее Ладожского озера на петрозаводском направлении была развернута 8-я армия под командованием комдива И.Н. Хабарова. В ее состав входили два стрелковых корпуса – 1-й и 56-й.

В 1-м корпусе состояли 139-я и 155-я стрелковые дивизии, а также 47-й корпусный артиллерийский полк. В каждой дивизии имелось 36 противотанковых 45-мм пушек, 38 полковых и дивизионных 76-мм пушек, 16 гаубиц калибра 122 мм Кроме того, 115-я стрелковая дивизия имела шесть 152-мм гаубиц. В 47-м корпусном артиллерийском полку было 12 пушек 122 мм и 24 пушек-гаубиц МЛ-20 калибра 152 мм.

В 56-м корпусе состояли 56-я, 18-я и 168-я стрелковые дивизии. 75-я стрелковая дивизия находилась в резерве армии.

8-я армия была усилена 49-м и 467-м корпусными артиллерийскими полками, 10-м гаубичным полком и 315-м отдельным артиллерийским дивизионом резерва Главнокомандования (РГК).

467-й корпусной артиллерийский полк имел 24 пушки 107 мм обр. 1910/30 гг. и 12 гаубиц 152 мм, а в составе 49-го корпусного тяжелого артиллерийского полка были 24 пушки-гаубицы 152 мм МЛ-20 и 6 гаубиц 203 мм Б-4. В составе 315-го артиллерийского дивизиона большой мощности имелось шесть 280-мм гаубиц обр. 1915 г.[140] .

8-я армия заняла 380-километровый фронт, то есть в среднем 76 км на дивизию. Понятно, что в таких условиях сплошной линии фронта быть не могло, и каждая дивизия действовала сама по себе, не имея соприкосновения на флангах с другими дивизиями.

Армии предстояло действовать на наиболее важном направлении, выводившем в обход Ладожского озера в тыл линии Маннергейма. На этом направлении финны сосредоточили до трех пехотных дивизий, опиравшихся на хорошо подготовленный для обороны рубеж по линии Толвоярви – станция Лоймола – Кителя – река Ук-супйоки. Между укрепленным оборонительным рубежом и государственной границей финны создали полосу заграждений, насыщенную полевыми укреплениями. Как и на Карельском перешейке, здесь имелись проволочные заграждения, противотанковые рвы, завалы и минные поля. Особенно густая сеть минных полей и фугасов была в районе дорог. Ряд населенных пунктов (Корписельскя, Суоярви, Салми и др.) был превращен в сильные узлы сопротивления.

Перед 8-й армией была поставлена задача – ударом в направлении на Сортавала разгромить противостоящего противника и выйти на фронт Толвоярви.

Пять дивизий, действуя независимо друг от друга, должны были наносить удары по расходящимся направлениям. Уже позже, в апреле 1940 года, выступая на совещании по итогам финской войны, командующий артиллерией 8-й армии комбриг Н.А. Клич справедливо указал изъяны этого плана: «К началу войны 8-я армия начала наступление фактически „растопыренными пальцами“ – 5 дивизий на пяти направлениях. Территория не была подготовлена для действий крупных воинских частей. Почему это произошло? Потому, что общий оперативный план не учитывал важности петрозаводско-сортавальского направления».

Началу наступления предшествовала короткая (15-минутная) артиллерийская подготовка в виде одного мощного огневого налета, после которого войска перешли государственную границу и начали продвижение вглубь Финляндии. 155-я и 139-я стрелковые дивизии, наступавшие на правом фланге армии, в условиях труднодоступной местности преодолели сопротивление противника, продвинулись на 75-80 км и вышли к основному оборонительному рубежу, где завязали тяжелые бои.

Финны при отступлении, как правило, уничтожали деревушки и хутора, чтобы лишить противника укрытий от холода. Население добровольно либо принудительно эвакуировалось в тыл.

13 декабря финны контратаковали 139-ю дивизию, которая была вынуждена отойти к восточному берегу озера Ала-Толваярви. На поддержку 139-й дивизии была переброшена резервная 75-я дивизия. С этого момента 75-я и 139-я дивизии действовали до середины января 1940 года на одном участке фронта, сменяя друг друга на передовой.

В своих мемуарах Маннергейм утверждал, что в декабре 1939 года погибли более 5 тысяч человек из состава 139-й и 75-й дивизий и что финнам достались 69 танков, 40 орудий и 220 пулеметов. Данные эти, явно завышенные, были предназначены для финского и западного читателя. Подробные данные о фактических потерях читатель найдет в конце этой главы.

56-я дивизия 56-го корпуса, наступая на Лоймола, преодолела сопротивление отрядов прикрытия и вышла к озеру Колланярви, где перешла к обороне. В период продвижения вперед стрелковые части несли значительные потери от флангового и отсечного огня противника в заранее пристрелянных секторах. Артиллерия недостаточно эффективно воздействовала на противника, отчасти из-за неудовлетворительной постановки задач войсковыми командирами, отчасти из-за недостатка боеприпасов (вследствие чего на выполнение огневой задачи отпускалось намного меньше снарядов, чем полагалось по норме).

На левом фланге 8-й армии наступали 18-я и 168-я стрелковые дивизии 56-го корпуса и приданная им 34-я легкотанковая бригада (большинство ее составляли танки БТ-7). Они успешно преодолевали в условиях бездорожья пограничную полосу заграждений. 18-я дивизия 8 декабря успешно форсировала реку Уксупйоки, 9 декабря овладела укрепленным узлом Уома и после ряда боев достигла района Рухтипанмяки – Каринен – озеро Туокаярви. 168-я дивизия форсировала реку Уксунйоки, 10 декабря заняла город Питкяранта, а к 14 декабря вышла в район Кителя.

Первоначально советским частям противостояли лишь два финских батальона. Но финны быстро оценили ситуацию – советские войска могли обойти с севера Ладожское озеро и оказаться в тылу линии Маннергейма. Поэтому к 5 декабря финны сосредоточили там 2-й батальон 37-го пехотного полка, 8-й егерский батальон, 38-й пехотный полк, батальон 36-го пехотного полка и батальон? 39-го пехотного полка. Кроме того, в их ближнем тылу находилось по два батальона 37-го и 39-го полков и батальон 36-го полка. Командовал финской группировкой генерал-майор Ю.В. Хеглунд.

По мере накопления сил, финны, пользуясь своим превосходством в лыжной подготовке, стали проникать мелкими группами в тыл советских дивизий, прерывая из коммуникации и минируя дороги. К 22 декабря части 56-го стрелкового корпуса окончательно перешли к обороне. Уже первые нападения финнов на немногочисленные дороги заставили командование корпуса вывести с фронта для их охраны 83-й танковый батальон 34-й танковой бригады и роту 82-го танкового батальона.

К 26 декабря 1939 года финны создали два минированных завала на дороге Лаваярви – Леметти в районе Уома, и 28 декабря движение там прекратилось. Теперь на фронте против левофланговых соединений 56-го корпуса находились следующие финские части: 2-й батальон 35-го пехотного полка, 8-й специальный батальон, по два батальона 37-го и 38-го пехотных полков и батальон 36-го пехотного полка. В резерве в ближайшем тылу были по третьему батальону 37-го и 38-го пехотных полков, батальон 36-го полка и 39-й полк.

Финское командование с первых же дней войны почти всегда выводило в резерв и во второй эшелон подразделения, дольше других находившиеся на передовой и понесшие наибольшие потери. Напротив, командование РККА такого метода никогда не использовало, в том числе и в 1941-45 гг.

С 1 по 5 января 1940 года группа советских войск в составе 82-го танкового батальона, двух рот 179-го мотострелкового батальона, батальона 97-го стрелкового полка и некоторых тыловых подразделений многократно атаковала позиции финнов в районе Уома. Но прорвать оборону противника и провести в Леметти колонну из 168 машин с продовольствием, боеприпасами и горючим ей так и не удалось.

4-6 января финским войскам удалось расчленить гарнизон Леметти на две части. В северной части оказались 76-й танковый батальон 34-й бригады и тыловые подразделения 18-й дивизии, в южной части – бригадный и дивизионный штабы, 83-й танковый батальон (без одной роты), две роты 97-го стрелкового полка, две артиллерийские батареи и другие подразделения. Всего в окружение попали пять тысяч человек, более 100 танков, свыше десяти артиллерийских орудий и много автомобилей. 168-я дивизия предприняла попытку деблокировать окруженных, предприняв атаку двумя батальонами 402-го стрелкового полка и двумя батальонами 462-го стрелкового полка. Но советским, частям удалось достичь только района Рускасет, где они соединились с двумя стрелковыми и гаубичным артиллерийским полками, отдельным танковым и разведывательным батальонами 18-й дивизии, разведывательным батальоном и двумя ротами 34-й бригады. Прибывшие пограничные части столь же

Пропуск страниц

Тем временем в окружении оказались гарнизон Уома и группа, располагавшаяся у развилки дорог Леметти – Митро. Здесь находились подразделения 18-й и 60-й стрелковых дивизий, насчитывавшие более 2200 человек, из которых половина была небоеспособна (раненые и обмороженные), 16 танков и 12 орудий. У озера Сариярви в окружение попали 500 человек с тремя танками и восемью орудиями, а в районе Ловаярви – стрелковый и лыжный батальоны с одной артиллерийской батареей.

168-я стрелковая дивизия была заблокирована противником несколько раньше, чем 18-я, но, несмотря на значительные потери в предыдущих боях и выделение трех батальонов на помощь 18-й дивизии, сумела удержать свой район обороны, сохранив за собой несколько важных высот, господствовавших над расположением дивизии. Так как коммуникации были перерезаны финнами, по льду Ладожского озера была проложена дорога, которую финны, несмотря на все предпринимаемые ими усилия, так и смогли перерезать. Эта дорога позволила дивизии выдержать почти двухмесячную осаду. Во второй декаде января финны попытались расчленить оборону 168-й дивизии, но безуспешно, после чего вынуждены были ограничиться короткими артиллерийскими налетами.

8 января финны разбросали с самолетов листовки, в которых говорилось: «Бойцы 18-й и 168-й дивизий! Вам известно, что вы окружены, и все ваши связи с Родиной порваны. Почему вы продолжаете эту ненадежную борьбу против нашего перевеса, мороза и голода. Обоз 8-й армии, которого вы ожидаете, финны истребили около Сальми. Предлагаем вам немедленно сдаться».

Финские листовки, разбрасывавшиеся над позициями советских войск, расписывали сытую жизнь в плену, обещали выдать бойцам теплую одежду и обувь, горячую пищу. Сулили премии за сданное оружие. Револьвер оценивался в 100 рублей, винтовка – в 150, пулемет – в 1500, танк – в 10 тысяч рублей! А за самолет финны обещали аж 10 тысяч долларов!!! Пилоту гарантировали политическое убежище в Финляндии или, по его желанию, выезд в любую страну мира. Однако авторы этих листовок явно не понимали психологию тогдашних советских граждан. Красноармейцы сдавались в плен, лишь оказавшись в безвыходном положении. Ни один советский летчик не перелетел к врагу.

16 января финны начали новое наступление. В нем участвовали 38-й пехотный полк, по два батальона 37-го и 39-го полка, 2-й батальон 35-го полка, 22-й специальный и 4-й егерский батальоны. 1-й и 3-й батальоны 36-го егерского полка и 1-й батальон 34-го полка образовали внешнее кольцо окружения. Еще пять батальонов (по одному из 36-го, 37-го и 39-го полков, 8-й и 18-й специальные) были введены в бой в ходе операции. Финские части вышли на подступы к Питкяранта – главному пункту снабжения и сосредоточения советских войск. Но попытку штурма города отразили подошедшие советские части – 219-й стрелковый полк 11-й стрелковой дивизии и 194-й стрелковый полк 60-й дивизии. Однако оказать помощь окруженным войскам стало еще труднее, так как финны овладели некоторыми островами, которые командование 8-й армии оставило без внимания. Оставив небольшие гарнизоны на островах Петясаари, Зуб, Максимансаари и Лункудансаари, финны стали угрожать левому флангу 8-й армии и обстреливать единственную коммуникацию 168-й дивизии – ледовую дорогу на Ладожском озере.

С 25 января из советских гарнизонов стали поступать сведения о катастрофической нехватке продовольствия. Так, 29 января из штаба 18-й стрелковой дивизии радировали: «Продовольствия не сбросили, почему – непонятно. Голодные, положение тяжелое».

2 февраля финны уничтожили гарнизон Леметти-северное. Потери красноармейцев убитыми и попавшими в плен превысили 700 человек. Только 20 красноармейцев сумели пробиться в Леметти-южное. По финским данным, трофеями частей IV армейского корпуса стали 32 танка, 7 орудий и минометов, большое количество стрелкового вооружения и 30 грузовых машин.

5 февраля от гарнизона «Развилка дорог» поступила страшная радиограмма: «Положение тяжелое, лошадей съели, сброса не было. Больных 600 человек. Голод. Цинга. Смерть».

Вскоре после этого окруженным сбросили с самолетов продовольствие, но большая его часть попала в руки к финнам. 8 февраля из «Развилки дорог» передали: «Продовольствие сбросили восточнее, часть подобрали».

После этого в течение нескольких дней радиограммы были спокойнее – окруженные слышали звуки приближавшейся к ним артиллерийской канонады.

9 февраля войска 8-го стрелкового корпуса, вошедшего в состав южной группы 8-й армии, начали наступление с целью освободить из окружения 18-ю и 168-ю дивизии. Однако ценой невероятных усилий им удалось продвинуться лишь на незначительно расстояние, от нескольких сот метров до полутора километров. Положение окруженных советских частей ухудшилось – финны усилили блокаду. 13 февраля из гарнизона «Развилка дорог» пришла отчаянная радиограмма: «Умираем с голода, усильте сброс продовольствия, не дайте умереть позорной смертью».

22 февраля еще одна радиограмма: «Положение тяжелое, несем потери, срочно помогите, держаться нет сил».

В связи с этими неудачами 8-й армии высшее руководство РККА отстранило комдива Хабаров от должности, а на его место назначило командарма 2 ранга Г.М. Штерна.

12 февраля 1940 года на базе частей 8-й армии, действовавших между Ладожским озером и населенным пунктом Лоймола, была сформирована 15-я армия. Ее возглавил командарм 2 ранга М.П. Ковалев. 15-я армия насчитывала около 100 тысяч человек, около 1300 орудий и минометов и до 200 танков. Ей противостояли финские войска численностью 65-70 тысяч человек.

15 февраля финны усилили натиск на гарнизон Митро – полустанок Рускасет (или «КП четырех полков», в документах финского 4-го армейского корпуса он значился как «окруженные полки»). Там находились батальоны 208-го и 316-го стрелковых полков, батареи 3-го артиллерийского и 12-го гаубичного артиллерийского полков 18-й дивизии.

В ночь на 18 февраля остатки гарнизона (около 1700 человек, половину из которых составляли раненые и обмороженные) начали прорыв из окружения в район обороны 168-й дивизии. Отход прикрывали бойцы 83-го танкового и 224-го разведывательного батальонов 34-й бригады. Никто из них не уцелел в этом бою. Но и бойцам гарнизона Рускасет не удалось выйти из окружения, почти все они погибли днем 18 февраля у высоты 79,0. Лишь 30 человек прорвались в район обороны 168-й дивизии. Финнам досталось (по финским данным): 20 танков, 32 полевые и 2 противотанковые пушки, 6 счетверенных зенитных пулеметных установок, 63 станковых и ручных пулеметов, 17 тракторов, 25 автомобилей, более 200 повозок. В плен к финнам попали 250 красноармейцев.

В журнале боевых действий 34-й бригады в связи с гибелью гарнизона Рускасет появилась такая запись: «Из окружения никто из людей 83-го танкового и 224-го разведывательного батальона не прибыл. Погибли все. Танки подбиты или взорваны».

Лучше обстояли дела в гарнизоне Лаваярви. 14 февраля его ударная группа отбросила блокировавшие финские подразделения, и 16 февраля бойцы гарнизона вышли к своим. В живых осталось 810 человек. Потери составили 290 человек. 34 пулемета удалось вынести из окружения, а все тяжелое вооружение пришлось уничтожить.

Финские войска тоже понесли существенные потери. Так, к 1 февраля из 759 человек, имевшихся на 26 декабря во 2-м батальоне 36-го пехотного полка остались 459; в 1-м батальоне 37-го полка из 730 человек остались 567; в 1-м батальоне 38-го полка из 660 человек были потеряны 158. В трех батальонах 39 полка осталось, соответственно, 526 человек (из 718), 476 (из 710) и 426 (из 731). Большие потери понесли два батальона 64-го полка и три отдельных егерских, прибывшие на фронт в начале января. К 1 февраля пехотные батальоны насчитывали 418 и 403 человека, егерские – 717, 472 и 511 человек, тогда как штатная численность финского пехотного батальона составляла около 800 человек, егерского около 850.

Из гарнизона Уома, которым командовал командир отдельного батальона связи капитан К.Ф. Касаткин, 2 февраля поступила отчаянная радиограмма: «Окружены 16 суток. Раненых 500 человек, боеприпасов и продовольствия нет. Раненые умирают. Доедаем последнюю лошадь. Сможем продержаться до 24.00».

14 февраля из гарнизона Уома пришла следующая радиограмма: «Умираем с голода. Усильте сброс продовольствия. Выручайте, не дайте умереть позорной смертью».

Лишь в самом конце февраля немногим оставшимся в живых красноармейцам из гарнизона Уома удалось прорваться на соединение с частями 15-й армии.

В ночь на 19 февраля финские подразделения, воспользовавшись слабой обороной в Леметти, овладели несколькими высотами и полностью взяли под контроль все перемещения окруженных. Площадь обороны гарнизона сократилась до одного километра в длину и четырехсот метров в ширину.

21 февраля комбриг С.И. Кондратьев радировал: «Помогите, умираем голодной смертью».

22 февраля поступила еще одна радиограмма: «Авиация по ошибке бомбила нас. Помогите, выручайте, иначе погибнем все».

23 февраля прекратил свое существование гарнизон у озера Сариярви. В живых не осталось ни одного человека. Уже после войны на месте расположения 3-го батальона 97-го стрелкового полка обнаружили 131 труп и две братские могилы, сооруженные финнами.

По финским данным, здесь трофеями финского IV армейского корпуса стали 6 полковых и 6 противотанковых пушек, 4 миномета, 4 танка и 60 пулеметов. Для финнов, испытывавших острую нужду в вооружении, захват каждого трофея был очень важен. В феврале 1940 года штаб IV армейского корпуса отдал приказ, где указывалось на необходимость бережного отношения к оружию и тщательного сбора трофейного стрелкового и артиллерийского вооружения.

За время Зимней войны Финляндия получила из-за границы 77300 винтовок, 5800 ручных и 100 станковых пулеметов, 395 полевых и 18 противотанковых орудий, 216 минометов. В самой Финляндии были изготовлены 82570 винтовок, 1265 пистолетов-пулеметов, 960 ручных и 605 станковых пулеметов, 105-противотанковых орудий. Советские трофеи дали финнам около 15% всех их винтовок, 4% пистолетов-пулеметов, 17% ручных и более 60% станковых пулеметов, более 30% противотанковых пушек, 6% минометов, более 50% полевых орудий, поступивших в армию за время войны. В связи с этим командующий Лапландской группой генерал К. Валениус в интервью французской газете «Эксельсиор» на вопрос о том, кто активнее других поставляет боевую технику Финляндии, ответил: «Русские, конечно!»

За неудачные операции по деблокированию окруженных частей командарм 2 ранга Ковалев 25 февраля был освобожден от занимаемой должности. Его заменил комкор В.Н. Курдюмов.

Тем временем обстановка в «котлах» продолжала ухудшаться. 23 февраля гарнизон «Развилка дорог» радировал: «40 дней окружены, не верится, что противник силен. Освободите от напрасной гибели. Люди, матчасть – фактически лагерь больных, здоровые истощены. Судьбу Кожекина (возглавлявшего гарнизон у Сариярви) не знаем, нет сил, положение тяжелое».

25-27 февраля к гарнизону «Развилка дорог» попытался прорваться лыжный эскадрон, но вышли туда лишь три обмороженный бойца, остальные погибли либо попали в плен.

