ГЛАВА 3

Что нам оставил Советский Союз?

Почти все граждане России сегодня сознательно или подспудно тоскуют по Советскому Союзу, так как им кажется, что в те времена страна наша была сильной и богатой, все нас боялись и уважали. Да, были проблемы, был застой, признает обыватель, но зато страна была великой, была стабильность! Ностальгия по прошлому все еще очень сильна.

Поэтому, мне кажется, очень важно сказать несколько слов о том наследстве, которое оставил нам Советский Союз и, следовательно, коммунисты. Тогда сразу станет понятно, откуда взялся Егор Гайдар и почему в России все-таки начались реформы. Тогда нелепый миф о процветании и силе Советского Союза если и не развеется, то, по крайней мере, сдуется до присущих мифу размеров.

Но начнем с политики, так как она, к сожалению, обычно у нас превалирует над экономикой. Главный факт: к 1990 году в России было, практически, невозможно найти хотя бы одного человека, который искренне верил бы в коммунизм, в советские идеалы и жил бы строго по закону. Многие были в принципе удовлетворены своим существованием, но, повторю, никто ни во что не верил.

Подтверждение этому найти несложно. Например, русский человек очень любит анекдоты – застольные шутки на актуальные темы. Ничего подобного в западной культуре сегодня нет, и понятия о юморе у нас с Западом весьма разные. Что может быть приятнее для русского человека, чем в хорошей компании за рюмкой водки рассказать свежий политический анекдот. В начале восьмидесятых он звучал бы так: Брежнев лежит на пляже с закрытыми глазами. Пробегавшая мимо собачка лизнула ему ногу. Тут Генеральный секретарь и говорит: "Товарищи, это уже через край…" К закату Советского Союза количество анекдотов о лидерах страны и о коммунистической партии достигло многих тысяч.

Люди покорно сидели на партийных собраниях и болтали о своих делах, читали книги и газеты, даже играли в шахматы, а потом автоматически поднимали руки, одобряя неизвестно что. А дома смеялись над своими лидерами, издевались над ними, пародировали вождей партии, обменивались копиями запрещенных книг и мечтали съездить на "загнивающий" Запад, чтобы понюхать, как он "славно пахнет".

Коммунистическая идеология умерла, вслед за ней исчезал и страх перед системой. Поэтому к 1990 году коммунистическая партия уже не могла ни вдохновлять людей, ни управлять ими, ни даже по-настоящему их пугать.

Я прекрасно помню начало 1990 года, когда работники ЦК КПСС были столь напуганы усиливающимся подъемом демократии, так боялись за себя и свои семьи, что всерьез вели разговоры о том, чтобы временно перевезти семьи из элитных домов ЦК к знакомым (то есть спрятать). А во внутреннем дворе ЦК КПСС на Старой площади в Москве постоянно находились до зубов вооруженные омоновцы, готовые в любую минуту вступить в бой с демонстрантами

Идеологии уже не было, религия и национальное самосознание за годы коммунистического правления были ввергнуты в удручающее состояние, следовательно, образовался духовный вакуум. Никто ни во что не верил. Даже руководители партии находились в растерянности. Идеологический кризис был налицо, агония режима неизбежно приближалась. Не случайно, даже сегодня наша коммунистическая партия влияет, практически, только на престарелых людей, которые ничуть не стремятся понять ее программу (программы-то и нет), а только тоскуют о прошлом.

Сыграли свою роль и международные проблемы позднего СССР. Если еще в 1950-60-е годы коммунистическая идея могла рассчитывать на определенную поддержку за границей, особенно в развивающихся странах, то в 1980-х годах все кардинально поменялось.

Многочисленные эксперименты построения социализма на разных континентах потерпели убедительное поражение. Чем больше Советский Союз оказывал помощь определенным странам, тем больше там становилось проблем. По мере нарастания проблем внутри самого СССР, снижались возможности финансировать коммунистов и прочих левых за рубежом, что лишало последних стимула демонстрировать свою активность.

Самый наглядный пример – Куба, которая и сегодня влачит жалкое существование; магазины там пусты, а люди с "острова свободы" бегут в США. В Северной Корее люди голодают и напоминают роботов. В Афганистане погибли уже миллионы людей, и кровопролитие продолжается. В Кампучии левые идеи "красных кхмеров" вылились в геноцид собственного народа.

Страны Восточной Европы при первой возможности забыли про коммунизм и построились в очередь в НАТО и Европейское сообщество. Никто в мире уже не верит в плановую экономику.

