Глава 7

Бен Стоув раздраженно жевал сигару. Этот чертов бездомный бродяга приперся сюда, чтобы развалить такое предприятие! Чего бы ему не остаться в Техасе, или откуда там он взялся?

С годами люди сильно меняются. Вот хотя бы Гиб Джентри. Беспечный ковбой, недобросовестный, к тому же нечистый на руку, но, строго говоря, человек безобидный, не зловредный. Он никогда не воровал ничего, кроме коров, а на Западе снисходительно относились к присвоению потерянного скота. Если какого-нибудь бедолагу ловили на месте преступления, ему обычно грозила петля или пуля, но при этом все понимали, что любой неклейменный теленок испытывает судьбу до тех пор, пока на свете существует расплавленное железо, кольцо от седельной подпруги или свернутая ловкой рукой колючая проволока.

Гиб, который всегда ценил хорошую шутку, однажды устроил объезд ковбойского лагеря и тайно проверил все седла. Из сорока присутствующих — владельцев ранчо, ковбоев и приемщиков скота — у тридцати одного на кольцах седельной подпруги были следы огня. Тогда это вызвало всеобщее замешательство, за которым последовал массовый наплыв в ближайшую шорную лавку за новыми подпружными кольцами. Со временем происшествие стало предметом постоянных шуток на пастбище.

По мнению Джентри, хищение золота не сильно отличалось от скотокрадства. Золото принадлежало земле, открыто месторождение совершенно случайно. Так почему бы и ему, Гибу, не извлечь из находки выгоду, как и некоторым другим? Ни один из видов воровства не входил в противоречие с его моральным кодексом… все они казались естественными и не вызывали сомнений.

Но убийство Джека Мурмэна было чем-то совсем другим, и Гиб так никогда и не смог перешагнуть через это. Не то чтобы по ночам его преследовали кошмары, и на лбу у него не стояла печать вины, заметная ему самому и всем окружающим. Он просто стал немного больше пить, немного больше есть, чуть-чуть быстрее уставать и избегал обсуждать больную тему даже с самим собой. Когда бы ни посетили его воспоминания о жестоком убийстве старика Джека, он сразу же старался изменить ход мыслей и пытался думать о чем-нибудь другом. А это гораздо проще делается в ресторане под названием «Скважина» в присутствии молодой грудастой официантки, ирландки по происхождению.

Бен Стоув был человеком совсем иного склада, хотя тоже не руководствовался в своих поступках злостными намерениями. Он рассмеялся бы над идеей, что общество обязано о нем заботиться или вообще чем-то ему обязано. Если беспечный, инфантильный Джентри делал что хотел, то Стоув всегда поступал с хладнокровным расчетом и будучи уверенным, что законы написаны только для дураков.

Пока Джентри терял форму, Стоув укреплялся во зле. От природы спокойный, он превратился в бесстрастного, как человек разумный, стал организатором преступления, которое претворял в жизнь, словно обычную деловую инициативу. Притом Бен абсолютно не испытывал жалости.

Он никогда бы не убил человека ради любви к убийству. Он никогда не стал бы потакать насилию и необдуманным кражам. Стоув входил в ту редкую категорию лиц, из которых складывается самый жестокий, беспощадный преступный тип. Эгоист, он с полным пренебрежением относился к правам других людей на жизнь и собственность, если эти права хоть в какой-то степени мешали его замыслам. Однажды приняв решение, Бен не терял времени. И вот теперь он принял решение: Майк Шевлин должен умереть, но умереть так, чтобы его гибель не навлекла никаких подозрений на город и его жителей. Стоув знал способы, как осуществить подобное дело. Он пользовался ими и раньше. И потому, вернувшись в гостиницу, зашел в салун. Как и предполагал, Рыжий гулял здесь и тут же подошел, поймав на себе взгляд хозяина. Бен заказал выпить себе и этому забулдыге.

