Пять веков запрета на радугу в небе Америки. Эдуардо Галеано /p...

Пять веков запрета на радугу в небе Америки.

Эдуардо Галеано

Открытие: 12 октября 1492 года Америка открыла капитализм. Финансируемый испанскими королями и генуэзскими банкирами, Христофор Колумб привез эту новинку на острова Карибского моря.

В дневнике адмирала слово «золото» встречается 139 раз, «Бог» или «Господь» - 51 раз. Не уставая любоваться красотой местных пляжей, 27 ноября Колумб изрекает пророчество: «Всему христианскому миру вести здесь торговлю». И в этом он не ошибся. Пусть Колумб считал, что остров Гаити был Японией, а Куба – Китаем, пусть был уверен, что жители Китая и Японии были индийцами из Индии, но вот в этом он не ошибся.

За пять веков торговли, ведомой здесь всем христианским миром, уничтожена третья часть американских лесов, превращены в бесплодные пустоши бывшие плодородными земли, а больше половины населения питается через раз. У индейцев, жертв самого неслыханного грабежа в истории человечества, продолжают отбирать последние земли, приговаривая их снова и снова к отречению от права на самоопределение. Им продолжают запрещать жить так, как они хотят, им продолжают отказывать в праве быть самими собой.

Сначала грабежи и убийства осуществлялись во имя Бога, сущего на небесах. Сейчас имя бога – Прогресс. И все же, сквозь запреты и презрение, все еще можно увидеть размытые черты той другой, возможной Америки.

Но Америка, ослепленная расизмом, не способна их различить.

***

12 октября 1492 года Христофор Колумб выразил в своем дневнике желание забрать несколько индейцев в Испанию, «чтобы они научились говорить». Пять веков спустя, 12 октября 1989 года, одним из судов Соединенных Штатов индеец-миштек был признан умственно отсталым, потому что не мог грамотно изъясняться на испанском языке. Ладислао Пастрана, мексиканец из штата Оахака, нелегально батрачивший на калифорнийских полях, мог быть приговорен к пожизненному заключению в лечебнице. Пастрана не понимал переводчицу на испанский, ввиду чего психолог диагностировал его явную умственную недостаточность. В конце концов, антропологи прояснили ситуацию: Пастрана прекрасно изъяснялся на своем родном миштекском языке, языке индейцев – наследников высочайшей культуры, зародившейся более двух тысяч лет назад.

***

В Парагвае говорят на гуарани. Это единственный случай в мировой истории: язык индейцев, язык побежденных является государственным языком. И несмотря на это, по данным опросов, большинство парагвайцев полагает, что люди, не понимающие испанского языка, сродни животным.

Каждый второй перуанец имеет индейское происхождение и Конституция Перу гласит, что язык кечуа является таким же государственным языком, как и испанский. Конституция гласит, но реальность ее гласа не слышит. Перу обращается со своими индейцами так же, как Южная Африка со своими неграми. Испанский язык является единственным языком, которому обучают в школах и который понимают судьи, полиция и чиновники. Для телевидения испанский язык не единственный, потому что там говорят еще и по-английски.

Пять лет назад служащие ЗАГСа в Буэнос-Айресе отказались зарегистрировать новорожденного... Его родители, индейцы из провинции Жужуй, хотели, чтобы их сына звали Кори Ваманча – обычное для их языка имя. Но аргентинский ЗАГС отказал в регистрации, аргументируя тем, что это иностранное имя.

Индейцы обеих Америк живут в изгнании на своей собственной земле. Их языки – не часть их самосознания, а проклятие. Язык не отличает и не выделяет их – он их выдает. Когда индеец отказывается от своего языка, он начинает путь к цивилизации. Вопрос: к цивилизации или к самоубийству?

***

Когда я был ребенком, в уругвайских школах нас учили, что страна избежала индейской проблемы благодаря генералам, которые в 19-м веке уничтожили последних индейцев чарруа.

Индейская проблема – это самые первые жители Америки, настоящие ее открыватели, ставшие проблемой. И чтобы проблема перестала существовать, должны перестать существовать индейцы. Стереть их с лица земли или стереть память и душу народа, уничтожить их или ассимилировать: физический геноцид или убийство всего, что отличает их от нас.