26 февраля командование гарнизона Леметти-южное отправило в штаб 56-го корпуса радиограмму: «Помогите, штурмуйте противника, сбросьте продуктов и покурить. Вчера три ТБ развернулись и улетели, ничего не сбросив. Почему морите голодом? Окажите помощь, иначе погибнем все».

Курдюмов в ответ посоветовал успокоиться и запросил командование окруженных гарнизонов о возможности посадки самолетов на занятой территории. Те ответили отрицательно. Тогда Курдюмов попросил продержаться еще пару дней и обещал помощь. Но командование окруженного гарнизона запросило разрешение на выход из окружения. Военный совет 15-й армии, получив в ночь на 28 февраля разрешение Ставки, приказал начать отход из Леметти с наступлением темноты, указав на необходимость эвакуации раненых и материальной части.

Гарнизон Леметти численностью 3261 человек начал отход двумя группами. Северную возглавлял командир 34-й танковой бригады комбриг Кондратьев, южную – начальник штаба 18-й дивизии полковник Алексеев, так как ее командир комбриг Г.Ф. Кондрашев был ранен 25 февраля. Комиссия штаба 15-й армии позднее констатировала: "Кондрашев организовал выход очень плохо. Даже часть командного состава не знала, какие подразделения входят в состав каких колонн... План выхода был разработан с расчетом на более легкий выход северной колонны, в которой по плану следовало командование, штабы и наиболее здоровые люди.

Колонна Кондрашева выступила из Леметти-южное около 22 часов и двигалась от командного пункта 34-й танковой бригады вдоль финской дороги, проходящей по тропе к юго-западному берегу озера Вуортанаярви. Личный состав колонны был вооружен винтовками и револьверами, колонна имела три зенитные пулеметные установки и два-три танка БТ-7, которые предполагалось использовать для поддержки выхода, но в силу плохой организации их не использовали и даже забыли предупредить экипажи о выходе... Приказание Военного совета о порче оставленной техники и материальной части полностью выполнено не было.

Несмотря на приказание Военного совета армии обязательно взять с собой всех больных и раненых, тяжелобольные и раненые были оставлены, причем выход гарнизона был преднамеренно скрыт от них...".

Группа Кондратьева при прорыве почти вся погибла. Комбриг С.И. Кондратьев, комиссар 34-й бригады И.А. Гапанюк, начальник штаба бригады полковник Н.И. Смирнов и комиссар 18-й дивизии М.И. Израецкий, оказавшись в безнадежном положении, застрелились.

Тяжело раненого командира 18-й дивизии Г.Ф. Кондрашева бойцы вынесли из окружения. Однако 4 марта его арестовали прямо в госпитале и вскоре расстреляли по приговору трибунала. Из него сделали козла отпущения за гибель дивизии. Тело Кондратьева обнаружили и захоронили финны. Они также захоронили тела 4300 бойцов 18-й дивизии и 34-й бригады.

Вторая группа под командованием полковника Алексеева прорвалась. Из окружения вышли 1237 человек, около 900 из которых были ранены или обморожены. При прорыве погибли 48 красноармейцев. Знамя 18-й Ярославской Краснознаменной дивизии досталось финнам. После окончания войны дивизия, как утратившая боевое знамя, была расформирована. Командир 56-го стрелкового корпуса комдив И.Н. Черепанов 8 марта застрелился.

На совещании в Москве по итогам Зимней войны в апреле 1940 года В.Н. Курдюмов так изложил события, связанные с гибелью 18-й стрелковой дивизии и 34-й танковой бригады: "Части дивизии были блокированы противником вдоль дороги от Уома до Леметти (южное), а также в районах высоты 104,9, Рускасет и развилка дорог 2 км южнее Рускасет. Они были блокированы в 13 гарнизонах. До момента формирования 15-й армии эти блокированные гарнизоны частично были уничтожены, остальные понесли большие потери. Людской состав был истощен, бойцы и командиры страдали финнобоязнью и к активным боевым действиям были не способны. Подавляющая часть техники являлась обузой для войск и не была использована.

Особенно тяжелое положение было в гарнизоне Леметти (южное). Этот гарнизон, численность которого, по разным данным, в 3000-3200 человек, был расположен в районе площадью 600-800 м на 1500 м. Причем за длительный срок блокады (более двух месяцев) в этом гарнизоне не были отрыты даже окопы полного профиля. Все господствующие высоты в районе Леметти были отданы почти без боя противнику. В гарнизоне царило полнейшее безначалие. Командование 18-й стрелковой дивизии и 34-й легкотанковой бригады самоустранилось от руководства войсками и занималось лишь посылкой панических телеграмм по всем адресам. В момент выхода из этого окружения, в ночь с 28 на 29 февраля, командование 18-й дивизии и 34-й бригады передало руководство своими людьми в этот ответственный момент начальникам штабов – полковнику тов. Алексееву и начальнику штаба 34-й танковой бригады тов. Смирнову.

168-я стрелковая дивизия с начала военных действий была в полуокружении и к 13 февраля имела потери около 6 тысяч человек в людском составе и около 50-60% конского состава. Подвоз дивизии всего необходимого производился по льду Ладожского озера, от Питкяранта на Коириная, и был крайне нерегулярным, так как трасса находилась под огнем противника с материка и ближайших островов.

В дивизии ощущался недостаток продуктов питания и боеприпасов. Бойцы изголодались, их психика была надломлена, правда, меньше, чем в 18-й дивизии, а поэтому дивизия могла только обороняться и не была способна к активным боевым действиям...

Все это произошло потому, что командование 8-й армии, а впоследствии командование южной группы войск этой армии находилось психологически в плену у противника и, не ожидая сосредоточения дивизий, вводило их в бой отдельными подразделениями и частями...

В оперативном отношении направление главного удара армии, а до этого направление главного удара южной группы войск 8-й армии было выбрано неудачно, неправильно. Вместо того чтобы выполнять указания Ставки о выходе основной группировки армии на лед Ладожского озера для действий в направлении Импилахти – Сортавала, все усилия армии были направлены на фронте озеро Ниетярви – Питкяранта, т.е. на том направлении, где в связи с трудным рельефом местности и укрепленными позициями противника операции заранее были обречены на неуспех. Единственная коммуникация армии Лодейное Поле – Питкяранта находилась в неудовлетворительном состоянии и не могла обеспечить массового движения автотранспорта.

Финны активных действий на фронте армии не предпринимали, они оборонялись на широком фронте, умело использовали местность, а также хорошо применяли службу заграждений. Оборонительные позиции финнов были хорошо замаскированы и расположены по двум основным направлениям действий армии в удалении 3-5 км одна от другой. Все они были оборудованы финнами еще в мирное время и состояли из проволочных заграждений в 5-10 рядов, противотанковых рвов, минных полей и деревянно-земляных сооружений полевого типа, усиленных камнями".

То, что произошло с оставленными группой Кондратьева 120-ю тяжелоранеными, иначе как варварством не назовешь. Когда советские войска после заключения мира вернулись в район Леметти, отошедший к СССР, то застали жуткую картину. Некоторые землянки были забросаны гранатами, другие сожжены. Обгоревшие скелеты сохранили следы колючей проволоки, которой беззащитных людей прикрутили к нарам.

Соединения 8-й армии понесли тяжелые потери. 168-я стрелковая дивизия кроме трех батальонов, уничтоженных в Рускасет, потеряла 7 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. 18-я стрелковая дивизия потеряла 12 тысяч человек, а 34-я танковая бригада – 1800.

Финны также понесли немалые потери. Части 13-й пехотной дивизии, сражавшиеся в Приладожской Карелии, потеряли 1171 человек убитыми, 3155 ранеными и 158 пропавшими без вести. Приданные 13-й дивизии 64-й пехотный полк, егерские, партизанские, специальные батальоны и саперные роты потеряли 924 человека убитыми, 2460 ранеными и 102 пропавшими без вести. Потери 36-го пехотного полка 12-й пехотной дивизии составили 253 человека убитыми, 763 ранеными и 67 пропавшими без вести, а 35-го пехотного полка той же дивизии, соответственно, 261, 470 и 27 человек. Всего 12-я пехотная дивизия, главные силы которой действовали на лоймоловском направлении, вместе с приданными ей частями и подразделениями потеряла 1458 человек убитыми, 3860 ранеными и 220 пропавшими без вести.

Только в начале марта 1940 года советским войскам удалось достичь успеха на северном побережье Ладожского озера. 3 марта части 37-й мотострелковой дивизии выбили финнов с острова Зуб и заняли его. После этого штаб 15-й армии разработал план захвата острова Максимансаари. 6 марта после часовой артподготовки 1-й батальон вместе с танковой ротой пошел в атаку. Десантники на лыжах шли за танками, а часть из них сидела на броне. К вечеру 6 марта остров был полностью очищен от финнов. Потери советских частей составили 52 человека убитыми и 96 ранеными.

Штаб 15-й армии передал в Ставку: "Противник оборонял острова... следующими силами: а) Максимансаари – 4-я рота 39-го пехотного полка, усиленная 4-6 станковыми пулеметами, 4-6 минометами и одним орудием; б) Петяясаари – две роты 38-го пехотного полка, усиленные 6– 8 станковыми пулеметами; в) Паймионсаари – 4-я рота 38-го пехотного полка с 3-5 станковыми пулеметами, 2– 3 минометами и 2 орудиями ПТО.

37-я стрелковая дивизия (без 20-го стрелкового полка) с двумя батареями 33-го гаубичного артполка, 2-м дивизионом 72-го гаубичного артполка, батареей 392-го гаубичного артполка, отдельной минометной ротой, ротой 357-го танкового батальона, 204-й воздушно-десантной бригадой и тремя лыжными эскадронами к 21.00 б марта овладела Максимансаари, Петяясаари, Паймионсаари и утром 7 марта был занят Ханкосаари.

Противником оставлено до 500 трупов. Взято 12 человек пленных. Трофеи: три 37-мм пушки, два 81-мм миномета, 13 станковых и 19 ручных пулеметов, 305 винтовок, 13 автоматов...

Наши потери: убито 87 человек, ранено 331 человек. Подбито 7 и утонуло 4 танка Т-26, подбито 2 станковых пулемета. Сбит один самолет СБ.

После мощной двухчасовой артиллерийской подготовки по островам Петяясаари и Паймионсаари с рядом ложных переносов артогня на остров Максимансаари и Вуоратсу и авиационной подготовкой перед атакой 247-й стрелковый полк с батареями 170-го артполка и 103-го противотанкового дивизиона, ротой 357-го танкового батальона при поддержке двух дивизионов 170-го артполка в 10 часов повел наступление на Паймионсаари. Первые эшелоны пехоты ползли с бронещитками. Атака была произведена в полном взаимодействии с артиллерией, минометами и танками. 247-й стрелковый полк к 13.00 овладел Паймионсаари.

91-й стрелковый полк (без батальона) с батареями 170-го артполка и 103-го противотанкового дивизиона при поддержке дивизиона 72-го гаубичного артполка, двух батарей 33-го гаубичного артполка в 10 часов 40 минут начал наступление на Петяясаари. Первые эшелоны пехоты ползли с бронещитками. Хорошо организованное и осуществленное взаимодействие пехоты, артиллерии и танков, а также бомбардировочные и штурмовые действия авиации обеспечили захват острова. Противник оказывал упорное сопротивление. 91-й стрелковый полк к 18.00 овладел Петяясаари.

204-я воздушно-десантная бригада, 74-й, 78-й и 79-й лыжные эскадроны до 14.00 составляли резерв командарма.

В 13.00 было принято решение овладеть Максимансаари. Вся дивизионная артиллерия и авиация с 15.00 до 16.00 были переключены на подавление и уничтожение живой силы и огневых средств на острове Максимансаари, а с 16.00 – на подавление противника на побережье Ладожского озера.

После мощной артиллерийской и авиационной подготовки 204-я воздушно-десантная бригада с тремя лыжными эскадронами, 68-м отдельным разведывательным батальоном при поддержке роты танков и артиллерии в 16.00 на лыжах бросилась в атаку. Несмотря на упорное сопротивление противника 204-я воздушно-десантная бригада к 18.00 овладела Максимансаари. Уничтожение отдельных мелких групп противника было закончено к 21.00. Утром 7 марта одним лыжным эскадроном был взят остров Ханкосаари...

В этом бою 37-я стрелковая дивизия и 204-я воздушно-десантная бригада почувствовали свою силу и способность уничтожить противника.

Танки вели пехоту к окопам противника, непрерывно поддерживая ее огнем из пулеметов и орудий, подавляя и уничтожая огневые точки противника...

Авиация произвела 522 самолето-вылета. Сброшено 90 тыс. кг. бомб. Истребители штурмовыми действиями не допустили подхода резервов противника для контратак с материка и острова Вуоратсу и расстреливала на льду отступающие группы белофиннов".

Войска 15-й армии продолжали наступление. В ночь на 12 марта в бою впервые приняла участие 201-я воздушно-десантная бригада, поддержанная танками и артиллерией 37-й дивизии. Она наступала на остров Лункулансаари и полуостров Уксалонпя, охватывая правый фланг финского IV армейского корпуса генерала Хеглунда. К вечеру 12 марта бригада заняла остров Лукулансаари и часть полуострова Уксалонпя. На следующий день планировалось захватить другую часть полуострова, занятую противником. Но в это время было заключено перемирие.

5 марта в наступление перешла 25-я мотокавалерийская дивизия, однако она продвинулась лишь на 700-800 метров. 6 марта 25-я дивизия возобновила наступление, но продвинулась только на 100-200 метров. Бойцы окопались в полутораметровом снегу. Это сократило дистанцию последнего броска, и на следующий день спешенные кавалеристы заняли высоты у Ниемеля. Финны, оборонявшие этот район, отошли к следующей возвышенности, расположенной в 2 км западнее.

Но решающей победы войска 15-й армии достичь так и не смогли. Даже наиболее успешно продвигавшиеся 11-я и 37-я дивизии вклинились в оборону противника лишь на 9-12 км, сумев нанести только частичное поражение подразделениям противника.

Неудачные действия 8-й и 15-й армий объясняются, в первую очередь, общей неподготовленностью РККА к войне на данном театре военных действий, да еще зимой (в декабре морозы доходили до -25°С.)

В своем тылу финны имели относительно развитую сеть железных и грунтовых дорог. Они заблаговременно построили даже рокадную железную дорогу, благодаря которой могли перебрасывать свои силы вдоль линии фронта.

Части 8-й армии наступали по грунтовым дорогам. Единственная (Кировская) железная дорога осталась глубоко в тылу советских войск на удалении 180-200 км. От Кировской железной дороги к государственной границе севернее Петрозаводска шли всего пять грунтовых дорог с расстоянием между ними от 100 до 150 километров. Не было никаких рокад, соединяющих эти дороги. Обычно с наступлением осенних дождей до заморозков всякое движение прекращалось. Для исправления ситуаций в декабре 1939 года было начато срочное строительство железнодорожной ветки от Петрозаводска до Суоярви. На это строительство мобилизовали местных жителей и рабочих лесной промышленности. Стройка шла без перерывов в самые жестокие морозы зимы 1939-1940 годов. За два месяца удалось проложить 132 км пути по лесам и болотам. Первый поезд прошел 13 марта 1940 года-в день окончания войны.

До 1939 года в Карелии не было ни одного военного аэродрома. Первый военный аэродром был создан на базе дома отдыха «Маткачи» в районе деревни Бесовец. В августе 1939 года на аэродром приземлился истребительный авиаполк. В конце того же года на севере Карелии был построен еще один аэродром.

Попробуем подвести итоги боевых действий севернее Ладожского озера. В целом Красная Армия действовала здесь совершенно неудовлетворительно. Почему же это произошло, и была ли у 8-й армии возможность обойти Ладожское озеро и зайти в тыл финнам, оборонявшим Карельский перешеек, а 9-й армии – достичь Ботнического залива?

По мнению автора, основных причин неудачи было три. Во-первых, для такого огромного фронта требовалось как минимум в два раза больше боевых частей. Вторая и третья причины – чрезмерная страсть военного руководства к унификации и экономия на Мелочах.

Командование Красной Армии тогда, как и Российской сейчас, закостенело в «полигонном мышлении». До сих пор наши генералы учат солдат сражаться в «чистом поле», словно под Бородином в 1812 году. Именно для полигонных условий до сих пор проектируют бронетехнику и другие виды вооружения.

Почему-то никто не понимает, что экипировка бойца в средней полосе должна быть одна, а в Карелии при 35°С мороза совершенно другая. И какие бы не были перебои в стране с продовольствием, боец 122-й дивизии, от которой до ближайшего склада 250 км, все равно должен в снегу питаться качественными консервами и шоколадом. Любые подвернувшиеся под руку домашние животные, от поросенка до оленя, в случае нужды подлежат реквизиции, для чего достаточно разрешения командира взвода. Какие могут быть буденовки, шинели и кирзовые сапоги при 25-40-градусном морозе? Не сумели вовремя создать удобную и теплую «полярную» униформу, значит надо реквизировать у населения меха, дубленки и одевать бойцов пусть нестандартно, но тепло.

К началу боевых действий в раине границы должна создаваться сеть автомобильных и железных дорог. Там, где нет возможности развернуться крупным пехотным соединениям (в лесах и болотах Финляндии, в горах Чечни) на одного бойца должно приходиться от трех до десяти солдат автомобильных и железнодорожных частей, саперов, военных строителей, интендантов, медиков и прочих тыловых служб.

В 1939-40 гг. требовались специальные разведывательно-диверсионные лыжные части из жителей северных областей, русских по национальности. Но как советские, так и нынешние «демократические» генералы словно огня боялись и боятся создавать не только целые части, но даже мелкие подразделения из жителей одного региона и одной национальности.

Нет сомнения в том, что увеличив число дивизий 9-й и 8-й армий с одиннадцати до восемнадцати-двадцати; обеспечив их личный состав продуктами, теплой одеждой, лыжами, маскхалатами; научив войска грамотно действовать зимой на лесисто-болотистой местности, командование РККА смогло бы выиграть войну еще до наступления 1940 года[141] .

Главные усилия по разгрому финской армии советское руководство возложило на 7-ю армию, командовал которой командарм 2 ранга В.Ф. Яковлев. В составе армии были 19-й и 50-й стрелковые корпуса. В них входили 9 стрелковых дивизий: 24-я, 43-я, 70-я, 90-я, 123-я, 138-я, 142-я и две резервные.

7-й армии были приданы 6 танковых бригад и 10 отдельных танковых батальонов (всего 1569 танков и 251 бронеавтомобиль). 1-я и 13-я танковые бригады и 15-я стрелково-пулеметная бригада (входившие в состав 10-го танкового корпуса), и 20-я танковая бригада в составе 19-го стрелкового корпуса) использовались для самостоятельных действий. Три остальные танковые бригады побатальонно распределили между стрелковыми дивизиями.

Артиллерия, приданная 7-й армии, включала в себя 5 корпусных артиллерийских полков, 5 гаубичных артиллерийских полков артиллерии резерва Главнокомандования (АРГК), 2 артиллерийских полка большой мощности, 2 артиллерийских дивизиона большой мощности и два пушечных полка АРГК. В армии насчитывалось примерно 30 артиллерийских полков. В артиллерийских частях и подразделениях 7-й армии на 29 ноября 1939 года насчитывалось 204 миномета, 188 противотанковых орудий, 366 легких и 480 тяжелых орудий и 112 орудий зенитной артиллерии, всего 1202 ствола. Армия со средствами усиления развернулась на Карельском перешейке вдоль государственной границы по фронту 100-110 км. Для ведения боевых действий к 30 ноября на головных артиллерийских складах было сосредоточено: на Карельском перешейке 843 вагона боеприпасов, на междуозерном направлении – 550 вагонов, на мурманском направлении – 125 вагонов. Всего 1518 вагонов.

7-й армии противостояла финская армия «Карельский перешеек», которую по имени генерала, командовавшего ею до 20 февраля 1940 года называли «армией Эстермана».

