Предисловие

Жаль, что в наше время слова «гусарский характер», «гусарствовать», «настоящий гусар», пришедшие к нам из прошлых веков, нередко употребляются в ироническом смысле или даже для осуждения. Когда-то они имели совершенно другое, прямое значение. Так говорили о людях, которые не терялись ни при каких обстоятельствах, могли всегда действовать быстро, напористо, смело. И таких людей было немало, потому что служба в легкой кавалерии требовала от солдат и офицеров именно этих качеств.

В отличие от тяжелой (кирасиры) и средней (драгуны) конницы, выступавшей на поле боя большими массами, в шеренгах и сомкнутых строях, гусары часто действовали небольшими отрядами. Они вели разведку, несли боевое охранение, выставляли передовые посты, совершали рейды и набеги на тылы и коммуникации противника. Такие задачи были по плечу лишь отчаянно храбрым всадникам с высокой индивидуальной подготовкой в верховой езде, умевшим отлично владеть как холодным, так и огнестрельным оружием.

Служба в гусарах считалась опасной. Недаром Иоахим Мюрат, один из лучших маршалов Наполеона, начинавший свою карьеру в легкой кавалерии, говорил, что настоящий гусар никогда не доживает до тридцати пяти лет. Это была правда. А потому в русском «Его Императорского Величества Воинском Уставе о полевой гусарской службе» предписывалось: «Понеже у гусар по их трудной службе более раненых и больных, как в других кавалерийских полках, бывает, то полковому Шефу стараться иметь лекарей совершенно искусных…»^{1}

Откуда же появились гусары и почему они заняли столь почетное место в рядах регулярной европейской кавалерии?

Русская «Военная энциклопедия», массовое и очень популярное в начале XX века издание, предлагало читателям такую трактовку этого слова: «гусары, род легкой конницы, появились впервые в Венгрии, при короле Матвее Корвине, который в 1458 году образовал особое ополчение для защиты границ от нападений турок. В состав этого ополчения венгерское дворянство назначало из своей среды каждого двадцатого дворянина в полном снаряжении и вооружении». От венгерских слов «Husz» («двадцать») и «ar» (подать) и произошло название «гусар»…^{2}

Однако западно-европейские историки, признавая, что гусары как род иррегулярной конницы впервые появились в странах Восточной Европы, приоритет в создании подобных легко-конных отрядов все-таки отдают туркам. По их мнению, в Османской империи в начале XV века существовали формирования всадников, которые называли себя «гунали». Они были вооружены длинными кривыми саблями с широким клинком, ездили на легких восточных лошадях, на седлах с высокими луками, покрытыми звериными шкурами мехом наружу. Совершенно особой, не похожей на одеяния воинов XV века была их одежда: две куртки со множеством пуговиц и шнуров вместо петель, высокая, конической формы шапка, узкие штаны. Все это и послужило образцом для подражания венгерским дворянам, а также дало название их ополчению^{3}.

Из Венгрии гусары прежде всего попали в Польшу. При короле Стефане Батории (1576–1586) в гусарах служил цвет польского дворянства. Представляя собой все ту же иррегулярную конницу, польские гусары были тяжеловооруженными всадниками. Они имели длинные копья с флюгерами, латы, украшенные сзади огромными крыльями.

В первой половине XVII века «гусарские шквадроны» появились и в России. О поселенных в Новгородской земле гусарах числом от 417 до 465 человек сообщают росписи поселенного войска в 1679 и 1681 годах. Однако эти гусары относились не к легкой коннице, а к тяжелой, у них были латы, шлемы, сабли, мушкеты. Длинное копье служило главным их отличием от рейтар и драгун. Видимо, в данном случае русское правительство взяло за образец не венгерское, а польское войско.

Итак, можно сказать, что история гусар в Европе насчитывает несколько веков: от середины XV столетия до Первой мировой войны, когда гусарские полки последний раз выходили на поля сражений. В этой истории есть немало ярких страниц, но самые интересные из них, без сомнения, связаны с периодом наполеоновских войн. Именно тогда гусары приобрели большую популярность в обществе. Они прославились не только боевыми подвигами, но и своей манерой поведения, образом жизни, который в полной мере отвечал романтическому духу этой эпохи.

В России идеологию гусарства замечательно выразил Денис Васильевич Давыдов, «поэт, гусар, партизан», как определили его личность современники. В «гусарской лирике» Давыдова литературный критик Виссарион Белинский увидел «истинно русскую душу — широкую, свежую, могучую, раскидистую», соединившую «удалое разгулье с высокостию чувств, благородством в помыслах и жизни».

Поскольку Д. В. Давыдов действительно около трех лет служил обер-офицером в гусарском полку, то некоторые реалии быта, традиций и обычаев русской легкой кавалерии начала XIX века нашли в его стихах довольно правдивое воплощение. Некоторые, но далеко не все, так как цель поэта — создавать образы, а не писать всеобъемлющую картину повседневной жизни.

Для того чтобы узнать, какой на самом деле была повседневная жизнь русских гусар в эпоху их расцвета, нужно перелистать архивные материалы, инструкции и Уставы, воспоминания современников, военно-исторические исследования. Задача эта непростая, но все-таки выполнимая. Попытка восстановить хотя бы фрагменты безвозвратно ушедшего времени, приблизить век XIX к веку XXI, оживить портреты наших легендарных соотечественников — участников великих событий — и сделана в данной книге. Насколько она удалась — судить читателям…

Примечания:

Глава шестая

ГУСАРСКАЯ ЧЕСТЬ

Понятия о воинской чести менялись в течение столетий. Они подчинялись господствующей в обществе идеологии и морали. Однако высшим проявлением чести воина всегда считался подвиг на поле боя.

Подготовить к этому солдат и офицеров должны были не только учения, смотры, маневры и походы, но и сами традиции, обычаи и нравы армейской жизни, не отраженные в Уставах, приказах и инструкциях. Свод неких неписаных правил, определяющих поведение военных людей, существовал, конечно, и в эпоху Александра I. Воспоминания современников свидетельствуют о том, что в легкой кавалерии эти правила были особыми, отличающимися от тех, которых придерживались, скажем, в пехоте или артиллерии.

Наиболее полную картину нравов, царящих в легко-конных полках, нарисовал Ф. В. Булгарин, создав своеобразный коллективный портрет офицеров Уланского Цесаревича Великого князя Константина Павловича полка в 1806–1810 годах. «Я уже сказывал, — пишет он, — что между офицерами все было общее… Честь, дух, время, труды, деньги, развлечения, неприятности, опасности…»^{1} Потому свои деньги («порционы» за 3 месяца похода, всего около 7 тысяч рублей ассигнациями) сослуживцы Булгарина без колебаний отдали однополчанину — майору Притвицу, раненному в голову в битве при Аустерлице. Рана привела к внезапному умопомешательству, и уланы оставили бедного майора в Риге, на руках у жены, не имеющей иных средств к существованию, кроме его офицерского жалованья^{2}.

По словам Булгарина, значительная часть его однополчан следовала в своем поведении нескольким принципам: «Жизнь — копейка, голова — ничто»; «Двум смертям не бывать, а одной — не миновать»; «Последняя копейка — ребром»; «Пей да дело разумей»; «Пей да не пропивай разума». Кроме того, в большой моде тогда было так называемое «буйство». Выражалось оно в разных поступках. Например: наступить на ногу человеку, лично неприятному, и не извиниться; говорить дерзости в глаза начальству; хлопать или шикать в театре наперекор общему мнению. Существовала еще и давняя неприязнь между конной гвардией, стоявшей в Петербурге (полки Кавалергардский и лейб-гвардии Конный), и армейской кавалерией. Осадить, уколоть в общественном месте удачной шуткой такого «хрипуна» или «фагота» (то есть офицера, употребляющего французский язык вместо русского, отличающегося светской ловкостью и утонченностью) считалось делом чести для улан Цесаревича, приезжавших в столицу из Стрельны.

В солдатской среде представления о правилах поведения были проще и вполне укладывались в следующую поговорку:

Свищет пуля — не моргни.
Если в деле — руби смело.
Коль в атаку повели,
Ты коня не задержи.
Богу душу поручи.
Коль нужда, так уж умри!..

Эту поговорку солдат Гродненского гусарского полка приводит в своей книге В. П. Цехановецкий. «…Солдаты, как и их начальники, — пишет он, — любили свой Гродненский гусарский полк, как нечто родное, гордились именем его… Особенно после 1814 года, когда во всех эскадронах находились старики-ветераны, свято хранившие предания старины и передававшие рекрутам все виденное и пережитое ими. Эти ветераны главным образом поддерживали нравственную сторону нижних чинов…»^{3} При этом нужно добавить, что в Гродненском гусарском полку в 1814–1818 годах насчитывалось до 400 рядовых и унтер-офицеров (почти треть строевого состава), награжденных за подвиги в боях с французами знаком отличия Военного ордена.

«Полк — твоя родная семья», «Честь полка — твоя честь» — эти понятия имели очень большое значение в эпоху Александра I и служили важным элементом воспитания как нижних чинов, так и офицеров. Каждый полк легкой кавалерии в те времена представлял собой нечто вроде замкнутой военной общины. Ее скрепляла не только армейская дисциплина, но и общность симпатий и интересов, порой вовсе не материальных. Течение жизни в этой общине было обусловлено известного рода правилами и законами, за которые нельзя было перешагнуть, оставаясь верным своему назначению. Такое полковое сообщество, как писал В. В. Крестовский, являлось каждое само по себе «чем-то вроде отдельного, самостоятельного, живого, одухотворенного организма, представляющего собой как бы отдельное собирательное лицо, имеющее свой смысл, идею, назначение, свое призвание, свою жизнь, свои типические особенности, свой характер, свою физиономию, свойственную только ему и во многом непохожую даже на другие физиономии того же самого рода…»^{4}

В силу этих обстоятельств человек, надевая полковой мундир, невольно начинал чувствовать себя иным, несколько отрешенным от всего остального мира. Между ним и этим остальным миром словно ложилась какая-то тонкая разграничительная черта. Он мог сочувствовать той жизни и ее интересам, ее движению, ее стремлениям, но все-таки для него на первом плане стояли интересы полка, которые (пока он носил этот мундир) были ему ближе всего.

С другой стороны, полковое сообщество представляло для людей одиноких и, как замечает Крестовский, «нравственно измученных жизнью, кипящей за тонкой разграничительной чертой», прочное убежище, тихое и мирное пристанище, если они могли принять сурово-неуклонные его обычаи, его общественное мнение, понятие о чести, круговой поруке, о строгом суде товарищей.

В качестве примера Крестовский рассказывает об одном офицере Ямбургского уланского полка, которому однополчане дали прозвище «Буянов». Отслужив в юнкерах более четырех лет, он получил наконец чин корнета. «Буянов» был из тех, кому полк заменяет все: и дом, и очаг, и семью, и родственников. Дальше чина корнета ему продвинуться не удалось, так как, защищая честь полка, он трижды дрался на дуэлях. Первый раз — в Москве, с гвардейским офицером, пренебрежительно отозвавшимся о ямбургских уланах. Дело было в цыганском таборе, где оба они слушали выступление хора. Стрелялись в Сокольниках, и «Буянов» легко ранил гвардейца в плечо. По военному суду молодого улана разжаловали в рядовые и отправили на Кавказ, в один из линейных батальонов. Спустя три года он выслужил офицерский чин и вернулся в родной полк. Следующая дуэль произошла через год, когда уланы стояли в одной из черноземных губерний России. В городском трактире один из местных помещиков, разговаривая с «Буяновым», стал двусмысленно подшучивать над невестой его однополчанина. «Буянов» объяснил ему, что это касается чести всего полка (жены офицеров также составляли полковое общество). Помещик не согласился, улан весьма своеобразно ответил — опрокинул ему на голову блюдо с «московской селянкой». После этого спорщики стрелялись, и «Буянов» вновь стал рядовым, на этот раз — в драгунском полку. Там он прослужил около четырех лет и снова получил офицерские эполеты. «Буянов» писал товарищам-уланам, что он — не от мира драгунского, что здесь находится только его бренное тело, а дух живет с легкой кавалерией. Все-таки он добился перевода в Ямбургский полк, опять надел темно-синий мундир со светло-синими лацканами на груди и серебряными пуговицами. Третья его дуэль состоялась после осенних маневров, где полк выступил не совсем удачно, и дрался он с офицером второго уланского полка из этой же бригады, который сказал, что «ваших (то есть ямбургских улан) повсюду бьют». Теперь «Буянова» отправили рядовым очень далеко — на восточную границу, в бухарские степи, и след его потерялся.

«Он чудак, — пишет Крестовский, — он безалаберный, взбалмошный человек; он может иному показаться странным, отчасти смешным, отчасти донкихотом. Но… он свято чтит свое военное дело; он всею душой предан своему скромному призванию солдата; он до фанатизма, до чего-то идеального влюблен в свой полк; он честный и хороший офицер и добрый боевой товарищ…»^{5}

Правда, рассказ Крестовского относится ко второй половине XIX века. Однако автор, описывая этот тип офицера легкой кавалерии, указывает, что в поведении «Буянова» прослеживаются черты, унаследованные от героев предыдущих эпох, от «времени богатырей», то есть защитников России 1812 года.

Способ, которым «Буянов» разрешал конфликтные ситуации, вовсе не был таким уж распространенным и универсальным даже в начале XIX столетия. Военная администрация запрещала дуэли. Поединки между военнослужащими, и особенно на пистолетах, рассматривались тогда как чрезвычайное происшествие, за которым неминуемо следовало судебное разбирательство и наказание всех участников: и дуэлянтов, и секундантов. Но тем не менее господа офицеры в некоторых случаях избирали именно этот путь защиты своей чести и достоинства.

Дуэли

Дуэли появились в России лишь в конце XVII века и получили распространение в XVIII веке в связи с массовым приходом на русскую военную службу иностранцев, которые принесли в нашу страну нравы наемного войска и некоторые традиции западно-европейского рыцарства. Известно, что первым поединком в России была дуэль между полковником Гордоном, командиром стрелецкого полка, и майором Монтгомери. Она произошла в Москве в 1666 году.

Петр Великий, несмотря на свое пристрастие к европейским порядкам, с первых же шагов своей законотворческой деятельности вступил в борьбу с поединками в среде военнослужащих. «Уложение», подготовленное Шереметевым в 1702 году, жестоко карало за сам вызов. «Краткий артикул» 1706 года наказывал смертью за дуэль, даже не имевшую никаких опасных последствий для ее участников. В «Уставе Воинском» 1715 года этому вопросу была посвящена целая глава — 49-я, под названием «Патент о поединках и начинании ссор».

Установив суровые наказания за обиды и оскорбления, «Патент» провозглашал принцип: «Никакое оскорбление чести обиженного никаким образом умалить не может» и определял порядок «сатисфакции» для оскорбленного. Последний, а равно каждый присутствовавший при оскорблении обязывались безотлагательно донести о том военному суду, причем каралось даже промедление этого донесения. Вызов на поединок навлекал на сделавшего его лишение чинов, объявление его «негодным», штраф и конфискацию части имущества. За выход на поединок и обнажение оружия, если продолжению поединка помешали посторонние лица, как дуэлянты, так и секунданты подвергались смертной казни и конфискации имущества.

Вероятно, потому в первой половине XVIII века дуэли в русской армии почти сошли на нет и отношение к ним в обществе было отрицательным. «Мы живем под законами, и стыдно, имея таковых священных защитников, каковы законы, разбираться самим на кулаках или шпагах, ибо шпаги и кулаки суть одно, и вызов на дуэль есть ничто иное, как действие буйственной молодости», — писал Д. И. Фонвизин в «Чистосердечном признании в делах и помышлениях», рассказывая о своем отце, его жизни, друзьях и поступках.

Однако с течением времени, с ростом влияния на русскую жизнь иностранцев при Анне Иоанновне и подчинением французской моде при Елизавете Петровне поединки вновь участились. В 1787 году правительство вынуждено было издать «Манифест о поединках», который сохранял свое действие вплоть до издания Свода законов в 1832 году. «Манифест» смягчал наказания за дуэли и вместо смертной казни обидчик или инициатор поединка, обнаживший шпагу, подвергался ссылке в Сибирь пожизненно. За раны, увечье или убийство как следствия поединка виновные отвечали как за умышленно совершенные действия.

Эти кары не смогли искоренить дуэли. «Обычай поединка является среди цивилизации, как символ того, что человек может и должен в известных случаях жертвовать самым дорогим своим благом — жизнью — за вещи, которые с материалистической точки зрения не имеют значения и смысла: за веру, родину и честь, — писал один из русских криминалистов в XIX веке. — Вот почему обычаем этим нельзя поступиться. Он имеет основание то же, что и война…»

Никаких дуэльных кодексов в России не существовало. Однако изучение военно-судебных дел, проведенное исследователями^{6}, позволило отметить некоторые закономерности в проведении поединков. Так, большая часть дуэлянтов служила в кавалерии, а не в пехоте. Наиболее распространенным оружием в поединках конца XVIII и начала XIX века были шпага и сабля, но потом их место прочно занял пистолет. Условия поединков, как правило, отличались чрезмерной жестокостью: при стрельбе из пистолетов дистанция 15–10 шагов, иногда даже — 8–6, договоренность стрелять «до повалу», отсутствие врачей на месте схватки. И последнее: дуэли почти прекращались во время военных действий и походов, но были спутниками мирной армейской жизни, причем поединки между офицерами одного полка являлись событием из ряда вон выходящим.

О диких шутках, приводивших к взаимным обидам, о ссорах, возникавших на знаменитых полковых гусарских и уланских «гуляниях» под действием выпитой «жженки», пишут и Остен-Сакен, и Булгарин, и Денис Давыдов. В этих случаях полковое сообщество, следившее за поведением офицеров, предлагало участникам конфликта следующий способ его разрешения: все присутствующие становились в круг, а оба драчуна занимали место в центре, обнажали сабли и рубились «до первой крови», то есть первой, пусть самой незначительной раны. Затем им подносили «мировую» чарку. Они должны были выпить ее на глазах у всех и тут же троекратно расцеловаться. После этого конфликт считался исчерпанным, никакие претензии не принимались.

Если рана требовала медицинского вмешательства, то пострадавший писал рапорт о том, что он поранился случайно: при учебном фехтовании, при чистке оружия, на маневрах и т. д. Остальные свидетели поединка обязаны были хранить молчание с тем, чтобы вся история не вышла за пределы узкого полкового круга и не стала предметом судебного разбирательства, при котором дуэлянтов ждало серьезное наказание.

Впрочем, в среде офицеров, хотя и редко, но все же возникали такие конфликты, при которых вмешательство судебной власти становилось просто необходимым.

В мае 1809 года в Сумском гусарском полку произошла дуэль между полковником Деляновым и командиром одного из эскадронов ротмистром Хвостовым. Она явилась следствием не пьяной ссоры, а долгих неприязненных отношений. Оба гусара, что называется, «не сошлись характерами». Делянов как полковой командир считал, что Хвостов плохо выполняет свои служебные обязанности, и не раз объявлял об этом в приказах по полку. Хвостов же обвинял его в предвзятости и даже подал рапорт о том, что не станет выполнять его нелепые распоряжения. После смотра, на который эскадрон Хвостова прибыл с получасовым опозданием, Делянов приказал арестовать Хвостова и вести за эскадроном пешком.

Взбешенный ротмистр не подчинился, а пришел на квартиру полкового командира для выяснения отношений. В присутствии двух офицеров Сумского полка противники обнажили сабли. Делянов в ходе поединка разрубил Хвостову левое плечо до кости. Но никакого примирения после этого не наступило. Хвостов продолжал его оскорблять. Тогда Делянов нанес ротмистру еще один удар саблей по правой руке. Секунданты с трудом разняли дуэлянтов, готовых перейти к драке на кулаках.

Следствие по этому делу длилось более года. Ротмистра Хвостова как инициатора поединка, первым обнажившего оружие против своего командира, по определению суда, следовало «лишить живота», полковнику Делянову — «отсечь правую руку». Но император Александр I решил иначе: Хвостов был разжалован в рядовые, Делянов «за неумение сохранить в его команде должную дисциплину», но «в уважение прежней его службы» (он имел три ордена и золотую саблю с надписью «За храбрость») был оставлен в полку, однако лишен права самостоятельного командования^{7}.

О Хвостове больше ничего неизвестно. Давид Артемьевич Делянов, которому в это время исполнилось 50 лет, продолжал службу в сумских гусарах и с отличием участвовал в боевых действиях с французами в 1812, 1813 и 1814 годах. Чин генерал-майора ему был присвоен в сентябре 1813 года.

Примерно такая же история, связанная с неподчинением младшего по чину старшему, произошла и в Гродненском гусарском полку в августе 1811 года. Молодой корнет Владислав Казакевич самовольно отлучился от своего взвода. Командир эскадрона ротмистр Мартын Игнатьевич Закревский, служивший в полку с 1807 года, вызвал его к себе для воспитательной беседы. Корнет, однако, не признал своей вины. Беседа вскоре переросла в ссору, в ходе которой Казакевич вызвал Закревского на дуэль. Противники стрелялись на пистолетах, и Закревский был убит.

По решению военного суда, состоявшегося 12 марта 1812 года, Казакевич был лишен офицерского чина и дворянства и сослан на вечную каторгу в Сибирь^{8}.

В Гродненском же гусарском полку, правда, совсем недолго, не более двух лет, служил подполковник граф Подгоричани, которому приписывали участие в необычной дуэли с прусским офицером зимой 1807 года в городе Гейльсберге. Тогда пруссаки были союзниками русской армии, но вели себя по отношению к русским очень надменно. За карточной игрой в трактире у русских гусар и прусских драгун произошла ссора. Дело дошло до вызова. Пруссак был отличный стрелок и хотел драться только на пистолетах. Граф Подгоричани ответил, что пистолетов у него нет, но взамен он ставит на карту свою жизнь. Если пруссак сейчас побьет эту карту, то может тогда застрелить и самого гусара. Если же карта выиграет, то Подгоричани застрелит его. В конце концов пруссак принял это предложение и стал метать карты. Карта Подгоричани выиграла, и он хладнокровно сказал противнику: «Теперь пойдем в сад и разделаемся!» Множество офицеров обеих армий пошли за ними в сад. Подгоричани взял охотничье ружье у хозяина трактира, отмерил тридцать шагов и предложил драгуну занять место у барьера. Тот, все еще не понимая, шутит русский или говорит всерьез, повиновался. Подгоричани, не целясь, вскинул ружье и выстрелил. Пуля попала пруссаку прямо в сердце. Присутствующие невольно вздрогнули от ужаса и не знали, что делать. «Я не шучу жизнью, — ответил гусар. — Если бы я проиграл жизнь, то встал бы у этого барьера и заставил бы его выстрелить в меня…»^{9}

По мнению историографа полка Цехановецкого, это происшествие лучше всего говорит о нравах той эпохи, когда жизнь ценилась недорого и проигравший ее в карты должен был выплатить долг точно так же, как если бы дело шло о горсти червонцев или о дюжине бутылок шампанского для полковой вечеринки.

Но нравы менялись, и в конце царствования Александра Благословенного младшие и старшие офицеры уже не склонны были рисковать столь отчаянно. Сообщения о дуэлях на пистолетах предпочитали скрывать и делали это порой весьма изобретательно.

В манеже кирасирского Военного ордена полка повздорили поручик Круженский и корнет Риттер. Их секундантами вызвались быть корнет Головня и штабс-ротмистр Кази. Поединок произошел тут же, и корнет Риттер был тяжело ранен в грудь. Услышавший выстрелы вахмистр побежал с этим известием к командиру эскадрона, а тот направился к командиру полка полковнику барону Бюлеру. Узнав, что других свидетелей нет, Бюлер дал пощечину ретивому вахмистру и сказал, что тот все это придумал. На самом деле в манеже якобы произошло совсем другое: корнет Риттер показывал однополчанам недавно купленные им пистолеты Лепажа и случайно ранил себя в грудь.

Участники дуэли написали рапорты, где излагалась именно эта версия, и полковник Бюлер поехал с ними в штаб дивизии. Оттуда в полк прибыла целая комиссия, но расследование не дало результатов. Поручик Круженский и корнет Риттер дружно утверждали, что в манеже они только осматривали новые пистолеты. Остальные вообще ничего не видели и не слышали. Таким образом барон Бюлер спас молодых офицеров, чья глупая ссора могла иметь непоправимые последствия как для их карьеры, так и для доброго имени всего полка…^{10}

Женщины

«Я хотя и убегаю женщин, но только не жен и дочерей моих однополчан; их я очень люблю; это прекраснейшие существа в мире! Всегда добры, всегда обязательны, живы, смелы, веселы, любят ездить верхом, гулять, смеяться, танцевать! Нет причуд, нет капризов. О, женщины полковые совсем не то, что женщины всех других состояний!..» — этот восторженный отзыв о женах офицеров Мариупольского гусарского полка принадлежит Н. А. Дуровой^{11}. Хотя милые дамы чуть не разоблачили юного корнета Александрова, дав ему прозвище «гусар-девка», знаменитая «кавалерист-девица» не держала на них зла и, по-видимому, весело проводила время в их гостиных.

Назвать собеседниц Надежды Андреевны нетрудно, так как в формулярных списках солдат и офицеров всегда содержались сведения об их семейном положении. Если гусар был женат, то там указывали имя и отчество жены, иногда — ее происхождение, а также имена детей и их возраст на момент заполнения документа.

В 1808–1811 годах в Мариупольском полку было семь женатых офицеров (из 72 по полковому расписанию на февраль 1811 года): полковник Клебек, подполковник Павлищев, майоры Дымчевич, Станкович и Ракшанин, ротмистры Соломка и Мервин.

По прибытии в полк Н. А. Дурова прежде всего представилась командиру батальона майору Дымчевичу. Вероятно, затем последовало и знакомство с его женой — Елисаветой Осиповной, дворянкой по происхождению. В это время у Дымчевичей был только один ребенок — сын Тимофей четырех лет от роду. Не могла «кавалерист-девица» не бывать и в доме своего полкового командира — 43-летнего полковника Егора Ермолаевича Клебека, выходца из лифляндских дворян. У него была жена Маргарита Кирилловна (происхождение не указано), старший сын Григорий 19 лет уже служил в этом же полку корнетом, другие дети были гораздо младше: дочь Ольга — 12 лет, сын Александр — 8 лет, дочь Мария — 3 года и сын Владимир — одного года от роду^{12}.

Вскользь упоминает в своей книге Н. А. Дурова о молодой жене майора Станковича. Судя по формулярному списку этого офицера, она была из дворянской семьи Лутковских и звали ее Фекла. Более подробно пишет Надежда Андреевна о семье подполковника Павлищева, который в это время командовал запасным эскадроном. Здесь корнета Александрова принимали «как родного человека».

Женой Павлищева была Луизия Матвеевна (происхождение не указано). Они имели сыновей Павла (15 лет) и Николая (8 лет), дочерей Елисавету (13 лет), Софью (6 лет), Анну (4 года) и Марию (2 года). «Старшая дочь прекрасна как херувим, — писала Дурова. — Это настоящая весенняя роза! Чистая непорочность сияет в глазах ее, дышит в чертах невинного лица ее. Она учит меня играть на гитаре, на которой играет она превосходно, и с детской веселостью рассказывает мне, где что видела или слышала смешного…»^{13}

Впоследствии украинские дворяне Павлищевы породнились с аристократическим семейством Пушкиных. Их сын Николай (1802–1879) учился в Благородном пансионе при Царскосельском лицее с 1814 по 1819 год и подружился там с младшим братом великого поэта Львом. В 1828 году Павлищев сделал предложение руки и сердца младшей сестре Александра Сергеевича Ольге. Это бракосочетание состоялось, и затем, судя по сохранившимся письмам, Николай Павлищев неоднократно донимал поэта разными претензиями по поводу приданого его сестры, которое не было ему выплачено в срок…^{14}

На первый взгляд, вопрос о браках военнослужащих решался очень просто. В Уставе конного полка 1797 года имелась глава 41-я «О женитьбах». В ней говорилось, что «каждый офицер, принявший намерение жениться», должен сообщить об этом своему полковому командиру. Далее Устав сообщал, что унтер-офицерам и рядовым отнюдь не запрещается вступать в брак, командование лишь должно наблюдать, чтобы они «брали жен хорошего состояния и поведения».

Но на самом деле ряд государственных установлений в сущности запрещал младшим офицерам вступать в брак, и эта политика была вполне продуманной и целенаправленной.

Первый шаг в этом направлении был сделан Петром Великим. В 1722 году обер-офицерам флота запретили жениться «без указа» под угрозой трех лет каторжных работ. В 1764 и 1766 годах данное постановление распространили на обер-офицеров пехоты и кавалерии, при этом обязав полковых командиров тщательно следить за «материальным обеспечением и пристойностью браков гг. офицеров». Еще дальше пошел император Павел I. В 1800 году он предписал всем генералам, штаб- и обер-офицерам испрашивать разрешение на брак лично у него. Можно представить, насколько растягивалась процедура сватовства военнослужащих в российских провинциях, пока курьеры везли их прошения в столицу, затем в ожидании рассмотрения и Высочайшего соизволения эти документы находились у царя и снова возвращались обратно.

Но бывали случаи, когда император решал дела быстро и даже изъявлял желание присутствовать на бракосочетании. Таким было венчание 35-летнего генерал-майора князя Петра Багратиона и 18-летней графини Екатерины Скавронской. Оно состоялось 2 сентября 1800 года в придворной церкви Гатчинского дворца. Здесь никто не интересовался ни «материальным обеспечением», ни «пристойностью брака». Узы Шменея соединили двух абсолютно разных людей: боевого генерала, представителя древнего, но небогатого грузинского княжеского рода, и капризную столичную красавицу, избалованную, выросшую в атмосфере придворных интриг и скандалов.

Как гласит предание, инициатором этого брака был сам император Павел I. Он хотел поправить финансовое положение доблестного генерала выгодной женитьбой, так как в обществе считали, что Скавронские сказочно богаты. Кроме того, они приходились дальними родственниками царской семье, ведя свое происхождение от Катерины Скавронской, жены Петра Великого, ставшей позднее императрицей Екатериной I.

Но Павел Петрович ошибся. Финансовыми делами Скавронских уже распоряжался граф Литта, за которого осенью 1798 года вышла замуж мать невесты Екатерина Васильевна. Он не захотел выделить своей падчерице большого приданого. К тому же молодая княгиня Багратион отличалась расточительностью и нерасчетливостью; хорошей хозяйки дома, способной умело вести дела, из нее не получилось. Она быстро потратила свои собственные средства и стала требовать денег от мужа. Генеральское жалованье Багратиона (2280 рублей в год) ни в коей мере не могло удовлетворить запросы этой великосветской дамы.

В 1801–1802 годах Багратион был вынужден брать крупные суммы в долг и продавать принадлежавшие ему деревни. Известен доклад государственного казначея барона Васильева Александру I: «Ваше Императорское Величество изволили повелеть мне условиться с генерал-майором князем Багратионом о цене за продаваемую в казну деревню. Он сам собою никакой цены не определяет, а только говорит, что на нем стоит долгу казенного 28 000 рублей да партикулярного 52 000 рублей, всего 80 000 рублей…»^{15} Император приказал Васильеву купить деревню у Багратиона и заплатить ему 70 650 рублей, из них удержать казенный долг, а остальное выдать генералу на руки. Но этой суммы Екатерине Павловне Багратион хватило на полтора года. Весной 1804 года князь снова подписал долговое обязательство на 3381 рубль под большие проценты у петербургского купца Бартоломея Дефаржа с обязательством вернуть деньги через два месяца. Он смог вернуть лишь 500 рублей, и Дефарж подал на генерала иск в Санкт-Петербургское губернское правление.

В 1805 году Багратионы покинули Санкт-Петербург: Петр Иванович уехал на войну с французами, Екатерина Павловна — тоже за границу, но на отдых. Впоследствии супруги видались только несколько раз. Генерал воевал на полях Европы и России, а княгиня Багратион, поселившись в Вене, нашла себе новое поприще. В 1815 году ее уже прямо называли тайным дипломатическим агентом России.

Как видно из этой истории, вмешательство монарха само по себе не могло служить гарантией счастливого брака, но тем не менее оно просуществовало в русской армии до 1808 года. Офицеры, «приняв намерение жениться», подавали рапорт своему полковому командиру, а тот уже писал царю. В Российском государственном военно-историческом архиве сохранилось немало документов подобного рода:

«Его Императорскому Величеству

от Его Императорского Высочества

Цесаревича и Великого князя

Константина Павловича

РАПОРТ

Высочайше вверенного мне лейб-гвардии Конного полка полковник граф Ожаровский 1-й просит позволения жениться на разведенной с генерал-майором графом дер Паленом Марье Павловой, урожденной Скавронской. О чем Вашему Императорскому Величеству представляю.

Константин

№ 653

С.-Петербург

Декабря 31-го дня 1806 г.

РЕЗОЛЮЦИЯ: «Позволить»^{16}.

Речь в этом рапорте идет о младшей сестре княгини Багратион. Обе девушки, Екатерина и Мария Скавронские, были влюблены в одного человека — красавца и лихого кавалериста 25-летнего генерал-майора, шефа Изюмского гусарского полка графа Павла Петровича фон дер Палена. Он выбрал Марию Павловну. От обиды, как судачили в санкт-петербургском высшем свете, Екатерина Павловна тотчас и бросилась на шею другому генералу и герою — князю Багратиону.

Граф фон дер Пален, ревностный служака, потребовал, чтобы жена вместе с ним уехала из столицы в Волынскую губернию, где стоял тогда Изюмский гусарский полк. Но роль полковой дамы, суровый армейский быт и походные будни не пришлись по нраву прелестной Марии Павловне. Ее страстная любовь развеялась, как туман под лучами солнца. Сразу после рождения дочери Юлии она подала на развод. Новым ее избранником стал польский аристократ граф Адам Петрович Ожаровский, командир эскадрона в лейб-гвардии Конном полку, герой сражения при Аустерлице. Там ему удалось вместе со своими солдатами отбить французское знамя и соответственно получить за это орден Святого Георгия 4-й степени.

Милостиво разрешенный императором брак с Ожаровским 1-м (у него был брат Кузьма, служивший офицером в этом же полку) вернул Марию фон дер Пален, урожденную Скавронскую, в столицу и снова ввел в высшее общество, которого она больше не покидала.

Доблестный гусар граф Павел фон дер Пален тужил недолго. Через год он также подал императору рапорт о позволении жениться на Аграфене Лермонтовой, урожденной Орловой, и точно также получил разрешение на это.

Понятно, что браки генералов и представительниц дворянской аристократии, владевших тысячами душ крепостных, устраивались иначе, чем браки армейских офицеров, живших лишь на жалованье. Для них инструкция по-прежнему формулировала два пункта: «материальное обеспечение» (точно оно было указано только в законе 1866 года — не менее 250 рублей чистого годового дохода) и «пристойность брака», под которой понимали добрую нравственность и благовоспитанность невесты и соответствующее офицерскому званию общественное ее положение. Проверка по двум этим пунктам военнослужащих, желающих вступить в брак, после 1808 года была возложена на командующих армиями и корпусами, после 1849 года — на командиров полков.

Эти ухищрения были продиктованы одним суровым обстоятельством: военная администрация признавала, что получаемое офицерами, особенно младшими, содержание недостаточно для обеспечения жизни их семей на уровне, соответствующем высокому престижу офицерского звания в обществе. Вместе с тем государство не имело возможности увеличить оклады жалованья младшему командному составу до нужной суммы и вводило запреты и ограничения. Если офицер мог доказать, что женитьба улучшит его материальное положение, то командование охотно шло ему навстречу и разрешало брак, рассмотрев, однако, личность невесты и установив происхождение ее капитала.

На деле это приводило к тому, что обер-офицеры полков кавалерии поневоле оставались холостыми. Возможно, этим и объясняется развитие так называемого «волокитства», о котором упоминают все современники и авторы полковых историй. Корнеты, поручики, штабс-ротмистры и ротмистры напропалую ухаживали за дамами, флиртовали, «крутили романы», но по объективным причинам не могли сделать избранницам своего сердца официальное предложение и создать семью.

Некоторые из них вступали во внебрачные связи, искали доступных женщин и без труда находили их. Правда, в мемуарах ссылки на это попадаются очень редко. Общественная мораль была строга, и господа офицеры стыдились рассказывать о своих любовницах или о посещениях публичных домов.

«Все утро прошло за работой в канцелярии князя. Это становится необычайно скучно. Днем делали различные глупости у друга С… Пришел туда надменный еврей, который развлекался вместе с четырьмя людьми из общества. Я не был в их числе, так как испытываю отвращение к развратным женщинам…» — сообщает в своих воспоминаниях Н. Д. Дурново, прапорщик Свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части, рассказывая о своем пребывании в мае 1812 года в городе Вильно^{17}. 20-летнего офицера привлекают романтические отношения: «Я так часто упоминаю об Александрине в своем дневнике, что хочу доставить себе удовольствие описать ее наружность. Она небольшого роста, но великолепно сложена. Ее волосы белокурые, глаза живые и искрящиеся умом. Ее плечи соперничают с мрамором по своей белизне. Одним словом, в свои шестнадцать лет она имеет фигуру Венеры и пробудила во мне неистовую любовь. Отправившись в сад, я имел счастие встретить мою богиню, которую сопровождал во время прогулки…»

Новая встреча влюбленных происходит на балу в Вильно, где с Александриной, дочерью польского хорунжего Удинца, танцует сам император Александр I и говорит ей комплименты. Николай Дурново восхищен: «Эта женщина мне положительно вскружила голову. Она великолепна, как роза. Мадмуазель Вейс и госпожа Башмакова единственные, кто могут — конечно, не сравниться с ней, — но быть названы после нее. Его Величество, к счастью, ушел. Ужин был сервирован в саду. Луна своим печальным светом освещала нас обоих. Быть может, скоро мне придется ее покинуть…»^{18}

Предчувствия не обманули прапорщика. Начиналась война с французами, и русские войска ушли из Вильно. Отступая вместе с армией, Николай Дурново побывал в Сорокополе, в имении дедушки Александрины Удинец. Она была там и бросилась в его объятия. Влюбленные провели целый вечер, в конце которого девушка подарила возлюбленному прядь своих белокурых волос. Больше они, увы, никогда не встречались.

Более предприимчивым, судя по его дневнику, был обер-офицер Малороссийского кирасирского полка И. Р. фон Дрейлинг. Его не смущали связи с замужними женщинами. Зимой 1811 года он чувствовал себя особенно хорошо: «Мне было приятно бывать в доме полковника, а связь с самой прекрасной, с самой очаровательной из всех женщин, победоносно царившей на всех балах, опьяняла меня совершенно, я весь отдавался счастью и наслаждениям…»^{19} Страницы, посвященные 1812 году, отведены описаниям сражений и походов, но в начале 1813 года в Польше штабс-ротмистра ожидал новый роман: у свитского капитана Эссекса он отбил «прелестную красавицу Жанету, кокетливую польку в полном смысле слова». В конце 1813 года в Германии, прощаясь с Лейпцигом, фон Дрейлинг также «покинул самые приятные связи». Здесь он жил в доме купца Краева и пользовался благосклонностью как его жены, так и ее золовки — госпожи Ганзен, «очень хорошенькой молодой женщины». В 1814 году в покоренном Париже теперь уже ротмистр Иоганн фон Дрейлинг пережил «целый хаос новых впечатлений, удовольствий и наслаждений всякого рода, которых и описать невозможно», потому что «прелестные француженки были очаровательны», и он познакомился с одной из них, «обитательницей бельэтажа».

На обратном пути в Россию судьба занесла его в Кельн. Там он снимал квартиру у богатого купца Фево, имевшего двух взрослых дочерей. «Обе прелестные девушки полюбили меня, — пишет кирасир. — Я отдаю предпочтение Луизе — и она живет только мною… Под одним кровом, постоянно вместе — какое искушение! Какие минуты! Воспоминание об этих счастливых мгновениях, об этом счастливом прошлом, которое покрыто завесой времени, храню я свято про себя…»^{20}

Весной 1819 года фон Дрейлинг был произведен в майоры, получил в командование дивизион (два эскадрона) в Новгородском кирасирском полку, а вместе с ним — 1000 рублей жалованья и 1000 рублей «столовых» денег. Он записал в своем дневнике, что «ощущается стремление к спокойной семейной жизни», взял отпуск и поехал на родину в Курляндию. Здесь он женился на девушке, с которой был знаком в детстве. Оказывается, «душой они давно принадлежали друг другу»…

Наиболее откровенные записи оставил в своем дневнике А. Д. Чертков (1789–1859), председатель «Общества истории и древностей Российских» с 1848 по 1857 год, основоположник русской нумизматики и создатель уникальной «Всеобщей библиотеки России», насчитывавшей более 17 тысяч редких книг на церковно-славянском, русском и западно-европейских языках. В 1812–1815 годах Александр Чертков служил корнетом, а затем поручиком в лейб-гвардии Конном полку и совершил вместе с русской армией Заграничный поход. Любознательный юноша повсюду скупал старинные книги, гравюры, литографии, монеты, а также искал… продажных женщин. В его мемуарах нет ни слова о любви или страсти, о женской красоте или характере. Ему нужно было только «сделать свое дело».

В этом смысле наблюдения над европейской жизнью молодого кавалериста не лишены некоторого интереса. Например, в Париже ему особенно запомнился Пале-Рояль, так как там было «на третьем этаже — сборище публичных девок, на втором — игра в рулетку»^{21}. В Германии он вообще чувствовал себя неуютно, потому что «во Франции, в самых маленьких городах, как Шалон, Бар-ле-Дюк и т. п., можно найти публичных девок, в Германии, напротив, в самых больших городах, как Карлсруэ, Вюрцбург, Штутгарт, их совсем нет; причина этого та, что немецкие князьки, желая возродить германские нравы, запрещают бордели и велят пороть бедных девок, застигнутых на месте преступления…»^{22}. Несмотря на это, в Бадене Черткову повезло: «с большим трудом удалось раздобыть себе одну, старую и дурную собой»^{23}. Лейпцигом же собиратель редкостей и вовсе остался доволен: «Девки в Лейпциге недороги, и за один или два талера можно полностью удовлетворить свои желания». Это действительно было недорого, потому что за вход в купальню в городском саду с человека брали один талер…

Отставки

Закон предусматривал увольнение в отставку нижних чинов только в двух случаях: по выслуге ими определенных сроков службы и по неспособности эту службу продолжать. Увольнение же в отставку офицеров и военных чиновников могло состояться и по их собственному желанию. В этом случае отставки офицеров можно рассматривать как способ урегулирования разнообразных конфликтов. Офицеру совсем необязательно было указывать истинную причину своего ухода со службы. Судя по документам, можно было воспользоваться двумя официальными формулировками: «по домашним обстоятельствам» и «за ранами и болезнями».