В декабре 1976 года министр внутренних дел Бразилии триумфально объявил, что к концу 20-го века индейская проблема в стране будет окончательно преодолена: все индейцы к тому времени интегрируются должным образом в бразильское общество и перестанут быть индейцами. Министр объяснил, что официальный орган, созданный для защиты индейцев (FUNAI, Национальный Фонд по индейским вопросам), займется их окультуриванием, читай: поможет им исчезнуть.

Пули, взрывчатка, отравленные продукты питания, загрязнение рек, вырубка лесов, распространение незнакомых индейцам вирусов и бактерий – все шло в ход во время нашествия на Амазонию компаний, жаждущих минералов, древесины и всего остального. Но этого было мало. Обязательным оружием, убирающим препятствия с пути конкистадора, было и остается одомашнивание выживших индейцев, спасающее их от варварства.

***

«Убей индейца и спаси человека», - советовал благочестивый североамериканский полковник Генри Пратт. Спустя много лет перуанский романист Марио Варгас Льоса говорит, что единственным средством спасения индейцев от голода и нищеты является их модернизация, даже если ради этого нужно принести в жертву их культуры.

Путь к спасению приговаривает индейцев к работам от рассвета до заката на шахтах и плантациях за гроши, на которые не купишь и банку собачьей еды. Ради спасения разрушаются индейские коммуны и брошенные на произвол торговцев дешевой рабочей силой в жестоких джунглях городов, индейцы меняют язык, имена и одежды и превращаются в попрошаек, пьяниц и бордельных шлюх. Еще можно спасать индейцев, наряжая их в мундиры и отправляя с ружьем на плече убивать других индейцев или умирать за систему, которая их отвергает. В конце концов, из них выходит неплохое пушечное мясо: из 25 тысяч североамериканских индейцев, отправленных на Вторую Мировую Войну, 10 тысяч погибли.

Дневник Колумба, 16 декабря 1492 года: «Индейцы служат, чтобы управлять ими и заставлять их работать, сеять и делать все, что потребуется, и пусть они строят себе деревни и учатся ходить в одежде и жить по нашим обычаям». Кража рабочих рук, кража душ – для этой операции с колониальных времен в Америке используют глагол «сокращать».[1] Спасенный индеец – сокращенный индеец. Сокращенный до такой степени, что его уже нет. Лишенный собственной сущности, он становится не-индейцем, он становится никем.

***

Шаман парагвайских индейцев чамакоко поет свои песни о звездах, о пауках и о безумной Тотиле, которая бродит по лесам и плачет. Поет о том, что говорит ему зимородок:

- Не бойся голода, не бойся жажды. Садись на мои крылья, будем ловить рыбу в реке и пить ветер.

Поет о том, что говорит туман:

- Я остановлю холода, чтобы твой народ не замерзал.

Поет о том, что говорят небесные кони:

- Запрягай нас и едем искать дождь.

Но миссионеры-евангелисты отняли у шамана его перья и бубен и песни, потому что все это от дьявола; и теперь шаман больше не может ни лечить от укусов змей, ни вызывать дожди в сезон засухи, ни летать над землей и петь о том, что открывается его взору. В разговоре с Тисио Эскобаром шаман говорит: «Когда я перестаю петь, я заболеваю. Моим мечтам некуда деться и они терзают меня. Я чувствую себя раненым стариком. Что дает мне это отречение от самого себя?»

Шаман говорит это в 1986 году. В 1614-м архиепископ Лимы приказал сжечь все кены и другие музыкальные инструменты индейцев, запретил церемониальные песни и танцы, чтобы положить конец бесовским искушениям. А в 1625-м оидор Королевского Суда Гватемалы ввел наказание в сто ударов плетью за проведение индейских церемоний – доказательство пакта индейцев с дьяволом.

***

Чтобы лишить индейца свободы и имущества, нужно отнять у него символы его самосознания и культуры. Ему запрещают петь, танцевать и поверять мечты своим богам, тем, которые пели, танцевали и мечтали о его будущем в далекий день Сотворения. От монахов и чиновников колонии до миссионеров североамериканских сект, множащихся в Латинской Америке в геометрической прогрессии, все стремятся распять индейца во имя Христа, евангелизировать идолопоклонника-язычника, чтобы спасти его от адского огня. Христианский Бог служит прикрытием для грабежа.