30 ноября командующий войсками Ленинградского военного округа командарм 2 ранга К.А. Мерецков в исполнение приказа Главного командования отдал войскам приказ о переходе государственной границы. В приказе говорилось: «Выполняя священную волю Советского правительства и нашего великого народа, приказываю: войскам Лен. В.О. перейти границу, разгромить финские войска и раз и навсегда обеспечить безопасность северо-западных границ Советского Союза и города Ленина – колыбели пролетарской революции».

Перед войсками 7-й армии была поставлена задача: совместно с войсками, действующими севернее Ладожского озера, и Краснознаменным Балтийским флотом, разгромить финскую армию на Карельском перешейке, выйти на рубеж станция Хийтола – город Виипури (Выборг) и быть готовой к дальнейшему наступлению на Хельсинки. В первом эшелоне армии было пять стрелковых дивизий и две танковые бригады. Во втором эшелоне – три стрелковые дивизии и в армейском резерве – одна стрелковая дивизия.

Артиллерия первого эшелона включала в себя 188 противотанковых пушек калибра 45 мм, 90 полковых пушек 76-мм обр. 1927 г., 104 дивизионных пушек 76-мм обр. 1936 г., 136 гаубиц 122-мм, 240 гаубиц 152-мм, 12 пушек 107-мм обр. 1910/30 г., 60 пушек 122-мм обр. 1931 г., 156 гаубиц-пушек 152-мм обр. МЛ-20 и 12 гаубиц 203-мм обр. Б-4. Кроме того, имелось 150 минометов 82-мм и 54 миномета 50-мм. 74 зенитные пушки 76-мм обр. 1931 г.

Согласно плана наступления, главный удар армия наносила в направлении на Выборг, вспомогательный – на Кексгольм. В соответствии с этим планом 19-й корпус главный удар наносил вдоль железной дороги в направлении Белоостров – Выборг, а 50-й корпус – в направлении на станцию Валкярви и во взаимодействии с 19-м корпусом на станцию Пуннус.

Операцию 7-й армии предусматривалось провести в три этапа:

первый этап – продолжительностью два дня, в течение которых армия уничтожает части прикрытия и выходит к главной оборонительной полосе;

второй этап – продолжительностью три дня; оперативная пауза для перегруппировки сил и подготовки к атаке укрепленной полосы;

третий этап – прорыв основной (укрепленной) оборонительной полосы линии Маннергейма; продолжительность этапа 4-5 дней.

Средний темп наступления войск 7-й армии планировался 8-10 км в сутки.

Этот план иначе, чем бредовым, назвать невозможно. Расчеты производились таким образом, как будто на дворе было лето, а противник укрылся за полевыми укреплениями где-нибудь в Привисленском крае.

Создается впечатление, что руководство РККА вообще не слышало ни о какой линии Маннергейма. А ведь доты второго поколения («миллионеры») не брали снаряды ни одного из вышеперечисленных орудий. Даже самое мощное из них (203-мм гаубица Б-4) могло пробить стенку или крышу дота лишь в том крайне редком случае, если в одну и ту же точку попадали два бетонобойных снаряда весом по 100 кг каждый.

Быстро и эффектно с дотом-"миллионером" могла бы покончить мортира калибра 406-500 мм. Но таковые в Красной Армии отсутствовали. Впрочем, имевшейся артиллерии особой мощности тоже хватало, чтобы раздолбить доты-"миллионеры", только не за два-три дня, а за две-три недели. С остальными укреплениями справились бы Б-4 (203-мм) и МЛ-20 (152-мм). Кстати говоря, в Белорусском особом военном округе имелось тридцать 305-мм гаубиц обр. 1915 г. и еще четыре такие же гаубицы были в центре (на складах и полигонах). Максимальная дальность стрельбы этих чудовищ штатным снарядом весом 377 кг составляла 10 км. В случае необходимости они могли стрелять морскими снарядами весом 471 кг. Максимальный угол возвышения гаубиц +60° при заряде № 4 позволял вести стрельбу по самым крутым траекториям.

Главным недостатком этих гаубиц была крайне низкая подвижность. Перевозить их можно было только по железной дороге, а время сборки одного орудия на позиции составляло 36 часов. Однако перпендикулярно линии Маннергейма шли три железные дороги. Инженерные и железнодорожные части вполне могли проложить от них ветки длиной 10-15 км для подвоза к позициям 305-мм гаубиц, откуда они обстреливали бы любые укрепления линия Маннергейма. Конечно, поначалу высшее командование считало, что без орудий особой мощности можно обойтись, но почему их не доставили на Карельский перешеек спустя месяц после начала боев – остается загадкой. Ведь никакой нужды в них в Белорусском особом военном округе не было ни в мирное время, ни в случае войны с Германией.

Кроме того, на вооружении РККА состояло 25 мортир обр. 1915 г. (системы Шнейдера) калибра 280 мм[142] . Но, увы, шесть таких мортир в составе 315-го Отдельного артиллерийского дивизиона особой мощности отправили в 8-ю армию, не имевшей в них никакой нужды. А двенадцать мортир в составе 316-го и 34-го Отдельных артиллерийских дивизионов особой мощности прибыли на Карельский перешеек лишь после того, как Красная Армия понесла там огромные потери.

Итак, 30 ноября 1939 года в 8 часов утра по всему фронту 7-й армии началась артиллерийская подготовка. Это время обычно и считается началом войны. Но мало кто знает, что первые боевые действия на Карельском перешейке (впрочем и в Карелии, и в Заполярье) начали советские пограничники. Они буквально в течение нескольких минут овладели рядом важных объектов на сопредельной территории. Так, операция по захвату железнодорожного моста через пограничную реку Сестра у станции Белоостров на участке заставы № 19 началась 30 ноября в 7.57. Пограничники под командованием лейтенанта Суслова с криком «Вперед! За Родину!» бросились к мосту. Однако достичь внезапности им не удалось: финны были начеку, их пулеметы практически мгновенно открыли огонь. Тем не менее, за три минуты мост был взят. Финны заминировали мост, но пограничники успели перерезать провода. И только тогда над их головами полетели сотни снарядов.

Артиллерийская подготовка продолжалась 30 минут. Артиллерия поражала цели, находящиеся на переднем крае обороны противника, а также в глубине до 16 км. Финская артиллерия пыталась вести ответный огонь из районов населенных пунктов Раасули, Липола, Яппинаи и нескольких других.

В 8 часов 30 минут по всему фронту первыми двинулись в наступление советские пограничники. На большой части Карельского перешейка было пасмурно. Видимость на открытых местах не превышала 1 км. В лесу лежал мокрый, рыхлый снег толщиной в 30-40 см, не допускавший движения на лыжах и сильно затруднявший движение пешком. Первым препятствием, с которым встретились заставы в наступлении, оказались оставленные противником минированные заграждения и минные поля, частично имевшие огневое прикрытие.

К 12 часам дня 30 ноября советские пограничники овладели всеми пограничными районами (кордонами) финнов, за исключением деревни Липола, где противник продержался до 21 часа 1 декабря.

В первые дни боев 7-й армии противостояли всего 22 тысячи финнов, которые отступали, не принимая решительного боя. Они предпочитали действовать относительно небольшими подразделениями (от батальона до полка), хорошо вооруженными противотанковыми пушками, минометами и автоматическим стрелковым оружием. Эти подразделения устраивали засады, совершали внезапные налеты на фланги советских войск. Лишь отдельные опорные пункты приходилось брать в упорных боях. Отступая, финны применяли тактику «выжженной земли». Все население эвакуировалось, дома и другие постройки сжигались, чтобы в них не могли разместиться красные войска.

Преодолевая полосу заграждения и упорное сопротивление финских частей, войска 7-й армии вышли к главной оборонительной полосе в различные сроки: на правом фланге – 4 декабря, в центре и на левом фланге – 8-12 декабря. Темп наступления, таким образом, составлял не 8-10, а 3-7 км в сутки.

Несмотря на более медленный темп наступления, чем планировалось, успешное продвижение войск в полосе предполья и выход 19-го стрелкового полка 142-й дивизии к пограничной реке Тайпаленйоки укрепило советское командование в намерении выполнить намеченный план. Советским войскам предстояло форсировать реку Тайпаленйоки и ударом в направлении Кексгольма попытаться прорвать на этом участке укрепленный район, а в дальнейшем развивать прорыв во фланг и тыл оборонительной полосы. С этой целью 4 декабря была создана оперативная группа в составе 19-го стрелкового полка 149-й дивизии 50-го корпуса, 49-й и 150-й дивизий из второго эшелона армии, 39-й танковой бригады, 1-го и 2-го дивизионов 116-го гаубичного полка РГК, 3-го дивизиона 96-го артиллерийского полка (90-й дивизии) и 1-го дивизиона 402-го гаубичного полка большой мощности. Командовал оперативной группой комкор В.Д. Грендель.

Оперативной группе была поставлена следующая задача: при поддержке Ладожской флотилии утром 5 декабря форсировать Тайпаленйоки и, нанося удар в кекскольмском направлении, выйти в тыл главной оборонительной полосы севернее озера Сувантоярви. В это же время 50-й корпус должен был форсировать узкий перешеек у станции Кивиниеми.

Реку Тайпаленйоки советские части форсировали на трех участках. На первом – две роты 15-го стрелкового полка, на втором – два батальона 22-го стрелкового полка 49-й дивизии, на третьем – 19-й полк 142-й стрелковой дивизии. На первом участке две роты, переправившиеся на резиновых лодках, захватили открытый маленький пятачок на западном берегу, но вскоре их прижал к земле ураганный пулеметный и минометный огонь финнов. Несколько лучше обстояли дела на других участках, но и там положение переправившихся советских частей являлось весьма тяжелым. Во время артиллерийской подготовки большинство огневых средств противника не было подавлено. И когда на восточном берегу Тайпаленйоки без всякой маскировки сосредоточились автомобили с переправочной техникой 7-го понтонного батальона, с западного берега финны открыли по ним прицельный артиллерийский огонь. Понтоны быстро уничтожили, и вскоре советские войска на западном берегу стали ощущать дефицит боеприпасов. Только в полосе 19-го стрелкового полка саперам удалось навести наплавной мост. С наступлением темноты советские подразделения на западном берегу получили все необходимое и удержали равнинный пятачок в 2 км по фронту и 3,5 км в глубину. Но дальше этого плацдарма поднимались скалы, поэтому наступление прекратилось.

На следующий день, 1 декабря, к 11 часам утра 6-й понтонный батальон навел в полосе 19-го полка понтонную переправу. На остальных участках этого сделать не удалось.

Огонь артиллерии с закрытых позиций оказался слабым из-за запоздалого выхода частей корпусной артиллерии к участку форсирования и вследствие потери управления огнем.

Не удалось разрушить укрепления противника и огнем нескольких танковых батальонов, так как 45-мм танковые пушки были слишком слабы для выполнения этой задачи даже с дистанции прямого выстрела. Поэтому 8-11 декабря подразделениям 15-го и 222-го стрелковых полков пришлось оставить с таким трудом завоеванные позиции и вернуться на восточный берег. Из 150 участвовавших в атаке советских танков в боеспособном состоянии остались 115.

В то время как 19-й стрелковый полк вел упорные бои на тайпаленском плацдарме, остальные части 142-й стрелковой дивизии готовились к броску через озеро Сувантоярви в его самом узком месте – Кивиниемском горле. 6 декабря после артиллерийской подготовки части 142-й дивизии начали штурм укреплений на левом берегу озера. Но возле Сувантоярви повторилось то же самое, что и на Тайпаленйоки. Огневые точки финнов не были подавлены и накрыли атакующих ураганным огнем из пушек, пулеметов и минометов. Из-за этого, да еще в ледяной воде, не удалось навести понтонный мост, и в передовых подразделения вскоре стал ощущаться недостаток боеприпасов. На помощь пехоте были отправлены плавающие танки Т-37, но сильное течение в протоке вынудило их вернуться обратно. Все же нескольким машинам удалось достичь противоположного берега. Однако взобраться на обледеневшую кромку берега они не смогли, к тому же слабое вооружение Т-37 (один пулемет) и тонкая броня не позволили бы им приблизиться к финским позициям. В ходе этой неудавшейся танковой атаки три машины перевернулись при переправе, экипажи погибли.

8 и 9 декабря по приказу, отданному еще вечером 6 декабря командующим 7-й армией В.Ф. Яковлевым, 142-я дивизия готовилась к повторной попытке, форсировать озеро Сувантоярви. А 10 декабря командующий правофланговой группой войск комкор Грендаль отменил это операцию как абсолютно бессмысленную. Вместо этого полки и батальоны 142-й дивизии провели перегруппировку и заняли весь южный (правый) берег Сувантоярви. В результате фронт дивизии увеличился до 52 км. Правда, вскоре район у Кивиниеми заняла 4-я стрелковая дивизия, но 142-й дивизии взамен его добавили новый участок, так что 30 декабря ее линия фронта составляла 48 км. Это не позволяло надежно прикрывать берег озера. Здесь в советский тыл свободно проникали финские разведывательные и диверсионные группы. Они нападали на обозы, скапливавшиеся в заторах на немногочисленных дорогах. В результате частям 142-й дивизии 14 декабря пришлось проводить настоящую операцию по очистке тыла от диверсантов в районе Уосуккюля.

Не имели успеха попытки наступать и по другую сторону Кивиниемского горла. Вечером 5 декабря пришел приказ о переброске 90-й стрелковой дивизии в район Кивиниеми для проведения операции по форсированию реки Вуоксен-Вирта. К 11 часам 7 декабря стрелковые части дивизии вышли на правый берег реки, но ее артиллерия и саперный батальон находились еще на марше. Штаб дивизии не успел провести ни войсковой, ни инженерной разведки берегов. Тем не менее, В.Ф. Яковлев отдал приказ о форсировании реки прямо с марша, без всякой подготовки. В журнале боевых действий дивизии записано: «Попытки возражений о возможности переправы в таких условиях успеха не имели, и переправа была начата с подходом головы 5-го понтонного батальона. Командование дивизии успело лишь произвести рекогносцировку и отдать предварительные распоряжения, сосредоточить части в районе переправы и провести некоторые неотложные мероприятия».

Переправа началась с приходом первых трех понтонов около половины пятого вечера, когда уже стемнело, и продолжалась до утра. Несколько понтонов с личным составом 173-го стрелкового полка подхватило на середине реки сильное течение и отнесло к разрушенному железнодорожному мосту. Другие были повреждены противником и затонули, поэтому противоположного берега достигли всего лишь четыре понтона с бойцами и командирами трех рот. Попытка поддержать переправу силами роты танков Т-37 из 339-го танкового батальона успехом не увенчалась: пять танков застряли на подводных камнях и препятствиях еще у восточного берега, один перевернулся, а два оставшихся не смогли выбраться на западный берег. Высадившиеся бойцы разделились на несколько групп и под огнем противника залегли. Почти все они, за исключением нескольких человек, вернувшихся вплавь, погибли или попали в плен.

В целом боевые действия войск 7-й армии и оперативной группы Грендаля завершились 10 декабря подходом к основной оборонительной полосе. Эти войска преодолели оперативную зону заграждений и разгромили части прикрытия. Они захватили 12 железобетонных, 845 дерево-земляных огневых точек (ДЗОТ), 400 дерево-земляных убежищ (ДЗУ), преодолели многочисленные проволочные заграждения (220 км по фронту), лесные завалы (200 км), рвы и эскарпы (50 км), надолбы (80 км), минные поля (386 км). На том и закончился первый этап войны. Второй этап операции 7-й армии занял не три дня, как планировалось, а восемь, то есть с 10 по 17 декабря. В эти дни армия производила перегруппировку сил и готовилась к прорыву линии Маннергейма на участке озеро Муолаярви – Кархула с последующим развитием наступления на Выборг. К 13 декабря была произведена перегруппировка пехоты, а 15 и 16 декабря – артиллерии.

В армии по-прежнему было два корпуса двухдивизионного состава каждый. В 19-й корпус входили 24-я и 90-я стрелковые дивизии со средствами усиления: 4-5 артиллерийских полка и одна танковая бригада. Фронт атаки 19-го корпуса был определен в 12 км, что позволило создать плотность на 1 км фронта 1,4 батальона, 16 орудий и 18 танков.

В 50-й корпус входили 123-я и 138-я стрелковые дивизии и средства усиления: восемь артиллерийских полков и две танковые бригады. Фронт атаки 50-го корпуса был определен в 6 км, что позволило создать плотность на 1 км фронта 8,6 батальона, 51 орудие и 50 танков. Продолжительность артиллерийской подготовки атаки была определена для артиллерии 19-го корпуса – один час, а для артиллерии 50-го корпуса – 5 часов.

Оперативная группа комкора Грендаля должна была наносить вспомогательный удар в направлении на Кексгольм. Для этого группу увеличили, и она стала иметь следующий состав: 49-ю, 150-ю, 142-ю и 4-ю стрелковые дивизии, 116-й гаубичный полк РГК, 2-й дивизион 402-го гаубичного артиллерийского полка большой мощности РГК, 311-й пушечный артиллерийский полк РГК, 39-ю танковую бригаду и 204-й отдельный танковый батальон. Но попытки прорвать линию Маннергейма успеха не имели. Из-за неудовлетворительно организованной и плохо проведенной разведки система обороны противника изучена не была. Войска и артиллерия оказались неподготовленными к началу операции. Для участия в артподготовке не успели прибыть 21-й корпусной тяжелый артиллерийский полк, 3-й дивизион 43-го корпусного тяжелого артиллерийского полка и 317-й отдельный артиллерийский дивизион большой мощности. В отчете о деятельности артиллерии 7-й армии об это говорится так: «Артиллерия усиления 19 и 50 стрелковых корпусов развертывалась в исключительно трудных условиях. Дороги были испорчены и забиты (402-й гаубичной артиллерийский полк большой мощности, следуя в Лоунатиоки, за 32 часа прошел 20-25 км); имелись перебои в снабжении отдельных частей горючим (21-й корпусной тяжелый артиллерийский полк). В результате к 23.00 16.12. 21-й корпусной тяжелый артиллерийский полк и 302-й гаубичный артиллерийский полк прибыли в свои районы только взводами управления, а огневые взводы достигли лишь района Перкярви».

Боеприпасы не были подвезены в необходимом количестве. Долговременные сооружения противника не были выявлены, и артиллерийская подготовка производилась стрельбой по площадям (!).

В донесении об итогах боевой деятельности 302-го гаубичного артиллерийского полка говорится: «Несмотря на нашу артподготовку, которая проводилась по площади, иногда не совпадая с истинным положением огневых средств противника, несмотря на большое количество танков, которые открыто и кучно сосредоточились в районах южных скатов вые. 65.5, прорыв не удался».

При таком ведении огня артиллерия не смогла ни разрушить долговременные огневые сооружения, ни сколько-нибудь значительно подавить их огонь.

В отчете о деятельности артиллерии 7-й армии говорится: «17.12.39 г. на Выборгском направлении войска перешли в наступление. Артподготовка, спланированная на 5 часов (4 часа разрушения и 1 час подавления), фактически проведена полностью не была, так как вследствие ложных донесений, полученных утром о начавшемся продвижении пехоты, распоряжением командиров дивизий артподготовка на отдельных направлениях была прекращена, а на других и вовсе отменена (138-я стрелковая дивизия)».

В результате этого пехота, не дойдя до заграждений, была отсечена пулеметным огнем от танков, а танки, вследствие неудовлетворительной разведки противотанковых препятствий, повисли на них. Атака захлебнулась. К исходу 17 декабря на ударном направлении части 7-й армии существенных успехов не достигли.

Из провала наступления 17 декабря командование не сделало никаких выводов и на 18 декабря назначило новое наступление. Спланировано оно было опять-таки неудачно. Например, в 19-м корпусе артподготовка на 18 декабря была удлинена с одного до трех часов при прежнем лимите снарядов (один боекомплект), что не обеспечивало необходимой плотности подавления разведанных целей. В результате и 18 декабря новые попытки прорвать основную оборонительную полосу успеха не имели. В упомянутом выше отчете отмечается: «В процессе боев были выявлены значительные недочеты в применении пехотой артиллерии и минометов».

