Глава 14

Оррин приехал на ранчо утром. Он бросил вожжи и подошел ко мне с протянутой для приветствия рукой — высокий, красивый парень. Черный костюм сидел на нем так, словно Оррин в костюме и родился.

Он повзрослел, казался более уверенным в себе, в его голосе появилась властность. Оррин выбился в люди, это точно, но по сути оставался тем же самым парнем с теннессийских холмов, как и прежде. Разница заключалась в том, что сейчас он получил какое-никакое образование и приобрел жизненный опыт.

— Рад тебя видеть, малыш. — Он оценивающе смотрел на меня, и я невольно усмехнулся, потому что видел его насквозь.

— У тебя были проблемы, — вдруг сказал Оррин. — Тебя ранили?

Я рассказал ему о Мартине Брейди, о городишке под названием Розмари, о недолгой работе шерифом и о перестрелке.

Когда Оррин понял, что меня едва не прикончили, он побледнел.

— Тайрел, — медленно произнес он. — Я представляю, что тебе пришлось пережить. Здесь нужны люди, необходим честный помощник шерифа. Я уверен, что ты никогда не достанешь револьвер без причины.

— Кто-то утверждает обратное? — тихо спросил я.

— Нет… конечно нет, — торопливо произнес он. Я понял, что Оррин просто не хочет говорить об этом. — Правда, о людях, которым приходится применять оружие, все время ходят какие-нибудь сплетни. Многие их просто не понимают. — Ты знаешь, что я женился?

— Слышал. Лаура приезжала на ранчо повидать маму?

Оррин залился краской.

— Лауре не нравится мама. Она считает, что женщине неприлично курить, а курить трубку — тем более.

— Может оно и так, — осторожно ответил я. — Здесь не увидишь курящих женщин, но мама есть мама.

Оррин мрачно поддел носком землю.

— Ты можешь подумать, что я поступил неправильно, Тайрел, однако я люблю эту девушку. Она… Она не как все — красивая, нежная, благородная… Ну и все прочее. Человеку, который занимается политикой, нужна именно такая жена. И что бы ты ни говорил о Джонатане, он сделал все возможное, чтобы помочь мне.

«Еще бы! — сказал я про себя. — Еще бы он не помог. Ведь за это он потребует твоей помощи. Пока я не заметил, чтобы Джонатан Приттс отдавал что-нибудь даром, кроме чужой земли».

— Оррин, если Лаура тебе подходит, если она тебя делает счастливым, тогда не важно, кому она нравится, а кому нет. Человек должен жить своей собственной жизнью.

Мы с Оррином вышли из кораля, облокотились на огораживающие его жерди и разговаривали, пока не село солнце и не появились звезды на небе. Он многому научился за то время, пока я был на севере. Оррина выбрали в конгресс штата, причем благодаря мексиканским избирателям, однако в последнюю минуту за него проголосовали и люди, поддерживающие Приттса. Брат мой выиграл у соперника с большим преимуществом, а в политике человек, который смог собрать много голосов, становится видной фигурой.

Ходили слухи о том, что Оррина изберут в сенат США или он даже станет губернатором. Глядя на Оррина и слушая, как он разговаривает с мамой и братьями, я представил его в роли сенатора и вынужден был признать, что сенатор из него получится.

Мой брат — умный парень, а со временем он еще и приобрел жизненную хватку. У него не было никаких иллюзий относительно того, как приобретаются голоса избирателей или как надо удерживаться на должности. Он был честным человеком и не искал для себя особой выгоды, кроме той, которую мог получить законным путем.

— Я приглашал Тома Санди работать заместителем шерифа, — говорил Оррин, — но Том не согласился, заявив, что подачки ему не нужны. Я его люблю и уважаю, а к тому же здесь нужен сильный человек.

— Конечно, Том мог бы справиться, — сказал Кэп. — Плохо, что он затаил обиду.

Оррин кивнул.

— Нехорошо получилось. А знаешь, Кэп, Том очень изменился. Он слишком много пьет, но это еще не все. Он сейчас как старый медведь с больным зубом, я боюсь, что если так будет продолжаться и дальше, он кого-нибудь убьет. Или убьют его. — Брат посмотрел на меня. — Том всегда любил тебя, Тай. Если кто и сможет помочь ему, то только ты. Любого другого, кто попытается поговорить с ним, и меня в том числе, он просто застрелит.

— Хорошо, поговорю.

На второй день к нам приехал Мигель, и мы долго с ним разговаривали. Друсилья не хотела меня видеть — он приехал, чтобы сообщить об этом.

— Почему, Мигель?

— Из-за той женщины, на которой женился твой брат. Сеньорита считает, что дона Луиса погубил Джонатан Приттс.