Эти слова архиепископа Десмонда Туту об Африке можно смело применить и к Америке:

- Они пришли. У них была Библия, а у нас – земля. И они молвили: «Закройте глаза и молитесь». Когда мы открыли глаза, у них была земля, а у нас – Библия.

***

Апологеты современного Государства предпочитают прикрываться идеей просвещения: невежественных варваров необходимо цивилизовать, чтобы вырвать их из объятий мрака. И сейчас, как и прежде, расизм превращает колониальные грабежи в акт правосудия. Колонизированный человек – недочеловек, он способен иметь суеверия, но неспособен к истинной вере, способен иметь свой фольклор, но неспособен к искусству, а посему: недочеловек не заслуживает человеческого отношения, а его ничтожная значимость вполне соответствует ничтожной цене плодов его труда. Расизм в течение веков узаконивает колониальное и неоколониальное хищничество и разного рода систематические унижения.

Латинская Америка обращается со своими индейцами, точно так же, как мировые державы обращаются с Латинской Америкой.

***

Габриэль Рене-Морено был самым знаменитым боливийским историком 19 века. Его имя до сих пор носит один из университетов. Этот отец боливийской культуры считал, что индейцы – это ослы, способные от скрещивания с белой расой породить мула. Он взвешивал мозг индейца и мозг метиса и, судя по его весам, и тот и другой весили на пять, шесть, десять унций меньше, чем мозг белого человека, доказывая таким образом, что эти существа генетически неспособны к жизни в свободной республике.

Перуанец Рикардо Пальма, коллега и современник Габриэля Рене-Морено, писал об индейцах как о низшей расе дегенератов. А аргентинец Доминго Фаустино Сармьенто таким образом воспевал долгую борьбу индейцев мапуче за свою свободу: «Это непокорные строптивые твари и меньше пригодны для ассимиляции европейской цивилизацией».

Самый чудовищный расизм в латиноамериканской истории мы находим в словах уважаемых всеми блистательнейших интеллектуалов конца 19-го века и в действиях либеральных политиков, заложивших основы современной государственности. Некоторые из них были индейцами по происхождению, как, например, Порфирио Диас, возглавивший в Мексике процесс капиталистической модернизации и запретивший индейцам ходить по главным улицам городов и садиться на площадях, пока они не сменят свои хлопчатобумажные штаны и сандалии-уараче на брюки и ботинки европейского образца.

В те времена шло формирование мирового рынка под началом Британской Империи и презрение науки к индейцам оправдывало безнаказанную эксплуатацию их земель и рабочей силы. К примеру, рынок требовал больше кофе, а больше кофе означало больше земли и рабочих рук. И тогда прогрессивные лидеры, такие как президент Гватемалы – либерал Хусто Руфино Барриос, возвращались к колониальной практике насильственного труда и раздаривали своим друзьям индейские земли с толпами индейцев-батраков в придачу.

***

Самые дикие проявления расизма можно наблюдать в таких странах, как Гватемала, где индейцы упорно продолжают оставаться большинством несмотря на постоянные кампании по их истреблению. В наши дни не существует труда, оплачиваемого хуже, чем труд индейцев майя, получающих за каждый собранный квинтал[2] кофе или хлопка или за тонну сахарного тростника 65 центов. Они не имеют права сажать маис, не получив разрешения военных, они не могут перемещаться по стране, не имея разрешения на работу. Армия занимается массовым набором рабочих рук для посева и сбора урожая экспортных сельхозкультур.

Использование пестицидов на плантациях превышает максимальную норму в пятьдесят раз; молоко женщин, работающих там – яд. Младший брат Ригоберты Менчу[3] Фелипе и ее лучшая подруга Мария умерли, будучи еще детьми, от пестицидов, распыляемых с воздуха. Фелипе работал на кофейной плантации, Мария – на хлопковой. Затем с помощью пуль и мачете армия покончила со всей семьей Ригоберты и с остальными членами ее общины. Ригоберта выжила, чтобы рассказать нам об этом.

С ощущением полной безнаказанности официальные источники легко признают, что в период между 1981-м и 1983-м гг. с карты страны были стерты 440 индейских деревень; в результате этой самой массовой кампании по истреблению индейцев были убиты или пропали без вести многие тысячи мужчин и женщин. Эта зачистка горных территорий унесла также бесконечное число детских жизней. Гватемальские военные убеждены, что склонность к восстаниям является генетическим пороком.