Весной 1809 года такие рапорты императору Александру I подали сразу десять генералов, в числе которых находились Д. С. Дохтуров, Н. А. Тучков, граф А. И. Остерман-Толстой, А. Ф. Ланжерон, А. И. Горчаков, братья князья Д. В. и Б. В. Голицыны. По мнению историков, болезнь, вдруг поразившая военачальников, была связана с производством генерал-лейтенанта М. Б. Барклая-де-Толли в генералы от инфантерии (то есть в полные генералы).

Дело в том, что в 1809 году в Российской императорской армии насчитывался 61 генерал-лейтенант. В этом списке Барклай-де-Толли занимал 47-е место по старшинству производства (времени получения этого звания). Когда государь пожаловал его в генералы от инфантерии, обойденными оказались 46 человек. Все они сочли себя незаслуженно обиженными, и тогда в высших армейских кругах начали возмущенно обсуждать «выскочку» Барклая. Но на коллективный протест, а эта акция, несомненно, такой и являлась, решились несколько генералов. Александр Павлович принял отставку у троих: графа Остермана-Толстого и князей Голицыных. Остальные «выздоровели»^{24}.

Выше мы уже говорили о том, что офицеры Кавалергардского полка также подавали рапорты об отставке «за ранами и болезнями» для того, чтобы привлечь внимание монарха к грубой выходке его младшего брата цесаревича Константина Павловича. Конечно, это была крайняя форма протеста офицерского сообщества против произвола высших начальствующих лиц, но она просуществовала в русской армии вплоть до начала XX века.

В начале XIX столетия отставку «за ранами и болезнями» было получить довольно просто. Офицер подавал прошение на Высочайшее имя вместе с медицинским свидетельством, подписанным, как правило, полковым штаб-лекарем, своим формулярным списком и еще одним документом, который назывался «реверс».

В 1809 году в отставку «за ранами и болезнями» был вынужден выйти командир эскадрона лейб-гвардии Гусарского полка князь Б. А. Четвертинский, брат фаворитки царя М. А. Нарышкиной и друг поэта Дениса Давыдова. Причиной, побудившей этого цветущего человека сказаться больным, явились весьма сложные отношения как в полку, так и в санкт-петербургском обществе, и связаны они были с положением при императорском дворе его сестры. Все больше находилось людей, не стеснявшихся намекать князю, что его служебная карьера целиком зависит от того, что происходит в царской спальне. Щепетильный Борис Антонович понимал, что вызов на дуэль, посланный самым бесцеремонным сплетникам, не решит проблемы. Ему оставалось одно — покинуть гусарскую службу, которую он очень любил.

Дело о его отставке сохранилось:

«Всепресветлейший державнейший Великий Государь Император Александр Павлович, Самодержец Всероссийский, Государь Всемилостивейший

просит лейб-гвардии Гусарского полка полковник и кавалер князь Борис Антонов сын Четвертинской о нижеследующем:

I

В службу Вашего Императорского Величества определен я из российских князей 792 Ноября 11-го прапорщиком в лейб-гвардии Преображенский полк, где производим был чинами: 796 Генваря 1-го подпоручиком, 797 Августа 9-го поручиком, 798 Декабря 22-го штабс-капитаном, 799 Декабря 30-го капитаном, 801 Сентября 28-го полковником, из оной по желанию моему 803 Августа 1-го переведен был в Уланский Его Императорского Высочества полк, а из сего того же года Ноября 6-го уволен был в отставку. Потом 805 Мая 30-го принят паки в военную службу и определен в лейб-гвардии гусарский полк тем же чином.

В продолжение вышеописанной службы был в походах: с начала определения моего в сей полк по Высочайшему Вашего Императорского Величества повелению командирован был к генералу от кавалерии Голенищеву-Кутузову, при коем во все время сражений, бывших в 805-м году находился, в 807-м командирован был к генерал-фельдмаршалу графу Каменскому, где во всю кампанию, бывшую в 807 году противу французских войск в действительных сражениях находился, ныне ж хотя и усердно б желал службу Вашего Императорского Величества продолжать далее, но за имеющеюся у меня грудною болезнею нахожу себя не в силах, почему всеподданнейше прошу, дабы Высочайшим Вашего Императорского Величества Указом повелено было сие мое прошение принять и меня за вышеописанною болезнею вовсе в отставку на собственное пропитание уволить…

Ноября 29-го дня 1809 года

К сему прошению лейб-гвардии Гусарского полка полковник князь Борис Антонов сын Четвертинской руку приложил…»

«СВИДЕТЕЛЬСТВО

дано сие лейб-гвардии Гусарского полка Господину Полковнику и кавалеру князю Четвертинскому в том, что при освидетельствовании моем нашел я, что он по имеющейся у него грудной болезни и застарелого ремотизма военной службы продолжать не может, в чем и свидетельствую

Ноября 29-го дня 1809 года

Коллежский асессор доктор Вицман».

«РЕВЕРС

1809 года Ноября 29 дня я, нижеподписавшийся лейб-гвардии Гусарского полка полковник князь Четвертинской, обязуюсь в том, что по отставке моей о казенном пропитании просить не буду.

князь Четвертинской»^{25}.

Получив отставку, Четвертинский уехал в Москву. Летом 1812 года, когда был опубликован Манифест Александра I с призывом создавать народное ополчение, Борис Антонович записался в него в числе первых и стал деятельно помогать 22-летнему графу М. А. Дмитриеву-Мамонову, выразившему желание на свои средства сформировать 10-эскадронный полк конных волонтеров — «Московский казачий графа Дмитриева-Мамонова». Его помощь была очень полезна, так как среди молодых друзей графа, которых он записал в свой полк офицерами (в августе 1812 года — 56 человек при 186 рядовых), не было ни одного, кто знал бы кавалерийскую строевую службу. Затем Четвертинский по указу императора был назначен в полк полковым командиром. Он завершал формирование этой добровольческой части в городе Серпухове, потому что Дмитриев-Мамонов, видя, что дела продвигаются медленно, бросил свое детище и с одним эскадроном всадников уехал в действующую армию. В 1813 году «Московские казаки Дмитриева-Мамонова» сражались с французами при Кацбахе и Дрездене и дошли до французского города Фор-Луи, где их и застала капитуляция Наполеона.

Глава седьмая

РУССКИЕ ГУСАРЫ НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ

Русская кавалерия эпохи Екатерины II, получившая боевой опыт в многолетних столкновениях с турками и крымскими татарами, отличалась высокими боевыми качествами. Английский военный историк Георг Денисон в своей книге «История конницы» пишет: «Может быть, русским конным полкам и недоставало строевой вышколенности (ровности в движениях, точности в ломке фронта и заездах, какие были в прусской и австрийской армиях), но их боевой дух был очень высок. Они соперничали в выносливости и в преодолении разного рода препятствий, совершали поразительные форсированные марши, переплывали большие реки, проходили без малейшей задержки горы и глубокие пропасти, в бою отличались смелостью, стойкостью, наступательным порывом…»^{1}

Император Павел I не желал ни с кем воевать. Он полагал, что армия нужна в государстве для поддержания внутреннего спокойствия, а также как образец организации и дисциплины. Война же войска портит, потому что в походах они отвыкают от мелочных требований Устава и строгого распорядка гарнизонной службы. Кроме того, военные действия очень разорительны: полки теряют с большим трудом обученных людей (а в кавалерии еще и лошадей), пропадает масса казенного имущества, быстро приходит в ветхость красивое и дорогое обмундирование.

Этот взгляд государя на роль вооруженных сил никак не могли понять екатерининские генералы и офицеры, закаленные в боях и походах. Первым был изгнан из армии великий полководец Суворов. Следом за ним с военными мундирами расстались сотни его боевых соратников. Всего же за четыре года царствования Павла Петровича от службы против собственного желания было уволено 7 фельдмаршалов, 333 генерала и 2261 офицер.

И все же армия, присягнувшая в марте 1801 года молодому Александру I, оставалась по преимуществу не павловской, а суворовской. В ней еще служило очень много людей, воспитанных на учении великого полководца, воевавших под его непосредственным командованием и даже получавших из его рук боевые награды.

В числе последних находились и некоторые гусарские офицеры. Так, Иван Семенович Дорохов 18-летним поручиком участвовал в сражении при Рымнике и был у Суворова ординарцем, передавал его приказы полкам, будучи «беспрерывно в жестоком огне». Суворов представил юного поручика к производству в чин капитана и перевел его в свой любимый Фанагорийский гренадерский полк. В 1794 году Дорохов под командованием Суворова сражался в Польше и за отличие при штурме пригорода Варшавы Праги получил чин секунд-майора. С апреля 1795 года Дорохов служил в кавалерии: сначала в Воронежском гусарском, затем в Сумском гусарском полках. Павел I отправил его в отставку. Но при Александре Павловиче Дорохов вернулся в строй: полковником в Сумский гусарский полк. В 1803 году он стал генерал-майором и шефом Изюмского гусарского полка и особенно прославился во время Отечественной войны 1812 года.

По представлению Суворова орденом Святого Георгия 4-й степени был в 1790 году награжден Алексей Петрович Мелиссино, в то время 30-летний подполковник Сумского легко-конного полка. Он отличился при штурме крепости Измаил. В царствование Павла I Мелиссино три года был в отставке и лишь в 1800 году вернулся в Елисаветградский гусарский полк с чином полковника.

Учеником и последователем Суворова считал себя знаменитый кавалерийский генерал александровской эпохи, шеф 1]родненского гусарского полка и герой Отечественной войны 1812 года Яков Петрович Кульнев. Под командованием великого полководца он сражался в 1794 году в Польше, будучи 30-летним поручиком Переяславского конно-егерского полка. За смелость, проявленную при штурме Варшавы, Суворов представил молодого офицера к чину капитана. Суворов хорошо знал всю семью Кульневых, мать Якова Петровича переписывалась с полководцем.

«Признаюсь, — писал Я. П. Кульнев отцу в 1795 году, — что дорого мне стоит последняя кампания, но чем можно оценить Те великие уроки, кои имел я счастье получить, будучи свидетелем славы бессмертного нашего Суворова…»

Даниил Васильевич Шуханов, в 1812 году полковник, командир Ольвиопольского гусарского полка, тоже воевал под командованием Суворова и особенно отличился в многочасовом бою на Кинбурнской косе 2 октября 1787 года, когда русские войска отражали высадку турецкого десанта, превосходящего их численностью. Полководец представил 42-летнего капитана Шуханова к ордену Святого Георгия 4-й степени…

Русские гусарские полки, ведомые этими и другими доблестными воинами, вступили в эпоху наполеоновских войн вполне подготовленными. Сталкиваясь на полях сражений с лучшей европейской армией в течение почти десяти лет, с 1805 по 1814 год, они проявили лучшие свои качества и вписали немало замечательных страниц в славную историю наших вооруженных сил.

Шенграбен

4 ноября 1805 года

В это время русская армия под командованием генерала от инфантерии Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова находилась в Австрии и двигалась на Цнайм после переправы через Дунай у Кремса. Наши войска оказались в очень тяжелом положении, так как французам удалось занять Вену. Теперь русским угрожал фланговый удар и нужно было немедленно выводить из-под него армию. Для того чтобы задержать авангард противника (30 тысяч человек, командующий маршал И. Мюрат), Кутузов отправил к городу Холлабрюнн пятитысячный отряд генерал-майора князя П. И. Багратиона. Основные же силы армии продолжали форсированный марш к городу Брюнну, торопясь соединиться с прибывшим из России корпусом генерала Буксгевдена.

Стояла дождливая, холодная погода. Полки, назначенные в отряд Багратиона: Киевский и Малороссийский гренадерские, Подольский и Азовский мушкетерские, 6-й Егерский, Павлоградский гусарский, Черниговский драгунский, два донских казачьих и легкая артиллерийская рота из 4-го артполка, а также один австрийский гусарский полк под командованием графа Ностица — с начала русско-австро-французской войны 1805 года проделали уже немало трудных переходов, побывали в боях. Они так же, как и другие воинские части, нуждались в отдыхе. Но им предстояло столкнуться с противником, имевшим шестикратное численное превосходство, и как можно дольше задержать его на своих позициях. В определенном смысле отряд Багратиона был обречен, но свою задачу он выполнил блестяще.

3 ноября русские заняли позиции в пяти километрах севернее города Холлабрюнна, у деревень Шенграбен и Грунд. Австрийцы и казаки остались охранять мост у Холлабрюнна. Но Мюрату обманом удалось занять город без боя, и казаки вернулись к своим (куда делись австрийские гусары — неизвестно, но в бою с французами они не участвовали). Донцы встали на фланге боевого порядка, который был следующим: в центре (2 километра севернее деревни Шенграбен) гренадерские полки Киевский и Малороссийский, с которыми находился Багратион; на левом фланге Подольский и Азовский мушкетерские (этой бригадой командовал генерал-майор Селихов); на правом фланге Черниговский драгунский и Павлоградский гусарский полки, два полка казаков (правым флангом командовал генерал-майор Уланиус). Впереди и в самом Шенграбене — 6-й Егерский полк. Вся артиллерия была сосредоточена в центре позиции^{2}.

Боевые действия начались не сразу. Багратиону удалось договориться с Мюратом о перемирии, что дало возможность армии Кутузова отступить еще на два перехода. По требованию Наполеона перемирие было прервано, и к Шенграбену начали стягиваться французские войска: гренадеры Удино и конница Мюрата, образующие центр, корпус Сульта на левом фланге и корпус Ланна на правом фланге.

В четыре часа дня 4 ноября 1805 года раздался выстрел из орудия, означавший конец перемирия, и французы двинулись на русские позиции. Багратион отдал приказ войскам отходить с боем. Не раз ружейным огнем, штыковыми ударами русская пехота отбрасывала наседающих врагов. По неприятельским колоннам наносила удары и русская артиллерия.

«На левом крыле происходило величайшее замешательство, — указывал в своих «Записках» генерал Ермолов. — Генерал-майор Селихов имел неосторожность распустить людей за дровами и за водою и терял время в ожидании их. Они большею частью попались в плен, и полки, отсутствием их ослабленные, окружены были большими силами. Храбрые полки, отчаянно защищаясь, продлили сражение до глубокой ночи, но большая часть людей побита, взяты знамена и пушки. Пользуясь темнотою, спаслись только малые остатки полков и четыре орудия…»

Очень трудно пришлось в этом бою павлоградским гусарам. Полк был окружен и отрезан от своих. Чудом кавалеристы сумели пробиться сквозь вражеские ряды. Смелую атаку возглавил эскадрон подполковника князя Спиридона Эрнстовича Жевахова (Джавахишвили), служившего в Павлоградском полку с 1797 года. Жевахов имел немалый боевой опыт. Он участвовал в боях с турками в 1790–1791 годах, был под командованием Суворова в Польше в 1794 году, в 1796 году находился в Персидском походе, а в 1799-м — в Швейцарском. Стена французской пехоты не испугала бывалого воина. Он заметил, что противник только начал перестроение в каре. По приказу Жевахова трубачи тотчас сыграли сигнал к атаке, и эскадрон, а за ним и полк, на рыси развернувшись в эскадронную шеренгу в сомкнутом строю, помчались вперед. Французы встретили конников не залпом, а разрозненными выстрелами. На полном карьере гусары промчались мимо них и ушли на соединение с армией Кутузова.

К одиннадцати часам вечера отряд Багратиона вышел из боя. Захватив 53 пленных и одно французское знамя, арьергард 6 ноября 1805 года прибыл к основным силам армии. Его потери составили 2208 человек убитыми и ранеными. Кроме того, французам досталось 12 орудий. Но никто не осуждал за это командира отряда. Наоборот, тот же Ермолов пишет, что «сверх чаяния дело кончилось гораздо счастливее, нежели можно было ожидать, и князь Багратион прославился…».

Этот замечательный подвиг должен был быть отмечен какой-то новой, необычной наградой, и император Александр I такую награду учредил. Это были Георгиевские штандарты и знамена. Хотя гусарские полки в тот период штандартов не имели, по велению государя Павлоградский полк получил эту коллективную награду наравне с другими частями, отличившимися при Шенграбене. 13 июля 1806 года генерал-адъютант граф Ливен направил генерал-интенданту армии князю Волконскому следующее письмо:

«Его Императорское Величество за оказанное в минувшую кампанию отличие Всемилостивейше пожаловав полкам: Павлоградскому гусарскому, Черниговскому драгунскому штандарты, Киевскому гренадерскому знамена, казачьим Войска Донского полкам Сысоева и Ханженкова каждому по знамени… соизволит повелеть, дабы сии штандарты и знамена были сделаны во всем сообразно с теми, каковые ныне в тех полках находятся, с таковым только различием, чтобы на них в приличном месте была надпись: «За подвиг при Шенграбене 4 ноября 1805 года в сражении 5 т. корпуса с неприятелем, состоявшим из 30 т.» — сверху же на древке вместо копья быть Георгиевскому кресту, а вместо тесьмы, на которой висят кисти, лентам сего Военного ордена с обыкновенными внизу кистями…»^{3}

Таким образом, павлоградские гусары и черниговские драгуны первыми получили Георгиевские штандарты, которыми впоследствии (до 1825 года) было награждено 3 кирасирских, 6 драгунских и 4 гусарских полка в армии и все полки гвардейской кавалерии.

Георгиевские штандарты для кавалерии делали из штофа (на них шло 2 аршина по 5 рублей за каждый). Очень дорого стоила вышивка надписи — 235 рублей. Бахрома для обшивки штандарта продавалась по 10 рублей 60 копеек за аршин в 1808 году и по 21 рублю — в 1814 году. Серебряные кисти делали на казенной фабрике офицерских вещей, основанной в 1803 году в Санкт-Петербурге. Пара таких кистей для одного штандарта на Георгиевской ленте стоила 13 рублей 25 копеек в 1806 году и 42 рубля — в 1814 году. Древко для штандартов красили зеленой краской и украшали желобками и «змейками». Стоило оно 4 рубля. Черниговский драгунский полк получил 5 Георгиевских штандартов (один — белый с зелеными углами, четыре — зеленые с белыми углами), Павлоградский гусарский полк — 1 штандарт^{4}.

Аустерлиц

20 ноября 1805 года

В этом крупнейшем сражении русско-австро-французской войны 1805 года участвовала союзная армия, которой командовал генерал от инфантерии М. И. Голенищев-Кутузов. Армия насчитывала около 86,5 тысячи человек (70 тысяч русских и 16,5 тысячи австрийцев) и 340 артиллерийских орудий (300 русских и 40 австрийских). Французская армия императора Наполеона насчитывала около 74 тысяч человек в строю и 157 орудий. По численности кавалерии противники почти не уступали друг другу: французы имели 121 эскадрон (примерно 12 тысяч всадников), союзники — 125,5 эскадрона (примерно 13 тысяч всадников). Диспозиция сражения была разработана австрийским генерал-майором бароном Францем Вейротером и содержала в себе ряд стратегических ошибок, так как Вейротер совершенно не принимал в расчет ответные действия французского полководца.

Эту ситуацию усугубил император Александр I. Он почему-то считал победу союзников под Аустерлицем предрешенной, слишком доверял военному таланту австрийского генерала и в ходе сражения фактически устранил Кутузова от руководства войсками. В результате аустерлицкая баталия стала одной из самых блистательных побед Наполеона, а союзники потерпели в ней сокрушительное поражение, потеряв убитыми, ранеными и пленными около 27 тысяч человек. Потери русских при этом составили около 21 тысячи человек, в том числе — до 10 тысяч пленными. Также русской армией было утрачено 160 орудий и 29 знамен^{5}.

Но в истории русской гвардии это сражение памятно тем, что оно явилось боевым крещением для нескольких ее полков, в том числе — для лейб-гусар. Они впервые за 30 лет своего существования (с 1775 года) встретились на поле боя с сильным противником.

В походе русской армии участвовали все пять эскадронов полка (700 всадников): лейб-эскадрон, или шефский, генерал-лейтенанта А. С. Кологривова (им командовал полковник Е. В. Давыдов 2-й), эскадрон полкового командира полковника И. М. Дуки (им командовал ротмистр И. Е. Трощинский), эскадрон полковника князя Б. А. Четвертинского (им командовал ротмистр В. А. Насакин), эскадрон полковника Д. Ф. Тутолмина (он и командовал), эскадрон полковника П. П. Загряжского (он и командовал). Шеф полка генерал-лейтенант Кологривов командовал всей кавалерией гвардейского корпуса, который был вверен великому князю цесаревичу Константину Павловичу.

Русская гвардия вступила в бой с французами около девяти часов утра 20 ноября 1805 года около деревни Блазовиц. На долю лейб-гусар пришлось три боевых эпизода. Они занимали место за пехотой, на левом фланге, и были построены в колонну поэскадронно. Сначала к гвардейцам приблизился небольшой отряд вражеской кавалерии, и лейб-гусары (шефский эскадрон) молодецкой атакой отбросили противника далеко в сторону от своих позиций. Затем цесаревич отрядил лейб-гусар вместе с конно-гвардейцами на прикрытие отступления своей пехоты.

Кавалеристы атаковали 1-й батальон 4-го линейного полка французской пехоты. Первая их атака была отбита, но во время второй им удалось прорваться в каре и они начали рубить саблями и топтать лошадьми рассыпавшийся строй солдат Наполеона. Всего было изрублено более 200 человек (при этом насмерть всего 18), остальные обратились в бегство. Командир батальона майор Бигарре не смог остановить своих подчиненных, так как сам получил 25 сабельных ударов по голове, плечам и рукам, хотя и остался жив. На помощь 1-му батальону подошел 2-й легкий полк пехоты полковника Пурайи. Но его участь была еще хуже. Конно-гвардейцы и лейб-гусары атаковали его с двух сторон, быстро рассеяли и тоже обратили в бегство.

Эта победа, однако, оказалась последней. На поле боя появилась французская гвардейская кавалерия: конно-гренадеры (около 750 всадников) и конно-егеря (более 370 всадников) с ротой мамелюков (около 100 всадников). Еще не участвовавшие в сражении, на свежих лошадях они быстро шли навстречу русским, расстроенным предыдущей схваткой. Их атаку поддерживала огнем французская конная артиллерия (всего 24 орудия). Генерал-лейтенант Кологривов, увидев приближение массы неприятельских конников, поспешил выстроить оба полка в эскадронные шеренги, но не отдал им приказа начать движение вперед, к противнику. Это была серьезная ошибка, стоившая нашей кавалерии немалых потерь и предрешившая исход боя. Мчавшиеся на полном галопе французы врезались в стоявшие неподвижно шеренги лейб-гусар и конногвардейцев и легко разорвали их строй. Первые эскадроны были сбиты с позиций и, отступая, привели в беспорядок находившиеся за ними части. Русские стали отходить за Раусницкий ручей, и этот отход, совершаемый под непрерывными атаками французской конницы, вскоре сделался совсем беспорядочным. Противнику даже удалось захватить три пушки.

В этом сражении лейб-гвардии Гусарский полк потерял убитыми и пропавшими без вести 57 человек. Число раненых было значительным, но точных данных на этот счет не имеется.

«Вообще вся гвардия сражалась в этот день с мужеством, достойным отряда, имеющего счастье охранять священную особу Вашего Императорского Величества…» — написал Кутузов в своем рапорте Александру I. И все же гвардии явно не хватало боевого опыта; действия ее оказались недостаточно умелыми.

Кроме лейб-гусар, в сражении участвовали еще три гусарских полка: Павлоградский, Мариупольский и Елисаветградский. Особенно тяжело пришлось елисаветградцам. Они попали под огонь французской батареи, бившей прямой наводкой.

«Отец мой повел свой полк в атаку на французских кирасиров (по тогдашнему обыкновению — в одну линию), — писал в своих мемуарах граф Д. Е. Остен-Сакен, сын шефа Елисаветградского полка в 1805 году генерал-майора Е. К. Остен-Сакена 2-го. — Французские кирасиры раздались направо и налево, открыли батарею, которая встретила гусаров картечным огнем, и они были опрокинуты. Отец мой, любимый полком, скоро остановил его, привел в порядок и повторил атаку. Французы повторили тот же маневр: опять встретили картечью, гусары снова опрокинуты. Отец мой, во второй раз тщетно силившийся остановить бегущих, преследуемый французскими латниками, остановил лошадь и сказал своему адъютанту Мердеру: «Не стану больше срамиться!» Они были окружены французскими латниками до пятидесяти человек и стали отражать наносимые удары. Кивер отца моего был сбит и отрублена часть затылка, почти до мозга. Мердер получил три раны в голову. Их стащили с лошадей и повлекли назад. Отца моего тащили за подсумок (перевязь с офицерской лядункой, принадлежность строевой формы. — А.Б.) и как он, от старости и истощения сил, не мог бежать, то его кололи палашами в спину, нанеся четырнадцать ран; подсумок оборвался, и отец мой упал ниц.

Между тем в полку заметили отсутствие шефа. Поручик Сотников, необыкновенный силач, разгибавший две подковы, закричал: «Кто хочет со мною выручить шефа?» За ним поскакали шесть гусаров и камердинер отца моего. Мгновенно догнали они латников и началась кровавая сеча: один Сотников своеручно положил на месте шесть человек. Надо заметить, что эпизод этот происходил при общем отступлении наших войск в беспорядке. Двадцатилетний Мердер пешком добрался до полка; отца моего подняли без чувств… перевалили через лошадь спешенного камердинера и привезли в полк, а оттуда отнесли на перевязочный пункт. Рана на голове несколько дней подвергалась антонову огню, и пораженные места вырезывались; чрез много времени рана затянулась, и отец мой с расстроенным вконец здоровьем и ослаблением зрения жил еще три года…»^{6}

Деревня Мишеницы

31 января 1807 года

Если в больших генеральных сражениях, подобных битве при Аустерлице, принимали участие целые гусарские полки, то при ведении небольших и локальных операций, вроде сопровождения обозов, разведки на местности, сторожевой службы в авангарде и арьергарде армии, использовались обычно небольшие отряды легкой кавалерии: один-два эскадрона, а иногда и отдельные взводы. В этом отношении типичными являются несколько боев, которые провели гусары Гродненского полка, находясь в Восточной Пруссии зимой-весной 1807 года.

После сражения у Прейсиш-Эйлау русская армия двинулась к Кенигсбергу. Арьергардом командовал князь Багратион. Гродненские гусары получили его приказ: прикрывать отступление русской пехоты и отгонять французских конно-егерей из корпуса Мюрата, которые беспрестанно тревожили арьергард своими набегами.

31 января 1807 года, у деревни Мишеницы, неприятельская кавалерия вновь близко подошла к нашим войскам. Лейб-эскадрон Гродненского полка (командир полковник Горголлий), который только что прибыл к армии, на рыси двинулся ей навстречу. Французы, увидев более сотни всадников, повернули назад. Гусары кинулись за ними. Конно-егеря, привыкшие встречаться с казаками, измученные и голодные лошади которых не выдерживали продолжительной погони, отходили не спеша, отстреливаясь из ружей. Как вихрь, налетели на них гродненцы, изрубили фланкеров с ружьями и на плечах остальных ворвались в лес. Там на широкой поляне находилась колонна вражеской пехоты (вольтижеры) генерала Грандоса.

При виде русских кавалеристов колонна свернулась в каре и успела сделать один залп. Но гусары не испугались. Полковник Горголлий скомандовал: «Марш-Марш!», и его эскадрон на полном карьере врезался в строй пехотинцев. Каре дрогнуло и распалось. Французы бросились в лесную чащу. На поляне остались убитые, раненые и пленные — 32 человека.

В этом деле, кроме полковника Горголлия, отличились юнкера Бреннер, Апайщиков, Полтавцев и Матлен, которые скакали впереди своих взводов на французское каре. В стычке лейб-эскадрон потерял убитыми девять человек, в том числе офицера — поручика де Сальверта, найденного после боя мертвым в лесу. Число раненых гусар неизвестно. Впрочем, один из них — унтер-офицер Никифор Зайченко — был представлен к награждению знаком отличия Военного ордена. Будучи ранен в спину и руку пулями, Зайченко упал с лошади, но сумел удержать ее около себя, а также ободрял товарищей, лежа на земле. За бой при Мишеницах полковник Горголлий получил награду — золотую саблю с надписью «За храбрость»^{7}.

Берег реки Пассарги

25 мая 1807 года

В этот день после схватки с русскими французская пехота переправлялась через реку Пассаргу. Часть неприятельских войск уже находилась на другом берегу, часть — под прикрытием трех батарей — готовилась к переправе. Подполковник Кульнев с двумя эскадронами, своим и ротмистра Ридигера, несмотря на артиллерийский огонь, бросился в атаку на французских егерей, двигавшихся к мосту. Атака была такой стремительной, что неприятель не успел построить каре и под ударом гродненцев рассыпался по полю. Гусарам досталось 100 пленных. Но храбрый подполковник Кульнев на этом не успокоился. Увидев на другом берегу реки, у деревни Коммерсдорф, многочисленный обоз, он на виду у французов бросился со своими солдатами в реку, переплыл ее и поскакал к повозкам. Сначала гусарам попался санитарный транспорт с ранеными. Несчастные сильно перепугались, но Кульнев крикнул им по-французски, что русские не воюют с больными. Затем они захватили артиллерийский обоз с орудием, мортирой и 40 фурами пороха, ядрами и гранатами.

Прикрытие обоза разбежалось, пять драгун поскакали к главным силам за подмогой. Вслед за ними помчались вахмистр Гасенко и три гусара. Догнав драгун, двоих они зарубили, троих взяли в плен, и это замедлило появление вражеской пехоты и кавалерии. Но все же о дерзком нападении синих гусар французы узнали и двинули к реке три эскадрона. Отряд Кульнева был окружен. Тогда Кульнев решил взорвать артиллерийский обоз и под прикрытием взрыва уйти к своим.

Дело было поручено рядовому Акиму Плешу. Прикрывал его отряд поручика Чеченского (10 всадников). Плеш исполнил свою задачу с большим искусством. Насыпав пороховую дорожку к одному из ящиков и подложив несколько поленьев под фуру с гранатами, он сначала поджег дрова и хладнокровно ожидал команды. Плеш пропустил эскадроны своего родного полка к реке, а когда масса вражеской кавалерии приблизилась, бросил фитиль в конец дорожки. Раздался очень сильный взрыв, а когда дым рассеялся, то русские гусары были уже на одном берегу реки, французы — на другом, а сам Плеш плыл верхом через Пассаргу. Наградой смелому солдату стал знак отличия Военного ордена. Кульнев и Чеченский получили ордена Святого Владимира 4-й степени, Ридигер — золотую саблю с надписью «За храбрость».

Фридланд

2 июня 1807 года

Это сражение завершало русско-прусско-французскую войну 1806–1807 годов. Русские войска численностью около 60 тысяч человек под командованием генерала от кавалерии барона Л. Л. Бенигсена занимали позиции на западном берегу реки Алле. У Наполеона имелось около 85 тысяч человек. Сражения началось благоприятно для русских, но Бенигсен не решился развить успех. Во второй половине дня, с подходом основных сил противника бой возобновился. Французский полководец нанес мощный удар по левому флангу русской армии, состоящему в основном из пехоты, и принудил его к отступлению.

В истории конницы фридландская баталия интересна тем, что здесь на широком и ровном пространстве перед городом Фридландом, между Сортлакским и Домераусским лесом, произошла рукопашная схватка значительных отрядов русской и французской кавалерии (в общей сложности на поле действовало 85 эскадронов). Причем французскую армию представляли кирасиры и драгуны, то есть тяжелая конница, а русскую — гусары, уланы и казаки, то есть легкая конница. В ходе длительного боя, в котором пехота не участвовала, верх одержали русские всадники, показавшие отличную выучку, смелость и стойкость.

Так, на правом фланге русских позиций в этот день находились полки: Гродненский гусарский (7 эскадронов), Александрийский гусарский (10 эскадронов), лейб-гвардии Гусарский (3 эскадрона), Уланский Цесаревича Константина Павловича (10 эскадронов) и лейб-гвардии Казачий (5 эскадронов). Подробное описание этого боя оставил Ф. В. Булгарин, бывший в то время корнетом Уланского Цесаревича Константина Павловича полка, впоследствии — известный писатель.

«…Вскоре неприятельская кавалерия, собравшись в числе 50 эскадронов, решилась атаковать наш правый фланг, — пишет он. — Нас было всего не более 35 эскадронов. Первое нападение выдержал Гродненский гусарский полк — и выдержал прекрасно. Александрийский гусарский полк приводил нас в восхищение. Он, точно как на ученье, устремлялся в атаку, нападал, рассыпался, снова собирался и оказывал чудеса храбрости и искусства в эволюциях. Он недавно возвратился с откорма лошадей и потому все гусары были хорошо одеты, прекрасно вооружены и на отличных лошадях. Я видел множество полков и был во многих сражениях; видел полки, равные Александрийскому гусарскому, но не видел полков лучше, как он был под Фридландом. Орлы, а не гусары!

Завязалось общее дело — все наши кавалерийские полки старались наперерыв отличаться один перед другим. Соревнование благородное и славное, которое было весьма ощутимо для французов. Однако надо отдать им справедливость: они дрались мужественно, или лучше сказать отчаянно. С твердостью выдерживали они наши натиски, не скоро обращались в бегство, скоро собирались и выстраивались и быстро нападали. Это сражение было, так сказать, разрешением спора о превосходстве между тяжелою и легкою кавалерией. У французов по большей части были драгуны и кирасиры, а у нас гусары и уланы. Несколько раз неприятель угрожал задавить нас тяжестью и густотой своих колонн — но мы рассыпались, избегали его первого натиска и после этого строились проворно и быстро нападали со всех сторон на огромные массы, врубались в середину, обращали их в бегство и устилали путь их трупами. Мы сражались таким образом несколько часов подряд, с равным отчаянием с обеих сторон и, верно, были бы принуждены уступить превосходной силе неприятеля, который беспрестанно получал подкрепления, но успешное движение нашего резерва, которым начальствовал генерал Уваров, решило участь этого дела в нашу пользу. Прибывшая к нам конная артиллерия и несколько свежих полков придали нам новые силы. Мы повели общую атаку целым флангом, опрокинули французов, истребили несколько их полков (по данным французов, два полка: кирасирский и драгунский. — А.Б.), устлали поле их латниками, прогнали остальных под самый лес и, возвратясь на прежнее место, заняли поле, построились полками шашечно (en echiquier) и, отдыхая, ожидали до вечера окончания сего генерального сражения…»^{8}

В этой кавалерийской схватке участвовали эскадроны лейб-гвардии Гусарского полка: лейб-эскадрон под командованием полковника Загряжского, эскадрон полковника Мандрыки (им командовал ротмистр Трощинский) и эскадрон полковника Тутолмина (им командовал ротмистр Селифонтов). Особенно отличился при этом лейб-эскадрон: четыре раза атаковал он и опрокидывал неприятеля. При встречной атаке дивизии генерала Латур-Мобура командующий эскадроном полковник Загряжский получил несколько ран и без чувств упал с лошади, затем был захвачен в плен окружившими его французскими драгунами. В это время ротмистр князь Абамелек немедленно принял командование над оставшимися без начальника гусарами, личной неустрашимостью ободрил подчиненных и бросился с ними вперед, остановил неприятеля и вместе с штабс-ротмистрами Бороздиным и Забелиным увез три пушки, которые французы захватили ранее у Воронежского мушкетерского полка.

Под Фридландом было ранено четыре лейб-гусарских офицера: полковник Загряжский, ротмистр Трощинский (пулей в ногу), поручик Коровкин (пулей в левую ногу и палашом в правую руку) и поручик Деханов, которому ядро оторвало ногу. Полк потерял убитыми 52 нижних чина и 88 строевых лошадей. За смелость, проявленную в бою, орден Святого Георгия 4-й степени получили: полковники Тутолмин и Загряжский, ротмистры Трощинский и князь Абамелек, штабс-ротмистры князь Багратион и граф Салтыков^{9}.

В Гродненском гусарском полку было убито три офицера, ранено семь, причем один из раненых — корнет Коростовцев, получивший пять сабельных ударов, — скончался через две недели в госпитале в Тильзите. Также полк потерял 18 нижних чинов убитыми. От ран затем скончались еще семь человек.

За фридландское дело гродненцы получили щедрые награды: шеф полка Д. Д. Шепелев — золотую саблю с алмазами, полковой командир С. М. Бибиков — орден Святого Георгия 4-й степени, командиры эскадронов полковник Горголлий — этот же орден, майоры Камашев и Людерс — ордена Святого Владимира 4-й степени с бантом, подполковник Кульнев — орден Святой Анны 2-й степени и чин полковника, ротмистр Ридигер — орден Святой Анны 3-й степени и чин майора; обер-офицеры ротмистр Ольшевский, поручики Предаевич, Гуков, Житков, Вишневский, Каверин, Кемпферт, корнеты Кусовников, Житков, Норцев и Гревс — ордена Святой Анны 3-й степени^{10}.

В Александрийском гусарском полку высокие награды за сражение при Фридланде получили шеф полка генерал-майор граф К. О. де Ламберт (орден Святой Анны 1 — й степени) и полковой командир подполковник А. А. Ефимович, который командовал вторым батальоном полка. Этот батальон помог вывезти 29 орудий, оставленных на берегу реки Алле при беспорядочном отступлении русской армии от Фридланда. Мосты в это время уже горели, а спустить орудия с крутого берега к реке, где имелся брод, не было никакой возможности. Александрийские гусары, прикрывая орудия, провели их левым берегом реки к городу Алленбергу и там сдали в артиллерийский арсенал союзников. За это деяние Андрей Александрович Ефимович получил также награду от прусского короля — орден «Pour le Mérite» («За заслуги»).

Выходец из дворян Киевской губернии Махновского уезда, где его родители имели в собственности деревню Елуховцы, А. А. Ефимович прослужил в Александрийском полку более 20 лет. В 1794 году, в возрасте 19 лет, он был переведен в этот полк ротмистром из Киевского конно-егерского, а покинул александрийских гусар уже генерал-майором в 1816 году, получив назначение в штаб 2-й драгунской дивизии.

Ботнический залив

6–9 марта 1809 года

Следующей кампанией, в которой русские гусары смогли отличиться, стала война в Финляндии в 1808–1809 годах. В этой войне нашими противниками оказались шведские войска и финские партизанские отряды. Русские перешли границу Финляндии в феврале 1808 года, когда здесь свирепствовали морозы (до — 25°) и метели. Подвоз продуктов для армии, обмундирования, снаряжения и вооружения был затруднен. Население встретило пришельцев враждебно. Финны прятали продовольствие, угоняли в леса скот, покидали свои деревни, не желая помогать нашим войскам ни в чем. Несмотря на это, русская армия одержала в Финляндии ряд побед (бои у Лемо в июне 1808 года и у Лаппо в июле, у Куортане в августе, у Оровайса в сентябре, у Иденсальми в октябре, взятие Аландских островов в марте 1809 года).

Гусары Гродненского полка совершили беспримерный рейд в тыл противника, перейдя по льду Ботнический залив и захватив город Гриссельгам, который находился всего в ста верстах от шведской столицы. План этой операции был разработан военным министром графом Аракчеевым и блестяще осуществлен генерал-майором Яковом Петровичем Кульневым. В экспедиции участвовали три эскадрона гродненцев: шефский (50 всадников), майора Шрша (72 всадника) и ротмистра барона Гротгуса (50 всадников), а также уральские и донские казаки (более 200 человек)^{11}.

В ночь с 6 на 7 марта 1809 года Я. П. Кульнев отдал гусарам приказ: «Бог с нами! Я перед вами, князь Багратион — за вами (генерал-лейтенант князь Багратион был командиром всего корпуса, занявшего Аландские острова. — А.Б.). В полночь, в 2 часа, собраться у мельницы. Поход до шведских берегов венчает все труды наши. Сии волны — истинная награда, честь и слава бессмертная! Иметь с собою по две чарки водки на человека, кусок мяса и хлеба и по два гарнца овса. Море не страшно тому, кто уповает на Бога. Отдыхайте, товарищи!»

В три часа ночи отряд Кульнева вышел из города Сигнальскера и вступил на замерзшую поверхность моря. Длинная колонна конницы потянулась по обширным кристальным равнинам, усеянным гранитными утесами, оглашая мертвые пространства боевыми песнями. Гусары и казаки шли по свежим следам недавно отступавших через Ботнический залив шведов, встречая брошенные армейские повозки, обломки оружия и амуницию. Хотя лед был еще крепок, но повсюду на его сверкающей под луной поверхности чернели проруби и полыньи, предвестники скорого ледохода, и это было причиною медленного марша. В течение восьми часов были пройдены торосы у Аландсгафа, и наконец вдали показались черные скалы шведского берега. В отряде Кульнева прогремело «Ура!». Шведский пикет, состоявший из егерей, сразу отодвинулся на версту от берега и открыл огонь. Кульнев приказал построить боевой порядок: донские казаки встали в рассыпную цемь, за ними в 200 шагах в одну линию — гродненские эскадроны, а уральская сотня осталась в резерве. Кульнев занял место впереди отряда и с криком: «С нами Бог!» — бросился на врага. Гродненцы атаковали с фронта, донцы обскакали фланги шведов. В один миг неприятель был опрокинут и побежал к скалам, где смог укрыться от гусарских сабель и казачьих пик. В плен попало более 80 солдат. Немало раненых и убитых егерей осталось лежать на льду залива.

