Из племени крылатых

В музее истории Комендантского аэродрома при средней школе № 66 Ленинграда хранится полный список русских летчиков, обучавшихся во Франции с 1909 по 1913 год. В числе других материалов он был получен из Парижского музея авиации при активном содействии генерала Мартиана де Валена — бывшего командующего свободными военно-воздушными силами Франции. Ветераном в списке значится русский подданный Шарль де Ламбер, получивший удостоверение № 8 аэроклуба Франции в 1909 году. Затем идут знакомые имена: Ефимов Михаил, Попов Николай, Лебедев Владимир, Мациевич Леон, Заикин Иван, Васильев Александр и Комаров Михаил. Все они окончили летную школу во Франции в 1910 году. Названы выпускники 1911-го и последующих годов. Удостоверение № 1207 от 31 января 1913 года получил Кованько Александр.

В Советской Военной Энциклопедии 1976 года (том 1, с. 47) сказано: «Первыми русскими летчиками были Н. Е. Попов, М. Н. Ефимов…». Николай Евграфович Попов по праву открывает этот почетный список: первый самостоятельный полет он совершил 13 декабря 1909 года, а Михаил Никифорович Ефимов — 25 декабря того же года, хотя диплом пилота-авиатора получил 15 февраля 1910 года, раньше Попова[23].

Есть среди громких имен первых русских авиаторов и женское имя. Показательные полеты Николая Попова на Коломяжском ипподроме в 1910 году навсегда лишили покоя дочь генерала воспитанницу Мариинского института благородных девиц Лиду Звереву. Еще со времени появления в газетах сообщений о полетах французских авиаторов она увлеклась летающими моделями, а первое свое «воздушное путешествие» совершила на обычном зонтике с крыши сарая. Зонтик сломался, а юная «летчица» была наказана. Когда Лида стала постарше, отец, полковник Виссарион Зверев, разрешил ей подняться на аэростате в крепости Осовец, где он тогда служил.

В ноябре 1910 года Лидия Виссарионовна узнала об открытии в Гатчине частной авиационной школы «Гамаюн», хозяином которой был С. С. Щетинин — основатель «Первого Русского товарищества воздухоплавания». В числе первых трех записавшихся учеников школы «Гамаюн» была Лидия Зверева. Она внесла 400 рублей за обучение и 600 рублей — на случай поломок аэроплана и 15 июля 1911 года приступила к учебным полетам на старом «Фармане-4». Вес «четверки» составлял 580 кг , максимальная скорость — 65 км/ч . Аппарат часто переворачивался от порывов ветра, однако это не пугало Лидию. Обычные учебные полеты выполнялись на высоте 20—30 м над аэродромом. Только для выполнения зачетных «восьмерок» аэроплан поднимался до высоты 50 м .

Рано утром 10 июля 1911 года был начат первый в России групповой перелет из Петербурга в Москву. Первым стартовал Сергей Исаевич Уточкин, за ним — М. Г. Лерхе, Г. В. Янковский, А. А. Васильев. Поднялся и «фарман» В. В. Слюсаренко с пассажиркой Л. В. Зверевой. Но их, как и многих других участников перелета, постигла неудача. Забарахлил мотор, и экипажу пришлось вернуться на Коломяжский аэродром. Только 11 июля Слюсаренко смог взять новый старт. Однако на 36-й минуте полета в районе Московской Славянки аэроплан врезался в землю. Пилот был доставлен в госпиталь с повреждением обеих ног. Вскоре во Франции разбилась первая летчица де Лярош. Общее число погибших авиаторов в мире составляло свыше 70 человек. Газеты пророчили Лидии Зверевой скорый уход из авиации. Однако она продолжала учебные полеты. 10 августа 1911 года сдала экзамен на аэроплане «Фарман-4» и получила диплом Всероссийского аэроклуба № 31[24]. Авиаторы горячо поздравили первую русскую летчицу, репортеры столичных газет щелкали затворами фотокамер, задавали вопросы:

— Ваши дальнейшие планы?

— Открывая путь в авиацию для русских женщин, я приглашаю их следовать за мной к полной победе над воздухом, — отвечала Лидия.

Ее призыв был подхвачен смелыми русскими женщинами. Вскоре летчицами стали Евдокия Анатра, Любовь Голанчикова, Евгения Шаховская. 6 июня 1913 года на аэродроме Московского общества воздухоплавания экзаменовалась и получила диплом пилота-авиатора москвичка Е. П. Самсонова. Женщины составляли среди авиаторов того времени почти 20 процентов. Так было, например, в 1911 году.