Заслуживает ли лучшего эта низшая раса, состоящая из порочных лентяев неспособных к прогрессу? Органы власти с помощью насилия и государственного терроризма развеивают все сомнения. Современные конкистадоры не носят железных лат, они ходят в форме солдат Вьетнамской войны. Их кожа не белая – все они либо метисы, стыдящиеся своей крови, либо индейцы, которых насильственно забирают в армию и заставляют совершать убийства, являющиеся по сути самоубийствами. Презирая своих индейцев, Гватемала презирает саму себя.

Эта низшая раса открыла цифру ноль за тысячу лет до того, как о ее существовании узнали европейские математики. Эта низшая раса с удивительной точностью смогла расчитать возраст вселенной за тысячу лет до современной астрономии.

Майя продолжают свое путешествие по времени. «Что есть человек в пути?» - «Время». Майя не знали, что время – деньги, как сообщил нам впоследствие Генри Форд. Время, породившее пространство, для них свято, как святы дети времени – земля и человек; время невозможно ни продать ни купить. Однако цивилизованный мир продолжает делать все возможное, чтобы вывести их из этого заблуждения.

***

Кто кого цивилизовал? Зависит от того, кто сегодня пишет историю. Неважно, в Америке, в Европе или где-либо еще. То, что для римлян стало вторжением варваров, для варваров было лишь миграцией к югу.

История Америки до сих пор не рассказана ее индейцами. Незадолго до испанского завоевания пророк народа майя – уста богов – провозвестил: «Когда придет конец алчности, мир откроет свое лицо и сбросит путы, связывающие его по рукам и ногам». А когда этот мир наконец разомкнет уста, что он скажет? Что скажет нам другой, доселе неслышанный голос? С точки зрения победителей, которая до сих пор является единственной, индейские обычаи всегда лишь подтверждали их биологическую неполноценность и одержимость демонами. Так было с первых дней колониальной эпохи:

Индейцы Карибских островов предпочитают самоубийство рабству? – Лентяи.

Ходят нагишом? - Так дикарям неведом стыд.

Они не знают частной собственности, делятся всем и не думают о том, как разбогатеть? – Это ближе к обезьяньим повадкам, чем к человеку.

Моются с подозрительной частотой? – Они же сродни еретикам из секты Магомета, да поразит их всех своим огнем Святая Инквизиция!

Они не бьют детей и позволяют им делать все, что им захочется? – Дикари не способны воспринять доктрину наказания.

Они верят снам и голосам? – Одержимые дьяволом болваны.

Они едят не по часам, а тогда, когда чувствуют голод? – Эти существа не способны контролировать свои инстинкты.

Занимаются любовью, когда испытывают желание? – Это бесы побуждают их повторять первородный грех.

У них разрешен гомосексуализм, а девственность не имеет ни малейшего значения? – Значит они живут в преддверии ада.

***

В 1523 году индейский вождь по имени Никарагуа спросил конкистадоров: «А кто выбрал вашего короля?»

Вождя выбрал совет старейшин общин. Интересно, старцы кастильских деревень выбрали бы того короля? Огромная и многообразная доколумбова Америка заключала в себе такие формы демократии, которые не смогла увидеть старая Европа и до сих пор не открыл современный мир. Сводить реалии американских индейцев к деспотизму инкских императоров и кровавым практикам ацтеков равнозначно представлению о Европе эпохи Возрождения, как о череде тираний и злодеяний инквизиции.

По традиции народа гуарани, вожди избираются собранием, состоящим из мужчин и женщин. Если вождь не выполняет наказов племени, собрание снимает с него полномочия. У ирокезов мужчины и женщины равны во власти. Вождями выбираются мужчины, но право выбора, как и право отстранения от власти, лежит на Совете Матерей, решающем помимо этого множество других важных вопросов. Когда в начале 17-го века мужчины-ирокезы вышли на тропу войны, не посоветовавшись с женщинами, женщины племени начали «любовную забастовку». Через некоторое время мужчины, вынужденные спать в одиночестве, подчинились и вернулись к совместному правлению.