Шведы засели за береговыми камнями и деревьями и начали отстреливаться. Тогда русские кавалеристы спешились. Уральцы, отличные стрелки, стали выбивать противника из леса. Часть гусар построилась в шеренгу, часть — в колонну, чтобы придать отряду вид большей многолюдности. Кульнев послал коменданту города Гриссельгама полковнику Фридерици парламентера с требованием сдать город «русскому авангарду». Фридерици слыхал об отчаянной смелости и храбрости гусарского генерала и поверил этому заявлению, а потому согласился на сдачу города. Эскадроны немедленно заняли Гриссельгам, из которого Кульнев послал Багратиону рапорт: «Благодарение Богу — честь и слава русского воинства на берегах Швеции. Я с войсками в Гриссельгаме воспеваю: «Тебе Бога хвалим!» Гусары расположились на большой дороге, ведущей в Стокгольм, бивуаком и выслали разъезды вглубь страны.

Однако положение отряда было довольно опасным и с каждым часом становилось еще хуже. Шведы могли направить против него такие силы, с которыми он бы не справился по своей малочисленности. Кроме того, переменилась погода. До 6 марта стояли сильные морозы, а после 7-го числа началась оттепель и даже пошел дождь, усиленный южным ветром. Лед в заливе стал подтаивать. Кульнев послал корнета Гродненского гусарского полка Глебова с сообщением об этом к генералу Кноррингу и 8 марта получил приказ немедленно вернуться в Сигнальскер. В шесть часов вечера 8 марта отряд двинулся в обратный путь и прошел его с огромным трудом, потому что море кое-где уже вскрылось. В городе Сигнальскере конники были утром 9 марта. Так завершилась эта экспедиция в тыл врага, при которой русские потеряли только четырех человек.

Когда Александру I доложили о рейде гусар и казаков, то он приказал щедро наградить всех его участников. Для них была выбита особая серебряная медаль с надписью: «За переход в Швецию. 1809 год» — для ношения на голубой ленте (всего сделано около 200 штук). Все нижние чины получили денежную премию в сумме двух рублей серебром, наиболее отличившиеся офицеры — ордена и следующие чины. Кульнев был награжден орденом Святой Анны 1-й степени, командиры гусарских эскадронов: майор Гирш — орденом Святого Георгия 4-й степени, ротмистр барон Гротгус — орденом Святого Владимира 4-й степени.

Рущук

20–22 июня 1811 года

С 1806 по 1812 год продолжалась Русско-турецкая война. Боевые действия велись в Молдавии, Валахии, на Кавказе, а также на Черном и Средиземном морях. В 1807 году Черноморский флот блокировал Дарданеллы и одержал ряд побед над турецким флотом. На Кавказе русская армия изгнала турок из Поти (1809 год), Сухуми (1810 год), овладела крепостью Ахалкалаки (1811 год). На дунайском театре военных действий в 1810–1811 годах также произошло несколько крупных сражений. Русские взяли крепости Исакча, Тульча, Бабадаг, Измаил, Браилов, Базарджик, Силистрию и Разград. При Батине была разбита турецкая армия численностью до 100 тысяч человек. У крепости Рущук, расположенной в Болгарии, в 30 верстах от села Батин у реки Янтры, впадающей в Дунай, в полевом сражении участвовало 60 тысяч турок при 78 орудиях под командованием великого визиря Ахмед-паши и 15 тысяч русских при 114 орудиях под командованием генерала от инфантерии М. И. Голенищева-Кутузова. Русская конница состояла из полков: Лифляндского и Кинбурнского драгунских, Белорусского и Ольвиопольского гусарских, Чугуевского уланского и трех донских казачьих.

20 июня 1811 года турки, стремясь отрезать русскую армию от крепости, бросили в атаку на ее передовые посты пятитысячный отряд своей феодальной конницы спаги. На помощь пехоте были высланы чугуевские уланы (10 эскадронов), ольвиопольские гусары (5 эскадронов) и донские казаки. После ожесточенной схватки они заставили турецких всадников отступить.

22 июня боевые действия возобновились. После артиллерийской канонады турецкая конница пошла в атаку по всему фронту. Это нападение было отбито силами русской пехоты и артиллерии. Пять раз турки атаковали правый фланг русских, и все эти атаки носили характер военной демонстрации. Около девяти часов утра турки нанесли мощный удар по левому флангу русских, послав в бой более 10 тысяч спаги. На полном карьере, с визгами и криками турки бросились на каре пехоты и пробились между ними с левого края. Навстречу спаги поскакали белорусские гусары и кинбурнские драгуны, но остановить неприятеля они не смогли и, подавленные его численностью, рассеялись по полю. После этого успеха часть турецкой конницы понеслась к крепости, а часть постаралась охватить русские войска всего левого фланга.^Но на обширную равнину уже выступили другие русские кавалерийские полки: Ольвиопольский гусарский (10 эскадронов), Чугуевский уланский (10 эскадронов), Лифляндский драгунский (6 эскадронов) и донские казачьи полки пятисотенного состава под командованием Грекова 8-го, Луковкина 4-го и Астахова 4-го.

Завязалась упорная кавалерийская сеча. Русские, сохраняя сомкнутый строй, постепенно теснили турок, лошади которых после длительной скачки уже не могли двигаться быстро. Вскоре спаги повернули и поскакали за свою пехоту, занимавшую позиции на холме, господствовавшем на местности. Кутузов послал на помощь русским всадникам 7-й Егерский полк. Построив каре, егеря пошли в атаку на высоту. Кавалерия, заняв место слева и справа от каре, поддерживала это нападение и двигалась рысью. Высота была взята после четвертой атаки, и русские преследовали противника около 10 верст до его укрепленного лагеря. Потери нашей армии составили 500 человек убитыми и ранеными, турецкой армии — около 4 тысяч человек и 13 знамен.

Местечко Мир

27 и 28 июня 1812 года

12 июня 1812 года «Великая армия» Наполеона форсировала Неман, начав кампанию в России. Через две недели французский авангард, двигавшийся за отступающей 2-й Западной армией под командованием генерал-лейтенанта князя П. И. Багратиона, столкнулся с арьергардом русских у местечка Мир, расположенного в Минской губернии на реке Мирянке. В упорных арьергардных боях участвовали только кавалерийские части. Главными героями сражения были казаки (11 полков) под командованием генерала от кавалерии донского атамана М. И. Платова.

Отряд неприятельской конницы (3-й, 15-й и 16-й польские уланские полки, командир бригады генерал Турно), следовавший по дороге из Кореличей к Миру, 27 июня настиг арьергард Платова. Казаки применили свой обычный прием под названием «вентерь». Навстречу противнику была выдвинута только одна сотня из донского полка Сысоева 3-го. На дороге произошла схватка, казаки стали отступать и завели польских всадников, разгоряченных боем, в засаду, где находились основные силы русских. Попавшие под фланговые удары уланы еле вырвались из окружения. При этом 3-й Уланский полк был почти полностью уничтожен.

Ночью с 27 на 28 июня к Платову подошли подкрепления: Ахтырский гусарский, Литовский уланский, Киевский и Новороссийский драгунские и 5-й Егерский полки. Французский авангард также был усилен 2-м, 7-м и 11-м польскими уланскими полками под командованием генерала Дзевановского. Утром 28 июня 1812 года казаки вновь попытались заманить противника в ловушку. Но на этот раз «вентерь» не принес им успеха. Польские конники были настороже, так как разведка сообщила им о большой массе русской кавалерии, сосредоточенной в лесу.

Тогда Платов решительно двинул все свои силы вперед, на равнину по обе стороны дороги от Мира к деревне Симаново. Завязался кавалерийский бой, который продолжался около шести часов. В девятом часу вечера к Платову подошла донская бригада генерал-майора Кутейникова. Свежие конные полки атаковали солдат Наполеона и опрокинули весь левый фланг. Русские и поляки, перемешавшись, поскакали обратно к Миру, где преследование было остановлено огнем французской артиллерии и кавалерийской бригадой генерала Тышкевича, стоявшей в резерве.

Платов в двух своих рапортах князю Багратиону от 29 июня и 4 июля подробно описал сражение и сообщил о взятых в плен поляках: 12 офицеров, 3 унтер-офицера и 150 рядовых; кроме того, в двух корчмах в местечке Мир было оставлено около 100 тяжелораненых солдат противника. Наши потери составляли около 100 человек убитыми и ранеными^{12}.

Донской атаман особенно хвалил Ахтырский гусарский полк: «Генерал-майор и генерал-адъютант императорский Васильчиков отлично, в моем виде, и с первыми эскадронами ударил в лицо неприятелю и во все время удивительно храбро сражался…»^{13} Платов представил к наградам более двадцати офицеров Ахтырского гусарского полка. Благодарность в Высочайшем приказе получили: ротмистр Бибиков, поручики князь Голицын, Шебякин, Нелидов, Франк 2-й, корнеты Франк 3-й, Канбаров, Семичев 2-й, Семичев 3-й, Малявин 1-й и Еськов. Орденом Святой Анны 3-й степени были награждены поручики Окунев, Линденер 2-й и Франк 1-й, орденом Святого Владимира 4-й степени — майор князь Скандерберг-Кастриот, ротмистр Бедряга 2-й, штабс-ротмистр Бедряга 3-й, поручик Брылкин.

Майор Петр Львович Давыдов был представлен к ордену Святого Георгия 4-й степени. Шеф Ахтырского полка генерал-майор И. В. Васильчиков писал о его подвиге: «Находящийся при мне состоящий по армии майор Давыдов во время сражения при местечке Мир, будучи отряжен с двумя эскадронами Ахтырского гусарского полка, первый ударил на неприятельские эскадроны, пробившись сквозь лес, где неприятель упорно и сильно защищался; совершенно оные опрокинул, быв во все время сражения впереди своих эскадронов, и храбростью своею способствовал даже к выигрышу всего дела…» Более подробно действия Давыдова были описаны в аттестате, выданном ему донским полковником Сысоевым. Однако, несмотря на представления Платова и Васильчикова, Давыдов своевременно награжден не был. Васильчиков повторил свое ходатайство: «…дабы господин Давыдов не остался без награждения, на которое он своею отличною храбростью и мужеством приобрел несомненное право». В дело вмешался Кутузов, поддержав рапорт Васильчикова, и в декабре 1812 года П. Л. Давыдов наконец получил заслуженную награду. Между прочим, он был сводным братом (по матери) знаменитого генерала Н. Н. Раевского. Впоследствии Давыдов не раз отличался в боях и закончил свою военную службу в чине генерал-майора.

Кобрин

15 июля 1812 года

Это была первая победа, одержанная русскими войсками со времени вторжения армии Наполеона в пределы России. Кобрин, небольшой городок Гродненской губернии, стоящий на реке Мухавце, недалеко от русско-польской границы, к этому времени был занят неприятельскими войсками. В нем располагался гарнизон из саксонской пехоты и конницы численностью до 5 тысяч человек при 8 орудиях (командир генерал Кленгель). Против них действовали пехотные и кавалерийские части 3-й Обсервационной армии под командованием генерала от кавалерии А. П. Тормасова.

В час ночи 15 июля 1812 года из города Булькова к Кобрину выступил отряд генерал-адъютанта графа Ламберта в составе 7 эскадронов Александрийского гусарского полка, 8 эскадронов Стародубовского и Тверского драгунских полков и трех донских казачьих полков. В семь часов утра кавалерия подошла к городу. Противник выслал свою конницу по брестской дороге и по дороге на Пружаны, рассыпал егерей во ржи и в канавах, пересекающих поле перед городом. Русские попытались выманить гарнизон на поле, где гусары, драгуны и казаки могли действовать успешно. Но саксонцы не покинули своих позиций и только стрельбой из ружей останавливали гусарских и драгунских фланкеров, гарцевавших перед ними. К середине дня Ламберт получил сообщение о приближении к Кобрину отряда генерал-майора Чаплица (13-й Егерский полк, 8 эскадронов Павлоградского гусарского полка, 4 эскадрона Лубенского гусарского полка, казачий полк Барабанщикова, 6 орудий конно-артиллерийской роты № 12 и пионерная рота капитана Куцевича). Кроме того, к нему подошли егерские полки 10-й и 14-й, прежде оставленные для отдыха в Булькове.

Таким образом, у Ламберта уже было достаточно сил, чтобы окружить Кобрин и не дать саксонскому отряду пробиться на соединение со своим корпусом, расположенным в Антополе. Ламберт отправил подполковника князя Мадатова с двумя эскадронами александрийских гусар и сотней донцов за реку Мухавец с приказом занять дорогу на Пружаны. Перейдя реку вброд, александрийские гусары атаковали два эскадрона саксонцев, охранявших дорогу. После короткой рукопашной схватки противник отступил в город. На помощь Мадатову были отправлены два эскадрона Стародубовского драгунского полка, два эскадрона Александрийского полка и эскадрон Татарского уланского полка с тем, чтобы он смог отбить приступ саксонцев.

Желая освободить себе путь для отступления, противник вывез два орудия на левый берег Муховца и стал громить нашу кавалерию, собравшуюся на дороге на Пружаны. На подавление были посланы два конно-артиллерийских орудия, которые заставили саксонскую артиллерию замолчать. В атаку на пехоту, прикрывавшую пушки, пошли спешенные драгуны, и неприятель быстро отступил в Кобрин.

Тем временем генерал-майор Чаплиц скрытно, по лесу, перешел на антопольскую дорогу и выслал вперед два эскадрона Павлоградского гусарского полка под командованием майора Остроградского. На дороге из Кобрина к Слуцку павлоградцы встретились с двумя эскадронами противника при двух орудиях. Произошла кавалерийская схватка. Орудия были отбиты русскими. На плечах отступавших саксонцев гусары ворвались в Кобрин. Для поддержки им был выслан 13-й Егерский полк.

Но в городе саксонцы защищались с необыкновенным упорством. Бой продолжался более двух часов. Артиллерия зажгла город в нескольких местах, и вскоре противник был вынужден отступить в предместье, за каменную монастырскую ограду, в развалины небольшого форта, построенного еще в Северную войну. Здесь вражеская пехота сложила оружие. В плен было взято два генерала (в том числе командовавший гарнизоном Кленгель), 76 штаб- и обер-офицеров и 2382 нижних чина. В трофей победителям достались 8 орудий и 4 знамени. Потери русских при этом достигали 77 убитых и 182 раненых^{14}. Генерал Тормасов в знак уважения проявленной саксонцами храбрости возвратил всем пленным офицерам шпаги. В городе сгорело 548 домов.

За сражение при Кобрине Тормасов получил орден Святого Георгия 2-й степени и 50 тысяч рублей, граф Ламберт — золотую саблю, украшенную алмазами с надписью «За храбрость», князь Мадатов — орден Святой Анны 2-й степени с бриллиантами.

Клястицы

18–20 июля 1812 года

Сражение корпуса генерала Витгенштейна, прикрывавшего санкт-петербургское направление, с корпусом маршала Удино произошло у села Клястицы Дрисского уезда Витебской губернии, на дороге из Полоцка в Себеж. В схватке 16 июля, предшествовавшей сражению, участвовала только конница. С нашей стороны это были 4 эскадрона Гродненского гусарского полка, 1 эскадрон лейб-гвардии Гусарского полка (5 офицеров, 17 унтер-офицеров, 3 трубача и 136 рядовых) под командованием полковника барона Бенигсена и донской казачий полк Платова 4-го. Со стороны французов — 8-й Польский уланский полк, 7-й и 20-й Конно-егерские полки. У деревни Филипповой французы наткнулись на фланкеров-гродненцев и оттеснили их, но на лесной дороге показались все четыре эскадрона гусар, одетых в синие ментики и доломаны, и противник остановился в замешательстве. Кульнев, который командовал отрядом, не медля ни минуты, бросился в атаку. Удар с близкого расстояния и на полном карьере привел к блестящим результатам: 12 эскадронов противника были опрокинуты восемью эскадронами русских и отступали 5 верст, до деревни Волынцы. В плен к гусарам попали 3 офицера и 167 солдат. Всего за две недели боев, с 3 по 17 июля 1812 года, гродненцы захватили в плен до двух тысяч человек.

В это время маршал Удино, развивая наступление своего корпуса на Санкт-Петербург, занял село Клястицы. Граф Витгенштейн решил дать сражение именно здесь, чтобы остановить противника. Вперед был двинут авангард генерал-майора Кульнева (8 эскадронов Гродненского гусарского полка, пятисотенный донской казачий полк Платова 4-го, 25-й и 26-й Егерские полки и конно-артиллерийская рота подполковника Сухозанета, всего 3730 человек при 12 орудиях). Вслед за авангардом шли главные силы Витгенштейна (22 батальона, 8 эскадронов, 1 пионерная и 6 артиллерийских рот, всего 13 065 человек и 72 орудия). Общий резерв (10 батальонов, 8 эскадронов и 2 артиллерийские роты, всего 6125 человек и 24 орудия) оставался у села Катеринова и в сражение введен не был. Маршал Удино имел под своим началом 51 батальон, 36 эскадронов и 114 орудий, всего 28 тысяч человек.

Наполеон писал Удино: «Преследуйте Витгенштейна по пятам, оставя небольшой гарнизон в Полоцке на случай, если неприятель бросится влево… Когда вы двинетесь из Полоцка к Себежу, Витгенштейн, вероятно, отступит для прикрытия Петербургской дороги, у него не более 10 тысяч человек, и вы можете идти на него смело…»

Сражение началось около двух часов дня 18 июля 1812 года. Первыми вступили в него два эскадрона Гродненского гусарского полка (командиры эскадронов майор Назимов и ротмистр Ильинский). Стычка с противником произошла у села Якубова. К пяти часам дня Кульнев выбил неприятельских стрелков из леса на дороге из Ольховой к Якубову и расположился с войсками на высотке напротив этого села, которое все еще было в руках у французов. Бой возобновился нападением противника на позиции 25-го Егерского полка и с переменным успехом продолжался до одиннадцати часов вечера. Наши оттеснили французов до Якубова, но не успели овладеть этим селением. В нем оставалась часть наполеоновской пехоты.

Боевые действия возобновились в три часа ночи 19 июля. Господский дом в Якубове был занят солдатами 23-го Егерского полка полковника Фролова, но вскоре их выбили оттуда пехотинцы 26-го линейного французского полка. Удино после этого повел атаку на центр русских, но был отражен огнем 5-й батарейной и 27-й легкой артиллерийских рот. Русские перешли в наступление. Атаку Северского и Калужского пехотных полков поддерживал батальон гродненских гусар. Французы начали отступать к Клястицам.

В семь часов утра русские, овладев правым берегом реки Нищи, расположились против неприятельских позиций. Единственный мост у Клястиц находился под выстрелами французских батарей. Витгенштейн приказал Кульневу с другим батальоном гродненцев и четырьмя эскадронами Ямбургского драгунского полка спуститься по реке ниже и ударить на французов справа. Удино, понимая, что Клястицы ему уже не удержать, приказал зажечь мост и готовиться к отступлению.

По пылающему мосту вперед бросился 2-й батальон Павловского гренадерского полка, в то время как гродненские гусары и ямбургские драгуны стали переходить реку Нишу вброд. Этот момент изображен на картине Питера Хесса «Сражение при Клястицах». Она находится в Государственном Эрмитаже, в Пикетном зале, посвященном Отечественной войне 1812 года.

Французы отступали от Клястиц, и для преследования был выслан отряд под командованием Кульнева: Гродненский гусарский полк, Ямбургский драгунский полк, два эскадрона Рижского драгунского полка, донские казаки, а также орудия конно-артиллерийской роты и один пехотный батальон. Этот отряд 20 июля 1812 года перешел через реку Дриссу и двинулся к селу Боярщина. Кульнев имел приказ вести преследование осторожно, но увлекся. Ему хотелось нанести противнику еще один удар и разгромить его. У села Боярщина русские попали в засаду, весьма искусно устроенную французами. Особенно большой урон кульневскому отряду нанесла вражеская артиллерия, которая вела перекрестный огонь с господствующих высот. Генерал-майор Кульнев погиб. Ядром ему оторвало обе ноги выше колена.

Генерал-лейтенант граф П. X. Витгенштейн за победу в сражении при Клястицах был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени. Александр I называл его спасителем Санкт-Петербурга. Капитан Павловского гренадерского полка Крылов, чья рота первой ворвалась на пылающий мост, получил орден Святого Георгия 4-й степени. Гродненские гусары за бои 16,18, 19 и 20 июля также были отмечены наградами. Нижние чины получили 33 знака отличия Военного ордена, подполковники Силин и Ридигер — ордена Святой Анны 2-й степени, 7 обер-офицеров — ордена Святого Владимира 4-й степени, четыре офицера — ордена Святой Анны 3-й степени, шесть офицеров — золотые сабли с надписью «За храбрость».

К ордену Святого Георгия 4-й степени был представлен поручик Гродненского гусарского полка Павел Александрович Цытлядзев. Он начал службу в полку юнкером, потом стал портупей-юнкером и в мае 1810 года — корнетом. Отечественную войну встретил поручиком. В конце июля 1812 года Цытлядзев с небольшим отрядом был отправлен в рейд по берегу реки Двины для разведки и захвата пленных. Проявив настоящую гусарскую лихость, молодой офицер за несколько дней взял в плен… 200 вражеских солдат, что почти в десять раз превышало численность вверенной ему партии.

О подвигах смелого гродненца командующий корпусом генерал-лейтенант граф П. X. Витгенштейн сообщил в Военное министерство: «В числе означенных мною 400 пленных, 200 человек взяты поручиком Гродненского гусарского полка Цытлядзевым, посланным в разъезд с одним унтер-офицером и двенадцатью рядовыми; который увидев 40 человек французов при городе Дриссе, кинулся стремительно и, обезоружив всех их, взял в плен, потом, переправясь вброд на ту сторону реки, напал на транспорт, шедший под прикрытием 160 человек, также бросился на них стремительно, всех обезоружил и взял в плен, вместе с ними двух офицеров, причем у него ранен один гусар и две строевые лошади. Решительный и храбрый поступок сего офицера побуждает меня ходатайствовать пред Его Императорским Величеством об испрошении ему Ордена Святого Георгия 4-й степени…»^{15}

Эту награду П. А. Цытлядзев получил, и она вдохновила его на новые подвиги. За храбрость, проявленную в сражении у Полоцка в октябре 1812 года, Цытлядзев был удостоен ордена Святой Анны 3-й степени, за сражение под Чашниками получил чин штабс-ротмистра. В бою у деревни Пильшау в Восточной Пруссии 2 января 1813 года он уже командовал полуэскадроном. Гродненцы тогда атаковали остатки дивизии генерала Башелю, отступавшей от Мариенбурга к Данцигу.

Столкновение произошло ночью, и молодой офицер, увлекшись преследованием противника, не заметил, как французская пехота окружила его гусар. Раненный пулей, он вместе с корнетом Шенне и двадцатью нижними чинами попал в плен. В полк Цытлядзев вернулся лишь после капитуляции Наполеона, а затем, в 1815 году, все также будучи в чине штабс-ротмистра, перевелся в Лубенский гусарский полк. К сожалению, дальнейшая его судьба неизвестна.

Бородино

26 августа 1812 года

В грандиозной битве у села Бородино участвовали большие силы кавалерии: у русских — 164 эскадрона (около 17 500 всадников) и 7 тысяч казаков; у французов — 294 эскадрона (около 28 тысяч всадников).

Русские гусарские полки входили в состав всех четырех кавалерийских корпусов. В 1-м кавкорпусе генерал-адъютанта Уварова имелось два гусарских полка: лейб-гвардии Гусарский и Елисаветградский. Во 2-й кавкорпус генерал-адъютанта барона Корфа входил Изюмский гусарский полк. В 3-м кавкорпусе генерал-майора Крейца находились Сумский и Мариупольский полки. В 4-м кавкорпусе генерал-майора графа Сиверса 1-го — Ахтырский полк.

Кавкорпуса располагались следующим образом. На правом фланге русских позиций от деревни Маслово до деревни Горки — 2-й кавкорпус, в центре, от деревни Горки до высоты Курганная, — 3-й кавкорпус. Здесь же в резерве скрытно размещался и 1-й кавкорпус. На левом фланге, между высотой Курганная (батарея Раевского) и Утицким лесом, — 4-й кавкорпус. Боевой порядок русских войск был глубоким и устойчивым и давал возможность осуществлять широкий маневр всеми силами и средствами на поле боя. Кавалерия строилась на расстоянии 300–400 метров позади пехоты в две линии эскадронов. За кавалерией располагались частные и общие резервы (расстояние около 800 метров). Главнокомандующий русской армией М. И. Голенищев-Кутузов никаких особых задач перед конницей не ставил. Она должна была вместе с пехотой защищать заранее подготовленные позиции, выстоять под ударами противника, имеющего численное превосходство, отразить все его атаки.

Знаменитое сражение началось около семи часов утра 26 августа 1812 года. Французская батарея из 102 орудий открыла канонаду по Багратионовым флешам — одному из трех главных пунктов обороны русских (на левом фланге). Гусары в течение всей баталии участвовали в нескольких ее эпизодах.

С 8 до 12 часов утра продолжались боевые действия у Багратионовых флешей. Здесь первыми вступили в схватку с противником ахтырские гусары. «…Два эскадрона Ахтырского гусарского полка, находившиеся у прикрытия левой батареи, под командою ротмистра Александровича, ударили на одну приближающуюся к батарее пехотную колонну, опрокинули оную; ротмистр Бибиков с фланкерами остановил неприятельских фланкеров, намеревавшихся обойти фланг; все покушения неприятеля по ельнинской дороге были тщетны… Ахтырского гусарского полка полковник Васильчиков командировал два эскадрона онаго полка сбить кавалерию, которая окружила переднюю флешь на левом фланге, уже занятую неприятелем, а сам с двумя эскадронами подкреплял их; майор князь Кастриот (Скандерберг. — А.Б.) бросился мужественно на неприятельскую кавалерию, опрокинул оную, а после, обратив в бегство пехоту, занял флешь. Пехота наша не подкрепила сей атаки и полковник Васильчиков принужден был отступить за заднюю флешь, где и удержал неприятельскую кавалерию, которая покушалась несколько раз обойти фланг в упомянутом месте; майор Ахтырского полка Дуванов с четырьмя эскадронами бросился с отличною храбростию на неприятельскую пешую колонну, опрокинул оную, но был встречен от другой колонны сильными ружейными выстрелами и тяжело ранен. Полковник Васильчиков, увидя неприятельскую кавалерию, которая сильно наступала, ударил с четырьмя эскадронами во фланг и, опрокинув оную, преследовал ее до батарей неприятельских и затем отступил с полком за наши батареи в порядке…»^{16}

Около двенадцати часов дня Кутузов приказывает кавкорпусу Уварова (28 эскадронов, 12 конных орудий) атаковать левый фланг французов. В первой линии шли два полка: Елисаветградский гусарский и лейб-гвардии Казачий, во второй линии: лейб-гвардии Гусарский, лейб-гвардии Драгунский, лейб-гвардии Уланский и Нежинский драгунский полки. Кавкорпус перешел вброд реку Колочу при селе Малом, атаковал кавалерийскую дивизию генерала Орнано, опрокинул ее и стремительно прошел за ручей Войну почти до села Бородино. Здесь кавалеристы увидели дивизию генерала Дельзона (четыре пехотных полка), которая быстро построилась в полковые каре.

Все четыре эскадрона лейб-гвардии Гусарского полка несколько раз бросались в атаку против пехоты, но прорваться в каре им не удалось. В дело вступила конная артиллерия, и под ее огнем 84-й линейный французский полк отошел за реку, оставив гусарам одну пушку. Дальше села Беззубова наши конники пройти не смогли и там оставались до самого вечера.

В этом боевом эпизоде особенно отличились офицеры лейб-гвардии Гусарского полка: полковник Трощинский (ранен пулею в грудь), ротмистр Андреевский (ранен картечью), ротмистр Бороздин (тяжело ранен пулями, впоследствии от ран умер), поручик Юшков (ранен пулею в грудь), штабс-ротмистр Дьяков 1 — й (контужен ядром). Кроме того, было убито 2 унтер-офицера, 1 трубач и 21 рядовой, 43 строевые лошади.

Около часа дня французы повели сильную атаку около деревни Семеновское, и на помощь русской пехоте пришла кавалерия 3-го кавкорпуса: «… отрядил я Сумский и Мариупольский гусарские, Курляндский и Оренбургский драгунские полки, под командою генерал-майора Дорохова, для подкрепления левого крыла. Генерал-майор Дорохов с оными полками, сблизясь к ретраншаментами и к пехоте, нашел, что неприятельская кавалерия в превосходстве начинала окружать нашу пехоту и батареи; выстроясь немедля, ударил он поспешно с Оренбургским драгунским полком в середину, а с Мариупольским гусарским и Курляндским драгунским во фланг неприятельской кавалерии, которая быстротой сей атаки была опрокинута и прогнана до самых их батарей. Здесь резервы неприятеля, подкрепя бегущих, остановили нашу кавалерию, почему генерал-майор Дорохов сблизил немедля бывший в резерве Сумский гусарский полк и, отозвав прочие полки апелью, устроил вторично корпус в две линии и наступающую неприятельскую конницу еще раз атаковал и прогнал. При сем случае Сумский гусарский полк спас восемь наших орудий, которые нашими были совсем оставлены…»^{17}

После трех часов дня за Центральной батареей (Раевского), которой к тому времени овладела французская тяжелая конница, началось большое кавалерийское сражение. В нем участвовали части «Великой Армии»: саксонские, вестфальские и польские кирасиры и уланы (всего 30 эскадронов) из корпуса Латур-Мобура, 7-я драгунская дивизия генерала Лагуссе (16 эскадронов) и дивизии генералов Дефранса и Шастеля (по 16 эскадронов каждая). Им противостояли полки Кавалергардский и лейб-гвардии Конный (8 эскадронов), Изюмский гусарский, Польский уланский и Псковский драгунский (всего 20 эскадронов) из 2-го кавкорпуса. Позже подошли части 3-го кавкорпуса: Сумский и Мариупольский гусарские полки, Оренбургский, Сибирский и Иркутский драгунские (всего 28 эскадронов). Конные атаки под огнем артиллерии с ожесточенной рубкой на палашах и саблях продолжались более часа. Наша конница остановила продвижение неприятеля вглубь позиций русской армии.

Московская и Калужская губернии

сентябрь-октябрь 1812 года

Когда «Великая Армия» Наполеона вступила в Москву, покинутую жителями, пришло время так называемой «малой войны». Отряды (или «партии»; отсюда и название «партизан») русской легкой кавалерии начали действовать на коммуникациях противника, уничтожая его транспорты с провиантом, снаряжением и вооружением, нанося ему урон в живой силе, ведя разведку.

Но первый такой отряд появился гораздо раньше. Еще 23 июля 1812 года по приказу Барклая-де-Толли генерал-майор барон Ф. Ф. Винцегероде, имея под своим началом Казанский драгунский, три донских казачьих и конный калмыцкий Ставропольский полки, отправился в Смоленскую губернию, чтобы вести наблюдение за действиями неприятеля и доносить о них в штаб 1-й Западной армии^{18}.

Затем, в конце августа 1812 года подполковнику Ахтырского гусарского полка Д. В. Давыдову было разрешено сформировать партию в 130 человек из ахтырских гусар и донских казаков. Более крупным отрядом (5 батальонов пехоты, 4 эскадрона изюмских гусар, 2 казачьих полка и 8 орудий) командовал шеф Изюмского гусарского полка генерал-майор И. С. Дорохов. В начале сентября он был отправлен к Можайску, а потом находился на Боровской и Калужской дорогах. Также в Боровском уезде Московской губернии с 30 сентября 1812 года действовал отряд капитана гвардейской артиллерии А. Н. Сеславина (через два месяца он был произведен в полковники Сумского гусарского полка), в котором насчитывалось 250 донских казаков и около 100 сумских гусар. Отряд полковника Мариупольского гусарского полка князя И. М. Вадбольского имел в своем составе 8 эскадронов мариупольских гусар и 500 донских казаков и действовал в районе Можайска и Вереи.

Всего же по приказу главнокомандующего русской армией князя Голенищева-Кутузова было создано 9 армейских партизанских отрядов из тридцати шести казачьих полков, семи полков и пяти эскадронов регулярной кавалерии, пяти полков и трех батальонов пехоты, причем один батальон егерей был посажен на лошадей, отбитых у французов. Особое внимание Кутузов уделял действиям партизан на Смоленской, Новой и Старой Калужских дорогах, Серпуховском и Петербургском трактах.

Кроме армейских отрядов, были и другие, так сказать, самодеятельные, организованные самим населением. Одной из таких крестьянских партий командовал рядовой Елисаветградского гусарского полка Федор Потапов, получивший прозвище «Самусь». О нем с восхищением писал граф Д. Е. Остен-Сакен, в те годы — офицер-елисаветградец:

«Взятый в плен раненным в Бородинской битве, лейб-эскадрона Елисаветградского полка рядовой Самусь, высокий, стройный, сметливый и блистательной храбрости, явился к графу (генералу М. А. Милорадовичу, который после сражения при Бородино командовал арьергардом русской армии. — А.Б.) как начальник трехтысячного партизанского отряда, им самим собранного из крестьян окрестных деревень. Бежав из плена, Самусь нашел местность близь Колоцкого монастыря весьма выгодною для партизанских действий и предложил крестьянам составить отряд, нападать на проходящие по операционной линии неприятельские обозы и команды, вооружив себя неприятельским оружием и патронами, которые они, во что бы то ни стало, должны отбить у неприятеля. Сначала нападал он на малые команды, и когда оружия и патронов стало достаточно и отряд его возрос до 3000 ратников, то он, сосредоточивая войска свои по звону колоколов, нападал уже на значительные команды и один раз разбил наголову целый батальон. Строжайшая дисциплина была им введена в отряде и неповиновение не имело места. Самусь также имел свою гвардию, в числе одной пехотной роты, которую он в строю представил Милорадовичу… Я был очевидным свидетелем этой приятной и комической сцены… Граф Милорадович произвел Самуся в унтер-офицеры, наградил знаком отличия Военного ордена и, по представлению графа, Самусь скоро был произведен в офицеры…»^{19}

О действиях армейских отрядов сообщали «Армейские известия», издаваемые походной типографией при штабе:

«Ахтырского гусарского полка подполковник Давыдов 9 сентября открыл близ села Царево-Займище неприятельский транспорт с хлебом, состоящий в 30-ти подводах и сопровождаемый 215 человеками пехоты, на коих он ударив, взял в плен 98 человек…»

«…Генерал-майор Дорохов со своим отрядом с 7-го по 14-е число сентября успел благоразумными своими распоряжениями совершенно истребить 4 кавалерийских полка, потом отряд из 800 человек пехоты и конницы истребил парк до 80 ящиков, перехватил немало неприятельских обозов и во все время взял в плен до 1500 человек…»

О схватке с французами 15 сентября 1812 года у села Тарбеева Д. В. Давыдов рассказал в своих воспоминаниях: «…Пикетные открыли шедшее от села Тарбеева большое количество фур, покрытых белым холстом. Некоторые из нас сели на коней и, проскакав несколько шагов, увидели их, подобно флоту, на парусах продвигавшемуся. Немедленно штабс-ротмистр Бедряга 3-й, поручики Бекетов и Макаров с гусарами и казачьи полки помчались к ним наперерез. Передние ударили на прикрытие, которое после нескольких пистолетных выстрелов обратилось в бегство; но быв охвачено Бугским полком бросило оружие. Двести шестьдесят рядовых разных полков, с лошадьми их, два офицера и двадцать фур, полные хлебом и овсом, со всею упряжью попались нам в руки»^{20}.

Два отряда: генерал-майора Дорохова и полковника князя Вадбольского, объединившись, провели 29 сентября 1812 года боевую операцию по освобождению города Вереи Московской губернии. По приказу Кутузова Дорохов шел от Боровска к Верее через Купелицы и Митяево. Перейдя реку Протву, он 28 сентября подступил к городу. Наша пехота без выстрелов бросилась на оборонительный вал, возведенный французами, и овладела городом, потеряв 30 человек убитыми и ранеными. Часть вражеского гарнизона была истреблена, остальные сложили оружие. В плен были взяты 15 офицеров и более 350 нижних чинов, отбито одно знамя. Дорохов раздал крестьянам ружья, взятые у французов, а также провиант, найденный на складах в Верее, и двинулся со своим отрядом к селу Каменскому.

Отряд капитана Сеславина, увеличившийся до 500 человек, 4 октября 1812 года успешно атаковал у села Ветюмова генерала Орнано, у которого было 4 полка кавалерии, 2 батальона пехоты и 6 орудий, а также большой обоз. Воспользовавшись растерянностью неприятеля, партизаны закололи обозных лошадей, заклепали три орудия, испортили повозки и упряжь и отступили в лес, к реке Наре. Сеславин отправил рапорт Кутузову: «…при сем случае убито у неприятеля до 300 человек, в том числе 1 полковник и несколько офицеров… Потери с нашей стороны около 40 человек. Вашему превосходительству имею честь рекомендовать войскового старшину Грецова, Сумского гусарского полка штабс-ротмистра Алферова, Елисаветградского гусарского полка поручика Редкина, который из своих рук убил полковника, гвардии Литовского полка прапорщика Граббе… все они в непрерывных атаках оказывали благоразумие, решительность и отличную храбрость… Ежели угодно Вашему превосходительству сделать мне величайшую милость, прошу прислать несколько крестов для нижних чинов, дело было горячее и порядочное…»^{21} Вместе с донесением Сеславин отправил в Главную квартиру армии пленного, чьи показания, по его мнению, могли заинтересовать главнокомандующего. Так, 5 октября 1812 года рядовой 9-го гусарского французского полка Твитанс, допрошенный в секретной канцелярии Главной квартиры, показал, что войска Наполеона выступили из Москвы.

Однако осталось неизвестным, в каком направлении движется «Великая Армия». Первым узнал об этом капитан Сеславин, который с частью своего отряда 10 октября 1812 года вышел к Калужской дороге в районе Боровска. Взобравшись на дерево, смелый партизан увидел массу неприятельских войск. Впереди по дороге шла гвардейская кавалерия Наполеона в касках и белых плащах, затем — запряженная цугом карета императора, за ней — отряд мамелюков и далее в густых колоннах — гвардейская пехота в высоких меховых шапках.

От Боровска в Тарутино, в штаб-квартиру русской армии, был немедленно отправлен поручик Д. Н. Болговский с важнейшим донесением. «В первом часу ночи появился Сеславин, — писал он впоследствии в своих мемуарах, — и с той минуты я заключил, что вряд ли кто дотоле имел счастие оказать более блестящую услугу России, чем он…» Таким образом, благодаря партизанской разведке наше командование своевременно узнало о намерении Наполеона идти из Москвы в Калугу. Из Тарутино к Малоярославцу тотчас были выдвинуты значительные силы под командованием генерала Д. С. Дохтурова (4-й пехотный корпус, 1-й кавкорпус, казачьи полки Платова, часть Тульского ополчения), и 12 октября у этого города произошло кровопролитное и упорное сражение, после которого Наполеон был вынужден повернуть с Калужской дороги на Смоленскую и идти к западной границе России по уже разоренным его войсками областям.

Кацбах

14 августа 1813 года

Эта небольшая река в Силезии стала местом сражения между союзными войсками под командованием немецкого генерала Блюхера (85 тысяч человек и 340 орудий, в том числе русских — около 18 тысяч человек) и французским корпусом под командованием маршала Макдональда. Французы были разбиты, и исход боя решила атака нашей кавалерии. Несмотря на трудные погодные условия (весь день шел дождь, дороги и поля стали непроходимыми из-за грязи), русские гусары и казаки в пять часов вечера 14 августа сумели нанести мощный удар по неприятельской коннице. На обширном плато у реки Кацбах действовали в общей сложности около восьми тысяч всадников. Французские кавалеристы были сбиты с позиций, окружены и опрокинуты на каре собственной пехоты, которая из-за дождя не могла вести ружейный огонь и также отступила в беспорядке.

В атаке участвовали полки 2-й Гусарской дивизии генерал-майора С. Н. Ланского: Александрийский (5 эскадронов), Белорусский, Мариупольский и Ахтырский (все — по 6 эскадронов). Противник был атакован с трех сторон. Генерал-майор Юрковский с александрийцами и мариупольцами ударил на него с фронта, генерал-майор Ланской с ахтырцами и белоруссцами — с фланга, а 6 казачьих полков генерал-майора Карпова — с тыла.

В ходе сражения русские захватили 50 вражеских пушек и около 5 тысяч пленных. Потери их составили около 90 человек убитыми, примерно 400 ранеными и до 90 человек пропавшими без вести^{22}.

За массовый героизм, проявленный у Кацбаха, все четыре гусарских полка первыми из русских гусар получили учрежденные в 1813 году коллективные награды — знаки отличия на кивера.

Эти знаки изготавливались из белой меди в виде ленты (см. рис. на с. 363) и имели выбитую надпись: «За отличие 14 августа 1813 года». Позднее к ней прибавили слова: «за Кацбах». Комиссариатский департамент Военного министерства определил стоимость одного знака для нижних чинов в 16,5 копейки серебром. Офицерский знак стоил дороже: 1 рубль 20 копеек — так как был позолоченным. Полкам разрешалось делать знаки самостоятельно, а потом казна оплачивала этот заказ.

Однако известна история с Александрийским гусарским полком, который за 1408 знаков выставил Комиссариатскому департаменту счет на 422 рубля 40 копеек, посчитав, что изготовление каждого знака отличия обошлось ему в 30 копеек серебром. В департаменте с этим не согласились и вернули полку только 260 рублей 48 копеек, указав в сопроводительной бумаге, что настоящая цена данного предмета гораздо ниже и если полк заплатил больше, то должен погасить остаток из своих полковых сумм^{23}.

Лейпциг

2–7 октября 1813 года

Сражение армии Наполеона с войсками союзников, получившее впоследствии название «Битва народов», произошло у города Лейпцига в Саксонии, на широкой холмистой долине на правом берегу реки Плейсы при впадении в нее реки Парты. Союзники имели свыше 300 тысяч человек (русских — 127 тысяч, австрийцев — 89, пруссаков — 72, шведов — 18 тысяч) при 1385 орудиях. Силы союзной кавалерии достигали 56 тысяч всадников. У французского императора было около 200 тысяч человек при 700 орудиях^{24}. При сражении присутствовали три монарха: Александр I, прусский король Фридрих-Вильгельм III и австрийский император Франц I.