В начале января 1912 года Лидия Зверева принимала участие в бакинской авиационной неделе, затем совершила публичные полеты в Тифлисе, где выполняла задание в сложных метеоусловиях, несмотря на предупреждение коллег. В 1913 году Лидия Виссарионовна открыла в Риге авиационную школу, в которую приглашала и женщин. Плата за обучение, включая залог на случай поломок, в школе Зверевой — Слюсаренко была на 200 рублей ниже, чем в других частных авиашколах России. Сама Лидия вела курс авиадела.

Тогда же В. В. Слюсаренко вместе с женой основали авиационные мастерские. В начале войны там выпускалось не более одного самолета в месяц, но затем предприятие расширилось и в 1916 году выпускалось уже 5, а в 1917 году — 15 самолетов в месяц[25]. Всего было выпущено более 100 самолетов «Фарман-16», «Ньюпор-4» и «Моран-Ж». Одновременно велись работы по созданию аэропланов конструкции Слюсаренко и «женского» — конструкции Зверевой. Но Лидия заболела, и работу пришлось прервать. 2 мая 1916 года, на двадцать шестом году жизни, Лидия Виссарионовна Зверева скончалась от тифа. Похоронена она в Александро-Невской лавре.

Осенью 1910 года артистка Любовь Александровна Голанчикова (по сцене Мили Море) познакомилась с Михаилом Ефимовым, который взял ее с собой в полет в качестве пассажира. Хотя полет был непродолжительный, молодая актриса была в таком восторге, что решила во что бы то ни стало выучиться летать. Через год она узнала об авиашколе «Гамаюн» на Гатчинском аэродроме и записалась в нее. А вскоре журнал «Вестник воздухоплавания» сообщил, что артистка Любовь Голанчикова, сдавшая пилотский экзамен, окончательно бросает сцену, решив заняться исключительно авиацией. В апреле 1912 года Любовь Александровну пригласили в Ригу, где с ней приключилось опасное происшествие. Ее самолет разбился на посадке. Многие решили, что она погибла, но летчица отделалась легкими ушибами. После этого Любовь Александровна возвратилась в Петербург, где летала в аэроклубе.

В том же году в Петербурге проходил конкурс военных самолетов, в котором принял участие голландец Фоккер на моноплане, оснащенном 100-сильным мотором. Познакомившись с Голанчиковой, он предложил ей поехать в Германию для обучения полетам на его аппаратах. В Берлине 22 ноября 1912 года на одном из лучших самолетов фирмы «Фоккер» Голанчикова побила рекорд высоты, принадлежавший немецкой авиатриссе Безе, и установила мировой рекорд высоты для женщин, поднявшись на 2400 метров .

В Центральном государственном историческом архиве УССР сохранился документ, открывающий малоизвестную страницу жизни Л. А. Голанчиковой. Это контракт на испытание аппаратов «Фарман-22», выпускаемых червонской аэропланной мастерской Ф. Ф. Терещенко. Сахарозаводчик Терещенко еще накануне войны открыл небольшое авиационное предприятие под Киевом, где с началом боевых действий на фронте начал строить самолеты собственной системы. «Я, нижеподписавшаяся, — говорилось в контракте, — Любовь Александровна Голанчикова, обязуюсь: 1) в течение года от сего числа летать на аппаратах, которые будут даны мне фирмой Червонской аэропланной мастерской, на других же аппаратах производить полеты не представляю себе права…»[26] Этот документ от 1 декабря 1913 года интересен не столько правильным написанием фамилии авиатриссы, которую часто называют Галанчиковой, сколько фактом ее работы в качестве летчика-испытателя.

В июне 1912 года диплом пилота-авиатора получила ученица Михаила Ефимова Евгения Шаховская.

Четвертая русская авиатрисса была первой женщиной, освоившей пилотирование крайне капризного «раита» с маломощным двигателем. На этом аппарате она поднялась на высоту 1 тыс. м и проявила высокое летное мастерство.