На опыте боевых действий войск 7-й армии и оперативной группы комкора Грендаля высшее командование РККА наконец-то убедилось, что без тщательной и всесторонней подготовки к прорыву, без достаточного количества артиллерии особой мощности, способной разрушать железобетонные доты, прорвать линию Маннергейма невозможно. Поэтому операцию пришлось прекратить.

Оценивая наступательные действия советских войск 17-21 декабря, следует сказать, что фактически они стали не прорывом укрепленного района, а боевой разведкой главной оборонительной полосы и боями за улучшение позиций. Поэтому высшее командование Красной Армии отдало приказ о планомерной и тщательной подготовке к прорыву линии Маннергейма[143] .

Результаты, достигнутые в ходе попыток прорыва линии Маннергейма, были более чем скромными, зато артиллерия потратили огромное количество боеприпасов. Только артиллерийские части, действовавшие на Карельском перешейке, за период с 30 ноября по 25 декабря израсходовали 45-мм выстрелов – 61500, 76-мм полковых – 55000, 76-мм дивизионных – 97000, 152-мм гаубичных – 75000, 122-мм пушечных – 12500, 152-мм – 91000, 203-мм – 6000, 280-мм – 600 штук. Всего – 398600 выстрелов!

Как уже отмечено выше, артиллерии особой мощности было недостаточно, но и та, что имелась, использовалась зачастую безграмотно. Так, были случаи, когда общевойсковые начальники требовали вести ночью «беспокоящий» огонь из 280-мм мортир по дорогам!

К 26 декабря фронт на Карельском перешейке стабилизировался. Советские войска начали тщательную подготовку к прорыву основных укреплений линии Маннергейма. Финны, воспользовавшись затишьем, пытались контратаками сорвать подготовку нового наступления. Например, 28 декабря финны атаковали центральные части 7-й армии, но были отбиты с большими потерями. Так же закончились и другие их нападения.

В конце декабря 1939 года – первой половине января 1940 года Северо-Западный фронт получил значительное усиление: 10 стрелковых дивизий и 6 артиллерийских полков РГК. Кроме того, на фронт прибыло много вновь сформированных минометных батарей, лыжных отрядов и других частей.

После полученного усиления к 20 января 1940 года 7-я армия включала: 12 стрелковых дивизий (7-я, 24-я, 43-я, 51-я, 70-я, 80-я, 84-я, 90-я,:100-я, 113-я, 123-я, 138-яй); 7 артиллерийских полков РГК (124-й, 301-й и 302-й гаубичные, 320-й пушечный, 136-й, 168-й, 402-й гаубичные большой мощности); 2 корпусных артиллерийских полка (20-й и 24-й); 2 корпусных тяжелых артиллерийских полка (21-й и 43-й); 2 артиллерийских дивизиона большой мощности (34-й и 316-й). В каждом дивизионе шесть 280-мм мортир обр. 1915 г.; 5 танковых бригад (1-я, 13-я, 20-я, 35-я, 40-я); 2 отдельных танковых батальона (18-й и 217-й); одна стрелково-пулеметная бригада (15-я).

Командующий 7-й армией В.Ф. Яковлев был отстранен и вместо него 26 декабря назначен командарм 2 ранга К.А. Мерецков (1897-1968).

13-я армия включала: 9 стрелковых дивизий (4-я, 17-я, 49-я, 50-я, 62-я, 97-я, 136-я, 142-я, 150-я); 6 артиллерийских полков РГК (101-й, 116-й, 275-й, 495-й гаубичный, 211-й пушечный, 137-й гаубичный большой мощности); 2 артиллерийских дивизиона большой мощности (317-й, вооруженный тремя 234-мм английскими мортирами, купленными Россией в 1917 году, и 40-й с четырьмя новыми 280-мм мортирами Бр-5); 2 корпусных артиллерийских полка (47-й и 455-й); один (49-й) корпусной тяжелый артиллерийский полк; одна (39-я) танковая бригада; два (14-й и 204-й) отдельных танковых батальона; один (28-й) кавалерийский полк.

В резерве фронта были две стрелковые дивизии – 8-я и 95-я.

Пока войска готовились к наступлению (в «подготовительный период») артиллерия и авиация наносила мощные удары по укреплениям финнов. Артиллерия Северо-Западного фронта за январь и первую декаду февраля израсходовала 646729 снарядов, из которых на долю артиллерии 7-й армии пришлось 403766 снарядов. То есть, артиллерия 7-й армии расходовала ежедневно в среднем более 10 тысяч снарядов. Авиация произвела 7532 самолето-вылетов, в том числе 4087 вылетов бомбардировщиков и 3445 вылетов истребителей.

В начале февраля, в исполнение директивы командующего фронтом № 0013, 7-я и 13-я армии на различных участках провели «частные операции». В 7-й армии в Частных операциях приняли участие 100-я, 113-я и 42-я, позже и 138-я дивизии, а в 13-й армии – 150-я и 50-я дивизии. Операции проводились в целях последовательного взлома оборонительной полосы и боевой разведки ее глубины, а также в целях «проверки и освоения частями методов атаки укрепленной полосы».

Несмотря на то, что командование фронтом дало высокую оценку частным операциям, анализ их итогов показал, что ставить столь сложные задачи перед пятью дивизиями было нецелесообразно. Для выполнения этих задач не было выделено необходимых сил и средств, слабо было организовано их обеспечение. Например, в 3-м корпусе артиллерийская подготовка проводилась 35 минут и лишь в 15-м корпусе она составила 75 минут. Естественно, что npи такой организации нельзя было ожидать серьезного успеха.

Поэтому боевые действия 100-й дивизии на хотиненском направлении в течение 5 февраля «развивались медленно, вследствие сильного огневого сопротивления из долговременных сооружений», а частная операция 42-й дивизии на Муурила «ввиду неподготовленности ее, была перенесена на 7.02.40, а потом была приурочена ко дню общего наступления». Частная операция 113-й дивизии против таких мощных узлов, какие были созданы на высоте 38,2 и Кархула, успеха не имела, за что командира дивизии полковника Нечаева отстранили от должности. По поводу действий 113-й дивизии и ее командира командующий 7-й армией доносил: «Командир 113-й стрелковой дивизии полковник Нечаев не принял мер для развития успеха, растерялся, и по существу боем не управлял, вследствие чего 2 и 3/725 стрелковые полки не продвинулись и часами лежали, неся напрасные потери».

Если оставить в стороне личные боевые качества полковника Нечаева, то из донесения, нельзя понять, как можно было в тех условиях требовать от 113-й дивизии развития успеха, которого не было, а также обвинять в растерянности командира при «наличии успеха»?!

В итогах боевой деятельности 302-го гаубичного полка, действовавшего в полосе 123-й дивизии, отмечается: «Несмотря на ряд попыток проникнуть в глубину обороны противника нашей пехотной разведкой, попытки не дали никаких результатов. Дальше переднего края пехота до последнего времени так и не проникла».

Немногим лучше были проведены частные операции в 13-й армии, о которых комдив Курочкин доносил: «Пехотные командиры мало управляют, выдвинутым вперед пушкам задачи никто не поставил. На поле боя не маневрируют, а идут в лоб».

Не случайно части 15-го корпуса даже не подошли к переднему краю укрепленного района на участке реки Салменкайте, а имели перед собой предполье. Не была разведана глубина обороны и на других участках.

В целом частные операции оказались неудачными. Выделенным для этого дивизиям нельзя было ставить непосильную задачу по взлому оборонительной полосы. Разумеется, проведенные операции позволили в какой-то мере раскрыть систему обороны противника, улучшить исходное положение для атаки. Противник действительно был введен в заблуждение относительно времени нанесения главного удара. Но эту задачу можно было решить не такой дорогой ценой, организовав разведку боем по всему фронту 7-й и 13-й армии и выделив для этого необходимое количество усиленных подразделений дивизий первого эшелона.

Для успешного прорыва линии Маннергейма требовалось прежде всего разрушить все наблюдаемые долговременные сооружения (доты и дзоты). Это должно было повлечь нарушение системы огня в опорных пунктах и огневой связи между ними, следовательно, обеспечить успешное овладение ими.

Разрушению дотов всегда предшествовало разрушение дзотов, прикрывавших доты с тем, чтобы можно было подойти ближе к доту, выбрать наблюдательный пункт на удалении не более 300-400 метров и этим обеспечить надежность стрельбы на разрушение, требующей нескольких прямых попаданий в цель незначительных размеров.

Опыт показал, что наиболее явным демаскирующим признаком дотов являлись бронеколпаки. При отсутствии их необходимо было проводить огневое вскрытие сооружения, и лишь после этого подвергать его разрушению. Огневое вскрытие сначала осуществлялось обстрелом 152-мм или 203-мм фугасными и бетонобойными снарядами. Однако потом выяснилось, что лучше производить вскрытие 52-мм фугасными снарядами. Если обнаруживался дзот, огонь на его разрушение продолжали вести 152-мм фугасными снарядами. При обнаружении же бетона долговременное сооружение передавали для разрушения орудиям 203-мм калибра и выше, которые использовали при этом бетонобойные снаряды.

Для разрушения дзота необходимо было добиться трех-четырех прямых попаданий 152-мм снаряда. Обследование дзотов в районах Муола и Кююреля показало, что если снаряд попадал в амбразуру или в один из углов дзота, то они разрушались; если же прямое попадание было в насыпную «подушку», то оно не обеспечивало их разрушения.

Разрушение дотов производилось огнем 203-мм гаубиц и 280-мм мортир. При этом для разрушения их огнем 203-мм гаубиц необходимо было добиться четырех-пяти прямых попаданий. Как показал опыт, после законченной пристрелке в процессе стрельбы из 203-мм гаубиц на дальности 7-9 км по доту, занимавшему площадь 50 кв. метров в среднем одно попадание приходилось на 30-35 выстрелов, не считая попаданий в присыпку и основание. Средний же расход 203-мм снарядов с учетом пристрелки и вскрытия составлял 450-500 штук. Так происходило разрушение дотов стрельбой по перекрытию.

Кроме этого вида стрельбы для разрушения дотов часто применялась стрельба по напольной стенке. Ее вели из 203-мм гаубицы с дальности не более 4 км, а из 152-мм гаубицы 1,5 км (при полном заряде). Наибольший эффект достигался при стрельбе по напольной стенке с амбразурами на дальности до 1000 метров. Но в этом случае артиллеристы испытывали большие затруднения с выбором огневых позиций, так как стенки с амбразурами обычно были обращены в сторону флангов. При стрельбе по напольной стенке без амбразур на дальность 1-2 км для разрушения дота требовалось до 200 снарядов. В этих условиях на каждые 6-8 снарядов имелось одно прямое попадание, а при стрельбе на дальности 500-800 метров одно попадание приходилось на 3-5 выстрелов.

Долговременные сооружения, предназначенные для ведения фронтального огня, имели боевой каземат, прикрытый с фронта двумя-шестью боковыми плитами толщиной 6-7 см каждая. Крышей каземата служили две бронеплиты такой же толщины. Разрушение таких дотов происходило стрельбой бетонобойным снарядом 152-мм и 203-мм калибра или фугасным снарядом 280-мм калибра. Под воздействием таких снарядов бронеплиты обычно раскалывались, а иногда срывались с болтов. Кроме того, применялась стрельба бронебойными снарядами от 45-мм калибра и выше. Бронебойные снаряды заклинивали оружие либо разрушали амбразуры.

В условиях короткого дня, частых туманов и снегопадов разрушение дотов стрельбой по перекрытию происходило в течение нескольких дней, что вызывало дополнительный расход снарядов. При стрельбе же прямой наводкой требовалось гораздо меньше времени, и задача решалась в течение нескольких часов.

Для разрушения долговременных сооружений в дивизиях первого эшелона были созданы группы артиллерии разрушения (АР) в составе одного-трех дивизионов. Группы АР в дивизиях, действовавших на главном направлении, состояли из четырех и шести дивизионов.

Артиллерийские группы разрушения блестяще выполнили возложенные на них задачи. Например, в Хотиненском узле из тринадцати железобетонных сооружений были разрушены полностью шесть и частично четыре. Три железобетонных сооружения уцелели, но имели повреждения – отколы углов, воронки в бетоне, отбитые куски бетона.

О работе артиллерии разрушения в районе Муола-Ильвесского узла в феврале 1940 года в «Докладе о боевой работе артиллерии 13-й армии» имеются такие данные: «...десяти железобетонных сооружений, по которым велся огонь на разрушение прямой наводкой и было израсходовано 510 снарядов 152– и 203-мм калибра, все они были выведены из строя – разрушены, сбиты бронеколпаки, пробиты, завалены, обвалены углы, нейтрализованы. В районе рощи „Молоток“ и Хотинен в полосе 7-й армии было обнаружено 23 железобетонных дота и 11 дзотов. За период разрушения все дзоты и пять дотов были окончательно разрушены, а 14 дотов получили значительные повреждения и огневого воздействия в период прорыва оказать не могли».

По данным всех видов разведки (65-70% батарей выявила звукометрическая разведка) было установлено, что перед фронтом 13-й армии противник имел 22-26 батарей (в том числе одну тяжелую и шесть зенитных), а перед фронтом 7-й армии от 58 до 65 батарей (в том числе 3 тяжелых и 15 зенитных). Плотность артиллерии противника составляла: на выборгском направлении-до шести орудий и четырех минометов на 1 км фронта, на правом фланге 13-й армии – одно-два орудия и один-два миномета. Огневые позиции были оборудованы в инженерном отношении: орудия находились в окопах с накатами; орудийные окопы связывали с землянками ходы сообщения. Землянки для личного состава были покрыты брёвнами в два-три наката. Ходы сообщения имели перекрытия в один накат либо маскировались сетями. Задульные конусы маскировались белыми полотнищами.

Для осуществления прорыва командование Северо-Западного фронта выбрало направление главного удара на Выборг, а в качестве участка прорыва озеро Муолаярви – Сумма (Хотинен). Выборгское направление имело следующие преимущества: а) успешный прорыв на этом направлении создавал благоприятные условия для уничтожения главной группировки противника на карельском перешейке, не допуская ее отхода за Сайменскую водную систему; б) захват Выборга, второго после Хельсинки экономического, политического и военного центра Финляндии, наносил огромный моральный и материальный ущерб противнику, лишал его важного узла железных, шоссейных и грунтовых дорог и тем самым – возможности маневрировать войсками в юго-восточной Финляндии. По взглядам самих финнов, Выборг являлся ключом в южную Финляндию, с потерей которого терялся смысл дальнейшей обороны Карельского перешейка.

В соответствии с этим замыслом, командование Северо-Западного фронта в директиве № 0012 поставило задачу: «Одновременным ударом внутренними флангами 13-й и 7-й армий прорвать укрепленную полосу и разгромить силы обороны противника на участке от оз. Вуокса до Кархула. В дальнейшем уничтожить всю группировку противника на Карельском перешейке, не допустив ее отхода на запад и выйдя на фронт Кексгольм – станция Антреа – Виипури».

9 февраля 1940 года командующий фронтом отдал боевой приказ № 0015, где говорилось: «Общее наступление по директиве № 0012 начать 11 февраля».

13-й армии была поставлена задаче: главный удар нанести своим левым крылом (силами 5 дивизий) на участке озеро Вубкса – озеро Муолаярви в направлении Кюрйоля-Рйстсеппяля. Вспомогательный удар армия наносила на правом фланге силами двух дивизий на участке река Тайпаленйоки – Коуккуниеми. По остальному фронту 13-я армия одной стрелковой дивизией должна была активной обороной обеспечить действия ударной группировки.

Ближайшая задача армии – выйти на линию Лохийоки – Миссуа – полустанок Кюляпаккола – станция Хейниоки. В дальнейшем выйти на рубеж Кексгольм – станция Антреа, развивая удар левым флангом и отрезая противнику пути отхода на запад и северо-запад. С выходом в район полустанок Яюряпя – Ильвес ударом в тыл обороняющемуся противнику частью сил левого фланга армия должна была оказать содействие правому флангу 7-й армии.

Армия была усилена шестью полками АРГК, тремя корпусными артиллерийскими полками, двумя дивизионами большой мощности, одной танковой бригадой, двумя отдельными танковыми батальонами. Армию поддерживали семь авиаполков. Ее резерв состоял из одной стрелковой дивизии.

7-я армия наносила главный удар своим правым флангом (силами 9-и дивизий) на участке озеро Муолаярви – Кархула в направлении станции Кямяря – полустанок Пуро. На остальном фронте активной обороной силами трех дивизий армия должна была содействовать прорыву ударной группировки и обеспечить операцию фронта с запада от возможных контрударов противника.

Ближайшая задача 7-й армии – выйти на линию станция Хейниоки – Юлясяйние – полустанок Кяйслахти и овладеть Выборгом. После прорыва левофланговый (34-й) корпус развивает наступление на станцию Макслахти, отрезает и уничтожает приморскую группировку противника. Закрепившись в Выборге, армия в дальнейшем должна била выйти на фронт: станция Антреа – Вахакюля (16 км западнее Выборга), не допуская отхода противника за Сайменскую водную систему.

Армия была усилена семью полками АРГК, четырьмя корпусными артиллерийскими полками, двумя дивизионами большой мощности, пятью танковыми и одной стрелкрво-пулеметной бригадами, двумя отдельными танковыми батальонами. 7-ю армию поддерживали четыре полка истребительной и шесть полков бомбардировочной авиации. Ее резерв включал одну стрелковую дивизию и одну танковую бригаду.

Всего в составе войск Северо-Западного фронта, на которые возлагалась задача по прорыву, насчитывалось 24 стрелковые дивизии (включая две дивизии резерва фронта), 62 артиллерийских полка, 4 дивизиона артиллерии большой мощности, 5 танковых 0ригад и 4 отдельных танковых батальона, одна стрелково-пулеметная бригада.

К началу прорыва финны имели против войск Северо-Западного фронта 7 пехотных дивизий, 1-2 пехотные бригады, 4-5 егерских батальона, примерно 25 артиллерийских дивизионов. Таким образом, Северо-Западный фронт превосходил противника по пехоте в 3 раза, по артиллерии в 6 раз, а по танкам и авиации превосходство было абсолютным. Огромное превосходство в силах и средствах позволяло командованию фронтом создать мощную группировку на направлении главного удара, сузить фронт наступления войск и эшелонировать их боевые порядки в глубину. Так, на направлении главного удара корпус наступал по фронту 5-6 км, имея боевое построение в два эшелона: дивизии наступали по фронту 2-3 км, имея полки в одном или двух эшелонах. Полки строили боевой порядок в два и три эшелона. Ударная группировка имела возможность создать плотность на 1 км фронта 4-4,5 батальона и 60 орудий, на некоторых участках и выше[144] .

В течение подготовительного периода на Карельском перешейке были сосредоточены мощные артиллерийские средства. Войсковая артиллерия по сравнению с началом войны увеличилась с 21 артиллерийского полка до 51; артиллерия РГК – с 8 артиллерийских полков до 13. К 8 февраля 1940 года в состав артиллерии Северо-Западного фронта входило: противотанковых 45-мм пушек – 876, полковых 76-мм пушек обр. 1927 г. – 432; дивизионных 76-мм пушек (в основном Ф-22) – 480; 107-мм пушек обр. 1910/30 г. – 18; 122-мм гаубиц – 624; 122-мм пушек обр. 1931 г. – 72; 152-мм гаубиц – 480; 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 – 158; 114 гаубиц Б-4, 234-мм английских мортир – 3; 280-мм мортир обр. 1915 г. -12; 280-мм мортир Бр-5 – 4.

Кроме того, в составе 7-й и 13-й армий насчитывалось более пятисот 82-мм и 120-мм минометов плюс к ним 60 орудий (15 батарей) зенитной артиллерии, прикрывавших боевые порядки войск. Из общего количества 3367 орудий в направлении главного удара фронта (на участке 45 км) было сосредоточено 2064 орудия, что составило 62% всей артиллерии. Еще более решительно была массирована тяжелая артиллерия. В направлении главного удара было сосредоточено 87% всей тяжелой артиллерии.

В ночь перед атакой полковая и противотанковая артиллерия и минометы 7-й армии заняли и оборудовали огневые позиции, с которых в период между огневыми налетами они должны были уничтожать уцелевшие огневые точки, проделывать проходы в проволочных заграждениях, вести огонь по амбразурам дотов и дзотов. Примерно по такому же принципу была спланирована артиллерийская подготовка в 13-й армии.