— Я не нянька своему брату, — медленно ответил я. — И не я выбирал ему жену. Мигель, я люблю сеньориту.

— Знаю, сеньор. Знаю.

Наше ранчо процветало. Скот нагулял жир, и в тот год мы продали часть стада.

Шерифом в Море был Билл Секстон. Он мне сразу понравился, хотя я понял, что ему больше подходит канцелярская работа, вращающееся кресло и письменный стол.

Здесь меня все знали, и работы особой не находилось. Один раз пришлось гнаться за парой конокрадов, но я обезвредил их без стрельбы: вначале по следам дошел до их логова, затем — после того, как они легли спать, — подкрался, взял оружие и разбудил.

С Томом Санди мы встретились лишь однажды. Он приехал в город, небритый и неряшливо одетый, но когда увидел меня, расплылся в улыбке и протянул руку. Мы несколько минут поговорили, выпили кофе, и мне показалось, что вернулись старые времена.

— Об одном можешь не волноваться, — сообщил он, — Рид Карни умер.

— Что случилось?

— Чико Крус убил его в Сокорро.

Мне вдруг стало не по себе от известия, что этот мексиканский ганфайтер находится где-то рядом. Откровенно говоря, я надеялся, что он будет держаться подальше от наших мест.

Я проработал с неделю и в один прекрасный день сидел на крыльце нашего дома, когда увидел, что к дому подъезжает черная блестящая повозка. Лошадьми правила Лаура.

Я спустился по ступенькам, чтобы ее встретить.

— Как поживаете, Лаура? Рад вас видеть.

— А я не рада, — зло ответила она и сжала губы. В тот момент ее лицо стало просто уродливым. — Если ты хоть немного любишь своего брата, то уедешь отсюда и никогда больше не вернешься!

— Здесь мой дом.

— Уезжай, — настаивала она. — Всем известно, что ты злобный убийца. Ты обманом выманил работу у Секстона и сидишь здесь только для того, чтобы разрушить карьеру Оррина и нашу жизнь.

Она так меня разозлила, что я ответил:

— Есть разница, когда человек убивает сам и когда нанимает для этого других?

Разозлившись, Лаура попыталась ударить меня, однако я отступил, и она чуть не вывалилась из повозки. Поймав ее за руку, я удержал ее, но Лаура вырвала руку.

— Если не уберешься по-хорошему, я заставлю тебя. Ты ненавидишь меня и моего отца, от тебя только одни неприятности.

— Извините, я остаюсь.

Лаура резко развернула повозку, едва не опрокинув ее, и уехала, а я подумал, что Оррин наверняка никогда не видел жену в таком состоянии. Оказывается, она непохожа на того узколобого жеребца, о котором я рассказывал, у коня характер намного лучше.

Мама мне ничего не говорила, но я видел, что она скучает без Оррина, ведь он стал все реже и реже навещать нас. Лаура обычно придумывала для него срочные дела или организовывала встречи всякий раз, когда он собирался выбраться на ранчо.

Эд Фрай, ранчо которого находилось рядом с домом Тома, начал распускать слухи, что у него пропадает скот; на Тома Санди поступило несколько жалоб. Как бы не изменился характер Тома, но в его честности я не сомневался. И вот однажды я оседлал Келли — крупную рыжую кобылу — и поехал к Тому.

Хозяйство у него было сыромятное — так говорят на Западе, когда хотят объяснить, что нечто разваливается и держится только на ремешках из сыромятной кожи.

Когда я подъехал, Том Санди вышел из дома и прислонился к дверному косяку, наблюдая, как я привязываю Келли.

— Хорошая кобыла, Тай, — произнес он. -У тебя всегда были хорошие лошади.

Он присел на корточки и начал сворачивать самокрутку. Пристроившись рядом, я завел разговор о пастбищах и наконец спросил, почему он не ладит с Фраем.

Том пристально посмотрел на меня.

— Слушай, Тай, это мои проблемы. Не суйся, куда тебя не просят.

— Я здесь представляю закон, — мягко ответил я. — И должен следить за порядком.

— Мне не нужна ни твоя помощь, ни твое вмешательство.

— Ладно, Том, давай посмотрим на эту проблему с другой точки зрения. Со всеми делами на ранчо справляются братья, поэтому я взялся за работу помощника шерифа. Если ты будешь мне мешать, я потеряю работу.

В его глазах заблестела ироническая насмешка.

— Не старайся перехитрить меня, Тай. Ты приехал, потому что услышал сплетни и забеспокоился. Это — поганое вранье, и ты это знаешь.

— Я-то знаю, Том, а другие нет.

— К черту других.

— Ты можешь послать их к черту, а я не могу. Я приехал по двум причинам: во-первых, разобраться, что здесь происходит, во-вторых, повидать тебя. Мы вчетвером настоящие друзья, и я хочу, чтобы так оставалось и дальше.