Интересны биографии известных русских летчиков Попова и Ефимова. Николай Евграфович Попов окончил Московский сельскохозяйственный институт, затем занялся журналистикой. Известны его острые заметки в газете «Русь». В качестве корреспондента Попов побывал на русско-японской войне. Но неодолимая тяга к авиации и воздухоплаванию привела его в Европу. Он принимал участие в экспедиции к Северному полюсу на дирижабле «Америка-П». Однако старт с острова Шпицберген был неудачным. Вернувшись в Европу, Николай Евграфович намеревался поступить в летную школу Райтов. Но приобщение к авиации пока ограничилось работой в фирме «Ариель», что позволило ему целые дни проводить на аэродроме Жювизи под Парижем.

В 1909 году Н. Е. Попов сблизился с шеф-пилотом фирмы «Ариель» и школы Райтов графом Шарлем де Ламбером, который, как уже отмечалось ранее, дал ему несколько уроков летного дела на земле и взял в воздух в качестве пассажира. Эти уроки и «созерцание авиационного курса» очень скоро позволили образованному и способному Николаю Попову сделать свой первый самостоятельный полет на «раите».

Попов сравнительно легко и быстро освоил летное мастерство, о чем свидетельствовали его великолепные «восьмерки» с предельным креном и огромный успех на авиационных состязаниях в Каннах, открывшихся 27 марта 1910 года. Несмотря на отсутствие диплома пилота, ему уже на второй день соревнований разрешили выполнить конкурсные фигуры над аэродромом Ла-Напуль. Там же 28 марта комиссар аэроклуба Франции объявил о решении выдать Н. Е. Попову диплом пилота-авиатора.

В конце апреля 1910 года Попов на авиационной неделе в Петербурге блестяще продемонстрировал свое летное мастерство. Затем по просьбе военных Попов обучал в Гатчине поручиков Е. В. Руднева и Н. Н. Данилевского. Правда, последнему не довелось летать со своим инструктором, так как 21 мая 1910 года при облете прибывшего из-за границы «раита» случилась авария. Николай Евграфович получил травму, летную работу ему пришлось оставить, но в душе он всю свою жизнь оставался авиатором…

Первый дипломированный пилот России Михаил Никифорович Ефимов окончил в Одессе училище по специальности электротехника телеграфной связи. Увлекался мотоспортом, был рекордсменом в этом виде состязаний. 15 февраля 1910 года получил диплом нилота-авиатора аэроклуба Франции, хотя летную школу Фармана окончил еще 21 января. В первом самостоятельном полете 25 декабря 1909 года он показал прекрасную технику пилотирования. Французы говорили о нем: «Месье Карашо»[27].

За границей Михаил Никифорович научил летать своего старшего брата Владимира, а также механика Я. Седова и русских офицеров С. А. Ульянина и Л. М. Мациевича. На соревнованиях в Мурмелоне, Руане, Ницце, Петербурге М. Н. Ефимов неизменно занимал призовые места. За высокое летное мастерство Н. Е. Попов и М. Н. Ефимов занесены в особую Книгу почета, которая хранится теперь в Национальном авиационном музее в Париже[28].

На здании Одесского аэроклуба установлена мемориальная доска в честь события, состоявшегося 8 (21) марта 1910 г ., когда М. Н. Ефимов первым из русских летчиков совершил в Одессе официально зарегистрированные полеты на аэроплане «Фарман-4». В тот день Ефимов сделал пять полетов, два из них с пассажирами. Над аэродромом Ефимов выполнял «восьмерки», входил в пике, несколько раз закладывал крутые виражи и спирали. Позже он уехал во Францию для участия в авиационных состязаниях, а на его аэроплане было разрешено летать Сергею Уточкину, смелому и понятливому пилоту-самоучке. После возвращения на Родину Ефимов в 1911 и 1913 годах летал в небе Гатчины, затем работал инструктором в Каче, участвовал в первой мировой войне, был награжден Георгиевским крестом. В 1916 году Ефимов предложил собственный проект истребителя. Им было также разработано приспособление для запуска мотора летчиком без посторонней помощи.

Во время Великой Октябрьской социалистической революции Михаил Никифорович Ефимов встал на защиту трудового народа, стал членом Севастопольского ревкома. При взятии деникинцами Одессы он был схвачен белогвардейцами и расстрелян. Враги знали, что он служил пилотом по особым поручениям при комиссаре Черноморского флота, и не простили этого красвоенлету Ефимову.

Георгий Георгиевич Горшков осенью 1907 года прибыл в Учебный воздухоплавательный парк, где в составе экипажа совершил перелет на воздушном шаре из Петербурга в Борисоглебск, преодолев 1150 км . До этого он окончил Оренбургский кадетский корпус и Инженерное училище, сапером участвовал в русско-японской войне, имел награды.