Сопровождение атаки пехоты и танков впервые в Красной Армии было осуществлено наиболее эффективным методом – огневым валом. Этот метод был применен на направлении главного удара в 7-й армии на глубину полтора-два километра, а в 13-й армии на глубину 800-1000 метров. Основные рубежи огневого вала накладывались на оборонительные рубежи или узлы сопротивления. Расстояние между основными рубежами колебалось в пределах 250-400 метров, которое прочесывалось огнем через каждые 100 метров. Огонь на этих промежуточных рубежах был продолжительностью две-три минуты. Если перенос огня с промежуточных рубежей осуществлялся по времени, то с основных рубежей – по сигналу пехоты. В том случае, если пехота задерживалась на каком-либо рубеже, то огневой вал из огневой завесы превращался в артподготовку объекта атаки. Дивизионные участки огневого вала назначались протяженностью в 200-250 метров.

Командующие армиями назначили время атаки: 7-й армии – на 12 часов, 13-й армии – на 11 часов 50 минут 11 февраля. После артиллерийской, подготовки войска ударных корпусов 7-й и 13-й армий под прикрытием огневого вала перешли в наступление. Начался штурм железобетонных и деревянно-гранитно-земляных укреплений линии Маннергейма. Советские войска буквально вгрызались в нее.

Однако несмотря на колоссальную силу артиллерийского огня и бомбовые удары авиации, в первый день сражения успеха в направлении главного удара 7-й армии добилась только 123-я дивизия. Ее 245-й стрелковый полк, прижимаясь к огневому валу, почти без потерь ворвался на высоту 65,5 – основной опорный пункт межболотного узла сопротивления. Штурмовые группы полка сразу же начали борьбу за овладение дотами. Огневой вал был задержан в 200-300 метров за этой высотой, чтобы не допустить подход подкреплений противника к району боя. Штурмовые группы блокировали доты и мощными зарядами взрывчатого вещества взрывали их вместе с находившимися в них гарнизонами.

Преодолевая сопротивление противника, 123-я дивизия к исходу дня продвинулась в глубину обороны на 1– 1,5 км и вышла к просеке рощи «Молоток». За день боя дивизия овладела восемью дотами и дзотами, потеряв при этом всего лишь трех человек убитыми и девять – ранеными. Успех 123-й дивизии был достигнут благодаря тому, что батальоны первого эшелона в период артподготовки, накапливаясь на рубеже атаки, «зависли» над передним краем противника и, как только артиллерия перешла на огневой вал, они стремительно атаковали передний край и сразу же овладели восемью огневыми точками, которые не успели сделать ни единого выстрела по атакующим.

На других участках фронта 7-й армии в этот день продолжались упорные бои за передний край. В отчете о боевой деятельности 46-го гаубичного полка, поддерживавшего 100-ю дивизию, говорится, что после артподтотовки «на переднем крае и в глубине все смешалось с землей и, несмотря на это, стрелковые полки не смогли своевременно овладеть долговременными сооружениями лишь только потому, что все полки действовали в лоб укрепленному району, и пехота и танки дальше надолб и проволоки не шли».

На фронте 13-й армии, несмотря на мощную и продолжительную артподготовку, части не приблизились к переднему краю и поэтому не сумели атаковать противника.

Таким образом, первый день боевых действий войск по прорыву закончился (за исключением участка 123-й дивизии) незначительными результатами. С утра 12 февраля советские войска после короткой артподготовки возобновили наступление. Части 15-го корпуса (13-я армия) овладели опорными пунктами между озерами Вуокса, Пуннусярви, Меро, Карзу, Пейпола, а войска 23-го корпуса – Муслаа и мыза Пеллиля. На участке вспомогательного удара части 3-го корпуса овладели несколькими оборонительными сооружениями. Ближний бой заставил артиллеристов перенести огонь в глубину, чтобы не поражать свои войска, а также переходить на открытые огневые позиции и огнем прямой наводкой с дистанции 200-800 метров уничтожать противника и разрушать долговременные сооружения.

По иному сложилась обстановка в направлении главного удара 7-й армии. 123-я дивизия, развивая успех, к исходу 13 февраля двумя полками (245-м и 255-м) прорвалась к Ляхде и стала постепенно продвигаться вперед. За три дня боев дивизия продвинулась в глубину на 5-6 км, захватив и уничтожив 12 дотов и 16 дзотов, и завершила прорыв первой оборонительной полосы.

По приказу командующего 7-й армией успех 123-й дивизии был использован другими соединениями. 12 февраля командир 50-го корпуса переподчинил 27-й стрелковый полк 7-й дивизии командиру 123-й дивизии с целью расширения прорыва. Одновременно командир 19-го корпуса ввел из-за правого фланга 123-й дивизии часть сил 90-й дивизии с задачей наступать на Меркки и нанести удар во фланг и тыл железнодорожного узла сопротивления, расположенного южнее станции Лейпясуо. В этот •же день часть артиллерии (крупных калибров) 50-го корпуса была подтянута к переднему краю (на участок 100-й дивизии) для стрельбы прямой наводкой по дотам.

Для развития прорыва и обеспечения выхода 27-го стрелкового полка 7-й дивизии в тыл Хотиненскому узлу сопротивления противника, командующий 7-й армией усилил 123-ю дивизию 13 февраля двумя танковыми, батальонами.

15 февраля части 90-й дивизии при поддержке артиллерии овладели Меркки, а обходная группа выдвинулась к станции Лайпясуо. 7-я дивизия ударом с фланга и с тыла, совместно с 100-й дивизией, 15 февраля ликвидировала самый мощный – Хотиненский (Суммский) узел сопротивления, захватив и уничтожив 22 дота и 46 дзотов.

Для развития успеха 123-й стрелковой дивизии вслед за 7-й дивизией в прорыв была введена 84-я дивизия, за ней – танковая группа (два батальона) Баранова, а также была приведена в готовность 95-я стрелковая дивизия, находившаяся во фронтовом резерве.

16 февраля ударные части и подвижная группа 7-й армии, преодолевая промежуточные укрепления и заграждения противника и продвигаясь по глубокому снегу в условиях ограниченного количества дорог и забитости их боевыми обозами, танковыми и артиллерийскими колоннами, продолжала успешно развивать прорыв. 90-я дивизия 19-го корпуса с подвижным отрядом наступали на станцию Лейпясуо. Подвижная группа 7-й армии Баранова 16 февраля захватила станцию Кямяря. 84-я, 123-я, 7-я и 100-я дивизии развивали наступление на север и северо-запад. 188-я дивизия и 525-й полк 133-й дивизии также продвинулись вперед и, овладев лесом в 0,5-3 км севернее Кархула и в 3 км западнее Хотинена, создали угрозу обхода Кархульского узла сопротивления с севера.

К вечеру 16 февраля войска 7-й армии расширили прорыв по фронту до 11.-12 км и в глубину до 11 км. В ходе развития прорыва артиллерия, несмотря на тяжелые условия, не только огнем, но и колесами сопровождала наступление войск. Разрушение долговременных сооружений артиллеристы производили огнем прямой наводкой.

Создалась угроза обхода с севера советскими войсками узла сопротивления Кархула с дальнейшим выходом 10-го корпуса на пути отхода финнов, оборонявших юго-западный выступ линии Маннергейма. Финское командование, принимая во внимание успехи советских войск в направлении главного удара, ночью с 16 на 17 февраля приказало отступить своим войскам перед фронтом 7-й армии на вторую оборонительную полосу, а перед фронтом 23-го и 15-го корпусов 13-й армии – с передовой позиции на главную полосу обороны.

С утра 17 февраля советские войска перешли к преследованию. Сопротивление арьергардных частей противника, глубокий снег, бездорожье, разрушенные мосты на немногочисленных дорогах, заграждения с большим количеством мин – все это затрудняло их продвижение. Тяжелая артиллерия отстала. Однако задержать наступление советских войск противнику не удалось. Летная погода позволила авиации принять активное участие в обеспечении наступления. Легкая артиллерия оказывала своевременную поддержку наступавшим частям. Темп наступления возрос, по сравнению с темпом прорыва, от 2-х до 6-10 км в сутки.

19 февраля войска 7-й армии подошли ко второй оборонительной полосе в районе Кяпяря – Няюкки и предприняли попытку атаковать ее с хода, но безуспешно. Продвижение правого фланга 7-й армии замедлилось. Уставшие от непрерывных и продолжительных боев войска нуждались в отдыхе и пополнении. 50-й корпус с подвижными группами вышел на рубеж реки Перойоки – озера Муста – Няюкки и вклинился частью сил в оборону противника в районе Пиенперо, но развить успех не смог. К 19 февраля части 10-го корпуса заняли Юханнес и вышли к станции Сомма. 34-й корпус к 20 февраля занял Макслахти, вышел к Финскому заливу и очистил от противника остров Ревонсаари, а 43-я дивизия этого корпуса овладела городом Койвисто. Войска 7-й армии вышли ко второй оборонительной полосе и начали подготовку к ее прорыву.

13-я армия своим левым крылом (15-м и 23-м корпусами) к 18 февраля вышла к главной оборонительной полосе линии Маннергейма, передний край которой проходил на этом участке по северному берегу реки Салменканте, озера Яюряпяярви, озера Муолаярви и южной окраине Муола. Перед 23-м корпусом в межозерном дефиле находился один из сильнейших узлов сопротивления линии Маннергейма – Муола-Иловесский узел, имевший 25 дотов, 21 дзот и 4 железобетонных убежища, прикрытых мощными искусственными заграждениями. Захват этого узла обеспечивал прорыв всей обороны между озерами Вуокса и Муолаярви, а также позволял ударной группировке 13-й армии сосредоточить усилия на Выборгском направлении для совместных действий с 7-й армией.

Вторая оборонительная полоса с отсечной позицией проходила от северо-западного побережья озера Муолаярви через Пиенперо, озеро Няюккиярви к станции Сомме (у Выборгского залива). Обороне финнов способствовала здесь развитая сеть долговременных сооружений, многочисленные искусственные и естественные заграждения, глубокий снег а также снежный буран, продолжавшийся до 23 февраля. Но узел сопротивления, расположенный между озерами Мусталампй и Няюккиярви, был захвачен передовыми частями советских войск. Противник удерживал рубеж Пиенперо – северный берег озера Няюккиярви. Однако угроза обхода Муола-Ильвесского узла сопротивления с северо-востока силами 62-й дивизии и вклинивание в него с юго-востока частей 136-й дивизии значительно ослабляли его оборону.

Для подготовки к предстоящим боевым действиям и проведения необходимых перегруппировок главным силам 7-й армии и правофланговым корпусам 13-й армии отводилось два дня (26-27 февраля). В течение этих дней штабы спланировали операцию и бой. Начало наступления было намечено командующим фронтом на 28 февраля. Были поставлены задачи: 7-й армии овладеть второй оборонительной полосой и в дальнейшем наступать на Выборг, а 13-й армии прорвать главную оборонительную полосу, выйти на рубеж Лохийоки – станция Яюрепя и оказать содействие 7-й армии во взятии Выборга.

В направлении главного удара была создана мощная артиллерийская группировка. Артиллерийская плотность в 23-м корпусе доходила до 82-х орудий на 1 км фронта. Дивизии, действовавшие на главном направлении, прорывали главную оборонительную полосу на фронте 1-1,5 км, имея артиллерийскую плотность 75-120 орудий на 1 км фронта, не считая артиллерии групп дальнего действия. С учетом этих групп на участке 136-й дивизии артиллерийская плотность (без учета полковой и зенитной артиллерии и минометов) доходила до 133-135 орудий, то есть достигала той плотности, которая имела место в операциях периода Великой Отечественной войны.

28 февраля войска фронта после артиллерийской подготовки перешли в наступление. 19-й и 50-й стрелковые корпуса 7-й армии прорвали вторую оборонительную полосу в районе Пиенперо. Противник начал отход в северо-западном направлении, оказывая на ряде участков упорное сопротивление. Войска 7-й армии энергично преследовали отступающих финнов. Наибольшего успеха снова добилась 123-я дивизия, которая вышла на рубеж: станция Перо – Раухата – Итяйнен. За пехотой следовала на лыжах полковая артиллерия, а за ней – дивизионная.

После перемещения дивизионной артиллерии смену боевых порядков производила корпусная артиллерия, за ней – артиллерия большой мощности. К сожалению, начальники артиллерии корпусов и штабы корпусов не планировали для смены боевых порядков частей использовать имеющиеся дороги и не занимались регулированием движения, что привело к образованию «пробок» на дорогах. В характеристике боевых действий артиллерии Северо-Западного фронта сказано: «дороги оказывались забитыми, получались пробки, приводившие к тому, что скачок артиллерии в 6-8 км затягивался обычно на 2-3 дня, вместо нескольких часов, а это очень отражалось на темпе всей операции».

3-й, 15-й и 23-й корпуса 13-й армии после артподготовки тоже перешли в наступление. 17-я и 50-я дивизии 15-го корпуса начали наступление при плохом взаимодействии с артиллерией, организацию которого пришлось заканчивать в процессе артподготовки. «Из-за этого пехота была брошена на полосу, конкретные объекты которой были недостаточно обработаны артиллерийским огнем, и понесла напрасные потери».

Неоправданная поспешность в организации прорыва привела к тому, что некоторые артиллерийские командиры не сумели завершить организацию взаимодействия и управлять артиллерией в бою. В своем докладе начальник артиллерии фронта комкор Сивков отмечал: «Штаб артиллерии 50-й стрелковой дивизии показал полную неспособность управлять огнем большого количества артиллерии; организовать управление огнем удалось лишь с помощью представителей штаба артиллерии фронта».

Наступление 23-го корпуса 28 февраля сначала тоже успеха не имело. Пехота, встреченная из долговременных сооружений сильным ружейно-пулеметным огнем, залегла перед надолбами и дальше продвинуться не смогла. Оказалось, что огонь тяжелой артиллерии с закрытых позиций 19-21 февраля не обеспечил разрушения обнаруженных дотов. Тогда, воспользовавшись слабостью противника в артиллерии и авиации, начальник артиллерии корпуса приказал выдвинуть значительное количество орудий на открытые огневые позиции для стрельбы прямой наводкой. Успешная работа артиллерии немедленно сказалась на развитии наступления. Вскоре 23-й корпус перешел в наступление, овладел Муола-Ильвесским узлом сопротивления и начал преследование противника в направлении Ристеппяля – станция Хейниоки.

Финны, прикрываясь заграждениями и ружейно-пулеметным огнем, под ударами советских войск начали отход, сжигая населенные пункты. Успешно развивая наступление, 15-й и 23-й корпуса к 1 марта вышли на линию западный берег реки Вуокса – станция Ристсеппяля. Таким образом, главная оборонительная полоса была преодолена на всем протяжении. Советские войска захватили до 70 дотов. Только части 15-го корпуса захватили 36 дотов, более 12 дзотов, много орудий и боеприпасов.

Успех наступления в значительной мере был обеспечен тем, что артиллеристы смело выдвигали орудия на открытые огневые позиции и разрушали доты огнем прямой наводкой (95-й гаубичный полк, 202-й гаубичный полк большой мощности, 49-й корпусный тяжелый артиллерийский полк и другие).

Неся большие потери в людях и вооружении, финны совершили отход на всем 60-километровом фронте от озера Вуокса до Выборгского залива. Подвижные отряды продолжали их преследование. К 1 марта войска 7-й армии подошли к позициям, непосредственно прикрывавшим Выборг, а 13-я армия развивала наступление в северном и северо-западном направлениях, одновременно ведя подготовку к форсированию частью своих сил реки Вуокса в ее среднем течении.

После прорыва второй оборонительной полосы созданный на базе оперативной группы 7-й армии 28-й корпус следовал за частями 43-й дивизии с целью выхода на острова южнее Выборга. Но выход 28-го корпуса на острова задерживался из-за медленного освобождения полуострова Койвисто и островов, прилегающих к нему. Финны упорно обороняли полуостров и острова, понимая всю опасность занятия их советскими войсками для обороны Выборга. В это же время командование, Красной Армии решило нанести завершающий удар по противнику со стороны полуострова Койвисто и ряда островов через Выборгский залив в тыл выборгской группировке и сайменским позициям, чтобы тем самым отрезать пути отхода на запад всей карельской группировке финнов.

В исполнение этого решения командующий фронтом произвел перегруппировку сил и поставил армиям задачи. В ходе перегруппировки 19-й корпус был передан из 7-й армии в 13-ю, 42-я дивизия – в 10-й корпус, а 95-я дивизия включена в состав 34-го корпуса.

К 1 марта 7-я армия состояла из четырех стрелковых корпусов: 28-го (86-я, 173-я и 70-я дивизии), 10-го (42-я, 43-я и 113-я дивизии), 34-го (7-я, 95-я, 91-я и 100-я дивизии) и 50-го (84-я, 123-я и 24-я дивизии); 13-я армия – из четырех стрелковых корпусов: 19-го (51-я и 90-я дивизии), 23-го (80-я, 136-я и 62-я дивизии), 15-го (97-я, 17-я, 8-я и 50-я дивизии), 3-го (150-я и 49-я дивизии) и отдельной 142-й дивизии.

В директиве № 4709 командующий фронтом поставил армиям следующие задачи:

13-й армии: продолжать наступление своим левым флангом на станцию Антреа с ближайшей задачей выйти на линию Ристиниеми – Ала-Носкуа; передовыми подвижными частями овладеть узлом дорог у Корпилахти и станции Антреа, перехватив пути отхода противника на север и северо-восток Финляндии;

74i армии: главным силам, обходя Выборг с севера и юга, разбить противника на подступах к Выборгу, овладеть городом и выйти на линию станция Карисальми – Лавола – Ахакас, 28-м корпусом в ночь с 3 на 4 марта форсировать Финский залив, овладеть плацдармом на его западном берегу, перерезать шоссейную дорогу Выборг – Хельсинки и овладеть районом Репола, Ниселахти; в дальнейшем наступать на станцию Симола на железной дороге Выборг – Хельсинки. Таким образом, главные силы 7-й армий должны были выйти на западный берег Сайменского канала и захватить плацдарма на западном берегу Выборгского залива. Непосредственно на Выборг наступал 34-й стрелковый корпус.

В резерв фронта поступили соединения финской «народной армии» и новые формирования: 3-й кавалерийский корпус и 29-я отдельная танковая бригада. Согласно директиве Главного военного совета № 1920 Балтийский флот с 18 часов 28 февраля перешел в оперативное подчинение командующего войсками Северо-Западного фронта.

Произошли изменения и в составе командования. Приказом Главного военного совета № 01959 от 2 марта 1940 года командующий 13-й армией комкор В.Д. Грендаль был освобожден от занимаемой должности и назначен начальником артиллерии Северо-Западного фронта. Командир 19-го корпуса комкор Парусинов стал командующим 13-й армией.

13-я армия, продвигаясь вперед, вышла своим левым крылом на остров Каупинсаари на реке Вуокса, озеро Носкуанселькя, а в центре – к станции Пелляккяля, острову Каупинсаари и, очищая от противника юго-западный берег реки Вуокса, пятью полками форсировала ее, развивая удар в тыл кексгольмской группировке финнов.

7-я армия своим правым флангом (шесть дивизий) и подвижной группой сломила сопротивление противника и обошла Выборг с севера, продвигаясь на северо-запад. 50-й стрелковый корпус, при активной поддержке артиллерии, занял Репола и станцию Тали, перерезав железную дорогу Выборг – Антреа и охватывая Выборг с северо-востока. 34-й стрелковый корпус, преодолевая сопротивление противника на подступах к Выборгу, 7-й дивизией завязал бои на южной и юго-восточной окраинах города.

Последние дни боев выявили оборону противника, организованную остатками ранее разбитых 3-й, 4-й, 5-й, 21-й пехотных дивизий и шестью отдельными батальонами. Развитая система укреплений и заграждений способствовали обороне. Финны по-прежнему оказывали упорное сопротивление, бои приняли затяжной характер. 100-я дивизия обходила Выборг с северо-востока. 10-й стрелковый корпус, наступая на остров Ревонсаари, 4 марта занял остров и расположенную на нем старую крепость Тронгзунд (Транзунд), захватив там три батальона береговых орудий.