***

В 1919 году командующий панамскими Вооруженными Силами на островах Сан-Блас объявил о своем триумфе: «Женщины племени куна отныне не будут носить молы[4], а станут одеваться в цивильные платья. Также они будут подкрашивать не нос, а щеки, как и должно быть. И будут носить серьги не в носу, а в ушах. Как и должно быть».

Через девяносто лет после этого куна все так же вставляют золотые серьги в подкрашенные носы и носят молы из разноцветных тканей, поражающие своей фантазией и красотой. Носят их при жизни и ложатся в них в землю, когда приходит их час.

В 1989 году, незадолго до вторжения США, генерал Мануэль Норьега уверял: «Панама – страна, в которой уважаются права человека. Мы же не какое-то там племя».

***

Древние техники земледелия в руках индейских общин превратили пустынные предгорья Анд в плодородные пашни. Современные технологии в руках частных помещиков-экспортеров превращают лучшие плодородные земли в пустыню.

Было бы абсурдным отступить в технологии производства на пять веков назад, но разве менее абсурдно игнорировать катастрофические последствия, к которым приводит система, эксплуатирующая человека, уничтожающая леса, насилующая землю и отравляющая воду ради получения максимальной прибыли в минимальный срок? Разве не абсурдно приносить в жертву на алтарь мирового рынка природу и человека? Мы живем в этом абсурде и принимаем его, как будто бы это наша единственно возможная реальность. Так называемые примитивные культуры до сих пор представляют опасность, потому что они не потеряли здравого смысла. Если воздух принадлежит всем, то почему у земли должен быть хозяин? Мы рождаемся на этой земле и в нее уходим, так разве не убивает нас самих то, что убивает землю? Земля – наша колыбель и могила, наша мать и подруга. Для нее – первое угощение и первый глоток, ей нужно давать отдохнуть, ее нужно беречь. Система презирает то, чего не знает, и не знает, потому что боится узнать. Расизм – это маска страха.

Что мы знаем об индейских культурах? То, что нам показали в фильмах о Диком Западе. Что мы знаем об Африке? То, что нам рассказал Тарзан, который там никогда не был.

Один бразильский поэт сказал: «Сначала меня выкрали из Африки. Затем выкрали Африку из меня». Память Америки изувечена расизмом. Мы продолжаем поступать как сыны Европы и больше ничьи.

***

В конце прошлого века английский врач Джон Даун описал синдром, носящий сегодня его имя. Даун считал, что изменения хромосом заставляют человека регрессировать к низшим расам, порождая идиотов-монголоидов, идиотов-негроидов и идиотов-ацтеков.

В те же годы итальянский врач Чезаре Ломброзо приписал врожденным преступникам черты негритянской и индейской внешности.

Таким образом, подозрение о том, что негры и индейцы по природе своей склонны к преступлению и слабоумию, получило научную основу. С тех самых пор и те и другие стали не только традиционными рабочими инструментами в руках белых, но и объектами научного исследования.

Параллельно с Дауном и Ломброзо негритянской проблемой занялся и бразильский врач Раймундо Нина Родригес. Этот психиатр-мулат пришел к выводу, что «смешение кровей не искореняет черты низших рас, а посему негритянская раса в Бразилии навсегда останется одним из факторов, обусловливающих нашу неполноценность как народа». Нина Родригес стал первым исследователем бразильской африканской культуры. Он рассматривал ее как клинический случай: негритянские религии – как патологии, трансы – как проявление истерии. Чуть позже аргентинский врач и социалист Хосе Инхеньерос написал, что «негры – отбросы человеческой расы, более близкие к обезьянам, нежели к цивилизованным белым людям». Доказательством неизбежной неполноценности негров служило то, что «у них нет религиозный идей».

В действительности, религиозные идеи пересекли океан в трюмах невольничьих кораблей. И как еще одно доказательство упрямого человеческого достоинства, американских берегов достигли лишь боги любви и войны. Боги плодородия, которым суждено было множить урожаи и рабов, выбросились за борт.

Черные боги – воины и влюбленные – переоделись белыми святыми, выжили и помогли выжить тысячам мужчин и женщин, увезенных насильно из Африки и проданных словно вещи. Огум, бог железа, прикинулся святым Георгием, Антонием или Михаилом, Шанго, повелительница грома и молний, стала святой Варварой. Обатала превратился в Иисуса, а Ошун, богиня речных вод, - в Пресвятую Деву...