«Битве народов» предшествовал кавалерийский бой у села Либертвольквиц, расположенного в девяти километрах к югу от Лейпцига. Здесь 2 октября 1813 года на поле в течение нескольких часов сходились в атаках и рубились на палашах и саблях около 14 тысяч всадников, как французских, так и русских и прусских. В этой схватке участвовали три русских гусарских полка: Гродненский (600 человек), Сумский (900 человек) и Лубенский (560 человек).

Все они входили в состав авангарда левой колонны союзных войск под командованием генерал-лейтенанта графа Палена 3-го, которая двигалась на Магдеборн. У деревни Госсы авангард увидел французскую кавалерию. Конно-артиллерийская рота полковника Никитина выехала вперед и обстреляла противника. Ей навстречу бросился драгунский полк. Прикрыть артиллерию должны были сумские гусары, но они не выдержали удара неприятельской конницы и отступили. Тогда на помощь русским поспешили восточно-прусские и силезские уланы. Им удалось охватить французских драгун с флангов и оттеснить их с поля боя. В дело вступили также силезские и бранденбургские кирасиры, чугуевские уланы, донские казаки из полка Грекова. Мюрат, командовавший здесь французскими войсками, бросил в бой драгунские полки 5-го кавкорпуса, недавно прибывшего из Испании, но они были остановлены огнем русских батарей. Столкновения продолжались до шести часов вечера, но не дали решительного перевеса ни одной из сторон.

Сражение у Лейпцига развернулось в трех отдельных районах: к западу от Эльстера у Линденау, к югу от реки Парты и Лейпцига и к северу от Парты и Лейпцига, у Мекерна. В битве участвовали все 13 русских гусарских полков. Находились они в разных районах, взаимодействовали с разными воинскими частями и в разное время.

Например, около трех часов дня 4 октября 1813 года у Вахау маршал Мюрат повел в атаку на союзников примерно 100 эскадронов конницы. Кавалеристы с ходу разгромили 30-орудийную батарею и стоявший около нее Кременчугский пехотный полк, прорвали боевые порядки 2-го пехотного корпуса и устремились к плотине у деревни Госсы. Французов пытались остановить наши лейб-драгуны и лейб-уланы, но были отброшены. В этой схватке погиб генерал-лейтенант Е. И. Шевич, который скакал впереди русских конников.

У деревни Госсы находился сам император Алекандр I и два других монарха: Фридрих-Вильгельм III и Франц I. Здесь атака французской кавалерии, так удачно начавшаяся, была остановлена огнем русской артиллерии и выступлением лейб-гвардии Казачьего полка. Во главе со своим командиром генерал-адъютантом графом Орловым-Денисовым лейб-казаки быстро перешли через гать и ударили на французов с фланга. Их выступление было также поддержано лейб-гусарами и кирасирами.

«Когда неприятельская кавалерия прорвалась сквозь наш центр, то три эскадрона кирасир вместе с лейб-гвардии Гусарским полком, — говорилось в донесении Барклая-де-Толли, — ударили ей во фланг и в тыл и повторяли потом свои атаки вместе с прочею кавалериею, чем нанесли неприятелю большой вред…»

Командовавший лейб-гвардии Гусарским полком полковник Коровкин в этом бою был ранен, а три офицера убиты. Погибли также 47 нижних чинов и 121 строевая лошадь. Кроме того, ранения получили ротмистры: Дьяков (ядром в ногу), барон Унгерн-Штернберг (саблей в голову и пикой в руку), Крекшин (контужен ядром в плечо); корнеты: Рейтерн (ядром оторвало правую руку), Чаплин (ранен пулею), Поземковский (контужен ядром в ногу).

На следующий день, 5 октября 1813 года, боевые действия фактически прекратились. Произошла лишь одна кавалерийская стычка у Галесской заставы. В ней участвовала 2-я Гусарская дивизия. Ахтырский и Мариупольский полки шли в первой линии. Их подкрепляли александрийцы и белоруссцы. Они атаковали неприятельскую конницу и после непродолжительного рукопашного боя противник ушел за свою пехоту. Гусары преследовали его и захватили 5 пушек и 500 пленных.

На рассвете 6 октября союзники, уже имевшие почти двукратное численное превосходство над французскими войсками, готовились окружить Наполеона и повели атаки по всему фронту. В это время Гродненский и Сумский гусарские полки вместе с Чугуевским уланским полком и двумя донскими казачьими полками находились между дорогой в Лейпциг и деревней Цукельсгаузен, поддерживая связь между Польской армией графа Бенигсена (54 тысячи человек), наступавшей на эту деревню, и корпусом Барклая-де-Толли (84 тысячи человек). Здесь гусары оставались до двух часов дня и несколько раз ходили в атаку на французскую пехоту и кавалерию.

«Секурируя кавалерию графа Бенигсена на правом фланге, которая сильным неприятелем была сбита, — сообщал в своем рапорте Барклай-де-Толли, — три раза Гродненский полк возобновлял самую решительную, упорную атаку и наконец, прогнал неприятеля за батарею, из коей ротмистром Остроградским взяты две пушки…»

В одной из этих атак особенно отличился унтер-офицер Гродненского гусарского полка Грузенко. Он первым доскакал до батареи и зарубил там офицера и несколько человек орудийной прислуги. Когда полк стал отступать, Грузенко, заметив, что одно из орудий еще цело, спокойно отделился от эскадрона, вернулся один к батарее и заклепал его, а также застрелил из пистолета оставшуюся в живых лошадь. На рыси унтер-офицер отправился за своим полком, и тут на него напали французские драгуны. Дождавшись первого противника, Грузенко ударом сабли вышиб его из седла. Остальные не посмели приблизиться к смелому гусару. За свой подвиг Грузенко был награжден знаком отличия Военного ордена^{25}.

В боях 2, 4 и 6 октября 1813 года Гродненский полк понес большой урон. Шесть офицеров были убиты, четыре — тяжело ранены. Также из строя выбыло 50 нижних чинов (убито 23, ранено 27). Строевых лошадей погибло 134. Большая часть людей пострадала не от холодного оружия, а от артиллерийского огня.

За сражение под Лейпцигом генерал-майор Ридигер, шеф Гродненского полка, был награжден орденом Святой Анны 1-й степени с алмазами. Подполковник Набель получил орден Святой Анны 2-й степени с алмазами, а ротмистры Адеркас, Лошкарев и штабс-ротмистр Гугьяр — тот же орден, но без алмазов. Еще девять офицеров полка были удостоены ордена Святой Анны 3-й степени, три офицера — ордена Святого Владимира 4-й степени и четыре офицера — золотых сабель с надписью: «За храбрость».

Орден Святого Георгия 4-й степени получил ротмистр Матвей Иванович Остроградский, служивший в Гродненском полку с июля 1806 года корнетом. Таким образом был отмечен его подвиг 6 октября 1813 года, когда он вывез с французской батареи два орудия.

Кроме того, многие офицеры получили прусский орден «Pour le Mérite», а солдаты и унтер-офицеры — его знаки. Прусский король собственноручно украсил этим орденом грудь поручика Постельса, которого Ридигер послал к нему с донесением.

Фер-Шампенуаз

13 марта 1814 года

«В сей славный незабвенный день, в который приведен в исполнение решительный план идти к Парижу, кавалерией нашей заложено, так сказать, начало блистательному окончанию войны, столь долго изнурявшей народы Европы!» — такими словами никому неизвестный дежурный офицер завершил запись о сражении в окрестностях французской деревни Фер-Шампенуаз, сделанную в Боевом журнале Главной союзной армии.

Действительно, это сражение представляет собой яркий пример победы, одержанной конными частями над довольно многочисленной пехотой. В начале боя у французов было около 17 тысяч человек (12 300 пехотинцев и 4350 конников) и 68 орудий, к концу его — уже примерно 23 тысячи человек, в основном — пехоты. Союзные войска (русские, вюртембержцы и австрийцы) имели вначале 5700 всадников и 36 орудий, а при завершении битвы — около 16 тысяч человек. Наибольшую часть отряда (12 тысяч человек) составляли русские гусары, уланы, казаки, драгуны и кирасиры^{26}.

Само сражение при Фер-Шампенуазе распадалось на несколько эпизодов, происходивших на широком и ровном пространстве у реки Сомм. Боевые действия начались в девять часов утра 13 марта 1814 года, когда недалеко от городка Суде-Сент-Круа авангард под командованием генерал-лейтенанта графа фон дер Палена наткнулся на войска маршала Мармона. В авангарде шли гусарские полки: Сумский (6 эскадронов, 615 человек), Гродненский (5 эскадронов, 492 человека), Лубенский (5 эскадронов, 641 человек), Ольвиопольский (4 эскадрона, 513 человек), а также и Чугуевский уланский полк (8 эскадронов, 1072 человека)^{27}. У Мармона была пехота, которая быстро свернулась в каре и открыла убийственный огонь по русским кавалеристам. Тем не менее Пален решил атаковать противника. В обход его левого фланга он двинул лубенских и ольвиопольских гусар под командованием генерал-майора Дехтерева. Чуть правее их выступали чугуевские уланы под командованием генерал-майора Лисаневича. С фронта вели огонь орудия 23-й конно-артиллерийской роты, которую прикрывал Гродненский гусарский полк под командованием генерал-майора Ридигера. В обход правого фланга французов шла союзная конница принца Адама Вюртембергского. Русская кирасирская дивизия генерал-майора Кретова оставалась в резерве и находилась за Гродненским гусарским полком, построенным в эскадронные шеренги.

Однако Мармон не принял боя. Его войска в полном порядке, под прикрытием небольшого арьергарда, отступили к деревне Соммес. Сумские и ольвиопольские гусары бросились на этот арьергард и изрубили его, несмотря на встречную атаку кирасир генерала Бордесуля. Но у Соммеса Мармон, ожидая подхода маршала Мортье, продержался до одиннадцати часов дня. Мортье, атакованный казаками и чугуевскими уланами, все-таки пробился к нему, хотя и понес немалый урон.

Видя, что их позиция неудобна для боевых действий, оба маршала решили отвести войска к Фер-Шампенуазу. Пехота шла, построенная в несколько каре, которые двигались в шахматном порядке. В двенадцать часов дня они выстроились на поле между деревнями Шапелен и Ворефруа, упираясь левым флангом в реку Сомм, правым — в ручей Дез-Ож. Сражение возобновилось. В дело вступила союзная кавалерия. Гусарские полки Сумский, Гродненский, Лубенский и Ольвиопольский, а также 2-я Кирасирская дивизия атаковали левый фланг неприятеля, кавалеристы из Вюртемберга — центр, а австрийские гусары эрц-герцога Фердинанда и кирасиры Лихтенштейна и Кайзера — правый фланг.

Атака головных полков была успешной, но французская артиллерия начала громить австрийских кирасир, наступавших в густых колоннах подивизионно. В этот момент им во фланг ударил генерал Бордесуль, и австрийцы обратились в бегство, смешав боевые порядки вюртембергских конно-егерей и гусар эрц-герцога Фердинанда. Остановить наступление всадников Наполеона помогла Гвардейская легко-кавалерийская дивизия, которая прорвалась в тыл французам со стороны деревни Ворефруа. В ее составе находилась сотня лейб-гвардии Казачьего полка, лейб-гвардии Гусарский полк (6 эскадронов, 577 человек), лейб-гвардии Уланский полк (6 эскадронов, 576 человек) и лейб-гвардии Драгунский полк (6 эскадронов, 623 человека), а также восемь конно-артиллерийских орудий. За гвардейцами на рысях шла 1-я Кирасирская дивизия. Мортье и Мармон снова отступили. На их пути располагалась деревня Ленхаре, и здесь в два часа дня вспыхнула ожесточенная кавалерийская схватка. В ней участвовали русские гусары и кирасиры, гвардейские легко-конники, полки Кавалергардский и лейб-гвардии Кирасирский. С ними рубились на палашах и саблях кирасиры генерала Бордесуля, драгуны генерала Русселя и 8-й Конно-егерский полк. Но силы оказались неравны, и французы поспешно отступили к деревне Коннатре.

Начался сильный дождь, сопровождаемый порывами ветра. Французская пехота с намокшими ружьями уже не могла вести огонь и отбивалась только штыками. У Коннатре лейб-гвардии Уланский полк под командованием генерал-майора Чаликова, Кавалергардский полк и лейб-гвардии Кирасирский Его Величества под командованием генерала Депрерадовича с двух сторон ударили на противника и прорвались в два каре бригады генерала Жамена, изрубили их и преследовали бегущих до самого селения. На поле около Коннатре французы бросили 43 орудия.

Около трех часов дня буря прекратилась. Дивизии генералов Риккара и Христиани, занимавшие фланги французского боевого порядка, сумели отбить атаки союзной конницы и дали возможность своим кавалеристам вновь построиться за каре. Однако появление отряда генерала Сеславина на дороге из селения Плер вновь внесло в ряды противника панический страх, и он быстро отошел к Фер-Шампенуазу. Здесь к французам прибыли подкрепления. Полковник Леклерк привел 9-й маршевый полк тяжелой кавалерии. Он выступил из Фер-Шампенуаза и мощной атакой остановил наступление союзных войск.

Воспользовавшись этим, маршалы Мортье и Мармон собрали свои корпуса на высотах Линта. Войска построились в две линии: пехота на левом крыле в батальонных колоннах, кавалерия — на правом, частью — развернутым фронтом, частью — в полковых колоннах. К вечеру к ним подошли дивизии генералов Пакто и Амея (6 тысяч человек, 16 орудий, большой артиллерийский парк и обоз).

Союзные войска также получили подкрепление. После четырех часов дня к ним присоединился отряд генерала графа фон дер Палена 2-го (Дерптский и Северский драгунские полки) и отряд генерал-адъютанта Васильчикова (гусарские полки Ахтырский, Александрийский, Белорусский и Мариупольский, всего 20 эскадронов, 1800 человек). Наконец, сам Александр I приехал в Фер-Шампенуаз. Французы были окружены, и государь послал к ним флигель-адъютанта Раппа и капитана Дурново, а прусский король — подполковника Тилле — в качестве парламентеров, с трубачом, чтобы предложить им сдаться в плен. Генерал Пакто отказался и удержал у себя подполковника Тилле как пленного.

Эта непреклонность заставила союзников атаковать неприятеля со всех сторон. Первые два эскадрона Кавалергардского полка под командованием полковника Уварова, лейб-гвардии Уланский полк и лейб-гвардии Казачий, Дерптский и Северский драгунские полки, а также гусарские Ахтырский, Александрийский, Белорусский и Мариупольский врубились в четыре оставшихся на поле французских каре.

Один из батальонов положил оружие, но кавалергарды, разгоряченные боем, продолжали рубить и топтать неприятельскую пехоту. Тогда Александр I со своим конвоем сам въехал в каре и остановил латников, хотя адъютанты напоминали ему об опасности. «Хочу пощадить их», — отвечал Александр Павлович. Все пленные французские генералы были представлены русскому царю. Он приказал возвратить им их экипажи и принял участие в судьбе остальных трех тысяч солдат и офицеров армии Наполеона, которые попали в плен у Фер-Шампенуаза. Всего же французы потеряли до 11 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными, 60 орудий и до 350 зарядных ящиков^{28}.

17 марта 1814 года союзная армия подошла к Парижу. После непродолжительных боевых действий гарнизон французской столицы капитулировал.

Примечания

Предисловие

¹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой гусарской службе. М., 1797, С. 67–68.

² Военная энциклопедия. СПб., Изд-во И. Д. Сытина, 1912. Т. 8. С. 547, статья «гусары».

³ Серия «Men-at-arms», изд-во «Osprey Publiching Ltd», книга «Гусары Наполеона» (№ 76), Лондон, 1978. С. 3.

Глава первая. Гусарские полки в Европе

1

Давыдов Д. В. Военные записки. М.: Воениздат, 1982. C. 70–71.

2

Все данные по французским гусарским полкам у Бородино были любезно сообщены автору главным специалистом Российского государственного военно-исторического архива А. А. Васильевым.

3

Полное собрание законов Российской империи. Т. 26, № 19 926.

4

Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. СПб., 1886. С. 224–225.

Глава вторая Как попасть в гусары

¹ Записки Е. Р. Дашковой. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М.: Изд-во МГУ, 1987. C. 281.

² Отечественная война и русское общество. 1812–1912. М.: Изд-во И. Д. Сытина, 1912. Т. 3. С. 72.

³ РГВИА. Ф. 25. Оп. 160.Д. 1691. Рапорт Его Императорскому Высочеству Цесаревичу Константину Павловичу от Польского уланского полка шефа генерал-майора Коховского. Витебской губернии город Полоцк, 1808 года февраля 8-го. Публикуется впервые.

⁴ Записки Е. Р. Дашковой. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. С. 282.

⁵ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 269. Список формулярный Александрийского гусарского полка о прибылых в 1804 году нижних строевых чинах, 1805 года Генваря 1-го дня. Публикуется впервые.

⁶ Сакс А. Кавалерист-девица штабс-ротмистр Александр Андреевич Александров (Надежда Андреевна Дурова). СПб., 1912. С. 42.

⁷ Здесь и далее все сведения даны из «Списка формулярного Александрийского гусарского полка о прибылых в 1804 году нижних строевых чинах, 1805 года Генваря 1-го дня» (РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 243–268).

⁸ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. М.: Московский рабочий, 1983. С. 53.

⁹ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 2, № 23397. О содержании Лубенского гусарского полка в комплекте в мирное время на постановлении о уланских полках. 13 декабря 1808 года.

¹⁰ Полное собрание законов Российской империи. Т. 24, № 18123.

¹¹ Там же, № 18047.

¹² Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 1. Книга штатов, ч. 1, № 17993.

¹³ РГВИА. Ф. 29. Оп. 1/153а. Св. 169. Ч. 11–12. Л. 50–51.

¹⁴ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 2. Книга штатов, № 20411 и 24581.

¹⁵ РГВИА Ф. 25. Оп. 160. Д. 1401. Рапорт о переформировании Мариупольского гусарского полка со специальными к нему приложениями, 1811 года февраля 8-го дня.

¹⁶ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2270. Л. 6. Полковые рапорты Елисаветградского полка за 1812 год.

¹⁷ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 107.

¹⁸ Гусары эпохи 1812 года. М.: Прометей, 1990, табл. 5–6, на обороте.

¹⁹ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2657. Л. 66. Полковые рапорты Литовского уланского полка за 1812 год.

²⁰ Иванов П. А. Состав и устройство русской регулярной кавалерии с 1700 по 1864 год. СПб., 1864. С. 188.

²¹ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2657. Л. 115. Полковые рапорты Литовского уланского полка за 1812 год.

²² Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 149.

²³ Крестовский В. История 14-го уланского Ямбургского полка. СПб., 1873. С. 284.

²⁴ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2666. Л. 12. Полковые рапорты Польского уланского полка за 1813 год.

²⁵ Звегинцов В. В. Русская армия. Париж, 1973. Ч. 4. С. 455–456.

²⁶ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. СПб., 1797. С. 14–15. Глава шестая. О экцерции.

²⁷ Все цитаты даны по «Его Императорского Величества Воинскому Уставу о полевой гусарской службе». СПб., 1797. С. 33, 4, 74, 10.

²⁸ Все данные здесь и далее приведены по «Формулярному списку Александрийского гусарского полка о портупей-юнкерах, юнкерах и унтер-офицерах за 1804 год». (РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 182–230).

²⁹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 73.

³⁰ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2238. Л. 67, 89. Полковые рапорты Александрийского гусарского полка за 1812 год.

³¹ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2238. Л. 149. Полковые рапорты Александрийского гусарского полка за 1812 год.

³² Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 72–73.

³³ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 216. Формулярный список Александрийского гусарского полка о портупей-юнкерах, юнкерах и унтер-офицерах за 1804 год. Генваря 1-го дня 1805 года.

³⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. М.: Мысль, 1991. С. 365.

³⁵ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2664. «Список портупей-юнкеров Польского уланского полка, достойных к производству в офицеры. Генваря 1-го дня 1812 года».

³⁶ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. СПб., 1797. С. 74.

³⁷ Пушкин А. C. Сочинения. Л., 1936. С. 484–485.

³⁸ Там же. С. 492.

³⁹ Там же. С. 499.

⁴⁰ Лермонтов М. Ю. Избранные сочинения в двух томах. М., 1959. Т. 1.С. 431.

⁴¹ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 478. Л. 291–293. «Дело о принятии на службу вновь отставного капитана Бурцова. Октября 15-го дня 1810 года».

⁴² РГВИА Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 478. Л. 168 об. — 169. Список офицеров, кои по неаттестованию в кондуитных списках производством обходятся. Публикуется впервые.

⁴³ Пушкин А. С. Сочинения. С. 321.

⁴⁴ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 90–91.

⁴⁵ РГВИА, Ф. 25. Оп. 160. Д. 1401. «Рапорты Цесаревичу Константину Павловичу».

⁴⁶ РГВИА Ф. 103. Оп. 208а. Св. 38. Д. 10. Формулярные списки офицеров Мариупольского гусарского полка за 1815 год.

⁴⁷ РГВИА. Ф. 103. Оп. 208а. Св. 38. Д. 10. Л. 39. Формулярные списки офицеров Мариупольского гусарского полка за 1815 год.

⁴⁸ РГВИА Ф. 103. Оп. 208а. Св. 38. Д 10. Л. 6. Формулярные списки офицеров Мариупольского гусарского полка за 1815 год.

⁴⁹ Полное собрание законов Российской империи. Т. 9, № 6949 и 7039.

⁵⁰ Геруа А. Суворов-солдат. 1742–1754 гг. СПб., 1900. С.4–5.

⁵¹ Военный сборник. 1870. № 10. С. 237, 242. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка».

⁵² Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой.

⁵³ РГИА. Ф. 1486. Оп 29. Д 182. Л. 4–5. Публикуется впервые. Сохранены пунктуация и орфография подлинника.

⁵⁴ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д 2237. Л. 46. Формулярный список Александрийского гусарского полка о штаб- и обер-офицерах за 1804 год. Генваря 1-го дня 1805-го года.

⁵⁵ Там же. Л. 44.

⁵⁶ Там же. Л. 40.

⁵⁷ Там же. Л. 55.

⁵⁸ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 11.

⁵⁹ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д 2237. Л. 8.

⁶⁰ Там же. Л. 13.

⁶¹ Полное собрание законов Российской империи. Книга штатов. Т. 43, ч. 2, № 19966.

⁶² Все данные по книге: Манзей К. История лейб-гвардии Его Величества гусарского полка. 1775–1857 гг. Ч. 3. СПб., 1859.

⁶³ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 40.

⁶⁴ Там же. С. 44.

Глава третья «Если хочешь быть красивым…»

¹ Отечественная война и русское общество. 1812–1912. Т. 2. С. 129.

² Здесь и далее расписание цветов гусарских мундиров дано по книге: Историческое описание одежды и вооружения Российских войск Ч. 11. С. 51–62.

³ 1812–1814. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного исторического музея. Сборник документов. М.: Терра, 1992. С. 428.

⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 264.

⁵ 1812–1814. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного исторического музея. С. 471.

⁶ Все данные из брошюры М. Богдановича «Смотр при Вертю». СПб.[б.г.].

⁷ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 77.

⁸ РГВИА. Ф. 396. Оп. 1. Д. 105. Л. 4–5.

⁹ Историческое описание одежды и вооружения Российских войск, с рисунками, составленное по Высочайшему повелению. СПб., 1901. Ч. 15. С. 24.

¹⁰ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. СПб., 1859. Ч. 2. С. 157.

¹¹ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 23205.

¹² Аксенов А. Генеалогия московского купечества. М.: Наука, 1988. C. 115.

¹³ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 24382.

¹⁴ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20252, примеч.

¹⁵ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. СПб., 1859. Ч. 4. С. 41.

¹⁶ Григорович. История 13-го драгунского Военного ордена полка. СПб., 1912. Ч. 2. С. 118.

¹⁷ Здесь и далее все расчеты по расходу материала и цены на него даны по Полному собранию законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20252, примеч.

¹⁸ Размеры даны по ментику и доломану Павлоградского полка из фондов ГИМа.

¹⁹ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. Ч. 4. С. 41–42.

²⁰ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 15–16.

²¹ Военный сборник. СПб., 1870. № 10. С. 240.

²² Устав конного полка. СПб., 1797. С. 65.

²³ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. Ч. 4. С. 46–47.

²⁴ Данные по книге: Ульянов И. Регулярная пехота. 1801–1855. М.: ACT, 1997. С. 46.

²⁵ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 23443.

Глава четвертая «Сабля, ташка, конь гусарской, с вами век мне золотой…»

¹ Туревич Д. Я., Рогалев Г. Т. Словарь-справочник по коневодству и конному спорту. М., 1991. С. 222.

² Витт В. О. Из истории русского коннозаводства. М., 1952. С. 107.

³ Булгарин Ф. В. Воспоминания. СПб., 1846. Т. 2. C. 129.

⁴ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 98–99.

⁵ 1812 год. Военные дневники. М.: Советская Россия, 1990. С. 69.

⁶ Полное собрание законов Российской империи. Т. 37, № 28734.

⁷ Полное собрание законов Российской империи. Т. 36, № 27937.

⁸ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 3. С. 171.

⁹ Там же. С. 172.

¹⁰ Полное собрание законов Российской империи. Ф. 36. № 27966.

¹¹ Потто В. История 44-го драгунского Нижегородского полка. СПб., 1892–1895. Ч. VI. С. 171.

¹² Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 10.

¹³ Военный сборник за 1863. № 2. С. 449–450.

¹⁴ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 7–8.

¹⁵ Цитируется по: Барановский Туган-Мирза. История лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. Приложения. СПб., 1872. С. 125–128.

¹⁶ Михайловский-Данилевский А. Военная галерея Зимнего дворца. СПб., 1845. Т. 4. Статья «Мелиссино Алексей Петрович».

¹⁷ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 70.

¹⁸ Фет А. Воспоминания. Моск. обл.: Культура, 1992. Т. 1. С. 22.

¹⁹ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 167.

²⁰ Избранные сочинения кавалерисг-девицы Н А Дуровой. С 198.

²¹ Русский инвалид. 1858. № 55. Статья «Взгляд на легкую кавалерию прошлого времени».

²² Цит. по: Иванов П. А. Обозрение состава и устройства регулярной русской кавалерии 1700–1864 гг. СПб., 1864. С. 210.

²³ Здесь и далее описание дано по «Историческому описанию одежды и вооружения Российских войск». СПб., 1900. Ч. 11. С. 51–62.

²⁴ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 2, № 20252 (Примечания); Военный сборник. 1870. № 7. С. 84.

²⁵ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Т. 2. С. 128.

²⁶ Избранные произведения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 201.

²⁷ Здесь и далее расписание цветов дано по «Историческому описанию одежды и вооружения Российских войск». Ч. 11. СПб., 1900. С. 53–54, 56–57 и 60–62.

²⁸ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20253. Примечания.

²⁹ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 4. С. 75.

³⁰ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Т. 2. С. 128.

³¹ Суворов А. В. Документы. М., 1952. Т. 2. С. 459.

³² Здесь и далее все размеры по: Кулинский А. Н. Холодное оружие русской армии и флота. Определитель. Л., 1988. С. 35–37.

³³ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 6–7.

³⁴ Здесь и далее все сведения по: Дуров В. А. Русское наградное оружие в XVIII веке // Из истории русской армии и оружия. Сборник ГИМ. М., 1987.

³⁵ Военная энциклопедия. СПб., 1912. Т. X. С. 545. Статья «Золотое оружие».

³⁶ Булгарин Ф. В. Воспоминания. СПб., 1847. Т. 3. С. 33–94.

³⁷ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II. № 20252. Примечания.

³⁸ Федоров В. Г. Вооружение русской армии за XIX столетие. СПб., 1911.С. 8–12.

³⁹ Все данные по: Маковская Л. Ручное и огнестрельное оружие русской армии конца XIV–XVIII вв. М.: Воениздат, 1992. С. 57, 81, рис. 131.

⁴⁰ Федоров В. Г. Вооружение русской армии за XIX столетие. Приложения. С. 398–399.

⁴¹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 9–10.

Глава пятая «Учение и хитрость ратного строения военных людей»

¹ Цит. по: Денисова М. Поместная конница // Труды ГИМ. Вып. XX. М., 1948.

² Цит. по: Анненков И. В. История лейб-гвардии Конного полка. СПб., 1848. Ч. IV. Приложения.

³ Устав Конного полка. СПб., 1797. С. 13. Глава «Общие правила об учении на конях», пункты XIII, XIV и XV.

⁴ Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1974. С 10–11.

⁵ Трубецкой В. С. Записки кирасира // Наше наследие. 1991. № 2.

⁶ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 55–56.

⁷ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 366.

⁸ Наше наследие. 1991. № 2. С. 63, 66.

⁹ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 108–109.

¹⁰ Барановский Туган-Мирза. История лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. Приложения.

¹¹ Манзей К История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 3. С. 172–173.

¹² Военная энциклопедия. СПб., Изд-во И. Д Сытина, 1911. Т. 3. С. 69–70.

¹³ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 4. С. 65. Должностные оклады жалованья по штатам 1802 года.

¹⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 142–143.

¹⁵ Розен А. Е. Записки декабриста. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное изд-во, 1984. С. 84–85.

¹⁶ Там же. С. 81.

¹⁷ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20252.

¹⁸ Манзей К История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857.4.4. С. 65–66.

¹⁹ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 112–113.

²⁰ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Т. 4. С. 281–282.

²¹ Устав Конного полка. СПб., 1797. С. 161–162.

²² Военный сборник за 1870 год, № 10. С. 243. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка».

²³ Розен А. Е. Записки декабриста. С. 74.

²⁴ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 478. Л. 348.

²⁵ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д 478. Л. 213–220. Дело о прошении 24-го Егерского полка подполковника графа де Мендоза-Ботелло о пожаловании ему на уплату долгов 2000 руб. Публикуется впервые. Орфография подлинника.

²⁶ Русская старина. 1887. Т. 53. № 1–3. С 611. Письма Я. П. Кульнева.

²⁷ Розен А. Е. Записки декабриста. С. 116.

²⁸ Русская старина. 1902. Т. 109. № 1–3. С. 106. «Из записок старого офицера».

²⁹ Военный сборник за 1870 год. № 10. С. 243–244. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка»,

³⁰ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Ч. 3. С. 81–83.

³¹ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 124–125.

³² 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 368.

³³ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 139–140.

³⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 368.

³⁵ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20258.

³⁶ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Ч. 3. С. 57.

³⁷ Крестовский В. В. Очерки кавалерийской жизни. М.: Воениздат, 1998. С. 7–8.

Глава шестая Гусарская честь

¹ Булгарин Ф. В. Воспоминания. СПб., 1846.Т. 1. С. 281.

² Там же. Т. 3. С. 94–95.

³ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 13.

⁴ Крестовский В. В. Очерки кавалерийской жизни. С. 241.

⁵ Там же. С. 253.

⁶ Калинин. Дуэли в офицерской среде // Военный сборник 1894. № 8; Набоков В. Дуэль и уголовный закон // Труды Юридического общества при Санкт-Петербургском университете, 1911; Швейковский. Суд чести и дуэль в войсках Российской армии. СПб., 1912.

⁷ Голодолинский П. История 3-го драгунского Сумского полка. М., 1902. Ч. II. С. 64.

⁸ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. Приложения. С. 37, 41.

⁹ Там же. С. 27–28.

¹⁰ Григорович. История 13-го драгунского Военного ордена полка. Ч. 2. С. 151–152.

¹¹ Избранные сочинения кавалерист-девицы И. А. Дуровой. С. 109.

¹² Все данные — из «Формулярного списка о службе офицеров Мариупольского гусарского полка на 1-е января 1815 года». РГВИА Ф. 103. Оп. 208а. Д. 10. Св. 38. Л. 3–7.

¹³ Избранные сочинения кавалерист-девицы И. А Дуровой. С 102.

¹⁴ Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л.: Наука, 1988. С. 317–318.

¹⁵ Цит. по: Грибанов В. Багратион в Петербурге. Л., 1979. С. 72.

¹⁶ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1. Д. 347. Л. 115. Публикуется впервые.

¹⁷ 1812 год. Военные дневники. С. 72.

¹⁸ Там же. С. 77–78.

¹⁹ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 368.

²⁰ Там же. С. 390.

²¹ 1812–1814. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного исторического музея. С. 433.

²² Там же. С. 444.

²³ Там же. С. 446.

²⁴ См.: Безотосный В. М. Б. Барклай де Толли и немцы в 1812 году // Немцы в общественной и культурной жизни Москвы. Материалы международной научной конференции. М., 1999.

²⁵ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1. Д 475. Л. 167–169. Сохранена орфография подлинника. Публикуется впервые.

Глава седьмая Русские гусары на полях сражений

¹ Денисон Г. История конницы. СПб., 1897. Ч. 1. Примечания Брикса к «Истории конницы» Денисона. Ч. II. С. 158.

² Расписание полков и их места на позиции даны по книге: Записки А. П. Ермолова. 1798–1826 гг. М.: Высшая школа, 1991. С. 48–49.

³ Струков. Исторический очерк о регалиях и знаках отличия Русской Армии. СПб., 1902. Т. III. С. 19.

⁴ Там же. С. 44.

⁵ Здесь и далее все данные по: Васильев А. Русская гвардия при Аустерлице. М., 1987. Издание ВИК «Московский корпус» (на правах рукописи).

⁶ Военный сборник, 1870. № 10. С. 241.

⁷ Здесь и далее все данные по: Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка.

⁸ Булгарин Ф. В. Полное собрание сочинений. СПб., 1843–1846. Т. 5. С. 114–115.

⁹ Все данные по: Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. С. 36–37.

¹⁰ Все данные по: Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 42.

¹¹ Данные по: Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 93.

¹² ОПИ ГИМ. Ф. 160. Ед. хр. 182. Л. 31–34.

¹³ Там же. Л. 29–29 об.

¹⁴ Все данные по: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. СПб., 1859- Т. 1. С. 323.

¹⁵ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 125.

¹⁶ Рапорт генерал-майора графа Сиверса Главнокомандующему князю Голенищеву-Кутузову. Цит. по: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 571, 575.

¹⁷ Рапорт генерал-адъютанта барона Корфа Главнокомандующему 1-й Западной армией генералу от инфантерии Барклаю-де-Толли. Цит. по: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 562.

¹⁸ «Отечественная война 1812 года и русское общество. Т. IV. С. 208.

¹⁹ Военный сборник. 1870. № 10. С. 246–247 («Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка»).

²⁰ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 172.

²¹ Цит. по: Хатаевич Н. Л. Партизан Сеславин. М.:Московский рабочий, 1973. С. 44–45.

²² Богданович М. История войны 1813 года за независимость Германии. СПб., 1863. Т. 2. С. 657.

²³ Струков. Исторический очерк о регалиях и знаках отличия Русской Армии. Т. III. С. 90.

²⁴ Советская военная энциклопедия. Т. 4. С. 594.

²⁵ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 183.

²⁶ Богданович М. История войны 1814 года во Франции и низложения Наполеона. СПб., 1865. Т. 1. С. 488.

²⁷ Там же. Т. 2. С. 12. Данные из рапорта о составе русских войск на 25 декабря 1813 года, подписанного Барклаем-де-Толли.

²⁸ Богданович М. История войны 1814 года во Франции и низложения Наполеона. Т. 1. С. 488.

Список иллюстраций

Офицер и трубач Гродненского гусарского полка в 1806–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1902, т. 11, № 1505.

Польский гусар в середине XVII века. Выпуск «Men-at-arms» № 184 «Польская армия. 1569–1696 гг.». Изд-во «Osprey», Лондон, 1987.

Унтер-офицер гусарского Ратского полка, около 1720 года. Библиотека Министерства обороны, Франция.

Прусский гусар эпохи короля Фридриха II. Книга Карла-Хейнца Глесса «Лошадь в военных действиях» (на нем. языке). Берлин, 1980.

Головной убор прусского полка «Гусары смерти», середина XVIII века.

Рядовой гусарского полка Эстергази в 1768 году. Библиотека Мазарини, Франция.

Обмундирование, снаряжение и вооружение французских гусар в середине XVIII века. Публикация в журнале «Gazette des Uniformes» за 1976 год, № 32 (Франция).

Обмундирование, снаряжение и вооружение французских гусар в конце XVIII века. Публикация в журнале «Gazette des Uniformes» за 1976 год, № 33 (Франция).

Ташка 8-го Гусарского полка времен 1-й Республики. Кожа, сукно, холст, металл, вышивка. Фонды музея «Salon de Provence», Франция.

Полковник 1-го Гусарского полка Рувилло в полной парадной форме, 1804–1805 годы (Франция). Выпуск «Men-at-arms» № 76 «Наполеоновские гусары». Изд-во «Osprey», Лондон.

Обмундирование, снаряжение и вооружение французских гусар в 1815 году. Публикация в журнале «Gazette des Uniformes» за 1976 год, № 34 (Франция).

Рядовой Сербского гусарского полка в 1741–1761 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 3,№ 327.

Рядовой Изюмского гусарского полка в 1776–1783 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 5, № 628.

Рядовой Гусарского полка екатеринославских волонтеров в 1787–1788 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 6, № 830.

Рядовой и офицер Павлоградского гусарского полка в 1797–1798 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 8, № 1047.

Рядовой гусарского полка, 1811 год. Рисунок с натуры Л. Орловского. Российский государственный военно-исторический архив.

Рядовой гусарского полка в кивере в 1802–1803 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1493. Особой прической для нижних чинов гусарских полков до 1806 года являлись «локоны» — длинные пряди волос, отпущенные на висках и завитые.

Рядовой и трубач Белорусского гусарского полка в 1803–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1501.

Рядовые Павлоградского, Александрийского и Сумского гусарских полков в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1509.

Рядовые Сумского и Ольвиопольского гусарских полков в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1523.

Унтер-офицер Белорусского гусарского полка в кивере в 1803–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1502.

Унтер-офицеры Ахтырского и Елисаветградского гусарских полков в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1510.

Унтер-офицеры Гродненского, Лубенского и Изюмского гусарских полков в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1524.

Кавалерийская сигнальная труба эпохи Александра I (Наградная, Георгиевская, была пожалована Сумскому гусарскому полку в 1814 году). Металл, лента, кисти. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Офицеры Гродненского и Лубенского гусарских полков в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1513.

Н. А. Дурова, в 1808–1811 годах корнет Мариупольского гусарского полка А. А. Александров.

Штаб-офицер и обер-офицер Ольвиопольского гусарского полка (в виц-мундирах) в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1517.

Граф К О. де Ламберт, в 1803–1811 годах шеф Александрийского гусарского полка.

А. А. Ефимович, в 1794–1816 годах обер-офицер, затем штаб-офицер Александрийского гусарского полка.

Штаб-трубач и трубач лейб-гвардии Гусарского полка в 1802–1807 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 15, № 2060.

Д. В. Давыдов, в 1806 году поручик лейб-гвардии Гусарского полка.

Офицер Елисаветградского гусарского полка в 1802–1803 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1498.

Офицер и штаб-трубач Одесского гусарского полка в 1803 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. И, № 1503.

Т]рубачи Павлоградского и Елисаветградского гусарских полков в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1525.

Император Александр I в мундире генерала лейб-гвардии Гусарского полка, после 1816 года. Фонды Екатеринбургского музея истории искусства.

Детали кроя гусарского доломана в 1802–1811 годах: а) «перёд-боковина» (две); б) спинка; в) рукав (два); г) воротник из приборного сукна; д) обшлаг (два) из приборного сукна.

Построение выкройки доломана для офицеров армейских гусарских полков. 1907–1917 годы. Книга «Полный академический курс кройки мужского платья Первого Вспомогательного Общества Санкт-Петербургских Закройщиков». СПб., 1906–1909, ч. III, рис. 9.

Доломан и ментик рядового Павлоградского гусарского полка в 1809–1812 годах. Сукно, холст, мех, латунь, шнур. Фонды Государственного исторического музея (Москва). Публикация журнала «Цейхгауз» за 1991 год, № 1 (Россия).

Чакчиры нижних чинов Гродненского гусарского полка в 1820–1824 годах. Сукно, холст, тесьма. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Расшивка спереди (цифровка) на чакчирах строевых чинов лейб-гвардии Гусарского полка: а) для рядовых и унтер-офицеров, установлена в 1809 и 1816 годах; б) для офицеров, установлена в 1809 и 1816 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 15, № 2067, 2068, 2075, 2077.

Походные рейтузы нижних чинов кавалерийских полков в 1802–1814 годах. Реконструкция.

Китель нижних чинов кирасирского полка в 1797–1801 годах. Фонды Музея Суворова (Санкт-Петербург). Ткань «коломенок», дерево.

Галстук нижних чинов русской армии в эпоху Александра I. Реконструкция.

Парадные сапоги нижних чинов лейб-гвардии Гусарского полка в 1810–1825 годах. Кожа, тесьма, кисти, металл (а). Повседневные (подрейтузные) сапоги кавалерийских полков. Реконструкция (б). Фонды Музея формы одежды русской, советской и иностранных армий Опытно-конструкторской базы Центрального вещевого управления Вооруженных сил МО РФ.

Кивера строевых чинов гусарских полков в 1809–1811 годах. Слева — рядового, справа — обер-офицера. Реконструкция. Кивера легкой кавалерии, установленные в 1814 году: а) рядового, без знака отличия; б) унтер-офицера, со знаком отличия. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11,№ 1482.

Рядовой Мариупольского гусарского полка (в плаще) в 1802–1803 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1492.

А. П. Мелиссино, в 1807–1813 годах шеф Лубенского гусарского полка.

Типы строевых лошадей легкой кавалерии в первой половине XIX века: а) донская; б) черноморская. По материалам акварели И. Клейна (1815) и литографий Л. Киля (1816–1817).

Император Александр I на своей лошади — жеребце арабской породы по кличке Эклипс, 1820-е годы.

Обер-офицер лейб-гвардии Гусарского полка в 1802–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 15,№ 2061.

Рядовой Мариупольского гусарского полка в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11,№ 1508.