В борьбе за острова советские войска наступали по торосистому и покрытому глубоким снегом льду. При этом артиллерия не отставала от пехоты, а в ряде случаев вела огонь прямо со льда. Так, в борьбе за северо-западный берег Финского залива 248-й артиллерийский полк 86-й стрелковой дивизии развернулся в боевых порядках дивизии в 500-1000 метрах от берега и своим огнем со льда оказал существенную помощь частям дивизии в захвате берега.

28-и корпус, начав форсирование Финского залива 4 марта, вскоре овладел островами Туппурансаари и Тейкаринсаари и успешно развивал наступление на северо-западный берег Финского залива. Захват островов был обеспечен сосредоточенным артиллерийским огнем 221-го артиллерийского полка с огневых позиций на острове Хуупалансаари, 227-го артиллерийского полка – из района каменоломни и 248-го артиллерийского полка – из района Кэри. В отчете начальника артиллерии 28-го корпуса сказано: «Благодаря массированному огню этих полков 169 стрелковый полк с героическими лыжниками смогли захватить сильно укрепленный остров Туппурнансаари с 8-ю железобетонными сооружениями, одной крепостной 155-мм батареей и одной 76-мм батареей».

Для захвата побережья Финского залива потребовалось выдвижение 221-го артиллерийского полка на огневые позиции на остров Мелансаари, а 227-го полка – на остров Тейкаринсаари, что было успешно выполнено обоими полками. Отставал от пехоты только 248-й артиллерийский полк. Исправляя это положение, начальник артиллерии корпуса комбриг Тихонов приказал полку решительно продвинуться вперед и, ввиду отсутствия островов в направлении движения полка, занять огневые позиции прямо на льду и оттуда поддерживать бой 86-й дивизии. Полк ускорил темп продвижения и вскоре занял открытые позиции на льду, на удалении 2-3 км от побережья Финского залива. Установив полное взаимодействие с пехотой и связь с ее передовыми частями, он своим огнем обеспечил успех наступления и захват плацдарма на побережье Финского залива.

Затем на лед вышел и 447-й корпусной артиллерийский полк. Для переправы 122-мм пушек и 152-мм гаубиц-пушек были подготовлены сани из бревен длиной 6 метров с поперечными перекладинами, с выемками и креплениями для колес. Орудие, поставленное на сани, тащил трактор с помощью цепи длиной около 10 метров. Движение совершалось по заранее подготовленной трассе. Форсировав залив, полк с новых огневых позиций успешно вел борьбу с артиллерией противника. Согласованные действия артиллерии и пехоты обеспечили успех. 5 марта корпус закрепился на северном берегу и начал расширять захваченный плацдарм.

После трехдневных упорных боев на северном берегу Финского залива 28-й корпус прочно закрепился на захваченном плацдарме, перерезав шоссе Выборг – Хельсинки, чем лишил противника важной коммуникации. Части 10-го корпуса тоже вышли на северный берег Финского залива (правее 28-го корпуса), охватывая Выборг с юго-запада.

Таким образом, соединения 7-й армии сломили сопротивление противника, обошли Выборг и, продвигаясь вперед, перерезали железную дорогу Выборг – Антреа. Тем самым они отрезали войска противника, действовавшие на кексгольмском и петрозаводском направлениях, от войск выборгского направления и от Хельсинки.

Левое крыло армии (10-й и 28-й корпуса) вышло на линию от острова Суурсаари (4 км западнее Выборга) до Сухулахти (30 км западнее и юго-западнее Выборга). Фронт, который занимали войска в тылу противника, равнялся 40 километрам. 13-я армия в это время вела упорные бои за овладение укреплениями на восточном берегу реки Вуокса.

Перед войсками 7-й армии стояла задача овладеть городом Выборг. Для подготовки решительного наступления и овладения Выборгом войскам 7-й армии отводилось два дня, в течение которых производились перегруппировка сил и средств, велась боевая разведка. Артиллерия разрушала укрепления выборгских позиций. Войска улучшали свои позиции и медленно продвигались к объектам атаки. Тогда финны применили последнее средство – открыли шлюзы Сайменского канала. В результате местность к северо-западу от Выборга оказалась затопленной на площади до 30 км в длину и до 6 км в ширину. Вода стояла в пяти километрах от Выборга. Уровень ее доходил до 1 метра. В затопленном районе действовали части 100-й и 123-й дивизии. Но советские войска были заранее предупреждены о затоплении, и успели занять наиболее возвышенные места.

Эта предпринятая финнами мера не остановила наступление советских войск. Продвигаясь вперед, части 28-го корпуса перерезали железную дорогу Выборг – Хельсинки и успешно развили наступление на запад, север и северо-восток. Вместе с 10-м корпусом они фактически отрезали пути отступления в глубь Финляндии выборгской группировке и войскам, действовавшим на Карельском перешейке. Для отступления у финнов остались одна-две дороги в болотистых лесах с многочисленными озерами в районе Сам-Михельска, который находился в зоне действия советской авиации. К этому времени части 34-го стрелкового корпуса подошли к Выборгу. Начались бои за Выборг, которые продолжались до 12 часов дня 13 марта.

Сам Выборг и его окраины были сильно укреплены. Он представлял собой город-крепость. С севера, запада и юга Выборг прикрывают широкие заливы. В самом городе все каменные строения и постройки были приспособлены к обороне. В городе и на окраинах финны построили множество дотов и дзотов, большое количество огневых точек расположили в подвалах домов. Подступы к городу были заминированы, прикрыты надолбами и проволочными заграждениями. Долговременные сооружения и огневые точки были сведены в мощные узлы сопротивления.

Овладение Выборгом было поручено 34-му корпусу. Командир корпуса возложил эту задачу на 7-ю стрелковую дивизию, усиленную одним танковым батальоном, которая в ночь с 12 на 13 марта во взаимодействии с 100-й, 91-й и 95-й дивизиями должна была занять город.

В боях за Выборг артиллерия использовалась массированно. В полосе выступления корпуса шириной 9 км было сосредоточено 411 орудий, что позволило создать плотность около 46 орудий на 1 км фронта. В направлении главного удара в полосе 91-й стрелковой дивизии на фронте 1,2 км приходилось 85 орудий на 1 км фронта. В борьбе за Выборг принял участие дивизион бронепоездов, вооруженный девятью орудиями.

Главный удар 7-я дивизия наносила правым флангом (300-м стрелковым полком) в направлении центральной площади. Артиллерийское обеспечение действий 300-го полка осуществляли три дивизиона 23-го артиллерийского полка и дивизион бронепоездов. Полк должен был к утру 13 марта овладеть районом Таликала. 27-й и 257-й полки при поддержке артиллерии (дивизионы 220-го гаубичного артиллерийского полка) имели задачей к утру 13 марта овладеть юго-восточной частью Выборга. 91-я и 95-я дивизии наносили удар на Папула, а 100-я дивизия – на Лавола.

Финны пытались любой ценой удержать Выборг. В 21 час 30 минут они предприняли две попытки контратаковать батальоны 257-го полка, но безуспешно. Пять артиллерийских дивизионов (60 орудий) открыли огонь, и противник численностью более полутора тысяч человек был рассеян. Отбив контратаки, 1-й батальон 257-го полка на плечах противника ворвался в город и захватил южную часть Кангесранта. В 22 часа 45 минут артиллерия открыла мощный огонь по району кладбища, Ристимяки и фабрики. Огонь артиллерия вела до 23 чесов 30 минут. За это время в районах, подвергшихся атаки, финны были уничтожены. Началась успешная атака советских войск.

Поддержка атаки осуществлялась, как и было запланировано, методом последовательного сосредоточения огня. Три дивизиона вели огонь по юго-западной окраине Карьяла и по Восточному депо, дивизион бронепоездов и 1-й дивизион 220-го гаубичного артиллерийского полка-по восточной окраине Ристимяки. Всю ночь продолжались ожесточенные бои, часто переходившие в рукопашные схватки. К утру 13 марта 300-й полк занял здание тюрьмы и ворвался в восточную и южную части Папула и в северо-восточные кварталы Репола. 27-й полк овладел восточной частью Калева. 257-й полк достиг южных кварталов Линкойтус и вел бои за трамвайный парк.

100-я, 91-я и 95-я дивизии успешно преодолели армейский тыловой рубеж и вышли на фронт Мусталахти – Тамиссуо, 50-й корпус преодолел затопленный район и вышел на рубеж Талимюллю – Конкала.

На этом боевые действия в связи с подписанием перемирия закончились.

Подробный анализ действий танковых войск в Зимней войне выходит за рамки нашей работы, поэтому мы отметим лишь основные причины неудачного в целом применения советских танков.

Во-первых, природные условия как на Карельском перешейке, так и на финско-карельской границе крайне неблагоприятны для применения танков.

Во-вторых, к началу Зимней войны броню всех советских серийных танков, включая тяжелые Т-35, без труда пробивали противотанковые ружья и пушки всех типов. Это выяснилось уже в ходе войны в Испании, однако к ноябрю 1939 г. новые танки с противоснарядной броней в войска еще не поступили.

Советская промышленность, следуя указаниям Тухачевского и К°, наклепала огромное количество танков. Эти танковые армады предназначались для войны с «классово-неоднородным» противником, который видимо должен был обращаться в бегство от одного вида советских танков. Так это или нет, но броня советских танков была исключительно противопульной.

Наиболее распространенный легкий танк Т-26 (машина сопровождения пехоты) имел бронирование лобовой части корпуса 16 мм, башни 25 мм. Броневая защита других частей корпуса была еще слабее. У быстроходных танков БТ-5 толщина лобовой брони корпуса и башни составляла 13 мм. Лобовую часть корпуса средних танков Т-28 прикрывала 30-мм броня, в башнях – 20 мм.

Такая броня гарантированно выдерживала обычные пули калибра 7,62 мм и 12,7 мм, а также бронебойные пули калибра 7,62 мм. Бронебойные Пули 12,7-мм пулеметов пробивали 20-мм броню на дистанций до 300 метров. Германские 37-мм противотанковые пушки РАК 35/36 с дистанции 100 метров пробивали по нормали (т.е. под углом 90°) 50-мм броню, а под углом 60° – 35-мм броню. Бронепробиваемость 37-мм шведских пушек Бофорс была еще выше.

Советские тяжелые танки Т-28 (а также Т-35) имели не только слабую броню, но и слабое артиллерийское вооружение. Их штатная 76-мм пушка обр. 1927/32 гг. обладала очень слабой бронепробиваемостью. На дистанции 100 метров ее бронебойные снаряды пробивали по нормали 34-мм броню, а под углом в 30° не более 28-мм. В этом плане они существенно уступали 37-мм пушкам Бофорс финских танков. Скорострельность же 37-мм пушки Бофорс с клиновым полуавтоматическим затвором в два-три раза превосходила 76-мм пушки обр. 1927/32 гг., имевшей более тяжелые снаряды и поршневые затворы. В 1938-39 гг. часть танков Т-28 перевооружили, на 7б-мм пушки Л-10, которые по бронепробиваемости не уступали пушкам Бофорс, но существенно отставали в скорострельности.

Я специально останавливаюсь на этом вопросе потому, что некоторые «обличители большевистского режима» пишут явные глупости. Например, такую: «основные боевые машины финских бронекавалерийских частей – „Виккерсы“ с 37-мм или в лучшем случае 47-мм пушками – не могли дать отпор советским средним танкам Т-28 с 76,2-мм орудием, четырьмя пулеметами и броней в 20– 30 мм»[145] .

Или такую: «После перегруппировки войска 7-й армии 15-17 декабря предприняли новое наступление на востоке Карельского перешейка и 17-21 декабря – в центральной части в районе города Сумма. Оно окончилось безрезультатно. На поле боя остались десятки подбитых танков, в том числе 67 тяжелых. Это были громоздкие пятибашенные Т-35, плохо приспособленные к ведению той войны»[146] .

Какая прелесть! Таким образом, финны одним махом уничтожили больше тяжелых танков Т-35, чем их выпустила промышленность (61 единицу). Увы, данных об участии танков Т-35 в Зимней войне нет. Зато известно, что почти все изготовленные танки Т-35 (59 единиц) участвовали в Великой Отечественной войне.

Но вернемся к танковой войне. Кто-то выдумал псевдомудрый афоризм – «история не терпит сослагательного наклонения». Я же утверждаю, что без сослагательного наклонения понять исторические процессы невозможно. Имей РККА на Карельском перешейке хотя бы 500 танков с противоснарядной броней и тридцать 305-мм гаубиц обр. 1915 г. из состава Белорусского военного округа, линия Маннергейма пала бы за пару недель. Для подтверждения этого тезиса приведу пример использования нескольких опытных танков с противоснарядной броней (лоб корпуса и башни в 60-75 мм).

Из трех опытных тяжелых танков (KB, СМК и Т-100)[147] составили роту тяжелых танков, включив ее в состав 91-го танкового батальона 20-й тяжелой танковой бригады, вооруженной танками Т-28. Опытные танки вступили в бой 18 декабря 1939 года, поддерживая наступление пехоты в районе Хоттиненского укрепрайона финнов. Там они оказались под шквальным огнем финской артиллерии. И что же?

Танк KB получил 43 попадания артиллерийских снарядов, но ни один из них не пробил его броню, пострадал только ствол 76-мм пушки. В остальном танк остался боеспособен, а пушку заменили вечером того же дня. В танки Т-100 и СМК тоже попали десятки снарядов, и ни один из них тоже не смог пробить броню. Правда, на следующий день танк СМК подорвался на фугасе (по другим данным он наехал на ящик со снарядами). Взрыв повредил ходовую часть танка. Вытащить 55-тонную махину из большой воронки, образованной взрывом, не удалось, до конца войны СМК простоял на месте подрыва.

Согласно «Отчету по испытаниям танков KB и Т-100 на Карельском перешейке в боях с белофиннами» от 8 апреля 1940 года танк Т-100 был обстрелян 37-мм и 47-мм бронебойными снарядами с дистанции 300-500 метров. Зафиксировано восемь попаданий: одно – в ствол 45-мм пушки, пять – в правый борт, одно – в диск четвертого левого опорного катка, и одно – в гребень трака гусеницы.

Попадание в ствол пушки вывело ее из строя. Два попадания в правый борт корпуса оставили на броне воронки в виде эллипса глубиной 27 мм и в виде круга глубиной 26 мм. Попадания в танк не повлияли на нормальную работу экипажа: звук от ударов снарядов по броне был сравним со звуком от удара кувалдой. Таковы результаты боевого применения танков СМК, KB и Т-100.

Заметим попутно, что наши военные, обжегшись на молоке, стали дуть и на воду. В 1940 году и первой половине 1941 года треть танков KB выпускалась в варианте КВ-2, то есть с огромной башней, в которой стояла 152-мм гаубица М-10. Однако в ходе маневренных сражений лета и осени 1941 года танк КВ-2 себя не оправдал и был снят с производства.

С той поры и по сей день наши военные никак не могут усвоить, что линейный танк (он же средний и основной, называйте как хотите), предназначенный для войны в чистом поле, не может заменить штурмовой танк (САУ), предназначенный для действий против железобетонных укреплений и для боев в городе. Между тем немцы создали уникальный штурмовой танк «Штурмтигр» с 38-см мортирой, американцы – саперный танк Ml02 с 210-мм мортирой, англичане – штурмовой танк AVRE с 305-мм мортирой. Кстати, и затраты на это были невелики. Все перечисленные танки сделаны на базе серийных линейных танков «Тигр», М-47 и «Черчилль» соответственно. А в СССР выпустили с 1930 по 1990 годы танков больше, чем во всех других странах мира вместе взятых, но среди них не было ни одного штурмового. В результате во время первой и второй чеченских кампаний на штурм Грозного тратили несколько недель. Да что там Грозный, простые аулы в Чечне и Дагестане брали по 10-20 дней. Ах, мол, боевики засели в бетонированных подвалах домов!

В декабре 1939 г. в РНИИ была создана мощная неуправляемая ракета, имевшая боевую часть весом 1 тонна. Дальность стрельбы ракетой -.2,5 км. Пусковая установка помещалась на санях, буксируемых танком. На установке помещались 4 ракеты. В январе 1940 г. опытная установка прибыла на фронт, на Карельский перешеек. Боясь рассекретить ракетное оружие, командование фронта так и не использовала установку в боевых действиях"[148] .

К 30 ноября 1939 года Балтийский флот имел в своем составе два старых линкора «Марат» и «Октябрьская Революция» постройки 1911 года, новейший крейсер «Киров», построенный по итальянскому проекту, 3 лидера и 13 эсминцев, 29 подводных лодок, 3 канонерские лодки, 12 сторожевых кораблей, 3 минных и сетевых заградителя, 28 тральщиков и 62 торпедных катера (52 катера типа Г-5,8 катеров типа Ш-4 и 2 катера типа «Стальной»). Морская авиация насчитывала 469 боевых самолетов.

Таким образом, советский флот многократно превосходил финский. Но использовать свое превосходство его командование не могло из-за времени года – суровой зимы, и особенности театра военных действий. К тому же удачное расположение финских береговых батарей и минных заграждений серьезно затрудняло действия советских кораблей против побережья.

Рано утром 30 ноября финская батарея на острове Изосаари внезапно открыла огонь по эсминцу «Гневный», находившемуся в дозоре. К этому времени командир эсминца даже не знал о начале боевых действий. Впрочем, финны стреляли крайне плохо, эсминец ушел, не получив повреждений.

В 8.03 утром 30 ноября береговые батареи Кронштадта (с северных островов, форта Риф и Красной Горки) открыли огонь по территории Финляндии. В 8.30 по финскому берегу в районе мыс Инонеми – деревня Пумало открыли огонь канонерские лодки «Сестрорецк», «Красная Горка» и «Кронштадт».

30 ноября 1939 года десант, высаженный отрядом кораблей КБФ (2 сторожевых корабля, 5 тральщиков, 14 сторожевых катеров, 5 транспортов), занял остров Лавенсаари. Одновременно десант, высаженный другим отрядом кораблей (1 эсминец, 13 сторожевых катеров, 2 транспорта), при поддержке авиации занял остров Сескар. 1 декабря морские десанты овладели островами Нерва и Соммерс, 2 декабря – островами Малый и Большой Тютерс, на следующий день – островом Гогланд (Сурсари).

5 декабря советское командование приняло решение о проведении десантной операции силами Балтийского флота и 7-й армии в районе Питкяпаси. Этому десанту могли помешать минные заграждения и береговые батареи финнов, вооруженные 254-мм и 152-мм орудиями. Точные сведения о количестве финских орудий, их местонахождении, дальности огня и секторах обстрела отсутствовали. В связи с этим командование КБФ решило провести разведку боем. Лидер «Минск», старые эсминцы «Карл Маркс» и «Володарский» 6 и 7 декабря обстреливали остров Кильписари с дистанции до 10 кабельтовых (1,85 км). Финны на огонь не отвечали. С той же целью над островом Биоркэ проводились разведывательные полеты самолетов на высоте всего лишь 20-30 метров. Однако летчики не смогли обнаружить хорошо замаскированные тяжелые орудия, а из-за плохих метеоусловий и сильного зенитного огня потеряли три истребителя И-15 и два разведчика Р-5.

15 декабря эсминцы «Карл Маркс» и «Энгельс» обстреляли финские батареи на островах Ранкки, Кирккомансари, Хапасари и Кильписари. В этот раз 254-мм береговая батарея открыла огонь по эсминцам и тем обнаружила себя. Советские корабли попаданий не получили.

10 декабря с 10.57 до 12.11 линкор «Октябрьская Революция» выпустил 60 фугасных снарядов по финской 254-мм батарее на острове Биоркэ. После войны выяснилось, что обстреливалось не то место, где стояла батарея, лишь один осколок повредил ствол шестого орудия. Батарея на обстрел не отвечала.