Он хмуро уставился на меня.

— Я не очень-то лажу с твоим братом, Тай. Он последнее время зазнался и считает себя лучше других.

— Ты забыл об одном, Том. Именно ты помог ему выбиться в люди, научил его читать, так же как и меня. Если он достиг чего-нибудь в этой жизни, то во многом благодаря тебе.

Я думал, ему приятно будет это услышать, но он, похоже, даже не обратил внимания на мои слова. Том выбросил окурок.

— Пойдем выпьем кофе, — он поднялся и зашел в дом.

За кофе мы почти не разговаривали, просто сидели друг против друга и молчали. На перегонах и при сборе скота мы с Томом часто проезжали вместе по много миль в таком же молчании и не потому, что нам нечего было сказать, а потому что мы и без слов ощущали связывающее нас чувство товарищества.

На столе у Тома лежала книга Диккенса «Холодный дом». Я читал некоторые романы этого автора, печатавшиеся с продолжением в газетах.

— Ну и как книга? — спросил я.

— Хорошая… чертовски хорошая. — Он с хмурым видом отпил кофе. — Кажется, ты подъехал к нашему лагерю возле Бакстер-Спрингс давным-давно.

— Пять лет назад, — согласился я. — Да, Том, мы давно дружим. Нам с Кэпом в последнем путешествии тебя очень не хватало.

— Вы с Кэпом нормальные парни, а твой брат мне не нравится. Но Оррин все же сделал себе имя, — неохотно признался Том. — Он далеко пойдет, по сравнению с ним мы все скоро будем выглядеть нищими неудачниками.

— Оррин же предлагал тебе работу, вы ведь так договаривались: если выборы выигрывает он, ты идешь к нему на работу, а если ты становишься шерифом, то он тебе помогает.

Том резко повернулся.

— Мне не нужна его проклятая работа! Черт побери, если бы не я, он и не подумал бы выставлять свою кандидатуру на выборах!

Это была неправда, но спорить не хотелось. Через пару минут я встал и сполоснул чашку.

— Поеду. Приезжай к нам, Том. Кэп будет рад тебя видеть, мама тоже. — Потом я добавил: — Оррин последнее время редко бывает на ранчо.

Глаза Тома заблестели.

— Да у него жена… Ты точно угадал ее характер. Если я и встречал когда-нибудь бесчестную, никчемную женщину, то это она. А ее старик… Ненавижу.

Усевшись в седло, я повернулся к нему, чтобы сказать на прощание:

— Том, не цепляйся, пожалуйста, к Эду Фраю. Избавь меня от неприятностей.

— Как скажешь. — Он усмехнулся. — Ладно, я от него отстану, хотя он у меня в печенках сидит. — Когда я уезжал, Том произнес: — Передавай привет маме, Тай.

По дороге в город мне стало грустно, как будто я что-то безвозвратно потерял. Глаза Тома Санди были воспаленными, он давно не брился, но главное, его ничто не волновало. Кроме пастбищ, конечно. Проезжая по его земле, я понял, несмотря ни на что, Том первоклассный скотовод. Эд Фрай и другие всегда с подозрением говорили об увеличении поголовья в стадах Тома, однако для меня это не удивительно: на пастбищах росла хорошая трава, скота на ней паслось не слишком много, на что Эд Фрай со своей компанией не обращал внимания, источники воды постоянно чистились, а на речке Том построил плотину, чтобы вода перед ней дольше не пересыхала.

Дождей не было. Проходил месяц за месяцем, но с неба не упало ни единой капли. Скотоводы беспокоились, но скот Тома Санди по-прежнему выглядел отменно. Для человека, чей дом и постройки находились в таком запущенном состоянии, он тем не менее сделал очень много; более того, в некоторых местах ему удалось задержать часть воды после весеннего половодья, а дамбы на ручьях и протоках направили воду по лугам, и теперь трава там росла густая и сочная, намного лучше, чем у соседей.

Эд Фрай все время был чем-то недоволен. Он относился к тому типу людей, которые придираются ко всему и всем. Когда-то он служил в армии, но ни разу не участвовал в сражениях, да и в жизни бойцом не был, а в здешних краях если не можешь подкрепить свои слова кулаками, лучше вообще не раскрывать рот. Эд — здоровенный парень, да и голос у него громкий, однако он был слишком самонадеянным и не верил, что с ним могут случиться неприятности.

Однажды утром я вошел в контору шерифа, сел в свое кресло и сказал:

— Билл, ты сослужишь нам обоим хорошую службу, если поговоришь с Эдом Фраем.

Секстон положил на стол бумаги, которые держал в руках, и перекатил во рту сигару.