По сути дела, уже к 1990 году почти вся внешняя идеология Советского Союза сводилась к вопросу о деньгах. Даете деньги – мы работаем. Не даете мы ищем других спонсоров. Становилось все более ясно, что попытка экспорта идеи мировой революции капитально провалилась и у нее нет будущего. Кроме того, СССР по уши увяз в Афганистане. Безнадежная внешняя политика стала оказывать все более разлагающее влияние на внутреннее положение дел в СССР. В такой ситуации было уже не до экспериментов по построению коммунизма за советский счет где-нибудь в африканской глубинке.

Идеологический кризис, разумеется, в значительной мере явился следствием экономического провала советской системы. Уже в 1970-е годы многим стало ясно, что Советский Союз проиграл глобальное экономическое соревнование. С одной стороны, уходили в могилу поколения людей, имевших трудовую культуру и воспитывавшихся до революции, с другой – пропал страх перед системой, а иной действенной мотивации хорошо работать у новых поколений не было.

По сути дела, государство сознательно разлагало народ, поощряя лицемерие, двойные стандарты, уравниловку, безразличие к результатам труда. Отсюда и пошел настоящий закат коммунистического эксперимента. Жаль только, что десятки миллионов людей, включая и моего отца, родились и умерли при советской системе, так и не увидев иной жизни.

Моя бабушка не раз шепотом говорила мне, что жизнь до революции была не такой уж плохой. Отец, не получивший серьезного образования, всю жизнь любил читать в газетах и журналах о других странах, увидеть которые не имел ни малейшей возможности. Когда мне исполнилось десять лет, он купил мне транзисторный радиоприемник, и мы вместе слушали "Голос Америки" и другие западные станции. Мне кажется, ему очень хотелось увидеть другой мир…

Еще при Хрущеве, который в конце 1950-х и начале 1960-х пытался исправить некоторые ошибки сталинской эпохи, у СССР был определенный шанс выжить. В 1961 году курс рубля к доллару был установлен на удивление близко к реальному паритету покупательной способности (реальному курсу). ЦРУ составляло аналитические записки о возможности СССР конкурировать с США в экономике.

Миллионы советских граждан к тому времени вернулись из лагерей, у людей появилась надежда на лучшее будущее. Однако многочисленные глупости, компромиссы, полумеры руководства СССР довольно быстро свели все эти надежды к нулю. А приход в 1964 году к власти в СССР Брежнева похоронил последние чаяния, если они еще у кого-то оставались.

Тогдашний премьер-министр СССР А. Косыгин чувствовал опасность застоя, и в конце 1960-х годов сделал робкие попытки реформировать советскую экономику. Но "косыгинская реформа" умерла, практически, в зародыше. Началось верное и планомерное сползание страны в пропасть неэффективной экономики, которое лишь на время было задержано резким повышением цены на нефть в 1970-х годах. Затем это сползание снова ускорилось в 1980-х годах в результате непродуманной интервенции в Афганистане и последовавшей за ней дорогостоящей гонкой вооружений.

Развал экономики характеризовался следующими наиболее наглядными чертами.

Во-первых, непрерывно нарастал дефицит всевозможных продуктов. Советский человек так привык к отсутствию товаров, что сначала становился в очередь, и только потом спрашивал, что продают. Появились специальные товарные талоны, без которых товары не отпускались (фактически параллельные деньги). Поскольку в Москве ситуация была несколько лучше, то люди ехали в столицу за продуктами питания за двести-триста километров.

Предприятиям не хватало сырья, машин, элементарной свободы действий, что порождало многочисленные злоупотребления и огромное число "экономических преступлении , которые сегодня называют предпринимательством. В стране все делалось по знакомству, на основе связей и дружественных отношений все это называлось словом "блат".

Во-вторых, в СССР неуклонно снижалось качество выпускаемой продукции, так как у людей не было никаких стимулов к хорошей работе, а в условиях дефицита нет нужды заботиться о сбыте. Все попытки властей переломить тенденцию – в форме регулярных кампаний по проведению "пятилетки качества", введению "госприемки" продукции (присылка на каждое предприятие чиновников для проверки качества товаров), программы присвоения лучшей продукции государственного "Знака качества" – ни к чему не привели.

Любой импортный, особенно западный, товар стал предметом вожделений для советского человека. Поездки за границу ценились не за возможность увидеть мир, а за возможность привезти домой иностранную одежду. Я прекрасно помню, как завидовали в школе ребятам, которым родители привозили голубые джинсы или пластинку "Битлз". Цена самых простых "Wrangler" или "Levi's" достигала средней месячной зарплаты, а их обладатель чувствовал себя человеком какой-то особенной породы. Я никогда не забуду того ощущения счастья и гордости, когда в двадцать лет купил себе на черном рынке первые настоящие американские джинсы.