18 декабря линкор «Октябрьская Революция», эсминец «Ленин» и три сторожевых корабля вновь обстреляли эту батарею. Линкор выпустил 209 – 305-мм фугасных снарядов. На сей раз батарея отстреливалась, но только одним орудием. 19 декабря линкор «Марат», эсминец «Ленин» и три сторожевых корабля, а также отдельный отряд в составе лидера «Минск» и эсминца «Стерегущий» вновь обстреляли ту же батарею. Всего было выпущено 405 снарядов, из них 136 штук 305-мм. Тем не менее, подавить ее не удалось. Обстрел батареи производили до 25 декабря. Всего было израсходовано 405 снарядов 305-мм, 176 снарядов 130-мм и неустановленное число 102-мм снарядов. 19 декабря состоялся также налет на Биоркэ 35 бомбардировщиков, эскортируемых 52 истребителями. Было сброшено авиабомб: 15 штук ФАБ-1000, 88 штук ФАБ-250, 338 штук ФАБ-100, 8 штук БТАБ и 1717 мелких авиабомб.

В результате всех этих усилий лишь однажды, 18 декабря, одно 152-мм орудие было выведено из строя попаданием 130-мм снаряда. Действия против батареи на острове Биоркэ еще раз подтвердили старую истину, что хорошо забетонированные и замаскированные береговые батареи обладают высокой живучестью. Для их уничтожения требуются гаубицы или мортиры калибра 305 мм и выше. Настильный же огонь 305-мм корабельных пушек слаб, тут необходим, как минимум, калибр 381 м. Бомбардировка береговых батарей с горизонтального полета обычными бомбами неэффективна, требуются управляемые бомбы либо пикирующие бомбардировщики с мощными бетонобойными бомбами. Советским кораблям, почти не получившим повреждений, еще повезло, так как финны стреляли очень плохо.

1 декабря крейсер «Киров» попытался обстрелять остров Руссарэ в районе полуострова Ханко. В 9.55 финская батарея (шесть 254-мм орудий) открыла огонь. Через 2 минуты крейсер ответил из 180-мм орудий. Выпустив 35 снарядов, крейсер стал уходить, прикрывшись дымовой завесой. В 10.10 финская батарея прекратила огонь. Финны утверждают, что батарея потерь и повреждений не имела, был лишь разрушен дом смотрителя маяка, а крейсер «Киров» получил одно попадание 254-мм снаряда. Советская сторона утверждает, что попаданий крейсер не имел. От себя могу лишь добавить, что из 254-мм установки системы Дурляхера попасть с дистанции 20-24 км в крейсер, идущий со скоростью 24 узла (44,4 км/час), да еще не имея хорошей системы управления огнем, практически невозможно.

Начиная с 9 декабря 1939 года железнодорожная 305-мм батарея № 9 вела огонь с позиции возле озера Каравалдайское на южном побережье Финского залива по финским укреплениям, расположенным между озерами Куолемярви и Кипиноланярви.

В середине декабря было принято решение о переводе железнодорожных установок береговой обороны на Карельский перешеек. Первой на позицию в район станции Перкиярви прибыла батарея № 17 (четыре 180-мм установки). 27 января 1940 года туда же прибыла батарея № 9 (три 305-мм установки). С 24 декабря по 10 февраля батарея № 17 выпустила 307 180-мм фугасных снарядов, из которых 116 пришлись на Выборг. Правда, стрельба велась по площадям без корректировки, что, естественно, сказалось на ее результатах. 6 февраля 1940 г. на Карельский перешеек прибыла 11-я батарея (две 356-мм установки). Она вела огонь по станции Пюхяярви и шести дотам в районе озер Кивиниеми.

8 декабря 1939 года советское правительство объявило «блокированными побережье Финляндии и прилегающие к нему воды от устья реки Торниониоки, на севере Ботнического залива, до меридиана 23°5 Г восточной долготы в Финском заливе». На позиции вышли 11 советских подводных лодок. Но сколько-нибудь значительного успеха подводники добиться не смогли. Одним из серьезных препятствий тому стало строгое указание командирам подводных лодок руководствоваться призовым правом, что исключало атаки транспортов без предупреждения, делало невозможным действия против конвоев.

10 декабря у входа в Ботнический залив подводная лодка Щ-323 потопила огнем 45-мм орудий маленький финский транспорт «Кассари» грузоподъемностью 379 брт[149] .

В тот же день подводная лодка Щ-322 обнаружила на подходах к Хельсинки транспорт, шедший на запад. Щ-322 сигналом потребовала, чтобы он немедленно остановился. Судно увеличило ход. Расстояние до него было не менее 20 кабельтовых (3,7 км). Командир лодки, капитан-лейтенант Йолешук решил в надводном положении догнать транспорт. Погоня продолжалась более часа. Обогнав транспорт и развернувшись, Щ-322 атаковала его торпедой из носового торпедного аппарата с дистанции 6-7 кабельтовых. Торпеда разворотила правый борт судна в районе грот-мачты, и судно пошло на дно.

28 декабря подводная лодка Щ-311 «Кумжа» под командованием капитан-лейтенанта Ф.Г. Вершинина неподалеку от порта Васа в Ботническом заливе среди плавучих льдов преследовала и повредила орудийным огнем германский транспорт «Зигфрид». Спустя несколько часов в том же районе эта лодка артогнем и торпедами уничтожила финский транспорт «Вильпас» грузоподъемностью 775 брт. 5 января 1940 года подводная лодка Щ-311 огнем из 45-мм пушки потопила транспорт «Фенрис» (484 брт).

19 января 1940 года подводная лодка С-1, выходя из Ботнического залива в подводном положении, вблизи маяка Грундкаллен оказалась под сплошным льдом и, продолжая движение, в течение четырех часов не могла всплыть. Поднявшись на поверхность, лодка дальше шла в тяжелых льдах. Примерно 75-80 миль С-1 продвигалась со скоростью 2-6 узлов. Временами скорость падала до нуля. Когда С-1, зажатая льдами, потеряла ход на траверзе маяка Мёркет, ее атаковали два финских самолета, шедшие на высоте 200 метров. Ни погрузиться, ни маневрировать лодка не могла. Но она имела 45-мм полуавтоматическую пушку 21 К, способную вести зенитный огонь. Из нее было выпущено 48 снарядов. Один самолет удалось сбить, а второй отказался от повторения атаки.

5 декабря подводная лодка Щ-324 обнаружила шедшую в надводном положении финскую подводную лодку «Ветехинен», однако атаковать ее не рискнула, опасаясь потопить советскую подводную лодку С-1, находившуюся в том же районе.

По данным германского историка Ю. Майстера, 5 декабря советская подводная лодка возле Утё обстреляла тремя снарядами немецкий пароход «Олива», но после выяснения национальности парохода прекратила обстрел. 10 декабря советская подводная лодка С-1 в районе Раумы обстреляла и потопила немецкий пароход «Больхайм» (3324 брт), который шел в Ленинград с грузом станков. 12 декабря немецкий пароход «Хельга Беге» севернее Ревалиштейна (Аэгна) получил четыре попадания снарядов с советской подводной лодки. 18 декабря немецкий пароход «Пиннау» тоже был обстрелян в Аландском море. Еще два немецких судна 29 декабря у Васы попали под неприцельный артогонь советской подводной лодки.

Стоит отметить, что из всех потопленных советскими подводными лодками судов лишь одно было потоплено торпедой, все остальные – артиллерийским огнем.

В ходе войны советские подводники понесли единственную потерю. 3 января 1940 года советская подводная лодка С-2 при погружении неподалеку от маяка на острове Мёркет подорвалась на мине и погибла вместе со всей командой.

13 января 1940 года подводная лодка Щ-324 атаковала финский конвой в составе двух транспортных судов, шедших в сопровождении сторожевых судов «Турсос» и «Аура» (бывшая президентская яхта). Рубка лодки при пуске торпеды подвсплыла на поверхность, и «Аура» начала сбрасывать глубинные бомбы в этом месте. Одна из бомб взорвалась в момент сброса, от чего «Аура» затонула, при этом 15 человек были спасены, 26 погибли.

Четыре финские подводные лодки несколько раз выходили в море, но им ни разу не удалось атаковать советские суда. Финские броненосцы береговой обороны отстаивались в шхерах возле Або и в боевых действиях не участвовали.

18 января 1940 года одиночный советский бомбардировщик с высоты 5 км сбросил две бомбы на стоявший на якоре в Котке финский ледокол «Тармо» водоизмещением 2300 тонн. Что удивительно, с такой высоты летчик добился прямого попадания. Ледокол был сильно поврежден, погибли 39 человек.

С 13 по 17 декабря 1939 года дивизион советских канонерских лодок подавил огнем приморские фланги линии Маннергейма.

По данным Майстера, в 1939-1940 годах Финляндия потеряла 71 судно. Из них на боевые корабли приходилось 14 (в том числе 4 канонерские лодки, 1 сторожевой корабль, 1 сторожевой катер, 4 минных заградителя, 4 тральщика). Остальные 57 судов – вспомогательные (в том числе 1 ледокол, 2 военных транспорта, 4 парохода, 6 буксиров, 4 шхуны, 40 различных катеров, 2 землечерпальных снаряда).

По данным труда «Советско-финляндская война 1939-1940 гг. на море», балтийцы потеряли 198 человек убитыми, 52 пропали без вести, 392 были ранены.

В феврале 1940 года моряки Балтийского флота оказали существенную помощь РККА в создании ледовых дорог через Финский залив. Дороги вели от фортов Красная Горка и Серая Лошадь к финским населенным пунктам Инониеми, Алипуумала и Юккола. Дороги имели ширину от 4-х до 6 метров и предназначались для движения колесных и гусеничных машин. На трассах через каждые два километра были установлены ацетиленовые мигалки.

Первоначально 23 самолета МБР-2 сбросили 7 тонн красящего вещества и пометили трассу. Потом было сделано густое обвехование дороги с обеих сторон елками. 19 февраля по трассе двинулись танки Т-26. При этом 20 февраля три танка провалились под лед. Тем не менее, с 20 февраля по 8 марта по льду Финского залива было переправлено около 10 тысяч боевых и транспортных машин и около 40 тысяч бойцов.

Любопытно, что и финны создали ледовую дорогу через пролив Северный Кваркен в Ботническом заливе от города Баса до шведской железнодорожной станции Хальмзунд протяженностью 90 км. Финны поливали водой сравнительно тонкий лед и создавали достаточно крепкий искусственный слой льда. Полотно дороги оказалось выше окружающего ледяного поля, поэтому меньше подвергалось снежным заносам. Дорога была открыта для автомобильного движения 17 февраля и эксплуатировалась до 24 марта 1940 года. Советское командование узнало об этой дороге лишь 31 мая 1940 года из германской газеты «Дойче Вер».

На Ладожском озере с 30 ноября по 9 декабря 1939 года финские корабли выставили 146 старых русских мин (обр. 1908 г.) и ПО мин НМ. С 14 декабря 1939 года по 12 января 1940 года финские канонерк «Виипути» и «Тампере» и ледокол «Ааллакс» сделали 11 выходов в озеро для обстрела советских войск на Карельском перешейке. 2 февраля 1940 года советские самолеты повредили ледокол «Ааллакс».

Канонерские лодки советской Ладожской флотилии поддерживали артиллерийским огнем правый фланг 13-й армии. 3 декабря 1939 года при артиллерийской поддержке сухопутных войск и обстреле финской береговой батареи на мысе Ярисивиниеми села на мель канонерская лодка «Ораниенбаум» (водоизмещение 500 тонн, бывшая грунтовозная шаланда). Тем не менее, и сидя на грунте канонерская лодка в течение 12 дней вела огонь по противнику из своих двух 130-мм, двух 7б-мм и двух 45-мм орудий.

15 декабря ее сняли с грунта суда Эпрона. После ремонта «Ораниенбаум» 2 января продолжила обстрел неприятельских позиций.

Финны активно использовали монастырские постройки на островах Валаам и Коневец в качестве казарм и военных складов. Поэтому советская авиация систематические наносила по ним бомбовые удары. 21 января при бомбардировке острова Валаам самолеты СБ потопили два катера и повредили ледокол, стоявший у западного берега острова. Утром 22 января самолеты СБ потопили еще два катера и поврежденный ледокол. В монастырских зданиях возник сильный пожар. 28 января при очередном налете на остров Валаам было отмечено несколько прямых попаданий в монастырские строения. Видимо, именно в этот день был поврежден купол центрального собора монастыря.

После заключения перемирия 13 марта 1940 года финны хотели согласно приказа сами затопить свои суда на Ладоге. Но 14 марта этот приказ был отменен, так как все суда по условиям перемирия должны были быть переданы СССР. Финнам удалось эвакуировать по железной дороге только четыре мотобота. Финские экипажи судов 16 марта 1940 года на лыжах покинули Ладожское озеро и 20 марта пришли в Савонлинна.

К началу войны ВВС Финляндии организационно были подчинены Министерству авиации, а в оперативном отношении – командованию сухопутных войск.

Организационно боевые силы ВВС Финляндии разделялись на три полка (Lentorymmenti – LeR). На 1-й авиаполк (LeR-1), штаб которого находился в городе Суур-Ма-рийоки, возлагалась задача непосредственного взаимодействия с войсками. Оборона воздушного пространства страны осуществлял 2-й авиаполк (LeR-2). Штаб его располагался в городе Утти. Для действий по ближним тылам вероятного противника предназначался 4-й авиаполк (LeR-4). Штаб его находился в городе Иммола.

Полки, в свою очередь, подразделялись на группы (Lentolaivue – LLv).

Действия на морском театре возлагались на две отдельные группы (LLv-36 и LLv-39). LLv-36 имела шесть гидрсг-самолетов «Райпон» в поплавковом варианте и дислоцировалась в районе поселка Каллвик. LLv-39 имела два поплавковых самолета К-43, переданных из авиагруппы LLv-16. Эти машины базировались на Аландских островах, что являлось нарушением договора о демилитаризации архипелага.

Объем и цели книги не позволяют подробно рассказать обо всех боевых эпизодах. Поэтому мы остановимся лишь на основных аспектах воздушной войны.

Начнем с того, что финские самолеты имели минимальные потери на земле. Это было достигнуто за счет хорошей маскировки и рассредоточения самолетов по замерзшим озерам. Зимой 1939-1940 годов все финские самолеты были оснащены лыжами, замерзшие озера стали для них отличными аэродромами.

Малые потери финнов в воздухе по сравнению с советской авиацией объясняются, Прежде всего, тактикой действий и человеческим фактором. Финны не пытались бороться за господство в воздухе, а действовали лишь тогда, когда складывалась благоприятная для них обстановка.

При равенстве (в целом) по тактико-техническим данным боевых самолетов финские и иностранные пилоты были в основном гораздо опытнее советских летчиков.

По советским данным, за время Зимней войны в Финляндию поступило 376 самолетов, по финским – 225.

Из Англии в Финляндию были отправлены машины: 24 «бленхейма» (один Mk. IV разбился в пути, другой был сильно поврежден), 30 «гладиаторов», 12 «лизандеров», 11 «харрикейнов». Из них только 10 «гладиаторов» были переданы безвозмездно, остальные – в рамках торгового соглашения. Южно-Африканский Союз, британский доминион, безвозмездно передал 22 учебно-тренировочных истребителя Глостер «Гонтлет»-11

Италия отправила в Финляндию 35 истребителей «Фиат» G.50. На некоторое время они были задержаны в Германии. В боях принять участие успела только половина этой партии. 5 истребителей разбились при перегонке или при освоении личным составом. Франция безвозмездно передала 36 истребителей «Моран».

Швеция предоставила Финляндии целую «Авиафлотилию-19», причем вместе со шведскими пилотами. Она включала 17 машин: 12 истребителей Глостер J8 «Гладиатор» Mk.l, 4 бомбардировщика Хоукер «Харт» В-4А и один транспортный самолет. 11 января 1940 года эта флотилия прибыла в Финляндию. Финское командование присвоило ей обозначение LeR-19. Она действовала на севере страны, в Дапландии, где базировалась на льду замерзшего озера Кеми.

Кроме того, шведы поставили три истребителя «Якт-фалк» J-6A и два истребителя Бристоль «Бульдог» Mk.II, три разведчика Фоккер CV-Е, два разведчика Коолховен FK-52, один транспортный самолет Дуглас DC-2.

Несколько слов следует сказать о боевых действиях отдельных типов самолетов в Зимней войне.

Основу истребительной авиации Финляндии составляли истребители Фоккер D. XXI, созданные в 1936 году в Голландии. В 1937 году Финляндия заключила контракт с фирмой «Фоккер» на закупку семи истребителей и лицензии на постройку еще 35 машин. Финны выбрали модель с мотором Бристоль «Меркьюри» (830 л. с.), неубирающимися шасси и вооружением 4 пулемета 7,69-мм FN-Браунинг М-36. Один из семи истребителей, полученных в 1937 году, финны оснастили двумя пушками «Эрликон» в подкрыльевых гондолах.

К 30 ноября 1939 года финны имели 39 истребителей Фоккер D. XXI, из них 17 неисправных. Финское командование запрещало им сражаться с И-153 и И-16. Излюбленными целями Фоккеров были одиночные либо отставшие от строя СБ или ДС-3.

По финским данным LLv-24 одержала 119 побед и потеряла 12 Фоккеров D. XXI. В составе этой авиагруппы воевали и датские летчики, двое из которых погибли. Между прочим, через месяц после окончания Зимней войны, 9 апреля 1940 года, при нападении немцев на Данию в воздух не поднялся ни один датский истребитель. Часть датских Фоккеров D. XXI была уничтожена Ме-110 на земле, а большинство стало трофеями немцев.

В январе 1940 года в авиаполк LeR-4 стали поступать первые английские истребители «Гладиатор». Кроме того, на «Гладиаторах» с 11 января. 1940 года сражались шведские летчики в авиагруппе LLv-19. Первую победу на «Гладиаторе» одержал 2 февраля 1940 года финский старший сержант Ойва Туоминен, сбивший два И-16. Тем не менее, бипланы «Гладиатор» существенно уступали И-16. Всего за войну по финским данным «Гладиаторы» сбили 20 (по другим данным 30) советских самолетов и потеряли 12 своих машин.

Бипланы Фоккер СХ и Фоккер CV-Е применялись как бомбардировщики, штурмовики и разведчики. В ходе боевых действий выявилась их высокая живучесть от огня зенитной артиллерии. Тем не менее, Фоккеры СХ и CV-E понесли большие потери. К концу войны в авиаполку LeR-1 имелось 16 исправных СХ и шесть CV-Е, с учетом

Лучшими финскими бомбардировщиками были, естественно, английские «Блейнхейм» («Спаниель»), Все 18 «Бленхейм» Mk.l финны получили от фирмы «Бристоль» в 1938 году. 12 апреля 1938 года правительство Финляндии приобрело лицензию на производство 15 «Бленхеймов» на заводе в Тампере, однако к ноябрю 1939 года начать производство их так и не удалось.

В декабре 1939 года английское правительство направило в Финляндию 13 «Бленхеймов» Mk.IV. «Чертова дюжина» подвела англичан – один из бомбардировщиков разбился над Северным морем. Остальные машины получила авиагруппа LLv-44. К концу февраля 1940 года из Англии прибыли 12 «Бленхеймов» Mk.l, из которых финны сформировали третью авиагруппу (LLv-42).

Наиболее крупная операция «Бленхеймов» состоялась 11 марта 1940 года. Три девятки бомбардировщиков под прикрытием истребителей Фоккер D.XXI направились для нанесения удара по советским войскам, двигавшимся по льду Выборгского залива. Советские танки Т-26, тащившие за собой бронированные сани с пехотой, были замечены уже через 20 минут после взлета, и финские штурманы уже готовились; к бомбометанию, когда группу внезапно атаковали со стороны солнца советские И-16. «Ишаки» сбили пять Фоккеров D. XXI, четыре «Бленхейма» Mk. IV и один «Бленхейм» Mk.l. От полного разгрома группу спасло только появление в этот момент на малой высоте в районе цели эскадрильи бомбардировщиков-бипланов «Райпон» и Фоккер СХ из состава LeR-1, на которых и переключились пилоты советских истребителей.

Всего в ходе Зимней войны «Бленхеймы» совершили 423 боевых вылета и сбросили 131 тонну бомб. Стрелки «Бленхеймов» сбили пять советских истребителей (три И-16 и два И-153). Собственные безвозвратные потери составили при этом 12 машин. К моменту заключения перемирия в полку LeR-4 осталось 29 бомбардировщиков, из них исправных только 11.