Строевое седло легкой кавалерии в первой половине XIX века: а) ленчик с подпругами, путлищами, пахвями и паперстями, троками на передней и задней луке (вид сбоку); б) ленчик без ремней (вид сзади); в) ленчик с подпругами, путлищами, пахвями и паперстями (вид сверху).

Вальтрапы гусарских полков:

а) установленный в 1797 году;

б) установленный для нижних чинов лейб-гвардии Гусарского полка в 1802 году;

в) вальтрап армейского гусарского полка конца XVIII века. Сукно, холст, шнур. Фонды Музея Суворова (Санкт-Петербург).

Походный вьюк легкой кавалерии в первой половине XIX века:

а) ленчик с потником и ольстрами;

б) ленчик с шинелью у передней луки и попоной;

в) ленчик, накрытый вальтрапом с притороченными саквой и чемоданом.

Строевая лошадь:

а) с недоуздком и трензельным оголовьем;

б) с недоуздком, трензельным и мундштучным оголовьями.

Ташки гусарских полков:

установленная для нижних чинов лейб-гвардии Гусарского полка в 1802 году;

установленная для офицеров лейб-гвардии Гусарского полка в 1802 году;

ташка армейского гусарского полка: крышка, «карман» или сума, перемычка. Реконструкция.

Кушак, портупея с саблей и ташкой, карабин армейских гусарских полков, установленные в 1797 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 8, № 1049.

Лядунка нижних чинов гусарских полков в начале XIX века. Кожа, латунь. Фонды краеведческого музея г. Кобрина (Белоруссия). Лядунка кавалерийских офицеров, установленная в 1817 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1460. Лядунка офицерская, вид с сумой и колодкой. Реконструкция.

Сабли образца 1798/1802 года. Металл, дерево, кожа. Фонды Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург).

Сабля образца 1809 года.

Сабли офицерские легко-кавалерийские образца 1817 года. Златоустовская оружейная фабрика. Металл, дерево, кожа. Фонды Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург).

Выполнение команды «Сабли вон!» по приемам. Рисунки из «Воинского Устава о строевой кавалерийской службе». СПб., 1844.

Приемы боевого фехтования. Рисунки из «Воинского Устава о строевой кавалерийской службе». СПб., 1844.

Орден Святой Анны 3-й степени на гарде сабли. Металл, дерево, кожа. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Гусарский пистолет образца 1798 года. Металл, дерево. Фонды Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург).

Кремнево-ударный замок* а) лицевая сторона; б) оборотная сторона.

Бумажный патрон с пулей и порохом: а) в разрезе; б) общий вид.

Заряжание кремнево-ударного оружия. Рисунки из «Воинского Устава о строевой кавалерийской службе». СПб., 1844.

Обер-офицер лейб-гвардии Гусарского полка (в полной парадной форме и с «барсом») в 1801–1802 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 15, № 2056.

Обер-офицер (в сюртуке) и унтер-офицер Александрийского гусарского полка в 1814–1817 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1518.

Бритвы, принадлежавшие Наполеону. Сталь, кожа, кость. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Учение эскадрона. Строй «Эскадрон прямо вперед». Чертеж из книги «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка». Орел, 1804.

Построение «Эскадрон прямо вперед» из колонны повзводно.

Чертеж из книги «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка». Орел, 1804.

Полковое учение. Поворот налево по твердой оси поэскадронно. Чертеж из книги «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка». Орел. 1804.

Я. П. Кульнев, в 1801–1806 годах командир эскадрона в Сумском гусарском полку, в 1806–1807 годах командир эскадрона в Гродненском гусарском полку.

Походный столовый прибор и солонка, принадлежавшие М. И. Голенищеву-Кутузову. Золоченый металл. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Графин из походного сервиза Наполеона. Хрусталь, алмазная грань, роспись. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Офицеры Ахтырского и Александрийского гусарских полков, 1820 год. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1527.

И. С. Дорохов, в 1803–1812 годах шеф Изюмского гусарского полка.

Походный самовар, принадлежавший М. И. Голенищеву-Кутузову. Медь, резьба. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Полковой обоз. Фура для перевозки амуниции, провизии, войскового имущества. Набор открыток «Русская армия 1812 года», вып. 4. М.: Изд-во «Изобразительное искусство», 1990.

Полковой обоз. Аптечная фура и аптечные ящики. Набор открыток «Русская армия 1812 года», вып. 4. М.: Изд-во «Изобразительное искусство», 1990.

Пара дуэльных пистолетов в ящике с принадлежностями. Мастер Н. Бутэ. Франция. Начало XIX века. Сталь, серебро, орех, рог. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Княгиня Е. П. Багратион, урожденная графиня Скавронская.

Графиня Е. В. Скавронская.

Унтер-офицер Павлоградского гусарского полка, 1816 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Георгиевский штандарт Павлоградского гусарского полка, пожалованный за подвиг при Шенграбене. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 17, № 2409.

Трубач Изюмского гусарского полка, 1817 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Рядовой Белорусского гусарского полка, 1816 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Князь В. Г. Мадатов, в 1810–1814 годах обер-офицер, затем штаб-офицер Александрийского гусарского полка.

Генерал-майор Я. П. Кульнев ведет в атаку гусар Гродненского полка под Клястицами. Хромолитография Н. Самокиша.

Обер-офицер Ахтырского гусарского полка, 1815 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

А.Н. Сеславин, в 1812–1814 годах полковник Сумского гусарского полка.

Гусарский разъезд. Художник А. Сафонов.

Атака лейб-гусар под Островно. Художник Н. Самокиш.

Гусары в битве при Лейпциге 4 октября 1813 года. Неизвестный художник.

Знаки отличия на кивера в 1813–1814 годах. Звегинцов В. Русская армия. Ч. 6. Рис. 1 и 3. Париж, 1983.

Штаб-офицер Елисаветградского гусарского полка, 1815 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Комментарии на страницах

¹ Каптенармус — унтер-офицер ниже вахмистра, но выше капрала, на которого возлагались разные хозяйственные обязанности. Например, в кавалерии каптенармус мог заведовать фуражом, вести по нему отчетность.

² Ткань измеряли в аршинах, аршин — 71 см, вершок — 4,4 см.

³ «Сбор» — уравновешивание лошади под всадником для придания ей положения, из которого он может легко выполнить движение в любую сторону. «Сбор» состоит в том, что лошадь подводит задние ноги под туловище и сдает голову в затылке при слегка приподнятой шее. Всадник добивается «сбора», усиливая давление шенкелей, одновременно набирая повод и подавая корпус от поясницы вперед.

⁴ Дол — продольная выемка на клинке для облегчения его веса и усиления жесткости.

⁵ В это время в четверти муки считали весу 7 пудов 10 фунтов, а с кулем — 7 пудов 20 фунтов.

⁶ В русской армии в это время жалованье выдавали «по третям», то есть раз в четыре месяца. Солдаты получали его серебром, офицеры — ассигнациями.

⁷ То есть занимались изготовлением волосяных султанов для киверов, что являлось весьма трудоемкой и дорогостоящей работой.

⁸ Из документа: курс ассигнациями на сентябрь 1810 года составлял четыре берлингера за один рубль.

⁹ Все повозки и фуры полкового обоза имели срок службы 8 лет.

Глава седьмая

РУССКИЕ ГУСАРЫ НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ

Русская кавалерия эпохи Екатерины II, получившая боевой опыт в многолетних столкновениях с турками и крымскими татарами, отличалась высокими боевыми качествами. Английский военный историк Георг Денисон в своей книге «История конницы» пишет: «Может быть, русским конным полкам и недоставало строевой вышколенности (ровности в движениях, точности в ломке фронта и заездах, какие были в прусской и австрийской армиях), но их боевой дух был очень высок. Они соперничали в выносливости и в преодолении разного рода препятствий, совершали поразительные форсированные марши, переплывали большие реки, проходили без малейшей задержки горы и глубокие пропасти, в бою отличались смелостью, стойкостью, наступательным порывом…»^{1}

Император Павел I не желал ни с кем воевать. Он полагал, что армия нужна в государстве для поддержания внутреннего спокойствия, а также как образец организации и дисциплины. Война же войска портит, потому что в походах они отвыкают от мелочных требований Устава и строгого распорядка гарнизонной службы. Кроме того, военные действия очень разорительны: полки теряют с большим трудом обученных людей (а в кавалерии еще и лошадей), пропадает масса казенного имущества, быстро приходит в ветхость красивое и дорогое обмундирование.

Этот взгляд государя на роль вооруженных сил никак не могли понять екатерининские генералы и офицеры, закаленные в боях и походах. Первым был изгнан из армии великий полководец Суворов. Следом за ним с военными мундирами расстались сотни его боевых соратников. Всего же за четыре года царствования Павла Петровича от службы против собственного желания было уволено 7 фельдмаршалов, 333 генерала и 2261 офицер.

И все же армия, присягнувшая в марте 1801 года молодому Александру I, оставалась по преимуществу не павловской, а суворовской. В ней еще служило очень много людей, воспитанных на учении великого полководца, воевавших под его непосредственным командованием и даже получавших из его рук боевые награды.

В числе последних находились и некоторые гусарские офицеры. Так, Иван Семенович Дорохов 18-летним поручиком участвовал в сражении при Рымнике и был у Суворова ординарцем, передавал его приказы полкам, будучи «беспрерывно в жестоком огне». Суворов представил юного поручика к производству в чин капитана и перевел его в свой любимый Фанагорийский гренадерский полк. В 1794 году Дорохов под командованием Суворова сражался в Польше и за отличие при штурме пригорода Варшавы Праги получил чин секунд-майора. С апреля 1795 года Дорохов служил в кавалерии: сначала в Воронежском гусарском, затем в Сумском гусарском полках. Павел I отправил его в отставку. Но при Александре Павловиче Дорохов вернулся в строй: полковником в Сумский гусарский полк. В 1803 году он стал генерал-майором и шефом Изюмского гусарского полка и особенно прославился во время Отечественной войны 1812 года.

По представлению Суворова орденом Святого Георгия 4-й степени был в 1790 году награжден Алексей Петрович Мелиссино, в то время 30-летний подполковник Сумского легко-конного полка. Он отличился при штурме крепости Измаил. В царствование Павла I Мелиссино три года был в отставке и лишь в 1800 году вернулся в Елисаветградский гусарский полк с чином полковника.

Учеником и последователем Суворова считал себя знаменитый кавалерийский генерал александровской эпохи, шеф 1]родненского гусарского полка и герой Отечественной войны 1812 года Яков Петрович Кульнев. Под командованием великого полководца он сражался в 1794 году в Польше, будучи 30-летним поручиком Переяславского конно-егерского полка. За смелость, проявленную при штурме Варшавы, Суворов представил молодого офицера к чину капитана. Суворов хорошо знал всю семью Кульневых, мать Якова Петровича переписывалась с полководцем.

«Признаюсь, — писал Я. П. Кульнев отцу в 1795 году, — что дорого мне стоит последняя кампания, но чем можно оценить Те великие уроки, кои имел я счастье получить, будучи свидетелем славы бессмертного нашего Суворова…»

Даниил Васильевич Шуханов, в 1812 году полковник, командир Ольвиопольского гусарского полка, тоже воевал под командованием Суворова и особенно отличился в многочасовом бою на Кинбурнской косе 2 октября 1787 года, когда русские войска отражали высадку турецкого десанта, превосходящего их численностью. Полководец представил 42-летнего капитана Шуханова к ордену Святого Георгия 4-й степени…

Русские гусарские полки, ведомые этими и другими доблестными воинами, вступили в эпоху наполеоновских войн вполне подготовленными. Сталкиваясь на полях сражений с лучшей европейской армией в течение почти десяти лет, с 1805 по 1814 год, они проявили лучшие свои качества и вписали немало замечательных страниц в славную историю наших вооруженных сил.

Шенграбен

4 ноября 1805 года

В это время русская армия под командованием генерала от инфантерии Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова находилась в Австрии и двигалась на Цнайм после переправы через Дунай у Кремса. Наши войска оказались в очень тяжелом положении, так как французам удалось занять Вену. Теперь русским угрожал фланговый удар и нужно было немедленно выводить из-под него армию. Для того чтобы задержать авангард противника (30 тысяч человек, командующий маршал И. Мюрат), Кутузов отправил к городу Холлабрюнн пятитысячный отряд генерал-майора князя П. И. Багратиона. Основные же силы армии продолжали форсированный марш к городу Брюнну, торопясь соединиться с прибывшим из России корпусом генерала Буксгевдена.

Стояла дождливая, холодная погода. Полки, назначенные в отряд Багратиона: Киевский и Малороссийский гренадерские, Подольский и Азовский мушкетерские, 6-й Егерский, Павлоградский гусарский, Черниговский драгунский, два донских казачьих и легкая артиллерийская рота из 4-го артполка, а также один австрийский гусарский полк под командованием графа Ностица — с начала русско-австро-французской войны 1805 года проделали уже немало трудных переходов, побывали в боях. Они так же, как и другие воинские части, нуждались в отдыхе. Но им предстояло столкнуться с противником, имевшим шестикратное численное превосходство, и как можно дольше задержать его на своих позициях. В определенном смысле отряд Багратиона был обречен, но свою задачу он выполнил блестяще.

3 ноября русские заняли позиции в пяти километрах севернее города Холлабрюнна, у деревень Шенграбен и Грунд. Австрийцы и казаки остались охранять мост у Холлабрюнна. Но Мюрату обманом удалось занять город без боя, и казаки вернулись к своим (куда делись австрийские гусары — неизвестно, но в бою с французами они не участвовали). Донцы встали на фланге боевого порядка, который был следующим: в центре (2 километра севернее деревни Шенграбен) гренадерские полки Киевский и Малороссийский, с которыми находился Багратион; на левом фланге Подольский и Азовский мушкетерские (этой бригадой командовал генерал-майор Селихов); на правом фланге Черниговский драгунский и Павлоградский гусарский полки, два полка казаков (правым флангом командовал генерал-майор Уланиус). Впереди и в самом Шенграбене — 6-й Егерский полк. Вся артиллерия была сосредоточена в центре позиции^{2}.

Боевые действия начались не сразу. Багратиону удалось договориться с Мюратом о перемирии, что дало возможность армии Кутузова отступить еще на два перехода. По требованию Наполеона перемирие было прервано, и к Шенграбену начали стягиваться французские войска: гренадеры Удино и конница Мюрата, образующие центр, корпус Сульта на левом фланге и корпус Ланна на правом фланге.

В четыре часа дня 4 ноября 1805 года раздался выстрел из орудия, означавший конец перемирия, и французы двинулись на русские позиции. Багратион отдал приказ войскам отходить с боем. Не раз ружейным огнем, штыковыми ударами русская пехота отбрасывала наседающих врагов. По неприятельским колоннам наносила удары и русская артиллерия.

«На левом крыле происходило величайшее замешательство, — указывал в своих «Записках» генерал Ермолов. — Генерал-майор Селихов имел неосторожность распустить людей за дровами и за водою и терял время в ожидании их. Они большею частью попались в плен, и полки, отсутствием их ослабленные, окружены были большими силами. Храбрые полки, отчаянно защищаясь, продлили сражение до глубокой ночи, но большая часть людей побита, взяты знамена и пушки. Пользуясь темнотою, спаслись только малые остатки полков и четыре орудия…»

Очень трудно пришлось в этом бою павлоградским гусарам. Полк был окружен и отрезан от своих. Чудом кавалеристы сумели пробиться сквозь вражеские ряды. Смелую атаку возглавил эскадрон подполковника князя Спиридона Эрнстовича Жевахова (Джавахишвили), служившего в Павлоградском полку с 1797 года. Жевахов имел немалый боевой опыт. Он участвовал в боях с турками в 1790–1791 годах, был под командованием Суворова в Польше в 1794 году, в 1796 году находился в Персидском походе, а в 1799-м — в Швейцарском. Стена французской пехоты не испугала бывалого воина. Он заметил, что противник только начал перестроение в каре. По приказу Жевахова трубачи тотчас сыграли сигнал к атаке, и эскадрон, а за ним и полк, на рыси развернувшись в эскадронную шеренгу в сомкнутом строю, помчались вперед. Французы встретили конников не залпом, а разрозненными выстрелами. На полном карьере гусары промчались мимо них и ушли на соединение с армией Кутузова.

К одиннадцати часам вечера отряд Багратиона вышел из боя. Захватив 53 пленных и одно французское знамя, арьергард 6 ноября 1805 года прибыл к основным силам армии. Его потери составили 2208 человек убитыми и ранеными. Кроме того, французам досталось 12 орудий. Но никто не осуждал за это командира отряда. Наоборот, тот же Ермолов пишет, что «сверх чаяния дело кончилось гораздо счастливее, нежели можно было ожидать, и князь Багратион прославился…».

Этот замечательный подвиг должен был быть отмечен какой-то новой, необычной наградой, и император Александр I такую награду учредил. Это были Георгиевские штандарты и знамена. Хотя гусарские полки в тот период штандартов не имели, по велению государя Павлоградский полк получил эту коллективную награду наравне с другими частями, отличившимися при Шенграбене. 13 июля 1806 года генерал-адъютант граф Ливен направил генерал-интенданту армии князю Волконскому следующее письмо:

«Его Императорское Величество за оказанное в минувшую кампанию отличие Всемилостивейше пожаловав полкам: Павлоградскому гусарскому, Черниговскому драгунскому штандарты, Киевскому гренадерскому знамена, казачьим Войска Донского полкам Сысоева и Ханженкова каждому по знамени… соизволит повелеть, дабы сии штандарты и знамена были сделаны во всем сообразно с теми, каковые ныне в тех полках находятся, с таковым только различием, чтобы на них в приличном месте была надпись: «За подвиг при Шенграбене 4 ноября 1805 года в сражении 5 т. корпуса с неприятелем, состоявшим из 30 т.» — сверху же на древке вместо копья быть Георгиевскому кресту, а вместо тесьмы, на которой висят кисти, лентам сего Военного ордена с обыкновенными внизу кистями…»^{3}

Таким образом, павлоградские гусары и черниговские драгуны первыми получили Георгиевские штандарты, которыми впоследствии (до 1825 года) было награждено 3 кирасирских, 6 драгунских и 4 гусарских полка в армии и все полки гвардейской кавалерии.

Георгиевские штандарты для кавалерии делали из штофа (на них шло 2 аршина по 5 рублей за каждый). Очень дорого стоила вышивка надписи — 235 рублей. Бахрома для обшивки штандарта продавалась по 10 рублей 60 копеек за аршин в 1808 году и по 21 рублю — в 1814 году. Серебряные кисти делали на казенной фабрике офицерских вещей, основанной в 1803 году в Санкт-Петербурге. Пара таких кистей для одного штандарта на Георгиевской ленте стоила 13 рублей 25 копеек в 1806 году и 42 рубля — в 1814 году. Древко для штандартов красили зеленой краской и украшали желобками и «змейками». Стоило оно 4 рубля. Черниговский драгунский полк получил 5 Георгиевских штандартов (один — белый с зелеными углами, четыре — зеленые с белыми углами), Павлоградский гусарский полк — 1 штандарт^{4}.

Аустерлиц

20 ноября 1805 года

В этом крупнейшем сражении русско-австро-французской войны 1805 года участвовала союзная армия, которой командовал генерал от инфантерии М. И. Голенищев-Кутузов. Армия насчитывала около 86,5 тысячи человек (70 тысяч русских и 16,5 тысячи австрийцев) и 340 артиллерийских орудий (300 русских и 40 австрийских). Французская армия императора Наполеона насчитывала около 74 тысяч человек в строю и 157 орудий. По численности кавалерии противники почти не уступали друг другу: французы имели 121 эскадрон (примерно 12 тысяч всадников), союзники — 125,5 эскадрона (примерно 13 тысяч всадников). Диспозиция сражения была разработана австрийским генерал-майором бароном Францем Вейротером и содержала в себе ряд стратегических ошибок, так как Вейротер совершенно не принимал в расчет ответные действия французского полководца.

Эту ситуацию усугубил император Александр I. Он почему-то считал победу союзников под Аустерлицем предрешенной, слишком доверял военному таланту австрийского генерала и в ходе сражения фактически устранил Кутузова от руководства войсками. В результате аустерлицкая баталия стала одной из самых блистательных побед Наполеона, а союзники потерпели в ней сокрушительное поражение, потеряв убитыми, ранеными и пленными около 27 тысяч человек. Потери русских при этом составили около 21 тысячи человек, в том числе — до 10 тысяч пленными. Также русской армией было утрачено 160 орудий и 29 знамен^{5}.

Но в истории русской гвардии это сражение памятно тем, что оно явилось боевым крещением для нескольких ее полков, в том числе — для лейб-гусар. Они впервые за 30 лет своего существования (с 1775 года) встретились на поле боя с сильным противником.

В походе русской армии участвовали все пять эскадронов полка (700 всадников): лейб-эскадрон, или шефский, генерал-лейтенанта А. С. Кологривова (им командовал полковник Е. В. Давыдов 2-й), эскадрон полкового командира полковника И. М. Дуки (им командовал ротмистр И. Е. Трощинский), эскадрон полковника князя Б. А. Четвертинского (им командовал ротмистр В. А. Насакин), эскадрон полковника Д. Ф. Тутолмина (он и командовал), эскадрон полковника П. П. Загряжского (он и командовал). Шеф полка генерал-лейтенант Кологривов командовал всей кавалерией гвардейского корпуса, который был вверен великому князю цесаревичу Константину Павловичу.

Русская гвардия вступила в бой с французами около девяти часов утра 20 ноября 1805 года около деревни Блазовиц. На долю лейб-гусар пришлось три боевых эпизода. Они занимали место за пехотой, на левом фланге, и были построены в колонну поэскадронно. Сначала к гвардейцам приблизился небольшой отряд вражеской кавалерии, и лейб-гусары (шефский эскадрон) молодецкой атакой отбросили противника далеко в сторону от своих позиций. Затем цесаревич отрядил лейб-гусар вместе с конно-гвардейцами на прикрытие отступления своей пехоты.

Кавалеристы атаковали 1-й батальон 4-го линейного полка французской пехоты. Первая их атака была отбита, но во время второй им удалось прорваться в каре и они начали рубить саблями и топтать лошадьми рассыпавшийся строй солдат Наполеона. Всего было изрублено более 200 человек (при этом насмерть всего 18), остальные обратились в бегство. Командир батальона майор Бигарре не смог остановить своих подчиненных, так как сам получил 25 сабельных ударов по голове, плечам и рукам, хотя и остался жив. На помощь 1-му батальону подошел 2-й легкий полк пехоты полковника Пурайи. Но его участь была еще хуже. Конно-гвардейцы и лейб-гусары атаковали его с двух сторон, быстро рассеяли и тоже обратили в бегство.

Эта победа, однако, оказалась последней. На поле боя появилась французская гвардейская кавалерия: конно-гренадеры (около 750 всадников) и конно-егеря (более 370 всадников) с ротой мамелюков (около 100 всадников). Еще не участвовавшие в сражении, на свежих лошадях они быстро шли навстречу русским, расстроенным предыдущей схваткой. Их атаку поддерживала огнем французская конная артиллерия (всего 24 орудия). Генерал-лейтенант Кологривов, увидев приближение массы неприятельских конников, поспешил выстроить оба полка в эскадронные шеренги, но не отдал им приказа начать движение вперед, к противнику. Это была серьезная ошибка, стоившая нашей кавалерии немалых потерь и предрешившая исход боя. Мчавшиеся на полном галопе французы врезались в стоявшие неподвижно шеренги лейб-гусар и конногвардейцев и легко разорвали их строй. Первые эскадроны были сбиты с позиций и, отступая, привели в беспорядок находившиеся за ними части. Русские стали отходить за Раусницкий ручей, и этот отход, совершаемый под непрерывными атаками французской конницы, вскоре сделался совсем беспорядочным. Противнику даже удалось захватить три пушки.

В этом сражении лейб-гвардии Гусарский полк потерял убитыми и пропавшими без вести 57 человек. Число раненых было значительным, но точных данных на этот счет не имеется.

«Вообще вся гвардия сражалась в этот день с мужеством, достойным отряда, имеющего счастье охранять священную особу Вашего Императорского Величества…» — написал Кутузов в своем рапорте Александру I. И все же гвардии явно не хватало боевого опыта; действия ее оказались недостаточно умелыми.

Кроме лейб-гусар, в сражении участвовали еще три гусарских полка: Павлоградский, Мариупольский и Елисаветградский. Особенно тяжело пришлось елисаветградцам. Они попали под огонь французской батареи, бившей прямой наводкой.

«Отец мой повел свой полк в атаку на французских кирасиров (по тогдашнему обыкновению — в одну линию), — писал в своих мемуарах граф Д. Е. Остен-Сакен, сын шефа Елисаветградского полка в 1805 году генерал-майора Е. К. Остен-Сакена 2-го. — Французские кирасиры раздались направо и налево, открыли батарею, которая встретила гусаров картечным огнем, и они были опрокинуты. Отец мой, любимый полком, скоро остановил его, привел в порядок и повторил атаку. Французы повторили тот же маневр: опять встретили картечью, гусары снова опрокинуты. Отец мой, во второй раз тщетно силившийся остановить бегущих, преследуемый французскими латниками, остановил лошадь и сказал своему адъютанту Мердеру: «Не стану больше срамиться!» Они были окружены французскими латниками до пятидесяти человек и стали отражать наносимые удары. Кивер отца моего был сбит и отрублена часть затылка, почти до мозга. Мердер получил три раны в голову. Их стащили с лошадей и повлекли назад. Отца моего тащили за подсумок (перевязь с офицерской лядункой, принадлежность строевой формы. — А.Б.) и как он, от старости и истощения сил, не мог бежать, то его кололи палашами в спину, нанеся четырнадцать ран; подсумок оборвался, и отец мой упал ниц.

Между тем в полку заметили отсутствие шефа. Поручик Сотников, необыкновенный силач, разгибавший две подковы, закричал: «Кто хочет со мною выручить шефа?» За ним поскакали шесть гусаров и камердинер отца моего. Мгновенно догнали они латников и началась кровавая сеча: один Сотников своеручно положил на месте шесть человек. Надо заметить, что эпизод этот происходил при общем отступлении наших войск в беспорядке. Двадцатилетний Мердер пешком добрался до полка; отца моего подняли без чувств… перевалили через лошадь спешенного камердинера и привезли в полк, а оттуда отнесли на перевязочный пункт. Рана на голове несколько дней подвергалась антонову огню, и пораженные места вырезывались; чрез много времени рана затянулась, и отец мой с расстроенным вконец здоровьем и ослаблением зрения жил еще три года…»^{6}

Деревня Мишеницы

31 января 1807 года

Если в больших генеральных сражениях, подобных битве при Аустерлице, принимали участие целые гусарские полки, то при ведении небольших и локальных операций, вроде сопровождения обозов, разведки на местности, сторожевой службы в авангарде и арьергарде армии, использовались обычно небольшие отряды легкой кавалерии: один-два эскадрона, а иногда и отдельные взводы. В этом отношении типичными являются несколько боев, которые провели гусары Гродненского полка, находясь в Восточной Пруссии зимой-весной 1807 года.

После сражения у Прейсиш-Эйлау русская армия двинулась к Кенигсбергу. Арьергардом командовал князь Багратион. Гродненские гусары получили его приказ: прикрывать отступление русской пехоты и отгонять французских конно-егерей из корпуса Мюрата, которые беспрестанно тревожили арьергард своими набегами.

31 января 1807 года, у деревни Мишеницы, неприятельская кавалерия вновь близко подошла к нашим войскам. Лейб-эскадрон Гродненского полка (командир полковник Горголлий), который только что прибыл к армии, на рыси двинулся ей навстречу. Французы, увидев более сотни всадников, повернули назад. Гусары кинулись за ними. Конно-егеря, привыкшие встречаться с казаками, измученные и голодные лошади которых не выдерживали продолжительной погони, отходили не спеша, отстреливаясь из ружей. Как вихрь, налетели на них гродненцы, изрубили фланкеров с ружьями и на плечах остальных ворвались в лес. Там на широкой поляне находилась колонна вражеской пехоты (вольтижеры) генерала Грандоса.

При виде русских кавалеристов колонна свернулась в каре и успела сделать один залп. Но гусары не испугались. Полковник Горголлий скомандовал: «Марш-Марш!», и его эскадрон на полном карьере врезался в строй пехотинцев. Каре дрогнуло и распалось. Французы бросились в лесную чащу. На поляне остались убитые, раненые и пленные — 32 человека.

В этом деле, кроме полковника Горголлия, отличились юнкера Бреннер, Апайщиков, Полтавцев и Матлен, которые скакали впереди своих взводов на французское каре. В стычке лейб-эскадрон потерял убитыми девять человек, в том числе офицера — поручика де Сальверта, найденного после боя мертвым в лесу. Число раненых гусар неизвестно. Впрочем, один из них — унтер-офицер Никифор Зайченко — был представлен к награждению знаком отличия Военного ордена. Будучи ранен в спину и руку пулями, Зайченко упал с лошади, но сумел удержать ее около себя, а также ободрял товарищей, лежа на земле. За бой при Мишеницах полковник Горголлий получил награду — золотую саблю с надписью «За храбрость»^{7}.

Берег реки Пассарги

25 мая 1807 года

В этот день после схватки с русскими французская пехота переправлялась через реку Пассаргу. Часть неприятельских войск уже находилась на другом берегу, часть — под прикрытием трех батарей — готовилась к переправе. Подполковник Кульнев с двумя эскадронами, своим и ротмистра Ридигера, несмотря на артиллерийский огонь, бросился в атаку на французских егерей, двигавшихся к мосту. Атака была такой стремительной, что неприятель не успел построить каре и под ударом гродненцев рассыпался по полю. Гусарам досталось 100 пленных. Но храбрый подполковник Кульнев на этом не успокоился. Увидев на другом берегу реки, у деревни Коммерсдорф, многочисленный обоз, он на виду у французов бросился со своими солдатами в реку, переплыл ее и поскакал к повозкам. Сначала гусарам попался санитарный транспорт с ранеными. Несчастные сильно перепугались, но Кульнев крикнул им по-французски, что русские не воюют с больными. Затем они захватили артиллерийский обоз с орудием, мортирой и 40 фурами пороха, ядрами и гранатами.

Прикрытие обоза разбежалось, пять драгун поскакали к главным силам за подмогой. Вслед за ними помчались вахмистр Гасенко и три гусара. Догнав драгун, двоих они зарубили, троих взяли в плен, и это замедлило появление вражеской пехоты и кавалерии. Но все же о дерзком нападении синих гусар французы узнали и двинули к реке три эскадрона. Отряд Кульнева был окружен. Тогда Кульнев решил взорвать артиллерийский обоз и под прикрытием взрыва уйти к своим.

Дело было поручено рядовому Акиму Плешу. Прикрывал его отряд поручика Чеченского (10 всадников). Плеш исполнил свою задачу с большим искусством. Насыпав пороховую дорожку к одному из ящиков и подложив несколько поленьев под фуру с гранатами, он сначала поджег дрова и хладнокровно ожидал команды. Плеш пропустил эскадроны своего родного полка к реке, а когда масса вражеской кавалерии приблизилась, бросил фитиль в конец дорожки. Раздался очень сильный взрыв, а когда дым рассеялся, то русские гусары были уже на одном берегу реки, французы — на другом, а сам Плеш плыл верхом через Пассаргу. Наградой смелому солдату стал знак отличия Военного ордена. Кульнев и Чеченский получили ордена Святого Владимира 4-й степени, Ридигер — золотую саблю с надписью «За храбрость».

Фридланд

2 июня 1807 года

Это сражение завершало русско-прусско-французскую войну 1806–1807 годов. Русские войска численностью около 60 тысяч человек под командованием генерала от кавалерии барона Л. Л. Бенигсена занимали позиции на западном берегу реки Алле. У Наполеона имелось около 85 тысяч человек. Сражения началось благоприятно для русских, но Бенигсен не решился развить успех. Во второй половине дня, с подходом основных сил противника бой возобновился. Французский полководец нанес мощный удар по левому флангу русской армии, состоящему в основном из пехоты, и принудил его к отступлению.

В истории конницы фридландская баталия интересна тем, что здесь на широком и ровном пространстве перед городом Фридландом, между Сортлакским и Домераусским лесом, произошла рукопашная схватка значительных отрядов русской и французской кавалерии (в общей сложности на поле действовало 85 эскадронов). Причем французскую армию представляли кирасиры и драгуны, то есть тяжелая конница, а русскую — гусары, уланы и казаки, то есть легкая конница. В ходе длительного боя, в котором пехота не участвовала, верх одержали русские всадники, показавшие отличную выучку, смелость и стойкость.

Так, на правом фланге русских позиций в этот день находились полки: Гродненский гусарский (7 эскадронов), Александрийский гусарский (10 эскадронов), лейб-гвардии Гусарский (3 эскадрона), Уланский Цесаревича Константина Павловича (10 эскадронов) и лейб-гвардии Казачий (5 эскадронов). Подробное описание этого боя оставил Ф. В. Булгарин, бывший в то время корнетом Уланского Цесаревича Константина Павловича полка, впоследствии — известный писатель.

«…Вскоре неприятельская кавалерия, собравшись в числе 50 эскадронов, решилась атаковать наш правый фланг, — пишет он. — Нас было всего не более 35 эскадронов. Первое нападение выдержал Гродненский гусарский полк — и выдержал прекрасно. Александрийский гусарский полк приводил нас в восхищение. Он, точно как на ученье, устремлялся в атаку, нападал, рассыпался, снова собирался и оказывал чудеса храбрости и искусства в эволюциях. Он недавно возвратился с откорма лошадей и потому все гусары были хорошо одеты, прекрасно вооружены и на отличных лошадях. Я видел множество полков и был во многих сражениях; видел полки, равные Александрийскому гусарскому, но не видел полков лучше, как он был под Фридландом. Орлы, а не гусары!

Завязалось общее дело — все наши кавалерийские полки старались наперерыв отличаться один перед другим. Соревнование благородное и славное, которое было весьма ощутимо для французов. Однако надо отдать им справедливость: они дрались мужественно, или лучше сказать отчаянно. С твердостью выдерживали они наши натиски, не скоро обращались в бегство, скоро собирались и выстраивались и быстро нападали. Это сражение было, так сказать, разрешением спора о превосходстве между тяжелою и легкою кавалерией. У французов по большей части были драгуны и кирасиры, а у нас гусары и уланы. Несколько раз неприятель угрожал задавить нас тяжестью и густотой своих колонн — но мы рассыпались, избегали его первого натиска и после этого строились проворно и быстро нападали со всех сторон на огромные массы, врубались в середину, обращали их в бегство и устилали путь их трупами. Мы сражались таким образом несколько часов подряд, с равным отчаянием с обеих сторон и, верно, были бы принуждены уступить превосходной силе неприятеля, который беспрестанно получал подкрепления, но успешное движение нашего резерва, которым начальствовал генерал Уваров, решило участь этого дела в нашу пользу. Прибывшая к нам конная артиллерия и несколько свежих полков придали нам новые силы. Мы повели общую атаку целым флангом, опрокинули французов, истребили несколько их полков (по данным французов, два полка: кирасирский и драгунский. — А.Б.), устлали поле их латниками, прогнали остальных под самый лес и, возвратясь на прежнее место, заняли поле, построились полками шашечно (en echiquier) и, отдыхая, ожидали до вечера окончания сего генерального сражения…»^{8}

В этой кавалерийской схватке участвовали эскадроны лейб-гвардии Гусарского полка: лейб-эскадрон под командованием полковника Загряжского, эскадрон полковника Мандрыки (им командовал ротмистр Трощинский) и эскадрон полковника Тутолмина (им командовал ротмистр Селифонтов). Особенно отличился при этом лейб-эскадрон: четыре раза атаковал он и опрокидывал неприятеля. При встречной атаке дивизии генерала Латур-Мобура командующий эскадроном полковник Загряжский получил несколько ран и без чувств упал с лошади, затем был захвачен в плен окружившими его французскими драгунами. В это время ротмистр князь Абамелек немедленно принял командование над оставшимися без начальника гусарами, личной неустрашимостью ободрил подчиненных и бросился с ними вперед, остановил неприятеля и вместе с штабс-ротмистрами Бороздиным и Забелиным увез три пушки, которые французы захватили ранее у Воронежского мушкетерского полка.

Под Фридландом было ранено четыре лейб-гусарских офицера: полковник Загряжский, ротмистр Трощинский (пулей в ногу), поручик Коровкин (пулей в левую ногу и палашом в правую руку) и поручик Деханов, которому ядро оторвало ногу. Полк потерял убитыми 52 нижних чина и 88 строевых лошадей. За смелость, проявленную в бою, орден Святого Георгия 4-й степени получили: полковники Тутолмин и Загряжский, ротмистры Трощинский и князь Абамелек, штабс-ротмистры князь Багратион и граф Салтыков^{9}.

В Гродненском гусарском полку было убито три офицера, ранено семь, причем один из раненых — корнет Коростовцев, получивший пять сабельных ударов, — скончался через две недели в госпитале в Тильзите. Также полк потерял 18 нижних чинов убитыми. От ран затем скончались еще семь человек.

За фридландское дело гродненцы получили щедрые награды: шеф полка Д. Д. Шепелев — золотую саблю с алмазами, полковой командир С. М. Бибиков — орден Святого Георгия 4-й степени, командиры эскадронов полковник Горголлий — этот же орден, майоры Камашев и Людерс — ордена Святого Владимира 4-й степени с бантом, подполковник Кульнев — орден Святой Анны 2-й степени и чин полковника, ротмистр Ридигер — орден Святой Анны 3-й степени и чин майора; обер-офицеры ротмистр Ольшевский, поручики Предаевич, Гуков, Житков, Вишневский, Каверин, Кемпферт, корнеты Кусовников, Житков, Норцев и Гревс — ордена Святой Анны 3-й степени^{10}.

В Александрийском гусарском полку высокие награды за сражение при Фридланде получили шеф полка генерал-майор граф К. О. де Ламберт (орден Святой Анны 1 — й степени) и полковой командир подполковник А. А. Ефимович, который командовал вторым батальоном полка. Этот батальон помог вывезти 29 орудий, оставленных на берегу реки Алле при беспорядочном отступлении русской армии от Фридланда. Мосты в это время уже горели, а спустить орудия с крутого берега к реке, где имелся брод, не было никакой возможности. Александрийские гусары, прикрывая орудия, провели их левым берегом реки к городу Алленбергу и там сдали в артиллерийский арсенал союзников. За это деяние Андрей Александрович Ефимович получил также награду от прусского короля — орден «Pour le Mérite» («За заслуги»).

Выходец из дворян Киевской губернии Махновского уезда, где его родители имели в собственности деревню Елуховцы, А. А. Ефимович прослужил в Александрийском полку более 20 лет. В 1794 году, в возрасте 19 лет, он был переведен в этот полк ротмистром из Киевского конно-егерского, а покинул александрийских гусар уже генерал-майором в 1816 году, получив назначение в штаб 2-й драгунской дивизии.

Ботнический залив

6–9 марта 1809 года

Следующей кампанией, в которой русские гусары смогли отличиться, стала война в Финляндии в 1808–1809 годах. В этой войне нашими противниками оказались шведские войска и финские партизанские отряды. Русские перешли границу Финляндии в феврале 1808 года, когда здесь свирепствовали морозы (до — 25°) и метели. Подвоз продуктов для армии, обмундирования, снаряжения и вооружения был затруднен. Население встретило пришельцев враждебно. Финны прятали продовольствие, угоняли в леса скот, покидали свои деревни, не желая помогать нашим войскам ни в чем. Несмотря на это, русская армия одержала в Финляндии ряд побед (бои у Лемо в июне 1808 года и у Лаппо в июле, у Куортане в августе, у Оровайса в сентябре, у Иденсальми в октябре, взятие Аландских островов в марте 1809 года).

Гусары Гродненского полка совершили беспримерный рейд в тыл противника, перейдя по льду Ботнический залив и захватив город Гриссельгам, который находился всего в ста верстах от шведской столицы. План этой операции был разработан военным министром графом Аракчеевым и блестяще осуществлен генерал-майором Яковом Петровичем Кульневым. В экспедиции участвовали три эскадрона гродненцев: шефский (50 всадников), майора Шрша (72 всадника) и ротмистра барона Гротгуса (50 всадников), а также уральские и донские казаки (более 200 человек)^{11}.

В ночь с 6 на 7 марта 1809 года Я. П. Кульнев отдал гусарам приказ: «Бог с нами! Я перед вами, князь Багратион — за вами (генерал-лейтенант князь Багратион был командиром всего корпуса, занявшего Аландские острова. — А.Б.). В полночь, в 2 часа, собраться у мельницы. Поход до шведских берегов венчает все труды наши. Сии волны — истинная награда, честь и слава бессмертная! Иметь с собою по две чарки водки на человека, кусок мяса и хлеба и по два гарнца овса. Море не страшно тому, кто уповает на Бога. Отдыхайте, товарищи!»

В три часа ночи отряд Кульнева вышел из города Сигнальскера и вступил на замерзшую поверхность моря. Длинная колонна конницы потянулась по обширным кристальным равнинам, усеянным гранитными утесами, оглашая мертвые пространства боевыми песнями. Гусары и казаки шли по свежим следам недавно отступавших через Ботнический залив шведов, встречая брошенные армейские повозки, обломки оружия и амуницию. Хотя лед был еще крепок, но повсюду на его сверкающей под луной поверхности чернели проруби и полыньи, предвестники скорого ледохода, и это было причиною медленного марша. В течение восьми часов были пройдены торосы у Аландсгафа, и наконец вдали показались черные скалы шведского берега. В отряде Кульнева прогремело «Ура!». Шведский пикет, состоявший из егерей, сразу отодвинулся на версту от берега и открыл огонь. Кульнев приказал построить боевой порядок: донские казаки встали в рассыпную цемь, за ними в 200 шагах в одну линию — гродненские эскадроны, а уральская сотня осталась в резерве. Кульнев занял место впереди отряда и с криком: «С нами Бог!» — бросился на врага. Гродненцы атаковали с фронта, донцы обскакали фланги шведов. В один миг неприятель был опрокинут и побежал к скалам, где смог укрыться от гусарских сабель и казачьих пик. В плен попало более 80 солдат. Немало раненых и убитых егерей осталось лежать на льду залива.