— Он опять трепался не по делу?

— Еще как. Я сам не слышал, но мне передали, что вчера вечером он назвал Тома Санди вором. Если об этом узнает Том, жди перестрелки. Вообще-то, если об этом узнает даже Кэп, нас ждет то же самое.

Секстон взглянул на меня.

— Ты такой же, как твои друзья, — грубовато сказал он. — Да и Оррин тоже.

— Если я надумаю что-то предпринять, то сначала сниму значок шерифа. На работе нет места личным обидам.

Секстон некоторое время сидел, размышляя.

— Я поговорю с Эдом. Хотя не уверен, что он меня послушает, наверняка станет еще упрямее. Фрай будет говорить, что ты не расследование проводишь, а покрываешь своего друга Санди. Вы с Оррином якобы его защищаете.

— Он врет, и ты это знаешь лучше меня, Билл. Том Санди — лучший скотовод в округе, не важно пьяный или трезвый. Эду Фраю за всю жизнь не стать таким, как Том,

Секстон пятерней провел по волосам.

— Пусть Фрай предоставит доказательства или заткнется. Объяснит, каких коров у него не хватает, и почему он обвиняет Тома Санди. Надо выложить карты на стол.

— Сделай это сам, — возразил я, — мне он ответит какой-нибудь гадостью. Эд просто дурак и не понимает, что его болтовня может дорого ему обойтись.

С тех пор, как я взялся за работу помощника окружного шерифа, одновременно исполняя обязанности городского, у меня не было причин прибегать к оружию; Мне хотелось, чтобы так продолжалось и дальше, но беспокоил Том Санди: только бы не было беды.

Но иногда человек бессилен что-то предпринять.

Эд Фрай — твердолобый болван — не унимался. В последний раз он громогласно высказал свои обвинения в баре отеля «Сент-Джеймс» в Симарроне, а народу там в этот день хватало.

В их числе был Клей Аллисон[17], он за выпивкой договаривался о покупке мулов. Продавцом был Том Санди.

Там же находился и Кэп Раунтри, который все видел. Кэп словно что-то почувствовал, когда услышал, что Фрай направился в Симаррон. Он знал, что Том Санди уже там, поэтому помчался в город, меняя в пути лошадей, но перехватить Фрая по дороге в Симаррон не успел.

Когда Кэп Раунтри вошел в отель «Сент-Джеймс», Эд Фрай громко разглагольствовал:

— Он ничего из себя не представляет, просто скотокрад, а Сэкетты его защищают.

Том Санди уже пропустил пару стаканчиков, он медленно повернулся и пристально посмотрел на Эда Фрая.

Вероятно, Фрай до того момента не знал, что Санди находится в баре, потому что, как рассказывал Кэп, лицо его посерело, и на нем моментально выступили капельки пота. Фрая предупреждали, до чего может довести его болтовня, и вот пришло время расплачиваться.

Том казался очень спокойным, когда заговорил. Стало так тихо, что голос его звучал чрезвычайно громко.

— Мистер Фрай, до меня дошли сведения, что вы неоднократно называли меня скотокрадом. Ваши обвинения не имеют под собой оснований, и тем более у вас нет никаких доказательств. Вы это делали потому, что сами вы ленивый, никуда не годный скотовод, а к тому же, глупец.

Спьяну Том часто переходил на высокопарный, вычурный язык, которым владел просто замечательно.

— Не имеете права…

— Вы утверждали, что я скотокрад, а Сэкетты меня защищают. Я никогда не воровал, мистер Фрай, и ни разу в жизни не взял ничего чужого, а к тому же я не нуждаюсь в защите Сэкеттов или еще чьей-либо. Всякий, кто говорит, что. я вор и что меня защищают, безмозглый, глупый лжец.

Он не повысил голоса, но его слова звучали как оскорбление. Он словно кнутом отхлестал ими Фрая.

Эд вскочил на ноги, а Том стоял, не сводя с него глаз.

— Клянусь Господом Богом…

Эд Фрай схватился за кобуру. Он был крупным мужчиной, но неуклюжим, и, вытаскивая револьвер, чуть не уронил его.

Санди не шевельнулся, пока Фрай не ухватился покрепче за рукоятку, и начал наводить оружие. И только тогда Том выхватил свой револьвер и застрелил его.

Все это Кэп Раунтри рассказал через два дня в офисе шерифа Биллу Секстону, Оррину и мне.

— У Эда были все шансы выиграть поединок, — сказал Кэп, — Том просто стоял и смотрел, на секунду мне показалось, что он позволит Фраю выстрелить. Том прекрасно владеет оружием, Тай, и стреляет очень быстро.

И я не забуду, как он в тот момент посмотрел на меня.