По советским данным, за время Зимней войны финская авиация потеряла 362 машины. Финны утверждают, что были потеряны только 67 машин, из которых 21 была сбита в воздушных боях. Серьезные повреждения получили 69 финских самолетов. Погибли 304 летчика, 90 пропали без вести и 105 ранено.

Как видим, цифры серьезно расходятся, тут явно «передергивают карты» обе стороны. К примеру, если верить финнам, то на один сбитый их самолет пришлось 6 человек убитых и пропавших без вести. А ведь экипаж большинства финских самолетов составлял 1-2 человека, только на «Бленхеймах» было 3 человека. И что, никто за всю войну не выпрыгнул с парашютом из сбитой машины?

Благодаря поставкам с Запада, финские ВВС в последний день войны, невзирая на потери, насчитывали 196 боевых самолетов, в том числе 112 боеспособных, то есть больше, чем 30 ноября 1939 года.

В военной литературе принято приводить цифры потерь после окончания рассказа о боевых действиях. Но тут хочется нарушить каноны и сразу начать с потерь советской авиации, поскольку именно они являются предметом споров историков.

Так, известный историк финской авиации Карл-Фредерик Геуст утверждал, что советская авиация (включая морскую) потеряла 640-650 самолетов, из которых примерно 190 были сбиты в воздушных боях, 300 уничтожены зенитной артиллерией финнов, остальные 150-160 погибли в результате различных аварий.

В книге B.C. Шумихина[150] , выпущенной институтом военной истории министерства обороны СССР, говорится: «Всего за период боевых действий наша авиация произвела 84307 боевых вылетов, из них 44041 (52,4%) бомбардировочной и 40266 (47,6%) истребительной авиацией. На противника было сброшено 23146 т. бомб. В воздушных боях уничтожено 362 белофинских самолета. Наши боевые потери – 261 самолет, 321 авиатор».

Обратим внимание на словосочетание «боевые потери». То есть, если к ним добавить эксплуатационные потери, плюс поврежденные машины, вернувшиеся на аэродром, но не подлежащие восстановлению, то еще наберем 100, а может и 150 самолетов. Точно тут подсчитать невозможно, поскольку все зависит от системы подсчета. Например, засчитывать ли в число потерь самолеты, разбившиеся при перелете с баз в центре страны на фронтовые аэродромы и т.п.? Как считать потери, если из двух поврежденных самолетов собран один?

По данным Шумихина получается, что боевые потери советской авиации в Зимней войне составили 0,3% от числа боевых вылетов, то есть результат не просто хороший, а совершенно великолепный! Попробуйте сравнить его с потерями, как абсолютными, так и относительными, английской авиации в Норвежской операции в апреле-мае 1940 года, или с дневными налетами американских «летающих крепостей» в 1943-1944 годах на города Германии. Мне могут возразить, мол, противник другой. Я не буду спорить, хотя думаю, что финские летчики были не хуже немецких. Просто сошлюсь на статистику локальных войн, конкретно – на потери американской авиации в Корее и Вьетнаме. Не забудьте, что в Корее американцы потеряли тысячи лучших в мире самолетов и сыграли с противником в ничью, а из Вьетнама они позорно бежали, фактически проиграв войну. «Умейте считать», – как любил говорить адмирал Нельсон.

Что касается больших эксплуатационных потерь советской авиации в Зимней войне, то они вызваны не только слабой подготовкой пилотов и невысокой надежностью авиационной техники, но и тяжелыми погодно-климатическими условиями: северная зима и т.п. Для сравнения скажем, что в 1942-1944 годах летчики США, летавшие на куда более надежных машинах с Алеутских островов, имели соотношение боевых потерь к эксплуатационным как 1:10. А они летали южнее параллели Хельсинки в среднем на 1000 км.

Как и в предыдущей главе, скажем несколько слов о деятельности отдельных типов советских самолетов.

Так, в Зимней войне участвовали несколько десятков тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 (их, например, имел 9-й смешанный авиаполк). Работали они в основном по ночам, поражая крупные объекты в тылу противника, а перед прорывом линии Маннергейма переключились на бомбежку ее укреплений. Здесь они были незаменимы: ни один другой советский самолет не мог поднять 2000-кг бомбу. Но по большей части в ход шли ФАБ-250 и ФАБ-500. Бомбометание велось с высоты 1500-2000 метров. Обычно ТБ-3 вылетали группами по 3-9 машин, массированных налетов они не производили. Часто ТБ-3 использовались как транспортные и санитарные самолеты.

Финнам удалось сбить два ТБ-3, причем в обоих случаях в дневное время. 13 февраля 1940 года самолет 7-го тяжелого бомбардировочного полка был поврежден зенитной артиллерией после выброски грузов окруженной финнами советской части. Самолет сел на лед замерзшего озера. Финские солдаты бросились к машине. Ее экипаж принял бой. В живых остались только два раненых летчика, которых взяли в плен. Сам бомбардировщик был добит минометным огнем. 10 марта еще один ТБ-3 был сбит истребителями в районе Кеми.

С первого дня войны в боях участвовали 6-й, 21-й и 53-й дальнебомбардировочные авиаполки ВВС и 1-й минно-торпедный полк авиации КБФ, вооруженные ДБ-3. Первыми их целями стали военные объекты в городах Хельсинки и Виипури (Выборг), а морякам была поставлена задача уничтожить броненосцы «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен»[151] .

В первые же два дня войны летчики Балтийского флота потеряли три бомбардировщика ДБ-3. Один сбила зенитная артиллерия над Хельсинки, другой разбился при взлете, третий в густой облачности потерял ориентировку и погиб.

Дальнебомбардировочная авиация сосредоточила свои усилия на уничтожении неприятельских резервов и узлов коммуникаций. Сильная ПВО делала массированные налеты делом сложным, а плохая погода не всегда давала возможность организовать истребительное прикрытие. Тем не менее, ДБ-3 показал высокую эффективность, и 19 января 1940 года в район боевых действий был направлен еще один, 42-й, дальнебомбардировочный полк, а 17 февраля начал боевую работу 7-й дальнебомбардировочный полк. Кроме того, с 1 февраля начал совершать боевые вылеты 85-й авиаполк, сформированный на базе 12-й эскадрильи и укомплектованный летчиками с большим опытом «слепых» полетов. В его составе были, помимо прочих машин, и ДБ-3.

По дотам линии Маннергейма применялись тяжелые фугасные авиабомбы ФАБ-500 и ФАБ-1000 и бронебойные авиабомбы БРАБ того же калибра. Так, в налете на береговую батарею в Ронониеме 14 января 1940 года самолеты ДБ-3 1-го минно-торпедного авиаполка брали по три бомбы ФАБ-1000 (нагрузку свыше 2000 кг фактически можно было реализовать лишь зимой, когда за счет холодного воздуха моторы развивали большую мощность). По финской пехоте использовались кассетные авиабомбы РРАБ-3. Правда, снаряжать их было долго, а хранить «в сборе» нельзя, за что аббревиатуру РРАБ (ротативно-рассеивающая авиабомба) «технари» расшифровывали по-своему: «работай, работай, а без толку».

ДБ-3, как правило, успешно отражали атаки финских истребителей. Однако в бою 6 января 1940 года два финских истребителя «Фоккер» D. XXI сбили семь бомбардировщиков ДБ-3. Всего за время войны полки дальней авиации потеряли свыше 50 бомбардировщиков ДБ-3.

По данным Геуста, три ДБ-3 совершили вынужденную посадку на территории Финляндии. Так, 29 января 1940 года один ДБ-3 (53-й дальнебомбардировочный авиаполк ОАГ) сел в Урьяла (близ Тампере) из-за потери ориентировки. Экипаж (капитана Подмазовского и остальных) подобрал другой ДБ-3, приземлившийся неподалеку. Этот совершенно исправный самолет финны впоследствии эксплуатировали под маркировкой VP-101 и VP-11.

3 февраля 1940 года ДБ-3 (42-й дальнебомбардировочный авиаполк 27-й авиабригады) совершил посадку в Яаски. Летчик капитан Федор Скобков и стрелок младший лейтенант Николай Микахлин погибли в перестрелке, штурман капитан Иван Соловьевых взят в плен. Этот исправный самолет впоследствии назывался VP-12 и DB-12. Наконец, 21 февраля 1940 года ДБ-3 (5-й отдельный бомбардировочный авиаполк 14-й армии) совершил вынужденную посадку недалеко от Вуотсе в Северной Финляндии, будучи поврежденным в бою с «Гладиатором» унтер-офицера Штенингера (шведского добровольца). Весьма вероятно, что эта машина была отремонтирована и взята финскими ВВС. Любопытно, что в общей таблице захвата советских самолетов тот же Геуст говорит о пяти ДБ-3.

Существенную роль в Зимней войне сыграла морская авиация Балтийского флота. К началу войны она имела 450 самолетов, укомплектованных экипажами. В том числе 111 бомбардировщиков (60 самолетов ДБ-3 и 51 самолет СБ), 214 истребителей (124 самолета И-16, 70 самолетов И-15, 20 самолетов И-153), 115 гидросамолетов-разведчиков МБР-2, 10 колесных разведчиков Р-5.

За период боевых действий летчики Балтийского флота произвели 16663 боевых вылета, из них 881 – ночных, налетали 21425 часов, из них 1377 ночью. Сбросили 57 тысяч авиабомб общим весом 2600 тонн и сделали 12637 аэрофотоснимков.

По официальным данным, в воздушных боях и на аэродромах противника они уничтожили 65 самолетов, потопили или повредили 37 транспортов и боевых кораблей, подавили огонь многих батарей и уничтожили большое количество живой силы и огневых точек врага. На боевых самолетах летчики перебросили на острова около 70 тысяч тонн груза и несколько сот человек личного состава[152] . Впервые в практике боевого применения советской и зарубежной авиации на коммуникациях и в портах противника была осуществлена постановка мин с воздуха. Всего было поставлено 45 мин, из них 39 «МАВ-1» и 6 «АМГ-1». Мины ставились с высоты 500 метров на финские ледовые фарватеры шириной 30-50 м. В ходе войны авиация КБФ потеряла в воздушных боях 12 машин и от зенитного огня еще пять.

В Зимней войне приняла участие и авиация Северного флота в составе 118-го и 72-го авиаполков. Они вели разведку коммуникаций до Танафиорда, Варангерфиорда и побережья Баренцева моря, обеспечивали переходы своих транспортов, перевозивших боеприпасы и войска из Кольского залива в Петсамо. За период войны 118-й авиаполк, выполняя боевые задания, налетал 466 часов.

Финское руководство и западная пресса весьма успешно использовали в пропагандистских целях факты бомбардировок Хельсинки и других финских городов. По этому поводу президент Рузвельт направил протест советскому послу в США. Лига Наций 14 декабря 1939 года исключила СССР из своих членов.

Что же произошло на самом деле? Для объективности предоставим слово противоположной стороне, уже упомянутому историку Геусту: "В 9 часов 15 минут по финскому времени первые три бомбардировщика СБ появились над Хельсинки, сбрасывая бомбы на аэродром Малми и пригород Тикурила. Часом позже эскадрилья капитана Ракова (ВВС КБФ) бомбила финскую военную базу Сантахамина, расположенную на острове восточнее Хельсинки. К счастью, эта атака не принесла серьезного ущерба.

В тот же день новая группа советских бомбардировщиков сбросила свой смертоносный груз на центр города. Эти восемь ДБ-3 также принадлежали Балтийскому флоту. 3-я эскадрилья 1-го авиаполка (ВВС КБФ) под командованием капитана А. М. Токарева получила задание обнаружить и уничтожить прибрежные корабли в Ханко. Корабли найти не удалось. В 16.50 по московскому времени они сбросили 600 бомб в районе порта. Летчики видели горящие здания, цистерны с нефтью и корабли.

Несколько бомб упали недалеко от парламента и Зоологического музея. Теперь уже не было никаких сомнений – началась война. Бомбовая атака Токарева была самой разрушительной из всех, которым подверглись Хельсинки. Сильно пострадал густонаселенный район между Техническим университетом и автобусной станцией. 91 человек был убит, несколько сот ранено".

Позже советским летчикам было запрещено бомбить Хельсинки. Геуст, правда, пишет о бомбардировках Хельсинки 1, 19, 21, 22 и 25 декабря 1939 года, 13 и 14 января 1940 года. По его же данным, «всего во время бомбардировок финских городов было убито 956 человек». Вполне вероятно, что цифра верная, но вот делать вывод о том, что советские самолеты преднамеренно уничтожали мирное население – это надо совесть иметь!

В той же статье Геуста есть обширная таблица пострадавших городов. Среди них лидируют Турку, на который 440 самолетов сбросили 2550 бомб, Тампере – 260 самолетов и 1000 бомб, Виипури – 1400 самолетов и 4700 бомб, Сортавала – 200 самолетов и 1050 бомб. Сравним их со столицей Финляндии, ее самым густонаселенным городом Хельсинки – всего 70 самолетов и 350 бомб. А теперь дадим читателю расшифровку. Турку (Або) – главный порт, через который шли поставки оружия в Финляндию. Тампере – единственный в Финляндии авиационный завод и ряд других оборонных предприятий. Виипури (Выборг) и Сортавала – это города на линии фронта, где советская авиация наносила удары не по жилым домам как таковым, а по обороняющимся в них финским войскам[153] .

За 105 дней войны советские войска понесли потери в личном составе, составившие 333084 человека (по итоговым донесениям из частей и соединений на 15 марта 1940 года). Из них:

Были убиты или умерли на этапах санитарной эвакуации-65384;

Пропали без вести – 19610;

Ранены, контужены, обожжены – 186584;

Обморожены – 9614; Заболели-51892.

Что касается пропавших без вести (19610 человек), то следует отметить, что часть из них оказалась в плену. После подписания мирного договора были возвращены из плена 5468 человек (из них 301 командир, 787 младших командиров, 4380 бойцов) и добровольно остались в Финляндии примерно 99 человек (из них 8 командиров, 1 младший командир и 90 бойцов). Остальных (14043 человека или 71,6% всех числившихся пропавшими без вести) следует считать погибшими.

Потери по родам войск составили: В стрелковых войсках: убитыми – 43904, ранеными – 138483, пропавшими без вести – 8198, заболевшими и обмороженными – 10214 человек.

В танковых войсках: убитыми – 1513, ранеными – 1883, пропавшими без вести – 423, заболевшими и обмороженными – 111 человек.

В артиллерии: убитыми – 257, ранеными – 694, пропавшими без вести – 15, заболевшими и обмороженными -224 человека.

В войсках связи: убитыми – 60, ранеными – 90, пропавшими без вести – 171, заболевшими и обмороженными – 25 человек.

В инженерных войсках: убитыми – 96, ранеными -429, пропавшими без вести – 25, заболевшими и обмороженными – 79 человек.

В воздушно-десантных войсках: убитыми – 658, ранеными – 647, пропавшими без вести – 22, заболевшими и обмороженными – 132 человека.

Среди общего количества раненых, которые направлялись из войск Северо-Западного фронта на излечение в Ленинград (с 7 января по 13 марта 1940 года), ранения по их видам распределились следующим образом: пулевые – 68%; ранения от артиллерийских снарядов – 31,6%; ранения от мин – 0,3%; от холодного оружия – 0,1%.

В период Зимней войны встречались случаи заболевания сыпным и брюшным тифом. По имеющимся данным, в период с 1 января по 1-3 марта 1940 года в войсках Северо-Западного фронта было отмечено 20 заболеваний сыпным и 59 брюшным тифом. В частях Балтийского флота в декабре 1939 года было отмечено три случая и в период с 1 января по 15 марта 1940 года – 17 случаев заболевания брюшным тифом[154] ...

Потери финнов были существенно меньше. В 1940 году финское правительство в «Сине-белой книге» объявило, что в регулярной армии погибли 24912 человек. А в СССР говорили тогда о финских потерях в 85 тысяч человек убитыми и 250 тысяч ранеными.

После 1945 года финны признали потерю в «Зимней войне» 48,3 тысяч солдат убитыми, 45 тысяч ранеными и 806 человек пленными. Всего 94106 человек, т.е. приблизительно в три раза меньше, чем аналогичные потери РККА. Автор считает, что и эти финские данные занижены. Так, в цифру потерь следует включить не только солдат регулярных войск, но также бойцов и сотрудников шюцкора, других военизированных организаций (например, «Лотта Свярд»), принимавших прямое или косвенное участие в боевых действиях.

12 марта 1940 года в Москве был подписан Советско-Финляндский мирный договор. От СССР его подписали: Председатель Совнаркома и нарком иностранных дел Вячеслав Молотов; член Президиума Верховного Совета СССР Андрей Жданов; сотрудник Генштаба СССР, комбриг Александр Василевский.

От Финляндии: Председатель Совета министров Ристо Рюти; министр без портфеля Юхо Паасикиви; генерал Ставки Карл Вальден; член Внешнеполитического комитета парламента Вяйне Войонмаа.

По территориальным условиям договора государственная граница Финляндии и СССР устанавливалась по новой линии. В состав СССР включались весь Карельский перешеек с городом Выборгом, Выборгским заливом и островами; западное и северное побережье Ладожского озера с городами Кексгольм, Сортавала, Суоярви; острова в Финском заливе; территория восточнее озера Меркиярви с городом Куолаярви; финская часть полуостровов Рыбачий и Средний, которые тем самым полностью вошли в территорию СССР. СССР вывел свои войска из области Петсамо (Печенга), которую он в 1920 году добровольно уступил Финляндии: в Заполярье восстановилась прежняя линия границы.

По военным условиям договора Финляндия сдала в аренду на 30 лет (за ежегодную арендную плату 8 млн. марок) полуостров Ханко (Гангэ) с морской территорией вокруг него радиусом 5 миль к югу и востоку и 3 мили к западу и северу, с примыкающими островами для организации там военно-морской базы СССР с необходимыми наземными и воздушными вооруженными силами. Финны в течение 10 дней после подписания договора вывели свои войска с Ханко, и с этого времени полуостров перешел в управление СССР.

Финляндия обязалась не содержать в Баренцевом море вооруженных судов водоизмещением более 400 тонн и иметь там для обороны не более 15 военных судов водоизмещением свыше 100 тонн каждое. Финляндии запрещалось содержать на Севере подводные лодки и военную полярную авиацию. Финляндия не имела права создавать на Севере военных портов, военных баз и других сооружений большего объема, чем это требовалось для содержания разрешенного там флота.

По экономическим условиям договора СССР предоставлялось право свободного транзита через область Петсамо в Норвегию и обратно. Грузы при этом освобождались от контроля, не облагались транзитными и таможенными пошлинами. Граждане, направляющиеся транзитом через Петсамо, имели право свободного проезда на основании советских паспортов. Советские гражданские самолеты обладали правом свободного пролета через Петсамо в Норвегию.

Финляндия предоставляла СССР право транзита товаров в Швецию. С целью создания кратчайшего железнодорожного пути для транзита из СССР в Швецию, СССР и Финляндия обязались построить часть железной дороги, каждая на своей территории, чтобы соединить город Кандалкша (СССР) с городом Кемиярви (Финляндия). Дорога должна быть построена в течение 1940 года.

Дополнительно 11 октября 1940 года в Москве между СССР и Финляндией было подписано соглашение об Аландских островах. Согласно ему Финляндия обязалась демилитаризовать Аландские острова, не укреплять их и не предоставлять их для вооруженных сил других стран. Существующие на островах фундаменты для установки артиллерии должны были быть срыты. СССР предоставлялось право содержать на Аландских островах свое консульство, в компетенцию которого, кроме обычных консульских функций, входила проверка обязательств Финляндии демилитаризации островов.

Это соглашение по своему содержанию не включало в себя ничего нового, ибо повторяло слово в слово в своей 1-й статье постановление о демилитаризации островов архипелага в международной конвенции об Аландах от 1921 года. Но фактически оно не только заменило эту конвенцию, но и ликвидировало саму необходимость в ней, превратив Аландский вопрос из многостороннего в двусторонний, в вопрос советско-финляндских отношений[155] .