В-третьих, все более ощущалось технологическое отставание СССР от экономически развитых стран. За исключением оборонного сектора (но и там тоже), прогресс, казалось, остановился. Компьютеры, радио- и телеаппаратура, видеомагнитофоны, автомобили, стиральные машины, калькуляторы – все это в советском исполнении казалось нам произведенным на уровне каменного века, причем технологический разрыв непрерывно увеличивался. И народ, как только появлялась возможность, голосовал против отечественных товаров своими деньгами. До 80-90% командированных в Японию официальных лиц и специалистов тащили, активно потея в аэропортах, домой огромные коробки с телевизорами. В Токио, Лондоне, Нью-Йорке появилось множество магазинчиков, которые специализировались на обслуге советских туристов, продавая им низкопробные дешевые товары, похожие с виду на вполне приличные.

В масштабах страны технологическое отставание, дополненное отсутствием стимулов к качественной работе, тормозило рост производительности труда и в результате вело к еще большему отставанию от Запада. Это, в свою очередь, влияло на уровень жизни – десятки миллионов людей прозябали в коммуналках, по обеспечению населения телефонами, автомобилями, бытовой техникой мы даже были позади многих стран Восточной Европы.

В СССР строилось новое жилье, но его по-прежнему не хватало и с каждым годом не хватало все больше. Люди до сих пор стоят в очередях на государственную квартиру по десять-двадцать лет, а в очередь ставят только в том случае, если у тебя меньше пяти квадратных метров жилой площади (без кухонь и ванных комнат) на человека! Даже официальная советская статистика показывала, что в США на человека приходится жилой площади, по крайней мере, в три раза больше.

Другой наглядный пример нарастающей неэффективности экономики ежегодная массовая посылка студентов, служащих, солдат в поля на сбор урожая. Выглядело это весьма глупо, так как производительность труда таких сезонных "сельскохозяйственных работников" была значительно ниже, чем производительность деградировавшего советского крестьянства. Тем не менее, миллионы рабочих, студентов, ученых и т. д. отвлекали от дела и посылали вручную убирать картофель и капусту. А дефицит продовольствия все увеличивался.

Мои личные воспоминания о такой "помощи сельскому хозяйству" сводятся к бессонным ночам, посвященным игре в карты и в "монополию", клубам сигаретного дыма и экскурсиям в соседние деревни. Работать никто не хотел и самое странное, что никто особенно не настаивал на эффективной работе местные колхозники, в основном, отдавали дань "скифской жажде", а нашим руководителям-преподавателям месить в полях грязь тоже не хотелось. Неудивительно, что СССР с каждым годом все больше зерна закупал в США и Канаде.

Характерной чертой советской экономической системы стали массовые прогулы, воровство, бездельничанье. Почти на любом предприятии работники стремились что-нибудь унести с производства: рабочий брал продукцию, чиновник таскал бумагу и карандаши, врач – лекарства и т. д. Стало общим правилом проводить в рабочее время партийные и профсоюзные собрания, спортивные мероприятия и прочие посторонние затеи. Многие предпочитали ходить по магазинам именно в рабочее время, после чего не грех было отдохнуть, получив у знакомого врача справку о мнимой болезни.

Известно, что Советский Союз никогда толком не мог себя прокормить. Карточную систему отменили только в 1930-х годах, но началась Вторая мировая война, и карточки вновь вернулись. В 1960-х годах ситуация вроде бы наладилась, однако вскоре опять появились дефициты. С 1960-х годов непрерывно рос импорт зерна и некоторых других видов продовольствия, а затем СССР прочно сел на иглу внешних заимствований. К моменту развала Советский Союз имел около ста миллиардов долларов просроченного внешнего долга, нулевые валютные резервы и абсолютно неэффективную экономику.

Фантастический курс валют, всеобщий черный рынок, быстрый рост внешней задолженности, отсутствие трудовой дисциплины, повсеместное воровство и коррупция – вот реальное наследство, которое Советский Союз оставил новой России. К сожалению, большинство граждан моей страны об этом удивительно быстро забыли.

Болезнь экономики была так запущена, что лечение требовалось радикальное. Поэтому начало экономических реформ явилось абсолютно закономерным процессом. Даже если бы не случилось нового витка гонки вооружений и жесткой политики Запада, которую олицетворял Президент США Рональд Рейган, крушение советской системы было предрешено.