— На Болдер-Спринг есть человек, ты знаешь, — начал он. — Поезжай туда. Но никому ни слова… вообще никому. Передай ему, чтобы вычеркнул первое имя.

Когда Рыжий ушел, Бен взял бутылку и переместился за столик в углу, чтобы спокойно посидеть и подумать. Теперь нельзя ошибиться. Важно выверить каждый шаг.

Регистрационные книги его конторы аккуратно фиксировали, сколько золота добывалось из каждой шахты. Из записей следовало, что выработка периодически снижалась. Но существовала еще одна книга, его собственная, которую он хранил в секрете, сообщающая о том, сколько золота помещено в тайник.

Настало время — хотят они этого или нет, но так сложились обстоятельства — переправить хотя бы часть украденного золота на восточный рынок. Стоув спланировал операцию еще год назад. Руководить перевозкой будет Джентри, и все устроится так, словно золото поступило на рынок с какого-нибудь другого прииска.

Деньги нужны для дальнейшего осуществления плана, им потребуется довольно крупный капитал, чтобы, если состоится сделка, уплатить за прииск. Плохо, что Шевлин появился как раз сейчас со своими угрозами вывести всех на чистую воду, но в течение нескольких часов его выведут из игры.

Стоув спокойно сидел за столом, покуривая сигару, и продумывал во всех деталях погрузку золота, маршрут перевозки и охрану груза в пути. Хитрость заключалась в том, чтобы создать видимость, будто караван неохраняем.

Несколько дней — и все будет готово. Если время рассчитано правильно, груз отбудет не позже чем через сорок восемь часов.

Еще вчера он передал человеку с Болдер-Спринг тщательно составленный список из пяти человек, приговоренных к смерти. Теперь он попытался вспомнить, не забыл ли кого еще, но так и не смог. Все, кроме одного, в этом списке очень удивились бы, узнав, что такое бывает на свете. И ни один, говорил сам себе Бен, не заподозрил бы его в организации убийства. Только Майк Шевлин мог догадаться, остальные же и представить себе не могли, что с ними так обошлись.

Гиб Джентри допивал третий стакан в салуне «Голубой Рог», когда дверь распахнулась и Рыжий встал рядом с ним возле стойки.

Перед его приходом Гиб невесело разглядывал в зеркале свое отражение. Жизнь потеряла в его глазах всю свою прелесть. Увы — и тут уж никуда не попрешь, — он давно не юноша. Ему под сорок… Ну, еще пару лет он покрутится. А дальше? Ему принадлежал пассажирский маршрут с двумя дилижансами, делающими постоянные рейсы, а также грузовая перевозка, куда входило шестнадцать больших фургонов, склады и загоны на начальном и конечном пунктах тракта. Словом, он делал деньги.

Бен Стоув являлся его совладельцем, чему бывший ковбой был вовсе не рад.

В течение последних дней Гиб все больше и больше убеждался, что, несмотря на десять лет, проведенных вместе, он по-настоящему не знает Бена и уж вовсе не испытывает к нему симпатий. Но бросить все и начать сначала в его возрасте казалось безумием.

Как и многие другие люди, он соглашался быть втянутым в ситуацию, которая не очень его устраивала, только по той причине, что это обеспечивало ему некоторое благосостояние. Так Гиб страдал над очередным стаканом, когда обнаружил рядом с собой Рыжего.

Раздраженный тем, что нарушено его одиночество, Джентри прорычал:

— Шел бы ты мимо. В прошлый раз тебе и так неслабо досталось.

Насмешка была очевидной, но Рыжий лишь зло ухмыльнулся в ответ:

— Больше у него не выйдет…

— Он тебя убьет в любом поединке. Уж я-то знаю.

Обида вступила в борьбу с осторожностью и на какое-то время выиграла.

— Он больше не сможет мне помешать, да и вообще никому. Его песенка спета. Считай, он свое получил.