В мае 1910 года Горшков приступил к полетам на Гатчинском аэродроме, а в следующем году получил диплом пилота в школе Блерио во Франции. К тому времени он уже летал на многих типах самолетов и сам обучал офицеров в гатчинском авиационном отделе. Георгий Георгиевич был помощником начальника временного авиационного отдела, начальником отделения в Варшаве, помощником начальника Гатчинской авиационной школы. В декабре 1914 года Горшков был назначен командиром воздушного корабля «Илья Муромец», на котором в первые месяцы войны он сделал более 30 боевых вылетов для нанесения бомбовых ударов и выполнения разведывательных заданий.

6 марта 1915 года капитан Горшков вылетел на выполнение нового боевого задания, имея целью произвести разведку и бомбовый удар по объектам в городе Вилленберг[29]. Полет продолжался около четырех часов на высоте 3 тыс. м. На станцию Вилленберг было сброшено 10 пудовых бомб, бомбежке подверглись аэродром и обозы противника. Командование получило ценные разведывательные данные: экипаж указал артиллерийские точки, укрепленные позиции и передал 17 фотоснимков. Через несколько дней были получены агентурные сведения, полностью подтверждавшие боевые донесения экипажа Горшкова, сделавшего в марте три налета на Вилленберг. «За три полета, — показал агент, — „Илья Муромец“ в городе и на станции произвел следующие разрушения: разрушено станционное здание и пакгауз, 6 товарных вагонов и вагон коменданта, причем комендант ранен, в городе разрушено несколько домов, убито 2 офицера, 17 нижних чинов, 7 лошадей, в городе паника, жители в ясную погоду прячутся в погребах»[30].

После Великой Октябрьской социалистической революции военный летчик Г. Г. Горшков вступил в ряды Красной Армии и принимая участие в разгроме банд Деникина на Южном фронте. В 1919 году он был назначен на должность инспектора Воздушного Флота, но вскоре умер.

Коллегой Горшкова по работе на Гатчинском аэродроме был Иван Львович Когутов. Он рано остался без родителей, рос и учился в приюте. В 1905 году Иван Когутов с отличием окончил Киевское пехотное училище, служил в саперной части, затем был прикомандировал к Учебному воздухоплавательному парку, а весной 1910 года в чине поручика прибыл в Гатчину и приступил к учебным полетам. В автобиографии Иван Львович писал, что, начиная первые полеты на Гатчинском аэродроме с Эдмондом на очень примитивном самолете с заезженным и уже ослабленным мотором, он не мог долго заниматься этим делом. Потерпев три аварии, после которых самолет восстанавливался почти из щепок, он прекратил полеты, так как другой машины не было.

В годы первой мировой войны Когутов был инструктором и командиром роты запасного батальона воздухоплавателей, а с середины 1919 года стал командиром подразделения кораблей «Илья Муромец». Красвоенлеты громили конницу генерала Мамонтова и отражали попытки деникинцев продвинуться к Москве. Затем Когутова пригласили в ЦАГИ для работы над проектом тяжелого бомбардировщика, а через два года назначили начальником учебной части Серпуховской высшей школы воздушного боя. В 1927—1932 годах Когутов работал в управлении спецснабжения ВВС РККА и одновременно преподавал в Военно-воздушной инженерной академии. Умер в 1963 году в Москве.

Интересна судьба Евгения Владимировича Руднева, который также окончил офицерский класс Учебного воздухоплавательного парка в Петербурге. 3 мая 1910 года он сделал первый полет с инструктором Н. Е. Поповым на Гатчинском аэродроме, а в сентябре того же года блестяще выступил на всероссийском празднике воздухоплавания. По окончании праздника Руднев совершил перелет из Петербурга в Гатчину. По тем временам это был значительный успех. В архивах сохранились отчеты Руднева об этом перелете и об испытаниях самолетной радиостанции в районе Царского Села и Александровской, а также докладная об участии в маневрах 2-й гвардейской кавалерийской дивизии в районе Сиверская, Выра. Тогда же Рудневым был проведен опыт бросания донесения с аэроплана. Донесение было завязано в мешочке с грузиком, который был подвешен к небольшому парашюту. Новинка получила одобрение командования.