Шведы засели за береговыми камнями и деревьями и начали отстреливаться. Тогда русские кавалеристы спешились. Уральцы, отличные стрелки, стали выбивать противника из леса. Часть гусар построилась в шеренгу, часть — в колонну, чтобы придать отряду вид большей многолюдности. Кульнев послал коменданту города Гриссельгама полковнику Фридерици парламентера с требованием сдать город «русскому авангарду». Фридерици слыхал об отчаянной смелости и храбрости гусарского генерала и поверил этому заявлению, а потому согласился на сдачу города. Эскадроны немедленно заняли Гриссельгам, из которого Кульнев послал Багратиону рапорт: «Благодарение Богу — честь и слава русского воинства на берегах Швеции. Я с войсками в Гриссельгаме воспеваю: «Тебе Бога хвалим!» Гусары расположились на большой дороге, ведущей в Стокгольм, бивуаком и выслали разъезды вглубь страны.

Однако положение отряда было довольно опасным и с каждым часом становилось еще хуже. Шведы могли направить против него такие силы, с которыми он бы не справился по своей малочисленности. Кроме того, переменилась погода. До 6 марта стояли сильные морозы, а после 7-го числа началась оттепель и даже пошел дождь, усиленный южным ветром. Лед в заливе стал подтаивать. Кульнев послал корнета Гродненского гусарского полка Глебова с сообщением об этом к генералу Кноррингу и 8 марта получил приказ немедленно вернуться в Сигнальскер. В шесть часов вечера 8 марта отряд двинулся в обратный путь и прошел его с огромным трудом, потому что море кое-где уже вскрылось. В городе Сигнальскере конники были утром 9 марта. Так завершилась эта экспедиция в тыл врага, при которой русские потеряли только четырех человек.

Когда Александру I доложили о рейде гусар и казаков, то он приказал щедро наградить всех его участников. Для них была выбита особая серебряная медаль с надписью: «За переход в Швецию. 1809 год» — для ношения на голубой ленте (всего сделано около 200 штук). Все нижние чины получили денежную премию в сумме двух рублей серебром, наиболее отличившиеся офицеры — ордена и следующие чины. Кульнев был награжден орденом Святой Анны 1-й степени, командиры гусарских эскадронов: майор Гирш — орденом Святого Георгия 4-й степени, ротмистр барон Гротгус — орденом Святого Владимира 4-й степени.

Рущук

20–22 июня 1811 года

С 1806 по 1812 год продолжалась Русско-турецкая война. Боевые действия велись в Молдавии, Валахии, на Кавказе, а также на Черном и Средиземном морях. В 1807 году Черноморский флот блокировал Дарданеллы и одержал ряд побед над турецким флотом. На Кавказе русская армия изгнала турок из Поти (1809 год), Сухуми (1810 год), овладела крепостью Ахалкалаки (1811 год). На дунайском театре военных действий в 1810–1811 годах также произошло несколько крупных сражений. Русские взяли крепости Исакча, Тульча, Бабадаг, Измаил, Браилов, Базарджик, Силистрию и Разград. При Батине была разбита турецкая армия численностью до 100 тысяч человек. У крепости Рущук, расположенной в Болгарии, в 30 верстах от села Батин у реки Янтры, впадающей в Дунай, в полевом сражении участвовало 60 тысяч турок при 78 орудиях под командованием великого визиря Ахмед-паши и 15 тысяч русских при 114 орудиях под командованием генерала от инфантерии М. И. Голенищева-Кутузова. Русская конница состояла из полков: Лифляндского и Кинбурнского драгунских, Белорусского и Ольвиопольского гусарских, Чугуевского уланского и трех донских казачьих.

20 июня 1811 года турки, стремясь отрезать русскую армию от крепости, бросили в атаку на ее передовые посты пятитысячный отряд своей феодальной конницы спаги. На помощь пехоте были высланы чугуевские уланы (10 эскадронов), ольвиопольские гусары (5 эскадронов) и донские казаки. После ожесточенной схватки они заставили турецких всадников отступить.

22 июня боевые действия возобновились. После артиллерийской канонады турецкая конница пошла в атаку по всему фронту. Это нападение было отбито силами русской пехоты и артиллерии. Пять раз турки атаковали правый фланг русских, и все эти атаки носили характер военной демонстрации. Около девяти часов утра турки нанесли мощный удар по левому флангу русских, послав в бой более 10 тысяч спаги. На полном карьере, с визгами и криками турки бросились на каре пехоты и пробились между ними с левого края. Навстречу спаги поскакали белорусские гусары и кинбурнские драгуны, но остановить неприятеля они не смогли и, подавленные его численностью, рассеялись по полю. После этого успеха часть турецкой конницы понеслась к крепости, а часть постаралась охватить русские войска всего левого фланга.^Но на обширную равнину уже выступили другие русские кавалерийские полки: Ольвиопольский гусарский (10 эскадронов), Чугуевский уланский (10 эскадронов), Лифляндский драгунский (6 эскадронов) и донские казачьи полки пятисотенного состава под командованием Грекова 8-го, Луковкина 4-го и Астахова 4-го.

Завязалась упорная кавалерийская сеча. Русские, сохраняя сомкнутый строй, постепенно теснили турок, лошади которых после длительной скачки уже не могли двигаться быстро. Вскоре спаги повернули и поскакали за свою пехоту, занимавшую позиции на холме, господствовавшем на местности. Кутузов послал на помощь русским всадникам 7-й Егерский полк. Построив каре, егеря пошли в атаку на высоту. Кавалерия, заняв место слева и справа от каре, поддерживала это нападение и двигалась рысью. Высота была взята после четвертой атаки, и русские преследовали противника около 10 верст до его укрепленного лагеря. Потери нашей армии составили 500 человек убитыми и ранеными, турецкой армии — около 4 тысяч человек и 13 знамен.

Местечко Мир

27 и 28 июня 1812 года

12 июня 1812 года «Великая армия» Наполеона форсировала Неман, начав кампанию в России. Через две недели французский авангард, двигавшийся за отступающей 2-й Западной армией под командованием генерал-лейтенанта князя П. И. Багратиона, столкнулся с арьергардом русских у местечка Мир, расположенного в Минской губернии на реке Мирянке. В упорных арьергардных боях участвовали только кавалерийские части. Главными героями сражения были казаки (11 полков) под командованием генерала от кавалерии донского атамана М. И. Платова.

Отряд неприятельской конницы (3-й, 15-й и 16-й польские уланские полки, командир бригады генерал Турно), следовавший по дороге из Кореличей к Миру, 27 июня настиг арьергард Платова. Казаки применили свой обычный прием под названием «вентерь». Навстречу противнику была выдвинута только одна сотня из донского полка Сысоева 3-го. На дороге произошла схватка, казаки стали отступать и завели польских всадников, разгоряченных боем, в засаду, где находились основные силы русских. Попавшие под фланговые удары уланы еле вырвались из окружения. При этом 3-й Уланский полк был почти полностью уничтожен.

Ночью с 27 на 28 июня к Платову подошли подкрепления: Ахтырский гусарский, Литовский уланский, Киевский и Новороссийский драгунские и 5-й Егерский полки. Французский авангард также был усилен 2-м, 7-м и 11-м польскими уланскими полками под командованием генерала Дзевановского. Утром 28 июня 1812 года казаки вновь попытались заманить противника в ловушку. Но на этот раз «вентерь» не принес им успеха. Польские конники были настороже, так как разведка сообщила им о большой массе русской кавалерии, сосредоточенной в лесу.

Тогда Платов решительно двинул все свои силы вперед, на равнину по обе стороны дороги от Мира к деревне Симаново. Завязался кавалерийский бой, который продолжался около шести часов. В девятом часу вечера к Платову подошла донская бригада генерал-майора Кутейникова. Свежие конные полки атаковали солдат Наполеона и опрокинули весь левый фланг. Русские и поляки, перемешавшись, поскакали обратно к Миру, где преследование было остановлено огнем французской артиллерии и кавалерийской бригадой генерала Тышкевича, стоявшей в резерве.

Платов в двух своих рапортах князю Багратиону от 29 июня и 4 июля подробно описал сражение и сообщил о взятых в плен поляках: 12 офицеров, 3 унтер-офицера и 150 рядовых; кроме того, в двух корчмах в местечке Мир было оставлено около 100 тяжелораненых солдат противника. Наши потери составляли около 100 человек убитыми и ранеными^{12}.

Донской атаман особенно хвалил Ахтырский гусарский полк: «Генерал-майор и генерал-адъютант императорский Васильчиков отлично, в моем виде, и с первыми эскадронами ударил в лицо неприятелю и во все время удивительно храбро сражался…»^{13} Платов представил к наградам более двадцати офицеров Ахтырского гусарского полка. Благодарность в Высочайшем приказе получили: ротмистр Бибиков, поручики князь Голицын, Шебякин, Нелидов, Франк 2-й, корнеты Франк 3-й, Канбаров, Семичев 2-й, Семичев 3-й, Малявин 1-й и Еськов. Орденом Святой Анны 3-й степени были награждены поручики Окунев, Линденер 2-й и Франк 1-й, орденом Святого Владимира 4-й степени — майор князь Скандерберг-Кастриот, ротмистр Бедряга 2-й, штабс-ротмистр Бедряга 3-й, поручик Брылкин.

Майор Петр Львович Давыдов был представлен к ордену Святого Георгия 4-й степени. Шеф Ахтырского полка генерал-майор И. В. Васильчиков писал о его подвиге: «Находящийся при мне состоящий по армии майор Давыдов во время сражения при местечке Мир, будучи отряжен с двумя эскадронами Ахтырского гусарского полка, первый ударил на неприятельские эскадроны, пробившись сквозь лес, где неприятель упорно и сильно защищался; совершенно оные опрокинул, быв во все время сражения впереди своих эскадронов, и храбростью своею способствовал даже к выигрышу всего дела…» Более подробно действия Давыдова были описаны в аттестате, выданном ему донским полковником Сысоевым. Однако, несмотря на представления Платова и Васильчикова, Давыдов своевременно награжден не был. Васильчиков повторил свое ходатайство: «…дабы господин Давыдов не остался без награждения, на которое он своею отличною храбростью и мужеством приобрел несомненное право». В дело вмешался Кутузов, поддержав рапорт Васильчикова, и в декабре 1812 года П. Л. Давыдов наконец получил заслуженную награду. Между прочим, он был сводным братом (по матери) знаменитого генерала Н. Н. Раевского. Впоследствии Давыдов не раз отличался в боях и закончил свою военную службу в чине генерал-майора.

Кобрин

15 июля 1812 года

Это была первая победа, одержанная русскими войсками со времени вторжения армии Наполеона в пределы России. Кобрин, небольшой городок Гродненской губернии, стоящий на реке Мухавце, недалеко от русско-польской границы, к этому времени был занят неприятельскими войсками. В нем располагался гарнизон из саксонской пехоты и конницы численностью до 5 тысяч человек при 8 орудиях (командир генерал Кленгель). Против них действовали пехотные и кавалерийские части 3-й Обсервационной армии под командованием генерала от кавалерии А. П. Тормасова.

В час ночи 15 июля 1812 года из города Булькова к Кобрину выступил отряд генерал-адъютанта графа Ламберта в составе 7 эскадронов Александрийского гусарского полка, 8 эскадронов Стародубовского и Тверского драгунских полков и трех донских казачьих полков. В семь часов утра кавалерия подошла к городу. Противник выслал свою конницу по брестской дороге и по дороге на Пружаны, рассыпал егерей во ржи и в канавах, пересекающих поле перед городом. Русские попытались выманить гарнизон на поле, где гусары, драгуны и казаки могли действовать успешно. Но саксонцы не покинули своих позиций и только стрельбой из ружей останавливали гусарских и драгунских фланкеров, гарцевавших перед ними. К середине дня Ламберт получил сообщение о приближении к Кобрину отряда генерал-майора Чаплица (13-й Егерский полк, 8 эскадронов Павлоградского гусарского полка, 4 эскадрона Лубенского гусарского полка, казачий полк Барабанщикова, 6 орудий конно-артиллерийской роты № 12 и пионерная рота капитана Куцевича). Кроме того, к нему подошли егерские полки 10-й и 14-й, прежде оставленные для отдыха в Булькове.

Таким образом, у Ламберта уже было достаточно сил, чтобы окружить Кобрин и не дать саксонскому отряду пробиться на соединение со своим корпусом, расположенным в Антополе. Ламберт отправил подполковника князя Мадатова с двумя эскадронами александрийских гусар и сотней донцов за реку Мухавец с приказом занять дорогу на Пружаны. Перейдя реку вброд, александрийские гусары атаковали два эскадрона саксонцев, охранявших дорогу. После короткой рукопашной схватки противник отступил в город. На помощь Мадатову были отправлены два эскадрона Стародубовского драгунского полка, два эскадрона Александрийского полка и эскадрон Татарского уланского полка с тем, чтобы он смог отбить приступ саксонцев.

Желая освободить себе путь для отступления, противник вывез два орудия на левый берег Муховца и стал громить нашу кавалерию, собравшуюся на дороге на Пружаны. На подавление были посланы два конно-артиллерийских орудия, которые заставили саксонскую артиллерию замолчать. В атаку на пехоту, прикрывавшую пушки, пошли спешенные драгуны, и неприятель быстро отступил в Кобрин.

Тем временем генерал-майор Чаплиц скрытно, по лесу, перешел на антопольскую дорогу и выслал вперед два эскадрона Павлоградского гусарского полка под командованием майора Остроградского. На дороге из Кобрина к Слуцку павлоградцы встретились с двумя эскадронами противника при двух орудиях. Произошла кавалерийская схватка. Орудия были отбиты русскими. На плечах отступавших саксонцев гусары ворвались в Кобрин. Для поддержки им был выслан 13-й Егерский полк.

Но в городе саксонцы защищались с необыкновенным упорством. Бой продолжался более двух часов. Артиллерия зажгла город в нескольких местах, и вскоре противник был вынужден отступить в предместье, за каменную монастырскую ограду, в развалины небольшого форта, построенного еще в Северную войну. Здесь вражеская пехота сложила оружие. В плен было взято два генерала (в том числе командовавший гарнизоном Кленгель), 76 штаб- и обер-офицеров и 2382 нижних чина. В трофей победителям достались 8 орудий и 4 знамени. Потери русских при этом достигали 77 убитых и 182 раненых^{14}. Генерал Тормасов в знак уважения проявленной саксонцами храбрости возвратил всем пленным офицерам шпаги. В городе сгорело 548 домов.

За сражение при Кобрине Тормасов получил орден Святого Георгия 2-й степени и 50 тысяч рублей, граф Ламберт — золотую саблю, украшенную алмазами с надписью «За храбрость», князь Мадатов — орден Святой Анны 2-й степени с бриллиантами.

Клястицы

18–20 июля 1812 года

Сражение корпуса генерала Витгенштейна, прикрывавшего санкт-петербургское направление, с корпусом маршала Удино произошло у села Клястицы Дрисского уезда Витебской губернии, на дороге из Полоцка в Себеж. В схватке 16 июля, предшествовавшей сражению, участвовала только конница. С нашей стороны это были 4 эскадрона Гродненского гусарского полка, 1 эскадрон лейб-гвардии Гусарского полка (5 офицеров, 17 унтер-офицеров, 3 трубача и 136 рядовых) под командованием полковника барона Бенигсена и донской казачий полк Платова 4-го. Со стороны французов — 8-й Польский уланский полк, 7-й и 20-й Конно-егерские полки. У деревни Филипповой французы наткнулись на фланкеров-гродненцев и оттеснили их, но на лесной дороге показались все четыре эскадрона гусар, одетых в синие ментики и доломаны, и противник остановился в замешательстве. Кульнев, который командовал отрядом, не медля ни минуты, бросился в атаку. Удар с близкого расстояния и на полном карьере привел к блестящим результатам: 12 эскадронов противника были опрокинуты восемью эскадронами русских и отступали 5 верст, до деревни Волынцы. В плен к гусарам попали 3 офицера и 167 солдат. Всего за две недели боев, с 3 по 17 июля 1812 года, гродненцы захватили в плен до двух тысяч человек.

В это время маршал Удино, развивая наступление своего корпуса на Санкт-Петербург, занял село Клястицы. Граф Витгенштейн решил дать сражение именно здесь, чтобы остановить противника. Вперед был двинут авангард генерал-майора Кульнева (8 эскадронов Гродненского гусарского полка, пятисотенный донской казачий полк Платова 4-го, 25-й и 26-й Егерские полки и конно-артиллерийская рота подполковника Сухозанета, всего 3730 человек при 12 орудиях). Вслед за авангардом шли главные силы Витгенштейна (22 батальона, 8 эскадронов, 1 пионерная и 6 артиллерийских рот, всего 13 065 человек и 72 орудия). Общий резерв (10 батальонов, 8 эскадронов и 2 артиллерийские роты, всего 6125 человек и 24 орудия) оставался у села Катеринова и в сражение введен не был. Маршал Удино имел под своим началом 51 батальон, 36 эскадронов и 114 орудий, всего 28 тысяч человек.

Наполеон писал Удино: «Преследуйте Витгенштейна по пятам, оставя небольшой гарнизон в Полоцке на случай, если неприятель бросится влево… Когда вы двинетесь из Полоцка к Себежу, Витгенштейн, вероятно, отступит для прикрытия Петербургской дороги, у него не более 10 тысяч человек, и вы можете идти на него смело…»

Сражение началось около двух часов дня 18 июля 1812 года. Первыми вступили в него два эскадрона Гродненского гусарского полка (командиры эскадронов майор Назимов и ротмистр Ильинский). Стычка с противником произошла у села Якубова. К пяти часам дня Кульнев выбил неприятельских стрелков из леса на дороге из Ольховой к Якубову и расположился с войсками на высотке напротив этого села, которое все еще было в руках у французов. Бой возобновился нападением противника на позиции 25-го Егерского полка и с переменным успехом продолжался до одиннадцати часов вечера. Наши оттеснили французов до Якубова, но не успели овладеть этим селением. В нем оставалась часть наполеоновской пехоты.

Боевые действия возобновились в три часа ночи 19 июля. Господский дом в Якубове был занят солдатами 23-го Егерского полка полковника Фролова, но вскоре их выбили оттуда пехотинцы 26-го линейного французского полка. Удино после этого повел атаку на центр русских, но был отражен огнем 5-й батарейной и 27-й легкой артиллерийских рот. Русские перешли в наступление. Атаку Северского и Калужского пехотных полков поддерживал батальон гродненских гусар. Французы начали отступать к Клястицам.

В семь часов утра русские, овладев правым берегом реки Нищи, расположились против неприятельских позиций. Единственный мост у Клястиц находился под выстрелами французских батарей. Витгенштейн приказал Кульневу с другим батальоном гродненцев и четырьмя эскадронами Ямбургского драгунского полка спуститься по реке ниже и ударить на французов справа. Удино, понимая, что Клястицы ему уже не удержать, приказал зажечь мост и готовиться к отступлению.

По пылающему мосту вперед бросился 2-й батальон Павловского гренадерского полка, в то время как гродненские гусары и ямбургские драгуны стали переходить реку Нишу вброд. Этот момент изображен на картине Питера Хесса «Сражение при Клястицах». Она находится в Государственном Эрмитаже, в Пикетном зале, посвященном Отечественной войне 1812 года.

Французы отступали от Клястиц, и для преследования был выслан отряд под командованием Кульнева: Гродненский гусарский полк, Ямбургский драгунский полк, два эскадрона Рижского драгунского полка, донские казаки, а также орудия конно-артиллерийской роты и один пехотный батальон. Этот отряд 20 июля 1812 года перешел через реку Дриссу и двинулся к селу Боярщина. Кульнев имел приказ вести преследование осторожно, но увлекся. Ему хотелось нанести противнику еще один удар и разгромить его. У села Боярщина русские попали в засаду, весьма искусно устроенную французами. Особенно большой урон кульневскому отряду нанесла вражеская артиллерия, которая вела перекрестный огонь с господствующих высот. Генерал-майор Кульнев погиб. Ядром ему оторвало обе ноги выше колена.

Генерал-лейтенант граф П. X. Витгенштейн за победу в сражении при Клястицах был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени. Александр I называл его спасителем Санкт-Петербурга. Капитан Павловского гренадерского полка Крылов, чья рота первой ворвалась на пылающий мост, получил орден Святого Георгия 4-й степени. Гродненские гусары за бои 16,18, 19 и 20 июля также были отмечены наградами. Нижние чины получили 33 знака отличия Военного ордена, подполковники Силин и Ридигер — ордена Святой Анны 2-й степени, 7 обер-офицеров — ордена Святого Владимира 4-й степени, четыре офицера — ордена Святой Анны 3-й степени, шесть офицеров — золотые сабли с надписью «За храбрость».

К ордену Святого Георгия 4-й степени был представлен поручик Гродненского гусарского полка Павел Александрович Цытлядзев. Он начал службу в полку юнкером, потом стал портупей-юнкером и в мае 1810 года — корнетом. Отечественную войну встретил поручиком. В конце июля 1812 года Цытлядзев с небольшим отрядом был отправлен в рейд по берегу реки Двины для разведки и захвата пленных. Проявив настоящую гусарскую лихость, молодой офицер за несколько дней взял в плен… 200 вражеских солдат, что почти в десять раз превышало численность вверенной ему партии.

О подвигах смелого гродненца командующий корпусом генерал-лейтенант граф П. X. Витгенштейн сообщил в Военное министерство: «В числе означенных мною 400 пленных, 200 человек взяты поручиком Гродненского гусарского полка Цытлядзевым, посланным в разъезд с одним унтер-офицером и двенадцатью рядовыми; который увидев 40 человек французов при городе Дриссе, кинулся стремительно и, обезоружив всех их, взял в плен, потом, переправясь вброд на ту сторону реки, напал на транспорт, шедший под прикрытием 160 человек, также бросился на них стремительно, всех обезоружил и взял в плен, вместе с ними двух офицеров, причем у него ранен один гусар и две строевые лошади. Решительный и храбрый поступок сего офицера побуждает меня ходатайствовать пред Его Императорским Величеством об испрошении ему Ордена Святого Георгия 4-й степени…»^{15}

Эту награду П. А. Цытлядзев получил, и она вдохновила его на новые подвиги. За храбрость, проявленную в сражении у Полоцка в октябре 1812 года, Цытлядзев был удостоен ордена Святой Анны 3-й степени, за сражение под Чашниками получил чин штабс-ротмистра. В бою у деревни Пильшау в Восточной Пруссии 2 января 1813 года он уже командовал полуэскадроном. Гродненцы тогда атаковали остатки дивизии генерала Башелю, отступавшей от Мариенбурга к Данцигу.

Столкновение произошло ночью, и молодой офицер, увлекшись преследованием противника, не заметил, как французская пехота окружила его гусар. Раненный пулей, он вместе с корнетом Шенне и двадцатью нижними чинами попал в плен. В полк Цытлядзев вернулся лишь после капитуляции Наполеона, а затем, в 1815 году, все также будучи в чине штабс-ротмистра, перевелся в Лубенский гусарский полк. К сожалению, дальнейшая его судьба неизвестна.

Бородино

26 августа 1812 года

В грандиозной битве у села Бородино участвовали большие силы кавалерии: у русских — 164 эскадрона (около 17 500 всадников) и 7 тысяч казаков; у французов — 294 эскадрона (около 28 тысяч всадников).

Русские гусарские полки входили в состав всех четырех кавалерийских корпусов. В 1-м кавкорпусе генерал-адъютанта Уварова имелось два гусарских полка: лейб-гвардии Гусарский и Елисаветградский. Во 2-й кавкорпус генерал-адъютанта барона Корфа входил Изюмский гусарский полк. В 3-м кавкорпусе генерал-майора Крейца находились Сумский и Мариупольский полки. В 4-м кавкорпусе генерал-майора графа Сиверса 1-го — Ахтырский полк.

Кавкорпуса располагались следующим образом. На правом фланге русских позиций от деревни Маслово до деревни Горки — 2-й кавкорпус, в центре, от деревни Горки до высоты Курганная, — 3-й кавкорпус. Здесь же в резерве скрытно размещался и 1-й кавкорпус. На левом фланге, между высотой Курганная (батарея Раевского) и Утицким лесом, — 4-й кавкорпус. Боевой порядок русских войск был глубоким и устойчивым и давал возможность осуществлять широкий маневр всеми силами и средствами на поле боя. Кавалерия строилась на расстоянии 300–400 метров позади пехоты в две линии эскадронов. За кавалерией располагались частные и общие резервы (расстояние около 800 метров). Главнокомандующий русской армией М. И. Голенищев-Кутузов никаких особых задач перед конницей не ставил. Она должна была вместе с пехотой защищать заранее подготовленные позиции, выстоять под ударами противника, имеющего численное превосходство, отразить все его атаки.

Знаменитое сражение началось около семи часов утра 26 августа 1812 года. Французская батарея из 102 орудий открыла канонаду по Багратионовым флешам — одному из трех главных пунктов обороны русских (на левом фланге). Гусары в течение всей баталии участвовали в нескольких ее эпизодах.

С 8 до 12 часов утра продолжались боевые действия у Багратионовых флешей. Здесь первыми вступили в схватку с противником ахтырские гусары. «…Два эскадрона Ахтырского гусарского полка, находившиеся у прикрытия левой батареи, под командою ротмистра Александровича, ударили на одну приближающуюся к батарее пехотную колонну, опрокинули оную; ротмистр Бибиков с фланкерами остановил неприятельских фланкеров, намеревавшихся обойти фланг; все покушения неприятеля по ельнинской дороге были тщетны… Ахтырского гусарского полка полковник Васильчиков командировал два эскадрона онаго полка сбить кавалерию, которая окружила переднюю флешь на левом фланге, уже занятую неприятелем, а сам с двумя эскадронами подкреплял их; майор князь Кастриот (Скандерберг. — А.Б.) бросился мужественно на неприятельскую кавалерию, опрокинул оную, а после, обратив в бегство пехоту, занял флешь. Пехота наша не подкрепила сей атаки и полковник Васильчиков принужден был отступить за заднюю флешь, где и удержал неприятельскую кавалерию, которая покушалась несколько раз обойти фланг в упомянутом месте; майор Ахтырского полка Дуванов с четырьмя эскадронами бросился с отличною храбростию на неприятельскую пешую колонну, опрокинул оную, но был встречен от другой колонны сильными ружейными выстрелами и тяжело ранен. Полковник Васильчиков, увидя неприятельскую кавалерию, которая сильно наступала, ударил с четырьмя эскадронами во фланг и, опрокинув оную, преследовал ее до батарей неприятельских и затем отступил с полком за наши батареи в порядке…»^{16}

Около двенадцати часов дня Кутузов приказывает кавкорпусу Уварова (28 эскадронов, 12 конных орудий) атаковать левый фланг французов. В первой линии шли два полка: Елисаветградский гусарский и лейб-гвардии Казачий, во второй линии: лейб-гвардии Гусарский, лейб-гвардии Драгунский, лейб-гвардии Уланский и Нежинский драгунский полки. Кавкорпус перешел вброд реку Колочу при селе Малом, атаковал кавалерийскую дивизию генерала Орнано, опрокинул ее и стремительно прошел за ручей Войну почти до села Бородино. Здесь кавалеристы увидели дивизию генерала Дельзона (четыре пехотных полка), которая быстро построилась в полковые каре.

Все четыре эскадрона лейб-гвардии Гусарского полка несколько раз бросались в атаку против пехоты, но прорваться в каре им не удалось. В дело вступила конная артиллерия, и под ее огнем 84-й линейный французский полк отошел за реку, оставив гусарам одну пушку. Дальше села Беззубова наши конники пройти не смогли и там оставались до самого вечера.

В этом боевом эпизоде особенно отличились офицеры лейб-гвардии Гусарского полка: полковник Трощинский (ранен пулею в грудь), ротмистр Андреевский (ранен картечью), ротмистр Бороздин (тяжело ранен пулями, впоследствии от ран умер), поручик Юшков (ранен пулею в грудь), штабс-ротмистр Дьяков 1 — й (контужен ядром). Кроме того, было убито 2 унтер-офицера, 1 трубач и 21 рядовой, 43 строевые лошади.

Около часа дня французы повели сильную атаку около деревни Семеновское, и на помощь русской пехоте пришла кавалерия 3-го кавкорпуса: «… отрядил я Сумский и Мариупольский гусарские, Курляндский и Оренбургский драгунские полки, под командою генерал-майора Дорохова, для подкрепления левого крыла. Генерал-майор Дорохов с оными полками, сблизясь к ретраншаментами и к пехоте, нашел, что неприятельская кавалерия в превосходстве начинала окружать нашу пехоту и батареи; выстроясь немедля, ударил он поспешно с Оренбургским драгунским полком в середину, а с Мариупольским гусарским и Курляндским драгунским во фланг неприятельской кавалерии, которая быстротой сей атаки была опрокинута и прогнана до самых их батарей. Здесь резервы неприятеля, подкрепя бегущих, остановили нашу кавалерию, почему генерал-майор Дорохов сблизил немедля бывший в резерве Сумский гусарский полк и, отозвав прочие полки апелью, устроил вторично корпус в две линии и наступающую неприятельскую конницу еще раз атаковал и прогнал. При сем случае Сумский гусарский полк спас восемь наших орудий, которые нашими были совсем оставлены…»^{17}

После трех часов дня за Центральной батареей (Раевского), которой к тому времени овладела французская тяжелая конница, началось большое кавалерийское сражение. В нем участвовали части «Великой Армии»: саксонские, вестфальские и польские кирасиры и уланы (всего 30 эскадронов) из корпуса Латур-Мобура, 7-я драгунская дивизия генерала Лагуссе (16 эскадронов) и дивизии генералов Дефранса и Шастеля (по 16 эскадронов каждая). Им противостояли полки Кавалергардский и лейб-гвардии Конный (8 эскадронов), Изюмский гусарский, Польский уланский и Псковский драгунский (всего 20 эскадронов) из 2-го кавкорпуса. Позже подошли части 3-го кавкорпуса: Сумский и Мариупольский гусарские полки, Оренбургский, Сибирский и Иркутский драгунские (всего 28 эскадронов). Конные атаки под огнем артиллерии с ожесточенной рубкой на палашах и саблях продолжались более часа. Наша конница остановила продвижение неприятеля вглубь позиций русской армии.

Московская и Калужская губернии

сентябрь-октябрь 1812 года

Когда «Великая Армия» Наполеона вступила в Москву, покинутую жителями, пришло время так называемой «малой войны». Отряды (или «партии»; отсюда и название «партизан») русской легкой кавалерии начали действовать на коммуникациях противника, уничтожая его транспорты с провиантом, снаряжением и вооружением, нанося ему урон в живой силе, ведя разведку.

Но первый такой отряд появился гораздо раньше. Еще 23 июля 1812 года по приказу Барклая-де-Толли генерал-майор барон Ф. Ф. Винцегероде, имея под своим началом Казанский драгунский, три донских казачьих и конный калмыцкий Ставропольский полки, отправился в Смоленскую губернию, чтобы вести наблюдение за действиями неприятеля и доносить о них в штаб 1-й Западной армии^{18}.

Затем, в конце августа 1812 года подполковнику Ахтырского гусарского полка Д. В. Давыдову было разрешено сформировать партию в 130 человек из ахтырских гусар и донских казаков. Более крупным отрядом (5 батальонов пехоты, 4 эскадрона изюмских гусар, 2 казачьих полка и 8 орудий) командовал шеф Изюмского гусарского полка генерал-майор И. С. Дорохов. В начале сентября он был отправлен к Можайску, а потом находился на Боровской и Калужской дорогах. Также в Боровском уезде Московской губернии с 30 сентября 1812 года действовал отряд капитана гвардейской артиллерии А. Н. Сеславина (через два месяца он был произведен в полковники Сумского гусарского полка), в котором насчитывалось 250 донских казаков и около 100 сумских гусар. Отряд полковника Мариупольского гусарского полка князя И. М. Вадбольского имел в своем составе 8 эскадронов мариупольских гусар и 500 донских казаков и действовал в районе Можайска и Вереи.

Всего же по приказу главнокомандующего русской армией князя Голенищева-Кутузова было создано 9 армейских партизанских отрядов из тридцати шести казачьих полков, семи полков и пяти эскадронов регулярной кавалерии, пяти полков и трех батальонов пехоты, причем один батальон егерей был посажен на лошадей, отбитых у французов. Особое внимание Кутузов уделял действиям партизан на Смоленской, Новой и Старой Калужских дорогах, Серпуховском и Петербургском трактах.

Кроме армейских отрядов, были и другие, так сказать, самодеятельные, организованные самим населением. Одной из таких крестьянских партий командовал рядовой Елисаветградского гусарского полка Федор Потапов, получивший прозвище «Самусь». О нем с восхищением писал граф Д. Е. Остен-Сакен, в те годы — офицер-елисаветградец:

«Взятый в плен раненным в Бородинской битве, лейб-эскадрона Елисаветградского полка рядовой Самусь, высокий, стройный, сметливый и блистательной храбрости, явился к графу (генералу М. А. Милорадовичу, который после сражения при Бородино командовал арьергардом русской армии. — А.Б.) как начальник трехтысячного партизанского отряда, им самим собранного из крестьян окрестных деревень. Бежав из плена, Самусь нашел местность близь Колоцкого монастыря весьма выгодною для партизанских действий и предложил крестьянам составить отряд, нападать на проходящие по операционной линии неприятельские обозы и команды, вооружив себя неприятельским оружием и патронами, которые они, во что бы то ни стало, должны отбить у неприятеля. Сначала нападал он на малые команды, и когда оружия и патронов стало достаточно и отряд его возрос до 3000 ратников, то он, сосредоточивая войска свои по звону колоколов, нападал уже на значительные команды и один раз разбил наголову целый батальон. Строжайшая дисциплина была им введена в отряде и неповиновение не имело места. Самусь также имел свою гвардию, в числе одной пехотной роты, которую он в строю представил Милорадовичу… Я был очевидным свидетелем этой приятной и комической сцены… Граф Милорадович произвел Самуся в унтер-офицеры, наградил знаком отличия Военного ордена и, по представлению графа, Самусь скоро был произведен в офицеры…»^{19}

О действиях армейских отрядов сообщали «Армейские известия», издаваемые походной типографией при штабе:

«Ахтырского гусарского полка подполковник Давыдов 9 сентября открыл близ села Царево-Займище неприятельский транспорт с хлебом, состоящий в 30-ти подводах и сопровождаемый 215 человеками пехоты, на коих он ударив, взял в плен 98 человек…»

«…Генерал-майор Дорохов со своим отрядом с 7-го по 14-е число сентября успел благоразумными своими распоряжениями совершенно истребить 4 кавалерийских полка, потом отряд из 800 человек пехоты и конницы истребил парк до 80 ящиков, перехватил немало неприятельских обозов и во все время взял в плен до 1500 человек…»

О схватке с французами 15 сентября 1812 года у села Тарбеева Д. В. Давыдов рассказал в своих воспоминаниях: «…Пикетные открыли шедшее от села Тарбеева большое количество фур, покрытых белым холстом. Некоторые из нас сели на коней и, проскакав несколько шагов, увидели их, подобно флоту, на парусах продвигавшемуся. Немедленно штабс-ротмистр Бедряга 3-й, поручики Бекетов и Макаров с гусарами и казачьи полки помчались к ним наперерез. Передние ударили на прикрытие, которое после нескольких пистолетных выстрелов обратилось в бегство; но быв охвачено Бугским полком бросило оружие. Двести шестьдесят рядовых разных полков, с лошадьми их, два офицера и двадцать фур, полные хлебом и овсом, со всею упряжью попались нам в руки»^{20}.

Два отряда: генерал-майора Дорохова и полковника князя Вадбольского, объединившись, провели 29 сентября 1812 года боевую операцию по освобождению города Вереи Московской губернии. По приказу Кутузова Дорохов шел от Боровска к Верее через Купелицы и Митяево. Перейдя реку Протву, он 28 сентября подступил к городу. Наша пехота без выстрелов бросилась на оборонительный вал, возведенный французами, и овладела городом, потеряв 30 человек убитыми и ранеными. Часть вражеского гарнизона была истреблена, остальные сложили оружие. В плен были взяты 15 офицеров и более 350 нижних чинов, отбито одно знамя. Дорохов раздал крестьянам ружья, взятые у французов, а также провиант, найденный на складах в Верее, и двинулся со своим отрядом к селу Каменскому.

Отряд капитана Сеславина, увеличившийся до 500 человек, 4 октября 1812 года успешно атаковал у села Ветюмова генерала Орнано, у которого было 4 полка кавалерии, 2 батальона пехоты и 6 орудий, а также большой обоз. Воспользовавшись растерянностью неприятеля, партизаны закололи обозных лошадей, заклепали три орудия, испортили повозки и упряжь и отступили в лес, к реке Наре. Сеславин отправил рапорт Кутузову: «…при сем случае убито у неприятеля до 300 человек, в том числе 1 полковник и несколько офицеров… Потери с нашей стороны около 40 человек. Вашему превосходительству имею честь рекомендовать войскового старшину Грецова, Сумского гусарского полка штабс-ротмистра Алферова, Елисаветградского гусарского полка поручика Редкина, который из своих рук убил полковника, гвардии Литовского полка прапорщика Граббе… все они в непрерывных атаках оказывали благоразумие, решительность и отличную храбрость… Ежели угодно Вашему превосходительству сделать мне величайшую милость, прошу прислать несколько крестов для нижних чинов, дело было горячее и порядочное…»^{21} Вместе с донесением Сеславин отправил в Главную квартиру армии пленного, чьи показания, по его мнению, могли заинтересовать главнокомандующего. Так, 5 октября 1812 года рядовой 9-го гусарского французского полка Твитанс, допрошенный в секретной канцелярии Главной квартиры, показал, что войска Наполеона выступили из Москвы.

Однако осталось неизвестным, в каком направлении движется «Великая Армия». Первым узнал об этом капитан Сеславин, который с частью своего отряда 10 октября 1812 года вышел к Калужской дороге в районе Боровска. Взобравшись на дерево, смелый партизан увидел массу неприятельских войск. Впереди по дороге шла гвардейская кавалерия Наполеона в касках и белых плащах, затем — запряженная цугом карета императора, за ней — отряд мамелюков и далее в густых колоннах — гвардейская пехота в высоких меховых шапках.

От Боровска в Тарутино, в штаб-квартиру русской армии, был немедленно отправлен поручик Д. Н. Болговский с важнейшим донесением. «В первом часу ночи появился Сеславин, — писал он впоследствии в своих мемуарах, — и с той минуты я заключил, что вряд ли кто дотоле имел счастие оказать более блестящую услугу России, чем он…» Таким образом, благодаря партизанской разведке наше командование своевременно узнало о намерении Наполеона идти из Москвы в Калугу. Из Тарутино к Малоярославцу тотчас были выдвинуты значительные силы под командованием генерала Д. С. Дохтурова (4-й пехотный корпус, 1-й кавкорпус, казачьи полки Платова, часть Тульского ополчения), и 12 октября у этого города произошло кровопролитное и упорное сражение, после которого Наполеон был вынужден повернуть с Калужской дороги на Смоленскую и идти к западной границе России по уже разоренным его войсками областям.

Кацбах

14 августа 1813 года

Эта небольшая река в Силезии стала местом сражения между союзными войсками под командованием немецкого генерала Блюхера (85 тысяч человек и 340 орудий, в том числе русских — около 18 тысяч человек) и французским корпусом под командованием маршала Макдональда. Французы были разбиты, и исход боя решила атака нашей кавалерии. Несмотря на трудные погодные условия (весь день шел дождь, дороги и поля стали непроходимыми из-за грязи), русские гусары и казаки в пять часов вечера 14 августа сумели нанести мощный удар по неприятельской коннице. На обширном плато у реки Кацбах действовали в общей сложности около восьми тысяч всадников. Французские кавалеристы были сбиты с позиций, окружены и опрокинуты на каре собственной пехоты, которая из-за дождя не могла вести ружейный огонь и также отступила в беспорядке.

В атаке участвовали полки 2-й Гусарской дивизии генерал-майора С. Н. Ланского: Александрийский (5 эскадронов), Белорусский, Мариупольский и Ахтырский (все — по 6 эскадронов). Противник был атакован с трех сторон. Генерал-майор Юрковский с александрийцами и мариупольцами ударил на него с фронта, генерал-майор Ланской с ахтырцами и белоруссцами — с фланга, а 6 казачьих полков генерал-майора Карпова — с тыла.

В ходе сражения русские захватили 50 вражеских пушек и около 5 тысяч пленных. Потери их составили около 90 человек убитыми, примерно 400 ранеными и до 90 человек пропавшими без вести^{22}.

За массовый героизм, проявленный у Кацбаха, все четыре гусарских полка первыми из русских гусар получили учрежденные в 1813 году коллективные награды — знаки отличия на кивера.

Эти знаки изготавливались из белой меди в виде ленты (см. рис. на с. 363) и имели выбитую надпись: «За отличие 14 августа 1813 года». Позднее к ней прибавили слова: «за Кацбах». Комиссариатский департамент Военного министерства определил стоимость одного знака для нижних чинов в 16,5 копейки серебром. Офицерский знак стоил дороже: 1 рубль 20 копеек — так как был позолоченным. Полкам разрешалось делать знаки самостоятельно, а потом казна оплачивала этот заказ.

Однако известна история с Александрийским гусарским полком, который за 1408 знаков выставил Комиссариатскому департаменту счет на 422 рубля 40 копеек, посчитав, что изготовление каждого знака отличия обошлось ему в 30 копеек серебром. В департаменте с этим не согласились и вернули полку только 260 рублей 48 копеек, указав в сопроводительной бумаге, что настоящая цена данного предмета гораздо ниже и если полк заплатил больше, то должен погасить остаток из своих полковых сумм^{23}.