Запрещенные боги... Они были в испанских, португальских и всех прочих колониях. На английских островах в Карибском море уже после отмены рабства все еще запрещалось играть «по-африкански» на барабанах и дудках, а за изображение любого африканского бога продолжали сажать в тюрьму. Эти боги были воплощением человеческих страстей и чувств и поэтому были запрещены.

Однажды Фридрих Ницше сказал, что он готов поверить лишь в танцующего бога.

Как и Хосе Инхеньерос, Ницше не был знаком с африканскими богами. Если бы он узнал их, то возможно бы в них поверил. А Хосе Инхеньерос возможно изменил бы часть своих идей. Кто знает.

***

Обладатели темной кожи пришли в этот мир с неисправимым фабричным дефектом. Так социальная и расовая несправедливость ищет себе оправдания в наследственных чертах. Двести лет назад Гумбольдт заметил одну черту Америки, которая с тех пор не изменилась: пирамида социальных классов темнее внизу и светлеет ближе к вершине. В Бразилии, например, суть расовой демократии сводится к следующему: чем ты белее, тем выше, чем темнее – ниже.

Слова Джеймса Болдуина о неграх Северной Америки: «Когда мы покинули Миссисипи и пришли на Север, мы не нашли там свободы. Мы нашли лишь худшие места на рынке труда и до сих пор там и пребываем».

***

Североаргентинский индеец Асунсьон Онтиверос Юлькила вспоминает травму своего детства: «Красивыми и хорошими были те, кто походил на Марию и Иисуса. Но мои мама с папой не имели ничего общего с изображениями Девы и Спасителя, которые я видел в церкви Абра-Пампы».

Собственное лицо – ошибка природы. Собственная культура – доказательство невежества или грех, требующий искупления. Цивилизация означает исправление.

***

Биологический фатализм и клеймо низшей расы, пожизненно приговоренной к насилию, нищете и безучастности, не только мешает нам увидеть настоящие причины наших исторических неудач. Расизм не позволяет нам заметить те черты, которые презираемые нами народы смогли чудесным образом сохранить, пронеся сквозь века преследований и унижений. Эти черты – не для музейных витрин. Они – исторический материал, необходимый нам для создания той Америки, в которой не будет слуг и господ. Эти черты обличают систему, которая их отвергает.

***

Однажды испанский священник Игнасио Эльякурия сказал мне, что для него понятие «открытие Америки» совершенно абсурдно. «Насильник и угнетатель неспособен ничего открыть, - говорил он, - это жертва открывает насильника». Он считал, что угнетатель не может увидеть и узнать даже самого себя, это можно сделать лишь с позиции угнетенного.

Игнасио Эльякурию изрешетили пулями за его непростительную веру в эту возможность изобличения, за его рискованую веру в силу пророчества. Кто убийца: сальвадорские военные или система, неспособная вынести разоблачающий ее взгляд?

Перевод Надежды Кузнецовой

[1] Reducir (исп.) – сокращать, уменьшать, редуцировать. Редукциями называли реформированные по испанскому типу индейские общины, перемещенные с традиционных мест обитания, большинство редукций находилось на территории нынешнего Парагвая.

[2] Мера веса = 46 кг.

[3] Менчу Тум, Ригоберта (р.1959 г.) - гватемальская правозащитница и политический деятель, известный борец за права коренных народов Центральной Америки, самый молодой лауреат Нобелевской премии мира (1992), глава гватемальского Комитета крестьянского единства, посол доброй воли ЮНЕСКО (с 1996 г.). Участница борьбы с военными диктаторскими режимами Гватемалы в 70-90-е годы XX века, одна из организаторов оппозиционного индейского движения. Является одним из инициаторов проведения международного трибунала над военными режимами Гватемалы, осуществлявшими геноцид индейского населения. Первый в истории Гватемалы кандидат в президенты - женщина-индеанка (на выборах 2007 года от движения "Встреча за Гватемалу").

[4] Мола - женская блуза , самая интересная ее часть - красивые вставки, которые изготовляются путем сшивания мельчайшими стежками несколько слоев цветной ткани. Не найдется двух мол с одинаковыми рисунками. Как правило, они изображают абстрактные орнаментыи, фигуры, птиц, животных, морских обитателей.