В 1915 году военный летчик Е. В. Руднев издал книгу «Практика полетов на аэропланах», в которой описал приемы высшего пилотажа и дал критический разбор конструктивных особенностей различных аппаратов. Эта книга сыграла важную роль в подготовке летчиков-истребителей для русской военной авиации. Все, что написал Руднев об условиях взлета, пилотирования и посадки самолета на три точки, не утратило значения до наших дней.

В годы первой мировой войны Руднев летал также на корабле «Илья Муромец», но после революции не смог сделать правильного выбора и оказался за границей. О его печальной судьбе рассказал возвратившийся на Родину русский писатель Н. Рощин — член Французской коммунистической партии. В своем дневнике он писал: «15 апреля 1943 года. Узнал, что плохо со здоровьем у Руднева… Он был уже нечеловечески худ, истомлен, плохо одет — всегда в прошлом щеголеватый, даже на шоферском „облучке“… В СССР считают, что „первый русский военный летчик“ полковник Е. В. Руднев погиб во время гражданской войны, и никто на Родине не знает, что все двадцать лет изгнания этот исключительный человек был скромным шофером парижского такси, что никогда не обращался за помощью к своим иностранным друзьям, высоко оценившим его еще на заре европейской авиации, что всегда он был на редкость порядочным человеком и патриотом…»[31]

В историю первого военного аэродрома России вписаны имена не только известных летчиков, но и ученых, писателей, артистов.

Из 255 работ профессора Н. А. Рынина, сотрудничавшего с Н. Е. Жуковским, К. Э. Циолковским и будущим академиком С. П. Королевым, немало материала посвящено популяризации авиации и ракетной техники. И это не простая беллетристика. Чтобы вернее оценить перспективы развития воздухоплавания и авиации, ученый сам обучился полетам на самолете, аэростате и дирижабле. 21 сентября 1910 года Н. А. Рынин и подполковник С. И. Одинцов поднялись на аэростате, достигли высоты 5400 м , установив новый всероссийский рекорд. Во время этого полета они продержались в воздухе 19 часов. В другом полете воздухоплаватели достигли берегов Волги за 25 летных часов, покрыв расстояние в 1350 км .

Не менее примечательным был первый полет ученого на аэроплане, совершенный 31 июля 1910 года в небе Гатчины. Хотя высота полета не превышала 20—30 м, а продолжительность 5 минут, впечатление у Николая Алексеевича осталось сильное. Полеты позволили ему осуществить программу важных исследований в аэродинамической лаборатории при Институте инженеров путей сообщения, где во время войны работал ученый.

С Гатчиной связано также имя революционера и ученого Николая Александровича Морозова, встречавшегося с Карлом Марксом. «Он замечательно даровитый» — так отзывался о Морозове Лев Николаевич Толстой. Видный ученый проявлял повышенный интерес к воздухоплаванию и авиации, предвидя их громадное значение для человечества. Николай Александрович был одним из активных деятелей Всероссийского аэроклуба, избирался председателем комиссии научных полетов и получил звание аэронавта. Его давнишняя мечта осуществилась 1 сентября 1910 года, когда он совершил воздушное путешествие на аэроплане с летчиком Л. М. Мациевичем. А в середине лета 1911 года Михаил Никифорович Ефимов предложил Морозову приехать на Гатчинский аэродром и посмотреть сверху на Пулковскую обсерваторию. Облетав вместе с ученым окрестности Гатчины и Пулкова, Ефимов возвратился к аэродрому, где на высоте около 500 м круто повел аэроплан к земле, затем накренил его и начал стремительно снижаться. У Морозова остались самые яркие впечатления, позволившие ему сделать важные выводы о возможностях авиации.

В небе Гатчины делал свои первые полеты известный литератор Василий Васильевич Каменский, автор романа «Стенька Разин», трех поэм о вождях крестьянских восстаний, пьесы «Пушкин и Дантес». Еще в 1910 году он подружился с летчиком-инструктором школы «Гамаюн» В. А. Лебедевым и при его содействии приобрел аэроплан «блерио», который перевез на Гатчинский аэродром. Почти все лето 1911 года Каменский провел на аэродроме, самостоятельно осваивая аэроплан. Первый его взлет и посадка прошли успешно, но в одном из полетов на Гатчинском аэродроме аппарат потерпел аварию, а пилот получил увечья. Затем последовал переезд Каменского в Пермь, где из обломков самолета он сделал первый в России глиссер. Авария лишь частично охладила пыл литератора: он остался верен большим скоростям…