Стакан Джентри медленно описал круг по стойке. Мысль не спеша просачивалась в затуманенные алкоголем мозги. Он собрался было задать вопрос, но сам же себя одернул. Если начать расспрашивать Рыжего, тот попросту заткнется и из него ничего не вытянешь. И все же он почувствовал, что тому страшно хочется поговорить, продемонстрировать, как много он знает.

— Не рассчитывай, — подначил Гиб. — Шевлин здесь пробудет долго.

В Рыжем зашевелились последние остатки предосторожности, но желание поделиться новостью оказалось нестерпимым. К тому же известно, что ближе друга, чем Джентри, у Стоува нет, следовательно, и не будет большой беды, если рассказать ему кое-что.

Рыжий опустил стакан.

— После того как я вернусь с Болдер-Спринг, он отсюда испарится. Ему осталось максимум… три дня.

Выдавая желаемое за действительное, бродяга чувствовал, что достаточно близок к истине. Он видел, как Шевлин обменялся недобрым словом со Стоувом, и знал, что приезжий грозил неприятностями… к тому времени все в городе уже об этом знали… А потом последовало поручение.

И тут еще одна мысль неожиданно посетила Рыжего. Бен сказал: «Пусть вычеркнет первое имя… «

Первое имя? Значит, существует список, и там не одно имя. Если имя Шевлина стоит первым, то кто следующий?

— Ну и предусмотрительный парень этот Бен! Всегда знает, что делать, — пораженный открытием, прошептал он.

Джентри молчал, обдумывая полученную информацию. Итак, слово вылетело — Шевлина должны убить.

В нем закипела злость. Чертов дурак этот Бен! Неужели не понимает, что такой, как Майк, сам убьет кого хочешь?

Может, кто-то и недооценивал Майка Шевлина, но только не Джентри. Он знал, что в душе его бывшего друга живет тигр, и пару раз сам видел, как зверь вырывался на волю. И Шевлин, который вернулся в Рафтер, далеко не тот упорный, но неопытный парень, которого они помнили.

Рыжий был человеком тупым и болтливым, любящим прихвастнуть. Допив второй стакан, он осознал, что владеет слишком большим куском информации и не в силах совладать с ним. Где-то в глубине души его грыз червь сомнения, что лучше бы помолчать. Но разве Джентри не один из них?

— Гиб, — заговорщически произнес он, придвинувшись поближе, — ты полагаешь, что я ни хрена не знаю? Готов спорить, могу такое тебе сообщить, что ты ахнешь. Бен составил себе черный список… список приговоренных. И Шевлин в этом списке под номером один. — Рыжий поставил стакан, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но Джентри молчал, словно не обращая на него внимания. — Сам увидишь, когда Шевлина недосчитаются, — обиженно закончил он.

Рыжий вышел на улицу, входная дверь захлопнулась за ним. Через несколько минут он уедет и позабудет, что наделал его длинный язык. Но не забудет Джентри, потому что ему тоже известно, кто находится на Болдер-Спринг.

Он наткнулся на это случайно и приберег для себя. Решив тогда жить своим умом, ничего не сказал Стоуву, но теперь осознал, что стал думать сам за себя несколько поздновато.

Я только начинаю взрослеть, горько думал Гиб и постепенно приходил к пониманию, что большую часть жизни валял дурака. Когда вокруг бродил скот, в том числе неясной принадлежности, приятно было заклеймить пару сотен голов, отогнать на какой-нибудь отдаленный рынок, а потом просадить все деньги в крутом загуле: загнать лошадей в салун, открыть стрельбу по уличным фонарям или окнам. Все это входило как непременная часть в развлекательную программу. Начавшееся вслед за тем расхищение прииска, казалось, ничем не отличалось от скотокрадства.

Затуманенный алкоголем, его мозг начал медленно, но верно решать проблему, рассматривая ее так, как ни за что не стал бы, будучи трезвым. Рыжий сказал, что Шевлин стоит в списке первым. А кто еще туда занесен?