Лейпциг

2–7 октября 1813 года

Сражение армии Наполеона с войсками союзников, получившее впоследствии название «Битва народов», произошло у города Лейпцига в Саксонии, на широкой холмистой долине на правом берегу реки Плейсы при впадении в нее реки Парты. Союзники имели свыше 300 тысяч человек (русских — 127 тысяч, австрийцев — 89, пруссаков — 72, шведов — 18 тысяч) при 1385 орудиях. Силы союзной кавалерии достигали 56 тысяч всадников. У французского императора было около 200 тысяч человек при 700 орудиях^{24}. При сражении присутствовали три монарха: Александр I, прусский король Фридрих-Вильгельм III и австрийский император Франц I.

«Битве народов» предшествовал кавалерийский бой у села Либертвольквиц, расположенного в девяти километрах к югу от Лейпцига. Здесь 2 октября 1813 года на поле в течение нескольких часов сходились в атаках и рубились на палашах и саблях около 14 тысяч всадников, как французских, так и русских и прусских. В этой схватке участвовали три русских гусарских полка: Гродненский (600 человек), Сумский (900 человек) и Лубенский (560 человек).

Все они входили в состав авангарда левой колонны союзных войск под командованием генерал-лейтенанта графа Палена 3-го, которая двигалась на Магдеборн. У деревни Госсы авангард увидел французскую кавалерию. Конно-артиллерийская рота полковника Никитина выехала вперед и обстреляла противника. Ей навстречу бросился драгунский полк. Прикрыть артиллерию должны были сумские гусары, но они не выдержали удара неприятельской конницы и отступили. Тогда на помощь русским поспешили восточно-прусские и силезские уланы. Им удалось охватить французских драгун с флангов и оттеснить их с поля боя. В дело вступили также силезские и бранденбургские кирасиры, чугуевские уланы, донские казаки из полка Грекова. Мюрат, командовавший здесь французскими войсками, бросил в бой драгунские полки 5-го кавкорпуса, недавно прибывшего из Испании, но они были остановлены огнем русских батарей. Столкновения продолжались до шести часов вечера, но не дали решительного перевеса ни одной из сторон.

Сражение у Лейпцига развернулось в трех отдельных районах: к западу от Эльстера у Линденау, к югу от реки Парты и Лейпцига и к северу от Парты и Лейпцига, у Мекерна. В битве участвовали все 13 русских гусарских полков. Находились они в разных районах, взаимодействовали с разными воинскими частями и в разное время.

Например, около трех часов дня 4 октября 1813 года у Вахау маршал Мюрат повел в атаку на союзников примерно 100 эскадронов конницы. Кавалеристы с ходу разгромили 30-орудийную батарею и стоявший около нее Кременчугский пехотный полк, прорвали боевые порядки 2-го пехотного корпуса и устремились к плотине у деревни Госсы. Французов пытались остановить наши лейб-драгуны и лейб-уланы, но были отброшены. В этой схватке погиб генерал-лейтенант Е. И. Шевич, который скакал впереди русских конников.

У деревни Госсы находился сам император Алекандр I и два других монарха: Фридрих-Вильгельм III и Франц I. Здесь атака французской кавалерии, так удачно начавшаяся, была остановлена огнем русской артиллерии и выступлением лейб-гвардии Казачьего полка. Во главе со своим командиром генерал-адъютантом графом Орловым-Денисовым лейб-казаки быстро перешли через гать и ударили на французов с фланга. Их выступление было также поддержано лейб-гусарами и кирасирами.

«Когда неприятельская кавалерия прорвалась сквозь наш центр, то три эскадрона кирасир вместе с лейб-гвардии Гусарским полком, — говорилось в донесении Барклая-де-Толли, — ударили ей во фланг и в тыл и повторяли потом свои атаки вместе с прочею кавалериею, чем нанесли неприятелю большой вред…»

Командовавший лейб-гвардии Гусарским полком полковник Коровкин в этом бою был ранен, а три офицера убиты. Погибли также 47 нижних чинов и 121 строевая лошадь. Кроме того, ранения получили ротмистры: Дьяков (ядром в ногу), барон Унгерн-Штернберг (саблей в голову и пикой в руку), Крекшин (контужен ядром в плечо); корнеты: Рейтерн (ядром оторвало правую руку), Чаплин (ранен пулею), Поземковский (контужен ядром в ногу).

На следующий день, 5 октября 1813 года, боевые действия фактически прекратились. Произошла лишь одна кавалерийская стычка у Галесской заставы. В ней участвовала 2-я Гусарская дивизия. Ахтырский и Мариупольский полки шли в первой линии. Их подкрепляли александрийцы и белоруссцы. Они атаковали неприятельскую конницу и после непродолжительного рукопашного боя противник ушел за свою пехоту. Гусары преследовали его и захватили 5 пушек и 500 пленных.

На рассвете 6 октября союзники, уже имевшие почти двукратное численное превосходство над французскими войсками, готовились окружить Наполеона и повели атаки по всему фронту. В это время Гродненский и Сумский гусарские полки вместе с Чугуевским уланским полком и двумя донскими казачьими полками находились между дорогой в Лейпциг и деревней Цукельсгаузен, поддерживая связь между Польской армией графа Бенигсена (54 тысячи человек), наступавшей на эту деревню, и корпусом Барклая-де-Толли (84 тысячи человек). Здесь гусары оставались до двух часов дня и несколько раз ходили в атаку на французскую пехоту и кавалерию.

«Секурируя кавалерию графа Бенигсена на правом фланге, которая сильным неприятелем была сбита, — сообщал в своем рапорте Барклай-де-Толли, — три раза Гродненский полк возобновлял самую решительную, упорную атаку и наконец, прогнал неприятеля за батарею, из коей ротмистром Остроградским взяты две пушки…»

В одной из этих атак особенно отличился унтер-офицер Гродненского гусарского полка Грузенко. Он первым доскакал до батареи и зарубил там офицера и несколько человек орудийной прислуги. Когда полк стал отступать, Грузенко, заметив, что одно из орудий еще цело, спокойно отделился от эскадрона, вернулся один к батарее и заклепал его, а также застрелил из пистолета оставшуюся в живых лошадь. На рыси унтер-офицер отправился за своим полком, и тут на него напали французские драгуны. Дождавшись первого противника, Грузенко ударом сабли вышиб его из седла. Остальные не посмели приблизиться к смелому гусару. За свой подвиг Грузенко был награжден знаком отличия Военного ордена^{25}.

В боях 2, 4 и 6 октября 1813 года Гродненский полк понес большой урон. Шесть офицеров были убиты, четыре — тяжело ранены. Также из строя выбыло 50 нижних чинов (убито 23, ранено 27). Строевых лошадей погибло 134. Большая часть людей пострадала не от холодного оружия, а от артиллерийского огня.

За сражение под Лейпцигом генерал-майор Ридигер, шеф Гродненского полка, был награжден орденом Святой Анны 1-й степени с алмазами. Подполковник Набель получил орден Святой Анны 2-й степени с алмазами, а ротмистры Адеркас, Лошкарев и штабс-ротмистр Гугьяр — тот же орден, но без алмазов. Еще девять офицеров полка были удостоены ордена Святой Анны 3-й степени, три офицера — ордена Святого Владимира 4-й степени и четыре офицера — золотых сабель с надписью: «За храбрость».

Орден Святого Георгия 4-й степени получил ротмистр Матвей Иванович Остроградский, служивший в Гродненском полку с июля 1806 года корнетом. Таким образом был отмечен его подвиг 6 октября 1813 года, когда он вывез с французской батареи два орудия.

Кроме того, многие офицеры получили прусский орден «Pour le Mérite», а солдаты и унтер-офицеры — его знаки. Прусский король собственноручно украсил этим орденом грудь поручика Постельса, которого Ридигер послал к нему с донесением.

Фер-Шампенуаз

13 марта 1814 года

«В сей славный незабвенный день, в который приведен в исполнение решительный план идти к Парижу, кавалерией нашей заложено, так сказать, начало блистательному окончанию войны, столь долго изнурявшей народы Европы!» — такими словами никому неизвестный дежурный офицер завершил запись о сражении в окрестностях французской деревни Фер-Шампенуаз, сделанную в Боевом журнале Главной союзной армии.

Действительно, это сражение представляет собой яркий пример победы, одержанной конными частями над довольно многочисленной пехотой. В начале боя у французов было около 17 тысяч человек (12 300 пехотинцев и 4350 конников) и 68 орудий, к концу его — уже примерно 23 тысячи человек, в основном — пехоты. Союзные войска (русские, вюртембержцы и австрийцы) имели вначале 5700 всадников и 36 орудий, а при завершении битвы — около 16 тысяч человек. Наибольшую часть отряда (12 тысяч человек) составляли русские гусары, уланы, казаки, драгуны и кирасиры^{26}.

Само сражение при Фер-Шампенуазе распадалось на несколько эпизодов, происходивших на широком и ровном пространстве у реки Сомм. Боевые действия начались в девять часов утра 13 марта 1814 года, когда недалеко от городка Суде-Сент-Круа авангард под командованием генерал-лейтенанта графа фон дер Палена наткнулся на войска маршала Мармона. В авангарде шли гусарские полки: Сумский (6 эскадронов, 615 человек), Гродненский (5 эскадронов, 492 человека), Лубенский (5 эскадронов, 641 человек), Ольвиопольский (4 эскадрона, 513 человек), а также и Чугуевский уланский полк (8 эскадронов, 1072 человека)^{27}. У Мармона была пехота, которая быстро свернулась в каре и открыла убийственный огонь по русским кавалеристам. Тем не менее Пален решил атаковать противника. В обход его левого фланга он двинул лубенских и ольвиопольских гусар под командованием генерал-майора Дехтерева. Чуть правее их выступали чугуевские уланы под командованием генерал-майора Лисаневича. С фронта вели огонь орудия 23-й конно-артиллерийской роты, которую прикрывал Гродненский гусарский полк под командованием генерал-майора Ридигера. В обход правого фланга французов шла союзная конница принца Адама Вюртембергского. Русская кирасирская дивизия генерал-майора Кретова оставалась в резерве и находилась за Гродненским гусарским полком, построенным в эскадронные шеренги.

Однако Мармон не принял боя. Его войска в полном порядке, под прикрытием небольшого арьергарда, отступили к деревне Соммес. Сумские и ольвиопольские гусары бросились на этот арьергард и изрубили его, несмотря на встречную атаку кирасир генерала Бордесуля. Но у Соммеса Мармон, ожидая подхода маршала Мортье, продержался до одиннадцати часов дня. Мортье, атакованный казаками и чугуевскими уланами, все-таки пробился к нему, хотя и понес немалый урон.

Видя, что их позиция неудобна для боевых действий, оба маршала решили отвести войска к Фер-Шампенуазу. Пехота шла, построенная в несколько каре, которые двигались в шахматном порядке. В двенадцать часов дня они выстроились на поле между деревнями Шапелен и Ворефруа, упираясь левым флангом в реку Сомм, правым — в ручей Дез-Ож. Сражение возобновилось. В дело вступила союзная кавалерия. Гусарские полки Сумский, Гродненский, Лубенский и Ольвиопольский, а также 2-я Кирасирская дивизия атаковали левый фланг неприятеля, кавалеристы из Вюртемберга — центр, а австрийские гусары эрц-герцога Фердинанда и кирасиры Лихтенштейна и Кайзера — правый фланг.

Атака головных полков была успешной, но французская артиллерия начала громить австрийских кирасир, наступавших в густых колоннах подивизионно. В этот момент им во фланг ударил генерал Бордесуль, и австрийцы обратились в бегство, смешав боевые порядки вюртембергских конно-егерей и гусар эрц-герцога Фердинанда. Остановить наступление всадников Наполеона помогла Гвардейская легко-кавалерийская дивизия, которая прорвалась в тыл французам со стороны деревни Ворефруа. В ее составе находилась сотня лейб-гвардии Казачьего полка, лейб-гвардии Гусарский полк (6 эскадронов, 577 человек), лейб-гвардии Уланский полк (6 эскадронов, 576 человек) и лейб-гвардии Драгунский полк (6 эскадронов, 623 человека), а также восемь конно-артиллерийских орудий. За гвардейцами на рысях шла 1-я Кирасирская дивизия. Мортье и Мармон снова отступили. На их пути располагалась деревня Ленхаре, и здесь в два часа дня вспыхнула ожесточенная кавалерийская схватка. В ней участвовали русские гусары и кирасиры, гвардейские легко-конники, полки Кавалергардский и лейб-гвардии Кирасирский. С ними рубились на палашах и саблях кирасиры генерала Бордесуля, драгуны генерала Русселя и 8-й Конно-егерский полк. Но силы оказались неравны, и французы поспешно отступили к деревне Коннатре.

Начался сильный дождь, сопровождаемый порывами ветра. Французская пехота с намокшими ружьями уже не могла вести огонь и отбивалась только штыками. У Коннатре лейб-гвардии Уланский полк под командованием генерал-майора Чаликова, Кавалергардский полк и лейб-гвардии Кирасирский Его Величества под командованием генерала Депрерадовича с двух сторон ударили на противника и прорвались в два каре бригады генерала Жамена, изрубили их и преследовали бегущих до самого селения. На поле около Коннатре французы бросили 43 орудия.

Около трех часов дня буря прекратилась. Дивизии генералов Риккара и Христиани, занимавшие фланги французского боевого порядка, сумели отбить атаки союзной конницы и дали возможность своим кавалеристам вновь построиться за каре. Однако появление отряда генерала Сеславина на дороге из селения Плер вновь внесло в ряды противника панический страх, и он быстро отошел к Фер-Шампенуазу. Здесь к французам прибыли подкрепления. Полковник Леклерк привел 9-й маршевый полк тяжелой кавалерии. Он выступил из Фер-Шампенуаза и мощной атакой остановил наступление союзных войск.

Воспользовавшись этим, маршалы Мортье и Мармон собрали свои корпуса на высотах Линта. Войска построились в две линии: пехота на левом крыле в батальонных колоннах, кавалерия — на правом, частью — развернутым фронтом, частью — в полковых колоннах. К вечеру к ним подошли дивизии генералов Пакто и Амея (6 тысяч человек, 16 орудий, большой артиллерийский парк и обоз).

Союзные войска также получили подкрепление. После четырех часов дня к ним присоединился отряд генерала графа фон дер Палена 2-го (Дерптский и Северский драгунские полки) и отряд генерал-адъютанта Васильчикова (гусарские полки Ахтырский, Александрийский, Белорусский и Мариупольский, всего 20 эскадронов, 1800 человек). Наконец, сам Александр I приехал в Фер-Шампенуаз. Французы были окружены, и государь послал к ним флигель-адъютанта Раппа и капитана Дурново, а прусский король — подполковника Тилле — в качестве парламентеров, с трубачом, чтобы предложить им сдаться в плен. Генерал Пакто отказался и удержал у себя подполковника Тилле как пленного.

Эта непреклонность заставила союзников атаковать неприятеля со всех сторон. Первые два эскадрона Кавалергардского полка под командованием полковника Уварова, лейб-гвардии Уланский полк и лейб-гвардии Казачий, Дерптский и Северский драгунские полки, а также гусарские Ахтырский, Александрийский, Белорусский и Мариупольский врубились в четыре оставшихся на поле французских каре.

Один из батальонов положил оружие, но кавалергарды, разгоряченные боем, продолжали рубить и топтать неприятельскую пехоту. Тогда Александр I со своим конвоем сам въехал в каре и остановил латников, хотя адъютанты напоминали ему об опасности. «Хочу пощадить их», — отвечал Александр Павлович. Все пленные французские генералы были представлены русскому царю. Он приказал возвратить им их экипажи и принял участие в судьбе остальных трех тысяч солдат и офицеров армии Наполеона, которые попали в плен у Фер-Шампенуаза. Всего же французы потеряли до 11 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными, 60 орудий и до 350 зарядных ящиков^{28}.

17 марта 1814 года союзная армия подошла к Парижу. После непродолжительных боевых действий гарнизон французской столицы капитулировал.

Примечания

Предисловие

¹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой гусарской службе. М., 1797, С. 67–68.

² Военная энциклопедия. СПб., Изд-во И. Д. Сытина, 1912. Т. 8. С. 547, статья «гусары».

³ Серия «Men-at-arms», изд-во «Osprey Publiching Ltd», книга «Гусары Наполеона» (№ 76), Лондон, 1978. С. 3.

Глава первая. Гусарские полки в Европе

1

Давыдов Д. В. Военные записки. М.: Воениздат, 1982. C. 70–71.

2

Все данные по французским гусарским полкам у Бородино были любезно сообщены автору главным специалистом Российского государственного военно-исторического архива А. А. Васильевым.

3

Полное собрание законов Российской империи. Т. 26, № 19 926.

4

Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. СПб., 1886. С. 224–225.

Глава вторая Как попасть в гусары

¹ Записки Е. Р. Дашковой. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М.: Изд-во МГУ, 1987. C. 281.

² Отечественная война и русское общество. 1812–1912. М.: Изд-во И. Д. Сытина, 1912. Т. 3. С. 72.

³ РГВИА. Ф. 25. Оп. 160.Д. 1691. Рапорт Его Императорскому Высочеству Цесаревичу Константину Павловичу от Польского уланского полка шефа генерал-майора Коховского. Витебской губернии город Полоцк, 1808 года февраля 8-го. Публикуется впервые.

⁴ Записки Е. Р. Дашковой. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. С. 282.

⁵ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 269. Список формулярный Александрийского гусарского полка о прибылых в 1804 году нижних строевых чинах, 1805 года Генваря 1-го дня. Публикуется впервые.

⁶ Сакс А. Кавалерист-девица штабс-ротмистр Александр Андреевич Александров (Надежда Андреевна Дурова). СПб., 1912. С. 42.

⁷ Здесь и далее все сведения даны из «Списка формулярного Александрийского гусарского полка о прибылых в 1804 году нижних строевых чинах, 1805 года Генваря 1-го дня» (РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 243–268).

⁸ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. М.: Московский рабочий, 1983. С. 53.

⁹ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 2, № 23397. О содержании Лубенского гусарского полка в комплекте в мирное время на постановлении о уланских полках. 13 декабря 1808 года.

¹⁰ Полное собрание законов Российской империи. Т. 24, № 18123.

¹¹ Там же, № 18047.

¹² Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 1. Книга штатов, ч. 1, № 17993.

¹³ РГВИА. Ф. 29. Оп. 1/153а. Св. 169. Ч. 11–12. Л. 50–51.

¹⁴ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 2. Книга штатов, № 20411 и 24581.

¹⁵ РГВИА Ф. 25. Оп. 160. Д. 1401. Рапорт о переформировании Мариупольского гусарского полка со специальными к нему приложениями, 1811 года февраля 8-го дня.

¹⁶ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2270. Л. 6. Полковые рапорты Елисаветградского полка за 1812 год.

¹⁷ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 107.

¹⁸ Гусары эпохи 1812 года. М.: Прометей, 1990, табл. 5–6, на обороте.

¹⁹ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2657. Л. 66. Полковые рапорты Литовского уланского полка за 1812 год.

²⁰ Иванов П. А. Состав и устройство русской регулярной кавалерии с 1700 по 1864 год. СПб., 1864. С. 188.

²¹ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2657. Л. 115. Полковые рапорты Литовского уланского полка за 1812 год.

²² Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 149.

²³ Крестовский В. История 14-го уланского Ямбургского полка. СПб., 1873. С. 284.

²⁴ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2666. Л. 12. Полковые рапорты Польского уланского полка за 1813 год.

²⁵ Звегинцов В. В. Русская армия. Париж, 1973. Ч. 4. С. 455–456.

²⁶ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. СПб., 1797. С. 14–15. Глава шестая. О экцерции.

²⁷ Все цитаты даны по «Его Императорского Величества Воинскому Уставу о полевой гусарской службе». СПб., 1797. С. 33, 4, 74, 10.

²⁸ Все данные здесь и далее приведены по «Формулярному списку Александрийского гусарского полка о портупей-юнкерах, юнкерах и унтер-офицерах за 1804 год». (РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 182–230).

²⁹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 73.

³⁰ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2238. Л. 67, 89. Полковые рапорты Александрийского гусарского полка за 1812 год.

³¹ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2238. Л. 149. Полковые рапорты Александрийского гусарского полка за 1812 год.

³² Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 72–73.

³³ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 216. Формулярный список Александрийского гусарского полка о портупей-юнкерах, юнкерах и унтер-офицерах за 1804 год. Генваря 1-го дня 1805 года.

³⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. М.: Мысль, 1991. С. 365.

³⁵ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2664. «Список портупей-юнкеров Польского уланского полка, достойных к производству в офицеры. Генваря 1-го дня 1812 года».

³⁶ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. СПб., 1797. С. 74.

³⁷ Пушкин А. C. Сочинения. Л., 1936. С. 484–485.

³⁸ Там же. С. 492.

³⁹ Там же. С. 499.

⁴⁰ Лермонтов М. Ю. Избранные сочинения в двух томах. М., 1959. Т. 1.С. 431.

⁴¹ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 478. Л. 291–293. «Дело о принятии на службу вновь отставного капитана Бурцова. Октября 15-го дня 1810 года».

⁴² РГВИА Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 478. Л. 168 об. — 169. Список офицеров, кои по неаттестованию в кондуитных списках производством обходятся. Публикуется впервые.

⁴³ Пушкин А. С. Сочинения. С. 321.

⁴⁴ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 90–91.

⁴⁵ РГВИА, Ф. 25. Оп. 160. Д. 1401. «Рапорты Цесаревичу Константину Павловичу».

⁴⁶ РГВИА Ф. 103. Оп. 208а. Св. 38. Д. 10. Формулярные списки офицеров Мариупольского гусарского полка за 1815 год.

⁴⁷ РГВИА. Ф. 103. Оп. 208а. Св. 38. Д. 10. Л. 39. Формулярные списки офицеров Мариупольского гусарского полка за 1815 год.

⁴⁸ РГВИА Ф. 103. Оп. 208а. Св. 38. Д 10. Л. 6. Формулярные списки офицеров Мариупольского гусарского полка за 1815 год.

⁴⁹ Полное собрание законов Российской империи. Т. 9, № 6949 и 7039.

⁵⁰ Геруа А. Суворов-солдат. 1742–1754 гг. СПб., 1900. С.4–5.

⁵¹ Военный сборник. 1870. № 10. С. 237, 242. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка».

⁵² Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой.

⁵³ РГИА. Ф. 1486. Оп 29. Д 182. Л. 4–5. Публикуется впервые. Сохранены пунктуация и орфография подлинника.

⁵⁴ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д 2237. Л. 46. Формулярный список Александрийского гусарского полка о штаб- и обер-офицерах за 1804 год. Генваря 1-го дня 1805-го года.

⁵⁵ Там же. Л. 44.

⁵⁶ Там же. Л. 40.

⁵⁷ Там же. Л. 55.

⁵⁸ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 11.

⁵⁹ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д 2237. Л. 8.

⁶⁰ Там же. Л. 13.

⁶¹ Полное собрание законов Российской империи. Книга штатов. Т. 43, ч. 2, № 19966.

⁶² Все данные по книге: Манзей К. История лейб-гвардии Его Величества гусарского полка. 1775–1857 гг. Ч. 3. СПб., 1859.

⁶³ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 40.

⁶⁴ Там же. С. 44.

Глава третья «Если хочешь быть красивым…»

¹ Отечественная война и русское общество. 1812–1912. Т. 2. С. 129.

² Здесь и далее расписание цветов гусарских мундиров дано по книге: Историческое описание одежды и вооружения Российских войск Ч. 11. С. 51–62.

³ 1812–1814. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного исторического музея. Сборник документов. М.: Терра, 1992. С. 428.

⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 264.

⁵ 1812–1814. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного исторического музея. С. 471.

⁶ Все данные из брошюры М. Богдановича «Смотр при Вертю». СПб.[б.г.].

⁷ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 77.

⁸ РГВИА. Ф. 396. Оп. 1. Д. 105. Л. 4–5.

⁹ Историческое описание одежды и вооружения Российских войск, с рисунками, составленное по Высочайшему повелению. СПб., 1901. Ч. 15. С. 24.

¹⁰ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. СПб., 1859. Ч. 2. С. 157.

¹¹ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 23205.

¹² Аксенов А. Генеалогия московского купечества. М.: Наука, 1988. C. 115.

¹³ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 24382.

¹⁴ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20252, примеч.

¹⁵ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. СПб., 1859. Ч. 4. С. 41.

¹⁶ Григорович. История 13-го драгунского Военного ордена полка. СПб., 1912. Ч. 2. С. 118.

¹⁷ Здесь и далее все расчеты по расходу материала и цены на него даны по Полному собранию законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20252, примеч.

¹⁸ Размеры даны по ментику и доломану Павлоградского полка из фондов ГИМа.

¹⁹ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. Ч. 4. С. 41–42.

²⁰ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 15–16.

²¹ Военный сборник. СПб., 1870. № 10. С. 240.

²² Устав конного полка. СПб., 1797. С. 65.

²³ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. Ч. 4. С. 46–47.

²⁴ Данные по книге: Ульянов И. Регулярная пехота. 1801–1855. М.: ACT, 1997. С. 46.

²⁵ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 23443.

Глава четвертая «Сабля, ташка, конь гусарской, с вами век мне золотой…»

¹ Туревич Д. Я., Рогалев Г. Т. Словарь-справочник по коневодству и конному спорту. М., 1991. С. 222.

² Витт В. О. Из истории русского коннозаводства. М., 1952. С. 107.

³ Булгарин Ф. В. Воспоминания. СПб., 1846. Т. 2. C. 129.

⁴ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 98–99.

⁵ 1812 год. Военные дневники. М.: Советская Россия, 1990. С. 69.

⁶ Полное собрание законов Российской империи. Т. 37, № 28734.

⁷ Полное собрание законов Российской империи. Т. 36, № 27937.

⁸ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 3. С. 171.

⁹ Там же. С. 172.

¹⁰ Полное собрание законов Российской империи. Ф. 36. № 27966.

¹¹ Потто В. История 44-го драгунского Нижегородского полка. СПб., 1892–1895. Ч. VI. С. 171.

¹² Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 10.

¹³ Военный сборник за 1863. № 2. С. 449–450.

¹⁴ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 7–8.

¹⁵ Цитируется по: Барановский Туган-Мирза. История лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. Приложения. СПб., 1872. С. 125–128.

¹⁶ Михайловский-Данилевский А. Военная галерея Зимнего дворца. СПб., 1845. Т. 4. Статья «Мелиссино Алексей Петрович».

¹⁷ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 70.

¹⁸ Фет А. Воспоминания. Моск. обл.: Культура, 1992. Т. 1. С. 22.

¹⁹ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 167.

²⁰ Избранные сочинения кавалерисг-девицы Н А Дуровой. С 198.

²¹ Русский инвалид. 1858. № 55. Статья «Взгляд на легкую кавалерию прошлого времени».

²² Цит. по: Иванов П. А. Обозрение состава и устройства регулярной русской кавалерии 1700–1864 гг. СПб., 1864. С. 210.

²³ Здесь и далее описание дано по «Историческому описанию одежды и вооружения Российских войск». СПб., 1900. Ч. 11. С. 51–62.

²⁴ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 2, № 20252 (Примечания); Военный сборник. 1870. № 7. С. 84.

²⁵ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Т. 2. С. 128.

²⁶ Избранные произведения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 201.

²⁷ Здесь и далее расписание цветов дано по «Историческому описанию одежды и вооружения Российских войск». Ч. 11. СПб., 1900. С. 53–54, 56–57 и 60–62.

²⁸ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20253. Примечания.

²⁹ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 4. С. 75.

³⁰ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Т. 2. С. 128.

³¹ Суворов А. В. Документы. М., 1952. Т. 2. С. 459.

³² Здесь и далее все размеры по: Кулинский А. Н. Холодное оружие русской армии и флота. Определитель. Л., 1988. С. 35–37.

³³ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 6–7.

³⁴ Здесь и далее все сведения по: Дуров В. А. Русское наградное оружие в XVIII веке // Из истории русской армии и оружия. Сборник ГИМ. М., 1987.

³⁵ Военная энциклопедия. СПб., 1912. Т. X. С. 545. Статья «Золотое оружие».

³⁶ Булгарин Ф. В. Воспоминания. СПб., 1847. Т. 3. С. 33–94.

³⁷ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II. № 20252. Примечания.

³⁸ Федоров В. Г. Вооружение русской армии за XIX столетие. СПб., 1911.С. 8–12.

³⁹ Все данные по: Маковская Л. Ручное и огнестрельное оружие русской армии конца XIV–XVIII вв. М.: Воениздат, 1992. С. 57, 81, рис. 131.

⁴⁰ Федоров В. Г. Вооружение русской армии за XIX столетие. Приложения. С. 398–399.

⁴¹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 9–10.

Глава пятая «Учение и хитрость ратного строения военных людей»

¹ Цит. по: Денисова М. Поместная конница // Труды ГИМ. Вып. XX. М., 1948.

² Цит. по: Анненков И. В. История лейб-гвардии Конного полка. СПб., 1848. Ч. IV. Приложения.

³ Устав Конного полка. СПб., 1797. С. 13. Глава «Общие правила об учении на конях», пункты XIII, XIV и XV.

⁴ Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1974. С 10–11.

⁵ Трубецкой В. С. Записки кирасира // Наше наследие. 1991. № 2.

⁶ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 55–56.

⁷ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 366.

⁸ Наше наследие. 1991. № 2. С. 63, 66.

⁹ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 108–109.

¹⁰ Барановский Туган-Мирза. История лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. Приложения.

¹¹ Манзей К История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 3. С. 172–173.

¹² Военная энциклопедия. СПб., Изд-во И. Д Сытина, 1911. Т. 3. С. 69–70.

¹³ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 4. С. 65. Должностные оклады жалованья по штатам 1802 года.

¹⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 142–143.

¹⁵ Розен А. Е. Записки декабриста. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное изд-во, 1984. С. 84–85.

¹⁶ Там же. С. 81.

¹⁷ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20252.

¹⁸ Манзей К История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857.4.4. С. 65–66.

¹⁹ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 112–113.

²⁰ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Т. 4. С. 281–282.

²¹ Устав Конного полка. СПб., 1797. С. 161–162.

²² Военный сборник за 1870 год, № 10. С. 243. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка».

²³ Розен А. Е. Записки декабриста. С. 74.

²⁴ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 478. Л. 348.

²⁵ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д 478. Л. 213–220. Дело о прошении 24-го Егерского полка подполковника графа де Мендоза-Ботелло о пожаловании ему на уплату долгов 2000 руб. Публикуется впервые. Орфография подлинника.

²⁶ Русская старина. 1887. Т. 53. № 1–3. С 611. Письма Я. П. Кульнева.

²⁷ Розен А. Е. Записки декабриста. С. 116.

²⁸ Русская старина. 1902. Т. 109. № 1–3. С. 106. «Из записок старого офицера».

²⁹ Военный сборник за 1870 год. № 10. С. 243–244. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка»,

³⁰ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Ч. 3. С. 81–83.

³¹ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 124–125.

³² 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 368.

³³ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 139–140.

³⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 368.

³⁵ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20258.

³⁶ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Ч. 3. С. 57.

³⁷ Крестовский В. В. Очерки кавалерийской жизни. М.: Воениздат, 1998. С. 7–8.

Глава шестая Гусарская честь

¹ Булгарин Ф. В. Воспоминания. СПб., 1846.Т. 1. С. 281.

² Там же. Т. 3. С. 94–95.

³ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 13.

⁴ Крестовский В. В. Очерки кавалерийской жизни. С. 241.

⁵ Там же. С. 253.

⁶ Калинин. Дуэли в офицерской среде // Военный сборник 1894. № 8; Набоков В. Дуэль и уголовный закон // Труды Юридического общества при Санкт-Петербургском университете, 1911; Швейковский. Суд чести и дуэль в войсках Российской армии. СПб., 1912.

⁷ Голодолинский П. История 3-го драгунского Сумского полка. М., 1902. Ч. II. С. 64.

⁸ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. Приложения. С. 37, 41.

⁹ Там же. С. 27–28.

¹⁰ Григорович. История 13-го драгунского Военного ордена полка. Ч. 2. С. 151–152.

¹¹ Избранные сочинения кавалерист-девицы И. А. Дуровой. С. 109.

¹² Все данные — из «Формулярного списка о службе офицеров Мариупольского гусарского полка на 1-е января 1815 года». РГВИА Ф. 103. Оп. 208а. Д. 10. Св. 38. Л. 3–7.

¹³ Избранные сочинения кавалерист-девицы И. А Дуровой. С 102.

¹⁴ Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л.: Наука, 1988. С. 317–318.

¹⁵ Цит. по: Грибанов В. Багратион в Петербурге. Л., 1979. С. 72.

¹⁶ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1. Д. 347. Л. 115. Публикуется впервые.

¹⁷ 1812 год. Военные дневники. С. 72.

¹⁸ Там же. С. 77–78.

¹⁹ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 368.

²⁰ Там же. С. 390.

²¹ 1812–1814. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного исторического музея. С. 433.

²² Там же. С. 444.

²³ Там же. С. 446.

²⁴ См.: Безотосный В. М. Б. Барклай де Толли и немцы в 1812 году // Немцы в общественной и культурной жизни Москвы. Материалы международной научной конференции. М., 1999.

²⁵ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1. Д 475. Л. 167–169. Сохранена орфография подлинника. Публикуется впервые.

Глава седьмая Русские гусары на полях сражений

¹ Денисон Г. История конницы. СПб., 1897. Ч. 1. Примечания Брикса к «Истории конницы» Денисона. Ч. II. С. 158.

² Расписание полков и их места на позиции даны по книге: Записки А. П. Ермолова. 1798–1826 гг. М.: Высшая школа, 1991. С. 48–49.

³ Струков. Исторический очерк о регалиях и знаках отличия Русской Армии. СПб., 1902. Т. III. С. 19.

⁴ Там же. С. 44.

⁵ Здесь и далее все данные по: Васильев А. Русская гвардия при Аустерлице. М., 1987. Издание ВИК «Московский корпус» (на правах рукописи).

⁶ Военный сборник, 1870. № 10. С. 241.

⁷ Здесь и далее все данные по: Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка.

⁸ Булгарин Ф. В. Полное собрание сочинений. СПб., 1843–1846. Т. 5. С. 114–115.

⁹ Все данные по: Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. С. 36–37.

¹⁰ Все данные по: Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 42.

¹¹ Данные по: Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 93.

¹² ОПИ ГИМ. Ф. 160. Ед. хр. 182. Л. 31–34.

¹³ Там же. Л. 29–29 об.

¹⁴ Все данные по: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. СПб., 1859- Т. 1. С. 323.

¹⁵ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 125.

¹⁶ Рапорт генерал-майора графа Сиверса Главнокомандующему князю Голенищеву-Кутузову. Цит. по: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 571, 575.

¹⁷ Рапорт генерал-адъютанта барона Корфа Главнокомандующему 1-й Западной армией генералу от инфантерии Барклаю-де-Толли. Цит. по: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 562.

¹⁸ «Отечественная война 1812 года и русское общество. Т. IV. С. 208.

¹⁹ Военный сборник. 1870. № 10. С. 246–247 («Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка»).

²⁰ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 172.

²¹ Цит. по: Хатаевич Н. Л. Партизан Сеславин. М.:Московский рабочий, 1973. С. 44–45.

²² Богданович М. История войны 1813 года за независимость Германии. СПб., 1863. Т. 2. С. 657.

²³ Струков. Исторический очерк о регалиях и знаках отличия Русской Армии. Т. III. С. 90.

²⁴ Советская военная энциклопедия. Т. 4. С. 594.

²⁵ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 183.

²⁶ Богданович М. История войны 1814 года во Франции и низложения Наполеона. СПб., 1865. Т. 1. С. 488.

²⁷ Там же. Т. 2. С. 12. Данные из рапорта о составе русских войск на 25 декабря 1813 года, подписанного Барклаем-де-Толли.

²⁸ Богданович М. История войны 1814 года во Франции и низложения Наполеона. Т. 1. С. 488.

Список иллюстраций

Офицер и трубач Гродненского гусарского полка в 1806–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1902, т. 11, № 1505.

Польский гусар в середине XVII века. Выпуск «Men-at-arms» № 184 «Польская армия. 1569–1696 гг.». Изд-во «Osprey», Лондон, 1987.

Унтер-офицер гусарского Ратского полка, около 1720 года. Библиотека Министерства обороны, Франция.

Прусский гусар эпохи короля Фридриха II. Книга Карла-Хейнца Глесса «Лошадь в военных действиях» (на нем. языке). Берлин, 1980.

Головной убор прусского полка «Гусары смерти», середина XVIII века.

Рядовой гусарского полка Эстергази в 1768 году. Библиотека Мазарини, Франция.

Обмундирование, снаряжение и вооружение французских гусар в середине XVIII века. Публикация в журнале «Gazette des Uniformes» за 1976 год, № 32 (Франция).

Обмундирование, снаряжение и вооружение французских гусар в конце XVIII века. Публикация в журнале «Gazette des Uniformes» за 1976 год, № 33 (Франция).

Ташка 8-го Гусарского полка времен 1-й Республики. Кожа, сукно, холст, металл, вышивка. Фонды музея «Salon de Provence», Франция.

Полковник 1-го Гусарского полка Рувилло в полной парадной форме, 1804–1805 годы (Франция). Выпуск «Men-at-arms» № 76 «Наполеоновские гусары». Изд-во «Osprey», Лондон.

Обмундирование, снаряжение и вооружение французских гусар в 1815 году. Публикация в журнале «Gazette des Uniformes» за 1976 год, № 34 (Франция).

Рядовой Сербского гусарского полка в 1741–1761 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 3,№ 327.

Рядовой Изюмского гусарского полка в 1776–1783 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 5, № 628.

Рядовой Гусарского полка екатеринославских волонтеров в 1787–1788 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 6, № 830.

Рядовой и офицер Павлоградского гусарского полка в 1797–1798 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 8, № 1047.

Рядовой гусарского полка, 1811 год. Рисунок с натуры Л. Орловского. Российский государственный военно-исторический архив.

Рядовой гусарского полка в кивере в 1802–1803 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1493. Особой прической для нижних чинов гусарских полков до 1806 года являлись «локоны» — длинные пряди волос, отпущенные на висках и завитые.

Рядовой и трубач Белорусского гусарского полка в 1803–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1501.

Рядовые Павлоградского, Александрийского и Сумского гусарских полков в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1509.

Рядовые Сумского и Ольвиопольского гусарских полков в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1523.

Унтер-офицер Белорусского гусарского полка в кивере в 1803–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1502.

Унтер-офицеры Ахтырского и Елисаветградского гусарских полков в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1510.

Унтер-офицеры Гродненского, Лубенского и Изюмского гусарских полков в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1524.

Кавалерийская сигнальная труба эпохи Александра I (Наградная, Георгиевская, была пожалована Сумскому гусарскому полку в 1814 году). Металл, лента, кисти. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Офицеры Гродненского и Лубенского гусарских полков в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1513.

Н. А. Дурова, в 1808–1811 годах корнет Мариупольского гусарского полка А. А. Александров.

Штаб-офицер и обер-офицер Ольвиопольского гусарского полка (в виц-мундирах) в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1517.

Граф К О. де Ламберт, в 1803–1811 годах шеф Александрийского гусарского полка.

А. А. Ефимович, в 1794–1816 годах обер-офицер, затем штаб-офицер Александрийского гусарского полка.

Штаб-трубач и трубач лейб-гвардии Гусарского полка в 1802–1807 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 15, № 2060.

Д. В. Давыдов, в 1806 году поручик лейб-гвардии Гусарского полка.

Офицер Елисаветградского гусарского полка в 1802–1803 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1498.

Офицер и штаб-трубач Одесского гусарского полка в 1803 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. И, № 1503.

Т]рубачи Павлоградского и Елисаветградского гусарских полков в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1525.

Император Александр I в мундире генерала лейб-гвардии Гусарского полка, после 1816 года. Фонды Екатеринбургского музея истории искусства.

Детали кроя гусарского доломана в 1802–1811 годах: а) «перёд-боковина» (две); б) спинка; в) рукав (два); г) воротник из приборного сукна; д) обшлаг (два) из приборного сукна.

Построение выкройки доломана для офицеров армейских гусарских полков. 1907–1917 годы. Книга «Полный академический курс кройки мужского платья Первого Вспомогательного Общества Санкт-Петербургских Закройщиков». СПб., 1906–1909, ч. III, рис. 9.

Доломан и ментик рядового Павлоградского гусарского полка в 1809–1812 годах. Сукно, холст, мех, латунь, шнур. Фонды Государственного исторического музея (Москва). Публикация журнала «Цейхгауз» за 1991 год, № 1 (Россия).

Чакчиры нижних чинов Гродненского гусарского полка в 1820–1824 годах. Сукно, холст, тесьма. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Расшивка спереди (цифровка) на чакчирах строевых чинов лейб-гвардии Гусарского полка: а) для рядовых и унтер-офицеров, установлена в 1809 и 1816 годах; б) для офицеров, установлена в 1809 и 1816 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 15, № 2067, 2068, 2075, 2077.

Походные рейтузы нижних чинов кавалерийских полков в 1802–1814 годах. Реконструкция.

Китель нижних чинов кирасирского полка в 1797–1801 годах. Фонды Музея Суворова (Санкт-Петербург). Ткань «коломенок», дерево.

Галстук нижних чинов русской армии в эпоху Александра I. Реконструкция.

Парадные сапоги нижних чинов лейб-гвардии Гусарского полка в 1810–1825 годах. Кожа, тесьма, кисти, металл (а). Повседневные (подрейтузные) сапоги кавалерийских полков. Реконструкция (б). Фонды Музея формы одежды русской, советской и иностранных армий Опытно-конструкторской базы Центрального вещевого управления Вооруженных сил МО РФ.

Кивера строевых чинов гусарских полков в 1809–1811 годах. Слева — рядового, справа — обер-офицера. Реконструкция. Кивера легкой кавалерии, установленные в 1814 году: а) рядового, без знака отличия; б) унтер-офицера, со знаком отличия. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11,№ 1482.

Рядовой Мариупольского гусарского полка (в плаще) в 1802–1803 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1492.

А. П. Мелиссино, в 1807–1813 годах шеф Лубенского гусарского полка.

Типы строевых лошадей легкой кавалерии в первой половине XIX века: а) донская; б) черноморская. По материалам акварели И. Клейна (1815) и литографий Л. Киля (1816–1817).

Император Александр I на своей лошади — жеребце арабской породы по кличке Эклипс, 1820-е годы.

Обер-офицер лейб-гвардии Гусарского полка в 1802–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 15,№ 2061.

Рядовой Мариупольского гусарского полка в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11,№ 1508.

Строевое седло легкой кавалерии в первой половине XIX века: а) ленчик с подпругами, путлищами, пахвями и паперстями, троками на передней и задней луке (вид сбоку); б) ленчик без ремней (вид сзади); в) ленчик с подпругами, путлищами, пахвями и паперстями (вид сверху).

Вальтрапы гусарских полков:

а) установленный в 1797 году;

б) установленный для нижних чинов лейб-гвардии Гусарского полка в 1802 году;

в) вальтрап армейского гусарского полка конца XVIII века. Сукно, холст, шнур. Фонды Музея Суворова (Санкт-Петербург).

Походный вьюк легкой кавалерии в первой половине XIX века:

а) ленчик с потником и ольстрами;

б) ленчик с шинелью у передней луки и попоной;

в) ленчик, накрытый вальтрапом с притороченными саквой и чемоданом.

Строевая лошадь:

а) с недоуздком и трензельным оголовьем;

б) с недоуздком, трензельным и мундштучным оголовьями.

Ташки гусарских полков:

установленная для нижних чинов лейб-гвардии Гусарского полка в 1802 году;

установленная для офицеров лейб-гвардии Гусарского полка в 1802 году;

ташка армейского гусарского полка: крышка, «карман» или сума, перемычка. Реконструкция.

Кушак, портупея с саблей и ташкой, карабин армейских гусарских полков, установленные в 1797 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 8, № 1049.

Лядунка нижних чинов гусарских полков в начале XIX века. Кожа, латунь. Фонды краеведческого музея г. Кобрина (Белоруссия). Лядунка кавалерийских офицеров, установленная в 1817 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1460. Лядунка офицерская, вид с сумой и колодкой. Реконструкция.

Сабли образца 1798/1802 года. Металл, дерево, кожа. Фонды Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург).

Сабля образца 1809 года.

Сабли офицерские легко-кавалерийские образца 1817 года. Златоустовская оружейная фабрика. Металл, дерево, кожа. Фонды Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург).

Выполнение команды «Сабли вон!» по приемам. Рисунки из «Воинского Устава о строевой кавалерийской службе». СПб., 1844.

Приемы боевого фехтования. Рисунки из «Воинского Устава о строевой кавалерийской службе». СПб., 1844.

Орден Святой Анны 3-й степени на гарде сабли. Металл, дерево, кожа. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Гусарский пистолет образца 1798 года. Металл, дерево. Фонды Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург).

Кремнево-ударный замок* а) лицевая сторона; б) оборотная сторона.

Бумажный патрон с пулей и порохом: а) в разрезе; б) общий вид.

Заряжание кремнево-ударного оружия. Рисунки из «Воинского Устава о строевой кавалерийской службе». СПб., 1844.

Обер-офицер лейб-гвардии Гусарского полка (в полной парадной форме и с «барсом») в 1801–1802 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 15, № 2056.

Обер-офицер (в сюртуке) и унтер-офицер Александрийского гусарского полка в 1814–1817 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1518.

Бритвы, принадлежавшие Наполеону. Сталь, кожа, кость. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Учение эскадрона. Строй «Эскадрон прямо вперед». Чертеж из книги «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка». Орел, 1804.

Построение «Эскадрон прямо вперед» из колонны повзводно.

Чертеж из книги «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка». Орел, 1804.

Полковое учение. Поворот налево по твердой оси поэскадронно. Чертеж из книги «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка». Орел. 1804.

Я. П. Кульнев, в 1801–1806 годах командир эскадрона в Сумском гусарском полку, в 1806–1807 годах командир эскадрона в Гродненском гусарском полку.

Походный столовый прибор и солонка, принадлежавшие М. И. Голенищеву-Кутузову. Золоченый металл. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Графин из походного сервиза Наполеона. Хрусталь, алмазная грань, роспись. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Офицеры Ахтырского и Александрийского гусарских полков, 1820 год. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1527.

И. С. Дорохов, в 1803–1812 годах шеф Изюмского гусарского полка.

Походный самовар, принадлежавший М. И. Голенищеву-Кутузову. Медь, резьба. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Полковой обоз. Фура для перевозки амуниции, провизии, войскового имущества. Набор открыток «Русская армия 1812 года», вып. 4. М.: Изд-во «Изобразительное искусство», 1990.

Полковой обоз. Аптечная фура и аптечные ящики. Набор открыток «Русская армия 1812 года», вып. 4. М.: Изд-во «Изобразительное искусство», 1990.

Пара дуэльных пистолетов в ящике с принадлежностями. Мастер Н. Бутэ. Франция. Начало XIX века. Сталь, серебро, орех, рог. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Княгиня Е. П. Багратион, урожденная графиня Скавронская.

Графиня Е. В. Скавронская.

Унтер-офицер Павлоградского гусарского полка, 1816 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Георгиевский штандарт Павлоградского гусарского полка, пожалованный за подвиг при Шенграбене. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 17, № 2409.

Трубач Изюмского гусарского полка, 1817 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Рядовой Белорусского гусарского полка, 1816 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Князь В. Г. Мадатов, в 1810–1814 годах обер-офицер, затем штаб-офицер Александрийского гусарского полка.

Генерал-майор Я. П. Кульнев ведет в атаку гусар Гродненского полка под Клястицами. Хромолитография Н. Самокиша.

Обер-офицер Ахтырского гусарского полка, 1815 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

А.Н. Сеславин, в 1812–1814 годах полковник Сумского гусарского полка.

Гусарский разъезд. Художник А. Сафонов.

Атака лейб-гусар под Островно. Художник Н. Самокиш.

Гусары в битве при Лейпциге 4 октября 1813 года. Неизвестный художник.

Знаки отличия на кивера в 1813–1814 годах. Звегинцов В. Русская армия. Ч. 6. Рис. 1 и 3. Париж, 1983.

Штаб-офицер Елисаветградского гусарского полка, 1815 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Комментарии на страницах

¹ Каптенармус — унтер-офицер ниже вахмистра, но выше капрала, на которого возлагались разные хозяйственные обязанности. Например, в кавалерии каптенармус мог заведовать фуражом, вести по нему отчетность.

² Ткань измеряли в аршинах, аршин — 71 см, вершок — 4,4 см.

³ «Сбор» — уравновешивание лошади под всадником для придания ей положения, из которого он может легко выполнить движение в любую сторону. «Сбор» состоит в том, что лошадь подводит задние ноги под туловище и сдает голову в затылке при слегка приподнятой шее. Всадник добивается «сбора», усиливая давление шенкелей, одновременно набирая повод и подавая корпус от поясницы вперед.

⁴ Дол — продольная выемка на клинке для облегчения его веса и усиления жесткости.

⁵ В это время в четверти муки считали весу 7 пудов 10 фунтов, а с кулем — 7 пудов 20 фунтов.

⁶ В русской армии в это время жалованье выдавали «по третям», то есть раз в четыре месяца. Солдаты получали его серебром, офицеры — ассигнациями.

⁷ То есть занимались изготовлением волосяных султанов для киверов, что являлось весьма трудоемкой и дорогостоящей работой.

⁸ Из документа: курс ассигнациями на сентябрь 1810 года составлял четыре берлингера за один рубль.

⁹ Все повозки и фуры полкового обоза имели срок службы 8 лет.

Примечания

Предисловие

¹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой гусарской службе. М., 1797, С. 67–68.

² Военная энциклопедия. СПб., Изд-во И. Д. Сытина, 1912. Т. 8. С. 547, статья «гусары».

³ Серия «Men-at-arms», изд-во «Osprey Publiching Ltd», книга «Гусары Наполеона» (№ 76), Лондон, 1978. С. 3.

Глава первая. Гусарские полки в Европе

1

Давыдов Д. В. Военные записки. М.: Воениздат, 1982. C. 70–71.

2

Все данные по французским гусарским полкам у Бородино были любезно сообщены автору главным специалистом Российского государственного военно-исторического архива А. А. Васильевым.

3

Полное собрание законов Российской империи. Т. 26, № 19 926.

4

Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. СПб., 1886. С. 224–225.

Глава вторая Как попасть в гусары

¹ Записки Е. Р. Дашковой. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М.: Изд-во МГУ, 1987. C. 281.

² Отечественная война и русское общество. 1812–1912. М.: Изд-во И. Д. Сытина, 1912. Т. 3. С. 72.

³ РГВИА. Ф. 25. Оп. 160.Д. 1691. Рапорт Его Императорскому Высочеству Цесаревичу Константину Павловичу от Польского уланского полка шефа генерал-майора Коховского. Витебской губернии город Полоцк, 1808 года февраля 8-го. Публикуется впервые.

⁴ Записки Е. Р. Дашковой. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. С. 282.

⁵ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 269. Список формулярный Александрийского гусарского полка о прибылых в 1804 году нижних строевых чинах, 1805 года Генваря 1-го дня. Публикуется впервые.

⁶ Сакс А. Кавалерист-девица штабс-ротмистр Александр Андреевич Александров (Надежда Андреевна Дурова). СПб., 1912. С. 42.

⁷ Здесь и далее все сведения даны из «Списка формулярного Александрийского гусарского полка о прибылых в 1804 году нижних строевых чинах, 1805 года Генваря 1-го дня» (РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 243–268).

⁸ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. М.: Московский рабочий, 1983. С. 53.

⁹ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 2, № 23397. О содержании Лубенского гусарского полка в комплекте в мирное время на постановлении о уланских полках. 13 декабря 1808 года.

¹⁰ Полное собрание законов Российской империи. Т. 24, № 18123.

¹¹ Там же, № 18047.

¹² Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 1. Книга штатов, ч. 1, № 17993.

¹³ РГВИА. Ф. 29. Оп. 1/153а. Св. 169. Ч. 11–12. Л. 50–51.

¹⁴ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 2. Книга штатов, № 20411 и 24581.

¹⁵ РГВИА Ф. 25. Оп. 160. Д. 1401. Рапорт о переформировании Мариупольского гусарского полка со специальными к нему приложениями, 1811 года февраля 8-го дня.

¹⁶ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2270. Л. 6. Полковые рапорты Елисаветградского полка за 1812 год.

¹⁷ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 107.

¹⁸ Гусары эпохи 1812 года. М.: Прометей, 1990, табл. 5–6, на обороте.

¹⁹ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2657. Л. 66. Полковые рапорты Литовского уланского полка за 1812 год.

²⁰ Иванов П. А. Состав и устройство русской регулярной кавалерии с 1700 по 1864 год. СПб., 1864. С. 188.

²¹ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2657. Л. 115. Полковые рапорты Литовского уланского полка за 1812 год.

²² Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 149.

²³ Крестовский В. История 14-го уланского Ямбургского полка. СПб., 1873. С. 284.

²⁴ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2666. Л. 12. Полковые рапорты Польского уланского полка за 1813 год.

²⁵ Звегинцов В. В. Русская армия. Париж, 1973. Ч. 4. С. 455–456.

²⁶ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. СПб., 1797. С. 14–15. Глава шестая. О экцерции.

²⁷ Все цитаты даны по «Его Императорского Величества Воинскому Уставу о полевой гусарской службе». СПб., 1797. С. 33, 4, 74, 10.

²⁸ Все данные здесь и далее приведены по «Формулярному списку Александрийского гусарского полка о портупей-юнкерах, юнкерах и унтер-офицерах за 1804 год». (РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 182–230).

²⁹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 73.

³⁰ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2238. Л. 67, 89. Полковые рапорты Александрийского гусарского полка за 1812 год.

³¹ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2238. Л. 149. Полковые рапорты Александрийского гусарского полка за 1812 год.

³² Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 72–73.

³³ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 216. Формулярный список Александрийского гусарского полка о портупей-юнкерах, юнкерах и унтер-офицерах за 1804 год. Генваря 1-го дня 1805 года.

³⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. М.: Мысль, 1991. С. 365.

³⁵ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2664. «Список портупей-юнкеров Польского уланского полка, достойных к производству в офицеры. Генваря 1-го дня 1812 года».

³⁶ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. СПб., 1797. С. 74.

³⁷ Пушкин А. C. Сочинения. Л., 1936. С. 484–485.

³⁸ Там же. С. 492.

³⁹ Там же. С. 499.

⁴⁰ Лермонтов М. Ю. Избранные сочинения в двух томах. М., 1959. Т. 1.С. 431.

⁴¹ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 478. Л. 291–293. «Дело о принятии на службу вновь отставного капитана Бурцова. Октября 15-го дня 1810 года».

⁴² РГВИА Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 478. Л. 168 об. — 169. Список офицеров, кои по неаттестованию в кондуитных списках производством обходятся. Публикуется впервые.

⁴³ Пушкин А. С. Сочинения. С. 321.

⁴⁴ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 90–91.

⁴⁵ РГВИА, Ф. 25. Оп. 160. Д. 1401. «Рапорты Цесаревичу Константину Павловичу».

⁴⁶ РГВИА Ф. 103. Оп. 208а. Св. 38. Д. 10. Формулярные списки офицеров Мариупольского гусарского полка за 1815 год.

⁴⁷ РГВИА. Ф. 103. Оп. 208а. Св. 38. Д. 10. Л. 39. Формулярные списки офицеров Мариупольского гусарского полка за 1815 год.

⁴⁸ РГВИА Ф. 103. Оп. 208а. Св. 38. Д 10. Л. 6. Формулярные списки офицеров Мариупольского гусарского полка за 1815 год.

⁴⁹ Полное собрание законов Российской империи. Т. 9, № 6949 и 7039.

⁵⁰ Геруа А. Суворов-солдат. 1742–1754 гг. СПб., 1900. С.4–5.

⁵¹ Военный сборник. 1870. № 10. С. 237, 242. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка».

⁵² Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой.

⁵³ РГИА. Ф. 1486. Оп 29. Д 182. Л. 4–5. Публикуется впервые. Сохранены пунктуация и орфография подлинника.

⁵⁴ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д 2237. Л. 46. Формулярный список Александрийского гусарского полка о штаб- и обер-офицерах за 1804 год. Генваря 1-го дня 1805-го года.

⁵⁵ Там же. Л. 44.

⁵⁶ Там же. Л. 40.

⁵⁷ Там же. Л. 55.

⁵⁸ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д. 2237. Л. 11.

⁵⁹ РГВИА Ф. 489. Оп. 1. Д 2237. Л. 8.

⁶⁰ Там же. Л. 13.

⁶¹ Полное собрание законов Российской империи. Книга штатов. Т. 43, ч. 2, № 19966.

⁶² Все данные по книге: Манзей К. История лейб-гвардии Его Величества гусарского полка. 1775–1857 гг. Ч. 3. СПб., 1859.

⁶³ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 40.

⁶⁴ Там же. С. 44.

Глава третья «Если хочешь быть красивым…»

¹ Отечественная война и русское общество. 1812–1912. Т. 2. С. 129.

² Здесь и далее расписание цветов гусарских мундиров дано по книге: Историческое описание одежды и вооружения Российских войск Ч. 11. С. 51–62.

³ 1812–1814. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного исторического музея. Сборник документов. М.: Терра, 1992. С. 428.

⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 264.

⁵ 1812–1814. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного исторического музея. С. 471.

⁶ Все данные из брошюры М. Богдановича «Смотр при Вертю». СПб.[б.г.].

⁷ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 77.

⁸ РГВИА. Ф. 396. Оп. 1. Д. 105. Л. 4–5.

⁹ Историческое описание одежды и вооружения Российских войск, с рисунками, составленное по Высочайшему повелению. СПб., 1901. Ч. 15. С. 24.

¹⁰ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. СПб., 1859. Ч. 2. С. 157.

¹¹ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 23205.

¹² Аксенов А. Генеалогия московского купечества. М.: Наука, 1988. C. 115.

¹³ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 24382.

¹⁴ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20252, примеч.

¹⁵ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. СПб., 1859. Ч. 4. С. 41.

¹⁶ Григорович. История 13-го драгунского Военного ордена полка. СПб., 1912. Ч. 2. С. 118.

¹⁷ Здесь и далее все расчеты по расходу материала и цены на него даны по Полному собранию законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20252, примеч.

¹⁸ Размеры даны по ментику и доломану Павлоградского полка из фондов ГИМа.

¹⁹ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. Ч. 4. С. 41–42.

²⁰ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 15–16.

²¹ Военный сборник. СПб., 1870. № 10. С. 240.

²² Устав конного полка. СПб., 1797. С. 65.

²³ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. Ч. 4. С. 46–47.

²⁴ Данные по книге: Ульянов И. Регулярная пехота. 1801–1855. М.: ACT, 1997. С. 46.

²⁵ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 23443.

Глава четвертая «Сабля, ташка, конь гусарской, с вами век мне золотой…»

¹ Туревич Д. Я., Рогалев Г. Т. Словарь-справочник по коневодству и конному спорту. М., 1991. С. 222.

² Витт В. О. Из истории русского коннозаводства. М., 1952. С. 107.

³ Булгарин Ф. В. Воспоминания. СПб., 1846. Т. 2. C. 129.

⁴ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 98–99.

⁵ 1812 год. Военные дневники. М.: Советская Россия, 1990. С. 69.

⁶ Полное собрание законов Российской империи. Т. 37, № 28734.

⁷ Полное собрание законов Российской империи. Т. 36, № 27937.

⁸ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 3. С. 171.

⁹ Там же. С. 172.

¹⁰ Полное собрание законов Российской империи. Ф. 36. № 27966.

¹¹ Потто В. История 44-го драгунского Нижегородского полка. СПб., 1892–1895. Ч. VI. С. 171.

¹² Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 10.

¹³ Военный сборник за 1863. № 2. С. 449–450.

¹⁴ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 7–8.

¹⁵ Цитируется по: Барановский Туган-Мирза. История лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. Приложения. СПб., 1872. С. 125–128.

¹⁶ Михайловский-Данилевский А. Военная галерея Зимнего дворца. СПб., 1845. Т. 4. Статья «Мелиссино Алексей Петрович».

¹⁷ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 70.

¹⁸ Фет А. Воспоминания. Моск. обл.: Культура, 1992. Т. 1. С. 22.

¹⁹ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 167.

²⁰ Избранные сочинения кавалерисг-девицы Н А Дуровой. С 198.

²¹ Русский инвалид. 1858. № 55. Статья «Взгляд на легкую кавалерию прошлого времени».

²² Цит. по: Иванов П. А. Обозрение состава и устройства регулярной русской кавалерии 1700–1864 гг. СПб., 1864. С. 210.

²³ Здесь и далее описание дано по «Историческому описанию одежды и вооружения Российских войск». СПб., 1900. Ч. 11. С. 51–62.

²⁴ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. 2, № 20252 (Примечания); Военный сборник. 1870. № 7. С. 84.

²⁵ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Т. 2. С. 128.

²⁶ Избранные произведения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 201.

²⁷ Здесь и далее расписание цветов дано по «Историческому описанию одежды и вооружения Российских войск». Ч. 11. СПб., 1900. С. 53–54, 56–57 и 60–62.

²⁸ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20253. Примечания.

²⁹ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 4. С. 75.

³⁰ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Т. 2. С. 128.

³¹ Суворов А. В. Документы. М., 1952. Т. 2. С. 459.

³² Здесь и далее все размеры по: Кулинский А. Н. Холодное оружие русской армии и флота. Определитель. Л., 1988. С. 35–37.

³³ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 6–7.

³⁴ Здесь и далее все сведения по: Дуров В. А. Русское наградное оружие в XVIII веке // Из истории русской армии и оружия. Сборник ГИМ. М., 1987.

³⁵ Военная энциклопедия. СПб., 1912. Т. X. С. 545. Статья «Золотое оружие».

³⁶ Булгарин Ф. В. Воспоминания. СПб., 1847. Т. 3. С. 33–94.

³⁷ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II. № 20252. Примечания.

³⁸ Федоров В. Г. Вооружение русской армии за XIX столетие. СПб., 1911.С. 8–12.

³⁹ Все данные по: Маковская Л. Ручное и огнестрельное оружие русской армии конца XIV–XVIII вв. М.: Воениздат, 1992. С. 57, 81, рис. 131.

⁴⁰ Федоров В. Г. Вооружение русской армии за XIX столетие. Приложения. С. 398–399.

⁴¹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе. С. 9–10.

Глава пятая «Учение и хитрость ратного строения военных людей»

¹ Цит. по: Денисова М. Поместная конница // Труды ГИМ. Вып. XX. М., 1948.

² Цит. по: Анненков И. В. История лейб-гвардии Конного полка. СПб., 1848. Ч. IV. Приложения.

³ Устав Конного полка. СПб., 1797. С. 13. Глава «Общие правила об учении на конях», пункты XIII, XIV и XV.

⁴ Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1974. С 10–11.

⁵ Трубецкой В. С. Записки кирасира // Наше наследие. 1991. № 2.

⁶ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 55–56.

⁷ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 366.

⁸ Наше наследие. 1991. № 2. С. 63, 66.

⁹ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 108–109.

¹⁰ Барановский Туган-Мирза. История лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка. Приложения.

¹¹ Манзей К История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 3. С. 172–173.

¹² Военная энциклопедия. СПб., Изд-во И. Д Сытина, 1911. Т. 3. С. 69–70.

¹³ Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. Ч. 4. С. 65. Должностные оклады жалованья по штатам 1802 года.

¹⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 142–143.

¹⁵ Розен А. Е. Записки декабриста. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное изд-во, 1984. С. 84–85.

¹⁶ Там же. С. 81.

¹⁷ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20252.

¹⁸ Манзей К История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857.4.4. С. 65–66.

¹⁹ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 112–113.

²⁰ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Т. 4. С. 281–282.

²¹ Устав Конного полка. СПб., 1797. С. 161–162.

²² Военный сборник за 1870 год, № 10. С. 243. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка».

²³ Розен А. Е. Записки декабриста. С. 74.

²⁴ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 478. Л. 348.

²⁵ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д 478. Л. 213–220. Дело о прошении 24-го Егерского полка подполковника графа де Мендоза-Ботелло о пожаловании ему на уплату долгов 2000 руб. Публикуется впервые. Орфография подлинника.

²⁶ Русская старина. 1887. Т. 53. № 1–3. С 611. Письма Я. П. Кульнева.

²⁷ Розен А. Е. Записки декабриста. С. 116.

²⁸ Русская старина. 1902. Т. 109. № 1–3. С. 106. «Из записок старого офицера».

²⁹ Военный сборник за 1870 год. № 10. С. 243–244. «Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка»,

³⁰ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Ч. 3. С. 81–83.

³¹ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 124–125.

³² 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 368.

³³ Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. С. 139–140.

³⁴ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 368.

³⁵ Полное собрание законов Российской империи. Т. 43. Ч. II, № 20258.

³⁶ Булгарин Ф. В. Воспоминания. Ч. 3. С. 57.

³⁷ Крестовский В. В. Очерки кавалерийской жизни. М.: Воениздат, 1998. С. 7–8.

Глава шестая Гусарская честь

¹ Булгарин Ф. В. Воспоминания. СПб., 1846.Т. 1. С. 281.

² Там же. Т. 3. С. 94–95.

³ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 13.

⁴ Крестовский В. В. Очерки кавалерийской жизни. С. 241.

⁵ Там же. С. 253.

⁶ Калинин. Дуэли в офицерской среде // Военный сборник 1894. № 8; Набоков В. Дуэль и уголовный закон // Труды Юридического общества при Санкт-Петербургском университете, 1911; Швейковский. Суд чести и дуэль в войсках Российской армии. СПб., 1912.

⁷ Голодолинский П. История 3-го драгунского Сумского полка. М., 1902. Ч. II. С. 64.

⁸ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. Приложения. С. 37, 41.

⁹ Там же. С. 27–28.

¹⁰ Григорович. История 13-го драгунского Военного ордена полка. Ч. 2. С. 151–152.

¹¹ Избранные сочинения кавалерист-девицы И. А. Дуровой. С. 109.

¹² Все данные — из «Формулярного списка о службе офицеров Мариупольского гусарского полка на 1-е января 1815 года». РГВИА Ф. 103. Оп. 208а. Д. 10. Св. 38. Л. 3–7.

¹³ Избранные сочинения кавалерист-девицы И. А Дуровой. С 102.

¹⁴ Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л.: Наука, 1988. С. 317–318.

¹⁵ Цит. по: Грибанов В. Багратион в Петербурге. Л., 1979. С. 72.

¹⁶ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1. Д. 347. Л. 115. Публикуется впервые.

¹⁷ 1812 год. Военные дневники. С. 72.

¹⁸ Там же. С. 77–78.

¹⁹ 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. С. 368.

²⁰ Там же. С. 390.

²¹ 1812–1814. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного исторического музея. С. 433.

²² Там же. С. 444.

²³ Там же. С. 446.

²⁴ См.: Безотосный В. М. Б. Барклай де Толли и немцы в 1812 году // Немцы в общественной и культурной жизни Москвы. Материалы международной научной конференции. М., 1999.

²⁵ РГВИА. Ф. 26. Оп. 1. Д 475. Л. 167–169. Сохранена орфография подлинника. Публикуется впервые.

Глава седьмая Русские гусары на полях сражений

¹ Денисон Г. История конницы. СПб., 1897. Ч. 1. Примечания Брикса к «Истории конницы» Денисона. Ч. II. С. 158.

² Расписание полков и их места на позиции даны по книге: Записки А. П. Ермолова. 1798–1826 гг. М.: Высшая школа, 1991. С. 48–49.

³ Струков. Исторический очерк о регалиях и знаках отличия Русской Армии. СПб., 1902. Т. III. С. 19.

⁴ Там же. С. 44.

⁵ Здесь и далее все данные по: Васильев А. Русская гвардия при Аустерлице. М., 1987. Издание ВИК «Московский корпус» (на правах рукописи).

⁶ Военный сборник, 1870. № 10. С. 241.

⁷ Здесь и далее все данные по: Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка.

⁸ Булгарин Ф. В. Полное собрание сочинений. СПб., 1843–1846. Т. 5. С. 114–115.

⁹ Все данные по: Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775–1857. С. 36–37.

¹⁰ Все данные по: Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 42.

¹¹ Данные по: Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 93.

¹² ОПИ ГИМ. Ф. 160. Ед. хр. 182. Л. 31–34.

¹³ Там же. Л. 29–29 об.

¹⁴ Все данные по: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. СПб., 1859- Т. 1. С. 323.

¹⁵ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 125.

¹⁶ Рапорт генерал-майора графа Сиверса Главнокомандующему князю Голенищеву-Кутузову. Цит. по: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 571, 575.

¹⁷ Рапорт генерал-адъютанта барона Корфа Главнокомандующему 1-й Западной армией генералу от инфантерии Барклаю-де-Толли. Цит. по: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 562.

¹⁸ «Отечественная война 1812 года и русское общество. Т. IV. С. 208.

¹⁹ Военный сборник. 1870. № 10. С. 246–247 («Отрывок из летописи Елисаветградского гусарского полка»).

²⁰ Давыдов Д. В. Военные записки. С. 172.

²¹ Цит. по: Хатаевич Н. Л. Партизан Сеславин. М.:Московский рабочий, 1973. С. 44–45.

²² Богданович М. История войны 1813 года за независимость Германии. СПб., 1863. Т. 2. С. 657.

²³ Струков. Исторический очерк о регалиях и знаках отличия Русской Армии. Т. III. С. 90.

²⁴ Советская военная энциклопедия. Т. 4. С. 594.

²⁵ Цехановецкий В. П. История 18-го драгунского Клястицкого полка. С. 183.

²⁶ Богданович М. История войны 1814 года во Франции и низложения Наполеона. СПб., 1865. Т. 1. С. 488.

²⁷ Там же. Т. 2. С. 12. Данные из рапорта о составе русских войск на 25 декабря 1813 года, подписанного Барклаем-де-Толли.

²⁸ Богданович М. История войны 1814 года во Франции и низложения Наполеона. Т. 1. С. 488.

Список иллюстраций

Офицер и трубач Гродненского гусарского полка в 1806–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1902, т. 11, № 1505.

Польский гусар в середине XVII века. Выпуск «Men-at-arms» № 184 «Польская армия. 1569–1696 гг.». Изд-во «Osprey», Лондон, 1987.

Унтер-офицер гусарского Ратского полка, около 1720 года. Библиотека Министерства обороны, Франция.

Прусский гусар эпохи короля Фридриха II. Книга Карла-Хейнца Глесса «Лошадь в военных действиях» (на нем. языке). Берлин, 1980.

Головной убор прусского полка «Гусары смерти», середина XVIII века.

Рядовой гусарского полка Эстергази в 1768 году. Библиотека Мазарини, Франция.

Обмундирование, снаряжение и вооружение французских гусар в середине XVIII века. Публикация в журнале «Gazette des Uniformes» за 1976 год, № 32 (Франция).

Обмундирование, снаряжение и вооружение французских гусар в конце XVIII века. Публикация в журнале «Gazette des Uniformes» за 1976 год, № 33 (Франция).

Ташка 8-го Гусарского полка времен 1-й Республики. Кожа, сукно, холст, металл, вышивка. Фонды музея «Salon de Provence», Франция.

Полковник 1-го Гусарского полка Рувилло в полной парадной форме, 1804–1805 годы (Франция). Выпуск «Men-at-arms» № 76 «Наполеоновские гусары». Изд-во «Osprey», Лондон.

Обмундирование, снаряжение и вооружение французских гусар в 1815 году. Публикация в журнале «Gazette des Uniformes» за 1976 год, № 34 (Франция).

Рядовой Сербского гусарского полка в 1741–1761 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 3,№ 327.

Рядовой Изюмского гусарского полка в 1776–1783 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 5, № 628.

Рядовой Гусарского полка екатеринославских волонтеров в 1787–1788 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 6, № 830.

Рядовой и офицер Павлоградского гусарского полка в 1797–1798 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 8, № 1047.

Рядовой гусарского полка, 1811 год. Рисунок с натуры Л. Орловского. Российский государственный военно-исторический архив.

Рядовой гусарского полка в кивере в 1802–1803 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1493. Особой прической для нижних чинов гусарских полков до 1806 года являлись «локоны» — длинные пряди волос, отпущенные на висках и завитые.

Рядовой и трубач Белорусского гусарского полка в 1803–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1501.

Рядовые Павлоградского, Александрийского и Сумского гусарских полков в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1509.

Рядовые Сумского и Ольвиопольского гусарских полков в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1523.

Унтер-офицер Белорусского гусарского полка в кивере в 1803–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1502.

Унтер-офицеры Ахтырского и Елисаветградского гусарских полков в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1510.

Унтер-офицеры Гродненского, Лубенского и Изюмского гусарских полков в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1524.

Кавалерийская сигнальная труба эпохи Александра I (Наградная, Георгиевская, была пожалована Сумскому гусарскому полку в 1814 году). Металл, лента, кисти. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Офицеры Гродненского и Лубенского гусарских полков в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1513.

Н. А. Дурова, в 1808–1811 годах корнет Мариупольского гусарского полка А. А. Александров.

Штаб-офицер и обер-офицер Ольвиопольского гусарского полка (в виц-мундирах) в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1517.

Граф К О. де Ламберт, в 1803–1811 годах шеф Александрийского гусарского полка.

А. А. Ефимович, в 1794–1816 годах обер-офицер, затем штаб-офицер Александрийского гусарского полка.

Штаб-трубач и трубач лейб-гвардии Гусарского полка в 1802–1807 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 15, № 2060.

Д. В. Давыдов, в 1806 году поручик лейб-гвардии Гусарского полка.

Офицер Елисаветградского гусарского полка в 1802–1803 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1498.

Офицер и штаб-трубач Одесского гусарского полка в 1803 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. И, № 1503.

Т]рубачи Павлоградского и Елисаветградского гусарских полков в 1820 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1525.

Император Александр I в мундире генерала лейб-гвардии Гусарского полка, после 1816 года. Фонды Екатеринбургского музея истории искусства.

Детали кроя гусарского доломана в 1802–1811 годах: а) «перёд-боковина» (две); б) спинка; в) рукав (два); г) воротник из приборного сукна; д) обшлаг (два) из приборного сукна.

Построение выкройки доломана для офицеров армейских гусарских полков. 1907–1917 годы. Книга «Полный академический курс кройки мужского платья Первого Вспомогательного Общества Санкт-Петербургских Закройщиков». СПб., 1906–1909, ч. III, рис. 9.

Доломан и ментик рядового Павлоградского гусарского полка в 1809–1812 годах. Сукно, холст, мех, латунь, шнур. Фонды Государственного исторического музея (Москва). Публикация журнала «Цейхгауз» за 1991 год, № 1 (Россия).

Чакчиры нижних чинов Гродненского гусарского полка в 1820–1824 годах. Сукно, холст, тесьма. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Расшивка спереди (цифровка) на чакчирах строевых чинов лейб-гвардии Гусарского полка: а) для рядовых и унтер-офицеров, установлена в 1809 и 1816 годах; б) для офицеров, установлена в 1809 и 1816 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 15, № 2067, 2068, 2075, 2077.

Походные рейтузы нижних чинов кавалерийских полков в 1802–1814 годах. Реконструкция.

Китель нижних чинов кирасирского полка в 1797–1801 годах. Фонды Музея Суворова (Санкт-Петербург). Ткань «коломенок», дерево.

Галстук нижних чинов русской армии в эпоху Александра I. Реконструкция.

Парадные сапоги нижних чинов лейб-гвардии Гусарского полка в 1810–1825 годах. Кожа, тесьма, кисти, металл (а). Повседневные (подрейтузные) сапоги кавалерийских полков. Реконструкция (б). Фонды Музея формы одежды русской, советской и иностранных армий Опытно-конструкторской базы Центрального вещевого управления Вооруженных сил МО РФ.

Кивера строевых чинов гусарских полков в 1809–1811 годах. Слева — рядового, справа — обер-офицера. Реконструкция. Кивера легкой кавалерии, установленные в 1814 году: а) рядового, без знака отличия; б) унтер-офицера, со знаком отличия. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11,№ 1482.

Рядовой Мариупольского гусарского полка (в плаще) в 1802–1803 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1492.

А. П. Мелиссино, в 1807–1813 годах шеф Лубенского гусарского полка.

Типы строевых лошадей легкой кавалерии в первой половине XIX века: а) донская; б) черноморская. По материалам акварели И. Клейна (1815) и литографий Л. Киля (1816–1817).

Император Александр I на своей лошади — жеребце арабской породы по кличке Эклипс, 1820-е годы.

Обер-офицер лейб-гвардии Гусарского полка в 1802–1809 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 15,№ 2061.

Рядовой Мариупольского гусарского полка в 1809–1811 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11,№ 1508.

Строевое седло легкой кавалерии в первой половине XIX века: а) ленчик с подпругами, путлищами, пахвями и паперстями, троками на передней и задней луке (вид сбоку); б) ленчик без ремней (вид сзади); в) ленчик с подпругами, путлищами, пахвями и паперстями (вид сверху).

Вальтрапы гусарских полков:

а) установленный в 1797 году;

б) установленный для нижних чинов лейб-гвардии Гусарского полка в 1802 году;

в) вальтрап армейского гусарского полка конца XVIII века. Сукно, холст, шнур. Фонды Музея Суворова (Санкт-Петербург).

Походный вьюк легкой кавалерии в первой половине XIX века:

а) ленчик с потником и ольстрами;

б) ленчик с шинелью у передней луки и попоной;

в) ленчик, накрытый вальтрапом с притороченными саквой и чемоданом.

Строевая лошадь:

а) с недоуздком и трензельным оголовьем;

б) с недоуздком, трензельным и мундштучным оголовьями.

Ташки гусарских полков:

установленная для нижних чинов лейб-гвардии Гусарского полка в 1802 году;

установленная для офицеров лейб-гвардии Гусарского полка в 1802 году;

ташка армейского гусарского полка: крышка, «карман» или сума, перемычка. Реконструкция.

Кушак, портупея с саблей и ташкой, карабин армейских гусарских полков, установленные в 1797 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 8, № 1049.

Лядунка нижних чинов гусарских полков в начале XIX века. Кожа, латунь. Фонды краеведческого музея г. Кобрина (Белоруссия). Лядунка кавалерийских офицеров, установленная в 1817 году. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1460. Лядунка офицерская, вид с сумой и колодкой. Реконструкция.

Сабли образца 1798/1802 года. Металл, дерево, кожа. Фонды Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург).

Сабля образца 1809 года.

Сабли офицерские легко-кавалерийские образца 1817 года. Златоустовская оружейная фабрика. Металл, дерево, кожа. Фонды Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург).

Выполнение команды «Сабли вон!» по приемам. Рисунки из «Воинского Устава о строевой кавалерийской службе». СПб., 1844.

Приемы боевого фехтования. Рисунки из «Воинского Устава о строевой кавалерийской службе». СПб., 1844.

Орден Святой Анны 3-й степени на гарде сабли. Металл, дерево, кожа. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Гусарский пистолет образца 1798 года. Металл, дерево. Фонды Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург).

Кремнево-ударный замок* а) лицевая сторона; б) оборотная сторона.

Бумажный патрон с пулей и порохом: а) в разрезе; б) общий вид.

Заряжание кремнево-ударного оружия. Рисунки из «Воинского Устава о строевой кавалерийской службе». СПб., 1844.

Обер-офицер лейб-гвардии Гусарского полка (в полной парадной форме и с «барсом») в 1801–1802 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 15, № 2056.

Обер-офицер (в сюртуке) и унтер-офицер Александрийского гусарского полка в 1814–1817 годах. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск СПб., 1899–1902, т. 11, № 1518.

Бритвы, принадлежавшие Наполеону. Сталь, кожа, кость. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Учение эскадрона. Строй «Эскадрон прямо вперед». Чертеж из книги «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка». Орел, 1804.

Построение «Эскадрон прямо вперед» из колонны повзводно.

Чертеж из книги «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка». Орел, 1804.

Полковое учение. Поворот налево по твердой оси поэскадронно. Чертеж из книги «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка». Орел. 1804.

Я. П. Кульнев, в 1801–1806 годах командир эскадрона в Сумском гусарском полку, в 1806–1807 годах командир эскадрона в Гродненском гусарском полку.

Походный столовый прибор и солонка, принадлежавшие М. И. Голенищеву-Кутузову. Золоченый металл. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Графин из походного сервиза Наполеона. Хрусталь, алмазная грань, роспись. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Офицеры Ахтырского и Александрийского гусарских полков, 1820 год. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 11, № 1527.

И. С. Дорохов, в 1803–1812 годах шеф Изюмского гусарского полка.

Походный самовар, принадлежавший М. И. Голенищеву-Кутузову. Медь, резьба. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Полковой обоз. Фура для перевозки амуниции, провизии, войскового имущества. Набор открыток «Русская армия 1812 года», вып. 4. М.: Изд-во «Изобразительное искусство», 1990.

Полковой обоз. Аптечная фура и аптечные ящики. Набор открыток «Русская армия 1812 года», вып. 4. М.: Изд-во «Изобразительное искусство», 1990.

Пара дуэльных пистолетов в ящике с принадлежностями. Мастер Н. Бутэ. Франция. Начало XIX века. Сталь, серебро, орех, рог. Фонды Государственного исторического музея (Москва).

Княгиня Е. П. Багратион, урожденная графиня Скавронская.

Графиня Е. В. Скавронская.

Унтер-офицер Павлоградского гусарского полка, 1816 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Георгиевский штандарт Павлоградского гусарского полка, пожалованный за подвиг при Шенграбене. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск. СПб., 1899–1902, т. 17, № 2409.

Трубач Изюмского гусарского полка, 1817 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Рядовой Белорусского гусарского полка, 1816 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Князь В. Г. Мадатов, в 1810–1814 годах обер-офицер, затем штаб-офицер Александрийского гусарского полка.

Генерал-майор Я. П. Кульнев ведет в атаку гусар Гродненского полка под Клястицами. Хромолитография Н. Самокиша.

Обер-офицер Ахтырского гусарского полка, 1815 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

А.Н. Сеславин, в 1812–1814 годах полковник Сумского гусарского полка.

Гусарский разъезд. Художник А. Сафонов.

Атака лейб-гусар под Островно. Художник Н. Самокиш.

Гусары в битве при Лейпциге 4 октября 1813 года. Неизвестный художник.

Знаки отличия на кивера в 1813–1814 годах. Звегинцов В. Русская армия. Ч. 6. Рис. 1 и 3. Париж, 1983.

Штаб-офицер Елисаветградского гусарского полка, 1815 год. Раскрашенная литография Л. Киля.

Комментарии на страницах

¹ Каптенармус — унтер-офицер ниже вахмистра, но выше капрала, на которого возлагались разные хозяйственные обязанности. Например, в кавалерии каптенармус мог заведовать фуражом, вести по нему отчетность.

² Ткань измеряли в аршинах, аршин — 71 см, вершок — 4,4 см.

³ «Сбор» — уравновешивание лошади под всадником для придания ей положения, из которого он может легко выполнить движение в любую сторону. «Сбор» состоит в том, что лошадь подводит задние ноги под туловище и сдает голову в затылке при слегка приподнятой шее. Всадник добивается «сбора», усиливая давление шенкелей, одновременно набирая повод и подавая корпус от поясницы вперед.

⁴ Дол — продольная выемка на клинке для облегчения его веса и усиления жесткости.

⁵ В это время в четверти муки считали весу 7 пудов 10 фунтов, а с кулем — 7 пудов 20 фунтов.

⁶ В русской армии в это время жалованье выдавали «по третям», то есть раз в четыре месяца. Солдаты получали его серебром, офицеры — ассигнациями.

⁷ То есть занимались изготовлением волосяных султанов для киверов, что являлось весьма трудоемкой и дорогостоящей работой.

⁸ Из документа: курс ассигнациями на сентябрь 1810 года составлял четыре берлингера за один рубль.

⁹ Все повозки и фуры полкового обоза имели срок службы 8 лет.

Примечания

Предисловие

¹ Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой гусарской службе. М., 1797, С. 67–68.

² Военная энциклопедия. СПб., Изд-во И. Д. Сытина, 1912. Т. 8. С. 547, статья «гусары».

³ Серия «Men-at-arms», изд-во «Osprey Publiching Ltd», книга «Гусары Наполеона» (№ 76), Лондон, 1978. С. 3.