Рэй Холлистер?

Гиб перебрал в уме имена. Шевлин… и Холлистер… Но слово «список» подразумевает больше двух имен. Кто же тогда остальные?

Сам Джентри должен был получить солидную долю от продажи золота, когда наконец удалось бы его сбыть… Но предположим, пока только предположим — что, если и его имя есть в списке?

Залпом осушив стакан, он отвернулся от стойки. Выходя на улицу, ударился плечом о косяк. Шатаясь, подошел к краю тротуара и уставился в темноту улицы.

Того человека на Болдер-Спринг звали Лон Корт. Джентри, который считал, что умеет мастерски владеть оружием, был лишь скорострелыциком, действующим по принципу «хватай-стреляй». Лон Корт принадлежал к неприкасаемой касте наемных убийц. Он охотился на людей, используя дальнобойную винтовку и тщательно планируя нападение. Он хладнокровно, беспощадно и очень метко убивал, относясь к своему промыслу точно так, как другие люди клеймят скот или выращивают пшеницу.

Стоя один посреди пустой улицы, Джентри вдруг понял, что все трудности позади. Впервые перед ним маячила определенная цель в жизни. В тот самый момент, когда большинство горожан разошлись по домам ужинать, на него снизошло просветление. Он глубоко осознал свою никчемность и одиночество. Открыл, что за всю свою бесшабашную жизнь встретил лишь единственного человека, которого с полным основанием мог бы назвать своим другом, — Майка Шевлина.

Их прежняя команда распалась. Одни разъехались, обзавелись семьями, другие нашли свою смерть на веревке или от пули, застигнутые на месте преступления. Остались только он да Шевлин.

Был, конечно, еще и Бен Стоув. Но тут уже ничего не складывалось. Их видимое партнерство давно дало внутреннюю трещину. И Гиб теперь нисколько бы не удивился, узнав, что и его имя занесено в пресловутый список.

И Джентри знал наверняка: слишком хороший человек Майк Шевлин, чтобы позволить такому подонку, как Лон Корт, убить его из-за угла. Он дошел до конюшни и потребовал свою лошадь.

— Ты видел Шевлина? — спросил он Бразоса. Язык у него заплетался, но цель для себя Гиб определил ясно. — Мне нужно с ним встретиться. Прямо сейчас.

Бразос окинул его цепким взглядом. Джентри был пьян, но без боевого настроя. В глазах застыло беспокойство, а не враждебность.

— Кажется, Майк отправился на участок Перри, — сообщил старик. — Там, в квадратном каньоне.

Джентри вскочил в седло и исчез в ночи. Пьяный ли, трезвый, он всегда мог удержаться в седле, если уж сумел сесть на лошадь. Теперь под действием свежего ночного воздуха из его головы стал выветриваться алкогольный туман. Но одна мысль засела крепко: у Лона Корта есть список.

Шевлин, Холлистер, Бэбкок… кто там еще? Чертов дурак, ты же сам говорил, твое имя должно быть в этом списке!

В конце концов, что он для Стоува? У этого живоглота никогда не возникало простых человеческих чувств, но в нем всегда бушевала жадность. И теперь, когда Джентри восстановил способность думать, он вспомнил, что причитающаяся ему доля золота должна превысить сто тысяч долларов. Вот и ответ. Бен Стоув не станет ни с кем делить деньги.

Кто-то — Джентри так и не разгадал кто, — наверное, заложил свою собственность, чтобы на полученные деньги скупить все золото, просачивающееся в магазины. Этим делом руководил сам Стоув. Только Бен, его неведомый покровитель да Рэй Холлистер знали всю подноготную. Многое известно и Гибу.

Бен горел желанием изловить Холлистера и пристрелить. Затем, безусловно, наступит очередь и его, Джентри. А чей портрет пополнит галерею убиенных потом?